Читать онлайн
"Давид /что нас ждёт?/"
Аннотация:
На этом свете человек отягощен многими искусами и заботами о себе и своих близких, но что есть стремление достичь высот в жизни? есть ли вообще какой-то верх? будь то касаемо власти или себя как личности в социуме, стремление к достижению признания во все века становится точкой столкновений интересов, политических раздоров, межгосударственных войн, в конце концов, причиной упадка и разрушения. Греховен ли этот признак человеческого существования? Есть ли в этом замысел божественный или умысел тёмных сил? Вообще, кто тогда управляет устройством человеческого жития и бытия? Эти вопросы автор собирает вместе в попытке разъяснить себе (и только себе) присущее человеку данное качество; образ иудейского царя Давида здесь как пример человека, однажды рождённого простым человеком; жанр: новелла от первого лица;
Давид
Что мне смочь? Всяка мощь низвергается с гор.
Если даже холмы есть основа столиц.
Есть лицо… там бугры лобных мест как аккорд
на узлах средь петлей и петлиц.
В гору трудно идти, когда ищешь слова.
Кто-то будит Везувий и всем не до сна,
ведь хао̀с развести – нет большого ума –
хоть с Олимпа, хоть с неба – всё гибель страшна.
#
Но какая-то блажь в голове скребёт скальп
изнутри, из глубин, остриём от копья.
Кровью красит нома̀д *1 наконечников сталь,
стрелы с древком от Древа, где кочевник – сам я.
Ну, а дальше, древнее, а впрочем, гнильё
вместе с горными реками, вместе с дождём
размывает всё то, что когда-то звалось –
всемирной историей всесильных времён.
#
Что мне смочь? Чем же головы тех, кто силён
отличаются от моего котелка –
только тем, что варя̀т они сытный бульон
без труда чтоб за словом строка.
Значит то, что с вершин не всегда родник,
ибо горы это и мощь мощей
тех, кто лёг когда-то и виском приник
к земле навек с помощью пращей.
#
Так что все Голиафы своих вершин
могут только гордиться, что их вулкан
будет служить им источником сил
мол, так было и будет в веках.
Будто всё остальное миф и блажь
и не стра̀шен не один сопляк
со своей чистотою, с верою аж
до безумия, чтобы начать стрелять.
#
Но с тех пор таких молодцов полки
с истиной в мозгах, с битой в руках,
ради правд, ради Бога, ради любви легки
на подъём, на смерть в любых горах…
Так что, скалы лица и скулы отца –
будь то Зевс, будь всемирный Бог,
это цель и любой родившийся «царь»
станет вверх карабкаться, как бы ни мог.
#
Всё сравнимо, есть библейский царь,
это вам не шпана глухих дворов,
улиц непроходных цвѐта свинца,
где стекает жижа ночных даров –
это, Давид, впадин острых грехи,
это дуг надбровных искони псалмы,
это струны седин, падающих в стихи
с высот лобных бугров – истые холмы.
#
Итак, ныне надо бы подчеркнуть,
что издавна тот, кто рождён близ гор,
как и впрочем, тот, кто в степи, свой путь
начинает с того, что вперяет взор
в точку чуть выше, чем горизонт –
не на звезду, что жжёт глаза,
а в то место, где лучше открыт простор
и всему призо̀р, и ночей звезда.
#
Так что, горы как сочинял поэт
начинаются здесь, на твоём лице,
у худых подошв, от дрянных монет
из чужих газет, сюжетов, сцен.
Вот и всё, пора бы и по домам,
туда, отдыхает, где кровь и плоть
от хождения по мирским верхам,
чтобы был тебе дан ломо̀ть.
#
Только дом это свой колпак.
Только дом это твой ответ.
Только дом твой это для них враг.
Только дом это Его свет.
Но каков дом, таков и удел.
И каков срок, таков перст.
Нищий духом – не алчет тел,
тело режет своё об крест.
#
Но кто же свой дом не крепѝт?
Им духа хватит – беречь себя.
А кому не хватит – ничего не хранит,
говорит о себе, что умрёт, что спят
те духовные силы, чтобы стеречь
имя своё, лозунг как у людей:
Чтобы Было Всё. Эти надписи не стереть:
чтить Деревья – Дома – Детей.
#
Они вписаны в квадратуру лбов.
Вбитые как «извращённый пучок».
Вычерченные круговертью мозгов
как три «Д», впрочем, буквы здесь не причём –
Дерево – Дом – Дитя, это форматы для
нас, одиноких, с оком смотрящим в склеп,
где нет Природы – Молодости – Жилья,
где только насущный хлеб.
#
Словно «п»-«м»-«ж» это не та же тень
на ту же плетень, но по наклону дорожка,
а может драже, с одним «ж» где стен
дорожание – дрянь, дрожащая ложноножка.
Разговор не о том, что вся «чудь» не «весь».
Испокон всё Сын – Светлица – Сев
или Дерево – Дочь – Дом, как у всех:
эх, скачусь по скуле на скупой слезе.
#
Рубим хату повыше, крепче лажем стену̀…
И мой профиль под спил в профильный сруб
значит сверху ближе, ну-ка свѐрзи, ну!
Свергнуть веру – значит снести гору̀.
Раз, «холмы – это выше нас»,
два – мощь и мо̀щи – у нас внутри,
значит всё, что снаружи народный сказ,
во красе людской на раз-два-три.
#
Что мне смочь? В этом теле, в этой твердыне,
на волне радио-бурь и рифм зефире
шебаршащих во мне издревле и до ныне,
в троллейбуса проводах, в Давидовом стихире.
И будь трижды конус, ишь ты, угол игл
тех возражений на моё восхождение сниже –
всё же есть моё возрождение от игр
детско-кнопочных до песен слышимых свыше.
#
Все возвышенности душѝ то̀пки
во своих вертикалях гласных,
всем горланящим бьют по попке,
даже если они сидят у власти.
Стоп! Высо̀ты. Гимн. Масштабы.
Гербы и эмаль геральдик.
Гербарий детский даже как бы
не в счёт, и фиолет от кальки,
#
вдавленной мощью всей от пальцев,
но нет отпечатков от белых перчаток.
Даже горлинка поёт не в счёт и в пяльцах
сестра вышивает нечётных бельчат… ох,
утоп я, утоп в своих воспеваниях…
В Вышних Слава, а на землѝ радости песнь
и в рождественских наших чаяниях
семья Давида ждёт со времён одну весть.
#
Значит, есть места во Христа соизмерять себя,
свою жизнь, гору Синайскую, Голгофу
мерить локтём, или колени свои свербя,
ползти каждым днём к вершине теософии.
И на той, на горе скалистой возвыситься
над собою, потому что кто сам в себе,
никогда не увидит, то, что видит всяк,
кто чуть выше ходит в своей ходьбе.
#
И моё кочевьё между склонов и гор
не умаслит, а умозолит мой стих.
Что мне смочь среди кратеров пор
на покатости «з» лобной моей кости.
Ибо, се человек! Несмотря на то
сколько бы он не знал простых этих букв,
он всё же в гору идёт, завидев цветок
и привстав на цыпочки, ждёт солнца круг.
#
Эта мощь – только, то прощает нас,
что мы такие, какие мы есть.
И прощать по природе своей цена
для меня, такая как в сердце честь.
Но чтоб нас прощали, это беда –
в сердце гордость с гордыней ещё стучат.
Мы ж храним как царь спартанский Архидам
мощь дитю, что мощами хром подчас.
#
Так что же ты, молодой Давид,
не спеши, твой путь это смерть других,
смерть друзей, смерть вокруг как вид
веры, как срезать плоть ради ранга – жених.
Не спеши, будь ты и Эльханаа̀н *2,
будь «возлюбленным», будь избранным Самуила *3,
вдруг ты ещё во врага станешь стан,
станешь грабить, сооружать могилы.
#
Не спеши, плоть солдат не режь
за плоть Мелхолы *4 или чтобы служить,
так как земная служба это большая брешь
между любовью и тем, что есть жизнь
человека в её образе и в её красоте,
в её замысле вышнем на той заре…
но живём мы теперь среди общих стен,
мы живём среди формулы – общий грех.
#
Не спеши, мы живём теперь нормой жить
по своим законам, да по своим местам,
по постам, да по должностям вершин,
на верхах, где светится высота.
И помазанник или смазан лик
твой, Давид, это только сила твоя.
Ты выходишь на поле битвы в тот миг,
когда твоя арфа концентрация бытия.
#
Ты выходишь… источник духа для всех
кто идти, с тех пор, на верха стремлён
со своих крылец, со своих сердец
с потаённых мест… и выходят в сон,
что им верой дан … или чем?
Они здесь, Давид, тол.
ЛитСовет
Только что
