Читать онлайн "Хэлл"

Профессия досталась Джине по наследству. Её отец был Ловцом Разума. Так называли охотников, которые уничтожали любых существ, способных проникать в человеческое сознание и брать его под контроль. Отец вырастил дочь на трех постулатах: никого не жалеть, долго не размышлять и быстро действовать. Если кто-то пытался овладеть её разумом, Джина сопротивлялась. Она очень хорошо научилась это делать. Ей исполнилось всего восемнадцать, а на её счету истребленных существ было уже больше, чем пальцев на руках и ногах.

Долгое время Джине не давала покоя мысль о Золотом городе. Его так называли за то, что когда-то он был самым сказочным и романтичным на земле. Жители Золотого города всегда улыбались. Каждый мечтал увидеть это место своими глазами хотя бы раз в жизни и ощутить на своей коже светлую атмосферу любви и счастья, которая буквально пропитывала воздух. Но потом всё изменилось. Теперь вечно плачущее небо заливало своими слезами улицы, из-за чего город приобретал пепельный оттенок. Здесь стало неуютно и грязно. Даже летом ветер просовывал ледяные руки прохожим под одежду, дышал в шею и грубо хватал за лица.

Девушка была уверена в том, что кто-то контролирует город и, скорее всего, жителям нужна помощь. Неизвестно, конечно, что за существо там скрывалось, а может, даже целая армия или дикий дух. Но в любом случае она решила отправиться на разведку.

...Джина неторопливо шла по улицам, пытаясь заглянуть в тёмные окна на первых этажах — ей всегда было любопытно подсмотреть кусочек чужой жизни и остаться при этом незамеченной. Всю дорогу её преследовал мелкий навязчивый дождь, но вдруг Джина заметила снег. Это было странно, потому что он шел только над одним кафе, не нарушая чётких, но невидимых границ.

Джина вошла внутрь. Повсюду было рассыпано снежное крошево: на столиках, стульях, на воротниках посетителей, а главное — снег продолжал медленно сыпаться прямо с потолка.

Девушка подошла к барной стойке, за которой стоял молодой человек, одетый в белую рубашку с закатанными рукавами и в штаны с подтяжками. На шее у него красовался чёрно-лиловый галстук-бабочка. В остальном — ничего необычного.

— Приветствую, — он смахнул со стойки снежинки, словно пыль. — Если ты назовёшь своё настоящее имя, я смогу подобрать уникальные ингредиенты для правильного напитка.

Девушка недовольно изогнула одну бровь.

— Я сказал что-то оскорбительное? — уточнил бармен. — Или ты боишься, что я украду твое имя?

— Ну, ладно, — согласилась девушка, изучив лицо юноши. — Я Джина.

Она устроилась на стуле у стойки, испытующе поглядывая в зал на посетителей, сдувающих снег со своих круассанов.

— Готово, — бармену потребовалась всего пара минут.

Перед Джиной стоял изящный бокал с жидкостью цвета тенистой поляны, который прекрасно сочетался с густым белым паром, стекающим по хрустальным стенкам вниз.

— Что здесь? — поинтересовалась девушка, осторожно прикоснувшись пальцем к тонкой струйке пара.

— А ты попробуй, — бармен сложил руки на груди в ожидании её реакции.

Джина сделала небольшой глоток и даже переменилась в лице.

— Это что ещё такое? — злобно спросила она.

— Твоё искалеченное детство, — усмехнулся бармен.

На вкус содержимое бокала было настолько отвратительным, что Джина едва переборола в себе желание выплюнуть эту гадость прямо на стойку, а еще лучше — в лицо ухмыляющемуся бармену.

— Кто ты такой? — свирепо спросила она.

— Меня зовут Хэлл. И я подаю посетителям их самые ужасные воспоминания и безнадежные мысли. Все страхи и тревоги — в одном бокале, — он тихонько щёлкнул пальцами по хрусталю.

— И тебе за это платят? — недоверчиво спросила Джина, оглянувшись на посетителей.

— Ещё как. Скажу больше: почти все здесь — мои постоянные клиенты. Они приходят каждый день, — Хэлл помахал какому-то мужчине, сидевшему на другом конце зала, тот радостно замахал в ответ.

— Так это ты искалечил город, — Джина поджала губы.

— Ничего я не калечил. Я лишь придал ему шарм, — улыбнувшись, возразил Хэлл.

— Я не могу позволить тебе продолжать править здесь, — и она внезапно приняла свою истинную форму.

Перед Хэллом стояла хрупкая девушка в чёрном сплошном костюме, плотно облегавшем тело и закрывавшем его вплоть до шеи. Длинные тонкие обсидиановые волосы были собраны в очень высокий хвост. Вокруг каждого запястья расположилось по три больших, охваченных янтарным огнем браслета, которые не касались рук.

— Я так понимаю, ты не будешь допивать? — спокойно спросил Хэлл, будто и не заметив перевоплощения девушки, выплеснул содержимое прямо в открытое окно и вышел из-за стойки.

— Что ты о себе возомнил? — Джина сложила руки на груди.

— Ничего такого. Я могу лишь сказать, что очень рад твоему приходу. Ты принесла с собой аромат разнообразия. Здесь обычно принимают мои горькие коктейли без единой жалобы, как лекарство, которое обязательно нужно выпить. А вот ты воспротивилась, — он улыбнулся.

Джине не понравился его тон, но ещё больше ей не понравилось то, что произошло потом. Хэлл тоже принял свою настоящую форму. И как выяснилось, он принадлежал к древнему вымершему роду полуночных серафимов. Похоже, он теперь был единственным на земле.

Хэлл не в полной мере расправил шесть крыльев пурпурного цвета — два больших и четыре поменьше. Потолок мешал ему воспользоваться ими. Его руки по самые плечи были покрыты такого же цвета бронёй, которая к тому же немного распространялась по спине и груди, словно растение, пустившее длинные стебли. Серафим оперся о сияющий золотой меч с широким лезвием, воткнув его остриём в пол.

— Не может этого быть, — тихо сказала Джина. — Как ты вообще выжил?

— Так ты знаешь историю? — усмехнулся Хэлл. — Да, представь себе, в той войне с людьми пятьдесят лет назад я остался единственным ребёнком, который видел, чем она закончилась. И сумел сбежать и спрятаться.

— Мне жаль тебя расстраивать, — сухо проговорила Джина, — но больше ты не сбежишь. Этому миру не нужны серафимы. Как не нужен никто другой, кто влезает людям в головы.

И она резко направила в него столпы пламени, однако Хэлл тут же отразил их золотым мечом. Посетители кафе в ужасе ринулись прочь из этого заведения, переворачивая столы и перепрыгивая через упавшие стулья.

— Зачем ты это делаешь? — громко спросил серафим, вскочив на барную стойку, когда последний гость с булочкой в зубах выбежал на улицу.

— Я уже сказала — из-за тебя город во тьме, ты не посмеешь больше играть с человеческими жизнями! Ну, а еще я Ловец Разума, — добавила она.

На этот раз она собрала больше энергии и снова направила пламя, в котором появился кроваво-красный оттенок, в сторону Хэлла. Тот вновь увернулся.

— Я не играю жизнями. Эти люди сами приходят ко мне, потому что любят упиваться своим несчастьем, — в этот момент оба переместились: теперь Джина была за стойкой, а Хэлл — в зале, среди столиков. — Я всего лишь даю им то, что они хотят.

Ошарашенные завсегдатаи кафе Хэлла собрались кучкой возле кафе и пытались через окна разглядеть, что происходит внутри.

Не размышлять. Действовать. В висках Джины стучали слова отца. В детстве он рассказывал ей о серафимах, которые подчиняли себе людей, по ночам нашептывая им на ухо колдовские сказки и одурманивая разум.

Джина, не прикасаясь к браслетам, сняла их с запястий, и те быстро проплыли по воздуху к Хэллу. Серафим оказался в огненном кольце.

— Зачем тебе меч? Ты не умеешь драться, — язвительно заметила Джина.

— Зато ты умеешь, — без тени иронии ответил серафим. — Но хоть раз ты пробовала поговорить с теми, на кого охотишься? — Хэлл почувствовал слабость — это браслеты вытягивали из него энергию.

— Долгие разговоры ни к чему не ведут, — уверенно сказала девушка и подошла ближе.

Она легко забрала меч у обессиленного серафима и тут же вонзила лезвие ему в грудь. Невысказанные слова застыли у юноши на губах. Он рухнул на колени и слабо улыбнулся. Браслеты разлетелись в разные стороны. Джина вытащила меч, и пурпурная кровь серафима хлынула ей под ноги.

— Как неожиданно и глупо...

— Нет, весьма ожидаемо и справедливо для того, кто околдовал весь город, — Джина с интересом рассматривала меч.

Хэлл согнулся, его крылья словно меркли, теряя силу.

— Околдовал, — ухмыльнулся Хэлл.

У него больше не было сил на объяснения, и он навсегда закрыл глаза, поэтому Джина так и не узнала, что последний полуночный серафим нашёл в Золотом городе тех, кто страдал не меньше его, тех, кто понимал, что такое боль, и разделял её с ним. Эти люди сейчас столпились у двери, осуждающе глядя на Ловца Разума.