Читать онлайн "Здравствуй, бес!"

Директор казино, Иван Николаевич, и его верный, хоть и бывший крупье Андрей Визин медленно тянули коньяк. Коньяк был отличный, годов пятидесятых, но шел медленно. Хозяин коньяка, «мосье» Татарин (он же Сергей Волохов), медленно курил и разглядывал с балкона море и пляж. Валентин и Валентина сидели, как кот и кошка на диване и уже совсем по-кошачьи пялились в телевизор. Шла какая—то передача, то ли про бесов, то ли про приготовление пищи. Понять было невозможно, так как никто не знал испанского.

«Почему они смотрят телевизор?» — глядя на них, спросил сам себя Андрей.

«Кого—то не хватает...» — подумал уже Иван Николаевич и содрогнулся: не хватало Миши и Лизы.

— А вы знаете, что когда вы ушли, я видел Мишу с Лизой?.. — начал Татарин.

— Надеюсь, он отведет её в Ад! — закончил Валентин.

— Мы малость поговорили, Миша показал мне фокус с хождением по воде, — продолжил Татарин.

Валентин сделал вид, что Миша и Лиза не достойны отвлекать его от такого приятного времяпрепровождения, как просмотр телевизора. Валентина вяло шевелила губами, пытаясь что—то понять.

Пробило шесть часов...

Татарин мотнул головой.

— Ах, Валя, Валя, Валентин... Отличница, спортсменка, комсомолка...

— Ты забыл — садистка, психопатка и дура! — огрызнулся Савельев.

— И вообще, совершенно невоспитанная девушка. Сколько ей лет? — поинтересовалась Валентина Евгеньевна.

— Двадцать один! — буркнул Валентин, глядя в телевизор, в котором наконец—таки, нашел футбольный матч.

Татарин презрительно посмотрел на него. Он совершенно не понимал Савельева. К тому же, Татарин не любил футбол из-за российской «великой» сборной и предпочитал хоккей.

— Иван Николаевич, я хочу, чтобы вы меня все-таки выслушали, — резко встрял в вялую дискуссию Визин.

— Да, Андрей, говори конечно!

Визин сделал длинную паузу, осмотрел всех присутствующих, замялся, собрался с мыслями и начал:

— Я хочу, чтобы меня все-таки выслушали, прежде чем снова начнется стрельба...

— Какая стрельба? — встрял Савельев.

— Продолжай, Визин, — поддержал своего бывшего крупье Иван Николаевич.

— Да, конечно, все понимаете... Это так сложно... Да, конечно. Задумайтесь. Это так странно: Миша, он же Голландец, он же Олон.

— Кто? — удивился Иван Николаевич.

— Да, это его имя в Аду. Он мне назвал, когда впервые увидел меня, так, между делом... Как вам объяснить, он не просто один из них. Возможно, он еще даже не бес, но может им стать. Самое главное — Лиза теперь может стать бесом. И это ужасно. Они выбрали из всех нас самых способных и самых сильных. Вы знаете, он признался мне... Он рассказал, в чем состоял его фокус...

— Там не было никакого фокуса! — резко прервал Визина директор казино.

— Нет, был! В том-то и дело, — продолжил Визин. — Все дело в том, что не бесы вели его, а он сам закатывал шарики!

— Оп-па! А ты фантаст, Андрей! — воскликнул, оторвавшись на секунду от футбола, Савельев.

Иван уставился на крупье.

— И каким образом? — поинтересовался он минуту спустя. — Вы же прекрасно знаете, Визин, что это невозможно.

— Он ставил на черное, всегда на черное, и всегда два раза. И бесы тут не причем. Он шел сам, дьявол лишь патронировал его, потому что у него не было необходимости в помощи! — закончил свою речь Андрей и испуганно оглядел всех.

— А ваш... случай? Тоже способности?

— Мне помог Голландец!

Все замерли, как от удара молнии.

— Он, наверное, экстрасенс, этот Миша, я читала об одном... — завела песню Валентина Евгеньевна.

— Он хуже, — промолвил Андрей.

— Глоба! — встряла снова Евгеньевна.

— Помолчи, — прервал её Татарин.

Пробило полседьмого. Старинные часы в стиле «псевдолюдовика» мерно отсчитывали минуты...

— Дело в том, что Голландец... вернулся!

— Как?! Его что, просмотрела моя охрана?! — Николаевич сорвался с места и подошел к Андрею.

— Да, он стоял напротив меня и говорил куда ставить, вслух. А вы все сосредоточились на мне. Он вернулся!

— Он вернулся? Зачем? — продолжил директор.

— Затем, чтобы вы отдали свой долг, он...

Визин замолчал, глядя на огонь в камине...

«Пятизвездочный отель», — подумал Андрей.

— Попал ты, опер, тебя сам бес надул, а ты и не увидел! — съехидничал Татарин.

— Сам знаю, что попал, — согласился Николаевич.

— Может, поднимемся к ним в номер? — осторожно поинтересовалась Евгеньевна.

Все задумались об «адской оргии». Перед глазами собравшихся поплыли черные сутаны, черепа, книги, голые младенцы на алтарях, совы, крысы, кошки, собаки ротвейлеры и Миша с Лизой в обрядовых костюмах среди всего этого.

— Нет! — разом ответили Иван Николаевич, Валентин и Визин.

Татарин кивнул.

«Мда... на допросе у прокурора фраера уже готовы. Спеклись промышленники и предприниматели», — иронично подумал он.

— И все-таки, Визин, вы фантаст! — произнес со своего «эвереста» Иван Николаевич.

— Я не фантаст! — Визин сорвался на крик. — Вы не знаете, вы ничего не знаете! А я знаю, я видел его в работе. Это сила, понимаете, это страшная сила, которая любого из нас расплющит в лепешку где угодно и когда угодно. От неё ни сбежать, ни скрыться нигде, не откупиться. Она достанет нас на Луне, на другой планете, на краю Галактики, в туманности Андромеды. Она может убить нас в любой момент, если захочет.

— Как его теперь зовут, Андрей... Огон?

— Олон...

— Это, наверное, что—то из Библии? — как всегда, глубокомысленно встряла Евгеньевна.

— Мда, явно из «Апокалипсиса», — усмехнулся Татарин.

— Нет, это не из Библии! Мы сами пишем сейчас Библию, — ответил им всем Андрей. Затем он повернулся и, облокотившись на подоконник, стал смотреть в окно на море и на небо, будто чего—то ждал. За окном ветер медленно гнал своих рабов — облака.

Потом в окне пролетели шесть или семь чаек и Миша с Лизой, обнаженные и сияющие голубовато—зеленым светом.

Визин пошатнулся.

«Это галлюцинация или я умер?» — спросил себя Визин, пытаясь определить свое состояние. Его кадык яростно задергался вверх—вниз. И вдруг он почувствовал, что его обдуло легким ветерком, и запах чесночного экстракта влез ему в ноздри...

«Ах, Андрей, дорогой, мой прекрасный Андрей. Не тревожь бесполезно сердца тех людей. Нету смысла им правду о нас говорить. Лучше к черту послать или просто убить!» — услышал он в своей голове голос беса.

Андрей перестал дергать кадыком, он застыл...

— И кто же эти бесы? — спросил Иван Николаевич.

— И кто же эти бесы, опер? — ответил ему Татарин. — Ты милиционер, вот и ищи этих товарищей. Найдешь, арестуешь, привлечешь к ответственности...

— Хватит, идиоты! Нашли над чем прикалываться! — рявкнул Валентин Савельев.

— Валя! — одернула его Евгеньевна.

— Ты что—то имеешь против? — поинтересовался Татарин.

... Визин начал медленно оседать на пол, он ничего не чувствовал, голоса людей плыли в его голове, как тихое радио, он не знал, чьи это голоса.

— Оп-па! — воскликнул Татарин, увидев состояние Андрея.

Он подхватил оседающего на пол Визина и рявкнул:

— Помогите, быстро! На кушетку его!

— Что с ним? — спросила Валентина Евгеньевна.

На лице крупье не было ни единой кровиночки, он не дышал...

Визина положили на диван.

— Так, воды, быстро, и виски! — скомандовал Татарин

Валентин Савельев даже не сдвинулся с места, он презрительно глянул на суету и продолжил просмотр футбола. Спасибо, хоть звук оставил на минимуме.

— Потерпи, хлопец, потерпи... — ласково говорил, склонившийся над Андреем, Волохов. На лице бывшего вора, жулика, убийцы и предпринимателя отразилось, что называется, сострадание.

***

Прошел еще час, стукнуло полвосьмого. Визин пришел в себя, но бледность на лице осталась. Остальные бродили, курили и пили кто вино, кто коньяк. Листали рекламные брошюры и журналы.

— Мда, братва! Круто нас сегодня всех побрили! — рявкнул, сидящий рядом с Андреем Визиным, Татарин.

— Правосудие по-техасски? — лукаво подмигнул Иван Николаевич, и бросил взгляд на Валентина...

К удивлению бывшего милиционера, Валентин внезапно переменился. Савельев уставился на дверь так, как будто там лежала, свернувшись в клубок, большая гремучая и страшно ядовитая змея. При этом Валентин медленно шарил по карманам, затем огляделся вокруг и увидел то, что искал, на столике у Ивана Николаевича.

«Пистолет, — подумал Валентин, — нет, лучше гранату».

— Ой, Господи! — прошептала Валентина Евгеньевна.

— Здравствуйте! — ответил Игнатьев и вошел в комнату.

Визин втянулся в диван.

— Хм! — сказал Татарин.

«Так, Ревизор!» — подумал Иван Николаевич.

Игнатьев, он же Голландец, он же Олон, выглядел, точно так же как и этим утром: джинсы и ветровка на плече. Вошла Лиза. На ней был все тот же топик и шортики.

— Пять человек, добавим шестого, и адская оргия готова! — произнес Олон.

— Миш, хочешь коньяку, тут еще осталось? — предложил Татарин и поболтал бутылку.

— Постойте! — прервал их всех директор казино. — Подождите, пожалуйста... Что вы собираетесь предпринять, Миша? Что вы будете делать с Лизой? Где вы собираетесь жить? Вы останетесь здесь или уезжаете?

— Ну что, богатырь? Развод? — поинтересовалась Лиза у Валентина.

«Богатырь» угрюмо кивнул: типа я согласен, не вижу никаких препятствий для такого «бесконечно мудрого и абсолютно правильного» решения.

Лиза скинула с себя топик и шорты, оставшись в одних белых трусиках. Её крупненькие, но остренькие грудки уставились на Валентина гордо и гневно. Затем она швырнула одежду в лицо Валентину.

— Это твое, подарок, понял? Остальное мое!

— Ага, — согласился Валентин и поинтересовался:

— Кстати, что твое?

— Фирма моя. Брачный контракт, помнишь?

— Ага! — ответил Валентин. — Где-то на четверть твоя... Помню!

— Это у тебя четверть, а у меня восемьдесят два процента, — улыбнулась Лиза.

— Кто прав? — спросил Иван Николаевич.

— Лиза права, — пояснил Олон.

Все замолчали, Евгеньевна налила себе коньяку и глотнула. Она впялилась в ненавистную ей Лизу пристальным бабьим взором.

— Если это так, то вы, Лиза...

— Сука... — прошептал Валентин.

— Хочешь еще? — спросил Миша—Олон.

— Ладно, — Валентин встал с дивана и подошел к столику, где лежал пистолет. — Хорошо, уговорила, я дам тебе... треть.

— Все отдашь, если потребую! — поправила его Лиза.

— Не отдам! — Валентин улыбнулся.

— Отдашь! — сказал Миша и тоже улыбнулся.

— Ладно, — снова произнес Валентин свое любимое слово.

Воцарилось воистину гробовое молчание, все почувствовали запах свежей могилы.

— Выбирай, богатырь, — прервала тишину Лиза. — Фирма в обмен на нежное тело.

Савельев хмыкнул, пожал плечами и спросил:

— Что, хочешь вырезать мне сердце?

— Не тебе! — ответила Лиза. — И не вырезать.

— А что? — Валентин был заинтригован.

— Сергей! — пояснила Лизонька.

... И все окаменели...

— Продолжай! — заинтриговано спросил «богатырь».

— Обмен, — закончила Лиза. — Мне ребенок, тебе фирма.

Валентин крякнул от такого неожиданного предложения. Затем взял со столика пистолет, подержал его в руке, взвесил, подумал, и, положив обратно на столик, внезапно произнес:

— Мда, Лизунька, Лизочка—козочка, хороший у тебя кавалер. Где ты только нарыла его, сука? На вечеринке у рэпперов, наверно? Что, козел, Майкла Джексона слушаешь, Паф Дедди, а? Не слышу! Не слушаешь... Ладно, говнюк, давай так, на кулаках, честный бой двух мужчин, согласен, ведьмак? Только ты и я, и больше никого. Никаких твоих фокусов, ни гипноза, ни Кашпировского, только ты и я и на кулаках! Согласен? А!

— Согласен! — кивнул Миша и... мгновенно увеличился на треть. Его голова превратилась в драконью, когти выросли на десять сантиметров, из пасти повалил легкий дымок, а слюна, упав на пол, прожгла ковер...

Все разом и одновременно ущипнули себя, все, кроме Лизы.

— Это я без всякого гипноза, как ты и просил! — сказал Игнатьев, — такой, как есть в Аду. Савельев, ты не передумал?

— Ба—а—а! — произнесла Валентина Евгеньевна.

Валентин ошарашено уставился на врага. Он пытался определить, что ему делать, но не мог. По идее, все просто и ясно, как божий день: перед ним стоял «дракон», рядом с драконом стояла принцесса... точнее заколдованная принцесса, а он навроде как «Иванушка—дурачок», который должен сейчас победить дракона, отрубить ему голову, спасти принцессу и построить на месте битвы маленькую часовню во славу всех героев... Но! Дракон был настоящий, и, стало быть, наверняка практически неуязвимый; принцесса была... именно что была... а сам он себя никак не представлял Иванушкой—Дурачком, готовым на бессмертные подвиги во имя разума, справедливости и прогресса.

— Савельев, так где же ты? — спросил Миша—дракон.

— А—а—а... — произнес Валентин.

— Я помню фильм, «От заката до рассвета», кажется, — встрял Татарин, задумчиво разглядывая Игнатьева, — там таким били в грудь колами и они немедленно сгорали, превращались в грязь...

— Куда, ты говоришь, надо бить? — спросил Иван Николаевич, и, перевернув журнальный столик, мгновенно выкрутил одну за другой все четыре ножки, покидав их всем присутствующим мужчинам: Татарину, Валентину и Визину. Татарин ловко повертел своим «колом».

«Дюралюминиевый, посеребренный, метр с копейками в длину», — с удовольствием осмотрел он свое оружие.

Евгеньевна, свиснув пистолет, потихоньку, как крыса, уползла под диван: только черные глазки и запах вонючей, дешевой косметики, дешевой, несмотря на деньги.

— Лиза, оглянись! — прошептал Валентин, сжимая ножку стола.

— Я знаю, богатырь, — ответила Лиза. — Но и ты знай тогда тоже. Три года назад я заключила свою сделку, как и ты. И моя сделка была такова: я выхожу замуж за рыцаря, живу во дворце и рожаю ребенка. Ты вернул свой долг, а я нет. Так вот теперь помоги мне, Валентин, расплатиться с бесами, я похлопочу потом перед ними за тебя, уже там в Аду.

— Во, тварь! — пораженно произнес Татарин.

— Нет! — крикнул Валентин, и вся ярость влетела ему в голову, как тонна адреналина.

— Какая у нас жаркая дискуссия! — прокомментировал все происходящее дракон. — Хотите еще огонька?

— А интересно, что ты еще заработал, целуя зад Господина? — рявкнул Иван Николаевич...

... и, как говорят юные неформалы, поклонники американских фильмов: «И на этом месте экшен!»

Все четверо мужчин под вопль двух женщин — гневной Лизы и перепуганной до смерти Валентины Евгеньевны — кинулись на ведьмака, крича сами как самураи...

... ах, если бы все было как в фильмах: ведьмак бьет лапой одного, откручивает голову другому, и тут третий, «самый добрый» герой пронзает ему грудь колом, и ведьмак падает, сгорая и превращаясь в непотребное месиво и слякоть...

В жизни получилось по-другому...

Олон пыхнул огнем на Валентина, и тот отскочил, обжаренный, к стене за диван, посмотрел на Визина, и Андрей выронив свой кол, плюхнулся на пол, отмахнул лапой Татарина, и вор в законе отлетел в угол, смазав со скулы и губ кровь. Иван Николаевич начал крутить «колом», пытаться пробить оборону ведьмака, но Олон, спустя всего одну секунду, перемолотил дюралюминиевую ножку своими когтями в несколько десятков металлических щепок, одна из которых как пуля рикошетом разбила зеркало трюмо. «Последний герой» бросил огрызок ножки и опустил руки.

Раздался выстрел...

Это Евгеньевна едва не покончила с собой, но счастью, а возможно и к сожалению, промазала в потолок.

«Пулями его надо, пулями, серебряными пулями! Дураки!» — заорал виртуальный тинейджер, просматривающий этот фильм.

— Дискуссия окончена, хорошо пообщались! — довольно проурчал дракон и... вернулся в свой естественный облик, в Мишу Игнатьева.

— Младь, пашкуда, тшы мнэ тгы жуба выбыл! — прошипел из своего угла Татарин.

— Итак, Валентин, я жду! — снова спросила Лиза.

— Нет! — заорал Валентин.

— Спасибо за все хорошее, герой! — кивнула Лиза и вышла из комнаты.

Миша, или Олон, постоял, подумал и на пороге комнаты произнес:

— Я слышал, вы тут говорили о бесах? А что вы знаете про них? — сказал он с чисто человеческой грустью в голосе. — Я был в Аду, в настоящем Аду, и вернулся оттуда. Пока я не веду сделки, пока. Знаете, мы, наша братия, так же реальны, как и вы все, здесь живущие, так же как и небо, как земля, огонь и вода. Мы здесь, в ваших душах и в вашей плоти. Я расстался с прошлой жизнью и получил бессмертие. Я не заключал сделки, в отличие от вас, я просто вступил в партию и заплатил первые взносы. А вы, вы все будете и останетесь нашим стадом, безвольным и тупым. Если вы захотите уйти, то вернетесь к той, прежней жизни, в какой мы вас подобрали. Скажите мне, кто из вас способен отказаться от наших харчей? Вернутся в хрущевки и ездить на запорожцах? Мы сделали вас счастливыми, а вы даже не поинтересовались, что следует за подобным счастьем. Живите и размножайтесь. Плодите зависть в остальных людях и ведите их к нам за тем же самым. Прощайте!

И Миша ушел...

Татарин метнул в пустоту, образовавшеюся после ухода Олона, кол и заорал:

— Шука! Пгошманговка мушогская! — и плюнул.

— Так, кости целы? — спросил Иван Николаевич раненого Валентина.