Читать онлайн "Полночь.ХХI век"

Настоящий начальник.

- Травин, заходите давайте! Побыстрее! – крикнул я, когда дверь медленно приоткрылась.

- Здравствуйте, Сергей Николаевич. – он мялся в дверях, держа в руках вязаную шапку.

Ну что за детский сад? Мужик почти в два раза старше меня, а мнётся, как тёлка. Прошёл. Сел. Ну, наконец-то!

- Приказ на вас. Ознакомьтесь и подпишите.

Взял так, будто это первый экземпляр Святого Писания. Вот тюфяк! Он читал долго. Я успел внимательно рассмотреть его, и ещё раз убедился, что прав. Дешёвая одежда, ужасные ботинки, сгорбленные плечи. Нищеброд. Пинком под зад, и никаких сомнений. Поднял глаза. И я уже знал, что сейчас скажет этот валенок.

- Почему я? – смотрит. Глаза, как у грустной коровы.

- А кто?

Задумался. Тупит. Естественно. Переговоры – моя территория. Даже будь он не настолько закосневшим за пятнадцать лет на одной должности – всё равно, против меня без шансов. Как корова в бассейне с акулой. Быстрее, совкодрочер!

- Ну? Нет ответа? – нужно побыстрее разобраться с ним. Чистка кадров – это важно, но есть и более важные дела.

- Почему?

- Что вы заладили? Почему, да почему. Штат раздут.

- Меня-то за что? Я пятнадцать лет на должности – от звонка до звонка. Каждый винтик, каждую розетку здесь знаю. И семья у меня. Куда меня в пятьдесят пять возьмут?

О, начал на жалость давить. Ненавижу, когда так делают. Вместо того, чтобы показать ценность свою, он мне семьёй тыкает - да срал я! У всех у вас семьи… Достали уже, одно и то же. Ладно, хватит тут сиськи мять. Взбесил - огребёт. Глядишь, другим неповадно будет.

- А у меня – рак! Что, съел? – он оторопело смотрел на меня, не зная, что сказать. - Я тоже могу на жалость давить! А с работой твоего отдела справятся двое твоих подчинённых. И денег меньше на них уйдёт.

- Что вы со мной, как с вещью? Я жалобу в трудовую инспекцию напишу… выслугу мою хоть уважайте!

Робкая попытка нападения. Совсем не соображает, что его единственный вариант – договариваться. Воевать со мной вздумал. Глубже себя закопал только. И хорошо. Остальным наука будет.

- Что уважать? Что уважать?! Пятнадцать лет он на должности сидит! Может, мне ещё нашего охранника уважать, раз он тут дольше меня работает? Жаловаться он будет. На что? Ты что, беременный, что тебя нельзя сократить? Я же с выплатой трёх окладов увольняю. А хочешь, я тебя по статье уволю? Бензин с корпоративных машин кто-то сливает.

- Нет такого! Не врите!

- Нет? Я скажу и будет. Если будешь в том же духе продолжать. Давай, мужик, хватит тратить моё время! Оно денег компании стоит. И немалых.

- Надеюсь, вы ещё пожалеете, Сергей Николаевич… - он поставил подпись в строке «с приказом ознакомлен».

- Единственное, о чём я жалею, что руки до этого не дошли, когда я только заступил на должность. До свидания.

Что там главбух говорила? Жалко ей? Скажите им сами? Скажу. За мной не заржавеет. И этому, и следующему, и остальным, кому надо будет. А то сопли тут жуют годами. Пятьсот человек в штате. До лета разгребу. Настоящий начальник должен резать без жалости. Как хирург должен вовремя вырезать гнойник, пока не началась гангрена. А жалко - у пчёлки.

***

Пройдусь по территории. Я спустился по лестнице из специально оборудованных кабинетов под потолком ангара и прошёл мимо бесконечных стеллажей с продуктами до отдела логистики.

- Быстрее грузим! – Рахмет, главный на погрузке, постоянно подгонял своих людей. Молодец. Большинство мигранты, как и Рахмет. Но он не церемонится. Есть стержень.

- Рахмет, ну что, замену нашёл тому, со сломанной спиной?

- Да, вон новенький. СБ его проверяли, по уши в кредитах и алиментах. Работать будет. Никуда не денется.

- Хорошо. Старика я уволил только что. Больше не будет доставать тебя своими нормами.

- Добро. Быстрее грузим там! Чего встали?

У, цербер. Ничего не пожалеет, лишь бы загрузиться вовремя.

Прошёлся по улице, просто, чтобы размять ноги, и опять поднялся в офис. Вывеска «Отдел закупок». Как там мои наседки, которые золотые яйца несут? Я поманил начальника отдела. Вышли на улицу, он закурил.

- Как в этом месяце?

- Хорошо. В полтора раза больше, чем обычно. Сами знаете, Сергей Николаевич, что перед майскими спрос растёт. Запасов нужно больше. Вот и закупаем. – он хитро улыбнулся.

- Молодцы, пчёлки. Собирайте мёд. Не забывай - лучше рубль недобрать, чем копейку перебрать.

- А как же! Помню, Сергей Николаевич. Спасибо, что порядок здесь навели.

От идеи борьбы с откатами я отказался сразу. Если вся страна так зарабатывает, что-ж теперь? С волками жить – по-волчьи выть. Но нужно делать всё с умом. Контролировать, чтобы закупщики не наглели, и своими откатами не загоняли холдинг в убытки. Тихо и незаметно нужно работать. Тогда собственник будет спокоен, а все остальные получат свои деньги. Закупщики, СБ, их начальник. То есть я. Закупщики всегда могут поиметь свой процент. А безопасники всегда могут потом поиметь закупщиков за это. Но нужно равновесие. Иначе у СБ имелка отвалится, а у закупщиков такая текучка будет, что вся работа отдела пойдёт по бороде. И это равновесие устанавливаю я. За хороший процент. Я определяю, сколько брать, чтобы не спалиться. СБ следит, чтобы никто не перебрал, а закупщики аккуратно берут. И всё. И все при деньгах. Я давно усвоил: кто никак не использует своё служебное положение, тот клинический идиот.

А, вот и до СБ дошёл. Зайду к их боссу. Проведаю, как там Михалыч.

- Дядь, не занят?

- Сергей! Заходи.

- Как обстановка, Михалыч? Чё нового узнал?

- Ты зря закупщикам доверил закупать на общехозяйственные нужды.

- Чего так?

- Старик дёшево брал, а эти сразу обогатиться решили. Знаешь, на чём себе бонус зашили?

- Поделись.

- На туалетной бумаге!

- И на много завысили?

- В два с половиной раза почти. Серёг, первый же аудит спалит.

- Кругом одни идиоты. Ты придумал, как задницу прикрыть?

- Нет пока.

- Значит так. Ищешь старых поставщиков. Работаем только с ними по старым ценам. Договорись, пусть письмо напишут задним числом, что не могут отгрузить нам мартовскую партию согласно договору из-за какого-нибудь форс-мажора. Обязательно задним числом. До даты договора с новыми поставщиками. И пусть у меня лежит. Хоть так прикроемся. Начальника отдела закупки и идиота, кто сделку вёл – ко мне на ковёр!

- Займусь сегодня же. Светлая ты голова, Серёга. Весь в отца. Я благодаря ему дачу построил и детей вырастил, когда в ментовке под его началом служил. С тобой, глядишь, смогу детей в люди вывести, да себе на нормальную пенсию насобираю. Дай бог тебе здоровья!

- И тебя туда же, Михалыч.

СРОК УТИЛИЗАЦИИ.

Дизельная Х6М – это вещь. Уже полгода я на ней катаюсь, а восторг всё не утихнет. Вот так – веселее, с ветерком! Пока без понятия, на что её менять. Но менять нужно. Смысл зарабатывать деньги и ездить всё время на одной машине? Нужно попробовать как можно больше. Да, в этом смысле с машиной были сложности. В отличие от предстоящего разговора с Викой. Там-то сложностей никаких. Я опять газанул, обогнав Бэнтли. Машина ещё сильнее раззадорила меня перед встречей. Люблю хорошие переговоры!

Кафе на садовом почти пустое. Отлично. Я плюхаюсь за столик в середине зала.

- Девушка! – официантка подходит ко мне, – Мне чёрный чай. И капучино с булкой для моей спутницы. Она скоро придёт.

- С булкой?

- Ну конечно… С круассаном, блин, с круассаном… Счёт принесите сразу и не беспокойте нас.

Она приносит счёт на полторы тысячи. Дорого? Дорого. Зато народу мало. Нищебродов отсеяли. Через три минуты заходит Вика.

- Серёжа, привет! Я не слишком сильно опоздала?

- Нет. В самый раз.

- Для чего? Можно подумать, ты здесь разговаривал ещё с кем-то…

Я указал на кофе и круассан для неё.

- О, Серёжа, как приятно! Ты помнишь про круассаны! Стой, ты готовился к чему-то?

- Готовился.

- Значит, не забыл про наш юбилей. Я тоже приготовила тебе небольшой подарок…

- Не забыл. Я всегда думаю о будущем. Кстати, как ты его видишь, наше будущее?

Она удивлённо посмотрела на меня и кокетливо улыбнулась.

- Нууу… хорошо вижу. Мы поженимся, ты станешь самым главным топ-менеджером в своём холдинге, я рожу тебе мальчика и девочку. Будешь возвращаться с работы, а они будут бежать тебе навстречу и кричать: «папа, папа!». Счастливая семья… Дорогой, а почему ты мне задаёшь этот вопрос?

Такая довольная…

- Значит, мальчика и девочку… Ты будешь их воспитывать, а я – приезжать с работы? Вика, мы, конечно, раньше об этом не разговаривали, но я считаю, что современные браки – это неравная сделка изначально. В том виде, в котором они сейчас существуют, мужчине они не очень выгодны.

- А поясни поподробнее. Ты всегда думаешь о выгоде? – она всё так же улыбалась. Видимо, ждала, что я выдам какую-нибудь шутку в конце. Ну, мне-то точно будет весело.

- Поподробнее. Раньше как было? Как мужик сказал, так и будет, а все домашние хлопоты – жене. Мужчина определял, как воспитывать детей. Что правильно, а что – нет. Не находился всё время рядом, но его модель поведения считалась в семье определяющей. Мужчина приносил в дом ресурсы, на которые все жили. Он же был основным выгодоприобретателем, когда дети вырастали. Что сейчас? Мужчина так же несёт ресурсы в дом, но воспитанием детей занимается жена. На его ресурсы. Уже не мужчина определяет, как правильно, а женщина. Она насаждает детям не то, что ей говорит мужик, а то, что сама считает нужным. Она черпает всё это из всевозможных источников. Даже если женщина умна, то её воспитание всё равно не совпадает с тем, что в голове у мужчины. И он не может на это повлиять. Никак. Он на работе. Даже если уделять всё свободное время детям, его всё равно не хватит. К тому же, если мужчина активно лезет со своим воспитанием, то это - домашнее насилие. Веская причина для развода. А в случае развода всё пополам. Но ведь женщина никак не влияет на то, сколько зарабатывает мужчина. Это целиком его усилия. А делится всё пополам. Где справедливость?

- Но что, если люди любят друг друга? Ты совсем не хочешь детей? Я не говорю – прямо сейчас, но в будущем?

- Может, и хочу. Но дети – это серьёзный проект. И я бы предпочёл заниматься ими сам, лично. Без совмещения с работой. Чтобы вылепить по своему образу и подобию. А не быть обычным донором спермы и денежным мешком, как все остальные.

- Ты это сейчас серьёзно? Но все так живут. Так мир устроен.

- Мне плевать, как там устроен мир. Я его форматирую под себя. И последние двадцать лет успешно!

- Тогда, может, нам не стоит больше встречаться?

Какое сомнение и сожаление во взгляде, в осанке… Любой актёр позавидует. Вот вижу её позу, и ни капельки не сомневаюсь – пытается манипулировать. Что у неё в голове? Что она вылечит меня от этой «болезни»? Что откроет мне глаза на то, как прекрасен мир, если я прислушаюсь к ней, и сила любви заставит меня следовать её просьбам? Но я не буду очередным дураком, который поведётся на все эти бредни. Я сам себе хозяин!

- Как удачно, что ты сама это сказала.

- Сергей, так мы расстаёмся? Ты для этого меня сюда пригласил?

- Да.

- Значит, поматросил и бросил?

- Поматросил? Не мели пургу. Ты не целка. И каждый из нас получил, что хотел. А теперь – пришёл срок утилизации.

- Срок утилизации? Чего? Меня, или наших отношений?

Я молчал.

- Скажи мне, что же получила я? Чего такого я получила, что очень хотела?

- Вика, у меня много денег, но я их считаю. Какая у тебя зарплата? Сто - сто пятьдесят? Можешь не отвечать, я и так уже в курсе. Давай-ка посчитаем, во сколько нам обошлись наши посиделки по три раза в неделю. Тысяч пять - десять один счёт. Пятнадцать – тридцать тысяч в неделю. От сорока до ста с чем-то в месяц. Сама ты бы такое не потянула. А время проводили хорошо. Плюс выходы к твоим подругам, где ты откровенно мною хвастала и тешила своё самолюбие. Это ведь самое главное! Теперь скажи, что ты сама меня бросила. Мне плевать. А ты выйдешь из сделки без репутационных потерь. Это - лучший выход для тебя. Поверь, никаких будущих дивидендов ты бы не получила. Срок утилизации есть срок утилизации.

- Идиот. Какой ты идиот. То, что ты говоришь – омерзительно! Ты мне омерзителен!

- Ещё вчера не был. Скажи спасибо, что я говорю тебе правду. Я не вру ни себе, ни остальным. Поверь, у всех состоявшихся мужиков точно такая же история. Даже если они сами об этом не знают. Мне пора. Счёт оплачен, кстати.

Она молчит. Тушь на ресницах намокла. Я выхожу и сажусь в машину. Нажимаю пуск, и двигатель просыпается. Она тоже выходит. Стоит в дверях и смотрит на меня. Ну, поглазей в последний раз на того, кого тебе никогда не охомутать. Я поворачиваю руль и резко трогаю. Вика, двери кафе и садовое кольцо стремительно уменьшаются в зеркале заднего вида. Как хорошо, что дизель не требует прогрева.

ОН ЛОПНУЛ.

Я выхожу из магазина и кладу пакеты в багажник. И чего все так носятся с этими отношеньками? Одному ведь проще. Всё рассчитано, всё чётко. Ничего лишнего. Я даже точно знаю, что буду есть всю неделю. Никакой лишней траты времени. В чём необходимость постоянных отношений? Внести хаос, чтобы было не скучно? Мне и так не скучно. Всё больше убеждаюсь, что самодостаточным это ни к чему.

Путь домой не занял много времени. Быстро сложив продукты, я переоделся в спортивный костюм и вышел на пробежку. Я должен выглядеть отлично. Я люблю выглядеть отлично. Я хочу выглядеть отлично. И чувствовать себя тоже. Поэтому парк, кроссовки и пульсометр – в помощь. Даже кривое отражение на двери ближайшей машины показало мне высокого и подтянутого жеребца с модной, дорогой причёской и в брендовых шмотках. Пойдёт. Что это там такое серое у меня за спиной?

Я оглянулся. Всё вокруг заволокло серостью, как перед дождём. Где-то далеко загудел клаксон машины. Громадная серая туча приближалась издалека. Воздух стал вибрировать. Я смотрел на тучу и понимал, что недооценил её размеры и скорость. Она приблизилась и оказалась огромным объектом, окружённым туманом. Все предметы стали троиться в глазах, а в голове отчётливо защекотало. Ощущение, будто кто-то изнутри водит пёрышком по черепной коробке. Но никакого звука я не слышал! Я присел на корточки и уловил краем глаза двух человек – один прислонился к столбу, другой сел на землю. Они расплывались в моих глазах. Я потерял ориентацию в пространстве на пару минут, а потом всё стихло. Ни клаксонов, ни моторов – ничего. Чей-то стон вырвал меня из оцепенения.

Голова чуть гудит, но в остальном, вроде бы, всё нормально. У смартфона чёрный экран, на кнопки не реагирует. Оглянулся по сторонам. Все уткнулись в телефоны.

- У вас не работает? – спросил я ближайшего.

- Нет…

«Не работает? Нет, не работает… А у вас? Нет…нет…нет» - как эхо, вторили нам голоса остальных прохожих по всему парку. Их было хорошо слышно. Я пошёл в сторону дороги. Машины стоят, фары не горят. Водители вышли и пытаются добиться чего-то от своих телефонов. Я окликнул газелиста.

- Как заглох? – водитель смотрит на меня, как баран на новые ворота.

- Искра ушла. Захлебнулся двигатель.

- Электричества нет. Фонари не горят, в домах – ни одного светлого окна.

- И чё делать, умник?

Тебе, дядьё, я бы не сказал, даже если б знал.

В полукилометре от меня, нелепо накренившись, беззвучно падал самолёт. Без проблесковых огней и с выключенными двигателями, он обрушился на два жилых дома, подняв тучу пыли. Я не шелохнулся. Зачем? Им никто не поможет, а я в герои не рвусь. Если происходит такое, понятно, что весь город скоро погрузится в хаос. Люди побежали в сторону падения… Медленно соображают. О себе надо сейчас заботиться в первую очередь. Но мне же лучше. Кто быстрее приспосабливается, тот выживает.

Техника не работает. Я даже не смогу ничего приготовить дома. Того, что в холодильнике, надолго не хватит. Ближайший продуктовый примерно в километре. Я шёл, смотрел по сторонам, оценивал обстановку. Кое-где слышна ругань - людей пугает неизвестность. По позам и голосам видно, что паника медленно охватывает их.

Магазин стоял без освещения. Даже сквозь закрытые двери, изнутри доносились крики. Я зашёл. Очереди на кассах. Кассиры перегородили проходы, а люди с тележками стоят, нервно дёргаются и ждут. Чем дальше вглубь магазина, тем темнее. Кассиры не могут никого отпустить. Ждут, пока кассы заработают. Но я почему-то уверен, что ничего не заработает. Эта дрянь в небе пролетела не просто так. Интересно, сколько времени пройдёт, пока народ окончательно взбесится?

- Граждане, без паники. Ждём приезда МЧС. Всё починят, и мы сможем разойтись. – вещал мужик в глубине очереди.

Идиот. МЧС, как и ты, сейчас сидит без связи и без машин. И не знает, что делать. Как и полиция, и все остальные. Пока они пешком до тебя дойдут, ты тут пол магазина сожрёшь. Я вышел на улицу и стал думать.

Мыльный пузырь страхов, напряжённости и шаткого равновесия во всём мире раздувался давно. Я ждал, что он лопнет. Я ожидал чего угодно – третьей мировой, беспрецедентного мирового кризиса. Но то, что лопнет вот так – даже не предполагал. Кто-то изобрёл новое оружие? Или это природное явление? Бессмысленно гадать. Сейчас нужно расставить приоритеты. В магазине кричали сильнее, чем раньше. Что самое главное? Безопасность и еда. В идеале, нужно собрать запасы и побыстрее убираться из города. Даже если придёт помощь, она может прийти слишком поздно.

Полицейский патруль. Четверо, все при автоматах, впереди прапорщик. Идут и зыркают по сторонам, будто что-то украли. Зашли в магазин. Опять крики, и через минуту из магазина повалил народ.

- Козлы! Взяли, выгнали всех. Откуда теперь продукты брать? У меня холодильник пустой! – ругался один из мужиков.

Большая часть вышедшей толпы разбежалась с ворованным добром, но небольшая группа осталась. По работе я знал, что запасов во всех магазинах Москвы хватит, чтобы кормить её население только три дня. Без новых завозов проживёт дольше других тот, кто больше приберёт к рукам. Мужик, который в магазине уговаривал всех не паниковать, собрал возле себя дюжину человек. Что-ж, буду тринадцатым. Нужно послушать, что они говорят.

- Они сами лишают нас еды, хотя должны помогать населению. Я предлагаю дождаться момента и скрутить их.

- Нападение на сотрудника - уголовка! – возразили из толпы.

- Ничего нам не будет. Посмотрите, что творится вокруг! Им просто не до нас! А мы должны позаботиться о себе сами любыми возможными способами.

- У них автоматы! – другой голос.

- Нас много. Если нападём одновременно, они ничего не успеют. Поймите, продукты сейчас - вопрос жизни и смерти! Это больше не полиция. Обычные воры, только с оружием.

- Может, поищем другой магазин?

- А если в другом то же самое? Нам нужны их автоматы. Иначе любой бродяга с оружием сможет нами помыкать.

Люди думали, оглядывались по сторонам вороватыми скупыми взглядами, нервничали. Кто-то кивнул, кто-то тихо сказал «да». Все стояли и ждали новой команды лидера. Я улыбнулся. Нужно много тысяч лет, чтобы забраться на вершину цивилизации, но достаточно одного часа, чтобы скатиться обратно. И я всегда это знал.

«Лидер» больше не успел ничего сказать. Из дверей магазина вышел прапор со своей свитой. Трое толкали тележки, доверху наполненные тушёнкой, крупами, дошираками - тем, что долго не испортится. Прапор шёл сзади и внимательно смотрел по сторонам.

Никто не отдавал никаких команд: инстинктивно, как стая волков, толпа кинулась на полицейских, скручивая их и выдирая автоматы из рук. Прапор попятился спиной к стене и снял с предохранителя. Я до последнего момента спрашивал себя, сработает ли оружие? Толпе удалось завладеть двумя автоматами, когда прозвучала очередь. Потом ещё одна. Прапорщик стрелял в ближайших нападавших. У одной телеги лежал сержант. Без автомата, мотая головой, явно оглушённый. Возле него лежал мертвец - на спине, звёздочкой, будто кто-то специально его укладывал поровнее. Чуть дальше лежал второй - лицом вниз и придавив собой автомат сержанта. У второй телеги один труп и рядовой с прижатым к себе автоматом мотал головой, смотря то на прапорщика, то на остальную толпу. Трое убегали. У третьей телеги осталось шесть человек, один из которых целился в прапора. Ещё двое держали четвёртого полицейского, а трое заходили на прапорщика с флангов.

Я обдумывал варианты. У полиции два автомата. Но рядовой тормозит. У толпы – один, но настроены решительно. Если рядовой придёт в себя и решится стрелять, тут начнётся кровавая баня. Первым он убьёт нашего автоматчика, а следом прапор перестреляет остальных. Или у рядового отберёт автомат кто-то из нас, тогда прапора застрелят. Сейчас – тот момент, когда я могу извлечь из ситуации наибольшую выгоду. Можно отобрать оружие у рядового. Тогда придётся договариваться с остальным народом. Что там говорил их главный? Без паники, ждём МЧС? Быстро переобулся. Но наивный. Кто остальные, непонятно. А прапор? Сразу смекнул, что к чему и пришёл с оружием. Быстро соображает. И отряд его слушает без всякой демократии. Договоришься с прапором – считай, со всем отрядом договорился.

Я подошёл к нашему «лидеру», схватил за ствол и резко рванул вверх, ударив его по лицу. Автомат короткий, и удар пришёлся мушкой прямо под нос. Железо рассекло кожу, а голова «лидера» откинулась назад. Я повторил. Он выпустил автомат и грохнулся на задницу. Смотрит на меня ошарашенно. Крови – как со свиньи! Всю одежду уже заляпал. Я направил автомат на него.

- Сдриснул!

Он немного отполз, поднялся и стал убегать. Двое из тех, кто подбирался к прапору, уже сверкали пятками. Один стоял. «Па-пах» - прапор дал в него очередь из двух выстрелов. Человек упал, как куль с мукой. Я поднял автомат вверх.

- Прапорщик, спокойно! У меня есть хорошее предложение.

- Полож-ка автомат, и помощь тебе зачтётся.

- Хорошо. Я знаю, где взять еду. Много еды. Здесь, в Москве, все будут голодать через три дня. Но в пятидесяти километрах отсюда база продуктов длительного хранения: тушёнка, макароны и прочее. Там тонны всего этого. И народу вокруг почти нет.

- Откуда знаешь?

- Я зам пред правления по логистике самой крупной сети ритейлеров в стране. Поверь мне, там хватит надолго.

- Мне зачем сказал, раз там всё так гладко?

- А в толерастов я из пальца буду стрелять? Рано или поздно они туда придут и всё растащат. Захотят поделить на всё грёбаное человечество, как у них это водится. Мне ничего не останется.

- Толерастов? Хорошо сказал. Значит, охрана взамен на жратву.

- Да.

- Как мы туда доберёмся?

- Пешком долго. Думаю найти велосипеды. Это сейчас самый быстрый транспорт.

Молодые толкали телеги, а мы с прапором шли впереди. Я смотрел на народ вокруг. Паника, но драк у магазинов не видно. Или они все уже закончились, или ещё толком не начались. К нам подошел мужик:

- Вы везёте гуманитарную помощь?

- Нет.

- Когда будет помощь?

- Не знаю.

Он плёлся за нами. Уже собрал около себя несколько человек. Я обернулся.

- Пошли вон!

Но они так и шли за нами до пустующего спортивного. Сотрудники просто закрыли двери и ушли. Когда мы выломали их и зашли внутрь, всё было на месте. В городе паника, и никто ещё не успел подумать о том, что понадобятся средства передвижения. Никому. Ничего. Не нужно! Кроме жратвы. Половина населения, видно, ещё думает, что их спасут и всё починят. Я в очередной раз подметил, как всё-таки туго соображает народ в своей массе. Мир изменился, и назад дороги нет. Что нужно сделать, чтобы они поняли? Что-нибудь отрезать им, наверное.

Выбрали велосипеды, но я решил захватить с собой палатки и всякую ерунду для походов. Вполне возможно, это нам пригодится.

- Прапорщик, мы уедем надолго. Вернуться возможности не будет. Есть что-нибудь в этом городе, что держит тебя, или твоих парней? Жёны? Дети?

- Все свободные, как ветер, командир. Парни ещё недавно в дембелях ходили. Все издалека, здесь корней нет. А я вообще холостяк по жизни.

- Отлично. Тогда ноги в руки и за мной.

Двинули колонной из четырёх велосипедов прямо по дороге. Солнце давно село, но луна была яркой и отбрасывала блики от стоявших машин. Покинутые легковушки и редкие фуры с водителями, которые не могли оставить свой груз. Всё цеплялись за старую жизнь.

Километров через двадцать организовали привал. Пили воду, разминали ноги. К прапору обратился самый молодой из его рядовых:

- Лексеич, я ляжку сильно растёр. Не привык так долго на велосипедах.

- От меня чего хочешь?

- Мне бы отдыха побольше. Рану как-то обработать надо.

- Терпи. Доедем до базы, там отдохнёшь.

- А если воспалится?

- Не знаю я. Хочешь, можем тебя здесь оставить. Только автомат отдай. Он нам пригодится.

Рядовой затих. Молодец прапор. Не слабанул.

У входа на склад толпились люди. Ворота комплекса были закрыты, и один из толпы что-то кричал – видимо, тем, кто был внутри.

- Эй, толпа! Чего тут забыли? – заорал я. Головы повернулись в мою сторону. Человек тридцать, не меньше.

- Вы из полиции? Мы хотели пополнить запасы. У них там консервы, крупы. Продержимся до приезда МЧС, или ещё кого.

- Я не из полиции. Это мой склад! С чего я должен с вами делиться?

- Вы же знаете, что холодильники не работают. У нас семьи. Нам нужны эти запасы. К тому же, там их полно. Хватит на всех, и мы готовы за них работать.

- Работать? У меня есть, кому работать. Вторая смена мне не нужна. Ничё вам не дам. Свалите отсюда.

- Мы не уйдём, пока не получим еду. В чрезвычайных ситуациях нужно помогать обществу. – он сделал несколько шагов навстречу – А если не дадите, то мы возьмём своё силой.

- Своё? Дядя, ты опух? Валите. Последний раз говорю. – толпа тоже приблизилась, следуя за говорившим мужиком.

- Стрелять вы в нас не будете, так что мы никуда не уйдём.

Не будем стрелять? Ой ли? Дальше ждать бессмысленно. Сейчас они пройдут ещё шагов пять, кинутся на нас, и пристрелить всех мы точно не успеем. Чёртов флажок предохранителя никак не опускался вниз. Видно, автоматом пользовались редко. Я надавил посильнее, и он щёлкнул. Какой режим стрельбы? Да хрен его знает. Я прицелился в главаря и коротко нажал спуск. «Та-тах!» - два выстрела.

Люди бросились в разные стороны, как перепуганная стая голубей. Последний выстрел ушёл чуть выше и правее, задел одного человека сзади, и сейчас на асфальте возле ворот терминала лежали два тела. Одно не шевелилось, а второе медленно корчилось, царапая правой рукой асфальт и пуская кровавые пузыри из простреленной головы. Я посмотрел внимательнее - напоминало наполовину раздавленного таракана, который уже без головы, но ещё шевелит лапками. Или червяка.

А ведь я только что убил впервые. Появилось чувство стыда. Оно стало быстро затягивать меня, но я пресёк эти сопли. Чрезвычайные ситуации требуют чрезвычайных мер. И всё. И никакого говна. Значит так надо, и с этим ничего не поделаешь!

Но коварное подсознание тут же подкинуло вопрос: «А что, если с тебя спросят?». Я заглушил эту мысль. Сергей, ты должен думать рационально. Никто не спросит. Они все сами не знают, что делать. Им сейчас не до тебя. Действуй давай. Делай то, что задумал.

Я подошёл к воротам.

- Это Сергей Николаевич! Кто там внутри?

- Я не сомневался, что вы придёте! – отозвался Рахмет.

Дорога.

В горку. В темпе, но так, чтобы не растратить все силы. Я переключил скорость, цепь перескочила по шестерёнкам, и крутить стало легче. Автомат, рюкзак, велосипед. Теперь это мои постоянные спутники. Прапор не возражал, когда я забрал оружие мёртвого полицая. Чувствует, что дивиденды значительно перекроют ценность этого ствола. И правильно чувствует. Я всегда награждаю тех, кто выполняет поставленные задачи, как надо. И Рахмет молодец. Сразу смекнул, что сидит на ценном ресурсе. Опечатал всё со своей бригадой, никого постороннего не пустил.

Я оставил всех на базе – охранять то, что можно выгодно использовать в предстоящих переговорах. Далеко ехать одному сейчас - большой риск, да и усталость от предыдущей поездки чувствовалась во всём теле. Ноги тянуло, они болели, а сиденье натёрло с непривычки – так много я даже в детстве не катался. Но я заставил себя. Это нужно было сделать. Коллапс всё обнулил, и всё распределяется заново. Критически важно в этом новом мире занять выгодные позиции. Нужно спешить.

Коллапс произошёл вечером. Многие стояли в пробках на выезд из города в тот день, а направления в город были почти свободны. Так всё и осталось. С одной стороны – куча машин, с другой – свободная дорога с редкими скоплениями машин на светофорах.

Около светофора меня и подловили. Из-за фуры выскочил мужик и как дал битой! Удар бы пришёлся в лицо, но я успел закрыться рукой. Меня не вышибло из седла, как это бывает в кино, но от удара я потерял равновесие. Руль крутануло вправо, велосипед завалился на левый бок, я полетел лицом вперёд, больно ударился о дорогу коленями и руками, а автомат хорошо приложил по челюсти. На меня навалились сзади и прижали к земле. Вырвали автомат. Потом кто-то сильный заломил руки за спину, а другой быстро стянул пластмассовым хомутом. Подняли рывком, и повели в сторону от дороги. Завели в двухэтажный магазин. Всего я насчитал шесть человек. Двое, что вели меня – один толстый и широкий в плечах, второй – среднего роста, сутуловатый, будто сплетённый из корней дерева. Третий с автоматом - высокий, дородный, с белым лицом и красными щеками. Рожа наглая. Видно, вожак. Ещё трое ели тушёнку прямо из банок. У всех арматуры, или биты. Все грязные, у некоторых одежда рваная, синяки, ссадины.

- Смотри, мажор попался! – весело выкрикнул вожак, – У босса такой же костюм. Кучу денег стоит. Ну что, богатая сволочь. Давай, уговаривай нас.

- Я могу вам многое дать. Гораздо больше, чем этот магазин. Безопасность, еда. В дивизии всё это будет.

- В дивизии? Брешешь, пёс. Ты не военный.

- Нет. Но у меня завязки с комдивом Кантемировки.

- Чё ему твои завязки теперь? Дебил. Всё, кончилась ваша власть, мажоры сраные. Бумажки ваши хитрые ничего не значат больше. Дивизия у него, на… Она ещё есть вообще, твоя дивизия?

- Пошевели мозгами. Если кто и сохранил целостность сейчас, так это военные части. Мне есть, что им предложить. Поможешь – зачтётся.

- Даже если это не развод, я не хочу бегать у очередного мажора на посылках. А так будет, если ты с комдивом договоришься. Ненавижу вас, твари богатые. Знаете чё, пацаны? Привяжите его за руки к решётке. И тарелку с тушёнкой поставьте – пусть жрёт, как собака. Без рук. Будет глаз радовать. А как надоест – кормить перестанем…

***

К тушёнке я не притронулся. Правая рука затекла и болела от удара. Если тянуться к тарелке, хомут пережимает её ещё сильнее. Я боялся гангрены.

У мародёров, насколько я успел понять из обрывков разговоров, не было никакого плана. Они просто захватили маленький продуктовый и жрали. Еда закончится, пойдут искать в другом месте. Как саранча. Вожак не мыслил глобально, а жил одним днём. Я постоянно думал, что делать. Пластмассовый хомут давил. С руками за спиной я никак не мог освободиться от этой тонкой полоски – такой ничтожной, но делающей меня абсолютно беспомощным. Понятно, что рано или поздно их кто-нибудь пристрелит. Но к тому времени я точно сдохну от гангрены. Или от холода ночью. «Мы все живём так, как умеем вести переговоры» - фраза всплыла в памяти сама собой. Да. Это мой единственный шанс. Нужно пробовать. Прощупывать их словами. Найти самого умного и попытаться убедить, что их путь – это путь в никуда. Я оставил попытки освободить руки и ждал подходящего момента. Светало. Толстый вышел из магазина и закурил рядом со мной. Я предпринял робкую попытку:

- Парень, можно спросить?

- Завали йот! – он сильно картавил. Отвернулся, нарочито пресекая любые попытки разговора. Но как-то странно он озирался. Сначала я не понял. На улицу тихо вышел худой – второй из тех, кто вёл меня вчера, и подошёл ко мне. Глянул на жирного, и показал головой в сторону остальных. Жирный повернулся ко входу, и уставился туда, продолжая курить. И тут я всё понял. Сейчас начнутся переговоры…

- Что ты собираешься предложить комдиву? Что такого есть у тебя, чего у него нет? – он присел, и говорил всё это мне на ухо. Тихо-тихо…

- Склады продуктов длительного хранения. Сам на таком сижу по работе и знаю адреса всех крупных баз и колхозов Подмосковья. Мой склад уже контролируют мои люди. Но их мало даже для одной такой точки. А с дивизией я смогу захватить всё.

- Ты так говоришь, будто это твоя дивизия. Что, если комдив просто пошлёт тебя?

- Не пошлёт. Мы с ним старые приятели. Знаю его, как облупленного. Не ведись на вопли краснощёкого, он вас погубит.

Худой и так знал это, я был уверен. Но всё равно лишний раз напомнил. Чтобы показать, что мы на одной волне, и моя альтернатива лучше. Искусство переговоров. Вот сейчас он назовёт свою цену…

- Мы тебе поможем, но возьмём за это трёхлетний запас продуктов на восемь человек. Согласен?

- И куда вы всё это денете? Как попрёте без машин?

- Ты нам поможешь. Дашь людей, сколько надо и телеги. А куда денем – то наше дело.

- А у вас губа не дура.

- Можем просто оставить тебя здесь. Решай.

Это тонны три... Капля в море. Конечно, я готов был отдать и больше, чтобы выкарабкаться. Но нужно было ещё пощупать. Нельзя соглашаться на всё безвольно.

- Я согласен, но на три года – сложно. Да и комдиву это вряд ли понравится. Давай хотя бы два. Ты сам понимаешь, другой бы вам что угодно наплёл, лишь бы выбраться. Я просто врать не хочу.

- Хорошо. Запас на два года. И людей, чтобы доставить всё это. Сейчас я разрежу хомут и уйду в кусты. Не дёргайся. Как выйду – будь готов. Попробуем всех спящими взять.

Чёрт, нужно было на год договариваться! Но и так хорошо. Худой перерезал хомут. Руки закололо от приливающей крови, а ушибленная правая стала ещё сильнее пульсировать.

Через несколько минут худой вернулся и зашёл внутрь. За ним – толстый, поманив меня рукой за собой. Трое, включая краснощёкого с автоматом, спали. Но один бодрствовал. Он увидел меня, и заорал:

- Подъём! Пришлые мажора отвязали!

Все зашевелились. Худой набросился на вожака сзади, когда тот уже стоял на одном колене. Он обхватил краснощёкого ногами, прижался к нему, душил его же оружием, и автомат держал не руками, а локтевыми сгибами, одновременно давя кистями на затылок вожака. Душил со знанием дела. Походил на паука, поймавшего жирную муху, и вцепившегося в неё всеми восемью лапами. Толстый же взял биту и ударом сверху проломил голову одному из только что проснувшихся. Не просто жирный – его плечи были широкими, а руки – толстыми, как медвежьи лапы. Он совсем не раздумывал, и двигался довольно быстро для своего веса, хотя и не так быстро, как худой.

Вожак бросил попытки вырвать автомат руками, и упал на спину, всей своей массой обрушившись на худого. Худой не отпустил, и вожак быстро терял силы. Оборванец, стоявший рядом, сделал пару шагов к ним, но на него набросился толстый, толкнул в стену и принялся охаживать битой. Третий утырок повернулся ко мне, замахиваясь трубой. Я отскочил назад, и труба просвистела мимо. Он шагнул ближе. Я упёрся в стену и подумал, что нужно перейти в ближний бой, но не успел. Он ударил низко и попал в ляжку. Боль пронзила ногу, и я согнул её. Он снова размахнулся и ударил по голове. Я заслонился руками. Труба попала по левой, смела её, онемевшую, и всё же угодила мне в голову – в левую скулу и ухо. Рука смягчила удар, но искры плясали перед глазами, оставляя еле видные полосы за собой, когда я шевелил головой. Всё вокруг плясало. Мой нос чувствовал смесь запаха трубы, металлического запаха моей крови и моего страха. Оборванец замахнулся снова. Выстрел, и он свалился с простреленной головой. Худой сидел на одном колене. Прицелился в меня.

- Чи поглядим теперь, брешешь ты, али нэт, как мой прапор говорил! – он не стрелял, а будто сканировал меня через прицел, рассматривая и так, и эдак. Восходящее солнце удачно осветило его лицо. Между нами было метра четыре, но даже отсюда я видел застарелый шрам над левым глазом, какие бывают у боксёров. Худой поставил на предохранитель, – Калаш я у себя оставлю пока. Мне так спокойнее. А тебе с распухшими руками от него толку мало.

Я не стал возражать. Потом худой поднялся на ноги, отвернулся к стене, и его вырвало. Мы вышли на воздух. На всех накатило – лица стали белые, а ноги вялые. Видно, эти двое в первый раз убивают. Да и я новичок в этом деле, плюс удар трубой по башке. Но время не ждёт.

- Парни, до дивизии далеко, на своих двоих вы за мной не угонитесь. Нужно и вам колёса достать.

- Значит, не вйял пйо дивизию – толстый жутко картавил. Он поправил чёлку на круглом лице и стёр каплю крови с кончика маленького носа. Модная стрижка, но волосы уже замызгались и засалились. Серые свободные джинсы и лёгкая кожаная куртка тоже изрядно потёрлись. Красная футболка под курткой зияла свежей дырой на пузе.

Ко мне повернулся худой:

- Я Андрей, можно просто «Жилистый». А это – «Бомба». То есть, Тоха. Наш отряд прошёл боевое крещение. Поздравляю. – он сказал всё это спокойным позитивным тоном и протянул руку. Я обратил внимание на хорошо поставленную речь. Худое, угловатое лицо, глаза, утонувшие в глазницах и довольно большой треугольный нос. Ещё один маленький старый шрам над губой. Вертикальный.

Бомба тоже протянул руку. Небрежное рукопожатие. Что бы это значило? Не в восторге от знакомства? Видно, Жилистый уговорил его. Мы пошли искать им транспорт.

- Вы двое раньше не знали краснощёкого, так?

- Догадаться не сложно, верно? – Жилистый поддержал разговор.

- Да. Как получилось, что к нему прибились?

- На даче отдыхали, когда эта хрень по небу пролетела. Поняли, что нет смысла помощи ждать. В Жуковский пошли. – он замолчал.

- И что в городе сейчас? Насколько плохо?

- Полный финиш. Я и не знал, что за день можно так озвереть. Половину магазинов полиция держит. Автоматы, никого не пускают. Остальные пока без контроля, но там хаос. Кто с огнестрелом – набирают телеги и уходят. Таких обычно не трогают. Остальные дерутся. В общем, не стали мы в большие магазины заходить. Риск большой. Решили поискать, что поменьше, а они в основном уже разворованы все. Один вот на окраине попался. Видно, люди тут инертные. Но, когда мы пришли, за него уже дрались. Краснощёкий со своими и ещё какие-то люди.

- И вы краснощёкому помогли?

- Да. Но про дачу ничего не рассказали – что у нас там семьи, что им еда нужна. На следующий день тебя увидели. Дальше ты знаешь.

- Кто битой меня бил?

- Краснощёкий. Он же и вязал. Мы руки держали.

Врёт? Возможно. Впрочем, это уже не важно. Минут через пятнадцать мы нашли первый велосипед – отечественный, старый, с большими колёсами. Привязан железным тросом с замком к тоненькому дереву. Видно, просто для порядка. Угонять такое старьё вряд ли кому в голову придёт.

Жилистый достал швейцарский нож и открыл пилу. Начал пилить, но Бомба взял дерево двумя руками и резко потянул. Оно затрещало. Он дёрнул сильнее. Ещё раз. Ствол переломился на уровне колена и повис на древесном волокне.

- Допийивай! – бросил он Жилистому.

Нож быстро перепилил оставшееся, и Жилистый стал настраивать сиденье под себя. Автомат мешал и постоянно бился об раму, пока Жилистый не закинул его за спину. Мы с Бомбой ждали.

- Что он там возится? – спросил я, когда уже прошло пару минут.

Бомба подошел к нему, сел на раму, быстро подкрутил что-то, вытянул сиденье чуть вверх.

- Так?

- Да.

- А у него йуки только под автомат заточены. Или задушить кого. Вйезать ещё может. И всё. – пояснил Бомба, закручивая фиксатор.

- А по разговору он на бойца не похож.

- Языком тйепать может. Как ты. Или закойучки на клавиатуйе настукивать. Офисный пйянктон койоче.

- Да-да, ты у нас на все руки мастер. Великий Левша нашего времени! Хорош трепаться. Давай велик себе ищи и поедем – вмешался его друг.

- Э, я пйавша вообще-то!

- Бомба, забей… - обречённо сказал Жилистый.

***

До дивизии оставалось километров десять. Дорога впереди разветвлялась – направо дивизия, налево коттеджный посёлок. Человек на развилке. На вид лет пятьдесят. Строгий дорогой костюм, но уже кое-где обтрепался, кожаная сумка в руках. Он поднял её вверх, подчёркивая мирные намерения. Вокруг нет места, чтобы спрятаться, и мы подъехали к нему без опаски.

- Здравствуйте. Прошу, у вас есть еда? Я не ел уже два дня.

- Какой нам прок с тобой делиться? – я не стал жевать сопли. Чего рассусоливать?

- Я готов купить её у вас по хорошей цене. Пожалуйста.

Вот идиот.

- Что-ж ты не купил в магазине?

- В одном пусто, в другом ничего не продали. Не нужны им деньги. Я предлагал хорошую цену, поверьте! Пятьсот рублей за банку тушёнки. Но меня прогнали. Остальные слишком далеко, пешком не дойду. Может, вы продадите?

- Продам. Один миллион за банку тушёнки. Макароны – полтора миллиона за полкило. Согласен? – он так ошарашенно смотрел на меня. Я не смог сдержать смех.

- Зачем вы издеваетесь? Это непомерно высокая цена… Продайте разумно. Я бизнесмен, меня здесь знают. Поверьте, вы выиграете от знакомства со мной.

- Нет.

- Вы должны продать мне еды! – он подошёл и схватил меня за руку.

- Отпусти, больно! – руки и так болели, а этот баклан ещё хватает.

- Мужик, прекращай! – Жилистый соскочил с велосипеда и подошёл к нам.

- Не отпущу, пока не продадите!

Жилистый дал ему прикладом под дых. Без замаха, точно и быстро. Мужик обмяк, но руку не отпускал. Жилистый аккуратно отвёл руку, взял его за шкирку и посадил на обочину.

- Извини, отец. Не нужны больше никому твои деньги. – Жилистый оставил его сидеть на земле, и забрался на велосипед. Мы тронулись. Я ехал спереди и не сразу заметил, что мои телохранители отстали. Оглянулся. Бомба достал банку тушёнки у Жилистого из рюкзака, застегнул его, обернулся и кинул горе-бизнесмену.

Не то время, чтобы делиться. Нужно будет заняться их воспитанием на обратном пути.

Через тридцать минут мы увидели КПП.

НА СТРАЖЕ РОДИНЫ.

Тщедушный прапор корчил из себя крутого начальника, у которого всё под контролем. Но даже его солдаты выполняли приказы медленно и с ленцой.

- Значит, хотите к комдиву? Без обыска не пущу. Сержант, обыщи их.

Сержант забрал автомат у Жилистого и стал лениво обстукивать нас ладонями.

- Что в рюкзаке? – обратился ко мне.

- Еда и всякая походная ерунда.

- Здесь оставите.

- Зачем?

- Вдруг там бомба?

- Хорошо. Давай только побыстрее к комдиву нас веди. – я не стал пререкаться с ним. На каждую мелкую сошку времени не напасёшься.

Сержант быстрым шагом повёл нас через территорию части.

- Братишка, как у вас здесь после катастрофы? – спросил Жилистый.

- Нормально. Почти ничего не изменилось. Две роты в город отправили, группу в Москву, на разведку. Самолёт упал тут недалеко. С людьми.

- Как понять, с людьми?

- Ну, типа пассажирский. Одного даже спасли, в санчасти сейчас.

- А в остальном?

- Да в остальном всё так же. Сухпаи треплем вместо бикуса. Ну, света нет по ночам. Так для солдата не проблема. И раньше электричество отключали. Разведка вон вообще в лесу живёт. Нам чего? Ждём, чё генерал скажет.

- Люди как, домой не рвутся?

- Кто их пустит? И ехать не на чем. Командирам до барабана, куда кто рвётся.

Я смотрел по сторонам. Машин и танков не видно, не слышно. А в остальном, как всегда. Солдаты как солдаты: бегают, строем ходят. Будто и не было ничего.

Комдив встал из-за стола, когда я зашёл к нему в кабинет. Мы с ним старые приятели. Несколько лет назад я помог извести неугодного ему зам по тыла. Записал на диктофон разговор о поставках, в котором зам сболтнул лишнего. Потом я поставлял дивизии продовольствие. Эксклюзивный договор. Моя личная дойная корова, за которую капали хорошие бонусы. Генерал и был похож на корову. Дряблый живот со складками, видными даже сквозь рубаху, обвисшая кожа на лице, двигается медленно. Но сейчас вскочил, обрадовался.

- Николаич, вот уж не думал!

Да. Он называет меня по отчеству. Как равного. Хотя вдвое старше. Репутацию нужно зарабатывать. Как там в старом анекдоте? Мозгами надо отличаться, мозгами!

- Захарыч, рассказывай. Как у вас? Что делать думаешь?

- Дык, непонятно ничё. С начальством связи нет. В городе две роты – послал их за порядком следить. Ну, оцепили магазины, что покрупнее, гражданским продукты выдают. Чтоб, значит, всем по очереди, а не как попало. Да город патрулируют. Но продуктов мало осталось - половину раздали уже, часть сами сожрали. То, что в холоде должно быть, уже гниёт, на… Ты зачем пришёл? Раньше даже на машине просто так не заезжал, только по делу, а тут пехом доковылял. Я тебя знаю – это неспроста, ох как неспроста…

- Естественно.

Что, заблестели глаза, старый хапуга?

- Выкладывай, чё кота за яйца тянуть?

- Ты и так знаешь, чем я занимаюсь. Большая часть складов и колхозов в Подмосковье либо наши, либо поставляют нам товар. Адреса я знаю. Хотел их прибрать к рукам, пока народ окончательно не озверел. Да людей у меня маловато.

- Значит, люди тебе нужны? С хозяевами как решать будешь?

- Где они, эти хозяева? Там же, где твоё начальство. Всё! Нет больше никаких хозяев.

- Дык, а если всё заработает опять?

- Когда заработает, тогда и думать будем. Скажем, что действовали в интересах населения. Давай будем даже подкармливать тех, кто пользу приносит. Но в первую очередь – себе и солдатам. Мы же тоже население, а?

- План есть? Что, как, куда?

- Есть. Собери совещание из людей, кому доверяешь, там всё презентую.

Мне уже надоело пить чай, пока все собирались. Полковники в основном. Заходили, докладывали и садились за длинный стол в кабинете генерала. Он взял слово.

- Это Сергей Николаевич. Занимался поставками продовольствия для нашей дивизии. В связи со сложившейся ситуацией, поставки приостановлены, но у него есть рацпредложение. Николаич, излагай!

Я окинул взглядом всю компанию. Двое явно скептически настроены. Видно, приняли меня за зелёного юнца. У остальных по лицам ничего не скажешь. Просто слушают.

- Последние полтора года я являюсь заместителем председателя правления по логистике самой крупной продуктовой сети в стране. У меня есть список складов и колхозов, поставлявших нам продукцию. В сложившейся ситуации считаю необходимым обеспечить охрану вышеперечисленных объектов с целью недопущения их разграбления, а также – с целью выполнения договорённостей между моей организацией и дивизией по обеспечению вас питанием. Ознакомьтесь со списком адресов. – я положил заранее подготовленный блокнот, и придвинул к ближайшему военному. Адресов было много, и список медленно переходил из рук в руки. Посыпались вопросы.

- Хватит ли у нас людей, чтобы захватить контроль по всем адресам?

- Какие объекты имеют первостепенный приоритет?

- Почему именно наша дивизия должна этим заниматься?

Я начал с последнего вопроса:

- Я могу обратиться к любой военной части в Подмосковье, но контракт у меня с вами. И я хочу и дальше придерживаться достигнутых ранее договорённостей. Но платить мне вы уже не можете. Поэтому считайте вашу помощь платой за поставки.

Вот так, немного добрых намерений. Пусть видят, что я честен и держу слово. Военные это ценят. Не буду говорить, что они – самая крупная часть из тех, что я знаю. Они и сами должны быть в курсе, но пусть лучше думают, что я делаю им одолжение, а не они мне. И добивочка:

- Учтите, что организации по всем указанным адресам имеют обязательства по поставке головной компании продукции, и их охрана, а также использование их запасов, будет, по сути, осуществляться в рамках заключенных договоров и действующего законодательства.

Пусть думают, что всё законно. Когда своими глазами увидят хаос вокруг, собственная организованность только подчеркнёт мою правоту. Я продолжил:

- Приоритетны склады длительного хранения. Для охраны людей должно хватить. Для работы планирую нанимать местных. Товарищи офицеры, прошу учесть, что требуется взять контроль как можно быстрее. На главном складе вчера уже была попытка разграбления.

Достали карту. Командиры отметили точки, и обсуждали маршруты к ним. Люблю военных. Они обсуждали не саму идею и её легитимность, а осуществление обозначенного плана. В характере военных есть черта - не обсуждать приказы. Я хотел добиться видимости, будто мы уже всё решили с комдивом. И мне это удалось. Подсознательно остальные восприняли это, как приказ. А комдив, видя, что никто не высказывается против, и сам принял мою сторону. Чаще всего переговоры – вещь ситуативная.

Я подошёл к генералу.

- Захарыч, если будете рационально расходовать, то запасов хватит на годы. Хороший подгон, а? Дай людей мне в помощь. Есть пару идей.

- Сколько? Делать что надо?

- Человек пятьдесят. Таких, кто побыстрее шевелится.

- Так это разведка. Пол разведбата в части осталось. Посмотрю, что можно сделать.

Он выделил нам номер в общежитии. Я разложил вещи и думал о том, что неплохо было бы помыться - от меня уже прилично подванивало. В дверь постучали. Бомба открыл, на пороге стоял молодой солдатик.

- Комдив вызывает Сергея Николаевича срочно в штаб!

Старый дурак. Мог бы и сам прийти, я с дороги устал. Но пререкаться не хотелось, и я поплёлся в штаб. В кабинете меня встретил комдив и ещё один человек в камуфляже. Среднего роста и спортивного телосложения.

- Николаич, познакомься. Это капитан Базин, Владимир. Будет командовать двумя взводами, что с тобой пойдут. Растолкуй, что им делать придётся.

Я пожал протянутую руку и взглянул на него. Военный как военный: морда кирпичом, стрижка короткая, но сквозь всё это слегка проглядывает то, что училки по литературе обычно зовут одухотворённостью. Хотя, лично я думаю, что это слабость.

- У меня большой склад на востоке и мне нужны люди, чтобы его удержать. Ещё в округе нужно порыскать, и собрать всё, что будет полезно. Я отметил три колхоза в той стороне. Нужно людей на них найти. Как-то так.

- Когда выдвигаться планируешь?

- Завтра в девять. Как говорил «наше всё» - времени на раскачку нет. Только мне оно и не нужно, в отличие от его холопов.

- Хорошо. Базин, готовь личный состав. Завтра выдвигаетесь. Николаич, как тебе нумера?

- Нормально. Капитан, в городе сейчас хаос. Если я правильно предполагаю, наверняка по дороге много кого встретим. Попрошайки всякие, голодающие и прочие авантюристы. Не разгребай это дерьмо – у нас всё равно припасов на всех не хватит. Есть главная задача, остальное в сторону.

Он молча кивнул. За всю беседу вообще ни слова не сказал. Но слушал внимательно. Видно, хороший исполнитель. Я попросил у генерала сухой спирт, разогреть ужин, и пошёл отсыпаться.

Жилистый и Бомба ждали в номере. Бомба протянул мне какую-то мазь:

- Йуки намазать.

- Спасибо. Где достал? – обе руки у меня, действительно, ещё как болели. Полезные, однако, ребята. Мазь, конечно, мелочь, но показательная.

- Сайдат на куево обменял.

- Как переговоры? – вмешался Жилистый.

- Всё так, как я и планировал. Завтра выдвигаемся обратно на склад.

- Не кинешь нас с тем, что обещал?

- Нет. Всё будет. Но за одну ходку вы не отвезёте такой запас, придётся две делать. Надеюсь, вы потом вернётесь?

- Зачем? Ты с комдивом договорился. У тебя теперь собственная маленькая армия под боком. Мы вроде и не нужны уже.

- Нужны. Солдаты, конечно, хорошо, но у них туго с соображалкой. И с инициативой. Я не планирую вечно сидеть на ресурсе. Нужно будет дальше развиваться, и для этого мне нужны адекватные люди. Одними солдатами тут не обойтись. Парни, сейчас самое важное – действовать быстрее других. Кто займёт более выгодные позиции, тот и будет лучше жить. Держитесь меня, не пожалеете.

- Ну, мы подумаем.

Вроде запало зерно. Нужно как-то укрепить эффект.

- Ты, кстати, того борова грамотно душил. Где научился?

- С детства занимаюсь. С дзюдо начинал в своё время, это оттуда. Потом ещё много чего перепробовал.

Ему явно за тридцать. Серьёзный стаж.

- Это как хобби, или профессиональный боец?

- Да хобби, конечно. В школе ещё начал, чтобы раздать всем быкам по рогам. Раздал. А потом затянуло. Не могу без тренировок, скучно.

- Кто бы мог подумать, что в твоём возрасте это ещё пригодится, да? Я тоже занимался в школе. Ты или жертва, или хищник. Я был жертвой. Отец натаскал за полгода, стал хищником. До сих пор помню беспомощное лицо того урода, который меня всё время задирал. Как я раз за разом стаскивал его в партер и опять бил. Тогда понял, что работа над собой делает тебя хищником. Просто в школе ты тренируешь тело, а на работе – мозги. А суть та же: или хищник, или жертва.

- Фийософы. Может, спать будем? Завтйя с утйя в поход. – проворчал Бомба, и отвернулся к стене.

Эти двое быстро заснули, а я всё вспоминал ту драку, о которой рассказал Жилистому.

В девяносто четвёртом мы с отцом съехали от матери. Мать устраивала скандалы из-за ерунды, но отец пресекал их на корню. Он не играл в её игры. Она так и не дождалась от него раскаяния, криков, или каких-то других проявлений эмоций. Батя привык устанавливать свои правила игры. В итоге она подала на развод, но и тут он её обыграл. Мать хотела оставить меня при себе и использовать, как рычаг для давления на него, выкачивания алиментов и прочих подачек. Но он не позволил манипулировать собой. Используя связи в органах, батя легко сделал так, что я остался с ним. Ни слова не объяснив матери, он дал понять только мне, зачем это делает: «Сын, женщина не может воспитать мужика, как надо. Большинство отцов оставляют детей жёнам, но это не наш случай. Запомни вот что: теперь никто не имеет на тебя никаких прав, кроме меня. Ты не обязан никого слушать, только меня. Дать подзатыльник могу тебе только я. И запомни главное: я на твоей стороне, даже если остальные считают, что ты неправ».

Мне пришлось нелегко тогда в новой школе. Пацаны заметили новые джинсы и кроссовки, и стали завидовать. Издевательства, травля. Отец сразу заметил это, хоть я и пытался скрыть.

- Бесполезно отрицать очевидное! – сказал он тогда.

- Зачем ты лезешь в это? Начнёшь их дёргать, или звонить родителям, будет только хуже.

- Здесь ты прав. Мы поступим по-другому. Кто у них главный?

- Костя Стихов. Что ты хочешь сделать?

- Я не про фамилию. Что он из себя представляет? Здоровый? Злой? Спортсмен? Один на один сожрёшь его?

- Спортом не занимается, но здоровый… - в моём голосе слышалось сомнение.

- Понятно. Поехали.

В тот день он первый раз привёл меня в зал рукопашного боя МВД. Занимался со мной сам, натаскивая на один единственный бой. Мы расставили приоритеты по учёбе, выделив важные предметы. По всем остальным я хватал двойки и тройки, но так и было задумано. Это длилось полгода. После отец устроил трёхдневный отдых, и на третий день сказал:

- Хватит. Пришло время. Ты его побьёшь. Главное не ссы и делай то, чему я тебя учил. Завтра вызовешь его, но так, чтобы это видело как можно больше народу из других классов. Особенно пацаны из других классов. Но учти – дерись честно, без царапаний, кусаний, ударов по яйцам и прочего. Иначе всё зря. Бросай его, бей, но так, чтобы потом не говорили, будто ты выиграл нечестно. И, сын, можешь хоть убить его там, если это поднимет твой авторитет. Сам решай. Я обещаю – тебе за это ничего не будет.

Страшно, но я сделал всё, как он сказал. Это было будто в кино. Я не верил до конца, что это происходит со мной, что я решился. До того момента, как он двинулся на меня уверенным шагом по школьной площадке.

Раньше я три раза видел, как он дерётся. Высокий и сильный, он хватал жертву левой рукой за одежду на груди, вытягивал руку, а правой бил. Жертва каждый раз тоже хватала его левой рукой, а правой пыталась бить. Но все трое просто не дотягивались. Конечно, мы с отцом учли это при подготовке. Он сильно схватил меня, но, вместо того, чтобы так же схватить в ответ, я сорвал его левую вниз двумя руками и тут же взял косой захват, рывками дёргая его к земле. Стихов пытался выпрямиться, дёргался, но ничего не получалось – он просто не знал, как избавиться от косого захвата, и, в итоге, сделал глупость. Пытаясь вырваться, он развернулся ко мне спиной и выпрямился. Я был новичком в борьбе, но даже новичок может воспользоваться таким моментом. Я сделал «посадку», и Стихов полетел на спину. Одну руку я разжал, но его левую не выпустил. Я уже был на ногах, а он только поднимался с колен. В этот момент я снова дёрнул его вниз. Он грохнулся на колени и шумно задышал. Опять попытался встать, но я опять дёрнул вниз.

- Отпусти, сука!

Я ослабил давление, будто собираюсь его отпустить. Он встал в полный рост. Я ждал этого и сделал подхват. Он понятия не имел, что это за приём и полетел через голову по хорошей амплитуде. Я грохнулся сверху, переполз ему за голову и стал душить, используя воротник. Секунд через пятнадцать он перестал сопротивляться. Рожа покраснела. Я отпустил его и встал. Он медленно перевернулся, поднялся на четвереньки, потом на ноги. Я схватил его и шваркнул оземь броском через бедро. Он не спешил вставать. Все молчали. Я помог ему встать и бросил ещё раз. Опять поднял, взял руками за воротник и дёрнул вниз. Он упал мордой на асфальт. Все молчали – ни криков, ни шёпота, ничего. Я перевернул его лицом вверх, сел на живот, заправил ноги ему под поясницу, как учил батя. Он застонал. Да, это больно. «Мостить» он не умел, поэтому лежал беспомощный. Я сильно шлёпнул его ладонью по щеке. Подождал секунд пять, ещё раз шлёпнул. Вот попросит пощады, тогда перестану.

- Прекратите! – крик взрослой женщины прозвучал совсем близко от нас.

Учительница, незнакомая мне, подняла нас и без лишних слов отвела к директору. Оборванный, мой противник сидел на стуле и диктовал директрисе номер родителей. Потом спросили меня.

***

Мать Стихова то орала, то причитала. Я так и не понял, за что она больше переживает: за одежду, или за сына. Мой отец зашёл в гражданской одежде, незаметно показал мне большой палец, поздоровался, уселся на диван и спросил:

- Что случилось?

- Ваш сын избил моего ребёнка! Как отвечать будете? – она сразу надавила.

- Можно поконкретнее? Как именно он его избил. Подробности. И, главное, за что?

- Какая разница? Вы видите, что он с ним сделал? Какая бы ни была причина, она того не стоила.

- Я не буду разговаривать с этой помешанной. Мне и на работе хватает идиотов. Расскажите мне, что произошло, или прекратите тратить моё время, – обратился он к директрисе.

- Вы не видите, что произошло? Я не знаю, как вы будете это улаживать, но, если не уладите, в этой школе ваш сын учиться не будет.

- Ой ли? А что, если нам всем во всём этом разобраться? Я прекрасно знаю, что здесь творится. Начнём следствие, замутим перекрёстный допрос всех возможных свидетелей. И всё вскроется.

- Вы не в той ситуации, чтобы угрожать следствием. На вашем сыне ни царапины!

- В той. Думаете, мы не сможем опросить пол школы, и, сопоставив сведения, установить, что он и его шестёрки делали с моим сыном последние полгода?

- Мы? Кто это - мы?

- Башкой подумай, овца тупая, – он сказал это, будто гвоздь вбил.

- Что…? – директриса оторопела от такой наглости.

Мать Стихова не выдержала, вскочила и сорвалась:

- Посмотрите на его куртку! Это материальный ущерб! Материальный! Ущерб! Я подам в суд, слышите! Немедленно платите!

- Хватит орать на меня! Твой ублюдок виноват сам. Пошли, сын. Ничего они не сделают.

Уже в машине он спросил:

- Чего такой взвинченный? Всё нормально будет, не ссы. Главное ты сделал.

- А если они действительно подадут в суд?

- Будут идиотами. Я их съем вместе с косточками.

Вечером зазвонил телефон. Я поднял трубку:

- Алё.

- Кто это?

- Сергей.

- Дай отца.

- Кто его спрашивает?

- Стихов старший! Быстро дал отца! – он орал в трубку.

- Пап, это тебя. Отец Стихова.

- Давай сюда, – он взял трубку, – Слушаю.

С минуту он спокойно слушал крик, потом подчёркнуто вежливо и интеллигентно заговорил:

- Хорошо, только дайте мне ваш адрес, я сам занесу. Мало ли в школе чего случиться может. А пятьсот баксов на дороге не валяются, – он записал адрес, попрощался и положил трубку. Я вопросительно уставился на него.

- Как, говоришь, их фамилия?

- Стихов…

- Достали. Придётся поучить, – он говорил спокойно, будто решал обычную повседневную задачу.

Следующий день в школе прошёл в тишине. На уроках шептались только бабы, и то мало. Остальным будто рот зашили. К директору тоже не вызывали. Но к нам домой, уже ближе к ночи, наведалась делегация. Стихов с родителями, как неприкаянные, стояли на лестничной клетке.

- Чего надо? – грубо спросил отец. Вся интеллигентность испарилась. Будто другой человек вчера по телефону говорил.

Стихов старший побелел и глубоко вдохнул. Они молчали несколько секунд, и отец уже начал закрывать дверь, но глава семьи сделал шаг вперёд и неуверенно проговорил:

- Извините нас.

Отец немигающим взглядом смотрел на них. Ждал.

- Чего вы хотите? – опять глава семейства. Мать и сын как онемели.

- Пошли вон, – отец хлопнул дверью у них перед носом.

Чуть позже, за чаем, я задал вопрос:

- Это ведь ты всё устроил? Что они сами пришли извиняться?

- Да.

- Как?

- Его проверили на дороге двенадцать раз за сегодня. На десятый он стал орать и наряд уложил его на асфальт. Намекнули, откуда ноги растут. Вот, припёрся. Стал бы дальше выкаблучиваться – мы бы ему подкинули дрянь какую-нибудь. Запомни, сын, не будь жертвой.

***

Посыльный прибежал в восемь. Когда мы вышли на улицу, у подъезда стояли две группы солдат человек по тридцать. К нам подошёл капитан Базин:

- Мои готовы. Выдвигаемся?

- Да. Мы велосипеды захватим только. Пригодятся.

Он повернулся к строю и выкрикнул:

- В походную колонну по два, второй взвод направляющий, в направлении КПП, шагом марш!

Из квадрата строя второго взвода потянулась колонна. Чем дальше она вытягивалась, тем меньше становился строй. Будто потянули за нитку шерстяного носка, и он начал расплетаться, пока не исчез окончательно. Потом то же самое произошло и с первым взводом. Вышли на дорогу, в сторону КПП и дальше – ни быстро, ни медленно, упрямо и монотонно преодолевая метр за метром этой чёрной бесконечной полосы. Через час мне надоело, и я стал кататься на велосипеде, то уезжая от колонны, то возвращаясь к ней. В одно из таких возвращений я подметил, что капитан и Жилистый идут рядом и ведут беседу. Мне хотелось узнать, о чём они говорят, но я решил, что присутствие начальника убьёт всю искренность разговора, как это часто бывает. Скучно. Я подъехал к Бомбе.

- Не думал тоже обзавестись оружием?

- Нахйена? С нами йота солдат.

- Я бы предпочёл, чтобы оружие было не только у солдат. Подумай над этим. Кстати, я забыл спросить – где твой друг работает? То есть, работал.

- В банке. Он кйедиты фиймам выдаёт.

- Давно?

- Лет восемь уже.

- А должность какая?

- Начайник чего-то там. У него лучше спйоси.

- А ты сам кто?

- Пйямышйенный айпинист.

- Чё за художественный свист? Хочешь сказать, ты тот, кто висит на верёвках хрен знает на какой высоте, и что-то там сверлит? Я серьёзно спрашиваю.

Бомба пожал плечами, типа «не хочешь – не верь». Я понял, что это не шутка.

- Неожиданно. И давно ты этим промышляешь?

- Как койедж закончил.

- А где так драться научился?

- Уйичный боец.

- Да, пути господни неисповедимы, как говорят. Они с капитаном, я смотрю, на одной волне. Жилистый служил?

- Да. Йазведка, в «Подсолнухах».

- Понятно. А ты?

- Я йодине ничего не должен.

- Вот я тоже так считаю.

Жилистый так и болтал с капитаном. Впереди открылся длинный спуск вниз, и после – такой же длинный подъём. Всего несколько машин, заглохших на этом участке. Я решил обогнать своих, подняться наверх, и подумать в тишине. Помня, что случилось недавно, я ещё раз тщательно осмотрелся, когда завершил подъём. Открытое, хорошо просматриваемое место. Вокруг – никого. Я стал думать. До сих пор выходило, что я, вроде бы, делаю всё правильно. Вечером дивизия выдвинется по указанным адресам. Думаю, дня три хватит, чтобы всё захватить. И нужно решить, когда перед генералом лучше вешать новую морковку. А ещё предстоит придумать, как перетянуть себе власть. Можно для начала пустить разговоры среди солдат, что, если бы не я, они бы уже помирали с голоду. Пусть знают, что их генерал так бы и сидел, ожидая приказов, а план мой.

Немногие местные, вооружённые палками, наблюдали издалека, похожие на стаи голодных волков. В глазах опаска. Ближе подходить боятся. К Москве мы подошли под вечер. Прошли больше половины пути, но впереди город. И люди. Нас шестьдесят человек. Вроде, достаточно, чтобы чувствовать себя в безопасности, но встречать ночь на МКАДе мне всё равно не хотелось. Наверняка многие рыщут в поисках еды по гипермаркетам, а у половины уже протекла крыша от голода. В таком состоянии они способны на что угодно. Решили с капитаном, что разбиваем лагерь.

Было ещё светло, когда мы расставили палатки и разогрели ужин. Я проголодался, и гречка с тушёнкой из сухпайка пошли на ура. Даже не знал, что это тоже может быть вкусно. Пока ел, я всё время ловил себя на мысли, что всё тело чешется, а волосы жирные. Наверное, со стороны всё больше похожу на бомжа. Нужно решать этот вопрос, пока блохи не появились…

Солнце ещё не село, а я уже заполз в палатку и быстро заснул. Меня разбудили крики: «Первый взвод, подъём! Второй взвод, подъём! Быстрее одеваемся, выходим строиться!» Я высунул голову из палатки и увидел, что только начинает светать. Сколько сейчас? Половина шестого? Наверно. Нужно будет обзавестись механическими часами, они должны работать.

У солдат, кроме капитана и двух лейтенантов, не было палаток – они спали прямо на улице, завёрнутые в спальники. Жались поближе к кострам. Взводы быстро собрались, как и Бомба с Жилистым, а я всё ещё собирал палатку.

- Идите, я на велосипеде, догоню! – бросил я капитану.

- Волков, Стоичков, ко мне! – разнёсся его крик над толпой.

Из строя выбежали двое.

- Будете сопровождать Сергея Николаевича, пока не догоните строй.

Жилистый тоже подошёл и стал помогать сворачивать палатку.

- Я тоже останусь. Бережёного бог бережёт!

- Чего ты? – я посмотрел на него, ожидая ответа.

- Ты сам видел местных, – он пожал плечами.

- Так никого вокруг. Чего шугаться каждой тени?

- Мало ли, за каким кустом прячутся. А ты мне ещё нужен. Так что пробегусь с тобой.

Мы возились минут семь. Всё готово, рюкзак на плечи, и вот я уже не спеша еду по дороге, а за мной бегут трое с автоматами. Правильно говорил мой отец: «кто-то в этом мире создан управлять, а кто-то подчиняться». Догнали колонну примерно через километр, а её голова уже заходила на ответвление дороги, выходящее на МКАД. На самом МКАДе полно машин в обе стороны.

Колонна спокойно шла по обочине, пока мы не приблизились к поворотам на гипермаркеты. Люди стали вылезать из машин. Почти все – женщины и дети. Держатся не семьями, а небольшими группами человек по пятнадцать. Видно, мужчины ушли искать, чем-бы поживиться на складах. Сначала они молчали. Потом робкий вопрос:

- Вы пришли помогать населению?

Колонна молчала.

- Куда вы идёте?

Опять тишина.

- Когда прибудет гуманитарная помощь?

И снова молчание.

- Наведите порядок в городе, пока люди не поубивали друг друга!

- Дайте нам еды! Мы не ели уже сутки!

- Почему вы не отвечаете?

- Когда всё заработает?

- Кто отдаёт вам приказы? Как с ним связаться?

Вопросы и упрёки посыпались со всех сторон, постепенно переходя в крики и окончательно превратившись в гвалт, который с трудом можно было разобрать. Уже изрядно помятые и грязные, кто-то в оборванной одежде, кто-то – с синяками, немногие мужчины – с более серьёзными травмами. Эти люди искали у нас защиты, но нам нечего было дать им.

Мы уже почти прошли это скопление, когда я заметил, что Жилистый остановился и разговаривает с матерью и мелкой девчонкой. Эти двое держались отдельно от остальных. Я слез с велосипеда, когда мы приблизились к людям и шёл недалеко. Поэтому мне удалось услышать, что они говорят.

- Почему вы одни? Остальные вон сбились в группы. – обратился Жилистый к матери.

- Все эти, – она кивнула в сторону групп, – с одних районов. Соседи вместе собираются. А мы переехали две недели назад. Муж предлагал, искал людей, но с ним никто не пошёл. Когда пришли сюда, тоже не удалось ни к кому прибиться.

- Где он?

- Папа ушёл вчера утром, и пока не вернулся. Остальные папы возвращались, а мой пока не пришёл. Может быть, вы поможете его найти? – ответила девочка. Не дай Бог этот идиот сейчас пойдёт искать его! Жилистый посмотрел на неё, и опять обратился к матери:

- Уже сутки… Почему вы до сих пор здесь?

- Я понимаю, о чём вы… Я просто не знаю, что делать… - она смотрела на него большими глазами. Красивая, подтянутая. Наверняка в зал ходила, жопу качать. Чёрные волосы когда-то были ухоженными. Неделю назад, наверное, выглядела богато.

- Жилистый, кончай базар! – обратился я к нему.

- Сейчас. Бомба, расстегни мой рюкзак. Достань там пару банок, – Бомба быстро достал и передал банки Жилистому. Жилистый присел и протянул их малолетке, – Я пока на спец задании, и не могу искать твоего папу. На вот, поешь. Уходите отсюда, – бросил он уже матери.

Я смотрел на него, как на идиота. Неужели он не понимает?

- Моя тушёнка. Что хочу, то и делаю, – ответил он на мой немой вопрос, и мы пошли дальше. Я заметил, как они встретились взглядом с капитаном, и тот незаметно кивнул ему.

Хорошие люди. Деятельные, не ленивые. Умные. Но слишком добрые. Эта доброта их погубит.

Минуты через три я заметил, что за нами бегут. Человек двадцать, в том числе и та баба с «прицепом». Ну, что я говорил?

- Дай на секунду, – бросил я Жилистому, указывая на автомат. Он, нехотя, снял его с себя и протянул мне.

Я отделился от колонны и обернулся назад. Дорога шла в гору, и люди, бегущие сзади, были видны, как на ладони.

- Стоять! – крикнул я.

- Что там? – окликнул капитан. Я показал ему рукой, мол, всё нормально, идите дальше.

- Стоять! – опять толпе. Но они бежали. Тогда я снял с предохранителя, уже не такого тугого, как в прошлый раз - так вот чего Жилистый возился с ним по вечерам. На этот раз я целился аккуратно, без спешки. Метров сто до них. Поставил на одиночные, прицелился и выстрелил под ноги толпе:

- Бух! – они остановились.

Секунд через пять снова двинулись вперёд.

- Бух! – опять под ноги, но одну женщину задело рикошетом.

Стоят.

- Назад пошли! Иначе – на поражение!

Они развернулись, а баба с «прицепом» так и осталась стоять посреди дороги. Я догнал Жилистого, отдал ему автомат, и сказал спокойно, без эмоционального окраса.

- Андрей, видишь, из-за тебя два патрона потратил…

- Почему из-за меня?

- А кто поделился? Что, на красивые глазки запал? Остальные увидели, и стали догонять, чтобы им тоже перепало. Пришлось стрелять, иначе они бы не отвязались.

- Через пару километров сами бы отстали. Темп не выдержали бы. В конце концов, можно было их и с собой взять.

- С собой? А цель какая? Просто так кормить их мне неинтересно. У меня не благотворительная организация. Был бы какой-то толк, тогда ладно. Андрей, реально нужно смотреть на вещи. Объективно, будем всё подряд раздавать – без штанов останемся.

Он не стал спорить, а просто кивнул и пошёл дальше. Ещё поработаю с ним. Надеюсь, пробьюсь через эту стену и привью ему правильный ход мыслей.

НА РЕСУРСАХ.

Я всё думал, как использовать ресурсы потолковее. Мы уже подходили к складу, когда я заметил, что та баба так и идёт за нами. Видно, держалась на большом расстоянии, но не отстала. И ребёнок при ней. Ничего, сейчас склад откроем, и отважу её. Капитан уже построил оба взвода у ворот, а я подошёл к двери. Сбоку из окна высунулся прапор с автоматом наперевес.

- А, это ты? Я уж на измене тут сижу! Думаю, чё за армия пришла, ща нас раскулачат точно к едрене матери…

Напрягло меня его обращение. Нужно будет убрать это «ты» из его лексикона. Меня генерал по отчеству называет. И остальные армейские воспринимают соответственно. А этот тут тыкает.

- Как у вас? Всё тихо?

- Местные ещё два раза приходили. Без огнестрела. Быстро поняли, что им ничего не светит.

- Значит, справились? Отлично! Поднимай ворота!

Пока поднимали ворота, я рассказал капитану, где им разместиться, и пошёл к Жилистому, который уже разговаривал с этой бабой.

- Чё зесь происходит? – резко прервал я их.

Они замолчали. Жилистый состроил рожу типа «ну я же говорил». Баба сразу поняла, кто здесь главный, и обратилась ко мне:

- Здравствуйте. Возьмите меня к себе, пожалуйста. Мне больше некуда идти.

- Зачем ты здесь? Что делать будешь?

- Всё, что угодно. Что скажете, то и буду! Дочку мою хотя бы пожалейте, маленькая она совсем…

Я хотел ответить ей в привычной манере, что жалко – у пчёлки. Но потом мне пришла в голову одна мысль.

- Что угодно, говоришь? Знаешь чё? Помойся, приведи себя в порядок и жди меня в кабинете директора. У грузчиков спросишь, где это.

- Спасибо. Где можно воду взять?

- Не знаю. Сама думай, у меня и так дел по горло.

Я пошёл прочь от неё, зашёл на склад и со мной заговорил прапор.

- Это ты хорошо придумал насчёт армии. Я тоже смекнул, что с четырьмя стволами этот склад можно и не удержать. Отрядил одного нашего в соседний городок, ментов местных подтянуть. Но ты меня обставил. Только зачем так много солдат? Хватило бы и трети, а лишние рты только запасы жрать будут.

- Мысли шире. Или не умеешь? Это только часть дивизии. Остальных я на другие склады направил. Половину, наверное, уже заняли. Так что проблем с охраной больше не будет. Не знаю, зачем мне твои менты.

- Хрена… А как дивизию-то уломал?

- Мозгами нужно отличаться, мозгами! Слышал такой анекдот? Вот. Не твоё дело, как я их уломал. Ты мне лучше скажи, чё с твоими ментами делать, если они сюда припрутся?

- Теперь не знаю. Может, типа, возьмём их к себе?

- Ты только что говорил, я много лишних ртов привёл, а теперь предлагаешь ещё на свою шею посадить? Что-то я тебя не пойму. Ладно, если появятся, я найду им дело.

Я нашёл капитана среди солдат:

- Капитан, пару минут найдётся? Поговорить надо.

- Да, слушаю.

- Пойдём в переговорной. Там карта. Да и удобнее будет.

Мы пересекли склад, поднялись вверх по железной лестнице, зашли в переговорную. Овальный стол на десять человек, большие кожаные кресла, белые стены. Окна с жалюзи, напротив, на стене – большая карта Москвы и области с обозначенными на ней ключевыми точками интересов холдинга. Я начал без предисловий.

- Сегодня отдохните, а завтра нужно будет начинать действовать. Первым делом я хочу, чтобы твои люди раздобыли велосипеды в городе. Это сейчас единственный транспорт. Чем больше – тем лучше. Дальше пошлём несколько групп на разведку в ближайшие колхозы. Нужно наладить там производство. Я пока не знаю, как. Хочу понять, кто там на местах. И отправим группу в дивизию. Пусть узнают, как прошло у остальных, и возвращаются. Просто сидеть на месте и жрать – не вариант. Как тебе план для начала?

- Всё логично, но забыли про воду. Откуда её брать?

- Да, ты прав. Сможешь с этим разобраться? Должен быть какой-то способ. И ещё одно, капитан.

- Да?

- Выдели шесть человек для моих людей. Нужно сопроводить тех двоих, что с нами шли. Должок у меня перед ними. А долг платежом красен, как говорят.

- Жиле с Бомбой? Дам без проблем. Что за долг?

А вот это лучше рассказать.

- Парни вытащили меня. Считай, был бы сейчас жмуром, если б не они. Я им запасов на восемь человек обещал. На два года. А я слово своё держу.

«А я слово своё держу» - банальная, набившая оскомину фраза Данилы Багрова. Но она хорошо действует на людей, подобных этому. Кэп замолчал. Думал. Видно, прикидывает в уме, что к чему. Правильно. Пусть зёрна западут и прорастают. Пусть знает, что со мной выгодно иметь дело. Потом будет легче его использовать.

Вот и поговорили. Нужно было узнать, как дела у Рахмета, и я отправился искать его. Застал за пересчитыванием воды в бутылках для кулеров.

- Рахмет, привет!

- О, шеф! Я хотел подойти, но увидел, что вы с капитаном в переговорку ушли. Не стал мешать. Вот вы волшебник в натуре! Думал, сейчас нас армия грабить начнёт, а это – ваше личное войско!

- Может, хватит уже жопу лизать? Как у нас с водой?

Рахмет заржал:

- Ахахах! Шеф! Ну, шеф! Пока много воды. Сто пятьдесят баклашек. Если попить, приготовить, то недели на две-три хватит.

- А помыться? Мне бы помыться с дороги.

- Сделаем, шеф! Но вода только холодная. Мы тут соорудили душ самодельный. Складским без него никак. Там сейчас какая-то баба.

- Веди.

Душ представлял собой классический дачный вариант: наверху – бочка с краном, вместо стен – шторки для ванной. Хоть так. Всё равно лучше, чем ничего. За шторами шевелились. Потом женщина отодвинула шторку. Она была уже в одежде, только босая. Я подождал, пока она наденет кроссовки, и сказал Рахмету:

- Полотенце где взять?

- Нет проблем, шеф! Сейчас организуем.

- В мой кабинет её отведи.

Рахмет махнул ей рукой и пошёл вперёд. Она засеменила следом. Я помылся быстро – вода действительно была холодная, и долго плескаться не хотелось. Оделся, пошёл в сторону кабинета, и увидел, как группа солдат разогревает каши сухим топливом. «Перловка с мясом» - прочитал я на одной из упаковок. Вдруг заурчало в животе. Солдаты тоже услышали, и заржали. Я обратился к одному:

- Воин, поделись кашей. Зачтётся.

Он колебался пару секунд, но всё-таки отдал мне свою кашу. Мой рюкзак был недалеко, я достал ложку и с удовольствием съел эту перловку. Так: сыт, чист, солдаты с автоматами охраняют. Спать есть где. Почти все базовые потребности закрыты. Но оставалось ещё кое-что…

Она ждала меня, стоя посреди кабинета.

- Понимаешь, зачем ты здесь?

- Да.

- Значит, дёргаться не будешь.

Я взял её за волосы и повалил на диван. Пока раздевал и имел, мне в голову пришла мысль, насколько хрупко оказалось их положение. Вчера она была «сильной» современной женщиной, видно, с востребованной профессией. Следила за собой. Наверное, мужа строила дома. А теперь что? Вот и вся ваша независимость…

Я сделал всё, что планировал. Оставалось только взять рюкзак снизу, и устраиваться на ночлег. Нужно выспаться – завтра понадобится светлая голова. Я спустился, и ко мне подскочил Рахмет.

- Шеф, а можно я тоже? Того-этого…

- Чего?

- Ну, отшпипиндохаю её? – он кивнул головой в сторону моего кабинета, и до меня дошло. За нами наблюдали несколько солдат.

- Не, Рахмет. Моё не трожь, понял? – я спецом сказал, чтобы солдаты тоже услышали.

- Не вопрос, шеф! Как скажешь! – он примирительно поднял ладони вверх. Солдаты всё ещё смотрели.

Отказать-то я отказал, но в голову пришла замечательная мысль… Для укрепления авторитета неплохо бы решить вопрос с бабами. Свои потребности я закрыл. А люди? Они должны периодически пользовать баб, кто-то чаще, кто-то реже. Это индивидуально. Но должны. Иначе рано или поздно поедут кукухой. Они, бабы эти, в принципе, только для этого и нужны последние лет сто. Чтобы кукухой не поехать. Такая уж физиология у людей…

Жилистый играл с мелкой девчонкой. Она пряталась за кучками солдат и весело смеялась. Что, забыла уже своего отца? Вот и расти вас после этого. Остальные солдаты посматривали на них с улыбкой. Дети для вас всех - что-то вроде талисмана? Когда вы видите, что дети бегают вокруг, то, типа, ещё не всё потеряно и у этого мира есть шанс? Глупые суеверия. Помню, встречался я с одной, у которой ребёнок был. Меня всё предостерегали: отец, друзья, знакомые – берегись женщин с детьми, мол, поймает в капкан, отожмёт и выкинет. Да только меня не особо пугали их слова. Не поймает. Я сам кого хочешь поймаю. Так вот тогда мне стало интересно, что это такое, дети. Как это, с детьми. Пришёл я к ней домой, типа, с дочкой знакомиться. Ну, познакомились. Не шарахался от неё, вроде нормально всё. Года три ей было. Играть стали. Поиграл я минут десять и всё. Скучища. Она одно и то же делает. Думал, может, я не понял нихрена? В чём прикол? Прислушиваюсь к себе, и ничего. Пусто. С чего там все умиляются?

Я прогнал бабу из кабинета, и улёгся на диване. Нужно выяснить, как её зовут. Чтобы остальные думали, будто мне не всё равно. А то мой здоровый цинизм может повергнуть в депрессию излишне ранимые душонки. Их здесь меньшинство, но и о них можно иногда подумать. Все мои люди должны быть в форме.

***

Проснулся не сам. Бомба потряс меня за плечо, и я открыл глаза.

- Менты из гойода пйишли…

- Много?

- Чейовек пятнадцать. Их капитан встйетил. Тока пйишли. Стоят, базайят. Жийистый на шухейе, я сйязу к тебе побежал.

- Ща, - я быстро натянул штаны и олимпийку, – Солдаты наготове?

- Да, кэп поднял всех, йасставил на позиции зайянее. Жийистый сказал, что он своё дело знает.

Солдаты были везде. Они прятались за заранее подготовленные укрытия – кто за погрузчики, кто за стеллажи с запасами. Ворота открыты. Я присмотрелся – на складе не было и половины от того числа солдат, что пришли с нами. Жилистый сидел спиной ко мне, тоже прятался за погрузчиком вместе с каким-то солдатом. Я присел рядом, он посмотрел на меня.

- Где все? – я обвёл взглядом пространство вокруг.

- Кто на крыше, кто с фланга пошёл обходить. Никуда не денутся.

Прапор бежал к нам, на ходу застёгивая штаны.

- Что такое? Я же говорил, что они должны прийти. Чё за учения, на?

- Ты сам не удосужился коллег встретить, вот мы теперь встречаем.

- Это я их позвал. Надо разрулить всё… - он подорвался было в сторону капитана.

- Сиди уже. Сам разрулю.

Капитан разговаривал с кем-то из ментов. Остальные стояли толпой, и даже не пытались рассредоточиться. Их уже обошли с фланга, и я видел группу из десяти человек метров за двести. Они разлеглись на одинаковом расстоянии друг от друга и взяли гостей на прицел. Видно, вышли из-за угла соседнего ангара. Я подошел к говорившим. Мент был майором.

- Здравствуйте, моё имя Сергей Николаевич, я представляю интересы владельцев данного комплекса, - я протянул ему руку.

- Меня пригласил сюда вот этот юноша, - он пожал руку с явным разочарованием в глазах и указал на рядового из группы прапорщика, - сказал, здесь нужна охрана. Невесёлая получилась шутка.

- Это не шутка. Наша внутренняя несогласованность. Прошу прощения за моих подчинённых, они ввели вас в заблуждение. Но мне есть, что вам предложить. Можно обсудить у меня в кабинете. Без обид, но оружие пока придётся сдать.

Он смотрел с сомнением. Я продолжил:

- Майор, мне действительно есть, что вам предложить. Солдаты, что вы сейчас видите, только часть дивизии, с которой у меня договор. Но нам нужны ещё люди, особенно знающие город.

- Сдайте им оружие, – усталым голосом бросил он своим.

Капитан быстро организовал охрану, а майор и ещё один офицер пошли за мной в кабинет. Капитана, Жилистого и Бомбу я тоже взял. В переговорную порывался зайти прапор, но я встал в дверях:

- Я тебя не приглашал.

- Они из-за меня пришли. Хочу тоже поприсутствовать.

- Сами разберёмся.

Я уже хотел выпроводить его, но майор вмешался.

- Оставьте его. Хочу знать, как же всё-таки так получилось. Пусть расскажет.

Я уступил, но тут же решил, что слова вставить ему не дам. Вообще, мне этот разбор полётов и поиск виноватых сейчас ни к чему. А я был уверен, что майор в первую очередь займётся поиском виноватых, чтобы укрепить собственные позиции в переговорах. Поэтому начал я с вопроса:

- Майор, как у вас с запасами в городе?

- На пару недель мы заготовили, больше просто не успели. Магазины рвут на части.

- Я не был в городе почти неделю, но, судя по тому, как всё начиналось, сейчас там хаос и мрак, – он кивнул, подтверждая, – У нас здесь многотонные запасы продуктов длительного хранения. Думаю, отряду хватит этого на несколько лет. Дивизия, с которой у нас заключен контракт, захватывает контроль над всеми такими складами в Подмосковье. Возможно, уже захватила. А также над крупными колхозами и фермами, которые могут представлять интерес. Кто вы по должности?

- Начальник криминальной полиции города Жуковский.

- Отлично. Это как раз то, что мне нужно. Вы ведь хорошо знаете, что где на местах. Меня интересуют публичные дома.

- Зачем? У нас нет публичных домов.

- Передо мной можете комедию не разыгрывать. Во-первых, я не суд и не ОСБ, чтобы вам опасаться. Во-вторых, мой отец сделал солидную карьеру в органах, и я очень хорошо знаю, как у вас всё устроено. Давайте так – я поставлю вам задачу, и объявлю награду. Мне плевать, как вы её выполните. Если выполните – я заплачу и, гарантирую, будет ещё работа. Не захотите – просто уйдёте, я других найду.

- Что мы должны сделать?

- Я хочу организовать здесь свой собственный публичный дом. Нужно отобрать и пригнать девочек посимпатичнее для работы. В идеале – десятка три. И организовать запас резиновых изделий.

- Тридцать? При всём желании я не найду в городе столько шлюх… Жуковский – это небольшой город. Вы же знаете.

- Найдите не шлюх. Просто баб. Сейчас любая готова отдаться за банку тушёнки. Грамотно подать, и отбоя не будет от желающих. Скажите, я готов их кормить. Вам нужно только провести отбор. Берите в первую очередь тех, кто сам согласился. Силой тащите только если их будет не хватать.

- Чем платите?

- Двухнедельный запас еды для вас и всех, кто с вами пришёл.

Он недоверчиво посмотрел на меня:

- У вас здесь горы продуктов. Вы можете дать гораздо больше. Это слишком мало.

- Мало? Для кого? Для вас это увеличение текущих запасов вдвое. Можете не соглашаться. Но я бы на вашем месте не раздумывал. Говорю же, будут ещё задания. Возможно, возьму ваших людей на постоянное обеспечение.

Конечно, он согласился. Поломался для вида, поводил по сторонам кислой «заточкой», но согласился. Жить захочешь - и не такое сделаешь. А я предлагаю ему реально жить, а не выживать. Я даже выдал им аванс. Они взяли час на отдых, и майор вышел из переговорной, чтобы сообщить всё своим людям. Капитан и Жилистый выходить не спешили.

- Думаю приставить к ним пару человек. Слежку. Они могут собрать больше людей и попытаться выбить нас, лучше нам заранее знать, – начал капитан.

- Согласен. Делай. И отправь сегодня людей в колхозы и в часть. Ты что хотел? – обратился я уже к Жилистому.

- Пора бы расплатиться, – Жилистый сказал это спокойно и просто, без злобы или раздражения. Давит, но грамотно.

- Помню, помню. Капитан, ты отобрал людей для них?

- Андрей, Волкова и Стоичкова помнишь? Ты с ними пробежался вчера утром. Они пойдут. Найди их, остальных они знают.

- Как вы будете груз тащить? – вмешался я.

- Бомба нашёл два прицепа маленьких. По дороге утянем.

Они разошлись, а я озаботился завтраком. Вышел во двор и увидел много разных печек-буржуек. Солдаты разогревали на них еду. Среди солдат была и баба. Я подошёл к ней:

- Откуда печки взялись?

- Ребята принесли. Тут недалеко дачи, там и нашли.

- Завтрак мне приготовь.

Она ответила не сразу. Видно, рабство угнетает. Ничего, привыкнет. Человек такая скотина – ко всему привыкает.

- Что приготовить?

- Кофе без сахара и какую-нибудь кашу. Или яичницу, если яйца найдёшь.

Я принял душ и переоделся в запасной костюм, который всегда висел у меня в кабинете на случай форс-мажора. Даже галстук повязал. Костюм за всё время своего существования пригодился первый раз. Баба принесла завтрак, а я указал на грязную одежду:

- Нужно постирать. Не срочно, но в течение дня сделай, – я сознательно смягчил указание этим «не срочно». Приём называется «качели». Ты вроде просишь что-то неприятное, но чем-нибудь смягчаешь, и человек подсознательно начинает колебаться, в какой-то степени симпатизировать тебе.

Через час я ел и потягивал кофе. Растворимый, но сейчас не до жиру. Пришёл капитан и задал вопрос в лоб:

- Зачем нам публичный дом? Я против.

- Ну, во-первых, чего молчал тогда на собрании?

- Ругаться при посторонних плохая идея. Но публичный дом… У моих вся кровь от головы отольёт. Да и низко это. Мерзко.

- Организуем всё как следует. Вспомни историю всех войн и такое понятие, как «походные жёны». Это нормально.

- У нас не война.

- Нет. У нас гораздо хуже.

- Даже на войне некоторым удаётся сохранить человеческое лицо. Вы же хотите подтолкнуть их к его потере. И походные жёны - это дело добровольное, а вы хотите их заставить.

- Зачем? Это их выбор: умереть с голоду в городе, или прийти к нам.

- То есть, по факту, нет никакого выбора!

- Посмотри на это с другой стороны. Я даю им возможность, которой у них не было. Да, по меркам цивилизованного общества это дикость. Но время изменилось, и всё упрощено до предела. Для чего женщины нам, а мы – им? В сложившейся ситуации они нам, как Рахмет говорит, для шпипиндоха. И, может, ещё что по мелочи. А мы им - чтобы с голоду не умереть. Маски цивилизованности и искусственные ограничения в виде законов унесло вместе с той огромной хренью, пролетевшей по небу. Теперь всё честно, каким бы ужасным это ни казалось. Нужно это принять, или умереть.

- И что, нельзя по-другому?

- Можно, но это неэффективно. Капитан, не мучай себя. Склад мой. И решение организовать здесь публичный дом - это моё решение. Пусть оно и останется на моей совести.

Он переваривал сказанное с полминуты, потом сник и вышел.

Когда я спустился, все пялились на меня. Пусть смотрят. Да, я чист и опрятен. У меня всё под контролем. Идите со мной, и будет вам счастье.

Менты уже ушли. Жилистый с Бомбой собрали телеги и стояли у ворот. Баба что-то говорила Жилистому, а её малявка крутилась под ногами, тоже периодически подпискивая. Я подошёл.

- Собрались?

- На пару слов, - Жилистый отвёл меня в сторону, - Не нравится мне этот прапор. Поаккуратнее с ним.

- Чего так? Просто чуйка, или есть что-то конкретное?

- Слышал обрывки его разговора с майором. Что-то про «контроль» и «можем». Честно говоря, специально подслушал тайком.

- Один он мало что сделает. А эти в город ушли. Но так-то ты прав, нужно аккуратнее с ним. Возвращайтесь побыстрее, нас ждут великие дела.

- Хорошо, но дня три нас не будет, как ни крути.

- Что думаешь насчёт моей идеи с публичным домом?

- Если бы я был моложе лет на пятнадцать, она бы мне не понравилась, но сейчас, думаю, это неплохая идея. Только без жести. Мы всё-таки не звери.

- И что, даже не будешь меня стыдить и отговаривать? Типа «мы потеряем человеческое лицо» и всё в таком духе…

- Нет. Я думал над этим. Мне это мероприятие напоминает брак по расчёту. А браки по расчёту – самые крепкие. Пусть другие отговаривают.

Я пожал ему руку. Несмотря на все его недостатки, он мне нравился. С ним надёжно. Как верный и преданный пёс – всегда рядом.

***

Мои бодигарды ушли, капитан разослал гонцов, я ждал вестей и пытался наладить быт. Солдаты нашли скважины на дачных участках, а на следующий день Рахмет нашёл три ручных насоса на одном из соседних складов. Так решилась проблема воды. Да, за ней нужно было топать почти десять километров, но это лучше, чем ничего. В одной из дачных бань нашлась и дровяная печка со специальным резервуаром для подогрева воды. Даже банные дни теперь не проблема. Солдаты вообще не сидели без дела - тащили отовсюду кровати, а Рахмет показывал, где их лучше ставить.

На второй день прибежали те разведчики, кого посылали в колхоз. Там можно было наладить работу, но требовалось много людей взамен умершей техники. Местные работать не рвались. Всё ждали, что технику починят. Народец, однако... Я уже знал, как решить эту проблему.

Через два дня вернулись менты с молодыми тёлками. Мне понравилось, что они выполнили договорённости. Могли ведь, действительно, попытаться отбить склад. Девки стояли, сбившись в кучу. Оборванные, грязные. Кто-то с синяками. Но майор своё дело знал. Отмыть, отстирать и будут вполне вдувабельны.

- Рахмет! – крикнул я.

- Да, шеф? – он ответил сразу.

- Тут твой шпипиндох подъехал. Им всем нужно устроить банный день. И помещение организовать. Отгородить как-то, кровати поставить и всё такое. А я правила напишу. Устав организации, так сказать. Кого, сколько и как можно пользовать. Лишний износ нам ни к чему.

- Майор, а резину удалось найти? – крикнул я. Он показал на три ящика около ворот.

Я подошёл поглядеть. Куча презервативов и ящик смазки. Я рассмеялся и сказал:

- Майор, а ты эксперт в этом деле, как я посмотрю!

Рахмет тоже заржал, а майор ответил:

- Я тут ни при чём. Есть у меня в отряде один знаток, он и предложил.

- Познакомь.

- Да вот он. Капитан Смоляков, – майор кивнул на стоящего рядом долговязого сутулого человека, затягивающегося сигаретой.

- Рахмет, выдай майору и его людям причитающееся и после займись бабами. Майор, если интересно продолжение сотрудничества, зайди ко мне в кабинет после выдачи. Капитан, уделишь мне пару минут? – я сделал приглашающий жест головой и пошёл от толпы в сторону кабинета. Он шагал за мной.

- Как догадался насчёт смазки?

- Если баба не хочет, намучаешься с одним презиком…

- Откуда опыт?

- Крышую… крышевал публичный дом.

- Так открыто об этом заявляешь. Майор вон ваш всё приличного из себя корчил…

- Не время в целку играть.

- Баб кто отбирал?

- Я в основном. Индивидуалок постарался, но их мало. Потасканных при саунах и по пять человек в одной хате вообще не брал. Добил обычными мокрощёлками молодыми.

- Ты опер?

- Да.

- У меня тут прапор есть. Из Москвы со мной пришёл. Он в прошлый раз с майором вашим разговаривал. Не знаешь, о чём?

- В нужную сторону копаешь. Подсидеть он тебя хочет. Только пока не знает, как. Предложил собрать больше людей и выпнуть вас отсюда. Майор у виска покрутил на это.

- И ты так просто его сдал? А как же профессиональная солидарность?

- Нахрен. На идиотов она не распространяется. Глаза пусть разует. Это не он смог сюда военных притащить, а ты. Военные тебе подчиняются. Слышал я, что у тебя не только этот отряд, а целая дивизия. Как ты это сделал, я не знаю. Но связываться с тем, кто в этом хаосе смог так выбиться, я не буду. И майор не идиот. А прапор? Он и так себе могилу выроет, без моей помощи. Хоть сдам его, глядишь, и для меня польза будет от его смерти.

- Иди работать ко мне.

- Я даже не буду спрашивать, какая плата и что нужно делать. В городе сейчас ловить нечего.

- Как там, кстати? Как вообще всё происходило у вас? Я первый день в Москве застал, но сразу дал дёру оттуда. Видел людей на МКАДе после этого, да мародёров на трассе. Но это, как я понимаю, только капля в море.

Опер затянулся, казалось, всей рожей. Даже глаза ещё больше впали внутрь. Потом ответил:

- Правильно ушёл. А нам уходить некуда было. Там беспредел - кто без оружия, того в любой момент нагнуть могут. Сначала некоторые держались - человечность, там, и всё такое. Но сейчас… То, что у вас здесь – это рай в сравнении с городом. Там через пять дней за грёбаный «дошик» убить готовы были. Ни связи, ничего. Сверху приказов никаких нет, люди от этого ещё больше в панику впадают. Рулил бы кто, может, не так всё было бы. А сейчас там каждый сам за себя. Мы всё ждали, что придут какие-то гонцы, приказы, порядок действий. Нихрена не дождались. Ничего.

- Поможешь составить правила для публичного дома?

Опер кивнул.

Часа два мы составляли эти правила. Решили, что не больше двух раз за сутки можно брать одну и ту же женщину. Установили размеры паек для них и правило, если женщину не берут, ей урезается пайка. А чего? Пусть стараются. Ещё я разрешил солдатам брать их в жёны. Тогда из публичного дома они выбывают. Мне не очень нравилась идея разводить хомячков, но это точно даст сто очков вперёд по популярности у солдат. Хочешь сохранить и приумножить власть – действуй уже сейчас.

Только к вечеру Рахмет обустроил всё приемлемо на первое время. Отгородил восемь кроватей для дела в дальнем конце ангара, а простые спальные места для баб сделал в отдельном помещении. Просто матрасы, застеленные бельём на полу. Позже обживёмся. Он даже повесил вывеску «Красная казарма». Меня улыбнуло название. Колхозный, конечно, маркетинг. Но монополист может позволить себе любой маркетинг. Я сказал Рахмету, чтобы держал девочек наготове, а сам пошёл искать первопроходцев. Солдаты заканчивали ужин. Я нашёл двоих с физиономиями попорочнее, и заговорил:

- Пацаны, поразвлечься не желаете?

- Не понял, эээ… уважаемый, – мне ответил парень с особенно свирепой мордой.

- Меня зовут Сергей Николаевич, если забыл.

- Сергей Николаевич?

- Да, да! Не тупите, парни! Поразвлечься, говорю, не желаете?

- Как это?

- Тридцать коз, что с утра пригнали, видели? Предлагаю вам на пробу любых двух. Будете первыми клиентами.

Они смотрели и молчали.

- Чё, зассали что-ли?

- Мы не знали… А их чего, можно? …того-этого? – он смотрел на меня со смесью недоумения и радости во взгляде.

- Да, да! Для вас и привели. Ну, не только для вас двоих, а для всех солдат. Но вы первые. Если, конечно, хотите…

- А мы что за это?

- Что «что»? Вы про деньги? Или ещё что? – догадался я, – Нет, всё бесплатно. Только правила соблюдайте. При входе бумажку повесил. Читать умеете, надеюсь?

- Умеем…

- Тогда за мной. Остальным мужикам тоже расскажите. Пусть приходят, когда захотят.

- Их менты привели, да? Это, типа, ментовские? Менты потом не предъявят нам? – с опаской в голосе продолжал спрашивать он. Какой дотошный попался.

- Нет. Менты привели их для меня. Ментам за это уплачено, ничего они не предъявят. Я всё устроил, и только я могу вам предъявить. Или Рахмет от моего имени. Но это если беспределить будете. Вы не извращуги?

- Мы что? – он раздумывал пару секунд, - А… не, не! Мы нормальные!

- Тогда вон правила на стене читаем и вперёд. Девочки вас уже ждут.

Они сняли бумажку и стали медленно читать, выискивая остатки вечернего света из немногочисленных окон. В конце концов, один из них достал зажигалку и посветил, а я зашёл в отгороженное пространство. Девки стояли кто где. Рахмет поднялся с одной из кроватей.

- Ты провёл с ними беседу о том, как нужно себя с клиентами вести? – спросил я сразу.

- Да.

- Девушки, всё уяснили? Не грубим, к мужчинам относимся ласково и уважительно. Даём. Тогда всё у вас будет хорошо, – обратился я к толпе. Некоторые кивали. Кто-то чувствовал себя, вроде бы, свободно. А кто-то был скован. Не их профессия. И таких было большинство. Видно, в Жуковском действительно мало шлюх. Ничего, привыкнут. Человек такая скотина: ко всему привыкает. В этот момент зашли солдаты, а я вышел и разыскал свою персональную бабу.

Зашли с ней в кабинет, и она сразу начала раздеваться. Ха-ха, уже надрессировал. Так и запишем: дрессировке поддаётся хорошо. Но это потом.

- Погоди пока. Оденься.

Она оделась, и стояла молча. Ждала.

- Ты же из города. Расскажи, как там всё происходило в первые дни.

- Когда всё остановилось, люди быстро поняли, что самое главное сейчас – это еда. У кого-то были запасы, и они просто заперлись дома, но таких было мало. Некоторым удалось унести много из ближайших магазинов и тоже запереться. Люди стали сбиваться в группы, и на третьи сутки одиночек почти не осталось. Многие ослабли от голода, обезумели, и стали безоружными кидаться на банды вооружённых мародёров. Таких убивали. Наш холодильник был почти пуст, но на сутки хватило. Решили с мужем, что нужно идти на МКАД и искать там, в больших магазинах. Пытались присоединиться к кому-нибудь. Остальное вы знаете.

- Что работает в городе? Что не сломалось? Вода, газ?

- У нас не было газа, я не знаю. Вода была только первые два часа. Спички, зажигалки работают. Но это вы и сами знаете.

- Понятно. Ничего нового. Кстати, как тебя зовут?

- Вера…

Что-то в последнее время мне часто попадаются женщины с именем, начинающимся на «В». Ладно, хватит пустой болтовни.

- Раздевайся.

***

Менты ушли следующим утром. Я отправил их искать людей для колхоза. Жилистый и Бомба вернулись к обеду с пустыми прицепами. Они интересно доработали прицепы – сделали что-то вроде упряжки для людей. Я поприветствовал их и разыскал двух солдат – тех, что вчера были первопроходцами в Красной казарме.

- Парни, ну как вчера всё прошло?

- Всё супер, шеф! – ответил один из них.

«Шеф»? Наверное, у Рахмета переняли. Не буду заострять или что-то спрашивать. Пусть так и зовут меня. Мне это на руку.

- Как остальные солдаты? Ещё кто-нибудь, кроме вас, уже отметился там?

- Целая очередь уже собралась. Почти все хотят.

- Почти? Есть и такие, кто не хочет идти?

- Да, некоторые. Кто недавно служит, или с высшим образованием. И другие всякие заумные мастурбанты.

- Ну, это их дело. Не гнобите за это. И остальным скажите, чтоб не гнобили. Никому ничего плохого они не делают, а воевать вам вместе. Сам видишь, какие дела вокруг. Своих надо держаться и терпеть их недостатки. В разумных пределах.

Солдат кивал. Надеюсь, общий посыл он понял. Так и вижу его, вещающего остальным: «Шеф – нормальный чел! В натуре дело говорит!». Вот так понемножечку, помаленечку, по копеечке, по зёрнышку, по семечке, нужно заработать авторитет у солдат. И не забыть про офицеров. Но это потом. Сейчас – чистка. Я нашёл Бомбу с Жилистым и Опера, собрал их у себя.

- Парни, я сейчас позову сюда прапора. Разговор будет неприятный, и, скорее всего, опасный. Мне нужно, чтобы вы были наготове.

- Что, подтвердились мои сомнения? – спросил Жилистый.

- Да, он прокинуть меня хочет. Вот, Опер рассказал. Кстати, он теперь тоже с нами. План такой – прапор заходит, мы его спрашиваем прямо. Не думаю, что будет отпираться. Смотрите на поведение, если дёргаться начнёт – мочим.

Бомба сбегал за битой и зачем-то поставил её за закрытые жалюзи окна сбоку от двери. Остальные и так были при оружии. Позвали прапора, а он, как нарочно, пришёл не один. Двое рядовых были с ним. И оба при оружии. Чувствует, скотина…

Я хотел начать первым, но он не дал мне этого сделать:

- Как же это так, командир? Сначала были вместе, захватывали этот склад. Я своих людей сюда привёл, без меня бы ты шиш чё сделал тут. А сейчас – меня в сторону, сам тут рулишь, как хочешь, никого не спрашиваешь. Я не согласен на «принеси, подай»!

- Штойю откйойю, а то темно совсем, – Бомба подошёл к зашторенному окну, и начал возиться с жалюзи. Прапор сначала смотрел за ним, но всё же перевёл взгляд на меня и тех, кто был при оружии. Его спутники явно боялись.

Я вообще не хотел объяснять ему, почему так сложилось. Если человек этого не понимает, то объяснить так сразу тяжело. Собирался сгладить углы и акцентировать на том, что он тоже многое получил, но не успел. Бомба достал биту и шваркнул прапора по затылку со всего маху. «Тюк!» - звук деревяшки о кость, и прапор падает лицом вперёд. «Тюк, тюк!» - добавляет Бомба ещё два раза, по лежачему.

- Выйубаться меньше будешь, гандон! – говорит он мертвецу, поднимает глаза и видит, как мы все вылупились на него, – Нехйен с уйодами йазговайивать! Зйя он мне за тушёнку пйедявлял! Чё так смотйите? Нам же это всё-йавно нужно быйо сдейать! – чем больше он волновался, тем больше кортавил.

- Ну чё, убирайте его! – быстро взял я себя в руки, – И напомните мне кто-нибудь не предъявлять Бомбе за тушёнку…

Бомба забрал себе автомат прапора, а потом они с Жилистым взяли его за ноги и вынесли. Двое рядовых так и стояли посреди кабинета, пытаясь сделаться прозрачными. Да, я правильно подобрал людей, а прапор – нет. Вот результат. Собери вокруг себя подходящих людей, и большую часть работы они сделают сами.

***

Прошла неделя, и нас вызвали в колхоз, на котором уже трудились люди из города. Председатель жаловался, что люди не успевают, хотя их, вроде бы, хватало. Когда я посмотрел на работников, то быстро понял, в чём дело. Это управленческая ошибка. Среди них много стариков, есть дети, а те четверо солдат, кого отправили следить тут за всем, слишком мягкие. В идеале это всё нужно было резать, выгонять всех старых людей и набирать вместо них новых. Как назло, менты постоянно заняты поиском людей - нужно укомплектовать штатом ещё три колхоза, и я решил открыть на каждом крупном складе «Красную казарму». Франшизу нужно развивать.

Что-ж, здесь будем работать с тем, что есть. Двое солдат вели меня по кромке поля, показывая дорогу. За мной шли Жилистый с Бомбой. Мы приближались к людям, которые лениво копались в земле. Некоторые сидели, вокруг бегало несколько детей. Мы подошли к сидящим, и народ стал кучковаться вокруг нас, предчувствуя важный разговор. Я громко обратился к толпе:

- Председатель говорил вам, что мы выбиваемся из графика?

Кто-то закивал, подтверждая, но большая часть молчала.

- Вам нужно ускориться!

Гул неодобрения, и один человек в первом ряду попытался возразить:

- Мы вам не комбайны! Почему мы должны работать на износ, как лошади? Давайте солдат в помощь, тогда вовремя поспеем!

- У солдат другие задачи. Более приоритетные.

- Какие? Казармы убирать? – послышался голос из толпы.

- Так! Вы, видимо, недопоняли. Слушайте все внимательно! Вот этот человек, – я указал на солдата рядом, – Будет каждые три дня возить мне письма от председателя. Если узнаю, что вы работаете недостаточно быстро, я урежу пайку вдвое! А если не исправитесь, вообще ничего не получите! Это понятно?

Ко мне обратился тот же человек из первого ряда, видимо, лидер. Седой. До этого смотрел на меня через толстые стёкла очков с сомнением, а его усы шевелились от недовольства.

- Молодой человек, зачем вы обманываете? Продукты, что вы нам привозите, принадлежат армии и государству. Мы давно это поняли, хотя милиция утверждала обратное. Это просто гуманитарная помощь, и мы не обязаны за неё работать! Каким-то образом эта гуманитарная помощь проходит через ваши руки, а вы этим нагло пользуетесь! Так ведь?

Гуманитарная помощь… Ещё один бредит СССР. Я разозлился, но пока продолжил говорить спокойно.

- Никто вас не обманывает. Я распоряжаюсь этими продуктами так, как считаю нужным. Хотите есть – работайте! Все должны работать. Старые, молодые, женщины, дети.

На последних словах бабы заголосили, а усатый сказал:

- Молодой человек, я инженер с тридцатилетним стажем, у меня два высших образования! Вы не имеете морального права…

- Заткнись! - оборвал его я, – Нет больше никакого морального права! И то, кем вы раньше были, сейчас всем до лампочки! Ты мне что-то дай! Мне! Кто бы ты ни был: пенсионер, женщина, ребёнок, докажи своё право жить! Предложи мне что-то, за что я буду готов дать тебе еды! А не можешь – сдохни! Вот единственное правило, которое сейчас работает! Я сразу это понял, пора и вам понять! Иначе попередохните тут от голоду! Впрочем, мне всё равно! Я быстро найду вам замену, желающих много! Я этого не сделал только потому, что думал, вы поумнее, и поймёте, о чём я вам тут талдычу! Но вы, видно, не хотите! – они молчали.

- Но дети… - робко начала одна женщина, а я резко прервал её.

- Что дети? Две руки, две ноги, сил полно! Такие же люди, как все! Вы тут не Бином Ньютона изучаете! Пусть работают со всеми, просто так кормить никого не буду. Или можете отдавать им свою еду! Всё! Послезавтра жду человека с отчётом, и не дай бог в нём будет сказано, что вы медленно работаете!

Я развернулся и пошёл в сторону здания администрации. Нужно было пообедать и ехать обратно на склад.

Мы пожарили курицу! Какой кайф есть обычную курицу после того, как две недели питался консервами, да макаронами… Бомба уплетал, а Жилистый не торопился, стараясь не встречаться взглядом со мной. Я заговорил с ним:

- Андрей, чё заморосил?

Он молчал и смотрел в другую сторону.

- Чего я не так сказал? – обратился я к Бомбе.

Бомба жевал и не ответил.

- Парни, хватит мыслить старыми категориями. Кто живёт прошлым, тот умирает. Андрей, ты вроде умный мужик. Ну, сам подумай, как по-другому? И эти идиоты, если они сами не понимают, что им надо вкалывать, как никогда не вкалывали, чтобы тупо с голоду не умереть, так их нужно заставить! Это для них благо! Попинаем, авось, не сдохнут…

- За века своего существования у людей ещё появилась человечность… Я не из тех, кто наполнен ей до краёв, но в какой-то мере она должна быть у каждого.

- Нахрен не нужна. Какая её функция? Для чего?

- Если мы все будем бесчеловечны, перестанем придерживаться элементарных принципов о том, как нужно обращаться с людьми, то как нам вообще друг другу доверять? – он всё ещё не смотрел на меня.

- А я скажу тебе, как. Пока мы получаем выгоду друг от друга, доверять можно. Как только её нет – бей в набат! Только это нас держит. Только выгода. И ты это знаешь лучше меня. Сам одобряешь браки по расчёту, значит, мозги твои работают как надо! Просто ты боишься признаться самому себе в том, что именно так обстоят дела. Давление общества, закон, навязанная мораль – всё это налипло на тебя, как мусор. Стряхни, и включи чистую, холодную логику. Сам поймёшь, что я прав.

Он посмотрел мне в глаза ровным, спокойным взглядом. Эта худая скуластая морда с некоторым количеством шрамов и глазами грустной коровы немного пугала. Он ответил:

- Возможно. Я и сам порой так думаю. Но, знаешь, мне пару раз помогли бескорыстно. Серьёзно помогли. Если бы тот человек так думал, я не стоял бы сейчас перед тобой. Ты был бы мёртв – замучен тем румяным ублюдком до смерти.

Я мгновенно нашёлся с ответом:

- Откуда ты знаешь, что он помог бескорыстно? Возможно, тебе просто неизвестно, что с тебя поимели. Возможно, твой благодетель просто тешил своё самолюбие. Вариантов миллион!

- С того случая прошло уже немало лет, я не раз об этом думал. Не было там никакой выгоды. Только куча геморроя для него.

- Плевать. Забудь ты всё это. Сейчас ты уже не докопаешься, в чём была его выгода. В жизни нужно быть реалистом. Видеть в людях прежде всего ресурс и использовать любые возможности в том правовом поле, которое есть. Только так можно добиться успеха. Но раньше он выражался в деньгах и окружении, а сейчас успех – это просто продолжать жить! И ты знаешь ему цену. Когда душил человека там, в том магазине, ты не вспоминал о человечности. И неделю назад спокойно и без лишних слов выволок прапора, когда Бомба ему голову пробил.

Жилистый не отводил глаз:

- Так было нужно, но я не могу заставить себя получать выгоду с каждого. Это не моё. Против своей природы не попрёшь.

- Это только твои убеждения. Измени их, и пойдёшь выше! Почему ты там, где ты сейчас, а я на своём месте? Почему ты не вместо меня? Не задумывался об этом?

- Я не хочу быть на твоём месте.

- Врёшь. Хочешь. Все хотят, но не могут. Даже если кажется, что это не так - загляни в себя поглубже, и поймёшь, что хочешь!

Он промолчал. Понял, что я прав. Медленно отвёл взгляд. Постепенно я доводил его до нужных кондиций. Придёт время, и ему можно будет доверить важный участок в управление. Рано или поздно мне придётся делегировать и управленческие функции. Когда моя империя разрастётся. Да. Не «если», а «когда»! Этот важен, на него стоит тратить время. А те дураки в поле – овчинка выделки не стоит. Пнул, посмотрел. Работают – оставил, не работают – разогнал. В памяти всплыл далёкий эпизод из детства, где отец говорил мне примерно то же самое.

***

В девяносто девятом я, как и все одноклассники, переживал переходный возраст. Меня клинило в неожиданных моментах, как и всякого подростка. Я мог вести себя довольно независимо – меня боялись после того случая со Смеховым. К остальным пацанам я относился снисходительно, но его все пять лет использовал, как объект для самоутверждения. В конце концов он перешёл на домашнее обучение, а мне не на ком было срывать злость. Шёл урок биологии. Уж не помню, почему я был на взводе, но тётке приспичило вызвать меня отвечать в этот, самый неподходящий, момент.

- Я не пойду! – нагло ответил я. Мне хотелось, чтобы она поняла, что меня не стоит трогать, поставила себе там в журнал, что ей надо поставить, и отвязалась. Но, как нарочно, она решила докопаться:

- Как так не пойдёшь, почему?

- Не пойду и всё, не хочу!

- Надо!

- Не надо!

- Родителей вызвать?

- Вперёд!

- Я поставлю тебе двойку!

- Да ставь, потом исправлю, как все остальные делают.

- Ты говоришь с учителем! Я не дам тебе её исправить!

- Да ладно? Чё, в натуре? – я уже понял, что поддался эмоциям, когда не следовало, и перегнул палку, но остановиться не мог. Гормоны.

- Выйди из класса немедленно! После уроков я зайду к директору, будь уверен!

В тот день я прогулял все оставшиеся уроки, а вечером был разговор с отцом.

- Сын, чего там с биологичкой? – он спросил будничным тоном.

- Поругались. Задолбали они меня немного. Тупорылые учителя. И уроки у них такие же.

- Знаешь, не буду тебя разубеждать. Но то, что сегодня сделал ты, тоже не очень-то умно.

- Да пошла она! Кто она такая? Ты же можешь с ней разобраться, если будет надо?

- Могу. Но это слишком мелкий вопрос, чтобы тратить на него время. Со Смеховым, например, необходимо было сделать так, чтобы все раз и навсегда поняли, кто есть кто. Это всегда так: по жизни ты будешь встречать в основном тупых, и тратить на каждого время и ресурсы – это глупо.

- Ты до сих пор помнишь его фамилию? – я удивился.

- Да. Так вот, насчёт этой училки. Мне неинтересно разбираться, кто там прав, а кто виноват. Ты не дурак, сам разберёшься. Но этот конфликт, он ненужный, никчёмный. Понимаешь, когда ты с кем-то дерёшься, словестно, или реально, неважно. Ты должен понимать, за что дерёшься. Какая выгода? Война ради войны – это глупость.

- Но тебе же ничего не стоит её нагнуть.

- Так уж и ничего? Как минимум, нужно сделать звонок для этого. И, учти, я не смогу подтирать тебе жопу всю жизнь. Ты должен сам разбираться, с кем дружить, кого стереть, про кого забыть, а кого оставить на потом. Но мне нравится, что эта сорокалетняя дура с климаксом головного мозга не является авторитетом для тебя. Так и нужно. Возраст – ничто. Важно только то, что из себя представляет конкретный человек, какие у него возможности и как он может быть тебе полезен. Никаких авторитетов. Сегодня он царь и бог, а завтра будет под тобой. На эту училку даже внимание не рассеивай. Сделай там, что надо, и забудь.

БОРЬБА.

Наступило лето. Опер открыл «Красную казарму» почти на каждом складе. Моя популярность у простых солдат росла. И я старался периодически общаться с ними для ещё большего роста. Это было не сложно. Отец с детства учил, что с любым быдлом нужно уметь разговаривать на их языке. И я хорошо усвоил урок – они принимали меня за своего.

Но нужно делать следующие шаги в этом направлении, и я отправился в часть – посмотреть, как живёт генерал со своим штабом, и что они собираются делать дальше. В дивизии осталось два батальона для охраны, верхушка и гражданские обеспеченцы. Каждую неделю со складов им привозили еду, остальной быт тоже наладили неплохо, насколько это возможно без электричества. Я попросил собрать руководящий состав, и сейчас они сидели в штабе и ждали, что я им скажу. А начал я с вопросов:

- Господа генералы, сколько ещё воинских частей в Москве и области?

Мне ответил подполковник небольшого роста, не выделяющийся ничем примечательным, кроме холодной жёсткости в глазах, идеально сидящей одежды и выправки:

- Порядка тридцати крупных объединений. Частей порядка семидесяти, но многие объединены по одному адресу. Одна наша дивизия насчитывает пять частей, но она самая крупная. Ближайшие по численности в два раза меньше. Самое близкое к нам объединение километрах в двадцати. Наиболее дальние – в ста пятидесяти. Примерно.

Хороший ответ. Развёрнутый. Видно, он это уже анализировал.

- Нужно узнать, что у них происходит. Кто командует, как с обеспечением. В общем – всё.

- Армию хотите набрать? Куда поход планируете? – тот же подполковник.

- На юг. Сейчас работает только сельское хозяйство, а на юге его вести лучше всего.

- Николаич, а нам не хватает местных колхозов? Удержать под контролем территории и здесь, и там будет сложно без нормальной связи, – вмешался генерал.

- Захарыч, наши запасы здесь рано или поздно закончатся, а колхозы в Подмосковье, хоть и дают урожай, но не такой, как в южных регионах. Там проще с этим. Да и со всем остальным. Зимы не такие суровые. На юге все перспективы. Нужно идти туда не тогда, когда мы от голода попрёмся, а сейчас, когда у нас полно еды.

Он промолчал. Доводы мои логичны, но почему тогда молчит? Лень сниматься с насиженного места? Тяжело идти так далеко? Или всё ещё думает, что ему может прилететь, если он самовольно оставит часть? Без разницы. Хоть так, хоть эдак, получается, что он тормоз. В итоге, я спросил у всех:

- Господа генералы, кто что думает по этому поводу?

- Нужно проявлять разумную инициативу. Я за поход. Отправить туда часть людей, закрепиться и после перетащить остальных, – ответил полковник с холодными глазами. Двое поддержали его. Ещё двое были против. Остальные пятеро молчали. Этим нужен приказ. Без приказа не сдвинутся.

В этот момент я понял, что командование дивизии зажралось. Им с самого начала приходилось легче остальных, а моя помощь ещё сильнее расслабила. Жирные коты. Ненужное звено, которое только тратит время на получение сведений и выдачу глупых приказов. Подталкивай их ещё к нужному решению, переубеждай. Они и обстановку в полной мере не прочувствовали. Сидят тут в глуши. Гораздо эффективнее отдавать приказы напрямую командирам рот. Нужно иметь при себе пару опытных военных советников, а не этот балаган на выезде.

- Господа генералы, в таком случае я жду вашего решения. Подполковник, можно вас на пару слов?

Мы вышли из штаба дивизии, я огляделся по сторонам и начал разговор:

- Подполковник, как вас звать?

- Павел Михайлович Сафонов.

- Кто вы по должности?

- Первый замкомдива.

- Ого! Это полковничья должность! Или даже генеральская! Давно вы на ней? Как так получилось со званием?

- Я на ней недавно, а звание должны были дать следом. Не успели.

- Дивизию хорошо знаете? Командиров батальонов, рот?

- Да, многих знаю лично. Они ненамного моложе меня. Как я уже сказал, на должности я недавно.

- Что скажете по прошедшему совещанию?

- Не чувствуют старики, что действовать надо. Умом, может, и понимают некоторые, но, пока жареный петух в задницу не клюнет, сидеть будут. Всегда у нас так. Может, если бы в город их отвести, расшевелились бы.

- А вы там были?

- Да. Специально с разведчиками ходил в Москву, посмотреть, как там.

- Что увидели? Я только первый день застал.

- Трупов много. Их сжигают, только если мешают. А так лежат на улицах и гниют. Весь город запахом пропитался. Люди озверели, кто не умер, сбились в банды: полиция и прочие, у кого оружие, больше всех под себя гребут. Остальные хватают объедки. Может, уже до людоедства дошло. Не выяснял, мы не стали далеко заходить. Очевидно, что еды на всех не хватает, но самые сильные банды прокормятся. Вы правильно расставляете приоритеты, нам в городах делать нечего.

- Павел Михайлович, а есть в части пушки какие-нибудь артиллеристские, что ещё работают?

- Гусеничной техники у нас много. Она вся мёртвая, но есть «Нонки» и прочие гаубицы. Старых на хранении хватает. Всё там механическое, всё работает. Было бы, кому тащить, - он усмехнулся, будто ждал этого вопроса. Видно, сам давно прикидывал, что к чему.

- Найдём кому тащить. Нужно уговорить комдива дать мне весь разведбат целиком, пушек этих штук десять и ещё четверть личного состава, что сейчас охраняет склады. Сможете?

- Не знаю. Может заартачиться.

- Пообещайте ему что-нибудь. Не факт, что мы вообще вернёмся. Вы ведь готовы пройтись с нами? Мне нужен опытный военный. Капитан Базин, конечно, неплох. Но слишком мягкий.

***

Начались типичные будни управленца. Комдив прислал остатки разведбата, а я уже знал, как употребить их в дело. Жилистый с Бомбой снова ходили домой, а сейчас вернулись, и Андрей сидел напротив меня за столом в кабинете. Я начал без раскачки:

- Андрей, половину разведбата я планирую отправить выяснять, что творится в подмосковных частях. Двадцать восемь адресов. Хочу тебя отправить с ними.

- В каком качестве?

- Проводить переговоры от моего имени.

- Во как... Почему сам не идёшь?

- Две причины. Первая, скажу честно, неизвестно, как они отреагируют на появление незнакомых солдат. Это риск, которому я не хочу подвергаться. Вторая – я нужен здесь. Интерпретировать полученную информацию и принимать решения. Склады, колхозы, командование. Отовсюду периодически приходит информация. А, путешествуя с вами, я могу информацию получать слишком поздно для принятия решений.

- Моя задача в чём? – он задал вопрос, и внимательно ждал, что я отвечу. Обдумывал ситуацию.

- Найти ещё людей и завербовать. Главное – они должны быть хорошо мотивированы. Не все сидят на жопе ровно, имея в руках оружие. Большинство частей, так или иначе, устроились. В городе, или ещё где. Наверняка натащили себе запасов любыми способами, и теперь сидят, примерно, как мы. Но должны быть и такие, кто устроился плохо. Запасы вот-вот кончатся, они не знают, куда идти и всё прочее. Таких тебе и нужно найти. И договориться с ними на наших условиях.

- Понятно. По условиям конкретику хотелось бы.

- Да всё аналогично остальным. Они работают на меня, я их кормлю за это. Пока работают, я кормлю. Расскажи, как у нас тут всё устроено, какие плюшки им будут от этого. Если правильных найдёшь – согласятся.

Он потормозил несколько секунд, обдумывая услышанное, и выдал:

- Куда собрался?

- На юг.

- Правильно. Там легче будет. Пойду соберусь в поход.

Он совсем не возражал. Не задавал лишних вопросов, понимая, что продумывание мелочей его задача. Однако, этот человек смыслит кое-чего в менеджменте. Сухой разговор двух ровных мужиков без лишней траты времени. То, что нужно для дела.

Жилистый вышел, а я позвал Опера:

- Ну что, товарищ оперуполномоченный, рассказывай, как там мои бордели?

- На двух складах уже открыли, ещё для двух – ищем. Остальные на очереди.

- Как солдаты реагируют?

- Рады. В основном.

- С набором проблем нет?

- Да там полно желающих, - он расслабленно махнул рукой, - Хоть кастинг устраивай.

- Я хочу, чтобы ты занялся ещё кое-чем. Параллельно. Когда будешь открывать новые точки, выясни-ка у офицеров на местах, может, им надо чего. Про всё спрашивай. Кому, там, семью перевести, кому что достать в городе. Да мало ли. Пока список нужд составим, там посмотрим.

Разговор прервал громкий крик снизу: «Батальон, к бою!» Мы спустились и добежали до Базина, обнаружив солдат уже занявшими оборону в заранее подготовленных местах.

- Капитан, что за шум, а драки нет? – запыхавшись, спросил я.

- Бойцы из города. Человек шестьдесят, и все с хорошим оружием. Половина в штатском.

- Пойдём разбираться, кто такие, откуда.

- Нет, нельзя выходить. Это вам не пятнадцать ментов из пригорода, мало ли что. Вон туда, за погрузчик, и оттуда будем переговоры вести, – он указал на автопогрузчик около стены рядом с воротами, специально поставленный, как укрытие. Стена ангара слишком тонкая, чтобы защищать от пуль.

Мы перебежали туда, а к воротам уже подходил крупный мужик лет сорока. Из остальных пришлых я видел ещё только двоих. Один выглядывал из-за угла соседнего здания, второй – у крана для двадцатифутовых контейнеров. Остальные, видать, за деревьями, до которых было метров двести. Не разглядеть.

Я спросил у кэпа:

- Попрятались. Уверен, что их шестьдесят, а не больше?

- Да. Я фишку 1поставил за пять километров отсюда, их ведут с тех пор, как на глаза попались, - он говорил уверенно, словно всё под контролем.

- Посмотрим, что им нужно. Исходя из этого, будем действовать.

Мужик подошёл достаточно близко, но внутрь не заходил. Я первым окликнул его:

- Здравствуйте. Откуда, по какому поводу к нам?

- Полковник ФСБ Геннадий Дударин. Согласно приказу верховного главнокомандующего, все подмосковные склады переходят в распоряжение ФСБ.

Голос уверенный, чёткий. Привёл с собой маленькую армию. Понимает, что сейчас любые слова нужно подкреплять силой. Но подсознательно ещё не отделался от привычек, что перед ним открываются двери, стоит лишь светонуть ксивой, или сослаться на высокое начальство. «Согласно приказу верховного главнокомандующего» Да, да, да…

Как там говорится в лучшей книге о переговорах? Диалогом управляет тот, кто задаёт вопросы? Вот я и стал их задавать:

- Верховный главнокомандующий – это президент что ли?

- Президент.

- И где он сам?

- Где надо.

- А как теперь быть?

- Выполнять приказы президента.

Тут я немного скорректировал вектор беседы:

- Так у меня тоже приказ от него. Сидеть на этих складах с солдатами, и никому их не отдавать! И всё! И никаких приказов не слушать больше! Как он нас рассудит, если его здесь нет?

- Не мелите ерунду. Нет у вас никакого приказа.

- А у вас есть?

Молчание. Похоже, мы поняли друг друга. Я специально прогнал ему эту ерунду, чтобы сломать шаблон. Получилось. Он ведь и сам понимает, что сейчас уже не имеют значения никакие приказы президента. Теперь знает, что я это тоже понимаю. Если не дурак, будет договариваться.

- У меня пятьдесят восемь сотрудников. Все опытные, с хорошим оружием. Многие проходили командировки в Чечне, десять человек из управления «В». А у вас срочники. Не пытайтесь меня переубедить, я отсюда вижу. Срочники. Пацаны зелёные. Хватит в игры играть.

Мышцами играет. Дурак оказался.

- Что скажешь, капитан? – я тихо обратился к Базину. Нужно было понять, так ли они опасны, как говорят.

Базин ответил сразу:

- Зелёные - это да, в основном. Но их почти триста человек здесь. Молодые, тренированные. А вот война в Чечне давно закончилась. Не думаю, что после неё они так уж активно воевали. По кабинетам в основном сидели. Управление «В» – это да, они постоянно тренируются, но их мало.

Я хотел убедиться, что Базин готов к стычке, и сказал:

- Капитан, нужно драться. Отпускать их нельзя никак. Они лоханулись, мало народу привели. Хоть кто-то уйдёт - наверняка соберутся большой группой, и вернутся.

- Драться я готов. Три взвода им во фланг отправил. Ещё минут пять потянуть, и, думаю, будут на позиции. Но, может, как-нибудь без этого обойдёмся? Вдруг у них действительно приказ президента? – кэп смотрел с сомнением. Я в очередной раз удивился. Вроде, хороший военный спец, а в некоторых вещах наивен, как дитя.

Пришлось пояснить:

- Да нет уже всего этого, капитан. Где мы, а где президент? Сейчас каждый сам по себе. Всё, ушло ФСБ в прошлое. Никто за ними не стоит. А, если даже и стоит, то их километры разделяют! Здесь только мы и они. Понимаешь, это сейчас – обычные бандиты, которые грабить нас пришли, пусть они даже сами этого не понимают. Но это так.

Он всё не унимался и шёпотом, чтобы не слышал полковник, спросил:

- А мы кто? Тоже такие же бандиты, только первыми на склад пришли. Так получается? – с досадой. Но мне есть, что ответить. Это обычная работа с возражениями, пусть и обстановочка немного нестандартная.

- Так, да не так. Я здесь был задолго до всего этого. И ответь мне, тебе что, плохо? Хочешь в город? Ты там через день за еду убивать начнёшь пачками. Как и любой на твоём месте. Лучше немного насилия сразу, чем реки крови потом.

- С этими малым не отделаешься, – кэп кивнул в сторону пришлых.

Ничего, я привёл ещё один аргумент в пользу драки:

- Ты же видишь, как он разговаривает. Я, конечно, попробую вырулить без крови, но если прогнёмся, будем все в красной казарме работать, а они будут тут ходить, как хозяева. Если он не захочет работать на меня, то либо мы, либо они. Третьего не дано. А он, чувствую, не захочет…

Я обратился к полковнику:

- Что вы предлагаете?

- Сложите оружие, а там будем решать по тяжести преступлений.

Опять своё. Нет, так дело не пойдёт. Похоже, совсем твердолобый попался. Вроде и видит, не в его пользу расклад, а борзеет. Может, просто не знает, сколько нас здесь? Без толку с ним разговаривать. Ладно, буду тянуть время, пока получается. Глядишь, наши фланговые доберутся до позиции. Тогда этим точно каюк.

- Хорошо, но сначала мы хотим знать, о каких преступлениях речь и как именно вы собираетесь исполнять наказание? Суд, этапирование, содержание в зоне лишения свободы. Как сейчас всё это работает? Вы из ФСБ, вот и ответьте, раз знаете.

- Мне это неизвестно. Передадим вас в соответствующие органы, - надо отдать полковнику должное, ответил уверенно.

Но бред, конечно, полный. Сам не понимает, чего несёт.

- Как именно это будет осуществляться? – я продолжал въедливо выяснять, пытаясь вывести его на чистую воду.

Он молчал. Сухо. Как тупой солдафон. У него не было ответов на мои вопросы. Поэтому я ответил сам:

- Сдаётся мне, ни вы, ни те представители судебной и исполнительной власти не способны ответить на этот вопрос. Я думаю, вы собираетесь нас убить, или использовать как рабов! – последнее предложение я сказал громче, чтобы солдаты вокруг услышали.

Хотел потянуть ещё дольше, предложить им взаимовыгодное сотрудничество и прочее, но полковник развернулся и стал уходить по направлению к ближайшей постройке. Он скрылся за углом, а по нам затараторили очереди из рощи. Мы стали отвечать, одного из наших ранило. Я услышал, что подключились ребята с крыши, а из рощи стрельба почти стихла. Громкий выстрел снайперской винтовки, и наш пулемётчик уронил голову на приклад, прекратив стрелять. Откуда-то сбоку, снаружи ангара, приглушённый стеной, раздался гвалт множества стволов, который продолжался с полминуты, а потом разом стих. Жутко.

Капитан пояснил:

- Это шестой взвод их откинул. Хотели с фланга обойти, через забор, как я и думал. Просчитались. Людей у нас больше, чем они рассчитывали.

Наша сторона продолжала стрелять, а потом мы услышали стрельбу издалека, сбоку от пролесков, в которых прятались пришлые. Крики. Я спонтанно дёрнулся посмотреть, что происходит, но капитан усадил меня на место. По нам опять стали стрелять через некоторое время. И объяснил мне:

- Пытались отступить, но наши их отрезали. Теперь засели за деревьями и отстреливаются. Миномёт, огонь! – крикнул он, будто не обращаясь ни к кому конкретно. Но его эхом стали поддерживать некоторые из солдат: «Миномёт, огонь! Миномёт, огонь! Миномёт, огонь!», пока это «эхо» не ушло на крышу. И через пару мгновений – свистящий звук и взрыв за ним, – Прекратить огонь! – скомандовал капитан, и наша стрельба быстро стихла. Тут же начала стихать и стрельба с другой стороны, закончившись парой неуверенных очередей, а потом – тишина. Из лесочка – ни шевеления, ни звука. Люди понимают, что их обложили, и даже рации нет, чтобы помощь вызвать.

- Капитан, почему мы больше не стреляем?

- Все всё поняли. Рыпаться им некуда. Будут ждать и надеяться, что мы всё же решим поговорить.

Бои, перекаты, крики, смерти, кровь. Я ждал всего этого, но так и не дождался. Мы потеряли несколько человек, но мне было плевать. Думал, будет гораздо хуже. Оказалось, война бывает и такой. Скучная и рутинная, как пилка дров. А вся беготня и голливуд с кровью, мёртвыми братьями по оружию, кувырками и прочим, сейчас там, у них. Потому что они просчитались. Для меня самым страшным оказалось лишь ожидание.

- Как планируешь закончить с ними? Просто засыпешь пулями? – спросил я у капитана.

- Никак, – ответил он, а меня вдруг стал окутывать страх от этой тишины, и с минуту я боролся с ним, а кэп внезапно поднялся в полный рост и пошёл в сторону деревьев. Ясно, что разговаривать. Нужно было идти с ним, однако страх ещё держал. Я поборол его, собрался, но было поздно. Если побежать туда сейчас, будет выглядеть странно. Тогда сделаю вид, будто всё идёт по плану…

Они вернулись минут через пятнадцать: нападавшие без оружия, я насчитал двадцать восемь человек. А за ними шагали три взвода, что обошли с фланга. Среди них я узнал Жилистого, который шёл с серьёзной миной на лице. На плече у него лежал пулемёт, который он держал за ствол правой рукой, а левой, за цевьё - АКС-74У. Я отыскал капитана:

- Что, сдались?

- Да.

- Пусть Опер проведёт допросы. Кто, откуда, зачем. Может, ещё кто за ними пожалует. Нам это ни к чему. Что сам думаешь делать с ними?

Кэп задумался и ответил, глядя в пол:

- Не знаю. Снайпера там хорошие. С нормальными винтовками. Гораздо лучше, чем мои с СВД, и, главное, стрелять умеют. Я бы таких взял.

- Посмотрим, посмотрим. Пусть допрашивает, а там решим.

К нам подошёл Жилистый, всё так же с пулемётом на плече и автоматом в руке.

- Ты чего вздумал в войнушку играть? – шёпотом спросил я.

- Если мне предстоит поход с этими ребятами, это укрепит авторитет. Да и тяжело сидеть без дела в такие моменты.

Взмыленный, но довольный, он открыто смотрел на меня.

- Может, ты и прав. Поговори с Базиным насчёт людей для похода. Пусть подберёт подходящих.

***

Смоляков допрашивал выживших. В его словах так и сквозила ненависть к конторским. Подгадав момент, я шепнул, чтобы поубавил её. Мы убили ровно тридцать человек. Среди них, по счастью, почти всех командиров. И двоих бойцов управления «В». Оставшимся нужна новая цель и новое начальство. Если грамотно обработать – скорее всего, будут с нами. Я ушёл бродить по территории.

Солдаты собирали трупы и стаскивали на громадную стоянку, чтобы сжечь. Когда всё было собрано и готово, Базин построил личный состав. Почти триста человек. Его голос разносился над строем:

- Сегодня мы потеряли четырёх боевых товарищей! Предлагаю проводить их в последний путь минутой молчания.

Пока все молчали, я припомнил, что троих из них убили именно снайперы. Базин прав – они могут быть полезными.

- Поджигай! – скомандовал Базин, и трупы, лежащие на брёвнах и облитые бензином, вспыхнули от брошенной солдатом спички.

Опер собрал пленных в Красной казарме, чтобы я мог спокойно поговорить с ними.

- Парни, как вы смотрите на то, чтобы присоединиться к нам? – без предисловий начал я.

Они молчали, но я знал, какие сомнения их одолевают. Мы убили их командиров, их соратников. Они видели меня в первый раз, не знали, кто я и что я. Поэтому не могли сказать «да» сразу. Но у них не было выбора. Им нужна была еда. Им нужен был командир. Им нужно было жить. Поэтому я продолжил отвечать на их невысказанные вопросы, доводя до нужного результата:

- Парни, во-первых, мы не хотели ни с кем воевать. Это всё ваш командир. Его решение. Мы только защищались. Я хотел договориться, но он не дал ни шанса.

Оно и хорошо, что не дал. Так пришлось бы бороться с ещё одним конкурентом во власти. Но вслух я этого, конечно, не сказал.

- Во-вторых, я против вас ничего не имею. Прекрасно понимаю, что вы просто выполняли приказ. И не хочу больше ничьих смертей. Ни ваших, ни моих ребят.

Искренность в голосе – любой актёр позавидует. Это хорошо. Здесь я не совсем вру. Конечно, я не хочу их смертей, мне это банально не выгодно.

- В-третьих, посмотрите, как тут у нас всё устроено и сравните с тем, что творится в городе. Думаете, вы получали приказы сверху? Про вас все забыли, как и про всех остальных. И вам пришлось выживать, как умеете. Вот! – я ткнул пальцем на Смолякова, – У него точно такая же история! Я здесь пытаюсь зацепиться за что-нибудь и собрать вместе полезных друг другу людей. Мы ни с кем не воюем. Просто не готовы раздавать ресурсы всем подряд. Но с вами готовы поделиться. Присоединяйтесь! У меня есть план, и он точно лучше, чем просто сидеть в городе и проедать то, что осталось. Подумайте! Поговорите с ребятами, кто тут уже давно, они сами вам всё расскажут. Захотите присоединиться – ко мне, или к Смолякову. И, парни! ФСБ, МВД – всё в прошлом. Хватит уже. Если хотите одно дело с нами делать, то собачиться нам ни к чему.

Думаю, этого хватит. Я вышел из Красной казармы и направился к воротам – туда, где отдыхала большая часть солдат.

- Шеф! Шеф, Шеф! – приветствовали меня. Они радовались победе. Как там говорят? Лучше хорошей драки может быть только хорошая драка и баба после неё!

- Ну чё, пацаны! Скажите Рахмету, что сегодня баб можно брать столько раз, сколько вам захочется!

- Ааааааа! – заорали они. Один подхватил гитару и запел:

«А мы береты на лоб надвинем!

И автоматы удобней сдвинем!

И с улыыыыбкою весёлой!

Мы будем жечь чужие сёла!

А мы по локоть, да закатаем рукава!

А мы Чикаго раздолбаем на дрова!

Мы будем водку жрать, мы будем убивать!

Да потому, что нам на совесть-совесть наплевать!»

Молодость, сила, наглость! Напор! Готовность отобрать то, что тебе нужно. И без всякой лишней толерастии. Отлично! Мне такие и нужны. Ох, не прогадал я, когда отправился в дивизию, не прогадал.

Подготовка к главному шла хорошо. Как я сейчас был благодарен отцу за его воспитание… Очередной урок вспомнился мне, будто был вчера.

***

Шёл две тысячи третий, на носу экзамены, и я, в довольно расслабленной манере, готовился к ним. Отец пришёл с работы и, заметив меня у компа, сказал:

- Скоро сессия. Сколько предметов тебе сдавать?

- Шесть зачётов и четыре экзамена.

- Хорошо. Есть шанс отличиться. Если сделаешь всё как следует, купим тебе машину. Восемнадцать тебе уже есть, права – не проблема.

- Чего? Ты никогда особо не следил за моими оценками, с какого перепугу сейчас решил начать?

- За оценками не следил. И так знаю, что не дурак. Тут другое. Нужно научить тебя кое-чему, что тебе точно пригодится в будущем.

Мне стало интересно, я ждал продолжения.

- Тема такая: вместо того, чтобы сдавать, ты должен купить два зачёта и один экзамен. Любые, по твоему выбору. Вот тебе штука баксов. Хватит? – он протянул десять зелёных купюр.

- Хватит, – уверенно ответил я, и добавил, – Ты серьёзно?

- Значить, знаешь расценки, раз так уверен… Уже хорошо. Серьёзно, серьёзно. Это полезный навык, поверь мне. Дать кому-то что-то, что у тебя есть, взамен на нужное тебе, но не как в магазине, а неформально. Это могут быть не только деньги. Но для первого раза сойдут и деньги. Иди, учись. Этому на лекциях не научат. Только учти – не кичись. Такие вещи должны оставаться тайной.

- У нас пацаны ходят, понтуются, кто за сколько экзамен купил.

- Бараны. Обычно так и валят родителей – через таких вот детей. Зачем привлекать к себе лишнее внимание?

А позже, уже в две тысячи шестом году, я получил диплом, и отец сразу устроил работать. Ничего сверх – супервайзер московского округа нашей розничной сети, обычная должность управленца самого низшего звена. Мои однокашники, из тех, что побогаче, все как один стали директорами и владельцами фирм. Но отец был прав, когда просил взять меня именно на эту должность. Людей я не жалел, показатели выполнял, и через полгода меня заметили. А уже через год я выиграл внутренний конкурс «молодой управленец». Работу мы с отцом часто обсуждали. Когда меня выдвинули на позицию начальника отдела сбыта по тому же округу, его связи пригодились. Мы влезли в несколько крупных государственных контор, заключив с ними контракт на обеспечение необходимыми продуктами. Работать получалось – управлять людьми оказалось моё призвание. И связи отца помогали делать уникальные вещи – то, чего остальные делать не могли. Да, погоны генерала МВД открывают множество дверей. Именно синергия моих стараний и упорства на работе и его возможностей, стала трамплином для взлёта по карьерной лестнице. В вопросах карьеры он всегда помогал, если мог. «Не будешь ты прозябать в низах. Чего я, зря пахал?» - часто говорил он. Уговаривать, подмасливать, угрожать, подкупать я научился уже тогда. Мотивировать нужных людей. Видеть чужие слабости и использовать их. Постепенно этот навык перешёл в область неосознанного знания. Мне редко приходилось так уж сильно задумываться, чтобы очередные переговоры оказались успешными. Мы с отцом хорошо понимали друг друга, и вместе чувствовали себя уверенно. Как два настоящих хозяина жизни. Никогда я не стал бы тем, кто я есть, если бы меня воспитывала мать.

Исход орды.

Две тысячи человек. Моя маленькая армия. Она шумела, жгла костры, жрала, воняла и срала, оставляя на каждой стоянке залежи говна и мусора. Колонна растянулась по дороге. Люди с оружием, сталкивающие мешавшиеся на пути машины, за ними – пять артиллеристских расчётов, по восемь человек на каждый. Следом – огромные двух и трёхосные прицепы и полуприцепы, которые тянули люди и лошади. Бомба и Жилистый нашли конюшню, и теперь эти лошади пришлись очень кстати, хотя их было и немного. Естественно, одну я взял себе и сейчас смотрел на колонну, гордо восседая в седле.

Жилистый хорошо справился с заданием по вербовке. Он обошёл восемнадцать военных баз. Многие пустовали, в некоторые его не пустили. Большая часть отказалась куда-либо идти после разговора с ним. Но три части присоединились. Две из них почти исчерпали запасы, а одна была сытой, организованной и устроенной даже лучше любого моего склада. У неё не было только Красной казармы. Их командир просчитывал на много шагов вперёд, и сам искал, к кому бы присоединиться для похода на юг. Так что наши интересы совпадали.

Всего получилось тысяча девятьсот десять новых человек. Я распределил их по складам и колхозам так, чтобы новые люди были максимально разобщены. На всякий случай. Лишь наиболее подготовленную малую часть и командование специально взял с собой. А основную людскую массу набрал из старой дивизии. Они дольше знали меня, я потратил много времени, сил и ресурсов, чтобы рассчитывать на их преданность. Организовал им быт, привёл женщин, дал больше уверенности, чем у остальных выживших вокруг. И время от времени невзначай обращал на это их внимание – иногда сам, а иногда чужими руками. Опер очень помогал в этом деле. Он же провёл специальную работу с офицерами. Опросил и записал все их просьбы, и мы исполнили большую часть. Кому-то нужно было притащить семью, кому-то – родителей и родственников. У некоторых были чисто бытовые вопросы. Нашлись даже такие, кто просил найти их друзей в городе. Мы со Опером задали разумный лимит и попытались найти этих людей. Да-да. Я золотая рыбка, которая исполняет желания. Конечно, не любые, а какие может. Но это я, а не ваше зажравшееся начальство, которое сидит в дивизии и не думает о вас. И мой кредит доверия рос от таких вещей.

Мои думы о высоком прервал Базин, прискакавший на коне. Я выделил личный транспорт ближайшим людям. Базину, Оперу, Сафонову, Жилистому с Бомбой. Жилистый быстро освоился, а Бомба и Опер толком не умели ездить на лошадях, и со стороны их старания порой выглядели комично и нелепо, но они не отказывались и упрямо старались выучиться. Конечно. Я дал им социальный маркер, повышающий статус в глазах остальных. Только глупец добровольно откажется от него.

- Вам нужно посмотреть на это, - тихо сказал Базин.

- На что?

Он едва заметно приложил палец к губам, мол, лучше не обсуждать, и сделал знак следовать за ним. Мы поскакали. Я научился держаться в седле ещё давно - один из председателей правления холдинга часто приглашал на свой ипподром, где мы катались и попутно обсуждали рабочие вопросы. Свернув с дороги, мы доехали до опушки, на которой явно была разбита стоянка не так давно. Базин спешился и пошёл в чащу, я следом. Мы зашли вглубь метров на пятьдесят, где солдат рыл землю сапёрной лопаткой.

- Вот, – он указал на три трупа в земле.

Мне не очень часто доводилось видеть трупы, поэтому я пока не свыкся, хоть и знал, что это дело привычки. Усугублялось тем, что трупы только выкопали. Седые старики. Но, когда я посмотрел ниже – на их тела, мне стало действительно плохо. Закружилась голова. Капитан заметил это и поманил меня на опушку, бросив солдатам: «Иванков, смени Шерстобитова!» Видно, им тоже приходилось нелегко. Потом он тихо сказал мне:

- Руки и ноги оторваны, освежёваны. С тела срезаны куски. Их съели.

- Это понятно, но зачем ты мне это показываешь? - вялым от дурноты голосом ответил я. Ощущение в желудке, будто я проглотил горсть живых червяков.

- Не первая стоянка, на которую мы натыкаемся. Вчера нашли примерно то же самое. Идут впереди нас. В день по три трупа. Пенсионеры.

- Взяли с собой стариков вместо консервов. А вы с Андреем всё про человечность рассуждаете. Это хорошо, что ты раскопал их могилы. Когда догоним этих людей, будем знать, кто они и на что способны. Внимательнее.

***

Мы догнали их через три дня. Мужики и бабы с детьми, старики и старухи. Они шли медленно, а некоторых, особенно ветхих, несли на носилках. Разведчики остановили их, и вся эта толпа покорно ждала приближения основной группы.

- Четыреста семьдесят два человека, – доложил капитан Базин.

- Павел Михалыч, командуй привал. Потом присоединяйся к нам. Поговорим с людьми. – сказал я Сафонову.

Когда все остановились, я, Базин, Жилистый, Смоляков и Сафонов отвели в сторону лысого низкого человека и женщину за сорок в очках с короткими волосами. Их представили, как главных в этом сборище.

- Мы видели ваши стоянки. И нашли рядом с ними кое-что интересное. Что вы с ними делаете? – это Опер приступил к допросу.

- Если видели, то сами знаете. К чему эти вопросы? – грустно ответил лысый.

- Я хочу понять. Вас почти пять сотен, а уходит в день по три человека. Как так? Что вы из них готовите? – Опер сразу глядел в суть, без всякой лишней философии. Будто пригвоздил их этим вопросом. Он мне нравился. Не зря я его взял.

- Бульон. – лысый стыдливо опустил глаза.

- И много получается? – не унимался Смоляков. Жилистый отвернулся.

- Примерно триста грамм на человека в день. Выживаем, как можем. – зло вмешалась женщина.

Жилистый с сожалением покачал головой, полковник Сафонов презрительно сплюнул, а Опер заулыбался, радуясь, что докопался до сути.

Я уже всё распланировал, поэтому задал единственно важный для меня вопрос:

- Сколько с вами детей?

- Около ста детишек. – ответил лысый.

- Много таких, которые не могут идти сами?

- Двое малюток. Остальные уже взрослые. Вы думаете, как нам помочь?

Но я думал не об этом. Мои размышления прервал седой старик, незаметно подкравшийся к нашей компании. Щёки его обвисли, глаза ввалились, но спина была ровной, взгляд ясным, а слова уверенными. Сначала он перекинулся шёпотом с лысым, потом обратился ко всем нам.

- Товарищи военные, я знаю, что вы нашли. Но прошу вас не винить этих людей в том, что они сделали. Всё это – наше добровольное решение. Мы сами согласились на это.

- Быть съеденными? – я выплюнул слова ему в лоб, как всегда делаю, давая понять человеку, что он идиот.

- Да. Сейчас тяжёлое время. Кто-то должен жертвовать собой ради остальных. Мы это придумали. Одна из нас ещё помнит войну и блокаду. Её прабабка спасла семью от голодной смерти таким же образом.

- Интересно глянуть на эту долбанутую, - я улыбался. По мне, этот трэш только добавлял истории комичности, если, конечно, самому не копаться в трупах.

- Её уже нет с нами. Она, как инициатор, пошла первой.

Этот додик вылез не вовремя. Теперь всё было не так кристально ясно.

- Держи его подальше от них, – шепнул я Смолякову, а сам поманил остальных, чтобы нас не было слышно и тихо сказал:

- Это людоеды. Я не буду их кормить. Мы должны от них избавиться. – Полковник кивнул в ответ на эти слова, а Жилистый возразил:

- Нет. Каждый из нас может дойти до этого, если приспичит. Они не убивали, это главное. Остальное не важно – вины на них нет.

- Поддерживаю, – твёрдо сказал Базин, – мы все не без греха. Когда придём на место, вполне возможно, нам понадобятся люди. Они могут пригодиться.

- А если на них не хватит провизии? – с нажимом сказал я.

- Мы не заставляем тебя делиться с ними провизией, – ответил Андрей, – просто не трогай их. Пусть идут своей дорогой, и всё!

Его голос звучал убедительно и довольно агрессивно. Вроде бы логично, но их дорога совпадает с нашей. Сердобольные души начнут подкармливать этот сброд. В принципе, ерунда, но мне этого не хотелось. И сильнее всего мне не понравилось, что Жилистый так открыто навязывал своё решение. Нагло, будто он здесь главный. Люди… дай им палец, так они руку откусят. Но капитан был на его стороне, а полковник молчал. И люди его уважали. Слишком уважали. К своему стыду, я упустил этот момент. Поэтому не стал протестовать. Если собака лает на тебя, нет смысла вставать на четвереньки и лаять в ответ. Нужно действовать тоньше.

***

Очередной день в походе мы потели и выгорали под палящим солнцем, но шли вперёд. Наконец, оно подкатилось к верхушкам деревьев, и жара спала. От реки рядом тянуло прохладой, и я предвкушал приятный вечер и хороший сон, но мои мечты развеялись, как дым, стоило услышать выстрелы и увидеть сержанта из бокового дозора, мчащегося к нам. Он бежал, что есть мочи, держа автомат двумя руками. Подсумок с магазинами бился о бедро, а с другой стороны точно так же, в такт шагам, билась фляга, подвешенная к поясу. Глотая слова и задыхаясь, обратился ко мне:

- В-враг на три… часа… стрельба с опушки леса. Лейтенант сказал… чечены.

- Сколько?

- Не меньше двадцати.

- Что с группой? – влез в разговор подполковник Сафонов.

- Лагутин сюда бежал со мной, его подстрелили. Про остальных не знаю.

- Колонна, стой! Враг на три часа! Базин, бери два взвода и на помощь к товарищам! – заорал Сафонов.

Приказы передавались по цепочке и люди забегали. Подразделения знали заранее, кому какое место занимать.

- Первый взвод артиллеристов, враг на три часа! Второй взвод – тыл и фланги! - пять пушек первого взвода стали разворачивать к лесу.

Базин с двумя взводами уже бежал по полю, отделявшему лес от дороги. На глаз метров сто пятьдесят. Они были в самом начале, когда всех нас накрыл шквал сотен стволов.

- К бою! – заорал Базин. Его люди попадали и сразу стали стрелять в ответ.

Я глянул по сторонам в поисках укрытия.

- Сюда! – Андрей потащил меня за ближайшее колесо полуприцепа. Он сам прятался за соседним, выпуская очереди в сторону леса, - Давай, тоже подключайся! Своих не задень!

Ему было удобно: автомат справа, стреляет лёжа из-под крайнего правого колеса. Полуприцеп трёхосный, и я попытался занять ту же позицию слева, а в колонне уже появились несколько трупов. Стрелять под левую руку дико неудобно! Я кое-как прицелился и дал пару очередей. Короткий АК. От него вообще есть толк на таком расстоянии? Несколько пуль, выпущенных в нас, попали в дно прицепа и асфальт под ним рядом со мной. Инстинктивно я спрятался за колесо, опять высунулся и увидел торчащий из-за придорожных кустов автомат. Дулом вверх, как при сдаче, прямо напротив меня. Я догадался, что это Базин дополз до нас.

- Не стрелять! Свои! Прикройте, здесь пойдём, между фургонами! – его крик сильно заглушали выстрелы.

- Это капитан! – я заорал, стараясь перекричать стрельбу.

- Бойцы, в разведку нашу не стрелять! – гаркнул подпол. Его слышали лучше.

Разведчики полезли один за другим, кто ползком, а кто по двое-трое бегом тащили раненых, взяв за руки и ноги. Они прятались от пуль с другой стороны дороги, бывшей, на наше счастье, выше уровня земли, но по кому-то попадали при переходе, и они так и остались лежать. Жилистый и другие солдаты пытались затащить живых за укрытия, цепляясь за тех, кто поближе и волоча их прямо по полу. От некоторых оставался кровавый след, и все были грязными от дорожной пыли после нескольких метров волоком по асфальту. Базин уже разговаривал с Сафоновым, прячась от пуль внизу.

Я попытался снова начать стрелять и отпрянул от рикошетивших пуль также, как и в прошлый раз. Жилистый рядом уже расстрелял один магазин. Чуть погодя Базин повёл почти всю разведку, видно, они решили обойти чеченов с фланга. Я предпринял третью попытку и вновь спрятался, лишь только увидел, как образовалось пару новых канавок от выстрелов на асфальте. О чёрт! Внезапно я задышал, как астматик, провожая взглядом уходящих разведчиков. Стрельба с обеих сторон немного поутихла, но не прекращалась. Что это? Избыток адреналина?

- Гаубицы, огонь! Чего тормозите? – заорал Сафонов, - Стрелять по готовности!

- Бух… бух! – низкие звуки, сотрясающие воздух и взрывы в лесу, сопровождаемые треском, следом. К этому времени все наши люди уже нашли укрытие, и редко получали пули. Что-то сейчас делают горцы?

- Не ранен? – Жилистый обратил не меня внимание, меняя очередной магазин.

Я отрицательно помотал головой.

- Так стреляй в них!

Меня сковало, дышать всё ещё было трудно. Испытывая животный страх перед пулями, я высунул автомат, сам оставаясь в укрытии и дал пару очередей в сторону леса вслепую…

- А, вот так? Ну, хоть так… - прокомментировал Жилистый, взвёл затвор и снова прицелился.

Несколько секунд спустя, когда вражеский огонь сильно утих из-за шмалявшей по ним артиллерии, я всё же овладел собой и дал несколько нормальных очередей в ту сторону. Время шло, пушки работали, периодически мы слышали отголоски выстрелов с той стороны, куда ушли разведчики.

Поток пуль из леса постепенно стихал, потом исчез вовсе.

- Прекратить огонь! – взревел подполковник, - Пятый и шестой мотострелковый взводы, выдвинуться в сторону леса, доложить обстановку!

Я сидел за колесом и ждал. Меня потряхивало, тело неприятно отяжелело. Прошло минут двадцать. С докладом вернулись мотострелки, а после них и Базин.

- Чего так долго обходил? – с ходу задал ему вопрос Сафонов.

- Наткнулись на их группу. Тоже по флангу хотели обойти. Хорошо, что их меньше было раза в два и без пулемётов. Отбивались от них какое-то время.

- Понятно. Кто такие? Живым взяли кого?

- Нет живых. По виду братья-мусульмане. Бородатые, большинство в спортивных костюмах. Половина стволов гражданские, кстати.

- Интересно, на что рассчитывали?

- Думаю, случайно наткнулись на наш дозор при перемещении. Повезло, что не смогли его тихо убрать. Да и вообще повезло, что это не армия. Грамотный командир на их месте напал бы не здесь...

- Капитан, они вели нас? – вмешался я.

- Какое-то время точно. Может, хотели напасть там, где лес поближе к дороге подходит. Это уже не совсем бессмысленно, даже с учётом гражданского оружия.

- Сколько их было? Сержант сказал, двадцать, но это бред! – я всё ещё не понимал смысла этой перестрелки.

- Конечно, больше. Примерно, как нас. Много полегло, теперь не сунутся.

Мы собирали павших, а я всё думал, что это со мной? Почему так тяжело? К чёрту эти гадания. Они привыкли к стрельбе и взрывам, а я нет, поэтому и такая реакция.

- Кто мне объяснит, нахрена они стали стрелять? – я обратился к Сафонову, Базину и Жилистому, стоящим рядом.

- Поди знай! - пожал плечами Жилистый, - Может, быстро уйти не могли и решили задержать нас этим. А может и молодой утырок какой пальнул, а там остальные подхватили, как лавина. Это на бумаге всё гладко, а в жизни по-всякому бывает.

Базин кивал, соглашаясь, а Сафонов шагал вдоль колонны, подмечая ущерб и раздавая приказы.

Нужно подумать, как в будущем избегать подобного дерьмища…

***

Как я и думал, Жилистый первым поделился с беженцами, разделив армейский сухпай на троих и весело показывая семье с молодым отцом во главе, как хорошо заваривается в холодной воде концентрат чая. И вскоре почти все солдаты с радостью подкармливали этих «питомцев».

Беженцы менялись. Лица всё меньше походили на обтянутый кожей череп, обрастая жирком, заторможенность в движениях ушла, они смотрели с надеждой. Через три дня совсем распоясались, и я услышал хор в их исполнении. Какая-то совковая ерунда про перепёлку. Некоторые из солдат им подпевали. Улыбки, радость и смех детей. Бесполезный балласт жрал запасы. Мои запасы.

На что рассчитывал Жилистый? Что я это проглочу? Не найду подход к солдатам? Добренький дурачинка! Я давно вычислил тех, кто симпатизирует мне и не отличается излишней щепетильностью.

Подошёл к Резаному — сержанту из роты танкистов, и тихо сказал:

— Чё, братан, много твоих полегло из-за грёбаных людоедов?

— С моей роты двое, да ещё три корешка из других. А чё, чичи теперь из «неверных» шашлык делают? — он удивлённо смотрел на меня.

— Да не, чичи тут ни при чём… — я сделал вид, что задумался.

— Чё тада людоеды? — просипел он.

— Какие людоеды?

— Ну, Шеф, ты только что сказал, типа, из-за людоедов наши полегли, — уцепился он за мои слова. Крепко наживку заглотил. То, что нужно.

— Мать твою за ногу, не хотел ведь говорить… Вырвалось само как-то, — я старательно изображал досаду, - Вконец задолбался. Эти гражданские, что с нами, людей жрут… Не хотел я их брать, да остальные настояли. Чечены нас давно вели. Может, и про них в курсе. Поэтому и напали. А так, зачем им нас трогать? Стволы у них — ты сам видел.

— В натуре? — Отвращение сделало лицо Резаного ещё грубее.

— У парней из разведки поинтересуйся. Только тихо. И я тебе ничего не говорил, понял?

Ещё через день я опять подсел к Резаному. Задумчивый, он сидел с другим «дедушкой» из своей роты. Его погоняло я ещё не запомнил.

— Ну как, поинтересовался у РЭКСов2?

— Лучше бы не интересовался, япона мать…

— За сказочника меня больше не держишь?

— Да я и раньше не держал…

— Шеф, а как так получилось? — вмешался второй «дед».

— Что именно?

— Ну, что они стали людоедами. Кого они съели? И почему всё-таки мы взяли их с собой?

— Взяли. Я был против, но остальные настояли. Будь моя воля — да ни в жисть! Вот ты бы бульон из Резаного стал готовить? Полез бы он тебе в глотку? А им полез. И нашим командирам тоже, видать, по вкусу такой бульон…

— Шеф, ты ж главный вроде.

— Главный, но я один. Продавили. Не знаю, чё хотят…

Я отошёл от костра, изображая разочарование. Толкать их в нужную сторону лучше на один шаг за раз. Пусть переварят сначала это.

И на следующий день я опять разговаривал с ними. Как бы невзначай в разговоре бросил фразу:

— Парни, у вас никто не пропадал сегодня?

— Не, а чё?

— Да так, ничего… Нормально всё… — с досадой в голосе ответил я.

Игра в недомолвки и нагнетание всегда неплохо удавалась мне, и через пару дней Резаный спросил сам:

— Шеф, а ты говорил, тебя, типа, продавили наши офицеры. Как так? Тебя, и продавили… Всегда по-твоему было, а тут такое…

— Понимаешь, я же не военный. У них в походе авторитета больше, на этом и играют. Привыкли командовать, вот и получается, что всё решают… По идее, с этим можно справиться. Вы ведь тоже военные. И вы им нужны.

Так я продолжал разжигать ненависть к беженцам и обиду на командиров. Уверенность, что солдаты могут сами принять решение и разобраться с беженцами. Словечко там, словечко здесь, и вскоре настроение изменилось.

***

— Прекрати попрошайничать, чёртов людоед! — крикнул солдат на беженца.

Я узнал его. Это был тот самый молодой отец, с которым Жилистый поделился первым.

— Для дочери…

— Поищешь в объедках.

Солдат грубо оттолкнул папашу. Никто не заступился. Армейцы вокруг держались равнодушно, будто рядом вообще ничего не происходит. Я понял, что момент настал, и скомандовал привал. Сам, не через подпола. Обратился к военным, отметив про себя, что все заводилы на местах.

— Мужики, я больше не буду молчать. Те, кто к нам прибился, не заслуживают человеческого отношения. Вероятно, некоторые из вас уже в курсе.

— Да! Знаем! Грёбаных людоедов под нож! — Это мои ребята заводили. А командиры молчали. Слишком поздно вмешиваться. Против заведённой толпы лучше не переть.

— Людоеды. Да. Они ели себе подобных, и я считаю, нельзя им это спускать. Мы не едим себе подобных. Мы потрудились и нашли способ не делать этого в сложившейся ситуации. Так пусть бы и они потрудились! Но нет! Они выбрали другой способ. Знаете, что я думаю? Собаке — собачья смерть! Кто за то, чтобы их расстрелять, поднимите руки.

Лес рук. Я прополоскал солдатам мозги, но думал, что им просто повезло. Попади они в такую же ситуацию, как эти люди, сделали бы то же самое. А сейчас готовы их расстрелять. Как же хорошо люди поддаются влиянию. Впрочем, мне всё равно. Солдаты мне никто. И беженцы тоже. Моё место в этом мире – вот что важно. И я пожертвую любой жизнью, карабкаясь вверх, если потребуется.

— Мне нужно сто добровольцев в расстрельную команду.

Собралось сто пятьдесят человек, но я не стал прогонять лишних. Пусть чувствуют причастность. У всех мрачные и серьёзные лица. Готовность идти на всё, всепобеждающая решимость от осознания собственной силы и правоты, возможная только в молодости. Я чуть осадил:

— Детей предлагаю оставить. Возможно, зря, но я не могу не дать им второй шанс.

Да, детей нужно было оставлять. Репутация мясника мне ни к чему. Солдаты в этом состоянии готовы на многое, но это перебор даже для них. Потом могут припомнить.

Я нашёл лысого, главного среди беженцев, взял за грудки и жёстко сказал, глядя в глаза:

— Через час все взрослые должны собраться у опушки, а детей уведите подальше. И не дай бог, ты этого не сделаешь.

Он попытался спорить, но я влепил ему рабоче-крестьянский хук. Нос под кулаком хрустнул, и лысый упал. Я поставил «укорот» на одиночные, направил на лысого и проговорил железным голосом:

— Ну, паскуда, дай мне повод.

Он повода не дал. Закрываясь руками, будто это поможет от пуль, прошипел:

- Я всё сделаю, дайте мне десять минут…

Солдаты рубили растопку, складывали длинной полосой подальше от деревьев и поливали бензином. Гражданских много. Вероятно, её не хватит, чтобы сжечь всех. Ну, приберём за собой, как получится, и то хорошо. Почему, кстати, мы решили их именно сжечь? Можно было просто закопать. Впрочем, что-то менять я уже не хотел. Пусть сжигают.

Растянувшейся толпой к нам медленно подходили беженцы. Закончив с растопкой, солдаты несколько секунд смотрели на них. Потом самый нетерпеливый подошёл и дал пинка одному из гражданских:

- Шевелитесь, собаки сутулые! Что нам, до утра тут стоять?

Остальные солдаты присоединились к нему, пинками и тычками подгоняя беженцев. Один из них попытался возразить, но тут же получил прикладом в челюсть.

- Шагай, до смерти забью! – крикнул на него солдат.

Ещё один гражданский завозился и получил берцем в промежность. Согнулся. Парень в танковом шлеме дал ему пинка и заорал:

- Ну, шевелись, жаба! Вы, двое, тащите его!

После этого дело пошло быстрее. Люди выстраивались, как надо. Теперь достаточно было пристального взгляда одного из сержантов, если кто-то замешкался. Никто не хотел ощутить на себе удар приклада. А ещё говорят, что насилие – не выход.

Беженцы должны были понимать, для чего их здесь собрали. Но до конца не верили, овечки сопливые. Я посмотрел на лысого, а он на меня. Мольба во взгляде. «Я сделал всё, как вы сказали. Вы же сейчас выведите меня из этой толпы?» - наверное, об этом он сейчас думал.

Мне уже надоело ждать, но, наконец, солдаты выстроили гражданских в три шеренги около растопки и построились сами, напротив. Расстояние – метров пятнадцать.

— Ну что, братва, по моей команде? — крикнул я солдатам.

— Давай, Шеф! — раздались голоса некоторых. Остальные выражали молчаливую готовность.

— Огонь!

За десять секунд всё было кончено. Ещё пару минут ушло на то, чтобы закинуть трупы на дрова. Костры запалили, не дожидаясь моей команды. Пламя даже с расстояния грело правую сторону лица. Жилистый смотрел на меня, стоя метрах в двадцати. Рядом с ним на земле сидел Бомба, он отвернулся и демонстративно сплюнул, уставившись в противоположную от меня сторону. Так ли необходимо было расстреливать этих людей? Конечно нет. Мог ли я взять их с собой и кормить до тех пор, пока мы не осядем на юге? Скорее всего, мог. Но дело было не в этом. Я встретил взгляд Жилистого спокойно, но жёстко: «Никогда не покушайся на мою власть. Это чревато».

Он с негодованием отвёл взгляд. Лишь через неделю я смог проверить, как он усвоил урок.

***

Мы продвигались всё дальше на юг. Солдаты время от времени находили деревенских и отбирали у них часть запасов. Фуражировка, обычное дело. Я следил, чтобы не отбирали всё. Земли уже пошли плодородные, и в перспективе мне хотелось собирать дань с этих деревень постоянно, а не разово. Мы расспрашивали каждого обо всём. Особенно насчёт крупных вооружённых групп. Пока что нам везло, и никто не нападал. Но я был уверен – не один я такой умный. Кто-то ещё смог найти возможность и действовать так же оперативно и эффективно, возможно даже, в силу обстоятельств, ещё эффективнее. И такие слухи начали до нас доходить. По словам некоторых деревенских, дальше на юге начиналась земля Тимофеева. Кого-то, кто смог объединить под собой множество людей. Никто не знал, сколько именно у него людей, но было ясно одно – если слухи появились две недели назад, а до его земли мы не дошли, значит, людей он смог объединить много. Как нарочно, я ещё не нашёл подходящую землю. Поля хозяйств, через которые мы проходили, были неплохи, но я хотел большего.

Я думал об этом, открыв глаза и глядя на потолок палатки, когда голос Опера отвлёк меня:

- Шеф, проснулся уже? Выходи, дело есть.

Он никогда не дёргал по пустякам, поэтому я поспешил наружу.

- Что стряслось?

- Базин пропал. И с ним лейтенант с сержантом.

- Может, на разведку ушли?

- Не похоже. Я опросил всех разведчиков. Никто ничего не знает. Да и вещи все свои они забрали. Точно сбежали.

- Им же хуже. Сдохнут где-нибудь от голода.

Я посмотрел на стоящего рядом Жилистого с кислой миной. Что, убежал твой дружок? Даже тебя с собой не позвал? А может, позвал всё-таки, но ты не пошёл? Да, да, ребятки. Вы все такие правильные и хорошие, но умом понимаете, что действовать надо по-моему. Только вам не даёт рудимент под названием совесть. И вы сваливаете это дело на меня. Чтобы потом ткнуть пальцем – вот он это решил, а наша совесть чиста, не мы тут командуем. Чего-ж ты с ним не побежал? Теперь будешь притворяться, что тебя не позвали. Хотя на самом деле сам остался. Потому, что знаешь – со мной задница в тепле будет, а с добрым капитаном ноги протянешь через неделю.

Нам всё чаще попадались фермерства покрупнее. Первый урожай многие уже собрали, и в погребах было, чем поживиться. Жара днём палила нещадно, нагревая прицепы, и я боялся за сохранность некоторых продуктов. Хотя, если добыча от фуражировки не уменьшится, консервы вообще станут не нужны.

Самым опытным среди оставшихся разведчиков был старший лейтенант Светлаков: комбат остался в дивизии, а капитан сбежал. Светлаков полностью оправдывал свою фамилию – светлые волосы, румяные щёчки, русское круглое лицо. Как с обложки сказки про Ивана-дурака. Он постоянно мотался на коне между головным отрядом и основной группой и сейчас, покачиваясь в седле, скакал ко мне.

- Там, это, вам надо это видеть…

- Конкретнее.

- Нашли большую территорию и отправили взвод на фуражировку. Там действительно один урожай уже сняли, но мы получили отпор.

- Кто, чего, сколько? Это люди Тимофеева, про которых все говорят?

- В том и дело, что нет. Бабы с ружьями.

- Вы баб с ружьями испугались? Разведка…

- Их почти четыре сотни.

- Ого! Откуда столько? Ну, пойдём, посмотрим.

Я взял с собой Жилистого, Бомбу и Опера. Мы проехали вперёд, и я увидел эту картину. Метрах в трёх ста от дороги, рассевшись на чём-то вроде насыпи, на нас смотрели женщины, каждая из которых была при ружье. Это напоминало бы какое-нибудь кино про войну, если бы не их современная одежда. Половина целилась в нас, половина просто сидела и смотрела. Я поднял руку и прокричал:

- Я переговорщик вон той большой группы солдат, – указал на колонну, которая была ещё довольно далеко, – Предлагаю встретиться на дороге через двадцать минут. Трое от вас, трое от нас.

Я не дождался никакого ответа и поспешил к основной колонне, попутно спрашивая лейтенанта Светлакова:

- Ты разглядел, что у них за оружие?

- Да, в основном карабины с дробью и картечью.

- Они все тут собрались?

- Пока точно не знаю. Отправил ребят на разведку, не вернулись ещё.

Мы доехали до колонны, а к Светлакову уже бежал сильно запыхавшийся сержант:

- Товарищ старший лейтенант, нашли ещё две группы. Обе в лесу, тех – он указал на холм с бабами, – С флангов прикрывают, чтобы не обошли.

- Фланговый дозор на них наткнулся, так? Можно их обойти через лес большей группой, чтобы они не заметили?

- Да. Отойти назад, там канава есть через всё поле до леса. По ней незаметно пройти. А в лесу просто глубже забрать.

- Понятно. Что будем делать, шеф? – обернулся ко мне Светлаков.

- Обходите их, если стрельба начнётся, гоните.

Он ушёл командовать, а я нашел подполковника Сафонова:

- Ну что, Павел Михайлович, знаете уже, кого мы нашли?

- Как не знать? Сержант прибежал, доложил.

- Что скажете?

- Ну, с военной точки зрения задача примитивна. Пару залпов гаубицами и готово. Собрать всех в одном месте, пусть и на холме – идиотское решение. Если бы они засаду готовили на небольшую колонну, тогда да. Понять можно. Но мы же уже о них знаем.

Мне нравился этот человек. Он в первую очередь просчитывал негативный сценарий.

- Павел Михалыч, а снарядов не жалко?

- Нет необходимости беречь. И запас с собой взяли, и в любой артиллерийской части их полно на хранении. Надо будет, найдём ещё.

- Понятно. Мы втроём на переговоры пойдём. Орудия заранее подготовьте. Если вдруг по нам стрелять начнут, накрывайте огнём. Кстати, моральная сторона вопроса вас не волнует?

Он пожал плечами:

- Они сами напросились. Не нужно было нам свою силу показывать.

Он скомандовал стоп колонне и стал следить, как артиллерийские расчёты разворачивают, ставят и наводят орудия. Подпол знал своё дело. Пять пушек он направил на холм, а остальные пять из хвоста колонны – в тыл и по флангам. На всякий случай, выставил круговую оборону. Всё было готово, я взял Жилистого с Опером и пошёл вперёд по дороге. Опасно так выходить на толпу баб с ружьями, но я не хотел остаться в стороне от этих переговоров.

К нам вышли три женщины – одна в джинсах, с короткой стрижкой и худая. На вид под сорок. Видимо, главная. С ней две такие же, но помоложе. Главная сразу набросилась на нас:

- Ну и чего вы сюда припёрлись со своей армией?

- Дамочка, полегче. Мы просто шли мимо.

- Знаю я всё! Ваши солдаты уже приходили, сказали, часть запасов заберут.

- Это да. Армии прокорм нужен.

- Мы всё это вырастили сами. Как начался катаклизм, я собрала всех, кого смогла, и отправилась сюда. Ничего ни у кого не просим и сами не даём.

- Кто контролирует эту землю? Тимофеев?

- Нет. Мы сами по себе, мужикам не подчиняемся.

Высокомерия в её голосе было хоть отбавляй. Они, конечно, правильно сделали, что сразу убрались из города. Интересно, как она всё это организовала без связи? И все с ружьями. Видно, заранее готовились. По-другому не объяснить. А вот руки она мне зря развязала: лучше бы сказала, что под Тимофеевым. Тогда бы я поостерёгся. Что-ж, тем хуже для неё.

- Запасами придётся поделиться. Мы возьмём их, так или иначе.

- Что же вы, убьёте нас всех? Неужели будете палить по нам из пушек?

- Ну… да.

- Мужчины… Я ничего не отдам вам назло! Можете стрелять, мы тоже вооружены и будем стрелять в ответ. Если мы хоть что-то вам отдадим, то всю жизнь будем платить дань. Лучше умереть. Но учтите, что потери с вашей стороны неизбежны.

- Ага. Неизбежны. Сейчас проверим. Заодно и пушки пристреляем, а то там расчёты неопытные, пусть тренируются.

Идиотская амазонка. Она уже начинала меня бесить. Нихрена не соображает. Я бы на её месте так себя не вёл. Учить таких надо. Я стал разворачиваться, но Жилистый прошептал мне на ухо:

- Шеф, давай я попробую договориться с ними. Патроны побереги – их хоть и много, но запас карман не тянет. Пожалуйста, дай попробовать. Мы ничего не потеряем.

Шефом меня стал называть, как остальные. И борзоты в голосе как не бывало. Хорошо он усвоил урок. Я знал, что он не тупой.

- Попробуй.

Он подошёл к главной лесбухе и сказал:

- Послушайте, он не шутит. Вы же знаете, что сейчас нет никакой законности, и каждый творит, что хочет. Если вы сами готовы умереть за эти овощи, это не ещё значит, что все ваши люди готовы. Подумайте ещё раз, я прошу вас. У вас вырастет новый урожай, а времена могут измениться. Но, если вас сегодня убьют, то ничего уже не будет. И даже никто об этом не узнает, не надейтесь. Не губите людей понапрасну.

- И что мы должны делать?

- Примите их условия.

- Вы хотели сказать, не их, а ваши? Вы ведь тоже с ними, - она борзо смотрела на Жилистого, дожидаясь ответа, но наглости в голосе поубавилось.

- Это не важно. Общий смысл вы поняли. Прошу, оставьте эмоции и просто подумайте головой!

- Какие ваши условия? – она обратилась ко мне.

- Сдаёте оружие на хранение, пока мы пребываем здесь. И отдаёте нам запасы. Столько, сколько скажем. Я пришлю людей. Завтра мы уйдём.

Она злобно посмотрела на меня, потом Жилистый поймал её взгляд и помотал головой, предостерегая. Её плечи поникли. Надломилась.

- Присылайте своих людей…

Через час основная часть солдат сидела у костров как раз на том холме, с которого мы прогнали злобных феминисток. Я пришёл на ужин: нужно было поддерживать репутацию своего у простого народа. Один из сержантов крикнул:

- Во шеф даёт, как только уговорил их? Я никогда не видел такой злости в глазах.

- Это не я! Вон, Андрюха упросил. Кстати, парни, давно идём уже! Кто изголодался по женской ласке, милости прошу. Они как раз сейчас безоружны.

- Не, шеф, нам эти лесбухи сухие без интереса! Говорят, у некоторых языки раздвоенные из-за того, что они туда лезвия вставляют. Типа, защита от мужиков. Не, нахрен их! – пошутил другой.

Солдаты заржали. Я уже начал привыкать к этим казарменным шуткам. Да, бытие определяет сознание.

Сержант повернулся к мальчишке, оставшемуся после расстрела группы людоедов:

- Слыш, малой, иди-ка ложку мою помой. И перловку с мясом мне разогрей. Только открой сначала. Давай, пулей! Чё ты зажался? Не ссы, солдат ребёнка не обидит. Если быстро всё сделаешь, хе-хе! – он бросил ложку и гречку из сухпайка мальчишке лет двенадцати.

- Чё, запрягаете их потихоньку? Правильно. Нечего просто так воздух коптить. Да и вам удобнее. Я тоже за детский труд! – поддержал я его.

Раздались смешки.

- Парни, мы скоро дойдём до территории этого Тимофеева. И неизвестно, как там всё обернётся. Главное, помните в случае чего: те, кто на моей стороне, всегда получают конкретную выгоду. Здесь и сейчас. Все эти комдивы, Тимофеевы и прочие – они могут много чего наобещать, но на деле неизвестно. Меня вы уже знаете.

Надеюсь, зёрна прорастут. Я вдруг ощутил, как сильно устал. Меня даже немного трясло… Каждодневные переходы, решения, все эти убийства. Да, я держался молодцом, но всё больше нуждался в хорошем отдыхе. Мне бы сейчас ванну, тёлку на час, поспать часов десять и просто пару дней с книгой на диване поваляться. Отключить мозги… Я поужинал, снял вонючие шмотки, забрался в спальник и заснул чёрным сном без сновидений.

Земля Тимофеева.

Чем дальше мы уходили на юг, тем больше нам встречалось поселений. Если раньше в домах при поле жило человек пять-семь, то теперь по пятнадцать-двадцать. И поля были побольше. Уже давно началась земля Тимофеева, и мы никого не трогали. Он заселял все территории, пригодные для ведения хозяйства. Неудивительно – я бы и сам так сделал. Поражало одно – масштаб. Как, чёрт возьми, он мог контролировать такие обширные территории без современных средств связи? Только что мы прошли очередной посёлок, на полях рядом с которым трудился народ. Жилистый поравнялся со мной, и ехал по правую руку. Он нарушил молчание:

- Шеф, нас ведут. Уже три дня, не меньше.

- Точно?

- Да. Позавчера заметил в бинокль. Сначала думал, обычные мародёры, но и вчера, и сегодня – тот же персонаж. Я бы и не разглядел, если бы специально не высматривал каждый день. Видишь, воооооон там, в кустах, – он передал мне бинокль. Я ни черта не увидел, но вряд ли он меня обманывал.

- Знаешь, что? Думаю, это люди Тимофеева. Попробуй поговорить с ними. Всё равно рано или поздно они к нам обратятся, так пусть инициатива лучше от нас исходит.

- Да, наверное, правильно.

Он замахал рукой, приветствуя невидимок, будто знал, что они наблюдают именно за нами, отделился от меня и поскакал в сторону кустов. Прошло десять минут, и он вернулся с группой солдат под командованием старшего лейтенанта маленького роста с круглой головой и прыгучей походкой.

- Шеф, как воду глядел! Это Тимофеевские! – крикнул он, не успев подойти близко.

- Лейтенант! Здорово, что решили всё-таки познакомиться. Это вся ваша группа?

- Не, не вся, капитан в лагерь погнал, почти всю группу с собой взял.

Понятно, докладывать про нас. А этого оставил следить. Знал он, что мы его вот так к себе пригласим? Навряд ли. Нужно его разговорить. Я спросил:

- В лагерь? Пионерский?

- Да не, тип того, наш лагерь, местный. Как электричество отключили, весь народ, кто из города подался, там начал оседать.

- Тимофеев собрал?

Он удивился:

- Ага, он. Вы же из Москвы. Откуда про Тимофеева узнали?

- По дороге люди рассказали. Кто он такой?

- Главный тренер в Вымпеле раньше был, говорят.

- Вымпел? – мне стало непонятно. Насколько я помнил, у них обычно командиры.

- Клуб самбо и дзюдо местный.

Всё встало на свои места. Его Вымпел к настоящему Вымпелу никакого отношения не имеет.

- Борец, значит. Как же борцу удалось собрать народ вокруг себя?

- Не знаю, но его слушают все.

Загадка, которую предстояло разгадать… Я решил быть дотошным до конца:

- Сколько у него людей, сколько армейских?

- Я почём знаю? Кроме нашей части, другие точно есть, а сколько - то у него спросите. Людей полно. Как новые приходят, он им наделы выделяет, они сразу и уходят пахать.

- Что за человек?

- Да я его видел два раза. И то издалека. Он всё с нашими командирами трёт.

Толку от этого разговора немного будет. Что-ж, теперь я хотя бы знаю его бэкграунд. Тренер… По идее, с ним легко должно быть. Переиграть в три хода. Но сначала лучше приглядеться, что за птица…

Ещё два дня мы тащились по дороге, пока нас не встретили. У командира отряда, вышедшего навстречу, было с собой письмо от Тимофеева:

«Прошу Вас оставить основную часть людей и расквартировать их там, где Вы сейчас находитесь. Во избежание проблем с размещением: у нас в лагере сейчас много людей. За безопасность не волнуйтесь – рядом с территорией нашего лагеря осуществляют охрану три военные бригады общей численностью порядка трёх с половиной тысяч человек. А также – две роты артиллеристов. Предлагаю Вам самостоятельно отобрать десять человек, уполномоченных вести переговоры от имени всей группы.

С Уважением, Тимофеев И.В.»

Читай между строк: стоять, граница на замке, пойдёте дальше – у нас есть, чем ответить. Ну, чего-ж тут непонятного? Я обратился к посыльному:

- Он пишет про три бригады. Что, правда?

- Да, три сейчас здесь. Остальные ушли с горцами воевать.

- С горцами?

- Банды из города. Кавказцы.

- Понятно. И многие ушли?

- Две роты ментов и наш ОРП ДШБ.

Я ничего не понял кроме того, что людей у этого Тимофеева хоть жопой жуй. Естественно, взял с собой Сафонова, Опера и Жилистого. Бомба поехал просто на всякий случай, да девчонку-конюха взяли, чтобы заботилась о лошадях.

Лагерь Тимофеева, до которого мы добирались ещё двое суток с долгими остановками в пути – не настолько привыкли к седлу, чтобы скакать подолгу – представлял собой небольшой посёлок городского типа, оцепленный со всех сторон солдатами. Во дворах трёхэтажных панельных домов готовили, стирали, занимались бытом. Кое-где бегали дети. По расстановке печек-буржуек, деревянных столов и скамеек, верёвок для белья, было видно, что они здесь уже осели. Но были и пришлые. Они толпились со всеми пожитками на чём-то вроде центральной площади. Посыльный вёл нас, уверенно продираясь сквозь толпу, пока не дошли до двухэтажного здания местной администрации. Старое и дешевое, его было не сравнить с теми, что я видел в Москве и Подмосковье. Мы вошли внутрь, и он повёл нас по тесному коридору в кабинет с распахнутой дверью, зашёл внутрь и без предисловий обратился к одному из сидящих за большим и старым, совкового вида, столом:

- Игорь Викторович, я привёл их.

- Пусть заходят, сейчас я человека отпущу. Значит, так. Ведёшь всех, кто собрался на площади, на восток. Пусть расселяются по незанятым хуторам, или туда, где не хватает рабочих рук. Запасами на первое время обеспечим, но нужно сразу начинать работать. Наш главный агроном говорит, что ещё два урожая можно успеть снять. Всё как обычно, по накатанной. Давай, с Богом.

Его собеседник и наш провожатый вышли, он повернулся к нам. Прямая спина, короткая стрижка, широкое лицо и круглые стёклышки очков. «Ум и искренность светились в глазах» - наверное, так описал бы его взгляд какой-нибудь умник. Не, дружок, меня ты этим взглядом не купишь. Не рассчитывай даже.

- Приветствую вас у себя. Вы, очевидно, Сергей Николаевич, вы подполковник Сафонов, вы Смоляков, а вы Андрей, верно? – он сразу безошибочно назвал всех нас. Хочет показать, что у него больше информации… – а где же ваш друг Бомба?

- Вышел покурить, – с улыбкой ответил Андрей.

- Базин сдал? – вмешался я.

- Почему сразу сдал? Сдают врагам, а мы не враги, если я, конечно, ничего не путаю, Сергей Николаевич.

Это ты, старый совок, живёшь по принципу «миру мир, войне пиписька». И все, кто не враги, у тебя друзья. А я в условиях рыночной экономики вырос. У нас всё несколько сложнее… Но вслух я этого, конечно, не сказал.

- И понравился вам его рассказ, Игорь Викторович? – нужно было аккуратно узнать, что ему известно.

- Это не важно. Вы уже пришли сюда, значит, нам надо как-то существовать вместе. Договариваться.

- Кстати, а где сам Базин?

- Ушёл с горцами воевать.

- Не боитесь, что он кинет вас в один прекрасный день, как и меня?

- Он никого не кидал. Он просто ушёл. Человек имеет право просто уйти.

- И сделал это ночью, не предупредив.

- Мы говорили об этом. Мне его объяснений достаточно. Хватит о капитане. За вами несколько тысяч людей, давайте лучше поговорим о них.

- Очевидно, нам придётся искать другое место под солнцем. Вы заняли это, и вы сильнее. Скажите только, куда идти, и мы уйдём.

- Что же вы, опытный управленец, и совсем не видите других вариантов?

Варианты я, конечно, видел. Прогнуться или воевать. Но ни один из них меня не устраивал на текущий момент времени. По началу беседы я понял, что здесь перехватить власть, как это получилось с комдивом, у меня не выйдет. Не тот человек. Назовите это, как хотите – интуиция, опыт, чутьё, но мне это было понятно точно и окончательно. А делиться властью я не хотел.

- Мой вариант ничьи интересы не нарушает. Ни мои, ни ваши. На мой взгляд, он оптимален, - ответил я.

Он в недоумении развёл руками:

- Ваши? Мои? Что вы скажете насчёт людей? По нраву им переть ещё неизвестно сколько неизвестно куда? А потом возвращаться за теми, кто остался в столице, и идти опять? Ваши склады не вечны. А колхозы в Подмосковье без техники – это непростая история.

Все молча слушали нас. Очевидно, я вынужден задать этот вопрос:

- Что вы предлагаете?

- Оставайтесь здесь. На этой земле.

- На вашей?

Он отрицательно помотал головой:

- Она не моя. Эта земля – настолько же ваша, насколько и наша.

- Но вы здесь командуете, - я не унимался. Хотелось внести ясность.

- Это получилось случайно. Стихийно. Когда ни у кого нет дельных мыслей, приходится брать инициативу на себя. Я этого не просил, но, сам того не желая, стал связующим звеном между людьми. Если хотите, я вам расскажу.

- Давайте попробуем. Как получилось, что вы стали этим связующим звеном?

- Так же, как и у вас. По работе, я ведь тренер. Клуб знаменитый, и ко мне ходят не только простые ребята, но и сыновья…разных людей. Катаклизм застал нас на тренировке. Сначала я просто пытался обезопасить детей, как мог. Но потом стало ясно, что нужно оружие. Один из учеников – сын замкома нашего ОРП ДШБ. Командир улетел в отпуск за границу, и он рулил там в этот момент. Этот замком молод, и в своё время тоже занимался у меня. Так получилось, что он меня послушал, когда я убеждал в необходимости захвата основных складов продовольствия в округе. Но вставал вопрос – что делать с людьми? Мы старались рассчитать пайки и прокормить всех, кто приходил с миром. Потом подтянули колхозы, фермерства. Территория росла, и нам понадобилась охрана – многие из города подались в банды. Так к нам присоединились почти все окрестные части. Слава Богу, мне удалось их уговорить.

- Вы сказали, кормили всех, кто приходил. Как у вас хватило запасов?

- А их и не хватило. Сейчас мы кормимся тем, что даёт земля.

- И этого хватает?

Он улыбнулся:

- От этой земли можно кормить полмира, если хватит рабочих рук.

- Но ведь это риск. Что, если бы ваши запасы закончились, а урожая не было? Все бы умерли с голоду. В том числе и вы.

- Риск. Но я готов был его принять, чтобы дать шанс всем людям, а не только тем, кто в подходящий момент оказался с оружием в руках. Я рад, что это решение поддержали и остальные, кто к нам присоединился.

Я решил перейти к конкретике:

- Какие условия для нас?

- Выделим наделы всем гражданским и тем из солдат, кто захочет копаться в земле. Обеспечим едой и помощью на первое время. Потом будем забирать излишки на армию и прочие нужды. Остальным служивым будет, чем заняться. Всё на общих условиях, всё как у всех. Земли полно. На всех хватит.

Он говорил, как мечтатель, пытающийся спасти всех. Но благими намерениями устлана дорога в ад. И, главное, ни слова обо мне не сказал. Меня не устраивала перспектива копаться в земле. Едва ли не меньше меня устраивала и перспектива сражаться с бандами. «Ну, хитрожопый очкарик, мне конкретно ты что предлагаешь?» Он молчал, а спрашивать напрямую при своих людях я не стал:

- Мне нужно подумать.

- Думайте сколько хотите. Единственное, держите людей под контролем и не обижайте местных. Здесь вам не Москва.

Всё Базин выложил… Я кивнул, попрощался и вышел на улицу. Через час нам выделили квартиру в местной панельке и показали, где можно поесть. Бомба выменял у местных биту на самогон и шёл с довольной улыбкой.

- Шеф, нажьяться не хочешь?

Я отказался. Алкоголь – это та вещь, от которой ты выглядишь глупо со стороны. Я на такое не готов. Нажираться – прерогатива таких, как Бомба.

- Зря отказываешься. Всем нужно как-то расслабляться, – сказал Жилистый, и они ушли во двор бухать на лавочке вдвоём.

Опер с полковником тоже куда-то подевались. Я улёгся на кушетку, и стал думать.

Конечно, все, кроме, возможно, офицеров, согласятся на эти условия. Здесь гораздо лучше, чем вкалывать на подмосковной земле. Всё растёт само. Тимофееву повезло. Посмотрел бы я, как он воплощает этот миролюбивый план у нас, там. А что будет со мной, если все уйдут сюда? Можно оставить самых преданных солдат, а новых набрать из Москвы. Но шила в мешке не утаишь. Рано или поздно они узнают про всё, и что тогда? Меня это сильно тревожило, но я не находил ответа, что делать. Обычно я придумывал несколько различных вариантов, но в этот раз что-то случилось. Чем больше думал, тем больше нарастала тревога.

Вышел на улицу отлить. Темно, но кругом было полно народу, и я стал искать место поукромнее. Пока делал своё дело, услышал развязный голос Бомбы. Мне стало интересно, и я прислушался:

- Пйидумаем, как пейетащить сюда семьи и пошъём этого уйода! – картавил он.

- Насчёт пошлём я ещё ничего не решил.

- Зйя. Он может тебя убить, если подвейнётся случай. Ты сам говойил.

- Да, в какой-то момент я стал опасен для его власти. Значит, нужно сидеть тихо, не высовываться.

- Зачем? Какой тойк от этого сидения?

- Не дать ему сотворить какую-нибудь дичь.

- Вайнёшь его?

Долгая пауза.

- Есть много способов.

- Сдай его Тимофееву. Пусть знает всё. Кэп ведь ничё не йасказал пйо людоедов, походу.

- Не хочу. Мы все тоже в этом участвовали. Пусть лучше не знают.

- Нифига. Я не участвовал.

- Мы были с ним, значит, так или иначе…

- Забей. Оставайся, есйи хочешь. Я свайю.

- Я тебя не держу.

- Ты говойил, знаешь Тимофеева. Что за мужик?

- Ну как, знаю… Лет двадцать назад в соревнованиях участвовал в этих краях. Слил первую схватку его борцу. Он наблюдал, а мой тренер мотался где-то. Я пошел пожимать руки, а Тимофеев спросил: «Сколько ты весишь, парень?» - и, когда я ответил, добавил: «У тебя серьёзный недовес для этой весовой. Нужно было гонять в лёгкий. Тренер твой ошибку допустил, я своих ребят так не выпускаю. Дальше думай сам». Он открыто намекал, что тренера нужно поменять, но я сохранял тогда пресловутую преданность. Зря. Послушай я его, может, добился бы большего. Вот и вся история.

- До сих пой думаешь, что не могйи без него обойтись?

- Не понял. Без Тимофеева?

- Нет, без этого уйода.

- Могли, наверное. Но он нас действительно обеспечил всем необходимым. Именно тогда, когда это было важнее всего. Этого ты уже не изменишь. У истории нет сослагательного наклонения. Как ни крути, а мы ему должны.

- Я чё-то недопонял, кто кому дойжен? Он нам, сука, дойжен, а не наоборот.

- Вопрос. Это вопрос.

- Ты сйишком много думаешь.

- Может быть, но всё это никак не идёт у меня из головы. Думал, самогон поможет, но стало только хуже.

Я поломился сквозь кусты к подъезду, взбежал по лестнице, забился в угол комнаты. Стал лихорадочно думать. Пытался разложить всё по полочкам, но мысли в голове перебивали одна другую. Жилистого и Бомбу нужно менять как можно скорее. Они опасны. Подберу кого-нибудь из сержантов, с кем ближе общаюсь. Но вдруг они поведут себя так же? Замотивируй. Сделай, чтобы у них не было выхода. Но у этих, казалось, тоже нет выхода. Какие ещё у них были варианты? От этого тревога ещё сильнее возросла… Достать оружие. Вот что мне нужно… Нас разоружили на входе в лагерь, но теперь оружие необходимо. Нужно уходить отсюда! Одному. Так, чтобы эти двое не увидели. Мне отдадут автомат, и я уеду! Не важно, куда, главное – подальше от них! Я поднялся с пола и увидел порог в дверном проёме. Подошёл к кровати, к батарее. Опять повернулся к порогу, сделал один шаг и понял: туда, где этот порог, я не пойду. Вот, в тот угол – пожалуйста. В окно посмотреть – пожалуйста. А к треклятому порогу - нет, близко не подойду! Я отвернулся. Повернулся опять. У-у, всё там же, на месте… Глядит невидимыми глазами. Я спрятался за спинку кровати и сел на пол. Что это? Нужно успокоиться. Так, порог меня не видит… Да что же это такое? Здесь всё нормально, но стоит только подумать, что вот, надо встать и пойти в сторону двери, и всё! Не могу!

Сколько я так просидел? Лишь бы не шевелиться… Каждую секунду переживал, что вот, сейчас сделаю движение и меня заметят. Нужно бороться. Ещё подождать. Шаги… Нет, не заходите сюда, не заходите! Прочь! Вон! На пороге появился Жилистый. Я часто и глубоко задышал.

- Эй, Шеф, что случилось? – он переступил порог, будто и не было этой опасности, заметил меня сидящим на полу и отошёл от окна, пригнулся – Снайпер?

- Ма-а... а-а… – я никак не мог сосредоточиться.

- Чего?

- Не убивай! – я стащил одеяло с кровати и укрылся им. Вот так, теперь он меня не видит…

- Чё стъеслось? – голос Бомбы.

- Не знаю, вот чё-то. Шеф, ты пил что-нибудь? Кто не убивай? – Он поднял одеяло за угол и посмотрел на меня.

- Ты. Не убивай.

- Похоже на паническую атаку…

- Паническая атака? Кйиша пйотекла? Так и говойи тогда.

- Шеф, что с тобой? Давай, успокойся.

- Я всё слышал. Вы собираетесь от меня избавиться, так? Ты собираешься от меня избавиться. Отойди! Остальные тебя не примут! Ты не знаешь, что делать! Не справишься! Можешь меня убить, но тогда тебе не выжить. Люди комдива узнают, пристрелят тебя!

- Не меряй собственной меркой других людей. Сними одеяло с головы и успокойся. Я не буду тебя убивать.

- Врёшь!

- Бомба, побудь с ним. Следи, чтобы он никуда не ушёл, и к нему никто не заходил. И чтобы он ничё с собой не сделал. Я за доктором.

- Жила, нахъен его. Пусть сам себе съюни подтияет.

- Сделай. Для меня, не для него.

Жилистый рывком вышел из комнаты, и я услышал, как он быстро убегает вниз по лестнице.

- Тойко для него, – Сказал мне Бомба, тоже вышел и закрыл дверь.

Если дверь закрыли, то порог меня не видит… Я вылез из-за спинки кровати и уставился на дверь в темноте, готовый спрятаться обратно. Сколько я так просидел? Не знаю. Окно уже окрасило комнату бледным светом, когда дверь распахнулась. Андрей привёл грузную бабу, по виду – предпенсионного возраста. Она задавала вопросы. Сначала я не мог выдавить ни звука, но потом меня прорвало. Выложил все свои страхи. Она посмотрела на Жилистого, тот в ответ растерянно пожал плечами. Ещё вопросы. Она повернулась к моим телохранителям и констатировала: «Я уверена, что это – простая паническая атака. Без лечения может часто так срываться. Если же купировать это состояние в зародыше, он будет спокойно жить дальше».

Они ушли в другую комнату и долго разговаривали. Я не слушал. Вернулся Андрей со стаканом воды, поставил на пол около меня. Сунул в руку таблетки.

- Это нужно выпить.

Я посмотрел на стакан с недоверием – боялся, что отравят. Но через минуту, повинуясь непонятному импульсу, проглотил таблетки.

Инвалид.

Обратно на север пошли двумя ротами через три дня. Сафонова и большую часть людей оставили с Тимофеевым. Жилистый раздавал команды. Сборов я почти не видел – меня всё время поили безвкусной дрянью, от которой клонило в сон. Судя по обрывкам воспоминаний, Жилистый сказал всем, что у меня сильное отравление, и лишних вопросов не возникало. Он даже смастерил упряжь для лошадей и приладил к машине. Они тащили меня, спящего, назад в Москву, уже несколько дней. Что ему от меня нужно? Чтобы я не сварился в машине от солнца, к каждому окну приделали шторы. Та, что висела на двери с разбитым стеклом, открылась, показывая мне лицо Андрея.

- О, проснулся! – он открыл переднюю дверь и на ходу сел на сиденье. Задний ряд этого универсала сложили и вместе с багажником получилась кровать для меня, – Как самочувствие? Одеялом больше накрываться не будешь?

- Жарковато, чтобы накрываться…

- Понятно. Врач так и говорил: если отпустит, сразу вернёшься в норму. Что скажешь? Как тебе на другой стороне?

- На другой стороне чего?

- Помнишь, ты говорил, что каждый должен быть конкурентоспособным? Предложить что-то, за что ему стоит платить? А иначе пусть подыхает.

Я сразу понял, куда он клонит, но молчал. Ждал, что он скажет дальше.

- Сейчас ты на месте тех людей, кому ты это говорил. Нравится? Готов сдохнуть?

- Ты бы меня убил, не будь я нужным…

- И зачем ты мне нужен сейчас? Знаешь, я честно попытался рассуждать, как ты. Уже три дня я тащу тебя, и до сих пор мне не удалось придумать, за каким бесом ты мне сдался!

- Не ссы в уши. Я слышал ваш разговор с Бомбой. По вашим меркам я конченный гандон. Почему тогда ты тащишь меня? Брось, или пристрели втихаря.

- Ха… Я так не сделаю. Мне известно, как это – падать. Когда ты был всем, и за один день стал никем. Может случиться с каждым. Кто-то должен протянуть руку. А то, что конченный гандон, так мы все не без греха. Ты убил тех людей, но помог нам. И ещё многим. Может, и говоришь, что стараешься только для себя, но важно то, что ты сделал, а не сказал. Я не хочу быть судьёй, и приговора выносить тебе не буду.

- И что дальше?

- Мы идём к нашим людям. Они ждут тебя, надеются, и ты им поможешь. Хоть раз подумаешь не о себе.

- Вот что тебе надо. Смекнул, что это задача не для твоих мозгов и решил свалить на меня? Это твоя совесть заранее готовит отговорку. Есть на кого косяки свалить. А если у меня тоже мозгов не хватит?

- Значит, поможем всем, кому сможем помочь. И точка. Радовался бы лучше, что нашлись те, кто не бросил тебя в нужный момент. Что есть, на кого положиться, вопреки твоей гнилой философии и прочим выходкам. Посмотри! Видишь, как здесь люди устроились? Я говорил со многими – трудно, но никто не чувствует себя рабом! Тимофеев смог, значит, и у нас может получиться!

- Твой Тимофеев попал в идеальные условия. У нас совсем по-другому. Ему просто повезло.

- Да, но ты не знаешь наверняка, получится или нет. Мы должны хотя бы попытаться.

- Андрей, он врёт! У него были ресурсы, чтобы создать иллюзию заботы обо всех. И ему это удалось. Но его волнует только власть и собственное благополучие. Больше власти – больше плюшек. Он такой же, как я, просто притворяется. Создаёт видимость.

- Может быть. Всё возможно, но не все так трясутся за свою шкуру, как ты. Я не трясусь. И я не буду делать видимость. Сейчас мы будем делать всё взаправду. И о себе не забудем, не волнуйся. Послушай меня, если не хочешь оказаться пожирающим собственное говно на помойке после очередного приступа!

- Ты всё правильно рассчитал. Инвалиду некуда деваться, верно? Что сказала та врачиха? Как часто это будет повторяться?

- Нет, шеф. Мы все инвалиды. Ты с паническими атаками, я, как ты говоришь, с рудиментом под названием совесть, Бомба вон картавый. Он натерпелся по жизни с этим. Ты больше не сверхчеловек. Теперь мы равны. Повтори.

- Мы равны.

Он вышел. План. Мне нужен план. Я должен научиться контролировать болезнь и начинать выбираться из этой зависимости от других. Они инвалиды! Все - неудачники с кризисом среднего возраста. Оправдывают собственное бессилие перед обстоятельствами всякими бреднями. Пастух должен управлять стадом, а не наоборот. Дружбу и взаимовыручку нужно оставить там, где ей самое место: в далёком детстве.

Помянул детство, и вспомнилась та компания, что была во дворе, пока мы не переехали от матери. Я забыл её напрочь, и больше никогда не вспоминал. Но сейчас… Как их звали? Четыре пацана. Помню только чувство надёжности. Уверенность, что они преданы тебе, а ты – им. И это самое главное. Отец был прав. Стоило переехать и всё, дружбе конец. Он объяснил, кто есть кто, и заставил меня повзрослеть… То, чего многие не могут сделать за всю свою жизнь. Я откинул штору… Вон они, двое. Идут рядом, молчат. Так и не повзрослели. Почему они вызывают у меня то чувство из далёкого детства? Мне расхотелось его душить – наоборот, захотелось отпустить, расслабиться! Так наивно, и так по-детски… Но настоящий начальник должен резать без жалости. Нужно вырезать очередной гнойник из детских заблуждений, пока не началась гангрена… Я уже занёс скальпель…

Эпилог.

Склад. В одном Шеф прав точно: сидеть здесь не имеет смысла. Он почти поправился, но пока что делами, в основном, занимался я. Или он делал вид, что ещё болен, чтобы приспособиться к новой обстановке? Я же сказал, что мы равны. Вот он и пытается это принять. Хотя, поди знай. Он хитрый. Пусть. Но ещё не пришлось ему допереть своими мозгами, что нужно кому-то доверять. Иногда даже в ущерб себе. Человеком надо быть. А шкура, она не вечная. Сдерут рано или поздно. Только это понять мало. Надо пройти через что-то, что заставит тебя прочувствовать эту истину. Я прошёл. И ты, Шеф, прошёл. Скоро осмыслишь. У каждого из нас должен быть второй шанс. Мне, вот, его дали. Хотя я тоже был порядочным говнюком когда-то. Теперь возвращаю долги и даю его тебе. Надеюсь, ты его не просрёшь, ведь мужик ты неглупый.

Нас не было два месяца. До наступления холодов сумеем сделать ещё одну ходку на юг. Конечно, поздней осенью тоже можно идти, но это не для гражданских. Ни к чему губить людей без надобности. Все уже свыклись, что жить по-старому никто не будет. Некоторые ныли и жаловались на весь мир, некоторые молча выживали, как могли, но все жалели прошлого. Я тоже жалею. Но отказываюсь видеть везде только плохое. До коллапса я часто задумывался, зачем я? Паршивый боец, так и не раскрывшийся как следует. Ещё более паршивый продавец. Из начальников в обычные продавцы – вот уж у кого талант катиться с горки. На тот полтос, что я приносил домой, семья жила более чем скромно. То ли дело отец… Я не смог взять с него пример… И сам дерьмо, и мир вокруг дерьмо, а как сделать лучше? Метался от одного к другому, искал лучшей доли. Но не роптал.

Тимофеев… Может быть, он – ответ на все наши вопросы? Новый пример. Мир перевернулся вверх тормашками, и только два полюса у нас есть сегодня – человечность и вот этот капиталистический каннибализм, который проповедует Шеф. Нужно заставить этого рационального капиталиста думать о людях. А связующим звеном между Тимофеевым и этим капиталистом станет неудачник… Но ничего. Они-то об этом не знают. Буду вести себя убедительно. До сих пор прокатывало… Получится ли организовать счастье для всех? Даром? Нет, придётся потрудиться. Но мы постараемся дать шанс всем, кому сможем…

Notes

[

←1

]

Фишка – наблюдательный пункт, часовой (жаргон развед.)

[

←2

]

РЭКС – разведчик экстра-класса (жаргон).