Читать онлайн
"Дуэль"
Был августовский полдень. Графиня Екатерина Владимировна Орлова, дама пятидесяти пяти лет, с удручённым видом сидела на новенькой софе. На столике рядом остывал свежесваренный кофий. По наказу графини все слуги недавно вышли из залы. Подле стоял, склонив голову, будто провинившийся курсист, её единственный сын — Владимир Дмитриевич Новосильцев, совсем недавно отпраздновавший двадцать пятые именины.
— Как же это?! Мне не послышалось? — вопрошала женщина, томно вздыхая после каждого слова.
— Нет, маменька. Решительно заявляю: у меня уже есть невеста! Я давеча сделал предложение.
Недовольная мать всхлипнула:
— Не посоветовавшись!
— Полноте, вы сами твердили, мне надобно проявлять самостоятельность. Тем паче, вы в разъездах.
— Верно, надо. Да только не в делах женитьбы! — она ненадолго повернулась к окну и посмотрела на лениво разъезжающие столичные экипажи. — Растила его одна, а тут такой удар. Эх! И как же величать твою невесту?
— Катенька, маменька.
— Катенек в Петербурге немало. Сама когда-то была, — голос Екатерины Владимировны погрубел. — Интересует, из какой именно семьи!
— Из рода Черновых.
Хозяйка дома принялась нервно похлопывать софу, а затем выдала:
— Не припомню никаких Черновых! В могилу меня загонишь, Володенька! Не мещанка ли эта барышня часом?! Ответь!
— Дворянка. Отец — генерал-майор, выслужил потомственное. Да только ведь значения для меня не имеет...
— Должно иметь! — перебила мать. — На такого завидного жениха любая горазда позариться! А ты почти что чернь выбрал. Так, решено: помолвку надо расторгнуть.
Владимир замялся. Его лицо с большими голубыми глазами и приятными чертами покраснело.
— Но как же чувства? Как же моё слово? — пытался спорить он.
— Слово можно забрать. Куда больше вреда будет от такого неравного брака! Какие кривотолки пойдут! Чувства же мимолётны, остывают. Кто в здравом уме на них полагается? Думаешь, Дмитрий Александрович, будь он неладен, брал меня в жёны по любви? Или твоих дедов и бабок выдавали не по расчёту?
— И всё же, маменька...
— Вот что: никакого моего благословения и денег тебе не видать! — грозно заявила графиня Орлова. Но вскоре, видя, как сын погружается в грусть, она несколько смягчилась и взяла его за руку, — Третьего дня поеду в имение, а заодно займусь поиском подходящей невесты в Москве. Всё же чаяла подождать годик, но раз такое дело... Ты же любишь меня, свою мать, и не будешь противиться?
Робкое "да" послышалось после паузы.
Новосильцев метался, но нашёл в себе силы лично сообщить невесте о разрыве спустя неделю после важного разговора. Катенька не смогла сдержать слёз и просто убежала, а передумавший жених не стал её догонять. Потом, каждый раз проезжая мимо Смольного института благородных девиц, он старался оправдать свой поступок, а также убедить внутреннего критика, что Чернова ещё найдёт удачную партию и будет счастлива.
Владимир Дмитриевич чаще стал посещать балы и салоны в компании своего друга Петра Шишмарёва. В салонах они читали вышедшие части "Евгения Онегина" и переводное, играли в карты и веселились. Через час после начала одного такого вечера Шишмарёв, выходивший подышать осенним air frais, вернулся с кривой ухмылкой.
— Mon ami, флигель-адъютант, — обратился он к закончившему танец Владимиру задорным полушёпотом. — Вас желает видеть усатый военный, пришедший с приятелем-стихотворцем. Естественно, господа за порогом, так как не приглашены на наш скромный вечер.
— Занятно! Идём!
У колонн небольшого портика Новосильцева встретил суровый взгляд молодого каштановолосого "семёновца", облачённого в мундир. Позади него стоял мужчина лет тридцати в гражданском платье. Пришедшие поздоровались, а затем усатый объявил:
— Я, Чернов Константин Пахомович, дворянин и поручик Семёновского полка, намерен вызывать графа Владимира Дмитриевича Новосильцева, флигель-адъютанта Его величества на дуэль. Причина проста — моей семье нанесено оскорбление. Принимаете ли вы мой вызов или возьмёте время на раздумье?
Новосильцев застыл в оцепенении. Но Пётр тут же шепнул:
— Принимай.
— Да, — неуверенно выдал молодой граф. В голове крутились наставления мамы и учителей о защите чести.
— В таком случае назначим день. Удовлетворит ли вас двадцать второе число сего месяца?
— Да, — руки и ноги Новосильцева дрожали, как и голос.
— Замечательно. Что же, пока вынужден откланяться. О времени, месте и заявленных секундантах договоримся позже в переписке. Сообщите, куда я могу отправить посыльных с письмами.
— Adresse? Сейчас-сейчас, — встрял Шишмарёв, пытаясь расшевелить застывшего приятеля, — Mon ami просто впервые участвует в подобном.
***
На следующий день Новосильцев принимал у себя в квартире друга.
— Не волнуйся, — успокаивал тот его. — Пистолеты — это не твои рапиры, тут думать не надо. Навёл — стреляешь.
— А если заклинит? — испугался Владимир.
— Вспышка, осечка не страшны. Дадут сделать полноценный выстрел.
Граф посмотрел на пол, а затем закрыл глаза и надавил на веки пальцами, издавая мычание.
— Mon ami, выше нос. У тебя уже есть замечательный секундант. Наймёшь специалистов, будешь разить мишени. Времени навалом! А на месте твой Чернов, вполне может быть, просто пульнёт в воздух. И будет la fin.
— Благодарю великодушно, Пьер. Кстати, ты, вроде, упоминал, что тот, другой, мужчина — поэт. Знаешь его?
— О, один раз пересекались. Рылеев Кондратий. Потомственный, но далеко не аристократ. Вроде, председатель Российско-американской. Что до стихов, то неплохие. Правда, дерзкий малый. Позволяет себе похлеще Пушкина. Там и до ссылки недалеко. Лучше не забивай tête!
***
Мелкая морось закончилась так же внезапно, как и началась, не успев замесить грязь на территории бывшей английском фермы, которую ныне осваивали для будущего Лесного практического института. Окраина города — дальше только дачи да тракт к Выборгу. Шестеро стоящих под кронами молодых деревьев ознакомились с правилами. Затем ротмистр Реад и подпоручик Герман подняли с земли коробочки с пистолетами. Оставалось время для последнего наставления.
— Что же, явно не отступит. Целься a la tête, не бойся. Ты защищаешь своё достоинство — можно и кровь пролить, — подбадривал молодого дуэлянта Пётр.
Между тем Рылеев тоже напутствовал своего стрелка:
— Костя, тебе предстоит побывать в руках самой судьбы. Кому суждено от петли умереть, того не застрелишь. Что же, от себя желаю только победы. Мы все за тебя!
Новосильцев и Чернов с оружием в руках подошли к друг другу и подтвердили намерение провести поединок.
— К барьеру! — послышался звучный голос. Стреляться предстояло с восьми шагов.
***
Екатерина Орлова сидела рядом со стонущим сыном и рыдала, наблюдая за его страданиями. В комнатке окраинной богадельни было сыро, темно. Она отказывалась верить на слово доктору Арендту, с криком отправленному ею перекурить в двор. Врач всё твердил про задетую печень, потерю крови. Графиня же не хотела слышать про это, находясь к каком-то наваждении ожидая выздоровления и настоящего чуда. Но чуда не произошло.
— Мамень… — смог выговорить раненый и испустил дух.
***
Двадцать пятого сентября тысяча восемьсот двадцать пятого года к похоронной процессии, шедшей от дома на Васильевском, где брат и сестра Черновы снимали скромную квартиру, к Смоленскому кладбищу примкнуло несколько сотен человек. За гробом погибшего от ранения в голову шла бледная Екатерина Пахомовна, также Рылеев и другие участники Северного Общества.
Кондратий Фёдорович говорил соратникам:
— Заметили, как с пренебрежением каждый день они взирают на тех, кто ниже и беднее, как посылают следить за каждым чихом не по уставу. Не слушают гласа народа, не выполняют обещаний. А между тем решать вопрос об устройстве нашей Отчизны не только Аракчеевым, Орловым и прочим. Решить его всем. Как только появится возможность, мы выступим. Да, без Кости.
Шествие остановилось у безымянных могил возле церковной паперти.
Mon ami — мой друг. Adresse — адрес. Tête — голова.
ЛитСовет
Только что
