Читать онлайн
"Главная палочка Нью-Йорка"

ПРОЛОГ Лежу. Смотрю в потолок. Пытаюсь понять и вспомнить хоть что-то. В голове пусто, как в барабане. «Интересно, почему я вспомнил именно барабан, он имеет ко мне отношение? -зародилась первая внятная мысль в сознании. – И где вообще я?». И тело, и мысли, и соображение были вялыми, будто спросонья. Точно не могу сказать, но мне понадобилось несколько минут, чтобы просто провести взглядом по комнате и мельком осмотреть обстановку. Первое, что я понял – это не комната. Я находился в больничной палате. Замечу, что шикарной палате. Кроме меня в просторном помещении больше никого не было. Лежу на широкой койке на высоте от пола не меньше чем в метр. За головой и справа стоят ящики и экраны аппаратуры, что даже на вид выглядит очень серьёзной. Что-то там попискивает, но тихо и ровно, ничуть не раздражая. В правой руке торчит толстая игла, от которой прозрачная трубочка уходит в… капельницу? Кажется, вся эта конструкция в общем и целом называется именно так. В прозрачном пакете примерно четверть жидкости осталось. Пахло на удивление приятно, морской свежестью и чуть-чуть то ли травами, то ли цветами. Справа на стене висели большие жалюзи. Напротив кровати торчала дверь с белой круглой ручкой, почти не выделявшейся на таком же белом фоне. «Интересно, откуда я знаю запах моря? И что за цветы я чую?», - опять подумал я, определив раздражители обоняния. Следующая мысль была такой. – Палата, как в кино каком-то голливудском». Тут же стало интересно, что же за такое кино голливудское, про что оно? Это название кинокартины, страны, компании? С момента моего пробуждения прошло уже немало времени, вялость понемногу сошла большей частью, мысли задвигались быстрее, появилось желание сменить позу. Но стоило мне слегка зашевелиться, как приборы запищали в новой тональности – громко, я бы сказал, что тревожно. «Ну, блин, - про себя поморщился я от новых неприятных звуков. Я замер, надеясь, что вскоре писк вернётся к прежнему звучанию, а ещё непроизвольно стал считать вслух количество звуков. Где-то после сотни (я пару раз сбивался и начинал с произвольной примерной цифры) дверь в палату распахнулась и ко мне быстрым шагом вошла очень высокая девушка в белом больничном костюме с медицинской шапочкой, под которой незнакомка спрятала свои волосы. – О-о, какая красивая! Откуда такая красота в больнице?». Потом мысли свернули на тему, а красота девушки под какие критерии попадает: это мой любимый типаж или общемировой? - Вы очнулись! – радостно воскликнула незнакомка. – Как вы себя чувствуете? Вы меня слышите? - Да, слышу. А вы кто? Где я? Я в больнице? - С вами всё хорошо. А находитесь вы в клинике доктора Аманды Кромвель, - с широкой располагающей улыбкой сообщила она мне. - В клинике, но со мной всё хорошо? – усомнился я. Голова всё ещё туго соображала, и я выкладывал всё то, что в неё приходило. – Это странно. Та покраснела, как мак. - Всё, что было плохого, уже давно прошло, - торопливо сказала она. – А давайте я позову вашего лечащего доктора? - А давайте, - слабо улыбнулся я. – «Хоть мужик придёт, а то у этой или лифчика нет, или он тоньше, чем халат и потому соски выпирают. А мне от этого… хм, неловко? Смущаюсь? Интересно знать, почему?». Девушка так же стремительно покинула мою палату, как и вошла. Но при этом не забыла покачать попкой, туго обтянутой тонкими штанами медкостюма, под которыми чётко обрисовывались небольшие трусики. Прошло минуты три, когда дверь в палату вновь распахнулась, и я увидел на пороге ещё более шикарную представительницу слабого пола. Рост не ниже ста девяноста сантиметров (правда, на шпильках), густая грива чуть вьющихся антрацитово-чёрных волос, карие глаза, гладкая светлая кожа и кроваво-красные от помады губы. Настоящая леди-вамп! Высокая и крупная грудь размером между третьим и четвёртым слегка выглядывала из блузки, у которой были расстёгнуты две верхних пуговицы. Белоснежный халат был распахнут, показывая, что гостья любит носить свободные красные юбки немногим выше колен. Чёрные чулки и красные туфли на высоком тонком каблуке дополняли её облик. Что я могу сказать про неё с точки зрения мужчины? Фигура – шик! Мордашка – прелесть! Сексуальность зашкаливает! Леди-вамп и секс-бомба в одном флаконе. Удивительно, что такая женщина делает в больнице. Может, я какой-нибудь богач или сын богача? Родственник олигарха, важного чиновника, политика? Если так, то понятно, почему вокруг меня так она вьётся. Навскидку ей лет двадцать пять - двадцать семь. «А сколько мне?», - вдруг пронзила меня мысль. - Здравствуйте, Алекс, - улыбнулась она мне. – Можно к вам так обращаться? А я завис после её слов. Я Алекс? Это от Алексея или Александра? Красавица подошла к моей кровати и села на высокий стул с низкой спинкой. - Что-то не так? – в тоне женщины проскользнула обеспокоенность. – Я прошу прощения за такую фамильярность, мистер Смит. «Смит?!», - я охренел про себя. Других слов было не подобрать для описания моего состояния. - Я, простите, не знаю, как к вам обращаться. - Доктор Оливия Вонг, - сказала она и коснулась кончиков длинного красного ногтя бейджика на халате. Я его только сейчас и заметил. До этого взгляд не отрывал от прелестей доктора. – Если желаете, то обращайтесь просто по имени. - Оливия, - мне показалось, что собеседнице приятнее такое обращение, чем официальное, - Я… не знаю, как сказать… - Смелее, - она подбодрила меня улыбкой. - Я не помню ничего, - быстро сказал я. – Когда услышал имя Алекс, то не сразу понял, что это меня так зовут. И Смит для меня, как… как пустой звук. Будто это не я. Из взгляда доктора пропала игривость, он стал профессионально-холодным. - Так, - она сменила позу, одернула халат, прикрывая грудь, - что вы помните и знаете? - Я знаю, что нахожусь в больнице, лежу на кровати, вон там окно, наверное, оно закрыто жалюзи. Вы вошли сюда сквозь дверь, на вас одежда. Но не знаю своего имени, не помню, как здесь оказался, чем занимался. Я помню, что такое учёба, школа, колледж с университетом, но в голове ни единого воспоминания про то, а учился ли я в них и где это происходило, - перечислил я по пунктам. - Амнезия. - Угу, - кивнул я. - Вы знаете, что это? – она приподняла левую бровь. - Только что вспомнил. Это потеря памяти. Есть частичная и полная, - ответил я ей и добавил с сомнением. – Вроде бы. - Всё будет хорошо, Алекс, - доктор вновь перешла на приятельский тон. – Раз вы помните так много, и память появляется при подсказках со стороны, то очень скоро вы всё вспомните. Я попрошу, чтобы принесли ваши личные вещи. Уверена, что это поможет быстрому восстановлению. - Буду только рад. А можно вопрос? - Всё, что угодно, - докторша опять принялась стрелять глазками. Видать, убедилась, что я совсем не овощ, которого нужно учить заново есть с ложки и расслабилась. - А что со мной произошло? Как я тут оказался? И давно ли лежу? - Несчастный случай во время массового собрания на улице. Привезли сюда вчера вечером около восьми часов, сейчас, - она быстро взглянула на левое запястье, - уже почти десять утра. Алекс, если что-то нужно, то скажи, не нужно молчать. - В туалет хочу, - признался я. Почему-то доктор сначала посмотрела на капельницу, лишь потом ответила: - Я могу помочь с уткой. - Что? – в памяти сначала появилась крупная птица, которая плыла по воду и то засовывала себе клюв куда-то под хвост, то этим клювов оглаживала перья по всему телу. Затем её сменила чудная стеклянная посудина с широкой горловиной сбоку. – Нет, нет, - всполошился я, - я сам спокойно дойду до туалета. Я же не умираю, так, со мной всё хорошо? - Конечно, всё хорошо. Сейчас я отсоединю капельницу и провожу до места. Будет немножко больно, можно даже чуть-чуть покричать, - она подмигнула мне и взялась за иглу. – Раз, два, три! В руке неприятно дёрнуло, словно я оторвал «корочку» с почти зажившей ранки. - Молодец, даже не вскрикнул, - похвалила она меня, как какого-то ребёнка. – А теперь я помогу тебе встать с кровати. Обопрись на моё плечо. Я о себе ничего не помню, зато помню общеизвестные вещи, и среди них было знание про слабость женщин. Это я к чему? А вот к тому, что Оливия с внешностью европейки и фамилией азиатки оказалась крепче, чем я ожидал. Мне показалось, что она меня поднять может и на руках донести до туалета без каких-либо сложностей. Замечу, что это сделала бы на каблуках! Впечатляет? Меня тоже. Сделав свои дела в небольшом санузле, расположенном прямо в моей палате, я с помощью Оливии вернулся в постель. - Всё хорошо? Ничего нигде не болит? - Всё в порядке, только слабость и тело плохо слушается. А можно поточнее узнать, что за несчастный случай был? Меня ударили? Затоптали? Упал с высоты? - Пока нет, - ответила женщина с уже привычной улыбкой. «Прямо американка натуральная. Они там все улыбаются по поводу и без. Хм, а я не американец ли часом, а? И фамилия характерная», - подумал я, потом спросил. – Почему? - Это может повлиять на выздоровление. Ненужное волнение. Всё узнаешь потом, Алекс, - она коснулась моей руки на пару секунд. – Так, я сейчас тебя оставлю, пойду распоряжусь насчёт завтрака для тебя. И ушла, оставив меня с кучей мыслей, догадок, и ещё большим количеством вопросов. Сильнее всего резала меня фамилия, кажущаяся чуждой настолько, насколько чужд огонь холоду. «Может, я не Смит, а? В толпе перепутали или на сортировке больных. Например, я потерял свою верхнюю одежду с документами, а рядом нашлась чужая куртка с чужим паспортом. Паспортом…паспортом… если я американец, то должен думать о водительских правах. По крайней мере, во всех фильмах они фигурируют. Тьфу, - я разозлился на самого себя. – Какие фильмы, если я в реальности?! Чёртова память, ну, вот почему она пропала. Кто я? Кто?!!». Никаких прояснений не случилось ни после завтрака, ни после дневного сна, в который я провалился сразу после лёгкого перекуса каким-то бульоном с гренками и тостом с маслом, плюс, что-то похожее на фруктовый коктейль, наверное, витаминизированный. Проснулся уже вечером. В голове стало намного чище, но память так и не вернулась. Зато стал соображать лучше. Сразу подумалось, что врач не сказала про моих родственников. А те не пришли меня проведать. Может, я круглый сирота? Или здесь что-то не чисто. Не просто же так я чувствую отторжение к фамилии. «Ага, это клиника чёрных трансплантологов и они готовят меня к операции, - хмыкнул я про себя. – Ну, а если серьёзно?». Увы, но никаких мыслей в голову не приходило. Я имею ввиду полезных, которые прояснили бы хоть что-то. Память так же молчала, будто я клон какой-то без прошлого. Хм, вот и ещё одна версия. Причём, достаточно неплохая. Сразу вспомнились фильмы про клонов, которых выращивали для миллионеров, держа их в разных санаториях и станциях, внушая, что за стенами жизни больше нет, а они немногие счастливчики, кому повезло выжить. Ужин был плотнее. А ещё и полезнее, так как вместе с тележкой, заставленной судками и тарелками, Оливия доставила в мою палату пластиковый бокс с крышкой, в котором лежала груда вещей. Несколько тетрадок, планшет и телефон, фотоальбом, бумажник с карточками, с мятыми купюрами и мелочью. Первым делом я за него схватился, вспомнив, что в таких вещах обычно держат некоторые документы, те же водительские права, фотографии семьи и так далее. - А это кто? – спросил я, указав на фото под прозрачным пластиком в бумажнике. На нём широко улыбались две молодые женщины, лет тридцати и мелкий парень с лохматой светлой шевелюрой, выглядящий мягко говоря, по-гейски. Все трое были мне незнакомы. - Твои мамы, Алекс. Судя по заднему плану, ты с ними в центральном парке гуляешь. «Ты с ними? Ты с ними?! – я ужаснулся, когда осознал, что этот хиппи хлюпик в обтягивающих лосинах и есть я. – Да ладно?». Благоразумие, пробудившееся после еды, посоветовало пока не показывать этот факт. - А где они? Почему не пришли сегодня меня проведать? – я посмотрел прямо в глаза собеседнице. Та смутилась и отвела взгляд в сторону, тем самым показав, что дело тут ой как не чисто. Прямо разит от него, как из переполненного септика. - Они тоже, м-м, пострадали вчера. И сейчас не могут никак прийти к тебе. Но ты не волнуйся, Алекс, всё будет хорошо, - сказала она. – Ты их вспомнил? Посмотри фотоальбом с твоими одноклассниками. - Нет, не вспомнил, - пробормотал я, рассматривая пластиковый прямоугольник водительских прав, на которых торчала фотография того же хлюпика, что и на семейном фото. – Можно, посмотрю один. Если что, то я позову. - Конечно, можно, - Оливия встала со стула, провела ладонями по телу, разглаживая складки халата и неторопливо, покачивая бёдрами, направилась к двери. Среди вещей в коробке нашлась косметичка с зеркалом (неудивительно при такой-то внешности пацана на фото), которому я обрадовался больше всего на свете. Но стоило мне в него заглянуть, как вопросов только прибавилось. Хотя, я получил ответ на то, почему меня все считают Александром Смитом. В отражении я увидел бледную худую мордашку (а по-другому и не скажешь) того же типа, который фигурировал на фото в правах, а также на отдельной фотокарточки с парой женщин. Кстати, то, что этих дамочек доктор назвала моими мамами, меня особо не тронуло. Откуда-то я знал, что в Америке легко создаются однополые семьи, детей те заводят или усыновляя чужих, или используя искусственное оплодотворение, если супруги женщины. Странно, что Оливия назвала их не толерантно – мамы. Официально же существует определение родитель один и родитель два. Хм, а может, одна из них моя настоящая мать, а вторая мачеха, при этом они неплохо ладят друг с другом и часто берут меня с собой? А тогда где отец, почему Вонг про него ничего не сказала? Или он погиб вчера, и докторша решила не травмировать подростка такой новостью? «Подростка, ага, - фыркнул я. – Права выданы в две тысячи третьем. Их можно получать в шестнадцать. Значит, сейчас мне точно шестнадцать и я уже юноша». Но если с этой темой я немного разобрался, найдя логичные объяснения, то вот странная реакция на свою внешность и фамилию продолжала сильно беспокоить. Будто это был не я, а кто-то другой. «Ну, здравствуй, Билли Миллиган, - невесело усмехнулся я про себя. – Интересно, сколько во мне таких личностей сидит, которые считают своё тело чужим? М-да, неприятно. Пусть лучше я вообще ничего про себя не вспомню и останусь таким, как сейчас, чем начну войну воевать в своей голове». Телефон планшет потребовали пароли, которые я не помнил. Ознакомление с фотоальбомами никак не помогли моей памяти. Только узнал, что учился всегда в девчачьих классах. На каждом групповом снимке присутствовало от двадцати до двадцати четырёх представительниц слабого пола и три-четыре-пять пацанов. Все они чахлые, волосатые, в обтягивающей и цветастой одежде, которая в моём понимании подходит больше девочкам и девушкам. И «я» от этих полупедиков в полукедиках ничем не отличался. - Тьфу, срамота, - прошептал я и закрыл бесполезный альбом с фотокарточками, чтобы дальше не травмировать своё больное сознание дикими видами себя-старого. – Итак, что я знаю сейчас? Меня зовут Александром Смитом, мне минимум шестнадцать, но скорее всего старше на год-два судя по зеркалу. Я попал в неприятность где-то на улице с родителями. Те весьма обеспеченные граждане, раз моя страховка окупила содержание в такой шикарной палате с шикарным доктором и медсестрой. Я потерял полностью память о своей прошлой жизни, но сохранил общие знания. Я американец и живу в Нью-Йорке, о чём говорит адрес на водительских правах. «Блин, я же не уточнил, где сейчас нахожусь, - спохватился я. – Вдруг где-то на Аляске или в Техасе?». Заснул я в середине ночи, с трудом успокоив табун мыслей в голове, которые там вовсю разошлись. В очередной раз на первое место вылез план заговора против меня любимого. Сознание придумало, что меня захватили в плен, чтобы шантажировать родителей. Еле-еле сумел запихнуть эту версию в самый дальний и тёмный угол подсознания. Проснулся около десяти часов, но с куда как более свежей головой, чем вчера. Тело ощущал лучше, не путался в ногах и руках. Вот только в голове ни на грамм не прибавилось воспоминаний. Сам сходил в туалет, оправился, умылся, мечтательно посмотрел на навороченную душевую кабину, но решил опробовать её позже, после завтрака. - Оливия. - Да, Алекс? - Скажите правду, про моих родителей. Стоп, подождите, ничего не говорите, пока я кое-что не поясню. Так вот, память ко мне за ночь не вернулась, я не вспомнил никого из родных, друзей и прочих близких людей. И если родители, - тут я сделал паузу для вида, чтобы совсем уж не казаться роботом, каким я себя ощущал, когда думал про женщин с фото и гипотетического отца, вздохнул и продолжил чуть-чуть другим тоном, - погибли, то лучше пусть я узнаю это сейчас, пока для меня эта новость окажется не такой болезненной. Доктор с минуту молчала, внимательно рассматривая меня. Наконец, нарушила молчание. - Да, Алекс, твои мамы погибли в тот же вечер, когда пострадал ты. Соболезную, - ровным тоном сказала она. А я даже ничего не почувствовал. - Точно? Может, у них лица… лица… пострадали, а сами они без сознания? А отец, с ним что? - Отец? – переспросила собеседница. – Алекс, твоя биологическая мама зачала тебя искусственно. Ты помнишь, что такое банки спермы? - Да, я помню. Значит, вот как, - пробормотал я. - Это большое горе, но ты остался жив. Твои мамы хотели для тебя самого лучшего, чтобы ты не грустил и не отчаивался. Их нет, но их частичка всегда будет с тобой, - торопливо произнесла Оливия. – Они живы пока ты жив, понимаешь? - Да, я понимаю, - кивнул я. – А другие родные у меня есть? - Я не смогла найти, когда обращалась в полицию по поводу твоих вещей. Пришлось вскрывать квартиру с детективами и хозяином здания. Родственников, которые могли бы присутствовать, не нашлось. - Понятно. Несколько минут мы молчали. Я искал в глубине души хоть какую-то реакцию на новость, что стал круглым сиротой. И не находил. «Блин, я какой-то бесчувственный чурбан. Или у меня психическое расстройство, потому и спокоен, как аутист какой-то?», - подумал я про себя. - Я могу найти твоих друзей, Алекс, - отвлекла меня от дум доктор. – Никого из них не вспомнил? - Я отрицательно мотнул головой. - Вспомнишь, - уверенно сказала она. «Ну, нахрен, - я едва удержался, чтобы не сказать это вслух, когда вспомнил педиковатых одноклассников, с которыми всегда стоял плечо к плечу на фотографиях. – Я лучше новых заведу. Хотя бы эту докторшу, которая - видно же - что клеится ко мне». Потом подумал, что клеится она из-за того, что я стал единственным владельцем наследства, которое должно быть немаленьким, раз меня так обхаживают и заботятся. Старше меня лет на восемь-десять? Тю-ю, проблема нашлась. Хваткий адвокат легко всё разложит по полочкам и найдёт способ, чтобы мы стали супругами. Кстати, ночью эта версия подтвердилась. Проснувшись в два часа, я решил размяться, потренировать тело, которое всё ещё казалось чужим. В палате мне быстро надоело ходить из угла в угол, и я решил выйти в коридор. Моя палата оказалась одной из трёх в коридоре, который вывел меня к лестнице и лифту. Последний я проигнорировал и неторопливо пошёл по ступенькам вниз, держась одной рукой за перила. Пройдя два пролёта, я собрался возвращаться, сообразив, что с моим немощным организмом подъём будет сродни подъёму на Эверест, но тут услышал, как кто-то назвал моё имя. Сначала я вздрогнул, решив, что меня увидели и сейчас начнут отчитывать. Но потом сообразил, что слышу чей-то разговор этажом ниже рядом с лестницей. И там беседующие упомянули меня. Любопытство потащило меня вниз. Вдруг, узнаю сейчас то, что мне никогда прямо не сообщат. Я спустился ещё ниже и присел рядом с перилами, превратившись в одно большое ухо. -… стерва она, тощая богатенькая стерва! – невидимая девушка в запале повысила голос. - Тише, а то ещё услышит. Она же дежурит в больнице уже два дня безвыездно. - Из-за него и дежурит. Увидела симпатичного и богатого мальчика, который остался без семьи и потерял память, вот и решила ему голову закружить. Видела, как она к нему приходит? Как проститутка какая-то. А нас не пускает, заставляет застёгиваться, надевать маски и шапочки. Стерва сорокалетняя! Сучка фригидная, - было ясно, что эта девушка люто ненавидит моего доктора. - Не такой он и богатый уже. Я слышала разговор детектива с инспектором из опеки, что его матери переписали всё имущество, все деньги на счетах на активы той секты, которой руководит Эрика Ланшерр. «Кто-кто? Бли-и-ин, я где-то слышал это имя точно слышал! Что за тётка эта Эрика, откуда я её знаю?», – пронеслось в голове мысль-торнадо, от которой чаще забилось сердце. - У него должен быть свой личный счёт, плюс выплаты по несовершеннолетию, плюс мужские выплаты. - Магда, ты завидуешь ему? - Да, завидую! – чуть ли не на всю больницу выкрикнула та. – Я вкалываю в две смены, а он получает те же деньги просто за то. Что у него отросток между ног болтается. - Тс-с, совсем сдурела так орать? – шикнула на неё подружка. И дальше, я слышал только неразборчивое бормотание. Посидев ещё пару минут, я пополз по перилам назад, по пути прокручивая в голове услышанное. То, что я лишился наследства из-за «мамочек» меня мало волновало. В Америке секты тот ещё бич, не одна сотня благополучных семей разрушила свою жизнь, когда связалась с одной из них. Но всё это ерунда, пусть и коснулось меня. Куда интереснее было имя главной сектантки, что так неожиданно меня задело за живое. Может, память возвращается? Не удивлюсь, если в моём промытом мозгу имя сектантки укрепилось прочнее, чем имена матерей, потому и среагировал я так, стоило его услышать от посторонних. Ещё один вопрос: почему та невидимая девушка так зло по мне прошлась? О чём она говорила, когда упомянула некие выплаты за «отросток между ног»? Я – проститут?! - Чур меня, чур, - пробормотал я. – Не хватало ещё такого прошлого и такой славы. Оливия, ты ещё не икаешь? Готовься – завтра будет для твоего языка тяжёлый день. Мозолей заработаешь на нём – мама не горюй. Но той повезло – мне принесли телевизор и подключили несколько каналов. И вместо разговора с женщиной (надо же – ей сорок лет, если та медсестричка не наврала от злости) я решил приобщиться к тому, что происходит в мире. Увы, не срослось. Зомбоящик показывал сплошь ерунду: ток-шоу, о природе вроде дискавери и джиографикс, мультфильмы, музыкальные, спортивные (да и эти «лёгкие», ни бокса, ни боёв без правил, сплошной фитнес) и всё в этом же духе. Наверное, сделано это было, чтобы защитить мою повреждённую психику от грубых сцен и реалий жизни. Вдруг ещё увижу в новостях, как толпа давит моих родителей на недавнем слёте секты? Бегло кликая по телеканалам, я обратил внимание на то, что везде сплошь ведущие женщины, выступают женщины, и лишь на одном ток-шоу и на спортивном канале с домашним фитнесом показали мужчин. - Тьфу, гадость! – я чуть не кинул в видеопанель стакан с водой, когда увидел типов в обтягивающих топиках и легинсах с, мать их, макияжем! Одни с жеманными повадками рассказывали о своём детстве, шопинге, первых поцелуях и прочей туфте. Другие дёргались и изгибались под ритмичную музыку, то и дело отклячивая задницы или выставляя напоказ гульфики. – Только бы не таким я был, только бы не таким. Блин, да должна же здесь быть какая-то защита несовершеннолетнего от такой хрени? Щёлкая пультом, я наткнулся на очередное ток-шоу, где несколько женщин с обязательными фарфоровыми улыбками несли какую-то ерунду. Одна из них выглядела весьма экстравагантно. Носила что-то похожее на смесь корсета и кирасы из коричневой кожи, очень короткую юбку из широких полосок (и эти были кожаными), причём юбка немного прикрывала бёдра по бокам, и чуть-чуть сокровенное место между ними, сандалии, ремешки которых оплетали её ножки почти до колен, металлические блестящие наручи, на поясе висела чудная верёвка, едва-едва светившаяся (или это такой трюк телевизионщиков). А ещё у неё была то ли диадема, то ли обруч на голове, закрывающий почти полностью лоб. И блестящие металлические наручи. - Я же её где-то видел, но где? – пробормотал я и стал тереть виски, которые неожиданно заныли. – Где же, где? Кто же ты такая? Под усиливающуюся боль я стал внимательно слушать беседу женщин. Темой у них была драка «кожаной» с некоей Дорис Зуель, носившей кличку Гиганта. Даже пускали короткие ролики на своём экране, где огромная женщина, ростом метров пять-шесть топтала машины, кулаками вышибала окна на вторых этажах, пинками проламывала двери и отбрасывала на десятки метров мотоциклы. А рядом с ней то и дело появлялась девушка в корсете-кирасе, часто принимающая удары великанши на скрещённые руки. И странное дело, эти пинки и затрещины, казалось, ей не вредили совсем. А потом я услышал её имя, вернее прозвище – Чудо-женщина. И всё вспомнил вместе с жутким приступом головной боли. - Александр да не тот, - прошипел я, направляясь шатающейся походкой в санузел, чтобы сунуть трещавшую голову под струю холодной воды. – Я Саша Кузнецов, а не Александр Смит. Двадцать пять лет, интернатовский, учитель ОБЖ в восьмилетке в посёлке Коммунар в Новгородской области. И заодно волонтёр и поисковик отряда «Долг потомков». И, мать иху, я попаданец. Все странности встали на свои места. Почему у меня не ёкнуло в груди после сообщения о гибели семьи, откуда такая неприязнь к фамилии, с чего вдруг я часто и не задумываясь употребляю такое русское выражение, как «блин» и многое другое. Конечно, я мог быть «Билли» и Кузнецов – это новая личность, пробудившаяся только что. Но должность попаданца (точнее вселенца) мне нравилась больше. - Остаётся узнать, что это за мир. Мой родной или такой же, просто параллельный. Или мир грёбаных, сорри за мой французский, марвеловских комиксов, - пробормотал я, поливая голову из душевой лейки. – Последнее… блин, и хочется, и колется. И интересно, и страшно, учитывая, что в этом Нью-Йорке творится волею комиксоводов. Ха, а может, мне тоже перепала какая-нибудь сверхспособность? Узнать всё это я мог только при помощи интернета или от постороннего человека. Вот только некоторые мои вопросы могут вызвать у расспрашиваемого оторопь или негодование. Интернет тут лучше всего, но как мне его получить? Тут меня посетила ещё одна мысль, я вспомнил подслушанный ночью разговор медичек. - Так, так, а ведь Эрик Леншерр – это хренов Магнето. И почему его тогда медсёстры назвали по-бабски? Я, что ли, неправильно разобрал? Так вроде этот псих-расист никаких сект не создавал, имущество не забирал у паствы. Была у него группка соратников и как-то один раз армия небольшая, - озвучил я свои мысли. – Не, нужно получить доступ в сеть или я сойду с ума по-настоящему. Видать, мозги мои до сих пор работали кое-как. Я лишь во второй половине дня после ланча вдруг вспомнил, что Магнето и Чудо-девушка с Гигантой из совершенно разных вселенных. Одни родились по воле фантазии корпорации DC, второй с потрохами принадлежит Марвелу. Или я в "доське", а Эрика не более чем совпадение, тем более, та женщина и сектантка, а не расист еврейского происхождения? - Зараза, тут без ста грамм не обойтись, - вздохнул, следом выключил воду, несколько раз провёл ладонями по волосам, отжимая лишнюю влагу, после чего взялся за полотенце. – Мать их всех, особенно этого Алекса. Вот на кой хрен такие патлы отрастил? Вернувшись в палату, я растянулся на койке, уставился в белоснежный потолок и задумался над тем, а что, собственно, я знаю про вселенную DC? Оказалось, что буквально ничего, кроме дюжины героев и злодеев. Про марвеловских персонажей в памяти имелось чуть больше, но тоже так-сяк. - Лучше бы в Хогвартс попал, - невесело усмехнулся я. – Поттериану я и смотрел, и читал. - Вспомнил, как в юношестве влюбился в одну молоденькую блондинку не от мира сего из фильма, а потом симпатия переключилась на азиатку, которая участвовала в опасных соревнованиях. – Эх, молодость, куда ты ушла? – потом до меня дошла вся соль моего текущего положения. - М-да, ушла и пришла назад. Но возвращаясь к недавним мыслям. Я не был фанатом Поттерианы, но при этом мне нравился этот мир, пусть не очень логичный, гротескно опасный, но он был лучше, чем миры двух компаний-комиксов. Да и логики там присутствовало больше, пожалуй. Окажись я там, да ещё в теле какого-нибудь мага, то был бы счастлив безмерно. И плевать в какое время, главное, не в войну, которую устроил Безносый, когда магический мир сильно пострадал. И не в Гарика, а то к нему странно тяготел бородатый педобир. В книге-то не напишут мерзостей, но в реальном мире может быть всё, что угодно. Новый удар я получил по своему не долеченному сознанию ближе к вечеру. Решил прогуляться по коридору, наплевав на все запреты Оливии, рекомендовавшей мне покой. Дойдя до лестницы, я поднялся на следующий этаж. Там оказался в коридоре, одна сторона которого была сплошным окном, выходящим на просторную площадку, на треть заставленную машинами. Пробудившееся любопытство заставило меня остановиться и начать глазеть на улицу, оценивать машины и пытаться высмотреть что-то полезное. И вдруг – он! На площадку со стороны больничного корпуса вышел… Железный человек. Этот самоуверенный Старк, бесивший многих в киносаге и который вызвал бурю из слёз, когда его прикончила перчатка с камнями Бесконечности. Я ещё подумал, что это косплей какой-нибудь или актёр в картонном костюме приходил к больным детям. Но тут красно-золотая фигура стремительно взлетела в небо и буквально через пятнадцать секунд пропала из вида. - Охринеть, - прошептал я. – Так DC или марвел? Или это мир солянка, может, и ГП тут есть? Выздоровею – в Англию слетаю, в Шотландию точнее. Тут за спиной раздался возмущённый голос моего доктора: - Мистер Смит, что вы тут делаете? Вам же положено отдыхать! Я резко обернулся назад и увидел Оливию, стоящую у распахнутой двери кабинета в десяти метрах от меня. Сегодня на ней было тонкое платье-свитер цвета кофе с молоком. - Да я тут… в общем, увидел, - я ткнул в окно, где уже и след простыл Старка. Но женщина правильно поняла, что я ей хотел сказать. - Мисс Старк? Извини, Алекс, нужно было попросить её навестить тебя. Но я думала, что ты спишь. «Мисс Старк, значит. Выходит, ту рыжую секретутку он окольцевал в этом мире. И они на пару создали семейный дуэт железных человеков. То-то мне показалось, что на груди костюма какие-то подозрительные холмики», - подумал я почти без удивления. – Да, это на неё я смотрел в окно. А что здесь она делала? - Мисс Старк щедро спонсирует нашу клинику. Аманда Кромвель была её лучшей подругой в колледже. И даже сейчас они иногда встречаются. - Это та, чья клиника? - Ой, чуть не ввела в заблуждение, – ойкнула женщина. – Аманда Кромвель-старшая – владелица клиники, а Аманда Кромвель-младшая её дочь. С ней училась Старк. - Понятно. - Алекс, сейчас прошу тебя вернуться назад в палату. Давай, я проведу тебя. - Угу, - кивнул я. Вот чего я не ожидал, так это того, что доктор подставила руку совсем по-мужски, словно поухаживать решила за мной, но перепутала обязанности мужчины и женщины. Я решил сделать вид, что не заметил её жеста и слегка ускорил шаг, уходя вперёд. - Кстати, Алекс, - сообщила мне Оливия, когда привела меня в палату, - завтра к тебе придут детектив и инспектор из опеки несовершеннолетних мальчиков. Они зададут кое-какие вопросы и сообщат о том, что тебе следует сделать после выписки из больницы. - А когда это произойдёт? – тут же заинтересовавшись её словами и напрочь проигнорировав фразу про копов. - В течение недели, - уклончиво ответила та. – Ещё будет комиссия, которая решит насколько ты готов выйти в большой мир. А тебе здесь не нравится? - Не знаю, - это была чистая правда. – Странное чувство. Немного спокойно, немного чувствую себя пленником. Вот бы мне получить доступ в интернет или расширить пакет каналов, хотя бы с новостями, а? - Я посмотрю, что можно сделать, - дежурно улыбнулась она мне и вышла из палаты. «Хм, никак решила больше не бороться за мою руку, когда узнала, что у меня ничего нет, всё ушло сектантам, - с сарказмом подумал я, оценив изменения в её общении со мной. – Ну и… иди, хе-хе-хе. Будешь знать, кого потеряла. На твоё место я пятерых легко найду, ещё отгонять ссаным веником заманаюсь ха-ха». Эх, знал бы я насколько только что оказался прав. Общение с полицейской и госслужащей прошло спокойно. Почему-то это опять были женщины. И, я вам скажу, прекрасные женщины. Детектив пришла ко мне в, видимо, парадной форме, состоящей из мундира с кучей значков и короткой юбке, в туфельках на невысоком толстом каблуке и тёмных чулках. С её внешностью, это выглядело так, будто ко мне пришла элитная ночная бабочка для ролевых игрищ. Её спутница из некого комитета, занимающегося делами несовершеннолетних, на фоне полицейской несколько проигрывала в своих джинсах и обтягивающей футболке, поверх которой носила очень короткую джинсовую курточку, хотя грудь у неё казалась крупнее. Эти две дамочки по полочкам разложили то, во что меня втравила моя семейка. На счетах матерей было по сотне баксов, свои апартаменты в Гринпоинте они переписали на секту. Фактически уже около месяца мы втроём жили в чужом доме. Инспектор, правда, успокоила, что суд встанет на мою сторону. То есть, есть немалый шанс вернуть, как минимум, жильё. А деньги… с деньгами придётся попрощаться. Впрочем, по её словам у меня есть счёт с более чем сорока тысячами долларов. Это примерно годовой доход успешного ньюйоркца. Вот только получу я его после того, как исполнится мне двадцать один год. До этого времени – меня просветили – я буду получать три с половиной тысячи долларов ежемесячных выплат. После совершеннолетия только две тысячи. «Редиски, так и не уточнили, за что мне такие преференции», - с досадой подумал я, когда попрощался с гостьями. Расспрашивать и уточнять я опасался, чтобы не выдать свою неполноценность – полную амнезию. С инспекторши станется назначить мне опеку и засунуть в какую-нибудь семью. Бр-р, не хочу. В больнице я провёл ещё неделю. Сумел договориться с Оливией, что та поможет получить мне нужное заключение и подскажет, как вести себя перед комиссией. А вот расширенную телепрограмму она мне так и не дала. Может, не в её епархии это, и я зря на неё клевещу? А ещё я не стану особо распространяться на тему того, как я договаривался с красивой женщиной, которой я нравился. Пусть это будет моей маленькой тайной. Да и, честно говоря, меня смущал этот способ, почувствовал себя неловко. Вроде как первую скрипку играл я, но всё равно при этом казалось, что это меня соблазнили и как следует, хм, отыграли. Ещё государство позаботилось о погребении матерей моего тела. Оно полностью оплатило все ритуальные услуги. Гробы, венки, молебен (или как там правильно эта процедура называется) и кремация. А на следующий день после этого инспекторша с постным лицом и в чёрном траурном костюме вручила мне две керамических вазы с пеплом. Позже мне предстоит их замуровать в стену в городском склепе или развеять в каком-нибудь памятном для нашей семьи месте. Забегая вперёд, я выбрал склеп. До него мне было ближе от нового места жительства. А просто выбросить прах на заднем дворе я посчитал кощунственным. Помня про плюшки попаданца, я всё ждал, когда же у меня пробудится память Смита, хоть чуть-чуть, чтобы облегчить интеграцию в местное общество. И суперспособность заодно. Но безрезультатно. Или я неправильный попаданец, или я и так огрёб плюшек выше крыши и высшие силы зажмотились делать из меня какого-нибудь Халка или Ртуть. Вот только, что за награда-то, пояснил бы хоть кто-то, блин. За день до выписки меня опять навестила инспекторша из комитета и сообщила, чтобы я не приезжал на свой старый адрес, который сейчас оперативно опечатали в преддверии судебных исков. Причём, вместе со всеми вещами. Не подумали те, кто выписывал постановление, что там полно вещей старых владельцев, например, мои. «Да что с них взять, - вздохнул я мысленно. – Недаром про них говорил всякое интересное Задорнов». Вместо шикарных апартаментов мне официально от государства на два месяца сняли квартиру в Ист-Виллидже на Манхэттене в районе пересечения Второй авеню и Четвёртой западной улицы. Манхэттен – это круто. Но там же находится и Гарлем с его разноцветными бандами, и Адская кухня, где обитают ещё более опасные личности. Надеюсь, меня поселили не в этих местах. Сам я без карты или телефона с навигатором не узнаю степень своего везения. Поэтому придётся держать пальцы скрещёнными всю дорогу к новому дому.