Читать онлайн
"Там, где живет кукушка..."

«Там, где кричит кукушка»…

Кузнецов Александр Иванович

Пьеса в 3-х действиях

Действующие лица:

Ведущий

Мокроусов – сварщик, пенсионер

Профком - пенсионер

Хватов - безработный

Судков- пенсионер

Татьяна Мефодьевна Судкова - пенсионерка

Валяшка- пенсионерка

Хохол-рыбак

Уткач-тунеядец

Родин- Аппачи-бригадир у фермера

Пасечник дядя Вова-пенсионер, рыбак

Вовка - молодой человек

Раков-браконьер

Манека- самогонщица

Витюлёк- алкаш

Шевеляев-пенсионер

Тинтик-бродяга районного масштаба

Гармонист-местный житель

Аркаша-дурачёк

Бабаев- местный житель

Д е й с т в и е п е р в о е

На сцене появляется ведущий.

Ведущий. Добрый вечер, уважаемые гости! Меня зовут Ведущий и я по замыслу автора пьесы буду сопровождать эту театральную постановку. Вводить вас, так сказать, в суть происходящего. Итак! Представьте себе вполне обычное рядовое село нашей области. Названия его и местоположения я называть не буду, так как суть не в том. Село, надо сказать, вполне рядовое. Чисто внешне мало чем примечательное. Скорее, наоборот: там и сям встречаются поросшие бурьяном участки земли. Многие жилые дома выглядят сиротливо. Летом, с проходящей несколько в стороне трассы, село выглядит вполне живописно. Церковь в центре. Много деревьев. Кажется, что тут каждое домовладение имеет собственный сад. Но это только кажется. Стоит только въехать в село, и ты начинаешь понимать свою ошибку. Вместо яблонь и груш, кругом сплошные ветлы. Своими кронами они от села спрятали и местную полузатянутую илом речушку. Сады тоже есть, но их не много.

А вот и один из домов. Впереди ограда из ржавой, но ещё крепкой металлической сетки. Вместо столбов, ради экономии, хозяин усадьбы приспособил под опоры железные трубы разного диаметра и высоты, а также заостренные штыри пальчатой решетки откидного днища копнителя СК 4. В советское время по таким железякам солома из набитого копнителя съезжала приличной копёшкой на землю. Часть её использовали в зимний период на подстилку. Остальное – сжигалось прямо в поле. Прежде сельские школьники каждую осень помогали своим хозяйствам избавляться от излишков соломы. Это потом на комбайнах стали применять измельчители. И именно по этой причине эти штыри стали не нужные в колхозах. Собственно, как и в последствие люди перестали нуждаться в самих колхозах.(подходить и хлопает ладонью несколько раз по одному из штырей). По этим металлическим штырям можно было сразу определить профессиональную принадлежность хозяина дома. Хотя это утверждение не сто процентное. Как вы, наверное, догадались, необходимые предметы, и вещи в деревне можно было приобрести за универсальный бартер – самогон.(Навстречу идущий с пластиковой полуторалитровой бутылью прохожий останавливается и наливает в стакан огненной жидкости). Бр-р-р! Крепкий, зараза!... Справедливости ради стоит отметить, что хозяин этого забора более прагматичен. Так как деньги на такие вещи он никогда в жизни не тратит, а самогон он и сам не дурак был пригубить. Оставалось одно - он сии предметы просто стырил. (мимо прошмыгнул хозяин, что то несший под подмышкой завернутое в мешок). Вот, видите? Но, продолжим описание далее. Сразу за сеткой вдоль забора заросли белой мальвы. Кое-где проглядываются макушки кустов смородины и малины. В глубине сада виднеются стены щитового финского дома. Дом обит железом и окрашен, синей краской. У правого края забора прямо в землю вросли два валуна приличных размеров. Они служат опорой, на которой лежит доска. По всему видно, что хозяин дома не принадлежит к числу любителей мастерить.

В паре метров сбоку от импровизированной скамьи появляются две женщины примерно одного возраста: лет семидесяти. Они останавливаются. Обе ниже среднего роста. Одна полнее другой. Самая полная опирается на лыжные палки. Вторая стоит, периодически взмахивая руками, в одной из которых семечки. Обе говорят достаточно громко. Но та, что взмахивает руками, орет, как оглашенная. Это Валентина Иосифовна. Но в селе её так зовет только Судкова. Та, что стоит с палками. Сельское население Валентину Иосифовну за шумный своенравный характер зовет гораздо прозаичнее – Валяшка! А иногда - хохлушка, по национальной принадлежности мужа. Судкова обладательница объемного бюста, который свободно свисает ниже пояса. Зовут её Татьяна Мефодьевна. Она - бывшая учительница, директриса и пенсионерка на отдыхе.

Татьяна Мефодьевна (нравоучительно, по привычке). Ой, не скажите, Валентина Йосифовна! Я своему Судкову всю дорогу говорю: папаня! Нужно сделать баню. Соседи душ дома поставили, а мы должны переплюнуть - баню соорудить. Разве душ, это мытьё? Так, недоразумение одно. А вот баня…

Валяшка (согласительно кивая головой). Ваша, правда, Татьяна Мефодьевна! Баня, дело неплохое. У нас с хохлом тока на неё денег нет. У вас вон, хоть дети помогают. А мне помощи ждать неоткуль… Да и некады! Я цельными днями хохла своего стерегу. И всё одно он, паразит, умудряется улепетнуть без моего ведома. Он на рыбалку, а я на стёме. Мотрю, чтобы он с уловом в какой дом мимо меня не прошмыгнул. Яво дело ловить рыбу, а уж с финансовой частью я и сама как-нибудь разберусь. Ужо опять с утра летаю по селу в поисках яво. А он, оказывается, за червями к старым навозным кучам ходил, паразит. Ладно, хоть теперь знаю. Пойду-ка я далее, в магазин! Надо чаво ни таво пожрать купить, пока мой рыболов не при делах. Баньку то покажите?

Татьяна Мефодьевна (отмахиваясь). А что её смотреть? Баня, она баня и есть!

Валяшка. Так я у вас во дворе ни какой новой постройки ещё и не видела. Вы где же это с Судковым баню поставили: в огороде что ли?

Татьяна Мефодьевна. А для чего нам новая постройка, Валентина Йосифовна?

Валяшка (удивленно). Издрастье вам! Как это для чего? Вы же только что свою баньку расхваливали. Вот я и подумала…

Татьяна Мефодьевна (назидательно). К чему нам двор захламлять лишней постройкой, Валентина Йосифовна? Чай, мы не как наши соседи. Эти вон как огородились. До папанькиного дома теперь в обход ходить приходится… Нет, мы баньку прямо в сарае сотворили. Там, где раньше корову держали. Чем место зря пропадать будет, да и курям зимой теплее…

Валяшка. В сарае? Да будь те вам, Татьяна Мефодьевна! У вас и сарайчик то не бог весть какой, чтобы в нём ещё и баньку городить. Щели такие, что мой Олег через любую, поджав кишки, пролезет. Не сарай, а козелей!

Татьяна Мефодьевна. Колизей, Валентина Йосифовна, а не козелей! Это в старину у итальянцев театр такой был. Там люди кишки друг другу выпускали.

Валяшка. Вот, вот- Татьяна Мефодьевна! В вашем сараюшке скорее загнуться можно, чем попарится.

Татьяна Мефодьевна. Зря это вы, Валентина Йосифовна, наговариваете. Вполне даже крепенький сарай. Кое - где даже плита бетонная в стене использована, а где доски.

Валяшка ( с усмешкой). А где и картонка щеля закрывает, чтобы не сдуло ветром.

Татьяна Мефодьевна (с гордостью). Мы всё в дело пускаем, а как иначе то? Так и с банькой. Нашли местечко. Много ли нам с Судковым надо? Он там сколотил закуток из бросовых досочек. Там и моемся. Через этот закуток труба идет, в котором курям зерно запариваем. Вот мы на неё и плещем водичкой. Пар и создается. Прямо как в настоящей бане. Ну да хватит об этом. Иди, Валентина Йосифовна! Я тоже побегу. У меня режим. Ещё десять минут прогулки, а потом пойду телевизор смотреть.

Валяшка (с завистью). Вам-то, поди, можно и не спешить. Еды, поди, наготовлено: жри, не хочу…

Татьяна Мефодьевна (с гордостью). Да! Я сегодня щи сварила. Такие вкусные! По собственному рецепту. Объеденье, а не щи!

Валяшка. Это как жа Вы эти самые щи сварили? Поделитесь секретом. Может я тожа потом попробую..

Татьяна Мефодьевна. А я в кастрюлю с кипящей водой пустила курятины, капустки, цельными листьями. Потом туда же сыпанула по горсти крупы. Ну, там: рис, греча, пшено. Всё это посолила-поперчила. Потом вспомнила, что в холодильнике кусок сала соленого лежит, которое никто не ест. Его достала и в кастрюлю построгала. Наваристо получилось: вкусно! (Она театрально закатила глаза к небу).

Валяшка (удивленно разводя руками). Ты посмотри! А ведь я так, когда ране поросей держала, им так готовила: всё что есть, в одну кучу и до кипячения запаривала. Надо же тебе, господи! Оказывается это ноне така вкусная рецептура… Ну те, ну- технокология кака… Ладно, побёгла я! Потом заскочу на обратном пути потрещать о том, что в магазине услышу. Поделюсь с Вами местными новостями. (И уже на ходу ни к кому не обращаясь). Вот же тебе баня! Ну и ну! Видно, то же самое, как с цветниками. Сколь летов кажную весну языком планирует, где во дворе цветники разбить, а в итоге один сплошной бурьян. Из-за него прошлым летом лисы всех кур перетаскали. Зановь потом на базаре покупали… А трубу то от этой баньки я пожалуй видала. Торчит из шифера, как труба тонущего парохода. А чтоб на земь не упала, значит, палкой её с рогатулей приперли… (уходит). Умора!

Ведущий. Валентина Иосифовна уходит. Татьяна Мефодьевна, медленно поворачивается и не спеша идет к дому. Через каждые два-три шага она останавливается и, глядя куда-то вдаль, о чём-то думает. Свое шествие она сопровождает музицированием через нос. Музицирование это обычно состоит из одной-двух нот. Мычит фальцетом. У коров гораздо нежнее получается. Затем, как бы спохватывается, делает следующую серию шагов и уже в другую сторону смотрит созерцательно. Из дома выходит Судков и направляется в сторону улицы, навстречу своей благоверной.

Татьяна Мефодьевна. Ты куда, папаня?

Судков (кивнул в сторону скамьи). Пойду, посижу: пивка попью. Может, кто мимо пройдет. Поболтаем. Ты в дом что ли?

Татьяна Мефодьевна. Туда, куда ж ещё? Пойду, телевизор посмотрю. Да и покушать пора. Щи то ел?

Судков (сплюнув себе под ноги). Ну, их, эти твои щи! Что я свинья, бурду эту лопать? Бомжатник кипятком залил. Его и похлебал с колбасой вприкуску. Чай не в первой…

Татьяна Мефодьевна (обиженно). Ну и как хочешь! А мне понравилось. Больно ты привередлив, стал, как барин, какой.

Судков (хмыкнув). Ну и ешь себе на здоровье, раз понравилось. Всё равно эту хрень некому выливать. Разве что курам?

Ведущий. Татьяна Мефодьевна уходит в дом. Судков садится на свою скамью и, вытащив из нагрудного кармана рубахи сигарету, прикуривает. От первой же затяжки он начинает натужено перхать и кашлять. Со стороны магазина показался местный лодырь по прозвищу Уткач. Это по фамилии. На самом деле он Уткин. В прочем, не велика и разница! В правой руке его крючковатая палка для опоры. В левой руке – пакет, на дне которого, что-то лежит. Походка у Уткача своеобразная. Нет, не утиная. Скорее, как у ящерицы, но с черепашьей скоростью. Сделает, прихрамывая, семенящим шагов пяток и замирает на несколько секунд выпучив зрачки вперед. И снова продолжает свой пятишажный путь. Одежда на нем от добровольных местных доброхотов выглядит вполне пристойно. На сезон её хватает. Потом, по сердоболию, кто ещё что-то даст. Сам же лодырь начесан и немыт. От него так и разит козлятиной.

Уткач любитель халявы. Он, как паук, ожидающий свою жертву с терпением спартанца. Вернувшись из столицы с десяток лет назад без паспорта и остатков совести, он многие годы живет набегами на местное население. Даже покрикивает нетерпеливо, как барин, ожидающий оброка. Требует себе всегда один и тот же набор: денег, жратвы, выпивки и курева. А там уж кто что даст. Первые годы многие его жалели по старой памяти. Раньше вполне работящим был. Но потом люди, видя его наглость и беспардонное хамство, стали отваживать от подачек. И теперь доброхотов осталось считанные еденицы. А кое кто за напористость и люлей отвешивал щедро.

Судков (кхе-кхе-кхе). Саньк, двигай сюда! Посидим, покурим. Я угощаю. Как там телевизор мой, показывает?

Уткач (наконец, дотопав, протянул грязную лапу). Здарова! Зули ему станется, тваму телевизору? Гулит себе днями и ночами. У тебя пожрать, случайно, нету?

Судков. Да баба сварила какую-то размазню, если хочешь: отложу с собой?

Уткач (сплюнув под ноги). Нахрена надо! Она у тебя тока звездить умеет. Язык у неё, что твое помело! Ещё когда продавщицей в сельпо работала, умничала без умолку. А уж как от прилавка в школу перекинулась, вообще невыносимо слушать стало. Дура-дурой, а поди же ты: в люди выбилась. А жрачку нормально готовить так и не научилась. Хотя и женщина! Да и дети у вас хорошо пристроены. Но я, один хрен, терпеть её не могу! Как ты тока её всю жизнь выносишь? Я бы повесился от такой командирши нахрен! Поди, за стока лет ни разу в лобешник ей не впендюрил?

Судков (рассмеялся беззлобно. Он знал все большие недостатки своей супруги, и пользовался этим). Да и хрен с ней! К тому же дома она давно уже не умничает. Со мной этот фокус не прокатывает. Мне с ней культурное обращение держать вовсе не обязательно. Послал куды подальше и она враз заткнулась! Мне с ней интереснее жить. Всегда повеселит, даже не желая и не задумываясь. К тому же она мать моих троих детей. Так что где то и перетерпеть можно.

Уткач. Это как так она тебе веселит? Брось звездить!

Судков. А вот так! К примеру, копаем всей семьей картошку. Только пяток рядов прокопали, она остановилась и опираясь на черенок лопаты стала смотреть вдаль. Мы с детьми тоже остановились. Ждем. Минуты через две она, не поворачиваясь к нам, вдруг заявляет: а давайте этот день проведем на тему «давайте погрустим»! Вот дуреха! Можно подумать, копка картофеля наводит на веселый лад. Э-, да ну её к черту! ..Ну а поесть я и сам могу приготовить, если уж приспичит. Да и на пенсии мы в основном покупаем колбасу и полуфабрикаты. Бомжпакеты, тоже ничего! Особливо, когда туда мяска накрошишь, или колбаски.

Уткач (громко глотая слюну). Мог бы и меня колбасой угостить. Чай почти соседи!

Судков (оправдываясь). Да мы понемногу покупаем: на день, максимум на два. Чтобы был повод выехать в Тамалу или Белинский. Мне-то без разницы, а сама любит по магазинам пошататься, глазищами попялиться. Да ты вон вроде бы сам из магазина топаешь. Купил бы!

К сидевшим на скамье подошла Валентина Иосифовна с неизменной горстью семечек в ладони..

Судков (подвигаясь на скамье, кивнул на свободное место). Садись, Валентина! В ногах правды нет!

Валяшка (отмахиваясь). Не, не сяду! Так постою пока. А то тут сиди, дома- сиди! К вечеру так вся жопа болеть будет от усталости.

Уткач (облизываясь). А ты, Валяшка, ко мне в гости заходи. Я тебе массаж сделаю седалищу. Давай семянами угощай! (он протянул свою широкую и грязную лапу)

Судков благодушно рассмеялся.

Валяшка (брезгливо). Чаво-о? Так я и дала тебе своими грязными лапищами меня трогать! Самостоятельно нужду свою справляй: ручонкой грязной молоти свой стрючок. Там глядишь, хоть почище станет. И с ладошки грязь, мотри, ототрешь хучь чутка. А семечек не дам, я их сама покупаю. На свои покупай!

Уткач (возмущенно). Дура-а! Я и без этова баб, скока хошь, найду, надо мне больно швейную машинку изображать…

Валяшка (возбужденно). Ну-у, надо - не надо, а порою молотишь, когда хочешь..

Уткач (угрюмо). Не звезди, стервоточина! Я с тобой никоим образом не пересекался до этого момента уж, наверное, лет пять. С хохлом твоём таво больше. Так что не пори небылицу.

Валяшка (отмахиваясь, как от назойливой мухи). Ой, да ладно тебе, Уткач, лапшу заливать? Небылица-кобылица, только чтой то не постится! Али забыл как в прошлом годе летом молотил? Я от Кольки Гуляй-Поле своими ушами слышала. Он моему хохлу рассказывал. Колька хотел втайне от супруги самогону выпить и тебе немного плеснуть по компанейски. Захожу, грит, а этот деятель руку в свои штаны запустил и сидит, бильярдом мается. Меня, грит, увидал, и как ни в чём не бывало, эту же руку на свет божий вытащил и мне навстречу протягивает. Хоть бы о порты вытер сперва… Я грит, плюнул и ушел. Так и пил без души из горла у тебя за углом, как микстуру. Безо всякого настроения!

Уткач (возмущенно поднялся с места и заковылял своей семенящей походкой к дому, бубня на ходу через плечо). Вот ведь, сука, люди какие сволочные! Уж и яйца почесать нельзя, когда зудят… Придумают о тебе какую пакусть и давай по всему селу распространять сплетни, брехунки! Сама, небось, мастура конченая… А туда же тебе- совестит. Кикимора соплежуйная!

Ведущий. Уткач уходит. Остальные остаются на своих местах. Судков, ничего не говоря, продолжает весело смеяться.

Валяшка (сердито спрашивает). Ты чего ржошь-то? Или думашь, я наврала? А я на пузе могу покреститься, что правду сказала! Да и сам можешь Кольку спросить. Вы ведь с ним друзья!

Судков (досадливо отмахнулся). Да какие друзья? Так, выпиваем вместе иногда. А смеюсь над тем, как ты про протянутую руку сказала. Просто сразу Муфлона вспомнил, покойника.

Валяшка. А чего его вспоминать? Лет шесть прошло, как он по пьяни захлебнулся в нашей речушке. Воды в ней, дай бог по колено, а мужиков в тот год потонуло аж двое. То один, то другой. И один другого моложе. Чего это ты о Муфлоне вспомнил? Такое же чучело, что и Уткач! Только поработящей. Утёнок этот, весь злобой пышит. Я без всяких способностей скажу, что у него душа черная-пречерная.

Судков. Это почему ты так решила?

Валяшка. А просто однажды его разговор с братцем слышала. Оба в зюзю пьяные были. Вспоминали, как в школе однажды под крышей хлебопекарни отлавливали с друзьями сизарей. Птицам этим тут же снятыми с одежды пионерскими значками прокалывали глаза и запускали в небо. Им, видишь ли, было интересно посмотреть, как птицы поведут себя дальше. Паразиты! Уж лучше бы убили, чем так! Даже вспоминать не хочется. Может, господь их за эту жестокость и наградил судьбой такой горемычной. Кого там не называли, из своей юности, я так прикинула: все прокляты. Всем от всевышнего досталось по делам! Кто почти бомж, кого туберкулез изнутря пожрал, кто повесился, а кого трактором задавило… Ой, да ну их, мудаков! А ты про Муфлона к чему заговорил?

Судков. Да так, к слову вспомнил! Тоже человек был не особо чистоплюйный. Он, кстати, совсем даже не молод был, когда утоп. Ему шестой десяток шел.

Валяшка. Ну и что? Тебе, слава богу, с ним за одним столом не сидеть и из одной миски щи не хлебать… А на счет возраста: плевать, сколько ему набежало, Муфлону этому. Сам дурак и кличка у него была какая то ослиная. Кто ему только и припечатал такое прозвище?...

Судков. Тут ты права, Валентина Иосифовна! Но всё же… Дорасскажу, раз уж начал. Сижу это я на этом самом месте, буквально за несколько дней до трагедии. Сигарету потягиваю, будь она не ладна! А тут Муфлон снизу мимо по дороге топает. Меня увидел и сюда салазки свои навострил. Я его спрашиваю, чего блуждаешь? И руку, значит, ему свою для приветствия тяну. А ему в этот момент солнечный луч что ли на глаза попался… Уж и не помню точно. Он, значит, ладонь к лицу поднес, чихнул и моментально мне протянул, не вытирая. Я, честно говоря, ни сообразить, ни отреагировать не успел. А просто пожал его протянутую, всю в соплях, руку…

Валяшка (хмыкнула). Тьфу, ты: мерзотность какая! К чему ты чепуховину эту сказанул? Бр-р!

Судков (сплюнув сквозь зубы). А хрен его знает, что это я о нем вспомнил?.. Меня тогда едва не вывернуло наизнанку от омерзения, хотя я себя к чистоплюям не отношу. Еле успел до бочки с водой добежать. Не только мылом, а и автошампунем руку потом оттирал. Лишь бы избавиться от чувства брезгливости. А один раз он себе, тоже тут неподалече, прямо посередь улицы, спустив штаны, грыжу в заднице вправил и таким же макаром здороваться. А ты говоришь, скучно у нас!

В этот момент приоткрылось окно дома и послышался голос супруги.

Татьяна Мефодьевна (призывно). Папаня-я! Ты тут?

Судков (кряхтя, развернулся в полоборота). Чего тебе?

Татьяна Мефодьевна. Ни чего тебе, а идем сюда. Помощь мне твоя требуется. Гвоздь прибить.

Судков (чертыхнулся). У тебя гвоздей этих в стенах – по всему дому, как картин в художественной галерее! Куда глаз не кинь, везде шляпка торчит из стены. Ладно, иду уже!

Ведущий. Судков пошел в дом. Валяшка хотела было окликнуть Судкову, но та успела закрыть окно и исчезнуть из поля зрения. Кричать с улицы было бесполезно, так как в доме работал на полную мощность телевизор. Валяшка домой, однако не спешила уходить. Почему, выяснилось следом. Но вначале она присела на скамью. Теперь на ней не было сидящих. Едва женщина уселась, как заметила своего гражданского мужа. Он шел прямо на супругу и по привычке смотрел себе под ноги, не замечая её. Бывшая доярка воровато оглянулась по сторонам. Улица была пустынной. Мужа в расчет она не брала. Быстро закинув пакет за себя, женщина спрятала его в траве, что росла под лавкой. Вроде незаметно пакет… Хохол подошел. В одной руке он держал пластиковое ведерко из-под краски, в другой - банку с червями

Хохол. (удивленно). Оба на! А я думал ты дома! Пожрать шо купила?

Валяшка (визгливо). А ты мне денег давал, чтобы жрать просить? Куда вчерашнюю рыбу дел, там и жри! Нет у меня ничего! Сама вот тут у Судковых сижу, как на паперти. Тока что илости не прошу за христа ради!

Хохол (почесывая затылок, произнес примирительно). Да буде тебе голосить! И шо за привычка визжать на всё село? Нет, так нет! Что я без розумления як младенчик? Не поймал я вчора ничого. Я же тоби, объясняв вже. Али забыла?

Валяшка (едва заметно покраснев). Ладно, иди уже! Вот наловишь и принесешь рыбу, тогда и накормлю. Хлеб мой, рыба твоя.

Ведущий. Хохол махнул согласно головой и направился мимо судковского дома, за сараем и огородом которого текла в тени ветел мелководная речушка. Проводив мужа взглядом, Валяшка достала спрятанный пакет. Она запустила в него руку. Обратно из пакета рука вернулась не пустой. В ней торчал солидный кусок копченой колбасы. Жена хохла обнажив челюсть, впилась зубами в ароматную вкуснятину. Пережевывала женщина уже не ходу. Теперь ей никто не мешал сделать дома хороший перекус без свидетелей, с коими надо было бы, делится содержимым пакета.

В этот момент показался Уткач. Он протюкал своей ящерско-черепашьей походкой до скамьи и кряхтя, уселся. Пошарив глазами под ногами, бомж нашел не придавленный обувью чинарик приличного размера. Подняв его, Уткач пыхтя, обдул находку со всех сторон, очищая от пыли и сора. После этого чинарик утвердился меж зубов. Прикурив, мужичок откинулся на забор, опираясь спиною.

Послышался гул мотора. Хлопнула дверца. На сцене появился бригадир Родин. Местные чаще всего его звали по прозвищу Апачи! Он подошел к сидевшему калеке на лавке.

Родин (протягивая руку). Здорово тезка!

Уткач (капризно пробрюзжал). Какое нах, здорово? Людей нет, пожрать нет, выпить: и того нет! Не жизнь, а мука горькая!

Родин. А ты делом займись, вот и скучать некогда будет. Да и заработаешь чуток на все свои скромные желания. Я тебя как раз по этому поводу и ищу.

Уткач (несколько откидываясь в бок, буркнул). Каким ещё делом? Не видишь разве, я с палкой еле хожу, а ты хрень какую-то про дела ведешь. Тоже мне, нашел работягу!

Родин (довольно улыбаясь). Слушай! Я тут с шефом по поводу тебя перекинулся словцом. Короче: он готов взять тебя в мастерскую сторожем. Работа как раз по тебе. Плюс, денежек немного заработаешь. Чем целыми днями дурнем на завалинке сидеть! Да и веселее самому будет. Дежурить, правда, по ночам придется. Но зато при деле будешь, а выспаться и выпить время и днем найдешь! Ну, что скажешь?

Ведущий. Повисла тишина. Однако Уткач не собирался думу думать. Он уже знал свой ответ, но хотел просто насладиться моментом. По крайней мере, он так подумал.

Уткач (ревя во всю глотку). Апачи, ты дурак что ли?

Родин (растерянно улыбнулся). Не понял..

Уткач (самодовольно). А какого ляда тебе не понятно? Пень ты стоеросовый! Да нахухла мне твоя работа? Я тебя о ней просил? А может ещё кого? Я вам не трактор, чтобы цельными днями тарахтеть! Слава богу, не советское время, чтобы за тунеядство привлекать. К тому же я- инвалид!. Я хочу жизнью наслаждаться, а не утруждаться. Форштеен?

Родин (брезгливо поднимаясь). А и хрен бы с тобой! Тоже мне- вор в законе! Одни понты! (продолжил уже на ходу, костеря собственную жену). Если этот чьмошник ещё раз во двор зайдет за данью, и моя дура хоть кусок ему вынесет, вожжами отоварю. Ей богу! Ишь, погляди те вы, как обнаглел человек на дармовых харчах то!.. Бригадир скрылся. Хлопнула дверца. Взревел мотор и машина, с визгом рванув, уехала. Уткач остался один. Он оставался равнодушен к тому, что только что услышал в свой адрес. Через некоторое время подошел Судков. Садится не спешил. В правой руке его была банка пива, в другой – пара вяленых карасей.

Судков (потягиваясь). Чего это Апачи, как ошпаренный рванул? Хотел перекинутся с ним словцом, а он почти сразу уехал. Случилось что? (Он отхлебнул из початой банки)

Уткач (ухмыляясь). Угу! Случилось! Решил меня облагодетельствовать: работу предлагал. Сторожем. В мастерской. Работодатель хренов. Ну кА, давай-ка пивка!

Судков (пнув, попавший под ноги камешек). Успеешь! А ты что?

Уткач (чертыхаясь). Да пошел он на хутора бабочек ловить, благодетель, етит его качель! Корячится на своего шефа, думает, что и другие такие же придурки. Ан, нет! Фигушки вам с маслицем! На меня, где залезешь, там и штаны запачкаешь…

Судков. (снова отхлебнув и передавая Уткачу банку, принялся чистить рыбешку. Вторую отдал тому же Уткачу). Может зря? Всё-таки пенсия твоя чепуховая. А тут хоть иногда ту же колбаску купишь, или курева…

Уткач (самодовольно). Ничего! Как нибудь проживу. Мир не без добрых людей. Вот хотя бы тебя взять! (он с наслаждением допил остатки и, похлопав по донышку, чтобы стряхнуть остатки, бросил под ноги).

Судков. (грызя карася). Да, повезло тебе с моим одноклассником. Если бы Прапор не помог тебе, ходил бы ты по селу с протянутой рукой, выклянчивая подачки. А ему, как афганцу и чернобыльцу, навстречу пошли… Только ты с ним по свински поступил! Ославил на всё село ни за что, ни про что!

Уткач. (очищая рыбу от чешуи). Да пошел он, одноклассничек твой! Подумаешь, благодетель какой! Сделал доброе дело без спроса, так сопи себе в тряпочку. Тоже мне - прапор! Только я ему не рядовой в армии. Устроился мне морали читать от скуки. Как будто я обязан ему подчиняться! А я вовсе не обязан. И в чтении моралев не нуждаюсь! Вот и ляпнул со злости, что он мои деньжата прикарманивает. Может и не красиво, зато надежно. Сразу отвалил!

Судков. (швырнув рыбий позвоночник перед собой). Зря, зря!.. Вспомни! Прапор тебе и паспорт тогда помог выправить. И по поликлиникам на комиссии всякие возил. И, между прочим, на свои, кровные. У тебя их тогда вообще не было. А жена его, что себе к каждому праздничному столу, то и тебе несла. Не просто в посуду отдельно откладывала, а сразу на две части по разным тарелкам готовила. Если бы не выпендривался, и дальше так было…

Уткач (со злостью). Обойдусь я без их жратвы! Село большое. Я твово одноклассника не просил о том! Он сам активность проявил, чудило! Пускай теперича и отдувается… (внезапно он прислушался и ткнул своей клюкой в сторону). О-о! (послышался крик кукушки).

Судков (вопросительно). Ты чего?

Уткач. Да так! Кукушка где то рядом раскуковалась…

Судков. Тьфу ты! Нашел, на что внимание обратить. Это у тестя в саду! Тесть, который год, как помёр, а кукушка поёт. А что, деревьев хватает. Есть, где на ветке примоститься.

Уткач. А она могёт не ему и поёт.

Судков. А кому, тебе что ли?

Уткач (самодовольно). Могёт и мне! Кто её знает, птицу эту… А я как раз напротив живу.

Судков. Где твой курятник, я знаю. Впрочем, не будем спорить. Раз для тебя кукует и, слава богу. Лично мне до фонаря, кому поет птица… Я птиц люблю только на сковородке слушать…

Гаснет свет. Сцена покрывается мраком.

Д е й с т в и е в т о р о е.

Ведущий (стоит в левой части сцены с удочкой). Раннее утро. Ночная мгла ещё не спала. Ярко светит луна, мерцают звезды. В правой стороне сцены виднеются камыши. Тишину прерывают рулады цикад, кваканье лягушек, изредка слышится плеск рыбы. Справа появляется Хохол, неся в руках неизменные атрибуты: ведерко и банку с червями. Он подходит к камышам и, опустив на землю посуду, начинает шарить в траве среди камышей.

Хохол (удивленно). Будь она неладна, цея вудка! Вечно её на месте не знайдеш. То в одном месте, окажется, то в иншем. Водяной что ли тут со мной в прятки от безделья грается? Так по всем видам, не откуда ему в нашем пруду быть. К тому же на противоположном берегу бывшая колхозная нефтебаза. Вряд ли даже крестлити рискнут в таком месте жить. Мало ли! А вдруг, какая ёмкость проржавеет и её содержимое прямиком в пруд. Вот тебе и экологический кризис. Да где же эта чёртова удочка, в самом-то деле? Всю утреннюю рыбалку так на карачках можно тузиком по берегу проползать. Тьфу ты, гадость! (Гадостью оказался гусиный помет, в который и угодил рыбак. Брезгливо стряхнув в воздухе рукой несколько раз, он затем вытер ладонь ещё и о траву). Жирафы лапчатые! Дома им не сидится. Ходят везде, гадят, куда не попадя. Хозявам, понятное дело: экономия. Зерном кормить не надо. Они, гуси эти, как в апреле сюда пришли, так и до конца октября во дворах не показываются. Потом, понятно, идут в сараи греться, к ноябрю ближе. Дураки! Лучше бы, куда на юг тогда летели. В Китай тот же. А во дворе то их известно, что ждет: топор да автоклав. Жили гуси: га-га-га, а в тушенке: ка-ка-ка… Тудыт твою! Вроде бы тут оставлял. Не уж кто стягнув на сей раз окончательно? Ось невдача..

Но тот час он натыкается на пропажу. Взяв её в руки, выпрямляется. Это обычная удочка из ветки ветлы. Слегка кривая она, тем не менее, была вполне рабочая.

. Фу ты! Ось она, зараза! Слава тебе, господи! Успеваю я порыбачить.

Ведущий. Выполнив все необходимые операции по насадке и забросу, положив удилище на рогатульку, что торчала из земли, рыбак принялся крутить козью ножку из районной газеты, не спуская глаз с удочки. Послышалось хлопанье крыльев. Видимо птица какая то села на одну из ближайших берез. Их, однако, с берега не видно было. За спиной загромыхали чьи-то сапоги. Кто-то шел по плотине неторопливым шагом. Слышно было, как человек что-то бубнит себе под нос. Разобрать с берега было не возможно. Хохол оглянулся и увидел местного пенсионера и заядлого в прошлом рыбака Пасечника.

Хохол (с иронией). Ого! Какие знатные люди посетили наше местное болото. Привет, дядя Вова! Ты чего там бубнишь себе всю дорогу под нос? Да и припозднился что-то для рыбалки…

Пасечник (угрюмо). Сноха, стервотная, не пускала, как обычно! Сказала, что её тошнит от нас обоих. Даже удочки спрятала.

Хохол. А кто второй-то?

Пасечник. Да как кто? Я да рыба! Кому ещё тут быть? Удочки, говорю, спрятала.

Хохол. То-то я смотрю, ты на легке шкандыбаешь. Один бидончик в руке и боле ничого.

Пасечник (самодовольно). У меня тут недалече в надежном месте запасная удочка припрятана. Так что я в накладе не останусь. Пойду далее…

Хохол. Ну, давай, топай! Сейчас самый клев должен пойти. Так ты всё же что бормотал себе под нос, когда подходил?

Пасечник. Анекдоты дорогой вспоминал. Так, понимаешь, как то веселее идти.

Хохол (удивленно). Анекдот?

Пасечник. Ну, да! Он самый!

Хохол (почесывая затылок). Ты меня просто удивил. Сроду за тобой такой странности не примечал в твоем возрасте-то… А ну, расскажи, что повеселее!

Пасечник (отмахиваясь). Нету! Это я так: сам себе! Какой из меня есть рассказчик? И не проси даже. Не буду! Я просто мозги тренирую. Мне врачи однажды на осмотре сказали, что мозг, как и мышцы, напряжения требует. А иначе слабоумие наступит.

Хохол. Дядь Володь! Всего один! Ну, хоть самый малюсенький! Зуб даю: смеяться не буду и ни кому не расскажу. Заодно и от слабоумия своего полечишься…

Пасечник (сдаваясь). А точно ни кому не скажешь?

Хохол. Мамой клянусь!

Пасечник. Да она у тебя умерла давно!

Хохол. И что с того? Матерью то она от этого мне быть не перестала?

Пасечник (всё ещё сомневаясь). Не знаю.. Разве что ни кому. Ладно! Слушай.

Хохол (просительно). Только про рыбаков, дядь Володь! Если можно.

Пасечник (кивая согласно головой). Про рыбаков? Ну да, конечно, про кого же ещё в такой обстановке говорить, как не про нас… Ну значит, так! Пришли двое на пруд рыбу удить.

Хохол (восторженно перебивая). Это мы с тобой!

Пасечник. Пусть так! Так вот! Занимают они, мы то есть, себе места для ловли, удочки наладили, червячков для наживки приготовили. Тут один другому и говорит: там у тебя в пакете хлебушек лежит. Отломи немного. Место прикормить надо для хорошего клева. Второй руки в стороны развел и отвечает: извини, говорит, я его дорогой слопал. Первый: ну, скушал, так скушал. Не в желудок же теперь к тебе через глотку твою ненасытную лезть. Там, кстати, каша должна ещё быть, окромя хлеба. Её, надеюсь, варил? Варил, конечно, ответил второй. Первый простонал: ну, так давай кашу! Место прикармливать надо. Чего я из тебя всё должен как клещами тянуть? Мы тут так всю рыбалку продискутируем. Второй с тоской: а каши тоже нет! Первый заорал на всю округу, так, что караси из воды головы повытаскивали от любопытства. Хоть бери подсадок, да вытаскивай их штабелями на берег. Жаль, что никто из двоих не догадался подсадок этот самый с собой прихватить.

Хохол (перебил нетерпеливо). Дядь Вова! Ты анекдот то досказывай скорее. И разбредемся в стороны.

Пасечник. А чего тут досказывать? Второй ответил, что кашу ещё дома схомячил на завтрак, потому что не знал, что её с собой брать надо.

Хохол (хмыкнув). И что же тот, который первый рыбак, сказал?

Пасечник (вздыхая). Да что он сказал? Сказал: раз такая пьянка пошла, дожирай червей и дуем домой самогонку пить. Ну, я пошел.

Хохол (спохватившись). Да как же ты без удочки ловить будешь?

Пасечник (хитро улыбнувшись). Не справившись с трудностями, блинов не попробуешь. Есть тут неподалеку одна. Я ведь тебе вроде уже говорил об этом. Спрятана на такой случай в надежном месте. Так то! Бывай, давай! Я тоже воробей стреляный!

Ведущий. Пасечник, кряхтя удалился, постепенно растворяясь в полумраке. Хохол, держа в зубах неприкуренную козью ножку, терпеливо ждал поклевки. Временами он почесывал разные части тела, дергал себя за ухо, шмыгал носом.

Хохол (возмущенно). Вот ведь какое трепло старое? Удочка у него, видишь ли, тут где-то спрятана. По роже видать, что ему не до рыбалки. Руки трясутся, глазища, как у китайца, а перегаром несёт, аж за версту. При таком треморе удилище не удержать, а уж червя на крючок нацепить, вообще невозможно. Опять, поди вчера у Манёки рыбу выменял на самогон, в который она для крепости всегда куриный помет сует. И была же нужда такую смесь термоядерную пить? Тьфу ты! (С монолога рыбак переходит на пение. Слава богу, это желание проходит почти сразу). Со дна я вытащил живова партизана и он сказал мне, что там рыб нет ни хрена.

Совсем близко от рыбака раздался крик кукушки. От неожиданности человек вздрогнул и перекрестился.

Хохол (возмущенно). Тьфу ты, зозуля оглашенна! Чтоб тебя нелегкая всех перьев лишила. Разоралась тут! (помолчав немного, продолжил). А если она мне наудачу послана, а я её так беспардонно гоню от себя? Как тогда, а? А ну-ка, подстрахуюсь на всякий пожарный! Авось, никто не услышит. Зозуля, подскажи: сколько я сегодня рыбы поймаю? (По заказу кукушка выступать не захотела. Послышалось хлопанье крыльев). Дрит, твою, налево! Слиняла, оглашенная! Могла бы для приличия ещё немного прокуковать, жалко, что ли? Так нет тебе, полетела куда-то дальше, шелапутная! А ты вот теперь сомневайся: будет улов, или нет?

На сцену выбежал молодой человек лет тридцати в спортивной форме. Он пробежал мимо рыбака.

Хохол (окрикнул). Э-эй, Вовка! Везет же мне сегодня на Вовиков: второй за полчаса. Прямо хоть желание загадывай на

Бегущий человек недовольно остановился.успех!

Вовка. Э-э! Чего тебе? Не видишь, я занят!

Хохол. Да с чего ты занятым вдруг оказался? То бежит себе, удовольствия ради, а как окликнул: враз занят.

Вовка. У меня режим! Тренируюсь для укрепления здоровья. Кстати, и тебе советую! Всё лучше, чем квакушек в пруду пугать.

Хохол. Да я что, больной что ли, чтобы ни с того, ни с сего бежать? Тоже мне занятие: мозоли на пятках набивать.

Вовка (сплюнув под ноги). У каждого свой маразм! Дрочи своё удилище дале! Авось и поймаешь чего… (с тем и побежал вперед).

Хохол (обидчиво). Ишь ты бегун… Давно ли в бегуны записался? Ходил целыми днями в запоях. Сигарету из рта дымящую не вынимал. А тут его, родимого, как переклинило. Пить бросил. Курить в одночасье бросил. От родителей в заброшенный соседний домишко перебрался. Богу стал молится. Бегает цельными днями, как оглашенный. Хотя, с другого бока посмотреть: в общем, то, не плохо, если честно. От пьяного Вовки толка ни кому не было. А как трезвый стал, всем помогает, кто не попросит. В прошлом году с ним вообще чудо случилось: Бог его спас, не иначе. Вовка под куполом что-то делал и, не удержавшись, полетел вниз головой. А там высота: метров пятнадцать, не меньше. Вовка на руки приземлился и, сгруппировавшись, прокатился по полу. Обе руки сломал, понятное дело. Зато жив остался. А руки срослись быстро. Он молодой, здоровый, чертяка.

Ведущий. Рыбак замолчал. Кто-то шел по берегу пруда. Хохлу показалось, что это возвращается пасечник. Так и оказалось! В руках пенсионера по-прежнему был неизменный бидон, а вот удочки так и не было. Пасечник хотел демонстративно пройти мимо стоявшего у берега рыбака. Того, однако, это не устраивало. Возможно, если бы шел клев, Хохол на шедшего и не обратил внимания. Тем более, полчаса не прошло, как виделись. Но тут на него напало ослиное упрямство, перемешанное с нескромным любопытством. Хохол, положив удилище на торчавшую из земли на краю берега рогатульку, поспешил наперерез шедшему старику. Тот, нехотя, остановился.

Пасечник (возмущенно). Чего тебе ещё? Спешу я, не видишь разве?

Хохол (отмахиваясь). Да погоди ты, дядь Вова! Я смотрю, ты прямо волшебник! Только что пустой бидон был, а теперь: сим-селябим-ахалай-махалай, рыбка с удочка снимай? Ну-ка, похвались, уловом….

Пасечник (недовольно). Да повезло просто. Как забросил, так и пошла клевать, одна за одной. Я ажно вспотел. Потом – раз, и как обрезало! Я посидел, ну и решил, что мне одному и этого на сегодня хватит. Всё одно, Лидка домой с рыбой не пустит. Надо её, рыбу эту, ещё постараться в добрые руки пристроить.

Хохол (нагловато). Ну, хватит, не хватит… (он запустил пятерню в бидон и, вытащив на свет божий несколько рыбок, бросил и обратно брезгливо). А, плотвичка! Что это ты с рыбой так варварски обошелся? Весь товарный вид испортил!

Пасечник. О чем это ты? Какой товарный вид, что за ерундень?

Хохол (посмеиваясь). Рыба, говорю, у тебя чудно выглядит. Словно её через зерноуборочный комбайн пропустили. Где без башки, где без хвоста, а которая и без чешуи… Можно подумать, пока ты ловил, у тебя в бидоне кошка хозяйничала. Причем, зловреднейшая!

Пасечник (вроде удивляясь). А ведь и правда мяукала какая то рядом… Могёт и правду рыбу мне портила, пока я к бидону спиной сидел.

Хохол. Первый раз слышу, чтоб посуда под рыбу за спиной стояла. И рыба у тебя, как из того анекдота.

Пасечник. Из какого такого?

Хохол. Да такого! Как клёв! Зашибительский! Жаль, динамита маловато оказалось. Вот и у тебя рыба, как после теракта. Ладно. Топай, фокусник! А то рыба протухнет от пережитого потрясения…

Пасечник (возмущенно). Ни какой я не фокусник! Просто некуда больше было бидон ставить. Место там для этого неудобное. Вот и приходилось руку за спину с рыбой заводить и наощупь в бидон кидать. Вот кошка этим и воспользовалась, зараза! Кто у меня такой товар теперича возьмет? Ну, рази Манёка за стаканчик…

Хохол (мягко шлепнул по плечу собеседника). Ладно, дядя Вова, топай ты отсюда, пока тебя с твоим уловом кто не застукал. А я пойду дальше своей удачи ждать. Может, и мне повезет? Самое главное, чтобы не получилось как в той поговорке, в которой самый неудачный рыбак отметил четырнадцатилетие своего червя.

Рассмеявшись, рыбак пошел обратно к берегу, а Пасечник засеменил прямо. Проверив снасть, Хохол примостился на валявшийся неподалеку пень.

Хохол (с грустью). Да, вот ведь как в жизни всё нелепо устроено. Возраст, что ли так, на нас действовать начинает? А может от вчерашнего самогона у него шарики за ролики заскочили… Раньше дядя Вова днями на рыбалке пропадал. Не мог без неё существовать буквально. А теперь, его уже не сам процесс интересует, а лишь его результат. Судя по рыбе, дядя Вова обшманал чью-то рыболовецкую сеть. Она, конечно, тоже дело не благовидное, браконьерское. Если бы мы все начали сети ставить, тут бы уже и лягушки перевелись, не токмо рыбы… Но, одним совесть не позволяет лихое делать, а у других её, совести этой, отродясь не было… Одни рыбу жарят, а другие-лебедей… Ладно бы, допустим, я был такой. У меня наследников нет, поэтому особо печалится не чему и не о ком. А тут ведь у людей дети и внуки есть. Но нехристь с душой браконьера, думает о чем угодно, но не о будущем. Видимо надеется, что на их век тоже хватит. Может и хватит. Но на можа – плохая надёжа! Да и жить так паскудно всё же негоже…

Снова послышались шаги идущего человека. Рыбак встрепенулся, вглядываясь в темноту.

Хохол (тревожно). Да что сегодня за утро такое оглашенное? Не рыбалка, а тебе парк культуры и отдыха на природе. И всё рядом со мной! Места что ли больше нигде нет для этого? Ходят и ходят! Ходят и ходят! Какая может быть рыбалка при таком шуме? Рыба, она тишину любит! Лучше бы я с Валяшкой дома остался. Хотя-я!.. Она, один чёрт, меня бы всё равно из дома выпроводила на рыбалку. У неё только одно на уме: деньги давай! И ведь ладно бы кому из своих детей помогала. У неё то, в отличие от меня, есть наследники. И внуки есть! А она все деньги на одну себя тратит, барыня! Думает, не знаю, как она колбасу и прочие продукты от меня прячет и жрет в один рот. А я знаю! Мог бы, при желании, хоть раз наказать её за такое кощунство. Перепрятать, спрятанное, не проблема. Но не хочется, блин! Жалко ведь её, дурёху! Не дай бог сердцем зайдется от скупости и огорчения.

Был ведь пример, на моих глазах. Года три назад! Я в тот день с рыбалки пораньше вернулся с пруда. Меня сосед, Левон, окликнул. Уж и не помню, по какому поводу. Мы с ним возле его дома немного поговорили, и я пошел через заросли тополей и ветел, которые прилично разрослись возле старого здания начальной школы. Там тропинка была натоптана. Меня-то не видно было, а я всё прекрасно зрел. Потому и остановился, что свою Валюху заметил, идущую по дороге с белым, солидным, судя по объему, пакетом. Она его по привычке спрятала в кустах возле нашенской калитки, чтобы проверить: дома я или нет. А там уже рыжий Виталян сидел. Ну, пацан соседский, из Воробьев. Моя дурища к дому, а Воробей цап пакет и ходу! А за ним и вся остальная воробьиная братия. Вмиг сожрали всё содержимое. Они же, как колорадские жуки! Фантики, коробку и целлофан побросали в пакет обратно, а пакет назад в кусты положили. Да-а! Уж потом Валюха белугой так ревела, что даже пришлось скорую помощь вызывать. Я не стал ребятишек закладывать. Хотя, по-хорошему, надо было. Кто же это там идет то всё же?

На сцене появляется мужик. Это местный браконьер Раков. Но за глаза его называли просто Рак. Он был явно чем-то обозлен. Решительным шагом Раков направился к рыбаку.

Хохол (весело, но не громко). Ого! На ловца и зверь бежит…(и уже погромче). Ты чего это, Сашка, такой злой ноне?

Раков (хмуро потребовал вместо ответа). А ну, показывай свой улов! Много у меня из сети рыбы да раков стырил?

Хохол (продолжая веселится). Да нахрена мне твоя рыба? У меня и своей-то сегодня нет! Сижу, скучаю, сам себя развлекаю. Хочешь, анекдотиком поделюсь? (он чуть было не ляпнул про Пасечника и не выдал того с головой).

Раков (продолжал рыкать). Засунь свой анекдот себе в задницу! Хватит юлить! Посуду, говорю, свою показывай! Куда спрятал?

Хохол (указывая кивком). Да вон вся моя посуда: у тебя под ногами стоит. С какого ляда мне её прятать, скажи на милость?

Ведущий. Раков, убедившись, что ведерко пустое. Махнул рукой. Ему хотелось сорвать на ком-то злость, но он не находил причины. Стоявшему рядом Хохлу были до фонаря все переживания браконьера. Где то в глубине души он был даже доволен, что старик обвел прохиндея в круг пальца.

Раков. Тут мимо тебя никто не проходил?

Хохол. Да вроде нет! Я ведь за поплавком слежу, а не за окружающим пейзажем. Во всяком случае, я никого не видел. Может, кто полем напрямки прошел?

Раков. Я полем шел! Не было там боле никого. Я бы услышал.

Хохол. Ну, кто знает: был или не был. Поле то большое. Разгляди в темноте, кто там по нему ходит-бродит.

Раков. Ладно, бывай пока! По шинкам, что ли пробежаться? Может, там что узнаю… Вот, паразиты! Третий раз сеть шманают. Узнаю кто, руки с корнями из плеч вырву и в жопу всавлю...

Хохол. И у березки слезки текут, когда с неё кору дерут… Да какой дурак краденое в шинок понесет, сам посуди! Это же верный капут! Если, кто твою сеть щупал, то рыбу домой понес. Так что плюнь ты на поиски! Лучше бери удочку и становись рядом.

Раков. Нужда была время тут тратить. Ладно, пошел я. Надо в райцентр сегодня в гости к сыну съездить (уходит, не прощаясь). Хотел внуков угостить. Да видно не судьба… Ладно, в другой раз! Покедова!

Хохол (вслед). И тебе не хворать! А я всё же посижу ещё. Может всё же клюнет? Похоже, сегодня в пруду поселился новый вид рыбы: рыба-падла. Не ловится, и ничего тут не сделаешь! Ну, хоть природой полюбуюсь, и то хлеб!

Ведущий. Рыбак погружается в темноту и исчезает. Освещается задняя часть сцены. На переднем плане забор с прикрытой на вертушку калиткой. Далее виднеется вход в дом и окно. Во дворе и поблизости ни кого. Где то за домом залаяла собака. На сцене появился Пасечник. Едва он коснулся калитки, как в окне мелькнула голова хозяйки. Увидев Пасечника, она резко махнула рукой. Требуя, остановится. Пасечник поставил бидон рядом и облокотился на забор. Тот час дверь дома распахнулась и появилась местная торговка самогоном Манёка. Баба она была жилистая, шустрая. Но жила одна. Муж помер, а дети давно по городам разъехались, изредка навещая родной дом.

Манека. Чего опять приперся, хрыч старый?

Пасечник. Мань (жалостливо проблеял). У меня тут рыбки немного. Не возьмешь бартером?

Манека. Э-э, тебя с твоей рыбой! Вы, алкашня, только рыбу и тащите. Я вам что, кошка что ли, цельными днями только рыбой питаться? Пенсию, небось, в магазин несешь, а не мне. Ну, давай, посмотрю, что там у тебя.

Пасечник с готовностью подал бидон через калитку. Манёка деловито запустила руку, исследую содержимое.

Манека. Тит твою через коромысло! Пасечник, ты совсем сбрендил, или решил под дурака закосить?

Пасечник (испуганно). Ты чего ругаешься, Мария Кирилловна?

Манека (протягивая искалеченную рыбешку). И я за вот это гавно тебе что-то её должна буду?

Пасечник. Мань! Да ладно тебе, ворчать. В сковородке всё одно ломается, бывает…

Манека. Что там в сковородке с ней станется, тебя не касается. Ты её что, с гранатой ловишь, Усама Бен Ладен? Ну, и сколько ты хочешь?

Пасечник (с надеждой). Да желательно поллитра. А усов у меня нет. Сама видишь. И на ладан, слава богу, пока рано дышать…

Манека. Ясно. За дуру держишь! Короче так, умник! Сто грамм, так и быть, налью скрипя сердце. Но учти на будущее, если ещё раз нечто подобное принесешь, я стану Жанной Д Арк: я тебе это из бидона в штаны выплесну! Может хоть рыбой запахнешь, а не ходячим сортиром. Понял, старик?

Ведущий. Хозяка скрылась с бидоном и вскоре вышла обратно неся в стакане самогон. Глаза у Пасечника вмиг заблестели в предвкушении наслаждения. Но прежде чем передать стакан, хозяйка воровато окинула взглядом местность, чтобы убедится в отсутствии свидетелей. После этого стакан перешел в руки Пасечника. Однако он никак не мог справится с собой. Рука тряслась, и жидкость едва не выплескивалась через край. Пасечник едва не плакал. Манека выхватила стакан обратно.

Манека (с досадой). Старый пердун! У тебя уже организм сопротивляется, а ты всё нажраться не можешь.

Она вылила самогон в пустой бидон, который не успела передать старику.

Манека. Всё! Звиздуй отсюда, не мельтеши! Вылакаешь в другом месте, когда немного успокоишься и придешь в себя.

Манека ушла в дом, а Пасечник поплелся вдоль села. Он искал укромное место, в котором ему никто бы не помешал выпить.

Велущий. В это время у калитке появился новый персонаж. Очередной алкаш Витюлек. От остальных собутыльников он отличался тем, что всегда опрятен и никогда не хамит. В доме у Витюлька, не смотря на его проспиртованное одиночество, всегда чисто, во всем чувствуется порядок. Это ему досталось в наследство от матери. Когда Витюлек не пил, он был не мужик-золото! Но стоило ему хлебнуть, как пошло поехало. Поэтому человек перебивался случайными зароботками. Вот и сейчас он пришел к Манеке в надежде поработать хотя бы для того, чтобы поесть. Витюлек остановился у калитки и прикурив сигарету, стал терпеливо ждать хозяйку. Она не замедлила явится.

Витюлек (завидя самогонщицу). Оба на! Манёк, у тебя тут что, камеры понатыканы что ли?

Манека. Это почему ты так решил?

Витюлек. Да в окошке тебе не видно было, а я даже отдохнуть не успел, как ты вышла.

Манека (довольным голосом). Может, и камеры! А что, думаешь, не могу себе позволить?

Витюлек. Да нет, почему же: можешь, конечно! Тем более, это удовольствие в наше время стало вполне доступным по деньгам.

Манека. То-то же! А теперь говори, зачем приперся, змий зеленый?

Витюлек. Да может, чем помочь надо? Я готов!

Манека. Чего хочешь за это?

Витюлек. Да ты знаешь, я не требовательный. Мне бы поесть немного. Ну, а если к этому немного самогонки плеснешь, вообще хорошо будет.

Манека (чуть подумав). Ладно, будет тебе дело! Только, Витяй, сначала работа, а потом: всё остальное.

Витюлек (согласно выставил вперед кисти). Обижаешь! Порядок знаем.

Манека. Коли так, пошли к сараю. Там всё покажу.

Они скрываются за домом. Через минуту хозяйка вернулась к калитке уже одна. Едва она коснулась ограды, как на сцене показался высокий мужчина. Он не спеша шел по своим делам, неся под мышкой гармонь.

Манека. Петрович, слышь?

Гармонист. Что тебе?

Послышался голос кукушки, и почти сразу же она замолчала без продолжения.

Манека. А сыграй-ка, пожалуйста, что нибудь веселое. А то погода хорошая, а на душе что-то кошки скребут. А от кукушкиного пения ещё тоскливее стало.

Гармонист. Да что-то у самого настроения сегодня нет никакого. (и, кивнул на баян) Вот, зря только через всю деревню тащил инструмент!

Манека. Тогда тем более сыграть надо! А хочешь, я тебе самогона для разогрева плесну?

Гармонист. Да ладно! Без него обойдусь. Говорю же, настроение ни к черту.

Манека (досадливо) Ну, как знаешь! Тогда кукуй себе дальше, а я своими делами займусь….

Д е й с т в и е т р е т ь е.

Ведущий. Вечер. На сцене лежит четырехметровый остаток ствола упавшей задолго до этого ветлы. Ствол полый внутри. На сцене появляется пожилой мужчина. Это местный сварщик и пенсионер Мокроусов. Остановившись возле ствола, Мокроусов сложил пальцы ладоней в замок и, развернув их наружу, потянулся с явным удовольствием. Он приходил к поваленной ветле по привычке каждый вечер, посмотреть на местные красоты и, хоть ненадолго, отрешится от обыденных дел. Прежде в такое время на этом месте было довольно оживленно, потому что селяне сходились на край села встречать дойное стадо, которое все владельцы пасли по очереди, в зависимости от количества выпасаемых со двора коров и телят. В этом краю стадо было крупным. Оно насчитывало полторы сотни коров. И вот спустя всего несколько лет от этого стада остались одни воспоминания. Дорогие корма, отсутствие специалиста по искусственному оплодотворению, а особенно жульство при приемке молока, привело к тому, что селяне стали избавляться от коров. Мокроусовы одни из последних сдали свою корову на колбасу. Жена сварщика навзрыд плакала, когда корову уводили со двора. И корова, словно чувствуя свою кончину, выведенная за калитку двора остановилась в последний раз и, повернув голову в сторону сарая, громко и протяжно промычала, словно прощаясь…

Мокроусов (с явной досадой). Етит твою через коромысло да соплею об асфальт! И чего опять приперся сюда, старый дуралей!. (Он носком сапога ткнул в деревяшку). Каждый раз одно и тоже! Уму не постижимо! Как зомби какой то, ей богу! Может домой возвратиться? Да нет! Не пойду! Сама увидит, запилит потом со смеху… Уж лучше тут обожду. Может еще, какой дурень, вроде меня, придет. Посидим, побалакаем.

Вдруг комель слегка закачался, и послышалось какое-то шуршание и бурчание. Мокроусов заинтересовавшись этими звуками, прошел к тонкой части ствола. Сварщик наклонился вперед. Что середина комеля была совершенно пустая, сварщик знал. Но теперь её явно кто-то занял. Что внутри ствола не животное, а человек Мокроусов понял сразу. Но кто именно, разобрать было не возможно.

Мокроусов. Эй, ты кто? Никак леший?

Ведущий. Ответа не последовало. Однако бревно опять начало слегка покачиваться и вот наконец-то на свет божий вылез незнакомец. Невысокий, угрюмый и бородатый мужичок. Он, как нельзя лучше всего подходил под образ лешака. Его одежда была с чужого плеча. Всем своим видом мужичок не стесняясь показывал, что ему явно помешали спать. Он стоял перед сварщиком и протирал глаза. Теперь Мокроусов узнал незнакомца. Это был известный в районе бомж с дурацким прозвищем Тинтик.

Мокроусов (плюнул с досадой себе под ноги). Тинтик, мать тебе не видать! Ты какого лешего сюда забрался, дурачина? Я от неожиданности едва портки не запачкал. Решил, что возле деревни лешак поселился. Ты же обычно к Витюльку топаешь спать?

Тинтик (прищурив глаз, почесал затылок, после чего не отвечая, спросил). У тебя закурить есть?

Мокроусов. Нету. Закончились. Сам бы затянулся…

Тинтик. А выпить?

Мокроусов. Если бы у меня была с собой выпивка, то уже точно не для тебя. Я меценатством не занимаюсь. Понял?

Тинтик. Да понял. Тогда денег дай.

Мокроусов. Иди да заработай! Ишь, гусь, какой! Дай, да дай! В лобешник тебе вот могу дать, если желаешь. Этого не жалко! С превеликим удовольствием угощу. Тоже мне деятель: нашел себе кассу взаимопомощи (подумав, он запустил руку в карман безрукавки и вытащил её наполненную семечками). На вот, вместо курева: грызи в своё удовольствие!

Тинтик. В лобешник не надо, а от семечек не откажусь. Давай, коли не жалко! Не бойся. Не буду тут возле тебя отираться. Сам уйду. Вовсе не собираюсь тут лясы праздно с тобой точить. (Он направился в село).

Мокроусов (запоздало в догонку). Смотри, ко мне не заходи! Понял? Не то все дворы обойду, и кости тебе пересчитаю. ( И уже негромко, для себя). Два монгола-добровольца по части сбора дани. И оба, как близнецы-братья! Уткач, да этот, Тинтик. Уткач хотя бы в советское время работящим был, пока по бабам не пошел и в Москве на заработках не пристрастился к попрошайничеству. А этот, по слухам, с малолетства криворукий. Первую половину жизни провел по принципу: украл, выпил, в тюрьму! А после последней отсидки стал по всем дорогам ежедневно ходить за подаяниями. Заодно и подбирал на обочине то, что люди выбрасывали. Такую тактику для себя выбрал, чтобы не примелькаться в одном населенном пункте. Где и своих чудил хватает…( и уже громче закончил, обращаясь к Тинтику). Мотри, к Уткачу не направляйся, топай сразу к Витястому. Он мне недавно встретился. Топал с поллитрой от Манеки. Видать, колымнул.

Тинтик ( не оборачиваясь и не отвечая, поднял руку вверх в знак того, что понял. И тут же на ходу подкорректировав свой маршрут, удалился).

Послышался кашель. Кто-то не спеша подходил к лежащему бревну. Сварщик обернулся назад и увидел своего соседа по улице Шевеляева.

Мокроусов (удивленно). Эва, Петрович! Ты чего это как леший из посадок вылезаешь? Ни как решил Тинтику конкуренцию сделать?

Шевеляев (протянул руку и, поздоровавшись, присел рядом). Мне Тинтик не конкурент. Во первых, молод, по сравнению со мной. А во-вторых, я в отличие от него всю жизнь в сельском хозяйстве отработал. А у этого дельца только и умения хватало, что залезть на потолок магазина, проломить его, найти полулитру, надраться и тут же уснуть до прихода продавщицы и следом за ней милиции в лице нашего участкового Ковалева. Мы ведь все трое степняки. Хотя, участковый, если память не изменяет – откуда то из Белинского района.

Мокроусов (улыбаясь). Помню, что ты не местный. И Ковалева хорошо помню. Он ведь и у нас участковым был. Видел его как то в райцентре. У дочери доживает свой срок.

Шевеляев. Ну да! В те годы участок был едва ли не весь район.

Мокроусов (коротко рассмеялся). Это точно!

Шевеляев (удивленно). Ты чего развеселился?

Мокроусов. Да так, ничего! Просто один случай давнишний вспомнил с этим самым Ковалевым.

Шевеляев. Да уж, на попадание во всякие случаи, он был мастер. Прямо, как во французском кино про невезучих. Но и участковый справный был. Не смотря ни на что…

Мокроусов (вставая с бревна). А к то с этим спорит? Согласен на все сто! А про случай расскажу, коли интересно. Самому такое воспоминание сердце греет. Ведь я в ту пору совсем мальцом был. В коммунистические времена, может, помнишь, с самогоноварением боролись строго, но без особого успеха. В том числе и для собственных нужд запрет существовал. Ну а как в деревне без самогона? Никак! Вот мать однажды выгнала самогон. Аппарат спрятать успела, а самое главное на потом оставила. Хотела, чтобы батя, как всегда пробу снял. А тут и он как раз на обед пришел из колхозной мастерской. Она естественно кинулась на стол накрывать. Меня тоже к столу позвала, чтоб по сто раз не убираться.

Сидим мы с батей обедаем, и тут открывается дверь и первым в дом вваливается Ковалев, а с ним ещё двое. Эти двое оказались, какие-то начальники участкового из райцентра. Милиционер объяснил, что у них рейд по выявлению фактов самогоноварения. Батя сказал, дескать, а мы тут причем? Но участковый предъявил на его взгляд неопровержимый факт: мы, мол, на запах к вам пришли. Какой такой запах? Удивился батя. Тут как раз и мать с улицы заходит. Поняла сразу, в чем дело. Заголосила: Петр Иванов, запах то не самогона. Это я из погребца банку достала с вареньем. А оно оказалось испорченным. Да вон она, эта треклятая банка. Мать прошла в горницу и достала трехлитровую банку вишневого варенья. Оно действительно было переброжено и издавало сивушный запах. Мать специально банку портила для такого случая. Короче, батя ушел на работу без пробы, а я с матерью остался. Эти что с райцентра, по всему дому не спеша стали рыться. Мать связываться не стала. Уж лучше так, авось и пронесет…А участковый возле двери на лавку присел аккурат возле ведра прикрытого крышкой. На крышке кружка стояла. Ну, у нас и сейчас в некоторых домах так по привычке кто постарше делает. Тогда ведь водопроводов в домах ещё не было. А Ковалев по всем видам накануне хорошо на грудь принял, потому и страдал с похмелья. Вот и решил он жажду водой утолить, как обычно в таких случаях бывает. Взял кружку и, сняв крышку, черпанул до краев. Пил он с наслаждением. Когда кружку на место поставил, участковый прям на глазах преобразился. До этого он вялым выглядел, отрешенным. А тут просто ожил. Его начальники перешли во вторую комнату искать, а Ковалев сидит у ведра как приклеенный и только временами продолжает жажду утолять, да мне краем глаза подмигивать и хитро улыбаться.

Шевеляев. И что? Что тут в этой истории интересного, не пойму?

Мокроусов (отмахнулся). Да погоди ты, ей богу! Подумаешь, какой нетерпеливый выискался. В общем, ушли эти проверяющие от нас ни с чем. Я их провожать вышел. Они вышли и возле дома остановились закурить. Ковалев свежего воздуха глотнул и его сразу повело в сторону. Еле устоял на ногах. Сориентировавшись, участковый качаясь и бурча ворчливо себе под нос, пошел зигзагами к санкам, повалился в них и тут же уснул. Начальники переглянулись между собой и обратно в дом. Видели, куда участковый кружкой забирался. Но мать уже успела ведро подменить. С самогоном убрала в подпол, а с водой поставила. И кружку заменила на чистую. Начальники попробовали и сплюнули: вода! Вернулись к повозке, в которой везунчик участковый выводил носом рулады. Тот, что был старше, развел руками. Когда это, Петр Иванович, успел напиться-то? Он же сиднем на лавке просидел всю дорогу? Словом, с тем и уехали из села проверяющие.

Шевеляев (рассмеялся). Ну да, забавная история вышла. Ковалев, кстати, частенько под этим делом в неловкие ситуации попадал. Однажды в соседней Каменке свою сбрую умудрился оставить.

Мокроусов (удивленно) Какую сбрую?

Шевеляев (снисходительно). Да пистолет свой! С полной обоймой, между прочим! Не слыхал эту байку?

Мокроусов. Слыхал бы, помнил. Нет, не слыхивал.

Шевеляев. Короче, дело было так. Ковалев приезжал по поводу драки двух тамошних мужиков. Они что-то по-соседски не поделили. Бывает. Короче, они ещё до приезда Ковалева между собой разобрались, когда протрезвели. Поэтому, не откладывая дела в долгий ящик, тут же помирились. А какая мировая без бухла? Вот они у одного из них и сели за стол отмечать мировую. А тут и Ковалев подвалил на своей лошади. Мужики ему все объяснили и пригласили за стол. Короче, где поллитра, там ещё, потом ещё.. В общем нагрузились и расползлись, как тараканы, по своим норам. Участковый тоже сел на коняку и уехал. Хорошо, хозяйка следом убирать стала и обнаружила пистолет в кабуре висевший на стуле. Женщина пистолет в тряпицу завернула и спрятала в подпол, чтоб ребятишки, не дай бог, не обнаружили. Ковалев пропажи только на следующий день хватился. Вернулся на своей лошадке в село и давай из дома в дом ходить: память восстанавливать. Зашел в дом, где и обмишурился. Быть-то был, а сам не помнит. И как разговор начать, не сообразит. Клинить, видимо, начало от пережитого. Как не крути, а потеря оружия для него могла закончиться весьма печально. Сел Ковалев за стол и молчит. Хозяйка ему бутылку самогона принесла. Сала настругала с луком. Краюху хлеба отрезала. А он только отмахнулся. Дескать, не до того. Было бы чем, говорит, застрелился бы! Тогда она ему после этих слов под самый нос наган и положила молчком. Он схватил пистолет, проверил наличие патронов и только после этого расслабился. Стреляться, естественно не стал. Что он, малахольный что ли? Нет, конечно! Целовать бабу полез на радостях в знак благодарности. Однако пить в тот день всё же наотрез отказался. А в целом, несмотря на эту слабину, участковым он был хорошим. Сейчас таких нет…

Мокроусов (согласно). Это точно: нет таких!

Послышались приближающиеся шаги и звук работы изображаемого мотора. На сцене появился Аркашка Черкасов, местный дурачок за тридцать лет возрастом. Он продефелировал мимо разговаривающих и встав у края сцены, заглушил свой воображаемый автомобиль.

Мокроусов. Эй, Аркашка: что к нам не подходишь? Али обиделся на кого?

Аркашка задрал голову вверх и вытянул сжатые губы к кончику носа.

Мокроусов. Чего молчишь то, спрашиваю? Чай не хорошо соседу и другу не отвечать.

Аркашка (выставив левую ногу вперед, стал пристукивать носком ботинка). Ага, друг. Какой ты, Мокроусов, друг?

Мокроусов (хлопнув себя руками по коленям, тут же развел их в стороны) Ах ты, господи! Это по какой такой причине я к тебе в немилость попал, скажи, пожалуйста?

Аркашка. Буд-то ты не знаешь…

Мокроусов. Да не знаю я. Вот и Шевеляев может подтвердить. Он тоже сосед и тоже не знает, из-за чего ты тут нам бойкот устраиваешь.

Аркашка (засопел). Ага, не знаете вы! Пошто ты меня позавчера обещал кнутом хлестануть, а?

Мокроусов (почесав затылок). Послушай, Аркадий! Ты все же сам виноват. Зачем у нас под окнами стал каждый день круги нарезать?

Аркашка (с вызовом). А я может жениться захотел.

Мокроусов. Это на ком же: на Натахе моей что ли? А может быть на бабке Пелагее? А что она веселая. И не укусит. У ей зубов уж лет сорок, как нет. Хошь, сосватаю?

Аркашка. На фига мне твоя бабка сдалась? У неё вся кожа, как кора дерева: вся в морщинах. Я гладкую хочу. Вот Натаху твою в жены хочу, Мокроусов!

Мокроусов (крякнул). Зря! Бабка готовит так вкусно, просто пальчики оближешь! Жил бы при ней, как кот при сметане. А Натаха даже яичницу приготовить не может. Вчерась попросил её, так она её в уголки превратила. Трещала, как всегда, по телефону с подружками, вот и сожгла. А я голодный остался. Так что про Наташку пока забудь, сосед. Ты у нас парень взрослый, вполне самостоятельный и вроде понятливый. Ведь жениться, это тебе не лаптем щи хлебать! А Натаха школьница ещё. Рано ей невеститься. Учиться ей надо.

Аркашка. Я не учился и ничего, живу, не тужу. Она тоже может не учиться.

Мокроусов. Эк, какой ты упертый! Натаха собирается после школы на учительшу учиться. Это тебе хорошо. Тебе государство деньги дает за то, что ты такой особенный, а ей нужно будет работать после учебы до самой пенсии, если она к тому времени ещё будет…

Аркашка (самодовольно). У меня денег много. Нам и их хватит.

Мокроусов. Ну, друг, хватит не хватит, а будет так, как я уже сказал. Так что наберись терпения. И дуться на меня нечего. Присоединяйся к нашей компании. А хочешь, мы тебе такую красивую девку из соседнего села с Шевеляевым привезем: не девку, а кровь с молоком!

Аркашка подошел, но садится не стал.

Шевеляев (весело). Это можно! Так значит, Аркадий, ты теперь за Натальей ухлестывать стал?

Аркашка (чувствуя подвох, насторожился). Ну да, а что?

Шевеляев (нарочито сердито). Так ты в прошлом году моей Светке проходу не давал. А теперь всё, прошла любовь?

Аркашка (удивляясь непониманию). Так это когда было? Года назад. Я тогда ещё молодой был. Не понимал, чего хочу.

Шевеляев. А теперь, значит, старый стал и понятливый?

Мокроусов (усмехаясь). Он не старый, он опытный стал.

Аркашка (сердито взмахнул рукой). Да ну вас! (вытянув руки вперед, словно держа руль, он направился прочь со сцены). Поеду лучше кататься…

Аркадий убегает. На сцене появилась Манека. Правой рукой она держит небольшую, слегка кривую палку. Подойдя к сидевшим, она останавливается шагах в трех от них.

Манека. Здорово, мужики!

Мокроусов и Шевеляев поздоровались одновременно. Привет, Мария!

Шевеляев. Что там в вашем краю слышно?

Манека (равнодушно). А ни хрена там не слышно! Всё, как в часовом механизме. Стрелки тикают, сбоев нет.

Мокроусов. Ты чего это приперлась сюда, или корову опять завести решила?

Манека (отмахнулась). Какая корова и для чего её содержать то? Мне молока даром не надо. А дети и внуки, дай бог, раз в год заглянут на недельку-другую. Вон, полсела прошла, а на улице словно опосля чумы: никого не видать. А ребятишек особливо. Так то… А я тут Витюлястого ищу. Он у меня сегодня работал. Я ему дала передохнуть. Кушать поставила. Самогона плеснула. А пока в погреб за соленьями лазала, он утек, прихватив бутылку. А ведь не всю работу выполнил.

Шевеляев (смеясь). Да ты поди с ним хотела ещё камасутру изучать, вот он и смылся. Он, если хоть чуток выпьет, у него проблема появляется. И вроде всё в порядке, а завершения нету. И сам измучается, и партнершу затерроризирует.

Манека (отмахиваясь). Да ну тебя, балабола, с шуточками твоими плоскими! А чего это Аркашка недовольный от вас пошел? Мимо меня прогудел, даже не бибикнул, как обычно.

Шевеляев (не желая вдаваться в подробности). Да кто его знает, чего у него в голове за мысли. Это только богу известно. Мы вон с Мокроусовым предложили ему в армию идти, чтобы срочную, как все, отслужил.

Манека. Ну и?

Шевеляев. Что – ну и? Он нам сказал коротко и ёмко: я, говорит, что вам, дурак, чтобы в армию идти? Мне, грит, и так хорошо. Вот и весь сказ..

Манека. Эх, вы, прикалисты! А помните, что с Васькой Серебрянкиным случилось от ваших приколов?

Мокроусов (с досадой). Как не помнить, если это на моей свадьбе и случилось.

Шевеляев (сокрушенно). Да пьяные мы все были тогда. Плохо соображали. Вот и поспорили с дуроты с Васькой, с дури, что он не выпьет ведро самогона. А он завелся. Ну и выпил несколько литров, сердце и не выдержало. Только Васька-то не такой дурачок был, как Аркаша. Просто сил не рассчитал, даун потому что легковерный.

Манека (отмахнулась). Хрен редьки не слаще! А ведь какой добрый человек был. Строевым шагом перед кино, бывало, в клубе пройдет: лучше иного солдата. Киноафиши у себя в сарае коллекционировал…

Мокроусов. Хватит, Маня, нам морали читать! У самой рыльце в пушку, а нас же совестишь. Тогда хоть по пьянке всё случилось, а ты то всё по трезвому делаешь.

Манека (аж подпрыгнула). Это от чего у меня рожа в пуху, а? Чего это я трезвая нехорошее делаю вам?

Шевеляев (отмахнулся). При чем тут, мы? Не о нас разговор. Самогонкой ты торгуешь, не мы! И ладно бы самогонка хорошая была, а то гадость одна. Нельзя народ травить на его болезни. Нас и так тут осталось, всего ничего. На всё село еле три десятка ребятишек набирается. Так ты даже ими не брезгуешь.

Манека (обозлившись). Когда это такое было, чтоб я дитев спаивала? А? Ну говори, коли с языка сорвалось! Не позволю клеветать на себя!

Шевеляев. Тебе напомнить? Так запросто! Помнишь, лет десять назад продала поллитру рыжему Воробью и его приятелю Чуне. А они вдвоем потом первого сентября прямо возле школы в тени берез отметили своё поступление в первый класс.

Манека. Так это когда было? Да и обманули они меня. Рыжий сказал, что отец послал.

Мокроусов (встревая). Даже если бы и послал, отправила бы пацанов назад и все. Пусть сам топает! А тебе всё одно, кто вылакает эту гадость: лишь бы деньги содрать.

Манека (плюнула наземь с досады). Сами вы, гадость! (она развернулась и ушла со сцены).

Мокроусов (ухмыляясь). Ишь, щлея под юбку попала! Чуть не галопом улепетнула, оглашенная.

Шевеляев. А хрен с ней, пусть летит! Нам с ней детей не крестить и за пойлом еёшным к ней не хаживать. Поссыт, поссыт кипятком и забудет. А про самогон я сказал правду. Нечего из себя херувиму корчить. Тоже мне, святая нашлась.

Мокроусов (засмеялся). Говорят, тоже в церкву на службу ходит начала вместя с другими бабами.

Шевеляев. Пусть ходит. Может какие грехи свои и замолит. (Он кивнул взглядом в ту сторону, куда ушла Манека). Пошли, что ли, по домам?

Мокроусов. Ты ступай! Я тут пока посижу немного. Время ещё есть. А вид с этого места просто шикарный! Сколь лет кажный день любуюсь, не налюбуюсь.

. Шевеляев ушел. Мокроусов встав, немного размялся. В это время на сцене появился новый персонаж, Хватов.

Мокроусов. Венька, привет!

Хватов. Привет, коли не шутишь!

Мокроусов . Откуда топаешь?

Хватов (махнул неопределенно рукой). От бабы своей прячусь, если честно. Знаешь, поди, мою историю?

Мокроусов. Да кто у нас её не слышал? По-моему, даже все вороны в округе наслышаны.

Подошел профком. Профком уже был на пенсии, да и профсоюза в хозяйстве уже давно не было, как и хозяйства. Теперь сплошь были либо КФХ, либо целые агрохолдинги…

Мокроусов (указывая на свободное место возле себя). Садись, Иван Викторович! Тут места всем хватит.

Профком. Спасибо! (это Мокроусову) (и ко всем вопросительно). О чем разговор ведем, если не секрет?

Мокроусов. Обо всем, Иван Викторович!

Хватов. Да мы, дядя Иван, конкретно ещё ни о чем не успели поговорить. Видал поди, я перед тобой сам только что подошел. Так что больно некогда было перекинуться словами. Только поздоровались.

Профком. А что это Маня от вас злая полетела? Я ей со всей душой здоровья желаю, а она вместо добрых сов послала меня в детородный орган.

Мокроусов (отмахиваясь). Да это её Шевеляев достал по поводу самогонки.

Профком (недоверчиво). Ну да? Чего это вдруг? Она в этом плане всегда была толстошкурая (профком вопросительно взглянул на Хватова).

Хватов (выразительным жестом руки). На меня, дядя Иван, можешь не смотреть. Я не в курсе. Уже сказал, что перед тобой подошел.

Мокроусов. Да Шевеляев ей припомнил историю с пацанами, которые своё начало учебы в первом классе отметили с помпой возле школы.

Профком (почесав затылок). А, вон вы о чем! Так чего без толку попрекать, если оба по пьяни зачаты и среди этого росли всю жизнь? Поступление в первый класс – напились! А в седьмом классе к рыжего бабке в кровать забрались познать женскую ласку. А она, вместо того, чтобы заявление написать, потом в магазине этим перед бабами хвасталась: дескать, не вам одним, я ещё и сама не прочь, хоть всю ночь….

Мужики заржали, после чего на несколько секунд повисла пауза. Из далека послышался мужской голос. Кто то звал Мокроусова.

Хватов. Ни как тебя, дядя Саша. Только не пойму, кто это?

Мокроусов. Блин! Да Бабаев это! Кто ещё может быть? Опять что-то отломил у машины или прицепа. Сварщик ему требуется.

Бабаев. Мокроусов! Скоро ты?

Мокроусов (нехотя встал). Да иду я, иду! Забыл совсем, про это чудо в солидоле. Не дадут человеку расслабиться… Ему по фиг, что я во всем чистом. Ладно: пойду подварю, что там у него, все одно не отстанет, что твой клещ на заднице.

Профком. Так это Бабаев так голосит? А издаля голос совсем не похож…

Мокроусов. А какой дурак, кроме Бабаева, может так орать в это время? Нормальные люди все дела с утра планируют, а этот: когда его приспичит.

Профком. А что там у Бабаева за проблема?

Мокроусов (смеется). А у него, как в том анекдоте…

Профком (любопытствуя). В каком таком?

Мокроусов (дернулся было идти, но махнул рукой). Ладно, слушай! Тем более, анекдот короткий. Ну, значит, приезжает мужик на станцию техобслуживания и говорит тамошнему сварщику: дружище! Ты мне бампер с краёв сваркой прихвати слегка, а дома уж я его проволокой намертво прикручу. Ни дать, ни взять, как наш Судков. У него, что трактор, что машина – всё на проволоке раньше держалось. Не знаю, сейчас как.. (не договорив, Мокроусов ушел)

Ведущий (позевывая). Вот ведь баламут, любит языком почесать! Не сценарий, так трудовую дисциплину нарушает.

Профком (кивая в сторону ушедшего). Поржать любит! Это точно! Дедом давно уж стал, а всё такой же балабол, как и в молодости. Как всё же быстро времячко летит, боже ты мой! Давно ли сам на работу ходил, а ныне пенсионер. Осталось последнего статуса дождаться… А ты сам то, кто таков будешь, мил человек?

Ведущий. А я ведущий этого спектакля.

Профком (присвистнул). Ишь ты, гляди ка, ведущий! Где же ты тогда пропадал до этого, ведущий?

Ведущий. Да тут отходил ненадолго во время перерыва. Думал, успею…

Профком. По ходу дела, не успел. Испортил свой статус…

Хватов. Что за статус?

Профком (отмахнулся). А это такой статус, Вениамин, который вслух желательно не упоминать. Давай лучше про Мокроусова разговор продолжим.

Хватов (согласившись). Хорошо! Тогда разве плохо, дядя Ваня, что дядя Саша балабол.

Профком. Да как тебе сказать, Вениамин! В принципе, плохого в этом ничего нет, но и хорошего тоже. Иногда не плохо и помолчать для разнообразия. Слышал, наверное, молчание – золото! Человеку нужно всего два года, чтобы научиться говорить, и шестьдесят лет, чтобы научиться держать язык за зубами. И только-только он этому научился, как пора уже и зубы на полку…

Хватов. А я где то читал, что разговорчивость, это возрастная болезнь.

Профком. Может и так! Но в случае с Мокроусовым это исключение из правил. Он с детства такой! У него в детские годы даже кличка своеобразная была: говорунчик.

Хватов. И, правда, забавное прозвище! А почему ты сказал, как в молодости? Чудил что ли?

Профком (улыбнулся). Всякое бывало. Помню, демобилизовался он из армии и в первый же вечер в клубе девок в круг себя собрал и олухов, вроде тебя, Веньк!

Хватов (обиженно). А почему это я по-твоему олух, дядя Ваня?

Профком (сочувственно). Да ты не обижайся, Венька, на слово. Но если оно так, куда его выкинешь. Сам посуди! Посмотри на себя, так сказать, со стороны…

Хватов (обреченно согласился). Да я сам знаю, дядя Ваня, что олух! Ты ведь так говоришь, имея ввиду мою Аньку?

Профком. Именно так, Веньк! Нельзя собственной жене позволять поступать с мужем так, как она поступает. Разврат, это секс, в котором не участвует муж.

Хватов. Да всё я знаю, дядя Ваня! Да и Анька, это знает прекрасно! Думаете, это она назло мне? Болезнь у неё такая! Сам сначала не верил… Мокроусов тоже даве пытался эту тему развить, да ты помешал своим приходом.

Профком. Слабый передок, Венька, это не болезнь, а привычка!

Хватов. Дядя Ваня! Она и со мной в постели, азартная до невозможности. Но у меня на то, чтобы удовлетворить её страсть, сил просто не хватает. Чтоб Аньку ублажить, надо, как швейная машинка: строчить с утра до ночи. И то в машинке шпульку меняют периодически… А я не машинка и не шпулька! Да и знаю прекрасно: когда она, с кем и сколько. Но и ей это радости особо не приносит. Мне иногда кажется, что отвези её сейчас в дивизию и дай солдатам: она их всех одна уложит и всё равно голодная останется.

Профком. Тогда, не будем больше на эту тему, Вениамин! Раз ты все знаешь и принимаешь. Недаром говорят: муж да жена, одна сатана! Ты меня извини, пожалуйста! Я как тот дурак, что прибыл в чужой монастырь со своим уставом. Старый человек, что дитя малое…

Хватов. Да люблю я её, дуру, а не принимаю. Я её лишь в одном предупредил: чтобы дети, какие будут, только от меня были. В противном случае – развод. Она обещала твердо и даже на икону молилась и матерью клялась. Да и в эти времена детей лишних заводить, что петлю на шею набросить…

Профком. Жаль, что тебе у нас с работой не повезло. Был колхоз, да весь вышел. Зачем развалили, дурни? Кому лучше стало? Фермерам по одному в земле ковыряться, это все равно что в петлю при жизни залезть. Крестьянский труд он на одной спине не держится. Вон, наши фермера, попыхтели, а всё одно стараются теперь вместе всё делать. Ну, да чего теперь о том трещать? Всё меняется. Коров то и в частном секторе почти не осталось. Вы-то ещё держите?

Хватов (махнув рукой). Какое там! Продали! Одно мученье, а выгода только у молокосборщиков. Вон, как каменская мадама: начинала в рваной фуфайке, а через год уже вся золотом с дури увешалась и иномарку купила. У неё жизнь всё гуже, а у нас жир в молоке всё хуже… Мы, дядя Витя, следующим летом в город уедем. Надоело это всё до чертиков! Каждый тебя пытается использовать в свою пользу…Людей не осталось почти: одни барыги!

Профком. Можно подумать, в городе иначе! В Пензу, что ли уедете?

Хватов. Туда, куда ещё?

Профком. И где вы там жить то будете? Это ведь не в деревне. Цены ого-го какие на жилье…

Хватов. Да знаю! Первое время будем комнату или квартиру снимать, а потом ипотеку оформим. Хотя бы на одну комнату.

Профком. Так ведь, чтобы ипотеку платить, нужна стабильная работа. Чего вы там делать будете, кем работать? Ты вот со своей специальностью дома без работы сидишь, а уж в городе – и подавно!

Хватов. Анька в какой либо магазин устроится, а я в охрану пойду. Проживем, с божьей помощью!

Профком. Ну, раз решили, тут уж ничего не попишешь. А малец ваш как? У стариков оставите, или с собой возьмете?

Хватов. Пока тут поучится, а там дальше видно будет. Что есть сейчас – знаем, а как дальше повезет, увидим. Гадать не будем. Ты, кстати, про Мокроусова так и не закончил свой рассказ.

Профком. А надо разве?

Хватов. Так интересно же! Если бы не начал, а так – другое дело. Всегда хочется знать конец любого рассказа.

Профком. Это, положим, ты верно сказал. Ну, хорошо! Завершу я свою историю, раз уж начал, как ты не скажешь. Так вот: собрал Сашка их в круг себя. А сам за день то с тем перестаканится, то с другим. Сам знаешь: выпить он не дурак! Словом, к вечеру хорошо поднабрался. Даром, что здоров, что твой лось! Стоит в фойе клубном пацанам подмигивает, девчонок пощупать пытается. Последние, рады стараться, хихикают, как оглашенные. А Сашка от всеобщего внимания распаляется: себя едва ли не в герои пытается возвысить. Говорит: меня накануне дембеля сам генерал, командир дивизии, пригласил к себе в кабинет. Чаю предложил, с сахаром. Спрашивает генерал: какие ваши планы, Александр Петрович, на дембель? А я ему отвечаю: да нет пока планов, товарищ генерал. Сначала до дома добраться, а там уж видно будет. А может быть товарищ рядовой Мокроусов, Вы пожелаете у нас в части остаться, как наилучший боец боевой и политической подготовки?- говорит генерал. Мы вам звание старшины приказом присвоим, и квартиру выделим! А Сашка – я, мол, не решил пока! До дома долго ехать – неделю! За это время и решу окончательно. А генерал и спрашивает, а почему так долго добираться будете, товарищ рядовой? Так я из Пензенской области, отвечает Сашка. Ах, из Пензенской, удивляется генерал, тогда я Вам, как хорошему бойцу, выделю свой собственный армейский гвардейский вертолет. Он там Вас, в поле высадит, чтоб людей зазря не тревожить и пугать. От вертолета пешком доберетесь до дома. Сутки с семьей вам на раздумье даю. Через сутки вернетесь к вертолету и назад, в часть! Пока лететь будете, мы Вам и звание повысим и все остальное, что положено. Ну а не придете, значит, буду понимать так, что не убедил Вас, Ляксандр Петрович! Тогда вертолет без Вас вернется. Так что имейте ввиду.

Хватов. Раз Мокроусов дома, значит, не улетел он в часть?

Профком. Мил человек, ну ты сам посуди: да будь он хоть герой самый-пресамый, кто ему вертолет дал бы для покатушек? Так он, по пьяни сочинил, и закончил так же. Мол, хотел в часть вернуться, да вы меня так напоили самогонкой, что я проспал всё на свете. И слава богу, что дома остался. Солдат он, не знаю, какой был. Нам-то без надобности, солдаты эти для деревни! Разве что, как в советское время, когда партизан в уборочную присылали, тогда – да!… А вот сварной из него, первоклассный получился!

Хватов. А мне он нравится, как человек.

Профком. А я о нем плохого слова и не сказал. Самому нравится: и как человек, и как сосед. Да и сварщик, как я уже сказал, хороший!

Ведущий. И кто только такие сценарии пишет? Столько текста и всё одним и тем же персонажам. А как же я? Получается, я только для констатации фактов, так сказать.

Собеседники замолчали. Со стороны села подала голос кукушка. Она раз пять прокуковала громко и протяжно. Слышно, как по дороге проехала машина.

Хватов (неуверенно). Вроде Апачи в село проехал.

Профком (соглашаясь). Да он это! Кому там ещё быть? Наверное, у боса дома был, с той стороны едет…

Хватов. А чего он к нему гонялся?

Профком. Да мало ли для чего к начальству обращаются? Всё таки глава КФХ, Слышал, Апачи хочет Уткача сторожем пристроить. Для этого, видать, и ездил: за благословением. А может уже и что другое…

Хватов. Как думаешь, разрешил?

Профком. Ты про Уткача? (и не ожидая подтверждения).Скорее всего, да!

Хватов. А я бы Уткачу сортир не доверил сторожить, не то, что склады и технику караулить. Никчемный человек!

Профком. А это не наше, с тобой, дело.

Хватов. Дядя Ваня, а правда, что уткачову отцу однажды по пьяни нос чуть не откусили?

Профком (улыбнувшись). Сто пудов, правда! Только не чуть, а совсем откусили. Правда, надо быть честным: не весь нос, а только кончик носа. Но и это, сам понимаешь, не маленькая деталь на лице. Представь себе! Нос без кончика уже чем-то поросячий пятачок напоминает.

Хватов. А ведь точно, дядя Витя, напоминает! А почему откусили то?

Профком. Венька, я уж и не помню, почему и отчего. Меня ведь там не было. Собутыльничали. Перепились, вот и не поделили что-то. По пьяни, сам понимаешь, с дури, можно и до столба докопаться, что он не на том месте стоит. Одним словом, в рукопашной схватке, кувыркаясь по полу, собутыльник Петьке нос и откусил со злости и сплюнул на пол. Хорошо, не выбросили в мусор. Фельдшер повязку наложила, а нос в стерильный пакет и на машине в районную поликлинику отправила, вместе с пострадавшим.

Хватов. Ну и как?

Профком. А что – как? Кончик носа, это тебе не сердце! Пришпандорили обратно. Прирос быстро! Только шрам на носу заметный остался.

Хватов. А я его, дядю Петю этого и не помню совсем!

Профком. Да где тебе было помнить? Помер он потом от болезней. Да ну его! Нашел тоже, о чем говорить?...

Вернулся Мокроусов. За ухом у него торчала сигарета. Присев на лежавший комель, он шлепнул себя по карманам, и не обнаружил спичек.

Мокроусов (досадливо хлопая себя по пустым карманам). Куда это я опять зажигалу похерил? Спички есть у кого?

Профком. Сашка, ты же знаешь, что я этой гадостью никогда не баловался.

Мокроусов. Да знаю я! Я так спросил, на всякий пожарный! Спички не обязательно у курящего только могут быть. Ими, например, не только прикуривать можно, но и костер развести или в зубах ковыряться после перекуса.

Профком. Согласен! Но у меня всё равно нет. (И улыбнулся, заканчивая). Сварщик без спичек, как курица без яичек!

Мокроусов. Сам придумал?

Профком. Да нет, конечно! Вычитал где то. Там, правда, немножко по-другому было. Курицу, я, самолично в сей необычный афоризм вставил. Скажем так, чтобы для человеческого уха помягче звучало.

Хватов (перехватив взгляд сварщика, развел руками). Извини! Не курю!

Мокроусов. Ладно! Значит, какое-то время придется вести здоровый образ жизни. В здоровом теле - здоровый дух, на самом деле: одно из двух…

Профком. Ух, как ты пессимистично! А ты постарайся не некоторое время, а постоянно!

Мокроусов. Ну, нет! Я на такие жертвы не способный! К тому же у меня профессия для здоровья вредная!

Профком. Кто бы спорил! Даже очень вредная! Только причем тут курево и профессия? Ты ведь уже на пенсии, а все твои работы теперешние, это твоя добрая воля и ничего боле.

Мокроусов. А притом! Мне военрук наш объяснял, а ему на курсах в военном училище говорили. Там опыты проводили. Сказали, в случае ядерного взрыва у курящих и сварщиков иммунитет в крови, какой никакой выработан. Какие-то вещества в никотине этому способствуют. Так что я, когда курю сигарету, это я приучаю свой организм к агрессивному воздействию среды. В моем случае, дым от работы электродами, ну и от курева. Мать его!...

Профком. Вы с военруком, два сапога пара! Один другого переплюнет. Вам с ним надо рассказы и повести писать. Глядишь, бестселлер бы сочинили.

Мокроусов довольный заржал. Профком и Хватов засмеялись тоже. Опять на краю села прокуковала кукушка.

Профком (обращаясь к сварщику). Забыл спросить: что там у Бабаева было? Для чего ты ему понадобился?

Мокроусов (хмыкнул). Да ну его к ляду, Бабаева этого! Всю дорогу что-то мудрит, ломает, а я потом – варить должен.

Хватов. Помню, прошлый год в уборочную в поле обед подвезли. Мы собрались, едим себе. А Бабаев ещё только подъезжает. Подъехал на своем тракторе и давай в круг нас на нем пылищу поднимать. Мы ему кулаки показываем, а он, гад, что-то орет и рукой машет. Естественно, никто к нему идти не собирался. Наконец, мне надоело, я быстро заглотил остатки пищи и выбежал к нему. Дождался, когда он на очередной круг пойдет. Встал рядом и ору: чего тебе? Он мне в ответ: пожрать принеси, сильно проголодался. Я ему: сам за стол иди, что я тебе, официант? А он, чуть не плача, да у меня сцепление на тракторе накрылось, если остановлюсь, хана, работу в поле не доделаю. Принеси, пожалуйста, пожрать в кабину, за ради христа! Я говорю, да как ты есть то без рук будешь? Они же у тебя будут заняты! А он орет. А я подале отъеду, один рычаг заблокирую и хрен с ним в круг другой гусеницы крутится.

Профком (улыбаясь). Слыхал эту историю. Причем, не раз!

Хватов. То есть, как не раз?

Профком. Да это у него уже, наверное, четвертый случай на моей памяти, когда он в кабине едущего трактора обедает…

Хватов (разочарованно). А, понятно! (он встал со скамьи и по привычке поправил машинально одежду). Пойду я, пожалуй, домой. Всё равно пока дел нет, появится что, позовут. Недалеко и живу (уходит).

Беседа на некоторое время затихла. Кукушка со своего неизменного места опять несколько раз голос подала. Где то рядом залаяла собака, недовольная тем, что её потревожили.

Мокроусов. Слышал, Иван Викторович, у нас вроде как в селе какая то ООО будет наравне с нашими фермерами землей заниматься? Управляющий будто бы на частном вертолете летать будет над полями…

Профком (равнодушно). Слышал. Агропромышленный комплекс из Тамбовской области, а может и из самой столицы.

Мокроусов. У-У! Комплекс? Гляди ты! Это тебе не фермера. Масштабы другие!

Профком. А ты что, сосед, или решил ещё потрудиться?

Мокроусов. Куда там! Просто интересно. Это молодежь пусть определяется, пока вся в город не подалась. Пожить всё же немного хочется и без того, чтобы корячится ради денег. Да и о здоровье думать надо.

Профком (усмехнувшись). Ну да, про здоровье говоришь, а сам куришь.

Мокроусов. Да разве это называется, куришь? Так, балуюсь! Я иной день могу ни одной сигареты не выкурить. Особенно, когда трезвый. Со стаканом, понятно, там сигареты, как семечки летят, особенно, если компанией гуляем…(он усмехнулся чему то).

Профком. Ты чего?

Мокроусов. Да вот просто подумалось. Почему так: школа у нас в селе та же, что ещё в советское время построена. И автобусы теперь детей по домам развозят. Ни дать, ни взять - господа! Мы в свою пору каждый день пешком ходили те же расстояния и ничего, не померли! А теперь слишком сюсюкаются со школярами! Не правильно это! Воспитывают из ребятишек потребленцев. А надобно мужчин! Опять же, смешно сказать, на всю школу сорок учащихся ныне! Прежде столько в одном классе бывало. Кошмар! Не удивительно, что молодежь из деревни в город бежит. Только что они там жрать будут, в этом своем городе? Вот в чем вопрос.

Профком. Для сварного ты, Александр, что-то слишком политизирован стал.

Мокроусов (отмахнулся вставая). Да брось ты, Иван Викторович! Не то говоришь (со стороны села опять послышалась кукушка). Мы в теперешнее время живем вон как та кукушка. Подкинула своё яйцо в чужое гнездо и трынь-трава. Ни каких забот и ни какой ответственности. Когда такое у нас было?

Профком. Ладно тебе тут у бревна диспуты разводить. Мы с тобой, чай не в государственной думе. Первый раз, что ли в России так то? Подожди: всё ещё устаканится и войдет в русло. Умники будут руководить, воров посадят, господ – приструнят, а народ заживет по человечески. Да и сейчас всё в принципе, не так уж и плохо становится.

Свет гаснет. Раздается голос кукушки, который стремительно отдаляется…

К о н е ц