Читать онлайн
"Зима в сердце Африки"
Открыв дверь, я сделала шаг на не застекленную площадку балкона. В лицо ударило свежестью по-настоящему морозного зимнего утра. Бодрило не по-детски. С десятого этажа хорошо просматривалась вся округа, укрытая белоснежным покрывалом. Снег безмятежно лежал на крышах домов, что пониже, на лужайках, тротуарах и дорогах. Словно всё заколдованно блестит и серебрится в лучах восходящего солнца. И всё казалось бы нормальным, если бы деревья, покрытые инеем, не были пальмами, а на горизонте не просматривались синие воды океана, да и на календаре не значился месяц июль.
Говорят, надо следовать за своей мечтой. За ней я и полетела на крыльях любви. Не раздумывая, согласившись выйти замуж за Феликса после знакомства с ним на серфинге в Марокко. И вот чуть больше года я живу в Кейптауне. Если вы подумали, что моя мечта — это выйти замуж, то глубоко заблуждаетесь. Лишь счастливое совпадение. Главной мечтой было жить в стране, где не бывает зимы. Но, кажется, сама Снежная Королева последовала за мной. Третий день с неба падают крупные хлопья снега, а столбик термометра не поднимается выше минус десяти. Околев, я вернулась в теплую и уютную квартиру.
Дом, в котором мы проживали, носил название «треугольного». Семь этажей в нём принадлежали HotelSky, на остальных располагались жилые резиденции, где проживала местная элита общества — художники, программисты, политики.
Быстро привела себя в порядок, натянула свитер и куртку. Дикость какая! Куртка в Африке. Мне пророчили, что я буду скучать по холоду, а жара утомит и надоест. Но этого не произошло. Наоборот пугало, что холода останутся навсегда. Я достала телефон и набрала номер друга своего мужа, что проживал с нами на этаже. Сообщить о своей готовности.
Около выхода притулились две довольно объёмных коробки с теплой одеждой, для жителей трущоб. Впервые оказавшись в тех районах, я была поражена нищетой. Люди жили в домах, построенных из строительного мусора с щелями толщиной в палец. Элитным жильем считались морские контейнеры. Жители трущоб не были опущенными людьми. Из-за отсутствия образования у них не было возможности найти достойную работу, а государство по непонятным мне причинам предпочитало не обучать своих граждан, а нанимать специалистов. Расслоение общества столь велико, что одни получали 3000$, а другие умудрялись выживать на 30$ в месяц. Имея доступ к богатым жителям Кейптауна, я собирала ненужные вещи, одежду, мебель и регулярно развозила по трущобам. К моему удивлению, инициативу приняли с энтузиазмом. Во время катаклизма людям как-никогда была нужна помощь.
В дверь постучали. На пороге стоял высокий чернокожий мужчина в смешной красной шапочке и сверкал белоснежной улыбкой. Реджи был художником, чьи картины с успехом продавались по всему миру. На пару мы быстро дотолкали коробки до лифта.
— Ух, Алекс, зима! — радостно рассмеялся Реджи во дворе дома. — Подожди тут, сейчас подгоню машину.
Он двинулся мимо группы мужчин с суровыми лицами, что работали в охране жилого комплекса. Внезапно Реджи развернулся и, крикнув: «Хей, ниггер!», запустил в лицо здоровяка снежком. Точно в цель. Мужчины оживились, устроив снежную перестрелку. Мне оставалось лишь хмуро наблюдать за веселыми утехами вместе с тройкой рукотворных снеговиков, выстроенных рядком около меня. Снежные дни забавляли всех в Кейптауне, кроме меня.
Через некоторое время, загрузив коробки на заднее сиденье легкового автомобиля. Мы покатили к высоким воротам, которые по верху украшала колючая проволока под напряжением в 220 Вольт. Машина вновь подверглась снежному обстрелу. Реджи хохотал от души.
Наш путь лежал к набережной в сторону трассы, ведущей на Мыс Доброй Надежды. Удивительное дело, везде и повсюду дороги на зависть хороши. Если, конечно, они были, эти дороги. Там, где мы ехали, с одной стороны находились отвесные скалы, а с другой шумели волны океана. Я посмотрела в окно на барашки набегающих волн. Океан тут холодный и кишит белыми акулами, зато морские котики практически ручные. Реджи болтал о готовящейся выставке в Нью-Йорке. Для него это было важным событием, и молчать об этом он не мог. Я была рада успеху этого добродушного человека.
Через минут сорок мы подъехали к окраинам трущоб и притормозили около контейнерного дома моей подруги, француженки по имени Клэр. Если вы думаете, что нищета — это только о чернокожих людях, то заблуждаетесь. В этих местах давно позабыли об апартеиде. Бедность сближала, стирая границы, навязанные обществом. Встретили нас радушно и даже напоили горячим чаем. Я не брезговала, не сомневаясь, что вода хорошо кипячёная, да и на подаренный фильтр я регулярно завозила сменные блоки.
— Снег — радость детям, — заметила Клэр, говоря по-английски на французский манер. — Мне сорок лет, я родилась здесь и впервые вижу снег в своей жизни. Просто подарок небес. Будет что рассказать внукам на старости лет.
Мне было отчасти жаль, что у меня никак не получается разделить восторг людей.
— Как дети? Не мерзнут? — поинтересовалась я.
Клэр лишь рассмеялась.
— Пришлось натянуть всю имеющуюся одежду. Домой их не загонишь в эти дни. Вот на ночь слоник пришлось переместить в дом.
Самодельная отопительная печка имела абсолютно другое название, но я упорно слышала слово «слоник» «Слоник» ужасно коптил, и даже сейчас ощущался запах накопившегося нагара в доме-контейнере, в котором отсутствовали окна.
— Я знаю, чему ты точно обрадуешься, — уверенно заявила я, и достала простенькую электрическую так называемую «ветродуйку» из рюкзака.
Как все важные люди, мы обсудили политическую и экономическую ситуацию в стране. Поболтали о мужьях. Испили ещё одну чашку горячего чая. И под конец, заслушав обещания Клэр раздать вещи нуждающимся, я распрощалась и вышла на улицу. Реджи пришлось чуть ли не за руку тащить к машине. Он и здесь устроил снежную перестрелку, на этот раз с группой детей.
В город мы вернулись тем же маршрутом. Наш путь лежал на другой конец города от нашего «треугольного» дома. Мы планировали пообедать вместе с Феликсом. Реджи припарковался через дорогу от офисного здания, в котором работал мой муж. Не медля не секунды, он выпрыгнул из салона автомобиля и принялся заготавливать снежки.
«Видимо для моего мужа» — скользнула мысль в голове.
Я достала телефон, набрала номер мужа, сообщить, что мы его ожидаем. Держа телефон в руке, я открыла дверцу автомобиля, намереваясь выйти. В какой-то момент моя нога неуклюже зацепилась за ремень безопасности, и я вывались из автомобиля, упав на четвереньки. Реджи захохотал, наблюдая моё падение. Телефон ударился и покатился с ускорением по наклону обледеневшего тротуара. Я бессмысленно наблюдала за его движением, что прекратилось у ног, обутых в кроссовки. Я подняла взгляд. Кроссовки, как и ноги, принадлежали незнакомому чернокожему парню, одетому не совсем по погоде. Он наклонился, поднял телефон, развернулся и побежал. Я инстинктивно дернулась за ним, но меня удерживал ремень.
— Вимба! — закричала я, обращаясь к прохожим и указывая на парня.
Вимба — это местное наречие, имеющее значение «держите его» С первых дней муж учил меня, как стать своей. Главное в этом была уверенность в себе и понимание местных наречий. Муж знал, что его страна не совсем спокойная. Ни разу за всё время у меня не случалось проблем. Я гармонично влилась в местное сообщество. Но, видимо, соблазн нового айфона оказался столь сильным для парня, что он не удержался.
Реджи кинулся за ним, но время было упущено. Он наклонился, поднял что-то с земли и кинул. Точно в цель, в голову. Парень упал. Он хотел подняться, но удар ноги в челюсть одного из прохожих завалил его на спину. Телефон выпал из его рук. Реджи сходил за телефоном. Прохожие продолжали избивать несчастного парнишку. Никто не пытался их остановить. Снег украшали кровавые брызги. Крупные капли красного на белом. Эта нецелесообразная жестокость походила на выплеск ненависти к самой системе, той, что заставляла людей воровать, нашедшее своё воплощение в этом неудавшемся воришке. Это шокировало. В ушах зашумело. В глазах потемнело. Лица коснулся ледяной снег. Это была моя вина...
ЛитСовет
Только что
