Читать онлайн "Средоточие Бога"

Мир стремительно и необратимо сгорал в безумии.

Мир никогда не ведал покоя, но в начале весны 1998 года – точную дату сложно определить, ибо она затерялась где-то в бесконечно тянущихся днях – он окончательно тронулся рассудком: потерял всякое самообладание и лишился остатков здравомыслия.

Наблюдаемый мир, пожалуй, напоминал операционную систему, в которую проник вирус, обошёл её защиту и стал причиной нестабильного функционирования.

Сотворил бесчинствующий, неукротимый и всепоглощающий хаос внутри её сложной технической структуры.

Вирус внедрялся в коды программ, повреждал, удалял и перезаписывал данные; любые уязвимые файлы, встречающиеся на его пути, вирус буквально пожирал – так же, как охваченные тем самым безумием пожирали без разбора не только представителей другого вида, но и себе подобных.

В припадке коллективного умопомешательства носители ранее неизвестной инфекции, будто одержимые неконтролируемым бешенством, набрасывались на всех, кто оказывался в их поле зрения.

На всех, кто пытался сбежать от ужаса, наползающего на улицы, как вязкий мглистый туман…

Ужас – невыразимый столь же, сколь и необъятный – накрывал города, словно призрачный саван, и топил в грязно-багровых реках с приторным сладковато-кислым запахом гнили.

Словно беснующийся ураган, пришедший с сизого моря, безжалостно сметал хрупкий порядок и миллионы жизней: те беспомощно трепыхались в предсмертной агонии и захлёбывались в истошных криках.

Словно плач ягнят на скотобойне разносился по окрестностям…

Если кому-то и хватало воображения смоделировать подобное чудовищное явление в некой альтернативной реальности, то вряд ли хоть кто-то мог предположить, что оно произойдёт в текущей действительности. Будто вымышленный апокалиптический мир сошел со страниц захватывающего романа, и только автор ведал, какой уготован для него конец.

Впрочем, о причинах развернувшихся трагических событий, которые и приведут к пресловутому концу, на каждом углу судачили все, кому не лень… И шорох неустанных языков напоминал копошение жуков в осенней листве.

Выдвигали множество теорий, не лишённых доли истины; хотя значительная часть домыслов, которыми обрастали теории, – лишь пустопорожняя болтовня, не имевшая никаких научных доводов, сопровождаемых оперированием фактическими материалами и элементарной логикой.

К самым распространённым относятся, пожалуй, теории, имеющие религиозную подоплёку, краеугольным камнем которых стала библейская эсхатология. Данные теории являлись рассадником и абсолютного скепсиса, и неколебимой веры, ввергавшей её сторонников в трепет и благоговение.

Более сознательные граждане искали источник полномасштабного бедствия не только в силах феноменального происхождения, но и естественного. Одни грешили на природные катаклизмы, порожденные как космическими аномалиями, так и глобальной человеческой деятельностью, беспринципной и разрушительной, которая направлена на терраформирование, спровоцировавшее ужасающие последствия; другие разглагольствовали о заражении примитивными организмами, прибывшими на обломках астрономических объектов. В голумной манере его называли «атакой пристальцев».

Кто-то распускал слухи о генезисе новых паразитирующих форм; кто-то – о древних существах, тысячелетиями спящих где-нибудь в Гренландии, и обильное таяние ледников заставило их пробудиться. А кто-то наговаривал на всё тех же проклятых крыс, голубей и других синантропов.

И прочее, прочее звучало из тысяч неумолкающих уст…

На одном из популярных радиоканалов известный ведущий смело обвинил в разразившейся катастрофе китайцев. Мужчина не обинуясь заявил, что столь ошеломительный эффект, известный как «френезия», возник из-за применения химического оружия, поражающее действие которого массово испытывается на «случайных подопытных». Однако ведущего не смутило, что и сами китайцы подвержены «недугу неуправляемой агрессии». По его словам, никто не знает, на какие радикальные меры готово пойти правительство КНР ради достижения своих имперских целей…

Интересно, какая участь постигла этого беднягу за разжигание межнациональной розни, подумал тогда Кэмерон Холл. Он ковырялся под капотом своей ржавой тачки и вполуха слушал радио, как вдруг из хрипящих динамиков донеслось возмутительное изречение.

Людям всегда становится спокойнее, когда есть субъект, на котором можно сфокусировать всё своё недовольство, тревогу, скорбь, ненависть; узреть в нём корень зла очевидных или каких-то необъяснимых вещей.

И в нём же люди ищут справедливость.

Правда, в конкретном случае субъект – суверенная страна. Если простому обывателю и получится придать облик мученика, послужившего искупительной жертвой во благо людей, то с могущественной нацией такой жалкий и подлый приём не прокатит. Чего хотел добиться ведущий, когда с легкостью бросил дрянное высказывание прямо в отчаявшуюся, негодующую, разъярённую толпу? Безжалостно кинул на растерзание, как кость с кусками мяса – голодным истощавшим псам. Неужели он наобум определил – где-то там, в своей тупой башке, – козла отпущения? И безвозмездно отдал его народу, нагло лишив его критической оценки, беспристрастного суда…

Цинично отобрал у людей права и свободы, тем самым выказав к ним пренебрежительное отношение, как к стаду безвольных овец.

Жаль, что люди легко и невежественно повелись на провокацию ведущего, приняли его правду как нечто должное. И ясно узрели в невинных жителях Поднебесной жестокого врага.

Но стоит ли винить людей, ставших заложниками тотального террора невидимого противника, за слабость?

Людей, неизбежно вошедших в грандиозную эпоху деградации всего человечества.

Или это – результат активности «зоны вознаграждения» в вентральном стриатуме.

А то и совокупность всех факторов.

Как ни крути, слепое осуждение наивных глупцов не решит ни одну из проблем, как по щелчку пальцев.

Самому бы не клюнуть на наживку, насаженную на крючок каким-нибудь пронырливым бессовестным журналистом. В конце концов, Кэмерон успел вспороть тайну и обнаружить частички истины. Для этого ему понадобилось препарировать два десятка трупов в заброшенном медучреждении на окраине Фэр-Хейвена. Он заручился поддержкой бывшей сотрудницы Иллинойского Университета в Чикаго, коллеги по совместительству Эмили Сейфрид. Она консультировала его, помогала проводить анализы, вести отчетность и так далее.

Все вскрытия проходили в строгой секретности. Благо, Кэмерон мог положиться на Эмили, которой доверял, как самому себе – женщина обладала крайней сдержанностью и не трепалась направо и налево, как старая сплетница, прекрасно понимая, чем это грозит им обоим.

Супрематное Государство совершенно не терпит тех, кто самовольно нарушает установленную им дисциплину, словно неисправный сегмент выводит из строя сложный механизм. Таких Государство облигатно усмиряет, как одичавшую без хозяина свинью.

И кто сказал, что гуманно и законно.

Между тем, Кэмерон подозревал, что Государство сумело достать ответы на некоторые вопросы, но упорно хранило молчание, выказывая индифферентность и инертность к общественным возбуждениям. То ли в ожидании подходящего часа (чтобы не окунуть разгоряченные головы граждан в сенсационный новостной поток, как в ледяную воду), то ли ему всё ещё не хватало данных, несмотря на огромный штаб ученых и специалистов, а также обеспеченность инновационным оборудованием.

По-своему сложившаяся ситуация казалась ироничной – Государство с его властью и неисчерпаемыми ресурсами проявило позорную слабость перед неведанной стихией, охватившей всё вокруг и сжигающей дотла, как неистовый огонь.

Стихия поглощала то, что годами кропотливо созидало Государство, обращая в пепел так же легко, как заскорузлые ветви.

Кэмерон лишь надеялся, что к творящемуся кошмару Государство не причастно. Хотя он с трудом представлял себе, при каком сценарии могут развиваться такого рода события.

Прес-секретарь крупной экспериментальной корпорации делает чистосердечное признание: «Из-за серьёзных неполадок в Центре управления вырвалось из изоляции синтетическое «нечто» и покинуло пределы подпольных лабораторий».

Или в прессу поступает следующее объявление от какой-нибудь фармакологической компании: «Через неопределённый срок – от двух недель до нескольких месяцев – после вакцинации (против болезни Лайма, ротавируса или чего иного) у некоторых граждан проявилась сугубо отрицательная побочная реакция».

Звучит приемлемо, но неубедительно.

Пока неубедительно.

Кто знает, что удастся в итоге выяснить. И если окажется, что Государство внесло вклад во всё это безумие, и более того – является его организатором, тогда очевидно, почему причины вспыхнувшей эпидемии не оглашаются до сих пор и, видимо, никогда не обнародуются. Государство не станет дискредитировать само себя и уж тем более направлять на себя народный гнев, способный свергнуть с престола представителей его власти.

И все-таки не стоит делать поспешных выводов в отсутствие прямых доказательств.

Кэмерон устало прикрыл веки, размял плечи и вздохнул с тихим стоном.

[О чём задумался?] – осведомился Винсент, ловко жестикулируя.

Он дружит с Кэмероном еще со средней школы.

Двадцатисемилетнего Винсента Коуэлла призвали на Афганскую войну в 1982г, но он, получив контузию в 1984г, не смог дальше участвовать в боевых действиях. Состояние Винсента врачи трактовали как «неутешительное» и не пророчили благополучного исхода; мужчина почти пять недель был прикован к койке, и его показатели прогрессивно ухудшались. На тридцать третий день Винсент испытал клиническую смерть – около четырех минут его сердце не билось, а мозг постепенно угасал. Но внутренний древний зов – «песнь предков о страждущем под гнётом борьбы за жизнь», как Винсент описал его позже – заставил мужчину выкарабкаться из тёмного омута вечности, вернув обратно к свету.

«Воспрял из мёртвых, как какой-нибудь доктор Файбс», с ухмылкой промямлил Винсент, когда внятно заговорил.

Мужчина быстро шёл на поправку и вскоре возвратился к семье: матери, отцу, деду и младшей сестре Дениз; никогда в жизни он не был так счастлив, их заплаканные от радости лица отпечатались у него в памяти.

Винсент потихоньку вливался в привычную обыденность, но, к сожалению, где-то через полгода полностью потерял слух. Однако мужчина не унывал, он всерьез увлекся дактилологией и вскоре стал изъясняться на пальцах, умело складывая из них различные знаки, – будто делал это с самого детства.

Кэмерон выучил дактильную азбуку и около тысячи жестовых знаков, но при общении с Винсентом в основном использовал вербальную коммуникацию – тот неплохо понимал речь, читая по губам. Кэмерону удобно, а Винсенту – нелишняя практика.

– О прошлом, – лаконично ответил Кэмерон. – Я скучаю.

Он скользил взглядом по поверхности воды, на которой отражались очертания умирающих городов, что ненасытно поглощала загадочная страшная болезнь.

Прошло семь месяцев и девять дней с тех самых пор, когда гудящие толпы народа непрестанно шныряли туда-сюда по ухоженным улицам. Люди возбужденно пререкались, дымили, как паровозы, занимались насущными делами, беззаботно наслаждались скудными ландшафтами и индустриальными пейзажами.

Жизнь размеренно текла, как та же Грин-Ривер, изо дня в день, ни на секунду не прекращая своё движение.

Как и в любой системе, каждый из элементов в её высокоорганизованной иерархии выполнял свою конкретную функцию, непосредственно участвуя в реализации взаимообусловленного концепта презумптивного «будущего».

Гармоничная среда, созданная совместными усилиями американских граждан, балансировала на грани дезинтеграции, но все-таки сохраняла в постоянстве и устойчивом равновесии стабильное существование.

Однако после внезапного всплеска безумия, жизнь в одночасье изменила свой многовековой незыблемый ход, пустив его в диаметрально противоположном направлении, и тем самым вызвала инверсионные изменения, ведущие к неминуемому историческому регрессу. Злокачественная трансформация среды выступила катализатором динамических процессов, поспособствовавших разрыву культурного континуума, который послужил причиной массового переполоха, распростёршегося по всей территории северного и южного континентов Америки.

Так человеческий социум раскололся на две фундаментальные ипостаси: «до» и «после», ввергнувшие некогда целостное общество в критическое состояние разрозненности, беспорядка и аморфности.

Кэмерон тем утром, когда произошла пертурбация, на кухне жарил тосты с беконом и яйцами. Заодно мужчина насыпал кофейных зерен в кофеварку и нажал кнопку, та затарахтела, как газонокосилка, разрывая в клочья безмятежную тишину. Кэмерон любил слушать ветер, путавшийся в шорохе листвы, а не допотопную машину, но он остро нуждался в энергетике, так как жутко не выспался и не мог приступить к написанию докторской диссертации на тему вермикультивирования.

Приготовив завтрак, Кэмерон не стал усаживаться за стол, а притулился возле окна; золотисто-розовые солнечные лучи мягко легли на его утомлённое лицо. Жадно уплетая тосты и неприлично хлебая кофе, мужчина с любопытством следил за соседкой Дороти, шустро полющей грядки в триковой шапочке и фланелевом халате.

Кэмерон дожёвывал третий по счёту тост, когда Дороти вдруг замерла, «заглохла», как прибор, вилку которого выдернули из розетки, лишив электроснабжения. Затем женщина выпрямилась и неспеша побрела к арочной перголе, увитой бостонским плющом, откуда доносился навязчивый лай её мальтийской болонки Тоби. Приблизившись к псу, она грубо схватила за шкирку ничего не подозревающего Тоби и с остервенением вонзилась зубами ему в шею, тот жалобно завизжал, затрепыхался в её руках, пытаясь вырваться, но Дороти не проявила и толики сострадания: она дернула головой назад, и во все стороны брызнула горячая собачья кровь.

На молочно-белой кудлатой шерсти кровь приобрела ярко-алый оттенок.

Кэмерона затрясло, как в лихорадке, он чуть не выронил из пальцев кружку с кофе. В его мозгу не роилось ни одной здравой причины, мотивирующей неадекватное поведение его обычно дружелюбной альтруистичной соседки.

Дороти беспощадно, с лютой свирепостью продолжала тормошить, терзать своего пса на куски. Когда Тоби прекратил скулить, она отбросила обезображенное тельце в траву, поросшую календулой. Женщина, скользнув апатичным взглядом по останкам своего питомца, твёрдо зашагала от места преступления прочь.

Кэмерон немигающим взглядом таращился на свихнувшуюся Дороти, и в его желудке непрестанно булькал только что съеденный завтрак. Кэмерон лишь усилием воли подавлял тошноту от отвращения, чтобы не облевать всё вокруг едкой пахучей субстанцией.

Далее Дороти перелезла через невысокий забор, тянущийся по периметру её земельного участка, пробралась к обители семейства Тейлор и вторглась внутрь с явным намерением навредить хозяевам. Вскоре Кэмерон услышал испуганные крики и ругань; на улицу выскочила Амелия Тейлор, облитая кровью, как из ведра. Преисполненная первородным ужасом, женщина в панике ринулась на дорогу, прямо под колёса синего пикапа, водитель не успел затормозить и сбил Амелию, та отлетела на метра три вперед. Её бездыханное тело несколько раз перекатилось и распласталось возле обочины, препятствуя движению машин. Всякий раз, когда чья-то машина проезжала по Амелии, её конечности конвульсивно дёргались, будто она всё еще подавала признаки жизни.

Через считанные минуты из дома выбежал Патрик Тейлор, неся на руках тринадцатилетнего сына, Кевина, покрытого рваными сочащимися ранами. Ноги и руки мальчика безвольно болтались, и словно ветер покачивал их, когда Патрик совершал очередной рывок в сторону несущихся автомобилей, чтобы попросить о помощи.

А после последовало еще несколько подобных беспрецедентных случаев.

Кэмерон в течение часа (двух, трех…) воочию наблюдал эскалацию следующих друг за другом событий, запустивших несколько цепных реакций. Нагрянувшее из ниоткуда безумие вырывало людей из ритма жизни так же, как шторм в океане настигает парусное судно, смывает хлёсткими волнами матросов с палубы и утаскивает их в клокочущую ледяную пучину.

В какой-то неопределённый момент Кэмерон осознал, что его пижамные штаны насквозь мокрые…

Эхо безумия прокатилось по всей Америке. Поначалу спорадическая заболеваемость носила гипоэндемичный характер, однако спустя четыре месяца зараженных фиксировали на мезоэндемичных территориях не менее, чем в десяти государствах.

«ENVOY» при поддержке военно-политического альянса оперативно выслала сотни эффективных отрядов; они разъезжали на бронированных милитаристских внедорожниках и зачищали улицы. Заражённых ликвидировали, а трупы отправляли на полигоны, где их сразу же сжигали.

Всё выглядело так, будто «ENVOY» усердно борется с безумием, но до Кэмерона запоздало дошло, что оно подчищает следы, ведущие к тайнам, которые обществу знать не положено.

Тогда-то у Кэмерона и возникла шальная идея стащить из-под носа «ENVOY» несколько трупов и хирургически вскрыть их нутро.

Мужчины сидели в лодке, плывя по Лейк-Сент-Клэр, недалеко от Сент-Клэр-Шорс. С их позиции виднелся восхитительный Детройт, откуда они оба родом.

Теплые потоки воздуха овивали невидимыми лентами, нежными, словно шёлк, и по водной глади пробегала мелкая рябь.

[Я тоже. Мы все, – Винсент пожал плечами. – Ты же не собираешься грезить о чудесных ушедших днях?]

– Я хочу сообщить кое-что важное…

[Почему здесь?] – Винсент покривил ртом.

– Подальше от людей и... всего остального.

Винсент понимающе кивнул.

[Что ж, выкладывай] – мужчина, если бы мог, подпёр кулаком свою правую щёку.

Кэмерон продолжал лениво грести, будто от скуки. Лодка плавно колыхалась на воде, как колыбель.

– Со мной связалась мисс Дэвис, представившись дипломатическим агентом от имени Эйми… или Эйлин – не помню как-там-её – Джонсон.

[Эйлин Джонсон? Старшая из трех сестёр Джонсон?] – уточнил Винсент, выгнув брови.

Под руководством Эви Джонсон – Эйлин, Ванессы и Изабель Джонсон – находится самая влиятельная коалиция; международный конгломерат, специализирующийся в различных отраслях промышленности, известный как «SPECIAL ENVOY FOR THE FUTURE», или проще «ENVOY». «ENVOY» держится на плаву благодаря государственным субсидиям и коллективному протекционизму (в союз, помимо США, входит 35 зарубежных стран); в свою очередь он осуществляет инвестиции, корпоративное спонсорство и благотворительность. Отец сестёр – Стив Джонсон, занимает пост 13-го вице-председателя Федеральной резервной системы. Он – учредитель «ENVOY».

– Да, – подтвердил Кэмерон.

[По сути, с тобой говорил «ENVOY», – впечатлился Винсент, однако его нахмуренное лицо выразило неподдельную обеспокоенность. – Что этому «мировому гиганту» от тебя понадобилось?]

– Вежливо походатайствовал, чтобы я поучаствовал в проекте «descensu ad centrum terræ», сокращенно «DACT». Эмили, полагаю, поступило то же предложение. Мы не успели это обсудить.

[Звучит небезопасно] – раздражённо заключил Винсент.

– Ну, мне честно обещали, что спуск будет не менее экстремальным, чем в кратер вулкана.

Винсент интенсивно взъерошил рыжие волосы.

[Как они тебя вычислили?] – он отлепил от лица пухлые ладони, и в его тусклом взгляде промелькнула какая-то обреченность.

– С Эмили таскали трупы. Трудно игнорировать двоих ненормальных, которые зачем-то прячут тела в медучреждении, закрывшемся в 1996 году из-за недостатка финансирования.

[На кой хрен ты им сдался? У них дефицит персонала?]

– Я нарыл «кое-что», поэтому они заключат меня под наблюдение… дабы не взболтнул лишнее. Заодно подкинут работёнку.

[А если взболтнёшь…] – Винсент провёл пальцем по шее и сплюнул.

– Типа того, – Кэмерон издал сдавленный смешок.

[И ты скооперируешься с ними?]

– А есть третий вариант? Мне дали на выбор заряженный 9-мм Люгер и симпатичную визитку, чтобы я мог сообщить о своём «правильном решении».

Кэмерон слукавил. Или скорее откровенно солгал.

Он, чувствуя предательскую дрожь в коленях, воззрился на белокурую статную женщину, в правильных суровых чертах которой едва уловимо угадывалась Маргарет Тэтчер.

– Я знаю о вас всё, мистер Холл. Где вы родились, где учились, работали. Знаю о ваших родителях, о жене Лилиан, которая пять лет назад пыталась покорить Форакер, но сорвалась со скал и разбилась насмерть…

У Кэмерона засосало под ложечкой.

Он часто благодарил судьбу за то, что Лилиан великодушно забрала гора, а не безумие. Порой он испытывал укол стыда за свои гнусные, аморальные мысли, а порой – видел благословение.

Кэмерон коротким жестом заставил мисс Дэвис замолчать. Она неосторожно коснулась его шрама на сердце, что он трепетно оберегал, и никому не дозволялось протягивать к нему свои поганые руки.

– Стоп… хватит, – он покраснел от негодования, и на его лбу вздулись вены. – Я понял, что вы откопали на меня досье. Надеюсь, получили удовольствие от прочтения, сидя у окна с чашечкой ароматного эфиопского кофе.

– Я не закончила, – холодно отчеканила мисс Дэвис. – Дурной тон – перебивать. Я также знаю, что ваше здоровье сильно подкосило после её смерти. – Она нарочито выдержала напряженную паузу. – Аденокарцинома пищевода со всеми сопутствующими ей осложнениями. Страшный диагноз, мистер Холл.

Она постаралась выразить искреннее сочувствие, но лишь нелепо улыбнулась.

Бледное лицо Кэмерона вытянулось, жилы под кожей вздулись.

– Не ваше собачье дело, – сквозь сжатые челюсти процедил он, вспыхнув.

Гордо пропустив хамство мимо ушей, мисс Дэвис прокашлялась в кулак.

– К счастью, вы ошибаетесь. Я в курсе, насколько крупные счета вам приходят на оплату лечения. Вам больше не придется о них переживать, так как все расходы мы возьмём на себя. – Женщина положила небольшой черный кейс на стол, открыла кодовый замок и продемонстрировала его содержимое. – Пятая часть всех денежных средств находится здесь. Более того, мы обеспечим вам достойные условия проживания, неприкосновенность и надёжную защиту.

Кэмерон тяжело сглотнул, по виску стекла капля пота.

– Я не… – начал он, но мисс Дэвис его бесцеремонно оборвала:

– Прежде чем категорично отказывать, обдумайте условия нашей сделки, мистер Холл. Отбросьте предубеждения и поступите соответственно. Второго шанса не представится.

– «Дурной тон – перебивать», – спародировал Кэмерон. – Куда подевалось ваше хвалёное воспитание?

– Дерзить вы умеете, мистер Холл, надеюсь, в деле вы столь же профессиональны, как в остроте языка, – вкрадчиво прошелестела мисс Дэвис, сохраняя непроницаемость. – Держите мою визитку, звоните, чтобы дать положительный ответ.

Кэмерон поморщился.

– А если… я все-таки отклоню…?

Мисс Дэвис устремила на него смертоносный взгляд, и Кэмерону показалось, что она мысленно выстрелила в его грудь из бельгийского «дамского браунинга».

– Я буду разочарована. А вы обречёте себя на бессмысленную мучительную гибель. В любом случае, мы продолжим исследования без вас и сделаем всё возможное, чтобы остановить кровавое безумие.

Её безэмоциональные слова сквозили циничной правдой, к неудовольствию Кэмерона.

Мисс Дэвис развернулась, чтобы выйти наружу, прочь из затхлого тесного жилища.

– Ваш кейс…? – окликнул её Кэмерон.

Женщина резко замерла прямо на пороге.

– Он в вашем распоряжении, – не поворачиваясь к нему лицом, сухо изрекла она. – Однако не забывайте, что он – взнос за ваше согласие.

Всего доброго, мистер Холл.

Дверь за ней захлопнулась, и в комнате повисло жгучее смятение, сплетённое с дорогим ароматом духов, в котором угадывались нотки жасмина, шафрана, белого кедра.

Кэмерон сцепил пальцы в замок, в растерянности уставившись перед собой.

[Очень благородно с их стороны предоставить тебе свободу].

– Я предвижу, как ты предлагаешь мне сбежать на край света и поселиться на необитаемом острове.

[Превосходная интуитивная антиципация] – Винсент присвистнул.

– Они знают, мне некуда от них скрыться. У них связи в каждой дыре. Отловят, и глазом моргнуть не успею. Нет гарантии, что прямо сейчас за мной не шпионят из всех щелей.

[Ладно, я уже смирился с твоим незавидным положением, – мужчина нервно покусал нижнюю губу. – А что ты знаешь, кстати?]

– Честно говоря, та информация, которой я владею… – Кэмерон замялся.

[Дак что ты накопал?] – напористо выпытывал Винсент.

Кэмерон вздохнул и поведал следующее:

– Новый вид кольчатых червей, похожих на пиявок. Или это и есть пиявки, подвергшиеся метаморфозу в неблагоприятных условиях для наилучшей к ним адаптации. Я обнаружил в каждом из инвазированных по одной такой «пиявке». Они имеют жало и мешочек с жидкостью, которая по свойствам схожа с анестетиком, как слюна летучих мышей-вампиров. Они впрыскивают его в шею и своим прочным жалом проделывают себе проход к головному мозгу. Длинными щупами прикрепляются к коре, а дальше… каким-то образом они переключают управление на себя. Что это за «пиявки» такие, какова их природа… не имею понятия. Они похожи на паразитов, но при этом поведение у них совсем не типичное. У них нет цели питаться и размножаться, также они не используют носителя в качестве транспорта. В природе видоспецифическое взаимодействие носит название форезия. Будто… они запрограммированы, чтобы изменять поведение на деструктивное, разрушающее и саморазрушающее. Словно у них есть тот, кто управляет ими… а они – что-то вроде контроллера, только живого, усовершенствованного.

[О, боги… – Винсент ошалело выпучил глаза. – Откуда взялось это дерьмо? Ты же не намекаешь, что его сотворила сама «ENVOY»?]

– Чем чёрт не шутит, – Кэмерон в замешательстве развёл руками. – Кто устроил всю эту вакханалию, мы, вероятно, никогда и не узнаем, так как дрейфуем за бортом их огромного корабля, куда приглашены только привилегированные.

[Зато тебе подвернулась удача разведать всю обстановку изнутри] – Винсент подмигнул.

– Вроде того, – ответил Кэмерон, разделив энтузиазм друга. – Было бы неплохо выудить хоть толику правды, которую они тщательно прячут в своём бункере.

[Тогда ты точно оттуда никогда не вернёшься…] – с горечью констатировал Винсент.

– Это мы ещё посмотрим, – с вызовом выпалил Кэмерон. – Кстати, я отчаливаю через два дня, в субботу.

[Чёрт подери! Сейчас бы свиные рёбрышки и бутылку лагера, – Винсент шлёпнул кулаком по ладони. – Чтобы достойно проводить тебя].

– Это точно, – на языке Кэмерон явственно ощутил привкус солёного мяса с пряными специями. Он разочарованно сглотнул тугую слюну. – Но! у нас есть он, – мужчина указал на радиоприёмник и тут же его включил. Динамики сначала зашипели, заскрежетали, а затем мерно заурчали знакомую лирическую песню, в которой зиждилась аутентичная атмосфера 80-х.

– Ну-ка, вместе со мной:

Сентябрьское утро

Мы танцевали, пока ночь не превратилась в новый день, – затянул Кэмерон.

[Боже… как давно я её слышал, кажется, лет шестьдесят назад] – фыркнул Винсент.

– Ой, юморист. Давай подпевай! Я жду! – подначивал Кэмерон.

Винсент набрал побольше воздуха в лёгкие и завыл, что есть мочи, совершенно невпопад, но зато с душой:

Сентябрьское утро

Всё ещё может заставить меня чувствовать себя так же…

Сборы на «спецоперацию» прошли впопыхах, Кэмерон скрупулёзнее упаковывал чемодан в отпуск в Исландию или ту же Швецию. Так как ему предоставят всё необходимое, он ограничился скромной стопкой сменных вещей и компактным гигиеническим набором. Его забрали поздно вечером на вертолёте; среди пассажиров мисс Дэвис не оказалось, хотя Кэмерон рассчитывал о чем-нибудь подискутировать с этой импозантной кичливой особой.

Кэмерона доставили на базу «Диггер», расположенную на Аляске, в полумиле от хребта Брукса, где и проводился «DACT». Со смотровой вышки отлично виднелась Блэк-Маунтин.

Кэмерона встретил куратор, сэр-Райан-Хамфри, брюнет с холёным скуластым лицом, покрытым короткой пепельной бородой. Его сальная кожа была цвета моккачино – то ли его предки мексиканцы, то ли он частенько зависает на пляже Грейс-Бэй. Райан провёл экспресс-экскурсию и сопроводил в зелёную зону «Интакт» – мини-городок из металлических боксов, – которая разместилась на отшибе, оцепленном снежными остроконечными хребтами. Кэмерон быстро смекнул, что здесь отдыхает персонал. Райан показал Кэмерону его личные апартаменты, чтобы тот морально подготовился и хорошенько выспался, а на заре приступил к выполнению задания.

Райан приказным тоном потребовал оставаться в апартаментах всю ночь, так как «нечего шляться без спроса где ни попадя. А если что надобно – есть номер обслуживания».

Кэмерон смиренно подчинился, скрыв свою неудовлетворенность. Райан вёл себя так, будто его перевели из армейского штаба в административный отдел. Он так и представил, как Райан управляет отрядом бравых солдат в роли командира. Кэмерон не стал доканывать его вопросами, ибо знал: тот казарменно-унизительно выхолостит его любопытство.

Он не хотел нарваться на неприятности, поэтому небрежно попрощался и запер дверь прямо перед английской чванливой мордой, тот и слова вякнуть не успел. Однако Кэмерон тут же заслышал его удаляющиеся шаги, видимо, есть дела поважнее, чем возня с темпераментным биологом.

Кэмерон даже немного обиделся.

В девять часов ему привезли свежий сытный ужин: суп гумбо, макароны с сыром, говяжий стейк, латте, брауни с творогом и вишней. Утолив голод, Кэмерон весь вечер провел за электронной научпоп-литературой и не заметил, как сладко захрапел под монотонное чтение одной из книг Карла Циммера.

Кэмерона разбудили рано на рассвете, еще до семи часов, и провели в красную зону «Ревелация», где вовсю трудилась команда из сотни людей.

Кэмерона поразила её сплочённость и безукоризненная дисциплинированность.

Спуск в подземелья планировали начать в восемь, а завершить – до сумерек. Это будет первый спуск, а там как дело пойдет – если обстановка окажется оптимальной для исследований, тогда Кэмерона отправят вниз столько раз, сколько потребуется.

На этот раз с ним вела переговоры глава научно-исследовательского отдела, Мари Тёрнер, миловидная женщина с каштановыми локонами, обрамляющими персиковое лицо, зелеными глазами и робкой очаровательной улыбкой.

Вот только её голос звучал твёрже и звонче стали.

Сэр-Райан-Хамфри ей и в подмётки не годился.

Кэмерон уточнил, спустится ли он один или к нему приставят опытного партнёра, а то и двух-трёх, которые обладают не только багажом знаний, но и оружия. Однако «зовите-меня-просто-Мари» дала отрицательный ответ и весьма изящно аргументировала недопустимое, по мнению Кэмерона, решение: «Военные так неаккуратны, грубы… нам нужен кто-то с деликатным подходом. Кто-то вроде вас».

Кэмерон поперхнулся.

«Не волнуйтесь, мы не бросим вас совершенно беззащитным прямо в зев опасности, – заверила Мари. – Мы снабдим вас лучшей экипировкой, с которой вы точно не пропадёте».

Не то что бы Кэмерона полностью устроила такая перспектива, но на что-то другое уповать не приходилось. Заодно Кэмерон настойчиво потребовал подробности того, что им самим удалось разведать, и с чем ему придётся столкнуться там, в первобытных, мрачных и сакральных, недрах планеты. Иначе он и с места не тронется, хоть под угрозой расстрела.

Мари замялась, однако железная непоколебимость Кэмерона вынудила её поделиться кое-какими конфиденциальными сведениями. Впрочем, они едва ли пролили свет на первопричину безумия.

Его тайна ещё гуще покрылась тёмной пеленой.

Напоследок он осведомился об Эмили Сейфрид. Кэмерон про себя взмолился о её благополучии. Однако проявление небрежного отношения «ENVOY» к носителю толковых мозгов было бы безалаберным.

Как выяснилось, Эмили действительно находилась здесь. Чтобы женщина не ощущала себя угнетённой, ей официально присвоили статус сотрудника и наделили определёнными полномочиями, допустив к исследованиям.

В груди Кэмерона затеплилась надежда – если ему позволят взять Эмили с собой в качестве ассистентки, она не только введет его в курс дела, но и поможет изучить то, с чем им предстоит столкнуться внизу.

Да и чувствовать он себя будет гораздо спокойнее с кем-то, чем один.

Мари, скрестив на груди руки, сдержанно выслушала его просьбу. Несмотря на внешнее хладнокровие женщины, Кэмерон ощутил раздражение – будто он перешёл некую невидимую границу, и Мари вот-вот впадёт в ярость.

Но этого, к его облегчению, не случилось. Мари неохотно дала указание освободить от нынешних обязанностей Эмили, найти ей полноценную замену и включить её в проект «DACT» как второго члена намечаемой экспедиции.

Эмили привели примерно через двадцать минут после того, как она прошла все регистрационные процедуры. Она выглядела уставшей, но не измождённой. Её щёки покрыл очаровательный румянец, когда их взгляды пересеклись; при иных обстоятельствах она, отбросив скромность, бросилась бы Кэмерону в объятия. Но лишь поприветствовала его заученной фразой, подойдя ближе.

Кэмерон заботливо осведомился, в порядке ли она. Эмили утвердительно кивнула, заверив, что беспокоиться не о чем, просто навалилось очень много проблем, с которыми нужно разобраться. Кэмерон ободряюще улыбнулся, положил ладонь на плечо Эмили и слегка его сжал.

Им выдали модифицированное снаряжение по типу скафандров, комплект приборов и инструментов, проинструктировали и провели за высоченное – не меньше пяти метров – ограждение, куда вход запрещён без идентификационного пропуска и особого распоряжения.

За ограждением скрывался вход в подземелья. Кэмерон ожидал застать что-то в духе ледяной пещеры, расположенной на леднике Менденхолл. Но он ошибся: зрелище, представшее его глазам, оказало на него чрезвычайно сильное потрясение.

Полуразвалившиеся архаические конструкции, состоящие из множества каменных частей, когда-то являлись частью архитектурного, монументального и величественного, сооружения, возведённого вымершей цивилизацией, которая существовала в предклассической или классической эре. Кэмерон строил гипотезы – тыкал пальцем в небо, – каким годом датируется сооружение, так как не обладал археологическими познаниями. Однако его внутреннее чутьё подсказывало, что он очень близок к правде.

Сооружение имело многоярусный характер, одни элементы громоздились друга на друга, другие – будто врастали друг в друга, плавно извивались и переплетались, создавая новые геометрические формы.

Кэмерон и Эмили взобрались вверх по лестнице, имеющей два – западный и восточный – изгибающихся подъема. Вдоль лестницы по обеим сторонам симметрично выстроились декоративные полуколонны, которые связывали перспективные порталы, украшенные причудливыми скульптурами. Они двигались вдоль гигантского аркадного коридора с пассажем сегментных арок, удерживаемых чрезмерно громадными фигурными столбами.

Эмили вела вперёд, повествуя о Богом забытом месте, которое обустроило сгинувшее в небытие немногочисленное общество. Одна из версий гласит, что сей общество состоит из членов индейского народа майя, изгнанных в период междоусобиц: внутренних конфликтов из-за «дуализма» социальной организации, культурных реформ и прочего.

Впоследствии они сбились в полубродячее обособленное племя «ak’ab», которое образовывало на своём пути временные поселения. А после ухода из поселения племя оставляло внушительное сооружение, которое выполняло функцию святилища.

Храм несёт в себе образы нетрадиционного культа, которому они придали специфические неповторимые черты. Предположительно, это связано с тем, что они обнаружили внизу. Это «что-то» они облекли в священную форму, сделали идолом поклонения.

«Аk’ab» почитали его как божество «lu’m». И называли его «utel», в переводе плод/семя, однако в контексте часто использовали в значении «разум», судя по найденным письменам.

«Аk’ab» проводили здесь различные ритуалы: почитания и захоронения. Для десятков душ, покинувших бренную плоть, храм послужил последним пристанищем.

Они прошли через массивную ланцетообразную арку и стали спускаться вниз по перемежающимся выступам из неотесанных камней, имитирующим ступени. Под подошвами хрустели мелкие осколки пород, которые осыпались даже при малейшем прикосновении. Всё здесь тлело прямо на глазах, обращалось в песок и пыль. Эрозия стала причиной исчезновения большинства уникальных гравировок. На скальных поверхностях были искусно высечены рельефы и барельефы, очертания городов, пирамид, затейливые орнаменты.

Они спускались всё ниже и ниже по замшелой лестнице, которая всё сильнее закручивалась, становилась уже, ввинчиваясь вглубь неизвестности, будто они и вправду собирались добраться до земного центра. Выступы шатались и обваливались, их покрывали множественные трещины, словно капилляры, поросшие плесенью и мхом.

И чем дальше они продвигались, тем больше отступала довлеющая со всех сторон темнота. Фонарей вполне достаточно, чтобы отогнать её прочь, но теперь они были практически бесполезны. Отовсюду лилось холодное бело-голубое слабо мерцающее сияние, озаряющее видимые пространства. Словно каждый камень искрился изнутри. Вероятно, здесь обитали в неисчисляемом количестве крохотные организмы, обладающие биолюминесценцией. Иначе объяснить повсюду вспыхивающие огоньки было невозможно.

Они миновали не менее двух миль прежде, чем достигли некоего предела. Хотя Кэмерон всем своим естеством предчувствовал, что это ещё не конец.

Они прошли через триумфальную арку, очутившись в церемониальном зале, где архитектура предстала более изысканной и патетической.

Несущие изгибающиеся дуги, имитирующие готические ребра-нервюры, поддерживали каменный небосвод, богато украшенный рокайльной лепниной. В центре зала был воздвигнут алтарь, стилизованный религиозной росписью и изящной, словно ажурной, резьбой, с возложенными на него вотивными дарами: керамическими кувшинами, амфорами, масками, кубками, курительными трубками и другими артефактами. Что примечательно, алтарь окружали грубо изваянные, но пугающе детализированные, статуи из камня, изображавшие молящихся на коленях. Их тела были инкрустированы узорами из сверкающих кристаллов, костей и перьев животных. Они вздымали вверх руки с обожжёнными ладонями, в которых когда-то удерживали пламя.

Мертвенная композиция имитировала немую сцену из прошлого, напоминая о канувшем в лету племени.

Также зал имел колоссальные великолепные ворота из дерева и камня, достойные крепостного замка, вроде Больдта. Благо ворота имели узкий проём, так как, чтобы отворить их, понадобится не меньше десятка рук.

Они преодолели балочный мост, пролегающий через пустотелую, кажущуюся бездонной, пропасть, который соединял два крутых каменистых берега. Прошагали ещё с четверть мили, когда добрались до глухой стены, покрытой фресками с мифологическими сюжетами и иероглифическими текстами. На первый взгляд было похоже, что они уткнулись носом в тупик, но тут Эмили обнаружила зияющую расщелину, напоминавшую беззубый ощерившийся рот. Едва протиснувшись в каменную прорезь, будто намеревающуюся захлопнуться, как пасть сказочного великана, они оказались в своего рода каменном кармане, погруженном в сырость и кромешный мрак.

И там, на расстоянии около четырёх метров, что-то настойчиво шевелилось. Тихо урчало и хлюпало.

Они опасливо двинулись к источнику омерзительных звуков, размахивая перед собой фонарями. Кэмерон неуклюже обо что-то споткнулся и чуть не упал. Он тут же осветил это «что-то» под ногами и охнул. Пол усеивали узловатые кишки, смахивавшие на корни, по которым циркулировала отвратительная чавкающая жижа. Кэмерон судорожно проглотил вскрик.

Но они ни в какой степени не сравнятся с той безобразной гадостью, из которой они тянулись.

Из рыхловатой почвы торчало некое образование, как опухоль, разросшаяся до неимоверных размеров и напоминавшая человеческий мозг. В его наполненных водянистой жидкостью извилинах плавали икринки с личинками по типу тех, что Кэмерон достал из черепов заражённых безумием трупов.

Эмили пояснила, что по трубкам, тянущихся до самой поверхности, полностью сформированные личинки выползают наружу. Выискивают жертв, поселяются в них, а затем, когда им подаётся сигнал, они обращают жертв в марионеток.

Кэмерон уточнил, откуда именно подаётся сигнал, и Эмили красноречиво указала вниз.

Она подошла к установленному «ENVOY» камертону и извлекла легкий вибрирующий звук.

А затем задрожала земля, как во время сейсмического сотрясения, её чрево разверзлось, выпустив на волю инопланетное исполинское существо.

Его титаническое, бескостное и прозрачное, тело выглядело как вместилище вселенной. В его утробе пульсировал клубок из светящихся золотистых волокон и нитей, напоминавших оголенную нервную систему.

Кэмерон шокировано лицезрел одиозное и вместе с тем эпическое явление существа, а затем зашёлся истерическим смехом.

Кто бы мог подумать, что сотни лет прямо под человечеством таилась «нейронная сеть», опутавшая собой весь континент. Она, сплетённая космическими созданиями, образовала Средоточие Бога, как назвала её «ENVOY».

Кэмерон ещё никогда не находился столь близко к чему-то столь фантастическому, и ему вместе с Эмили предстояло раскрыть его великую тайну.