Читать онлайн "Кирпич "оружие" пролетариата"

Кирпич возмездия

С первых дней после поступления в Железнодорожный техникум, к выпускному переименованный в колледж, Ольга четко усвоила тот факт, что ей не светит устроиться по профессии. Об этом, не стесняясь, говорили преподаватели и ее сокурсники, хвастаясь на какую должность они претендуют благодаря: папе, маме, дедушке или на худой конец – дяде – тете.

Тем ни менее Ольга в силу характера и неунывающего нрава уверенно шла на красный диплом, не гнушаясь общественной работы и активно участвуя в самодеятельности. В итоге у нее не сложились отношения ни с устроенными по жизни «блатными», ни с пролетариатом, которые поступили в техникум по принципу – главное диплом, а там хоть трава не расти.

А вот с педагогическим составом, напротив, отношения выстроились взаимно-уважительные: Ольга никогда не отказывалась поучаствовать в общественной жизни, но все возникшие в связи с этим хвосты сдавала, принципиально отказываясь от поблажек со стороны педагогов.

- Оля, зайди ко мне после занятий, - окликнула ее завуч Татьяна Михайловна одним весенним утром.

- Хорошо, зайду, - кивнула Ольга и поспешила на итоговую консультацию перед защитой дипломной работы, даже не задумываясь, что теперь у «финишной ленты» от нее надо администрации…

- Татьяна Михайловна, можно? – спросила Оля, заглянув в кабинет завуча.

- Да, Оленька, проходи, садись…

Татьяне Михайловне пару месяцев назад исполнилось шестьдесят пять лет, по поводу чего учащиеся и педагоги организовали целый поздравительный концерт, вогнав юбиляршу в слезы умиления.

Татьяна Михайловна как человек, чье детство выпало на нелегкие послевоенные годы, слезы утерла, поблагодарила и продолжила «рулить» учебным процессом жестко и беспринципно, не проявляя: слабины, сентиментальности или старческой деменции.

- Оля, какие у тебя планы на будущее? – спросила Татьяна Михайловна, сложив сухопарые ладошки в позицию «аля-первоклассник».

- Буду на работу устраиваться, - Ольга подобралась, села ровнее и, отчего-то, приготовилась к неприятному разговору. – Если к нам на станцию не возьмут, разошлю резюме по другим, я все же рассчитываю на красный диплом…

- Резюме - это хорошо, - кивнула седой, некрашеной головой Татьяна Михайловна. – И красный диплом, тоже хорошо, вот только на цвет корочек в наше время уже давно не смотрят, связи нужны, а у тебя мама кто? Воспитатель в детском саду?

- Да, - Ольга попыталась сесть еще ровнее и в позвоночнике что-то хрустнуло. – И она гордится своей профессией.

- Правильно делает, - холодно-голубые глаза завуча блеснули. – У моей дочери внучка в ее группу пошла Ирина говорит: Людмила Даниловна – отличный педагог. Но я не об этом, на железной дороге у тебя родственников нет?

- Нет.

- А Данил Прохорович Устинов тебе не родственник? – прищурилась Татьяна Михайловна.

- Дедушка, мамин папа, - кивнула Ольга. – Только он давно умер.

- Документально доказать можешь? – поинтересовалась Татьяна Михайловна.

- Зачем? – недоуменно спросила Ольга.

- «Внучка», ты в курсе, что имя твоего деда увековечено на памятной доске, прямо на перроне нашей стации? – задав вопрос, Татьяна Михайловна выдернула из пачки чистый лист бумаги и быстро принялась что-то писать.

- Разумеется, но я здесь причем? – Ольга искренне недоумевала, к чему ведет Татьяна Михайловна.

Да, ее дед ушел на фронт в июле сорок первого, вернулся в феврале сорок второго без левой ноги, но вместо того, чтобы запить «горькую», устроился в родное депо машинистом паровоза. Работал до сорок седьмого года, когда медицинская комиссия решила – хватит и списала его в мастера того же локомотивное депо… Пару лет назад на перрон выставили паровоз, снабдив его памятной плитой, на которой были перечислены все машинисты, помощники машинистов и кочегары, которые работали на нем в годы Великой отечественной войны, единственным мужчиной в списке оказался Данил Прохорович…

- При том, что у тебя есть шанс занять должность диспетчера справочного бюро, носом воротить не станешь? – Татьяна Михайловна «прижгла» Ольгу взглядом. – Вижу не станешь, пиши заявление и не забудь упомянуть героический путь деда, и как ты по зову крови желаешь продолжить начатое им дело…

- Это как-то не красиво, - замялась Ольга.

- Детка, на дворе конец двадцатого века! Заводы вернули буржуям, землю непонятно кому, а у власти воры! И ты со своим красным дипломом и светлой головой скоро окажешься на рынке, торгующей всякой хренью, только потому, что у тебя нет связей, а у твоих родителей денег. Пиши, я сказала!..

Коллектив встретил Ольгу, мягко говоря, прохладно. Война за данную вакансию велась уже давно, еще до того как ее предшественница Евгения Яковлевна слегла в больницу с онкологией и стало ясно, что она не вернется.

Больше всех негодовала Раиса Федоровна - женщина не великого ума, зато с богатой жизненной биографией в которой успели отметиться все мало-мальски значимые станционные начальники - мужчины. Ее дочь уже примеряла железнодорожную форму, как случился казус с назначением внучки заслуженного железнодорожника – фронтовика…

Работа Ольге не нравилась. В ее обязанности входило объявлять прибытие и отправление пассажирских поездов, «искать» заплутавших пассажиров и каждые полчаса напоминать о террористической угрозе, ну еще пару раз в неделю выдать некую справку. Однако обязанностями она не манкировала, так как хорошо помнила наставления Татьяны Михайловны: «Главное «воткнуться», а там от тебя зависит»… Именно поэтому она молча терпела каждодневные придирки Раисы Федоровны, не учувствовала в корпоративных «заговорах» и не грешила сплетнями.

В конце декабря, закупая подарки для родных и близких в одном из недавно открывшихся гипермаркетов, очень удивилась, когда девушка - кассир поздравила ее с выигрышем в новогодней лотерее и вручила свернутый в рулон настенный календарь-плакат.

Вернувшись домой, первым делом развернула календарь и икнула от неожиданности. На глянцевом листе размером семьсот на тысячу красовался мускулистый, натертый маслом, обнаженный культурист, благо запечатленный со спины…

- В первый раз что-то выиграла и нате вам, - разочарованно вздохнула Ольга, сворачивая календарь, намереваясь отправить его в мусорное ведро, как вспомнила безобразную дыру в обоях у себя в справочном бюро.

Дыра, не видимая обращающимся в бюро клиентам, так как находилась в смежном помещении, где переодевались диспетчера и кассиры станции, раздражала Ольгу с первых дней, вот она и решила ликвидировать ее «халявным» календарем…

Итоговое собрание работников «Дирекции обслуживания пассажиров» должно было стать торжественно-праздничным, а превратилось в «товарищеский» суд над Ольгой. Раиса Федоровна неистовствовала:

- Мне сорок девять лет! – орала она, размахивая руками перед аудиторией. – У меня взрослая дочь! И что я вижу, придя на работу?! ЯГОДИЦЫ! – кулак праведного гнева вознесся к потолку. - Жопу я вижу перекаченного кобеля!..

- Возбудило?! – раздалось из зала, спровоцировав улыбки вылиться в дружный хохот.

- Кто там такой умный! – Раиса Федоровна брызнула слюной. – Вы вообще понимаете куда мы катимся?! Мы! Те, кто должен обеспечивать качественное обслуживание пассажиров?! Сегодня голые мужики на стенах, а завтра что? Групповая оргия?!..

Пока Раиса Федоровна продолжала выплескивать на коллектив свои нездоровые сексуальные фантазии, Ольга, как виновник «торжества» стояла у президиума и размышляла о том, что строй в стране поменялся, а «комсорги» остались…

- …Поэтому я считаю: мы должны очистить наши ряды, от такого проявления безнравственности! – закончила свою речь запыхавшаяся Раиса Федоровна…

Под неутихающий гогот в зале Ольгу лишили годовой премии и обязали снять «распутный» календарь, который еще пару дней назад в клочки разорвала взбешенная Раиса Федоровна. Ольга не стала оправдываться и возражать, но решила всенепременно отомстить сменщице со всей «пролетарской» хладнокровностью.

Ольга, как девушка начитанная, знала: месть - это блюдо, которое подается «холодным». Поэтому она не спешила, ходила на работу, улыбалась, сдержанно поддерживала беседы ни о чем и думала, как побольнее «укусить» Раису Федоровну.

Решение пришло в голову совершенно неожиданно, когда она в конце января шла на дневную смену и ее взгляд остановился на поддонах с кирпичами. Оглядевшись, не видит ли кто, схватила один кирпич и поспешила прочь с места «кражи». Удалившись на значительное расстояние, с трудом запихнула кирпич в сумочку и, сияя улыбкой, едва ли не вприпрыжку направилась к зданию вокзала.

Сдав смену «Райке», как она теперь мысленно называла сменщицу, Ольга переоделась, обменялась с заступающими кассирами безобидными сплетнями, попрощалась и вышла в бюро, убедилась, что «Райка» на рабочее место не спешит, извлекла из сумочки кирпич и положила его на педаль общестанционной связи…

Вечером на перроне всегда оживленно, множество людей ожидающих и встречающий фирменный - проходящий, но в этот раз Ольга застала немую сцену с замершими фигурами, а над перроном несся воодушевленный Раин монолог:

- …Мало того, что он у него огромный, так еще стоит, как кол! Ох, девочки - это была сказочная ночь! Жаль он без «резинки», ну ни в какую, а это немного не то…

Ольга, размахивая полегчавшей сумочкой и с добродушной улыбкой на лице, неспешно пошла в сторону автобусной остановки…

Конец