Читать онлайн
"Наследство слабых душ"
23 Рамхата[1], сторожевой пост берегини меж Явью и Навью близ озера Инь
Всего десять пядей от границы зеркальной Нави. Недалеко ушла. Ночной воздух ещё тихо звенел, будто кто-то заполошно[2] коснулся яворчатых[3] гуслей, а хозяйка озера Инь и реки Смородинки уже объявилась! Она двигалась следом бесшумно, едва уловимо касаясь сафьяновыми сапожками верхушек хилых берёз. А потом вдруг упала вниз скорой птицей, расправив полы длинного плаща, - ловко перекрыла узкий просвет меж деревьев.
Беглянка вздрогнула всем телом, рухнула на колени — поклонилась до земли, беспомощно раскинув руки на мокрой земле.
—Помилуй, берегинюшка! - взмолилась, - Открой сердце мне горемычной![4]
Рубаха из небеленого полотна с широким кружевом по подолу[5] тут же напиталась обильной росой: темные пятна поползли вверх от колен, покрыли широкие рукава и руб[6].
Ловко нежить голову морочит. И не жалостливый будь, а по спинке погладить охота да в теплый тулуп укутать — глубокая осень уж на дворе. Да вот не дрожит совсем. Навье тело холодов в Яви не боится. Берегиня вынула из-за широкого пояса длинное дубовое веретено, подняла его над коленопреклоненной девицей.
—Звать-то как?
—Илей мать нарекла.
—Кто попирает небесные законы, тому наказание полагается. Не ведаешь разве?
—Ведаю... и наказание принять готова. Но справедливости сперва хочу!
Справедливости? Непроизвольно дрогнуло в груди, заныло тупо и безудержно, — там, где застарелая кривда змеей ядовитой шевельнулась. Отравлено сердце наполовину. С одной стороны бесчувственное, а с другой ещё не разучившееся считай за Круг Жизни[7] чужую боль слышать. И как не раскололось оно до сего дня? Как написанное на роду вынесло?
—Голову морочить удумала?
—Может морочу, а может нет. Кто знает? Ты выслушай для начала, прежде чем осудишь. Почтенный старец Божемир, что из Нижнего Бора, осквернил матушку мою. Обрюхатил. И на меня, горемычную, покусился. В окошко баньки я протиснулась да через тын в лес сиганула, как была, в исподнем. Бейлетъ[8] тогда начинался. Недалеко убёгла. Замерзла в лесу под раскидистым явором. А мамка освободилась от тяжести ко дню Купалы, да на матице[9] повесилась с горя. Девка слабая у неё уродилась, сестрица моя единоутробная... Много воды утекло уж. Думала, забылось всё. Ан нет. Маменьку за гранью нынче встретила. Всё нутро всколыхнулось! Поклялась ей со свету старого кобеля свести. Недостоин почтенным зваться.
—Эй! Да кто ты такая, чтобы суды небесные творить?
—Никто, прах и пепел я, по ветру гонимый... - Иля оторвала лоб от сырой земли и пытливо заглянула в наполовину сокрытое глубоким капюшоном лицо.
Берегиня и сама к ней присмотрелась. Огромные серые глазищи на бледном девичьем лице. Острый подбородок, высокие скулы. Родинка на правой щеке в виде крошечной лунницы[10]. Русая коса, растрепанная по всей длине. На лбу комочек глины... Почти ребёнок. Годков четырнадцать, не больше. Может так и выглядит чужая беда, взывающая об отмщении? Берегиня едва уловимо качнула головой. Ох, и давит на жалость - сущая лисица, личину вон какую нацепила! Мала, да хитра. Только от капкана, в который с рвением лезет, хитрость не защитит. Тут трезвый ум нужен со смекалкой.
—Ты, матушка, зря что ли берегиней зовешься? - неожиданно дерзко вопросила Иля, - О справедливости тебя молю! Ибо не нашла её ни в Яви, ни в Нави. Верой и правдой служить стану! Всё для тебя сделаю. И умру вторицей[11], если пожелаешь. Помоги только.
Нижний Бор... Зловонная рана, годами не заживающая на теле древнего приграничного края. Берегиня поморщилась, словно леденец на зуб неосторожно прикусила. Не раз с почтенными старцами сталкивалась, не раз спорила. Да без толку пней дубовых увещевать. У волков и то совести поболе будет. Так что ей терять нынче, когда время пришло взыскать за старое? Взыскать со всех должников! Непременно со всех… Потому как и там, вверху, несправедливость, и здесь. Не знаешь, за которую из двоих браться по первое число. Не возьмешься, стыд заест. А возьмешься, голову на плечах не сносишь. С «псами» Симаргла разговоры коротки. Особая удача тут требуется. Хранительница озера Инь вздохнула. Волков бояться — в лес не ходить. Однако и нежити просто так по миру людей гулять не дозволено. Не для того граница между мирами положена, чтобы переходил её всяк желающий по своему хотению.
—Силою своей запрещаю членовредительствовать да жизни у местных забирать без разбору.
—Матушка-берегиня, всё как скажешь сделаю! - повторила Иля, вновь утыкаясь лбом в землю, - Только отпусти меня на волю, горемычную сиротку.
—Хм...
Сиротка! Прямо по больному мозолю прошлась — сердце в груди снова ёкнуло. Нежить, она и есть нежить. От мелких хитростей запросто не отучишь. Развернуть бы, да взашей в Навь вытолкать, чтобы чувствами встречных не вертела. Но решение уж принято. Давно хотелось этого, только повода весомого не было. И вот он объявился. В виде худенькой девицы, духа неупокоенного, мести жаждущего да справедливости.
—На волю просто так не пущу. Тому меня не учили, чтобы нежить по свету белому с дозволения хранителей шастала да мстила. Поручение тебя важное ждёт. Сестру по матери найди. В доверие к ней вотрись, подругой лучшей стань. Будь при ней ушами да глазами, ничего не забывай и не упускай в Нижнем Бору. Уж звезды судьбоносные на круги свои встали… отмщение неминуемо.
Берегиня почти неуловимо для глаз повела ладонью. Веретено дрогнуло, взмыло в воздух — очутилось как раз под указательным перстом воздетой правой руки, будто на невидимой глазу нити повисло. А затем легко уткнулось в подушечку пальца, пробивая острым концом кожу. Жадно напиталось драгоценной каплей крови падшего небесного рода - радостно завертелось, зажужжало. В наведении морока последней из Сия не было равных под небесами.
Вмиг разлилась сила Дня и Ночи на десятки саженей вокруг — рывком подняла Илю с колен, завернула призрачную девичью фигурку суконной поневой[12], набросила на худые плечи женский кафтан из аксамита[13], укутала шубкой из волчьего меха, а потом заплела косу, перекинув через лоб венец-повязку из вышитого крупным бисером полотна. Не отличишь от живого человека. Даже сердце в груди, вот уже десятилетие холодной, застучало.
Непролазная чаща тут же приветливо расступилась перед чудесно преобразившейся Илей, открывая витиеватую тропку меж колючих кустов. Девица молча поклонилась берегине в пояс, смело шагнула в густой лес, но тут же болезненно ойкнула и потерла рукой лоб. Невидимая сила не давала уйти с поляны — словно стена на пути выросла.
—Стой! Куда собралась? Без моего амулета защитные покровы на тебе долго не продержатся.
—И что прикажешь? - суетливо обернулась Иля.
—Слово мне дай служить верно, послушной быть вечно.
—Слово даю! Верой и правдой послужу, каждому приказу твоему внимать буду. Да не увижу будущей жизнь вовек, коль обещание нарушу. Если же нарушу, пусть рассеется дух мой над рекой Смородинкой.
—Быть посему. Помни, что нынче сказала. Не соблюдёшь слово, злая участь за обман постигнет, - берегиня сняла с плеча фибулу[14] из витой серебряной проволоки и застегнула на поясе беглянки, - Носи на ней кресало и никуда не выходи, не надев. Иначе морок рассеется. Ступай, не держу больше.
Иля ещё раз поклон отвесила, а потом метнулась в лесную чащу, опасаясь, что нежданная помощница передумает. Но её больше не преследовали. Дорога к Нижнему Бору была свободна.
Берегиня провела худенькую фигурку задумчивым взглядом. Навь духам, Явь живым, Правь просветлённым и возвысившимся. Так велено Вышним Родом. Кто она, чтобы нарушать порядок миров? Не призывает ли нынче небесный огнь на свою голову, которому нет дела до того, берегиня перед ним или нищенка из Яви? Одно слабым оправданием служит — они в Нижнем Бору первыми законы мироздания попрали, а Симаргл смолчал, не вмешался. Оплошал небесный надзиратель этого края. Теперь законы сами порядка требуют.
Хранительница взмахнула рукавом и взмыла на верхушку ближайшего дерева. До рассвета три часа. Может ещё какую нежить сегодня принесёт? Неспокойная граница этой осенью, ох, неспокойная.
[1] 23 октября
[2] безрассудно
[3] из древесины белого клена, обладающего особой износоустойчивостью
[4] не оставляемой горем, бедняге, бедолаге
[5] небеленое полотно со скромным украшением из полотняного кружева использовали бедные женщины
[6] руб — край нижней одежды, обычно видимый из-под верхнего платья
[7] считают не века (100 лет), а Круги Жизни (144 Лета)
[8] декабрь
[9] основа потолка, четырехгранный брус, на который уложены потолочины
[10] фигура в форме луны, полумесяца
[11] здесь употреблено в значении “во второй раз”
[12] старинная юбка без швов в форме прямоугольного куска ткани
[13] плотная ворсистая ткань с вышивкой золотой или серебряной нитью
[14] металлическая застёжка, брошь для украшения или булавка, имеющая «замок» с острым концом для крепления одежды
.
ЛитСовет
Только что
