Читать онлайн
"Быль, рассказанная иеромонахом Задонского мужского монастыря С"

Рассказ основан на реальных событиях происшедших в январе 2015 года, имена изменены.

Как все начиналось

Сонечка, засунув в рот вилку с последним кусочком яичницы, поняла, что совсем не рада предстоящему приезду бабушки. Ссутулившись на краю углового диванчика, она с раздражением осмотрела крошечную кухню, в которой они едва помещались и без гостей.

Треть кухни занимал холодильник, еще часть — электрическая печь, под окном, с короткими кружевными занавесками, еле помещался стол, за которым они и завтракали.

Папа, поджаривая еще одну порцию сосисок с яичницей, расспрашивал пятилетнего Димку:

— Ты помнишь огромный красный грузовик, который прошлый раз подарила тебе бабушка? С большими синими фарами, ну… помнишь? Ты еще на него садился и ногами отталкивался?..

Димка расстроено заерзал на стуле, изогнул губы дугой, пытаясь выкрутиться из щекотливого положения. Ему не хотелось расстраивать папу, но красный грузовик подаренный бабушкой он никак вспомнить не мог.

Тяжело вздохнув, Соня отодвинула недопитую чашку чая и, не дослушав, о чем договорятся папа и брат, ушла к себе.

Настроение — хуже некуда. Ей еще одевать и по морозу опять тащить брата в детский сад, а оттуда нестись в школу, чтоб успеть к первому уроку. Сегодня как назло две контрольные по геометрии и биологии. И если с геометрией она на «ты», то вопросы по биологии Соня даже не открывала, надеясь на помощь Верочки, лучшей подруги с третьего класса.

С досадой запихивая пакет с братишкиной сменкой в свой рюкзак, пока Димка, надув губы, сосредоточено натягивал вязаные перчатки перед зеркалом у входной двери, Сонечка тяжело вздохнула: «скорее бы зимние каникулы!»

Ко всем бедам девочка вспомнила, что баба Валя, должна приехать к ним сразу после Рождества. Сонечка была очень рада, что в квартире у нее есть своя собственная комната, а теперь с милым ее душе уединением придется на время расстаться. А ведь Соня была просто счастлива, когда родители забрали Димку к себе, выделив ей отдельную спальню. Которая теперь была ее кабинетом, библиотекой и творческой мастерской.

Правда, и теперь все шло не так гладко, как Соне хотелось бы. Братик, словно вражеский шпион, то и дело пробирался в ее «владения» и таскал из ящиков стола то сухую пастель, то угли или разноцветные клячки.

Соня постоянно находила под кроватью изломанные мелки и прочие детали из своего художественного набора, и с возмущением, сжимая в кулаке поломанные карандаши или кисточки, жаловалась маме на Димку, которого было ничем не отвадить от ее «волшебного» ящика.

Соня уже пожертвовала вездесущему Димке свои пазлы, мозаику, конструктор и мягкие игрушки, но брат не унимался, хитростью прорываясь в Сонечкины владенья, то и дело портил что-то для нее важное.

Она уже раз пятнадцать просила родителей не пускать брата к ней, но папа в ответ возмущался, что она не любит Димку, и лучше бы научила его рисовать. А мама, молча покупала новый набор пастели или углей, потом бралась за любую подработку, так как на все денег не хватало.

Если не считать стычек с братом, и постоянного отсутствия родителей на работе, в общем, жили они очень хорошо.

По воскресеньям все вместе ходили на службу в монастырь, а едва выходные папы и мамы совпадали, то зимой они катались на лыжах или ходили с папой на рыбалку, ловить в ледяных заводях зеленоватых ершиков, бирючков. А летом — просто купались и жарили шашлыки на Дону. В такие моменты Сонечка забывала, как ее раздражает братик и с удовольствием учила его кататься на велосипеде, роликах, или плавать, как когда-то папа учил ее саму.

Но вот в спокойный уклад их жизни ворвалось известие: позвонила бабушка и предупредила, что едет в гости.

Папа обрадовался визиту своей мамочки, заодно спросил детей, что они помнят о бабушке. Соня честно призналась, что почти ничего не помнит, даже лицо бабушки она представляла как некое размытое пятно, о прочем и говорить нечего. А Димка, на всякий случай, перечислил все последние купленные родителями игрушки, решив не расстраивать папу по мелочам.

Наконец начались каникулы.

Все дружно отпраздновали Рождество, порадовались подаркам и после сорокадневного поста наслаждались приготовленными к празднику лакомствами. Сонечка как раз вернулась от Верочки, когда увидела в прихожей новенький бордовый чемодан на колесиках с выдвижной ручкой, купленный видимо специально для этой поездки.

На кухне за крошечным столом собралась вся семья: папа, мама и бабушка. Димка, гудя как паровоз, играл с новой машинкой на полу у холодильника, воображая, что клетка цветного линолеума это гараж, в который можно припарковать новую игрушку.

Папа, который отпросился с работы, чтобы встретить свою маму, в честь этого события самолично запек в духовке курицу и купил в магазине торт и соки.

— А вот и наша София, — радостно воскликнула бабуля, вскочила из-за стола и кинулась обниматься со смутившейся внучкой. — Да какая большая… невеста почти.

— Восьмой класс заканчивает, — гордо отозвался папа, словно никто и никогда не достигал подобных «вершин» в обучении. Мама, медленно убрав темный локон за ухо, ласково улыбнулась дочке и лишь мягко кивнула, соглашаясь с бабушкой.

Сонечка немного опешила от горячей встречи, но посмотрела на улыбающихся родителей и в ответ робко обняла бабушку.

Баба Валя продолжала вслух «изучать» внучку:

— Оль, у нее твои глазки — зеленые, а косы вон какие: темные, густые! Сашины! В нашей породе волосы густые и крепкие до старости… У моей мамы до стрости вот такая коса была, — бабушка показала на свое запястье. Потом со вздохом добавила:

— У меня, конечно, уже совсем не то, ну куда деваться, старость не радость, зато внучка вон какая взрослая! — гордо закончила она.

Соня, слушая бабушку, незаметно закатила глаза, — да, у папы глаза серые, а оттенок Сониных зависел от освещения, иногда они были зелеными, а иногда серыми. И хотя бабушка права, Соня внешне копия папы, но волосы у нее мамины: тяжелые, густые и упрямо вьющиеся, особенно после купания.

Когда взрослые вновь сели за стол и продолжили беседу, Соня, пристроившись тут же на пуфике, исподтишка рассматривала дорогую гостью.

Сама бабушка Валя мало походила на классическую старушку.

Она выглядела современной и весьма ухоженной. «Шапочка» из темных, коротко постриженных волос, элегантные серые брючки, тонкий оливковый свитер и шелковый платок на шее, заколотый жемчужной булавкой в виде диковинного цветка, делали «старушку», бабу Валю, красивой и молодой. На фоне элегантной и накрашенной бабушки, мама, только что вернувшаяся с суток в больнице, выглядела усталой, если не больной.

Пока родители за столом обменивались новостями, Соня ушла к себе, готовить место для гостьи, в глубине души надеясь, что та у них надолго не задержится.

На следующее утро папа ушел на работу, мама увела Димку на Рождественскую елку. Сонечка вышла на кухню, когда бабушка сидела в одиночестве за столом и задумчиво рассматривала полки с посудой.

Заметив Соню, она обрадовалась:

— Ой, ты уже проснулась? Так рано? Ну спала бы еще, пока на каникулах…

Сонечка неуверенно пожала плечами.

Бабушка заботливо налила ей чай, и поставила тарелку, с только что испеченными «пальчиками».

В те дни, когда мама работала, Соня убирала квартиру сама. Потому она специально вставала пораньше. Лучше за два часа все «вылизать», чтобы весь день заниматься тем, что ей нравится: рисовать, строить в онлайн игрушке еще один город эльфов и нанимать для его охраны самых страшных красных драконов. А на это надо кучу времени.

Бабушка все хлопотала вокруг, подсовывая внучке то грушу, то виноград, то шоколадный батончик, словно Соне было всего три годика.

Наконец, запихнув в себя последняя конфету Соня, поставила пустую чашку на блюдце и удовлетворенно отодвинула ее от себя, ожидая, что придется отказываться от очередного угощения бабы Вали.

Однако бабушка, задумчиво рассматривая внучку, вдруг сказала:

— Я тебе вот что скажу, Сонечка, золотая моя девочка… Ты наверно думаешь, вот бабка вредная, ничего не привезла.

— Не-е-т. — Соня в растерянности покачала головой, она на самом деле даже не думала об этом.

— Так вот… — Продолжила бабушка, словно не услышав оправданий Сони. — Я же не знаю, что ты любишь, вот и решила, что ты девочка взрослая, и сама выберешь себе подарки. Договорились?

Соня кивнула, затем позвонила маме сообщить, что они с бабушкой уезжают.

Дальше началось самое интересное! Они быстро собрались, и баба Валя повезла Соню в соседний город и в огромном магазине купила внучке стильные сапоги и белый пуховик с огромной белоснежной опушкой, как у Сониной игрушечной снегурочки.

— Ну вот, Сонечка, купим тебе еще шапочку с мехом и джинсики с какими-нибудь бирюльками… — задумчиво пробормотала бабушка, сидевшая на соседнем кресле, когда они после длинных покупок зашли перекусить в кафе.

С улыбкой наблюдая, как Сонечка, закончив с обедом, в ожидании заказного шоколадного коктейля то гладит, то прикладывает к лицу меховую опушку капюшона, ласково спросила:

— Ну, ты рада? Видишь, как удачно совпало, красные с черным маки по подолу пальтишка и такая же вышивка на белых сапожках. Угодила тебе бабушка?

Бабушке хотелось услышать от Сонечки благодарность и похвалы.

У Сони на языке вертелся ответ: мол, мама всегда говорит, что все эти «маки на белом» — мелочи, главное, что у тебя внутри, а вещи… вещи — это не главное, они быстро снашиваются и стареют, не оставляя следа.

Но это звучало очень грубо, да являлось и не совсем правдой, Соня была подаркам очень даже рада, так что, улыбнувшись, честно кивнула, не скрывая благодарности.

— Чудесный ребенок… — бабушка расчувствовалась, тонким платочком подтерев слезу. — Твоему двоюродному брату, Максику, что ни купи, все не так. «У тебя, бабушка, нет вкуса» говорит! Ну, ты подумай!.. Нет вкуса! — Сокрушалась баба Валя, нервно теребя пальцами большую жемчужную брошку на джемпере.

Соня себя ребенком не считала, но поправлять бабушку не стала.

И та принялась пересказывать особенно «яркие» высказывания своего среднего внука, сына папиной старшей сестры Ларисы, с которой она жила на Севере.

Жалобы по поводу Макса, Соня пропустила мимо ушей, так как, на самом деле не представляла, как в двенадцать лет можно грубо одергивать бабушку и тем более, капризничать, перебирая шмотки, как девчонка.

Исполняя бабушкины пожелания, они перешли к соседнему гипермаркету.

Оттуда Соня вышла, держа в одной руке затейливое пирожное в виде ежика с двумя кремовыми яблоками на спине, в другой она несла большой бумажный стакан с фруктовым коктейлем, в котором торчал ярко красный зонтик. Доверху набитый подарками, новенький, отделанный стразами рюкзачок, уютно висел за спиной.

Даже стараясь вспомнить, что сегодня купила ей бабушка, Соня не смогла бы перечислить все. Там были потрясающей красоты шапка и шарфик, отделанные белыми меховыми помпонами и блестящей вышивкой; новый кожаный пенал с двумя замками и логотипом любимой группы; три набора приколок, которых не было даже у Кати, самой большой модницы школы. Несколько пар нарядных колготок с вышивкой и без. И даже одни с сеточкой и бабочками на щиколотках.

Соня сомневалась, что мама разрешит ей ходить в них в школу, но не смогла устоять перед красивой картинкой на коробке. Бабушка тут же их купила.

Были еще подарки для Димки: огромный кран на дистанционном управлении. Куча наборов с машинками, сине-зеленый костюм на пуху для зимних прогулок и меховая шапка в тон. Маме и папе бабушка купила что-то мелкое, но точно хорошее.

— Сонечка, мы не дотащим столько всего на себе. А твой папа сказал, что не сможет нас отвезти… Мог бы раз в год отпроситься. Не так часто я к вам приезжаю! — Недовольно вздыхая, бабушка вызвала по телефону такси.

Загрузив сумки и пакеты в багажник такси, как две королевы, Соня и бабушка вернулись домой.

Когда дома стихли радостные вопли Димки, он уже раскрыл и опробовал половину игрушек, Соня усадила бабушку пить чай, а сама ушла к себе, набрала номер Верочки, и принялась хвастаться:

— Вер, чего я сегодня только не ела… Коктейль, пирожные такие классные.

— Сонь, ну ты словно дикая, — позевывая в трубку, лениво ответила подруга. — Нашла чему радоваться…

Но раздраженные слова подруги Соню не тронули. У нее сегодня был хлопотный, длинный, но такой счастливый день.

Верочка, не встречая отпора, напоследок фыркнула:

— Как маленькая, чесслово!

Соня весело засмеялась:

— А я маленькой себя и чувствовала. Если идешь куда, с мамой папой и Димкой, все что покупают вкусного, все ему. Мне редко что перепадает. Ему яйцо с сюрпризом, а мне просто конфеты. Папа, тот и вовсе говорит, что я свои уже съела пока росла одна, теперь Димкина очередь. А меня это бесит!

— Эгоистка ты Сонька, прямо как я! — довольным тоном отозвалась Верочка. — Я тоже терпеть не могу, когда мама сестре вкусности покупает, ага, я типа взрослая, а Сашке надо. Потом еще добавит, что мне сладкое вообще вредно, прыщи появятся. Вот интересно, почему только у меня, и зачем Сашке вторая шоколадка или яйцо с сюрпризом, если это ТАК вредно! Она может, как и я, одной обойтись!

Подруги всегда сходились во мнении, что младшие братья и сестры это зло в чистом виде.

Жизнь продолжала радовать, бабушка покупала такие вещи, которые до этого Соня и Дима получали от родителей в подарок только на дни рождения, Пасху или на Рождество.

Бабушка свозила их с Димкой в сафари-парк и аквапарк, раз шесть они сходили в кино и на игровые площадки, где они сражались на игровых аппаратах за электронные баллы, которые щедро покупала им баба Валя.

Она оплатила «донат» в Сониной онлайн игрушке, чему Сонечка была очень рада, и теперь чувствовала себя привилегированным игроком.

Но все это было мелочью, вечерами, когда родители еще работали или, вернувшись с суток, отдыхали, бабушка садилась с Димой и Сонечкой на кухне. И, подставив им блюдо с только что испеченными булочками, кремовыми орешками или еще с чем-то вкусным, в чем баба Валя была большая мастерица, начинала читать книжки.

Уютная обстановка, притушенный свет, снег за окном, мерцающая огнями елочка, стоявшая на холодильнике, ароматы ванили и шоколада, веселый бабушкин голос, когда она в лицах читала им о приключениях Тома Сойера или пересказывала Волшебные сказки народов мира, нравилась Сонечке до слез. Когда Димка, прижавшись к бабушке, засыпал, хоть и в этом стыдно признаться, Соне тоже очень не хотелось расставаться и идти спать.

Но каникулы закончились и десять дней, на которые бабушка приехала погостить, тоже подходили к концу.

Захлебываясь смехом, Димка мотался по коридору, рассыпая из пачки цветные конфетки, которые следом весело хватал лапками соседский Ушастик, котенок, которого братик на вечер выпросил у своего детсадовского друга, живущего по соседству.

Рыжий проказник радостно загонял очередную сладость под ковер и бежал к Димке за новой.

— Топаете, как слонопотамы! — с отвращением отозвалась Сонечка, и в раздражении закатила глаза, ей и одного Димки за глаза хватало, так он еще котенка приволок.

— Зря ты так, Софьюшка, — ласково отозвалась бабушка, с умилением наблюдая за возней внука с котенком. — Мне так жаль, что я не видела тебя в столь чудном возрасте. Чувствуя себя обделенной!

Вообще не понимая, как можно переживать из-за такой глупости, Соня, вежливости ради, невнятно пожала плечами и ушла на кухню. Димка влетел туда за ней.

— Бабушка послезавтра уезжает, — пожаловался он. Но тут же взвизгнул. Не дождавшись новой порции развлечения, Ушастик, выпустив когти, попытался вскарабкаться вверх по голым ногам брата.

Раздался рев, поцарапанные ноги брата полыхали огнем.

Тут же в кухне появилась бабушка и, смеясь, подхватила Димку на руки и унесла в комнату, чтобы, рассказывая какой-то забавный стишок о котенке «цап-царапке», обработать антисептиком пострадавшие щиколотки.

Димка, хлюпая носом, и внимательно слушая смешные стишки о приключениях котенка, слопал остаток разноцветных конфет сам.

Соне ничего не осталось, как подхватить разыгравшегося Ушастика и унести к соседям. Когда она вернулась, услышала, как бабушка что-то задорно рассказывая внуку, целует его в такт рифмы, а Димка радостно хохочет, чувствуя себя совершенно счастливым.

Мама и папа тоже иногда так играли с ним, но это было очень и очень редко, например, во время отпуска. Во все остальное время они усталые возвращались с работы, делали самое необходимое и ложились спать.

И Сонечка их хорошо понимала, она сама вечером после двух школ, обычной и художественной, возвращалась такая уставшая, — а еще ведь уроки! — что иногда прыгающего рядом братика, требующего, чтобы с ним поиграли, просто хотелось прибить.

Наблюдая, как счастлив Димка, Соне вдруг стало всех так жалко!

И тут она осознала: им всем очень нужна бабушка!

План созрел внезапно.

В Сониной комнате лежали бабушкины вещи. А еще она знала, где баба Валя хранит бордовый блокнот, в котором держит свои документы… и билеты домой.

Словно ночной воришка, она на цыпочках пробралась в свою спальню и вытащила из бабушкиного блокнота билеты на самолет.

Минуту поколебавшись, Соня одумалась, и решила их вернуть, но тут услышала за дверью шаги и нервно сунула их в свой учебник по химии, лежавший на столе.

Притворившись, что вытирает пыль, сдерживая дрожь в руках, она мирно улыбнулась бабушке.

— Убираешь? Ну, какая же ты умница! — Ласково похвалила ее бабушка, одной рукой отыскивая в сумке очки. Сегодня она решила почитать им сказки Пушкина.

Дальнейшее стало для Сони настоящим испытанием.

Уложив свои вещи в бордовый чемодан еще накануне, утром баба Валя красилась перед зеркалом в прихожей.

У бабушки то и дело выступали слезы, но она, сурово вытирая ненужную влагу, второй раз пыталась подвести глаза карандашом. А все Димка! Это он, всхлипывая, с утра уговаривал ее остаться. Он жалобно канючил, катаясь вокруг нее на трехколесном велосипеде:

— Бабушка, ну, бабушка… ну, останься. Я не буду просить у тебя большой грузовик… Ну, бабушка! — искренне мучаясь, тоскливо просил он.

На миг оторвавшись, бабушка виновато произнесла:

— Не могу, мой хороший. Мне на работу надо. Я годик поработаю, а на следующий Новый год вновь приеду к вам. А пока буду денежки собирать, чтобы было на что большой грузовик купить.

Но Димка пояснения не слушал, и упрямо продолжал просить ее остаться.

— Димочка, завтра ты пойдешь в садик, и тебе будет там с друзьями весело, а бабушка останется дома одна. Ей будет грустно! — Бабушка жалобно вздохнула, но тут же продолжила. — Лучше я поеду домой, а потом куплю тебе…

Но Димка, резко притормозив своего трехколесного коня, сурово перебил:

— Я не пойду в садик. Я останусь с тобой! И нам будет весело… Ну бабушка!..

Баба Валя тяжело вздохнула, покачала головой и принялась красить ресницы.

Опершись спиной о спинку дивана, сложив руки на груди, за этим с тяжелым сердцем наблюдала Соня. По планам бабушки через час за ней должно приехать такси, чтобы увезти в аэропорт.

Закончив со сборами, баба Валя напоследок присела, и тут же, спохватившись, решила проверить билеты…

У Сони от страха в груди перехватило дыхание. Вчера она так и не смогла вернуть их на место, бабушка все время была рядом, а теперь ей не хватило смелости признаться, что это она их взяла.

Поджав губы, Соня затаила дыхание…

Баба Валя тщательно проверила сумочку, но так и не нашла билеты среди других документов. Она нервно перетрясла собранный накануне чемодан, наконец, села на пуфик и растерянно посмотрела на детей.

Соня невозмутимо молчала, Димка, раскрыв рот, притих на своем велосипеде.

Позвонили папе, потом маме. Но никто в доме пропавшие билеты не брал и даже не видел. Немного напуганная и очень расстроенная бабушка все же расцеловала внуков и, подхватив свой бордовый чемодан, села в подъехавшее такси.

Сонечка, провожая бабушку, была спокойна, так как до последнего надеялась, что та вернется. Но через час баба Валя позвонила из аэропорта и радостно сообщила, что с билетами все нормально, их удалось восстановить. Они еще раз попрощались по телефону, и на этот раз Сонечка плакала.

Бабушка вернулась к себе.

Димка целый день плакал и капризничал, но к вечеру успокоился. Они с папой, скучая по бабушке, принялись строить большой замок из сборных пластиковых частей. Замок из коробки вышел как настоящий. В нем было все для обороны и нападения, а маленькие пушки с помощью резинки стреляли пластиковыми зарядами, от чего раненые солдатики, как живые, падали за замковую стену прямо на неприятеля.

Соня сидела рядом, включив игру на телефоне. Скоро должна прийти мама, и они должны были все вместе сесть ужинать.

Но игра в замки и драконы у нее не шла. Соня то и дело вспоминала о проклятых билетах, так и лежащих в учебнике химии. Девочке казалось, что даже в мыслях они жгут ей руки. Ужасно хотелось отмыться.

Постепенно чувство вины переросло в раздражение. Ведь все обошлось, бабушка благополучно вернулась домой, и Сонечку больше никто не спросит об этих проклятых билетах, но легче почему-то не становилось.

Миновала суббота, в воскресенье семья традиционно отправилась в храм на службу.

Древний монастырь служил украшением крошечного городка. Посреди небольших домиков и узких улочек древнего русского города, словно не от мира сего, ярко сверкали золотые купола собора Владимирской иконы Божьей Матери.

Служба здесь пролетала быстро. Даже Димка, который хоть в поликлинике, хоть в кино, шантажировал родителей усталостью, чтобы забраться на руки, сейчас спокойно держась за мамин рукав, осматривался по сторонам, словно не замечая, что пролетело два часа.

Они всей семьей отстояли очередь на исповедь. Первой к духовнику пошла Соня. Она привычно перечислила: «ленилась, злилась, роптала, не молилась…» и отошла, сознательно утаив случай с билетами, так как открыть это духовнику, который столько лет окормлял ее семью и знал Соню с младенчества, было настолько стыдно, что она не решилась.

Все исповедались, и, сложив руки на груди, приступили к причащению Святых Христовых Таин.

Все шло своим чередом и ничего не предвещало несчастья…

Но едва Сонечка, отошла от солеи, собираясь запить Святые Дары, как упала без сознания. Она не видела, какой начался переполох. Как Димка плакал, испуганно схватившись за ее пуховик. Как мама нервно звонила в больницу, пока папа нес ее на руках к машине.

В это время она видела совсем другое.

Соня оказалась там, где все было залито летним солнцем, а теплый ветерок ласкал кожу, принося радость. Ей казалось, что все это время она спала и только что проснулась. И на душе было так легко!

И сейчас это были не просто слова.

В этот момент Соня на самом деле чувствовала неимоверное облегчение, намного сильнее, чем радость в последних днях мая, когда все контрольные и экзамены позади, а каникулы еще даже не начинались. И сердце ликовало — впереди целое лето! Отдых, ягоды, купания на Дону и прогулки под солнцем, отпуск у папы с мамой, две недели на море. И никаких уроков!

Вот и здесь в воздухе словно витала безмятежность, и Соня точно знала, что за ней не будет разочарований, что все самые важные ожидания оправдаются, и она будет неподдельно, по-настоящему счастлива.

Девочка стояла на высоком холме, и обозревала великолепие раскинувшейся перед ней картины, когда рядом вдруг появился красивый очень высокий юноша в белой одежде. Его темные волнистые волосы были собраны голубой ленточкой. Взгляд ласковый, все понимающий, словно он давно знает и очень любит Соню.

Прекрасный сопровождающий, видя, что девочка оробела, кротко ей улыбался, ожидая, пока та придет в себя. И хотя он молчал, они понимали друг друга, без слов.

Соня, догадываясь, кто это может быть, наконец, робко ему поклонилась. Она еще раз с восхищением оглядела залитый солнцем простор, раскинувшийся перед ними, и они пошли.

Перед ними появилась река. На противоположном берегу которой, стоял прекрасный сад. Оттуда доносилось громкое пение птиц, неслось благоухание цветов. Трава была зеленее, чем привыкла Соня на земле, воздух прозрачней, свет заливавший пространство казался странно живым и нежным.

Словно физически ощущая ласковые прикосновения, Сонечка нежилась под его лучами. Также ее радовала понимающая улыбка провожатого.

Наконец Соня устала восторгаться. Разомкнув уста, она робко спросила:

— Куда я попала?

— В место, которое уготовлено любящим Христа. — Без слов отозвался юноша.

— Так все-таки это рай? — в восторге ахнула девочка. — Или нет, рай остался на земле, под охраной ангела с мечом, а здесь Царство Небесное? Неужели все, что о нем говорили, правда?

Вместо ответа прекрасный сопровождающий только улыбнулся.

Наступая босой ногой на шелковую, не только по виду, траву. Соне очень хотелось узнать, зачем это все ей показывают. При этом совсем не хотелось отрывать восхищенный взор от раскинувшихся перед ними прекрасных лесов, полей и рек, которые было видно с пригорка, по которому они шли.

Наконец Соня решилась спросить у улыбчивого провожатого:

— Так я умерла? — В данный момент этот факт вовсе не пугал ее, скорее даже радовал.

— Нет. Тебе еще не время. — Юноша мягко покачал головой.

Как ни удивительно, этот ответ Соню однозначно опечалил. Ей не хотелось покидать эту красоту. Она готова была спрятаться в самом скверном темном уголке этого чудесного места, только чтобы остаться здесь навсегда.

Но сопровождающий, словно отвечая ей на эту мысль, покачал головой, «это невозможно».

— Жаль… — горестно вздохнула Соня.

Впереди виднелся потрясающей красоты город.

Соня, словно путник, неделю бредущий по пустыне, жадно впитывала впечатления, понимая, что такую красоту ей никогда не нарисовать, хоть приложи она все силы.

— Красота, какая!..

Юноша вдруг остановился и вновь мысленно произнес: «Погуляй здесь немного. А когда вернешься, пусть родители тебя обязательно причастят, иначе ты не выдержишь…»

— Чего я не выдержу? — живо поинтересовалась девочка, обернувшись к юноше.

«Испытаний…» — мягко произнес он, и исчез также внезапно, как и появился.

Сонечка не сильно расстроилась. Кажется, здесь это было физически невозможно, в ее душе кроме: радости, любви и благодарности, больше ничего не помещалось.

Людей, кроме прекрасного сопровождающего, пока она не видела. Вдали виднелись купола, которые очень ярко светились на солнце, но смотреть на них было не больно, наоборот, зрелище было настолько прекрасным, что Сонечка замерла, любуясь…

Вслух вырвалось только одно:

— Слава Тебе Господи!

Кроме города вокруг было много красивых мест, и Соня весело пошла дальше.

Здесь все было правдивым, настоящим, правильным.

— Ярким и чистым!.. — вслух добавила она. Соня могла сколько угодно произносить слова о бесподобной красоте этого места, но все равно даже самый богатый язык не смог бы передать всего великолепия.

Сорвав у дороги крупный ярко желтый одуванчик, она медленно спустилась с пригорка, подошла к мосту, который вел в город с золотыми куполами, шагнула на мост, но внутрь не попала…

Она оказалась лежащей на кровати в больнице, где работала ее мама.

— Мам? Ты? — удивленно спросила Соня, распахнув глаза.

— Сонечка… Как ты? — Перепуганная мама, с темными кругами под глазами, нагнулась над ней, поправляя дрожащими руками волосы на лице дочери. Соня, еще не осознав, что произошло, невнятно пожала плечами.

Мама повторила:

— Как ты? Ты три дня не приходила в себя… — Стиснув губы, она незаметно вытерла выступившие слезы.

Соня безмятежно отмахнулась:

— Я чувствую себя хорошо! Мам, ты не представляешь, что я видела! Как там хорошо было…

Сонечка на самом деле чувствовала себя хорошо, ее распирала радость, но попытки передать хоть крупицу этого чувства не удались. Здесь все звучало тускло, пусто и неинтересно.

И хотя мама кивала, счастливо улыбаясь, слушая дочку, Сонечка чувствовала неудовлетворение из-за того, что не смогла передать и капли того, что видела и чувствовала.

— Мне показали рай, и предупредили, что я не умерла. А еще сказали, чтобы вы меня причастили, а то я дальнейшего испытания не выдержу.

— Испытания? Причастили?! Хорошо, конечно! — удивилась мама. — Чуть позже поговорим. Подожди, я сейчас позвоню папе...

Пока счастливая мама звонила, сообщая папе радостную весть, Соня раскрыла ладонь и увидела тот самый одуванчик.

Одуванчик! Соня затаила дыхание! Не приснилось! Яркий, желтый, только что сорванный. И это в январе!

— Мам, смотри! Это оттуда!

Мама, пережившая страх, видя, как дочь волнуется из-за цветка, механически охала, кивала головой, но, кажется, до конца не поняла, какое чудо ей показала Сонечка.

Чуть позже явился радостный папа. Ему о своих приключениях Соня рассказывала уже гораздо скупее.

Оставшиеся от недели дни ее обследовали в больнице и в субботу отпустили, отправив под наблюдение к участковому педиатру.

В воскресенье родители отвезли Соню к причастию в монастырь. На исповеди она вновь промолчала о проступке, но на этот раз, рассказывая духовнику о своем путешествии, девочка больше сокрушалась о потерянном цветке и совершенно позабыла о билетах.

Все повторилось. Едва она отошла от Чаши, как заливая белый пуховик, горлом пошла кровь. Сонечка упала и потеряла сознание прямо у солеи.

Родители, несмотря на предупреждения дочери, напугались еще больше.

На этот раз Сонечка оказалась в каком-то тусклом месте. Тот прекрасный сопровождающий, что являлся ей раньше, вновь был рядом.

— Все что здесь увидишь, потом расскажешь у себя.

— А почему я?

— Ты сознательно скрыла проступок на исповеди… Семь лет подряд неосужденно, в жизнь вечную, ты причащалась Святых Христовых Таин, но потом сознательно утаила грех на исповеди. Потому тебе надо узнать, что ждет впереди праведных и грешных.

— Я очень пожалела о сделанном… — со стыдом призналась девочка.

Красивый юноша грустно кивнул. Соня опасалась осуждения, но взгляд прекрасного юноши не изменился, остался таким же добрым и даже немного сочувствующим.

— Пойдем…

— Куда? — В панике всматриваясь в прекрасное лицо сопровождающего, спросила Сонечка, так как понимала, что если прошлый раз ей три дня показывали небесные обители для праведных, то теперь она посетит совсем другое место, которое навряд ли ей понравится.

Прекрасный юноша грустно кивнул, подтверждая предположение.

— Я боюсь… очень… — прошептала она.

Здесь на самом деле было страшно и настолько тоскливо, что в груди, от окружающей ее тоски, становилось больно. Юноша вновь кивнул: «Я всегда с тобой. Даже если ты меня не видишь»

— Господи помоги! — Сонечка горячо перекрестилась. На это раз это были не просто привычные слова, а зов о помощи, крик, идущий от души.

Они вдруг оказались перед входом в темный коридор.

— Иди…

Сонечка, не в состоянии ослушаться приказа, робко шагнула в темный проем, изнутри походящий на горный туннель.

Девочка, зажмурившись, быстро пересекла его. Но выход из этой пещеры ее не порадовал: вокруг клубился темный смрадный туман, укрывая высокий тростник густой стеной.

Вокруг сгустился сумрак.

«Где я?» Девочку трясло от страха и густой липкой тишины, которая не успокаивала, а таила в себе все ужасы мира. Она робко шагнула на едва заметную в темноте тропинку, по обеим сторонам заросшую высокой сухой травой.

Черный густой вонючий туман начал обиваться вокруг тела и шеи, увлекая Соню за собой, утаскивая в сторону, увлекая во что-то страшное. Даже не представляя, что это может быть, ей хотелось умереть от ужаса.

Но девочка не давала увести себя с едва видимой дорожки.

Наконец тропа вывела Соню на поляну, вонючий туман рассеялся, но и теперь не стало легче. Ей пришлось идти по щиколотку в крови, которая подсыхала прямо на ногах, стягивая кожу и жутко воняя.

Гады, водившиеся здесь же, шипя, расползались под ее ногами во все стороны, вызывая дрожь омерзения и подкатывающую к горлу тошноту. Но даже все это было не так страшно, как давившее на душу ужасное уныние, словно тяжелый воздух вокруг душило ее своим весом.

Здесь посреди поляны с пожухлой травой, Соня увидела сидящего черного двухметрового дракона с телом человека и рогами как у барана. Увидев ее, он широко открыл рот полный острых зубов, и, пугая, хищно повернул морду, на которой под огромным тяжелым веком блестело желтое змеиное око...

Соня откуда-то знала, еще миг и он кинется на нее, чтобы поглотить, тогда все, конец!..

Мелькнул свет, и вдруг Соня оказалась в незнакомом городе.

Вокруг высились унылые заброшенные дома. Все было серым, почти бесцветным, только ветер равнодушно носил мусор по улицам, здесь было грязно, пусто и горько.

Она шла по пустым площадям и проулкам, но никого вокруг не было.

Осмотревшись, Соня вдруг поняла, как была счастлива дома. Как она беззаботно разукрашивала картинки, делала эскизы и фантазировала, рисуя, что душе угодно. Как весело болтала с Димкой, забирая его из детского сада. Как ей было приятно помогать по дому своей доброй и заботливой маме. Или по вечерам играть с любимым папой, как и просто повидаться с бабушкой.

И как несправедливо она роптала на все это!

Над головой мелькнула гигантская тень…

Девочка, понимая, что ничего хорошего здесь быть не может, стала искать укрытие, чтобы оттуда рассмотреть новую напасть.

Укрывшись в подъезде заброшенного пятиэтажного дома, она увидела летающих красных драконов, которые носились в небе над домами и с ужасным шумом обливали огнем полуразрушенные здания города или дороги между ними.

Это были не благородные чудовища с мудрыми глазами из Сониных книжек или компьютерных игр. Это были страшные чудовища, с огромными распахнутыми шипастыми крыльями, за плечами которых в огромных корзинах пылал угрожающий бордовый огонь. Они жадно высматривали что-то на земле, чтобы кинуться на добычу всей стаей.

Один из них словно почувствовал, что где-то здесь, внизу, за тонкими деревянными дверями подъезда притаилась Соня. Красное чудовище развернулось в воздухе и спланировало к дому, в котором пряталась девочка.

Соня понимала, что стены заброшенного дома не спасут ее от того огня. Поборов панику, которая парализовала волю, она в ужасе выбежала из дома, рассчитывая, что гигантский дракон не успеет так быстро развернуться и кинуться за ней.

Девочка понеслась в ближайший проулок, надеясь спастись. Но онемела от шока: кругом прямо на асфальте лежали подростки. Над ними кружили драконы, поливая несчастных детей огнем. Так вот на кого они охотились!

Соня укрылась от взгляда чудовищ под каким-то козырьком, вжалась в стену, опасаясь даже дышать.

Попавшие под струю дракона дети, кричали, выгибались от нестерпимой боли, и в адских муках умирали. И окончательно сгорев, тут же обретали плоть, чтобы вновь подвергнуться невыносимому мучению.

— Убийцы, убийцы!.. — в истерике шептала Соня, наблюдая за ужасными страданиями детей.

Кто-то в агонии стонал, кто-то тихо бормотал просьбы о помощи. Лежавшая рядом, светленькая девочка лет двенадцати окровавленной рукой схватила Соню за ногу, пересохшими губами умоляя Соню помочь ей.

— Умоляю, спаси меня… Воды…

Соня в шоке покачала головой. Ей было нечем помочь всем этим несчастным детям. Окровавленная девочка в агонии прошептала:

— Не ходи в священный сад эльфов! Оттуда не выбраться!

Эту девочку словно кто-то терзал изнутри. Воющий крик то и дело вырвался из ее рта. Пытаясь притянуть Сонечку к себе, чтобы что-то еще сказать об опасности, она случайно выдернула ее из укрытия, подставив Соню прямо под красного дракона.

Пребывая в ступоре от ужаса, девочка в шоке рассмотрела вблизи трех роговое чудовище, которое своим дыханием плавило камни. Обнажились похожие на бритвы клыки, дракон выдохнул. Соню зацепило отголоском его огня, и она закричала от невыносимой боли!

Невидимый защитник где-то в голове прошептал:

— Ты знаешь, что надо делать. Единственное, что может помочь тебе выйти отсюда…

— Я ничего не знаю, вообще ничего… — рыдала Соня от страха и боли, закрыв лицо ладонями. Скованная отчаяньем, парализованная перенесенной болью, она не могла от ужаса дышать.

— Где ты? Забери меня отсюда, я так больше не могу!..

Но защитник молчал. Соня, в шоке минуя несчастных, понеслась куда глаза глядят, преследуемая злорадном гоготом драконов. Нет, это был не сон, какой бы ужас ей не снился, ничего подобного в нем никогд не было.

Один, тот самый дракон, что первым приметил Соню в доме, вновь преследуя ее, опускался все ниже и ниже, пока не оказался почти над самой землей.

Больше всего ей почему-то запомнились его лапы. Тяжелые и мощные, с громадными железными когтями, которые с грохотом опустились на камни перед ней.

Он сейчас ее раздавит!

Девочка вновь с ужасом бросилась вперед…

Сонечке казалось, что уже месяц, если не больше, она бродит по разрушенным улицам, укрываясь от развлекающихся драконов, которые испытывали радость, истязая детей. Тут она осознала, к своему удивлению, что ни одного взрослого здесь не встретила.

Откуда-то Соня знала, что надо проникнуть в тоннель, подобный тому, каким она попала сюда. Это единственный выход из города. И он, этот проход, переполнен драконами.

Соня, наконец, едва пересекла город, как он вдруг исчез. Перед девочкой осталась только чернеющая пустота: под ногами бездна, каждый шаг смертельно опасен.

Внезапно два черных дракона, чем-то смахивающих на тираннозавров из ее учебника, преградили ей путь.

— Давай ее к эльфам…

— Нет!! Господи, спаси меня!!! — в шоке закричала Соня, сжавшись от ужаса.

Но, наконец, явился тот светлый юноша, и, предупреждающе выставив одну руку вперед, вторую ласково положил Соне на плечо, тихо произнес:

— У вас нет прав на нее, она не ваша.

— Наша-наша! Здесь молитвы нет! Поздно! Здесь просьба до Него не доходит! — жутко загоготали драконы. — Она наша! Наша она! Наша! То-то каждый день эльфам дворцы строила, до полуночи играя. У нас еще фениксы есть, и гномы! Они таких любят! Вкусные, говорят, и кричат приятно, когда их на части рвут, так отдадим ее им! Пускай поиграют, теперь их очередь играть!

Кажется, дальше уже некуда, но стало еще страшнее.

От ужаса у Сони закружилась голова.

— Господи! Помилуй! Господи! Спаси!… — в ужасе взмолилась она… и вновь очнулась на кровати в больнице.

Через неделю Соня пошла в школу. Первой ее встретила подруга.

— Сонь, что за взгляд, будто ты только с войны вернулась? — весело поинтересовалась Верочка, надувая из жвачки шарик, но тут же отвлеклась на новые сапоги, которые заметила на ногах у Сони.

— Ух, ты! Класс! — с восхищенным вздохом чавкая, прокомментировала подруга. — Я тоже такие хотела, но мама сказала, что носить на ногах половину папиной зарплаты — дурной тон. Будто мы в высшем свете… Ха-ха, дурной тон! — захихикала Верочка. — Нет сказать проще, типа: «перебьешься ты, Верунчик, без шикарных сапог». А как тебе перепала такая милота?

— Хочешь, подарю их тебе? У нас один размер… — ласково поинтересовалась Соня.

Верочка в шоке отступила:

— Да меня мама придушит, реанимирует, и опять придушит. А потом скажет «где взяла — верни на место!» Нет, конечно, я могу соврать, что тебе купили, а они не подошли и в магазин назад не принимают. Но нет. Да и твоя мама вряд ли обрадуется, что ты мне их отдала. Деньжищ таких стоят!..

Соня грустно покачал головой:

— Моя мама ничего не скажет. У меня еще есть новый пуховик и меховая шапка. Я ей объясню, она поймет. А своей маме не ври, ты понятия не имеешь, как за это страшно платить придется… — Соня сказала это с таким чувством, что Верочку передернуло.

Вместо того чтобы огрызнуться: «типа, ты понятие имеешь!» или еще как рявкнуть, Вера широко раскрыла глаза и с удивлением посмотрела на Соню.

— Ей, да что с тобой? И с чего это взяла? Я ничего такого делать не собиралась… — как-то неуверенно заявила Вера, хотя в любой другой ситуации она бы фыркнула и за подобное морализаторство подняла Соню на смех.

Соня закрыла глаза и грустно кивнула.

Если подумать, чего она от Верочки хочет? Сколько раз ей самой говорили то же самое, что сейчас она сказала подруге?

Будто Соня никогда раньше не слышала, что нельзя лгать? Что нельзя брать без спроса? Обижать младшего брата или роптать на то, что вместо прогулки с подругой приходится помогать родителям по дому?

Да сотню раз слышала, и что? Пока не увидела, к чему это приводит, ведь не дошло. Да, умный учится на чужих ошибках, а дурак на своих.

Об этом еще в Евангелие было: «Имея очи, не видите? имея уши, не слышите? и не помните?*» Воистину, так и есть! Имея очи — не видим, имея уши — не слышим, и ничего не помним.

Соня покачала головой и удалила с телефона все игрушки с эльфами и драконами.

*(от Марка. 8 глава)