Читать онлайн
"Сержантский долг"

На вокзале прифронтового города, шумно скрипя тормозами, остановился тёмно-зелёный поезд. Из открывшихся дверей выскакивали и строились новые военнослужащие, только-только прошедшие обучение. Все в опрятной чистой форме, солдаты встали ровным строем. Из здания через широкие окна на построение глазели пассажиры – на время высадки вход на перрон временно перекрыли – и помахивали в надежде удостоиться хотя бы ответного взгляда.

Построилась целая рота, сделав выход к транспорту до ужаса узким. Приставленный на время переброски командир осмотрел строй, начал направлять отделения на выход. Нужно было обойти вокзал со стороны, а там – сесть в подготовленные грузовики и направиться на так называемый «Узел снабжения». Это прозвище получил прифронтовой аэродром, где размещались все тыловые службы вроде крупной ремонтной базы и госпиталя.

Непроизвольно внимание привлекал сержант, стоявший отдельно, около старшего лейтенанта-командира. Отделение за ним, как у всех, не закрепили. Форма выглядела более потасканной. Стоял ровно и неподвижно. Все, кто смотрел на него, поспешно отворачивался – отталкивало выражение лица. Хмурый холодный взгляд чуть прищуренных глаз выдавал его внутренне состояние – состояние хладнокровного бойца. Спокойное худощавое лицо с поджатыми губами дополняло устрашающий образ.

Когда рядовой состав погрузился в подготовленные машины, командир и его сопровождающий направились к головному «Уралу». По дороге ловили взгляды прохожих – напротив вокзала имелся парк, вдоль которого машины и строились. Старший лейтенант, невысокий, полноватый, возрастом чуть за тридцать, поправил фуражку и повернулся на сержанта:

– Что-то ты больно серьёзный.

– Просто настроение не то. – хмуро отозвался сержант.

– Дим, ты хоть лицо проще сделай! – улыбнулся старлей. – Вон, людей пугаешь!

– Куда проще-то? – слегка улыбнулся Дима. – Скоро у меня такое каждый день будет. А твоим не привыкать – они на фронт едут.

– Как хочешь. Парней так учили, что твоё лицо сильно не напугает.

– Моя школы была жёстче...

Оба сели в кабину головной машины и колонна тронулась в сопровождении полицейского патруля со включенными мигалками. Ехали в середине дня, поэтому встречный поток был не особо оживлённый, но временами кортеж неслабо способствовал продвижению. Не менее часто встречные авто приветствовали колонну продолжительным гудком, а прохожие – приветственными взмахами.

Старший лейтенант активно отвечал тем же жестом, водитель радостно сигналил в ответ, а остальные нередко подхватывали. Неизменно спокойным и холодным оставался сидевший меж них Дима. Эту радость он разделить не мог, ибо в отправлении на фронт видел радостным только встречу с Кельевым. В самой войне, хоть его и тянуло мстить, радостью даже не пахло.

– Дим, ну хоть улыбнись! – в какой-то момент несильно толкнул его старлей.

– Слушай, Сёма, – выдохнул Дима и посмотрел на офицера. – ты на самом фронте, я так понимаю, не был – в военкомате и при учебке. А я оказался сразу в боевых действиях. И я не вижу радости в том, что ребята едут под артиллерию и пули подыхать!

Голос повысил невольно, так как возмущение в тот момент контролировал с трудом. Офицер не стал возражать. Лишь буркнул извинение и далее с улыбкой махал прохожим. Диме было уже всё равно, ибо его в это «веселье» больше не втягивали.

За городом в машинах стало тихо. Из кабины голоса не слышали, хотя стенка между ними была тонкая – негромкие разговоры перебивал шумно рокочущий двигатель. На самом деле, не очень-то и хотелось. Было интересно, какие настроения витают среди будущих фронтовиков, но...

В Диме всё ещё жил тот человек, которому позволили пару недель пожить среди гражданских. И он боролся с тем, который снова стремился воевать... Казалось бы, тебе всё дали – квартиру выделили, деньги заплатили, живи себе и наслаждайся!... Но как наслаждаться? Лиза, последний родной человек, погибла под снарядами пришельцев. Ради неё он пошёл в армию в первый день вторжения, благодаря этому познакомился с отделением, все бойцы которого погибли... Погибли за то, чтобы он – уже сержант! – бросил армию и бегал по тылам, пока на фронте такие же смело стоят под дождём артиллерии и дают ему возможность убежать? Не тут-то было!

Дорога пустовала. Редкие встречные машины спешно съезжали на обочины при виде военной колонны. Сопровождение с полицейских легковых авто сменилось на БРДМ-2 дорожных войск с чисто символическим боевым охранением – три солдата с АК-74М на бортах. На мосту через речку она свернула к КПП, представлявшем собой окопавшееся, хорошо вооружённое отделение с пулемётной точкой, добротными, но тесными траншеями и БМП-2 с торчащей из-за укреплений башней.

За мостом пересекли около ста с половиной метров и заехали на территорию «Узла снабжения». Сначала проехали блокпост. Тоже с хорошими траншеями, позицией автоматического гранатомёта, танком Т-80БВ и БМП-2 в танковых рвах по обочинам. За КПП машины свернули на парковку, где солдаты спешились и направились к аэродрому через госпиталь.

Пока шли, Дима осматривался. Границами «Узла» выступал бетонный забор с вышками для дозорных, вход осуществлялся через добротные блокпосты. Парковка, совмещённая с разгрузочной станцией, представляла собой небольшую бетонную платформу с ответвлением от трассы. По ней новоприбывшие ровным строем шагали к аэродрому, на территории которого их ждал склад со снаряжением. Взгляды то и дело упирались в чистый модульный госпиталь, стоящий на перемешанной гусеницами и сапогами грязи. Иногда встречались санитары или бойцы, вышедшие на перекур из импровизированных палат.

Когда госпиталь почти прошли, офицер отправил Диму в одну из казарм. Там он должен забрать выздоровевшего бойца, с которым они так же поедут на фронт. Сержант, получивший приказ, сорвался как с цепи и побежал в указанную казарму, пока его товарищи продолжали строгий марш.

Заскочив в что-то похожее на грузовой контейнер, только размером поменьше, зелёного цвета и с красным крестом, захлопнул за собой дверь и протараторил:

– Кто-то на передовую едет?

С одной из аккуратных стальных коек, на которых устроились раненные, поднялся боец лет двадцати пяти на вид, в чистой форме и лёгкой каймой щетины. Распрощавшись с сожителями, солдат подскочил к вошедшему и бодро представился:

– Рядовой Семенцóв, пехотный снайпер. Двести двадцать шестая рота.

– Командир взвода? – поинтересовался Дима.

– Старший лейтенант Кельев. Артём Степанович.

– Значит мы в одном взводе. Идём.

Пока шли вдоль ремонтной базы по правую руку и вдоль полевой кухни по левую, разговаривали со снайпером. Звали его Ваней, но среди сослуживцев большую известность обрёл позывной – «Вик». Отличился во время приезда военного корреспондента, когда попал на фото со своей СВДМ на плече и двумя выставленными пальцами на манер «V». Дима даже вспомнил это фото в репортаже, который однажды попался на глаза. Накануне в его отделении погиб командир и Кельев обещал выставить на освободившуюся должность новоприбывшего Диму. В подразделении Пращýров успел стать эдаким символом взвода, как мотивированный бесстрашный солдат, и его возвращения очень сильно ждали.

В конце-концов вышли к сетчатому забору взлётно-посадочной полосы. Параллельно с шагающей ротой на полосу тяжело опустился огромный грузовой Ил-76 и продолжил катиться по ровной дороге. Далеко впереди, напротив ангаров чуть в стороне, стояли несколько таких же, у их раскрытых грузовых люков мельтешили люди и стояли грузовики. Тоже далеко, но ближе самолётов, замер узнаваемый зенитно-ракетный комплекс «Бук». Когда поравнялись с первым ангаром, свернули с грязной тропинки на штатную территорию аэродрома. Прошли в двухэтажное кирпичное здание, оборудованное под склад.

Внутри пополнение встретили несколько офицеров. В одном из них Дима сразу узнал Кельева с погонами старшего лейтенанта. Построив роту перед будущими командирами, офицер полуторжественно сообщил о прибытии пополнения, на что получил благодарность от комбата и «добро» на возвращение. Командиры разобрали нужных подчинённых, построили по отдельности и поочерёдно принялись отводить вглубь склада. Дима вместе с товарищем и пятерыми солдатами заняли очередь одними из последних, поэтому время поговорить было.

Как только Дима и Кельев сблизились, радостно обнялись. Дима наконец-то вернулся к старому-доброму командиру, в подразделении которого служил старый друг и благодаря которому теперь можно реализовать знания на благо роты.

– Наконец-то встретились! – радостно воскликнул старший лейтенант. – Да ещё и с новыми погонами!

– У тебя, смотрю, тоже, товарищ старший лейтенант! – улыбается Дима и чуть отстраняется. – Так же взвод держишь?

– Конечно! Так я теперь ещё и заместитель ротного! – начал хвастаться офицер.

– Орёл! Теперь тоже у тебя на должность встану.

– Уже проболтался? – Кельев наигранно строго посмотрел на Вика.

– Мы уже познакомиться успели. Он и ляпнул, что у тебя отделение без командира.

– Так мне не говорили, что это должен быть сюрприз. – нелепо улыбаясь, начал оправдываться Вик.

– Не думаю, что тебе рядовой вместо сержанта нужен. – подхватил Дима.

– Ничего, главный сюрприз в твоём ящике лежит. Специально сохранил!

Последнее он отметил заговорщически, будто сюрприз будет каким-то особенно приятным для Димы. Что это будет, он узнает достаточно скоро. Открыв предназначенный ему ящик, откопал новенький бронежилет с разгрузочным жилетом, шлем в белом чехле, от которого тут же избавился, и то, чем так заинтриговал Кельев – хорошо знакомый, с чуть потёртой ствольной коробкой автомат АК-12. Когда-то это был автомат Стаса, прошлого командира отделения, который Дима приватизировал ещё на дамбе, когда лишился своего и выхватил оружие у погибшего командира... Из всего содержимого ящика это самый дорогой предмет!

Вооружившись, Дима поинтересовался насчёт отправления, в ответ Кельев его осадил. Выяснилась одна деталь: на днях к их рубежу выходили пришельцы и в ходе боя «выбили» танк. «Воскресить» машину можно, поэтому её оттащили на ремонт и заменили такой же, тоже подбитой ранее и прошедшей восстановительные процедуры. Буквально только что двигатель начал барахлить, из-за чего над ним остались колдовать всем экипажем и парой механиков. Возвращаться решили одной колонной с танком, поэтому командирская БМП Кельева вместе с неполным отделением ждала у выезда.

Так Дима остался у БМП-1 с неказистой и крошечной на фоне корпуса башней от БТР-82А. Страх машина не внушала, в отличие от уже знакомой «второй» или «третьей» «бэхи», но и не удивительно – Кельев рассказал, да и сам Дима читал, что сейчас из устаревших БМП делают такие командные пункты с оборонительным вооружением, подразумевающем участие в бою в крайнем случае. Бросал завистливый взгляд на уходящие конвои и сопровождающие их вертолёты.

Остальное отделение стояло у входа в десантное отделение. Дима, Кельев и Вик сидели на борту со стороны люка механика-водителя. Сержант стоял, облокотившись спиной на фальшборт. Автомат из рук не выпускал, обе руки лежали на памятном автомате, висящем на уровне груди. По привычке отпускать его не хотел ни на секунду – мало ли что... Это не осталось незамеченным для Вика, у которого оружие просто лежало на коленях, в то время как сам он сидел на борту БМП.

– Да ты прям в автомат влюбился! – чуть улыбнувшись, подметил Вик. – Понимаю – новинка... Не старые «калаши»...

В ответ получил лишь хмурый злобный взгляд исподлобья вкупе с холодны лицом. По спине пробежала волна дрожи... Настолько взгляд казался безжизненным и пугающим. Заметив немую сцену, старший лейтенант объяснил его реакцию:

– Не новый он, ему уже как пара месяцев. Я же рассказывал, у Димы автомат сломался на дамбе, а рядом его друг убитый лежал. Так он у него выхватил и отстреливаться продолжил. Друг хороший был, тоже сержант. Его к нам привёл... Так что ему этот автомат теперь дороже глаза. Да и научен горьким опытом – на войне случиться что угодно может, так что автомат лучше наготове держать.

Вик виновато глянул на сержанта.

– Извини... – буркнул снайпер. – Не знал...

Затем холодного взгляда удостоился и офицер. Ему было не впервой видеть такое, поэтому старший лейтенант отреагировал весьма спокойно. К тому же, взгляд стал чуть добрее, на лице даже сверкнула мимолётная одобрительная улыбка.

Стоять одному молча было непривычно... Невольно вспоминалось, как он с сослуживцами так же стоял у крупнокалиберного пулемёта Ельникова. Вспомнил каждого: Костю, Стаса, Серёгу... Почему-то он плотно ассоциировался с сигаретами, которые курил как только выпадала свободная минутка. Внезапно даже пахнуло никотином... Удивлённо посмотрел по сторонам – не могла же это быть галлюцинация! Облегчённо выдохнул, когда увидел высунувшегося из люка мехвода, пускающего сизые струйки дыма с сигаретой в зубах.

Когда окончательно надоело ждать, Кельев внезапно спрыгнул с борта БМП и обратился к Диме:

– Я, вот, думаю тебя с одним офицером познакомить. Тоже человек идейный.

– Не думаю, что разделяет мою судьбу... – хмыкнул Дима.

– Это-то да, но вояка из него не хуже. Пару раз видел, так что есть, с чем сравнивать.

– Ну давай. Попробуешь удивить.

Вик остался «сидеть на рации». Оба шагали бодро, поэтому до второй ремонтной базы дошли быстро. Она представляла из себя множество ангаров с широкой площадкой, на которой стояла вся техника. Их танк был единственным и привлекал внимание тем, что в нём у двигателя возились члены экипажа и два механика. Ещё одним из компании был опрятного вида капитан в маске на половину лица и с шевронами танковых войск.

Подойдя к танку, старший лейтенант тепло поприветствовал старшего офицера. Тот тоже оказался рад встрече и заинтересовался компаньоном хорошего знакомого, который поспешил представить подчинённого мержанта. Услышав фамилию, капитан оценивающе окинул взглядом младшего по званию. На секунду Дима отметил, что стойка у офицера такая же уверенная и спокойная, как у него. С полминуты они пытали друг друга взглядами, в итоге заговорил офицер:

– Выглядишь грозно. Я бы сказал, угрожающе.

– Взаимно. – правая губа на секунду натянулась в подобии улыбки.

Маска на лице собеседника тоже дёрнулась. Дима понял, что тот повторил жест и снял перчатку. В сторону Димы протянулась крепкая сухощавая пятерня, усеянная маленькими ссадинами и шрамами.

– Капитан Терентьев. Командир танковой роты.

После рукопожатия Терентьев обернулся на зовущий голос механика. Вроде как, машину «воскресили» и нужно было проверить. Экипаж занял места, офицеры освободили проезд к широкому танковому плацу. Многотонная бронированная машина исправно сделала пару кругов, на чём закончили первый этап проверки. Второе испытание было круче – проверить, как двигатель отреагирует на высокую скорость. БМП Кельева заранее доехала до блокпоста на мосту. Оттуда зрители в лице свободных постовых и пассажиров «бэхи» завороженно наблюдали, как Т-72 стартует от въезда, мчится навстречу по прямой автотрассе с содранным слоем дорожного покрытия и тормозит у моста под ликование довольных солдат.

Выезда снова отложили: с Кельевым связались и попросили проводить грузовик с продуктами для их роты, однако задержались ненадолго и через десять минут возобновили движение. Разномастную колонну дополнило воздушное сопровождение в виде Ми-28, медленно идущего чуть впереди. Большая часть пути проходила по автотрассе через лес. Пока они были в тылу, Дима позволил себе насладиться местными видами. Сразу нахлынули воспоминания: он на броне БМП вместе с такими же солдатами, над головой вертолёт, вокруг лес... Вспомнил, как они выезжали на помощь к разведчикам из ГРУ. Правда, тогда колонна была побольше, внушала опасение, если не страх перед серьёзным подразделением...

Как только лес кончился, дорога свернула и пошла вдоль леса. Путь пролегал через поле, больше походившее на огромную грязную кляксу, будь она нанесена на карту. Грязь разбавляли бы вкрапления нерастаявшего снега и различного размера и формы лужи, почти не отличимые от окружающей из-за цвета. По этой кляксе тянулась извилистая дорога, вместе с полем уходила за холм. Туда и последовала колонна, с каждым метром обрастая грязью и то и дело виляя на поворотах. Нередко приходилось хвататься за выступающие элементы, дабы не кувыркнуться под собственную технику.

На середине поля в общение двигателей громогласно ворвался ещё один, куда мощнее и величественнее. Сержант сначала интерес не проявил: летит что-то и летит. Но хватило обернуться на старшего лейтенанта, чтобы заразиться его замешательством пополам с беспокойством. Только захотел спросить, офицер изрёк, глядя на пару штурмовиков:

– Они там что, ебанулись?... Почему без истребителей? Почему днём?...

– Нельзя? – поинтересовался Дима, провожая пару «Сухих» внимательным взглядом.

– Можно, только собьют. Либо «хорнеты», потому что без прикрытия, либо ПЗРК, потому что днём...

– Значит серьёзное что-то...

– Настолько, что не может отработать артиллерия?... – Кельев чуть помолчал. – Хотя да... Надо будет узнать в роте, с какого перепуга их подняли.

За холмом проехали ещё немного поля и оказались на краю бывшей речной долины. Вдоль неё тянулись позиции резервной роты – заслона на случай прорыва основной. Если это и произойдёт, придётся отражать наступление по просторной равнине, ставшей речной только засчёт извилистого углубления по пояс в некоторых местах, когда-то бывшее крупным ручьём. За ним – сотня метров леса, в которых инженеры любезно проделали проезд, и основная линия обороны. Не успел сержант моргнуть, как фронтовая грязь привела технику к вытянутому холму, привыкающему боком к балке с одной стороны и крупному озеру с другой. Сначала холм показался настолько большим, что Дима даже удивился: как всего одна рота настолько хорошо закрепилась на такой протяжённости. Впрочем, скоро он высадился с холодного борта и поднялся на высоту, откуда всё стало яснее.

Первый взвод «растёкся» по центру высоты. Так как более пологий склон, чем на других участках, сверху был почти ровным, имелись вынесенные вперёд пулемётные гнёзда. Мельком заметил старого знакомого – автоматический гранатомёт АГС-17, вкопанный в землю на глубину обычной траншеи. Отсюда открывался вид на две сотни метров открытого пространства до негустой лесополосы и ещё одного крутого холма. На его верхушке различалась пара полуразрушенных домиков. Больше видно не было – на пару метров правее склон «падал вниз», чего хватало для жиденькой рощицы, будто стекавшей с края деревни.

Второй взвод осел на левом краю холма. Там он спускался к краю балки, ведущей ровно к позициям резервной роты. Дабы не допустить окружения, взвод разделился: одно отделение вместе с расчётом крупнокалиберного пулемёта держало оборону со стороны высоты, второе засело на дне, в месте, где балка сужалась на пути к тылу, третье – на соседнем, почти ровном склоне. Усилить это направление получилось кустарной установкой: КПВТ из башни БТР-80, сожжённого авианалётом. Наводчику того экипажа деваться было некуда, потому он вместе с командиром перешёл на это направление.

Третьему взводу повезло, так как только его можно усилить бронетехникой. На этом склоне спуск вёл прямо в озерцо, откуда нередко брали воду для пищи или бытовых нужд. Помимо отделения на склоне, солдат посадили вдоль берега с союзной стороны. Именно здесь берег позволял проезжать БМП и танкам, что очень сильно облегчало оборону. А благодаря тому, что берег был пуст до самого дальнего края, водоём можно было объехать и впустить технику в посёлок. На этом участке холм с лесом обрывался и больше не прикрывал деревню, выставляя одну из улиц навстречу снарядам многочисленных орудий.

Ближе к вечеру, когда Дима уже сидел на высоте в общей траншее, выяснил, что за штурмовики они видели по пути. К тому моменту его уже представили личному составу, который рассредоточился по траншеям и занимался своими делами. Сам сержант сидел наедине с заместителем – младшим сержантом Тишиным. Одного с Димой роста и фигуры, яркой красотой не отличался, за исключением чуть вытянутой вниз и сдвинутой влево челюстью. Хоть он и был младше, мог похвастаться боевым опытом. Перед тем, как появился старлей, младший сержант Иван Тишин заканчивал рассказ о недельном опыте боёв за посёлок, скрытый от них холмом и лесом. Потом спросил об опыте командира.

– У меня, наверно, его побольше будет. – пожал плечами Дима. – В более тяжёлые бои попал. Слышал, какие в начале войны были?

– Под Новый Год на фронт приехал.

– Значит, самоё тяжёлое время пропустил. Мы тогда за каждую позицию дрались... Из моего города долго не отходили...

– Ты же с первого дня воюешь?

– Да. Друг, тамошний сержант, позвонил, думал мне помочь уехать. Я сказал, что к ним хочу. Он и рассказал, что в подразделении и оснащения, и людей не хватает. Поэтому легко взяли...

– А почему не уехал? Родне бы пригодился.

– У меня её нет уже пять лет... Взрыв газа. – Дима насупился и заметно погрустнел. – Потом с девчонкой познакомился... Влюбились, жили вместе. Она в деревню уехала, а на следующие утро эту деревню пришельцы разнесли...

Последнее проговорил особо злобно и посмотрел в сторону деревни. Из себя выводил факт того, что где-то там остался его дом, уничтоженный жестокой кровопролитной войной... Дабы успокоиться, положил руку на ствольную коробку и начал поглаживать. Успокаивал себя мыслями, что когда-нибудь он снова окажется там. Плевать, что с боями, плевать, что вместо него придёт пустой человек, лишённый прошлого... От увиденного Тишину стало неловко и слегка страшно. Когда командир посмотрел в сторону вражеских позиций, младший по званию настороженно посмотрел туда же и начал вглядываться. Успокоившийся Дима заметил реакцию и отмахнулся:

– Не обращай внимание. Бывает у меня иногда: в себя уйду и так сижу.

– Часто?

– Если вспоминаю. Обычно, стараюсь не думать, да и в последнее время не приходилось. Сержантские курсы и прочие «прелести» новой личной жизни.

– К врачу обращался?

– Некогда. Да и сильно не мешает. Я бы сказал, на пользу: когда хочешь грохнуть кого-то, боишься меньше. А я ещё приловчился в бою почти не бояться. В городе такое видел... Хорошо, что ты не попал.

Разговор остановило появление Кельева. Старший лейтенант спустился в траншею и обозначил появление бодрым вопросом:

– Ну что, освоился?

– Вполне, товарищ взводный. – кивнул Дима и пожал протянутую руку. – Что про штурмовики известно?

– Короче, опять разведчики постарались. – коротко отчитался Кельев и сел на ящик рядом с Димой.

– Они каждый день стараются. Что в этот раз?

– Танки пехов увидели. Решили позвать по их душу авиацию. Отработали, группу с техникой разнесли. Сейчас эти разведчики в деревню топают.

– Интересно... Что-нибудь про танки знаем?

– Они как раз видео сняли, сюда несут.

– Думаешь, донесут? Танки-то должны нам сюрпризом оказаться, как я понимаю.

– Я также понимаю. Погони за ними не видели, но зато к посёлку двигалась группа. Похоже, опять будут пытаться занять.

– Они пустой посёлок занять не могут? – нахмурился Дима.

– В «пустом посёлке» сидят два снайпера и ведут наблюдение. Периодически их забирают, если точно собираются захватывать. А сейчас с ними нужно будет забирать ещё и отделение разведчиков.

– Артиллерия пришельцев не прогонит?

– Обычно приходило около взвода. Их ещё получалось отгонять. А сейчас идёт рота, с ней – пять БМПП. Будем пугать артиллерией, пропустим в посёлок и там будем громить. Всё равно там уже прятаться негде.

– И часто вы так контратакуете?

– Редко. Позиции рядом, поэтому тут контратаковать разрешено.

В памяти возникло множество язвительных насмешек некоторых «разбирающихся экспертов» по поводу приказа о запрете контратак на позиции пришельцев. Все «но» произвольно опускали, дабы выставить армию «беспомощной». По факту, контратаки разрешали, если они находились недалеко от союзных укреплений и не давали пришельцам преимущество в обороне.

– В общем, для тебя задача. – вырвал из воспоминаний старлей. – Завтра утром тебе нужно забрать из посёлка снайперов с разведчиками. На технике по нему не покатаешься – развалины дороги перекрыли.

– До их расположения идти пешком?

– Встретить и сопроводить до транспорта. По пехам итак будет работать артиллерия, но вас, на всякий случай, будет прикрывать беспилотник на связи с миномётчиками. Только геройствовать вообще не желательно.

– А что, такие были?

– Ты и сам помнишь. Майор Песков. Только у него ситуация патовая была, а некоторые даже в подобные не попадают. Было раз: на левый фланг к нам пришельцы зашли, напоролись на пулемёт экипажа. Те на себя огонь раза два вызвать пытались, пока пехов АГС не напугал.

– Запомню. Карты дадут?

– Не знаю. Разведчикам сказали, чтобы добрались до позиции одного снайпера и там сидели. К нему дорога есть, твой мехвод знает. Доедете-заберёте-уедете. Завтра утром всё яснее будет, так что тогда и расскажу подробнее.

– Буду ждать.

Ещё немного поговорили с Кельевым, потом офицер удалился. Иван весь разговор только слушал – побаивался обоих командиров. Когда взводный удалился, проводил его взглядом и покосился на Диму:

– Вы с ним настолько хорошо общаетесь?

– Настолько, что он меня на сержанта и поставил. – ответил с полуулыбкой Дима, которому встреча со старым знакомым всё-таки подняла настроение. – Хорошо с моим прошлым командиром общался, а я перехватил.

– Вот как... – нервно хихикнул Тишин и помотал головой. – Я с сержантами-то дружу не очень, а у тебя вон как...

– Сдружитесь ещё. В моём прошлом общались все хорошо, за исключением одного парня. Трудности закаляют и человека, и дружбу...

Проверка началась уже на следующее утро. Диме перед задачей не спалось, поэтому проснулся раньше остальных и сидел в траншее. Плечи тяготила полная выкладка, на коленях мирно лежал автомат, а на нём – руки сержанта. Сна не было ни в одном глазу, но и делать было нечего, поэтому приходилось развлекаться любованием местными красотами. Это оказалось непросто: весенние пейзажи оказались крайне скупы на приятные виды. Любоваться получалось рассветом, только-только окрасившим небо в желтовато-розовую полосу над горизонтом.

Засмотревшись, чуть вздрогнул от раздавшегося за спиной щелчка. Через секунду слегка улыбнулся: испугался щелчка фотоаппарата больше, чем затвора. Обернулся. В траншее позади стоял солдат с повязкой военной полиции и смотрел в маленький экран электронного фотоаппарата. Разглядел погоны – тоже сержант.

– Шпионствуете, товарищ сержант? – слабоватым сонным голосом спросил Дима.

От неожиданности фотограф вздрогнул и поднял голову. Судя по лицу, лет двадцать-двадцать пять максимум. Лицо сонное, глаза щурятся от появляющегося света. На реакцию Дима улыбнулся и переспросил:

– Чего позиции снимаете?

Тот облегчённо выдохнул и отмахнулся:

– Напугали... Не, я природу.

– Было бы что фотографировать: сухая грязь да голый лес!

– А рассвет? – сержант подскочил к сидящему в траншее и показал фото с экранчика. – Вот сделал день назад.

Фотография получилась и впрямь впечатляющей: будто тёмная гора, из-за которой выходит огромное, в сравнении с ней, солнце. Только вот автор поделился секретом: гора – это край траншеи, потому солнце на рассвете и выглядит таким огромным на его фоне.

– Ты так только на рассветы так реагируешь?

– Иногда – так, фронтовую «хронику». То другу в газету отсылаю, то другим любителям, а они – по своим группам. Кстати, давно на «ты» перешли?

Фотографа в форме звали Мишей. Он умудрялся совмещать профессию военного полицейского с небольшим и незатратным хобби фотографа. Раньше его работы были связаны с пейзажами или видами городов, но с началом войны и почти постоянными командировками на фронт фотографии отсюда плотно закрепились в его творчестве. Раньше это получалось делать подработкой, а сейчас деньги отошли на второй план.

Беседа приятно растянула последние тихие утренние минутки. Первым смуту внёс голос Кельева, вырвавшийся из рации:

– Дима, готовь ребят. Пехи в километре от посёлка.

– Понял. – бросил в ответ Дима и поднялся с насиженного места.

– Будет время – тут же встретимся.

– Наверно, ближе к вечеру.

– Замётано!

Отбившись кулаком о кулак – снимать перчатки обоим было некогда –, командиры разошлись. Дима бодро забежал в землянку и бодро поднял подчинённых. На своих местах не было экипажа БМП, хотя при подъёме Димы те ещё спали. Подумав, что стоит проверить и их, подозвал Тишина и оставил ответственным за сбор, а сам удалился в сторону замаскированной стоянки бронетехники.

Задний склон холма заметно оживился: наряд военной полиции расширился до пяти человек, у склада боеприпасов «столпились» четверо, в санчасти зашевелились медики. Оживилось и подобие парка, спрятанное в реденькой лесополосе, плавно перетекающей в заросший пересохший прудик. Там наготове и стояла БМП-2, из люков которой высунулся экипаж в ожидании Димы.

– Задачу помните? – спросил Дима, взбираясь на борт «бэхи».

– Помним. – кивнул наводчик.

– Тогда слушайте сюда.

Пока Дима объяснял мехводу маршрут, а наводчику – что тому делать в посёлке, слух начал вырывать отдалённые утроенные хлопки. Уже звоночек, что стоит поспешить. Экипаж почти проинструктировал, вот-вот будут готовы ехать, но нет десанта, а без него в посёлке делать нечего. Запросил Тишина по рации.

– Уже идём. – отозвался обеспокоенный зам.

– А должны уже ехать! – чуть повысив тон, ответил командир. – Бегом ко мне!

– Понял. – робко буркнул Тишин.

Озлобленный, Дима приобретал угрожающий вид. Сплюнув в сторону, обернулся на наводчика. Паренёк-срочник вжал голову в узкие плечи и обеспокоенно посмотрел на старшего. С холодной полуулыбкой на одну сторону, бросил, чтобы не беспокоился: обязанности исполняет, на разгильдяя не похож. Паренёк коротко кивнул, опасливо глядя сверху вниз в глаза сержанта, и поспешно отвёл взгляд на дорогу впереди.

Достаточно скоро объявился Тишин с отделением. Едва сдерживаясь от перехода на крик и мат, приказал отделению грузиться на борта. Младший командир хотел было что-то буркнуть, но от одного только мимолётного взгляда виновато опустил голову и молча устроился с другой стороны башни. Удостоверившись, что все на борту, дал отмашку мехводу, тут же скрывшемуся в люке. Обрадовало, что хоть кто-то из подчинённых достаточно расторопный.

БМП резво пересекла небольшое поле, поросшую лесом балку через узкий пролесок и довольно крутой холм, укрытый припавшей к земле, ещё по осени, длинной травой. Наконец, остановились на грунтовой дороге, ведущей в скопище руин кирпичных домов и обугленных конструкций от деревянных... Перед глазами пронёсся знакомый посёлок, куда приехали в первый день. Почти один в один: не хватало только тел, покалеченных настолько, что даже определить пол затруднительно.

Под взрывы вдалеке отделение начало спешиваться, а Дима сообщил Кельеву, что они сейчас войдут в посёлок. В этот раз обеспокоил офицер:

– Поспеши: пехи группу к вам направили. Они близко, подавить не можем.

– Где снайперы?

– Один ждёт на дороге, второй встретился с разведчиками. Где они – на карте видел.

Спрыгнув с борта, сержант приказал Тишину остаться и командовать БМП, остальным – двигаться по обочинам. Сам шёл вторым слева, то и дело вскидывая автомат на повороты. Чаще встречал завалы, чем мало-мальски подходящий проезд.

Когда отделение прошло дорогу и вышло к скверу напротив дома культуры, впереди вспыхнул бой. Их разделяла примерно сотня метров, или здание ДК и два двора. По плотности огня выходило, что перестрелка довольно жёсткая. Из за края здания напротив показался снайпер, бегущий к отделению. Только отдал приказ опустить оружие, из рации вырвался обеспокоенный Кельев:

– Дима, к разведчикам вышли! К тебе отправили снайпера, приняли бой, долго не просидят.

– Мы рядом. Откинем дымы и к «бэхе».

– Добро.

Быстро раздав приказы, сержант взял с собой пару человек и побежал навстречу одному из спасаемых. Поравнявшись с ним, приказал бежать к БМП и рванул дальше. По пути отделились пулемётчик и стрелок – заняли позиции в здании и должны были прикрыть из окон, выходящих как раз в сторону боя.

Что-то полезное от обстрелов всё-таки вышло: заборы больше не разделяли участки, поэтому два небольших двора пробежали быстро и вышли к домам, в которых укрывались разведчики и вели бой. Судя по появившимся кострам, в дело уже пустили реактивные гранатомёты.

Не успела голова Димы показаться в оконном проёме, заметно расширенным снарядом, как тут же оттянулась назад от выпущенной очереди. Инстинктивно выставив руку, приказал остальным остановиться и выкрикнул:

– Свой, куда палишь!?

– Не мы это! – раздалось из остатков дома. – Ты на прострел бошку выставил!

– Трёхсотые где!?

– В соседнем два тяжёлых! У нас один, идти может!

– Не высовывайтесь! Дымы есть!?

– Последняя!

– Когда бросим из соседнего – бросайте и бегом за ДК! Там – в «бэху» и ждите нас!

Пока старший стрелок кое-как из за угла прикрывал командира, тот перебежал за соседний дом и тут же заскочил внутрь через пролом. Там тут же упал на пол и полз по мусору в соседнюю комнату под свистящие сверху пули. Встретил тех самых трёхсотых: один с оторванной по колено ногой, перетянутой жгутом и множеством тряпок, второй – с пулевым в ноге и животе. Третий был вполне здоров и изредка огрызался остатками боезапаса.

– Дымы есть? – Дима заполз и перебрался в сидячее положение.

– В лесу выкинул, пустой.

– Тогда выбирай, кого потащишь. Я брошу дым и заберу второго.

– Где транспорт?

– У ДК, вас ждёт.

– Понял.

Стоило выдернуть чеку и выкинуть дымовую гранату на улицу, как то же самое повторили в доме по соседству. Товарищ по несчастью взвалил на себя мужика без ноги и потащил к выходу за лямку бронежилета, Дима схватил под руки второго.

Дабы пехов не потянуло на сближение, беспокоящий огонь вёл расчёт РПГ и старший стрелок и подствольного гранатомёта. Через завесу огонь был неточным, но это и не требовалось. После появления раненных два разведчика подхватили за ноги товарищей и направились к транспорту. После непродолжительной стрельбы в плотную белую стену остальное отделение так же повернуло назад.

Бой утих ненадолго: когда разведчики уже грузились в десантное отделение развернувшейся машины, наводчик обнаружил в прицеле первых пехов, вошедших в посёлок. Автоматическая 2А42, поддержанная огнём из ДК и оружия отделения, радостно заскрежетала затвором, выпуская осколочно-зажигательные по спрятавшимся в домах. После погрузки БМП с раскрытыми люками поехала вперёд и ещё какое-то время пугала расчёты в домах, пока не отбросила дымовые гранаты. На скрывшуюся в густой пелене «броню» погрузилось отделение Димы, затем запрыгнул он сам и «дал отмашку» мехводу. Он не подвёл и в этот раз, резво проведя машину до выезда из посёлка, а затем и до позиций.

Ещё в балке снова услышали разрывы в посёлке. Не все увидели над собой маленькую, тихо жужжащую конструкцию с камерой. Она наблюдала за ними весь бой и сейчас, когда риск убить своих исчез, начала корректировать артиллерию, обращая в руины и без того разрушенное селение.

– Поздравляю с выполнением! – вырвался радостный Кельев из рации. – В парке ждут санитары, поспешите!

Как оказалось, набитую людьми БМП в укрытом парке ждали не только медики с носилками. Под надзором старшего лейтенанта двух раненных унесли к «Линзе», где принялись к оказанию всей возможной помощи. Вместе с ними к отправке готовился «Урал» для остальных разведчиков. Те ждали у входа в парк в приподнятом настроении: больше ничего не угрожало, пришельцев поблизости не было... Впереди был тыл с нормальной едой, тёплой казармой и стиранной формой...

Дима наблюдал за всеми приготовлениями рядом с Кельевым. Его подчинённые перед этим получили от взводного словесные благодарности и отправились в импровизированную прачечную.

– Как оцениваешь операцию? – с полуулыбкой спросил Кельев, покосившись на сержанта.

– Положительно. – ухмыльнулся в ответ Дима. – Потерь нет, задача выполнена. Отделением почти доволен.

– Почему «почти»?

– Зам мой, Тишин, отделение долго готовил. Артиллерия начала работать, а он только выходить начал. Я экипажи инструктировать убежал, ему доверил. Больше не буду.

– Не серчай: мужик он покладистый, так оступается редко.

– Посмотрю. Если будет по мелочам – не засерчаю, по-серьёзному – пошёл он...

В один момент командиры обернулись на разведчиков. Те уже начали закуривать и расслабились. Один отделился и, под выжидательными взглядами, зашагал навстречу. Поравнявшись с Димой, улыбающийся разведчик протянул руку Диме:

– Спасибо за помощь, брат! Уже не надеялись, что выйдем с трёхсотыми на плечах.

– Что нам, своих бросать что ли? – ухмыльнулся Дима и пожал руку.

– В знак признательности от нашей группы. – разведчик протянул во второй руке ножны с торчащей чёрной рукояткой.

– Необычный презент... – Дима принял оружие и покрутил в руках. – Не жалко?

– Да ну! – отмахнулся спасённый. – Второй есть, для нормальных, тем более за дело – не жалко.

Потом маленький конвой из санитарной бронемашины и грузовика с десантом ушёл в тыл, а Дима и Кельев направились в обиталище старлея. По пути решили рассмотреть подарок, не переставая удивлять щедрости незнакомого разведчика. Лезвие длиннее, рукоятка поудобнее, чем у штатного штык-ножа. Разве что, под ствол не крепится, но нужды в этом не возникало.

Командирский пункт Кельева представлял из себя тесную землянку с койкой, столом с рацией и картами, «буржуйкой» и настольной лампой. От улицы помещение отделяли кривая дверца, облицованная листом брезента, и маленькое прямоугольное окошко с заслонкой.

Задержались там ненадолго: старший лейтенант достал из под койки спортивную сумку, а оттуда – припасённую бутылку коньяка, купленную перед отправкой на этот участок. Выпили за успешно выполненную задачу и разошлись: Диме нужно было следить за отделением на позициях, а Кельеву – опять возиться с документацией.

У сержанта забот толком не появилось: подчинённые сидели в тёплом блиндаже, ждали, пока просохнут кители. Стоило войти, как трое, сидящие на одной койке, вскочили, застелив одеяло. Мельком Дима всё-таки заметил несколько разложенных карт. Насупившись, поочерёдно посмотрел на старшего стрелка, Тишина и второго номера пулемётчика. Особенно остановился на Тишине. Тот стоял с настороженным, испуганным взглядом.

В помещении повисла давящая тишина. Все смотрели на сержанта в ожидании каких-либо слов. Резкая перемена его настроения насторожила не меньше. Он молча прошагал до Тишина, встал напротив него и зло прошипел:

– Ты что за казино устроил, сержант?

Младший по званию нервно покосился на соучастников дисциплинарного нарушения. Диму такие игры глаз не устраивали. Чуть повысив тон, Дима почти прорычал:

– Я спрашиваю, что ты тут устроил?... – Дима откинул одеяло и указал на разложенные карты. – Это что?

– Карты... – неуверенно пробурчал заместитель.

– Ка-а-а-арты... – протянул Дима тоном чуть мягче, затем вернул прежнюю грубость и резкость. – А что они тут делают?

– Виноват, товарищ сержа... – начал было выдавливать извинения заместитель, как тут же умолк.

– Я знаю, что ты виноват! Уже дважды, рассосник поганый! Ещё хоть малейшее нарекание, – Дима указал на выход за спиной. – наряд военной полиции-доклад-... И что дальше?

– Исправительные работы в инженерном подразделении на срок до месяца. – продолжал подавленно бурчать Тишин.

– На месяц не отправлю, но на неделю-две – вполне возможно. Бесплатной рабсилой хочешь быть?

– Никак нет.

– И правильно. – Дима обратился ко всем. – Касается всех! Либо прячьтесь лучше, либо дисциплину соблюдайте. Шутить не привык и шутников не люблю... Свободны.

Но освобождаться подчинённые не спешили. Настороженные, запуганные взгляды сопровождали его до самого выхода из импровизированной казармы. Напротив двери хмурый Дима обернулся, спокойнее скомандовал:

– Вик – за мной.

Пехотный снайпер отложил книжку с карандашом, подхватил винтовку с каской и вышел следом за сержантом. Отсутствие маски делало его вид непривычным: тощий острый подбородок, лёгкая небритость, чуть заострённый нос. Запуганный, он вовсе походил на наряженную в форму куклу.

Прислушавшись, удостоверился, что внутри тихо, и отошёл в сторону траншеи, где сидел утром. Настроение заметно испортилось: «Решил, называется, проверить подчинённых...». Устроившись на пустом ящике из под пулемётных коробов, спросил у ходившего следом Вика:

– У вас такой рассос постоянно?

– При прошлом сержанте – да. – чуть помолчав, ответил снайпер. – Сильно к дисциплине не придирался, да и в принципе с ним дружно жили. Игры такие разрешал – мол, молодые, заняться нечем, а с телефоном на виду не походишь.

– А потом на деньги начнут играть... – назидательно начал Дима. – Потом – на какие-нибудь желания, а от них – дизмораль по подразделению, конфликты и проблемы с командованием... Так дисциплина и рушится!

– Ну, у нашего прошлого командира такое было. Ещё до войны со взводным поругались, так всем выговор влепили, увольнения запретили всем, а сержанта вовсе на гауптвахту отправили.

– Ты пойми, – тяжело вздохнул сержант. – когда я пришёл, у меня тоже добрый командир был. Всё отделение между собой дружило, мы с ним дружили вообще ещё до войны. Весь первый месяц бок о бок просидели по окопам! А под Новый Год их не стало...

– То есть?

– То есть они все почти на моих глазах погибли. Кто от химии «сгорел», кого на моих глазах пристрелили. Тебе когда-нибудь покойник в глаза смотрел?

– Не понимаю... – нахмурился Вик.

– Когда человека только-только убили. Вот стоит он, а через мгновенье ему в глаз прилетает пуля. Он откидывается, поворачивает голову на тебя и ты видишь один единственный глаз, смотрящий прямо в душу! Видел такое?

Собеседник секунду помолчал. Понадобилось время, чтобы представить жуткую картину. Вик чуть вздрогнул, покосился на Диму и помотал головой. Тот одобрительно кивнул:

– Не видел. А мне хватило! А вот когда ты воюешь с человеком почти месяц, когда всё это время трясётесь под обстрелами, день назад с ним из окружения вышли, а он на твоих глазах валится на пол бесчувственной кучей мяса... У меня так было! Этот же человек меня в укрытие затащил, когда я первый раз под обстрел, практически в поле, попал... А ведь у нас в санчасти его сестра служила. Мне до сих пор снится её рёв, когда она на коленях у его трупа сидела...

Собеседник поник. Видимо, была знакома столь значимая утрата. На мгновенье губу Димы дёрнула улыбка: «Понимает значит. Нужно продолжать». Наконец, решил подвести итог:

– И вот всё отделение, все оставшиеся дорогие люди мертвы! На том свете все! А я здесь... Сижу в окопах с автоматом убитого командира. Меня Кельев за то и ценит, что я из всего отделения один остался и дрался за пятерых. Поэтому и представил к «сержанту» – чтобы ещё один образцовый командир был. Вот, вернулся... И что я вижу? Отделение рассосников, не способных даже быстро собраться и в технику погрузиться...

– Я ведь тоже на фронт от утраты пошёл... – грустным, откуда-то из глубины горла голосом начал Вик. – У меня отец погиб. Механик-водитель танка... БК сдетонировал – в закрытом гробу хоронили. Мать с младшим братом только на зарплату отца жили, потом деньги только от пенсии по потере. А фронтовикам же платят хорошо, плюс семьям льготы... Всё собирался, да мать всё уговаривала у нас работёнку найти... Девушка отговаривала, уйти угрожала, если поеду...

На глазах далеко не мальчика проступили слёзы. Он стыдливо уткнулся лицом в рукав и всхлипнул, протирая глаза. Оторвал ткань от лица и пробурчал:

– Виноват...

– Да ну. – смягчился Дима. – Это я – создание без чувств, живущее на жажде мести. У тебя, как-никак, мать, братишка...

– Была и девушка... Бросила, сука... Свалила к какому-то то ли водителю, то ли администратору...

– Забудь. – отрезал Дима, взял собеседника за плечо. – Раз бросила в трудный момент, значит не нужна. Только проблем прибавит. Нет её и не было! Есть ты, есть винтовка, есть враг и семья позади. Будешь забиваться из-за неё – пехи убьют сначала тебя, потом твою семью. Ты этого хочешь?

– Нет. – чуть помолчав, твёрдо ответил собеседник.

– Значит ты возьмёшь свою винтовку и будешь убивать пехов. Плевать сколько! Пока дышишь, ты – солдат с оружием при исполнении.

После разговора оба сидели хмурые и пытались отвлечься. Дима периодически разглядывал в бинокль балку, лес и видимую часть посёлка: ожидал, что пехи-таки попытаются выйти к позициям. Идти к ним прямо по полю без прикрытия техники бы не стали, но посадить наблюдателей или снайперов могли, а если бы «срисовали» расчёт РМП, то его уничтожение было бы вопросом существования минного поля.

На какое-то время стало тихо. Артиллерия оставила руины посёлка, пехи не спешили организовывать контрбатарейную борьбу или вылеты, а защитники – контратаку. Относительную гармонию прервал голос со стороны пришельцев. Сержант сразу не поверил, что слышит что-то похожее на монотонную, холодную, ни мужскую ни женскую – всем похожую на искусственную речь на русском языке.

– Солдаты и командиры. – отрывисто вещал неведомый голос. – Призываем вас отказаться от бессмысленной войны за ваши правительства. Сохраните себе жизнь, позвольте вашим семьям увидеть братьев, отцов, сыновей, мужей. Сложите оружие и сдайтесь нашим войскам.

Шокированный услышанным, Дима не сразу заметил реакцию снайпера. С самого начала речи Вик встал, снял с предохранителя СВД и встал у края траншеи лицом к заминированному полю. Стоило ему только положить винтовку на мешки, служащие для удобства прицеливания, как сержант вскочил с насиженного места, метнулся к нему, вцепился в плечо и почти прорычал:

– Сдаваться собрался?

– А своих на кого оставлю? – повернул голову рядовой и сбросил руку. – Глянуть хочу, кто у них так хорошо по-нашему горланит.

– Если разрешат, можешь снять. – одобрительно кивнул сделавшийся спокойным Дима. – Пока ищи.

Кельева и самого не радовала перспектива слушать подрывающую боевой дух агитацию, потому добро на поиски провокатора получили быстро, так ещё и снайперов со всего взвода нацелили на полезную задачу. На по-весеннему пустой лес устремили взоры три оптических прицела и бинокль: Диме и самому стало интересно, как пехи научились вещать на русском, если то, что он слышал от них раньше, даже человеческую речь не напоминало.

Утолить интерес получилось быстро: первым их нашли ниже по склону и указали остальным. Пока искали по ориентирам, двое воспользовались шансом разглядеть «говоруна». Им был пех, но не обычный: голова раза в два больше человеческой, с короткой толстой шеей и уродливым наростом на спине, шее и затылке. Причём комбинезон на нём смотрелся довольно складно, будто специально скроен под уродца. Позабавила поза, в которой он испускал жуткую речь: выпятив голову вперёд, расставив руки и ноги на манер киношного зомби.

– Больше не видели? – уточнил Дима по рации.

– Вроде, один. Если нет – найдём.

– Тогда первый стреляет мой.

Дима дал отмашку напарнику, не отрываясь от бинокля. Пять секунд – выстрел! Почти у самого уха непривычно громко хлопает, мелькает трассер и пропадает в шее «говоруна». Вещание останавливается, поражённый падает на землю и начинает биться в конвульсиях. С предупреждением стреляет второй – в живот. От боли монстр на мгновенье выгибается, затем продолжает дёргаться. Третий – точно в область лица. Последний предсмертный спазм и туша обмирает, распластавшись на склоне, у подножия руин деревенского домика на верхушке холма.

На короткое время снова стало тихо. Ни агитирующего голоса, ни птиц, ни ветра... Дима мог в полной мере насладиться видом. Больше доставлял удовольствие не сам факт убийства уродливого пришельца – хотя место этому всё же было –, а выполненная задача. Противно слышать, как захватчик, целенаправленно лишивший тебя дома, близких и друзей сейчас предлагает сдаться им, чтобы «увидеть сыновей, отцов, братьев»...

– Товарищ старлей, «говорилка» устранена. – всё-таки отчитался Дима.

– Молодцы снайперы. – ответил тот. – Могут отдыхать.

Отдыхали ещё час. Союзная артиллерия рядом ударов положила начало второму за день боестолкновению. В тот момент Дима ненадолго отлучился в тыл, на разговор с дежурившим Мишей. Первый разрыв за холмом восприняли холодно: Дима нехотя поднялся с раскладного стула и принялся поправлять ремень автомата, а Миша собрал все письменные принадлежности в ящичек и задвинул вглубь десантного отделения, составлявшего вместе со вторым стулом импровизированный стол, затем приказал отогнать машину в подготовленную парковку в лесу.

– Кельева твоего не слышно. – улыбнулся при рукопожатии военный полицейский.

Считанные секунды и из рации вырывается запрос офицера, совпав с триадой разрывов. С лёгкой полуулыбкой командиры разбежались и Дима на ходу ответил. В кое-то веке слушал спокойный голос Кельева, разъясняющий ситуацию всем сержантам. Выяснилось, к чему такой переполох: с резервных позиций для контратаки выдвинули взвод с поддержкой разведчиков и огнемётчиков. Контратаковать собирались, как не трудно понять, посёлок за холмом. Отделениям в траншеях предстояло сидеть и обеспечивать защиту от окружений.

После приказа доложиться по приходу на места Дима переключил канал и коротко обрисовал ситуацию отделению, на что получил тишинское «Понял, исполняю». Решил бежать сразу в траншею: если зам и в этот раз приведёт отделение позже остальных, появится повод навестить Кельева с требованием более покладистого заместителя. Благо, стоять у спуска в сплетение траншей пришлось недолго.

Батарея осыпала остатки посёлка около получаса. В какой-то момент через положенный промежуток очередная тройка снарядов не обрушилась на посёлок, но позади раздался гул моторов, двигающийся к озеру. Небольшая автоколонна – три бронетранспортёра, МТ-ЛБ и БРМ-1К – обошла водоём и направилась в сторону балки с «коридором». Пропали ненадолго – по лесу прошло отделение разведчиков с парой огнемётчиков и зашло в посёлок с другой стороны холма.

Не проходит и получаса, как в посёлке раздаются первые автоматные очереди. Первая перестрелка была короткой и остановилась быстро. Ещё минут через пять громыхнула вторая, уже с участием гранатомётов и бронетехники. С таким же промежутком возникли ещё две более долгие, а потом завязался настоящий бой, знакомый Диме по обороне родного города: оживлённый, громкий, за каждый дом, а порой – метр земли, всеми средствами... Два взрыва были громче, чем от гранат или РПО и заставили разочароваться. Где-то через полчаса «умер» и этот бой. На фоне облачности стал заметен маленький беспилотник, нарезающий круги над посёлком. Минуты две за ним наблюдал сержант, а потом дошла цель его присутствия. Вернее, долетели снаряды, разрывающиеся впереди. На этот раз взрывались тише, поэтому были определены как миномётные. Вместе с возвращением БПЛА пропала и всякая активность за холмом.

В образовавшуюся тишину ворвался доклад Кельева: посёлок отбили и больше не нужно было прикрывать штурмующий взвод. Дима отпустил своих, а сам остался наблюдать за возвращением. Было интересно сравнить себя после боёв и этих вояк. Тишина продлилась минут двадцать. Где-то позади разговаривали наблюдатели и дозорные, но о чём говорили – всё равно! Дима не спешил покидать место и хотел увидеть, а по возможности и поговорить со штурмовиками.

Автоколонна показалась из балки в другом составе: не хватало бронетранспортёра и машины разведчиков. Благодаря биноклю начал разглядывать десант во время пути, благо те ехали на броне. Все как один: в пыли и грязи, с оружием в окрасе той же смеси, лица уставшие, у пары человек глаза пустые, сверлящие одну точку. Невольно напросилась улыбка: знакомое зрелище... Тут же сползла, когда увидел в открытом люке бронетранспортёра, а затем и на борту МТ-ЛБ, тела, завёрнутые в теплоизолирующие покрывала. У пары тел веки сомкнуты... Напросилась неприятная мысль: мертвы.

Когда те проезжали мимо озерца, Дима направился к командирскому пункту Кельева. Тот удачно выходил на встречу с командиром штурмовиков и от компании не отказался, хотя и поинтересовался насчёт ранее невиданного энтузиазма подчинённого.

– Сам не знаю. – пожал плечами тот. – Пока сидел в окопах, стало интересно, как будут выглядеть штурмовики. Ну, и поговорить в идеале, каково им. Я-то ещё от оборонительных боёв был на взводе, а при штурме ощущения, думаю, другие.

До расположения полевой кухни практически бежали: задерживаться самим, да и задерживать взвод не хотелось. Она находилась недалеко от поста военной полиции и пряталась в лесу, а военные обедали под открытым небом, иногда располагаясь прямо на земле. Их взводный стоял в стороне и смотрел на собравшихся подчинённых. В разговоре между офицерами выяснилось, что командовал штурмовиками недавно мобилизованный лейтенант. Первым делом Кельева заинтересовало, почему решили отправлять его.

– Будто сам не знаешь! – с короткой полуулыбкой ответил мужчина. – Собрали совещание роты, сказали, что нужно очистить посёлок. «Добровольцы есть?» – тишина. «Значит ты».

– Жалеешь? – заинтересовался старлей.

– Ни капли! Замахались уже «на запаске» сидеть. Только время от времени по диверсантам постреляем да от обстрелов спрячемся.

– Много потерял?

– БТР и «бэху» разведчиков сожгли. В первом экипаж весь сгорел, во второй мехвод вылетел, живой. В бою три двухсотых и пятеро трёхсотых... К твоим санитарам отнесли уже.

– Видали и больше. – Кельев кивнул на стоящего рядом Диму.

– Это кто с тобой?

– Мой сержант. В первый день записался добровольцем и месяца два, наверно, бегал рядовым. После плотины отправил на сержанта: вижу, что боец хороший, голова на плечах – у моего хорошего командира был –, да и мотивации больше, чем у взвода в сумме.

– И чего он у тебя такой боевитый? – лейтенант перевёл внимание на младшего.

В очередной раз Дима пересказал историю своих злоключений: про первый день, про посёлок и бои за город. В ответ лейтенант пожал сержанту руку и сочувственно проговорил:

– У нас почти весь взвод из под Ростова, а до него ещё пилить и пилить, так что ребята спокойны, но повторять за тобой не хотят, так что вот, стараются.

– Хорошо, что стараются. «Говорилки», наверно, не слышат...

– Это ты про Агитаторов что ли? – усмехнулся от детского названия офицер.

– Один хрен суть не меняется. Сегодня только со снайперами охотились, пристрелили одного. Сижу, слышу голос искусственный и чёткий с деревни, которую только-только пехи заняли.

– Наглые твари пошли! У нас одну такую с диверсантами привели. Пара молодых с дозора чуть оружие не побросали и не пошли – более сознательные рядом оказались.

– И куда вы их?

– На тот свет. – хохотнул офицер.

– Я про молодых. – мрачно усмехнулся Дима.

– Наряду этих мудаков сдали. Приказал не церемониться, чтобы примеров было поменьше.

– Я на своего чуть было не подумал. С ним в итоге и пристрелили.

Потом разговаривали недолго: личный состав быстро отобедал и готовился отбывать. Распрощавшись с офицером, «местные» вернулись к фронтовому быту. Казалось, что больше сегодня ждать нечего, однако в воздухе ещё висело напряжённое ожидание.