Читать онлайн
"Демоны не живут на небесах"

– Ты демон?

– Нет, дитя.

Что иное он мог ей ответить? Маленькой девочке с распущенными волосами, умным и серьезным лицом, не свойственным ее возрасту. Той, которую только что вырвал из потных лап похотливых негодяев.

«Мерзавцы! Ничем уже не брезгуют, обезьяны слюнявые».

Покалеченные люди убегали. Люди? Вряд ли. Скорее – испуганные звери.

«Странно, что я здесь пока никого не убил», – подумал он, хотя сейчас уже жалел об этом. Разбитые носы, переломанные ребра и конечности – не в счет.

– Тогда ты ангел, – тихо сказала она, и доверчиво взяв его за руку, посмотрела снизу вверх.

Их диалог продолжался. На улицах Нью-Йорка вечерело. Зажигалась красочная реклама, разгоняя спускающуюся на город мглу. Но только не здесь, всего в паре шагов от главной улицы мегаполиса. Здесь всегда царила сумеречная полумгла и полная серая безысходность. Пьянство, грабежи и насилие.

– Я отведу тебя домой, хорошо?

– А я уже дома, – она показала рукой вглубь квартала, – вон там, где мусорные баки.

– Все равно доведу.

– Ты еще придешь ко мне? – в глазах ребенка читалась безмерная тоска о том, что их мимолетное знакомство может через пару секунд прерваться навсегда.

– Приду, обязательно приду, малышка, ты только ничего не бойся… Договорились?

– Договорились, – серьезно ответила она, поверив, – я буду тебя очень, очень ждать!

«Вот же черт, сто раз черт, черт!!! Нет, я так больше не могу!»

– Я так больше не могу, Иван.

– Возвращайся.

Вчера.

– Слетай за океан, – сказал ему Иван накануне, – проверь обстановку.

«Слетай! Любит же он шутить, – подумал он тогда, – никогда в жизни не летал и не собираюсь».

Ничего нового эта поездка ему не дала. Страх, ненависть и безумие. Все самое грязное и мерзкое вылезло здесь наружу и не собиралось уходить, ежедневно давя на психику людей.

«Людей, но не мою, – без малейшего чувства превосходства подумал он.

Несколько лет назад ему вернули память. Однако он до сих пор не решил для себя: радоваться этому или грустить, не лучше ли бы было и дальше находиться в безмятежном неведении.

Воспоминания в его мозгу всплывали непроизвольно. Он специально их не вызывал, но и не противился их появлению. Разные. Приятные и не очень. Как будто его мозг самостоятельно решал, когда и какое из них нужно вытащить в данный момент наружу.

Пять лет назад.

Мы победили!

Конечно, это звучит слишком помпезно, поскольку никаких битв и революций не было. Были лишь озвучены обвинения, подтвержденные неоспоримыми доказательствами, и вынесен безоговорочный вердикт. Никаких апелляций со стороны ответчиков не последовало. Вот и все.

Он там был одним из обвинителей. Поездка на родину, которую он расценил как награду за свое долгое заключение, его очень обрадовала. Ему настойчиво предлагали остаться, но он отказался. Ностальгия по новообретенному отечеству и друзьям была сильнее.

А затем весь земной мир как будто бы сошел с ума.

Все самое мерзкое, которое всегда прячется в человеческой душе, вылезло наружу. Ненависть, боль, взаимные претензии, старые обиды. Все это всплыло в головах людей резко и неожиданно.

Просто человечеству кто-то сказал: «Стоп! Пора умирать». Не в буквальном смысле, но твердо и доходчиво.

– Это психокод, – сразу разобралось руководство Земли и тут же назначило виновника своих бед – Андромеда. Давнего межгалактического врага Земли, натравившего на них этот злобный психокод послушного стремления людей...умирать.

Первый удар пришелся на Северную Америку и Европу. Это и понятно: где тонко, там и рвется. Хваленая западная демократия не выдержала первой.

Телевидение, радио, интернет и средства массовой информации землян, чем они так долго гордились, выступили тогда посредниками по доставке кода прямо в расслабленный и ленивый человеческий мозг. Вся эта пена эволюционных достижений человечества, выступила сейчас против своих создателей.

Первыми бежали из больших городов и богатых пригородов сильные мира сего. Бежали они в непроходимые тропические леса Амазонки и Новой Зеландии. В дебри, с непрекращающимися ливневыми дождями и невыносимой влажной духотой. Обилием враждебных насекомых, безумно любящих человеческую кровь и плоть. Неизлечимыми болезнями. Неважно им было куда бежать, лишь бы их там не настигли толпы обезумивших людей. Подальше от любых следов какой-либо цивилизации.

Бежали те из них, которые заранее не позаботились о своем будущем. Более дальновидных ждали удобные бомбоубежища, расположенные вдали от центров цивилизации с их непримиримыми толпами людей, жаждущих мщения за свою нищету, голод, несправедливость. За то зло и вред, которые им принесла маленькая группа неадекватных людей – владельцев олигархических кланов. За все то, что давно копилось в глубине душе каждого трудолюбивого человека.

Наивные.

А вот «дикое» и нецивилизованное российское общество устояло. Свободолюбивое и отважное, но всегда миролюбивое, оно не захотело идти, как им приказывали: на бойню.

«Видимо, сработала генетика нашего народа, – подумал тот, кто себя уже давно причислил к этому этносу, – загадочная русская душа».

Оружие Андромеды против его страны дало сбой.

А послушное стадо зомбированных баранов, бредущих в стойло нового мирового порядка, давно уже поджидали заботливые мясники. Жалко их, конечно, но столетняя гонка за достижением сомнительных ценностей западной цивилизации не могла пройти бесследно. Исковерканный генетический код западноевропейцев не сработал на выживание.

Религия также не помогла. Слишком сильно все уже было запущено.

Память неожиданно забросила его в далекое прошлое. На этот раз на четыре тысячи лет назад.

– Ан, – тебе нужно заняться своими непосредственными обязанностями, – сказал ему Эллиль, владыка людей и воздуха, – наш народ ропщет.

– Хорошо, займусь, – ответил он ему без энтузиазма.

Воплощение верховной власти, космоустроитель, верховный судья, «отец всех богов» – Ан сидел на берегу Тигра и наблюдал за закатом солнца. Столица Ашшур на другом берегу постепенно погружалась в сумрак. Вдоволь насмотревшись, он медленно встал, и отправился босиком на помощь рыбакам, пытающимся вытянуть тяжелую сеть, полную рыбой.

Его память не унималась.

На два века раньше.

– Ты опозорил свой народ, – сказал ему бесстрастно главный судья, – признаешь ли ты свою вину?

– Полностью признаю, – отрешенно ответил он, даже не помышляя увиливать и оправдываться.

– Объединенный суд нашей галактики приговаривает тебя к бессрочной принудительной изоляции на планете Земля. Срок приговора будет зависеть только от тебя. Если мы увидим, что ты встал на путь исправления, будем решать вновь. Приговор должен быть приведен в исполнение немедленно.

Несколько мгновений позже, и он на Земле.

«Вот так, наверное, и должен выглядеть рай»! – восхищению его не было границ.

Он и раньше видел планеты, подобные Земле, но эта! Никакие визуальные материалы на его родине не могли передать ее великолепия.

Будучи еще юношей, он жадно мечтал ее посетить. Однако желания и реальность практически никогда не совпадают.

«А быть может, они не совпадают только у меня? – с тоской размышлял он тогда. – Или я просто таким невезучим родился»?

Ведь как не крути, а для посещения Земли требовались немалые средства. Вот именно тогда-то он и решил эти средства немного подзаработать.

Он вспомнил о своих переговорах с посредниками от Андромеды. Те давние времена, когда его еще совсем зеленого хулигана, взрослые дяди заставили вести разведку в своем доме.

«Но мне же тогда не оставили ни малейшей возможности отказаться! – попытался он оправдать свой поступок. – Нет, ничего это не меняет. Стыд и позор тебе, изменник. Польстился на лакомую должность, жаден был на блага. И предал».

Вот, казалось бы, зачем такому существу как он потребовалось услаждать свой взгляд красотами земного мира?

«Подсознание, – размышлял он об этом феномене. – Это все мое подсознание, оживляющее во сне картинки, похожие на земные.

Из старинных легенд он знал о том, что очень, очень давно его раса выглядела не так, как сейчас. Произошедшие в далекие времена катаклизмы, затронувшие его галактику, сделали свое дело. И вот он теперь тот, кем является сейчас. Одним словом – сгусток энергии.

Об этих моментах истории на его родине не принято было говорить. Не запрещено, конечно, но и не приветствовалось.

Некоторые моменты свой предстоящей судьбы он предугадывал, но пока предпочитал об этом не думать.

«Поживем, увидим. А пока будем просто наслаждаться жизнью, которую ему так любезно сохранили».

Память опять вытолкнула его в древнюю Месопотамию.

Свое положение в великой империи Ассирия, Ан приобрел совершенно случайно. Просто однажды слишком сильно «засветился» среди большого скопища доверчивых людей и был воспринят ими как божество. Помнится, он даже говорил тогда какие-то напыщенные слова – простые и общеизвестные истины. А потом у людей просто-напросто сработала обычная тяга ко всему необычному. Тяга к сущности, на которую можно было бы взвалить все заботы о себе.

Вернее, все обстояло не совсем так. Поначалу он немного огляделся и пообтерся среди людей. Что имеется в виду? Во-первых, изучил местный язык. Затем еще несколько. Так, от скуки. Затем перед ним капитулировала наука и искусство. Историю прошлых веков он проглотил как местный земледелец финик.

Понаблюдал за привычками и манерами людей. Ничего необычного он при этом не узнал, за исключением безудержного обжорства, разврата и пьянства зажиточных людей. Нищету и голод бедняков. Здесь он узнал, что такое жадность и алчность, зависть и месть. Все то, с чем он никогда не сталкивался на своей родине. Тогда же он взял себе это имя – Ан.

Затем уже произошло все то, что описано выше: он вышел в народ и стал Аном. Материализовался, что ли. Приобретя свойственный людям человеческий облик, он был готов к взаимоотношениям с себе подобными. Внешний вид для него не имел никакого значения, поэтому он, когда это было необходимо для ведения текущих дел, надевал образ мускулистого атлета с курчавыми волосами и белоснежной улыбкой. Но это была лишь необходимая маскировка для живого общения.

Да, именно так! Он желал живого общения. Давно и страстно! Говорить, обсуждать, спорить, наконец. Не мог же он до этого момента общаться, оставаясь невидимым. Однако все споры в то время решались однообразно. Камень, веревка, меч, копье – и одним спорщиком становилось меньше.

Пассивное верховное божество, коим он сейчас являлся, вполне его устраивало. Практически никакой власти над людьми и ответственности. Единственными его обязанностями как владыки «верхнего», небесного мира выступали контроль над движением звезд и погодные явления. Поскольку предсказывать погоду еще никогда и никому не удавалось, он предпочитал с тупой надеждой наблюдать за звездами. Вдруг о нем вспомнят, и поступит столь долгожданный сигнал из далекого дома. Сигнал о том, что его простили и предлагают вернуться.

Всем остальным в пантеоне богов ведал его напарник – Эллиль. Деятельное божество, активно принимающее участие в жизни богов и людей. Короче говоря, – владыка людей. Заботливый, но когда возникала насущная необходимость, то свирепый. Откуда он здесь взялся, Ан не знал, предпочитая не задавать лишних вопросов. Несмотря на это, его весьма интересовала его личность, поскольку он очень сильно напоминал его. Во всех смыслах.

Все происходящее воспринималась им тогда как игра. Увлекательная игра во власть, где он выступал пассивным наблюдателем. Возвышение великих держав сменялись их упадком. Так, как день сменяет ночь.

И всегда: война, война, война.

Но любая игра когда-то заканчивается. Закатилась и звезда Ана вместе с его могучей Ассирийской империей. Всего-то через каких-то полторы тысячи лет.

И тогда же у него появились первые признаки надвигающийся болезни – он начал терять свою память.

А связи с родиной до сих пор не было.

«Наблюдают, – успокаивал он себя, глядя в небеса, – ну, и бог с ними. Никаких недостойных поступков я здесь не совершил. Даже наоборот. Никакой прогрессорской деятельностью не занимался. Если даже и захотел бы, что я могу дать людям? Да ничего, если разобраться по существу».

Затем их государство захватила Вавилония, и Ан перебрался в их одноименную столицу. Имя свое там не сменил, в отличие от правящих Царей, меняющихся один за другим. Но это его не волновало по причине полной апатии к власти. Убийства, заговоры, яды, кинжалы. Все эти средства, способствующие преждевременному уходу из жизни, были для него безопасны, поэтому он никогда за себя не беспокоился. А за монархов? Скорее нет, чем да. Привыкал к ним, конечно, но не более того.

И опять война, война, война.

Потом была Греция.

Атлас. Хорошее имя, не так ли?

А как иначе ему надо было поступить? Менялись времена, менялись у людей их боги.

– Давно хотел тебя спросить, дружище. А почему ты избрал этот образ, – спросил его Иван, но много, много позже описываемых выше событий.

– Это Атлас в молодости. Родной брат Прометея. Атлантом меня еще люди звали, чтобы крепко земное небо держал. Пошло это еще с прошлой моей работы. Она ведь была под стать этой. Смысл, говорю, тот же был. Ан, помнишь?

– Так это в честь тебя, оказывается, атлас назвали? – пошутил друг тогда, – Ты у нас оказывается мировая знаменитость!

– Ты еще скажи, что и самолет назван в мою честь.

– Не сердись, если обидел, могучий мой титан. Про самолет больше ни слова не скажу, поскольку правду истинную знаю. А что, это было бы забавно!

– Потом, – продолжил он, видя, что собеседник закончил веселиться, – все это мне страшно надоело: работа эта тяжелая у Зевса. И вообще. Взял я, да и подбил своих обиженных сослуживцев на битву. Боролись мы с олимпийцами, но проиграли. Победил, как ты знаешь, Зевс. Мы же были низвергнуты в Тартар. Все, кроме меня. Я успел тогда вовремя сбежать.

– Кто же потом свод небесный держал? – ехидно спросил Иван.

– Но не упал же! – ответил изворотливый экс титан.

– И на том спасибо.

– Вообще то, держать небесный свод – это символ. Божественной мудрости, между прочим.

– У меня просто нет слов! А твое нынешнее имя?

– Эмпусас? Воля случая. Просто понравилось оно мне, когда я в Греции «работал». А потом прикипел к нему, что ли. Так и называюсь до сих пор, раньше носил другие.

«Эмпусас, Атлас, Ан, – думал бывший демон, – а сколько их еще было? Имен на день или на целые столетия! Фантомных имен на час».

– Подожди, я же отлично разбираюсь в мифологии. Если ей верить, то Эмпуса в греческом языке означает «вампир». Вместе с тем, по собственным стандартам мифологической классификации древних греков, она считается демоном. Сложно все у вас тогда было, Эмп.

– Ты прав, но это мне тогда здорово помогало. Греки называли демоном любое существо, которое рождено в ином мире, но может появиться и в нашем, как плотское создание. Эмпуса? Рыжеволосые дочери богини-ведьмы Гекаты, выступающие в качестве ее спутниц. «А ноги у них были как у мулов и бронзовая обувь», – Эмп широко улыбнулся.

– Эмпусас, ты что – женщина? – Иван улыбнулся другу.

– Как вам будет удобно, Великий. Могу быть и собакой, например.

– Прошу тебя, называй меня Иван, будь добр. Так почему, образ-то такой избрал?

– Понимаешь, бомжевал я как-то в Афинах. Измаялся тогда от безделья, просто жуть как хотелось поработать. А тут услышал из достоверных источников, что Геката подбирает для себя свиту. В анонсе говорилось, что берут только женщин. Ну, я и подкатил к ней в подобающем виде.

– И как тебе показалась богиня?

– Богиня мрака, ночных призраков, кошмаров и волшебства, повелительница теней. То есть как раз то, что мне было тогда по душе. Хочешь правду, Иван? По мне, так вздорная баба, сдвинутая на власти.

– Но ведь ее почитали как дарующую мудрость в народных собраниях, счастье на войне, богатую добычу в морском промысле.

– Очень мудрая! Она мне поручила работу пугать по ночам путников. Хорошая забава, достойная великой богини. Не могла чего-нибудь поумнее для меня придумать!

– Тебе, друг мой, приписывают разные ужасные действия. Про маленьких детей, которых ты уносил, а также то, что высасывал кровь у красивых юношей, являясь им в образе прелестной женщины. А насытившись кровью, нередко пожирала их мясо. Прости, пожирал.

– Нет, я ничего такого не высасывал и тем более никого не пожирал, извините.

– Фольклор, да?

– Вроде того. Но нет худа без добра. В это время я сошелся с Аристофаном, великим поэтом Аттики. Мастер стихотворения. Его остроты кажутся сейчас грубыми и неблагопристойными, выражения слишком обнажены и нечистоплотны. Поверьте, тогда это так не выглядело. Сейчас же, образованные люди с их чувством изящного, не могут понять, как могли находить в них люди художественное наслаждение. Понимаешь, эта грубость принадлежала не лично Аристофану, а всей этой эпохе, привыкшей называть вещи их настоящими именами. Автор более чем сорока комедий. К сожалению, до ваших дней дошли только одиннадцать. Мне же удалось прочитать не менее тридцати. Тогда-то он меня познакомил с Сократом и Еврипидом, его мишенями для острот. Очень любопытные личности. Беседы с ними скрашивали мою жизнь. Знаешь, как меня называл Сократ? Мой Даймо́ний, внутренний голос, который в решающий момент предостерегал и удерживал его от предприятия, в котором сокрыта опасность для телесного и морального благополучия. В качестве предсказателя и советчика.

– Ты что, являлся ему в облике рыжеволосой и пышногрудой красавицы?!

– Шутишь, старика бы удар хватил, жалко. «Переодевался», конечно, становясь невидимым.

– Эмп, извини, тебя, наверное, уже много раз спрашивали об этом: ты, в сущности, кто?

– Дух, наверное. Если хочешь – демон. Знаешь, я ведь очень долго искал в старинных преданиях и легендах свои корни. Подолгу разговаривал с мудрецами со всех концов света. Ничего я тогда для себя не прояснил.

– Я читал, что вас считали в древнегреческой мифологии сверхъестественными существами, духами или полубогами, которые занимают положение между богами и людьми. И еще, что демоны могут быть как плохими, так и хорошими. А каков ты? – Иван хитро посмотрел на друга.

– Хороший, наверное. Во всяком случае, не злой и не мстительный, если это не касается моих друзей. Зудемон, как называли нас греки. Добрый дух–хранитель.

– Я это не единожды испытал на себе, спасибо тебе за это. И еще такой момент. Касается того, что они как бы посланники между земными и мифическими мирами. И то, что демон означает «исполненный» мудростью. По Библии демоны – это оступившиеся ангелы. Они пошли за Люцифером, когда Бог сверг его с небес. Что ты об этом думаешь?

– Не был, не участвовал, – попробовал он пошутить. – Думал, и не раз, а что толку? Ты бы попробовал обо мне с небожителями нашими поговорить. Может, откроют они тебе глаза о моем происхождении?

Эмпусас пристально посмотрел на своего друга. В глазах его читалась мольба.

– Знаешь, – продолжил он, – мне часто мерещится, что я – как бы душа одного из создателей. Мятежного, сосланного на Землю для искупления своих грехов. Иногда, вроде бы что-то вспоминаю. Понимаешь, еда мне не нужна. Так как тогда я существую? Вывод напрашивается один – энергия.

– А чем ты после Греции занимался?

– Скитался по миру, как дух галимый. Где только не побывал! И везде войны и кровь. Какие же вы всё-таки беспокойные, люди.

– Затем в мир пришло христианство, – он блаженно улыбнулся. – Служить вашему богу я не пошел. Зачем? Ежедневно напоминать людям очевидные истины? Не убий, не укради… Так они и сами об этом прекрасно знали. Хотя и не всегда придерживались этих заповедей. А грозить им за непослушание неизбежными муками в аду – смешно и глупо.

– Затем я узнал о вашей организации, – продолжил он. – Решил осесть и поступил туда на службу. Знаешь, до сих пор об этом не жалею. Реальная работа, понятные цели и истины. И никакого тебе шаманства и предсказаний. Красота! – от удовлетворенности своим положением, он даже зажмурился.

Этот разговор произошел давно, а затем к нему вернулась память. Не сама по себе. Ему ее вернули. Иван посодействовал. Не один, конечно, а при активном участии могущественного Центра, в котором демон оказался незаменимым.

«А все – Иван. Великий Кормчий Земли», – с теплотой в душе подумал он о своем друге.

Память, наконец, прекратила терзать его мозг, и он вернулся к реальности.

«Как же быстро промелькнули прошедшие века, – с удивлением размышлял Эмп, – как будто только вчера все это со мной произошло. Вот ведь какая у меня избирательная память: лишь о приятных моментах мне напомнила, а о гнусности всяческой предпочла умолчать».

Зря он, конечно, об этом сейчас подумал. За что и был немедленно наказан.

Кровавые революции два века тому назад захлестнули весь цивилизованный мир.

«Цивилизованный? Нет, это, конечно, большое преувеличение».

Череда кровавых революций, «Испанка», унесшая за собой около ста миллионов человеческих жизней.

Первая мировая война.

Кровь. Смерть. Страх. Там он был санитаром. Вытаскивал под градом пуль раненых с поля боя. За кого воевал? Не за кого. Нет, неправильно. За людей. Ему было абсолютно неважно, под каким флагом они до своего ранения шли в бой. Газы.

«Нет, об этом лучше не вспоминать»!

Смерть. А там, куда приходила смерть, там всегда присутствовала эпидемия.

Немного погодя, за первой последовала вторая мировая.

Жестокость, море крови, смерть. Концлагеря. Менялись лишь способы убийства, но не люди. Боль, страх, сто грамм, чтобы особо не бояться.

А потом к нему вернулась память.

– Вернешься домой? – спросил его тогда верный друг.

– Нет, – ответил он. – Мой дом здесь, Иван. На Земле.

«Все!!! – решительно сказал он своей назойливой памяти. – Хватит! Я уже во всем разобрался».

– Иван, я знаю ответ.

– ?!

– Я знаю нашего врага и Андромеда здесь совсем не при чем. Никакой психологической атаки не было.

– И…?!

– Наш враг – это мы сами. Люди.

– Не понял, объясни.

– Понимаешь, мы с тобой уничтожили оружие во всем мире, но внутреннюю сущность человека искоренить невозможно. Это в вас заложено на генетическом уровне.

– Продолжай, – сказал ему друг, начинающий догадываться об ответе.

– Любимые игрушки мы у людей отобрали, а новых им не дали.

Он сделал паузу.

– Людям нужен был только небольшой толчок к высвобождению накопленных эмоций.

– А толчком, как я понимаю, послужила просочившиеся информация о возможной гибели Земли? – продолжил его мудрый собеседник.

– Совершенно верно.

– И что же нам делать?

– Предложить им что-то иное. Подумайте сами, люди, а я вам в этом помогу.

– Так это значит, что первичная программа наших создателей была полностью ошибочна?

– Выжить человеку любой ценой? Нет, я так не думаю. Возможно, что это был тривиальный рецидив. Сейчас мне некогда, извини.

А потом снова был Нью-Йорк.

И маленькая девочка, стоящая на том же самом месте. Там, где он с ней простился час назад.

Вечер подходил к концу.

«Бог ты мой! Так она же меня здесь все время ждала»!

– Я знала, что ты вернешься. Ты больше никуда от меня не улетишь?

– Нет, милая.