Читать онлайн
"Снегурочка — дочь мэра"

Кира Шумовкина помнила, как в детстве они с мамой жили в малосемейке. Там было много скандальных тетенек, пьяных дяденек, а у мальчиков и девочек, с которыми мама заставляла играть, из носа текли густые зеленые с@пли. Колготки и платья их были замызганные. И Кире с ними было очень неприятно. Мама говорила, что это потому, что у них низкий порог брезгливости. Киру удивляли эти слова, потому что в двухэтажке в поселке Дежнево Тульской области, где было их общежитие, все пороги были высокие, а полы холодные. И девочка никак не могла понять, про какой такой «низкий порог» говорит мама. По мнению шестилетней Киры, мама вообще говорила и делала много чего непонятного. Как, например, она не ругалась, если к ним в гости приходила баба Люба. Кушала их жареную картошку или пельмени из пачки, которые хочешь не хочешь, а приходилось делить с этой чисто случайно зашедшей к ужину соседкой. Ну что хуже всего, она требовала включать свои сериалы так громко, что Кира и мама вообще почти переставали слышать друг друга. Тогда было невозможно ни почитать сказку, ни поболтать с мамой о чем-нибудь.

Кира часто просила маму не пускать к ним бабу Любу, жаловалась на то, что от ее байкового халата с проплешинами пахнет кошками, а от самой бабы Любы — луком и водкой. Но мама говорила: «Кира, ты должна учиться проявлять эмпатию к пожилым людям! Баба Люба — старая одинокая женщина, негуманно отказывать ей в дружбе!» Но самая большая мамина странность — это то, что она разрешала дяденьке в засоленной куртке с надписью «Охрана» забирать ее на вечер до самых десяти часов!

Дядька заводил ее во двор детского сада, убирая с железных ворот толстую ржавую цепь. Это было всегда в том часу, когда садик уже был закрыт и дети и воспитатели были дома. Хотя Кира не была уверена насчёт воспитателей, потому что не знала точно, есть ли у них дом. Может быть, они, как огромные игрушки, замирают в шкафах, пока их никто не видит. Кира не могла этого исключать, ведь она ни разу не слышала, чтобы воспиталок и директрису кто-то из садика забирал бы домой. А вот дети точно были дома со своими мамами и папами. Или только с мамами, как Кира. У нее не было папы, хотя вот этот дядя, который забирал ее в свою охранную сторожку, почему-то врал, что он ее папа. Наверное, потому, что у него были точно такие же голубые глаза. Но Кира отказывалась верить этому дядьке, от которого всё время пахло пьянством и носками.

Как ни расхваливал он свои угощения, девочке не казались вкусными ни подмоченный чаем хлеб, посыпанный сахаром, ни варенье, ни печенье, которое почему-то всё время пахло куревом и было очень твёрдое. Не нравилось ей и рисовать, и слушать скучные дядькины истории про какой-то там дефицит, про какую-то перестройку и про рыбалку. Поэтому, когда дядька отводил ее, наконец-то, домой к маме, Кира очень радовалась, особенно, если баба Люба уже уходила к себе спать. Было тихо, и Кира спрашивала про дядьку: «Мам, а можно называть его дядя Серёжа?» Хотя знала, что мама в очередной раз ответит: «Ну какой же он тебе дядя Серёжа! Это же твой папа! Когда-то мы с ним жили вместе в квартире у твоей бабушки, а потом развелись, и я переехала сюда, когда ты у меня ещё в животике была. Но это твой родной папа. Он есть и будет твоим папой навсегда!» Девочка не спорила, она просто знала, что это ложь, что взрослые иногда врут, ну, например, что у стоматолога не будет больно или что купят эту игрушку потом, но они не купят, и больно будет. Кира это знала и была убеждена, что про папу — это такая же взрослая ложь. Одно ее радовало, что голубоглазый дядька забирал ее в свою каморку редко. Иногда проходили целые времена года от встречи до встречи с ним. Он, наверное, приходил бы ещё долго, очень-очень долго! Всю жизнь! Но они переехали к папе, а голубоглазый дядька, наверное, не знал их нового адреса, а даже если бы и знал, то папина охрана его не пустила бы. Да, папа и сам не разрешил бы ему уводить Киру по вечерам в обшарпанную сторожку и кормить этим мерзким подмоченным сахарным хлебом.

Теперь, живя с папой, Кира Шумовкина могла кушать пирожные и торты хоть каждый день без всякого праздника. А мама надевала красивые платья и делала кудряшки просто так, без повода, а ещё без повода можно было ходить в кафе и «Детский мир», потому что их папа был очень крутой. Кира поняла это ещё тогда, будучи шестилетней, когда они с мамой впервые уселись в высокий черный джип, и водитель примчал их домой — в особняк в элитный коттеджный поселок «Сонцепёково».

Мама назвала папу Генчик, а все остальные — Геннадий Михайлович, и у Киры не было сомнений в их родстве. Теперь и фамилия у них была одна на всех — Широбочкины. И хотя папа был немолод, и глаза у него были не такие красивые, как у того сторожа из детского сада, а совсем обычные и даже можно сказать бесцветные, но Кира любила его всем сердцем, ей нравилось быть дочкой мэра…

***

Город Вишнёвск, возглавляемый Широбочкиным, был крохотный, словно пуговка, и вмещал в себя всего-навсего сорок две тысячи человек. Но оттого власть мэра ничуть не умалялась, а наоборот, была беспредельной в территориальном и плохом смысле этого слова! Многие в городе могли порассказать всякого про Геннадия Михайловича — местного царька. Но не его семья!

Аврора по-настоящему интеллигентная, утонченная, какая-то «породистая», очень худенькая и высокая блондинка с прямыми зеркально гладкими волосами ниже спины. С аристократичной осанкой и дразнящей походкой. Она никогда не теряла лица, всегда и со всеми разговаривала очень вежливо. И от этого даже он — деловитый и малость развязный мэр — конфузился и чувствовал себя в ее компании дурно воспитанным двоечником, который грызет ногти и мучает котят (в метафорическом смысле слов).

Но это Геннадия Михайловича и прельщало в Авроре. Ему нравилось тянуться до ее культурного уровня. Его восхищало, насколько его Аврора добрая и отзывчивая ко всем. Ведь ему самому этих качеств очень не хватало.

Он не мог проверить, что когда-то Аврора работала намотчицей катушек на их местном трансформаторном заводе. Теперь она стеснялась это вспоминать, а Гена, наоборот, гордился: «Туда дуру не возьмут, это профессия требует детальной концентрации, хорошей координации движений». А его Аврора когда-то была ценным кадром.

Широбочкин благодарил Бога, что в тот юбилейный для завода год решил сам лично поздравить работяг в казенно-торжественной обстановке.

«За продуктивную и добросовестную работу».

Было витиевато написано на благодарственных грамотах в дешевеньких рамках размера А4. С тонюсеньким стеклом, которое в хлипкой рамочке еле-еле держалось. К ней ещё полагался белый цветок хризантемы, как потом выяснилось, Аврора терпеть не может такие цветы.

Когда по фамилии на сцену вызвали Аврору Шумовкину, бедная намотчица так растерялась, что во время церемонии награждения хилая рамка выскользнула из ее рук, и стекло разлетелось на острые осколки. Они оба одновременно присели, чтобы поднять хотя бы «бумажку». Рамку-то, понятное дело, было уже не спасти. Аврора поспешила и до крови поранила руку о самый большой осколок стекла.

«Вам больно?» — спросил мэр. Инстинктивно поднося ее руку к губам, чтобы своим воздухом остудить рану. И ему вдруг захотелось слизать кровь с ее твердой натруженной руки. Длинные пальцы заводчанки были тонкие, а алая кровь на ладони так картинно контрастировала с белой кожей, что выглядела так призывно, словно рябиной сок. Тогда на глазах у всего завода и немалой части города в банкетном зале городской администрации влюбились друг в друга мэр и Аврора. Но Геннадий Михайлович не сразу понял, что одурманен, околдован этой женщиной, так похожей на Мерлин Дитрих. К тому моменту он был женат лишь номинально: жена Людмила с двумя детьми-подростками уже четыре года как жила на Кипре. Каждый раз во время видеосвязи она любила повторять, что гостевой брак сейчас в тренде. Гена соглашался и развода не хотел, пока не встретил свою новую семью. Аврора и Кира действительно запали ему в душу, словно родней их у сорока восьмилетнего мужчины и до сих пор никого и на свете-то не было. Дочка Кира — настоящее солнышко, так искренне к нему тянулась с любовью бездомного котенка, она требовала любви и внимания, а иногда и просто самой обычной еды. Первое время жареная обычная курица воспринималась этой беленькой, как заячий хвостик, крошкой, как праздничное блюдо. У Широбочкина сердце сжималось, когда она назвала его «папа», хотя на этом никто не настаивал. А когда Кира рисовала рисунки, папа обязательно был главный и самый большой персонаж. Глядя в ее голубые лучистые глаза, Геннадий Михайлович искренне не понимал, как можно променять на водку ее любовь? И это хорошо, ещё, что всё так обошлось и Кира родилась здоровой и умной девочкой, чего могло и не случиться, если бы Аврора не нашла в себе силы сбежать от мужа, который по пьяни бил ее беременную. Вдвоем с крошкой-дочкой в том прогнившем бараке вообще без поддержки и без надежды на позитивные перемены жили они — его девочки, как мамонтята, плывущие на льдине по холодному недружественному океану судьбы. «Но теперь-то всё плохое позади. Теперь он никому не даст их в обиду!» — думал Геннадий Михайлович. Всесильный мэр любил повторять слова Сальвадора Дали: «Врагов я забрасываю цветами в гробах». Но не знал несчастный чиновник, что придется ему столкнуться с силой нечеловеческой и потому непобедимой…

***

Кира не ходила в школу на постоянной основе, а училась с приходящими на дом учителями и онлайн. Но на экзамены ей приходилось приезжать, на большом белом джипе с водителем-охранником. Экзамены принимали у нее индивидуально за закрытой дверью без присутствия других учеников.

Девочку не волновала такая обособленность от коллектива, в основном все ее подружки и друзья были из соцсетей и такого общения ей вполне хватило.

Обычно у неё не было времени скучать. Школьные задания и игра на арфе занимала почти все ее время.

Кира выбрала столь необычный и очень дорогой инструмент сама. И папа конечно же беспрекословно его подарил. Маленькая арфистка была на седьмом небе от счастья!

Хотя, справляться с огромным требующим силы в руках и идеального слуха инструментом было нелегко. Но Кира могла часами играть представляя себя то русалочкой, то древнегреческой богиней Олимпа.

А когда выросла и стала завоевывать первые места на конкурсах в Москве, Париже и Милане, Широбочкина поняла, как одуряюще сладок вкус славы!

Но мамино воспитание и привитые ей с детства принципы гуманизма и равноправия, позвонили дочки мэра оставаться приветливой и коммуникабельной что большая редкость, тем-более при ее красоте. Внешне Кира была, очень похожа на мать, можно было даже подумать, что они сестры. Это девушку вполне устраивало, она любила мать и считала ее очень красивой, но вот глаза ее лучистые, голубые были поводом для комплексов, любая другая на ее месте была бы счастлива иметь глаза столь редкой, удивительной почти инопланетной красоты, но Кира хотела бы любые другие, но не эти доставшееся ей от отца забулдыги Шумовкина.

Она не как не могла принять тот факт, что ее мама когда-то была замужем за пропавшим мозг и совесть маргиналом, который настолько потерял человеческое достоинство, что не считал для себя зазорным поднимать руку на беременную женщину!

Осознание того, что папа-мэр ей не кровный отец, приносила девушке, большую душевную боль и комплексы и с годами не становилось легче.

Сейчас ей уже семнадцать и детские травмы должны были бы уже забыться тем-более, что Широбочкин удочерил ее когда ей было всего лишь шесть лет, и все оставшееся ее детство проходило в роскоши и заботе. Но Кира временами все же высказывала свои претензии матери, на что та отвечала: " Кирочка, но он же поначалу не был таким! Сережа, же не виноват, что заболел! Алкозависимость это страшная болезнь и никто от нее не застрахован! А до этого он дерзким хулиганом был на Есенина похож…. "

Киру не устраивали эти невразумительные оправдания, хотя она сама того не замечала, как тоже сблизилась с хулиганом. Разумеется Гарик Максимов в свои семнадцать не был алкоголиком, да и глаза у него были обычные - карие. О, любви в их отношениях и речи быть не могло! Они чувствовали себя как сводные брат с сестрой и романтикой тут не пахло. У Киры был онлайн - возлюбленный Игорь Белов в Москве, с которому она собиралась съезжаться уже после школы. А Гарик вообще не хотел останавливаться на одной девушке.

Их семьи очень хорошо дружили и практически каждый уикенд проводили вместе. Отец Гарика Денис Максимов — начальник районного отделения полиции Вишнёвска, а мама Тамара — владелица и директор инвент-агентства. Они были с семьей мэра не разлей вода.

Понятное дело, никто не удивлялся тому, что их дети тоже подружились. Хотя, казалось бы для их отношений не было почвы. Кира Широбочкина — арфистка, умница! Лауреат многих международных премий, для которой этикет не пустой звук. И троечник Грик Максимов которой в жизни обожал кроме девчонок ещё две вещи — аэрографию на этом и именно этот вид детальности он собирался сделать основным в своей дальнейшей жизни. С четырнадцати лет парень зарабатывал неплохие деньги разрисовывая чужие тачки и мотоциклы. А ещё он любил шарахаться по окраинам с металлоискателем. Ценные находки разжигали в парне все больший и больший интерес.

Этим хобби он увлек и Киру, понятное дело, что не настолько, чтобы она поменяла арфу на металлоискатель. Но если родители собирались вместе на очередном барбекю, а подросткам становилось скучно, они прыгали в джип с водителем, который увозил их на окраину города, а сам оставался ждать в машине, пока юные кладоискатели "наиграются", набегаться по лесу. Так случилось и в тот вечер, и никто не мог предположить к какой трагедии это приведет....

***

Зима в Тульской области в тот год была не зима, а так, какое-то дождливо-слякотное недоразумение. На календаре было уже двадцать первое декабря, а погода стояла такая, что можно было подумать, будто на дворе лишь середина осени.

Гарик и Кира кидались раскапывать землю, заслышав каждый уверенный писк металлоискателя, и чувствовалось, что почва не промерзла. Сапёрные небольшие лопатки входили в нее без особого труда. Сегодня им удалось найти монету времен Николая Первого и советский значок ГТО, не считая банок из-под напитков и прочего мусора.

Время близилось к ночи, налобные фонарики были давным-давно включены. Пришла пора возвращаться к машине. Делать это было решено не тем путём, что шли сюда, чтобы на обратной дорогой снова что-нибудь поискать. Ребята думали, что их водитель Митяй наверняка уже включил фары и кимарит в джипе под свой дурацкий тюремный шансон.

Копатели без особой надежды ялозили писклявым детектором над поверхностью земли. Под прелыми листьями вечно валялась куча всякой металлической дребедени, поэтому неуверенные короткие сигналы прибора они игнорировали. Оба устали, хотели домой. Кира думала, как хорошо сейчас будет принять ванну с пеной «Жожоба» и лавандовым аромамаслом. Потом она сделает себе парочку сэндвичей: сыр рокфор и ветчина из мраморной говядины, и, конечно, побольше зелёных листьев салата. Огромная кружка ее любимого китайского чая «Дянь Хун Да Цзинь Чжень» «Золотые иглы» сейчас казалась просто несбыточной мечтой. И как же хорошо будет, ей, когда эта мечта сбудется и она, распаренная после ванны, облачится в свою любимую пижаму из черного шелка, укроется мягким, как пена, пледом цвета розовый жвачки, и будет точить бутеры прямо в постели под аниме-сериальчик «Скажи: «Я люблю тебя!»».

Гарик о домашнем уюте, кажется, и не задумывался. Он болтал без умолку, как после школы поедет в Южную Америку и найдёт там ранее неизвестные сокровища древних отсеков, разбогатеет и прославится на весь мир. И тогда он наймет ее — Киру в качестве «придворной» арфистки, и она будет бренчать для него на своей арфе, пока он кушает или перед сном. Максимов, конечно, шутил, и девушка не обижалась на этого балбеса, да и, честно говоря, не особо-то вслушивалась в его бестолковую болтовню. Пока вдруг короткое хлесткое слово: «Есть!» Произносимое Гариком под беспрерывное визжание металлоискателя, не вырвало ее из раздумий. — Есть! Ого здесь что-то такое….

— Что там, Гарик?

— Подожди, стой, не мешай! Не мотай башкой! Свети сюда!

— Ух ты, не@уя себе! Холодная какая-то хрень, аж сквозь перчатки руки обжигает…

— Ух ты блин! Какая красивая подкова!!! А чё она такая здоровенная? Ничего себе! Да она раза в три больше, чем для обычной лошади! Дай посмотреть!

— На, держи! Только осторожно, она тяжеленная! И холодная очень…

— Странная какая... Я никогда такую не видела! Похоже, она изо льда вырезана и как будто этот лёд не из простой воды был, а откуда-то из чёрного древнего айсберга. А это что? Серебро по краям?

— Да, серебряная окантовка, поэтому и запищал искатель…

— Ой всё, не могу! На, держи! Чёрт, какая холодная! Я себе все пальцы отморозила…

— Ты прикинь, сколько она стоит!

— Да, очень красивая! Деньги пополам.

— Ага, прям сейчас обойдёшься… Да я шучу, понятное дело, поделимся.

— Да, но только если это культурная ценность, тогда продавать нельзя. Надо знать в краеведческий музей.

— Какая к х@уям ценность! Ты что, не видишь, что она ледяная? Это, наверное, эти… Как их? Скульпторы, мать их! Что фигуры изо льда вырезают… Может, потеряли здесь как-то… Отвалилась от подставки, от целой композиции… Не знаю я, короче…

— Да, скорее всего, но я никогда таких не видела, чтобы фигуры резали из такой тёмной воды… И насколько я знаю, фигуры делают чисто изо льда, а тут внутри ещё серебряная основа… Да и покрашено странной краской какой-то… Обычно же лампочки внутрь устраивают, а эта будто сама по себе светится… Люминесцентную краску использовали, что ли?

— Ну да… Наверное… По-любому загоню лоху какому-то на сайте не меньше, чем за лям, тут вон сколько серебра… Ай… Какая ж холодная, сука!

— Давай я подержу…

— Да не надо, пошли быстрей! Надо будет дома её сразу же в морозилку запихнуть…

— Я слышала, что Тунгусский метеорит ледяным оказался, и когда добрались до места продления, чтобы его изучить, то он уже растаял.

— М-да уж… Это прям один в один — метеорит! Наверное, гуманоиды подковывают своих марсианских лошадей такими вот ледяными подковами! Какая ж ты, Кира, дурёха! Парень хотел сказать ещё какую-то колкость в адрес подруги, но тут подкова, спрятанная в карман его широченной дублёнки, засветилась и запекла холодом во сто крат сильнее! Изумлённые копатели остановились, увидев это, но ещё сильнее они удивились, когда холодная, но безветренная погода вдруг в один миг разразилась метелью! Ветер с ног не сдувал, но был очень силён!

— Что происходит?

— Не знаю!

И вдруг всё кругом начало, как в замедленном воспроизведении, покрываться белым инеем и льдом быстро и в то же время как будто заторможено, словно могло всё заледенеть вмиг, но специально медлило, чтобы путники оценили весь ужас момента, и они оценили! Гарик и Кира интуитивно ощутили смертельную опасность и испугались до умопомрачения! А подкова по-прежнему продолжала лежать в кармане и всё так же светится и холодит бок Гарику с неистовой силой, наверное, он уже получил морозный ожог. Стало трудно докричаться друг до друга сквозь снег и ветер, хотя они стояли рядом, но Кире пришлось немало напрячь связки, чтобы произнести:

— Выбрось её! Быстро! Сейчас же!

— Что?

— Выбрось её! Это всё из-за не из-за подковы! Выбрось! Я звоню Митяю, пусть едет за нами! Я боюсь…

Глупо было предполагать, что айфоны будут работать при таком холоде, так же глупо было думать, что, забросив подкову куда подальше, Гарик отвёл беду от себя и Киры…

***

Когда обнаружилось, что мобильники не работают, у Киры началась паника, она расплакалась, парень тоже испугался, но старался не подавать виду, как мог успокаивал он Киру:

— Ну, что ты глупенькая так испугалась, не плачь, девчуля, не разнюнивайся! Ну подумаешь, погодная аномалия! Сейчас уже придём, Митяй вон за тем поворотом, стоит м@дил@ фарами светит….

— Где? Я не вижу!

Гарик тоже не видел, и тоже как и Кира знал, что если бы с их водителем Митей все было в порядке, то он бы уже давно примчался за ними увидев, что началась такая пурга…А значит с ним что-то случилось…. Что-то страшное недоброе и тоже скоро произойдет и с ними если они не поторопятся.

И ребята бежали гонимые страхом, но далеко уйти им не удалось, когда до их автомобиля, оставалось буквально рукой подать, а их уже замело так сильно, что заледенела не только одежда, но и волосы и ресницы несчастные путники промерзли до костей.

Деревья, дорога, электростолбы и провода все было белым-бело от инея. И это было страшно, будто уже случился конец света как в триллере про глобальное похолодание.

Но когда молодые люди услышали топот копыт и мелодичный, но от того не менее пугающей звон колокольчиков, стало страшно так, что им обоим захотелось кричать от ужаса, но голоса не было и бедняжки лишь в изумлении смотрели друг на друга. От удивления и страха они даже бежать перестали, только стояли словно две снежных фигуры и прислушивались. А топот и звон становился все громче и громче. Земля под ногами дрожала мелкой дрожью, но самое страшное и не поддающееся пониманию было то, что эти звуки доносились прямо с неба!

Друзья глазам своим не поверили когда округа вдруг озарилась сине-зеленым мистическим светом, а позади них, высоко, почти у самого горизонта, зимнее небо, вдруг каким-то страшно невообразимым образом стало складываться в огромные ступени. Скоро ступенек этих стало так много, что они оказались совсем рядом с молодыми людьми, и тогда по ним с невероятной быстротой промчалась тройка белых богатырских лошадей. Лошади были злые и борзые из ноздрей их валил пар, гривы их не лежали прилежно, как это бывает, у обычных коней, а развивались словно сотканные из миллиардов крохотных снежинок. Да и сами тела их были рыхлые будто слепленные из снега. Глаза их были зашоренные и лишь сбруя вся сплошь из бриллиантов и серебра казалась настоящей.

Тройкой с каким-то жестоким остервенением управлял сидящий на кОзлах косматый, бородатый, седой старик в красной шубе расшитой парчой и золотом.

Его фантастически красивые жеребцы, чудом сошедшие с небес, волокли за собой серебряные сани, красота которых тоже поражала воображение! Сотканные из тончайших серебряных узоров они были усыпаны бриллиантами и голубыми самоцветами.

В санях лежал огромный чуть припорошенный снегом мешок из красного бархата. На нем сидела царственно горделивая девушка лет шестнадцати. Одета она была как королева в длинной шикарной шубе из горностая. Ее сплошь покрытые инеем волосы были залетные в густую косу, а сверху прическу венчала корона из серебра и льда, особенно глаз не возможно было отвести от центрального камня, которым был большой темно -синий Алмаз Хоупа.

Все увиденное было настолько неправдоподобным, что еле-еле укладывалось в головах у Максимова и Широбочкиной. Шокированные они даже про холод и снег забыли и оба невольно вздрогнули когда старик, голосом какой был бы, наверное, у тираннозавра умей тот говорить, по-человечески, произнес обращаясь к Гарику:

— Верни мне мою вещь!

— Подкову?

— Да!

— У меня ее нет, я ее выбросил… Но я найду… найду… Сейчас…

— Дурак проклятый! Как ты посмел выбросить подкову моего коня!

— Я… я не знаю… Так получилось… Я не хотел ее брать… Я случайно нашел… Но она была холодная, и я ее зашвырнул, но я найду… Сейчас она тут недалеко…

— Нет уж, дерзкий отрок! За неуважение ко мне — Великому Деду Морозу — я заберу тебя с собой в своё царство! Новую подкову ты мне выковать должен! Взамен той, что украл и потерял!

— Нет… я не крал… Я…

— Замолчи, олух! Не перечь мне, пока я тебя насмерть не заморозил! Прыгай в сани, будешь тысячу лет жить с нами и прислуживать мне и моей внучке Снегурочке, в наказание за твою глупость и непочтительность!

Гарик высвободился из объятий Киры, которая от испуга инстинктивно его обняла, и пошел к саням, словно загипнотизированный, но Кира вдруг опомнилась, схватила его за рукав и закричала, обращаясь к зловещему старику:

— Нет! Гарик тут ни при чём! Это я его заставила выбросить вашу подкову, он не хотел… Он, наоборот, говорил, что вещь эта очень ценная и дорогая, что ее надо в холодильник положить… А я его заставила выбросить, потому что очень замёрзла, думала, что если выбросим, то сразу потеплеет…

— Глупая девочка! Полезай тогда ты в сани! Будешь моей Снегурочки верной помощницей!

Омороченная страшными чарами, Кира Широбочкина, не помня себя, уселась в сани прямо на красный мешок рядом с недвижимой и безэмоциональной Снегурочкой.

Дед Мороз ударил посохом о небесную твердь, и земля опять задрожала, раздался звук, какой бывает при коротком замыкании. В воздухе сильно запахло морозом, и всё исчезло, как не бывало — и волшебный дед, и молчаливая снегурочка, и буйные лошади, и драгоценные сани, и дочка мэра исчезла тоже…

***

Опомнившись и осознав произошедшее, Гарик рыдал и метался в бессильном отчаянии, но делать было нечего, пришлось несчастному ворваться одному.

Погода восстановилась, и уже забрезжил рассвет, будто ночь пролетела за те страшные десять минут, что они разговаривали с Дедом Морозом.

Парень безутешно плакал и не знал, что скажет Митяю, водителю и охраннику Киры о случившемся? Ведь этот мужчина отвечал за Широбочкину головой и ни за что бы не поверил в россказни про волшебную подкову и злого Деда Мороза, который похитил Киру.

Но охранник, вопреки ожиданиям Гарика, ничего не спросил, потому что был мертв. Задремавший под музыку Митяй сильнее подвергся морозному удару, чем ребята, которые постоянно находились в движении.

Гарик нашел мертвое тело охранника в заледеневшем, как айсберг, джипе. И ужаснулся увиденным!

Было понятно сразу, что открыть, а уж тем более завести автомобиль не удастся. Мобильник по-прежнему не работал, и Гарику пришлось идти километров десять-двенадцать домой.

Хотя, в глубине души парень чувствовал, что домой идти теперь одному без Киры не надо, что ему никто не поверит, что все подумают, что он причинил Широбочкиной вред и что теперь ему бы лучше самому исчезнуть без следа как Кира. А если найдут, то просто соврать, что на них напали и где Кира он не знает.

Но внутренний голос убеждал старшеклассника, что если он скажет правду, то может быть каким то чудом Киру смогут найти и спасти! Что мертвый охранник, заледенелый джип послужат доказательством того, что они на самом деле повстречались сегодня в ночь зимнего солнцестояния с настоящим Дедом Морозом грозным и властным.

А ещё в качестве доказательств парень мечтал снова найти ту ледяную подкову, он примерно знал то, место где она могла бы быть и уж тогда ему все поверят. И его родители и мама Киры и мэр….

Но ни Киру, ни подкову не нашли, и мэр не поверил…

Через пару дней изорванное в клочья тело семнадцатилетнего Гарика Максимова было найдено в лесу под Тулой. По официальной версии подросток-кладоискатель подвергся нападению дикого кабана…

Быть может если бы это происшествие находилась под контролем отца погибшего, которым был начальник районной полиции Вишнёвска —Денис Максимов, то выяснились бы новые обстоятельства дела. И могло оказаться, что смерть Гарика, это не трагическая случайность, а особо жестокое убийство. Но Максимов - старший не мог повлиять на ход следствия, так как тоже был мертв. Узнав о смерти сына убитые горем родители, видимо были не совсем в адекватном состоянии, и буквально на следующий день после произошедшего с Гариком оба — муж и жена Максимовы трагически погибли при бытовом пожаре. Весь Вишнёвск содрогнулся от страшных сплетен наводнивших город, люди только и делали, что судачили про пожар и про нападение кабана - людоеда. А вот о том, что Кира Широчкина бесследно исчезла в народе не знали. Думали, что девушка уехала, то ли в Москву к жениху, то ли заграницу, туда где всегда жарко и экзотические фрукты можно кушать круглый год.

Широбочкин объявил в городе траур по семье Максимовых. И обещал, что будет больше внимания уделять пожарной безопасности, и наведет порядок в лесничих угодьях, если снова победит на выборах главы города Вешнёвска, и в очередной раз станет мэром..