Читать онлайн
"Фуруюки — падающий снег"
Однажды неподалёку от селения, где жил Ясемару, появилась кицунэ. За два месяца она погубила пять крепких мужчин, они увяли, как осенние листья, и сгорели в бреду лихорадки. Охотники не могли ее поймать, хитрая и жестокая лисица-оборотень каждый раз уходила из засад, лишь увеличивая число своих жертв.
Жители в страхе запирали на ночь окна и двери, и еще до захода солнца улицы были пусты. Все замерли, ожидая снег, на котором можно отыскать следы убийцы.
«Хурма во дворе Минэко скоро поспеет», ― подумал Ясемару и вздохнул.
Он подошел к домашнему очагу в центре комнаты и, вороша угли, вспомнил, как это обычно делает Минэко: трусливо, чтобы искры не упали на шерстяное кимоно.
Ясемару ждал весну, чтобы отправить сваху к родителям госпожи Минэко Тагути. Свадьбу он мечтал устроить в сезон дождей. Порывистый северный ветер завывал в щелях его хижины. Ясемару добавил еще угля, пламя затрещало и разгорелось, дым взметнулся вверх. Раздался робкий стук.
«Девушка», ― догадался Ясемару. Он отодвинул дверь и в синем полумраке увидел белое круглое лицо любимой. Ледяной воздух заскользил по деревянному полу, качнулись красные ленты пряного огня, тени на перегородке из рисовой бумаги удлинились.
― Господин Ясемару, я принесла тебе масло, ― сказала девушка, входя, и протянула будущему жениху запечатанный воском сосуд.
― А если тебя увидят? ― Парень поспешно закрыл дверь. ― Если бы ты встретила кицунэ? Не рискуй так больше. Я недоволен тобой, госпожа Минэко.
― Ночь темна, и все спят. Лишь коэль в лесу кричит, как испуганный ребёнок. Но, раз птицы подлетели близко к домам, значит, лисицы рядом нет. Я не хотела тебя расстраивать, ― пробормотала девушка и опустила взгляд.
Ясемару мысленно раскаялся за резкий тон, поставил бутылку с маслом у порога и предложил Минэко отогреться у догорающего огня. Она прошла и смело села к раскрасневшимся углям, вытянула руки.
― Мне не согреться без тебя, господин Ясемару, ― произнесла она, не оборачиваясь.
Парень прошел вперед и опустился рядом на циновки.
― Сегодня ты по-особенному красивая, милая Минэко. Никогда раньше такую прическу не делала.
― Нет, тебе кажется. Я такая же, как и много лун назад, и такая же, как вчера. Спешила к тебе, наверное лохматая. Прости меня за мой вид.
Ясемару покачал головой и, не дыша, завел выбившуюся прядь за маленькое ушко Минэко. Девушка стыдливо спрятала лицо в ладони.
― И глаза у тебя сегодня блестят так сильно, словно две падающие звезды отражаются в черном омуте лесного озера.
― Обними меня, господин Ясемару, так холодно, что стынет душа.
Парень придвинулся, обвил ее плечи руками, закрыл глаза. «Так бы и сидел вечность», ― думал он, вдыхая ночную свежесть, что принесла Минэко в своих волосах. А потом что-то горячее прокатилось по его ладони.
― Ты плачешь, милая Минэко? Я тебя обидел?
― Какой же ты красивый. Кицунэ захочет прийти, а ты не устоишь перед ней. Говорят, облик оборотня околдовывает мужчин, и они сходят с ума без ее поцелуев, оттого и умирают.
― Никто не сравнится с тобой, милая Минэко. А если придет ко мне лисица, то я ее убью. ― И он сильнее прижал к себе девушку.
Она успокоилась и, промокнув глаза широким рукавом, опустила голову на грудь Ясемару, подарив легкое дыхание его коже, а затем поцелуй мокрых от слез губ.
Внезапно Минэко отстранилась, спустила на плечи кимоно, и в глазах ее появилась смелость. Отсвет пламени раскрашивал ее белый нагадзюбан* в розовое. Ясемару не мог оторвать взгляд от тонкой вены, размеренно пульсирующей на длинной шее.
Парень наклонился ближе в поисках розового бутона губ. Удержаться от поцелуя было невозможно. Воздух пьянил, каждый вдох был подобен глотку молодого сливового вина. Ясемару словно соскальзывал в приятный сон, но рука сама потянулась к поясу, блеснула сталь. Уверенным движением он вонзил острие ножа в грудь Минэко. Лезвие с треском вошло до деревянной рукояти. На шелковом нижнем кимоно проступили влажные капли, алые, как упавшие в снег яблоки.
Когда девушка вскрикнула почти беззвучно, испуганно, точно так же, как это сделала бы Минэко, на мгновение Ясемару засомневался. Липкий пот ужаса выступил на его висках.
― Ясе… ― тихо выдохнула девушка, и её бледная дрожащая ладонь потянулась к нему.
― Нет, ― вскрикнул Ясемару, дотронулся до ее руки, и они вместе без чувств рухнули на циновки.
***
― Господин Ясемару Ито убил кицунэ! Господин Ясемару Ито убил лисицу! ― Доносились с улицы звонкие голоса.
Девушка отложила кисть и керамическую пиалу, отодвинула двери отцовского дома, сунула ноги в деревянные туфли.
― Куда ты, Минэко?
― Я только посмотрю на ёкая** и вернусь, отец.
― Сначала убери за собой, ― сказал невысокий лысый мужчина.
Но его дочь уже удалялась частыми короткими шагами по тропинке мимо хурмового сада. Колючий ветер жалил нос и пальцы, а темные тучи носились по небу, как злые духи. Поля поседели, болезненно сухая земля ждала снег, как рана ждет повязку.
Преодолев длинный спуск и деревянный мост, девушка подошла к небольшой хижине господина Ито. Люди толпились у двери, защищаясь от непогоды накинутыми на плечи хантэнами***. В дверях показался старик.
Минэко склонилась, выказывая уважение мудрецу.
— Господин, Мурасаки, позвольте мне повидаться с господином Ито?
Толпа осуждающе загудела.
― Проходи, госпожа Тагути, ― ответил старейшина.
Девушка легко преодолела ступени, оставив туфли за порогом, и впорхнула в дом любимого. Ясемару неподвижно лежал у остывшего очага, подогнув ноги.
«Неужели ранен?» ― Вздрогнула от своей догадки Минэко и подошла ближе. Присела рядом и заглянула в застывшие глаза парня.
― Он погиб, госпожа Минэко Тагути, — ласково и грустно произнес господин Мурасаки.
― Но он дышит. ― Она поднесла пальцы к лицу парня и ощутила тепло.
― В нем сидит кицунэ, она заползла в его душу через ногти. Это уже не твой Ясемару. Лисица оказалась кровожадной, но совсем юной. У нее не хватило сил управлять господином Ито, она лишь сумела наполнить его собой так же, как масло заполняет сосуд.
Только сейчас Минэко заметила рядом окоченевшее животное с запекшийся кровью на брюхе, морда зверя застыла в безобразной гримасе, глаза уже подернулись белесой пеленой.
― Что же нам делать?
― Ждать, когда тело господина Ясемару Ито умрет от ядовитого духа лисицы. Долго он не проживет.
Минэко душили жгучие слезы, она прикоснулась к возлюбленному, поправив упавшую на скулу прядь.
В течение многих дней господин Ито был неподвижен, не принимая ни пищи, ни воды. Щеки его ввалились, кожа пожелтела, как старый пергамент, и облепила кости, он уже не был красивым молодым парнем, больше походил на старика, за спиной которого стояла смерть.
Жители деревни обходили стороной его хижину, но не Минэко. Она приходила каждый день и разжигала огонь. Ясемару лежал там же, на циновке, укрытый ватным одеялом. Лицо обращено к очагу, застывшие глаза отражали красное пламя.
― Потерпи немного, милый Ясемару. Ветер гонит с севера ледяной воздух, следом придет низкая черная туча, набитая снегом, как дзабутон**** пухом, ― шептала Минэко.
В один из дней она вошла в хижину возлюбленного не разувшись, повернула его на спину и стала натягивать на безучастное тело хантэн. Затем легла рядом и, привязав Ясемару веревками к себе, поползла, унося его на спине так же, как черепаха несет панцирь.
Преодолев на четвереньках ступени дома, она, придерживаясь за деревянный забор, тяжело встала. Ноги задрожали, спина согнулась от веса Ясемару: он хоть и похудел, был намного выше Минэко. Девушка склонилась еще ниже и на дрожащих ногах пошла вперед.
«Так ходят старухи, согнувшись от тяжести лет, словно на их спинах держится небо, — думала Минэко. — Если они могут дойти до леса за хворостом, то и я могу принести господина Ясемару в сад».
По груди и шее Минэко змейками ползли капли пота. Каждый шаг причинял ей боль, мышцы рвались, и она слышала, как что-то хрустит в ее спине. Она часто и тревожно дышала, сердце трепыхалось в груди, как бабочка с оборванными крыльями. Ноги Ясемару волочились по земле, он потерял туфли и левый носок.
Преодолев мост, Минэко зашагала в гору. Из-за заборов выглядывали жители деревни, они знали, что в теле господина Ито притаилась кицунэ, и кричали оскорбления, некоторые плевались вслед и показывали неприличные жесты. Но девушка этого не видела, взгляд ее был устремлен на дорогу.
На грязь, скрепленную морозом, плавно ложились одинокие снежинки. Минэко верила, что пышная туча, застывшая над деревней, принесла в своем чреве снегопад, и скоро он прорвется и окрасит все в белый. Девушка торопилась, темнело осенью рано.
***
Небо щедро покрывало землю снегом, как задержавшийся с охоты муж покрывает поцелуями хмурое лицо жены. Ладони Минэко утопали в пушистой ледяной пелене, пальцы покраснели и распухли от холода. Силы кончались, она ползла на животе, отталкиваясь от мерзлой земли ногами. Иногда ей казалось, что любимый умер, тогда Минэко замирала и прислушивалась к биению сердца господина Ясемару. Страх, что в следующий раз она может не услышать его дыхание, давал ей стойкость.
Когда девушка достигла хурмового сада, ветер утих. Она развязала крепкие узлы озябшими пальцами и усадила ношу к стенам отцовского дома. Господин Нобору Тагути запретил жене вмешиваться и сам не вышел. Минэко взяла из дома одеяла и, укрыв Ясемару, села рядом. Собрав в ладони снег, отерла им лицо, раньше никогда бы так не поступила: берегла кожу. Успокоив дыхание, она оглядела сад: холодный, белый, отстраненный, словно лицо гейши, выкрашенное пастой из рисовой муки.
Снег приносил запах неба. На тонких ветвях висели оранжевые, присыпанные снегом плоды. Несколько дозревших упали с глухим стуком. Совсем рядом щебетал жулан. Девушка забрала подмятую хурму, лежавшую рядом, и вложила ее в ладонь Ясемару.
― Ты скоро меня покинешь, я знаю. ― На длинных неподвижных ресницах Ясемару дрожали снежинки. ― Когда люди пройдут по этому саду, они смешают снег с грязью. Человек всегда приносит грязь, поэтому вы, ёкаи, нас не любите, правда?
Не получив ответа, Минэко обхватила руками колени и притихла.
― Как тебя зовут? ― спросила она спустя долгое время.
― У меня нет имени, ― произнес Ясемару нежным женским голосом.
― Я буду звать тебя Фуруюки, «падающий снег», — ответила Минэко.
― Зачем ты принесла меня сюда?
Минэко покачала головой.
— Нет. Я принесла господина Ясемару Ито, он любит смотреть на хурмовый сад в снегопад.
― Ты проделала такой тяжелый путь, только чтобы его глаза увидели, как замерзшие слезы неба падают на землю?
Минэко молчала.
— Это так неразумно и красиво, ― задумчиво сказала Фуруюки. ― Никто бы так не сделал для меня.
Ночь медленно обняла небо. Мужчины зажигали красные уличные фонарики. В домах разгорался очаг, женщины готовили ужин для семьи. По застывшей земле потянулся теплый аромат зеленого чая и лепешек с бобами.
Лисице вдруг показалось, что это звезды медленно опускаются с неба на сады и покатые соломенные крыши. Сила любви госпожи Минэко Тагути и господина Ясемару Ито тронула жестокого ёкая.
Лисица выдохнула белое облачко пара и покинула тело Ясемару, растворив свое сознание в миллионах грустных снежинок.
К утру снег растаял, и с тех самых пор так уж повелось у первого снегопада: он всегда превращается в слезы кицунэ.
*Нагадзюбан — нижнее кимоно, традиционно служившее нательным бельем.
**Ёкай — сверхъестественное существо.
***Хантэны — традиционные зимние стеганые куртки.
****Дзабутон — японская плоская подушка для сидения.
.
ЛитСовет
Только что
