Читать онлайн
"Сказка о справедливости. Часть вторая. Испытание"
Тибальд превратился в рыбу. Он успел уже узнать кое-что о морских обитателях, бродя по свету в Форстии, Сетии и соседних с Сетией странах. Рыбы обитали в воде, никто их за разумные существа не принимал, поэтому рыболовство в верхнем сказочном мире являлось занятием довольно прибыльным. Рыб ловили удочками, сачками, сетями. Часто даже проводились состязания на лучшего рыболова.
– Итак, – вздохнул Тибальд (если только рыбы могут вздыхать), – мне суждено погибнуть! Но хуже того, мне суждено погибнуть не в гномьем обличье, а в чешуе рыбы где-то на дне похлебки или в желудке рыбы побольше…
Он огляделся. На сколько хватало глаз, вокруг него простиралась зеленая вода. Ему приходилось осваиваться в новом теле, видно его мозг, хранивший старые воспоминания, не совсем еще перестроился. Дно, ветки, коряги вокруг были искажены – во всяком случае, они выглядели не так, как он привык. Чтобы повернуть голову, приходилось поворачивать все тело, и к этому Тибальд долго не мог приспособиться. По крайней мере, маленькая рыбешка все время извивалась. Звуков почти не было, только редкие всплески иногда прерывали тишину. Мимо него пронеслась какая-то огромная рыба. Она не заметила Тибальда, но у него сердце ушло в пятки (или в хвост), и Тибальд наконец до конца осознал, как он уязвим.
Он лихорадочно задвигал плавниками и, убедившись, что плавает, поспешил забраться под какую-то корягу и затаиться. Так несчастный провел день и другой, сидя под корягой, дрожа и обдумывая свою участь. Времени думать у него было предостаточно – вся короткая рыбья жизнь. Ведь уже не надо было стремиться в Фэйри-Град – «Небось, в Фэйри-Граде тоже есть реки и моря, и там тоже рыбу ловят» – и страдать по возлюбленной красавице – «И она тоже рыбкой балуется иногда». И вся эта череда диких, панических и страшных мыслей не оставляла и следа на рыле Тибальда, ведь он был рыбой, а рыбы не хмурятся, не смеются и не плачут. Он был лишен даже этого!
Сейчас все мысли Тибальда были сосредоточены на том, чтобы выжить – просто выжить. Он было пытался искать спасения, вспоминая, что его испытывают, и значит, если повести себя правильно, то можно опять вернуть себе гномье обличье. Но, пытаясь выбраться из этой ловушки и припоминая все слова Великой Волшебницы, он быстро упирался в тупик, а волна панического страха охватывала его, заставляя вжиматься всем своим крошечным телом в корягу.
Из-под коряги мало что было видно – разве что кусочек дна. За то время, что Тибальд прятался, он очень хорошо изучил эту тонкую полоску, покрытую пушистым слоем водорослей, но больше ничего не посмел разглядеть.
Прошел день, другой, и Тибальда начал одолевать голод. Попробовав пожевать водоросли, и, убедившись, что это не помогло, он выглянул из-под коряги и увидел мелких рыбешек, проплывающих мимо. Тибальд очень хотел есть, и голод был сильнее страха, поэтому, стремительно выплыв из своего убежища, он схватил рыбку, проглотил ее и опять спрятался. В свою бытность гномом он не прожаренную рыбу есть бы, конечно, не стал, но сейчас изголодавшемуся Тибальду рыбка показалась вкуснее всего, что он ел когда-либо.
– Итак, я – хищник и пожираю подобных себе. Ну что же, жизнь – она лучше, чем смерть в супе, даже если это жизнь маленького хищника.
И сытый Тибальд заснул. Как и в старые, добрые времена, когда он еще был гномом и жил в Дорфии, ему не снилось никаких снов. Все его сознание было переполнено всего двумя мыслями: «не быть съеденным, ни в коем случае не быть съеденным» и «ловить других рыб, ловить их и есть». Больше в его маленькой, но хищной головке не оставалось места ни для чего, даже для снов.
И все же, находясь под водой, в минуты, когда страх его отпускал, Тибальд мог, высунув конец рыла, разглядеть рыб, плавающих вокруг. В отличие от него все остальные рыбы были просто рыбами: они родились рыбами, рыбами росли и рыбами умирали. По крайней мере, он так думал. Да, были те, что прятались, но прятались они уверенно, как прятались всю жизнь. Если их съедали рыбы побольше, то все это было очень естественно, как всплеск воды. Если бы рыбы могли думать и говорить, они бы поведали Тибальду, что рождение и смерть так часты, как капли дождя, падающую в речку – пора бы уже к этому привыкнуть! Но Тибальд не мог с этим мириться. Какой-то безумный огонек не совсем сгинувшей надежды шевелился в нем и заставлял верить, что все еще изменится, что он дождется чуда и станет тем, кем он был. Стать тем, кем когда-то был, было пределом самый безумных мечтаний Тибальда. Прожить еще день – цель на каждый день. С каким упоением он бы снова взялся за кирку в темных пещерах Дорфии, но... Мы никогда не ценим того, что имеем!
Так потекли унылые, похожие друг на друга дни. Тибальд дрожал от страха под корягой, а когда голод становился невыносимым, молниеносно выплывал, хватал что поближе и забирался обратно.
Однажды увидев муху, он прыгнул, схватил ее и … ощутил жгучую боль в губе. Неведомая сила потянула его куда-то. Он лихорадочно работал плавниками и извивался всем телом, но тщетно. Нестерпимая боль в губе становилась все мучительнее. Тибальд понял, что приходит конец! Его резко подбросило в воздух, он начал задыхаться, увидел землю вокруг себя, до него донесся вскрик и чьи-то слова: «Да это же всего лишь малек! Мы ловим на больших, матерых рыб, а не эту мелочь!». Мгновенье, и он кубарем полетел в воду, обезумевший от боли, страха и отчаяния.
Придя в себя, и ощутив, что лежит на дне цел и невредим, не теряя ни минуты, Тибальд ринулся вбок и нашел ту самую корягу, под которой уже прятался. Забившись под нее, он задумался. Приключение, которое чуть не стоило ему жизни, заставило затухающий рассудок пробудиться. Он вспомнил всю свою жизнь от рождения в Дорфии в маленькой Пещерке Родов и до встречи с Фатой-Морганой, вспомнил свою глупую безрассудную жизнь, каждый мелкий штрих, каждую деталь.
– Да, для такого, как я, смерть в супе – самый подобающий конец, и я достоин этого. Повелительница Иллюзий права! Я сам не знаю, чего мне нужно от жизни! Я хотел выбраться на волю, но как только мое желание сбылось, я уже грезил Фэйри-Градом. Всего лишь взглянув на мираж, я позабыл обо всем: о Дорфии, Сетии, Масофаге, гномах, даже Фэйри-Граде, уверенный в том, что мне нужен лишь этот призрак. Я даже осмелился отстаивать свой минутный порыв перед грозной повелительницей.
Тибальд вспомнил спокойное и доброе лицо Валаха. Этот человек отлично знал, чего он хочет, и не забивал голову посторонними мыслями о Фэйри-Градах и прекрасных незнакомках. Но почему-то, гнома тогда не восторгала идея стать фермером.
Мысли Тибальда опять вернулись к Фате-Моргане.
– Но почему же она меня просто не уничтожила? Или Повелительница хотела, чтобы я понял, насколько ничтожен? Но испытание пошло мне на пользу! Если я когда-либо выпутаюсь, то стану мудрее. Что же мне делать? На месте сидеть нельзя. Надо только решить задачу, заданную Фатой-Морганой! Но как?!
Невыносимая боль в губе сверлила мозг, но Тибальд осознавал, что единственный способ уцелеть – это думать.
– Если я доверюсь своим инстинктам, то окончательно превращусь в рыбу – не только внешне, но и всем своим существом.
Прикладывая неимоверные усилия, чтобы не потерять власть над собой, он бился над загадкой, заданной ему Великой Волшебницей, делая все возможное, чтобы заставить свой крошечный мозг работать. Дрожащий, опасающийся буквально всего, карась наконец-то вылез из-под коряги и направился в долгое путешествие, изучая окружающий мир во всех деталях. Теперь, видя мелкую рыбешку или насекомое, Тибальд долго плавал вокруг, оценивая, не приманка ли это, ведь мышление – это шанс: пусть крошечный, но все же реальный шанс выдержать испытание.
Сначала Тибальд плыл от коряги к коряге, готовый всегда спрятаться, укрыться от неизведанных опасностей. Все дно покрывал толстый слой темно-коричневого ила, в иле частенько прятались хищники. Возле дна вода была более мутной и разглядеть что-либо было непросто. Поэтому Тибальд очень осторожно стал подниматься и смещаться вбок. Наконец после многих дней, он убедился, что находится в реке. Вспомнив, что началось все с того, что он упал в ручей, Тибальд решил, что река, в которой он находится, и есть ручей Фаты-Морганы.
– Но куда она ведет? – спрашивал себя Тибальд. Наконец он вспомнил реку на карте Сетии. Река пересекала Сетию с севера на юг. На юге она впадала в море, а на севере выходила за границы Сетии.
– Наверное, надо уплывать подальше отсюда. Здесь меня уже ничего не ждет. В море плыть страшно – кто знает какие хищники прячутся там. Граница Сетии – на севере. Может быть, Фата-Моргана властна только в этой стране! Попробую поплыть на север. А где он?
Тут Тибальд вспомнил, что раз река течет с севера на юг, то плыть надо против течения. Течение в речке было не сильное, но все равно легче было плыть по течению. Тем не менее Тибальд решил решил плыть на север.
– Больше преград не позволят мне совсем потерять рассудок!
Гном плыл около дна. Продолжая изучение реки, он продвигался вдоль течения. Вдруг, из тьмы вынырнула продолговатая рыба, хищно осклабившая пасть и движущаяся в его сторону.
Тибальда опять накрыла волна страха, но что-то внутри твердило:
– Нет, ты – гном, ты не рыба, у тебя есть голова на плечах!
Щукорыл был очень опасен. Не раз Тибальд видел его пожирающим рыбешек побольше себя. Его длинные плавники позволяли ему быстро двигаться, так что уплыть от него было сложно. Надо было надеяться только на ловкость. Тибальд уже давно разработал план на тот случай, если этот проворный хищник погонится за ним.
Он ринулся вниз. Хищник не отставал. Немного не доплыв до дна, бывший гном взмыл вверх к поверхности. Щукорыл, не сумевший вовремя остановиться, пролетел вперед, и Тибальд увидел довольного спруторака, шевелящего усами и пожирающего свою добычу. Это членистоногое обычно таилось на дне, маскируясь под песок и поедая все, что проплывает мимо. Спруторака можно было различить только по цвету – обычно, он был краснее окружающего дна.
Но торжествовать было некогда: опасность могла поджидать где угодно, Тибальд был слишком неосторожен, выбравшись из-под своей коряги и оказавшись в этом невиданном до сих пор мире, населенном огромными хищниками. Он обернулся, выискивая место понезаметнее, и тут спруторак, беспомощно шевеля конечностями, поплыл кверху. Кверху потянулись и обглоданные останки щукорыла и другая рыба, запутавшаяся в невидимых нитях. Тибальда обожгло – это магические сети прорезали шрамы на его теле, и несчастный карась, в который уже раз, лишился чувств от боли.
Сознание медленно возвращалось к Тибальду. Он открыл глаза и увидел … Масофага! Тибальд очутился в какой-то банке, напичканной такой же рыбой, как и он сам. Банка стояла на большом столе знакомой и, успевшей уже стать родной, каморки Масофага. Он хотел было ринуться к своему другу и обнять его, рванулся, но, почувствовав страшную боль во всем теле, содрогнулся и остановился. Боль вернула рассудок и осознание того, что Тибальд всего лишь рыбешка, закупоренная в банке. Да, Масофаг был рыбаком: он ловил рыбу и, чтобы она не портилась, хранил ее в банке. На этот раз, на чудо можно было не надеяться, Тибальда словили, чтобы съесть, и сделал это друг.
Масофаг подошел к банке, открыл ее, вынул рыбу сверху, оглушил, и после того, как она перестала извиваться, бросил на доску, начав сдирать чешую. Он выпотрошил рыбу, поджарил ее, и с аппетитом позавтракав, вышел из домика.
Сейчас Тибальду некуда было прятаться – вокруг не было ни одной коряги, только тела рыб, больших и поменьше окружали его. Он было пытался спрятаться, но нигде не нашел безопасного места. Наконец он захотел как-то дать знать о себе другу. Сначала Тибальд «рисовал» буквы, плавая в банке и уворачиваясь от рыб побольше. Затем он перешел к «рисованию» цифр и геометрических фигур. Но, похоже, Масофаг обращал на него не больше внимания, чем на другую еду. Он понял, что обречен – не пройдет и нескольких дней, как его съедят.
Минуло три дня. Масофаг частенько подходил к банке, чтобы достать рыбку, другую и приготовить ее, а Тибальд время от времени терял сознание от боли, ужаса, недостатка места и воздуха. Но сознание опять приходило к нему. Рыбы, плававшие вокруг, не думали ни о супе, ни о сковородке. Они жили как всегда: крупные поедали мелких, мелкие – еще более мелких, а самые мелкие поедали водоросли. Они ели, и спали, и спасали свою жизнь – не от Масофага, а от хищников покрупнее.
А Тибальд напрягал свой гномий ум, делая все возможное, чтобы не быть съеденным и понимая, что он всего лишь оттягивает неминуемо приближающуюся смерть. Он прятался в водорослях, притворялся мертвым, старался быть незаметным. Но время шло, банка пустела, наконец, в ней, кроме него, осталось всего несколько рыбешек, а Тибальд прочно зарылся в водорослях. Когда Масофаг в очередной раз полез за рыбой, он вытащил Тибальда. Полуживой карась задыхался и извиваться, но Масофагу не было до этого дела, он размахнулся ножом и … оглушил Тибальда.
Перед Масофагом на столе лежала рыбешка, но что-то в ней было не так: то ли цвет, то ли форма. Похоже, что карась не родился в этом теле...
– А кто из наших предков родился в своем теле? – спросил сам себя Масофаг, – все же, осторожность не помешает!
Неожиданно даже для Масофага, рыба очнулась и снова начала лихорадочно извиваться, а потом...
.
ЛитСовет
Только что
