Читать онлайн
"Ромашка-1"

Маша

Домой приезжаю, когда за окном уже темно. Светки нет - сегодня она обещала припоздниться и потому не сможет скрасить мое паршивое настроение. Распустив волосы, переодевшись в спортивные брюки и синюю маечку с тонкими бретельками, отправляюсь на кухню – пора оценить запасы на вечер в нашем холодильнике. Когда раздается трезвон мобильника, срываюсь с места и, шаркая шлепками, лечу в гостиную - надежда умирает последней и очень хочется, чтобы это и правда оказался Рома. Открыв крышку, прикладываю мобильник к уху:

- Алло!

- Добрый вечер, Маша.

Он! С довольной улыбкой отправляюсь бродить по комнате:

- Привет.

- Н-ну… вот, Машуль, решил позвонить… гхм, узнать, как твои дела.

По крайней мере, позвонил… Вздохнув, убираю прядь волос со лба, отправляя ее за ухо:

- Да, потихонечку.

Левой держать трубку неудобно, и я перекладываю телефон в правую руку.

- Ты знаешь, я тут подумал: как ты отнесешься к тому, если я приглашу тебя сегодня на ужин?

После всех его выкрутасов это просто удивительно. Даже не верится! Я вообще была уверена, что его пауза на раздумья теперь затянется на неделю, если не на две. Растерянно переспрашиваю:

- Меня? Куда?

- Ну, к себе, если ты конечно, не против.

К себе?! Сердце начинает биться, словно бешеное и я молчу, все еще не доверяя ушам.

- Алло, Маш?

Похоже, все не так грустно, как я навыдумывала. Так ошарашена новым поворотом наших отношений, что никак не могу сказать что-то внятное:

- А-а-а…о-о… пс-с-с… с чего я должна быть против?

- То есть, ты приедешь?

- Конечно, приеду.

Хмыкаю - не то, что приеду, прибегу и прилечу!

- А, слушай... А скажи мне, пожалуйста, чтобы ты хотела на ужин?

Смешно. Какая разница! Нервно перекладываю трубку опять в левую руку – хочется держаться уверенно, но, кажется, это не слишком удачно получается, конечности ходят прямо ходуном. Неужели сегодня? Наконец-то я услышу заветное: «Прости меня. Я тебя люблю! Выходи за меня замуж!». С нервным смешком пытаюсь флиртовать:

- Ну, обычно, на ужин я ем еду!

- Да, действительно, я мог бы догадаться. Логично. Уж что – что, а еды у меня навалом. Ну, то есть я тебя жду?

- Через час буду!

- Все, давай, целую, пока.

Несмотря на цейтнот, полчаса уходит на сборы и наведение красоты – хоть за окном и ранняя осень, сегодня хочу быть радостной, соблазнительной и весенней… Весенняя соблазнительница - самое оно для романтического вечера вдвоем – к коротенькому платьицу, оно без рукавов и заметно выше колен, у меня широкий блестящий белый пояс и блестящая роза в волосах, украшающая широкий пучок. Сиреневый с блестками маникюр занимает больше время, чем я рассчитывала и в результате опаздываю. Как только Рома открывает дверь в квартиру, обворожительно улыбаюсь и вплываю прямо к нему в объятия:

- При-ве-е-ет…

- Привет.

Я чувствую его руки у себя на талии, и прямо у двери мы целуемся. Давно бы так! Оторвавшись, Серебров кидается прикрыть входную дверь, а я втягиваю носом вкусные запахи из гостиной. Все хорошо. Все позади… Мой голос немного садится от напряжения – все равно волнуюсь и внутри неспокойно. Со смехом оглядываюсь на Романа:

- М-м-м, а ты не соврал!

- В чем?

- Пахнет едой.

Продолжая обниматься, мы утыкаемся лбами и совершаем наш ритуал - тремся носами, прежде чем поцеловаться…

- Да, пахнет едой.

Наши губы находят друг друга, и я уже ни о чем другом не могу думать.

Романтический пир удается, хотя мне от волнения не до еды – через полчаса еще горят фиолетовые свечи, в бокалах рубиновым цветом темнеют остатки красного вина, моя тарелка почти не тронута - там зеленый салат, красная рыба с лимончиком, винегрет, мясо, грибочки, зато вторая тарелка сильно потревожена голодным хозяином и почти пуста с оставленными в ней вилкой и ножом.

Рома вылезает из-за стола, желая заварить кофе, и подает сигнал немного прибраться. Тут же вскакиваю помогать. Идея оказывается даже плодотворней первоначального замысла – в полумраке свечей и торшерного освещения, еще не начав уборку, мы снова начинаем целоваться. Уютно устроившись в мужских объятиях, я подставляю Ромке губы и млею от удовольствия. Оторвавшись, он смотрит мне в глаза, ласково проводит пальцами по щеке, а потом снова набрасывается на мои губы. Чувствую, как горят мои щеки и мне, словно кошке, хочется прижиматься и тереться о своего котика всем телом. Неожиданно Серебров дергается и резко отрывается, прерывая наш сладкий поцелуй. У него раскрасневшееся лицо и какой-то дикий взгляд. Он так хочет меня? Улыбаюсь:

- Что такое? Ром?

Он серьезно глядит на меня, тряся отрицательно головой:

- Н-н-н-да… нет, нет все нормально, все хорошо.

Ну, тогда продолжим. Надеюсь, эта заминка именно из-за того, о чем я подумала. Беру его лицо в ладони, и мы снова целуемся… Обвив за шею, я буквально повисаю на моем мужчине, вжимаясь в него сильнее и сильнее. Я хочу почувствовать его реакцию… Во всех местах и всех смыслах… Неожиданно Ромка вырывается, отстраняясь от меня, отводя голову в сторону. Это так тревожно, что сердце начинает биться неровно и, кажется, замирает. Его руки все еще на моей талии, а мои ладошки лежат на его груди, но и эта последняя близость рассыпается, когда Роман отодвигается, беря мои руки в свои. Нет, он не хочет меня…. Наоборот! Ощущение надвигающейся катастрофы подступает с каждой секундой… Кровь приливает к лицу, распухшие губы беспомощно и беззвучно зовут Романа, а испуганные глаза наполняются слезами. Серебров снова трясет головой, отворачивается и вздыхает:

- Не.

Помолчав, он снова качает головой, поджимая нижнюю губу:

- Не могу…. Не могу тебя обманывать.

Нет силы оторвать взгляда от его лица… Кажется, я понимаю, о чем он – несмотря на все уверения и поцелуи, Серебров по-прежнему не готов увидеть во мне единственную женщину. В пятницу он взял тайм-аут, уже в третий раз, ссылаясь на желание привести в порядок дела и чувства и уже тогда это коварное число «три» наполнило меня безотчетной тревогой.

- Ром!

Он даже не смотрит в мою сторону:

- Маш, послушай, я делаю все, что возможно.

Нет, не все! Мои глаза распахиваются шире и шире, наполняясь слезами. Морем слез, которые рвутся наружу.

- Я очень стараюсь, но у меня чего – то ничего не получается. Я не могу.

Отвожу мокрые глаза в сторону:

- Так... И что нам теперь делать?

Мужчина отходит, сопя, к столу, оставляя меня стоять, бездумно глядящую в пустоту мокрыми несчастными глазами. Сложив руки на груди, начинаю раскачиваться, переступая с носка на пятку и обратно, и жду приговора, еще надеясь на что-то. Серебров упирается кулаками в праздничный стол, нависая над ним, а меня все сильней и сильней колотит внутренняя дрожь. Не поднимая головы, Роман начинает:

- Мария, поверь мне, я очень стараюсь и… ну… мне...

Он выпрямляется, по-прежнему не глядя в мою сторону и сосредоточившись на своих мыслях и переживаниях, потом, все-таки, делает шаг ближе:

- Ты прости, меня, пожалуйста.

За что? Я знаю, у него до меня были женщины, немало, говорят, даже была официальная жена, но ведь это в прошлом! Или воспоминания о неудачных отношениях не отпускают его? Но я же стараюсь! Опухший нос уже не дышит, и я хватаю воздух открытым ртом, чувствуя, как по щекам бегут слезы. Мне страшно посмотреть на Ромку, но и он на меня не смотрит:

- Маш, я думаю, что в этой ситуации…

Он замолкает, и мое сердце ухает вниз.

- Нам с тобой… лу...

И снова пауза, которая разрывает меня на части и заставляет сердце остановиться.

- Ну…, будет…, будет лучше, расстаться. Нам было безумно хорошо вдвоем, безумно, но хватит. Пора остановиться.

Слова бьют наотмашь, отрезая все пути к отступлению и я, отворачиваюсь, поднимая глаза к потолку – ну, вот и все…. Господи, так несправедливо! Снова пытаюсь поймать взгляд Романа – ищу пусть малюсенький, но проблеск надежды для себя! Он ведь всегда так путано излагает свои решения, изменяя их и уточняя… Но не в этот раз! И это погружает в такое отчаяние, что становится даже больно… Говорят, влюбленность идеализирует и сносит голову... Господи, почему же с нами, с ним, такого не происходит? Боль вытекает из меня вместе со слезами, смазывая все вокруг в серо-дождливую блеклую гамму – и свечи, и лицо Романа, и праздничный стол.

- Но почему?!

Серебров мотает головой, отворачиваясь:

- Я тебя умоляю, не смотри на меня так, пожалуйста.

Как мне теперь жить? Без его любви? Без мыслей о нем? Слезы катятся и катятся, проложив тропинки по щекам.

- Поверь…. Поверь мне, пойми, мне очень жаль принимать такое решение.

Глядя куда-то вниз, он опять трясет головой:

- Я очень стараюсь все это преодолеть, но у меня полное ощущение, что меня ломает! Я не готов к серьезным отношениям, не готов!

- Ромочка, я хочу тебе сказать…

Голос срывается из-за слез:

- Я никогда никого так не любила! Другие… Они просто пользовались тобой, твоими способностями, твоими деньгами.

Тыльной стороной руки стираю с подбородка накатившиеся капли слез. Он закрывает глаза, отгораживаясь от моих слов и моей боли. Не желая слышать:

- И то, что я тебя люблю…Это лишний раз доказывает… Мне все равно, кто у тебя был до меня!

Неуверенно вглядываюсь в родное лицо, но Ромка уводит глаза, стараясь глядеть мимо:

- Маш, я тебя тоже очень…, очень…, ты знаешь, как я к тебе отношусь… Но я не хочу потом сделать тебе больно. Я не тот, кто тебе нужен.

Это все отговорки, оправдания… Жалко пытаюсь протестовать:

- Хэ…., а кто, по-твоему, мне нужен?

Серебров идет мимо, всплескивая руками:

- А кто даст гарантию, что я не сорвусь, и не станет хуже? Ну, кто?

Он смотрит на меня, и я резко отворачиваюсь, сжимая зубы – разговоры про гарантии к любви не имеют отношения. Хлюпая носом, качаю головой:

- Никто, не даст!

Он обходит вокруг, с другого бока, смотрит на мой профиль, и я поднимаю подбородок вверх, стараясь умерить поток слез, которые уже стоят комом в горле и готовы прорваться рыданиями. Серебров повторяет:

- Машунь, я… Мне очень жаль... Честно.

Снова начинаю раскачиваться на каблуках, вперед и назад. Каждое его слово о любви рвет мне сердце на части. Господи, зачем он их повторяет и повторяет!? Кого убеждает, если гонит прочь?

- Я очень хочу, чтобы у тебя была нормальная семья, дети были. Но…

Поднимаю глаза вверх, вздыхая, потом отворачиваюсь, горько усмехаясь. Он боится неопределенного будущего и отказывает мне в настоящем.

- Ну, чего ты молчишь? Что делать то будем?

Гарантий не дам, точно. И решать за Сереброва тоже не буду – соединять свою судьбу с моей, он без гарантий не хочет, и любить без гарантий тоже. Резко поворачиваюсь к нему, заглядывая в глаза и пожимая плечами:

- Что делать? А что делать? Что мне делать?!

Окинув горьким взглядом любимого мужчину, виновато прячущего глаза, тянусь за сумочкой на диване, и беру ее в руки:

- Счастливо, Роман.

Еще раз, бросив долгий запоминающий взгляд, тороплюсь к выходу. Сзади слышится:

- Мария! Маша!

Быстрее уйти отсюда, пока не расплакалась. Открыв входную дверь, выскальзываю из квартиры.

Всю дорогу пребываю в трансе, о чем-то мысленно споря с Ромкой и в чем-то его убеждая. Наконец, добираюсь до квартиры и, закрыв за собой дверь, с безучастным видом кладу ключи на полку. Не переобуваясь, иду в гостиную, где Дорохина сидит на диване и читает книгу. На звук из прихожей она вскидывает голову и следит, как я, сунув руку в карман платья и кусая губы, подняв к потолку мокрые глаза, не торопясь, будто прогуливаясь, огибаю полки. Светка вскакивает:

- Даже боюсь спрашивать.

Остановившись в торце полок, отделяющих прихожую от гостиной, и привалившись к ним спиной, хлюпаю носом:

- И правильно делаешь!

- Ну, какую отмазку он придумал на этот раз?

Никакую. Просто взял и разрубил узел вместе со мной. Глядя искоса на подругу, качаю головой:

- Свет, он предложил нам расстаться.

Дорохина ошарашено кружиться вокруг, недоверчиво вглядываясь в мое лицо:

- Хэ… расстаться?

Несколько раз киваю:

- Да, расстаться.

- Ничего себе.

Меня, наконец, прорывает, и слезы начинают безудержно литься, не встречая препятствий. Тряся головой, пытаюсь рассказать подробности срывающимся голосом:

- Он просто…, просто не может через себя переступить. Он не верит себе...Не верит в наше будущее.

И это самое ужасное. Вскинув руки вверх, утыкаюсь в ладони мокрым лицом. Чувствую Светкино прикосновение, и меня вслепую ведут к дивану:

- Ну, тише, тише, тише… давай, садись.

Я не вижу, куда переставлять ноги, но послушно иду:

- Тише, тише, садись.

Плюхнувшись на угол придиваного модуля, скрючившись, прячу лицо в ладонях. Голос Светы успокаивает:

- Тише, тише… на, попей.

Но я лишь дергаюсь, отказываясь, а потом, выпрямившись, мотаю головой:

- Не…

Бездумно гляжу в пустоту перед собой и, безвольно уронив руки на колени, не могу удержать вой, рвущийся из сердца:

- Он не может через это перешагнуть, понимаешь? А я его люблю-ю-ю-ю!

В моем голосе отчаяние и слезы и я снова утыкаю мокрый нос в сжатые колени. Чувствую, как Светкина рука гладит по спине:

- Да я понимаю, что любишь. Ну, чего ж так убиваться-то, ну?

Не поднимая лица, трясу головой, отвергая все успокоительные слова. Она меня никогда не поймет - было так волшебно, так сказочно… Казалось, сердце выпрыгнет из груди от счастья, когда он рядом и вот, все рухнуло…. Дорохина гундит и гундит над ухом:

- Просто должно какое-то время пройти. Ну, он просто так все резко решил, а осознание еще не пришло. Ну!

Милая Светка, как я тебе благодарна… Но я тебе не верю!

- Светунь, ты не понимаешь, ну.

Сижу, потерянная и поникшая, в безнадежном унынии уронив вниз руки. Кошусь на подругу:

- Он просто боится.

Дорохина, со стаканом апельсинового сока в руке, садится рядом:

- Ну, чего он боится?

- Ну, того, что бросит меня, уйдет к новой подружке, или вернется к своей бывшей жене.

Дорохина протестующе хмыкает. Я тоже хмыкала! Только это ничего не меняет. Сморщившись, буквально захлебываюсь подступившими рыданиями - пытаюсь вздохнуть и не могу:

- И он прав! Он прав, потому что я не знаю, как тогда поступлю, понимаешь?! Какие я могу ему дать гарантии?!

Мне бы кто дал эти самые гарантии! Отвернувшись, вытираю мокрый нос тыльной стороной кисти. Дорохина вскакивает поставить стакан на стол:

- Ну, какие тут могут быть гарантии. Ну, ты что! Он же не телевизор покупает – это же любовь. Это же в омут!

Вскинув руки, она резко подается вперед, словно ныряя:

- Это раз головой и все! Какие гарантии?

Подруга разворачивается спиной ко мне и утыкается задумчиво носом в кулак. Выхода нет… Нет! Я каждой клеточкой ощущаю, как меня засасывает черная топь безнадежности, депрессии и беспросветности. Вот уж где омут с головой… Поиграла девочка в любовь, размечталась… Хлюпая носом, киваю своим мыслям:

- Все Свет, это конец!

Снова утыкаюсь лицом в колени, пряча слезы.

- Да почему все-то!? Ну, почему все?

Не поднимая головы, мотаю ей из стороны в сторону:

- Да потому что все! Ничего больше не будет.

Рома не вернется... Его ломает и может только переломить окончательно, я чувствую это... А кроме него мне никто не нужен! Никто! Дорохина громко вздыхает:

- Ну, почему ж не будет? Просто должно пройти какое-то время. Время!

Время даст гарантии? Отрываю голову от мокрого подола платья и смотрю на Светку:

- Да, Светочка, время пройдет, но ничего не изменится.

Подруга отворачивается, утыкаясь лбом в подставленную руку, и молчит. Сцепив руки у

коленей, обреченно смотрю в пустоту:

- Свет, как мне дальше жить, а?

Слышу, как та шумно выдыхает:

- Фу-у-у-х…Ну, не знаю…, ну так же, как и раньше.

Да не смогу я, как раньше! Каждый день видеть Рому и знать, что он меня больше не любит, что каждый день убеждает себя держаться подальше?! Слезы с соплями капают с кончика носа, и я утираю их, снова срываясь на вой:

- Я не смогу жить без любимого человека.

К горлу подкатывает - захлебываясь слезами, снова утыкаюсь в колени. Светкин голос мучительно скрипит:

- О-о-ой… Да сможешь. Все вон живут и ничего, могут.

Это звучит так цинично, что я, хлюпая носом, приподнимаю распухшее лицо взглянуть на подругу. В том то и дело, что я не все и как все, не смогу. После слухов о Ромкиных романтических победах, мне казалось, что со мной он изменился, я поверила ему, я словно попала в бесконечный Новый год с подарками! Такого просто не могло быть у всех. Опершись руками о диван, раскачиваюсь, мелко кивая пустым словам подруги, а потом сама выпаливаю, срываясь на слезы:

- Свет, ты меня не понимаешь, и ты меня никогда не поймешь!

И обиженно отворачиваюсь. Голос Дорохиной мучителен и прерывист:

- Да я то, как раз, тебя очень хорошо понимаю… Я вон тоже…

Всхлипываю, все еще протестуя:

- Что, тоже?

Светка, уткнув кудрявую голову в ладонь, бурчит:

- Да, ничего.

Похлюпав еще немножко и размазав тушь по щекам, отвлекаюсь на странные слова подруги. У нее что-то произошло?

- Свет, ну ты чего?

Дорохина сопит, отгородившись спиной, и потом напряженно произносит:

- Я вон тоже... Очень любила Романа Сереброва.

Недоуменно замираю, от непривычных слов… Светка любила Романа? Медленно разворачиваюсь, до конца так и не восприняв сказанное. Это как? У них что-то тоже было? То есть это никакая не дружба у них? Дорохина уже глотает слова, готовая разрыдаться:

- И что? Ничего! И живу, и ем, и пью.

Чуть приподнявшись, разворачиваюсь к подруге, а она горько смеется сквозь слезы:

- Я даже улыбаюсь. И ты тоже сможешь!

Так и молчу, замерев с открытым ртом. И как после этого верить в женскую дружбу? Светка прячет лицо, хлюпая носом, а потом орет на меня:

- Чего ты вылупилась?!

Дорохина утыкается лбом в кулак, а потом утирает слезы. Пересаживаюсь на диван, заставляя ее развернуться ко мне лицом. Пока Светка успокаивается, опустив голову и сжав кулаками виски, немного привожу себя в порядок, стирая влажной салфеткой черные разводы с физиономии.

- Свет, ты сейчас, то, что про Рому сказала, ты не шутила?

Та вскидывается:

- Да какие шутки, ну! Я его еще со школы любила.

А потом? Недоверчиво качаю головой…. Мое самолюбие свербит: «Ага, со школы, а сама с Гришкой Цепеневым… Тоже, нашла себе мачо лишаться девственности. И в институте у нее парень был, точно знаю. Вадим. А Ленчик? А куча других, про которых она рассказывала?». Но все равно подругу жалко и я морщу лоб:

- Свет.

Дорохина недовольно протестует:

- Маш, ну все, было и сплыло, я прошу тебя…. Ладно, пойду какую-нибудь таблетку найду, а то голова так разболелась…

Переступив с ноги на ногу, поддавшись волне нежности, поднявшейся изнутри, тянусь приобнять подругу:

- Светунь, ты прости меня.

Та качает головой:

- Маш, ну, я тебя умоляю. Было и прошло. Я тебе рассказала, как своей подруге… Фу-у-ух

Светлана чешет голову и отмахивается:

- В общем, жизнь продолжается, никто не умер.

Рома

Она ушла в слезах... Подавив желание кинуться следом, медленно выхожу из подъезда в шумный сияющий огнями городской вечер. Прав ли я, порвав с Машей? Мне кажется - да, не зря же говорят – все, что не делается – к лучшему. Наши отношения и так зашли слишком далеко, постепенно превратившись из приятного совместного времяпровождения, сдобренного интимом, во что-то тягучее с нарастающим напряжением, словно перед грозой, с намеками на будущее и свадьбу. Ну не готов я заводить семью!

Предыдущие разговоры о бывших увлечениях подготовили почву, и все-таки, я не был уверен, что Машка сдастся. И правда, наше сегодняшнее объяснение получилось слишком тяжелым и рвущим душу, начальный план свести все к умной беседе за бокалом вина, понимающих друг друга мужчины и женщины не удался… Со вздохом качаю головой – слава богу, все позади!

Навстречу, по тротуару, щебеча, движется парочка девиц, и мы заинтересованно глядим друг на друга, обмениваясь улыбками. Симпатичные, но сейчас нет настроения флиртовать с ними. Вот и мой Range Rover - подхожу к своему мустангу, и он призывно откликается на сигнал электронного ключа. Минута и вот я уже отъезжаю от тротуара, выруливая на полосу движения и подрезая какую-то курицу в розовой таратайке. Сердито огрызаюсь:

- Твою таксу, вот коза! Продай тачку – купи мозги. Кто этим мартышкам еще машины продает...

Движение на улицах активное, заторов нет. Когда трезвонит моя Nokia и на дисплее высвечивается «Лана», я отвлекаюсь, чтобы нажать кнопку отбоя и кривая усмешка сама просится на лицо:

- Извини дорогая. Гаишники сердятся, когда я за рулем болтаю. Тем более, что с первого января все так подорожало….

Вот чего-чего, а выслушивать сейчас нудеж призраков из прошлого, мне совсем не в кайф. Телефон вдруг выскальзывает из вспотевших пальцев, я дергаюсь поймать его, нечаянно заворачивая руль влево и вылетая в другую полосу движения. Удар и темнота…