Читать онлайн
"Формула Распутина"

30 декабря 2016 года. Вечер.
Крестовский остров. Санкт-Петербург.

Угораздило же этого бомжа, будь он неладен, всплыть под окнами у самой Плевицкой! Певичка-истеричка обнаружила у своей парадной труп, рухнула в обморок и, не приходя в сознание, принялась обзванивать подружек-журналисток.
Первой, по обыкновению, отметилась Жанна Паскевич в своём твиттере. Петербург, дескать, криминальная столица, на улицах беспредел, полиция бездействует. И понеслось дерьмо по трубам, – в итоге уже к полудню весь город стоял на ушах.
Пресса лютует, начальство в истерике, князь Разумовский шлёт из Москвы гневные депеши, – того гляди, погоны с плеч полетят, а тушить пожар, как водится, майору Воронцову. Нашли огнеборца, мать их!
«Засветло уже не успею, – обречённо думал Глеб, стоя в пробке у Тучкова моста. — Что я там увижу, впотьмах-то?!»
Впрочем, едва ли осмотр места преступления мог дать что-то новое. До Воронцова там уже основательно поработала опергруппа, а он ехал исключительно надувать щёки. Разъярённую фурию требовалось успокоить, а там, глядишь, и писаки уймутся. Что же касается перспектив, то иллюзий Глеб не питал – шансы раскрыть преступление казались мизерными.
Бездомный лет пятидесяти убит тремя выстрелами из антикварной чудо-волыны позапрошлого века, а в остальном – типичный «глухарь», как из учебника. Лицо обезображено, дактилоскопия результатов не принесла. Документов нет. Никаких. Даже занюханного билетика на метро. Одет для бомжа весьма характерно – в какие-то обноски.
Такие дела дают сопливым практикантам с блеском в глазах. Максимум через неделю блеск пропадает, а дело так и остаётся нераскрытым.
Установить личность потерпевшего, возможно, удалось бы по найденному при нём кольцу – вещице, судя по описанию, дорогой и приметной.
Вот только пропало колечко-то…
Единственная мало-мальски важная улика исчезла средь бела дня прямо из управления.
Оно у них «куда-то закатилось», твою мать! Могло, конечно, и закатиться, но выводы почему-то напрашивались совершенно иные.
Преступник понял, что дал маху и теперь подчищает следы? Но тогда получается, что у него свой человек в управлении…
Или кто-то из экспертов позарился на дорогую безделушку, и пропажа кольца с убийством не связана? Но ведь это же ЧП! За четверть века в криминальном сыске Глеб не смог припомнить ничего подобного.
Так или иначе, но концы с концами в этом деле не сходились. Опыт и природное чутьё подсказывали Воронцову, что вещдоки из полиции просто так не пропадают.
Мысли текли натужно, будто кисель сквозь сито. Так же неспешно ползла вереница машин по мосту, и, вполне под стать поганому настроению, жалобно подвывало радио в салоне.

Дышала ночь восторгом сладострастья
Неясных дум и трепета полна,
Я вас ждала с безумной жаждой счастья,
Я вас ждала, тоскуя у окна.

Узнав голос Плевицкой, Глеб криво ухмыльнулся. Ждёт-то она его ждёт, но в несколько ином расположении духа. Опергруппе, однако, удалось убраться восвояси без особого ущерба для здоровья. Полицейских Надежда Леонидовна в пищу не употребляла – и на том спасибо!
- В эфире радиостанция «Божья Роса», – бодро продолжили из приёмника, – В Петербурге семь вечера. Время новостей на нашей волне. Всенародным крестным ходом и торжественными митингами отметила страна вторую годовщину триумфального воссоединения Тибета с Россией! Не остался в стороне и наш город! Тысячи юных патриотов, невзирая на погоду, вышли сегодня на Марсово поле, чтобы под святыми хоругвями ликующей молитвой возблагодарить господа за дарованную победу. Молодёжь делилась опытом, зачитывались наказы старших. Много говорилось и о необходимости просветительской работы среди сверстников, и о тех опасностях, что грозят православной цивилизации: об агрессивной британской военщине, о суррогатной масс-культуре, навязываемой нам профаническим Западом. Отрадно видеть божью искру в этих юных очах — в России растёт достойная смена! Но как нам бороться с внешними угрозами, если с хаосом мы подчас не справляемся даже внутри страны?! Происшествие у дома госпожи Плевицкой взволновало всю общественность Петербурга. В своём телефонном интервью нашей радиостанции Надежда Леонидовна заявила…
- Твою ж мать! – выругался Глеб, – И сюда своего бомжа протиснула!
Мало-помалу затор рассосался. Воронцов уже ехал по Петровскому проспекту, судорожно переключая радиостанции.
— …агрессивный курс клерикальной хунты ведёт страну к неминуемой катастрофе. Оккупация Тибета ежедневно обходится казне в миллионы золотых рублей. На фоне тотального обнищания населения подобные траты выглядят чудовищным святотатством. Но стоит ли удивляться этому? Наследникам кровавого Распутина плевать на простых граждан, – на наши заботы, чаяния, на нашу с вами безопасность! Если в каждой городской канавке мы видим по застреленному бомжу, то невольно возникает вопрос: не является ли это результатом целенаправленной политики властей, направленной на криминализацию и дегуманизацию российского общества?! Госпожа Плевицкая не стеснялась в выражениях, обличая…
- Еще о медведях во всех парадных забыли, – Глеб выключил радио, – бродят, понимаешь, по городу и водку у детей отнимают!
Даже материться не хотелось, – то ли силы кончились, то ли за день иммунитет выработался. Желчные нападки прессы продолжали доставать, но не более назойливых мух, – по крайней мере, совсем не так, как ещё утром.
Утро… Как же давно оно было, и как хорошо начиналось: горячий кофе в любимой забегаловке, мягкий снежок за окном…
«Хотя, нет! – неожиданно припомнил Воронцов, – Начинался день довольно странно…»
Сны Воронцову не снились очень давно, должно быть, с самого детства. Откуда им взяться, если после службы до кровати с трудом доползаешь?!
А нынче приснился, ни с того ни с сего, да такой живой и красочный, что с явью легко перепутать.
Будто простым городовым стоит он на посту аккурат напротив дворца Юсуповых. Ночь глухая вокруг, тоска на душе, – метель воет, от мороза деревья трещат… И вдруг выстрелы: один, другой, третий… Ринулся Глеб на звуки, но не успел через мост перебежать, как видит: выходят из дворца какие-то господа и труп в автомобиль грузят.
Состав преступления, вроде бы, налицо, однако смутился Глеб – уж слишком чудно те господа выглядели. Двое или трое в офицерских шинелях времён Мировой войны, остальные в штатском, но покроя весьма старомодного, и автомобиль у них, словно из музея, – коллекционный «Роллс-Ройс», одна из самых первых моделей.
«Может, кино снимают? – мелькнула догадка, – Или карнавал новогодний…»
Остановился Глеб посреди моста, задумался, а сам руку на кобуре держит. Преступники его тоже заметили и вроде как испугались. А чего бояться, спрашивается, если законов не нарушаешь?
Так и стояли в замешательстве минуты две, если не больше. Но вот осмелели заговорщики, между собой переглянулись, и один из штатских к Воронцову направился.
Невысокий господин профессорского вида. Присмотрелся Глеб и ошарашенно крякнул. Вылитый Распутин перед ним, точно с парадного портрета спрыгнул, – коротко стриженная бородка, пенсне на носу, лысина вспотевшая из-под котелка блестит.
«Ну, точно корпоратив у них, – подумал Глеб, – как это нынче модно, с блэкджеком, шлюхами и артистами приглашёнными…»
- Узнаёте меня, милейший? – с апломбом спросил Распутин.
- Никак нет, – честно признался Воронцов, – вы, должно быть, из ТЮЗа?
Расстроился господин артист, но виду не подал, – едва заметно скривился и расспросы свои продолжил.
- Вы русский? Православный? Любите ли Отчизну, как честному офицеру подобает?
Вот ведь, как в роль вжился! Того гляди, лопнет бедняга от избытка чувств патриотических!
- Так точно, ваше превосходительство! – зачем-то подыграл Глеб, – Басурман в роду не было!
Руку к козырьку приложил, а самого смех разбирает, – будто на детском утреннике зайчиком сплясал.
- Так вот, милостивый государь! – Распутин воздел палец к небу, – Если вы честный офицер и радеете за Отечество, вы будете молчать обо всём, что видели. Мы убили этого пса, – он кивнул себе за спину, – во имя будущего России, и за грех сей ответим перед Господом! А вы…
«Значит, всё-таки убийство!»
Жаром обожгло позднее прозрение, оно-то и разбудило Воронцова. Во сне он успел лишь пистолет выхватить.
К чему оно приснилось? Отчего вспомнилось именно сейчас? Должно быть, Распутина по радио помянули. Или метелью за окном навеяло…
Вид на особняк Плевицкой открывался уже с Большого Петровского моста. Даже сейчас, когда уличные фонари перестали справляться с бушующей непогодой, он выплывал из промозглого мрака, подобно кораблю-призраку.
«О таких домах любят байки зловещие сочинять, – с усмешкой подумал Глеб, – И слава дурная сквозь века тянется…»
Дуэли, роковые страсти – многое повидала княжеская усадьба за полтора столетия, и не одного хозяина сменила. Впрочем, Глеба такие подробности не интересовали, а вот то, что с крыши мост должен хорошо просматриваться, он для себя отметил, – удобная позиция для снайпера.
Едва ли это имело отношение к делу, – в убитого стреляли явно не с крыши, а практически в упор, на лице и одежде сохранились следы пороха.
Припарковав машину, Воронцов осмотрел дом и окрестности. Немного поодаль в Малую Невку впадал ручеёк, гордо именовавшийся речкой Чухонкой. Собственно, в этой-то тихой заводи Плевицкая и выудила жмура. Крайне настораживало, что из окон дома это место не просматривалось, да и ходить хозяйке сюда было незачем, а в утренний променад по таким погодам верилось с трудом.
Труп вообще не должны были обнаружить. Рано или поздно его снесло бы в Невку, и дальше – в залив. Зима-то тёплая, льда нет.
Глеб зачем-то поковырялся в снегу на уже затоптанном месте преступления, и обходя дом по второму разу, понял, что напрасно тратит время, пытаясь отсрочить неминуемую встречу с хозяйкой.
Собравшись с духом, он позвонил в дверь.
«Сладкоголосая малиновка», как окрестили её газетчики, в свои без малого сорок лет стремилась выглядеть на двадцать, и нужно отдать ей должное — уж на тридцать-то у неё получалось. Слегка жеманная улыбка, тёмно-русые боттичеллевские кудри — ничего свирепого в облике.
«Надо же! Всё управление в предынфарктном состоянии, а она улыбается! Должно быть, за день подостыть успела…»
- Надежда Леонидовна Плевицкая? Моя фамилия Воронцов, я из полиции…
- Да, конечно, проходите. Премного о вас наслышана. Когда за дело берётся лучший детектив России, это обнадёживает.
- Вы мне явно льстите, сударыня.
- Не скромничайте, Глеб Семёнович. Кстати, знакомьтесь, моя подруга Инга Дэвис, – оказывается, Плевицкая была в доме не одна, – Ингусь, это наша легенда, граф Воронцов, у вас в столице таких нет!
Никогда прежде не встречал Глеб рыжеволосых русалок. Он никаких русалок не встречал, – редкость они в криминальной практике. Однако почему-то ему казалось, что их волосы должны быть непременно зелёного цвета. У Инги зелеными были только глаза. Но не водянисто-болотные, как у Плевицкой, а яркие, почти изумрудные. В полумраке гостиной они сияли подобно звёздам. Взгляд завораживал, манил и согревал.
- Очень приятно, сударыня…
Неожиданно для себя самого Глеб сконфузился, словно безусый курсант на первом свидании.
- Взаимно, – кивнула Инга, – Давно мечтала с вами познакомится! Надя мне столько о вас рассказывала!
«Надо же, как трогательно!»
Смущение не мешало Воронцову оставаться профессионалом и подмечать подробности: выглядела Инга моложе своей подруги, но едва ли разница была существенной; говор отчётливо петербургский; на лице ни тени беспокойства.
- Что-нибудь выпьете? – любезно предложила Плевицкая, – Виски, бенди, водка?
- Предпочитаю отечественные напитки, но сейчас я на службе. И мне нужно задать вам несколько вопросов, касательно…
- Тогда, может быть, кофе?
- Не откажусь. И тем не менее, позвольте…
- Вы располагайтесь, а я пока сварю. Кстати, Инга у нас профессиональная прорицательница, так что пользуйтесь.
Плевицкая вела себя на удивление странно. Закатила скандал на всю империю, а теперь демонстративно уклонялась от разговора по существу.
Проводив её изумлённым взглядом, Глеб, всё ещё робея, устроился в кресле напротив Инги.
«Гадалка, стало быть, – с некоторой досадой размышлял Воронцов, – Такие очаровать умеют, это у них профессиональное…»
Не мешало и осмотреться. Просторная гостиная занимала почти весь первый этаж особняка, но пустой не казалась. Ажурные занавески на окнах, гобелены от пола до потолка, рояль в углу, – типичный богемный салон. Посреди комнаты стоял большой круглый стол с семью стульями вокруг и одиноким подсвечником посередине. Воронцов знал, что Плевицкая частенько проводит вечеринки для узкого круга поклонников. Вероятнее всего, накануне состоялся один из таких приёмов.
- Инга… Как, простите, по батюшке?
- Витальевна.
- Инга Витальевна, вы ведь были здесь этой ночью?
- Да. Я на днях приехала из Москвы и остановилась у Нади.
- Так вы москвичка?!
- А это преступление? – съязвила Инга, – Вы меня арестуете?
- Нет, но… Мне показалось… Впрочем, это не важно… Простите…
- Не стоит извиняться. Вы делаете свою работу.
Не хочет отвечать – ладно. Воронцов не считал себя вправе вторгаться в чужую жизнь без особой нужды. Если происхождение дамочки окажется важным, то о нём легко справиться в полицейской базе данных.
- У вас были гости? — продолжил Глеб, кивнув на стол, — Играли в карты?
- Нет, спиритический сеанс.
- Вот как?!
- Вы удивлены? – с вызовом бросила Инга, – Наша наука приобретает всё больше последователей, нравится это кому-то, или нет.
«Подумать только! Наука!»
Глеб с трудом сдержал усмешку. В конце концов, каждый сходит с ума по-своему.
- Присутствовавших сможете назвать?
- Да… Но я не всех знаю по именам. Графиня Лазоверт с дочерью Лизонькой, какой-то полковник из геодезической службы…
- Сухотин? Михаил Евгеньевич?
- Кажется, да… Однако я потрясена вашей феноменальной памятью! Вы знакомы со всеми полковниками в городе?
Инга с удовольствием пользовалась любым поводом для ехидства. Воронцову стало искренне жаль её мужа, если тот у неё, конечно, имелся.
- Нет, только с некоторыми, – колкости Глеб игнорировал, – Однако позвольте удивиться и мне. Вы запомнили имя гимназистки, а Михаила Евгеньевича запамятовали… Да, он не молод, ему сильно за пятьдесят, но по слухам, он по-прежнему пользуется популярностью у дам.
- Ничего странного, петербургский свет я знаю плохо, а вот Антонина Петровна тоже москвичка, с ней и её дочерью мы знакомы давно. После смерти мужа графиня обнаружила в себе склонность к мистицизму…
- И стала вашей клиенткой?
- Да, но мы предпочитаем слово «контрагент».
Антонина Петровна Лазоверт пользовалась дурной репутацией в обеих столицах. Дама весьма реакционных взглядов, ханжа, сутяжница и скряга, она сперва свела в могилу своего безотказного супруга, а теперь, похоже, намеревалась проделать то же самое с дочерью – законной наследницей и графского титула, и немалого состояния. Их продолжали принимать в свете лишь из уважения к заслугам Гаврилы Афанасьевича и жалости к Лизе.
О своём визите к престарелой графине Глеб думал с ужасом, а Ингой уже откровенно восхищался.
«Подумать только! Обуздать графиню Лазоверт! Видно, и на старуху бывает проруха!»
- Кто-то ещё присутствовал?
- Да, – Инга кокетливо улыбнулась, – Вашего полковника было кому затмить. Барон Крюденер. Такие люди всегда оказываются в центре внимания.
«Этого ещё не хватало!»
Две знаменитости в деле – уже перебор. Тут и с одной-то пылинки сдувать замучаешься!
С недавних пор имя Крюденера было у всех на слуху, – светоч мировой археологии, эдакий Генрих Шлиман нашего времени. Газеты не раз писали о его сенсационных открытиях, а в научном сообществе на него буквально молились.
Глеб не шибко-то разбирался в подобных премудростях, однако о бароне слышал немало.
Крюденер молод, знатен, хорош собой. Поговаривали, правда, что на археологию он истратил всё своё состояние, и даже заложил родовое имение под Ригой, но злопыхатели у всякого найдутся.
Вряд ли Плевицкая стала бы приглашать на вечеринку какого-то другого Крюденера, однако робкая надежда у Глеба оставалась.
- Это тот, который учёный? – уточнил он, – Археолог и путешественник?
- И замечательный рассказчик! Мы все были в восторге! Повесть о его приключениях в Бразилии с удовольствием купит любое издательство! Только…
- Что только?
- Мужчины иногда бывают так несносны! – Инга засмеялась, – Господин Крюденер с полковником… Как вы сказали? Сухотиным?
- Да, Сухотиным.
- Они поначалу были так увлечены друг другом, что напрочь позабыли о дамах.
- И что же обсуждали? Лошадей? Скачки?
- Кажется, лошадей тоже, – Инга задумалась, – Я точно не помню… Что-то сугубо мужское… Кажется, оружие…
- Вот как?! Оружие?! Барон разбирается в оружии?!
- О! Мне показалось, что он чувствует себя свободно во всех областях! Да, именно оружие… Надя еще удивлялась, как можно платить такие деньги за хлам, который и стрелять-то толком не может…
- Хлам?!
- Барон хвастался, что по случаю приобрел пару старинных револьверов для своей коллекции… Но я в этом совсем не разбираюсь… Кажется, бельгийских… Или нет… Английских?.. Не помню…
Дело принимало новый оборот. Орудие убийства обнаружено не было. С известной долей вероятности экспертиза указывала на британский револьвер «Веблей» времён англо-бурской войны, и вот теперь оказалось, что один из гостей коллекционирует старинное оружие.
Крюденер нравился Глебу всё меньше, но ещё Воронцов понимал, что уже не может относиться к нему объективно. Глеб ревновал – жгуче, болезненно и без всякого на это права.
- Скажите, он показывал эти револьверы?
- Нет, конечно. Вряд ли он носит их с собой.
- Не сочтите мой вопрос бестактным, Инга Витальевна… Насколько близко вы знакомы с бароном?
- Мы познакомились лишь вчера.
Инга продолжала улыбаться, но грусть, мелькнувшую в её потускневшем взгляде, было трудно не отметить.
- Но вы так лестно о нём отзывались…
- А почему я должна отзываться о нём дурно? В отличие от многих моих давних знакомых, он мне такого повода не давал. Барон, конечно, весьма эксцентричен…
- Что вы имеете ввиду?
- Его несколько пренебрежительное отношение к общественным нормам. Оно мне даже импонировало бы… Но ведь нельзя же совсем забывать о приличиях! Во время сеанса он так странно на меня смотрел… А я ведь медиум, мне нужна концентрация!
- Не сочтите за лесть, Инга Витальевна, но редкий мужчина устоит перед вашей красотой, – Глеб и сам не знал, зачем он это ляпнул, – я тоже нарушил приличия?
- Нет-нет! Пока нет…
- А кто был седьмым? Вы ведь не всех назвали?
- Седьмым? – удивилась Инга, – Больше никого не было.
- Позвольте! Но ведь стульев у вас семь!
- О! Вы, вероятно, не слишком сведущи в оккультизме! Это часть ритуала. Одно место обязательно оставляют для духа. Они хоть и бесплотны, но ужасно капризны и обидчивы.
«И вискаря до краёв наливают! – мысленно продолжил Глеб, – А то мало ли…»
Пьют ли бесплотные духи вискарь, он уточнять не стал, хотя сдерживаться было всё сложнее.
- И кого же вызывали, позвольте полюбопытствовать?
- Распутина, – Инга виновато опустила взгляд, – Осуждаете?
Как обухом по голове! Перед глазами, одно за другим, вновь пролетели неестественно яркие видения из давешнего сна: блеск стёклышек распутинского пенсне, его надменный взгляд и нечеловечески безжизненные, словно из воска, лица его подельников.
«Зачем они грузят труп в автомобиль? – мелькнуло у Глеба, – Почему не сбросят в реку?!»
И вдруг Воронцова осенило. Он понял, что именно не давало ему покоя в деле бомжа, – от трупа не избавились самым простым и естественным способом, – его не столкнули в реку, оставив на мелководье. Почему?!
- Осуждаю? Нет-нет! – ответил Глеб, но мыслями был далеко, – Я нахожу это вполне безобидным. Однако графиня… Зная её воззрения, смею предположить, что в её глазах это выглядело форменным святотатством. Как-никак равноапостольный святой и столп русской государственности…
- Идея принадлежала господину Крюденеру. Антонина Петровна была так очарована его красноречием, что не нашла в себе сил возражать…
Инга встревоженно осеклась.
- Глеб Семёнович, с вами всё в порядке?!
Потребовалось некоторое усилие, чтобы прийти в себя. Образы таяли медленно, – они всё ещё витали где-то здесь.
- Да-да, конечно, – Глеб тряхнул головой, – Не стоит беспокоится. Вероятно, просто устал за день… Скажите, вчера вы не заметили ничего необычного? Может быть, кто-то из гостей выходил на улицу?
- Вот так сюрприз! – Инга вскинула брови, – Неужели вы подозреваете кого-то из нас?!
- Ни в коей мере. Я, как вы изволили заметить, просто делаю свою работу.
- Ну… Я не помню… Хотя… В какой-то момент графиня принялась прилюдно отчитывать дочь…
- И что?
- Вот вы назвали Лизу гимназисткой, а ведь это давно не так. Сейчас она как раз в том возрасте, когда кажешься себе состоявшейся и взрослой, а окружающие, особенно родители, продолжают относиться к тебе, как к ребёнку. Кроме того, Антонина Петровна на редкость бесцеремонна с дочерью. Совершенно естественно, что Лиза хлопнула дверью. Какое-то время её не было, и барон отправился на поиски.
- Вернулись они вместе?
- Кажется, да. Или нет… Нет. Лиза пришла первой, а спустя минут пять вернулся Витольд Юлианович.
Обывательские «пять минут» – это от минуты до получаса. За это время можно многое успеть, если подготовиться.
«Господина Крюденера определённо нужно брать в оборот».
- А что он там делал? – Глеб изобразил удивление, – Зябко ведь!
- Не знаю… Курил, должно быть. К тому времени гостиную изрядно задымили, и Надя запретила делать это здесь.
«Курил он, твою мать! Может, конечно, и курил!»
- Ваш кофе готов.
Вместе с Плевицкой, в гостиную ворвался целый букет бодрящих ароматов. Сама хозяйка, расставив перед гостями миниатюрные фарфоровые чашечки, незамедлительно включилась в беседу.
- Уже вычислили преступника? – бойко поинтересовалась она, – Только не говорите мне, что это человек из общества! Благородные люди на подобное не способны!
- К сожалению, нет, Надежда Леонидовна, – Глеб позволил себе улыбнуться, – Пока у меня нет ни единой зацепки. Это только в кино сыщик распутывает сложнейшее преступления, сидя с трубкой у камина. Впереди оперативные мероприятия, кропотливая рутинная работа… Будущее покажет, что…
- Будущее?! Зачем дожидаться?! Вот же у вас специалист по будущему! – Плевицкая кивнула в сторону Инги и продолжила, уже обращаясь к подруге, – Ты ведь погадаешь господину Воронцову?!
- Надь, ну зачем ты?! – Инга обиженно надулась, – Я устала…
Пока дамочки препирались, Глебу оставалось только помалкивать. Чувствовал он себя в высшей степени неловко – и затея дурацкая, и спорить ни с кем не хотелось.
А вот кофе получился отменным, – чего-то такого Воронцову весь день не хватало.
Мало-помалу, Ингу удалось уломать. Расчистили столик, отыскали колоду Таро, и карты легли на поверхность причудливой семиконечной звездой.
Сперва Инга стелила их медленно и нехотя, но затем увлеклась, будто и впрямь умела читать в них чужие судьбы.
- Хм… Выпадают одни только старшие арканы…
- Старшие арканы? – уточнил Глеб, – И что это значит?
- Не знаю… По крайней мере, это дело вы раскроете… Хоть и не сразу…
- О! Ваши бы слова да богу в уши!
- Вы будете ранены.
- Неужели?!
- Трижды.
- Тяжело?
- Телесные раны заживают быстро, но порою даже время не властно над израненной душой, – Инга немного помолчала, – Прежде, чем раскрыть дело, вы убьёте шестерых.
- Я убивал и прежде.
- Вы убивали людей… Демонов и призраков убивать сложнее…
- Так-таки и призраков?!
Надо отдать ей должное – Инга мастерски отыгрывала свою роль!
- Но остерегайтесь стрелять сквозь зеркала! Вместо врага можно попасть в друга!
- Надо же! Сквозь зеркала! Ну, а что в итоге?
- Что в итоге? – Инга равнодушно пожала плечами, – В итоге вы женитесь.
- О, боже! И на ком же, позвольте спросить?!
Она, как бы наугад, вытащила карту из оставшейся колоды и, лишь мельком на неё взглянув, предъявила Воронцову.
- На мне.
От смущения Глеб готов был спрятаться под стол. Кровь ударила в лицо, щёки зардели, и где-то над ухом глумливо хихикнула Плевицкая.

***

Как и предполагалось, визит на место преступления значимых результатов не принёс. По Крюденеру, разумеется, нужно будет работать, но и здесь Воронцов не рассчитывал на успех. Сложно представить, чтобы респектабельный господин, овеянный мировой славой, вдруг бросился отстреливать бомжей по подворотням.
Ну купил два револьвера, ну вышел покурить… Что с того?!
Однако археолог, коллекционер… И пропавшее кольцо… Нет ли тут связи?
«И всё-таки, почему тело не дотащили до реки? Шагов пять ведь!»
Главным же итогом визита стало то, что Плевицкая успокоилась и больше не точила ножей на родную полицию.
Выехав на Крестовский проспект, Глеб добавил газу. Хотелось успеть в какой-нибудь кабак на Петроградке, пока там не заняли все места, хотя в половине одиннадцатого надежд оставалось мало.
«Не пришлось бы травиться пельменями из пачки…»
Совершенно пустой Петербург… Десятимиллионный мегаполис, а словно бы вымер. Сегодня, в разгар предпраздничной рождественской лихорадки, это выглядело более, чем странно.
«Но эта женитьба, будь она неладна! – мысли перескакивали с одного на другое, сказывалась усталость, – Шуточки же нынче у светских дам!»
Посмеялись-то от души, но если это всплывёт – стыда не оберёшься! Где-нибудь что-нибудь сболтнёт Плевицкая, потом это попадёт в твиттер Жанны Паскевич, и над ним года полтора будут потешаться все околоточные.
От раздумий Глеба отвлёк маленький вертлявый человечек, внезапно выскочивший на проезжую часть. Незнакомец перегородил дорогу и что-то швырнул в лобовое стекло.
«Твою ж мать! – характерные движения рук ни с чем было спутать нельзя, – Граната!»
Она будет в салоне через полторы секунды, плюс ещё секунда, если повезёт.
По тормозам и руль вправо. Успеть выкатиться через правую дверь.
Взрыв, битое стекло, запах гари. «Стечкин» привычно ложится в правую ладонь.
Очередь. Вторая.
«Кажется, зацепил….»
Это хорошая новость.
А плохая?
Сейчас рванёт бензобак…