Читать онлайн
"Йети и Сундуков"

Где-то в горах Памира жили йети. Эти йети были бы вполне себе обыкновенными снежными людьми, если бы не отличались одной весьма примечательной способностью. Точнее даже сказать – сверхспособностью. Способностью переноса.

Прежде чем продолжать повесть о том к чему привела такая способность надо вкратце рассказать о ней самой.

Способность переноса – это как бы способность производить перенос импульса мысли в чужое тело. То есть – умение переносить в тело другого существа свои мысли и воспоминания; своё сознание, точнее даже свою личность или, если так можно выразиться – своё «Я». Притом личность того в чьё тело ты вошёл – оказывалась соответственно в твоём теле. Происходит как бы временный обмен телами, если грубо выразиться – или обмен сознаниями (хотя это не совсем так – на самом деле данный процесс гораздо сложнее).

На этом собственно все прелести данной способности заканчиваются. Дальше начинается масса ограничений, трудностей и неприятных моментов (порою даже очень неприятных).

Перенос осуществляется через подключение к первичному информационному полю планеты Земля. Причём через это поле переносимый имеет доступ к своей памяти, оставшейся в его теле – по сути к своей личности. Так как информация через это поле проходит со скоростью света, то переносимый как бы сохраняет своё «Я», но уже в новом теле. А вот овладение запасами памяти того в чьё тело ты перенёсся происходит очень медленно. Мастера переноса не рекомендуют увлекаться сим процессом, так как переносимый рискует потерять свою личность. Или получить раздвоение личности. Рекомендуют держаться подальше от хранилищ информации в мозге того, в кого ты перенёсся, а осваивать те участки мозга, которые управляют телом, через которые идут команды опорно-двигательному аппарату, через которые проходят ощущения.

Таким образом главной опасностью переноса является потеря своей личности, растворение её в личности того, в кого переносишься; или угроза раздвоения личности, когда после выхода из переноса одна часть личности останется твоей, а другая часть – того в чьём теле ты побывал. Мастера переноса обучают молодых йети как избежать этого. Но и без угрозы потери личности перенос сопряжён со множеством проблем и ограничений.

Во-первых, перенестись можно только в тело существа сопоставимого с тобой по величине, похожего на тебя (хотя бы в базовых чертах) по анатомическому строению и по устройству головного мозга. То есть в птичку или рыбку переселиться нельзя. Даже взрослые йети не могли переноситься в тела детёнышей из-за разных размеров. На практике это означало, что йети могли меняться телами с другими йети, а также с людьми с одной стороны и медведями – с другой. Понятно, что могли бы вселиться в тело гориллы или орангутана и им подобных существ, если бы те обитали в пределах досягаемости... Но не более этого.

Во-вторых, чтобы перенестись в чьё-то тело надо находиться рядом. Чем ближе, тем лучше. Максимальное расстояние – двадцать метров. Но и то – двадцать метров это для мастеров переноса. Для простых йети – три, максимум пять метров. Если тот в чьё тело ты хочешь перенестись находится дальше – перенос невозможен.

В-третьих, перенос занимал не менее получаса. И это для мастеров. Для рядовых йети – час-полтора надо было находиться рядом с объектом переноса. Минимум – минут сорок пять. Не меньше. При том, что для далёких существ – время увеличивалось, а расстояние – уменьшалось. Иными словами, перенестись в существо другого пола было сложнее, чем в своего. Также сложнее в существо другого вида (в медведя или человека). А если объединить – другого пола и другого вида, то такое было под силу только мастерам переноса и то не всегда.

В-четвёртых, невозможен двойной перенос, тем более тройной и все последующие. Если хочешь перенестись в кого-то третьего, надо было вернуться в своё тело, заново обжиться там, пробыв в нём хотя бы несколько часов и только тогда можно было вновь повторять перенос. Сие касалось и тех, с кем ты только что менялся телами. Новый обмен невозможен сразу после возвращения в своё тело.

В-пятых, перенос не мог длиться вечно. Через несколько часов, максимум дней перенос «рассасывался» сам собой. То есть тот чьё тело ты занял возвращался в него, а ты соответственно – переходил в своё тело. Поэтому было опасно посещать тела тех, кто не ведал о переносах. Переноситься без предупреждения. Особо опасно переноситься в существа другого вида. Не умея владеть твоим телом, они погубят его. И когда настанет время вернуться обратно – возвращаться будет некуда, а это означает смерть. Мастера переноса могли продержаться в чужом теле неделю, максимум десять дней – все остальные гораздо меньше, не более трёх-четырёх суток при максимальном напряжении сил. Хотя дожидаться, когда перенос «рассосётся» сам собой было невыгодно, ибо сей процесс крайне неприятен, как правило сопровождается болями и потерей сознания. Если уж использовать перенос, то ненадолго – туда и назад. Очень облегчало перенос согласие того, в кого переносишься. Хотя взаимный перенос, когда оба существа работают на это – как ни странно не упрощал, а наоборот затруднял дело. Нельзя сказать, что он невозможен, но очень труден. Переносящиеся одновременно йети, как бы мешали друг другу. Поэтому на практике (кроме тренировок мастеров переноса), обычно перенос осуществляло одно существо, а другое выступало в пассивном качестве. Активным обычно был тот, у кого лучше получалось (за исключением процесса обучения, когда активничать надо было именно ученику).

В-шестых, перенос очень болезнен и опасен. Он ослабляет тело физически, изнуряет душу. А в некоторых случаях может привести к смерти того, кто пытается его осуществить (субъекта переноса), он как бы не находит объекта переноса, а пытаясь вернуться назад, может оказаться настолько изнурённым, что уже не в состоянии попасть в своё тело.

К тому же во время переноса йети лишались возможности телепатического общения с сородичами. Точнее они могли слышать телепатические сигналы, обращённые к тому в чьё тело переносились (если это существо обладало способностью к телепатии), но ответить на них не могли. А найти телепатически того, кто перенёсся в чужое тело вообще не представлялось возможным. И что самое странное – после переноса невозможно было телепатическое общение между существами, которые обменялись телами. То есть йети не мог телепатически связаться с тем, кто в данный момент находился в его теле.

Добавим, что только йети из перечисленных выше существ (людей, медведей, горилл, орангутанов) обладали способностью к телепатии и то – их способность была, как говорится «так себе» – сигнал едва прослушивался (а искусственное усиление лишало его чёткости, делало расплывчатым), информация была понятна в самых общих чертах, при этом на телепатию тратилось огромное количество энергии. Недаром йети предпочитали звуковое и жестовое общение, а телепатию использовали лишь в крайнем случае.

Поэтому йети занимались такими вещами, как переносы и телепатия или в ранней молодости, когда постигали мир, используя их в основном для игр (детёнышам переносы запрещены, обучать им начинали при достижении совершеннолетия); либо йети использовали перенос (как и телепатию) в крайних случаях, об одном из которых и пойдёт речь в этой повести.

Разве, что мастера переноса пользовались им профессионально. В основном они занимались обучением этому молодых йети; демонстрацией переноса перед толпой на праздниках; а также во время разведки, когда входили в тело медведя, например, и шли на разведку (причём медведя в теле разведчика держали в специальном загоне и следили, чтоб он не повредил тело, успокаивая мишку и отвлекая его разными вкусностями).

Но йети, о котором идёт речь в этой повести не был мастером переноса. Он был самым обыкновенным снежным (или как иногда говорят, лесным) человеком.

Итак, профессор Сундуков, известный исследователь пещерных людей, после долгих безуспешных попыток, поймал, наконец в горах Памира одного зазевавшегося йети средних лет. Несчастного пленника профессор долгое время исследовал, держал в плену в своей лаборатории в специальной клетке.

По обрывкам фраз, которыми профессор обменивался с помощниками и другими учёными, которых он приглашал посмотреть на пленника, йети начал понимать некоторые слова и даже словосочетания человеческой речи. Хотя повторить он их не мог. Артикуляционный аппарат (глотка и примыкающие к ней органы) йети устроен по-другому, поэтому пленник не имел возможности членораздельно произносить слова, хотя и пытался. Лесной человек понимал, что люди являются в той или иной степени его, пусть далёкими, но собратьями и хотел выпросить себе свободу. Но у него ничего не получалось. К тому же люди, хотя и не мучали его специально, хотя кормили и поили пленника – относились к нему как к животному. Даже не выгуливали ни разу за несколько месяцев плена, разве что вывозили для исследований в другие лаборатории научно-исследовательского института (НИИ), где работал Сундуков.

Видя, что подобру освободиться не получится, снежный человек решил использовать свою сверхспособность, о которой люди не ведали. Решился он на это не сразу. Всё-таки поначалу йети представлял людей более гуманными существами; он думал, что люди типа йети, что они стоят примерно на том же уровне развития (ну, может чуточку пониже). Но люди оказались другими. Уразумев это, снежный человек, после долгих бессонных ночей внутренней борьбы решил задействовать свою способность к переносу, хотя считал сие недостаточно гуманным.

Но люди не оставили ему другого выбора.

Йети составил примерный план побега. Не ахти какой план конечно, но другого выхода у него не было, как в прямом, так и в переносном смысле. Дело в том, что на исследовательские процедуры йети возили в специальной тележке, точнее сказать – коляске, напоминающей инвалидное кресло-каталку. Руки (у йети всё же руки, а не лапы) при перевозке прищёлкивались к поручням. Существо как бы оказывалось привязанным к своей коляске. Но кисть у йети устроена по-другому, чем у человека (снежные люди гибче и ловчее, чем мы), поэтому наш йети научился незаметно освобождаться от пут, но вида не подал. Его тюремщики ни о чём не догадывались. Также во время этих многочисленных поездок йети несколько раз мельком видел выход из НИИ Сундукова. Постепенно у него созрел план освобождения.

Снежный человек решил дождаться, когда он окажется прикованным к коляске, оказавшись наедине с Сундуковым (никто из других людей один на один надолго с йети не оставался ни разу). Перейти в тело Сундукова. И вывезти йети (в теле которого была бы в это время душа Сундукова) за пределы НИИ, или хотя бы к выходу или открытому окну на первом или втором этаже – в любое укромное место. Желательно чтобы это был вечер, когда кроме сторожей в институте почти никого не оставалось (Сундуков часто работал допоздна один). Потом йети надо было вернуться снова в своё тело. Быстро освободиться от пут, пока Сундуков вернувшись в своё тело, не уразумеет что к чему. И убежать.

Избавиться от кандалов кресла он мог за несколько секунд. Но это йети ничего бы не дало, разве что впредь его стали привязывать бы так, чтобы он не смог выпутаться.

Главное было пробиться к выходу. Лесной человек понимал, что Сундуков, оказавшись в его теле начнёт вопить что есть сил и попытается высвободиться.

Поэтому, когда йети возили по коридорам института он вопил и делал вид, что пытается освободиться. Таким образом, снежный человек хотел приучить сотрудников к мысли о том, что это его нормальное поведение. Поэтому, когда он будет вести Сундукова в своём теле, то никто не заметит ничего подозрительного.

Надо сказать, что помещение где держали пленника, находилось на четвёртом этаже, имело прочную дверь, массивные окна с пуленепробиваемыми стёклами, но главное – йети там содержали в отдельной запирающейся клетке, куда была подведена вода и даже сделан огороженный от посторонних глаз туалет. На остальной территории института было посвободнее. По крайней мере так казалось йети.

Но вся беда в том, что один на один снежный человек оставался с Сундуковым не слишком часто. Обычно возле профессора находились его помощники (оказаться один на один с кем-то из помощников было ещё сложнее, чем с их руководителем). Но даже когда снежный человек находился один на один с Сундуковым то или не подходил настолько близко к нему, чтобы йети мог осуществить перенос; а если подходил – то ненадолго. Недостаточно было времени для переноса. К тому же большую часть времени йети был в клетке.

Он разрабатывал и второй план, уже без использования передвижного кресла. Надо было оказаться в теле Сундукова внутри помещения где его содержали, потом открыть клетку, дверь и попытаться прорваться к выходу из института.

Но этот план был сложнее. К тому же то помещение лаборатории Сундукова, где держали йети (сама лаборатория занимала несколько комнат) было довольно большим и рабочий стол профессора стоял далеко от клетки. Настолько далеко, что перенос в таких условиях мог осуществить только мастер этого дела к коим, как мы знаем, наш йети не относился.

Хотя несколько раз лесной человек всё-таки начинал перенос. Сундуков чувствовал, что с ним что-то не так – слабость в ногах, темнеет в глазах, кружится голова (снежный человек испытывал аналогичные ощущения), поэтому профессор уходил от клетки и ложился на кушетку, которая находилась довольно далеко от места заточения йети. И снежному человеку волей-неволей приходилось прекращать процесс.

И вот однажды йети всё-таки удалось осуществить вожделенный перенос. Но всё произошло не там и не так, как он хотел.

В один прекрасный день Сундуков очень долго крутился возле клетки, несколько раз фотографировал йети, что-то подсчитывал в уме, а записи свои делал не на большом рабочем столе, как обычно, а на маленьком, стоящем недалеко от клетки. Долгое время Сундуков в лаборатории оставался один и йети запустил процесс переноса. Но почувствовав слабость, Сундуков на этот раз не пошёл отлёживаться на кушетку, а выпил что-то ободряющее и продолжил работу. Вскоре к профессору присоединились помощники. Они вместе с Сундуковым вывели йети из его просторной клетки, но не посадили его в кресло-каталку как обычно, а заставили выйти из комнаты лаборатории и посадили в другую небольшую, но очень опрятную, красивую клетку на колёсиках, которая находилась в коридоре. В этой клетке ошеломлённого от неожиданных перемен снежного человека провезли по лабиринтам института, спустили вниз на грузовом лифте, вывезли наружу и погрузили клетку в большой фургон огромного автомобиля, вкатив её по специальному траппу. Сундуков всё время находился рядом, пытаясь утешать питомца, который всё больше и больше впадал в транс – настолько все сегодняшние события отличались от унылого однообразия предыдущих дней.

В фургоне на каждой из стен крепилось по откидному столику и по две откидные лавочки по краям. На одну из них сел Сундуков, продолжающий успокаивать йети. Внутри клетки тоже была лавочка, довольно прочная, привинченная к полу, примыкающая к одной из решётчатых стен. Наружная дверь фургона захлопнулась и их куда-то повезли. Ехали довольно долго. Снежный человек понятия не имел куда его везут. За время жизни среди людей он понял, что от них можно ожидать любого коварства. Тем более сейчас, когда все вокруг него выглядели возбуждёнными и тревожными (помощницы Сундукова нервно перешёптывались где-то в глубине фургона). Поражённый необычной обстановкой он почему-то решил, что его везут на казнь, которую хотят обставить максимально торжественно.

Ещё он увидел, что ключ от клетки в кармане Сундукова (на связке с другими ключами). Неизвестно сколько они будут ехать. Может быть ему удастся войти в Сундукова, открыть клетку и вновь поменяться с ним телами и сбежать во время дороги. Дорогу он представлял себе, как нечто очень долгое. По крайней мере в его опыте так оно и было. Его долго везли в лабораторию после того, как поймали в горах.

С другой стороны – выхода у него другого не было, как ему казалось, поэтому он не прекращал процесс обмена телами с Сундуковым. При этом йети знал, что с какого-то момента (на заключительных стадиях) перенос становиться необратимым. Его невозможно прервать на этом этапе. Так его учили наставники, мастера переноса.

Но дорога оказалась не столь долгой, как ожидал йети.

Вскоре они приехали и клетку с лесным человеком выкатили перед большим ярко освещённым зданием под восторженное улюлюканье немалой толпы досужих зевак.

Дело в том, что йети сам того не догадываясь стал «звездой» в мире людей. Его неоднократно фотографировали и снимали на камеру в лаборатории; о нём писали газеты и сайты интернета, его неоднократно показывали в телепередачах, о нём рассказывало радио. И сейчас сотни людей собрались на относительно небольшом пятачке перед демонстрационным залом палеомузея только для того, чтобы хоть краешком глаза взглянуть на снежного человека. Ещё около тысячи человек, в основном учёных и журналистов ожидали йети в самом зале куда его и повезли.

Вскоре клетку с вкрай испуганным лесным человеком поставили на освещённую специальными прожекторами сцену. Неподалёку от йети была трибуна для выступлений. Но Сундуков поначалу был не на трибуне, а находился позади клетки, рядом с йети. Но он разместился так, что был невидим широкой публике – прожектор был направлен на йети, а профессор находился поначалу как бы в тени своего питомца.

Хотя длилось это недолго. Вначале на трибуну взобрался седовласый учёный, президент Академии наук, который вкратце описал важность открытия Сундукова и вскоре предоставил слово, если так можно выразиться, виновнику торжества.

Сундуков вышел из тени клетки, величаво поднялся на трибуну и начал прочувственную речь. Долго и самозабвенно профессор описывал свою многолетнюю охоту на йети различных популяций. Рассказывал о том, как в густых дебрях и у заснеженных вершин он гонялся за бигфутами, за сасквочами, за снежными и лесными людьми. Красочно описывал перенесённые трудности, повествовал о том сколько раз он бывал на волоске от гибели, но никогда не отступал от намеченной цели…

Публика слушала героического исследователя с восторгом, перебивая его речь восхищёнными возгласами и бурными продолжительными аплодисментами. В конце выступления профессору вручили огромный букет цветов и посадили на стул рядом с клеткой. А на трибуну выходили друг за другом всё новые и новые учёные, коллеги (и конкуренты) Сундукова, которые в своих пятиминутных выступлениях раскрывали значимость открытия снежного человека.

Сундуков много лет ждал этого. Ждал, что те, кто десятилетиями критиковали и недооценивали его, наконец признают его правоту, его высокое место в науке и незыблемый авторитет. Ведь несмотря на то, что он имел признание у определённой части биологов-учёных – большинство биологического научного сообщества были его непримиримыми противниками. Настолько непримиримыми, что даже то направление в науке, которое возглавлял Сундуков окрестили презрительным термином «сундуковщина». Несмотря на популярность у дилетантов, у далёкой от серьёзной науки публики – большинство учёных считали сундуковщину маргинальным направлением, а некоторое даже тщились доказать, что сундуковщина – это лженаука.

И вот пришёл долгожданный час триумфа Сундукова. Наконец-то он смог, как говорится, утереть нос своим оппонентам.

Он неоднократно во всех подробностях представлял себе момент торжества, даже проигрывал (здесь от слова «играть», а не «проигрывать») в уме все его детали. И вдруг с удивлением заметил, что когда вожделенный триумф настал – он слушает невнимательно. Что у него кружиться голова.

«Наверное это головокружение от успехов, – подумал Сундуков. – Вот уж не так я представлял себе величие славы. Наверное, это потому, что не привык к ней. К настоящей и незыблемой славе».

Наивный! Голова у него кружилась от того, что йети запустил процесс переноса. Вернее, он запустил его немного раньше. Но сейчас, когда понял, что немедленная казнь ему не грозит, что после церемонии его повезут скорее всего назад в лабораторию – остановить процесс уже не мог и с ужасом ожидал, что будет дальше. Если учёные не успеют закончить свои выступления за несколько минут, то йети окажется в центре внимания в теле Сундукова. К этому лесной человек был совсем не готов. Он планировал попасть в тело своего пленителя находясь с ним один на один, а не посреди огромной толпы.

«Что же я буду делать?» – в страхе думал йети. Он начал прикидывать своё примерное поведение, злясь на то, что недостаточно внимания уделял запоминанию человеческих слов. Хотя, если честно, он только первые несколько дней профилонил (пробездельничал), предаваясь тоске по родине – зато потом, привыкнув к плену, учился добросовестно. Но сейчас, пребывая в панике, йети был готов винить себя во всех грехах. Ему было настолько страшно, что даже место его заключения и злоключений – институтская лаборатория казалась теперь уютным, привычным и милым домом… Но делать было нечего, возврата назад не предвиделось и йети лихорадочно набрасывал новый план. Ох и страшно будет на первых порах…

И тут, в процессе обдумывания, он понял, что не только ему будет неуютно после переноса. Есть существо, которому вскоре тоже будет неуютно. И скорей всего гораздо неуютнее, чем ему – ведь Сундуков ничего не знает о переносе, не поймёт где он оказался и как отсюда выбраться. Сундуков не знает, что это ненадолго, что процесс обратим!

Когда йети подумал о профессоре он сразу же начал представлять, что тот будет делать, оказавшись в клетке. Наверное, он будет рычать (понятно, профессор будет пытаться говорить на человеческом языке, но люди услышат лишь рычание) и попытается выбраться наружу.

А наш йети всё время пребывания на сцене смиренно сидел на лавочке, забившись в дальний уголок демонстрационной клетки, как донельзя запуганная зверюшка. «Значит… Значит, – подумал йети, – мне сейчас надо начать рычать и дрыгаться, чтоб не был заметен результат переноса. Заодно погляжу на реакцию агрессора (так он называл профессора на своём языке) и постараюсь копировать её, оказавшись на его месте».

Приняв решение йети максимально реально представил себя Сундуковым в клетке, встал и громко завопил. Это было так неожиданно, что выступающий очередной оратор осёкся на полуслове, Сундуков упал со стула, многие из публики повскакивали со своих мест, а женщины ещё и завизжали вдобавок.

Йети даже не ожидал такого эффекта. Он ошеломлённо стоял в клетке. У себя в долине йети перекликиваются подобным образом и не считают данные возгласы сколь-нибудь громкими. Наш йети и вопил-то вполсилы. Он сразу опомнился и понял, что стоит продолжать, но разве что чуточку убавить громкость, чтобы не травмировать людей лишний раз. Он снова завыл, начал стучать себя огромными кулаками в шерстистую грудь и что есть силы дёргать прутья клетки. (Кулаками в грудь стучат гориллы, а не йети; но наш йети подумал почему-то что Сундуков будет делать это – и йети не ошибся).

Вскоре опомнился и Сундуков. Он поднялся с пола, подошёл к клетке и начал утешать питомца тихо что-то шепча – то что казалось ему успокоительным. Затем протянул шоколадку.

Если читатель подумает, что йети гордо отказался от подачки, то читатель будет неправ. Если бы снежный человек демонстрировал свою гордость пренебрегая пищей, он бы давно умер от голода и данного повествования просто не было бы. Тем более, пребывая в плену йети очень полюбил шоколадки (и ещё бананы). Поэтому он с готовностью взял угощение, но есть не стал, а положил на краешек привинченной к полу и прутьям клетки массивной лавки. Он оставил шоколадку для Сундукова, когда тот через несколько минут войдёт в его тело. Йети понимал, что на первых порах профессору будет совсем не до шоколадки, но потом возможно ему и пригодится сей продукт человеческой цивилизации.

Оставшееся до переноса время йети то успокаивался, то снова шумел (правда не столь буйно, как первый раз), чтобы приучить людей к тому что такое поведение нормально, чтобы зрители не заметили ничего необычного в его поведении, когда они с Сундуковым поменяются телами.

Микрофон включили громче и выступления продолжались под аккомпанемент рёва йети. Правда теперь выступления получались какими-то скомканными – видно было, что каждый оратор хочет быстрее закончить. Неуютно им было говорить под этот «зов первобытного леса», как окрестил сей вой один из выступающих.

Одновременно снежный человек присматривался к поведению профессора, запоминая его слова и жесты чтобы после переноса в точности скопировать их – возможно никто ничего и не заметит подозрительного. А потом надо будет снова дождаться, когда они с Сундуковым останутся одни, открыть клетку – снова поменяться телами и убежать.

Возможно и повезёт на этот раз. Так думал йети, отсчитывая последние секунды до переноса…