Читать онлайн
"Юности день шальной"
С мужиками решили на выходные остаться в общаге и немного расслабиться. Домой никому ехать не хотелось. Вот и «отдохнули» культурно! Как гулять, так вместе, а как мучиться с похмелья, то это Васькина участь. Сашка с Колькой, как огурчики. Что им с их жизненным дворовым опытом.
«Как же вчера было хорошо!» – Васька даже причмокнул, вспомнив нежный вкус свежей ливерной колбасы. К тому же в натуральной оболочке из тонкой и прозрачной свиной кишки! От воспоминания рот предательски наполнился слюной. В народе ливерка зовётся «Собачьей радостью», а для студента самое то! А если её ещё да под стакан Агдамыча! Вообще здорово!
Но на одной бутылке портвейна не смогли остановиться. Сашка слетал ещё за двумя. И дополнительно прихватил три бутылки пива. А вот это уже зря. Кто его просил…
"Как какого пива? Жигулёвского, конечно. Разве другое пиво бывает?"
«Лучше бы он его не покупал», - Васька поморщился от очередного приступа головной боли. Сашке то с Колькой до лампочки, а вот Василию не стоило вчера мешать портвейн с пивом. К тому же, как-то быстро и незаметно закончилась ливерка. На закуску остались лишь три маленьких, как спичечные коробки, плавленых сырка «Дружба». Морока с ними - замучаешься их от тонкой фольги очищать. С салом оказались в пролёте. Его доели ещё на прошлой неделе. В итоге плотно закусить не получилось.
- О, боже, как же хреново! – простонал Васька и едва не стукнулся лбом об деревянный мольберт. - И есть одновременно хочется! – живот заурчал на весь класс. Девчонки, сидя за большими мольбертами, лишь посмеивались, наблюдая за страданиями комсорга их группы.
Он с тоской взял в руку карандаш и после глубокого вздоха, принялся за построение ненавистного сегодня натюрморта. Медный, давно не чищеный самовар на фоне старого домотканого рушника с вышитыми узорами. С заварочным фарфоровым чайником сверху и парой чашек с блюдцами на столике. Дополняла композицию наброшенная на самовар вязанка жёлтых, высохших до каменного состояния, баранок. Не одно поколение студентов попробовало их на зуб. Как ни странно, не смотря на гнетущее состояние, у Василия родилось несколько стихотворных строк. Он поспешил вытащить из кармана ещё армейскую записную книжку. Бубня себе тихо под нос, принялся торопливо их записывать.
Понедельник. Утро…
А в желудке чёрт те что!
Перегрузки будто
Рвут на части всё нутро.
Во мне всё коловобродит,
Жрать хочется аж жуть!
Но время еле ходит,
До обеда б протянуть.
Ох и выпил я вчера,
И на чёрта это надо!
Влил в желудок полведра,
Что бы заморить немного гада!
А он всё ноет в животе,
Червячок – заморыш!
А мне бы бублики вон те.
Да что ты воешь!
- Пушкин, бляха-муха! – восхитился собой начинающий поэт.
- Сойкин! Послезавтра хотела бы увидеть готовый натюрморт.
- Владислава Степановна, я допишу. Обещаю, - не совсем уверенно заверил её Василий. Она лишь усмехнулась и подошла к мольберту Олега Длинного. Постояла, рассматривая его работу.
- Олег, я тебя который раз прошу – не стоит срисовывать инвентарные номера на самоваре и столе. Поверь мне, твой натюрморт от этого не будет менее ценен. Все свободны, жду вас с готовыми работами послезавтра. Тебя, Сойкин, в первую очередь касается.
- Мужики, что у нас следующее?
- Композиция.
- Чёрт! Я в общагу за подрамником. Забыл из комнаты забрать. Миша, - попросил Василий старосту группы, - предупреди Михаила Ароновича, что я чуть опоздаю.
- Давай быстрее. Одна нога здесь, другая там.
- Я скоро!
Запыхавшись, с подрамником под мышкой, он буквально влетел в мастерскую резчиков по дереву. Вся группа уже в сборе. Небольшого роста и слегка полноватый, мастер группы Михаил Аронович оглянулся на произведённый Василием шум. Недовольно поморщился.
- Сколько тебя ждать, Сойкин! Ставь свой подрамник к стене. Не туда! К остальным работам. Разгорячённый от вынужденного марш-броска, Василий не сразу обратил внимание на расставленные в сторонке подрамники ребят.
- Степанова!
- Да, Михаил Аронович!
- Расставь работы – в начале, на твой взгляд, лучшие, затем хорошие и так далее по порядку.
- Хорошо.
Походив в задумчивости возле работ туда-сюда, она, наконец, определилась и принялась перетасовывать подрамники с натянутыми на них листами ватмана.
- Готово.
Мастер группы оценил расстановку работ и слегка поморщился, видно не совсем доволен её выбором.
- Стрельников, теперь ты.
Пашке тоже пришлось задуматься, после чего он произвёл небольшую перестановку. Полюбовался полученным результатом и ещё раз переставил пару работ.
- Весёлкина!
- Я.
- Ира, разбей на три части. Подрамников, как раз пятнадцать. Совсем двоешных работ здесь не вижу. Остановимся на пятёрке, четвёрке и тройке.
Василий внимательно наблюдал за перестановкой. Его подрамник пока был в хорошистах.
- «Молодец, Ирка!»
Та закончила и вернулась к ребятам. Работа Василия оказалась крайней в пятёрке отличных. Михаил Аронович окончательно поправил работы, но подрамник Василия остался на прежнем месте. Вот так коллективно выставили оценки.
- Сейчас я разберу каждую композицию, - мастер взял в руку указку и приступил к анализу представленных работ.
Дошла очередь и до подрамника Василия. На туго натянутом, словно барабан, ватмане, он нарисовал декоративный резной кухонный набор. На подставке изображающей вытянутое ночное небо, усыпанное звёздами и сияющей луной, по центру за ручку крепилась разделочная доска, а с двух сторон располагались ложки. Вся поверхность доски покрыта геометрической резьбой. Её ручка выполнена в виде обнявшего девушку парня. Одеты они в национальную одежду. Цевьё ложек в виде берёз с пышными кронами.
- В целом неплохо, Вася. В этих местах, смотри – здесь и здесь, более плавные переходы сделай. Луну крупнее и чуть смести к центру, а то правую сторону перевешивает. И вот ещё что…
В прищуренных хитрых глазах Ароновича промелькнула искорка. Хорошо изучившие своего мастера, ребята замерли в ожидании очередной подколки. И Михаил Аронович оправдал их ожидания. Улыбнувшись, он продолжил:
- У тебя проблемы с знанием анатомии. Девичью фигуру, Вася, ты так и не изучил до сих пор! Хотя и очень стараешься.
Девчонки не выдержали и громко рассмеялись, глядя на смущённого комсорга.
«Во влип! Надо выкручиваться. Спокойно, Васька!»
Сойкин сделал вид, что очень подавлен. Несмело посмотрел на мастера и тихим, почти жалобным голосом, ответил:
- Михаил Аронович, как же у них эту фигуру изучишь…. Когда всё время в темноте и на ощупь.
Смеялись все.
«Уф, выкрутился».
- Народ, ай да в столовку обедать!
Шумной толпой вывалились из учебно-производственного корпуса и поспешили в главный, где на первом этаже располагалась столовая. Вся зеркалах и резных панно, она выглядела торжественно и роскошно. Собственно каждый учебный класс и кабинет в их художественном училище являлся произведением искусства. Неповторим и прекрасен.
Доев борщ, Василий приступил ко второму. Картофельное пюре с мясом. На подоконнике требовательно промяукала кошка. Отделив вилкой небольшой кусочек, Василий положил его перед кошкой. Осторожно понюхав предложенное угощение, от отвращения кошку буквально передёрнуло. С оскорблённым видом она отвернулась к окну.
- Ни фига себе!
Парни за столом только хмыкнули и продолжили обедать. Сойкин сам понюхал – мясо, как мясо. После солдатской столовки, здешняя словно столичный ресторан. Вспомнил, как наряд по кухне принёс со склада большой алюминиевый бак с мясом. Холодильник умудрился сломаться как раз летом. Бойцы, пока тащили тяжёлый груз, морщили носы и отворачивали головы в сторону. Мягко выражаясь, мясо пахло не совсем приятно. Повар, старший сержант-сверхсрочник Охрименко, втянул носом ещё тот запашок и ничуть не скривился. Лишь распорядился налить холодной воды в старую чугунную ванну с потрескавшейся эмалью. А после долили туда разведённый в большой кастрюле насыщенный раствор марганцовки. Перемешали.
- Так, теперь мясо в ванну вываливайте. Что вы возитесь, как сонные мухи!
Проверил, что всё мясо укрыто фиолетовым раствором и удовлетворённо хмыкнул.
- Сожрут, да ещё добавки попросят, - имея в виду личный состав – солдат и сержантов. Для белых людей имелась офицерская столовая. Как любил выражаться одногруппник Вовка Липень – «в матросском брюхе и шлюпбалка сопреет».
- Ну, что? Пошли в мастерскую – у нас ещё пара по резьбе.
Расслабленные и сытые, по ноябрьскому холодку, неспешно отправились обратно в производственный корпус. Резали партию фигурок на заказ (одновременно и учебный процесс и материальный доход для училища). Усатый мужичок в косоворотке и пиджачке, стоит, широко расставив обутые в лапти ноги и уперев руки в бока. Василий повертел в руках фигурку, высматривая какие-либо недочёты в своей работе.
- Ага! Плечо слегка выпирает, нужно чуть его подрезать, снять лишку.
Забыл подстраховать движение лезвия богородского ножа большим пальцем левой руки. Срезав лишнее с плеча фигурки, заодно сверху рассёк поперёк себе этот палец.
- Блин! Получи фашист гранату!
Зажав палец, быстро подошёл к умывальнику. Над ним на стене висит шкафчик-аптечка с весьма необходимой для их мастерской комплектацией. Жгут, йод, несколько упаковок стерильных бинтов и ещё по мелочи. На секунду прикрыл глаза и тут же рядом почувствовал движение воздуха. Шуршание одежды и звук открывшейся дверки. Не успел открыть глаза, как ему в правую ноздрю, царапая, вошло инородное тело. Открыв глаза, увидел испуганную Таньку, которая пихала ему в нос горлышко маленькой коричневой бутылочки.
- Что мне суёшь, дура?!
- Это нашатырь! Думала, что тебе плохо и решила помочь – обиделась девушка, выслушав оскорбление вместо благодарности.
- Нашатырь, говоришь? А чего вместе с пробкой суёшь?
Она покраснела и пробормотала:
- Торопилась и забыла про пробку…
- Извини. Спасибо, Таня.
- Так, чего здесь столпились? – спросил, вернувшийся в мастерскую, Михаил Аронович. Разобравшись в чём дело, забинтовал Василию наскоро палец и скомандовал:
- Сойкин, давай быстро в медпункт, пока медсестра на месте.
- Не было бы у нас резчиков, сидела бы я без работы. Одни хлопоты с вами, - медичка отложила в сторону книгу и кивнула на стул.
- Присаживайся, папа Карло.
Она обработала рану, стянула края двумя металлическими скобками и забинтовала.
- Свободен!
Словно вновь побывал в армии.
- Как себя чувствуешь? – спросил мастер у вернувшегося обратно Василия.
- Хорошо, Михаил Аронович, - бодро ответил проштрафившейся раненый.
- Тогда после занятий, если ты не забыл, у нас политинформация. Подготовился?
- Так точно, Михаил Аронович!
«Ага, подготовился…. Забыл начисто, о чём его в пятницу предупреждал мастер».
Накинув куртку, срочно сбегал на улицу до ближайшего газетного киоска. Сунул в окошко жёлтенький пятачок.
- «Правду», пожалуйста. Спасибо.
Схватил ещё пахнущую типографской краской газету и побежал обратно в училище.
- У станков и мартенов, в забоях шахт и на строительных площадках—всюду идет напряженная работа советских людей во имя успешного выполнения планов одиннадцатой пятилетки. Важный фактор развития производства — его техническое перевооружение, совершенствование технологии…
- Подожди, - прервал мастер комсорга группы, увлечённо читающего газету «Правда». Проснувшиеся ребята с интересом посмотрели на Михаила Ароновича.
- Вася, я тебя о чём в пятницу попросил? Забыл? Так я тебе напомню. Ты должен был подготовить доклад о патриотическом воспитании молодёжи в современных условиях. А ты вместо этого, всякую ерунду читаешь.
- Михаил Аронович, передовицы газета «Правда» - ерунда?!
В мастерской все замерли в ожидании бури, при этом с осуждением глядя на своего товарища. Ароновича в группе любили и уважали. Мастер покраснел, вернее, побагровел. Насупился, пристально посмотрел Василию в глаза.
«Вот же я идиот! Ляпнул не подумавши. Стыдно то как!»
- Хорошо, Сойкин, продолжай.
После политинформации все разбежались по своим делам. Мастер остался в мастерской поработать с эскизами очередного заказа. Волшебство какое-то! Карандаш летал по бумаге, прямо на глазах рождался образ сказочного персонажа. Василий завороженно уставился на лист бумаги, что сразу не расслышал вопрос мастера.
- Что ты хотел, Сойкин?!
- Михаил Аронович, - помялся комсорг, подбирая слова, - простите…. Случайно с языка сорвалось. Я поступил подло…
- Это хорошо, что сам понял. Вася, завязывайте со спиртным. Понимаю, что не дети, только с армии пришли. Не забывайте, что в группе часть ребят после школы ещё. Какой пример, как комсорг, ты им подаёшь?
Вечером в комнате пили душистый чай с хлебом и солёным салом. Ладный кусок перехватили в соседней комнате у одногруппников. Не все остались на выходные в общаге. Сашка Смирнов съездил домой в соседний городок повидать родных и затариться продуктами. Стемнело. Напротив, в окнах женского общежития, постепенно гас свет. Уставшие за суматошный день парни тоже легли спать. Что нового преподнесёт им следующий день?
До 10 ноября 1982 года оставалось всего 9 дней…
.
ЛитСовет
Только что
