Читать онлайн
"Сокровище Флорении"

Глава 1

Солнце стояло высоко, за окном весело щебетали птицы, в отдалении шумела магистраль. В окно сквозь густые ветви разросшихся деревьев слабо проникали пугливые лучи.

Дом на окраине города люди покинули давно. Брошенная мебель осталась на своих местах. На стенах висели пыльные картины с едва различимыми натюрмортами.

Старинное зеркало в ржавых пятнах-язвах частично отражало запустение и грустило о былых счастливых днях. В зеркале отражалась одинокая женщина, застывшая на краешке дивана, словно кукла, которую усадили и заставили ждать, когда придет хозяйка.

Женщина вздрагивала при малейшем шорохе, время от времени поглаживала иссиня-черные волосы, затянутые в гульку, поправляла очки в роговой оправе, стекла которых не скрывали блеск необычных ярко-зеленых глаз. Время от времени она перебирала пальцами край мешковатого пиджака и смотрела в одну точку: на небольшую фотографию под стеклом, висевшую на противоположной стене.

По стеклу, словно морщинки, разбежались многочисленные трещины.

Сквозь трещины с фотографии улыбались счастливые молодые мужчина и женщина. Они обнимали маленькую светловолосую девочку с пышными бантами.

В гнетущей тишине комнаты послышалось легкое потрескивание, и женщина встрепенулась.

В центре комнаты появилось легкое свечение, которое быстро превратилось в арку пространственного коридора. Оттуда в комнату шагнул высокий молодой мужчина в строгом костюме. Вместо галстука на его шее был повязан черный платок с мудреным узлом.

Тонкие ноздри мужчины затрепетали, и он чихнул в кулак, посмотрел по сторонам. Увидев на стенах покрытые пылью картины и старую мебель, он брезгливо скривился.

Арка портала начала затухать. На указательном пальце мужчины в массивном перстне блеснул белый камень в виде кувшинки.

Женщина поднялась, подалась навстречу мужчине.

Браслет на запястье женщины в виде стебля и цветка водяной лилии вспыхнул, заискрился, и тонкая светящаяся ниточка потянулась к кувшинке. Камень в перстне загорелся слабым свечением, и из цветка навстречу осторожно выполз бледный росток. Воздух задрожал между ними.

Кивнув вместо приветствия, мужчина спросил:

— К чему такая срочность? Хорошие новости? – Он сощурил глаза, с раздражением накрыл свободной ладонью перстень. Украшение потухло.

Женщина опустила голову и тихо произнесла:

— Да. Хорошие. Я нашла ее.

Хищная улыбка расцвела на лице мужчины.

— Прекрасно. И где?

— В городском приюте... она живет в нем последний год.

— Наконец-то. — Он посмотрел в мутное зеркало и поправил шейный платок. Нервно прошел по комнате и остановился у фотографии. Едва скользнул взглядом по ней, отвернулся.

— Да. И что мне делать теперь? — Она заглянула в его черные глаза.

— Не упустить, как в прошлый раз. Обыскать бы девчонку. Не пыталась?

— Как вы себе это представляете? Меня и близко не подпустят к комнатам, где живут дети. — Женщина снова присела на край дивана, сцепила руки в замок. — А моя магия в этом мире не действует.

— Тогда нужно забрать ее из приюта. — Он снова взглянул на фотографию.

— Я так и думала, усыновление… то есть удочерить, — заволновалась она. — Я уже подготовила легенду… и да, уже собрала необходимые документы… А как же Врата? До открытия еще целый месяц!

— Протащим девчонку через портал. Конечно, она еще молода… И риски велики… — Он обратил внимание на взволнованную собеседницу. — Ну хорошо, хорошо. Покатаешь ее. Через месяц. — Поправил снова шейный платок и, щелкнув каблуками туфель, угрожающе шагнул к ней. — И не оплошай в этот раз, иначе…

— Я постараюсь! — Женщина поднялась, сделала шаг навстречу и протянула руку для прощания.

Он сделал вид, что не заметил и отвернулся. Начертил перстнем в воздухе полукруг и, не дождавшись, когда свет разгорится ярче, шагнул в арку перехода. Женщина осталась в комнате одна. Она с грустью посмотрела на фотографию.

— Ну что ж, месяц так месяц.

Поздним утром Эвелин прогуливалась по игровой площадке во дворе детского приюта. Приют находился в старинном здании с позеленевшей черепичной крышей, глубокими арочными окнами, толстыми каменными стенами, обвитыми мягким плющом. Площадку отгораживал от внешнего мира высокий металлический штакетник и кованая калитка с врезным замком. Ключ от входа всегда хранился у дежурного воспитателя. Чтобы попасть во двор, посетители нажимали на кнопку входного звонка, и по территории раздавалась требовательная визгливая трель. К зданию вела прямая дорожка выложенная квадратной плиткой, сквозь которую пробивалась трава, а по краям торчали стрелки крокусов.

Слева от дорожки выстроились в ряд лавочки. На одной из них сидели воспитательницы да покрикивали на малышей, норовивших залезть на высокую горку и скатиться вниз. На радужной карусели катались две девчушки лет пяти, а еще два мальчонки трехлетки копошились в открытой песочнице. Справа перекинулся мостик через воображаемую реку к бревенчатой избушке Бабы-Яги.

Ухоженные клумбы с кустами роз радовали взгляд у входа в здание приюта.

Любимое место Эвелин находилось в дальнем углу дворика. За разросшимся шиповником спрятались металлические паровозик и вагончик. Куст загородил проход, и каждый раз Эвелин приходилось продираться сквозь колючие ветки. Они кололи пальцы, царапали руки, цеплялись и рвали одежду, но она все равно пробиралась сквозь них, усаживалась на скамью в вагончике и фантазировала, что путешествует. В мечтах она побывала во многих городах этого и придуманного сказочного мира, но странствия всегда заканчивались неизменным: ее вагончик каждый раз останавливался у ворот родного дома, где ее встречали родители.

Три года назад Эвелин жила с мамой, папой и няней на окраине города в домике посреди огромного, как ей тогда казалось, сада. В нем было разбито много цветочных клумб. Эвелин любила гулять между ними. Она знала каждый цветок “в лицо” и представляла себе, что разговаривает с ними. Именно там ей впервые показалось, что она слышит голоса цветов. Это открытие так поразило, что она тут же побежала и рассказала маме. Мама с тревогой посмотрела на нее, потом на папу и сказала:

— Ах, какая же ты фантазерка, Эвелин! Не придумывай ерунду!

Во время следующей прогулки Эвелин услышала, как две розы спорили, чей аромат сильнее. Но уже никому ничего не сказала.

“Если не верят, то и не надо, а я все равно слышу”, — решила тогда она.

За годы, проведенные в детском приюте, Эвелин изменилась. В неполные двенадцать лет она была высокой и худой, с острыми, как бритва приютского сторожа, коленками. Вместо роскошных белоснежных локонов, украшенных пышными бантами и блестящими заколками, торчали короткие иголки светлых волос.

Из веселой и дружелюбной она превратилась в замкнутую и молчаливую. Лишь глаза по-прежнему сияли непокорным фиалковым блеском.

Последние десять дней ее с головы до пят покрывали зеленые точки. Да. Да. Да. Она заболела ветрянкой и, если верить старой приютской медсестре, настоявшей на своем излюбленном способе лечения ветряной оспы — мазать прыщики зеленкой, то Эвелин уже не заразна, но, на всякий случай, еще парочку дней, поживет в изоляторе. Медсестра требовала, чтобы Эвелин на прогулке держалась подальше от малышей, и Эвелин наслаждалась одиночеством.

Как хорошо, что у сторожа не доходят руки срубить куст! И она может спрятаться за ним, отгородиться от всего мира. Этот куст шиповника привлек ее внимание, тронул душу. Она не могла понять почему. Может потому, что в приюте ее называли “Колючкой”? Она действительно была “колючей”. За последние три года Эвелин успела пожить в двух подобных заведениях и ни в одном не нашла друзей. Не получалось у нее поверить чужим незнакомым людям.

Доверять она перестала после случая в предыдущем детском доме.

Эвелин жила в комнате с двумя девочками ровесниками. Они учились в одном классе, сидели за соседними партами, обедали за одним столом в приютской столовой. А по ночам, после отбоя, когда не хотелось спать, рассказывали друг другу, что помнили из прошлой жизни.

В детском приюте во время откровенных разговоров Эвелин поделилась с девочками, о чем болтали на окне фиалки, но подруги посмеялись. Они назвали ее выдумщицей и лгуньей, а утром разболтали это другим детям. Как же было обидно! Весь приют потешался над ней.

А через пару недель у Эвелин пропала брошь. Это была обычная стеклянная безделушка в виде прозрачной бабочки. Эвелин хранила ее в полотняном мешочке с цветочной вышивкой в прикроватной тумбочке. Она вернулась из школы и увидела мешочек на привычном месте, но он был пустой. Куда делась брошь? Она напоминала Эвелин о семье. Мама вручила ее Эвелин вечером, перед сном, когда они виделись в последний раз. Эвелин хорошо помнила тот вечер.

Кем работали родители Эвелин не знала. Они часто отлучались из дома, и Эвелин оставалась с няней.

В тот вечер мама была взволнована.

— Эвелин! — громко позвала она, когда вошла в комнату через дверь, ведущую в сад. Увидев, что дочь сидит с кошкой на диване, торопливо приблизилась к ней. — Мы с папой должны уехать… Срочно… — она торопилась, и речь ее сбивалась. — Возьми эту брошь. — Протянула мама на ладони прозрачную бабочку… — только никому не позволяй ее брать в руки… — Она вложила брошь в ладони Эвелин и обхватила сверху своими. — В чужих руках она вспыхнет и обожжет. Не потеряй его, Эвелин, сохрани...

Мама обняла Эвелин и прижала к себе. В комнату вошел встревоженный отец.

— Власта, нам пора. — Он приблизился и обнял обеих, обхватил мамины руки и мягко отстранил от Эвелин.

— Малышка, — обратился он к Эвелин, — будь умница, слушайся во всем няню и не закрывай на щеколду окно. Помнишь наш секрет? — Подмигнул он, пока не видела мама.

— Помню, — кивнула она.

Тот секрет спас ей жизнь.

И вот брошь пропала. Эвелин искала ее всюду: в тумбочке, в платяном шкафу, в портфеле и даже в обувной полке. Ей помогала соседка по комнате.

И вдруг Эвелин услышала разговор цветущих фиалок на подоконнике.

— Нет, вы посмотрите на эту нахалку? Ведь это она взяла брошь, — возмутилась розовая фиалка.

— Да, а смотрит как честно, будто она совсем ни при чем, — фыркнула белая.

— Почему люди такие доверчивые? Ума не приложу, — проворчала синяя.

Эвелин обратилась к девочке:

— Верни мне брошь, и я никому не скажу, что это ты украла, и тебя не станут называть воровкой.

— С чего ты взяла? — побледнела девочка. — Очень мне нужна твоя брошь!

— Я же говорила, что слышу голоса цветов, — Эвелин выразительно посмотрела на подоконник с цветами, — они мне все рассказали.

Цветы не обращали внимания на девочек и продолжали обсуждать происходящее.

— А вы видели, как эта негодяйка швырнула брошку на пол? — возмутилась розовая фиалка.

— А слышали, как она закричала? Ей точно было больно! — ответила ей синяя.

— Хорошо, что брошь не разбилась, а всего лишь закатилась под шкаф, — добавила розовая фиалка.

— А это что? — Эвелин наклонилась и вытащила из-под шкафа прозрачную бабочку. — Покажи мне ладони! — потребовала она, глядя в честные глаза соседки по комнате. Не дождавшись, схватила ее руку и, развернув ладошку кверху, увидела след от ожога.

— Эх ты!.. А я тебе доверяла!

— Ведьма! — злобно прошептала теперь уже бывшая подружка и посмотрела на Эвелин с ненавистью.

После этого случая Эвелин старалась мешочек с брошью держать при себе. Возможно, поэтому предпочитала носить джинсы: в них были карманы.

А в приюте, когда Эвелин проходила по коридору, дети тыкали в нее пальцем, но уже не смеялись, а с опаской шептали: “Смотрите! Смотрите! Ведьма пошла! А где же её метла?! Что вы? Какая метла? Она всего лишь слышит голоса цветов!“

Дети красноречиво крутили пальцем у виска. Мальчишки больно дергали за косички, ставили подножки и толкали исподтишка в спину.

Впрочем, злобное шипение соседки по комнате Эвелин слушала недолго. Девочку вскоре удочерили.

Воспитатели пытались защитить Эвелин от травли, но не смогли. Они попросили заведующую перевести Эвелин в другой детский дом.

После этого случая Эвелин уже не делилась тайнами ни с кем.

А еще она не хотела в чужую семью. Она хотела дождаться возвращения родителей, потому что была уверена, что они скоро за ней придут и заберут домой.

От грустных воспоминаний Эвелин отвлек тихий писк за забором. В щель между землей и штакетником просунулась мордочка, а потом и весь котенок. Забавный! Он запрыгнул в вагончик и потерся об ноги Эвелин. Трехцветный, с огромным темным пятнышком на мордочке и необычайно огромными обвисшими ушами, похожими на лопухи, котенок скорее напоминал сказочное существо из сказки, которую еще никто не написал.

— Бедолага, — протянула Эвелин руки к котенку, — как ты здесь оказался?

Котенок доверчиво запрыгнул на колени к Эвелин и замурчал.

— Я бы взяла тебя жить к себе. — Погладила Эвелин котенка по спинке, отчего тот стал ластиться еще сильнее. — Но в приюте нельзя держать домашних животных. Прости!

Эвелин выглянула из вагончика и с опаской посмотрела на воспитательниц. Не заметили ли они котенка? Куст шиповника надежно прикрывал от чужих взглядов. Первые мелкие листочки густо облепили его, не давая видеть то, что делала Эвелин. Да и воспитательницы были заняты. Сидели на лавочке, как обычно, уткнувшись в экраны телефонов.

— Маленький, как же тебя зовут? Не может быть, чтобы у такой милашки не было имени… — Эвелин взяла котенка в ладони и поднесла к лицу. Глядя в умные черные глаза, продолжила рассуждать:

— Нашу кошку звали Феня, вот и назову тебя Фенечка, точно, ты и похожа на нее, только маленькая. Я слышала, что трехцветные кошки приносят счастье. — Эвелин прижала к себе котенка, погладила его по голове. — Счастье не может быть постоянно рядом. Иногда оно уходит. И вообще, к нему, наверное, така-ая очередь. Но ничего, дойдет и до меня, и счастье вернется, и, если нужно, я стану и второй и третий раз за ним.

По двору разлилась визгливая трель входного звонка, и Эвелин с любопытством выглянула из вагончика. Кто это пожаловал в гости? Ребятам из школы возвращаться было еще рано.

Воспитательница недовольно положила телефон в карман и с раздражением пошла открывать калитку неожиданному посетителю.

В калитку вошла женщина. Черные волосы прикрыли лицо. От зеркальных очков отразился солнечный луч. Строгий костюм с мешковатым пиджаком скрывали высокую стройную фигуру женщины, что-то в ней было знакомое. Но что?

— Добрый день! — донеслось до Эвелин, и ей показалось, что она уже слышала этот голос. Но где и когда?

— Проводите меня, пожалуйста, к директору приюта. — Остановилась незнакомка на дорожке, ожидая, пока Рита Анатольевна замкнет за ней калитку. — Я предупреждала о своем визите.

— Да, да, мы знаем. — Воспитательница мазнула взглядом по вагончику, где сидела Эвелин, и поспешила к зданию, показывая дорогу посетительнице.

Эвелин вздохнула. Она узнала эту женщину. Даже не узнала, а скорее почувствовала.

Примерно год назад она приходила в предыдущий приют несколько раз, и воспитатели шепнули Эвелин, что та желает удочерить ее.

Эвелин не понимала детей, которые хотели попасть в семью. В любую. Наверное, потому, что ей нужны были родные мама и папа, которых она еще хорошо помнила, и годы в приютах не стирали из памяти добрые мамины глаза и ласковую улыбку, папины веселые шуточки и заботу. Эвелин не забыла его теплые поддевки и любимую фразу: “А что мои девочки? Что сегодня на ужин?” или “А что мои девочки? В какое путешествие мы отправимся в эти выходные?” Ну как такое можно забыть и променять на что-то другое?

Она видела, как дети старались попасть в семью. Учили стихи и песенки, чтобы блеснуть на “смотринах” и понравиться приходившим женщинам и мужчинам. Надевали красивую одежду, прихорашивались. С Эвелин все было не так.

Ну уж нетушки! Не будет по-вашему!

Эвелин запретила себе быть красивой. В приюте носила либо потертые джинсы с растянутыми футболками, либо серые бесформенные платья. С мамой они были самыми красивыми, так всегда говорил папа, и она не хотела предавать даже память о том времени. На уговоры надеть красивое платье на “собеседование” она лишь насуплено молчала.

Работники приюта недоумевали: “Ну что за глупое дитя, все стараются понравиться и попасть в семью, а эта наоборот…”

Потом Эвелин переехала в этот детский дом и забыла о странной женщине. И вот снова она. Что ей нужно? Зачем она появилась здесь? В груди появился неприятный холод.

Наступало время обеда, и с минуты на минуту должны были вернуться из школы старшеклассники. Эвелин училась в пятом классе в лицее на соседней улице, но из-за болезни пропускала занятия.

Вторая воспитательница позвала малышей:

— Дети, прогулка закончена, заходим, скоро обед.

Малыши нехотя оставляли игры и собирались около няни. Вскоре они ушли, и Эвелин осталась одна.

Зачем эта женщина здесь? Что ей нужно? Неужели она снова пришла, чтобы удочерить ее? И что теперь делать? Я не хочу жить в чужой семье!

От тревожных мыслей отвлек котенок. Он снова стал ластиться и мурчать, и она увлеклась болтовней с ним, жалуясь на жизнь.

— Эвелин? Что это? — По ту сторону куста стояла одна из воспитательниц, Рита Анатольевна, и заглядывала в вагончик. — На территории приюта категорически запрещено держать животных. Выбрось его сейчас же! — Воспитательница нахмурилась, и кончик ее острого носа задрожал. — Ты наберешься от него блох…или подхватишь лишай, — ее голос стал похож на змеиный шепот.

Эвелин вздрогнула от неожиданности и наклонилась, прикрывая котенка собой.

— Он пришел сам, — растерялась Эвелин. — И у него нет лишаев и блох. — Она приподняла котенка, покрутила в воздухе, показывая Рите Анатольевне.

— Вечно залезет в эти колючки. Когда же сторож вырубит эти противные кусты? — возмущалась воспитательница, но лезть в кусты не решилась. — Выползай! Живо! Тебя зовут к директору! — громко скомандовала она.

Эвелин прижала к себе котенка и стала пробираться сквозь колючие ветки. А как только предстала перед Ритой Анатольевной, та выхватила котенка из рук Эвелин, взяла за шкирку двумя пальцами, брезгливо скривилась и направилась к калитке. Свободной рукой достала ключ из кармана, отомкнула замок, открыла калитку и швырнула котенка в образовавшуюся щель на улицу. Котенок даже не мяукнул. Стряхнув с ладоней воображаемую шерсть, воспитательница замкнула калитку и повернулась к Эвелин, семенящей следом. Придирчиво посмотрела на потертые джинсы и растянутый свитер с выцветшим геометрическим узором.

— Вид у тебя ужасный, — она как будто впервые увидела во что одета Эвелин. — Пойдем я тебя наряжу для такого случая. Все-таки не каждый день к нам приходят, чтобы забрать детей в семью.

От этих слов у Эвелин внутри похолодело.

— Но я не хочу, — сжала она кулаки, — скоро меня найдут родители или бабушка и заберут домой.

— Я слышу это уже целый год.

Воспитательница взяла за руку Эвелин и, не обращая внимания на сопротивление, потащила в здание приюта.

— Эвелин, сейчас же надень это платье. — Рита Анатольевна положила перед Эвелин нежное розовое платье в оборках. — Надевай быстрее, и я повяжу тебе банты, нас ждут! — Посмотрела с сомнением воспитательница на ее волосы.

— Зачем?

— Так надо, — решительно заявила Рита Анатольевна и потянула с Эвелин свитер. — Ну, будь лапочкой, прошу тебя, — приговаривала она, натягивая на Эвелин платье. На коротенькие хвостики завязала два пышных банта и больно щелкнула Эвелин по носу. — А если снова что-нибудь учудишь — накажу.

— Я не боюсь.

— Маленькая врушка.

На самом деле Эвелин не боялась наказаний. Они ей просто не нравились.

Пока воспитательница отвернулась, Эвелин достала из-под подушки кусочек угля, взглянула на ладошку, проверила “не запачкалась ли”, чтобы не выдать себя раньше времени. Этот трюк Эвелин еще не проделывала. В прошлый раз ей удалось разворошить волосы на голове и во время встречи с возможными родителями плюнуть на Милану, девочку, кандидатку на удочерение. Кстати, Милану тогда забрали в семью.

Десятью минутами позже Эвелин стояла перед дверью в кабинет директора. Из-за нее доносились негромкие голоса.

— Завтра состоится заседание совета по… — расслышала Эвелин слова директора, когда Рита Анатольевна постучала и приоткрыла дверь.

— Простите, но это всего лишь формальность, — перебила директора незнакомка. — Уже все решено, мне одобрили удочерение Эвелин.

Услышав эти слова, Эвелин сцепила зубы и попятилась назад.

Пока Рита Анатольевна стояла в дверях, ожидая разрешения войти, Эвелин, ожидая за ее спиной, плюнула в ладошку и размазала угольную грязь по лицу и рукам. Она взглянула на платье, но не решилась его испачкать.

— Ах, негодница, когда успела? — всплеснула руками воспитательница, когда повернулась к Эвелин.

— Что случилось? — донеслось из кабинета и в дверях показалась директор. — Что это значит, Эвелин? Зачем ты это сделала? — Она подтолкнула Эвелин в кабинет. — Проходи уже. Вот так и живем, — обратилась она к посетительнице.

Незнакомка сидела у стола лицом к двери и с интересом наблюдала за происходящим.

Эвелин бывала пару раз в этом кабинете. Она уже успела рассмотреть шкафы с разноцветными папками за стеклом и серый сейф в углу. Однажды даже сидела за журнальным столиком и пила чай из изящных чашечек и ела печенье из хрустальной вазочки, молча слушая беседу директора и незнакомых людей. Эвелин прислушалась к двум цветущим кактусам на подоконнике. Но сегодня они молчали.

Жаль! Порой молчаливые могут сказать о многом.

Эвелин прошла в кабинет и остановилась напротив посетительницы.

Женщина пристально смотрела на грязное лицо Эвелин и улыбалась притворно ласковой улыбкой. От этой улыбки веяло холодом и злостью. Волнуясь, Эвелин стала тереть лицо, а потом поправила оборки на платье.

Она почувствовала, как дрожат пальцы у незнакомки, когда та притронулась к ее волосам, а в зеленых глазах мелькнуло удивление, когда она наклонилась.

— Ах… — громкий возглас Риты Анатольевны прервал их молчаливый разговор. Она с огорчением смотрела на грязное платье. Потом перевела взгляд на директрису.

— Простите, но эта девочка всегда такая… — директриса не смогла сразу подобрать нужное слово, растерянно развела руки в стороны.

— Ничего страшного. Я все понимаю. — Глаза женщины напоминали мамины, но в них не было тепла. Их взгляд был холодным и колючим.

Хотелось ли Эвелин быть частью такой семьи? Вряд ли. Едва дождавшись окончания экзекуции, Эвелин вернулась в комнату. После обеда она попросила Риту Анатольевну принести книгу из библиотеки и не выходила из комнаты до самого ужина.

К вечеру небо заволокло мрачными тучами, на улице резко потемнело, сильный ветер поднял из песочницы облако маленькой песчаной бури. Куст шиповника над вагончиками недовольно склонился к земле. Эвелин закрыла окно на защелку, но не отошла, наблюдала сквозь стекло, как воспитательницы заводили малышей в помещение после вечерней прогулки.

Вскоре по черепичной крыше застучали первые капли весеннего дождя. Их надоедливый монотонный стук по крыше мешал спать, потом, когда Эвелин почти привыкла к нему и даже задремала. Ей снова привиделся кошмарный сон. Эвелин снова была в спальне родительского дома. Снова слышала из соседней комнаты низкий злобный голос незнакомца и придушенный крик няни: «Эви! Беги, детка, беги!»

Этот сон преследовал Эвелин последние три года, и она уже устала смотреть его по ночам, словно надоевшую страшилку, где знаешь каждый звук и каждое движение.

Где он! Говори!

Сир! Пощадите! Я не знаю!

Не лги! Я знаю, что где-то здесь!

Потом раздавался крик, нет, почти писк нянечки. Эвелин распахнула окно и прыгала в холодную темноту ночного сада.

И просыпалась.

Сегодня она снова проснулась среди ночи, и ей послышался жалобный писк за окном. Она поднялась с постели. Линолеум обжег холодом босые ноги. Эвелин поежилась, поджала пальцы, но подошла к окну и выглянула.

Дождь прекратился. Под фонарем у входной двери она заметила знакомый комочек.

Ну надо же. Он вернулся. Я так хочу его спасти! Он так же одинок, как и я. Пусть ругают. А я спрячу его. И пусть это будет наш секрет.

— А вот возьму и заберу котенка. Хоть отогрею его и накормлю. — прошептала Эвелин и накинула на пижаму куртку. Она надела кроссовки на босу ногу, приоткрыла двери, выглянула в коридор. Из комнаты дежурных воспитателей в тишине спящего приюта доносилось легкое похрапывание.

Эвелин прошмыгнула к выходу, заглянула в комнату сторожа, никого там не обнаружила. Более того, входная дверь оказалась открыта. Эвелин выскользнула на улицу. Свежий мокрый воздух дохнул и остудил разгоряченное лицо, напитал влагой волосы. Эвелин подняла голову и посмотрела вверх. Далекие звезды мерцали в ночном небе сквозь оставшиеся белесые нити облаков. Мутная луна смотрела на Эвелин с лукавой усмешкой.

Котенка под фонарем не оказалось, и Эвелин сначала растерялась, но тут же услышала жалобное мяуканье в вагончике. Было страшно, но она пошла на писк, пробралась сквозь колючие кусты шиповника, не обращая внимания на цепляющиеся за пижаму шипы. Котенок сидел на лавочке в вагончике, будто пассажир в ожидании отправления поезда. Эвелин вдруг тихо рассмеялась.

— Фенечка, пойдем со мной, — позвала она котенка.

Тот пискнул и потянулся к Эвелин. Оказавшись в руках, котенок доверчиво прильнул к ней и перестал мяукать, замурчал.

Раздались гулкие шаги. Сторож! — поняла Эвелин, — завершил ночной обход территории. Эвелин поспешила войти в здание. Прошмыгнув в комнату, она легла в постель и положила котенка с собой под одеяло. Тепло маленького тельца успокоило Эвелин и она, наконец-то, крепко уснула.

Глава 2

Утреннее солнце посылало добрые лучи. Один, самый озорной, пробрался сквозь занавеску и разбудил Эвелин. От неожиданности она спряталась под одеяло. Повалялась еще немного в постели, вспомнила ночные приключения.

Неужели приснилось? С ней иногда такое случалось, когда что-то снилось, а утром оказывалось, что все происходило на самом деле. Оглядев постель, она обнаружила в ногах спящего котенка. Значит, не приснилось.

Эвелин прислушалась. С улицы доносились голоса детей и воспитательниц. Хлопала входная дверь, брякала калитка, множество ног топали по дорожке. Значит завтрак уже закончился и старшие отправились в школу на занятия. Наконец все стихло.

В приюте остались малыши, Эвелин и пара воспитательниц.

— Эвелин, ты почему еще в постели? Ах, ты ж лежебока! — В комнату вошла Рита Анатольевна.

Эвелин поспешила накрыть котенка одеялом. Воспитательница торопилась, и, кажется, не заметила этого. В руках она держала поднос с завтраком. Эвелин уловила запах творожной запеканки и недовольно скривилась.

Снова эта запеканка! Она любила творог, но в приюте почему-то творожную запеканку всегда готовили с морковью. А вот морковь Эвелин терпеть не могла. Рассказы про витамины и все такое она слышала, но не слушала. Предыдущую запеканку она выкинула в мусорное ведро, и Рита Анатольевна долго ругалась. Хуже был только молочный суп из макарон, а еще каша «дружба» из пшена, риса и гречки.

Эвелин уселась в постели, опустила ноги в тапочки.

— Спасибо, Рита Анатольевна. — Пригладила торчащие после сна волосы и тайком посмотрела на одеяло, под которым спал котенок. — А после завтрака снова на прогулку?

— Да, все по расписанию. — Воспитательница со стуком поставила завтрак на тумбочку. Развернулась и строго посмотрела на Эвелин. — И сегодня съешь все, как положено, а не так, как в прошлый раз, не думай...я все равно узнаю. И вообще, — ее голос смягчился, — тебе нужно есть, а то совсем худенькая стала. Так недалеко и анорексию заработать.

Эвелин молча слушала увещевания Риты Анатольевны. Спорить было бесполезно, только наживешь себе лишних проблем.

— Да, Рита Анатольевна, я все поняла, съем обязательно, — ответила она, мечтая, чтобы воспитательница поскорее покинула комнату.

Оставшись одна, Эвелин прошмыгнула в ванную, находившуюся тут же, в изоляторе: старательно умылась, почистила зубы, грустно улыбнулась отражению в зеркале, сменила пижаму на привычные майку и джинсы.

С усилием проглотила половину запеканки, запивая несладким чаем, откусила край печенья. Остатки еды спрятала в тумбочку.

Мартовские ночи были холодные и дождливые, а дни солнечные и теплые, но воздух не прогревался. Эвелин выглянула в окно и решила надеть теплый свитер.

— Фенечка, спишь? — прошептала Эвелин и поправила одеяло над спящим котенком. — Спи.

На игровой площадке во дворе все было как прежде, только Эвелин чувствовала непонятное беспокойство. Вот бывает такое: вроде бы все как обычно, но ты чувствуешь, что что-то должно произойти.

На лавочке Рита Анатольевна и дежурная воспитательница уткнулись в смартфон и что-то увлеченно обсуждали. Иногда до Эвелин долетали громкие восклицания «звездочки», «звездопад» и «фейерверки». Малыши увлеченно играли в избушке Бабы-Яги.

— Эвелин! Иди к нам, посмотри какое шоу! — позвала Рита Анатольевна.

Эвелин подошла и заглянула в телефон воспитательницы. На экране развернулась картинка ночного неба. На видеозаписи появлялись разноцветные огоньки, резвились, игрались, словно светящиеся рыбки в бассейне, и неожиданно исчезали, будто нырнув на глубину.

— Какая красота! — восхитилась Рита Анатольевна.

— А что это? — не удержалась Эвелин.

— Никто не знает, что это за явление. Многие считают, что так хулиганы шутят: создают эти огоньки с помощью обыкновенных управляемых дронов со светящимися фонариками: рисуют узоры в небе, а потом отключают их, и звездочки исчезают, — пояснила Рита Анатольевна.

— Было бы прикольно увидеть это вживую. — Эвелин пожала плечами.

— Сегодня ночью это должно повториться, это же старая запись. В честь такого действа разрешаю лечь спать позже. Хочешь?

— А можно? Хочу! — Но тут же вспомнив про котенка, Эвелин поправилась: — Нет, спасибо.

— Можно можно, мы же никому не скажем? — подмигнула Рита Анатольевна, а вторая воспитательница заговорщически улыбнулась.

— Очень интересно. — Эвелин заметила, как малыши пробрались в песочницу с мокрым песком и хмыкнула.

— А ну быстро уйдите оттуда! — крикнула воспитательница на малышей, встала с лавочки и направилась к детям.

Те с досадой пошли кататься на карусель.

Эвелин отправилась к вагончикам.

Как там Фенечка? Наверное, уже проснулась. Вдруг кто-нибудь зайдет в комнату, пока я здесь? Вдруг она проголодалась? Нужно скорее вернуться в комнату.

— Рита Анатольевна? — обратилась она к воспитательнице. — Можно я пойду в комнату? Я замерзла. — Эвелин выразительно обхватила себя руками. — Я лучше книжку почитаю.

— Да, конечно, иди.

Котенок уже не спал. Он сидел на подушке и умывался по-кошачьи: вылизывал сначала лапку, а потом водил по мордашке и ушам. Хорошо, что его никто не увидел.

Из головы не шло “шоу огоньков”. Эвелин была любопытна, как все дети.

Что это за представление? Кто его устраивал? Как это происходит? Я обязательно разгадаю эту загадку!

Она не догадывалась, что скоро все и так узнает.

Кошечка съела творожную запеканку и хрустела печеньем. Эвелин читала книгу. С улицы донеслась визгливая трель входного звонка. Окна изолятора выходили во дворик. Эвелин выглянула и увидела с каким недовольством воспитательница пошла открывать калитку, положив телефон в карман.

Еще бы! На самом интересном!

Эвелин мысленно позлорадствовала.

Во двор вошел странный посетитель.

Почтальон уже приходил сегодня рано утром. Его график Эвелин выучила за десять дней заточения. А этот человек был действительно странным. Его яркие, цвета апельсина, усы притягивали взгляд. Но почему-то она решила, что это тоже почтальон, а не скажем “зеленых дел” мастер. Высокий мужчина был одет во все зеленое: начиная с салатовой кепки и ярко-зеленого костюма и заканчивая туфлями болотного цвета. Только синий платок на шее выглядывал из расстегнутого ворота белой рубашки и казался неуместным.

В руках незнакомец держал большой конверт. В таких конвертах обычно получали заказные письма.

“Почтальон изумрудного города”, как мысленно назвала его Эвелин, уверенно шагал за Ритой Анатольевной. Воспитательница скрылась за дверью. Он остановился перед крыльцом, потоптался на ступеньках, замешкался, с любопытством рассматривая приютский уютный дворик и ухоженные клумбы, и не успел войти в дверь — навстречу вышла директриса.

Эвелин охватило странное волнение. Она почувствовала, как сердце забилось чаще и громче, вцепилась в подоконник пальцами и прилипла носом к стеклу.

Незнакомец обернулся и посмотрел на окна приюта. Эвелин вздрогнула, почувствовав пристальный взгляд, слегка отстранилась от окна и заметила, что мужчина отвернулся.

Директор кивнула, взяла предложенный конверт и пригласила войти. Они скрылись за дверью. Эвелин задержала дыхание.

А вдруг он пришел из-за нее? Или нет, не так. Вдруг его прислали родители, чтобы он забрал ее из приюта? Да нет! Глупости!

Она постаралась успокоиться и попыталась забыть о таинственном незнакомце.

Фенечка довольно урчала у стенки, спрятавшись за подушкой.

Эвелин примостилась рядом, взяла в руки книгу и продолжила читать.

Любимая книга о мальчике маге ее увлекла, и она не сразу услышала, как открылась дверь.

— Эвелин! Читаешь? — Заглянула в комнату Рита Анатольевна.

Эвелин вздрогнула от неожиданности и вскочила с постели, на ходу пряча под стопами ног оставшиеся на полу крошки печенья.

— Пойдем, тебя ждут в кабинете директора! — Воспитательница подозрительно посмотрела на пол. — В последнее время ты там бываешь чаще остальных детей. Надеюсь, что это к хорошему.

Странно! В этот раз Рита Анатольевна не стала заставлять надевать платье.

Эвелин остановилась в дверях директорского кабинета.

Незнакомец сидел спиной к входной двери, и Эвелин увидела его широкую спину и затылок. Ее отвлекли голоса на подоконнике. Сегодня цветущие кактусы разболтались не на шутку, и, кажется, предметом их обсуждения были экзотические усы гостя.

— Какая прелесть! — восклицали кактусы. — Мы такого еще не видели, только слышали.

— Я помню, мне матушка рассказывала, а ей ее матушка, что столь экстравагантно выглядел один знакомый им человек, — поведал один из кактусов.

— И кто же этот человек? — перебил его другой.

— Да если бы я помнил, — огорчился первый.

«Почтальон» развернулся и посмотрел на Эвелин. Его апельсиновые усы так смешно топорщились, что Эвелин не удержалась и улыбнулась. Он сощурился и улыбнулся в ответ.

— Добрый день, — проговорил незнакомец, не дождавшись приветствия от Эвелин.

— Здравствуйте, — смутилась она.

Директор, сидевшая за столом, внимательно посмотрела на Эвелин, ободряюще кивнула.

— Эвелин, проходи, присаживайся. — Указала она на стул.

Та неловко примостилась на краешке стула.

— Скажи Эвелин, что ты знаешь о своей семье? — спросил незнакомец. Его низкий грубоватый голос успокаивал, внушал доверие.

Эвелин пожала плечами. Она не могла понять, почему ее об этом спрашивают, ведь знают все и так. И все же ее сердечко забилось. Неужели что-то стало известно о родителях и этот человек принес новости?

— А бабушка?

— Да, бабушка Роза. Но я не знаю, где она живет.

— Ну что ж… — вклинилась в разговор директриса, взяла в руки исписанный ровным почерком лист бумаги. — Спешу тебя обрадовать... Нашлась твоя бабушка…и, — заметив недоверие в глазах Эвелин, добавила: — это правда, ты не зря сопротивлялась удочерению.

Эвелин улыбнулась, в глазах заблестели слезинки, словно сиреневые самоцветы в лучах восходящего солнца. Эта новость обрадовала и ошеломила одновременно. Она верила, что такой день наступит и семья найдет ее. Неужели это случилось?

Директриса обменялась взглядом с незнакомцем, наблюдавшим за происходящим.

— Сегодня вечером ты отправляешься домой, Эвелин. Розалинда Витольдовна, твоя бабушка, уже ждёт тебя. — Директриса кивнула на мужчину. — Кстати, познакомься — это Григорий. Он отвезет тебя к ней.

Григорий кивнул, подтверждая слова директрисы.

За дверью послышался шум. Дверь распахнулась, и в кабинет ворвалась воспитательница. В руках она несла котенка. Котенок таращился по сторонам, трехцветная шерсть стояла дыбом, широкие уши трепыхались, словно листья лесного ландыша на ветру.

Рита Анатольевна держала котенка перед собой на вытянутых руках.

— Вот…вот…посмотрите, – запыхалась она, – притащила-таки его, а ведь я запретила!

Котенок громко мяукнул, изогнулся и, поцарапав руку Рите Анатольевне, вырвался. Почувствовав свободу, нырнул под стол.

— Какая хорошенькая! Это кошечка? Напуганная! Ксс-ксс-ксс. — Заглянул под стол Григорий.

— Эвелин, — поднял он голову и посмотрел на нее, — зови ее, она твоя!

От неожиданности Эвелин растерялась и удивленно посмотрела на Григория.

— Ну? Чего ждешь? — Он встал со стула, нагнулся и снова посмотрел под стол. — Ты же уже дала ей имя! — уверенно произнес он.

Эвелин присела. Из темноты на нее смотрел испуганный котенок.

— Хочешь взять его с собой?

— Да, хочу! Я без него никуда не поеду!

— Так я и знал!

— Фенечка! — протянула Эвелин к котенку ладони.

Котенок вылез из-под стола и доверчиво подошел к ее рукам. Она подхватила его и прижала к себе.

— Эвелин! Собирай вещи, а для котенка придется купить переноску, — сказала директриса и вложила письмо в конверт.

— Нет! — вмешался Григорий. — Нужен специальный рюкзак.

Эвелин зашла в комнату и плотно закрыла за собой дверь. Когда она шла по коридору, твердо решила, что не уедет из этого города, не попрощавшись с домом.

— Фенечка, ты только не волнуйся, я скоро вернусь. — Погладила она кошечку.

В комнату вошла Рита Анатольевна, принесла обед.

— Ты бы вещи собрала, может тебе помочь? — Предложила она, поставив поднос на тумбочку.

— Нет, нет, спасибо, я справлюсь сама. Не так уж и много у меня вещей.

— А для котенка рюкзак сторож уже принес, — сообщила Рита Анатольевна.

— Спасибо, а можно я посплю? — Эвелин демонстративно прилегла на кровать, обняла подушку и прикрыла глаза.

— Да, конечно, перед дорогой нужно отдохнуть. Я не буду тебя тревожить.

Наконец-то воспитательница вышла из комнаты.

Выждав некоторое время, Эвелин усадила кошечку на постель и погладила.

— Фенечка, сиди тихо и жди меня. Из комнаты никуда не выходи. Не мяукай. Я скоро вернусь. — втолковывала она ей, словно та могла понять.

Котенок свернулся клубочком и замурчал.

Эвелин посмотрела на постель и задумалась. Стоит ли скручивать из одежды чучело и класть под одеяло вместо себя? Она все равно сегодня покинет приют. Но вдруг она кому-то понадобится, и зайдут в комнату, а ее нет?

За окном раздалась трель звонка входной калитки.

Кто бы это мог быть в такое время? Эвелин подошла к окну. Тихий час, все дети спали. Во дворе было пусто. Хлопнула дверь приюта. Эвелин увидела, как Рита Анатольевна прошла по дорожке ко входу и открыла калитку. Эвелин вздрогнула и вцепилась пальцами в занавеску на окне.

Следом за воспитательницей по дорожке шла уверенной походкой вчерашняя незнакомка.

Что теперь будет? Эвелин решила повременить с прогулкой, а вдруг снова придется идти в кабинет директора? А может, наоборот, сбежать пока не поздно? Заметалась она, но решила пока остаться. Сбежать еще успеет.

Минут через десять незнакомка шагала размашистой походкой обратно. Не обращая внимания на спешащую следом воспитательницу, она развернулась у калитки, окинула приют злобным взглядом так, что Эвелин непроизвольно вздрогнула, почувствовала, как этот взгляд нашел ее, спрятавшуюся за шторкой, и неприятный холод коснулся лица. Рита Анатольевна распахнула перед посетительницей дверь, и незнакомка покинула двор.

Эвелин с облегчением вздохнула. Немного успокоившись, съела остывший обед.

Между обедом и полдником, во время тихого часа, она иногда могла покидать территорию приюта и гуляла по городу. Чаще всего она отправлялась туда, где находился ее дом. Дом, где она когда-то жила с родителями. Он до сих пор стоял пустой на окраине города. Как сказала директор приюта, его не продадут, потому что он принадлежит Эвелин и, когда она станет совершеннолетней, то сможет в нем жить.

Эвелин выскользнула во двор и осмотрелась. Никого. То, что надо. Она пробралась к вагончику, залезла на крышу и перелезла через высокий забор. Спрыгнула на тротуар и сделала вид, что прогуливалась по улице. Впрочем, делать вид было не перед кем. Эвелин успокоилась и осмотрелась. Улица была пуста, но в двухэтажном кирпичном доме напротив дернулась занавеска, и Эвелин прибавила шаг, проскочила мимо прозрачной автобусной остановки, где сидели две старушки в ожидании автобуса. Перекресток и пешеходная дорожка со светофором тоже остались позади. Мимо проехало такси, и в салоне мелькнули знакомые апельсиновые усы.

Не может быть! Григорий следит за ней?

Впереди уже маячил вход в городской рынок, рядом с которым стоял цветочный ларек. Эвелин приблизилась к стеклянному домику, обошла его и спряталась. Она дождалась пока такси удалилось по улице в сторону приюта и вышла из своего укрытия.

На двери красовалась табличка “ЗАКРЫТО”. Эвелин знала, что хозяева собирались уезжать и распродавали цветы. Но надеялась, что успеет с ними попрощаться.

Она присела на ступеньку, задумалась.

Что привлекло тогда ее внимание? Почему она не прошла мимо этих цветочниц?

Эвелин вспомнила первую встречу.

— Мама, т-там девочка, она уже д-долго стоит возле нашего магазина, — заикающийся голос девочки напоминал звон колокольчика.

Эвелин собиралась убежать, но замерла. Из ларька сначала выглянула, а потом вышла на ступеньки рыжеволосая женщина с печальными зелеными глазами, а следом ее уменьшенная копия. Шапка коротких непослушных рыжих волос девочки напоминала календулу. Улыбка на милом лисьем личике светилась любопытством.

— Добрый день, вас интересуют цветы? — спросила женщина.

Цветочницы с интересом смотрели на покрасневшую Эвелин.

В самом-то деле, не говорить же им, что Эвелин случайно проходила мимо и увидела у порога метлу? Это была самая обыкновенная метла. Такой их сторож подметал дорожки во дворе приюта. Но Эвелин помнила, что точно такая же стояла возле порога родительского дома. И ею никогда не мели.

В этом магазинчике не продавались букеты из срезанных цветов. На полках внутри помещения и снаружи стояли горшки с живыми цветами, и Эвелин услышала их шепот.

Ольга Казимировна и Надя жили тут же, в магазине, в дальней комнате. Сбегая во время тихого часа посмотреть на свой дом, чтобы удостовериться, что он по-прежнему стоит и ждет ее, Эвелин по пути заходила в цветочный магазин. Внешне непохожие: низенькая и полноватая Надя, вечно краснеющая и стесняющаяся своего заикания, и высокая худенькая Эвелин, умеющая постоять и за себя и за подругу, легко находили общие темы для общения. А фамилии? Надежда Календула звучало ничуть не хуже Эвелин Клевер. Но от детей в приюте это звучало как оскорбление.

Эвелин рассказала цветочницам, что потеряла родителей и живет в приюте. Они сочувствовали ей, но на просьбу Нади взять Эвелин к себе Ольга Казимировна ответила отказом. «Мы не можем этого сделать. У нас своя жизнь. Возможно, Эвелин еще повезет найти семью».

Эвелин случайно услышала их разговор и сначала обиделась. Но потом успокоилась.

Надя училась в соседней школе, а после уроков помогала маме с цветами. Ах, как много всего она знала о цветах! Именно от Нади Эвелин узнала какие бывают цветы, как ухаживать за ними, что значит каждый цветок, что вообще есть такие науки, как ботаника, флористика, флориографика.

— Цветы не т-только наполняют мир яркими красками и запахами, но и очищают воздух, с-создают хорошее настроение, влияют на здоровье. Вообще, обладают магическими и лечебными с-свойствами. — Надя умела красиво излагать мысли, легкое заикание ей не мешало, — Есть т-такие люди, кто чувствует с-связь с растениями. Вот мы с мамой, например, чувствуем. А ты?

Эвелин тогда скромно промолчала.

Однажды пригодился и дар Эвелин слышать цветы. Стала чахнуть и засыхать традесканция в горшке.

— Этот червяк не дает моим корням пить воду, я умираю... — жаловалась она остальным цветам.

— Ольга Казимировна? Можно я пересажу этот цветок? — попросила Эвелин.

— Мы недавно его пересаживали. — Ольга Казимировна упаковывала горшок с бегонией для покупательницы. — Но если тебе так хочется, делай, — разрешила она.

Эвелин тайком извлекла червяка из горшка, и традесканция, пока ее не купили, благодарила Эвелин за спасение. Правда, слова благодарности слышала только Эвелин и другие цветы.

В компании Ольги Казимировны и Нади Эвелин было уютно. Она чувствовала доброту этих людей и часто убегала к ним. Пару раз ее находили воспитатели приюта и забирали, но после разговора с Ольгой Казимировной уже не были так строги.

Слушать кактусы, растущие на подоконниках в игровой комнате Эвелин надоело. Они постоянно жаловались на несносных невоспитанных детей, особенно после того, как мальчишки, чтобы не колоться, постригли на них иголки. К тому же делать вид, что она улыбается просто так, а не потому, что кактусы обсуждают новую несуразную прическу воспитательницы или сторожа, который приходит в игровую по ночам и собирает лего-конструктор, потому что у него в детстве не было такой игрушки, не хотелось. Эвелин перестала заходить в игровую комнату, чтобы не слушать болтовню двух “толстячков”, несмотря на то, что там было много новых красивых игрушек.

Надя и ее мама никогда не говорили, что Эвелин странная. Они улыбались, замечая, как Эвелин шепчет и качает головой, глядя на цветы.

Слушая цветы, Эвелин развивала дар, и голоса цветов уже не были шепотом. Она даже научилась угадывать голоса цветов. Частенько сидела на скамеечке около ступенек в магазин и слушала их милые перебранки.

Забавно было наблюдать за изысканными орхидеями. За тем, как они надменно смотрят на остальные цветы и даже на горделивую, любимицу покупателей, розу, а сами сплетничают обо всех, думая, что их никто не слышит. Как розы стараются не обращать внимания на орхидеи, делая вид, что не слышат их. Эвелин веселили тонкие голоса незабудок в расписных глиняных горшочках в подарочной упаковке, щебечущих о всякой чепухе, чтобы независимые ирисы, наконец-то, обратили на них внимание.

На прошлой неделе Эвелин подслушала разговор двух лилий. Они жаловались, что хозяйка собралась закрывать магазин и назначила распродажу, и поэтому они сегодня так дешево стоят.

Эвелин не удержалась и спросила:

— Это правда? Вы собираетесь закрывать магазин?

— Мы еще никому об этом не говорили! — растерялась Надя. — Как ты узнала?

Эвелин лишь пожала плечами.

В самом деле, не говорить же, что она подслушала новость у цветов?

— Да, мы уезжаем в родной город. Мне нужно учиться… понимаешь… — Надя замолчала, отвела в сторону взгляд и закончила: — Мне нужно учиться в другой школе.

— Жаль… Мне очень нравилось приходить сюда…к вам…

— Мне тоже жаль, но мама говорит, что так нужно, — вздохнула Надя. — Мама еще не нашла покупателя на наш магазин. Но даже, если мы его не продадим, то все равно уедем.

В дверях показалась Ольга Казимировна.

— Эвелин, нам тоже не хочется с тобой расставаться. Ты хорошая подруга для моей дочери, но иногда приходится прощаться с друзьями. Нужно уметь их отпустить. Потом будут другие. — Присела она рядом с девчонками на скамейку. — А, может быть, вы когда-нибудь встретитесь вновь.

Эвелин посидела несколько минут на скамейке у закрытого магазина.

В соседнем магазине тоже продавали цветы, только в букетах. Эвелин часто наблюдала, как продавщица обрезала стебли цветов специальными ножницами. Цветы молчали. Они были мертвы. Их лишили жизни ради минутного удовольствия. Эвелин почувствовала холод в груди, заметила, как дрожат пальцы на руках и подбородок.

Ну уж нет! Грустить и плакать я не буду.

Она поднялась и поспешила к своему дому.

На общественный транспорт или такси у Эвелин не было денег, а пешком она шла долго. Когда Эвелин добралась до дома, солнце уже собиралось упасть за ветки деревьев. Вечерние сумерки опускались на сад с темными стволами, словно застывшими истуканами, на пятачки еле заметных клумб, поросших сорняками. Эвелин медленно прошла по заросшей дорожке к дому. Заплетенной лозой дикого винограда, словно паутиной, окутавшей стены.

Все выглядело совсем не так, как раньше. Эвелин смотрела и не верила, что когда-то она была счастлива в этом доме. Это было так давно. Сколько она простояла таким же истуканом перед домом?

Холодный вечерний ветерок привел в чувство. Эвелин поежилась. Пора возвращаться. В приюте ждет Фенечка, а потом она уедет отсюда далеко-далеко, к бабушке.

Скрипнула входная калитка, и послышались тяжелые шаги. Эвелин оглянулась.

— Как? К-как вы меня нашли? — от удивления Эвелин начала заикаться.

— Это было не трудно. — Григорий стал рядом с Эвелин, осмотрелся.

Эвелин заметила на его лице сожаление.

— Они уже не вернутся? – дрогнул ее голос.

— Почему? – спросил он.

— Если бы хотели… могли… уже бы вернулись, — тихо произнесла Эвелин.

В дальнем углу сада проснулась, ухнула ночная птица, мелькнула тень, и затрещали кусты. Пискнула неразумная мышь.

Эвелин повернулась к Григорию и с сомнением в голосе произнесла:

— Я боюсь, что если уеду, то никогда не узнаю правду, — в голосе сквозила горечь.

— Может так, а может наоборот. — Он протянул руку ладонью кверху. — Возможно там ты поймешь и узнаешь больше, чем находясь здесь.

Дунул легкий ночной ветерок, погнал холодные мурашки по голым рукам.

— Ну… все…нам пора.

Эвелин вложила ладошку в теплую крепкую ладонь.

Глава 3

— Присядем на дорожку? — Григорий опустился на стоящий у двери стул.

Эвелин присела на край кровати. Она чувствовала себя неуютно в новеньких синих джинсах и модных белых кроссовках, подаренных директором приюта. И тут Григорий посоветовал надеть в дорогу теплую куртку и вязаную шапку. Он же попросил переложить вещи из дорожного чемодана на колесиках в небольшой удобный рюкзак, который стоял сейчас у него в ногах. В руках Эвелин держала рюкзак-переноску для кошек с прозрачным круглым окошком, сквозь которое, словно космонавт из иллюминатора выглядывала недовольная Фенечка.

За дверью послышались шаги.

— Пора. – Эвелин встала, надела рюкзак на плечи.

Из рюкзака послышалось царапанье.

— Потерпи. Я не знаю, сколько времени мы проведем с тобой в пути, — успокоила кошечку Эвелин.

В комнату вошла директриса.

— Волнуешься? — стала она посреди комнаты. — Это же здорово, что тебя нашли родные люди. Я рада за тебя.

— Спасибо. — Эвелин кивнула в ответ.

Котенок мяукнул.

— Охраняй, защищай Эвелин, — обратилась директор к котенку, протянула руку к переноске и постучала указательным пальцем по прозрачному пластику.

Котенок мурлыкнул в ответ.

В дверях появилась Рита Анатольевна.

— Кажется, такси приехало. Ума не приложу, как можно отправлять в дорогу ребенка ночью с незнакомым человеком? — Зыркнула она в сторону Григория и развела в недоумении руки.

Григорий в ответ промолчал, усмехнулся, легко поднялся со стула и подхватил рюкзак с пола. Закинул на левое плечо и, кивнув Эвелин на дверь, вышел из комнаты.

— Лететь далеко и билет смогли заказать только на этот рейс, — пожала плечами директор. — Не волнуйся так, Риточка, за ней присмотрят... и встретят. Надеюсь, Эвелин не потеряется.

— Да уж, надеемся. — Воспитательница посмотрела на рюкзак с кошечкой недоверчивым взглядом. — Ну что, пошли провожаться? Ты, как доберешься, уж сообщи как-нибудь, что на месте, — не успокаивалась Рита Анатольевна. — Обязательно напиши, как встретишься с бабушкой.

Эвелин поняла, что будет скучать по этим людям. И за строгой беспокойной Ритой Анатольевной, и за доброй бескорыстной директрисой, и за детьми, с которыми так и не смогла подружиться.

Она вышла во двор, посмотрела на паровозик и вагончики, на куст шиповника еще сильнее выпустивший из почек на волю зеленые листья, а кое-где и нежные бутоны.

“Не зря я фантазировала: все случилось — меня нашла бабушка. А вместе мы обязательно найдем родителей”.

Такси освещалось изнутри бледной лампочкой. Из радио тихо лилась мелодичная песня. Таксист подпевал, успевал следить за дорогой, иногда с интересом посматривал на пассажиров. Григорий сидел рядом с водителем и молчал, временами оглядывался. Эвелин сидела сзади и придерживала рюкзак с котенком. Городские улицы мелькали за окном, сверкали неоновыми вывесками и светили фонарями. Эвелин прощалась с ними, они прощались с Эвелин.

Отчего так сжимается сердце? Почему на душе так тоскливо? Страшно отправляться в новый неизвестный мир? Эвелин в мыслях одолевали вопросы. Как они встретятся с бабушкой? Какая она? Добрая или злая? Полюбит ли Эвелин? Полюбит ли Эвелин ее?

Такси остановилось перед аэропортом. Новый, недавно возведенный аэропорт восхищал внушительными размерами снаружи. Высокие стальные стены из стекла и бетона нависали, словно огромные темные монстры, давили, пугали невероятной мощью. По открытой площади, покрытой квадратами серой плитки, сновали люди. Ни деревца, ни кустика, ни клумбы с цветами. Тишина.

Стеклянные, автоматические раздвижные двери впустили их в современный зал ожидания, где они прошли сквозь рамку металлодетектора.

Суетливые пассажиры. Громкие неразборчивые объявления диспетчера. Мелькающие буквы на табло. Грузчики, работники аэропорта, полицейские. Все мелькало, словно разноцветные стекляшки в калейдоскопе.

У Эвелин, привыкшей к тихой жизни в приюте, все закрутилось, завертелось перед глазами. В носу защекотало от запаха пластика и пищи из кафе. Эвелин не удержалась, чихнула.

Кажется, объявили их рейс, потому что Григорий повел Эвелин к стойке регистрации. Случайно повернувшись, Эвелин увидела в толпе входящих в зал знакомую фигуру в мешковатом пиджаке.

— Эвелин, ставь свой рюкзак рядом, — обратился к ней Григорий и указал на конвейерную ленту, по которой чемоданы и сумки пассажиров плыли в специальный аппарат для проверки.

Эвелин замешкалась, с сомнением посмотрела на рюкзак с котенком.

— Быстрее, не задерживай! — рассердился Григорий. — Так надо и с твоим котенком ничего не случится.

Он выхватил рюкзак и поставил на ленту. Эвелин проводила взглядом уплывающую под ленточки поклажу. Когда она обернулась, то женщину уже не увидела. Выискивать ее в многочисленной толпе не было времени и возможности — Григорий тянул за руку в зону ожидания.

В зале ожидания они пробыли недолго. Через пять минут их пригласили пройти в автобус. Эвелин успела полюбоваться через огромное панорамное окно на белоснежный лайнер, стоявший посреди аэродрома, и уже представляла, как полетит на нем, но автокар с пятью пассажирами, считая Эвелин и Григория, вдруг проехал мимо красавца-самолета и направился на край поля. Остановился в дальнем углу, где в темноте спрятался маленький зеленый самолет.

На верхней ступеньке трапа у раскрытого люка их встретила миловидная бортпроводница в зеленом костюме и пилотке.

— Уважаемые пассажиры, — услышала Эвелин ее приятный голос, — Прошу всех занять места в салоне. Мы уже опаздываем.

— Без нас все равно не улетели бы, — улыбнулся Григорий ей в ответ, проходя мимо и подталкивая Эвелин в салон.

— Вас и ждали, остальные уже на местах, — ответила она и закрыла за ними дверь.

Протискиваясь по узкому проходу между кресел, Эвелин заметила мальчишку своего возраста. Узкое лицо было усыпано конопушками, темные брови едва выглядывали из-под вязаной шапки, зато торчал нос картошкой. Насупленный мальчишка напоминал воробья. Он сидел у иллюминатора. Рядом расположился парень с синим платком на шее.

Эвелин собиралась протиснуться на указанное бортпроводницей место, когда заметила знакомую ярко-рыжую шапку волос в одном из кресел.

Не может быть! Надя летит в самолете? Не может быть!

— Добрый день! — не сдержала Эвелин радость.

— Скорее добрая ночь! — Ольга Казимировна удивленно улыбалась, переводя взгляд с Эвелин на стоявшего рядом, слегка пригнувшегося высокого Григория.

— Эвелин! — радостно выдохнула Надя, сидевшая у иллюминатора. — Т-ты летишь с нами? Ура!

Надя попыталась вскочить, но пристегнутый ремень безопасности удержал ее на месте, и она энергично замахала ладошками.

— А я думаю, кого ты мне все время напоминала? — Ольга Казимировна хлопнула себя по лбу кончиками пальцев. — А ты оказывается внучка самой Розалинды…— но не закончила фразу под предостерегающим взглядом Григория.

— Ура! Мамочка, т-ты понимаешь, что это значит? Эвелин? — Надя радостно захлопала в ладоши. — Мы будем с т-тобой учиться в одной школе и мы, конечно, будем подружками.

Григорий помог Эвелин снять рюкзак с котенком, пропустил к иллюминатору, поднял наверх рюкзак с вещами и умостился рядом, протянув длинные ноги под переднее кресло.

По маленькому, уютному салону сновали две бортпроводницы, словно сестры-близнецы: в одинаковых костюмах, одинаковые прически, губы накрашены красной помадой. Они одинаково открывали рот и говорили похожими голосами. Даже кивали и улыбались в унисон, проговаривая правила безопасности полета.

— Приятного полета! — пожелала первая стюардесса, мило улыбаясь пассажирам.

— И успешной посадки! — подмигнула Эвелин вторая.

Они прошли по салону, проверили ремни и скрылись за занавеской в конце салона.

Наконец-то послышалось легкое гудение, и самолет тронулся с места.

Эвелин прилипла иллюминатору и смотрела, как проплывали мимо белоснежный лайнер и серый аэропорт, мелькали огни над землей на границе аэродрома. Самолет вырулил на взлетную полосу, и в тишине салона было слышно, как шуршат колеса по покрытию, постукивали, считали бетонные плиты. Эвелин впервые находилась в самолете. Пахло резиной, фиалками и металлом. Почти как в аэропорту. А еще было страшно, но она никогда бы не призналась об этом никому, даже себе.

Эвелин стало грустно, но это была светлая грусть. Она ощутила момент, когда самолет встряхнуло, и он оторвался от земли, взмыл в небо. Эвелин вздрогнула и сжала пальцы на рюкзаке с котенком, прижала его к груди. Кровь зашумела в ушах.

Я не верю! Мы летим! Летим! И это мне точно не снится!

Немного успокоившись, Эвелин повернула голову и взглянула на Григория. Он невозмутимо смотрел перед собой, задумавшись. Эвелин передалось его спокойствие.

Когда самолет достиг нужной высоты, им разрешили ослабить ремни.

— Прошу. — Стюардесса везла по салону тележку с закрытыми стаканчиками. — Вам чай, кофе или лимонад? — Остановилась она рядом.

— Ой, а можно мне лимонад? — Эвелин протянула руку за стаканчиком.

— Конечно, — бортпроводница, улыбнувшись, подала напиток.

Григорий взял чай.

Утолив жажду, Эвелин продолжила смотреть в иллюминатор. В темноте она лишь иногда различала огоньки далеко внизу. Они быстро мелькали, то появлялись, то исчезали. Вскоре, уставшая от всего, что на нее свалилось, Эвелин заснула.

Во сне она по-прежнему находилась в самолете. Но самолет остановился. Разве такое возможно, чтобы самолет остановился в воздухе? Но ведь во сне все возможно! Она, конечно, понимала, что это всего лишь сон, но все было так реально.

Стюардесса открыла люк, откинула в сторону шторку, и Эвелин увидела нишу, в которой стояли метлы. Пассажиры встали со своих мест, подошли к выходу, взяли метлы и вылетели в открытый люк.

— Перевозчики? Где перевозчики? — голос стюардессы доносился до Эвелин, словно через наушники, в которых играла музыка.

— Мы здесь!

Парень в спортивном костюме и мальчик встали и пошли к выходу. Им вручили двухместную метлу с детским креслом, перевозчик усадил мальчика впереди себя и пристегнул ремнем безопасности к сиденью. Григорий тоже встал в освободившемся проходе и помог выйти удивленной Эвелин. Рюкзак с вещами закинул за спину, а с котенком надел на плечи Эвелин.

—Только ничего не бойся. — Подмигнул он ей и подтолкнул к выходу. Получив из рук бортпроводницы такую же двухместную метлу с детским креслом, он предложил Эвелин сесть в него. Пристегнул ее страховочными ремнями, уселся сзади сам.

— Счастливой посадки, — пожелала им бортпроводница.

— И вам не хворать, — ответил Григорий и, обхватив одной рукой Эвелин за плечи, он крепко схватился другой за древко метлы. Григорий оттолкнулся от края люка, и они нырнули в темноту.

В первые минуты полета у Эвелин перехватило дыхание, но она никогда не боялась высоты и, успокоившись, даже смогла осмотреться.

Далеко внизу мерцали фонари большого города. Иногда были видны крыши и даже светящиеся окна. Над головой плыла яркая луна, вокруг нее рассыпались в темноте далекие звезды.

Справа и слева мелькали огоньки. Это светились фонари на метлах.

— Йоху-у-у! — Совсем рядом пронеслись на такой же как у них метле Надя с мамой.

У Эвелин захватило дух от восторга. Она вцепилась мертвой хваткой за ствол метлы и лишь смотрела, как резвились вокруг нее возбужденные недавние пассажиры, как сверкали в темноте зеленым перламутром их глаза и развевались волосы. Свежий ветер холодил лицо, выбивал из глаз слезы. Это же сон? Всего лишь сон?! А во сне может происходить любое волшебство. А там внизу сейчас, возможно, воспитательницы восхищались фейерверками, а это вовсе и не фейерверки и не «шоу огоньков», а она… они.

Но вдруг городские огни перестали светиться, и пространство под Эвелин и Григорием затянул густой туман. Он стал плотным, почти твердым, и Эвелин могла поклясться, что ей послышался плеск морских волн, когда туман принял форму круга. Светящаяся полоска разрезала круг пополам, превратила два полукружия в створки. Они распахнулись, образовали вход, похожий на огромную яркую прорубь, и летуны с летуньями по очереди нырнули в образовавшееся окно. Григорий направил метлу в центр круга, и они тоже понеслись вниз.

Яркий свет ослепил Эвелин, и она зажмурила глаза. Какое-то время она летела с закрытыми глазами.

— Открывай уже, — услышала она голос Григория, — пропустишь самое интересное и ничего не увидишь.

Открыв глаза, Эвелин не сразу поняла, где находится. События последних дней сменялись так быстро, и все было таким необычным и непредсказуемым: расставание с привычной жизнью в приюте, с друзьями, родным городом и домом, письмо от бабушки, странный сон, который оказался и не сном вовсе.

Недалеко парили на метлах пассажиры. Ниже Эвелин заметила рыжую шевелюру Нади.

— Надя! — позвала она подругу, но ветер потушил крик.

Оглянувшись, Эвелин увидела, как огромное круглое окно затягивало белым густым туманом. Врата закрывались. Опустив голову, Эвелин рассматривала долину, раскинувшуюся до самого горизонта.

Вдалеке показался город. Мелкие коробки домов на окраине с каждым мгновением увеличивались, и Эвелин уже могла рассмотреть их серебристые крыши, отражавшие яркие лучи. Григорий приземлился на поляну у крайнего дома, и Эвелин коснулась ногами мягкой травы. Над головой пронеслась стая мелких птиц. Их радостный щебет развеселил Эвелин, и она стала с любопытством смотреть по сторонам. Остальные пассажиры рассыпались по всей поляне.

“Посадочная площадка, наверное”, — подумала Эвелин.

— Дальше пройдемся пешком, — объявил Григорий. Он улыбался, снимая рюкзак с кошечкой и выпуская Эвелин из плена ремней.

Фенечка в рюкзаке беспокойно замурлыкала, попросилась на руки.

Эвелин присела, постучала по окошечку на переноске.

— Потерпи. — Провела она ладошкой по прозрачному пластику. — Мы скоро будем на месте.

Григорий стукнул ладошкой по метле:

— Домой! — громко дал он команду.

В голове Эвелин прозвучало тройное эхо “домой…домой…домой” и, наверное, послышалось ворчливое “наконец-то”, когда метла поднялась в воздух и улетела.

Они прошли по узкому проулку и вышли на пустынную площадь. Нигде не было видно машин.

— А где такси? — Взглянула Эвелин на Григория.

Но он с невозмутимым видом поправил рюкзак, шагнул на тротуар и развернулся к ней лицом.

— Юная леди, — улыбнулся он и манерно поклонился. — Рад приветствовать вас в нашем городе. Но поскольку городок наш мал и уютен, то такси здесь не предусмотрено. Мы предпочитаем альтернативные виды транспорта, которые не вредят местной флоре и фауне. Пойдем, здесь недалеко, — добавил Григорий уже без пафоса и зашагал по улице, не оборачиваясь.

Эвелин едва поспевала за Григорием, быстро шагающим по тротуару, выложенному серым камнем. На один его шаг приходилось три ее. На втором перекрестке она остановилась и взмолилась:

— Все. Я не могу так быстро, — запыхавшаяся, она присела на камень, торчавший прямо из земли. — Я не могу так быстро идти... еще и жарко здесь... — Она стащила с головы шапку, вытерла выступившие на лице капельки пота, расстегнула куртку.

Весна шла полным ходом. Нещадно палило уже поднявшееся солнце. Теплый ветер не давал прохладу. В горле пересохло. Хотелось пить.

— Тут недалеко, — заметил Григорий, но остановился и встал рядом.

Передохнув, они пошли медленнее.

Эвелин рассматривала аккуратные деревянные крашеные дома под черепицей, заборчики, увитые диким виноградом вперемешку с диковинными кустарниками. Сквозь щели в заборах пестрели клумбы с первоцветами. От насыщенного цветочного аромата и бесконечной болтовни цветов немного кружилась голова. На главной площади она заметила огромную корзину с тюльпанами. Рядом — курица с цыплятами из желтых одуванчиков, чуть дальше бабочка из подснежников и крокусов. Красота! От восхищения внутри трепетало, щеки горели и Эвелин постоянно махала руками, показывая Григорию то на жар-птицу из разноцветных фиалок, то на лебедей из белоцветников, плавающих по озеру из синих пролесков. И все цветы болтали, а вместе с ними, не обращая внимания на смех Григория, болтала Эвелин. Когда они шагали мимо здания городской пожарной башни, увитой мягким плющом, Эвелин остановилась. Она узнала это место, оно тоже ей снилось. А может это и не сон был, а детские воспоминания?

Они долго шли мимо ажурной кованой ограды, за которой виднелись белые каменные здания, деревья, клумбы и дорожки. Кованые ворота арочного входа были закрыты.

— Это школа, — ответил Григорий на ее немой вопрос, — сегодня выходной, все отдыхают. Учебный год начался неделю назад. Ты ненамного опоздала. В нашем городе учеба начинается весной.

— Почему? — удивилась Эвелин.

— Потому. Узнаешь. — Ускорил он шаг.

Миновав еще две улицы с одинаковыми деревянными домами, они наконец-то остановились перед разноцветным штакетником и крашеной деревянной калиткой. Григорий пропустил Эвелин во двор, и она, сделав по дорожке с десяток шагов, оказалась перед аккуратным деревянным домиком, который украшало резное крыльцо, украшенное висячими кашпо с разноцветными пахучими петуниями.

Высокая стройная женщина в спортивном костюме, завидев гостей, спустилась со ступенек, поспешила навстречу и остановилась перед Эвелин. Ее белые волосы до плеч светились под солнечными лучами, темная, загорелая кожа в легких морщинках выдавала возраст, а в зеленых глазах светилась радость.

— Ну вот ты и дома, — произнесла она и прижалась еще крепче. — Наконец-то ты дома, моя девочка.

Эвелин оказалась в уютных объятиях и почувствовала, как бабушка уткнулась лицом в ее макушку.

— Как добрались? — обратилась бабушка к Григорию, внесшему рюкзак с вещами.

— Все, как договаривались, Розалинда Витольдовна.

— Пройдем в дом? Чаю?

— Благодарю, но в другой раз. — Поставил он рюкзак на верхнюю ступеньку крыльца. — Служба-с. — Покрутил указательным пальцем оранжевый ус, кивнул Эвелин на прощание, развернулся и пошагал к калитке.

— Благодарю вас, Григорий!

— Обращайтесь! — не поворачиваясь, ответил Григорий и покинул двор.

— Идем в дом, Эви? — Бабушка улыбнулась и легко подтолкнула Эвелин.

Эвелин тихо засмеялась.

Для всех она была Эвелин. Эви — так ее называли самые близкие люди. Мама и папа. Она уже и забыла, как оно звучит.

— Надо же, и шишеру свою привезла. Уверена, они подружатся. — Кивнула Розалинда Витольдовна на рюкзак-переноску с кошечкой. — А назвала как?

— Фенечка...

— Хорошее имя. А моя Малуша как всегда где-то гуляет. Идем, Эви. — Открыла бабушка дверь в дом и взяла рюкзак с вещами.

Снаружи домик казался маленьким. Но внутри оказался просторным и уютным.

— Куртку можешь повесить здесь, — Бабушка сдвинула дверь встроенного шкафчика в коридоре. — А обувь поставь сюда. — Махнула вниз, на обувную полку.

Эвелин последовала совету: поставила на пол рюкзак с Фенечкой и разделась. Они прошли в большую квадратную залу с диваном над противоположной стеной и с камином над правой. В углу вместительный книжный шкаф наполненный книгами и глиняными кувшинчиками разного размера и формы. На узорчатом керамическом полу лежал круглый ворсистый ковер, украшенный цветами. Как только Эвелин ступила на него, он обхватил приятной мягкостью ступни.

Над диваном на стене с темно-зелеными обоями висели два старинных портрета. На одном Эвелин узнала бабушку, только молодую. Тот же решительный взгляд, белые, собранные в высокую прическу волосы, добрая улыбка. С другого строгим взглядом смотрел молодой мужчина с орлиным носом, темными глубоко посаженными глазами и пышными черными усами.

— Розалинда Витольдовна, — обратилась Эвелин к бабушке, — а на портрете вы?

Бабушка сердито посмотрела на Эвелин и возмутилась:

— Это еще что за обращение? Какая я тебе Розалинда Витольдовна? Я же бабушка! — и продолжила тоном не терпящим возражений: — Значит так! Никаких Розалинд! Никаких «выков»! — заметив испуганные глаза Эвелин, добавила мягче, — я же твоя родная бабушка, самый близкий человек. Конечно, я старая, но не настолько, чтобы ты мне выкала. Можешь называть меня бабушка или даже ба, мне будет приятно. Договорились? — подмигнула она.

— Договорились, — ответила Эвелин.

Взглянув на портрет, Розалинда Витольдовна, заметила:

— Да, это я в молодости. — И вздохнула.

— Ба? А это кто? Мой дед? — спросила Эвелин.

— Да, мой Радимирчик. — подошла бабушка и коснулась портрета. — Мой Радимир, — повторила она и погладила край рамы.

— Красивые, — вздохнула Эвелин, глядя на портреты, и подошла к камину.

На каминной полке стояло с десяток фотографий в стеклянных рамках. На всех маленькая Эвелин с мамой, с бабушкой, или папой. Или с мамой и папой.

— Ба, откуда у тебя столько? Я многие не видела ни разу, — оглянулась на бабушку Эвелин. — А вот такая висела в нашем доме, — указала она на одну из фотографий.

На письменном столе стояла еще одна фотография в рамке.

— А это кто? – показала она на девушку стоящую на снимке рядом с бабушкой и очень похожую на маму Эвелин.

— Это Лилиен, моя младшая сестра, ты скоро с ней познакомишься.

— Так, я думаю, на сегодня достаточно. Ты устала и голодна. Здесь твоя комната, — заметив, что Эвелин кусает губы, и ее глаза опасно заблестели влагой, бабушка открыла одну из дверей слева. — В этой комнате раньше жила Власта, твоя мама, — пояснила она, пропуская вперед Эвелин, — пока училась в школе…потом поступила в Академию, вышла замуж…Я оставила почти все, как было при ней, только шкаф поменяла, — кивнула она на разрисованный цветами плательный шкаф.

Розалинда Витольдовна зашла в комнату следом, опустила рюкзак и прислонила к дверце шкафа.

— Мне его моя ученица подарила, а ставить некуда. Вот я его сюда и пристроила. Не буду мешать. Ты девочка взрослая. Располагайся, а я пойду обед разогрею. Если хочешь, можем потом посмотреть усадьбу.

— Хочу. — Эвелин поставила рюкзак с котенком на кровать.

Розалинда Витольдовна вышла из комнаты.

Эвелин выпустила на пол Фенечку. Кошечка принюхалась, обошла комнату и подошла к двери, потерлась об нее.

— Ты не сбежишь?

— Мяу. — Толкнула головой дверь Фенечка.

— Ладно. Иди. — Эвелин выпустила ее из комнаты.

Услышав, как бабушка приветствует Фенечку, Эвелин расстегнула рюкзак и раскидала по полкам вещи. Из бокового кармашка достала мешочек с маминой брошью и положила под одежду на верхнюю полку. Освободив рюкзак, Эвелин швырнула его в угол за шкаф, а сама плюхнулась на широкую кровать с мягкой подушкой и пушистым пледом. Засунула руки за голову. Осмотрела комнату. Ей понравились веселенькие обои в лиловых колокольчиках, шторки на окне в тон обоям. Красивый шкаф! Надо же! Разрисован цветами: розы, тюльпаны, георгины, нарциссы, словно живые. Кажется, тронь и почувствуешь гладкие листья и колючие шипы. Запах точно есть. Эвелин не заметила, как задремала.

— Пора обедать, — разбудила ее бабушка.

Будто и не спала, а на настенных часах-колокольчиках стрелка сдвинулась на целый час.

— Ба, руки помыть где? — спросила Эвелин, как только вышла в коридор. Сказывалась многолетняя привычка: в семье и в приюте она всегда мыла руки перед едой.

— Там, — махнула рукой бабушка на дверь с правой стороны от входа.

Черный сверкающий кафель на стенах, белая угловая ванна, керамическая раковина с краном. Ничего необычного. Внимание привлекла светлая коробка в углу в рост человека с узким отверстием.

— Ба, а что это?

— Ветродув. Устройство для быстрого высыхания, если не хочешь пользоваться полотенцем. Просто стань рядом и через пять секунд ты сухая.

Скромненько, но со вкусом! Охарактеризовала Эвелин кухню.

Печь, похожая на электрическую, шкафчики, два стола: обеденный и рабочий. На окне чугунок с деревянной ложкой. В углу неприметная дверь за занавеской. Там, наверное, кладовка. На стене полки с посудой.

— Присаживайся, — кивнула бабушка на стул и села за стол, уставленный тарелками с едой. — Это суп крапивный, с яйцом и сметаной, ты попробуй, — торопливо добавила она, заметив недоумение Эвелин, — я всегда готовлю его весной, в нем много витаминов, но если не хочешь, то можешь есть, что... — сделала она круговое движение кистью руки над столом.

Из уважения к бабушке Эвелин съела и суп с крапивой и мясо, запеченное с овощами. Запила лимонадом с необычным приятным вкусом.

После обеда они продолжили осмотр дома.

— Проходи, не стесняйся. — Открыла перед Эвелин дверь в свою комнату бабушка и пропустила вперед.

Первое, что увидела Эвелин в комнате бабушки, сразу у двери — велотренажер. А рядом лежали гантели и коврик для занятий йогой. На удивленный взгляд Эвелин бабушка пожала плечами и улыбнулась.

Вот это бабушка! Эвелин даже стало немного стыдно за себя, потому что она недолюбливала занятия спортом, хоть и была от природы ловкой.

Они вышли из дома через заднюю дверь в кухне и оказались во внутреннем дворике за домом. Окна комнат бабушки и Эвелин выходили во внутренний дворик. Солнечные лучи освещали небольшую летнюю беседку, обвитую лозой дикого винограда распустившего клейкие листочки. Пышный зеленый куст плетущейся розы прислонился к стене дома, захватил окна, создавая защиту от яркого солнца. За забором оказался небольшой огород, черные грядки которого ждали, когда же на них что-нибудь посадят.

— Здесь я сажаю цветы и овощи, — с гордостью пояснила бабушка. — А там сад с деревьями и кустарниками. — Указала она за низкий забор, где виднелись ровные ряды побеленных стволов и стволиков.

От калитки в сад вела утоптанная дорожка. Черная земля пахла весной. По-весеннему радостно пели птицы. Весь оставшийся день они ходили по усадьбе, болтали обо всем. Эвелин рассказала, как исчезли родители, как она сбежала из дома, как жила в приюте и тайком ходила смотреть на свой дом. Она видела, как внимательно слушала ее бабушка, как сжимала губы и отворачивалась. Эвелин очень хотела спросить, почему бабушка не нашла ее раньше, но заметив, как та расстроилась, не стала.

А еще Эвелин заметила кусты шиповника около забора. На колючих ветках кустарника уже распустились листья. Эвелин подошла к нему и заглянула в соседний двор.

— А что там? — Эвелин остановилась у забора и кивнула на соседний дом.

— Пустой дом.

— Там никто не живет?

— Пока нет, но иногда там живут люди.

От бабушкиных ответов появились новые вопросы, но Эвелин решила пока их не задавать.

Солнце уже скатилось и собиралось спрятаться в ветках деревьев, когда они вернулись в дом.

По дому разносился аромат свежей сдобы.

— Ба, а что так вкусно пахнет? — спросила Эвелин.

— Испекся мой фирменный цветочный пирог, — ответила бабушка. — Мой руки и за стол, будем ужинать и пить чай на травах.

Эвелин и бабушка сидели на кухне и пили ароматный чай. Посреди стола на расписном блюде стоял круглый цветочный пирог. На руках Эвелин недовольно фыркала Фенечка.

— Ба? А почему ты Фенечку шишерой назвала?

— Потому что это шишера, ты на уши посмотри и на окрас...и глаза черные. Истинная шишера. Но многие, кто не знает, думает, что это кошка. — Бабушка отпила из чашки чай. — Она твоя первая помощница и оберег, пока не получишь свой цветок. — Розалинда Витольдовна заметила растерянность Эвелин и, решившись, продолжила: — Эви, я должна сказать тебе одну очень важную вещь. — Бабушка отставила чашку с чаем в сторонку. — Я думаю, ты уже готова это услышать.

Бабушка замолчала. В тишине было слышно, как за окном пел сверчок.

Эвелин растерянно смотрела в добрые бабушкины глаза. Сердце Эвелин, кажется, замерло.

Что сейчас скажет бабушка? Что еще приготовила ей судьба? Какие сюрпризы?

— Эви, мы — ведьмы. Цветочные ведьмы. — Розалинда пристально смотрела в лицо растерявшейся Эвелин. — Только не говори, что ты не догадывалась ни о чем все это время!

— Догадывалась, бабушка, — выдохнула Эвелин, — И мы летели с Григорием на метле.

— Да, через Врата в наш мир можно попасть только на метле. Магия...

— А мир? Это другой мир?

— Да. Наш город называется Город Цветочных Ведьм, а страна — Флорения. Здесь есть и другие города и поселения, и живут разные существа и есть волшебство.

— Так значит…— Эвелин замолчала, вспомнив данное себе слово не рассказывать о своем даре слышать цветы. Бабушка продолжила говорить.

— Завтра мы идем в школу. В ней учатся такие как ты, будущие ведьмы и ведуны.

— Бабушка, а расскажи о школе, — попросила Эвелин и сложила ладони в молитвенном жесте.

— Завтра все увидишь сама. А сейчас спать. Поздно уже. И не забудь перед сном сказать «На новом месте приснись жених невесте», — пошутила бабушка, вставая из-за стола.

Глава 4

Бабушка задумчиво поглядела на наряд Эвелин.

— Конечно, в первый-то раз можно было и платье надеть, — с сомнением произнесла она и поправила на плече ремешок от сумочки, — Все равно пешком идем в школу. Но кто вас молодых сегодня поймет? Тащите в наш мир все подряд и моду на все эти джинсы, растянутые майки, кроссовки.

— Бабушка, — возмутилась Эвелин. — А ты сама почему в брюках, а не в юбке?

— Я все же бывший преподаватель школы, а там все привыкли видеть меня в брючном костюме, да и мне так удобнее.

— Ага. Уверенности добавляет? Тогда ты должна понять, что мне так удобно. И… В брюках уютнее. Ба, пусть тема одежды будет нашим личным пространством? Договорились?

— Хорошо. — Розалинда Витольдовна открыла входную дверь и вышла на крыльцо. — Пусть эта тема будет нашим личным пространством, — задумчиво повторила она слова Эвелин, любуясь на двух шишер, развалившихся на ступеньках крыльца и, обернувшись, уже громче позвала: — Ты идешь?

— Да, я готова. — Выпорхнула следом за бабушкой Эвелин.

— Кажется они подружились, — кивнула бабушка на животных.

Крупная, с сиренево-серой бархатистой шерсткой шишера потянулась гибким телом, прогнула спину, выпустила из лапок перламутровые, будто после маникюра, когти и сверкнула выразительными зелеными с желтой окаемкой глазами на Розалинду Витольдовну.

— Ну, может теперь, Малуша, будешь чаще домушничать, — обратилась к шишере бабушка и шагнула со ступеньки.

— Фенечка. — Послала воздушный поцелуй Эвелин, спускаясь на дорожку.

Питомцы молча проводили хозяек взглядами из-под полузакрытых глаз.

Солнце светило ярко, лаская лицо и плечи теплыми весенними лучами. В ветвях деревьев громко переговаривались болтливые птицы. Все время, пока они шли в школу, Эвелин казалось, что за ней следят. С каждой городской и приусадебной клумбы она слышала осторожный шепот: «Внучка Розалинды нашлась? Какое счастье! Девочка нашлась! Как говорите зовут? Эвелин? Многообещающее имя. Жаль, что родители как сквозь землю провалились. Какое несчастье. Хорошо, что хоть бабушка есть». Эвелин хотелось спрятаться от такого внимания и она касалась, будто случайно, бабушкиной руки.

Даже кошка на очередном заборе, похожая на Фенечку, пронзительно мяукнула и прыгнула во двор. Наверное, поспешила сообщить новость своим хозяевам о появлении в городе Эвелин.

— Что с тобой? — заметила бабушка. — Ты испугалась чужой шишеры?

— Нет, все в порядке. — Эвелин встряхнула головой. Ее короткие белые волосы слегка растрепались. Щеки пылали. Зато голоса в голове смолкли. И дальше она уже шла, не обращая внимания на треп цветов в клумбах.

Впереди показалась кованая ограда школьного двора. Узорная решетка поблескивала серебром, отражая солнечный свет. Заметив с каким интересом Эвелин рассматривает цветочный узор на ограде, Розалинда Витольдовна спросила:

— Нравится?

— Очень.

— Весь школьный городок огорожен. — Розалинда дотронулась рукой до металлического лепестка розы, и он засверкал. — Ограда не простая, с магической защитой… дети наше все.

Каждый следующий пролет был похож на предыдущий. Эвелин узнавала очертания ромашек, тюльпанов, ирисов, роз, гладиолусов, и еще разных чудных цветов, соединенных в единый узор и перевитых стеблями плюща и вьюнка.

— Красиво, — вздохнула Эвелин и спрятала руки в карманы.

— Рисунок на художественном факультете ученики и наставники вместе создавали… — в голосе Розалинды Витольдовны чувствовалась гордость. — А полотно ковали на факультете практической магии.

— Вот бери и делай сам раз такой умный, — послышалось из-за ограды.

Сквозь решетку Эвелин увидела девочку и мальчика с метелками. Кажется, они спорили, кому подметать дорожку. Тоненькие многочисленные белые косички на голове невысокой худенькой девочки смешно тряслись, когда она раздраженно покачивала головой. Смуглое лицо мальчишки покраснело от негодования, черные глаза метали молнии, и он постоянно нырял пятерней в темную беспорядочную шевелюру.

— Эй, я не буду вместо тебя подметать... мне плевать на твои ноготочки, все обязаны работать, — громко возмущался мальчишка.

— Пойди, пожалуйся Засиму!

— Очень надо, я и сам с тобой справлюсь!

Невысокий и худой с виду немощный мальчишка легко обхватил девочку и вцепился в ее руку, заставляя подметать дорожку. Девочка извивалась, словно гибкая змея, пыталась вырваться из его хватки. Ее косички растрепались, светлая кожа пошла красными пятнами, изо рта вырывалось недовольное пыхтение. Но мальчишка крепко держал ее руку и направлял метелку. Наконец-то девочка выскользнула из его цепких рук и взмахнула метелкой, пытаясь его стукнуть, но он проворно отскочил в сторону и при каждом взмахе только громко смеялся и ловко уворачивался от тумаков.

Вдруг она взмахнула рукой и от ее ладони отделился красный шарик и полетел по воздуху к мальчишке.

— Эй, это запрещенный прием. — Он взмахнул своей метелкой и сбил шарик. Тот упал в траву и заискрился.

— В борьбе все методы хороши, особенно запрещенные, — не сдавалась девочка.

— Ты не понимаешь, эй, а если об этом узнают? Нас выгонят из школы, даже не дав возможности сдать вступительный тест.

— Если донесешь, то тогда точно нам каюк!

— Тогда сдавайся, — мальчишка поднял вверх правую руку, сжал кулак, взмахнул рукой, и в девочку полетел белый светящийся шар. — И признайся, Нора, что я сильнее.

Шар не долетел, растаял и плюхнулся большой каплей воды на дорожку, расплылся под ногами девочки. Она закатила глаза и возмущенно всплеснула руками.

— Ты невыносим, Марик!

— Какой есть и другим не стану.

— Ладно. Сегодня твоя взяла, — прекратила нападки девочка. — Но я не сдаюсь и еще покажу свою силу.

— Да всегда, пожалуйста, — присел в реверансе ма.