Читать онлайн
"Волки"

Беда всей деревни началась с объявления. Одного из тех, что звучали по громкоговорителю каждый вечер. Никто тогда ещё не боялся таких объявлений, а чаще даже пропускал их мимо ушей. Но знай мы тогда, что нас ждёт – попытались бы тут же уехать.

"Иосиф Медведев, подойди на свой участок, бабушка тебя потеряла", — голос администраторши Любы разлетелся по посёлку. С лёгким шуршанием он звучал из всех динамиков, которые висели чуть ли не на каждом углу, — "Повторяю. Иосиф Медведев, подойди на свой участок, бабушка тебя потеряла".

— Да сколько ещё этот Иосиф будет убегать, — возмутилась Катька и гневно поставила полупустую чашку на стол. Пара капель чая вылетели из неё, и мне пришлось встать за полотенцем.

— Спасибо, — сказала она, забирая старую выцветшую ткань и вытирая стол, — нет, ну правда, чуть ли не каждый вечер его ищет Николаевна.

Анфиса Николаевна Серская была учительницей средних классов в прошлом. Вела математику и геометрию ещё у нас с Катькой. Но пару лет назад соизволила-таки выйти на заслуженный отдых и стала брать учеников уже как репетитор. Она была той женщиной, которая в свои семьдесят пять была не только в твёрдом уме, но и здравии. Даже я в свои тридцать пять мог ей позавидовать.

— Ну а ты себя вспомни в двенадцать лет, наша бабка так же бегала объявления давала, где же Катька, бесстыдница и драная кошка гуляет, — подметил я на её упрёки. Катька от возмущения покраснела до самых ушей. Так, что стала похожа на редиску, дерни за белобрысый хвостик на голове – и вот она.

— Ну вот не надо, было-то всего пару раз, — надула любимая щеки. Я лишь рассмеялся в кружку.

— Смотри, не подавись, — усмехнулась она. В тот вечер солнце садилось неспешно, окрашивая мир багровыми красками. Старые деревянные дома на окраине обретали медовый отлив, вспоминая, каково это - быть новопостроенным домиком. Дома из кирпичей, что были моложе и прочнее, ловили лучи заходящего солнца своими окнами, но, сколько бы они ни старались, тепло в них не задерживалось. Домик из бревен, такой, как наш, успешно принимал подарки солнца. И с такой же радостью к утру напитывался прохладной ночи, чтобы к вечеру снова нагреться. Зелёные сады чернели на фоне тлеющего неба. Мы пили чай с печеньем, вспоминая светлые дни, и не знали, какая беда уже нависла над деревней.

Страшно стало, когда Николаевна появилась у нас на пороге. Стук в дверь напугал всех. Мама моя, Лариса Ивановна, перекрестилась и сразу зашептала "волки, волки". Катька побежала её успокаивать, я же поспешил открыть дверь. Лишь Мишка, мой сын, остался сидеть на месте, тихо возмущаясь, что прервали вечернюю игру в карты. Николаевна выглядела хуже смерти. Глаза, опухшие от слез, смотрели с щемящей жалостью; морщин, казалось, стало в два раза больше, отчего её лицо больше напоминало иссохшую курагу. На голове и плечах старый тёплый платок с узорами: такие платки, наверное, выдавались вместе с пенсией, ведь они были у всех деревенских бабушек. Руки у неё жутко дрожали, а голос совсем охрип. Такой я видел её впервые. Казалось, за пару часов она превратилась из бойкой старушки в самую настоящую мумию.

— Иосиф мой не у вас? — спросила она, перебирая пальцами платок.

— Нет, — спокойно ответил я, чувствуя, что партию в карты не доиграю, — не вернулся?

— Нет, полчаса ждала его после объявления и пошла по домам. Ну, может с друзьями заигрался, думала. Но и у друзей его нет, и я не знаю, где его искать, — Николаевна тихо заплакала. Я предложил ей войти, но она лишь утерла платком глаза и покачала головой.

— Нет, нет, Димочка, пойду дальше спрашивать, может, кто видел его.

— Давайте, я помогу, только своим скажу, подождите меня, — и, не закрывая двери, метнулся в дом за курткой с ботинками. Катька, подслушивающая наш разговор, лишь одобряюще кивнула мне. Я чмокнул её в щеку и вышел к старой учительнице.

— Пойдёмте, Анфиса Николавна, уверен, ваш Иосиф сидит у кого-то в гостях.

— Спасибо тебе, Димочка, я уже и не знаю, куда идти, — учительница засеменила за мною следом.

— Пойдёмте, дойдём до начала деревни и от первый улицы будем обходить дома. Рубка-то не работает уже? — деревня была погружена в лёгкую дремоту. Многие дома чернели в темноте, другие же горели тёплым огнём незавешанных окон.

— Да, Люба уже спит, наверное, я не стала её просить, — ответила старуха. Она сменила за мной довольно шустро. Кажется, моё присутствие добавляло ей силы духа.

— Как твой Миша? Репетитор ему не нужен? — спросила Николаевна, разряжая неловкое молчание.

— Да всё хорошо. Умен не по годам и настолько же хитер, — ответил я. Дорога стелилась неблизкая. Ночные фонари слабо освещали главную улицу. В высокой траве шумели кузнечики. А на свет ламп слетались мотыльки. Маленькие деревянные домики спали в ветках деревьев и объятьях плюща.

— Помню, как вы с Екатериной за одной партой сидели. Словно вчера это было, а сейчас вон, уже бегает ваша копия. Как же быстро летит время.

— Согласен, слишком быстро.

У Николаевны, кроме сына, детей больше не было. Три года назад сын и невестка погибли в аварии. Она одна осталась с внуком на руках. Тот год вообще вышел для неё тяжёлым. Сначала муж, затем дети. И если бы не Иосиф, то, наверное, Николаевна совсем бы зачахла.

Опрашивать мы начали с первого дома. Точнее, брали числом и, пока я стучался в первый, Николаевна стучала во второй. В скором времени таких помощников, как я, набралось ещё человек семь. И через пару часов стало ясно: мальчика в деревне нет. К тому моменту и администраторша Люба, и председатель деревни Константин Петрович были уже с нами на ногах. Снова открыли рубку, дали объявление. Николаевна сходила домой, но мальчика там не было. Решили, что пацан заблудился в лесу. Ночью было холодно, не смертельно, но простыть можно вполне легко. Так что собрали поисковый отряд. Люба осталась в рубке, на случай, если мальчик придёт, Николаевну отправили домой вместе с местным врачом Сергеем Владимировичем. У бабушки уже поднималось давление от нервов. В нашем поисковом отряде оказалось всего пятнадцать человек.

Конечно, все мужики запретили идти своим женщинам. Сказали, нечего лишний раз себя опасности подвергать. Я Катьку тоже не пустил. Она уже успела уложить Мишку спать, и нашла нас всех у рубки.

Константин Петрович выдал всем фонарики, разделил нас на три группы и каждой выдал рацию. Четвертую оставил Любе. Выходов в лес было всего два. По главной дороге и в конце деревни. Две команды отправились по главной дороге. Одна к электричкам, другая к шоссе. Наша же, третья, отправилась в другой конец, по узкой тропе. Вместе со мной в команде был Антон, наш незаменимый сантехник и Николай, что не любил яркую одежду, отчего больше походил на бандита. Ещё Саша, примерный семьянин, как и я, и Константин Петрович. Последний, конечно, был за главного. Идти через тёмный лес было не столь страшно, сколь непривычно. Корни деревьев нарочито лезли под ноги. Ветки хлестали по лицу, а одежда цеплялась за кусты. Ещё и живность разная мелкая бегала, шуршала, сбивая нас с толку. Да комары на свет летели и кусали.

Кричали мы по очереди, так громко, что, кажется, перепугали весь лес.

— Иосиф! Иосиф!

Но в ответ было молчание. Луч фонаря вечно выхватывал пугающие образы. То за деревом померещится медведь, то человек.

— А в нашем лесу крупные животные водятся? — как бы невзначай спросил Антон, направляя свет на очередное дерево и ежась от страха.

— Успокойтесь, молодой человек, здесь волков-то отродясь не было, не говоря уже о медведях, — шикнул на мальца Константин Петрович. Антон был младше всех нас. Ему было двадцать. Когда он подорвался на поиски Иосифа, не предполагал ночного похода в лес. Да и кто такого мог ждать. У нас никогда дети в лесу не терялись.

— Ну, когда-то да водились, — оспорил Николай слова Константина Петровича, — здесь же лес. До наших избушек лес был и волки бегали. А как люди пришли, так они и пропали. Бабка моя рассказывала, был случай летом, когда ей было девятнадцать, в лесу пацана волки загрызли. Хотя до этого ни одного не было, — Николай посветил назад, словно услышал позади шаги.

— Так сколько лет-то прошло, твоя бабка мертва уже, земля ей пухом, и с тех пор волков не было, — возразил председатель, он явно старался держать ситуацию под контролем. Он, вообще, был тем человеком, который старался держать всё под контролем. Потому и был председателем деревни. Одевался он исключительно в костюмы, отчего сейчас видеть его в сером костюмчике и резиновых сапогах болотного цвета, да ещё и теряющего самообладание, было смешно. Казалось, если ещё хоть кто-то из нас скажет про волков, он взорвётся.

— Так волки имеют привычку возвращаться, — продолжил гнуть свое Николай. Мне невольно вспомнилась мама, которая тоже шептала про волков, но я откинул эти мысли.

— А как глубоко в лес мы собираемся уйти, может они в самой чаще живут? — общее беспокойство, а оно уже было у меня, Николая и Антона, подхватил и Саша.

— Нет там никаких волков! — психанул председатель и от его крика с ближайшей ветки вспорхнула ворона. Она с карканьем унеслась ввысь, освещенная лучом моего фонаря. Стало тихо. Лес мгновенно умолк, ветер прекратил дуть и в полной тишине мы отчётливо услышали мягкие шаги и тихий рык. В глубине тёмной чащи сверкнули два жёлтых огонька. Затем зажглись ещё, и ещё. Не меньше пяти пар янтарных глаз следили за нами. По коже пробежал холодок. Я опустил луч на них и он выхватил из темноты длинные оскаленные пасти. Негромкое рычание словно разбудило нас. Пять волков стояли и выжидающе смотрели. Будто ждали чего-то от нас. А то и вовсе не собирались бежать за нами. Одни из них рыл землю лапой.

— А говорили, нету, — прошептал Саша. Антон вскрикнул, как девчонка и побежал.

— Куда, дурак! — успел только крикнуть Константин Петрович, и мы рванули следом. Я и Николай благоразумно подхватили председателя под локти. Не бросать же наивного мужчину в лесу. Не знаю, повезло ли нам, но волки не бросились вслед за нами. Я надеялся, нам показалось, ведь дикие животные всегда преследуют убегающую добычу. А думать о том, что они были сыты Иосифом, мне не хотелось.

Вернулись мы к Любе все взмокшие, напуганные и уставшие. Впервые здание рубки показалось мне родным и тёплым, хотя обычно выглядело оно, как вавилонская башня в миниатюре. Покосившаяся вышка на крыше так и норовила упасть кому-то на голову.

— Там волки, — сказал Сашка и упал в кресло. Я даже позавидовал его лысине. Пот по ней стекал так хорошо, а мне хотелось снять с себя волосы и высушить их. Наверное, никто из нас пятерых никогда так быстро не бегал. Но хуже всего было то, что через пару минут из рации с шумом послышался голос Астапа. Он руководил первой группой.

— Приём, приём, меня кто нибудь слышит? — с помехами прозвучал его голос по всей рубке. Люба поспешно попыталась схватить рацию, но председатель её опередил. Обычно в такие моменты он обязательно ей язвил и ругал за нерасторопность. Такое измывательство над молодой девушкой выглядело жалким. Но в этот раз он и слова ей не сказал.

— Приём. Это председатель, Астап, что у вас случилось?

Мы все замерли в напряжение вслушиваясь в помехи из рации.

— Приём. Председатель, тут машина Ульяновых. Самих их нет. Машина вся в повреждениях, словно её когтями драли.

— Немедленно возвращайтесь, — приказал председатель, прерывая Астапа, но тот молчал.

— Астап, Астап! — закричал Константин Петрович в рацию. Но она молчала. — Сломалась, что ли? — удивился он, и тут раздался тихий голос Астапа.

— Тут… Тут кто-то есть. Кажется, это волки, — раздались последние слова из чёрной пластиковой коробки в руках председателя. Больше на связь никто не выходил. Первая и вторая группы молчали. Минуты в ожидании тянулись мучительно долго. Серые стены давили на нас. Люба беспокойно листала журнал, не обращая внимания на его текст. Константин Петрович сначала лупил рацию, а потом и вовсе встал в дверном проёме и закурил, глядя на луну. Она была почти полной, похожей на подгоревший блин. Мы с Антоном сидели молча, каждый в своих мыслях. Я думал о Катьке и Мишке. Думал вернуться сейчас, не дожидаясь других. Воображение так и рисовало картины, где волки ворвались в мой дом и загрызли там всех. Хотя я понимал, что такое в реальности почти невозможно. Саша и Николай играли в карты, казалось, этих двоих вообще было не пронять. А мне уже мерещилось завывание где-то вдалеке и трупы товарищей в лесу. Благо в этот момент вернулась первая группа. Уставшие, бледные и запыхавшиеся. Люба поспешила налить всем воды из кулера, что спрятался в углу. Её каблучки отбивали беспокойный ритм моего сердца. Председатель сразу поймал Астапа и потребовал объяснений. Правда, тот не успел ничего рассказать. Снаружи послышался топот ног, и в рубку, без того тесную, влетели ребята из второй группы. Андрей тут же упал на пол, напугав нас настолько, что бедный Константин Петрович уже начал хвастаться за сердце. Андрей был крепким, спортивным парнем. Вы когда-нибудь видели уставшего и напуганного атлета? Ну, то ещё зрелище. Андрей отдышался и выдал одно.

— Волки.

Остальные молча кивали. Никита из второй группы поспешно закрыл дверь. Его тонкие руки дрожали, так что он обнял себя за плечи, чтобы это скрыть. После того, как Астап рассказал о том, что с ними приключилось, а потом и Никита с оставшимися мужчинами наперебой рассказали свою историю, стало ясно одно: деревня окружена волками. Решили, что с этого момента по одному ходить опасно, а также стоит остаться дома, до утреннего собрания. Все согласились и разошлись по домам.

Каждый предупредил соседей. Из дома ночью ни на шаг. Утром собрание, будем решать. Я верно выполнил все указания, предупредив всех, кого мог, а это были Нефедоровы напротив нашего участка, Стрельцовы слева и Архиповы справа. Домой пришёл ближе к трём часам ночи. Катька спала в кресле, но, заслышав меня, вскочила и кинулась с расспросами.

— Ну как, нашли его? Где искали? Всю деревню обошли? — в её серо-голубых глазах плескалось беспокойство.

— Не нашли. Что хуже – из дома теперь ни шагу. Особенно ночью, — угрюмо ответил я, раздеваясь на ходу.

— Что? Но почему? — удивилась она, даже не поверив мне спросонья.

— Волки, — коротко ответил я, — деревня окружена волками.

— О боже, — она осела в кресло, зажав рот рукой. Катьку пробила мелкая дрожь. Я понял, какую глупость совершил. В детстве её мама, часто рассказывала Катьке страшилки про волчий народ. Настолько часто, что Катька боялась этих призрачных существ больше всего на свете. Но ведь рядом с нашей деревней ни один волк не побегал, и я совершенно позабыл о её страхе. Стоило рассказать утром. Помягче. А я... Обняв любимую, я уговорил её пойти спать, уверяя, что в деревню волки не войдут. Но про Иосифа я ни слова не сказал, как и про Ульяновых. В эту ночь все спали плохо. Катя плакала. Я думал о Николаевне, о том, как защитить дом, и о том, как уехать отсюда. Закрывая глаза, я даже не мог представить себе ситуации хуже, чем эта.

Но это был ложный оптимизм. На собрание пришла почти вся деревня. Малые дети сидели на руках у мамочек. Те, что постарше, следили за младшими. Хотя все равно из школьного физкультурного зала выйти незамеченным было сложно. Собрания всегда проводили здесь. Обшарпанные зелёные стены, старые чёрные матрасы в углу, перевязанная сетка и скрипучие лавочки: всё, чем могло похвастаться помещение. Константин Петрович выглядел плохо. Пил таблетки, поправлял свой серый галстук. Его жена суетилась рядом, как яркая мошка. Он то и дело от неё отмахивался. Когда шум немного улегся, он вышел вперёд.

— Товарищи, у меня для вас плохие новости. Во-первых Иосиф Медведев так и не был найден вчера. Мальчик пропал без вести. Сегодня мы уже сообщили о его пропаже в город. Обещали заняться, — шквал голосов прокатился по залу, старые люди начали перешептываться и я услышал обрывки фраз про кровавую плату и волчий народ. — Тихо! Тихо. Во-вторых, вчера три поисковые группы были отправлены за мальчиком в лес. Но столкнулись с волками. Как мы предполагаем, волки окружили деревню, — от этой новости все резко замолчали, кажется, у них случился шок. — В-третьих, ночью исчезли Ульяновы. Их машина обнаружена на дороге разбитой. Самих их нигде нет. Прошу вас надеяться на лучшее и сохранять спокойствие. Помощь из города прибудет в течение пары дней, а пока стоит укрыться дома. Если у вас есть огнестрельное оружие, прошу вас подойти ко мне.

На этом председатель свое выступление закончил. Люди снова начали гудеть, препираться и орать. Мы с Катей и Мишей поспешно покинули зал. Николаевна оставалась в своём доме и на собрание не пришла.

— Дима, что же теперь будет? — спросила меня Катя. В лёгкой маечке и шортах она напомнила мне себя прежнюю, милую одиннадцатиклассницу, девчонку, которая робко признавалась в любви.

— Не знаю. Не знаю, но нам лучше сидеть дома, — сказал я, оглядываясь вокруг. Взгляд жёлтых волчьих глаз всё ещё преследовал меня, хотя на улице и было светло. Я крепко держал Мишкину руку. Ему было всего десять лет, и он не понимал ещё, почему взрослые так всполошились, а может, мне так хотелось думать. Но Мишка ничего не спрашивал. Он с энтузиазмом отнёсся к идее посидеть дома. Хотя позже я понял, почему. Катька отдала ему планшет, чтобы он тихо играл в игры.

Дома обстановка была не самой уютной. Мама моя спала, а Катька нарезала фрукты, сидя в гостиной.

— Может, нам тоже стоит попытаться уехать? — спросила она осторожно. — Я не выдержу твоей потери. Вчера, — она запнулась, словно в её горле застряли эти слова. Я осторожно накрыл её руки своими.

— Куда мы поедем? Наш дом тут. И всегда был тут. Мы с тобой здесь родились и давно поняли, что и умрём здесь, — попытался я её успокоить. Получалось паршиво, так что о том, что волки кажутся мне странными. И то, что Ульяновы исчезли возможно из-за них, я не сказал. Понимал, что Катька моих слов не выдержит.

— Они же не ворвутся в деревню? — тихо спросила она.

— Не ворвутся, это же просто звери. Они боятся людей. Особенно, если их много. Да и вон, председатель наш явно что-то придумал. Не просто так же он у людей про оружие спрашивал.

— А у нас никакого ружья нет?

— Нет. Хотя теперь уже поздно об этом сожалеть, — усмехнулся я.

— Мне страшно, — прошептала Катя, но её слова утонули в мелодии, что разнеслась по всему посёлку. Три знакомые ноты перед объявлением прокатились по деревне раскатами грома. Каждый житель замер в ожидании. Всем было страшно.

"Любовь Степановна, пожалуйста, вернитесь в рубку", — раздался голос Константина Петровича, — "Любовь Степановна, пожалуйста, вернитесь в рубку, мы переживаем".

— О боже, неужели и Любу тоже, — испуганно заплакала Катя. Они с Любой были подругами. Я попытался вспомнить, видел ли её сегодня на собрании. Из-за объявления проснулась мама и снова запричитала.

— Волки, волки идут, волки, волки съедят, — каркала она, как ворона.

— Иди, успокой её, Дим, я уже не могу, — Катя утирала слезы со щёк. Я легонько чмокнул её в лоб и пошёл в комнату матери.

Она лежала на спине, укрытая одеялом и пледом. Её глаза в ужасе смотрели в потолок, крючковатые пальцы сжали край одеяла, она всё ещё говорила про волков.

— Мама, мам, успокойся, — я посадил её поудобнее, и она смолкла.

— Ты голодна, мам? — спросил я осторожно, боясь, что она опять начнёт причитать. Она посмотрела мне в глаза очень серьёзно, на секунду я даже поверил, что она в здравом уме.

— Волки пришли за платой, — схватив меня за запястье, зашептала мама.

— Что за плата? Мам, успокойся, о чём ты говоришь?

— Плата, кровавая плата. Они пришли за кровавой платой. Волки уже пришли, — не унималась старуха, с болью впиваясь в мою руку.

— Я тебя не понимаю мам, прошу, успокойся, — ещё одного инфаркта она могла не пережить. И она смолкла, слишком резко и неожиданно, смотря немигающим взглядом в окно. По спине пробежали мурашки, нервы напряглись и сжались, было ощущение, что в окно кто-то наблюдает за нами. Я обернулся, готовый встретиться со взглядом жёлтых волчьих глаз, но за окном никого не было. Поцеловав маму в лоб, я вышел из комнаты. Катька готовила обед. Решив не трогать её, я пошёл проверить Мишку: мальчик спал в обнимку с планшетом. Кажется, только он не переживал. День тянулся ужасно медленно. Его разбавляли лишь пара объявлений о пропаже детей.

— Сначала Иосиф, потом Люба, теперь Кирилл и Матфей. Почему пропадают дети? — обречённо спросила Катя.

— Может, они и не пропали, просто ушли к друзьям по-тихому, а родители переживают. Не накручивай себя, успокойся, — постарался я успокоить любимую, хотя сам своим словам не верил. Катька всегда была мнительной, а всякие ужастики на дух не переносила.

— Дим, а ты помнишь, что рассказывали нам бабушки в детстве, про волков?

— Хм,— я призадумался, — не помню. Было, что-то про мальчика которого разорвали волки и всё.

— Так и знала, ты ничего не запомнил.

— Да о чём ты?

— Бабка моя мне каждую ночь рассказывала, что в старину тут жил волчий народ.

— Волчий – это как?

— Ну, оборотнями, наверное, были, она не уточняла. Рассказывала, что обычные люди прогнали их отсюда и за это волчий народ решил брать плату. Приходят и выманивают детей. Тот мальчик был одним-единственным ребёнком в деревне тогда. И его забрали, а что, если сейчас так же? Что если они заберут всех детей и даже Мишку? — Катя снова заплакала, прижимая руки к лицу.

— Глупости, — сказал я, как отрезал, — а если даже нет, я не позволю никому вас тронуть. Так что забудь ты про это.

— Но твоя мама твердит про кровавую плату, она тоже знает, — не унималась Катя. Я обнял её.

— Послушай, всё это только старые сказки и не более. Люба и мальчики нашлись. Ульяновы наверняка добрались до города на попутках или скорой. А Иосиф заблудился в лесу. Да и волки нам, может, просто привиделись, они же за нами не побежали, — я старался врать как можно убедительнее. Мне хотелось успокоить Катьку. Даже если всё было так, как говорила она.

— Вот именно! Это точно волчий народ, я тебе говорю.

— Успокойся, Кать, хочешь, я дойду до председателя и всё у него узнаю?

Она кивнула, утирая слезы. А потом передумала.

— Нет, лучше не ходи, а то вдруг и тебя тоже, — конец её слов потонул в новых всхлипах. Но, видя мою решимость, она всё же согласилась. — Только прошу, будь осторожен, если встретишь кого по пути, не ходи с ним. Умоляю тебя.

— Кать, не переживай, я туда и обратно.

Хоть я так и сказал, но вышло всё совсем иначе. На улице стояло пекло. Бабье лето жарило по полной. Воздух плавился от жары и зноя. Главная дорога асфальтной змеей уходила вдаль. Лёгкий серый дым повис над ней тяжёлым одеялом. Отсюда до рубки было всего ничего, но сейчас разглядеть её было невозможно, собственно, как и дома соседей. Они выглядывали из-за дыма мутными очертаниями, как разбежавшиеся яркие кляксы. Кажется, кто-то решил, что пока всех заставили сидеть на участках, самое время сжечь ненужную траву и мусор. Дышать было сложно. Гарь невидимым слоем оседала в лёгких, то и дело вызывая во мне кашель. Я торопливо шагал вперёд, пока не разглядел впереди фигуру. То был мальчик лет двенадцати, в шортах и футболке, я узнал его сразу. Иосиф смотрел на меня немигающим взглядом. В глубине его глаз играл знакомый янтарный огонь. Дрожь пробрала всё тело. Я будто бы снова оказался в лесу напротив волков. Мерещилось, словно сейчас мальчик встанет на четвереньки и пепельный дым, обвив тело, превратит хрупкое тело в волка. Глаза станут ярче, из кожи вылезет серая шерсть, а рот станет длинной пастью с острыми клыками. Которые с удовольствием вопьются в мою кожу и порвут меня на мелкие кусочки. Позади меня, в чаще леса, раздался глухой выстрел. Я обернулся назад, но там был лишь сизый дым, прячущий старые покошенные дома. Повернувшись назад, я вздрогнул от ужаса. Иосиф стоял прямо рядом со мной и смотрел снизу вверх мне в глаза. Его взгляд был кроважаден и холоден. Я бы мог одним ударом отшвырнуть от себя ребёнка, но не стал. Понимание, что страх не должен брать надо мной верх, было ещё со мной. Иосиф слегка улыбнулся.

— Волки, пришли за кровавой платой, — спокойно произнёс парень, растягивая лёгким рыком каждое "р" в словах.

— О чём ты? — отступая назад, уточнил я. Догадки в моей голове уже складывались в полноценную картину.

— Вожак ждёт тебя, придёшь сам или приведут — не важно, но каждый встретится с Волхом, — Иосиф развернулся и, напевая, поскакал домой.

— Они пришли из леса, забрали общий дом, не зная, что расплата кровью, их ждёт потом, — звучали слова мальчика из серого тумана.

— Вот и Иосиф нашёлся, — буркнул я и решил не ходить к председателю, а пошёл домой. Страх за родных липким пятном лёг на сердце. В деревне творилось что-то неладное. А может, я уже и сам сходил с ума? Почти бегом я ворвался в свой дом. Открыв дверь, сразу понял, что-то не так. Катька не вышла меня встречать, Мишка тоже. Обычно хотя бы жена выбегала мне на встречу.

— Кать! — крикнул я и поспешил её отыскать. Заглянул в комнату к матери, та спала. У Мишки и в нашей комнате было пусто. Эти двое бесследно исчезли. Сначала я испугался. Заметался по помещениям, не могли же они уйти на поиски меня? Или того хуже, стать такими же странным,и как Иосиф? Но тут я вспомнил про подвал. Зайдя в кладовую, сразу увидел открытый люк, ведущий вниз. Проем зиял темнотой, но оттуда тянуло странным запахом. Слегка острым и душным, напоминающим аромат трав. Подойдя к люку, я решительно начал спускаться вниз. Запах становился сильнее, отчётливо различались в нем домашние травы. Словно кто-то решил скурить сено вместо сигарет.

Внизу я обнаружил шокирующую картину. Катька с венком из засушенных веток, цветов и травы сидела на коленях у южной стены. Перед ней стояли миски со специями, измельченными травами и тёмной жижей. На стене был начертан большой полукруг и знаки, которые я не смог разобрать. Сама Катька тоже была измазана болотной жижей. Она кланялась и шептала что-то на языке, который мне был незнаком. Мишка сидел в углу, тихо плача и размазывая по щекам угольные рисунки. Всё это освещали лишь пара свечей на полке.

— Что ты делаешь? — ужаснувшись, спросил я, но Катька не ответила. Тогда я направился к сыну. Взял его под руки и повёл прочь из подвала. Слушать его плач было выше моих сил. Когда я умыл Мишку, он немного успокоился и рассказал всё. Стоило мне уйти, как Катька пошла к моей матери, разбудила её и, стала задавать странные вопросы. Как усмирить волка? Защитить дом? Как спасти сына? А потом схватила его и потащила в подвал, она сказала, что это не страшно. Что она просто хочет его уберечь.

— Пап, мама сошла с ума, как бабушка? — осторожно спросил мальчик, не отпуская мою руку.

— Нет, маме просто страшно, Миш. Ты не бойся, она так больше не будет. Пойдём.

Я отвёл его в комнату и пообещал скоро прийти. А сам опять направился к подвалу из которого уже вылезала Катька. Испуганные серые глаза Мишки всё ещё стояли перед моим взором.

— Ты что творишь, дура? — схватив её за плечи, на повышенных тонах спросил я.

— Ты не поймёшь, — смахнула она мои руки, — твоя мама мне всё объяснила. Я сделала то, что должна была. А ты, ты..! — её возмущение не было предела. Она тыкала в меня пальцем, пытаясь найти подходящие слова. — Если из-за того, что ты всё нарушил, ритуал не получился, то этой ночью нас убьют.

— Да, что ты такое говоришь! Кто убьёт? Что тебе наплела мать? Очередной ужастик? — я сорвался на крик. Казалось, Катя окончательно сошла с ума.

— Нет. Как же ты не понимаешь. Они пришли вернуть свой дом.

— Кто они?

— Волки. Я всё теперь знаю. Сказки и легенды, всё правда. Здесь до нас жили люди. Точнее, племя людей, что почитали волков. Их вожак умел принимать облик волка, для этого он носил шкуру у себя на голове. Но потом явились мы, обычные люди. И убили его сына и всё племя, Волха обернулся и поклялся вернуться для отмщения. И он вернулся, кровавая плата. Вот, что сейчас происходит.

— Ты окончательно тронулась головой. Волки не могут быть людьми, всё это сказки.

— Дурак, — бросила Катька и пошла в ванную.

Больше я не услышал от неё ни одного слова. Она молчала за ужином и без лишних слов легла спать. Но я так и не смог уснуть, мне всё мерещились волки с их горящими глазами. Чудилось, что они уже окружили весь дом и только и ждут когда мы уснем, чтобы растерзать нас. Выйдя во двор, чётко решил, что завтра же позвоню в дом престарелых, о котором мы с Катькой беседовали на днях. Моей маме больше не место в этом доме. Да и Катьке надо найти психолога, а то с её нервами и загонами я и сам уже терял самообладание. Хорошо, хоть сын всё это легко переносил.

— Дурдом какой-то, — устало прошептал я, поднимаясь со ступенек дома. Ночь была ясной. Луна нежно освещала улицу и старые дома, её лучи путались в сизом тумане, а может это всё ещё был дым. Только сейчас я заметил, что фонари не включились, как это бывало обычно, а вечернего объявления не было. Всё это было до ужаса странным. Но куда больше меня напугало другое. За воротами дома я увидел Мишку. Хотя был уверен, что сын спит в своей кровати и никуда из дома не выходил. Дым обволакивал его тело, но мальчик его не замечал, он смотрел вдаль, на забор с лесом.

— Миш, — окликнул я его. Но сын не обратил на меня внимания. Он тихо пошёл вперёд к лесу. Где-то на задворках сознания, когда я уже выбегал за забор, мелькнула мысль о том, что это может быть и не Мишка. Но желание защитить семью и страх того, что я потеряю его, пока буду проверять дом, победили. Я попытался догнать его. Но чем быстрее я шёл, тем дальше он от меня становился. Лишь на самой опушке, где деревья приветственно сгибались к земле, а забор устало покосился, я догнал его. Он обернулся ко мне, смотря глазами, полными медового сияния.

— Пап? — удивился сын и слегка улыбнулся. — Идём, мама ждёт нас.

Мишка пошёл прямо в лес. Я шагнул за ним, завороженный его взглядом, не понимая, как Катька могла оказаться в лесу. Но мне казалось, что это правильно. Я должен был за ним пойти. Не для возращения домой, а чтобы понять, и тем самым защитить семью. Я не заметил, как мы зашли глубоко в чащу. Из кустов на нас глядели жёлтые волчьи глаза, а навстречу вышла пара серых волков. Их глаза сияли лимонным цветом луны. Из открытых пастей капала слюна, а клыки опасно поблескивали в темноте. Озноб пробрал моё сердце.

— Миш, — тихо произнёс я, готовый схватить сына и бежать прочь. Мне не хотелось видеть, как моего сына разрывают на кусочки волки. Я вдруг понял, что Катька была права.

— Не бойся, пап, он уже здесь, — успокоил меня сын, положив свою маленькую ладонь на мою руку. Я сильнее сжал плечо сына.

Из темноты деревьев показалась высокая и тощая фигура мужчины. Лунный свет бросил на него свои лучи. И я замер в ужасе. Ко мне вышел полуоборотень. Поверх головы была накинута волчья шкура, оскал которой прятал высокий лоб, густые брови, и тёмные волосы, но не глаза. Пронзительные глаза цвета звёзд смотрели мне прямо в душу. На бёдрах мужчины была повязка из кожи. Ноги босы, а в руках он держал заостренный посох. С лёгкой ухмылкой он смотрел мне прямо в душу. Кожа его была красной, как раскаленный уголь, а по всему телу танцевали чёрные знаки и узоры.

— Наконец-то, — произнёс он тяжёлым тембром, — ещё один из тех, кто нам должен, здесь.

— Кто вы, и что вам нужно от меня и моего сына? — я прижал Мишку к себе. Волки утробно зарычали.

— А ты уверен, что это твой сын? — рассмеялся мужчина, усаживаясь на холодный булыжник, как на трон.

— Что? — удивился я.

— Мальчики, фас его, — сказал чужеземец и волки сорвались с места. Словно только и ждали этой возможности. Они кинулись на меня, и я инстинктивно заслонил лицо руками. Но вместо ощущения острых клыков в своём теле, я ощутил боль от падения на землю. Воздух выбило из лёгких. Мишка запрыгнул мне на живот, пока острые зубы волков сжимали мои руки. Он занёс над моей головой камень.

— Прости, пап, — сказал сын и опустил его с силой на мою голову. Тьма поглотила меня.

Очнулся я связанный, вместо рук чувствуя лапы. Дышать было сложно. Моя челюсть вдруг стала длиннее, а вместо слов выходили неясные звуки. Мир вокруг стал острее и чётче, а ещё громче. Краски мира утратили свой цвет.

— Хозяин, он очнулся, — произнёс один из волков полуоборотню.

— Хорошо, держите его связанным. Скоро земля станет нашей. И мы избавимся от них. Вот-вот приведут последнего жителя, — ответил он, смотря на поднимающийся дым от деревни. Острие деревьев пронизывали чёрное звёздное небо.

Я покрутился, с трудом перевернувшись на другой бок. Позади меня лежали связанные волки. Все, как один, с человеческими глазами. В этот момент я всё понял: моё тело отняли.

— Кто вы? — услышал я Катькин голос и с силой перевернулся обратно. Позади неё уже стояло моё тело, заносящее камень. А незнакомец перед ней смеялся. Я попытался завыть, залаять, да хоть как-то подать голос, но из пасти вырвался лишь хрип. Катька упала на землю, как сломанная кукла. Волк склонился над ней, зализывая рану, а в следующую секунду упал рядом. Зато Катька встала с земли и отряхнулась. Вместо привычных серо-голубых глаз теперь были волчьи жёлтые.

— Хозяин, мы управились довольно быстро, — произнесла она, глядя на мужчину в волчьей шкуре.

— Да, теперь сожжем волков, — усмехнулся он, — и земля будет нашей.

Катька кивнула. Из темноты вышли другие жители деревни, все с жёлтым огнём в глазах. Они подхватили не связанного волка, в которого, как я понял, переместилась душа Катьки, и понесли к большому кострищу. Я задергался сильнее, пытаясь освободится от пут. Но меня с силой ударили, и я почти потерял сознание. Константин Петрович, ухмыляясь, схватил мои связанные задние лапы и потащил. Сырая земля забивалась мне в зубы вместе с травой. Тело непривычно ныло и болело. Я увидел, как другие волки дергаются и пытаются спастись. Но их бьют камнями и кидают на кострище. Бывший председатель вместе с Катькой подняли меня с земли и кинули к другим волкам. Мир закружился и стал лёгким, на секунду я ощутил невесомый полет. А потом моё новое тело с болью ударилось об поленья. На меня кинули ещё пару волчьих тел и я перестал, что-либо видеть. Дергаться тоже было невозможно, я полностью был обездвижен. Чувство отчаянья захлестнуло меня. Хотелось биться, бороться, выть, кусаться, делать хоть что-то, чтобы выжить. Но сил не было. А затем я ощутил жар. Пахло огнём, паленой шерстью и болью. Волки выли и визжали. Но я уже ничего не ощущал. Дышать становилось с каждой секундой сложнее, дым заполнял мои лёгкие. Каждый вдох превращался в боль, множество осколков разрывало меня изнутри. От этого я потерял связь с миром. Тьма полностью забрала мою душу. Волчьи люди собрали щедрую кровавую плату.