Читать онлайн "Тинтик"

Тинтик.

Хочу предупредить своего читателя сразу же. Тинтик, действительно существующий человек. Его личность, не выдумка. Он и сейчас, где то ходит по дорогам нашего района с отчаянной решимостью известного путешественника Фёдора Конюхова. Но, всё остальное, о чем прозвучит в этом рассказе, хотя и имеет реальную основу, но в целом просто привязанное автором к тексту действо. Не более того.

И хотя автор с персонажем рассказа в детстве играли на одной улице, с той поры их пути разошлись и ни разу не пересекались. Разве что виделись по дороге, когда я, автор, проезжал по своим делам, а Вовка привычно шел по обочине дороге упулившись в неё взглядом, словно ища долго и упорно, что-то такое драгоценное, без чего и жизни нет…

Каждый водитель или пассажир, встречая одиозную фигуру этого вечно бредущего вдаль мужичка, по - разному относятся к этому персонажу. Лично мне он напоминает какого то старичка лесовика, которому надоело вечно бродить в чаще зубриловского леса, и он, наплевав на свои обязанности, вышел на широкие степные просторы. Мы в его сторону косорылимся и плюём. А он, возможно, в этот момент самый счастливый из всех нас: всегда чем - то озабоченных. Буд то и правда что то серьезно решающие.

Детство Тинтика, а тогда его звали просто Володька Разин, было не хуже других. У него имелись папа и мама. Родители трудились в совхозе Степь, как и большинство других местных жителей. Был и старший брат Михаил. Скорее всего, именно положение самого младшего члена семьи всё-таки сыграло свою роковую роль и предопределило судьбу этого человека. В какой-то мере он сам добровольно выбрал для себя путь изгоя общества. Человек без определенного места жительства. И уж точно никогда не являвшимся ни каким строителем: ни коммунизма, ни капитализма. Скорее он являлся да и является сторонником пофигизма с большой буквы.

Тинтик всегда выглядит одинаково. Потрепанная, но не рваная одежда. Всё с чужого плеча. На голове плохо промытые не знающие расчески волосы. Поросшее обильной растительностью лицо. Опять же, вся эта растительность не переходит грань безобразия. Всё всегда в одной поре: шевелюра, усы, борода. Взгляд Тинтика всегда рыскает на расстоянии метра-двух впереди от ступней его ног. Он словно сапер. Но сапер ищет мины, а Тинтик – бычки и, возможно, что-то более ценное. Можно сказать, разумеется с очень большой натяжкой, что бродяга окружающей экологии какую то пользу приносит. Хотя бы тем, что какой то, заинтересовавший его, мусор подбирает. В руке или на ней неизменно мотается обычный полиэтиленовый пакет. Содержимое пакета весьма скудное. Да и откуда там быть богатству то? Разве его какой дурак на обочине теряет? На наших обочинах люди теряют разве что остатки своей совести, выбрасывая на ходу из машины фантики, пустые пачки из под сигарет, бутылки из под газировки, банки из под пива и всяких джин-тоников и много чего другого. У Тинтика в пакете почти всегда лежит пластиковая бутылка с водой и, что либо из еды и курева. Если это, что либо, на данный момент есть…

Вовке снится сон. Он дома с родителями. Спит на своем привычном месте: на печи. Однако почему то во сне этом ему на этой самой горячей печи на сей раз ужасно холодно. Однако Вовке так не хочется прерывать эту цветную картинку и выяснять причину замерзания, что он по всегдашней привычке терпеливо сносит это неудобство.

Обычно Тинтику снится какая-то мерзость, ерунда, о которой поутру, и вспоминать-то особой охоты никогда не возникало. На сей раз, всё было наоборот. Словно какая-то незримая связь возникла между ним и родителями. Впрочем, родители давно уже умерли и лежат себе на волчевражском кладбище, мимо которого ни одну сотню раз за эти годы, Вовку проносили его ноги. Проносить то проносили, но, ни разу они не повернули к открытой калитке и не привели его к той могиле. К слову сказать, он и места не знает до сих пор, где они похоронены. Умерли и умерли! Какой прок от вида могилы? То было в другой жизни и совершенно с другим человеком. В этой Вовка и человеком себя частенько не ощущал. Скорее животным, вроде бродячей собаки. А тут, поди ты, ничего, и вдруг сон…

Вот к нему спящему подошла мама и легонько коснулась щеки.

- Эй, спящая царевна, давай просыпайся! В школу пора! Витька уже завтракает, а ты как всегда дрыхнешь. – Мама замолчала и исчезла. Она вторым ребенком мечтала о девочке, как всякая женщина. Но родился Вовка. И с этим ничего нельзя было поделать. Впрочем, второму сыну родители тоже были рады. Тут не поспоришь. Но всё-таки перед Вовкой был старший брат.

Витька, старший брат и предмет особой гордости родителей. Он, Вовка, в эту семейную идиллию ни как не вписывался. Вечно хулиганил и попадал в разные неприятные истории. Отец за эти шалости нещадно порол младшего сына ремнём, но такой метод воспитания оказался совершенно не действенным. И не принес семье ровно никаких положительных результатов.

Чем старше становился Вовка, тем неприятнее становились его «закидоны», так зло каждый раз характеризовал его правонарушения родной отец. А ведь когда то, Вовка до сих пор помнил это, родители исполняли любую его прихоть. К домашним делам не привлекали. Зато брат Виктор и посуду мыл за всеми, и гусей пас, и овец, и картошку летом полол, и всё остальное. Но почему- то со временем родители охладели к нему, Вовке. Постепенно перестали потакать, покупать всякие вкусности и игрушки. Разве же это справедливо?

Когда Вовке исполнилось одиннадцать лет, он совершил свою первую кражу. За которую ему ничего не было. А не было потому, что никто ничего не знал. Вернее, друзья по улице знали, но не придали этому особого значения. Наверное, потому, что потом сами не раз пользовались предметом кражи. Это была всего лишь игрушка. Самая обыкновенная игрушка! Зеленая грузовая полуторка. Она была вся из металла и так глянцево блестела на солнце, что Вовка не стесняясь, стащил её, найдя удобный момент, у своего же товарища по уличным играм, Сашки Ковалева.

Когда мать впервые увидела машину в руках Вовки, она тут же спросила, откуда игрушка. Но Вовка беззастенчиво соврал, что это ему дали поиграть на время. Сашка дал, только просил никому не говорить. Потом, мол, обязательно верну. Но наигравшись, Вовка машину разумеется не вернул. Что он, дурак что ли? Он просто завернул её в рваную тряпицу, привязал железяку и утопил в местном пруду. А мать перепроверять слова сына не стала. И зря…

Внезапно Вовка почувствовал, как по его лицу заструилась теплая водичка.

- Мам, ну прекрати, пожалуйста! – Пробурчал он недовольно. – Каждый раз одно и то же: что я тебе цветок что ли?

Однако мама не отвечала. Водичка перестала литься на лицо, но зато по закону физики, она перетекла по шее к плечу, и сразу стало противно и зябко. Вовка нехотя открыл глаза. Увы! Он был не дома. Более того: домом тут и не пахло. Вместо комнаты глаза Тинтика уперлись в бетонные опоры автомобильного моста через мелководную Сюверню. А ещё бедолага увидел прямо перед собой незнакомую собаку. Такую же бродяжку, как и он, без роду и племени. Она опустила заднюю правую ногу, едва не задев ему нос и счастливая, от выполненного действа, виляя хвостом, побежала восвояси. Вовка поднялся со своего нехитрого ложа и, усевшись поудобнее, провел ладонью по физиономии. Ладонь стала липкой. Человек, понимая, что его лицо оросила своей мочой бродячая собака, всё же решил удостоверится в её вине. Сделал он это весьма просто. Он просто лизнул ладонь и ощутил вкус мочи. Однако своё открытие он принял с безразличием. Эка невидаль! Первый раз что ли собачка его со столбиком путает? Другое дело, что зима во круг, куда взгляд не кинь.

Немного поразмыслив, Тинтик решил поднять в собственных глазах свой рейтинг. И хотя бы оказаться в положении выше этой убежавшей куда то собаки. Он подумал о том, а почему, собственно, без роду и племени? Ну, с племенем понятно. Тут ему крыть нечем. И хотя у него периодически бывали иногда случайные шуры-муры, на серьезные отношения с ним не соглашалась ни одна самая захудалая и страшная бабенка. Поэтому детей у Тинтика не было даже в сказочных снах, а уж про явь и говорить нечего. Секс у него случался с такими же забулдыгами, как и он сам. С женщинами, конечно же, не с мужчинами. Тут уж упаси бог! Хотя, женщины эти, право слово, одно название. У них вместо красоты всегда на лице было синюшное распухшее от беспробудных оргий лицо, которое и лицом то назвать можно было с большой натяжкой. Такое впечатление, как если бы они весь свой профиль запихнули в пчелиный улей и не сразу нашли дорогу оттуда… А уж какие от них запахи порой шли, так на свинарнике дух можно сказать одеколонный…

Тинтик вдруг ни с того, ни с сего, вспомнил своего старшего брата Виктора. Тот, оказывается, знал, что младший брат после отсидки стал бродяжничать. Но всё же хотел возобновить родственные отношения и помочь, хотя бы чем то, что было в его силах. Однако желанная им встреча получилась далеко не сразу. Потому что работа отнимала много сил и времени. Он был механизатором и работал в турецкой компании Агсен. Так что встреча произошла банально и совершенно случайно. Тинтик, как обычно, обойдя в поселке все дома, где его хоть как то привечали и выручали по старой памяти, направлялся в обратный путь и хотел навестить Куликовку, до которой было то всего ничего: десяток километров.

Тинтик уже подходил к краю поселка, откуда начинался длинный пологий спуск вниз, заканчивавшийся метрах в тридцати до моста через речку Мача. Тут он услышал рокот трактора. Чуток погодя возле него остановился колесный трактор и из раскрывшегося окна выглянула счастливая физиономия старшего брата.

- Вовка, братец! Ты ли это? – заорал он радостно на всю округу. – Почему мимо моего дома проходишь? Аль не рад, что свиделись?

Вовка не уверенно ответил снизу вверх:

- Да я рад, конечно! А у тебя деньги есть? – с затаенной надеждой спросил он брата.

Витька засмеялся:

- Деньги то? – он почесал затылок. – Да как тебе сказать: если, к примеру, дом купить, то нет. А если пожрать чего или, положим, приодеться, так это без проблем. Давай поднимайся на борт! – скомандовал он. – Время как раз обеденное. Поедим за столом, потолкуем. Давай, залезай говорю!

Тинтик не любил уговоров. А тут он прямо таки нутром чуял, что стаканчик самогона ему точно нальют. А может и более. Выпивка, пожалуй, была его самая большая страсть. От одной мысли о возможной выпивке его всегда начинало мелко трясти. Курево тоже. Но с последним не так проблематично было, как с первым.

Нечего и говорить, как по-доброму встретили Тинтика в семье старшего брата. Специально для него баньку истопили. Одели во все чистое, не ношеное. И накормили, и напоили, и даже комнату отдельную для него жена брата приготовила. Благо, что дети уже выросли и поразъехались. Кто учится, а кто уже и работать, но не дома. Словом, комфорт у Тинтика полный был. Пьяненький Вовка мгновенно уснул на мягкой пуховой перине со счастливой улыбкой на обветренной бородатой физиономии. Виктор предлагал брату побриться, но тот уперся и отказался наотрез.

Утром брат с женой ушли на работу и даже не стали тревожить Вовку. Пусть де, поспит, сердешный. Вон ведь как намаялся. Накануне вечером за бутылкой самогона у Тинтика язык развязался и он много чего рассказал брату и его жене о себе и своих похождениях, в тюрьме и на воле. Много приврал для красноречия, чего с ним, Тинтиком и не случалось, зато случалось с другими. Рассказ получился довольно складным и жалостливым. Ещё бы, Тинтик, до этого его не одну сотню раз другим людям рассказывал. А как иначе? Хочешь расположить к себе человека, заговори ему зубы. Этот жизненный постулат Вовка вынес с зоны. Там спецов, запудрить мозги, хватало. А чего им там вечерами было делать, как не готовится к выходу на волю. И уж понятное дело, не для того, чтобы жить, как все. Как все это банально и не интересно.

Вечером брат с женой вернулись с работы и стали готовиться к ужину. Вдруг выяснилось, что сахар в банке закончился. Жена брата махнула рукой:

- Да ерунда! – сказала она. – Пойду, новый мешок открою. Что у нас, в самом деле, сахара что ли нет?

Она взяла пустую сахарницу и пошла в кладовку. Некоторое время была тишина, потом муж услышал голос жены:

- Вить, иди сюда!

Виктор недоуменно глянул на брата, но тот и ухом не повел. Лишь недоуменно развел руками. Я, мол, не причем, говорю сразу.

Через пару минут брат вошел хмурый на кухню и остановился перед Вовкой. Он кивнул головой в сторону кладовки:

- Ты мешок сахара взял?

- Ну, я! – нахально ответил Тинтик. – А что, нельзя разве было?

- И куда же, позволь спросить, ты его дел? – начал распаляться Виктор, но жена взяла его за локоть и он немного снизил тон.- Так куда же ты его дел, спрашиваю, мешок этот?

- А я его Афоне в шинок снес, - радостно поделился младший брат и тут же достал из под стола две припрятанные бутылки. – О, мотри: цельный литр тебе выменял на этот дрючный сахар. Чай, что? Так, недоразумение какое то. Сладкая водичка, и только! Тогда как самогон, это уже выпивка мужская и для души.

Виктор засопел:

- Литр, говоришь?

Вовка растерянно улыбнулся:

- Ну да, литр? А разве более надо было затребовать?

Виктор окончательно пришел в себя. Он ласково коснулся плеча супруги:

- Не волнуйся, дорогая! Я в норме! А сахар ещё купим. Благо деньги есть. Вот те самые, которые ему дать обещали.- И Виктор кивнул в сторону брата.

Тот сразу запротестовал:

- Э-э, ребята! – запричитал он. – Так дело не пойдет! Я вам пользу принес в дом, а теперь вы меня развести хотите, как лоха? У лоха и жизнь плоха? Так что ли? Нет уж! Раз обещали, деньги мне дать – давайте! Я вас за язык не тянул, сами предложили. Не по людски так, не по родственному.

Виктор не поворачивая головы, бросил коротко жене:

- Валя, принеси!

Та было всполошилась, но глянув мужу в глаза, сразу все поняла и только похлопала руками перед мужем по воздуху:

- Да-да, конечно! Я мигом!

Через пару минут она принесла деньги и передала их мужу. Тот шагнул к столу и не спеша размеренно, купюра за купюрой отсчитал обещанные Тинтику пять тысяч рублей.

- Всё верно? – спросил он того.

Тинтик поспешая спрятать деньги, довольно ответил:

- Всё точно, как в аптеке! Ух и развернусь я теперь с такими то денжищами!

После этих слов Виктор взял младшего брата за шкирку и поволок его к выходу. Тинтик хотел было сопротивляться, но справиться с братом не смог. У того хватка была железная. Не даром всю жизнь с железяками провозился. При желании младшего брата мизинцем мог пришибить. Да уж ладно: пусть живет: убогий! На пороге дома Виктор остановился и произнес громко на всю улицу:

- Вот тебе, братан, бог, а вот порог! Думал я, заживем теперь вместе, как и полагается братьям. Но куда там! Нет в тебе нашенского ничего. Как был шалопаем и тунеядцем, так им и остался. Не брат ты мне более, Вовка! Не брат! А жаль! Ладно, переживу! Мне о тебе заботится времени нет. Так что Тинтик, запомни наперед и обходи впоследствии мой двор за сто метров. А ежели я тебя тут ещё хоть раз увижу, я тебя свиньям скормлю. – И напоследок Виктор, не удержавшись, дал младшему брату здоровенного пинка. И когда Вовка покатился кубарем: бросил в след: поллитры свои не забудь, аптекарь!

Вот так и порвались корни Тинтика с кровными родственниками. Жена брата, правда изредка подкидывала сотню-другую, если Тинтик встречался ей на пути. Но каждый раз всучивала деньги украдкой и всегда просила молчать о том, что деньги дала. Не говорить вообще ни кому! А Тинтик что, дурак что ли, себя так подставлять? Он никому и не говорил…

Вовка сидел под железобетонным мостом через малюсенькую речушку Сюверня, что виляя среди холмов и долин, текла бескрайними просторами среднерусской возвышенности по территории Пензенской области. Холодно было не только потому, что его обильно пометила собака. Это б ещё полбеды. Но на дворе был конец декабря. Вся страна усиленно готовилась к встрече новогодних праздников. И только Вовка Разин ни к чему не готовился. Сейчас он усиленно пытался придумать, как избавится от сырости воротника зимней куртки, которую он нашел в октябре на мусорной свалке не далеко от райцентра Тамала.

Мусорная реформа решила реально только один вопрос: высасывание добровольно-принудительно денег у населения, и без того не богатого. Конечно, сбор мусора в деревнях наладился более-менее. Но коммунальщики вывозили только то, что в селах раньше просто сжигали за дворами. Однако теперь это называлось загрязнением окружающей среды и могло привести к штрафу. Впрочем, люди по прежнему, шествуя по улице после посещения сельского частного магазинчика бросали под ноги бутылки, пакеты и иной мусор. Так что реформа, если и существовала, то не в головах отдельных неряшливых граждан. Которые не утруждали себя думкою о том, зачем свою улицу превращать в хлев? Да и то сказать, в хлевах то все убирались. Навоз по углам не складировался. Так что тут тоже сравнение не совсем верное.

Хуже всего было с крупным мусором. Испорченные бытовые приборы. Полусгнившие доски и бревна и все прочее, коммунальные службы не стремились возить. Поэтому и возникла свалка по дороге в село Дуровку. В сёлах же по-прежнему украдкой возили на старые места. В Обвале это был правый берег пруда, через пару сотен метров от бывшей колхозной заправки. Но сельские свалки Тинтика не интересовали. Районная была гораздо предпочтительнее… Она была побольше, да и найти на ней можно было много чего интересного и даже ценного…

Вовка постоянно навещал эту свалку. Там всегда, что-то дымилось и тлело. Поэтому можно было в холодную погоду довольно сносно согреться. Запашок в том месте, конечно, тот ещё, но Вовка на такие мелочи привык не обращать внимание. Единственно, что его всегда бесило, это жестокость зажравшихся людей, которые считая себя людьми культурными и достойными, совершали поступки просто варварские. Он нередко, приходя на мусорную свалку, слышал жалобные крики котят или кутят. И тех и других, хозяева закрывали либо в коробки, а чаще всего бросали в завязанных мешках. Сидите, мол, и подыхайте голодной смертью.

В такие минуты Вовка совершал акты милосердия. Нет, он не освобождал мучеников из их плена. Какой смысл развязать мешок и отпускать на волю этих крошечных существ? Финал то всё равно для них будет один. Поэтому мужичок раз и навсегда решил, как он будет поступать в подобных случаях. Он просто убивал малюток тем, что попадало ему под руку. Уж лучше так, чем как гуманисты хозяева… Да и ему спать приятнее: никто не шумит возле уха. Плюс, пара таких же, только четвероногих бродяг охраняла его покой и сон, громко храпя в паре метров от лежащего на старом диване человека.

Вовка прислушался к едва слышному урчанию родника, что протекал тут же, возле моста. Но пить воду желания не было. Вот если бы самогон… Больше всего сейчас хотелось закурить. Однако такая роскошь у мужичка в данный момент отсутствовала. Вовка потянулся к давно погасшему и остывшему костру, возле которого на старой ржавой лопате он оставлял сушиться табак. Табак это был отсортирован из окурков, которые Вовка находил на дорогах Тамалинского района. В другие районы мужичок принципиально не ходил. Свои то более-менее, кто знал, а кто слыхал. Словом либо терпели, либо просто посылали… А в иных местах могли и морду набить. А Вовка этого просто не переносил.

Ещё, когда он отбывал срок на зоне за кражу из сельпо в совхозе Степь, на своей малой родине, он тогда сделал у себя в голове зарубку, что не надо нарываться на мордобой. Вовка потрогал лопату и вздохнул с нескрываемым облегчением. Задрав небритую физиономию к звездам, с легким грустным вздохом Вовка ударился в воспоминания о том, как получил свой первый срок.

В тот день он крупно поссорился с матерью, обнаружившей пропажу двадцати рублей. Для семьи это были большие деньги по тем временам. Понимая, что это мог сделать только младший сын, она заявила ему, что пока деньги не окажутся на месте, он больше не сможет переступить порог отчего дома.

- Не имеешь права! – Звонко выкрикнул матери расхрабрившийся малолетка. - Я буду жаловаться на тебя участковому, дяде Пете.

- Ах, прав не имею? – Мать уперла кулачки в свои слегка крутые бока. – Ах ты звездёнышь! Угрожать мне вздумал, сосунок паршивый! Ещё ничего полезного для семьи не сделал, а уже ворюгой стал. Да я на тебя же этому дяде Пети заявление о краже напишу. Он враз тебя в каталажку отправит на перевоспитание.

Немного успокоившись, она уже тише закончила:

- По правде говоря, с этого и стоит начинать. Боюсь, что этот сопляк, так ничего и не поймет.

Вовка хлопнул дверью и выбежал на улицу. Отец ещё был на работе, Витька где то у друзей пропадал. Идти туда же было выше Вовкиных сил. Он, натянув кепку до самых бровей и задрав воротник костюма, побрел вдоль улицы, без определенной цели. На улице не было ни кого. Даже собаки попрятались у хозпостроек или в своих конурах, прячась от мелко моросящего холодного дождя.

Стемнело. Мальчишка подошел к какому то строению. На нем виднелась вывеска сбоку от двери. Вовка поднялся по приступках и в слабом отблеске далекого фонаря, что светил со столба возле сельсовета, наконец прочитал «Сельпо». Горемыка почесал свой затылок и от нечего делать стал обходить строение по кругу. Буквально через минуту он уперся в деревянную лестницу, которая заманчиво манила туда: вверх, в эту темноту.

Вовка подумал, что на потолке сельпо, под крышей можно будет пересидеть дождь и не промокнуть окончательно. Забравшись на строение, мальчишка поудобнее устроился возле открытого люка и осторожно закурил бычок папиросы «Беломор-канал», который утром не докурил отец. Тот никогда не интересовался, куда девались окурки из пепельницы, потому что твердо знал, что жена обязательно вытряхнет в мусор. Даже если попросить её этого не делать. Она была большой поборницей чистоты, как и каждая нормальная женщина. Хотя в сельской глубинке встречались и такие фифочки, что особо не утруждали себя ни чем подобным. Такие, как правило, замуж выходили на определенном негласном условии: дорогой, если я стану твоей, то из домашних дел я буду только стирать. Всё остальное придется тебе брать на себя. Естественно, что дурней, клевавших на подобные крючки, всегда хватало.

В тайне, уткнувшись носом в стенку рядом с тихо сопящей супругой, эти «счастливцы» в очередной раз не получив доступ к телу, мысленно убеждали себя: за то она самая красивая в деревне!..

Вдруг Вовка подскочив, больно ударился об обрешетку крыши. Но он даже не поморщился от боли, как это бывало в иных случаях. Наоборот, он хлопнул себя по лбу и негромко засмеялся:

- Едрень через пень! – произнес он негромко. – Да я же буквально сижу на златом ларце. Тут тебе и жрачка и выпивка и деньжата, поди, найдутся. А завтра пусть себе гадают, кто тут побывал.

Вовка спустился по приставной лестнице вниз и довольно споро нашел подходящую для дела железяку. В шестидесятые и семидесятые годы это добро валялось по всей округе. Металлом особо никто не собирал. То есть – совсем никто! Заводов металлургических было много, железа тоже.

Новоявленный ворюга быстро проломил потолок и спрыгнул вниз. Не боясь попасться, пацан достал спички и чиркнул первой попавшейся. Слабый огонек осветил внутренности сельпо. Прямо напротив, блеснула батарея стеклянных бутылок винно-водочных изделий. Рядом виднелись пирамидки консервов, а чуть далее лежало несколько буханок хлеба. На одной из них сидела здоровенная крыса и, нагло помахивая своим лысым хвостом, вгрызалась в лакомство.

Вовка, не долго думая, схватил со стоявших не прилавке весов грузик и бросил его в крысу. В крысу он не попал. Зато попал в поллитровку, которая звонко треснула и осколками, вместе с содержимым, устремилась на пол. Добавив шум. Мальчишка вдавил голову в плечи и устремился к ближайшему окну. Благо, что сельпо находилось несколько в стороне от жилых построек. Да и то в ближайших старики да старухи жили. Местная школа, контора, совет – давно были закрыты. Так что шансов попасться практически ноль.

- Эх, теперь и заживу я! – Возликовал пацаненок довольно.

Оглядев местность внимательно ещё раз, Вовка облегченно вздохнул.

- Вот идиот! – Обругал он сам себя. – Тут перед тобой практически пещера Алладина, а я все делаю для того, чтобы выдать себя с головой не воспользовавшись этой дармовщиной.

После этого Вовка деловито прошел за прилавок и, сняв с полок бутылку водки и бутылку пива «Жигулевское», хлеб, палку колбасы и банку рыбных консервов, все это разместил на прилавке. После чего забрался на него сам. И пиршество началось…

В восемь утра, единственная продавщица сельпо гремя ключами открыла замок и, отворив дверь вошла внутрь. Вслед за ней туда же вошли две её закадычные подружки- соседки по двухэтажке. Уже через пару секунд самая младшая из них бежала к местному участковому. Благо он жил именно в этом населенном пункте и всего в ста метрах от сельпо. Практически напротив. Сразу же за зданием совхозной конторы.

Пока одна подружка бегала за участковым, продавщица кивнув второй на прилавки, быстро собрали авоську продуктов и вторая подружка рванула вслед за первой. Но не к участковому, естественно. А к себе на квартиру. Благо двухэтажка была к сельпо ещё ближе, чуть наискосок. Через пару минут она, запыхавшаяся, но счастливая вернулась обратно. Участкового ещё не было.

Продавщица заговорщицки наклонилась к вернувшейся соседке и, кивнув в сторону не вернувшейся, коротко бросила:

- Нюрке дадим буханку, конфетов и банку кильки. С неё хватит!

Соседка согласилась без всяких споров. Да и было чего спорить. Она ведь понимала, что все остальное будет разделено пополам. Или почти пополам… Она только спросила:

- А тебе за это не влетит от участкового и начальства?

Продавщица усмехнулась:

- Ну, ты Алка, и дура! Я то тут с какого боку? Вон ворюга лежит. Пусть и отвечает.

После этого пришедший участковый долго будил спавшего Вовку. Потом тот, ничего не понимая сонливо шлепая глазами сидел, покачиваясь, на стуле. Пока участковый составлял протокол. Забирать ключи и опечатывать магазин он не стал, так как по утверждению продавщицы ущерб был небольшой. Она даже успела составить список нанесенного ущерба, нисколько не смущаясь тем, что если от хлеба и колбасы остатков практически не остается, то консервные банки должны быть тут. Между тем, как на прилавке маячила в качестве вещдока только одна. Но и её мальчишка осилил съесть лишь половину…

Невдалеке коротко пролаяла собака и тут же замолчала. Но Тинтика это пёсье гавканье вернула из мира воспоминаний на грешную землю. Он наклонился к костру:

- Слава тебе, - пробурчал он, обращаясь неизвестно к кому. - На месте табачок. Не рассыпало и не унесло ветром. Благо, что и снегопадов пока мало.

А ветерок под мостом выл прямо таки сердито и нахраписто. Вовка подумал о том, что видимо костерок то его и погас из-за этого самого ветродуя. В таком случае есть шанс погреться ещё какое-то время, прежде чем рассвет озарит небо над горизонтом и, можно будет двигаться дальше. Ночью он ходить по дорогам не любил. Разве что в исключительных случаях. А так нет, боже упаси! Нет! Он не боялся ни кого: ни людей, ни зверей. Да и какие тут звери? Лисы сами его боялись. А волков он за все эти бродяжнические годы и видел то всего три-четыре раза, да и то издали. Волки любого человека старались сторониться. Охотников в наших пустынных местах в любом селе с избытком. Так что шкуру волчью запросто могли подпортить. Самым опасным зверем мужичок считал человека. И на то у него были основания.

Ночью Тинтик старался не ходить по обочинам дорог по одной причине: остерегался оступиться в темноте и подвернуть ногу. А при его образе жизни: нынче здесь, а завтра в другой деревне, любая травма была сравнима с приговором прокурора. Да и что, идя в темноте, можно заметить на обочинах дорог? Ничего!

Возвращаясь к вопросу о человеке-звере. За свою бродячую жизнь Вовка навидался всякого: и хорошего, и плохого. Плохое он предпочитал не вспоминать. Но был один такой эпизод, который он до сих пор таил в самых глубинных закоулках своей памяти, чтобы даже во сне те воспоминания не смогли принести ему неприятности. А ведь случись что, это могло ему запросто стоить жизни. Дело было так. Однажды, как обычно обходя домовладения, в которых ему иногда делали подношения, он подошел к двери очередного жилища.

Внезапно дверь раскрылась и, на пороге бродяжка увидел одного из сыновей хозяев, Руслана. Тот, года назад окончив местную среднюю школу, теперь прохлаждался в ожидании призыва в армию. Второй брат, Рамир, был его близнецом.

- А-а, Тинтик! – заорал на всю улицу пьяненький Руслан и обняв бродягу, потащил его в дом. – Пошли, чувак! Я угощаю! Вчера первую зарплату с брательником получили, вот, отмечаем всей семьей.

Вовка от застолий никогда не отказывался. Вот только бывало это на его памяти довольно редко. Пока шли к столу, он так и не смог вспомнить ещё хотя бы один похожий случай. Весьма вероятно, что его и не было…

На кухне за столом сидел Рамир, по правую руку от него мать, Гульнара. Сильная и властная женщина. Рядом с ней сидел её тщедушный муж и отец близнецов Рамир старший.

Руслан слегка толкнул Тинтика в спину:

- У нас гость! Смотрите, кого я вам привел! – и указав бродяжке на стул, закончил. – Садись сюда, рядом со мной.

Бродяжке обрадовались лишь просто как поводу опять, за что-то выпить. По трезвому Вовку никто бы не пустил дальше порога. Он это прекрасно понимал. Что же, сегодня звезды явно благоволили ему, решил Тинтик. Какой же дурак откажется от халявы? И он торопливо уселся за стол.

Рамир плеснул самогона в пустой стакан и кивнув на него головой сказал, обращаясь к пришедшему:

- Пей, Тинтик! Пока наливают. Ешь, что понравится. – И с ухмылкой закончил. – Помнишь, как в фильме Папанов басил: за чужой счёт пьют даже язвенники и трезвенники. Тем более бродяги вроде тебя.

За окном было уже темно. Захмелевшего и сытого Тинтика быстро повело в сон. Братья пересадили его на диван, чтобы бродяга ненароком спящий не опрокинул стол.

Пьяный родитель между тем начинал выходить из под контроля. Родственники знали за ним эту болезнь, но не придали этому значения, возможно, потому что сами были сильно пьяные. Внезапно Рамир старший вскочив на ноги и, едва не опрокинув стол, нанес тяжелую пощечину жене. После этого он тяжело опустился на стул и начал зыркать глазами на сыновей.

Гульнара провела ладонью по горевшей щеке и бросила мужу:

- Это что за дебошь, Рамир?

- Молчи, женщина! – пьяно отмахнулся от неё супруг.- Здесь я хозяин!

-Это ты-то хозяин? – прорычала она. – Всю жизнь за мой счет прожил, а теперь решил, что и сыновья на тебя корячиться будут? Никогда!

Она обратилась к сыновьям:

- Ну, что, сынки, скажете? – произнесло она негромко и покосилась на дремавшего Тинтика.- Не пора ли нам избавится от этого ненужного балласта?

Сыновья переглянулись между собой. После этого Рамир встал со стула и зашел отцу за спину.

Рамир старший не поворачиваясь к сыну, скомандовал:

- Сядь на место, пока в зубы не дал!

Руслан встал следом за братом:

- В зубы, говоришь? – зло повторил он слова отца. – А ну попробуй! – И уже брату. – Давай, Рамир!

Руслан бросился на отца и ухватив его за кисти рук стал удерживать. Рамир, сняв предварительно с гвоздя на стене отцов брючный ремень, закинул его тому за горло, принялся душить.

Только тут до пьяного хозяина дошло, чем для него может закончится эта его попытка самоутвердится в семье. Он попытался встать на ноги и повернуться к душителю. Но крепкие руки Руслана не давали ему этого сделать. Отец начал хрипеть. Его глаза налились кровью и уставились на жену. А та только счастливо прихлопывала в ладоши и бормотала:

- Так тебе, паразит! Так тебе, негодник!

Наконец Рамир старший перестал агонизировать. Рамир младший с трудом ослабил руки, и бывший отец чурбаном грохнулся на пол. Вся троица несколько минут глядели, то на убиенного отца, то друг на друга.

Перепуганный Тинтик видел всё от начала и до конца через прикрытые ресницами глаза. Благо, что его пересадили на диван. Свет падал на него сверху так, что лоб и лохматый чуб отбрасывали тень на глаза. Он понял, что его жизнь висит на волоске. Через минуту другую о нем вспомнят. И неизвестно, чем лично для него все это закончится. Он закрыл глаза и постарался дышать ровнее и молится про себя, как умел. До этого случая к защите Бога он не прибегал. Теперь, как говорится, приспичило.

Первым о госте вспомнил Руслан. Он глянул на мать и брата и кивнул в сторону Вовки:

- Этого тоже прикончим?

Мать приложила палец к губам и, поманив братьев наклонится к ней, произнесла тихо:

- Его тоже бы не плохо. Но как бы люди на это не обратили внимание. Соседи, скорее всего, видели, как он заходил к нам. Могут сопоставить. У него ритуал посещений неизменный, так что можем попасться. Если спит, пусть так и будет. А если притворяется…

И хотя мать больше ничего не сказала, братья поняли её с полуслова. Руслан украдкой приблизился к дивану и наклонился к спящему. Некоторое время он прислушивался. Затем пожал плечами и глянув на родственников, развел руки в стороны.

Вдруг он протянул руку и дотронувшись до Тинтика, потряс его довольно грубо:

- Эй, Тинтик! Ты спишь или как? – произнес он.

Рамир хлопнул себя задонями по ляжкам и только и произнес:

- Ну дурак! Ты чего творишь?

Однако мать касанием руки успокоила сына. Она внимательно глядела, что будет дальше.

Вовка решил, что если ничего не сделает, ему каюк. Но что делать, он не мог придумать. В отчаянье Тинтик завозился на диване словно утраиваясь поудобнее и жалобно пьяным языком еле выговорил:

- Отвали! Я спать хочу… - и далее пробормотал что то нечленораздельное.

Родственники расслабились. Руслан выпрямился и подошел к своим:

- Да спит он!

Мать кивком согласилась и подтвердила:

- Вроде как спит.

Ринат кивнул на лежавшего на полу мертвеца:

- А с ним что будем делать? Может на части разрезать и где нибудь в овраге закопать?

Мать ответила сразу же:

- Я уже подумала об этом. Нет! Расчленять не будем. Будет много крови, а это лишнее доказательство против нас. Как ни мой, до конца её не вымоешь. Я детективы читала об этом. Выносить из дома тоже не резон. Слишком опасно.

Руслан аж дернулся в ужасе от матери:

- Так мы что, его в доме оставим?

Мать утвердительно кивнула.

- Он же вонять начнет через пару-другую деньков…

Она коротко объяснила:

- Дурак! Мы его в погребе закопаем.

- Да ты что? Там же картошка! Лично я не смогу туда лазить, если буду знать, что он там лежит.

Ринат ответил брату:

- Руслик, брось! Он же мертвый! Чего он тебе сделает?

Руслан не нашелся, что ответить, но чувствовал себя мерзко от сознания того, что бывший отец так и останется в семье. Пусть и в состоянии трупа. Это его по настоящему пугало, потому что по складу характера он был выдумщиком, а значит мнительным.

Мать вышла в сени и вернулась оттуда с пустым ведром и лопатой. Передав все это братьям, скомандовала:

- Чем больше тянем, тем больше риска попасться. В любой момент может кто то зайти. Спускайтесь в погреб и копайте яму на свободной части. Выройте метра на полтора. Думаю, этого хватит. Землю ведром будем сваливать на расстеленную на полу коленку, а потом засыплем его ею. Всё! Приступайте!

Через пару часов всё было закончено. Труп исчез. Клеенку убрали. Пол в погребе притоптали так, словно ничего и не было. Стоя над открытым люком мать сказала:

- Давайте договоримся. Ближайшие полгода по поводу отца будем говорить так: внезапно уехал в Москву на заработки. Кто то из друзей пригласил.

- А потом? – спросил Руслан.

- А потом скажем, что позвонил. Сообщил, что встретил в Москве другую женщину и в деревню не вернется.

- Мать, ты гений! – восхищенно произнес Ренат.

- Будем надеяться, - закончила она.

Они разошлись по своим привычным местам спать, как ни в чем не бывало. Все трое после убийства враз протрезвели. И хотя выпивка на столе ещё оставалась, больше к ней никто не притронулся.

Через десять минут по дому раздался храп. Он несся с трех сторон.

Тинтик еле дождался утра и, как только рассвело, юркнул во двор и был таков. Нет! Он не устремился вон из деревни. Чего – чего, а такую глупую ошибку он не сделает. Потому что эта не святая троица сразу обо всем догадается. Раз спешно покинул поселок, значит всё знает. Поэтому Тинтик пошел, как обычно, по другим дворам. Он лишь на сей раз не вступал с людьми в споры и перепалки. Что дали, то и брал молча и шел дальше. И лишь через пару часов он смог выбраться на окраину улицы и едва ли не бегом с полным пакетом жратвы в руках устремиться вниз по дороге, которая уводила его подальше от места преступления…

Тинтик сгреб к центру кострища уцелевшие головешки и со сноровкой довольно споро вновь зажег огонь. В этом плане он, пожалуй, мог бы запросто составить конкуренцию известному российскому тележурналисту и эксперту по выживанию в естественной среде Тимофею Баженову. Впрочем, Вовка о его существовании даже не догадывался. Своего телевизора у него отродясь не было, как и собственного жилья. А когда гостевал во время своих бесконечных путешествий по району у знакомых бедолаг, то там, если бывал телевизор, то показывал от силы первый канал. Да и тот никто не смотрел. Потому что в таких местах люди, подобные Тинтику, жили без каких либо затей. Либо пили горькую, либо с больной головой сидя за столом пытались, интерпретируя шекспировскую фразу, решить свой извечный вопрос: где взять бухло?

Тинтик снял с шеи тряпку, которая была мокрой от мочи пса, и развесил её на двух ветках, которые придерживались камнями, обложенными со всех сторон, чтобы не упасть. Трясущимися руками он скрутил кое - как козью ногу и стал осторожно набивать её табаком с лопаты. Табачок был ещё влажноват, однако курить хотелось просто зверски. Наконец, справившись с этим, Вовка наклонился к костру и, пыхтя, как паровоз, раскурил свою трубку мира. Сырой табак давал противный, едкий дым. Этот дым был пропитан типографской краской с газеты, которая послужила основой козьей ножки. В табачном дыму чувствовались и остатки влаги, которая портила вкус табака, да и плесневелые частицы его ни куда не делись.

Но Вовке всё было до фонаря. Он курил и прислушивался к отдаленным звукам ночного села и расположенной тут под боком у Тинтика на берегу Сюверни деревушки Луговой. Тут и людей то уж практически не осталось. Один лишь фермер Копачев жил со своей большой семьей. Но и он, по слухам, собирался перебраться в село. Оно и понятно. Какая тут на окраине жизнь? Молчаливо рассуждал сам с собой Тинтик. А никакая! Почти что как у меня. Свет есть, но в такую холодную погоду газ важнее. От него тепло. А на Луговом, или, скажем в той же Черводыровке, или ещё выше расположенной над ней Липовке, какой там газ? Дрова да уголь!

Копачевых Тинтик не любил. У них при дворе собак было несколько. А это для бродяжки самый наихудший раздражитель. С человеком хоть как то можно договорится. А с собакой какой разговор, если она пытается всё время тебя за тощий зад схватить своими острыми клыками? А если их больше чем одна? Тогда уж точно, если не филей, то за икру цапнут…

Тинтик за своими размышлениями не заметил, как докурил козью ножку и предательский огонёк от бумаги вцепился в указательный и средний пальцы. Тинтик прищурил правый глаз и щелчком отправил догоравший окурок в сторону речки. Тот искоркой взлетел в звездное небо и исчез, растворившись в их сиянии. Тинтик пошарил по карманам и, найдя огрызок хлеба, принялся его жевать медленно, стараясь не разжимать губ, чтобы не потерять ни крошки.

Хлеб накануне ему дала Валентина Нефедова, техничка волчевражской средней школы. Тинтик как обычно затребовал с неё денег, но женщина, как всегда проявила свой несговорчивый характер:

- Хрен, тебе, Вовка! А не деньги! – заявила она ему. – Нет у меня их, денег этих! Самой внукам конфет иной раз купить не на что. Так что бери хлеб, кусок сала, луковицу и звездуй дальше! А то и это обратно заберу! Ишь моду взял, попрошайничать! Иди, да работай, раз деньги нужны! Я не Президент! У меня всего десять тысяч рублей зарплата…

И она захлопнула дверь перед самым носом Тинтика.

Нет, еда никогда не поглощала мысли мужичка. Есть, хорошо, нет, потом будет. Он твёрдо знал, что с голода ему не дадут умереть. Поэтому и не переживал на сей счет. Больше всего мысли Тинтика занимали два житейских вопроса: курево и бухло. Ну, и ещё деньги! Потому что имея их, можно было приобрести всё, что душа жаждала.

Если еду, селяне и давали, то вот налить стаканчик или дать денег, тут уж шли далеко не так охотно. К тому же Тинтик, как всякий ленивый человек, не заботил себя способами поиска того золотого ключика, который позволял расположить к себе человека. Нет! Тинтик всегда пер, как танк! Он зачастую в довольно грубой форме требовал курева, денег и самогона. И если его посылали, отвечал той же монетой. Хотя можно было бы и промолчать. Ведь через пару недель снова будешь стучаться в двери этого дома. И не факт, что тебе её откроют на сей раз…

Ветер не утихал. Огонь костра хоть и согревал, но противный ветер всё это тепло моментально выдувал из видавшего вида одежды. Тинтик сгреб в кучу камни и спрятался за ними. Ногами, естественно, поближе к костру. Так и самому теплее. Что толку голову греть? Она, зараза, тепло по телу не разносит. А вот ноги щедро делятся теплом. За долгие годы бродяжничества Тинтик научился всем этим нехитрым, в общем-то, премудростям.

Тинтик вспомнил старшего брата. Тот по-прежнему жил в Степном. И на родине мужичок бывал не реже, чем в других селах и деревнях. Многие его спрашивали, зачем он так много ходит из села в село.

- Дураки! – сплюнул Тинтик произнеся грубость вслух. Он знал, что тут его никто не услышит. – Если торчать в одном месте, ты быстро людям надоешь. У них тут в деревнях своих доморощенных тунеядцев хватало. Вот хотя бы взять этот самый Обвал, будь он не ладен! Тут у них фон бароном живет в центре села Уткач. Этакий старичок-лесовичок с палочкой. Он в Москве попрошайничать научился и, вернувшись домой, оставил при себе эту черту, возведя её чуть ли не в ранг профессии. Идет по селу со своей палочкой, ковыляет, как ламбаду танцует. Так что места обитания менять постоянно надо. Волчару ноги кормят! Это как раз про меня пословица, заключил свои мысли вслух мужичок.

В Обвал Тинтик решил на сей раз не заходить. Бывало с ним такое. Возьмет, да и передумает ни с того, ни с сего. Решил топать сразу до Ульяновке. Там он, какое-то время сожительствовал с одной старушкой. Такой же бродяжкой, как и он сам. Теперь же заходил, как и везде, попрошайничать.

Не смотря на конец декабря, с утра потеплело. На трассе местами попадались лужи. Впрочем, Вовка один черт топал по обочине, как всегда выглядывая перед собой почву. Он двигался вперед на автопилоте, точно робот. В такие моменты он не чувствовал ничего. Даже непогода не могла повлиять на его прогулки вдоль дорог. Снег ли, дождь ли, он упрямо шел к горизонту с неизменной скоростью.

Сзади послышался гул дизельного движка, который нагонял Тинтика. Он оглянулся мельком. Чёрный огромный джип с затонированными стеклами летел вперед по тамалинской трассе со стороны Белинского. Бродяжка больше не оглядывался. Да и какой смысл? Такие дорогие тачки по нашим местам вообще редкость. Сразу видно, что какой то столичный жулик посетил наши места ради своих корыстных дел. С такими лучше не связываться вообще.

Чёрный мерседес промелькнул мимо Тинтика, обдав последнего ледяным водопадом из под попавшей под его широкие колеса лужи. Вовка не то что не обиделся, он на такие вещи давно уж внимание не обращал. На сей раз Тинтик даже стряхивать с себя эту воду не захотел.

Вдруг тормоза взвизгнули. Джип остановился и начал медленно пятиться назад, к Тинтику. Он зябко поежился.

- Чего им от меня надо? – со страхом подумал он. – Я ведь к ним без претензий. Даже рукой не шевельнул. Ехали бы лучше дальше…

Машина подъехала к бродяжке и остановилась. Заднее правое тонированное стекло опустилось и оттуда выглянула холеная физиономия. Физиономия придирчиво оглядела Тинтика и властно спросила:

- Ты кто таков будешь?

Тинтик сорвал с головы шапку из кролика, который по всем видам жил ни как не меньше, чем полвека назад и слегка поклонился незнакомцу. Во время поклониа в вовкиной голове удивленно промелькнула мысль:

- Откуда во мне это холопское прогибание в спине?

Однако вслух произнес совершенно другое:

- Из Степного я, из поселка. – промямлил он неуверенно. – Вовка, Разин. – запоздало уточнил он.

Мужик захохотал и бросил кому то внутрь салона:

- Слышь, Владимир? Тёзка твой, только Разин.

И повернувшись опять к Тинтику, закончил:

- Ты гляди, и впрямь Разин! Ни дать, ни взять – бандит с большой дороги.

- Да я не бандит, - попробовал оправдываться Вовка. – Попрошайка я. Хожу из села к селу и живу тем, кто что подаст.

- А что же ты работать не идешь? – удивилась столичная физиономия.

- Не моё это! – Чистосердечно признался Вовка. – Пробовал не раз. Не получалось.

- Ну, ты даешь! – крякнула физиономия с досады. – Ну ладно, - голова ещё раз критично оглядела мокрую фигуру Тинтика и, видимо приняв окончательное решение, закончила. – Короче так! В машину я тебя не пущу. Ты уж извини, мил человек! А вот денег дать могу. В качестве, так сказать, компенсации за то, что мой водитель тебя водой окропил.

Тинтик отмахнулся недоуменно:

- Да нет, что Вы? Нормально всё!

Голова коротко матюгнулась:

- Ты не звезди, и не спорь! – проговорила физиономия. – На вот тебе тысячу. Купишь что нибудь. – Физиономия через открытое окно протянула купюру.

Тинтик не заставил просить себя дважды. Он подскочил, схватил купюру и тут же её спрятал в хитросплетениях своей видавшей виды одежды.

- Не потеряешь? – неуверенно спросила физиономия.

- Не-а! – коротко ответил Вовка.

- Ну, бывай, турист! – Физиономия исчезла, и окно стало закрываться.

И тут Тинтика словно чёрт под ребро саданул. Он шагнул к машине и заорал:

- Эй, московский!

Удивленная физиономия вновь появилась в окне:

- Чего тебе, пензюк?

Тинтик махнул в отчаянье рукой:

- А-а! Может у тебя из спиртного чего найдется, и сигаретку бы, хоть одну. А ещё лучше поболе…

Физиономия заржала. Она исчезла и через пару мгновений в окно высунулась рука. Рука держала какую-то красивую бутылку темного цвета.

- Возьми коньяк французский! – скомандовала физиономия.

- Да мне бы что попроще. – Промямлил Вовка. – Хотя бы водки.. – он умоляюще глянул в глаза физиономии.

Физиономия сплюнула в сторону и буркнула:

- Слушай, Чудило! Бери коньяк и мы поехали. Не видишь, торопимся мы. Потому и окатил тебя водитель ненароком. Нет у меня водки.

- А закурить? – Проныл Титнтик.

Физиономия повернулась опять внутрь салона.

- Владимир, дай в займы пачку сигарет! – попросила физиономия своего водителя. Тот наклонился к бардачку и вытащил непочатую импортную пачку сигарет с непонятным названием.

- На, бери! – Протянула физиономия Вовки пачку сигарет. – Ещё раз извини, что обрызгали. И бывай! Береги свои топталки…

Окно закрылось и машина устремилась вперед. Тинтик проводил уехавших взглядом и тут же уселся на краю обочины. Трясущимися руками он кое как открыл незнакомую бутылку и, опрокинув её в свой беззубый почти что рот, сделал большой глоток. По телу разлилась приятная истома. Незнакомый терпкий пряный букет вкуса обволок его язык и устремился внутрь к желудку. Этот вкус одновременно чем-то напоминал карамель, шоколад и вишневое варенье, которое в его детские годы так вкусно готовила мама. По немытой щеке Тинтика покатилась одинокая скупая слеза, оставляя за собой заметный след. Вытянув бутылку перед собой Тинтик с грехом пополам кое как прочитал название на её красивой этикетке «Хеннесси». Вовка почувствовал себя на вершине блаженства. Он ни куда не спешил. Не смотря на сырую холодную декабрьскую погоду Бродяге было в кайф сейчас сидеть задницей на асфальте. Он ещё раз глотнул коньячку и перешел к сигаретам. Они тоже оказались не нашенскими. «Marlboro Gold» прочитал Тинтик.

Отправив сигарету в, практически беззубый рот, Вовка достал коробок спичек и чиркнув закурил. Приятный незнакомый запах уносил его в неведомые дали. От выпивки и сигареты Тинтик забалдел. Имея такой клад, можно было вернуться опять к мосту. Но Тинтик передумал.

- Что я, не человек что ли? – воспротивился он сам себе.

Вместо моста Тинтик рванул к заброшенной невдалеке от моста деревушки Черводыровка. Там можно было забраться в любой заброшенный дом и довольно комфортно устроиться. Даже печь истопить! Было бы желание. Прежние хозяева, переезжая в Обвал, дрова за собой не тащили. В селе с двухтысячного года топились газом.

Оказывается, для простого человеческого счастья не много и надо…