Читать онлайн "Игры теней. Партия начальная"

Можно спорить с какого момента началась эта история, с разговора, имевшего место вечером в ресторане, или со спора, который привёл к злополучному походу в ресторан. Но совершенно очевидно, что если бы не ссора с партнёрами, после которой Пётр Всеволодович вылетел из дверей офиса, бормоча себе под нос: – «вот ведь два жадных обормота, а ещё и эта фря выискалась…», поход в одиночестве вечером в ресторан точно не случился бы, и всё что было потом, если и произошло бы, то не так и не тогда.

Но, наверное, лучше по порядку. Тогда будет понятнее, что послужило настоящей, глубинной причиной, а какие события явились лишь её видимой частью.

«Два жадных обормота» – это давние друзья, соратники по бизнесу и соучредители так называемого «клуба ветеранов».

Эту троицу свели вместе важные, можно сказать знаковые для каждого из них события. Но в эти секунды они отступили на второй план. К тому же по обрывочным и не слишком лицеприятным мыслям, мелькавшим в голове нашего героя, стройную картину сложить не удастся. А значит ограничимся только необходимым для понимания.

Прозвище «обормоты» означало Денис и Максим. А если точнее Максим Игоревич и Денис Петрович. Всё-таки все трое были солидными людьми. Вплотную подошедшие к годам, когда «пенсионный возраст» уже не за горами и активное участие в бизнесе стоит сменить на что-то более спокойное.

Связанные длительной дружбой друзья так и поступили и в недавнем прошлом отошли от дел создав «Клуб ветеранов».

Эта структура стала неким подобием современных «Рогов и копыт». Основной задачей являлось получить бюджетные деньги и передать их дальше реальным некоммерческим социальным организациям. Естественно, не даром. Часть удавалось оставить себе, используя известные, хорошенько доработанные схемы.

Пришлось отдать на это известную долю помещений, но достаточно площадей сохранили за собой. Столько, сколько требовалось, чтобы чувствовать себя комфортно.

Появление клуба не означало, что собственная консалтинговая компания, которой руководили партнёры, и кормившая их до этого умерла. Просто основную часть работ передали на подряд. Остались только финансы и связь с заказчиками. Учёт и контроль, об этом ещё классики говорили, как о насущной необходимости.

Оба проекта вместе позволили учредителям решить вопрос персонала, собственной занятости и содержания офиса в центре Москвы, а заодно и ответственности, теперь всей «конструкцией» номинально управлял директор некоммерческой организации.

Друзья в свою очередь получили возможность три дня в неделю посвящать любимым занятиям. Охоте, боевым искусствам, Пётр, например, стал регулярно посещать фехтовальный зал. Отпала необходимость приходить на работу задолго до всех остальных, в общем появилось свободное время. Все трое называли это постепенным выходом на пенсию.

В оставшейся в пользовании владельцев части офиса сохранили библиотеку, три кабинета и малый зал совещаний, где теперь по большей части и проводили время, приходя в клуб все трое. Иногда играли в шахматы. Иногда читали, обсуждали текущие события и часто вспоминали былые дни и спорили что было бы, если они тогда поступили бы не так, как поступили. Тогда – это в девяностые годы.

Обсуждения не касались оценок того, что произошло, в этом вопросе все были едины. Просто у каждого была собственная чреда поступков, свой уровень информированности и несхожий угол зрения. А значит, они по-разному оценивали и причины, и следствия. Всё-таки они «работали» в отличных друг от друга местах, имели неодинаковое образование, и во многом по-иному оценивали то, что было, и то, к чему пришли сейчас.

Вообще-то настроения друзей многих бы удивили, если бы те ими с кем-то поделились. И до девяностых, и сейчас они не нуждались, а были вполне благополучны. Но, тем не менее они были недовольны случившимися переменами, и тем, к чему всё пришло.

Именно эти настроения и привели к последнему скандалу. Денис и Максим подготовились к участию в очередном конкурсе на сравнительно большую сумму бюджетных средств, и предложили Петру одобрить работу. На то, что победитель должен провести мероприятия, приуроченные к годовщине «независимости России» они просто не обратили внимания, а Пётр обратил.

Если бы Пётр спокойно или со смехом указал друзьям на «промах», всё решилось бы за пару минут. Но все трое были «люди с характером». И с годами ни у одного из них характер лучше не становился. Естественно, отпор внешним вмешательствам, или необходимость совместных действий моментально сплачивали друзей, но последние полгода жизнь была расслабленной и спокойной. И значит мелкие шероховатости входили на первый план.

Холодный и рассудительный с чужими, среди своих Пётр мог иногда выйти из себя и сказать что-нибудь обидное. Обычно для друзей эти вспышки и ядовитые замечания то одного, то другого служили разрядкой. Мирились они чаще всего довольно быстро, но не сразу. День – другой, если не намечалось ничего важного для всех, можно было полелеять обидки дожидаясь извинений.

На обвинения в жадности и беспринципности последовал ответ о чистоплюйстве, слово за слово и Пётр Всеволодович, хлопнув бронированной дверью, выскочил из прохлады кондиционированного помещения, на яркое весеннее солнце. В Москве была весна. Уже вполне определившаяся весна, когда в середине дня серьёзно припекает, и даже в костюме чувствуешь себя не слишком комфортно. Шагая по тротуару вдоль привычного в Москве уже медленного, но ещё целеустремлённого потока машин, Пётр обдумывал случившийся неприятный диалог с Максимом и Денисом, который за несколько минут до этого обрезал хлопок двери. Глупо, не стоило так, он даже поморщился. Но каковы обормоты, а ещё и эта. Он уже покидал контору. Захлопнул дверь кабинета, и направлялся ко входной. Именно там в коридоре, не останавливаясь, он обменялся парой слов с «этой фрёй», неожиданно попавшейся навстречу.

«Этой фрёй» была Ольга, в описываемый момент управляющая и тот самый директор, на которого партнёры свалили почти все формальности бизнеса, включая руководство «клубом ветеранов». Впрочем, с учредителями и хозяевами компании её связывала не только работа.

Но именно сегодня, когда Пётр Всеволодович, на выходе из конторы спросил Ольгу, сходит ли она сегодня вечером с ним в ресторан, та отказалась. Вероятно, слышала, как они между собой ругались. Поэтому извинилась и сказала, что не может.

По некоторым причинам она подчёркнуто придерживалась нейтралитета если друзья ссорились. В такие дни, пока конфликт не будет исчерпан, она не встречалась ни с кем из них вне офиса. И вообще сводила общение исключительно к работе. Товарищи часто подтрунивали над ней за это, но уважали её позицию.

В промежутке между скандалом в клубе, и беседой в ресторане тоже были события, но они были мелкими, не важными и не интересными. И ничуть не дающими возможности расслабиться и прийти в себя. Вероятно, пройди между этими двумя эпизодами немного больше времени, всё сложилось бы иначе. Но судьба рассудила именно так.

А потому стоит сразу перейти к поворотной точке, к тому последнему камушку, который стронул всю лавину, или послужил стрелкой, направившей всю последующую череду событий по определённому пути. Разговору, который поначалу показался Петру Всеволодовичу, тогда ещё Петру Всеволодовичу, случайным.

«Джонджоли» популярный ресторан в вечер пятницы был полон. Поэтому, когда в какой-то момент к Петру Всеволодовичу подошла официантка, и спросила не будет ли он возражать, если она посадит за его столик ещё одного человека, он согласился. Возможно, он в тайне надеялся на то, что вечер станет интереснее. Иногда беседы со случайными незнакомыми людьми оказываются острее и откровеннее чем с теми, с кем ты уже притёрся, привносят что-то новое, не всегда, но бывает.

Случайный сосед представился Герардом, хотя по-русски говорил чисто, более того, не путался в смыслах, и даже слушая собеседника не споткнулся на анекдоте про золотую рыбку. Иностранцам чаще всего приходится объяснять, что смешного в ответе: – «у тебя всё было» на высказанное желание: – «хочу, чтобы у меня было всё». Герард же легко и открыто рассмеялся.

Выглядел он несколько вычурно. Всё-таки «Джонджоли» не тот ресторан, куда приходят в дорогих костюмах – тройках и галстуках с заколками. Но костюм сидел отменно, и немногое, что резануло взгляд, были ковбойские сапоги и множество перстней. Немного аляповато, подумалось Петру Всеволодовичу. Коротко стриженые тёмные волосы. Прямой взгляд карих глаз. Чуть необычно, но такого человека вполне можно встретить в мегаполисе.

И всё-таки он был нездешним, текущие проблемы Москвы его не интересовали совсем. А вот общие идеи – политика, интернет, изменение интересов людей в последние несколько десятков лет, здесь, он чувствовал себя как рыба в воде. Участвовал в обмене мнениями, и, хотя больше слушал, иногда вдруг задавал созвучные Петру Всеволодовичу вопросы. Немудрено, что в какой-то момент, речь зашла о девяностых. И здесь, пожалуй, впервые разговор перестал быть обычным. В ответ на любимую сентенцию Петра о том, что если бы люди могли увидеть к чему приведут их настроения и действия, а точнее бездействие тогда, они в то время поступали бы иначе, Герард вдруг глянул остро, после чего положил вилку и нож рядом с тарелкой и опять поднял глаза на собеседника.

– А ведь хочется переиграть? А было бы лучше, если бы случилось иначе?

– Назад не вернёшься, и даже если бы машина времени была, то достаточное количество экскурсий не организовать. Один человек не решает. Да и параллельный опыт – это не о жизни общества. – Пётр привычно сдал назад, совсем откровенно такие вещи обсуждались в основном среди своих, клубных.

– Да, возможно, здесь и нельзя. А если бы была возможность? Если бы Вы, вот лично Вы могли попробовать повлиять и проверить? Я говорю о реальной возможности. Хотя сформулирую точнее. Вы лично, готовы были бы повлиять, на изменение истории? Уверены ли Вы, что так было бы правильнее? И именно Вам удастся выбрать удачный вариант развития? – Герард теперь смотрел с неподдельным интересом.

А Пётр Всеволодович вспомнил множество книг по альтернативной истории, часть из которых он даже читал. А ещё исторические реконструкции, и даже курс философии, который умудрился проходить несколько раз в разных ВУЗах и в разное время. Ответов было так много и настолько разных, и даже противоречивых, что он был в замешательстве с чего начать. Вопрос собеседника требовал или отдельного детального обсуждения, или какой-нибудь незначащей фразы.

– Даже если предположить, что один человек…

Но Герард вдруг поднял руку, останавливая его.

– Прошу меня простить, в моей формулировке Вы не сможете дать ответ, который интересен мне. А как Вы относитесь к литературе, я имею в виду художественную, естественно? Вам нравится фэнтэзи?

И снова вопрос был слишком общим. Если рассказывать об изменении отношения к книгам и авторам в последние годы, будет долго, придётся приводить примеры. Объяснять, что фабула, герои, и детали повествования по отдельности могут быть интересны, но в целом могут сложиться, а могут и нет. А если коротко, то это просто закроет, возможно интересную тему.

– Простите, Герард, но вопрос слишком э… неконкретный и расплывчатый. Но если коротко, то да, я читаю, и даже иногда могу увлечься, а если…

– А поверить? Поверить автору можете? Хотя, пожалуй, Вы правы, всё очень и очень зависит от автора, – собеседник покивал, и задумался сам.

Петр Всеволодович подумал, что разговор как-то неуловимо изменился, вроде бы короткие реплики рождают у каждого из собеседников гораздо больше мыслей, чем свойственно таким необязательным и случайным застольным беседам. Он взглянул на собеседника, и то ли игра света, то ли разбуженные упоминаниями об авторах аналогии вдруг напомнили великую книгу великого автора, написанную, когда ещё и самого названия жанра критики ещё не придумали, и машинально произнёс.

– А-а-а, «Аннушка уже разлила масло».

– Да полноте, – ответил Герард, оторвавшись от своих мыслей, – и символизм такого уровня теперь сложен для чтения, да и аналогия хотя и лестна для меня, но, пожалуй, не верна. Не говоря уже о вере во всесилие случайности, или судьбы. Такое совсем не современно.

Герард побарабанил пальцами по столу, как будто решаясь на что-то.

– Вы абсолютно правы в Ваших подозрениях, наша встреча не случайна. И, к сожалению, я не могу сказать Вам всего. Не только потому, что хочу что-то утаить, а в большей степени оттого, что Вы просто, не поверите, во всё.

Пётр заметил, что в речи Герарда прорезались какие-то архаичные обороты. Это упоминание о Булгакове так подействовало, или они были и раньше, просто он не обращал внимания?

– Я расскажу вам то немногое, что могу быстро показать и доказать. То, что Вы сможете посчитать истинным, или хотя бы вероятным. А потом сделаю предложение. Будем считать, что мне было скучно, и Вы сумели меня заинтересовать. Предложение Вас ни к чему не обязывает, но, если Вы согласитесь, отказаться потом будет невозможно, э… просто потому, что таковы правила, и это придётся принять на веру, пока на веру.

«Неужели всё так банально? Какой-то менеджер, или страховой агент. Да нет, не похож, уж слишком солидно выглядит, да и времени на предварительные разговоры ушло…» – закончить мысль Пётр не успел. Герард начал рассказывать. Немного суховато и отрывочно, как будто действительно на ходу выбирал, что стоит говорить, а что нет. Сначала Пётр воспринял рассказ как некую концепцию фэнтэзи, средней проработанности, с пробелами и некоторыми несостыковками. Но когда начал задавать вопросы наткнулся на улыбку Герарда и вновь повторенную фразу, что полная картина не может быть показана и доказана на данном этапе, а значит и не нужна.

Герард декларировал множественность миров, но не в астрономическом, или космогоническом смысле, а совсем в другом. Он утверждал, что все миры являются более или менее схожими отражениями друг друга. Он называл их тенями, или скорее Тенями. Причём каждое отражение, или тень были изначально образами, созданными чьим-то воображением. Именно тогда прозвучал термин «Талант» – это творец, сумевший описать мир, в который можно поверить. Именно тогда он вернулся к вопросу, который задал раньше, о возможности поверить в описанный кем-то мир. По мнению Герарда, мир Тени совсем не обязательно должен был быть похож на основной. Творцы, или таланты, второе вернее, ведь Талант создаёт канву, в которую верят и развивают её другие люди. Тогда как творец должен создать реальность.

Здесь опять он вернулся назад и сказал, что таланту и его творению необязательно быть публично известным. Тень, созданная воображением одного человека, способна быть настолько яркой, что захватит этого человека. Притянет его сущность так, что он уйдёт в эту придуманную реальность полностью и даст ей жизнь, но так бывает редко.

Вторым шагом в материализации Тени, таким образом служит возможность людей, хотя Герард говорил не о людях, а о разумных поверить в реальность этого мира, и, хотя бы на время уходить в него, сливаться с ним. То есть верить настолько, что пытаться продолжить жизнь персонажей и мысленно создавать новых, а лучше примеривать на себя их жизнь.

Вот здесь Пётр засомневался. Уйти в вымышленный мир настолько, чтобы он стал для тебя реальностью, а свой собственный был потерян? Это невозможно. Да и заметили бы окружающие такие случаи. Но Герард только улыбнулся. Есть множество людей, для которых реальность собственного мира тягостна, и по-настоящему живыми они чувствуют себя только проживая жизнь персонажей, а обыденность вокруг – это как они считают почти не о них. Но и абсолютный уход, хотя и случается реже, всё-таки бывает. И можно вполне наткнуться на человека, от которого в этом мире не осталось эмоций, а только функция, такая же блёклая как третьестепенный персонаж какой-нибудь книги.

Но это, как сказал Герард уже и неважно, если Тень получила жизнь, то она живёт и развивается сама, в ней рождаются и проживают жизнь новые разумные, которые поддерживают её существование, усложняют и укрепляют её. А если в ней родится талант, то она в свою очередь станет основным миром, который породит новую Тень.

Петру картина показалась несколько натянутой, но если вспомнить курс философии, то, пожалуй, солипсизм, о котором на полном серьёзе рассуждают учёные мужи с профессорских кафедр должен бы быть ещё менее реален, но ведь есть. Пожалуй, с таким видением мира можно и согласиться, ведь никаких чисто физических, объективных законов он не затрагивает.

Но как только Пётр кивнул, собеседник начал развивать своё видение мира дальше. Оказывается есть люди – «живущие в тенях», которые могут перемещаться из одной такой реальности в другую физически. То есть не сливаясь с тем, что было создано другими и не встраиваясь в общую картину, а взаимодействуя с ней. И даже, в некотором смысле меняя её. Они чётко осознают, что они даже взаимодействуя с таким миром не являются его частью, а как бы сами по себе. Впрочем, здесь всё не так просто. Если ослабнет воля и осознание самого себя, то такой ходящий не сможет больше покинуть Тень и останется в ней.

Пётр ухватился за оговорку и попытался развить её, задавая вопросы. Но Герард отмахнулся и сказал, что для понимания разницы между этими терминами, простых объяснений будет недостаточно, да и не важна эта разница на данном этапе.

Это прозвучало диссонансом в разговоре и вернуло Петра Всеволодовича к реальности. Он посмотрел на стол. Каждый доел заказанное. Заканчивалась вторая бутылка «Ахашени». И несмотря на то, что разговор в какой-то момент даже захватил, пора было заканчивать. Совсем уж грубо ставить точку в разговоре было неудобно, такому завершению нужен повод, а повода открытого не было. Да и «Ахашени» создавало благодушный настрой. К тому же у него сложилось внутреннее убеждение, что такой разговор никуда не способен привести. Как концепция изложенное собеседником допустимо, но объективная реальность – это не размышления, это данность. А ещё стоит добавить чуть-чуть иронии.

– Хорошо, Герард, допустим, я верю Вам. Тогда исходя из того, с чего мы начинали, Вы должны сейчас предложить мне переиграть девяностые. Да? Но тогда мы вернёмся к началу разговора, и я повторю, что один человек ничего не решает. А кроме того, я прочитал достаточно альтернативных…

– Нет, нет, Пётр. Эта Тень, этот мир он Ваш, а не мой… – Герард на минуту задумался, а потом тряхнул головой, – нет, совсем не мой, и мне не интересен. Абсолютно.

– Тогда о каком предложении с Вашей стороны идёт речь? В самом начале Вы говорили о предложении. Если просто поверить, то я поверил, – в голосе Петра Всеволодовича прорезалось торжество, не сильно, так чтобы не обидеть, но всё-таки.

– Я предлагаю Вам сыграть партию в чужом мире, точнее в другой Тени. Не матч, не полноценную игру, а только одну партию.

– Герард, извините, во-первых, я не понимаю, чем партия отличается от игры или матча в Вашем понимании, а во-вторых, зачем мне чужой мир, чтобы это не значило? И в чём заключается сама игра? – теперь раздражение Петра было явным.

Он был раздражён даже не на собеседника, а на себя. Вроде всё, выкрутился, ан нет. Пётр Всеволодович помахал рукой подзывая официантку, пора заканчивать этот, с позволения сказать, разговор.

– У Вас есть шансы стать ходящим в тенях, если Вам удастся в течение некоторого времени остаться собой в другой Тени. А я могу Вас научить. Это то, что можете получить Вы, Пётр в случае победы в партии, в короткой игре.

– То есть, я смогу… по-вашему я смогу переиграть… – сунув карточку в терминал и набрав пин код, Петр опять вернулся к собеседнику.

– Нет, этого я не говорил, но и такая вероятность допустима. Не для меня, конечно же. А Вы, кто знает. Но я не обещаю невозможного. Только умение, если оно для Вас достижимо. А уж как Вы его используете – это Ваше дело.

– «Да он со мной играет, как рыбу водит!» – пронеслось в голове Петра, – «только бесплатных призов в лотерее нет, уж я-то знаю. А ещё он абсолютно серьёзен и уверен в себе. Почему? Ведь он говорит о невозможном. И настолько самоуверен, что даже тошно. И если я знаю, что это невозможно, то почему не пойти до конца и не увидеть, как у него ничего не получится».

– А Вам это зачем, Герард? Я не верю в подарки незнакомцев. А ещё Вы говорили, что можете что-то доказать. Продемонстрировать мне так, что я пойму. – раздражение теперь искало выхода, и фраза прозвучала даже резче, чем хотелось бы.

– Показать? Да, но в этом есть смысл только в том случае, если Вы действительно верите и соглашаетесь сыграть. Иначе, мы просто расстаёмся, и Вы остаётесь с убеждением, что встретили в ресторане тихого сумасшедшего, – теперь и Герард, похоже уловивший раздражение собеседника, не скрывал, что просто подначивает его.

– Сколько это займёт времени?

– Я думаю, что Вы поверите в то, что я говорю правду, в течение нескольких часов. А партия… я думаю пару недель.

Ну да, через пару часов, и этот хлыщ признается, что у него не получилось, и предложит попробовать в другой раз. Почему Петру вдруг так захотелось чтобы собеседник опростоволосился, он и сам не понимал. Вероятно, так подействовал трюк с девяностыми. Или ситуация, где он оказался ведомым в дискуссии, чего не случалось уже давно. Он даже готов был сразу начать проверку, но всё-таки многие годы работы с документами заставили его уточнить хоть что-то.

– Хорошо, Герард, я согласен сыграть. Давайте оговорим все условия и начнём. – и только выговорив эту фразу, он понял, что его всё-таки провели, поймали на слабо.

Герард встал, положил на стол пятитысячную бумажку, подумал, мечтательно улыбнулся, и добавил ещё одну.

– Не жалко, пойдёмте, Пётр, – он приглашающе махнул рукой, и пошёл к выходу из ресторана.

Они вышли из ресторана и пошли направо в сторону метро. Машины, как и днём продолжали двигаться по проезжей части так же целеустремлённо и неторопливо. Может только направление поменялось. Яркие рекламы и фонари, конечно же не делали ночь днём, но ярко освещали всё, даже неровности пресловутой тротуарной плитки. Пётр Всеволодович привычно подумал, что город не спит, в такие дни город ложится, когда в других местах уже пора вставать.

Неторопливое течение мыслей нарушило то, что, не дойдя до станции, Герард свернул в проход двора, заполненный тенями. Петр от неожиданности замешкался.

– Не отставайте, неровен час, потеряетесь, – голос Герарда прозвучал насмешливо.

Пётр поймал себя на мысли, что тени ведут себя очень странно. С освещённой улицы падал свет, и их с Герардом тени должны были быть перед ними, но теней не было. Пётр оглянулся, но и сзади они тоже не отбрасывали тени. Зато тени во дворе с каждым шагом сгущались, а одна, к которой свернул направо Герард, на глазах уплотнилась, а потом раздалась в стороны открывая проход. Проход, которого Пётр, ходивший по этому двору много лет, вспомнить не смог.

Герард шагнул шире, и Петру пришлось догонять его почти бегом. Смотреть по сторонам стало некогда. Герард, казалось, шёл всё быстрее, иногда внезапно сворачивал, и тогда в ощущаемой до этого нерушимой стене перед ними, прячущейся в очередной тени, открывался проход. Несколько раз тени переставали напоминать городские. Перед Петром среди вроде бы кирпичных, или каменных стен, вдруг оказывались тени похожие на тени деревьев.

Пётр заметил, что Герард не наступает на лежащие перед ним тени, а поворачивает каждый раз перед ними. Он попытался осмотреться, и мгновенная потеря концентрации на спутнике сыграла с ним шутку, он не успел повернуть и наступил в одну из теней.

– Осторожнее, ласки теней обманчивы, кто знает, что они принесут или заберут.

– А что может случиться? Вы не предупреждали меня об этом.

– Пойдёмте, Пётр, если бы что-то случилось, оно бы уже случилось, – собеседник явно не хотел говорить больше, чем уже сказал.

– Но…

– Пойдёмте, Вы хотели доказательств. И старайтесь не наступать в тени. Теперь я Вам сказал.

Пётр шагнул из тени к Герарду. Тень как живая потянулась за его ногой, а потом вернулась на место. Если у него не галлюцинации, то в присутствии Герарда тени действительно ведут себя странно. Но это ещё ничего не доказывает, они никуда не пришли.

Пётр опять сконцентрировался на том, как двигается Герард, и они пошли дальше. Чувство времени подводило, казалось, что они идут уже несколько часов, и он должен был бы хоть немного устать, но пока не устал. Теперь он не решался смотреть по сторонам, но то, что он замечал под ногами не всегда походило на обычные тени зданий, которые можно увидеть в городе.

– Вот и пришли, – Герард опять шагнул куда-то вбок в сторону тени, напоминающей дерево.