Читать онлайн
"Что ждет нас... На следующий день"

Часто я спрашиваю себя. Что есть фантазия, как не скрытая под плотной завесой неизвестности реальность?

Та, что открывает себя лишь в тот момент, когда мы сталкиваемся с ней лицом к лицу.

Нельсон Биглз, основатель компании Ред Кэп.

09:42 АМ

Глубоко вздохнув, Алан Грегсон попытался отстраниться: от качки в вагоне, от запаха чужих тел, от всего того, что мешало сосредоточиться на бегущем перед глазами видеоряде. Три повторения дыхательных методик — неспешный вдох, степенный выдох. Он тянется к браслету, легко касается дисплея и переводит линзы в широкоформатный режим. Пред ним волчком кружит загрузка, легкая рябь, похожий на всплеск звук.

Экран вмиг гаснет и тут же Алан видит голубое небо. Так ясно, словно птица в полете, словно сам он там и парит в лучах начала дня. Пролетает над парком, слышит из-за горизонта голос. Он не узнает его, это Леонард Коэн. Но какие его годы. Птица снижается, лавируя в потоке, уходит к озеру, летит к большому дому. И нет уж зрителя и птицы, сознания сплелись в единый ряд. Теперь весь он, это тот дом и бархатисто хриплый голос, что шепча, вызывает чувства — будоражит, и холодом проходит вдоль спины:

«Это был один из тех домов, что так легко, увидев, позабыть. Светлый фасад, темная кровля. У гаража машина, белый забор и гордо реет звездно-полосатый флаг. Лужайка перед домом аккуратно прибрана, а вдоль бегущей к крыльцу дорожки, цветут розы, — рассказчик замолкает на мгновенье, а камера спускается с небес и замирает у входной двери, — Казалось бы, идиллия, мечта, — тяжко вздыхая, шепчет Коэн, — Но встав поближе, замерев, вы различите царящие там споры, те, что так часто разрушают брак».

Резкая смена кадра переносит Грегсона на кухню, где крупный — грузный мужчина за сорок, смотрит пустым взглядом в тарелку с остатками размазанного по ней желтка. Он собран, недвижим и лишь скула предательски трясется, а рука сжимает пустой стакан. Вдруг что-то в нем меняется, морщины со лба сходят, а на губах полуулыбка.

«Ты долго шел к этому, Фрэнк. Очень долго, — растягивая последние слова, повторяет он себе в несчетный раз за день. Скрещивает приборы на тарелки, сцепляет пальцы на груди и откидывается на спинку стула, что словно по команде жалобно скрипит. — Еще немного и ты прожмешь этого сученка из министерства, — сжав зубы, он цеди каждый слог в уме, — Контракт будет твой Фрэнки, ведь ты им сердце этими руками вырвешь, но свое возьмешь, а там...»

Он мечтательно закатывает глаза, жадно облизывает губы, представляя себе лодку из каталога «Фишинг Дайджест», ровную гладь озера Тахо и тот внушительных размеров дом, что он приметил еще пару лет назад. Прикрыв глаза, он чуть ли не мурчит от предвкушения. Так счастлив, что и не слышит гомона со второго этажа их дома в пригороде Сакраменто. Но вот в дело вступают барабаны и истошный, срывающийся на крик голос жены возвращает его из мира грез. Нещадно бьет об реальность, как ту жирную рыбу, которую он в мыслях только что удил. И теперь в голове у Фрэнка, лишь одно: «Ну, твою мать, что опять-то стряслось?»

— Филипп, немедленно открой дверь! — в ответ детский крик, — Не вынуждай меня открывать ее силой, иначе...

Цепляясь за поручень, как за спасательный круг, Фрэнк медленно поднимается по лестнице. Внутри него все клокочет, воспоминания из прошлого — жена ведет себя так же, как когда-то его мать.

— Сегодня, ну почему именно сегодня, твою мать, — бормочет он поднос, преодолевая последнюю ступень, видит барабанящую в дверь детской жену, ловит себя на мысли, что с возрастом она изменилась и вновь задается вопросом: "Ну почему черлидерши с возрастом манерами и телом все более походят на футболистов, долбаных парней из защиты? — он смотрит на нее и вновь шепчет, — Что с тобой стало, добавь кепку, да усы и ты будешь вылитый Энди Рид[1].

[1] Эндрю Уолтер Рид — в прошлом известный тренер по американскому футболу, трижды приводил команду «Канзас Сити» к взятию Суперкубка. Член зала славы НФЛ. Иными словами, его достижения так же велики, как и его талия размера четыре икс эль.

— Последний раз повторяю, Филлип! Сделай музыку тиши, открывай дверь и натягивай на себя эту чертову форму, а то две недели без сетевых сервисов тебе обеспеченны, — кричит она и словно в подтверждение угрозам, топает ногой.

От этой картины у Фрэнка по спине холод, он вызывает проекцию календаря на умном браслете и, делая вид, что печатает, подходит к ней с невозмутимым видом.

— Какие-то проблемы, дорогая? — он монолит, невозмутим, как Сфинкс из долины Нила.

— А сам не видишь? — она безуспешно дернула ручку двери несколько раз к ряду. Убрала выбившуюся прядь со лба, взглянула на мужа исподлобья и добавила, — Не хочет надевать школьную форму, это все ты его разбаловал.

— Ага, — спокойно отвечает Фрэнк, а внутри него клокочет жерло вулкана: «Как же ты затрахала меня, тупая ты сука. Сплошные истерики, жалобы, когда-нибудь я сброшу тебя вместе с твоим сраным Кадилаком Куп Девиль прямо в самый глубокий каньон, да хоть в тот же Великий и поверь, это будет великий день».

— Фрэнк, Фрэнк!? — щелкает она пальцами у его носа, — Ты все еще тут, а то мне показалось, ты куда-то улетел.

— Значит, форму одевать не хочет, ладно, — вздыхает отец семейства, и вальяжно стучит в сыновью дверь, — Эй чемпион, это твой большой папочка, — ухмыляется Фрэнк, смотрит на жену, что топчет пол, как бык копытом землю и упирает загорелые руки в бока. «Да, если так и дальше пойдет, то после рождения второго она тебя и прирежет», — мысленно комментирует он стойку жены, оттого убирает маску вальяжности подальше. В лице становится серьезным, касание сбрасывает проекцию календаря с браслета прочь и твердой рукой стучит в дверь, — Что у вас тут стряслось чемпион, рассказывай?

— Мама обещала, что я могу одеть джинсы в школу.

— Ну, так в чем проблема?

— Теперь она заставляет одеть форму.

— Ага, — качает головой Фрэнк, говорит — Минуту чемпион, сейчас разберемся. — Поворачивается к жене и спрашивает, — Барби, куколка, это правда?

— Фрэнк, — говорит она и загзагом проводит пальцами у губ.

— Что? — с недоумением спрашивает он и видит, как она жестом просит его отойти от двери.

Они отходят, он наклоняется, она шепчет:

— Я забыла.

— О чем? — шепчет в ответ Фрэнк.

— О дне этом чертовом.

— Каком нахер дне?

— Ну об этом, — косит она глазами в сторону, словно дает какой-то тайный знак.

— Скажи уж прямо,— вулкан внутри уже дымит, вот-вот начнется извержение.

— Праздник, — подмигивает она и, видя недоумение, добавляет, — День Нового Союза, Фрэнк.

— Вот твою мать.

— Именно, твою, — тычет жена ему пальцем в грудь.

Фрэнк морщится от укола ногтем, жерл вулкана засыпает, а он вспоминает тот самый злополучный день. Он сидел в своем кабинете, второй бокал после обеда — в тот день он отхватил сочный строительный подряд, а по всем каналам шло выступление президента Томаса Дилана. Бессменный лидер нации вещал с трибуны, тряс кулаком и говорил:

«30 сентября 2083 года, пусть все нации Земли запомнят это дату, это очередной виток в истории величайшей страны, наше наследие и подарок миру. День, когда Америка вернула себе былое величие и взяла под крыло полмира!» — с бородкой и пепельным помпадуром, президент более походил на звезду Нового-Голливуда из Атлантик-Сити. То был, уже десятый повтор президентской речи за день и Фрэнку казалось, он знает ее наизусть. Тогда он сплюнул в гортензию возле окна и велел цифровой помощнице переключить канал на что-нибудь поинтересней. Но тупая пизда Найс вновь включила новости, где уже ведущий с четвертого канала распинался о важности этого сраного дня: «Президент Дилан уже говорил об этом в своем обращение, но я подчеркиваю этот факт еще раз. Американская нация должна отныне понимать День нового союза, это великий день, что по своей значимости приравнен к празднованию 4 июля — Дню независимости США».

«Да, умеют же они подлизать» — сказал в тот день Фрэнк и, переключив на футбол, нацедил себе еще на два пальца. К трем он уже сильно поднабрался, вызвал такси и по дороге к дому заехал в какой-то левацкий бар, где возле туалета, за круглым столом сидела кучка безусых студентов. Они в голос рассуждали о том, что преобразование США в КССГ, это конец всему. Что занимающий уж третий срок президент, это нарушение всех устоев, а День Нового Союза не что иное, как плевок на всех американцев. И что уравнивание статуса двух дат, это предательство — очередной плевок на лики предков и все, то светлое, что завещали нам отцы основатели. Фрэнк заказал двойную порцию Старины Тома. Пытался смотреть первую игру футбольной лиги, но невольно — краем уха слушал эти тирада юнцов из молодежной организации «Союз единства», качал головой, играл желваками и, сжав бокал, повторял под нос только одно: «Сучата мелкие, были бы вы тут году в 78-ом, когда генерал Мейлорд Кросби, как нож сквозь масло, прошел победным маршем по западному побережью. Вот тогда бы вы мне рассказали о плевках и позоре».

В гражданскую войну, капитан Фрэнк Катл воевал за Запад, он не был профессиональным военным. Закончил только курсы офицеров и сразу отправился на фронт. Оттрубил с 75-го по 78-й, не отрываясь на госпиталя и прочие тылы, всю войну, как от звонка до звонка. Он смог пережить победу Востока, уцелел он и в Третьей мировой, все благодаря одному важному качеству — он всегда умел брать свое. Но сейчас ему было стыдно за все те годы, он сидел в замшелом баре, слушал пустые речи сопляков и чувствовал, что сожми он бокал еще чуть сильнее, как тот треснет, а на стойку упадет свежая кровь. В тот миг он сказал себе: «Угомонись дружище, тише». Но один из студентов вздернул к потолку бокал со светлым Бадди, и отчетливо крикнул на весь зал, что их поколения не допустит этой диктатуры власти, которую по глупости допустили их отцы.

На этом тосте бокал треснул, а Фрэнк унес с собой два уха, глаз и десяток девственно белых зубов. Дело в последующем замяли, владельцем бара оказался ветеран. Фрэнк помнил тот день в мельчайших подробностях, как потом выбросил в окно трофеи, замотал скотчем кулаки, а Барбаре сказал, что не увидел выступ, споткнулся, да упал.

С того момента уж пять лет прошло, но до сих пор он слышит свой тогдашний голос. Как рычал: «Ах вы тщедушные уебки. Да где вы суки были, когда сравняли Голливуд с землей. Да вы хоть чуяли тот смрад сожженных тел, что бил мне в нос, когда окончилась резня в Сан-Бернардино!?» В тот день могучий Фрэнк проснулся и вновь играл людьми в пинг-понг. Да, капитал Катл всегда умел брать свое.

— Ты куда опять улетел, Фрэнк? — говорит жена и вновь тычет его ногтем в грудь.

«Да чтоб тебя, так и проткнуть же можешь», — мысленно вторит Фрэнк, приходя в себя. А вслух говорит:

— Сейчас все сделаю. Не помнишь где у нас инструменты?

— Нашел кого спросить, твои же инструменты. — фыркает Барбара и крестит руки на груди, — Может в гараже?

— Логично, — Фрэнк легко стучит в дверь детской и слышит, как сын отшатывается от двери, — Шпионишь за нами чемпион?

— Я проверял колонки, пап.

— Ну так можешь не проверять, делай потише. Твоя мама хочет тебе кое-что сказать?

Он видит, как жена разводит руками, жестом показывает ей, мол, надо парня уболтать, а сам он мигом в гараж и вот-вот вернется.

— Пап? — спрашивает ребенок, но большой папочка уже на полпути к цели.

— Папа отошел, это мама, — она подбирает слова, пытается звучать как можно мягче.

— Мам я уже выбрал джинсы.

— Ты у меня молодец, открывай, и обсудим какие лучше, — хмурясь, отвечает мать. Старается сдержать поток возмущения, то и дело смотрит на золотые часы, доставшиеся ей от матери. Да спешно перебирает звенья на браслете.

— И никакой формы, честно?

— Конечно Филл, открывай и поговорим.

— А куда папа ушел? — и в голосе ребенка звучит сомнение, ведь подобное случалось далеко не в первый раз.

«Она на взводе, Фрэнк. Восьмой месяц уже пошел, чего ты от нее хочешь? Сам посиди дома недельку-другую без дела, да с пузом как у бегемота, и посмотрим, как запоешь», — успокаивал он себя, попутно прикидывая, чем отворить дверь, да как не опоздать на встречу.

— Мам-мам?

— Что?

— Куда папа ушел?

— Он готовится к встрече, открывай дверь, я устала, — отбивая ритм по полу и кусая губы, сдержано сказала мать. Тряхнула рукой и посмотрела на циферблат — прошло целых две минуты. А доносящаяся из детской песня подошла к концу и вновь началась сначала.

Пальцы музыканта плавно перебирали струны, заиграло вступление, а терпение матери уже готово было лопнуть. И стоило в дело войти барабанам, как она занесла кулак, готовая постучать в дверь со всей той силой, что порождала злость.

Фрэнк был уже в гараже, когда колонки ожили, и отзвук рваных ритмов заполнил дом. «Вот молодец, успокоила», — подумал он, оглядывая завалы из увлечений жены.

— Ну почему именно сегодня? — спрашивал он себя, пробираясь к шкафу с инструментами сквозь нагромождение вещей. — Все эти тряпки, коробки, а швейную машинку надо была еще в начале лета выбросить, — он освободил подход к шкафу наполовину, когда услышал звук шагов на лестнице. Тяжело вздохнув, покосился на стоящий в другом углу оружейный сейф, вспомнил весь свой комплект, и представил, как достает наследие былых времен — старый русский СКС. Как сует ствол в рот и красит потолок в багряные тона.

— Фрэнк.

— Что?

— Фрэнк!

— Да что тебе от меня надо?! — хочет взорваться он, но сдержано говорит, — Да, дорогая.

— Достал инструменты?

— Еще минуту, — вулкан в груди готов взорваться.

— Ты можешь побыстрее, мы уже опаздываем.

— Да что ты говоришь?! — с наигранным удивлением отвечает он, а в ответ ему, лишь удаляющийся звук шагов.

Рывком, отбросив в сторону очередной коробку с пряжами, он открывает дверцу шкафа. Рыщет по полкам, вытряхивает, все прям на пол и, только хлопнув дверцей, видит на шкафу заветный красный кейс.

В тот же миг, осилив лестницу, мать бежит к детской, в боку колит от нагрузки, она хватает ртом воздух и с силой барабанит кулаком в дверь.

— Филлип Фрэнсис Катл, немедленно открывай дверь!

— Если я открою, будет, как всегда, — испуганно отвечает ребенок.

— Мы просто поговорим.

— И ты разрешишь одеть джинсы

— Надеть, — поправляет она и чуть тише говорит, — Сынок есть правила, хотим мы того или нет, но ты обязан...

Резкий удар в дверь заставляет мать отпрянуть, колонки выкручиваются на полную и сквозь гомон ударных и гитарных рифом, мать слышит лишь одно:

— Я ненавижу вас, лучше бы меня вы не рожали! — давясь обидой, кричит сын.

Мать хочет ответить, но тот второй дерется ножкой. Да так рьяно, что ее скручивает пополам. Жадно хватая воздух, Барбара, опираясь о стену, медленно сползает на пол. Сжимает кулаки до белых пятен на костяшках, и плачет, не в силах совладать с собой. А дом трясет от рвущихся из колонок звуков, натужно хрипит усилитель, стены вибрируют и все внутри приходит в резонанс. Звенят бокалы, стекла, сложенные в моющую машинку приборы. И даже остановившийся у почтового ящика посыльный из «Дон Ку Траффик», слышит, как из-за белой ограды ревет воинственный припев, популярной треш-метал группы «Металлбист»:

«Roar of guns and call to attack

Sound of hooves and sweet stench

Without pity or regret. The was War without end...» [2]

[2] Отрывокизпесни «No regret». Треш-метал группа «MetallBeast», основанная в 2082 году. Звучание этих зверей, это не то, что вы хотели бы услышать, попивая лимонад на заднем дворе. Жестко, остро и на все сто асоциально.

Состав:

Дин Босвик — ведущий вокал; ритм гитара

Лэнс Дукет — сологитара; бэк-вокал

Брайан Марзини — ударные; перкуссия

Керт Де Гаэтоно — бас-гитара

Тем временем в гараже...

— Иди ко мне малыш, — говорит Фрэнк, убирая под мышку красный кейс. Слышит вновь гомон со второго этажа, закатывает глаза, и устало умоляя, — Ну сука, что у них опять не так-то? — восклицает он и со всей силы бьет кулаком в шкаф, когда перед глазами замаячило оповещение:

«Входящий вызов».

— Черти что, — бурчит он себе под нос, сетуя на неподходящую ситуацию, — Найс, что за номер? — обращается он к цифровой помощнице.

— Входящий вызов с неизвестного номера, не удается определить, — ответил приятный женский голос, — Желаете ответить или отклонить вызов?

— Как же все, мать его, не вовремя.

— Не понимаю команды. Желаете ответить или отклонить вызов?

— Отвечу, — мрачно говорит Фрэнк и вновь поминает чью-то мать, наскочив коленом на острый угол коробки с пряжей.

— Привет Фрэнк, это Билл.

— Билл?

— Билл Пэкстон, подрядчик.

— А, Билл, привет, — с улыбкой отзывается Фрэнк, а сам думает: «Вот только скажи, что ты уже подъехал и размозжу твою башку этим сраным кейсом».

— Фрэнк ты уже на объекте? — в голосе чувствуется волнение.

— Практически, подъезжаю, — соврал Фрэнк, не моргнув глазом, — А ты?

— Черт! Нет, я застрял на четыреста пятом под Санта-Моникой.

— Хреново, — а сам выдохнул с облегчением.

— Да, такие вот дела, перенесем?

Шум помех заглушил слова Билла.

— Что!?

— Я говорю, сможешь ли ты...

— Сожалею, но звонок сорвался, — констатировала Найс.

«Ну и черт с ним», — подумал Фрэнк, а вслух скомандовал: — Повторить набор.

— Сожалею, но клиент, которому вы пытаетесь дозвониться, недоступен.

— Ладно, — тяжело вздохнув, Фрэнк поправляет галстук и, четко проговаривая каждый слог, говорит: — Найс, набери мне Джил Пэкстон.

— Сожалею, но клиент, которому вы пытаетесь дозвониться, недоступен.

— Ничего не понимаю, — нахмурился Фрэнк, — Да, что сегодня за день-то такой?

— Тридцатое сентября 2088 год, четверг, погода ясная...

— Ты сука издеваешься надо мной что ли?! — всплеснув руками, он заносит, чертов красный кейс над головой, но в последний миг сдерживается. Его трясет от злости, он уже в серьез смотрит на оружейный шкаф, но штатный ответ приводит его в чувство.

— На такие запросы, я вообще не отвечаю, — сдержанно отвечает Найс с укором.

— Думай о Тахо, приятель. Просто думай о чертовом Тахо.

— Проложить маршрут до озера Тахо?

— Иди ты нахуй, — устало отвечает он.

Не дожидаясь очередного тупого ответа, смахивает струящийся по лбу пот и отключает функцию цифровой помощницы. Чуть приходит в себя, слышит текст набившей оскомину песни. Дин Босквик надрывно хрипит, красочно распевая историю о срубленных головах, траншеях и газовых атаках мировой войны прошлого века. Сам не помня себя, Фрэнк цитирует ложащийся в ритм отрывок: «Тела лежат, вокруг огонь, а дым клубиться тут столбом». В одночасье он понимает, как все не важно, как ему повезло — с женой, с детьми, с карьерой и этим домом. Черт, да многие о таком достатке только мечтают. Он бежит к лестнице, перескакивая через две-три ступени за шаг, так словно ему вновь девятнадцать, и он звезда футбольной команды. Видит жену, она вся в слезах, но для него она вновь та задорная девчонка с этими косичками, да в короткой юбке. Увидев его Барбара, прячет лицо в ладонях, что бы не выдать глаза и разводы от поплывшей туши. Она что-то говорит, но губы плотно сжаты и слов не разобрать. В ответ он тихо шикает и нежно целует ее в лоб, говорит: «Не беспокойся, Барби. — и добавляет, — Я тебя люблю». Подходит к детской со словами, давай мириться чемпион, готовится постучать в дверь детской. Но стоит руке коснуться полотна, как музыка в мгновение стихает.

— Филл? — неуверенно спрашивает отец.

— Пап, это не я! — испуганно отвечает сын.

Ветер за окном резко сменяется, ветви деревьев хлещут по окну, а по земле пробегает дрожь.

— Пап, это, правда не я. — твердит ребенок.

— Не переживай сын...

Успевает сказать он, когда яркая вспышка озаряет дверной проем и окна, а в нос бьет резкий запах гари. Фрэнк, что есть сил, кричит, но голос меркнет под напором громоподобного рева. Занавеска в детской вспыхивают, стены покрываются черными пятнами, дымят и заходятся огнем. А мальчик кидается к двери.

— Пап! — успевает крикнуть сын, когда волосы вспыхивают, кожа шипит от жара, покрываясь коркой и сметающая все на своем пути ударная волна, срывает крышу с родового гнезда Катлов.

На секунду картинка замерла, схлопнулась, а вокруг все до каления становится бело. Звезды играют в глазах ослепленного ядерным взрывом зрителя, и массивный черный гриб затмевает собой всю ширину кадра. Мгновение...

Свет уступает место тьме, а зритель испытывает пугающий, почти эсхатологический восторг. Бегут секунды, глаза Алана Грегсона привыкают к мраку, и он видит, как белые буквы отчетливо маячат по центру экрана:

«Для продолжения просмотра требуется платная подписка»

Проговаривает текст, приятный женский голос цифровой помощницы. А браслет на руке вибрирует, оповещая владельца о новом сообщении. Найс уточняет: «Мистер Грегсон, вы достигаете места назначения».

10:00 АМ

— Найс, найди, где в Джерси можно посмотреть «В шаге от рая» Скьюзека, — сказал он и тут же добавил, — и оформи бронь в ближайшем к дому кинотеатре.

— Ищу.

— Бронируй на девять вечера.

— Бронь оформлена, оплата прошла. Электронный билет и адрес, высылаю на почту.

— Спасибо, Найс.

— Пожалуйста, хорошего вам дня, мистер Грегсон.

Нащупав браслет, он отключил полноэкранный режим и вернулся в реальный мир. С непривычки резко подскочил на месте, словно человек, пробудившийся от дурного сна. И вот он вновь в обшарпанном вагоне, и хоть и утро, вокруг усталые — задумчивые лица, и всё совсем не так, как в кино. Поправив галстук, он огляделся. Сидящая рядом пожилая афроамериканка мельком взглянула на него, и осуждающе покачала головой, в уме ругая помешанную на гаджетах молодежь. Но промолчала, лишь фыркнула, поправила очки с цепочкою на дужке и вернулась к чтению новостей со старенького планшета.

Вагон качнулся, Грегсон поднялся и по привычке бросил взгляд на информационное табло. Ярко желтые буквы бежали по экрану:

«23 октября 2087 года. Следующая станция – Всемирный Торговый Центр. Время прибытия две минуты...»

«Время поджимает», — мысленно поторопил себя он, протиснулся к дверям, и успел чудом ухватиться за поручень, когда поезд резко остановился в тоннеле. Сзади толкнули, кто-то вскрикнул, а он всем весом наступил на ботинок стоящего подле него мужчины. Извинился и, не найдя другого занятия, уткнулся взглядом в окно, разглядывая вереницы проводов на стенке тоннеля.

Прошла минута, люди толкались и возмущались в голос. Легко коснувшись браслета, Грегсон вызвал чат меню и написал приятелю по колледжу:

Привет, Дик. Смотрел «В шаге от рая»?

Через секунду ответ:

Не пока не видел, стоит того?

Это бомба, просто улет. Я не знаю, как им такое дали снять. Как бы Скьюзека после премьеры не посадили. А если такое случится, я уж боюсь, что сделают с автором.

Да не посадят режиссера

А, автора?))

Сценариста что ли?

Руперт Эвери вообще писатель, но да, в сценаристах он тоже числится.

Да хрен его знает. Тебе не пофиг?

Не знаю… просто там все вот прям про сейчас, ну ты понимаешь… Вот все, как есть, без прикрас.

Наверное

Ну, да. Все же все понимают. Так что думаешь?

Слушал Ал, я сейчас немного занят. Меня пригласили в Трасн Оил, вот жду в переговорке

Серьезно?

А что

Да ничего. А я еду в Эко.Кор.

Тоже неплохо. А что куда

Буду работать с Джимом, чтоб его Коганом, представляешь?)))

Говорят он немного того

Кто говорит?

Есть люди.

Какие еще люди?)

Нормальные, которые не ставят точки в конце предложений

Ну-ну, посмотрим – шутник.)))

Ладно, завтра все в силе?

А то, отхвачу место и пятница мой день Помпеи.

Только давай без перегибов, а то я помню выпуск наш

Когда вы искали меня, а я заснул в туалете)?

Ага, в сортире Лаки Дакки

У человека нет прошлого.))

Главное что бы настоящее было. Это я к тому, что притормози со всеми этими мыслями о сейчас и прочей требухе либеральной

Постараюсь.

Уж сделай одолжение. Все, бывай. Удачи

И тебе.

Оставив последнее слово за собой, Грегсон отключил чат, убрал и оповещения. «Надо собраться», - сказал он себе и повторил дыхательные упражнения. Закончив, взглянул на отражение в стекле, невольно обратил внимание на мимику стоящих вокруг людей. Особенно выделялись двое, что стояли позади него. Крепкие, уже в возрасте и не без лишнего веса. Один повыше Алана, а в другом едва ли наберется пять с половиной футов роста[3].Коротышка что-то увлеченно доказывал, почесывая залысину. В процессе увлекался и то и дело задевал стоявших рядом непослушными локтями, спешно просил прощения и с виноватым видом затихал на мгновение, опуская голову к груди. Теребил ус, чесал жидкие кудри и вновь заходился тирадой, энергично тыча мясистым пальцем в экран на стене вагона. Алан проследил за направлением его руки и отключил режим шумоподавления на наушниках. И в ту же секунду к пестрому параду новостей добавились звуки:

– Смотри! Опять бабахнули, – недовольно заметил коротышка.

– Думаешь, и до нас эта волна дойдет? – меланхолично спросил его тот, что выше.

– Не знаю, Боб, но не нравится мне это. Говорю тебе, мир сошел с ума.

– Да брось, Пит, мир всегда сходил с ума, и мы как-то с этим справлялись.

– Вы выходите? – спросила девушка позади этих двоих.

[3] 5,5 футов – это 167,6 см, 1 фут – 30,48 см.

– Да-да, нам до конечной, – оживился тот, что пониже.

– Но вы проходите, – освобождая дорогу, отозвался тот, что повыше, и девушка протиснулась к двери.

Вжавшись в дверь еще сильнее, Алан Грегсон попытался встать поудобнее, но лишь сильнее уперся бедром, в плечо сидящего у входа пассажира. На что тот ответил смиренным рыком и тут же затих, уткнувшись в экран на стене вагона.

Поезд тронулся, а новостной шпигель[4]уступил место прямому включению.

[4]Шпигель – короткая нарезка видеоматериала в начале новостного выпуска. Служит для ознакомления зрителей с основными темами выпуска.

– Смотри, смотри! – палец Пита вновь замаячил перед экраном.

Миловидная японоамериканка вела прямое включение с нефтедобывающей станции «Транс Оил» у берегов Антарктиды. Капюшон штормовки жил отдельной жизнью и то и дело стремился накрыть ее с головой. По лицу было видно, она давно с этим смирилась, и, пытаясь не подавать вида, продолжала вести репортаж.

– Ага, конечно, никто не взял на себя вины за теракт, – возмутился сиплым голосом коротышка. – Итак, понятно, кто бабахнул, – хмыкнул он и сквозь зубы процедил, – чертовы узкоглазые.

– Ты думаешь, это китайцы? Думаешь, им одной войны не хватило?

– Конечно, Боб, а кто еще? – Пит выпучил глаза. – Сначала мы их отделали в восемьдесят втором, потом торговлю перекрыли, а теперь еще и в Антарктику с Африкой залезли. Вот они и мстят, – кашлянул Пит и тут же добавил, – как могут.

– Да, ну брось, бред, – отмахнулся высокий, – русским мы тоже когда-то торговлю перекрывали, но никто ничего не взрывал, – помедлил Боб и аккуратно подметил, – даже в союзе теперь.

– Не-не-не, – завелся коротышка, – ты не сравнивай, с ними мы не воевали. И вообще, у комми был свой кодекс чести, если на то пошло, это тебе не желторотые.

– Ты их коммунистами назвал, серьезно, Пит? – иронично заметил высокий и тепло улыбнулся, играя бровями.

— Я... — начал было Пит.

— А вы не могли бы оба заткнуться?!

Двое растерянно уставились на пожилую женщину со стареньким планшетом в руках.

Первым ожил коротышка.

— А вы не лезьте! — он резко вскинул палец вверх. — Нам говорят, Союз, чушь всё это! Мы подобрали осколки развалившейся страны и назвали их новыми штатами. Но это экспансия, а никакой не союз. И Сибирь это лишь цветочки, у нас чертов президент уж выборы отменил и сидит, как чертов император. А вы мне тут шикаете, в жопу себе эти шиканья засуньте!

— Тише, Пит, — скрипя зубами, попытался урезонить друга Боб, но весь вагон уже смотрел на них во все глаза.

Оценив ситуацию, Алан поспешил включить режим шумоподавления на наушниках и отвернулся. Поезд замедлил ход, остановился. И стоило дверям открыться, как поток пассажиров увлек его за собой.

— Найс, дай выпуск новостей с пятнадцатого, — бросил он впопыхах, активно работая локтями на выходе из подземки.

«Взрыв произошел в зоне отдыха, кафе „Балу“. Десять человек погибли, пятеро ранены. Трое из них в крайне тяжелом состоянии. Пока ни одна из известных нам организаций не взяла на себя ответственность за инцидент», — подытожила корреспондент и дала слово ведущему в студии.

– Боже, – тихо сказал Алан и окинул взглядом людское столпотворение.

Вся улица от парка Либерти до мемориала Одиннадцатого сентября была заполнена вышедшими на протест людьми. Одни держали плакаты, другие слонялись без дела, разглядывая собравшихся и окружающие парк башни. Людское брожение не прерывалось ни на секунду.

Мимо Алана прошел худощавый парень в потертой толстовке Сити колледжа и такой же видавшей жизнь бейсболке, плакат в его руках гласил:

«Мы этого не допустим! Нет войне! Скажи оружию прощай!»

Рядом стояла молодая студентка из Колумбийского. С другим, еще более содержательным слоганом:

«Империализму Стоп! Долой диктатуру! Долой президента Дилана!»

— Найс, проложи маршрут до точки назначения, — сказал Алан, разглядывая толпу и тяжело вздыхая.

— Маршрут построен, — перед глазами Алана появились зеленые стрелки.

Первая умостилась под левым ботинком, а остальные протянулись змейкой по тротуару и уходили вглубь толпы. Алан жестом свернул видеоряд новостей до минимума и больше слушал новости, чем смотрел.

Группа китайских кораблей была замечена в нейтральных водах, близ штата Калифорния. Пекин заявляет, что это навигационная ошибка в ходе учений. И данные действия никак не связаны с попыткой оказать давление на президента Дилана и на решение по отмене эмбарго. «Новое правительство Китая никогда не было заинтересовано в силовом решении вопроса» — так прокомментировал ситуацию глава МИД Китая на прямой линии. А нам остается лишь гадать, к чему еще приведет торговая война Континентального Союза и вновь набирающего силы Азиатского Блока.

Следуя направляющим, Алан лавировал в людском потоке. Оставив парк Заккоти позади, свернул на Бродвей. Ряды митингующих постепенно редели, уступая пальму первенства толпам туристов. А полупрозрачный образ диктора продолжал маячить на периферии взгляда и перешел к новому блоку:

Тело пропавшего без вести Ричарда Бэнкса было обнаружено сегодня утром на парковке города Патерсон, штат Нью-Джерси. Смерть наступила от множественных огнестрельных ранений. Официальная версия, ограбление. Местоположение его напарника, Генри Паскаля, до сих пор не установлено. Детектив Бэнкс и его напарник, расследовали дело об исчезновениях людей, прокатившихся по городу и штату Нью-Йорк. Но в ходе внутреннего расследования были отстранены. За информацию о нахождении Генри Паскаля власти готовы выплатить вознаграждение.

Алан свернул с Бродвея, оставив церковь Троицы позади. Посмотрел на браслет, циферблат показывал пять минут до опоздания, он поспешил ускорить шаг. А новости прервал рекламный ролик — отрывок из документального фильма о компании «Ред Кэп» на общегосударственном канале «Нэйшионал Дидс»:

Мы ценим ваши привычки и знаем, как плотно они входят в быт, — сказал мужчина в форменной одежде компании, повернулся в пол оборота, — Мы учли ваши мнения и с трепетом отнеслись к пожеланиям. Как инноваторов, так и сторонников классики, — ведущий программы плавно поднимает указательный палец и с улыбкой указывает на богатый модельный ряд гаджетов, — Именно поэтому компания «Ред Кэп» оставляет дисплей на умных браслетах. А вы уже сами решаете, как и где будет отображаться нужная вам информация, в особенности дата и время. Ведь одним подойдет циферблат на браслете, а другим ближе отражать данные на цифровых линзах. — Ведущий возводит руки над головой, так, словно стоит у алтаря. Браслеты, пейслайны, домашние колонки и системные пакеты умных домов — вся инфраструктура «Пейс Эйр» строится в ряд, протягиваясь дугой над человеком в красной форме, и сверкает подобно иконостасу. А ведущий подмигивает Грегсону с экрана, говоря напоследок, — Если это твой выбор. То, твой выбор — «Ред Кэп».

Алан смахивает в сторону окно с каталог компании. Проскакивает пересечение Брод и Уолл-стрит, чудом уворачивается от мальчишки с подтаявшим рожком. Вздыхая, шепчет:

— Черт, только не детская экскурсия, — почти молит он.

И тут же спасает брюки от очередного летяшего без оглядки ребенка с шоколадкой в руке. Чуть придерживает сорванца за плечо, отстраняет прочь и натыкается на взгляд экскурсовода.

— Аккуратнее, мистер. Это же дети, — читает он по губам.

— А это костюм за семьсот сине — зеленных, — отвечает Грегсон, не слыша своего голоса.

И видно так громко, что все родители в группе разом оборачиваются в его сторону, что-то возмущенно говорят, широко открывая рты. А ему плевать, он уже на финишной прямой, идет скорым шагом и только голос ведущего новостей звучит фоном:

«К другим новостям. Сегодняшний день в Нью-Йорке обещает быть жарким. Студенческие движения объединили силы и планируют провести массовые демонстрации на Нижнем Манхэттене. Один из студенческих лидеров заявил на своей страничке в „Пэйс Эйр“: „Большое яблоко впору называть гнилым яблоком, мы не потерпим текущего политического курса и выйдем на улицы, хотят того власти или нет!“ Ждать ли властям города погромов, или всё обойдется мирно. На данный момент сложно сказать... — ведущий запинается и прикладывает палец к уху, — но как передает мне один из наших корреспондентов, полиция стягивает силы в район Чайнатауна. Подробности мы сообщим позже. Пока нам известно, только то, что на пересечении Канал и Элизабет-стрит фиксируется массовая драка, — сообщил диктор и передал слово коллеге в студии».

Девушка в строгом костюме поправила папку на столе, легко коснулась волос и, поблагодарив коллегу, продолжила выпуск:

«Тем временем в Западном Мидтауне не прекращается забастовка работников санитарной службы. Представители департамента отказываются давать комментарии по данному вопросу. Но вот что нам стало известно», — на экране появился корреспондент, позади него бушует толпа работяг:

«Как меня слышно, Сьюзан?» — спрашивает он и вжимает голову в плечи, когда рядом об асфальт разбивается пустая бутылка.

«Отлично тебя слышим, Чарли. Что у вас сейчас происходит?»

«Как видишь у нас горячо, почти весь Санитарный департамент вышел на улицы. Силы правопорядка пока не предпринимают никаких действий. А я уже успел опросить рабочих, и стало понятно, что многих заботит последствия роботизации отрасли».

«Спасибо, Чарли. Будь аккуратнее там, — говорит ведущая с фирменной улыбкой на лице и обращается к сидящему напротив коллеге, — Чед, тебе что-то говорят эти слова?»

«Отличный вопрос, Сьюзан. — отмечает ведущий и переходит к заготовленным данным. Роботизация санитарной службы, — чеканит он каждое слово и сцепляет пальцы, — первоначально реформа задумывалась, как облегчение трудовых условий работникам департамента. Первым был модернизирован центральный пункт приема на Блумфилд-стрит, что ныне известен многим, как башня Санитарного департамента на Пирсе 53. Изначально планировалось снабдить бригады „мусорщиков“ экзоскелетами от „ФТ Сиситемс“, но с началом реформы, быстро стало известно о закупке программного обеспечения „Эдж“ от „УБС Технолоджис“. Что означало — на улицы пустят автоматизированные машины не требующие присутствия оператора. Это и повлекло за собой веерные сокращения в виду отсутствия рабочих мест. Что нас ожидает дальше, сказать сложно, но я уверен, это неделя пройдет с запашком».

«Как пессимистично, Чарли. — Говорит ведущая и, глядя в камеру, чеканит, — Связана ли волна сокращений с роботизацией отрасли? Чем опасен коктейль из митингующих студентов и бастующих мусорщиков? И куда смотрят власти города? Подробности мы узнаем из прямого включения от Рассела Дольтса, после рекламы».

«А с вами был, Чед Стейси».

«И Сьюзан Белл».

«Это были новости Пятого канала, берегите себя».

«И не переключайте канал».

Улыбаясь во всю ширину рта, напутствуют ведущие, а по экрану бежит нарезка из ранее показанных событий.

— Как всегда вовремя, — улыбнулся Алан Грегсон, взглянув на часы.

Остановился перед входом в здание, снял линзы и наушники. Убрал их в миниатюрный кейс, сделал глубокий вдох, задержал дыхание. И чувствуя, как пульс постепенно приходит в норму, медленно выдохнул.

— Просто будь собой, нервничай, но в меру. Ты получишь и эту должность, и эту работу, — сказал он себе и задрал голову кверху.

Головной офис «Эко Кор» поражал воображение своей монолитностью. Казалось, его стены воочию дышат историей и тайной, а непривычный для современного глаза неоготический стиль лишь подхлестывал эти чувства. Алан сверил время и позволил себе мгновение слабости. Отступил на два шага и насладился видом.

Выполненные в бронзе буквы подчеркивали строгость фасада, а высокие окна над входом и выше, придавали небоскребу сходство с собором. Он попытался разглядеть шпиль, но без улучшающих зрение цифровых линз, тот расплывался вдали и терялся на фоне ясного неба.

Браслет оповестил вибросигналом, что отведенное на дорогу время закончилось.

10:15 АМ

Поправив галстук, он прочистил горло и решительно скользнул в дверь револьверного типа. Но оказавшись на шаг ближе к попаданию в корпоративной обойму, замер на месте. Внутренняя часть здания поражала пуще внешней. Высокие своды вестибюля отделаны цветной мозаикой с позолотой. А стены и пол выполнены в причудливом сочетание красного и черного мрамора.

Не теряя более времени, он уверенно проследовал к стойке ресепшена. Теплый свет ламп едва касался пола и создавал особую атмосферу спокойного величия. Полутени играли на кожаной обивке диванов в зале ожидания, а выполненное в металле изображение двух рабочих с молотами мерно сияло, возвышаясь над стойкой ресепшена подобно алтарю.

— Добрый день, сэр, чем я могу вам помочь? — пропела девушка за стойкой строгом костюме и белой блузке.

— У меня сегодня первый рабочий день, — слегка смутившись, ответил он и широко улыбнулся.

— Как я могу к вам обращаться, сэр?

— Грегсон, Алан Грегсон.

– Приложите палец к ридеру[5], мистер Грегсон.

[5] Ридер — устройство, удостоверяющее личность по отпечатку пальца или сканированию сетчатки глаза.

Пальцы девушки скользнули по клавиатуре, на лбу появилась едва заметная морщинка, а глаза следили за выдаваемой монитором информацией.

— Нашла, — звонко ответила девушка, — Алан Грегсон, помощник Джима Когана, — вынув из ящика стола одну из пластиковых карт с логотипом компании «Эко Кор», положила ее на стойку перед Аланом.

— Спасибо. Мне на пятьдесят восьмой, верно?

— Именно так, не забудьте карту, не на всех этажах стоят ридеры, — почесав аккуратный носик, напомнила блондинка,— и после общения с мистером Коганом, обратитесь к его секретарше. Она должна заказать именной пропуск в отделе кадров.

— Еще раз, спасибо.

— Хорошего дня.

— И вам, — бросил он через плечо, проходя рамку металлодетектора.

Охранник посмотрел на показатели и проводил его невозмутимым взглядом до лифта.

Грегсон нажал кнопку вызова, двери беззвучно открылись. Его приятно удивил тот факт, что внутри кабины не оказалось ни единого зеркала. Лифт плавно начал движение, а набрав скорость, едва уловимо шумел, убаюкивал. Пытаясь отвлечь себя и расслабиться, Алан мысленно рассуждал о дизайнерских решениях последних десятилетий. «Порой зеркала бывают, полезны, но если припомнить, когда я последний раз ими пользовался? Обычно ты в лифте не один и допустимо поправить галстук, но не более. А освещение. Где же это было? А точно, на той суповой [6] вечеринке у Томи, — качнул головой, улыбнулся. — Да, там было такой жуткий свет, что я подумал тогда, эта штука больше врата рая напоминает, а не лифт. Да и с зеркалами перебор был. Не то чтобы я не любил свое отражение, нет, дело скорее касается интенсивности светового потока. Тут приятный, теплый полумрак. А там был холодный, офисный свет. В таких кабинках ты, словно мертвец под лампой патологоанатома, виден каждый изъян твоего лица, каждая неровность кожи».

[6] Суповые вечеринки — это мероприятие организовываются следующим образом, каждый участник получает продукт из списка и покупает его, а приглашенный повар готовит на всех суп. Многим это кажется странным, кому-то диким. Но в этих вечерах есть свой шарм, ведь не приди кто-то вовремя, все будут знать: «С ним супа не сваришь».

Прозвучал короткий звонок. Алан машинально шагнул в дверной проем, продолжая вести внутренний диалог, и чуть не сшибся лбом с входящим мужчиной.

— Оу-оу, тише! К чему такая спешка? — держа перед собой руку, обратился к нему вошедший.

— Я вас не заметил. Просто задумался и...

— Не извиняйтесь, это всё нервы.

— О чём вы?

— Это не ваш этаж, это пятидесятый, а вам на пятьдесят восьмой, — указывая на цифровое табло, отметил незнакомец.

— Откуда вы знаете?

— Я вас озадачил, верно? — незнакомец пристально посмотрел на Алана и ехидно улыбнулся, пользуясь растерянностью собеседника, подхватил инициативу. — Меня зовут мистер Карсон, — крепко пожал парню руку, а свободную левую положил ему на плечо, — Проходите, — указывал он на кабину лифта правой.

— Мистер Карсон, — начал было Грегсон.

— Для вас, просто Сидни, — расплылся в теплой улыбке, — начальник отдела безопасности, если вас интересует должность.

— Очень рад знакомству, — ответил Алан на автомате, а про себя подметил контраст между теплотой улыбки и холодом в глазах. И подумал, что какая-то внутренняя неприязнь сквозила в этом человеке, странное чувство тревоги, словно нечто прилипло к тебе, и сколь ни старайся, его уже не стряхнешь.

Сидни пригладил залысину и прожал кнопку пятьдесят восьмого этажа.

— Знаю, у вас сегодня первый день, но вынужден предупредить, мистер Коган бывает резок. Трудоголик, что с него взять, — развел руками Сидни и осклабился. — Мы неоднократно намекали ему на отпуск, даже давали специальные условия по оплате, в случае согласия. Но он был и есть непреклонен, — сделал паузу. — Насколько я помню, в университете к вам подбивали клинья ребята из «Транс Оил»?

— Да, было дело, — ответил Алан и посмотрел на табло в лифте.

— Я вас утомляю?

— Что вы.

— Хм-м, так почему вы отвергли их предложение? Местечко-то сладенькое было.

— Как сказать, — скривился в ухмылке Грегсон, — еще в школе я щелкал тест Форда на завтрак вместо хлопьев.

Алан имел в виду тест Генри Фора при приеме на работу — логическую задачку, успешное решение которой говорило о наличии у претендента таких качеств, как логическое мышление, находчивость, стрессоустойчивость, умение нестандартно мыслить.

— И единственное, что я хотел и желал, так это работать с легендой и оставить след в истории, а не заниматься расчетами по устройству нефтеперерабатывающих заводов. Это исчерпывающий ответ?

— Даже более чем, — Карсон покрутил перстень на безымянном пальце, и, кивнув, поджал губу. — И скажу честно. У руководства точно такие же пожелания, — рука Сидни вновь легла на плечо парня. — Поэтому буду крайне признателен за любую информацию.

— Не совсем понимаю, о какой информации идет речь? — слегка отстранился Алан.

— О той, что касается командной работы. Например, если заметите странности в поведение мистера Когана, нестыковки. Или, быть может, личные поручения, которые напрямую дела не касаются, — он прочистил горло и прямо посмотрел Грегсону в глаза. — В любой подозрительной ситуации идите к Сидни, а Сидни своих не забывает.

Раздался короткий звонок, двери открылись на пятьдесят восьмом этаже.

— Спасибо за дельные советы, мистер Карсон.

— Просто Сидни, молодой человек. Двери моего кабинета всегда открыты, — сухощавый мужчина козырнул на прощание, указал парню место назначения и ушел в противоположном направлении.

«Вот же говна кусок», — подумал Алан глядя ему в след, бросил взгляд на браслет, чертыхнулся и поспешил на встречу.