Малиновская Майя

Будущее Эл

Книга 1

Часть 1 Неудачная экспедиция

Глава 1 Вылет

Этот полет Эл считала простым. Прогулка. Несложная топографическая разведка в поясе Эджворта. Рейс на двое-трое суток земного времени.

Люди недавно выбрались в космос и жили в нем, но по инерции или свойственной человеку ностальгии по Земле мерили бортовые или станционные периоды земными сутками, часами и минутами. На базе Плутон-6, где она заканчивала обучение в Академии Космофлота «старики» завели традицию земного исчисления времени.

Эл бодро шагала по выходному рукаву к пирсу, на посадку, и про себя играла в игру, какую машину ей дадут. Заранее не узнала, пусть будет сюрпризом.

Класс навигационного катера – это маркер того, насколько ей доверяет командир Сектора, и как скоро сбудется ее мечта об относительной свободе. Со дня на день она перестанет быть курсантом, дистанционное обучение в Академии Космофлота завершилось, и ее ждет будущее капитана дальней разведки. Ради этого она явится на Землю для торжественного вручения звания с опозданием на год.

Восемнадцатилетний капитан Космофлота – это редкий случай, но она им станет.

Помимо амбиций, душу грела мысль, что у нее будет возможность повлиять на свою судьбу. Последние четыре года эта самая судьба-злодейка волокла ее по космосу за шиворот, Эл отчаянно хотела управлять своей жизнью.

Она вышла из коридора в открытое пространство взлетно-посадочного пирса и улыбнулась не без нотки грусти.

В ее распоряжении оказался катер класса «Дельта» с бортовым номером тридцать один. В туповато-округлой конструкции фюзеляжа Эл находила что-то очаровательное. Эта послушная машина набита навигационным оборудованием, летает сама, «думает» сама, пилот ей нужен на случай какого-нибудь маловероятного сбоя.

Пилоты называли «Дельту» санаторием. Условия на борту приближены к земным, спальная комната с ванной, медицинский блок, скафандры для автономного выхода и прекрасные кресла.

Эл подумала, что это либо прощальный реверанс командира Сектора Леона Дантела, либо утонченное издевательство личного инженера-техника Вердена.

Эл подошла ближе и увидела три оружейных модуля: два по бокам и один мобильный над кабиной пилота. У «Дельты» сверхпрочный корпус, щиты и скорость. В поясе астероидов не поскачешь. Эл с подозрением оценивала навигационный катер с высоким классом надежности, который отправлялся на задание с низким уровнем угроз.

Она в списке лучших пилотов базы, и командир наградил ее последним несложным полетом на шикарной машине.

Эл шагала к борту и копалась в противоречиях.

Полет условно рассчитан на тридцать шесть единиц полетного времени, что покроет с лихвой ее начальный капитанский норматив, последнее препятствие к званию.

Капитаном Эл не называлась в силу возраста, а не только нехватки полетного времени. Последний год она служила пилотом на орбитальной базе Плутон-6, занималась только полетами и обучением на капитанский минимум.

Форма цвета индиго, при взгляде на которую глаза начинали сладко щуриться, была частью ее груза уже давно. Эл таскала ее с собой как напоминание, что близится время, когда она получит относительную независимость.

Эл знала свой негласный приговор – летать ей одной без экипажа. Как сегодня. На базе она работала в группах и экипажах на авариях и ремонтах. Желание все делать самой – как результат разнообразие навыки и умения; решения поставленной задачи без кивков на начальство – как результат клеймо индивидуалиста. Таких, как она, своеобразно ценили, не многие согласятся уйти в космос в одиночку.

Ее самые близкие друзья, курсанты Академии, работали в экипажах. Во время редких сеансов связи они с напором задавали один и тот же вопрос:

– Когда у тебя будет свой экипаж?

Эл обычно уклончиво отвечала:

– Мне мало лет, кто мне доверит людей? Разве что курсантов на полеты внутри Солнечной системы. Не хочу. Подождите.

Вчера пришло задание на полет и приблизительная карта. Эл уныло посмотрела на экран и зевнула. В доке ремонтировали корабль, класс которого соответствовал ее капитанской квалификации, уж лучше заниматься ремонтом и всласть изучить его, а не составлять атлас района, где нет ничего кроме космической пыли и мелких астероидов – дело нетрудное для курсанта-штурмана.

Эл представила, как она просидит время на борту катера для дальних полетов, наблюдая, как навигационная система занимается работой. От нее много трудов не требовалось – поставить маяк на сложном участке. Тридцать шесть часов полетного времени – эквивалент полезности.

Одна из догадок оказалась верной. У борта маячил техник Верден.

Старик прослужил на базе всю жизнь, и у него была странность – он провожал свои корабли лично. Он ее своеобразно любил. Эл и то, на чем она летала, он опекал с нежностью деда, прикрывая истинные чувства градом язвительных замечаний.

Он увидел ее и похлопал катер по обшивке.

– Не разбей скорлупку, капитан, – насмешливо заметил он. Верден называл ее исключительно капитаном. – Двигатель испортишь, сама будешь ставить новый.

– Ну и поставлю, – с улыбкой ответила ему Эл. – Сам учил.

– Да, ты поставишь! Не сомневаюсь! – старался он ее задеть. – Только что-то тебе такой умной и талантливой кроме топографической разведки ничего не поручили. Я помру, пока ты соберешь свой экипаж.

Эл перестала улыбаться. Она всегда старалась показать, что выше его нападок. Не всегда получалось. Шутка была злой. Верден умел ее задеть, потому что знал больные места ее самолюбия. С первых месяцев работы ей не везло. Всегда в полетах. На ее борту дважды отказывало оборудование, вылетела внутренняя система контроля среды, а однажды беспричинно «умер» двигатель. Это были не аварии, Эл помалкивала. Верден – специалист высокого уровня, его сложно обмануть. Не добившись ответа от упрямой девушки, он донимал ее устными подозрениями каждый раз, однако все случаи были указаны в отчетах Вердена, как износ или аварийный сбой.

Кроме пилотажного навыка, Эл умела ремонтировать то, на чем летает. Пилоты обычно не утруждали себя подобными нагрузками, это умение она не считала лишним.

Эл возвращалась из полетов с поломками и выполненными заданиями. На базе работало много устаревающей техники, поэтому взысканий не было. Эл, к своей чести, умудрилась пару раз не погибнуть, вызвала уважение командира сектора и попала под доброе покровительство Вердена. На трудных ремонтах старик не отказывался от ее помощи, учил всему, когда просила. Но перед каждым вылетом напоминал, что она может устроить аварию. Эл, как подросток, начинала дерзить.

Исчезновение улыбки свидетельствовало, что колкость достигла цели. Старик ехидно улыбнулся.

– Верден, нельзя быть таким вредным. Это отравляет душу, – со вздохом ответила Эл. – Не перестанешь ерничать, я оправдаю твои худшие ожидания и загоняю машину так, что ее спишут.

– Ишь! Будет свой корабль, тогда делай с ним, что хочешь, а «Дельту», чтобы вернула целой. – Верден погрозил ей пальцем. – Ух, капитан.

Эл в ответ засмеялась.

– Хорошо. Я ей по дороге сменю обшивку и покрою лаком.

Эл нарочито игриво проскакала по боковой аппарели на борт. Не стоит соревноваться с Верденом в словесном фехтовании, ему перебранки доставляют удовольствие, а ей становиться кисло. Впереди полет, не сложный, но работа.

Предчувствия не оставили ее.

Эл прервала болтовню системы на запуске командой:

– Ручной пилотаж!

Ей можно, у нее допуск. Тишина в салоне и приятное покачивание на старте.

Верден спокоен, дополнительных пунктов к заданию, «на хвост», ей не навесили. На отлете все тихо и мирно.

Техник любовался тем, как она отчаливает от пирса. Пилот она превосходный. Без единого лишнего движения, дрожи, мощный тупоносый катер плыл по каналу пирса в свободное пространство, словно Верден смотрел учебную демонстрацию. А она так летала! Эл – самородок в пилотировании. Начальник сектора поощряет ее дальними полетами. Верден знал, что она любит развлекаться, выводя катер с пирса вручную, поэтому отключил автоматическую систему пуска. Он то же самое сделает на посадке, когда она вернется. Технический персонал пирса и наблюдатели отвлеклись от дел и следили за ее пилотажем. Что тут скажешь – талант.

Когда Верден поначалу спорил с начальством о ее способностях и умениях, жаловался, что она ломает технику, командир Сектора Леон Дантел угрюмо и твердо поставил Вердена на место.

– Девочка в катастрофе побывала. Ее поломкой на борту не напугаешь. Потому и взял.

Глава 2 «Тобос»

Желание стать капитаном, вопреки всем трудностям, появилось не из упрямого стремления подростка к самоутверждению. Эл никогда не упомянула бы мотив вслух. Ее устраивало, что более взрослое окружение считало ее амбициозной.

В десять лет, в формальные десять, ее зачислили на курс общей подготовки Академии Космофлота, как девочку потерявшую семью при неудачной колонизации. Сирота – предпочтительный курсант для Академии, бывший колонист – как опыт жизни на другой планете. Некоторые медицинские несуразицы списали на происхождение.

В двенадцать Эл стала курсантом десантного отряда и метила на капитанский курс. Целью стала только дальняя разведка, на меньшее она не соглашалась. Потом она оказалась на капитанском курсе у командора Ставинсткого – академического динозавра и члена Совета Космофлота. В четырнадцать ее отобрали для первой экспедиции.

Эл предстояло окончить Академию на борту научно-экспедиционной станции «Тобос», направляющейся к одноименной планете. Земляне приняли сигнал из зоны досягаемости, доступной для скачка. «Тобосу» предстояло знакомство с инопланетной культурой.

Через два года на Марс вернулась спасательная капсула и двое выживших: Эл и космобиолог Максимилиан Лондер. Остальные погибли.

Таковой была сухая официальная хронология.

Пока шла подготовка к экспедиции, Эл не чувствовала себя лишней в будущей команде. Она была слишком ребенком, ее не смутил ярлык «биологическая поддержка». Эл послужила образцом для эксперимента по взрослению в космосе и страховкой для станции, если полет затянется на десятилетия. К опасности такого исхода полета Эл отнеслась с тем же детским простодушием, не поверив в него.

Ее учили навигации и управлению кораблем еще до полета. На второй месяц после старта экспедиции ей было трудно высиживать вахту с навигатором или капитаном, потому что до серьезного дела ее не допустили. Однообразной программы обучения ее активной натуре оказалось недостаточно. Эл стремилась помочь всем подряд. Это было бы отличной практикой, но не всем взрослым в экипаже нравилось, что подросток лезет в их работу. Напористая девчонка с еще детским любопытством этого не понимала. Эл оказалась испытанием для взрослого экипажа.

Капитан экспедиции пошел на уступки и обязал коллег учить Эл всему, что ей интересно.

Все шло неплохо, если бы не ссора со старшим инженером, в результате Эл неосторожно «влепила» ему пощечину. Произошла авария, в блоке, где ее стажировали. Цепочка неполадок началась на месте ее работы. Неопытную Эл обвинили в поломке системы жизнеобеспечения. Обстановка на станции на пару корабельных часов накалилась до скандала. Она эмоционально доказывала собственную невиновность, чем разозлила экипаж. Когда ситуация прояснилась в пользу Эл, инженер Кадейчис не стал извиняться. Она считала, что справедливость – самое важное. Отстоять ее – дело чести. Пощечина, по мнению Эл, была успокоительной компенсацией, но взрослые восприняли ее поведение, как бунт. Напряжение возросло. Ссоры стали возникать чаще.

Капитан прибег к «ссылке» в воспитательных целях.

– Эл, тебе лучше подежурить на десятой палубе, там холодновато, где-то минус десять. Оденься теплей. Поучись управлять кораблем на тренажере и изучи, как система корабля обеспечивает ежедневные потребности экипажа. Транспортно-грузовая палуба работает автоматически, но, как будущий капитан, ты обязана знать процесс наизусть. Срок дежурства – две недели. Задание понятно?

Так Эл с опозданием задумалась о своей функции на корабле. Если в расчетах траектории случилась ошибка или возникнет непредвиденная ситуация, она проведет на борту не четыре года, а десятилетия. Когда старые члены экипажа умрут после искусственного поддержания жизни, Эл должна будет вернуть корабль назад. И все!

Эл думать не хотела в этом направлении. Конфликт уже довел ее до отчаяния. Мысль провести всю жизнь на этом борту, сначала приводила ее в состояние паники.

Дежурство к тому времени длилось не две недели, а два месяца. К ней применили наказание изоляцией. Эл не извинилась за пощечину, как попросил капитан. Она показала характер. Капитан объяснил, что пока извинений не будет, она будет дежурить дальше. Отдых, медосмотр, дежурство. Отдых, медосмотр, дежурство… Экипаж неохотно общался с ней, ее договорились игнорировать. Она оскорбилась, как только может оскорбиться подросток. Затем ее юным ум породил идею, что нужно привыкать к одиночеству.

Эл окончательно переселилась на грузовую палубу и начала жизнь корабельного изгнанника.

Чтобы не скучать в одиночестве, она собрала и запустила обучающего робота, назвала его «Олли» и назначила его ассистентом. Дружить ей на тот момент было не с кем. «Олли» был занудным компаньоном и умел играть в шахматы. У него была практическая функция, он создавал ей проблемы, таскался по палубе и моделировал аварийные ситуации на борту. За полтора месяца тренировок «Олли» довел ее умение до четвертого уровня сложности. Эл облазила палубу вдоль и поперек.

Она штурмовала на тренажере капитанский минимум по академическому курсу, потом уровень выше и параллельно изучала станцию до мелочей. В тренажере оказались четыре конфигурации. Она изучила все. Это было нетрудно при обилии времени и азарте. Она вызубрила инструкции по ремонту и управлению, аварийные протоколы и возможные способы выживания при аварии. Все, что было в памяти тренажера.

Потом она принялась за технику на палубе, освоив все, чем можно управлять вручную.

Эл мечтала с усмешкой, как по возвращении из экспедиции подаст документы на капитанское звание. Пусть смеются, но отказать не имеют права.

Сначала она уверяла себя, что будет всегда летать одна. Потом вспомнила об оставленных на Земле друзьях. Они мечтали сколотить свой экипаж, в котором ей сообща назначили должность капитана.

Эл сделал вывод, что из-за конфликта на корабле ей не разрешат командовать людьми и ей придется оправдываться за ссору с экипажем. Взрослым поверят, а ей нет.

Чтобы решить вопрос с коммуникабельностью, она занялась теорией контактов. Эл поставила цель отыскать лазейку и завоевать расположение экипажа. В учебнике были только люди, а она хотела изучать не только их, если собирается быть капитаном дальней разведки.

Постепенно страсти схлынули. Самоанализ в одиночестве подвел ее к пониманию, что она не наладит отношения с экипажем, если будет держать упрямую позицию. Эл сделал первый шаг, извинилась перед инженером и переселилась обратно в свой жилой бокс.

Восстановление теплых отношений началось с комобиолога экспедиции Максимилиана Лондера. Эл сама к нему пришла, она не знала, что капитан поручил космобиологом присмотреть за девочкой. Эл проявила чрезмерную самостоятельность и это обеспокоило капитана. Интерес Эл к контакту с другими культурами стал повода для обсуждения насущных проблем самой Эл. Разговоры стали частыми. Вскоре Эл считала Лондера другом.

Он ожидал от экспедиции контакта с иной культурой, но, как и она, не был уверен, что общение будет простым. Эл увлеклась его исследованиями, а самому Лондеру понравилась активная и жадная до познаний натура Эл.

Здравый подход не по годам разумной девочки удивил Лондера. Он вдруг признал, что экипаж ведет себя неверно, а выбор Академии не был ошибочен, как к тому времени считал капитан.

По словам Лондера, за спиной экипаж называл ее поведение щенячьей наглостью, а ее «белокурой бестией». Этим прозвищем в Академии ее наградил командор Ставинский, ее наставник на курсе капитанов, видимо, употребил прозвище при ком-то из экипажа, так оно к ней и прилипло. Эл поняла, что ее упрямство и старания никто из взрослых не принял всерьез. Обида вернулась, она стала осторожной.

Взрослые решили, что конфликт исчерпан, Эл знала, что подыгрывает экипажу. Ей было неуютно. Временами она возвращалась на излюбленную грузовую палубу, чтобы побыть в одиночестве.

Глава 3 Контакт

Их не увидела бортовая система и «Олли», а Эл подумала, что сходит с ума. Эл не сразу поверила, что не бредит от изоляции. Испуга не было. Она обнаружила человекоподобные силуэты в коридорах грузовой палубы во время очередной прогулки.

Представления Лондера о контакте оказались неправильными. Они еще не долетели до солнечной системы, где располагался Тобос, а гости уже оказались у них на борту, невидимые для систем корабля.

Подростковый мозг Эл стал адаптером для контакта, а еще детская психика и опыт прошлых скитаний не позволял принять их за простую иллюзию. Эл охотно пошла на переговоры. Они адаптировались к земной речи. Они вообще-то знали о Земле, как обитаемой и населенной разумом планете.

Они объяснили, что Эл воспринимает не более чем их воображаемые образы и звуки, проекции, которые выстроил ее мозг, назначил форму понятную ей. В атласах были похожие виды. Экзолюди снаружи – не обязательно люди изнутри. Неважно, как они выглядят. Их самоощущение никогда не совпадет с человеческим. Эл, далекая от философских категорий, пыталась настойчиво обнаружить их настоящую форму. Они попросили сосредоточиться на взаимопонимании. Их поведение подстраивалось к ее сознанию, чтобы контакт давался легче обеим сторонам. Системы корабля и робот Олли не восприняли иную форму жизни.

Слишком собранные, сосредоточенные на своей работе старшие члены экипажа, жили по заученным схемам, общались друг с другом по протоколам и правилам на корабле. Лондер и двое специалистов по контактам не ощущали тонких попыток гостей, не отзывались на воздействие. У неразвитой до взрослого состояния Эл обнаружилась возможность воспринимать иное присутствие в силу свободы восприятия.

Это контакт! Ее первый в жизни и желанный. Для обиженного подростка взаимодействие с другим разумом – открытие и достижение. Естественным и разумным желанием Эл было скрыть появление чужаков от экипажа, она сомневалась, что ей поверят.

Эл тайком провела тест, какому ее обучил Лондер. Она пробралась в биологическую лабораторию корабля и обнаружила архив, который собрал Лондер. Космобиолог рассказывал, что порой космос действует на тело человека непредсказуемо, но не упомянул, что изменения произошли со всем экипажем, причем ее состояние вызывало у Лондера тревогу. С ее нервной системой произошла мутация, Лондер списал ее на колониальное происхождение. Это было ложью, она родилась не в колонии. Эл отродясь была землянкой. Эл с обидой поняла, что ее бунт приписали мутациям, ее сочли ненормальной еще на момент дежурства на палубе. Эл мало разбиралась в работе космобиолога, но из заключений сделала вывод, что ее изоляция была не результатом ссоры. Ее умышленно поселили отдельно. Ее одиночество – часть эксперимента.

Известие было отвратительным, тем охотнее Эл вернулась к контакту с тобосцами. Для полноценного понимания ей еще предстояло потрудиться.

Изоляция научила ее сосредотачиваться на внутреннем восприятии, а пришельцы этим воспользовались, чего не скрывали. Открытость новому общению увлекла Эл, сравнимая по удовольствию с самыми смелыми фантазиями. Гости предупредили, что контакт ее изменит. Новости не казались Эл плохими и пугающими, если давали преимущества в будущем. Чувствительная и пластичная психика подростка стала каналом связи между культурами. Ее академические наставники гордились бы этим достижением.

Эл была свободна от условностей взрослых, ее ум и непосредственное восприятие привлекло чужаков. Она смеялась над объяснениями и просила контактеров не обижаться на глупость землян. Пришельцы оказались в положении Эл, в неудачной попытке наладить контакт. Она поделилась переживаниями с новыми знакомыми и предупредила, что экипаж считает ее ненормальной. Если она расскажет о том, что видит и слышит, ее запрут или усыпят. Они настаивали, чтобы их присутствие было обнаружено.

Когда в результате взаимоизучения выяснилась причина визита, она не задумалась, что подумают взрослые, что с ней будет.

По мнению пришельцев, станция приближалась к опасной зоне в космосе. Земная техника не распознает незнакомую землянам угрозу, их ждала катастрофа. Цивилизация Тобоса гибла по той же причине. Посланное в пространство сообщение было предупреждением, а не приглашением. Тобосцев неверно поняли. Экспедицию необходимо завершить и вернуться домой ради выживания. Подробностей Эл выведать не смогла, у хозяев Тобоса не нашлось способа переложить знания их науки в человеческую.

Эл выложила информацию капитану, как это представляли они, без веских доказательств. Земляне сочли «телепатические» контакты Эл нервным срывом и началом болезни.

Две недели она доказывала бортовому медику и Лондеру, что на корабле присутствует иной разум. Ей, конечно, не верили. С обжитой палубы Эл переселили в изолированный медицинский отсек и заперли. Лондер безуспешно пытался тестами выявить ее болезнь. Попутно он определил, что Эл влияет на чувствительные приборы, сбивает тонкие настройки систем жизнеобеспечения и наблюдения. В ярости она чуть не сломала медкапсулу, взломав скрытые замки. Между усыплением, нейтрализацией и лечением медик и Лондер выбрали гуманный способ. Эл не стали усыплять или погружать в кому. Порция препаратов закрыла «визитерам» дорогу к общению.

Тобосцы исчезли. Эл осталась одна в ситуации грядущей аварии. Она неточно знала что произойдет. На станции случится критическая поломка при вхождении в зону солнечной системы, где находился Тобос. Она поверила в катастрофу безоговорочно.

Эл потребовала в медицинский бокс «Олли», ей уступили из сострадания. Она смоделировала аварийную ситуацию по версии гостей. Она тщательно штудировала устройство корабля, что позволило обнаружить слабое место раньше, чем начались первые неполадки.

Ей не удавалось убедить экипаж. Капитан грозил ее усыпить.

Если бы ни ее резкость с инженером, она бы не утратила доверие взрослых. Так Эл впервые в юной жизни признала свою глубокую ошибку. Почему они должны были верить ей на фоне предыдущих событий? О том, чтобы спасаться речи не шло, все системы пока работали стабильно, никаких признаков беды не обнаружилось. Вернуться! Что за бред? Тобос близок! «Эл у тебя галлюцинации! Нам осталось шесть месяцев до цели! Врач тебе поможет», – заявил капитан.

Эл сменила тактику, ее больше не занимала авария, она усердно моделировала варианты спасения. Она знала, откуда возьмется повреждение и трещина в корпусе, в какой момент, как она дойдет до генераторных отсеков, как произойдет взрыв. Слово «ужас» слабо описывало ее состояние, поэтому она выглядела все более странно и напряженно работала. Она готова была бесконечно объяснять, как все случиться и делала это при любой возможности настаивая на версии скорой катастрофы. Навещавшие ее члены экипажа, единодушно согласились, что Эл свихнулась.

У нее отобрали «Олли».

Ткани и органы отреагировали на стресс накоплением энергии и выходом в виде приступа. Эл теряла сознание и не могла понять, что творилось с ней. Она начала чувствовать, как работает система биологического контроля бокса. Подкожные процессоры медицинского контроля в теле донимали ее. Она их портила, они вызывали у нее беспокойство, доводили до эмоциональных вспышек, мешали ей. Организм Эл отторгал безвредный анализатор, атакуя электрохимическим шквалом, как инородное тело. Биохимическая «паранойя» стала предметом экспериментов Лондера. На третьем приступе в медицинском блоке произошла поломка, система жизнеобеспечения отказала, и Эл вытащили оттуда в состоянии шока.

Лондер забрал ее в лабораторию и перед каждым обследованием проводил успокоительную беседу. Лондер точно описывал последовательность того, что будет делать. Эл соглашалась с его доводами, если сомневалась, требовала медицинскую информацию. Так, от отчаяния, она освоилась в космобиологии. Постепенно Эл научилась не устраивать демонстрацию силы и биологические манифестации против ни в чем не повинной техники. Новые способности вызывали у Лондера чисто научный интерес, с одной стороны, и печалили, с другой. Девочка превратилась в чуткого зверька, улавливала настроение и намерения. Члены экипажа, взрослые и воспитанные, вынужденно лицемерили при общении, у Эл ложь вызывала презрение и гнев.

Эксперимент по адаптации ребенка в экипаже провалился. Эл тихо ненавидела взрослых, как полагается подростку. Экипаж вслух называл ее «наша бешеная обезьянка».

Она перестала разговаривать на посторонние темы, впала в отрешенное состояние. Капитан отправил на Землю рапорт о ее ненормально поведении, пока без анализов, которые проводил Лондер. Космобиолог придержал дынные, опасаясь, что Эл грозят неприятности из-за его находок.

В отместку Эл удрала из медотсека, влезла в аварийные протоколы и внесла изменения, обозначив приоритеты, чтобы интеллектуальные системы «Тобоса» следили за местами будущих поломок непрерывно.

Взлом не заметили. Причину аварии обнаружили за сутки до взрыва. Когда появилась обещанная трещина в обозначенном Эл месте, погибли два члена экипажа. Эл вернули из ссылки, как лишние руки. Было поздно. В кризисный момент она быстро превратилась в полноценного аварийного работника, потому что досконально изучила станцию. Эл отчаянно латала корабль вместе со всеми, ругалась на бессмысленность этих мер. Уговаривала эвакуироваться и дать сигнал спасателям. Воспитанный уставами Космофлота экипаж стремился спасти технику, а не себя.

В отчаянный момент она закатила истерику Лондеру, стараясь хотя бы его затолкать в скафандр. Загнала в спасательную капсулу, угрожая отправить в обморок бортовым манипулятором. Биолог выполнил требования, чтобы успокоить взбешенную девчонку. Так Лондер остался жив и не сгорел в оторванном взрывом спасательном отсеке, отлетевшем подальше от основной массы осколков корабля.

Эл не успела отрегулировать скафандр, влезла в него в легком защитном костюме, закрылась во внешнем шлюзе, от толчка ударилась и потеряла сознание.

Их спасла цивилизация Тобоса. Двое осталась жить. Жить после взрыва.

Глава 4 Спасители

Это были не гуманоиды. Тело торнианца представляло пузырь в белой едва прозрачной оболочке внутри которого помещалось «его личное» пространство. Сложно сказать, что внутри. Благодаря пластичности, оболочка и содержимое принимали любую форму. В реальности они выглядели иначе, чем на корабле, когда транслировали себя в ее сознание. Они пытались стать понятными людям. Красивые пузыри, но не потусторонние существа.

Все погибли. Осознание накрыло Эл практически сразу после пробуждения. Потом наступил эмоциональный паралич. Эл пребывала в шоке, в пост катастрофической реальности, измотанная и разбитая после долгой борьбы. Она не смогла порадоваться спасению и долго не соглашалась, что жива.

Она болела, она помнила, что болела. Боль вернула ей ощущение жизни. Боль возможна только, когда ты жив. Ощущение, что тело перемешивается, как каша, пропадает и появляется, порождало панику. Она спасалась от болезненной реальности в глубоком сне, в темном ничто. Такое положение проще приписать безумию. Ее почти научили думать, как легко сойти с ума, что сумасшествие имеет разнообразные вариации.

Она снова и снова «просыпалась» живой в окружении заботы и осторожной нежности хозяев другого мира.

Постепенно и медленно Эл свыклась, что ее выдернули из объятий смерти. Что сделало из вчерашнего ребенка и человека с осмысленным осознанием ценности жизни. Пришла она к такому состоянию ума не самостоятельно.

Среди существ-пузырей у нее появился друг и покровитель. Выбор она сделала на основании эмоций, как с Лондером, который вызывал в душе Эл теплый отклик. Между нею и «любопытным пузырем» возникла взаимная привязанность. Тобосцы распознавали друг друга по «внутреннему отклику», как пытался пояснить новый друг. У Эл из-за аномального восприятия, лечения на корабле и переживаний обострилась эмпатия. Так ли ему была интересна именно она на пороге гибели цивилизации Тобоса. Эл задумалась над смыслом той дружбы пару лет спустя. Ей остро требовался друг и собеседник. Он проявил сострадание и пошел на контакт. Она выделила его среди других. Он сообщил, что внимание ему льстит, что приятно особенно – она всегда знает, что он придет.

В категориях «плохо» и «хорошо», с которых они начали взаимный контакт, ее состояние было плохо, но жизнь сама по себе – хорошо. Ей одной – плохо, а вместе – хорошо. У не был талант к лингвистике. Они разработали удобный для контакта стиль общения, звуки, жесты Эл. Он понимал ее чувства и угадывал намерения. Эл обученная контактом на станции воспринимала его мыслеформы. Удивительный процесс перехода чужого визуального ряда в ее собственный сопровождался удовольствием от общения. Они вдвоем разработали систему, которая без затруднений помогала Эл понимать его. В момент беседы, он выступал не лично от себя, а как делегат от его культуры, он сопоставлял себя, как «я», но общался, как «мы», не отделяя себя от других ему подобных. В первую минуту или две Эл еще помнила, что рядом белая оболочка «он», но постепенно все оболочки становились им. Он помог Эл освоиться, давал советы, расспрашивал, успокаивал. Он не бывал на их станции и называл свое несоучастие в катастрофе благом. Он не знал ее историю. Название станции по имени его планеты особенно ему не понравилось. В этом он усмотрел что-то роковое. Да, он был прав.

Он не спрашивал о культуре Земли, он «говорил» о собственной культуре, ныне угасающей. Цивилизации приходил закономерный скорый конец, поэтому в сущности земляне их совсем не интересовали за ненадобностью. Мир Тобоса двигался к гибели. Это был следующий удар для Эл. Детские представления о контактах, романтичные рассказы Лондера, призванные ее развлечь, не имели общего с реальностью. Интерес землян был совершенно односторонним.

Смерть опять распахнула объятья, и Эл опять была бессильна ей помешать. Она задала логичный для ситуации вопрос: «Зачем ее спасли? Ни все ли равно?»

Эл приготовилась к долгому пояснению, которое состояло не из практических рассуждений, а из абстракций.

Он называл ее «девочка». Так ее Лондер называл.

– Девочка, – обратился он, – тебе предстоит долгий путь, который называется жизнью. Встреча с нами надолго определила твое развитие, поскольку ты прибыла к нам в период своего созревания. У тебя есть ложная внутренняя убежденность, которую тебе стоит преодолеть. Я помогу. Ты умеешь открываться для контактов, а твое тело может реагировать на окружающий мир острее, чем тебе подобные. Если ты научишься сопоставлять свои ощущения и окружающий мир, это поможет тебе быть понятной для всех, кто обладает разумом необязательно подобным твоему. Это хорошее качество, не бойся его. Мы сделали для тебя очень мало, но прими это. Запомни, тебе будет очень важно знать это для будущего. Твое биологическое тело по большей части пострадало во время взрыва, твой разум был жив. Тот, кто обладает разумом – носитель, не может умереть в нашем нынешнем понимании… Тело является вместилищем истинного обладателя жизни, каковым являешься ты. Мы непросто восстановили тебя по установленной изначально матрице, мы обнаружили несовершенства в твоей природе. Мы не можем утверждать, что изменения намеренные, мы допускаем ошибки при твоем создании. Тебе с рождения подарили способность к адаптации, пространство способно тебя формировать. Чтобы процесс был менее болезненным, мы кое-что изменили. Чтобы понять преимущества, тебе придется себя изучить внутри среды, где ты будешь жить. Тебе было бы легче этого не знать, потому что знание открывает в тебе возможности. Если ты осмыслишь способность, неминуемо начнешь ею обладать. Возможности необязательно полезны, порой они приносят печаль и отчуждение. Адаптация занимает время, твоя природа проявится не сразу. Ты успеешь вырасти до зрелого состояния, пока все твои качества сформируются в осмысленные таланты. Это труд.

Эл в который раз почувствовала себя неживой и сумасшедшей. Ее друг продолжил пояснения, откликаясь на испуг собеседницы:

– Старое сознание будет сопротивляться. Чтобы преодолеть вынужденный порог, придется мыслить отстранено, выйти за рамки представлений твоей культуры. У нашей цивилизации есть подобный опыт, те из нас, кто пошел таким путем, покинули Тобос и живут иными категориями в других пространствах. Ты, по нашему мнению, способна повторить такой путь внутри цивилизации Земли. Окажись вместо тебя другой землянин, возможно, мы не стали бы его спасать. Ты нас услышала, уловила, смогла принять и понять, проявила свою потенциальность. Твоя культура выходит в пространство, но не может расстаться с рамками прошлого. Ты молода. Твоя природа уникальная, гибкая, восприимчивая. Контакт с тобой, привел нас к заключению, что ты достойна продолжать существование. Ты способна выйти за пределы своей цивилизации. Вначеле пути тебе потребуется близкий. Мы приютили Лондера, так его зовут. Ты его спасла, его тело не пострадало. Ты испытывала к нему притяжение больше, чем к другим, он скрасит твое одиночество после возвращения домой. В будущем он много сделает для тебя, потому что в ваших сознаниях установилась особенная связь. Вас связала общая жизнь. У вас появилось общее пространство.

По телу пробежала холодная дрожь, Эл прервала его:

– Вы могли всех спасти?

– Мы пытались спасти. Мы не можем спасать кого-то против воли. Мы не можем противоречить чужим законам. Мы предоставили выбор. Ты пыталась донести наше послание. Они сами приняли свою смерть. Ты сделала для них, что могла, и как понимала. Они причиняли тебе страдания.

– Это другое! Это я не смогла. У меня не получилось. Я не умею. Я вела себя неправильно. Это я!

– Ты легко вступила в контакт с нами. Мы наблюдали, как они не хотели тебя услышать, а значит, они не услышали нас. Они послужат космосу.

– Это неправильно. Это немного неправильно, – твердила шокированная Эл.

Буря из вопросов, сомнений и протеста захлестнула ее. Она потеряла с ним контакт.

«Что это? Жестокость? Чуждая логика? Или я всех не спасла! Что во мне особенного, кроме способности к контакту? Почему не остальных?»

Он вернул ее внимание:

– Позволь дать тебе важный совет – никогда не считай себя чем-то исключительным… Ты фрагмент большой цепи обстоятельств. Ты можешь действовать в рамках своего пространства. Твои возможности ограничены запасом ресурсов твоего тела. Ты не ощущаешь баланса между устремлениями и возможностями. Учись этому.

На том беседа прекратилась. О жизни и смерти они больше не говорили. Он уходил от ответов на острые вопросы, предпочитая темы о его культуре.

Как-то он заявил в начале визита:

– Тебе предстоит нас покинуть. Я пришел прощаться за всех, как элемент нашей системы. Скоро мы прекратим разумное существование. Мы взорвемся. Мы сохранили элемент вашего корабля, который способен перемещаться. Вам будет передано достаточно энергии, чтобы оказаться в досягаемости ваших соотечественников и далеко от нас. Ты и твой друг окажетесь ровно за некоторое время до взрыва вашего корабля, в прошлом, как вы его называете. Время достаточное, чтобы спастись и покинуть корабль. Ты пересекала пространство похожим способом. Перемещение тебя не напугает. Твои возможностивас спасут. Вы будете жить дальше. Никого больше ты спасти не успеешь. Если ты погибнешь опять, мы ничего не сможем сделать. Нас не станет одновременно с вами. Мы испытаем радость от такого конца.

– Вы собираетесь отдать остатки жизненно важной энергии, чтобы мы вернулись?!

– Именно так, – последовал ответ. – Раньше или позже – значения не имеет. Наш конец будет благороден. Ты согласна?

– Я не могу это принять.

– Это не подарок… Любому гостеприимству приходит конец. У тебя – своя судьба, у нас – своя.

– Как я смогу с этим жить? – спросила она.

– Прими, как должное. Как саму жизнь. У тебя гибкое восприятие. Мы части одного пространства. Ты будешь помнить нас. Мы радуемся, – повторил он.

Глава 5 Прошлое

Возвращение к людям далось Эл тяжело.

Отправленный капитаном "Тобоса" рапорт стал причиной дополнительных обследований. Время реабилитации увеличили. Психических отклонений у Эл не выявили. Катастрофа закалила ее, заставила повзрослеть. Космос повлиял на развитие не дальше аномалий допустимых земной наукой. Изменения затронули кроветворную и нервную систему. У чувствительности к датчикам нашлась пара объяснений. Врачи посчитали, что мутации пройдут с возрастом, а если закрепятся, то не повлияют на поведение.

Ее не вернули на Землю. Реабилитацию Эл проходила в клинике на Марсе. Она выделялась юным возрастом среди пациентов, поправлявших здоровье после дальних рейсов. К нелюдимой девочке отнеслись с теплотой, Эл немного оттаяла после травли в экипаже. Подслушивая разговоры взрослых, впитывая ленивую атмосферу отдыха, Эл осознала, что ее случай с конфликтом скорее исключение. Когда окружающие узнавали, что в ее экипаже все погибли, мало кто спрашивал о подробностях. К ней относились с уважением и на равных. Неудачные дальние полеты не редкость в Крсмофлоте. Если ты выжил, то скорее – герой.

Расследование гибели экспедиции длилось год. Инспекторы Космофлота опирались на показания Лондера и информацию с корабля. Врачи марсианской клиники выступили буфером, защитили Эл от допросов. Лондер признал, что поведение экипажа относительно курсанта было неправильным, что конфликт – результат неверной оценки ситуации. Часть вины он взял на себя. Эл временно оставляли в покое. Потом под видом выяснения подробностей и всестороннего исследования инспектор появлялся снова и снова.

Чтобы не скучать без дела, она продолжила учебу на параллельном курсе Академии. Эл закономерно заинтересовалась космобиологией и выживаемостью человека в космосе. Она изучила уставы Космофлота в этом же направлении и законодательство. Юриспруденция оказалась поучительнее уставов. Поведение службы безопасности Космофлота относительно нее подвигло Эл применить уставные правила. У нее нашлись законные основания не встречаться с инспекторами.

В середине курса реабилитации Эл подала запрос на капитанский статус. Академия с подачи командора Ставинского поддержала ее инициативу, настояла на продолжении дистанционного обучения и выдала Эл пакет заданий на капитанский минимум. Ее считали деятельным и перспективным курсантом, статус выжившей повлиял на решение академического начальства. Работу для получения звания капитана приравняли к полезной для здоровья после стрессовой терапии.

Так она получила контракт пилота-навигатора на орбитальной базе Плутон-6, еще дальше от Земли. Работа не для курсанта – сложная и достойная.

На момент вылета на топографическую разведку Эл оставался месяц до завершения академического курса.

Ковер индикаторов светился на экране, огоньки перемигивались, опытный глаз ловил в цветовых комбинациях состояние систем катера.

Она задавала полетную карту, сверяясь с заданием, тоже часть академической тренировки. Эл могла сунуть карточку в паз над головой, и система считала карту сама, но полет последний, и данные о нем пойдут с завершающий академический тест. Ручное управление системами – часть тренировки. Мысли периодически скакали в прошлое, а пальцы набирали заученные комбинации. Она не отслеживала, что делает. Очнулась, пожурила себя за автоматизм. Нельзя так делать, не вникая, за этим крылась безошибочность и точность. Воспоминаний не больше, чем всегда, но они отвлекают ее от реальности.

Податливая «Дельта» безукоризненно слушалась ее. Звук двигателей. Плавное покачивание. Фигурка Вердена за ограждением. Реальное освещение стало меркнуть, ему на смену система смоделировала виртуальные образы. Тело пирса стало подсвеченной иллюзией, а потом станция исчезла из поля зрения.

И вот – полет. Звезды плыли медленно. Движение казалось заторможенным. Плутон-6 отпустил не сразу, заставляя терпеть неприятные ощущения при ускорении. Переменная гравитация была особенно сильной здесь – в зоне станции. Эта база старая, создана специально, чтобы изучать это явление. Искусственная до последнего винтика. Она разрослась в размерах до приличного астероида, несколько городов: научный, припортовый, медицинский, свободные платформы с поселенцами и фермерский городок.

Обычно она всегда оборачивалась и любовалась базой, а сегодня забыла. Мысли Эл были сконцентрированы на полете, воспоминания исчезли.

Миновав первые навигационные маяки, она снова сверила программу с заданием. Дальность достаточно большая для катера. «Дельта-31» хороша для разведки, но энергии только-только хватит, возможно, будет остановка для ее набора, придется сделать петлю. Эл наметила запасные варианты возвращения. Она поняла. Это не совсем разведка, топография – повод проверить ее в последний раз. Для такого рейса нужна капитанская подготовка.

Начинается рабочая часть полета. Заниматься топографией – скучное дело. Беспилотный аппарат сделает такую работу не хуже. Причин три. Командующий сектора Леон Дантел давал ей налетать часы, а опыт топографии дополняет штурманскую подготовку. На тот случай, если Эл не утвердят в звании капитана, штурманские знаки у нее уже на рукаве рядом со знаками пилота, до окончания Академии, она штатный навигатор базы и член пилотажной группы.

У Дантела была забота посерьезнее карьеры Эл. «Дельта-31» – мощная и весьма ценная система навигации для дальних полетов. За год по статистике беспилотные корабли пропадали как никогда часто, пилотируемые всегда возвращались. Леон подстраховался. Его тревожили соседи – Галактис. Последние годы корабли и станции союза галактических цивилизаций все чаще дежурили на границах Солнечной системы. Маленький Плутон со своими спутниками, с разбросанными по орбитам планетарными станциями, транспортными модулями, заводами и жилыми комплексами привлек внимание галактожителей, когда оказался в дальней точке орбиты.

Плутон-6 – головная база в четырнадцатом секторе – по зоне охвата граничил с территориями влияния Галактиса. Соседи по космосу изучали вышедших за пределы своей системы землян. К Галактису Земля не примкнула.

Из скудной информации, которая долетала до ушей Эл, отношения нельзя назвать дружественными. Среди участников дальних полетов укоренилось негласное правило: не вступать в контакт с галактожителями. Опасаться чужаков не было никаких причин, они выглядели вежливыми соседями. Однако, как показала практики, если протянешь конечность собрату по космосу, вернешься домой, вместо отдыха ждет тебя неизбежное и неприятное объяснение с парочкой инспекторов службы безопасности Космфлота. Вдруг ты – уже не ты.

Эл за год ни разу не повстречалась с соседями. Представляя непредвиденную встречу, она полагала, что не преодолеет любопытства. Чего боялись люди? Чем так опасны граждане Галактиса? Земляне у них большим уважением не пользовались, считались агрессивными, почти варварами. Такое отношение породило недоверие и обиды со стороны молодой космической цивилизации. Система устройства Галактиса, как слышала Эл, была строго иерархической, каждый вид разума занимал свою позицию в общей схеме. Ее миру такое место тоже отвели, и космическому командованию землян место в системе не понравилось.

После полета на Тобос Эл критично относилась к соплеменникам. Галактис имел прямое отношение к возвращению ее и Лондера домой. Капсулу подобрал чужой спасательный корабль и доставил до границы Солнечной системы. В контакт с двумя землянами галактожители не вступили. Эл оценила заботу и осторожную вежливость спасателей. Кто знает? Возможно, ей и Лондеру повезло. Все были разными, в том числе на Земле. Они проспали спасение.

«Так вот зачем меня послали. Шпионить», – думала Эл равнодушно и вздохнула. Она будет обязана доложить обо всем, что увидит. Эл улыбнулась, есть куча способов «ослепить» технику и человека. После контакта с тобосцами Эл эту предосторожность землян сочла бы забавной.

Она отогнала мысль о шпионаже, уверила себя, что ей дают налетать необходимое для стажа время. Бесполезный полет. Эл откинулась в мягком кресле пилота и погрузилась в дальнейшие размышления, далекие от топографии астероидного пояса.

Скоро она станет самостоятельной. Капитан на корабле, далеко от Земли, – царь и бог на борту, самая уважаемая фигура. Эл снова улыбнулась. Ей летать одной. Уважать ее будет некому. Какая жизнь ее ждет? Одиночество – хороший способ прятать тайны, но оно тяготит. Ее жизнь после катастрофы напоминает десятую палубу «Тобоса». Бортовой мозг корабля не заменит придирчивого «Олли», который обыгрывал ее в шахматы. Она вышла из того возраста, чтобы дружить с роботом.

Эл пошарила глазами по доступному для обозрения кусочку звездного пространства.

Ее друг на Тобосе не давал бесполезных наставлений. Приступы бывают все чаще. Сдаться врачам означает прикончить себя, как капитана. Притворяться нормальной нельзя, так она пропустит изменения и столкнется с последствиями. За год она научилась не портить технику. Она спалила однажды систему наблюдения внутри катера. Это был приступ. Потому Верден ее и точит перед каждым вылетом, как древесный жучок, боится аварии, гибели подопечной. Причину так и не выпытал. При посадке, было дело, сбилось автоматическое управление. Она чуть не рухнула на пирс, села «вслепую». Опасаясь повторений, Эл научилась пилотировать «руками». С тренировками на взлете и посадке все давно смирились. Эл, как курсант, получила официальное разрешение.

Ей пока удавалось утаить иную сторону своей жизни. На Плутоне-6 режим экономии энергии приводил к тому, что отключали защитные купола, регулировали гравитацию, за частной жизнью следить – роскошь.

Ее «Дельта» стараниями инженера-техника не будет заниматься тотальной слежкой за единственным членом экипажа.

На Земле с этим будет сложно, за последнее время Эл сочла удачей, что она не оказалась на родной планете сразу после Тобоса.

Начался простой отрезок полета, и мысли опять метались от настоящего к прошлому и обратно.

Ее друг с Тобоса каким-то образом узнал о перемещениях во времени. Эта тайна закопана глубже катастрофы. До Земли далеко, в космосе скачки иного рода, временные аномалии и петли научно объяснимы. С этой особенностью она сталкивалась редко, помнила детское состояние беспокойства и предощущения, но ничего подобного перед скачками в космическом пространстве она не чувствовала. Детское состояние не посещало ее в космосе.

Друг с Тобоса был прав, чем больше времени проходило, чем взрослее она себя чувствовала, тем больше ее пугала мысль об аномалиях собственной природы. Будто странностей до Тобоса не было. Еще какие! Она не думала о них, не придавала этому значения, как это умеют делать дети. Катастрофа заставила ее повзрослеть и осмыслить себя.

Если бы знали те, кто учил ее в Академии, кто отправлял на Тобос, кто спасал и допрашивал… Эти способности тестами не выявить! Лондер в экспедиции залез в ее разум после контакта с тобосцами, и ее сразу заперли. Очевидно, что этот факт не оказался в отчете капитана и рапортах Лондера после возвращения. Эл догадывалась, что ее тело ведет себя странно в случае медицинского обследования или кризиса, она всерьез допускала, что оно временами ведет себя не по-человечески. То, что простили бы ребенку из колонии, не простят взрослому капитану Космофлота.

Эл назвала бы единственную причину, в которой была уверена – она из прошлого. Ее аномалии могла породить смена пространств. Потребность признаться временами мучила ее. Несколько человек на Земле знали, но ни один по веским причинам не нарушил до сих пор молчания.

Глава 6 Первый скачок

Воспоминания о детстве заменил вымысел нужный в этом времени. Она дитя колонистов, воспитана в интернате Космофлота, и у нее есть земной опекун.

Для Эл жизнь в будущем была не первым опытом перехода во времени, зато самым длительным.

Ей было десять лет. В тот день это случилось впервые. Эл с утра не находила себе места. Накануне она мечтала о необыкновенных приключениях. Воображение уносило ее в неизведанные дали. Детская страсть была столь сильной, что она ощущала боль в теле от желания удрать куда-нибудь. Жажда приключений оказалась сильнее любых доводов. Эл сбежала из дому, села в трамвай и уехала подальше от дома.

Димка – закадычный дружок – пытался увязаться за ней, настаивал на том, чтобы бежать вместе. Он был посвящен в мечты Эл и верил в безоговорочно. Они жили в одном доме, дружили, как говорится, не разлей вода. Он был младше на год. Пухлый мальчик, воспитанный бабушкой. Родители Димки погибли в автокатастрофе, когда ему было четыре. Димка «прилип» к Эл, как только они познакомились. Добродушный и податливый он следовал за ней повсюду туда, где страшно, куда в одиночку не сунулся бы никогда. Дрался, хотя не умел. С азартом разделял мечты о приключениях. Отступил только при упоминании, что бабуля будет плакать. Эл уехала одна.

Внутри нее работал указатель, карта тут бесполезна, только ощущения.

Она не думала: как это случается? Как возможно? В детстве все просто. Игра. Чудо случится обязательно! Если она поймет – никогда не сможет повторить, ее волшебный дар перестанет действовать. Детское суеверие превратилось в табу. Она проходила сквозь пространство и время, не задумываясь о механизме, над которым ломали головы взрослые ее родного двадцатого века.

Детское счастье – обладание тайной.

После первого путешествия произошла встреча со вторым будущим другом.

Конец первого путешествия… Она мчалась во весь дух, чтобы избежать смерти. Страх, случай или время подошло, Эл с изодранными руками и коленями, перепачканную в пыли, швырнуло обратно в родное время и пространство, недалеко от места, где она «ушла».

В таком виде ее нашел Алька. Алик, так его звали. Она на всю жизнь запомнила эту сцену.

Пространство мелькнуло и стало из улицы пыльного древнего города березовой подмосковной рощей. Из трещины в кладке стены, куда она пролезла, Эл вывалилась на край маленькой кручи и скатилась вниз.

Он стоял в пяти шагах под березами и смеялся над ней, над ее потрепанным видом. Эл поняла, что вернулась, когда увидела его – незнакомого, злого мальчишку в клетчатых шортах и голубой рубашке ее времени. Он показывал пальцем и смеялся над ней. Он был один, гулял в том самом месте. Если б были силы, она подралась бы с ним. От резкой смены вида перед глазами она оцепенела.

Он перестал смеяться, когда Эл зло посмотрела на него и прошипела:

– Что хихикаешь, как девчонка, лучше бы помог.

Он насупился и покраснел, ему стыдно стало. Так они и познакомились.

Потом Эл сидела на бугорке рядом с канавкой, в которой скопилась вода после недавнего дождя. Алька привел ее к воде, усадил на камешек, достал свой носовой платок, намочил в лужице, аккуратно, не замутив воды, и осторожно протирал испачканное лицо Эл и раны на руках и коленях. Злоба прошла, и сердце сказало ей, что это друг. Она очнулась, ее распирало, кому-нибудь рассказать о путешествии. Она обещала Димке, но, не зная почему, первому поведала о своем приключении именно Алику. И он… поверил!

– Здорово, – сказал он. – Я тоже так всегда хотел.

И добавил:

– Возьми и меня как-нибудь.

Димка недолго ревновал, но смирился с тем, что в их компании появился третий.

Эл попало за побег, но никакие увещевания и наказания не испортили того детского ощущения счастья. Открытие! Тайна! Разве что-то помешает ей теперь!

Мальчишки помогли сделать первые шаги к пониманию необычной способности. Их вопросы и настойчивость привела к решению попробовать еще раз. Вместе. Эл узнала ключ к заветной двери – это абсолютная убежденность в успехе и предощущения. Когда внутренняя сила куда-то непреодолимо звала ее, наступало время искать место. Вера доступна ребенку в большей мере, чем взрослому.

Димка научился улавливать ее беспокойство. Мальчишки преследовали ее. Однажды она вцепилась в обоих и не отпустила, пока вид перед глазами не изменился.

Они часто ссорились, пока научились сосуществовать, как маленькая команда. Путешествие занимало больше времени, что понравилось Эл. Время ТАМ текло неадекватно реальному. Уходишь на три дня, а проходит несколько недель. Время потеряло смысл. Возраст утратил значение. Детский азарт заставлял Эл просыпаться и прислушиваться к собственным ощущениям.

Самым большим препятствием оказались не трудности приключений, а взрослые. Каждый раз, придумывая отговорку, она испытывала жгучий стыд. Родители Эл часто бывали в командировках. Алик был чуть старше Эл и родители ему больше доверяли, а вот Димке всякий раз влетало от бабули, что внук ночует у чужих людей.

Прошло два года в реальном времени, а Эл и ее парочка друзей времени не считали. Оно стало фактором второстепенным и несущественным. Они считали, что оказываются в прошлом.

Что же до нынешнего ее положения, тут произошел невиданный прорыв. В двенадцать лет Эл решительно хотела пересечь время в другом направлении. В отличие от предыдущих похождений, на него нужно было решиться. Это была полная неизвестность. У Эл родилась новая мечта достойная ее дара. Ей очень хотелось полететь к звездам. Кто в детстве не мечтает об этом? Страсть привела ее сюда, в новую реальность.

Глава 7 Взрыв в космосе

– Ты близко... – голос не походил на бортовой.

Снаружи? В голове? Воспоминания о торнианцах заставили Эл вспомнить подробности незримого контакта. Каждый раз, уход в рейс, она их вспоминала. Космос в одиночку располагал к неординарным событиям. От напряжения, чего не покажется. Эл почувствовала торможение, катер замер. Это была не иллюзия, обычно сопровождающая полет на небольших скоростях, когда звезды стоят на месте. «Дельта» остановилась.

– Борт, что происходит?

– Сигнал бедствия, в коде Галактиса. Время приема две секунды. Место положение объекта установлено – две единицы от границы четырнадцатого сектора. Траектория не проложена. Ваши действия, капитан?

Голос замолчал. Эл несколько секунд смотрела на мигающий индикатор предупреждения и схему навигации. Авария в космосе! У Эл холодок прошел по спине. Воспоминания вернулись.

– Лечь на спасательный курс! – выкрикнула Эл. – Прыгаем!

– Предупреждение. Зона поиска вне заданных границ карты полета, капитан. Остановить разведку? Послать сообщение?

– Да. Передать. Принят сигнал бедствия, ухожу на помощь. Сообщить координаты ухода. Закончить топографический анализ. Фиксировать новую карту полета. Траектория скачка.

– Выполнено, капитан. Скачок возможен. Переход в режим скачка через тридцать секунд.

Зажглось два дополнительных экрана. Появились обработанные результаты недавней топографии. Фиксаторы кресла пригвоздили тело к ложементу кресла, подстроились под нагрузку.

– Удачи, – пожелала Эл сама себе.

– Для поддержки выслан крейсер класса «Центурион», – сообщил голос. – Встреча через стандартные сутки.

– Отлично.

Эл первый раз взглянула на время. Прошло немногим больше половины орбитальных суток по Плутону.

Теперь главное не медлить. Страх, что она не успеет, горячил кровь. поэтому время замедлилось. Медленно! Как медленно! Эл переживала знакомое состояние возбуждения. Тело горело, перед глазами встали картины гибели «Тобоса», фрагменты астероидов показались изуродованными остатками корабля. Воспоминания погрузили ее в атмосферу катастрофы.

Эл осознала, что психика уходит из-под контроля. Мысль о том, что она может растеряться и загубить дело, отрезвила ее. Она потянулась за успокоительным, палец замер над кнопочкой на рукаве. Нет. Нужно пережить все как есть, иначе страх победит. За первыми минутами шока придет мобилизация. Ум остынет, ее перестанет трясти и она перейдет в состояние готовности к действию. Это ее личная модель поведения.

– Время полета, – как можно тверже произнесла она.

– Осталось сорок две минуты, – ответил корабль.

Сорок две минуты. Так долго! За сорок две минуты надо не только успокоиться, а найти занятие для ума, чтобы вернулось нормальное состояние.

Эл отгоняла все страхи и опасения. «Если надо успеть, то я успею. Если им суждено погибнуть, как не старайся… Нет, я успею. Сорок две минуты… Время не однородно». – Твердила она про себя. «Я сижу в рубке управления космического корабля, лучшего, который смогли укомплектовать на базе, и это также реально, как-то, что я существую. В моем времени я бы сошла за сумасшедшую, и меня бы поволокли в больницу. Скажи я здесь, откуда я, меня и здесь к врачам поволокут под белы руки. Так что мне терять? Не первый раз, Эл. Не первый раз. Время не однородно. Я смогу. Я успею», – продолжала она.

Корабль достиг нужной скорости. Координаты цели. Скачек. Еще раз. Скачек.

– Я смогу – вырвалось у Эл. – Минимальное время полета?!

– Тридцать пять минут.

– Еще раз.

Если в поддержке будет «Центурион» энергию можно не жалеть. Она глубоко вдохнула, задержала дыхание, чтобы сердце не билось яростно. Три скачка до цели.

Еще попытка. Нет. Не вышло. Она на границе зоны, которую удалось исследовать, дальше маяков нет. Разгоняться нельзя. Корабль не прыгнет без координат. Минуты уйдут на то, чтобы корабль сориентировался. Эл старалась представить себе примерный план поисков. Она вспомнила инструкции на подобный случай, они были в памяти корабля, но ей не стоит сейчас лезть в справочники и отыскивать нужные пункты, и какой в этом смысл, она запутается. Память надежнее какая есть.

– Выбросить маяк! Медотсек: готовность. Техническая служба: готовность – довольно громко произнесла Эл.

– Маяк сброшен на предыдущем отрезке. Медицинский отсек готов. Технические службы работают. Корабль в сложной для полетов зоне. Астероидное поле, плотность допустима для полета.

– Эта машина сама принимает решения, зачем ей я, – пробормотала Эл.

Судьба неожиданно оскалилась, и этот полет получил новый смысл.

– Экипажу приготовиться к торможению. Обнаружена плотная метеоритная зона. Нет карты. Время полета увеличилось приблизительно на шесть часов, – сообщил голос, назвав ее не капитаном, а экипажем. Аварийный протокол Верден не поменял.

Корабль обращался к ней несуществующим в реестре званием. Это были проделки Вердена, который заменил программу голосового сопровождения. Она обратила на это внимание, услышав общее обращение – «экипаж». Если оценила шутку, значит нервы у нее в порядке.

Час. Целый час! Эл вдавило в кресло. Это была не перегрузка. Это перемена гравитации на борту, на случай экстренной остановки. По видовым экранам мелькали астероиды. На больших экранах поплыл пейзаж, приукрашенный мозгом машины, «выдуманный» для удобства наблюдателя-человека. Солнца, обозначенного значком, на экране не видно, оно сзади. Эл вообразила, как «Дельта» с осторожностью плывет к границе зоны взрыва и границе зоны контроля землян. Красные очертания метеоритов, представляющих угрозу кораблю, зловеще множились. Вокруг кромешная темнота, в этом мраке «ощущения» «Дельты» эффективнее человеческих. «Я не человек», – пошутила про себя Эл.

Картинка на экране менялась, словно объекты совершали неторопливый танец, сбивались с музыкального ритма. Катер маневрировал. Эл ушла в наблюдение. В этом движении было нечто завораживающее, от того, быть может, внутри установилось равновесие, а ум стал ясным. Эл ненадолго впала в транс, пока выискивала «свою добычу».

– Готовы результаты исследований, капитан, – заявил корабельный голос.

Эл дрогнула, очнулась и увидела перед глазами сообщение.

Искусственный интеллект корабля сейчас действовал ей на нервы, рождая неприятное чувство. Уловимое присутствие машинного сознания порождало в ней осознание собственной беспомощности, незащищенности. Кто тут больше разведчик – она или корабль? Кто больше пилот или капитан?

Сказывался результат «заботы» тобосцев, последствия контакта, в виде чувствительных отношений с пространством, особенно обостренных после приступов. Какие ошибки они в ней исправили? Эл становилось не по себе, когда от напряжения «ощущения машины» становились ее ощущениями.

Она знала, что может повлиять на приборы, избегала пользоваться этим свойством, чтобы не испортить что-нибудь. Предыдущие эксперименты заставили ее не рисковать. Требовались душевные усилия, чтобы сейчас не обращать на все это внимание. «Дельту» необходимо вернуть целой.

Процессоры, в функции которых входило следить за состоянием человека, доставляли Эл особое беспокойство, и ей пришлось испортить не один из них, чтобы научиться вести себя спокойно. Контакт с оборудованием – залог выживания, ее разум быстро просек нехитрую истину.

Ее «Дельта» не была исключением, но к счастью, до последней минуты, Эл занимали другие мысли, и на анализаторы она не обращала внимания. Нужно дать «Дельте» работать.

Внезапное озарение разорвало угнетающее напряжение, словно свежий ветер вырвался из заточения наружу. Идея! Она чувствует пространство, в потоке метеоритов «Дельта» стала неповоротливой. Объекту меньшего размера будет легче отыскать путь.

Следующие десять минут корабль совершил еще один маленький скачек, на ту дальность, которую разведал маяк. Эл вытащила данные из памяти системы на узкую пластинку и кинулась к выходу.

Идея проста. Бортовые спасательные скафандры оснащались двигателями и системой жизнеобеспечения такой надежности, что этого хватит для поиска в одиночку. Маленький объект, чуть больше тела человека, боле маневренный в метеоритном поле, чем корабль. Костюм быстро сканирует ближайшее пространство. Расчетный путь до места аварии уменьшится на целых двадцать минут.

Визг шлюзовых дверей за спиной, и Эл отправилась своей дорогой, а корабль своей – в обход забитой осколками зоны. Бортовые огни судна некоторое время освещали ей путь, потом настала кромешная темнота. Сердце забилось. Страшно. Первое ощущение – беззащитность. Стайки мелких частиц барабанили о стенки ее «убежища», казавшегося теперь ничтожно хрупким. Система защиты плавила мелкие частицы, вокруг образовалась защитная аура. Эл включила систему ориентации, замелькали объемные картинки, вырисовался указатель расстояния до цели, появился характерный звук. Круговое освещение дало иллюзию видимого пространства, стало не так страшно. Окружающий пейзаж совершал колдовской танец. Обломки плавали в пространстве или проносились мимо, под действием невидимой силы. Чем ближе к предполагаемой цели, тем отчетливее и звонче становился звук, а указатель собирался в точку. Движение доставляло Эл удовольствие, управляя скафандром, она ощутила собственную значимость здесь и сейчас. Это не была гордыня, просто она делала то, что должна была делать, подготовка у нее безупречная. Жесткая муштра командора Ставинского в Академии приносила свои плоды. Самообучение на борту «Тобоса» дало нужные навыки. Эл не чувствовала себя новичком. Она не первый раз была благодарна старику Ставинскому за то, что он прочно вбил ей в голову, ей и еще десятку оставшихся на курсе человек: «Самое главное – не трястись за свою шкуру, а дело делать и идти к цели, тогда меньше шансов погибнуть».

Неприятность доставила огромная, около трех километров в поперечнике астероидная глыба, она обладала собственной гравитацией, и Эл пришлось делать маневр, чтобы избежать его влияния. Ее крутило несколько раз так, что она не знала где ноги, а где голова. Ей помог собственный магнитный поток «монстра». Эл влилась в его движение. Вырвавшись из «цепких лап», Эл вернулась к поиску.

Пока ее швыряло в поле астероида, двадцать минут прошли, прибавить скорость она больше не могла.

Вдруг писк смолк. Значок исчез. Это означало, что она на месте взрыва. Пока она добиралась сюда, поменялась картина: осколки сместились, основная масса улетела на безопасное для нее и «Дельты» расстояние.

Эл освещала и сканировала пространство, медленно вращаясь вокруг своей оси, ничего похожего на обломки судна, только глыбы льда и камня. Где его искать, и куда оно дрейфовало – неизвестно. Она включила запись, сделанную кораблем. В массе данных она отыскала единственное сообщение о том, что куски астероида вокруг принадлежат некогда одному небесному телу. Стая обломков до аварии была одним целым. Причина разрушения – взрыв. Что искать? Эл выключила двигатели и запустила все системы поиска, которые могли бы уловить необычные объекты. Результатов – никаких, на экранах ничего, кроме камней.

Эл убрала руки с пульта и скрестила их на груди.

«Думай Эл, думай, задавай себе вопросы, версии, догадки, глупые фантазии – все в пору», – подбадривала она себя.

Не в пыль тут все разметало.

Воспоминание о зове, который она, не то услышала, не то ощутила, заставило унять все мысли. Ей помог опыт экспедиции, когда беседы с обитателями Тобоса были похожи на разговор с самой собой. Внутри дернулась невидимая ниточка, нервы напряглись.

Эл успокоилась, закрыла глаза и напряглась так, словно собиралась крикнуть. И крикнула, только про себя:

– Я здесь! Здесь!

Она твердила это много раз:

– Если кто-то жив, кто-нибудь! Отзовитесь! Я вас слышала!! Я здесь! Я – помощь!

Потом в ход пошли свет, который она представляла себе, музыку, звук, вибрацию – все, что пришло на ум как информация. Эл «шумела», как фантазия подсказывала.

Ответ пришел! Смутный образ. Борьба с «монстром» была напрасной, ее вожделенная цель – там, у громадного обломка.

Она снова включила двигатели, свернула работу систем, сделала вираж, и свернулась туда, где в глубине, в темноте плавало каменно-ледяное тело. Она не сопротивлялась притяжению, тормозила, чтобы не набрать лишнюю скорость.

Толчок означал, что она приземлилась. И только теперь Эл осознала, что села на ощупь. Прожектора на костюме не горели, она их выключила, чтобы не создавали помех. В эти минуты полета, все будто бы «светилось» перед глазами, в ее ощущениях. Она не соображала, что управляется без помощи системы.

У костюма – удивительная тактильная чувствительность идентичная человеческой. Эл знала, что датчики передают ее рукам и ногам внешние ощущения. Камень, шершавая в рытвинах поверхность. Она условно стояла на четвереньках. Эл оттолкнулась, притяжение медленно вернуло ее назад.

Эл включила двигатели на обратный ход и чуть повисла над поверхностью. Потом заняла вертикальное положение, настроив гравитацию в подошвах. Эл стала искать то самое, что было в ее видении. Восстановить картинку никак не удавалось, она начала уставать. Стоило воспроизвести в воображении осколок, и свое местоположение, как «зов» повторился. Взаимодействие стало ясным. Она знала не только, где искать, но и каким путем следовать.

То, что Эл нашла, походило на внушительный саркофаг-капсулу. Поверхность находки была черной, гладкой и матовой, вложенной в углубление породы. Идеальный контейнер, чтобы что-то или кого-то спрятать внутри каменной глыбищи. Началось первое исследование – обшаривание поверхности в поисках неровностей и изменений формы. Эта «штука» не выделяла энергию, но хорошо ее поглощала. Размеры были примерно таковы, что в него поместилось бы человек пять. Высотой, он был ниже ее роста, зато широкий. Остальное возможно узнать только на борту. Любопытство было основным и всепоглощающим чувством, которое владело Эл в первые минуты. Страсть к загадкам и тайнам – одна из страстей, которую Эл не могла обуздать. Она крутилась вокруг своей находки так и этак, искала любые детали, знаки, царапины, все, что могло дать отгадку. Она забыла о безопасности.

В эфире раздалось знакомое шуршание. Эл сообразила, в чем дело, и радостно сказала:

– Борт «Дельта – 31», ответьте капитану.

– Система «Дельта – 31» на связи, капитан. Корабль у вас за спиной. Десять минут до сближения.

Без ее участия «Дельта» отыскала короткий путь, не вступая в переговоры с «экипажем», но слушаясь «капитана». Заслуга Эл в том, что она оказалась на борту. Пустой навигационный катер не отозвался бы на призыв постороннего. Эл подумала, что он адресовался ей. А почему бы нет? Или Верден учел, что она вылезет наружу или решил, что она может разбить «Дельту».

Эл дождалась, пока катер завершит маневр и принялась командовать.

– Спустить гравитационную платформу. Готовность принять груз на борт.

Только после этого Эл обернулась. Тонкие струйки бортовых огней зажглись – это единственное, что выдало присутствие корабля. Ее «Дельта» заботилась о своем секретном пребывании в незнакомом районе.

Судно застыло над ее головой через минуту. В свете прожекторов Эл, наконец, внятно рассмотрела находку. У саркофага–капсулы была неправильная обтекаемая форма, не похожая на ту, которую она ощущала при тактильном осмотре. На вид такая же глыба как все вокруг. Внешность объекта не совпала с ощущениями. Маскировка. Выходит, она нашла ее чувствами. Глаза обманули бы ее.

Пришлось потрудиться, вынимая находку из углубления в камне и устанавливая саркофаг на платформу. Он соскальзывал с подъемника, Эл призвала на помощь два манипулятора, соорудила упоры, объект будто сопротивлялся погрузке. Чтобы удержать его потребовалось сильное поле. Эл с трудом находилась рядом с платформой, ощущала, как режет глаза и кровь стучит в висках. Это как нырять на большую глубину. Находка была погружена самым грубым образом. Когда платформа исчезла в брюхе корабля, Эл радостно вздохнула, теперь пришла ее очередь на посадку.

Оказавшись на борту Эл, задала вопрос:

– Что произошло во время взрыва?

– Никаких признаков аварии корабля не обнаружено. Корабля не обнаружено. Источник сигнала не выявлен. Произошел взрыв астероида. Анализ показал, что обломки принадлежат одному небесному телу естественного происхождения, которое было разрушено одновременно с сигналом о помощи. Вся масса астероидного облака расположена в одной плоскости, что говорит об искусственном направленном взрыве.

– Такое бывает? – удивилась Эл.

– Да. Направленный единичный взрыв.

– Что-то здесь не так. Капсула была внутри и кто-то подорвал астероид, чтобы его добыть. И где сейчас этот кто-то?

Эл задавала наводящие вопросы, чтобы узнать, что «видит» «Дельта». Для системы катера не было источника сигнала. «Дельта» уловила сигнал о помощи в приемлемом для нее формате и просчитала взрыв по собственному алгоритму. Модель, есть модель. «Дельта» «думает» логическими блоками. Тот, кто бросил клич ей обошел педантичную «Дельту», искусно скрыв присутствие.

– Достаточно. Какова площадь астероидного облака? – перебила Эл.

– Основная масса облака сосредоточена на площади тридцать девять квадратных километров.

– Ничего себе – локальный взрыв.

– Да, капитан. – «Дельта» шуток не понимает.

– Надо исследовать находку, – заключила Эл.

– Работа в исследовательском отсеке началась, – заявил голос.

– Пробы брать только с поверхности, – приказала она.

– Да, капитан, – утвердительно ответил голос.

– Капсулу не вскрывать.

– Да, капитан.

«Ага. Я опять не экипаж», – подумала Эл.

Она вздохнула и начала выбираться из скафандра. Ощущения изменились, притупились. Скафандр обладал особой сенсорной системой, час в костюме – и мир вокруг кажется другим. Ноги, как не свои, это от часа в невесомости. Эл пошла в активаторную камеру, потом в душ. Голос заявил искусственно заботливым тоном:

– Капитан, вы не спали больше суток, организму нужен отдых. Вы утомлены.

– Дома отосплюсь, – раздраженно заявила Эл и направилась осматривать находку.

Она села напротив большого экрана, отделявшего ее от объекта, и наблюдала, как в тесной камере «суетились» автоматы и пара роботов, об их присутствии на борту Эл и не вспоминала, до этого момента. Сейчас весь этот «консилиум» занят своей непосредственной работой – исследованием. Изменения видны невооруженным глазом, поверхность стала не камнем, а гладким панцирем обтекаемой формы сине–фиолетовым с перламутровым отливом. Поверхность слабо пульсировала. Вибрация разлагалась на разные частоты, о чем сообщал «консилиум». Находка жила. Температура поверхности, размеры, форма в трех проекциях, параметры вибрации, изменения цвет – узкие диапазоны на шкалах измерений мелькали на экране перед глазами Эл. Столбики, кружочки, шашечки, значки – в глазах рябило. О содержимом ничего неизвестно, она не давала команды исследовать содержимое.

– Какова вероятность того, что это живое существо? – спросила Эл.

– Данных нет, – заявил голос.

Эл решила все-таки не заглядывать внутрь. Пускай ученые на базе разбираются.

– Через какое время будет встреча с «Центурионом»?

– Крейсер отозван.

Как гром среди ясного неба. Эл опешила.

– Как отозван?

– Сообщение пришло после того, как «Дельта – 31» покинула заданный курс.

– Причина?

– Район за границами зоны влияния нашей системы. Сигнал принят с территории, которую контролирует спасательный флот Галактиса.

– Ха! – зло усмехнулась Эл. – Мы ближе!

На крейсер у Эл была единственная надежда. Только там есть возможность толком разобраться, что именно она нашла. Находка уникальная, как само событие. Пеленг и видения не были обманом. Взрыв странный. На аварию, как она предположила, не похоже. Корабля словно не было.

– Какой курс, капитан?

Последние полчаса «Дельта-31» висела на месте, над поверхностью большого астероида. Озадаченная этим вопросом Эл посмотрела через прозрачную стену, отделявшую ее от саркофага и ответила вопросом.

– Сколько времени займет путь на базу?

– Мы пойдем по огибающей траектории с максимальной экономией энергии, с остановкой на Маяке-10. – Последовал ряд цифр и координат, время набора энергии. – В общей сложности сто четырнадцать часов, шестнадцать минут, капитан. С учетом остановки на восстановление энергосистемы.

– Почти пять суток… Сколько времени потребуется, чтобы долететь до границы Галактиса?

– Ближайшая точка контакта, необитаемый стыковочный комплекс находиться в двадцати семи часах полета. Корабль не сможет вернуться, по причине не хватки энергии, в районе нет источников пополнения. Общее время для возвращения – тридцать шесть суток.

«У Галактиса все есть. Меня отчислят с базы», – подумала Эл с чувством весьма противоречивым. Закономерное для нее противоречие, когда встает выбор между внутренними ощущениями и требованиями человеческой логики, правил и норм.

Перспектива застрять в космосе Эл не прельщала. Она смотрела на капсулу, задавалась одним вопросом: «Что с ней делать?» Она точно знала, что находка решила ее судьбу.

– Мы идем на точку контакта с Галактисом.

– Да, капитан. Предупреждение! «С этого момента вы несете ответственность за действия свои и системы!» – торжественно произнес голос, цитируя инструкцию.

– Какая новость, – буркнула Эл.

– Через сорок минут мы покинем нейтральную зону.

– Мне нужна сводка сообщений с Плутона.

– … Вы не имеете права получать сводки.

И Эл поняла, что ей не просто попадет. Увольнение будет желанным из зол. Она забыла о запросах, которые по инструкции положено посылать в экстренной ситуации. Аварийный протокол. Она не капитан. Надо было получить разрешение, как минимум, от старшего по званию. Ясно, почему крейсер остался в порту. Сообщение послала, а получать разрешение не подумала, ушла с курса в неизвестность. Координаты пеленга – почти на территории Галактиса, кораблей в округе нет, скорее всего, земляне практично решили предоставить право спасения самому Галактису. «Дельта» из-за выходки Вердена перескочила на другой протокол общения. Старик вообразить не смог, что она рванется кого-то или что-то спасать. «Свидание с инспектором и порция расспросов неизбежны», – подумала Эл.

Пока подобные мысли крутились у нее в голове, корабль уходил от астероидного облака и от правильного решения по кодексу Космофлота.

Эл решила больше не трогать саркофаг, пусть в Галактисе разберутся сами. Один из неписаных законов гласил: «Почитай все, что вокруг тебя живет своей жизнью, и с тобой не случиться ничего дурного».

Она следом подумала, что земляне со своим непомерным любопытством навредят больше, чем смогут принести добра. Она припомнила свою жизнь, от возвращения с Тобоса и по сей день, когда эксперты, врачи, инспекторы и прочие «сочувствующие лица» не давали ей прийти в себя. Не все отличались состраданием. В расследование гибели экспедиции Эл была единственным свидетелем. Лондеру, как проспавшему половину пути, долго пришлось приходить в себя. Объяснения легли на ее плечи. Стравинский вмешался и помог ей удрать на Плутон. К счастью, Эл была курсантом, неумолимый режим академической жизни требовал продолжать учебу и практику.

Если она вернется, повторение истории с катастрофой неизбежно.

Глава 8 Столкновение

– Ох, представляю, какая у меня будет репутация,.. если я вернусь.

Эл потерла руки, предвкушая, что скоро интеллект корабля передаст ей управление. Без экипажа катер выбрался бы на окраину поля астероидов, подал сигнал о помощи и лег в дрейф, время от времени сообщая свое место положение.

Ее начальство знало, что скорее всего беспилотная машина будет потеряна.

Катер выбрался из облака, оставшегося после взрыва, Эл отдала команду дрейфовать на небольшой скорости в сторону границы. «Дельта» ей не возразила.

Эл устала, а в ее положении нужен ясный ум.

Она махнула рукой на нерадостные перспективы и пошла спать. Она рассчитала, что на сон есть пара часов, пока первые маяки Галактиса не засекут ее.

Засыпая, она подумала, что зря все это затеяла. Эл провалилась в сон. Прошло мгновение.

– Капитан, корабль атакуют, – очень громко сказал голос.

Эл подскочила со спального места.

– Как это атакуют? Кто? Зачем? Оружию готовность!

– Оружие готово, капитан.

Эл выскочила из «кают-компании», как ошпаренная. По дороге она успела вытащить дополнительный защитный костюм и аварийного шкафа. Натягивая его на ходу, Эл шлепнулась на пол при развороте катера. Ее болтало из стороны в сторону, пока ловители ботинок не прилепились к полу, костюм заработал. Эл завершила облачение, лежа на боковой стене и упираясь ногам в пол. В промежутке между маневрами она добралась до кресла.

Прицелы работали, удерживая в поле зрения три объекта, но катер не стрелял без команды.

«Дельта» нырнула за астероид, чем подал Эл идею, как действовать.

– Повреждений нет, – сообщил голос.

От напряжения восприятие пространства стало острым. То, что нужно. Эл ощутила себя частью «Дельты». В критической ситуации она не в состоянии отключить свои посткатастрофические новые ощущения, когда сенсорная система корабля сливается с нею. Корпус, как собственный панцирь, щиты, как поле защиты скафандра.

– Ручное управление, – скомандовала она. – Отключить гравитацию. Аварийные системы приготовить. Защиту на полную.

«Дельта» молчала. Последним ощущением перед боем стали полосы страхующих лент, которые зафиксировали ее тело в кресле, фиксаторы нежно прижали плечи.

В ее воображении эта практически гражданская посудина играет роль зайца на охоте, а она ее мозги.

Если ее не убили сразу, еще до пробуждения, то их цель не уничтожение, а добыча. Значит, она потягается за собственную жизнь.

Зайчик начал улепетывать по космосу, в попытке избежать плена, заскакивая за астероидные глыбы.

– Раз, два, три, четыре, пять, вышел зайчик погулять, – пропела Эл знакомый с детства стишок.

Эл увела катер за ближайший астероид. Тройка преследователей потеряла ее из виду, обогнала, нашла снова, они строем пошли на разворот.

Эл шарахнула из обеих боковых пушек по первому оказавшемуся между нею и преследователями небольшому астероиду. Поле осколков заставило их уйти от столкновения, они отлетели от нее далеко. Эл выиграла время, прибавила скорость, чтобы найти укрытие и опять устроить засаду. У нее было маленькое преимущество кругового удара, а они должны не задеть друг друга. Струйки направленных излучений лились в след «Дельте-31». Такое попадание – щит выдержал без ущерба. Разворот. Эл налегла на управление, пряча дельту за глыбу очередного астероида.

Она выбросила маячки, которые рассыплются по пространству, покажут их маневры. Недолго она увидела противников. Три одинаковых легких катера, немного крупнее «Дельты».

Тройка появилась справа, быстрее, чем Эл придумала план атаки.

– Резвые!

И продолжая бормотать стишок про зайчика и охотника, который уже выбежали принялась избирательно обстреливать неприятеля.

«Дельта» не истребитель, она более инертна. Эл решила обойтись боковым оружием, а верхний мобильный боевой модуль приберегла для критической ситуации, если враг подойдет ближе. Если «отстегнуть» его теперь, его собьют. Поэтому Эл крутилась, как могла, избрав защитой еще парочку астероидных глыб. Наконец, ее серьезно зацепили. «Дельта» вздрогнула, и голос заявил:

– Потерян левый боевой модуль. Включаю резервный левый двигатель. Рекомендую маневр по варианту шесть.

«Дельта» с ней все-таки общалась.

– Некогда! – заорала Эл.

Разворот на одном двигателе. Она выскочила на открытое для атакующих пространство и пустила излучение «стенкой», не жалея энергии. Этот трюк она видела в атласе по боевым действиям. Леон Дантел не поощрял военное обучение пилотов в реальных условиях. Плутон-6 – гражданская база. Эл проходила практику сама. Реальность – это не тренажер. Ей бы сейчас выжить! Неожиданно один из атакующих вынырнул близко от нее, так что Эл воочию рассмотрела обшивку. Удача ли это была, или Эл правильно выстрелила, но враг был уничтожен. Мощное кратковременное зарево осветило пространство перед ней. Ударом ее откинуло так далеко, что атакующие пропали из виду.

– Умирает зайчик мой! А-а-а! Знай наших! – ликовала Эл. – Два – уже не три!

Они нагнали ее. И стали теснить в сторону большого астероида. Эл вообразила, как ее ставят «к стенке». «Дельта» взревела и скользнула наверх между глыбой сзади и расстрельной командой перед ней.

– Принесли его домой! – ликовала она, пока индикатор правого двигателя не показал потерю мощности.

Катер по команде отстегнул верхний боевой модуль. Теперь она с одной пушкой и ее мобильный помощник будут биться двое на двое.

Она не давала сократить расстояние, палила по любым мелким астероидам, оказывавшимся между нею и противником. Направленный поток частиц, создавал барьер из осколков. Преследователи тормозили и маневрировали, пока «Дельта» и модуль прицелились. Повезло. Она зацепила еще одного.

Эл поняла, что нужна им живьем. Не она! Груз!

– В свободном от астероидов поле четвертый корабль, капитан, – сообщил голос.

– О, нет! А-а-а! Вот это громада! Это что, война?!!

Эл испугалась, когда двое противников оказались малы на фоне массивного корабля не земной конфигурации. Уж «Центурион» сюда бы не прыгнул. Не те возможности.

Ее пробила дрожь.

Сзади появилось неприятное чувство, что в спину кто-то смотрит. К черту взгляды.

– Держать на прицеле малые корабли. Куда ж деться! Скачек!

– Невозможно, капитан. Двигатель поврежден. Недостаточно энергии, – ответила система, потому что сознание Эл вдруг отцепилось от машины. «Дельта» пропела утешительно. – Два малых корабля удаляются. Они больше не атакуют, капитан.

Эл уловила в тоне нотки торжества.

Она повернула кресло, не в силах отделаться присутствия за спиной. В голове мелькнула пара несвязных образов. Ей стало жарко.

– О!

В воздухе висел яркий предмет, голубой, сияющий, как звезда в тонком мареве протуберанцев. Ослепительная сердцевина была окутана легкой дымкой. Форма менялась, собираясь в пучок или вытягиваясь в горизонтальную струнку света. Словно подмигивала, подавая Эл световые сигналы.

Эл вытаращила глаза, мгновенно забыла, про атаку и громадный корабль. Между ней и объектом возникла связь. Новый поток образов пронесся в воображении, несколько мгновений она слышала знакомый зов, как перед броском сюда. Она обещала помощь и сочла участившееся мигание знаком благодарности. Это житель саркофага или его послание. Отчетливую догадку сопроводило новое приветливое мигание объекта.

– Привет, – тоненьким голосом выдавила Эл.

Связь исчезла, существо – тоже.

«Дельта» самостоятельно запустила режим гравитации и страхующие ленты исчезли, тело освободилось ее от захватов автоматически, когда Эл высвободилась, передернув плечами. Не показалось! В салоне за ее спиной точно кто-то был... или что-то.

Голос корабля бормотал монотонно, она не улавливала смысл. Дельта не среагировала на сияющий объект.

– …серия запросов. Необходимо им ответить.

– Кто здесь был?

– Только вы, капитан. Что ответить спасательному крейсеру Галактиса? – настаивал голос.

Спасатели! Эл обернулась к экранам. Она дрейфовала в сторону новой опасности. Все пространство экранов занимал чужой корабль. От неожиданности она взвизгнула, когда впереди открылось жерло, похожее на уходящий внутрь корабля посадочный пирс. Катер медленно шел туда.

Голос начал повторять:

– На связь вышел корабль Галактиса. Это спасательный крейсер. Капитан. Ответьте. Идет серия запросов. Предложение о помощи. Капитан, вы слышите? Ответьте.

– Спасатели. Сообщение… – Она очнулась, начала проговаривать протокольный текст. – Я – земной корабль. Космофлот. «Дельта-31». Разведчик. Производил разведку и топографию космоса в районе станции Плутон-6, юрисдикция Земли. Ушел с курса по сигналу о помощи. Найдена капсула. Содержимое… неизвестно. Атакован тремя неизвестными кораблями. Повреждения. Нужен ремонт.

– Разрешена посадка. Выключаю автопилот. Капитан, примите успокоительное.

Глава 9 Галактожитель

Мозг ее «Дельты» своеобразно интерпретировал окружающее пространство, выстраивая образы из отражений. Пол пирса выглядел зеркальным, казалось, что катер скользит на брюхе по полу с минимальным трением, сползает в глубину к дальней стене канала. Что-то мешало ориентации «Дельты», на экранах мелькали отражения поверхностей самого катера, он смотрелся искореженным или был искореженным. Картину перемежали отражения внутренней обстановки зала. Эл сообразила, что система внешней ориентации повреждена и отключила анализаторы на корпусе. Картинка стала двумерной простой и лаконичной. Эл помогла «Дельте» остановиться. Катер встал в глубине посадочного пространства, его окутало защитным пузырем. Из-за повреждений Эл не отпускала управление, подруливая маневровыми, поэтому не врезалась в стену. Правый двигатель издал последнее жалобное подвывание. Вибрация в салоне пропала и наступила тишина.

Бортовой голос молчал. На чужой территории машина будет изображать безучастное железо. Диалога не будет, пока она не спросит.

Эл вызвала протокол состояния борта и присвистнула.

Пассажирский посадочный модуль заклинило. Она сможет выбраться наружу только через грузовой отсек.

Появился встречающий. Анализаторы «Дельты» распознали живое. Делегат – гуманоидное существо – остановилось у границы защитного купола и не подало никаких сигналов и знаков. Ждет.

Эл выдержала паузу. Он неподвижно стоял.

События боя самопроизвольно мелькнули перед глазами, она осознала, что спасена и, вероятно, в безопасности. Она умышленно пошла на контакт с соседями, а стало быть, инициативы ждут от нее.

– Включить внешнюю связь.

Она не сомневалась, что ее поймут. Галактис стремится к общению с обитателями Солнечной системы, а не наоборот. Это у них опыт контактов.

Эл достала из подлокотника кресла шлем с прозрачным щитком и светоотражающим фильтром, натянула на голову, подумала, опустила фильтр, чтобы не показывать лицо, и пошла к грузовому створу.

В отсеке не было груза, капсула-саркофаг находилась сейчас в лабораторном боксе. Эл молча набрала на панели несколько команд. Пока она занимается дипломатией, груз переместиться сюда. Эл шагнула к мембране створа, давление снаружи корпуса и внутри было одинаковым. Система их пирса подстроилась под земной корабль. Перед спуском аппарели она включила дыхательный аппарат.

Пол оказался гладким и матовым, а не зеркальным, как «думал» катер. Приятное для глаз темно-серое покрытие с шероховатыми следами эксплуатации. Подошва ботинка не щелкнула, не примагнитилась, на пирсе была нормальная для человека гравитация.

Она подошла к границе заградительного поля «Дельты» с внутренней стороны и встала напротив неизвестного существа. Не задумываясь о форме общения, Эл поприветствовала его кивком головы. В ответ он показал жест, приложив конечность к центру своего тела, и изобразил почти земной поклон. Перед ней стоит какой-нибудь специалист по земной цивилизации, решила Эл. В наушниках раздался голос схожий с интонациям «Дельты». Не симулятор, слух Эл уловил вибрацию гортани и связок настоящего речевого аппарата. Подражание кораблю означало, что они знают столько, что все ухищрения по защите выглядели смехотворно.

– Мы не причиним вреда. Не нужно тратить энергию на защиту. Следуйте за мной, – сказал он внятно на земном языке.

Голос у «Дельты» по вкусу Вердена был женский и заботливый. Эл улыбнулась. Она обозначила инопланетянина мужским образом бессознательно. Пол был одним из признаков гуманоидных типов. Соотношение голоса и вида заставило ее улыбнуться.

– Да, – ответила Эл с заминкой.

«Дельта» выпустила ее за пределы защитного поля и упрямо включила снова. Эл не взяла оружие, чтобы не выглядеть агрессивным дикарем. Довольно глупо, по ее мнению, было отбиваться уже оказавшись в брюхе чужого судна.

Она выбрала стратегию миролюбия и открытости, насколько позволят обстоятельства. На случай подобной встречи в уставе была масса инструкций, но Эл вспоминать о них не хотела.

Гуманоид оказался лишь сопровождением. Он завел ее в маленький зал рядом с посадочным полем и ретировался быстрее, чем Эл сообразила. Может быть, ему выпало дежурить, а Эл ввалилась на побитом катере нарушив покой его вахты. Воображение помогло расслабиться, применив к гуманоиду земные манеры поведения.

Стены зала сияли бледно-фиолетовым светом, от чего атмосфера казалась немного гнетущей. Пол такой же как на пирсе. Эл сверилась с нарукавным датчиком, экран показывал дружественную атмосферу с минимумом угроз.

В открывшийся перед ней овальный проем, вошел еще один. Эл опешила. Землянин. Человек с непокрытой головой, в просторной одежде, не похожей на привычную Эл облегающую форму.

– Здравствуйте, – произнес он спокойно. – Рад видеть соплеменника.

Эл повела бровью, открыла рот, но слова застряли. Номер второй, сложив руки на груди, встал в торжественную позу и принялся ее рассматривать. Он был похож на индейского вождя в момент переговоров. По его виду читалось, что прием обещает быть радушным, он улыбнулся, заметив ее замешательство.

Незнакомец выглядел солидно. Выше ее на голову, пожилой, с хорошей осанкой, которая придавала значительности его образу. Череп с седым ежиком волос красивой формы. Взгляд серых глаз был ясный, уверенный и добрый. Правильные черты лица, приятные пропорции навели Эл на подозрение, что лицо ненастоящее. «Модификация», – подумала Эл.

Она подняла фильтр на шлеме, невежливо скрывать лицо, когда собеседник его не прятал.

– Здравствуйте, – ответила она и коротко поклонилась. – Вы настоящий землянин?

– Настоящий.

– Извините, я неуверенно себя чувствую. Я не ожидала такой встречи.

– Мы тоже. Поверьте на слово. Мы видели ваши маневры. Хочу выразить свое восхищение. Вы хороший пилот. Мое имя Торн. Вы можете не называть звание, если вам неудобно.

– Эл.

– Спасибо за искренность, Эл. Элли Светлова.

Он снова улыбнулся.

– Вы знали, кто я.

Ее наивные ухищрения выглядели как минимум глупо, она, в отличии от «Дельты» могла бы думать шире протоколов безопасности.

– Гибель «Тобоса» не прошла мимо нас. Вы возвращались по территории этого же сектора. Вы имеете дело со спасательным флотом Галактиса во второй раз. У нас есть архив. Заверяю, что намерения наши, как и в первую встречу, самые миролюбивые. Наш корабль, так же как «Дельта – 31», получил сигнал о помощи. Вы достигли цели раньше, чем мы. Жители этого корабля удивлены и очень довольны, что землянин пошел на подобный риск. Примите мою личную признательность. Вы поступили смело.

Хвалебная речь не подействовала.

– Значит, мое вмешательство ничего не значит, вы спасли бы капсулу все равно?

– Да, но не без сложностей. У нас с вами был юркий и быстрый соперник. Мы могли опоздать. Впрочем, здесь я должен замолчать, поскольку подозреваю, что вам не стоит вам углубляться в эту область.

– Я могу хотя бы узнать, кого я спасла? – спросила Эл.

– Капсула у вас на борту. Вы отдадите ее нам?

– Да. Конечно. Из-за этой находки я оказалась на вашей территории.

– Можно вопрос? – спросил он с любопытством.

– Да.

Эл догадалась, о чем он спросит.

– Почему вы не полетели к своим?

– Можно я не буду отвечать?

– Конечно, если это личное. – Он понимающе по-доброму улыбнулся. – Позвольте немедленно забрать вашу находку.

Они возвращались тем же путем. Эл косилась, рассматривая Торна. Он мягко двигался по правую руку от нее. Она продолжила оценивать его. Мужчина старше сорока. Он шел расслабленно, твердо. Очевидно имеет право переговоров. Так ведут себя люди уверенные, что они в жизни все делают верно, и отвечают за то, что говорят и делают. Умиротворенное лицо, сохраняло прежнее благодушие. От него веяло уверенностью , покоем, достоинством. Эл доверилась ощущениям. Он был ей симпатичен. Не сказал, какую должность занимает, не поинтересовался ее положением. Если имя знают…

– Нужна помощь в разгрузке? Капсула тяжелая? – отвлек он вопросом.

Эл вспомнила трудности погрузки, посмотрела на нарукавный экран. Грузовая платформа поврежденной «Дельты» может не сработать. Эл прикидывала, как груз отдать и на борт никого не пустить. Пусть предосторожность выглядит слегка глупо в ее-то положении, но сохранить видимость независимости и долю контроля невредно.

Торн что-то сказал в пустоту, в сторону от нее. Неземная команда прозвучала нерезко. От стены что-то отделилось, воздух вокруг разразился стрекотанием, показавшимся Эл опасным. Вокруг них заискрился воздух и появились блестящие существа. Они образовали хаотичную стайку, облачко бликов объединялось в рой. Три видимых центра взаимодействовали перекатывая разряды между собой. Они устремились вперед, первыми вылетели на посадочное поле. Они заняли все пространство между ними и защищенной полем «Дельтой». Эл напрягла внимание и нерешительно остановилась. В наушниках слышалось равномерное стрекотание. Рой перемешивался, три центра крутились в воздухе, а треск не прекращался. Тоненькие разряды, заметались внутри стайки. К защитному полю вокруг «Дельты» существо не приближалось.

– Это не опасно. Так же как кровь пульсирует у нас в жилах, у него идут разряды, люди его не интересуют как пища, – успокоил Торн. – Проводите нас к вашей находке.

Он жестом указала на себя и существо.

На сей раз, транспортировка не заняла много времени. Капсула по команде Эл появилась в грузовом створе. Платформу с грузом без затруднений «выплюнуло» на пол площадки. Под тяжестью саркофага она сильно просела, но не коснулась пола. Колония из сгустков блестящей материи похожих на клецки, обволокла капсулу и стянула ее с платформы, от усилия пульсации разрядов увеличились. Ее находка воспарила над полом внутри колонии существ, а платформа подскочила выше. Опасения Эл улетучились, она следила за работой «искрометного создания», с опозданием вспоминая справочник по известным формам инопланетной жизни, отыскивая в памяти скудную справку из учебника по космобиологии, который Лондер заставлял ее зубрить.

– Оно разумно? – задала Эл вопрос в след своим мыслям.

– Я бы сказал, у него есть высшая нервная деятельность, он отзывается на простые команды и чувствует намерения, если угодно оно – телепат. В некотором смысле. – Торн подогрел ее заинтересованность. Он решил продолжить объяснения, заметив в лице молодой землянки детское любопытство, свойственное азартной натуре. – Откликается на мысли, на голос и состояния живых существ. Ручной, если можно так выразиться. Хорошо живет в космосе, мы используем его для разных работ и учим.

– Он у вас один?

– Нет. Но группами они не живут. Агрессивны.

– Опасно держать такое на корабле?

– Полезно. Экипаж обучен, сдержанность и внимание – главное, что нужно. А вы не испугались!

– Страх это чувство, которое испытывают и чувствуют большинство живых существ. Он возникает от чувства самосохранения. Рефлекс, – умничала Эл. – Но я знаю, что он может побудить к нападению и ту, и другую сторону. В космосе это опасное чувство. Поэтому я учусь не бояться. Я умею скрывать свой страх.

– Как, и в жизни. Как, и в жизни. Вы действительно не испугались, – подтвердил Торн и хитро улыбнулся.

– Если бы на его месте оказался кто-то похожий на человека, во всяком случае, с наличием головы и конечностей, либо что-то подобное земной форме, я думаю, чувства были бы иные, далеко не спокойные, – призналась она.

Они молчали, стоя у катера. Эл ожидала продолжения, галактожитель размышлял.

Торн с блуждающей улыбкой наблюдал за молодой землянкой. Ему выпала интересная встреча. Презрев обоюдную напряженность в отношениях, ради любопытства, по заданию или в поисках лучшей жизни его бывшие соплеменники шли на контакты. Случаи бегства участились последнее время. Она сделала выбор по иным соображениям. Ее порыв проще объяснить юношеской решимостью и, возможно, не знанием последствий. С другой стороны, бой, который он видел, говорил о характере или таланте пилота катера. Он испытал чувство восхищения и благодарности. Удача или знак, что она подобрала капсулу раньше всех и дралась за нее с хладнокровием и упорством. Замечание о страхе тут существенное.

Он бросил взгляд на пострадавший в бою земной катер. Чтобы возвратиться, ей предстоит попросить о помощи. Он желал, чтобы у нее остались наилучшие впечатления от знакомства. Он тянул время, чтобы она обдумала порядок действий. Ему, как спасателю и землянину, известна история «Тобоса» и трагедия экспедиции. Последнее сообщение с гибнущей планеты содержало просьбу о спасении двух уцелевших человек. Торн смотрел на одного из тех безумцев. Эта девочка удостоилась внимания чужой цивилизации.

Едва Эл вступила на борт корабля, личность гостьи установили, справка нашлась в архиве. Тобоса не существует несколько земных лет. Сколько ей было в том полете? Как она пережила эти годы после? Он работал спасателем, и Торну стало не по себе. Безумием и жестокостью было посылать ребенка в космос! Он помнил времена службы в земном Космофлоте, когда шли споры о возрасте курсантов, но потом, ради исследования, этическую дилемму отодвинули в сторону. Перед ним жертва такого эксперимента. Нет ничего удивительного в том, что она отозвалась на известие о катастрофе, на просьбу о помощи.

– Что будет с содержимым контейнера? – спросила она.

– Вам важно это знать?

– Да, пожалуй.

– Вы знаете что внутри?

– Да. Кажется, да.

Он снова перебрал в уме факты: Тобос и его гибель, ее реакцию на призыв о помощи, бой. Он посмотрел на ее судно. Не такой уж простой землянин – Элли Светлова. Она провела в Академии Космофлота очно не так много времени, чтобы ее рефлексы подчинения и подозрительность относительно соседей оформились в стойкую убежденность. Ее послали в дальний космос, потому что у девушки нащупали потенциал для контактов. Едва ли такую стычку возможно инсценировать. Едва ли служба безопасности Космфлота разыграла бы сценарий с участием такого слабого элемента, как пилот из вчерашних курсантов. Она, возможно, еще Академию не закончила.

– Хотите откровенный разговор? Я отвечу на вопросы и задам свои. У меня их немного. Поговорите со мной, – с осторожной надеждой попросил он.

Эл в свою очередь насторожилась. Не потому, что ее жизни что-то угрожало, потому что повеяло тайной. Оказаться за границами влияния Земли, на борту чужого корабля и на втором контакте встретить живого землянина. Не просто случай. Галактожители, как видно, предусмотрительны.

– Только о Земле и землянах я ничего рассказывать не буду. Могу поговорить о капсуле и нападении.

– Меня интересуете только вы.

– Я?

– Вам удобно в шлеме?

– Удобно, – твердо ответила она.

– Если хотите, мы пойдем туда, где вы сможете его снять.

Он сделал пригласительный жест, и Эл кивнула в ответ. Покидая площадку Эл обернулась к «Дельте».

Она отошла на опасное расстояние. Без нее катер никого к себе не подпустит, энергии на пассивное ожидание у него достаточно, а ей предстояла разведка. Из скучного полета рейс превратился в то, о чем мечтает любой курсант.

Они перешли узкий коридор. Она двигалась за ним, запоминала дорогу на всякий случай. Ее новый знакомый ни разу не обернулся. Они ступили в круглую капсулу лифта, которая совершила ощутимый поворот во время движения. Перемещение без серьезной перегрузки заняло секунды. Дверь снова открылась, и она вступила в маленькую одноместную каюту. Эл осмотрела гладкие поверхности стен, купольный потолок и земной интерьер. Удивилась, разглядывая знакомые предметы, которым не место в космосе, детали создавали ностальгическую атмосферу. Либо тут все устроено намеренно, либо хозяин скучает по Земле.

– Это моя личная комната, – признался Торн. – Можете снять шлем, здесь привычная для вас атмосфера.

Эл освободилась от шлема и с удовольствием вдохнула озонированный и увлажненный воздух. Ноздри приятно защекотало, она почувствовала легкий сквозняк от вентиляции, едва не чихнула. Кресла и столик, кровать, этюды от руки и земные пейзажи в экране на стене, ящики, «домашняя обстановка», все расставлено так, словно хозяин ждал гостя. Эл вспомнила собственный служебный бокс на базе, куда приходила спасть. В минимуме личных вещей она не хранила столько воспоминаний, у нее еще не накопилась история подобная этому интерьеру. Факт, что землянин служит Галактису, вроде бы не является чем-то исключительным, как и то, что он работает в этом секторе. Эл никогда прежде близко не общалась с эмигрантом. Эта комната говорила, что он не бежал от прошлого, он нес воспоминания с собой.

Груз собственных переживаний ей мешал. Эл осмыслила о чем будет спрашивать, кроме находки.

– Садитесь, – предложил Торн.

Эл устроилась в широком удобном кресле. Он сел в другое, такое же, напротив. Эл почувствовала, как защита двух костюмов мешает ей погрузиться в камерную атмосферу, предложенную будущим собеседником. Она позволила себе отстегнуть защелки, стянуть перчатки с рук и защитный капюшон с головы.

Торн следил за ней и улыбнулся. Она обозначила новую границу доверия, когда показала ему свою светлую кудрявую шевелюру. Пружинки локонов упрямо расправлялись на глазах. Она выглядела молоденькой, по меркам Земли была красива. Мягкие, юношеские черты лица, тени под глазами от напряжения в трудном полете. После волос его внимание привлекли темные, неестественные для светловолосого человека глаза с крупными радужками – признак мутации. Они делали ее образ загадочным, а лицо выразительным. Взгляд гостьи пристальный уверенный и любопытный. Она изучала обстановку комнаты, а значит, хозяина. Она знала, что делает. Заметив его пристальное внимание, она посмотрела в ответ, так же как он. Казалось, Эл смотрела вглубь него, как врач изучает рану больного, оценивая, как поступить. Во взгляде – готовность. «Боец. Пиратов не испугалась, а меня подавно», – подумал он. Внутри зашевелились затертые жизнью на чужбине человеческие чувства. Он задал первый вопрос, и не тот, какой хотел, он повторил уже прозвучавший.

– Почему вы не полетели к базе, к Плутону? Я знаю, что вам не хочется отвечать. Поверьте, скрытого смысла в моем любопытстве нет. Я, как все, кто в этом экипаже знаком с землянами, удивлен вашим поступком.

– Мне пришлось уйти с разведывательного курса на вызов. Я думала, что ошиблась и неправильно его интерпретировала. Отыскать капсулу оказалось непросто. Сложный район. Сложные траектории. Я потратила много энергии на поиски. Плутон – далеко, вы – близко. Формально капсула обнаружилась с вашей территории. И, конечно, любопытство.

Уголки ее губ поползли вверх и выражение лица сразу изменилось. Серьезной она смотрелось жестко, чуть улыбнулась и стала милой. Она говорила не об этом корабле конкретно, а о союзе Галактис вообще. В ее голове существуют границы. Земляне привыкли делить космос на свой и чужой – заблуждение молодой цивилизации.

– Вы не смогли открыть саркофаг?

– Я не пыталась. Кроме анализа на безопасность никаких исследований не было.

– И вам, обязательно знать, что внутри?

– Вообще-то я знаю, что там живое. Не что, а кто, – пояснила Эл.

– Его зовут Май, – сходу признался Торн. – Так, во всяком случае, имя может звучать. Я могу рассказать больше. Я уполномочен сделать это, в определенных доверительных границах. Ровно столько, сколько попадет в ваш рапорт.

Торн решил, что рано откровенничать. Кто знает, как она себя поведет потом, с землянами.

– Я найду способ сказать правду и избежать большой огласки, если вы просите, – заверила Эл и добавила. – Я не шпион.

– Вы уверены?

– Абсолютно. Мне придется отвечать перед командованием за свои действия, подробности о находке будут говорить не в мою пользу. Если информация стратегическая и мне ее лучше не знать, я соглашусь на молчание. По-человечески, я хочу знать, ради чего я рисковала.

– Не боитесь, – не сомневался Торн.

– Нет. Впрочем, это мое дело, как я стану оправдываться. В свою очередь хочу узнать, почему вы решились мне довериться? С точки зрения безопасности лучше, чтобы я знала минимум.

– Учитывая обстоятельства, при которых вы сюда попали, мы вам доверяем. Я могу оказать вам небольшую помощь, немного облегчить трудности, которые возникнут из-за визита сюда.

Начало разговора выглядело официально. Они начали выдвигать условия.

– Ну, уж нет. Я сама за себя отвечу. Кто Май?

– Тот, кого вы спасли – принц одной из влиятельных систем Галактиса. Этот условный титул близок к пониманию землянином. Он будущий верховный правитель цивилизации с высокоорганизованной иерархией. Наследник протокультуры Галактиса. Его спасение – важное событие для членов нашего союза. Извините за такой пафос. Я надеюсь, таким описанием очертить вам масштабы.

– Земляне о них знают?

– В управлении Космофлота знают. Абстрактно. Эта цивилизация ограничивает контакты с молодыми культурами. У землян с ними прямых связей нет. Я говорю о больших масштабах, считаю, что вы достойны знать, кого спасали. Они прародители конфедерации миров, которую мы именуем Галактис, – объяснял Торн. – Они в нее не входят, ограничиваются позицией советников. Они держатся обособленно, предпочитают деликатное общение через посредников. Галактис изредка прибегает к их услугам, в случаях неразрешимых споров. У них нет конкретной системы обитания, они живут по всей территории Галактиса. Коротко – так. Май – значительный представитель своего вида. На протяжении длительного времени, по земным меркам десяток поколений, существует один правитель. Они не все долгожители, но своим вождям продлевают жизнь многократно. Тысячелетний срок – это не самая длинная жизнь, иногда больше. Половину отводиться обучению. Долго и много усилий. Наследник рождается в назначенное время, обладает заранее заложенными способностями сообразно требованию эпохи, проходит много стадий обучения. Путешествия – часть процесса. Галактису предстояло обеспечить его безопасность. Май еще не достиг уровня, когда способен за себя постоять. Они называют этот этап наивной восприимчивостью провидца. Вы его нашли, значит, этой персоне было такое угодно.

Взгляд девушки напряженно забегал.

– Как это они такие разумные и могущественные потеряли корабль?

– Это была ошибка переброски.

– Они использовали астероид, как транспортное средство. В астероидном потоке?

Эл расширила свои большие глаза и скривилась, пытаясь не улыбнуться. Гримаса недоверия придала лицу хитрый вид. Торн чуть улыбнулся ее ужимкам.

– Вы видели, на чем я сюда прилетела. Мой борт прошел через астероидное поле и бой. А они не смогли?

– Я мало объяснил?

– Образно. Информация интересная. Как она касается меня?

– Это не была авария, это был инцидент. Попытка похищения. Вы оказались рядом с эпицентром страшного события и не отдаете себе отчет, во что ввязались, Эл. На ваше счастье. Я не знаю как он попал в этот район космоса. Могу предположить, что принца пытались выкрасть. Похищение в итоге не удалось, благодаря вам.

Эл все это время пристально смотрела на него. Потом почесала лоб. Отвела взгляд в сторону. Торн ждал.

– Замечательно. Выходит, мое решение лететь сюда было верным. Но вот мое вмешательство вообще… Нет, я не жалею. Но что будет, если они вернутся?

– Они вернутся, Эл. Мы сможем вас защитить, если это потребуется.

– Я не о себе, а о моем подопечном, – Эл улыбнулась, шутливо прищурив глаза. Ее возможности сейчас нулевые. – Как хотя бы называется его планета?

– Они не планетарная цивилизация. Они живут анклавами. Его родное поселение называется Торн, – ответил ее собеседник и смутился.

– Торн? Вы серьезно? Мне везет на трагические совпадения. Моя первая экспедиция, станция, на которой погибли почти все, называлась «Тобос» и планета Тобос. Чуть не погиб принц с планеты Торн, и вы тоже – Торн. Скоро я начну верить, что приношу несчастья.

– Странный вывод. Это не так. Скорее наоборот.

– Что будет с Маем?

– Угроза остается. Его будут тщательно охранять. Более тщательно, чем всегда. Он будущее цивилизации. Торнианцы намереваются его забрать в спешном порядке. Мы будем дрейфовать в этом районе, пока не встретим их.

– Извините, что лезу с советами, – сказала Эл, – но, может быть, не прятать его, наоборот держать на виду. Придать ему форму, статус, пусть живет и учится.

Статус и форму? Торн сначала улыбнулся, а потом посерьезнел. Она его видела? В девушке проступила свойственная юности решительная ребячливость, а в ее правильных, по ее мнению, рассуждениях, звучала наивность. Он сделал предположение, что его серьезная речь не произвела должного эффекта. Он переоценил собеседницу. Тут до него дошел смысл слов про форму и Торн с удивлением спросил:

– Почему вы решили, что он может принять форму?

– Вы сами сказали, Торн, что его раса высоко организована. Для них это не проблема. Или проблема?

– Может это и так, – опять улыбнулся Торн.

– Звучит глупо?

– Нет. Мы не знаем мотивов похитителей.

– Это могут быть пираты. Говорят, они коллекционируют все, что попадется. Могущественный принц – хороший кандидат в коллекцию.

– Откуда это вам известно?

– Об этом тайком сплетничают на базе, где я служу. Знаете, почему я пилотировала катер, способный на беспилотную разведку и оснащенный оружием вопреки нашей политике в этом районе. У нас пропадают корабли. Галактису ни к чему наша техника. Если вы хорошо осведомлены обо мне, то знаете, что я будущий капитан дальней разведки. Я обязана знать такие нюансы. Если те, кто в меня стрелял – пираты, то я перешла от теории к практике. У вас тревога в голосе, значит, мне подобное стечение обстоятельств чем-то грозит.

Торн подумал, что ее предыдущее предложение имеет какой-то смысл, с точки зрения девушки, и это не наивность. Он ее недооценил.

– Когда вы станете капитаном, выбирайте районы для разведки подальше от этого сектора. Я бы пожелал, чтобы ваш боевой опыт остался минимальным.

– У меня нет боевого опыта. Я умею обыгрывать только тренажер. На меня напали. Мне повезло.

Торн сначала широко улыбнулся ее замечанию, потом молча выразил сочувствие.

Эл немного помедлила. Уверилась в своей догадке.

– Повезло, – повторила она. – А так ли это? Он же мне помог. Май. Он был у меня за спиной во время боя. При его возможностях… У него был контакт со мной.

Эл вспомнила, как до мелочей чувствовала «Дельту».

Торн засмеялся. Вот почему она заговорила о форме. Она его точно видела. Высшее существо покинуло убежище, чтобы ей помочь. Она так спокойно рассуждала, словно считала подобный контакт нормальным. Земляне на этом этапе развития считали взаимодействие такого уровня принуждением, а людей с таким способностями – слабыми на чужое влияние. Из девушки вышел бы специалист по контактам на его борту. Заслужить внимание торнианца для землянина событие невероятное.

– Вы не из пугливых, – заметил он. – Вы легко принимаете то, что наша раса не приемлет. А как же влияние?

Эл ответила на его насмешку глубокомысленным замечанием.

– В этом мире что-то на что-то непременно влияет. Моя очередь. Можно задать личный вопрос?

– Конечно. Я знаю какой. Как я сюда попал? Верно?

Эл утвердительно кивнула. Последние годы он мало общался с землянами, поэтому ее мимика, жесты, блеск в глазах были приятны Торну.

– Я смотрю на вас. Вы обычный землянин. Ведете себя, как землянин. Живете, как землянин. – Эл обвела взглядом пространство вокруг.

– Вы решили при первой встрече, что я модифицированный землянин. Правда. Не буду отрицать. Я – измененная форма. Мое тело адаптировано под длительное пребывание в космосе. По вашим меркам я – мутировавшая особь. Все довольно просто. Наши с вами истории похожи. Я участвовал в дальнем перелете, и мой корабль потерпел аварию. Я был ранен, обречен на смерть. Тогда о Галактисе на Земле не знали, а если знали, то единицы и говорили тайком. Так вот, нас спас крейсер Галактиса такой же, как этот. Это произошло почти тридцать лет назад.

– Сколько же вам лет?

– Больше восьмидесяти по земным меркам.

– О.

– Меня и моих товарищей вылечили. Восстановили корабль и отправили домой. Я выжил, как вы после Тобоса, и чувствовал себя счастливчиком. На Земле мы столкнулись с последствиями. Мой организм... Я стал экзотическим сенситивном, мне было довольно постоять рядом, чтобы вступить в контакт и понять чувства другого человека. Болезненная способность, должен признать. Все кто выжил, приобрели необратимые мутации и экзотические свойства. Мы провели в космосе много времени, с большим опозданием достигли Земли. Нас сочли опасными, мы оказались дома практически в разгар генетических чисток. Нам запретили размножение. Со временем вокруг экспедиции разгорелся скандал. Нас обвинили в том, что мы не настоящие. Это было абсурдом. Люди часто считают абсурд правдой. Мы стали мутантами в глазах окружающих. Сначала к нам относились терпимо, но потом... – Торн вздохнул. – Двое из вернувшихся не прожили и года, я считал, что им повезло. Один умер от нервного истощения, другой сошел с ума после года травли, о судьбе остальных я ничего не знаю. Нас изолировали друг от друга и от мира. Я жил в заключении на маленьком острове совсем один, потом меня переселили на Марс, потом предложили колонии. Это было реальной практикой в те времена. Я стал чужаком и никому не нужен. Я решил любым способом, пусть незаконным, вернуться в Галактис. Умирать в бездействии я не собирался. Колонизация новой планеты пошла тяжело. Я вернулся на Плутон и работал там. Изменения в организме со временем прекратились. Однажды, я сбежал. Выполнял полет, как вы и ушел с курса.

Торн ожидал осуждения, но девушка осталась спокойной и внимательной.

– Меня приняли здесь. Удивление долго не покидало меня, я угодил в обратную ситуацию, мой вид не имел значения. Мне быстро предложили эту службу. Встреча была радушной, после десятилетия напряженного общения с соотечественниками. С тех пор я занимаюсь спасательным патрулированием на этом корабле. Жить оседло на планете я не смог. Я имею возможность долго жить в космосе без последствий для здоровья. Меня научили управлять мутациями, мой организм никогда теперь не делает ничего против моего желания. Более того, ни один врач на Земле не обнаружит мой экзотизм, если я этого не захочу. Понимаете, Эл, на что я намекаю?

– Понимаю.

– Я умышленно говорю об этом. Ваш организм восстановили жители Тобоса. Мы знаем об этом от них. Космос меняет тело так, что развитие мутаций непредсказуемый процесс. Если проблемы они еще не начались, скоро начнутся, Эл, стоит вам вернуться на Землю. Простите, что я перевожу разговор в это русло. Собственно в этом главная причина, почему я позвал вас в гости. Я не желаю никому того, что пережил сам. В моем поколении Космофлота к мутантам относились менее строго, чем теперь. Я не злюсь на землян и не намерен настраивать вас на худшее, но знаю по опыту, что сложностей вам не избежать.

Эл ощутила, как холодная змейка пробежала по спине, а голову стиснуло, словно обруч был надет на нее. Они все знают?! Что это, если не шанс!

– Меня выбрали для дальних полетов в том числе за то, что моя биологическая матрица устойчива к воздействиям.

– На Земле это проверить до конца невозможно.

– Значит, я уже не человек, по-вашему?

– А вы уверены, что можно ставить подобный вопрос для обитателей космоса? Что означает быть человеком в ситуации моей и вашей, Эл?

– Я имею в виду физическое состояние. Полеты действуют на психику и этого никто не избежал.

– Трудно что-то сказать. Ведь я не врач, хотя, в силу личных обстоятельств, разбираюсь в земной медицине лучше некоторых земных врачей. Я никогда не практиковал бы собственные методы на других людях. Требуется большое исследование. Каждый человек неповторим, нет точных схем.

– У вас на борту есть кто-то, кто смог бы установить мой… Как это? Экзотизм.

– Да, это возможно. Но…доверитесь ли вы? Я хочу помочь, иного мотива я не имею. Клянусь. За спасение Мая, лично я многое готов сделать для вас.

– Я знаю, что со мной не все в порядке. Вы не первый, кто говорит со мной о проблемах. Я хочу этому сопротивляться.

– Чему сопротивляться?

– Мутациям. Врачам. Давлению, если будет, как было с вами. Я хочу постоять за себя. Я хочу остановить этот процесс, если возможно.

– Эл, успокойтесь. Вам важно сохранять равновесие. Прежде всего, вы думаете в неверном направлении. Осмыслите положение иначе. Вам важно все обдумать. Ведь для землян мы, галактожители, все равно что захватчики. Не получится – вы начнете нас обвинять. Мне бы не хотелось. Я благодарен за доверие. Я удивлен, что вы лояльны.

– Я думаю, что это глупости. Тобосцы достаточно знали о вас и о нас. Ваши технологии и уровень эволюции позволяют в считанные часы захватить Солнечную систему. Однако этого не происходит. Не думаю, что вы чего-то ждете. Все что я знаю о действиях с вашей стороны – это попытки сотрудничать в освоении и исследования космического пространства. Земляне уверены, что места хватит всем, Галактис придерживается политики ограничения колонизаций. Я смотрю на неприязнь землян, как на эгоизм и инстинкт самосохранения, – она говорила убежденно. – Я работаю далеко от Земли. Я дома не была давно. Я видела другой космос и знаю, как он бывает жесток. Нельзя ставить человеку в вину, что он меняется где-то далеко от Земли.

Из подростка она на глазах превращалась во взрослую, с собственным осмысленным мнением. Эл желала узнать себя с той же решимостью, какую демонстрировала в бою.

– Извините, – сказала она. – Торн, мне нужна помощь, которую я не получу на Земле без последствий. Я согласна, если вы гарантируете тайну.

– У нас есть время, пока ремонтируют ваш корабль, с вашего разрешения, – с улыбкой ответил Торн. – Я провожу вас. Обдумайте хорошо то, что хотите сделать. Опыт изучения живых существ в Галактисе достаточно большой, человек – это одна из известных его страниц. Когда речь идет о развитии некоторых особенностей, вариантов много, результат нельзя предсказать. Это будет уникальный опыт. Осторожно. Я не поручусь за результат.

– Я не боюсь.

Эл не могла упустить шанс узнать о себе больше без вмешательства землян. Короткий рассказ Торна демонстрировал вероятный путь, как будет развиваться ее история с аномалиями. Он ее рассказал умышленно и с целью воздействия на нее.

Ее сопроводили двое приглашенных Торном галактожителей, ради перехода пришлось опять надеть шлем и перчатки.

Никакой аппаратуры или оборудования в помещении, куда ее впустили, не оказалось. Как яйцо изнутри, комната с кругом гладкого пола. Двери не стало. Желание узнать, что здесь произойдет, пересилило в ту минуту все другие чувства.

Она согласилась на эксперимент, нарушая все служебные инструкции.

В ожидании начала Эл перечисляла свои грехи, перечень умышленных и неумышленных ошибок пополнялся на глазах.

Эл отчаянно поверила, что скоро узнает о себе больше, чем знает сейчас. Она оказалась в положении, когда очевидно проще доверять чужакам, чем земным специалистам, способным сделать из нее изгоя, после того, что сказал ей Ставинский на Марсе. Едва ли здесь ее будут рассматривать только, как материал для экспериментов.

Глава 10 Командор Ставинский

Через год после поступления в Академию Космофлота Эл попала на капитанский курс. Ее предыдущий наставник невесело сообщил, что командор Ставинский сам отбирал себе учеников.

По курсу дальней разведки Академия выпускала пять-семь человек в год. Командор не делал разницы между взрослым курсантом и новичком. Суровый характер Ставинского вызывал у подопечных душевный трепет.

Для Эл много лет оставалось секретом, по каким причинам командор выбрал ее и почему оставил на курсе. Они не ладили.

Эл иначе оценила Ставинского только после Тобоса. Он – авторитетное лицо в Академии, персона важная, – бросился ей помогать.

Ставинский воспользовался отпуском не для отдыха, а полетел навестить ее на Марс. Эл держали в реабилитационном центре, на Землю не пустили. Ей отчаянно хотелось увидеть кого-нибудь знакомого. Ставинский бесшумно вырос в открытой двери ее бокса и спокойно ждал, когда Эл оправиться от удивления.

– Командор! Здравствуйте, – машинально сказала Эл, все еще не веря глазам.

Пригласила войти, он сделал один шаг навстречу. Наступила долгая пауза. Ставинский изучал ее пару минут. Он смотрел обыкновенно строго, бурного приветствия не будет, не в его манере. Он отвел взгляд и сказал виновато:

– Прости, девочка, что я послал тебя туда.

Эл не ждала от него жалости, не вообразила бы такой фразы, поэтому откровенно удивилась. Обращение «девочка» резонировало в душе, потому что она представить не могла осторожно извиняющегося командора.

Она не назвала бы его стариком, он всегда выглядел бодрым и очень активным, ему определение «старик» вовсе не подходило, если бы не изрезанное морщинами лицо с седой щетиной. Эл давно не видела его, вот так, воочию, и теперь отметила преклонный возраст по чертам вины на лице. Маска мрачности, влажные глаза сделали его не таким, каким она его помнила. Взгляд не задерживался на ней или на предмете обстановки в боксе, глаза его нервно двигались.

– Садитесь, – тихо сказала она и подала кресло.

Он сел и опять отвел взгляд. Он заговорил снова, через паузу.

– Я ненадолго. Сразу к делу. От нашего разговора и, особенно, от его искренности зависит твое будущее, Эл.

Такое заявление более в его духе. Что-то в ее жизни не изменилось. Эл к тому моменту считала себя взрослой и праве самой распоряжаться своим будущим. Ставинский был все еще ее руководителем курса. Она не удивилась. И этот туда же. Ее терзали предупреждениями каждую беседу. Тривиальный ультиматум Ставинского Эл не впечатлил и не обидел. Она рассудила, что он готов вмешаться в ход событий. Строгий с учениками, он защищал своих в случае сложных обстоятельств, потому что ценил вложенный труд. Говорят, давным-давно он спас бывшего ученика от трибунала. С какой бы целью не прилетел Ставинский, он собирался прямо или косвенно участвовать в ее судьбе. Терять его доверие и поддержку Эл не хотела. Она была благодарна.

– Я отвечу, если смогу.

– Я не о полете, Эл. Записи бесед я смотрел. Меня другое волнует. Твое прошлое. От твоей искренности зависит, смогу ли я помочь. Уточню. В архиве Космофлота на тебя только данные, которые сообщила ты или твой воспитатель.

Эл тяжело вздохнула. Она всегда знала, что когда-нибудь этот вопрос будет задан. Почему бы не теперь?

– Вы что-то обо мне узнали?

– В том то и дело, что ничего. Тебя до Академии, будто, не существовало. И я хотел бы с опозданием понять, где ты обитала до того, и откуда ты взялась на мою голову, Эл? Название колонии в твоем деле указывает на давно ликвидированное поселение. Ты – сирота. Как ты попала на Землю? Этим не заинтересовались вовремя. Ты была ребенком с чистым и устойчивым биологическим кодом, хотя и устаревшим лет на пятьсот. Твои показатели для Академии выходили впечатляющими. Успехи в обучении были бесспорными. Никто не проверил сведения на девочку, который ты тогда была. А с Тобосом вышло так, что сразу образовалась гора вопросов.

– Меня выгнали из Академии?

– Еще нет, и не за что. Ты теперь – герой в наших кругах. Ты не вовремя прославилась. Ты выжила там, где не выживают. Я не первый, кто начал сомневаться, до меня нашлись скептики. В отношении колонистов в Академии суровая политика, они возвращаются обратно. По документам тебя нельзя вернуть, у тебя есть официальный опекун на Земле. Я думал, к какому флоту тебя приписать по окончании. Хочешь остаться и служить в Космофлоте Земли, придется сказать мне правду.

– Я не шпион, не инопланетянин, не плод искусственного рождения, – выпалила Эл.

– Этому я хочу верить, но мне нужен твой искренний рассказ. По отчетам, которые шли с борта «Тобоса» ты там изрядно психовала перед катастрофой.

– Для отчета? – спросила Эл и в голосе скользнула жесткость.

– Я – твой гость. Я хочу для тебя добра. Хочешь в дальнюю разведку Космофлота – рассказывай. Ты выжила черти где. Я твой наставник. Горжусь. Но меня мучает одно обстоятельство. Опытный отборный экипаж не выжил, а ты цела и Лондера спасла. Его воспоминания – противоречивее некуда. Он заявил, что заключение капитана «Тобоса» о тебе неверно. Что экипаж допустил ошибку, когда счел тебя ненормальной. Как вышло, что ты просчитала аварию за долго до обнаружения первых неполадок? Курсант обставила специалистов? Весь экипаж? Лондер рассказывает невероятные истории и остается в недоумении от встречных вопросов. Он рассказал, с каким рвением ты отстаивала свою правоту перед капитаном. До исступления. Я знаю, как ты себя ведешь, когда права. До драки. И драка была. Эл, я готов поверить. Только расскажи. Никаких отчетов.

– Вы готовы услышать версию, какой бы она не была? Даже абсурдной? Я не буду Лондера повторять. Мы ни о чем не договаривались.

– Любую. – Он сурово кивнул. – Правду. Убедишь – согласен тебе помочь. Положение твое пока, повторяю пока, не вызывает подозрений. Я представил историю Совету Космофлота гладкой и лаконичной, где твоя роль не более назначенной заранее. Но предупреждаю, что потом будет беда, если кто-нибудь захочет в этом копаться. Я должен знать.

Эл молчала. Где была гарантия, что он не лукавит. Раз уж начинается переделка, следует запастись союзниками. Эл решилась. Командор был лучшим из зол.

– С чего мне начать? С аварии или с прошлого?

– А что, по-твоему, лучше объяснит, твое положение?

Эл подумала с минуту, взвешивая риск.

– Ладно. Сначала. Происхождение…Я не из вашего века, – как можно спокойнее сказала Эл. – Я из двадцатого. Я не лгу. Однажды я уснула в своем, а проснулась на пятьсот лет вперед.

Ставинский смотрел в упор, молчал, вытянулся в струну, ждал продолжения. Эл держала паузу и ждала реакции, как полагается, как он сам ее учил. Ей нужна первая реакция, но Ставинский с задержкой показал изумление. Признание вогнало его в короткий ступор. У него, очевидно, были иные версии.

– Как? Служба времени? – наконец, спросил он недоверчиво, но допуская ее вариант.

Эл всегда подозревала, что такая служба существует. Навигаторы на «Тобосе» получали сторонние отчеты по временным петлям, которые возможны при возвращении. Она слышала разговоры о том, что сторонняя служба на Земле поставляет Космофлоту такие данные.

– Я не знаю. Нет. Я сама. Это был прыжок. Провал. Аномалия какая-то… Я так думаю…

Для Эл слово «аномалия» имело теперь несколько смыслов и было близким определением ее самой.

Ставинский обдумал пару ее фраз, видимо, известие оказалось не впечатляющим и потому, на данный момент, выглядело правдоподобным. Он знал, когда курсант лжет и выдумывает. Эта девчонка всегда предпочитала резать правду, когда надо и не надо. Могла поумнеть за время экспедиции, экипаж устроил ей не шуточную трепку, а катастрофа кого угодна заставит состариться. Чего он в ней никогда не наблюдал раньше, так это изворотливости. Лгать столько лет? Нет. Скрывать правду, не говорить о ней, не то же самое, что врать.

– Сама… Сама… – повторил он несколько раз. – По этой причине ты выжила там?

– Нет, командор, вы же знаете из отчетов. Был контакт. Был. Нас пытались спасти обитатели Тобоса, но экипаж был глух к предупреждениям. Я пыталась.

– Знаю. Знаю о твоем психозе. Истеричка. Я тебя плохо знал? Или мало воспитывал? Брось. В космосе все бывает. Ты формально в детском возрасте пребывала, подростковый бунт допускаю, а вот сумасшествие – нет. Капитан и корабельный доктор сами повели себя не лучше подростков. Лондер рассказал, какую травлю тебе устроили. Лучший способ заставить тебя шевелить мозгами. Вместо того, чтобы мириться, ты сидела одна на технической палубе и изучала корабль до мелочей.

– Это был не психоз, это был контакт. Лондер в это не верил, как все в экипаже не верили. Он выступил за исследование, нашел у меня что-то в крови и это привело к изоляции. Я на него не злюсь, он до конца пытался мне помочь.

– Я прочел рапорт капитана «Тобоса» и тоже не поверил. Ты не из тех, кто впадает в истерику. Я сам тебя проверял. Был контакт. Верю. Ты молодец. У тебя способности. Ты еще в Академии демонстрировала хорошую адаптацию при контакте с неизвестным. Тебя выбрали из-за подходящей биологической матрицы тела и мозгов. И учиться ты любишь сама. Лондер сообщил, что ты станцию до последнего шва выучила. Составила рапорт на капитанский минимум. Технические блоки сдала. Ты упрямо хочешь стать капитаном.

Эл улыбнулась. Услышать похвалу от Ставинского было невероятной редкостью.

– Спасибо, – отозвалась Эл. – Меня очень злило и злит, что мне не верят. Все считают, что я подросток.

– Побудь пока подростком. Со взрослого бы уже сто раз спросили. Прикройся возрастом, сейчас не стыдно. – Он снова помолчал. – Страшно было?

– Да… – Она подумала. – Теперь страшнее. Меня мучают воспоминания... Я вижу их лица. Мне хотелось их спасти, а я не смогла…

Ставинский с благодарностью смотрел на ученицу. Она должна была ненавидеть взрослых, которые сделали из нее изгоя, но человечность в ней победила.

– Не думай об этом, не терзайся. Забудь пока про аварию. Из прошлого, говоришь? Допустим, я поверил. Как же тебе удалось пробраться в Академию? На мою голову.

– Я год готовилась. Училась. Я очень много училась. Мне помог один замечательный человек. Вопросов он не задавал. Он ничего не знает. Я очень, очень ему благодарна.

– Том Мисс. Он не знает, кто ты?

– Нет. Мое имя действительно Эл. Элли Светлова. Без обмана. Я его зарегистрировала сама, сослалась, что из-за стресса не помню, как меня раньше называли. Такое с детьми бывает.

Ставинский не сдержал улыбки. Вид у нее такой – на подзатыльник напрашивается, корчит виноватую, но свою линию гнуть не забывает. Упрямая бестия. Умна, чертовски умна девчонка.

– Готовься. Элли Светлова. Что правда, что ложь скоро начнет проясняться. Хочешь выглядеть взрослой? Придется отвечать без скидки на возраст. Готова?

– Все так серьезно?

– А ты думала просто! Вранье до добра не доводит! И как меня угораздило выбрать именно тебя?!

– Вы ж не знали. Врачи сказали редкая генетическая матрица, отсюда выносливость. Я только скрыла, откуда я! Все что об экспедиции – правда! – воскликнула Эл. – Кто скажет, что я была недостойна? Это был ваш выбор.

– Потому выбрал, что живучая. Медики тебя посоветовали, твоя биологическая матрица и нервная система устойчива к воздействиям космоса. Ты действительно редкий для землянина тип. Подумали, что колонизация повлияла на твой профиль. Потому не было сомнений в твоем происхождении. И по характеру ты редкая… – Ставинский пропустил ругательство и вздохнул тяжело.

– А что тогда не так?

– Тебе не сказали. – По интонации командора Эл догадалась, что умышленно. – Ты вернулась из космоса, а в твоей матрице специалисты не нашли следов перенесенной катастрофы и долгого полета. Ты как на Луну слетала. Двух лет словно не было. У Лондера есть, а у тебя нет. С одной стороны, это прекрасно, тебе позволят дальше летать. Ты здорова. Даже гипотезу выдвинули, что твой подростковый организм неким уникальным образом справился с таким потрясением. Ну а с другой стороны, ты понимаешь… Твоя нормальность и стала главной аномалией. Так не бывает. Отсюда родилась другая версия, что тебя по пути подменили. У тебя был открытый контакт с Галактисом.

– Поэтому меня на Землю не пускают? Они считают, что я не человек?

– Скорее ты слишком человек, больше, чем следует, после всего, что с тобой стряслось, Эл.

– Что мне, по-вашему, делать? – спросила она. – Заболеть неизлечимо?

– Побудь на Марсе. На Землю не рвись. Попадешь под обследование. Мало ли что там еще найдут. Я тебя сейчас вижу и уверен, что это та же Эл, которую я знал. Оставь пока в стороне твой двадцатый век и экспедицию старайся без повода не вспоминать. Переживешь травматический синдром и тебя отсюда выпустят. Я подумаю, что могу сделать для тебя…

Он обещал и сделал. Через три недели по требованию Академии Эл отправили на станцию Плутон-6. Летать и выполнять штурманскую работу на коротких рейсах.

Впоследствии у нее не было времени подумать о предостережениях командора. Героизм не умалил Академическое начальство, капитанское звание так просто не получишь. Эл пришлось отчитаться за пропущенные годы учебы, сдать массу экзаменов по курсу дистанционного обучения. В копилке капитанского минимума уже лежал блок технической подготовки и сданные заранее навигационные навыки выше среднего.

Марс остался ближайшей планетой, на которую ее пустили.

Стравинский улетел сразу после разговора, больше они к этой теме не возвращались. Командор будто бы поверил ей на слово, без лишних объяснений. Эл не сразу осознала, что он рискует репутацией, защищая ее. Старик был скрытен, своих мотивов, бывало, до последней минуты не выдавал. Он вмешался не потому, что разгорался скандал, который напрямую затронет его, он всегда был таким со своими лучшими воспитанниками.

Ставинский взял за правило не сообщать истинного мнения о своих учениках перед академическим советом до решающего экзамена. Курсантов ругал, как говориться, в лицо, называл шарлатанами, слабаками и тупицами. Он был беспощаден на словах и в практике. Терпеть его норов было частью обучения. Эл свыклась с этим, потому что всегда помнила о своей цели. Командор имел право на самые крутые оценки, на самые унизительные меры наказания, потому что учил на совесть. Все у него были плохими. Хорошее место после выпуска получали единицы. Строгость его была на уровне жестокости. Возмущенному он обычно говорил:

– Гордись, ты будешь жить ближайшие пять лет, а потом пусть другие решают, что с тобой делать.

Вмешательство командора в ее судьбу Эл сочла знаком расположения. Тех, кого он брал под крыло, считали счастливчиками. Цена за такое покровительство – откровенность.

Глава 11 Исследование

В яйцеобразной камере появился новый гуманоид. Маленький, тщедушный, на вкус Эл, милый «зеленый человечек». Общения не произошло. «Маленький доктор» указал точное место, куда ей следует встать и удалился. Ее не просили снимать костюм, на всякий случай, она отключила внешние сенсоры и все, что могло помешать. Внутренняя медицинская поддержка костюма осталась в рабочем режиме. Эл отрегулировала размер, чтобы костюм сидел свободнее и ждала начала.

Ничего не происходило. Эл старательно не шевелилась. Эл посчитала, что чужая система примеривается к ней.

В привычной Эл схеме проверки по земным критериям могло вообще ничего не происходить. Она расслабилась и в память естественным образом хлынули воспоминания, а разум занялся анализом последних событий.

В воображении проносился бой чередой собственных порывистых поступков, которые из нынешней временной точки показались бы глупыми.

Эл показалось, что на корпусе камеры обозначились изгибы, стены поплыли, перед глазами пошли цветовые пятна. Стенки скорлупы стали гибкими, будто кто-то снаружи давил на них с разных сторон. Эл напряглась от жутковатой картины. Изменилось освещение, и тысяча тонких разноцветных лучей заскользила по ее телу. Она ощущала их энергию кожей, мышцами и кажется костями. Испарина появилась не по всему телу, на коже появилось отчетливое ощущение, что к рукам, ногам, животу и спине попеременно прикладывали горячие и холодные компрессы. Шум в ушах заставил рефлекторно зажмуриться. Она уловила звукоряд сигналов, как будто проверяют слух. Потом она взмокла целиком, точно в костюм влили воду. Струйка пота медленно стекла по щеке от виска, непривычно острое и неприятное ощущение беспомощности накрыло ее. Костюм должен был справиться с температурой и повышенной влажностью внутри. Пришла мысль об обезвоживании, а следом, что ее решили сварить заживо. Она напряглась, как в недавнем бою.

Эл зажмурилась, глаза резало до слез от световых пятен на стенах, от вспышек и бликов. Свет остался... у нее в воображении. Она открывала и закрывала глаза несколько раз, но видела одну и ту же картину цветовых пятен ползущих по меняющемуся рельефу стен. Пятна превратились в потоки. Она не видела мигающих струй излучения, когда закрывала глаза, могла сосредоточиться на внутренних ощущениях, но со всей угадывала эти потоки, она знала до того, как откроет глаза, какой цвет на стене перед ней. Волнообразное движение стен капсулы провоцировали сокращение ее мышц от солнечного сплетения и волнами до биения пульса в пальцах. Нереальное умение ее тела. Она вспомнила о дыхании, когда сдавило легкие. Экран на предплечье был отключен, Эл не видела показания датчиков костюма. Она сконцентрировалась на прохладе комбинезона на теле, значит, жар – это иллюзорные ощущения, обман восприятия. Слишком резкий перепад, чтобы быть реальным. Она открыла глаза. На зеркальце шлема не было пара, на внутреннем экране она не увидела предупреждения об опасности. Костюм не замечал перемен. В голове к тому времени стоял гул. Она ощутила, что падает.

– Прекратите!!!

Эл рухнула на колено, вовремя выставила руку, чтобы не упасть на бок. Половина тела онемела, ощущение прошло, едва рука уперлась в пол. Если она концентрировалась на одном участке тела или мышцах, например, чтобы подняться, ощущения приходили в норму. В ответ на напряжение мышцы вибрировали, как при усиленной тренировке.

– Да, остановите же это! – зарычала Эл, ощущая прилив ярости и сил, резкий всплеск адреналина и желание двигаться.

На выброс гормонов внутренние сенсоры костюма должны были отреагировать, медицинская система, распознав угрозу, предложила бы седативный коктейль.

В ее уме возникли всевозможные подозрения: обман, попытка ее убить или изменить, управлять ее телом. Ярость накатила резкой волной.

Тело бросило в холод. Лучи пропали. Раздался резкий хруст и появилась сизая дымка. Эл включила защиту на костюме. Датчик распознал в атмосфере угрозу и произошла полная герметизация. От перестройки костюма тело немного онемело. Эл ненадолго перестала чувствовать себя собой, будто костюм перехватил управление телом и заставлял ее встать. Она рванулась неловко и вместо подъема упала навзничь, погрузилась в темноту. Мгновение забытья, и Эл вернулась обратно, лежа на полу лицом вниз. Мысли, что она не управляет телом, прогнали помутнение сознания. Злость от убежденности, что ее хотят убить, вспыхнула так, как не возникла во время реального боя на борту «Дельты». Ей захотелось показать силу и разнести эту комнату. Выбраться. Убежать. Улететь отсюда.

Она оказалась на ногах и ринулась на стену, ударила кулаком с расчетом, что костюм усилит удар по ее желанию из-за обостренного чувства опасности. Стена лопнула, как и полагается яичной скорлупе. Эл пробила ее всем корпусом, не удержалась на ногах, рухнула на колени. Обломок упал перед ней, открывая путь к бегству.

Сбоку послышался грохот, перешедший в звон в голове и глухоту. Кроме своего дыхания несколько мгновений она ничего не слышала. Опять помутнение. Она стояла на одном колене в куче обломков. Костюм не пострадал, она, кажется, тоже.

Эл огляделась и увидела, как над ней нависает остаток свода. Сейчас конструкция рухнет и раздавит ее. Она подскочила на ноги, перемахнула через обломки и нырнула в туннель коридора, по которому ее привели сюда.

Там перед ней вырос Торн. Эл налетела на него и пихнула к стене. Он предупредительно прижался спиной и развел руки в стороны, открываясь и демонстрируя тем самым миролюбие.

– Что случилось?! – его беспокойство выглядело натуральным.

Эл поняла, что чувствует его, будто она на мгновение превратилась в анализатор системы поведения. У капитана такое ровное состояние, будто не произошло ничего особенного. В реакции естественные и он не то чтобы модификация. Эл имела дело все таки с человеком.

– Меня что, хотели зажарить?! Убить?! Что вы делали со мной?! – завопила она так, что захрипели мембраны на шлеме.

Он хотел помочь, протянул руку в жесте примирения.

Эл замахнулась, сжав кисть в перчатке в кулак. Торну пришлось отступить на недосягаемое расстояние.

Она попыталась побороть накативший приступ ярости. Живот свело. Анализаторы костюма не работали, показатели на экране шлема находились в зоне безопасности. Это было странно. А как же боль? А эта злость? Ей хотелось сломать еще что-нибудь. Медицинская система костюма должна была распознать агрессию и предложить успокоительное. Костюм от воздействий в том « яйце» вышел из строя.

Она попробовала обойти Торна. Галактожитель не препятствовал, не подавал повода для нападения. Его ровное поведение добавляло злости. Эл хотелось его реакции.

– Вам плохо? – с настороженной заботой спросил он.

– Хуже некуда!

В последнюю секунду Эл удержалась, чтобы не кинуться на него. Мысленно представив, что сейчас она похожа на разъяренное и перепуганное животное.

– Отойдите от меня еще дальше!

Разум боролся с яростью, но безуспешно. Мелькнула очевидна трезвая мысль – уйти самой.

– Будет лучше, если я займусь своим кораблем.

– Кабина лифта доставит тебя на пирс, – напутствовал Торн.

За пределами «враждебной территории», на борту «Дельты», Эл почувствовала облегчение. Она извлекла из шлема запись. До последнего происшествия у нее и в мыслях не было проверять, что происходило, она доверяла себе. Костюм «писал» события. Эл была уверена, что происходит нечто странное. Окажись она в боевой ситуации – убила бы противника, не задумываясь. Она вдруг вспомнила свои ощущения, когда словно животное на охоте, угадала спокойствие и сосредоточенность Торна, как охотника. Она «считывала» человека рядом, как недавно катер в бою, мгновения ощущая себя им, этими обоими.

На экране проектора пошли картины событий. Эл убрала звук, в ушах все еще стоял шум. Дружелюбная беседа с Торном, ее согласие, переходы и камера. Маленький человечек. Камера. Сферическое обозрение костюма позволяло видеть все вокруг. Но… Ничего не происходит… Костюм не фиксирует параметры среды, кроме жизненно важных в ее теле, ни намека на видимое излучение, никаких звуков, слабое шипение фоновых помех. Стены не меняли форму и цвет. Для костюма с Эл не происходит ровным счетом ничего. По показателям жизнеобеспечения невозможно понять, что вызвало ярость.

Ее костюм не работает или у нее случилась галлюцинация.

Перед ней театр с участием одного сумасшедшего актера. Вот она падает на колени. Для нее реальность выглядела иной, чем в проекции. На экране все длиться не более минуты. Эл помнила жару, влагу, боль в теле, волны напряжения в мышцах и грохот в ушах, но показатели костюма демонстрировали нормальное самочувствие. События растянулись для нее в долгое время, а в записи все происходило быстро. Она скачет по капсуле, как бешеная обезьянка. Сколько сил она вложила в удар, чтобы пробить стенку? Если бы не это обстоятельство, Эл сделала бы вывод, что все было иллюзией. Она пережила наваждение, разрушенная камера, увы, была реальностью.

Тоннель. Напротив взволнованное лицо Торна… Он искренен. Она не ошиблась. Она машет руками и угрожает ему.

Эл отправилась в медицинский отсек, чтобы провести собственный анализ, стянула всю одежду и залезла в медицинскую капсулу. Несколько мгновений ей было страшно включить систему, она боялась повторения, боялась испортить единственный бортовой аппарат, способный спасти ей жизнь. Такую утрату внутреннего оборудования она не сможет внятно объяснить землянам. Запустив процесс, Эл нервно ждала результата. Нужно отвлечь психику, занять ум. Она излишне сосредоточенно перебирала программы анализа тела. Бессмысленно искать причину приступа ярости на вроде бы дружественном борту «Дельты». Корабль пустив в ход остатки энергии, чтобы ее защитить. Данализ показал усталость и стресс, результат долго пребывания без сна и известную уже аномалию в крови, которая появлялась в результате перегрузок. Она не на столько глубоко знает, как интерпретировать данные. В тонкостях не обойтись без специалиста. Обычный всплеск адреналина при угрозе или стрессе не вызвал бы такой реакции. Несколько напряженных бортовых суток, поиски, погоня и бой измотали бы ее. Она с ног должна валиться, а не рушить стены.

Система предложила либо выспаться, либо принять ободряющий терапевтический коктейль. Эл отказалась от обоих вариантов. Она хотела бы осознать что с ней произошло без дополнительных процедур.

Она вышла из капсулы, сгребла в охапку одежду и засунула в утилизатор, достала упаковку с новым костюмом и переоделась. Датчики нового комплекта заработали в обычном режиме и показали упрощенные данные, схожие с показателями медицинской капсулы.

Ответы следует искать не у земной системы. Они, наверняка, там, откуда она сбежала. У них точно найдется объяснение. Она спросит еще раз, что они пытались выяснить на самом деле.

Пока она не может рассуждать здраво, хозяева корабля имеют хороший шанс «замести следы». Повинуясь не утихшему раздражению, подозрительная Эл перед выходом прихватила оружие, испытав при этом удовлетворение, которое чуть-чуть загасило злобу. В этом фальшивом чувстве превосходства она нашла что-то приятное. Эл прогрохотала, топая по трапу уверенной походкой человека готового к сражению. Вокруг никого не было, галактожители предупредительно оставили ее в покое.

За первым поворотом знакомого коридора она наткнулась на «номера первого».

– Я готов помочь, – заявил он участливым голосом «Дельты».

– Как ваше имя? – спросила она.

– На вашем языке оно не произносимо.

– И все же…

– Тефрион, но в нашем языке нет гласных, – сосредоточенно выговорил он.

– Вы про гласные знаете, – зло заметила Эл. – Так вот, Тефрион, я жажду объяснений!

– Вы возбуждены. Мы причинили вам боль. Извините. Вы получите объяснения. Успокойтесь. Вы опасны.

– Да! Я опасна! Где Торн?

– Он выясняет, что произошло.

– А что произошло?!

– Система, которая вас обследовала, уничтожена. Серьезная потеря для нас. Система была ценной. Торн вас не винит, он встревожен тем, как авария на вас сказалась.

Эл старалась унять раздражение и терпела фиаско. Манипуляция голосом ее корабля, искусственное поведение инопланетянина злили с новой силой.

– Нет. Пока я не чувствую ничего, кроме огромного желания… Проводите меня к Торну. Обещаю, что я его не убью.

Для него заявление прозвучало неправдоподобно.

– Вы демонстрируете опасное поведение, – он попытался преградить Эл дорогу.

Землянка не стала прибегать к дальнейшим угрозам и решила перейти к действию. Тефрион понял, что она оценивает его возможности, как соперника. Эл придирчиво осматривала тело, выискивая слабые места. Он разумно отступил. Эл прошла мимо него и исчезла за поворотом, направляясь изученным путем к кабине переброски.

Эл легко нашла дорогу к месту погрома.

Торн бездеятельно стоял и смотрел, как несколько «специалистов» изучают место аварии. Компанию ему разумеется составляли не люди. Остатки системы осторожно разбирали на части.

«Маленький доктор» в половину человеческого роста стоял рядом с Торном. Он тоже наблюдал происходящее. И они беседовали. Вид у обоих был вполне спокойный, если не учитывать обоюдную озабоченность. Речевой аппарат этого малыша позволял общаться на доступном обоим языке. Торн попросил комментарии, но врач не спешил. Торн раз десять вопросительно посмотрел на доктора сверху вниз.

– Ни один анализ не сохранился, – ответил на его немой вопрос врач. – Она уничтожила весь аппарат.

Торн уловил в этом заявлении ноту восхищения.

– Спасибо, я вижу, – кивнул он. – Хорошо, что мы выбрали автономную систему.

– Очень энергичный объект, – добавил врач с нотами удовольствия. – Очень интересный объект в массе вашей расы.

Мимка врача оказалась выразительной, Торн улыбнулся. Это он сожалеет о случившемся, но его собрату по экипажу чужды похожие переживания. Эл для него интересный объект.

Торн задумался, пытаясь представить, что будет дальше. Опыт не удался. Первый контакт из доверительного превратился в конфликт. Эл ушла в ярости. Как убедить ее, что это не обман или провокация. Каким бы ни был контакт, но событие затрагивает не просто личные отношения. Если бы не стычка Эл с противником, все осталось бы на низком дипломатическом уровне. Торн, будучи землянином, знал недоверчивость и излишнюю подозрительность соплеменников, особенно в разгар противостояния. Эл не просто пилот, она представитель Земли и поры ему об этом вспомнить.

– Вам встречалось что-либо подобное? У особей вашего вида? – спросил врач.

– Агрессия – часть нашей природы, продукт эволюции, но при отборе для космических путешествий – это качество повод для отсева. Мы сильно реагируем на чужие эмоции, это правда. Ее никто не провоцировал. Ее подготовка должна компенсировать этот недостаток. Она нетипичный землянин. Я уверен, что причина ее поведения кроется в напряженных событиях накануне.

– Она пережила катастрофу экспедиции. Я проверил. Ее восстановили. Вернули к жизни, как у вас выражаются. Такие процедуры не отличаются доскональной точностью. У нее есть аномалия. Яркий травматический синдром внутреннего характера.

– Нет. Здесь что-то другое, доктор. Жители Тобоса не практиковали насилие, они не стали бы ее переделывать на свой вкус, это не их влияние.

– Они практиковали улучшение природных данных. Я склоняюсь к предположению, что наш объект имеет скрытые способности неизвестные ей самой.

– Она проявила хладнокровие в схватке с темя сильными противниками, – напомнил Торн.

– Испугалась собственного воображения? Побочный эффект от гипервосприятия? Она отреагировала на работу системы, которую смогла почувствовать.

– Я не знаю, доктор. Я понимаю, что вы пытаетесь от меня услышать. Я аномальный землянин, дефективный экземпляр с точки зрения моих соотечественников, но со мной никогда не происходило ничего подобного.

– Тогда, ничем, кроме спонтанного воздействия при исследовании, эту ярость объяснить нельзя. Она не модифицированный человек, как вы допустили, и более человек, чем мы изначально думали, – заключил доктор. – Вы со мной согласны?

– Да, если вам этого хочется.

– Мы найдем причину. Позже. Я могу общаться с ней? – спросил врач.

– Если она захочет.

Воцарилось молчание. Торн думал о том, что когда-нибудь недоразумения с его соотечественниками будут улажены. Люди станут собратьями с другими формами жизни, перейдут из общности земной в общность космическую, что поможет им лучше изучить себя. Неудача сегодня – еще один повод к недоверию завтра. Он знал, если девушка расскажет о своем визите правду, беды не миновать прежде всего самой Эл. Что-то же не давало ей покоя, если она безоглядно решилась на эксперимент?

Торн получил тревожный сигнал от наблюдавшего за Эл специалиста по контактам. Наблюдатель поднял тревогу.

Комната быстро опустела. Доктор упрямо остался.

Эл выросла в сумраке туннеля, подтвердив его ожидания, и подошла к ним. Торн понял, что приступ бешенства продолжается. Она оказалась вооружена, от нее веяло угрозой. Инстинктивно он закрыл собой врача.

Доктор ловко отстранился и обошел его. Он встал рядом с девушкой, доходя ей до талии. Они были очень близко друг от друга. Фигура Эл казалась крепкой и большой, а врач беззащитным малышом.

– Вы хотите знать, что произошло? – начал он. Голос оказался ровным, как и прежде, он обратился к ней на адаптированном земном языке.

Определенных агрессивных намерений у Эл не было. Торн успокоился, когда девушка отступила на шаг и отозвалась. Голос был нервным и хриплым:

– Да, я желаю объяснений.

– У меня нет ответа, только догадки. Я могу спросить? – спокойно продолжил врач.

– Да.

– Вы видели что-то или ощущали?

– Лучи. Звуки. Свет. Движение. Боль. Тут творилось что-то жуткое! – голос Эл дрогнул, воспоминания причинили ей страдание.

– Вы не могли видеть или слышать. Землянин этого не может ощущать. Мы работали вне ваших органов чувств, – заметил врач.

– Значит, я могу! – резко заявила Эл. – Я видела и слышала! Это было больно! Я горела изнутри!

– Страдало ваше тело?

– Нет… Может быть… Не знаю… Я не понимаю…

– Вы испытываете сильный гнев?

– Слишком много вопросов!

– Правильно. Не стоит продолжать, – голос врача остался спокоен. – Я не стану больше спрашивать.

Торн наблюдал сцену с опасением за обоих, доктор провоцировал Эл противоречивыми фразами.

– Что произошло? – настаивала Эл.

– Вы прекратили обследование. Вам захотелось, и вы сделали это. Вы испортили систему, потому что этого пожелали.

Эл заметила, как он интонациями напирает на ее волевое решение. Его голосок мягко дребезжал, как бывает у пожилых людей. Благодаря голосу ее ум назначил «маленькому доктору» почтенный возраст. Сработало мыслительное человеческое клише: обижать маленького слабого и старого – нельзя.

– Вы ничего не хотели со мной сделать? – требовательно, но мягче спросила она.

– Вы поверите, если я отвечу: нет? Мы не могли предположить, что ваша чувствительность находится за границами вашего вида. Мы искали вероятные аномалии, которые встречали у таких как вы раньше. Первичное исследование спланировано неудачно. Вы вступили в резонанс с системой и потеряли самообладание при воздействии определенного набора факторов. Мы вас спровоцировали, извините. Ненамеренно. Поверьте, мы действовали без умысла, – уговаривал врач.

Осмысление слов давалось Эл лучше, чем обдумывание ответов на вопросы.

– Вы не понимаете, что случилось? – спросила она.

– Нет. Я бы предложил попробовать снова, но опасаюсь последствий. Надеюсь, вы не хотите убивать?

– Хочу, – ответила Эл, и Торн напрягся от такой честной уверенности.

В Космофлот попадали сильные. Пилот маленького навигационного катера ушел в глубокий космос на свой страх и риск. Очевидно, Эл способна на резкие действия.

Он знал, что среди землян есть люди с исключительными способностями. Чаще обычного они имели в предыдущих поколениях предков переживших биологические эксперименты. Земляне, чтобы уберечь свой оригинальный вид, пережив этап модификаций самих себя, решили вернуться к природной схеме, проверенной естественной эволюцией. Такова культура и политика землян последнее столетие. Волну модицикантов либо направили в колонии, либо изучать космос, либо уничтожали. Последние десятилетия отличались несколькими волнами генетических чисток, под одну из них попал и он сам.

Космофлот допускал на службу модифицированных людей или людей с врожденными аномалиями, если таковые были полезны. В допустимых границах контроля, конечно. Как правило они мало находились на Земле. Эл вполне могла оказаться таким экземпляром.

Однако, девочку с аномальной психической организацией отсеяли бы на этапе поступления в Академию. Изначальные подозрения Торна получили подтверждения. Эл получила свои аномалии в экспедиции, уже в космосе, и пока не знает, как с ними жить.

Он, не отрываясь, наблюдал за девушкой. Ее трясло от борьбы с собой. Ей не нравилось то, что творилось с ней и вокруг нее. Злость жила помимо воли, как другая она. Последний вопрос врача отрезвил ее, она сделала еще полшага от него.

Эл думала о том же. Какое, наверное, жуткое впечатление она производит. Она отстегнула излучатель и протянула Торну. Он все время короткого разговора пристально смотрел и ждал, что она вот-вот сорвется.

– Заберите. На моем борту больше нет портативного оружия.

– Бортовая пушка есть, – намекнул доктор.

– Она повреждена.

Торн с просьбой во взгляде посмотрел на врача и взял оружие у Эл.

Врач переступил на коротких ногах и занял место рядом с Торном, невзрачный человечек с другой планеты, из другой традиции. Ее эмоции его не волновали. Он ждал, пока пройдет ее ярость. И от этого Эл злилась сильней.

– Вы полагаете, я сама виновата?

– Нельзя этого установить, вы уничтожили результаты. Мои предположения можно свести к абстрактному выводу, – отозвался врач на ее вопрос и философски заключил. – Вам предстоит еще многое узнать о себе.

– Мне лучше улететь. Я могу хотя бы узнать, что произошло с моей находкой? Как обстоят дела? А потом я должна покинуть ваш корабль. Я сожалею.

Она разыгрывала вежливость.

– А ремонт? – намекнул Торн.

– У меня есть дополнительный малый двигатель. Снабдите мой борт энергией.

Эл подумала, что только ее инженеру-технику пришло на ум запихать движок в список груза. Отказы оборудования на ее бортах убедили Вредена, что такая предосторожность не глупая идея. Он учел, что грамотная подопечная сможет поменять двигатель в случае поломки и дотянет до маяков на ограниченных ресурсах.

Размышления о ремонте остудили ее гнев лучше, чем все предыдущие усилия.

– Вы себя нормально чувствуете? – спросил врач.

Доктор ее провоцировал. Торну его манера не нравилась, но в силу специализации его коллега способен разобраться в природе человека. Для него, как уроженца другого мира, девушка – разумный объект, наделенный волей и правом действовать сообразно своему устремлению. В его поведении была гуманность, которую мог оценить он, но могла неверно понять девушка.

Эл, в который раз, продемонстрировала бессознательную чуткость на ситуацию. С самоконтролем у нее оказалось лучше, чем Торн вообразил.

– Мне неловко за свою ярость, но успокоиться я не могу, – призналась она. – Я не приняла препараты для регулирования стресса, потому что хочу понять, что со мной происходит.

Эл ощущала, как волна раздражения начинает спадать. Тело переставало трясти. Лицо запылало. К букету эмоций добавился стыд. Это чувство и погасило пожар ярости. Ей захотелось забиться в темный угол и сидеть до самой смерти.

– Я могу вас успокоить, если это поможет, – заговорил маленький доктор. – Никто из присутствовавших не осудил вас. Я смею сделать вам предложение. Оставайтесь у нас в гостях до прилета торнианкой делегации. Это лучший повод, чем ваш ремонт. Уместный политический шаг. Они захотят увидеть спасителя своего принца. У вас появится время и возможности. Вы всегда можете найти меня. Я изучу этот случай сообща с вами, не причиняя вам вреда. Конечно, если вы сами не отыщете ответ. Его следует искать обязательно. Я ученый, мне важно помочь, я не стану использовать вас… Я изучу эту аномалию только, как феномен вашего вида.

– Извините. Я ухожу, – ответила она, поклонилась и повернулась к ним спиной.

– Она победила себя, – заметил врач.

Торну стало жаль Эл. Как урожденный землянин, он понимал ее чувства. Изоляция и другая цивилизация позволили ему приобрести новый опыт, но в глубине его сознания существовал земной человек. Присутствие Эл всколыхнуло, подняло на поверхность ту его часть сознания, которая всегда оставалась человеческой. Каково ей перед этой неизвестностью? Он испытал всплеск ответных эмоций. Сердце забилось часто, пульс ощутим в гортани, у него перехватывало дыхание от ее резких вспышек. Он чуть не закричал ей в след: «Эл, остановись!». Куда девались его многолетний опыт и благоразумие, уверенность и спокойствие? Утрата хладнокровия, как думал Торн, была следствием той ярости, которую источала Эл, она подействовала на него. Человеческие эмоции легко передаются другому чуткому человеку, но в случае с гостьей корабля произошла эмоциональная атака иного свойства. Его личным подарком от космоса была повышенная чувствительность к эмоциям, которая доставляла ему много хлопот, пока он пробовал вернуться к земной жизни. Ярость Эл пробудила этот пласт.

Он вспомнил, как во время их короткой беседы почувствовал себя молодым, будто ему снова было двадцать, жизнь «забурлила» в нем с юношеской силой. Девушка взволновала его. Вернулась забытая надежда, его давняя мечта, открыть Землю Галактису. Люди имели право на участие в жизни гигантской системы цивилизаций. Он теперь был убежден, что стоит пытаться. Эл может стать подмогой. Она невольно запрограммировала его состояние, зажгла в нем такой интерес, что он не перепоручил ее кому-нибудь, а сам пошел на контакт.

Ее агрессия – результат неудачного опыта, не более. Девушка лояльна и проявила любопытство. Она из тех, кто составляет собственное мнение на опыте. Сейчас он благодарил судьбу за то, что ее занесло на этот корабль. Трудно предполагать, что произойдет с ней в результате неудачного исследования. Ему не хотелось отпускать ее. Ведь он – капитан этого судна и может вести любые переговоры. Эл этого еще не знает.

Торн опять пошел за ней. У выхода на площадку с катером он поймал себя на мысли, что наваждение может продолжиться. Ему стоило бы тщательнее подготовиться к новой встрече. Ее суденышко побито в бою так значительно, что в одиночку она с ремонтом не справится.

Эл стояла у трапа с опущенной головой. Он на расстоянии чувствовал ее состояние. Ей стыдно. Она переживает. Ярость спала.

Ему и ей еще предстоит продолжить знакомство на новом уровне. Он не стал прерывать ее размышления, а она захваченная переживаниями, покрытая куполом защиты катера не заметила его.

Он решил выждать, когда Эл поймет, что не долетит до своих. Торн тихо удалился. По пути он посмотрел на ее оружие в своей руке. Не включила. Древний жест - отдать оружие. У девушки со старинной биологической матрицей оказались старинные замашки.

Глава 12 Дипломатия

Эл занималась самобичеванием.

Наладить отношения, а потом так сорваться. Может дело в тех странных лучах, другого объяснения своей внезапной ярости она не находила. Самое время бежать извиняться, но никто теперь не даст гарантии, что ее поймут. Единственный выход – немедленно ремонтировать корабль и поскорее улететь отсюда.

Эл решительно принялась за работу. Потребуется несколько часов, чтобы демонтировать разбитый двигатель и установить запасной. Можно летать, тщательно выверять траектории, почаще моделировать и корректировать карту полета. Строить модель обратного перехода по данным разведки и давать «Дельте» указания по ним, пока она на чужой территории. Катер не позволит грузить чужую информацию, тут пригодятся ее штурманские навыки. Энергии потребуется больше и от управления отлучиться нельзя, но до земных маяков она доберется живой. Если по ее душу не вернется «третья сторона». Тогда «Дельта» станет трофеем, а ее...

Эл снаружи наблюдала, как автоматика демонтирует поврежденный двигатель и анализировала список поломок. Настроение окончательно испортилось. Обшивка почти на половине корпуса с дефектами, сгорели несколько систем слежения и датчики для топографии. Нового анализа не сделать, если она не окажется в том же районе, где проводила исследования. Задание в срок Эл не выполнила, на Плутон вернется с опозданием в неделю, а то и больше.

Был другой очевидный и разумный выход – попросить помощь и ремонтироваться здесь. Стыдно, гордость нужно прижать.

Чем дальше она планировала ремонт и возвращение, тем больше убеждалась, что затея абсурдная.

На Плутоне несчастную «Дельту» разберут на запчасти, как хлам. Верден ее изведет своей язвительностью. Эл вспомнила ворчание старика перед вылетом. Случилось все, что она ему обещала, даже хуже.

Начальство уволит ее со службы за произвол и нарушение устава.

Эл стало жалко не себя, а машину.

Она глубоко вздохнула и поискала официальный международный формат для вызова на переговоры. Присоединила свое изображение, как требовали правила, и сообщение ушло в тишину.

То, что появилось на панели перед ней в ответ на вызов, кроме как физиономией назвать было нельзя.

– Я хочу встретиться с вашим капитаном. Речь идет о переговорах, – как можно спокойнее произнесла Эл.

– По вашим законам имеете ли вы на это право? – спросила физиономия явно через какой-то вспомогательный транслятор. – Каков ваш статус?

Эл задумалась. Если они не только своими законами руководствуются, значит, дело пойдет. Статус – обтекаемое понятие.

– Да. Я имею право на переговоры, – твердо заявила Эл. – Я капитан дальней разведки.

– Нам требуется время. Ожидайте.

Он, кажется, остался доволен известием. Эл ощутила, как разум начинает преобладать над эмоциями. Здравый смысл победил. Напряжение постепенно убывало. Ожидание может затянуться, после всего что с ней случилось, хозяева не станут спешить на встречу со склонной к конфликтам землянкой. Отсрочку переговоров она восприняла с облегчением.

Эл откинулась на спинку кресла, закрыла глаза и постаралась ни о чем не думать. Усталость сменилась волной сонливости.

Где-то на границе забытья ей показалось, что тело парит в воздухе. Пространство пронизано ее нитями света, как в том коконе. Она ощутила пространство рубки, пределы катера и дошла до края защиты поля. Вместо раздражения и боли ее пронизал покой. Под корпусом катера сознание Эл не улавливало ни малейшей угрозы. Там она яростно сопротивлялась, лучи застревали в теле, сейчас свет просто пронизывал нее.

Эл нашла что-то уловимо знакомое в этой сладко одури транса. Она вспомнила, как увидела столбик света за ее креслом после схватки. Маленький размытый силуэт Мая потерялся в вихре света ощущений. Эл вообразила, как он ее почувствует в своем саркофаге, как между ними снова возникает связь, как во время боя.

Их силуэты слились и растворились в блаженном небытии.

Ее существо ушло в свет, и становило светом. Ничего более в мире не существовало отдельно. На смену невыносимо тяжелой и грубой недавней ярости, пришло умиротворение. Она пережила два противоположных состояния за короткий срок. Ей стало хорошо.

Эл знала, что не спит. Осознавая себя, она готова без напряжения за секунду откликнутся на запрос системы. Она откроет глаза, увидит знакомую панель ручного управления «Дельтой». Сознание в холодной ясности воспроизвело обстановку кабины и ее саму дремлющую в кресле с блаженной полуулыбкой на лице.

В ярости нет ничего противоестественного, она возникла в ответ на неизвестность, ее породил испуг за свою жизнь, стресс после боя. Быть может, страх открытия, вдруг она узнает о себе нечто, что перечеркнет ее надежды на будущее. Быть может она не человек, придется согласиться. Она в панике сбежала обратно в неведение. Мысль пропала. Ей не хотелось тревоги, хотелось уютного состояния защищенности. Это все эмоции, огромная клавиатура градаций и переходов доступная человеку. Человеку ли… Она быстро промчалась по этим клавишам и погрузилась в тишину и покой где-то на пике, а потом вернулась к середине – к равновесию.

Она очнулась за мгновение до вызова на переговоры. Мгновение тишины и слабый зум вызова. «Дельта» деликатно подала признаки жизни, разбудив ее вибрацией в кресле.

Эл из пухового уюта транса вернулась в реальность. Подлокотники показались жесткими. Эл гладила их пальцами, чтобы убедиться в пробуждении. Медитация вернула покой. Она с удовольствием вздохнула, не ощущая тяжести и прежнего гнетущего состояния.

Ум заработал с желанной ясностью. Она представила порядок действий, прокрутила в голове план и фразы будущей просьбы. Встреча должна быть короткой и емкой. Свое любопытство Эл решила умерить, занять официальную позицию, выступить, наконец-то, как представитель Космофлота. Никаких частных задушевных бесед. Пора влезать в «мундир». Прежде она воображала, как однажды наденет капитанскую форму, но не представляла, что это случиться в подобных обстоятельствах на чужом корабле и после неприятного инцидента. Она образно представила, как «запятнала мундир» прежде, чем заслужила его.

Эл натянула новенький цвета индиго капитанский костюм. Не важно, что знаков на форме нет. На левом рукаве одна полоска – запись об экспедиции на Тобос. Ниже локтя – метка навигатора и пилота дальних рейсов. Не густо для послужного списка. Все это важно в Космофлоте, а не здесь. На этом борту она участник экспедиции «Тобос», выжившая, и уничтожитель ценного исследовательского оборудования. Земная техника от ее действий пострадала слегка по сравнению с ущербом для творения неземной науки.

Второй костюм она натягивать не стала, нигде, куда ее пригласили до этого момента не было опасной среды. Новая одежда, сконструированная под нее, создавала приятный комфорт и придавала уверенности. Эл проверила систему дыхания, надела шлем и опять покинула корабль, собираясь делать хорошую мину при плохой игре.

Ее сопровождали шестеро, показавшиеся Эл одинаковыми гуманоидные существа ее роста и комплекции. На них тоже была одежда, даже одинаковая. Они вели себя чинно, отстранено, как полагается «почетному караулу». Эл подметила, что в ритуале сопровождения учтены земные традиции. Их манеры продиктованы знанием моделей отношений у землян. На этой волне, поймав торжественный настрой, Эл отправилась на официальную встречу.

Ее привели в обширный зал. Эл очутилась после пустой площадки в пугающе «многолюдной» обстановке. Подобное многообразие Эл прежде видела только на картинках. Будто ей назначили встречу не с капитаном и делегацией, а со всем экипажем сразу. Она поискала взглядом что-то знакомое и нашла врача, первого делегата и чудо-грузчика. Торна не было, землян она тоже не нашла при беглом осмотре. Она без особого стеснения разглядывала присутствующих, любопытство опять взяло верх. Захотелось их как-нибудь поприветствовать, но Эл не знала как. Она решила задачу мысленно создав внутри наиболее доброжелательное состояние. Она делилась с ними светом, который ощущала недавно во время транса, лучшего она ничего не придумала.

Ее остановили в белой зоне зала. Караул разошелся, оставив ее без охраны.

Появился Торн откуда-то сбоку, без предупреждения вышел к ней из-за спин экипажа. Ее посетило запоздалое понимание и следом легкий испуг, потом осозгнание глупости положения. Торн – капитан этого корабля. Он выглядел так же буднично, как недавно. Смотрел испытующе и доверительно. Ждал, пока она оправиться. Эл убрала затемнение на шлеме, чтобы он видел ее голову целиком, она решила доиграть свою нелепую роль. Она ждала, когда капитан заговорит первым, в рамках этикета. Они не в равных званиях, он старший, хозяин положения и право слова остается за сильным. Еще он точно знает, что она не настоящий капитан, а только пилот пострадавшего катера. Она так же знает ее возможную модель поведения, последняя мысль вогнала Эл к краску.

Торн догадался, что ей хочется сбежать. Он едва не рассмеялся. Форменный капитанский темный костюм Космофлота очертил юношескую фигурку, вытянувшуюся от нескольких лет жизни в космосе. Эл чуть втянула голову в плечи при виде его в первое мгновение, но вовремя нашлась, спряталась в ореоле официальности. По сути, перед ним еще девчонка. Торн пришел ей на помощь. Он улыбнулся, сказал мягко и торжественно:

– Я и мой экипаж рады принимать у себя человека с Земли, – при этом он сделал широкий жест рукой и обвел присутствующих, после поклона продолжил. – Я, как спасатель, искренне благодарен за вашу смелость и помощь.

Она ответила сдержанно и твердо.

– Спасибо за оценку моих заслуг, капитан, я выполняла свой человеческий долг. Могу я узнать все ли благополучно с доставленным мною пострадавшим?

– Да, – ответил капитан. – Все хорошо. Более того, он настаивал на встрече.

Эл подняла брови. Быстро справилась с удивлением и продолжила разыгрывать дипломатию.

– Могу я рассчитывать на вашу помощь, капитана Торн? – она подчеркнула интонацией звание и договорила заранее заготовленную речь. – Мой корабль имеет значительные повреждения. Я не откажусь от предложенной раньше помощи.

– Мы восстановим ваш корабль к вашему возвращению. Спасенная вами высокопоставленная особа желает и настаивает, чтобы вы сопровождали его на родную планету.

Эл привстала на носках и подалась вперед, будто собиралась подбежать к Торну. Известие окончательно сломало барьер, который она старалась поставить, чтобы выглядеть, по ее мнению, достойно.

– Я должна сопровождать принца домой?!

– Именно. Он считает, что это важно и почетно. У него нет иного способа вас отблагодарить, кроме экскурсии.

– Я не могу отказаться? – вкрадчиво спросила Эл.

– Не вижу причин для отказа. Путешествие будет коротким и, я уверен, приятным.

– В каком качестве я буду его сопровождать?

– В качестве гостя и защиты, на последнем он настаивал.

– Я могу подумать?

– Разумеется.

– Позвольте мне покинуть зал?

– До свидания. – Торн с достоинством поклонился.

Эл повторила поклон и попятилась, удалилась из зала.

Она сидела в растерянности на краю трапа. В защитном поле корабля можно дышать без шлема, рука рефлекторно потянулась к замкам. Высвободившись из тесного убежища, Эл с удовольствием тряхнула головой и взъерошила волосы.

Предложение невероятно заманчивое. Голова отказывалась думать. Эл казалось, что она стала участницей комедии положений, где повороты сюжета неожиданны, а она, как главное жертва перипетий, не в состоянии понять, что происходит.

Спустя время, Эл удалось вернуть былую рассудительность. В голове закружились спасительные вопросы. А что такого происходит? Какой же исследователь откажется от путешествия в другой мир? Не к этому ли она стремилась всю свою жизнь?

Эл приводила мысли в порядок, поэтому далеко не сразу отправилась на предложенную встречу с принцем.

Простое заявление о согласии и знакомая физиономия сообщила ей маршрут. Этот несложный путь Эл проделала самостоятельно.

Встреча была назначена в том же малом зале, куда ее привел делегат на первую встречу с Торном, который, как теперь выяснилось оказался капитаном спасательного крейсера Галактиса. Чем она могла так заинтересовать главу мощного корабля? Зачем он скрыл должность? Быть может, Торну, как землянину, хотелось пообщаться с соотечественницей в простой, неофициальной обстановке. Желание понятное, во всяком случае для нее. Торн вызвал ее доверие, объяснил обстоятельства приватно и предложил обследование. После всех событий такое гостеприимство показалось Эл чрезмерным. Подозрительность вернулась.

Капитан единственный присутствовал при встрече, как нянька при малыше.

Эл склонилась, с любопытством разглядывая сияющий столбик, с едва читаемыми очертаниями диковинного человечка. Май. Такой ли ты какой, на самом деле? Ничего похожего на то, что Эл видела в рубке своего корабля. Она присела чтобы лучше рассмотреть. Если бы ее попросили описать увиденное создание, она не нашла точные слова, ей пришли бы в голову превосходные эмоциональные образы, а не сухие описания. Он был очень милый, сияющее существо, непостижимое в своей простоте. Эл припомнила первый разговор с Торном, его характеристику: «наивная восприимчивость провидца».

У Эл возникла необъяснимая просто любопытством потребность в контакте, созерцания мало, ей захотелось коснуться его.

– Вы можете снять шлем, – подсказал Торн.

Он стоял рядом и с интересом наблюдал сцену.

Девушка заученным жестом освободилась от шлема, не затратив времени на обдумывание его предложения. Торну было приятно вновь увидеть ее лицо. Оно было преисполнено счастья, в блеске детских глаз Торн прочел восторг первооткрывателя. Она вытянула шею, чтобы еще немного приблизиться к принцу, подбородок заострился, и она сама в копне светлых волос была похожа на Мая в своей непосредственной жажде познания. Земляне не ошиблись, разгадав качество ее любопытства. Сияющий столбик проявил к ней встречный интерес. Торн никогда не видел, чтобы подобные ему существа прикасались к кому-то. От светящегося тельца отделилось подобие конечности с полосками пальчиков, и он мягко коснулся лба Эл. В волосах ее затрещали статические разряды. Она звонко хихикнула и сощурила глаза. Торн позавидовал этой встрече двух детей. За внешностью, смелостью, недавним гневом девушки, скрывалось еще чистое юношеское сердце, иначе вряд ли щепетильный торнианец снизошел до откровенного прикосновения.

Он еще раз провел по ее лбу «ручкой». Неприятное ощущение быстро исчезло, он выверил меру контакта. Эл сощурилась, от яркости сияния. Она рассмеялась. Восторг трудно описать. Ей хотелось взять его на руки, как берут детей на Земле, и прижать к себе. Она не зря рисковала, спасая эту жизнь. Ни что другое уже не могло быть важнее в этом случае. Эл с легкостью поверила, что в нем сосредоточено лучшее, нечто значительное и важное, что ей не дано оценить. Вершина эволюции другой цивилизации!

Они соприкоснулись впервые, когда она услышала его, через тьму космоса. Они смогли понять друг друга. В этой связи появилось нечто священное – незнакомое и знакомое со времен Тобоса чувство родства с иным видом, доверие, отождествление себя и непохожее на нее существо с общим источником жизни. Она вспомнила события боя. Они стали союзниками не сговариваясь, обоюдно спасли друг друга, ее заслуга не односторонняя.

Знакомство длилось больше часа, напоминая то церемонию обмена любезностями, то ласковую встречу, осторожное взаимное изучение.

Торн мог поклясться, что не видел ничего по-детски более забавного за свою полетную практику. Два ребенка, которые забыли о присутствии взрослых. Принц льнул к Эл, она играла с ним по-человечески непосредственно, проявляла заботу и предупредительно терпение, изучала с трепетной осторожностью. Едва ли девушка так сложно, как он, оценивала ситуацию. Для нее происходила любопытная встреча двух цивилизаций, знакомство с иным разумом. Торн наблюдал, как высшее существо другого мира на равных общается с космическим дикарем, в традиционном понимании торнианцев.

– Вы будете его сопровождать? – тихо задал вопрос Торн, когда встреча закончилась.

– Да, – коротко ответила Эл. – С удовольствием.

Торн как напутствие сказал:

– Вы вернетесь быстро.

Часть 2 Изгой и капитан

Глава 1 Последствия

Система распознавания базы «Плутон-6» не узнала ее «Дельту-31», определив как неизвестный объект. Эл получила предупредительный сигнал.

– Плутон шесть, я пилот дальней разведки Элли Светлова. Это борт Дельта тридцать один. Приписан к восьмому сектору базы. Имею повреждения навигационной системы. Пилотирую вручную. Я вернулась с опозданием. Проверьте реестр полетов. Не тяните с посадкой.

Эл пришлось еще раз объяснить, почему управляет катером вручную и заверила, что не нужна помощь при посадке.

На внешней посадочной площадке ее домашнего сектора было полно пустых пирсов, рабочие сутки были в разгаре. Ее направили в ремонтную зону, на пирс с охранной системой и защитой от несанкционированного взлета.

– Борт «Дельта-31» разрешаю стоянку в боксе пятнадцать, – сообщил механический голос диспетчера аварийной зоны.

Эл села у дальней стены. Ее «Дельта» замерла, когда подползла вплотную к выходу из бокса. Эл на экране наблюдала, как техники бросились к кораблю, выставляя защитный экран. «Посадка вручную встревожила их», – подумала Эл.

Ярко-оранжевые комбинезоны мелькали на фоне темно-серой палубы.

Эл шагнула в зев пассажирского трапа, и встретилась с десятком любопытных глаз. Поле не включили, они не узнали катер, но узнали ее.

Она улыбнулась, кивнула, сделала предупредительный жест, что поле не требуется. В ответ увидела лишь одну улыбку старика Ведена, остальные смотрели настороженно. На легком автомобильчике подкатило еще трое в форме Космофлота. По знакам на одежде Эл распознала людей из инспекторского корпуса. Что-то будет… Эл, наконец, спустилась по трапу. Техники расступились, пропуская ее к инспекторам.

– Совсем новая обшивка, корпус иначе выглядит, – услышала Эл шепот за спиной.

Действительно «Дельта» теперь выглядела как новенькая, как модернизированная модель. Эл представляла будущий список обвинений: о нарушенных инструкциях, о невыполненном задании, о длительном отсутствии, об отремонтированной «Дельте». Она миновала автомобильчик, решив не останавливаться, и услышала ожидаемое обращение:

– Вы пилот «Дельты-31»?

Будто не очевидно.

Эл обернулась, не успев заметить, кто из них говорил.

– Верно, я. Здравствуйте, – ответила она.

– Каковы ваши планы, пилот? – голос был тем же, принадлежал старшему из них.

– У вас ко мне вопросы? – спросила она. – Я арестована?

– Нет. Нам хотелось бы услышать ваш рапорт.

– Я отправляюсь к командиру сектора, если угодно, вы можете идти со мной. Я представлю рапорт ему.

Эл не в первый раз сталкивалась с инспекторами. В ее тоне они могли распознать вызов. После Тобоса она испытывала неприязнь к людям этой специальности. Она так устала, что не хотела притворяться, будто визит на пирс ничего не значит. Если это не арест, то они явились лично убедиться, что это она.

По правилам субординации, прежде всего, нужно идти к начальнику сектора. Опередить Леона Дантела они не могут. Поздно она вспомнила о субординации, но сейчас было не зазорно уйти под защиту начальства, а потом ей, вероятно, грозит арест. Эл смотрела в сторону троицы, ее лицо едва ли могло что-то выразить. От усталости все время хотелось зевать. Она поплелась к своему начальству лично, так медленно, как могла, чтобы протянуть еще час на свободе. Потом ее запрут, и она выспится.

Леон Дантел, мрачный лысый человек, выслушивал Эл в присутствии троих инспекторов. Он не смотрел на нее, потому что испытывал в эти минуты жгучее желание выгнать ее из летного состава базы. За подобное нарушение он имел право наказать Эл увольнением, чем избавил бы себя от последующих бюрократических разбирательств. Он удерживался от этой резкой меры исключительно из-за строгих физиономий людей в инспекторской форме. Сложно сказать, что будет с дальнейшей жизнью девушки, если она сейчас попадет в руки этой тройки. Он к этому дню смирился, что она не вернется. Не первый беглец в его практике, но редкий возвратившийся. Леону Дантелу по-человечески хотелось сорвать на ней злость. Он тянул положенную для показной выдержки паузу и коротко, сдержанно ответил:

– До завтрашнего вечера можешь отдыхать, потом я тебя вызову снова.

– Разве я недостаточно ясно все объяснила? – удивленно спросила Эл.

– Мне не все ясно! – сказал он, едва не перейдя на крик.

Эл поняла, что он сильно раздражен. От усталости она сразу не сообразила, что Леон оттянул время, якобы для повторного рапорта, чтобы помочь ей. Догадалась она только за дверью кабинета.

– Ну, каково ваше мнение? – спросил старший инспектор у Леона. – Ее преждевременно обвинили в дезертирстве?

– Мнение я составлю завтра к вечеру, когда выслушаю ее снова. Она еле на ногах держится.

– Вам что-то непонятно?

– Мне неясен мотив. И еще есть десяток вопросов. Она ничего противозаконного не сделала. Она нарушила протокол по оповещению базы в экстренной ситуации. Не каждый день курсант оказывается вблизи от взрыва. Она вернулась. Будем разбираться. Я уверен, если была ошибка в ее действиях, я найду ее сам.

Эл вернулась на площадку к своей «Дельте». Веден в одиночестве, прохаживаясь вдоль борта, гладил рукой в перчатке новенькую обшивку. Эл представила, как он, в своей манере, разогнал остальных любопытных.

– Нравиться? Все, как обещала, – сказала Эл с улыбкой.

– Те сделали? За что такое?

– Меня обстреляли на границе Галактиса. Полагаю, пираты. Осталось два двигателя и половина систем с повреждениями. Вот спасатели меня и подобрали.

– Ты уж извини, тут болтают всякую ерунду о тебе. Говорили, ты сбежала. Разное говорят.

Эл посмотрела на недовольного старика и решила пошутить.

– Тебе не нравиться, что «Дельту» подновили? Сам, небось, хотел месяц с ней возиться? А? Ей начинку придется менять. Ты перепрограммировал регламент обращения к экипажу? Она называла меня капитаном, – Эл сощурила глаза.

– Ну, тебя, – отмахнулся Верден. – После их ремонта она два срока отлетает, я такое видел. Из чего они это делают?

Он постучал по обшивке, глянул на Эл из-под седых бровей.

– А тебя там не подновили? Мозги не вправили?

Эл нахмурилась.

– Ты о чем?

– Кто ты теперь есть? – нервно спросил он.

– Тоже что и было. – Обиделась Эл. – Капитан Космофлота, если тебя это интересует.

Этим полетом Эл перекрыла капитанский минимум. Получение звания – последний и практически формальный этап.

Верден точно распознал за вялой речью уверенную жесткость, глаза она не прятала, смотрела уверенно. Не врет. Техник снова заговорил, уже мягче:

– Ты хоть думала, куда влезла? Ведь все знаки сдернут. Какой ты теперь капитан?

– За что меня лишать звания? – Эл еще больше нахмурилась.

– Будто не знаешь?

– Знаю, что не за что.

– Вот, упрямая!

– Верден, расскажи, просвети глупую.

– Ладно-ладно. Ты не глупая. Пойдем, я тебе покажу что-то.

Эл улыбнулась. Верден казался чудаковатым, сейчас он был похож на придворного шута – весь изогнулся и наклонил голову так, будто шея у него была без костей.

– Только без глупых шуток, – попросила она.

– Идем. Держи штаны, капитан.

Эл двинулась за ним следом. Соседние площадки не были разделены стеной, они шли друг над другом террасами. Она и Верден стояли на самом верху бокса, впереди широченными ступенями вниз спускались пять площадок. Эл оцепенела. Две нижние были заняты ее «старыми знакомыми», или это два судна, похожие на те, что ее атаковали. Эл издали заметила повреждения обшивки, и сомнения пропали.

– Я пошел посмотреть, – объяснял Верден, – они новенькие, такие у нас в гостях не бывали. А на борту у одного полоса горелая, как от луча… Они в бою побывали. Не с тобой? Ты летела сюда с включенным оружием.

Эл прервала его:

– Я забыла его отключить, пока диспетчер… Мне тоже надо посмотреть поближе. Пошли.

– Там у них охрана. Своя. Скоро улетят.

– Когда?

– Я не знаю. Иди к наблюдателям, у них узнай, они без оповещения никого не выпустят. Чувствую, ждут чего-то. Ты ж разведчик, только что оттуда, поди, узнай. Я бы не рискнул сейчас лезть к этим гостям, если ты их... Мало ли что. А по другому. Если улетят, уже ничего не узнаем. Рискнешь?

– Сначала я к командиру сектора … пойду.

Она свесилась за ограждение и внимательно смотрела на пришельцев. Они ли это?

– Попроси наблюдателей не выпускать их, пока не вернусь, – сказала она. – Твое мнение учтут, ссылайся на меня. Они подозреваемые в нападении на судно Космофлота.

– Поспать бы тебе. Вид у тебя… Как только ходишь. Наверняка слопала все ободряющее на борту.

– Не... Еще осталось. Они на ремонте?

– Вроде того. От помощи отказались. Агрессивные. Говорят, среди них есть на нас похожие. Я ведь оттуда никого не видел, хоть здесь всю жизнь.

А ведь верно, что Верден прожил на Плутоне-6 пятьдесят лет, ни разу его не покидал. Он ровесник этой базы. Шутили, что он боится летать, а сюда его завезли в анабиозе. Эл подумала, что ему, наверное, очень уютно и спокойно в своем добровольно ограниченном мире, где есть корабли, работа, знакомые люди. Для Эл он был будто в скорлупе, из которой вряд ли когда-то выберется. Разве сама судьба разобьет ее, нарушив его устоявшуюся программу жизни. Она не понимала людей, которые жили по известной заранее схеме, умирали в узких рамках своего сознания, руководствуясь лишь одним, однажды выбранным способом жизни. Сменить его, означало крушение и разрушение всего. Эл все виделось иначе, она отчетливо понимала, что достаточно неудачного стечения обстоятельств, чтобы иллюзорный мирок рассыпался. Она не стала бы сейчас делиться с Верденом подробностями недавнего путешествия, для его картины мира это лишнее. Техник без нее сообразил, что стало в «Дельтой» в космосе, что это точно не авария и не столкновение с астероидом. Описывать Вердену бой не имело смысла.

– Я пошла, – сказала она, обернувшись к технику спиной.

Тот кивнул в след.

Она поспешила обратно к уже пустеющему зданию командования сектором. Коридоры пустые, в холле – никого. Большинство наемного персонала, пребывающего на базе посменно, предпочитало не отвыкать от земного графика. День и ночь сменялись тут формальными переключениями режима жизни, а не планетарными условиями. Ее начальник – ветеран этой базы – у него свои привычки. Эл знала, что Леон еще там. Она дала себе отдышаться перед его дверью и нажала «вызов». Дверь открылась.

– Можно? – спросила Эл.

– Я звал тебя завтра, – ответил хмурый Леон.

– Это важно.

– Что еще?

– На тринадцатой и четырнадцатой площадках в моем боксе стоят два судна, одинаковые. Именно эти обстреляли меня. Такие же.

– Эл, прошло меньше часа, а я вижу тебя уже второй раз. Не слишком ли много за один день?

Он не шутил.

– Это важно.

– Для тебя важно внятно объяснить свои действия. Завтра.

– Но…

– Я сказал, завтра.

Эл приняла решительную позу и заявила:

– Я не уйду, пока вы меня не выслушаете.

Леон молча показал недовольство. Он знал, что с Эл – особый случай. Он хотел помочь подчиненной и понимал, что делала она все это от молодой запальчивости и недостатка жизненного опыта, а потом от самонадеянности, которой многие страдают в ее возрасте. Эл вот-вот пересечет черту, за которой его терпение кончиться.

Вот уже несколько дней наблюдатели и инспекторы не оставляли его в покое. Вместо положенного возвращения на базу, ей взбрело в голову повернуть в Галактис. Все назначенные сроки возвращения прошли. Версия о дезертирстве была принята как действительная, и девушке угрожала серьезная опасность – навсегда распрощаться с полетами. Временами Леон думал, что лучше было бы ей остаться на той стороне. Отношения с Галактисом не стали бы ни лучше, ни хуже от измены курсанта. Сегодня она вернулась, поэтому ему придется тормозить собственным авторитетом бюрократическую машину Космофлота. Это он заставил наблюдателей держать ее на подлете пару часов для проверки идентичности, формально придираясь к включенному оружию и ручному пилотированию. Он отложил ее рапорт до завтра, пока аналитическая система по секундам разберет ее модель поведения. Как ей объяснить, что она рискует всем? Леон понимал, что испугать ее нельзя. Катастрофа «Тобоса» закалила девчонке характер. Не было подчиненного упрямее ее. При всех разумных подходах терпение его имеет границы, и он понимал, что его ответственность по должности несоизмеримо выше значимости Эл.

– Неофициальной беседы быть не может. Только рапорт, – начальственным тоном заявил он.

Эл смотрела на Леона, на своего прямого командира, и подумала, что помощи она то него не получит, по крайней мере, в случае с чужаками. Разбираться предстоит самой. Если не верил Леон, значит, и другие не верили. Обидно. Правда на ее стороне, а оправдываться было противно ее натуре.

– Когда я выполняла спасательный рейс, – начала Эл, впившись взглядом в Леона, – и подобрала спасательную капсулу, как я уже говорила, меня атаковали три неизвестных судна малого размера. Одно из них я уничтожила, другие скрылись, когда на помощь пришел крейсер Галактиса. А теперь я вижу два подобных судна у нас на пирсе. Это не совпадение. Поэтому я думаю, будет очень важно узнать, откуда они и зачем они здесь? Дайте разрешение на осмотр.

– Где гарантии, что это те самые?

– Вот я и хочу убедиться. Я никого пока не обвиняю, но может быть… Борт одного обожжен. Я в него попала.

– Запись боя есть.

– Нет. Системы «Дельты» повреждены.

– Они не позволят запросто осмотреть корабль.

– Я могу его осмотреть, аккуратно, незаметно. Я бы могла не советоваться с вами, но...

– Не дури. Тебя это не касается. Они гости. Думай о себе. Мы разберемся без тебя.

– Как это может меня не касаться, меня чуть не убили!

– Это может установить только расследование.

– Каким интересно образом, если они улетят? Значит, мне уже не верят?

– Могу сказать одно. Все объяснения у тебя еще впереди. Лучше будет, Эл, если ты выспишься и придешь завтра с внятным докладом. А эти два борта оставь военной разведке.

– Что такого криминального я сделала, кроме нарушения протокола?

– Эл, я не буду обсуждать это сейчас. Иди и отдыхай.

– А если они пираты?

– Оставь свои фантазии. Не вынуждай меня приказывать.

Безрезультатно Эл пыталась вывести его на разговор.

Через десять минут она вышла из здания и решительно направилась к пирсу. Ей ничего не оставалось, как заняться сбором фактов самой.

Эл подумала о Галактисе. О той огромной разнице между приемом на крейсере и встречей здесь. С миром Мая не стоит сравнивать. Несопоставимо. Возникло желание развернуться, угнать «Дельту» и вернуться в Галактис, разом прекратив эту возню. Пусть догонят! При нынешних характеристиках корабля, даже при ручном управлении, черта с два им это удастся. Она махнет за маяки в неразведанный район раньше, чем Дантел отдаст приказ ее вернуть. Эл тряхнула головой. Спокойно.

Она вспомнила последний разговор с Торном. Беседа обоим давалась нелегко. Он не хотел ее отпускать. Она почувствовала это по особой интонации в разговоре, по тому, как он смотрел. Эл вернулась от торнианцев иной.

Он сказал, что она быстро меняется, от впечатлительного подростка до взрослого капитана, от яростного человека с задатками бойца до обаятельного существа. После возвращения она создавала вокруг себя атмосферу покоя и умиротворения. Никто не посмел поинтересоваться, что же произошло за время ее визита. На вопросительный взгляд Торна она ответила:

– Это невозможно передать. Со мной никогда ничего подобного не случалось. В мире существует много реальностей, эта была лучшей.

Она больше не извинялась за свою ярость, забыли об этом и на корабле. Она едва ли осознает, в каком масштабе могут развиться ее способности. В каком спектре она способна действовать.

Она собиралась лететь, когда Торн пришел прощаться лично. Эл спустила трап и вышла к нему.

– Можем мы поговорить искренне еще раз? – спросил он.

– Попробуем, – ответила она.

– Эл вы представляете, как будет нелегко возвращение назад? Доверия не будет. Что вы будете делать, если к вам отнесутся так же сурово, как когда-то ко мне?

Она задала вопрос, которого он ждал:

– Вы хотите, чтобы я осталась?

– Я не питаю большой надежды. Не имею права настаивать, но пытаюсь, я сам проходил через подобное, это будет трудно, душевно болезненно и опасно.

– Что именно?

– Доказать вашу невиновность.

– Невиновность в чем?

– Вы отсутствовали слишком долго.

– Вот вы о чем? Правда – на моей стороне.

– Правда бывает разной в зависимости от аргументов. Мы почти воюем. Сложная ситуация.

– То есть?

– Нас обвиняют в попытке политического давления и захвата ваших колоний, так это, кажется, звучит.

– Положение ухудшается?

– Боюсь, что да. Оно ухудшается быстро. Эл, вы не боитесь? Вас могут назвать шпионом. При вашей честности, обвинения причинят боль.

– Меня многое связывает с Землей. Я все равно вернусь.

– Надеюсь, что вы не решите, будто это провокация.

Он достал из кармана маленькую пластинку похожую на золото и протянул Эл. Сойдет за безделушку.

– Возьмите.

– Что это?

– Паспорт, если переводить на ваш язык.

– Паспорт? – удивилась Эл и взяла пластинку.

– Если будет тяжело, отыщите наших наблюдателей, они есть на каждой планете вашей системы, вам помогут… Или прилетайте сюда. Этот сектор космоса – мой.

Он слабо улыбнулся.

– Вы думаете, будет настолько плохо? – усомнилась Эл.

– Я хочу быть уверен, что с вами ничего не случится. Вы мне нравитесь.

– Спасибо.

– Спрячьте и держите в тайне. – Он покосился на пластину.

– Значит, я почти гражданин Галактиса.

– Не почти. В связи со спасением принца, вы – почетный гражданин. За паспорт вас не накажут, скажите, что это подарок. Здесь записаны ваши параметры, которые земляне не в состоянии расшифровать. Вам достаточно пересечь границу снова, и вы окажетесь под нашей защитой.

Эл улыбнулась, помолчала и отвела взгляд. Торн ждал, что она ответит. Он боялся, что из страха или по другой причине она откажется. Это был искренний жест, не только с его стороны, таково было желание торнианцев. Весть об отважном землянине стала общим достоянием, о ней знали за пределами его корабля. У Торна это вызывало лишь беспокойство. Эл знать не могла, как высоко ее оценили, и как опасна эта оценка.

Еще Торн ощущал волнение, которое мог испытывать землянин. Она летит домой!

– Для меня это большая честь! – громко заявила она и протянула ему руку.

И только тут Торн понял, что на ее руке нет перчатки. Этот старинный земной жест приветствия и благодарности в исполнении молодой девушки усилил его волнение. Он осторожно взял ее теплую ладонь, без намерения сжимать, она стиснула его пальцы. Крепкая рука у капитана-новичка. Торн не удержался от улыбки.

– Вы удивлены? – улыбнулась в ответ она.

Он не понял, о чем она. Торн держал ее руку и спросил:

– Вы здесь уже освоились?

– Вы уже который раз спрашиваете меня о страхе. Я дышу вашим воздухом, точнее смесью из фильтров. Не волнуйтесь, капитан. Ни о чем. Мне приятно, что я стала галактожителем, это расширение границ, к которому я стремилась. И для меня нет ничего необычного в том, если рано или поздно мы опять встретимся, что бы ни было между нашими системами. Я счастлива знакомству с вами и вашим экипажем, капитан. Спасибо за все. И простите еще раз за капсулу.

Она высвободила руку. Торн не знал, зачем сказал ей это:

– Знаете, что считает наш врач?

– Что? – она выразила интерес.

– Вы – архаическое существо. Он считает, что в вас есть что-то древнее. Он затрудняется определить истоки этого эволюционного явления.

Торн смущенно засмеялся. Он сказал это, потому что именно сейчас ему стал понятен смысл замечания.

– Что значит архаическое?

– Древнее. Что-то есть в вас из далекого прошлого. Как это рукопожатие.

Эл улыбнулась и хитро сощурила глаза.

– Он прав. В какой-то мере.

Глава 2 Расследование

Эл осторожно взялась за ограждение пирса. Внизу зияла дыра аварийного колодца со спусковой платформой. Потребуется несколько мгновений, чтобы в него попасть и спуститься на четырнадцатый пирс, минуя лифты и проходы для персонала. Она убедилась, что никто не смотрит в ее сторону и, перескочив через ограждение, нырнула в колодец. Механический подъемник под тяжестью тела легко и бесшумно поплыл вниз.

Оказавшись на полуметаллическом полу пирса, Эл шмыгнула в тень. Эх, стоило узнать у Вердена, какой корабль из двух был поврежден.

Эл из укрытия наблюдала за происходящим на пирсе. Несколько охранников стояли по периметру площадки метрах в пяти от корабля. Живая охрана – это очень странно. То, что стояло перед ней, без сомнения было кораблем, напавшим на нее и, судя по конфигурации, закрытое щитами вооружение выдавало не мирное назначение. На брюхе и по боку корпуса тянулась цепочка обозначений и выступающих элементов конструкции, которую она видела в прицелах «Дельты». Они. У Эл не осталось сомнений.

Через полминуты ей повезло, она увидела обитателей корабля, которые вышло на пирс и направились к выходу. Они шли не в порт, а направлялись к верхним террасам пирсов.

Оставив их корабль без внимания, Эл в тени ограждений заскользила следом. Они повернули к открытому подъемнику, ведущему к пирсу с ее катером. Эл метнулась назад, тем же путем, которым пришла «в гости». Подъемник аварийного колодца двигается быстрее пассажирского. Она вернулась назад, снова очутившись рядом с «Дельтой», собираясь юркнуть в служебный коридор для транспорта, но не успела. Эл забежала в укромный неосвещенный угол, когда наглухо запакованные в защиту чужаки, проследовали от лифта мимо нее к «Дельте».

Расстояние стало минимальным, и Эл взмолилась, чтобы эти пришельцы не оказались чуткими, чтобы ее заметить. Они двигались уверенно, как хозяева, осматривали обшивку «Дельты» и оставшееся вооружение. Они совещались тихо. Эл различила старое колониальное наречие, близкое к общеземному, которое курсантов учили распознавать в Академии. Минимальных знаний достаточно, чтобы Эл определила одного, как землянина-колониста, вероятно, второго поколения. С ним вели беседу, он давал пояснения остальной компании.

Вскоре гостей заметили, и пара техников вышла на пирс. Дружелюбный персонал сектора наверняка считал, что пираты – это, если не миф, то большое преувеличение, поэтому земляне присоединилась к группе чужаков из любопытства, и завязался разговор. Верден бы их непременно выгнал.

Эл пришлось выйти из своего убежища, пока беспечные люди не наболтали лишнего.

– А вот капитан этой «Дельты», – сказал один из техников.

«Болван», – подумала Эл и обратилась к гостям на межгалактическом наречии.

– Что вас интересует?

Хриплое рокотание раздалось в ответ, и переводчик, скорее всего устройство-преобразователь, выдало ответ:

– Этот корабль не похож на другие.

«Они и о других знают», – подумала Эл. Тут ей пришло в голову, что один из них оказывает воздействие, техники выглядели, как пришибленные, потому и болтали без задней мысли. Их живое любопытство и разговорчивость могли бы спровоцировать чужаки.

Она все еще ходила в бортовой одежде и потянулась к защите. Будь при ней оружие – достала бы.

– Да, его ремонтировал Галактис, – ответил за нее тот же техник.

– Почему вас это интересует, и что вы делаете рядом с моим кораблем? – возмутилась Эл.

– Это любопытство и только. Вежливость. Корабль не похож на другие.

Если учесть, что с их пирсов этот не виден, то информацию о «Дельте» они получили в обход официальных каналов базы. А как еще? Во время «аварийной посадки», ради безопасности посадочный канал закрыли переборками, и ее «Дельту» они видеть не могли. Зато прослушивать эфир им никто бы не запретил.

Эл испытывала возбуждение. Несмотря на усталость от беготни, ум прояснился, и она четко анализировала происходящее.

– У нас любопытство не является вежливостью, – сурово ответила Эл, копируя тон Вердена, а потом решила пойти ва-банк. – Его ремонтировали потому, что меня обстреляли в космосе корабли похожие на ваши. Может быть, мы встречались? И мне бы тоже хотелось знать, почему вы не обратились в Галактис за помощью? Ведь до него было ближе лететь.

Реакции не последовало, ответ был таков:

– Это ошибка. Мы не просили ремонта.

Другого Эл не ждала. Она опять пошла в наступление.

– Еще бы. Ведь одному из ваших уже никогда не потребуется ремонт. Я его, кажется, сожгла.

– Это невозможно, – прохрипел в ответ переводчик. – Наши корабли намного совершеннее и летают в десять раз быстрее.

«Не быстрее взрыва астероида», – подумала Эл ехидно.

Она поняла, что они все равно не признаются и решила закончить разговор.

– Дело здесь не только в умении летать. Правда?… А теперь я прошу покинуть этот пирс. Идет расследование. Я отвечаю за корабль. Вам здесь делать нечего.

Она почувствовала взгляд, потом что-то внутри ее сознания дрогнуло. Тонкое присутствие чужого, мгновение, когда мир будто не свой или сон. Нет, это не просто наблюдающий, кто-то хотел залезть в ее мысли. Прикосновение было слишком тонким и мимолетным. Она напряглась, пусть поймет, что она его чувствует. Влияние исчезло.

Когда они ушли техники засуетились. Они не совсем поняли, что происходило.

– Они спросили про груз? – задала вопрос Эл.

Оба собеседника ничего не помнили из разговора.

– Зря ты так грубо, – сказал один из них.

– Может быть, – ответила Эл, развернулась и пошла прочь.

Эл не ушла с пирса и нарочито маячила у ограждения, чтобы с нижних пирсов ее видели.

Через час гости улетели. Эл потеряла шанс узнать что-нибудь самостоятельно.

Оставались любопытный Верден, с его техническими навыками и хитростями, опытным глазом, связями среди персонала, и наблюдатели, которые, наверняка изучали чужаков. Копаться в записях с пирсов ей никто не разрешит, а Вердену такое по должности – можно. Еще есть три инспектора, ей достаточно заострить внимание на гостях и данные с пирсов проверят и занесут в рапорты. Поскольку расследование касается ее полета, заметки инспекторов она получит в виде отчетов.

Эл не пошла спать, а по горячим следам поспешила в диспетчерский корпус, который удобно располагался рядом с этими самыми пирсами. Там работали живые люди.

Ирма – молодая девушка – чуть старше Эл, наблюдатель, встретила ее радостно. Ей было скучно дежурить одной, основные работы на сегодня были закончены, ее коллеги ушли отдыхать, а ей предстояло коротать пару часов до замены. Наблюдатели знали всех пилотов и капитанов в порту, расписания, сводки и сплетни.

Эл нравилась Ирме. Во-первых, она была девушкой-капитаном, что поднимало Эл в глазах Ирмы на большую высоту; во-вторых, Эл всегда была приветлива, никогда не «возносилась», как другие, которые считали человека-наблюдателя излишней должностью. Эл шутливо называла их «ангелами взлета и посадки», Ирме очень нравилось. И, наконец, Эл помогала ей готовиться к сдаче экзаменов в Академию на штурманский курс. Ирма до последнего времени была уверена, что у Эл нет недостатков. Когда пошли слухи о дезертирстве, Ирма не хотела верить, все же стала сомневаться в ней. Она готова согласиться, что Эл способна уйти на другую сторону. Она известна среди пилотов независимой манерой поведения и широкими взглядами на отношения с иными культурами. Иногда Ирма задавалась вопросом: откуда в Эл столько свободы? Она будто играла в игру, в капитана Космофлота, в полеты в космос, в жизнь вообще. В это же время, параллельно, в Эл текла какая-то другая жизнь, не подходившая под строгие уставы. Вот и теперь она выглядела не как все. Она похудела, глаза горели, каким-то странным любопытством. Эл словно явилась из другого мира, чтобы бросить пару фраз. Не смотря ни на что, Ирма была очень рада снова увидеть ее.

– Здравствуй, – своим обычным тоном сказала Эл.

Больше ничего.

– Здравствуй, – так же коротко ответила Ирма.

– Не помешаю?

– Что ты! Я ждала, что ты зайдешь!

– Ирма, что за тузы были на четырнадцатом и тринадцатом?

Наблюдатель не совсем поняла, что такое «тузы». Поверила по названию пирсов.

– Стояли неделю. Говорили, что им нужна профилактика. Странники, что ли. Торговцы, но ничего не предлагали покупать. Какая-то непланетарая колония, номер есть. Охрана своя. От помощи отказались. От кого только тут охраняться? Злобные существа.

– Говорили с начальством?

– Да. Их кто-то обстрелял на нейтральной территории. Представляешь? По описанию наша «Дельта». Всех подробностей не знаю, но какая чушь! А? «Дельта» же невоенный корабль, универсальный катер с оружием.

Эл изобразила удивление.

– Вот как? Сильно пострадали?

– Обгорели только. Верден знает. Старик ведь кораблей видел видимо-невидимо. Спроси у него, он же твой техник.

– Спрошу… Слушай, Ирма, что тут за история с моим отсутствием? Верят, что я –дезертир?

Ирме не хотелось говорить на эту тему. Неловко. Вдруг Эл обидится. Она, конечно, догадывалась, что Эл спросит, но лучше бы не спрашивала. Ирма помедлила. Как-то мягче надо выразиться.

– В общем, решили, что ты не вернешься.

– С чего это?

– С Земли насчет тебя пришел запрос. Из Академии. В тот же день, когда ты пропала. Это секрет, я случайно узнала. А ты как раз исчезла. Леон сам не свой ходил. Неудачно вышло. Между собой, на базе, Леон бы затер твое отсутствие, но с Земли требовали встречи. Тебя нет. День. Два. Неделю. Чужаки прилетели. Вот откуда инспекторы. Вчера появились. Не повезло тебе. Эл. Что будет?

– Я что-то не пойму? Какой запрос? Леон ничего не сказал.

– Эл, я толком ничего не знаю. Правда. Одни слухи.

Ирма ждала, что Эл устроит допрос, но она больше ничего не спросила на скользкую тему. Она пристально наблюдала, как на большом объемном гало-экране дрейфуют корабли. Картина была правдоподобной. Звезды казались звездами, а модели кораблей, как настоящие, скользили в пространстве на безопасной дистанции от корпусов сектора. Иллюзия была захватывающей. Эл погрузилась в созерцание, но не забыла о разговоре. Она ждала, когда тревога оставит Ирму, и к ней вернется ее обыкновенное любопытство. Эл ждала вопроса.

– А как там? – осторожно спросила Ирма.

Она, как Эл, не отрываясь, смотрела на экран, будто занималась своей обычной работой.

– Они такие же, как мы, только чуть цивилизованней, – неопределенно ответила Эл.

– Неужели? Ты говорила с ними?

– Конечно. Немного. Они же «Дельту» ремонтировали. Прямой контакт, настоящая разведка.

– А с «Дельтой» что было? Тебя маяк не распознал, по параметрам другой корабль получался.

– Мне обшивку поменяли. И двигатель. Меня обстреляли. Те самые корабли, которое Леон сегодня отпустил. Вообще-то их было три.

– Это тебя крейсер Галактиса до самой границы доставил? Издалека показалось, что ни выбросили разведку, вот все и напряглись. А это ты.

– Да. Значит, вы меня за чужака приняли.

– По виду и на большом горизонте на посольский катер было похоже. У них бывают похожие на наши конфигурации. В справочнике указано, что они специально так делают, чтобы мы легче шли на контакт.

– Послы без предупреждения не прилетят. И какие проблемы им решать в этом секторе? Мы тут никому не мешаем.

– Говорят, они о нас все знают, – заметила Ирма по-прежнему вкрадчиво.

– Не все, конечно, но достаточно, чтобы уважать нашу подозрительность.

– Почему же мы тогда почти воюем с ними?

– Вот именно, что мы с ними, – вздохнула Эл.

Она повернулась к гало-экрану спиной и чуть присела на столешницу рядом с рабочим местом Ирмы.

Диспетчер вгляделась в лицо, заметила, как тени залегли под глазами Эл. Вид у пилота измученный. У Ирмы вырвался закономерный и насущный вопрос:

– Они тебе предлагали остаться?

– Нет, – солгала Эл. – Зачем я им?

– А ты бы хотела?

– На Земле мой дом. Меня слишком многое держит. Я хочу капитаном стать, а не изгоем.

Ирма, наконец, решилась задать вопрос, который давно ее интересовал:

– А для тебя разве важно все это? Земля, люди? Мне казалось, что для тебя это как игра. Ты же одиночка, с твоими-то характеристиками.

Эл удивилась. Ее взгляд оторвался от стены напротив и сосредоточился на Ирме. В нем мелькнули усмешка и интерес.

– Странно. Не уж-то я произвожу такое впечатление?

– У тебя все отдельно – эмоции, мысли.

– Ирма, разве можно оценить человека по его внешнему облику? Ты уверена, что хорошо знаешь меня? Если я сдержана внешне, не означает, что я миролюбива вообще. Я сбила чужой катер две недели назад. В хлам разнесла. Ни одна душевная струна не дрогнула.

Ирма недоверчиво посмотрела на нее.

– Это был бой?

– Да. Не болтали бы мы сейчас, если бы не галактожители. Они меня спасли. За что мне их не любить?

– Я давно наблюдаю за тобой, и мне иногда кажется, что все, что окружает, не имеет для тебя значения. Будто все равно, что о тебе думают и говорят, какие последствия у твоих поступков.

– Это не так, – заверила Эл. – Я ценю чужое мнение, когда она важно. Может быть, мое поведение вызывает такое отношение. Правда, с хладнокровием после боевых действий стало плоховато. Я же не робот. Я самый обычный человек.

Эл уловила во взгляде Ирмы незнакомое раньше выражение. Эл не торопилась дать этому определение, но лицо Ирмы изменилось, и она будто напряглась при ее последних словах. Она сомневалась.

Знала бы Ирма, какой букет чувств испытала Эл за мгновения паузы. Она загорелась идеей вытащить из Ирмы, что та знает, хотя минуту назад отказалась от коварного намерения. Эл боролась с собой. Для Ирмы прошли секунды, для Эл время растянулось, дав шанс обдумать ситуацию.

Они заговорили в ином духе. Эл спрашивала, какие корабли прилетали и откуда. Кто остался на Плутоне. Какие новости и сообщения. Иногда вкрапляла шутки о своем отсутствии. Рассказала, как в скафандре искала место взрыва среди астероидов. Ирма пропускала моменты, когда Эл вставляла краткие вопросы и просьбы, пояснить нюансы работы ее корабля. Ирма о навигации знала немало. Девушка не заметила, что Эл коварно вытаскивает из нее информацию. Лёгкостью разговоров и приветливостью Эл убаюкала изначальную подозрительность Ирмы.

Гостей с той стороны интересовал груз ее «Дельты». О нем Эл не заявила в рапорте, и данных о начинке модифицированного галактожителями корабля чужаки не получили, потому что о подробностях ремонта Эл Леону не рассказала. Улетели чужаки ни с чем. Эл всерьез заподозрила, что спугнула их откровенным заявлением о нападении.

К концу разговора Эл узнала, что творилось на базе во время ее отсутствия и что запрос с Земли касается предстоящего Эл медицинского обследования. В связи с ее исчезновением в секторе родилась версия, что Эл не совсем человек и пытается уйти от освидетельствования на Земле.

На базе посчитали, что она вернется. Когда отменили вылет «Центуриона» прокатилась молва, что Эл пропала на задании. Через неделю возникли версии о дезертирстве. Пресечь пересуды Леон не смог. Вызов с Земли совпал с пропажей будущего капитана, появились инспекторы, и Эл на неделю оказалась предметом споров.

Она про себя извинялась перед Ирмой за завуалированный допрос.

– Ой, я забыла! – воскликнула Ирма. – Тебя ждет гость с Земли!

– Кто? Кроме инспекторов.

– Молодой человек. Уже дней пять.

– Ты знаешь, где он?

– В портовой гостинице номер восемь. Эл, я забыла. Шок был, когда ты села, я не послала тебе сообщение, а система пирса его не отправила, потому что ты в аварийном списке. В реестре посадок на сегодня тебя еще нет. И Леон приказал не вносить. Так что, гость о тебе тоже не знает.

– Все, я пошла. Спасибо за новость. Как ты могла забыть такое?! Я сама его найду. Пусть будет сюрприз.

Эл убежала. Ирма проводила ее взглядом, и улыбка исчезла с ее лица, выражение стало печальным. Хорошо, что они поговорили. Беспокойство поутихло. Эл ничем не отличалась от себя прежней, видно только, что устала. Ирма не поделилась последней сплетней. По базе поползли слухи, что Эл – модификация, потому и вызов на Землю, потому инспекторы.

Эл бежала из корпуса наблюдателей к территории общественного порта, через служебные площадки, а потом коротким путем по транспортному коридору. Она мчалась без остановки и была уже у пассажирских причалов, когда вдруг поняла, что его нет в гостинице. Нет и все. Но она отправилась туда, чтобы убедиться. Эл не сомневалась, что это Алик или Димка. Лучше бы Алик, от Димки много шума.

В гостинице ей сказали, что такого человека в списке нет. Ошибки быть не могло. Эл стала перебирать известные ей имена и фамилии. Никого. Она села в фойе и задумалась. Мягкое кресло действовало, как снотворное, сердце перестало биться часто, она успокоилась, а потом и вовсе задремала. Сладостное погружение в забытье было коротким.

Эл проснулась, потому что кто-то тряс ее за плечо. Она подняла тяжелые веки и посмотрела перед собой. Потолок. Такой бледно-голубой пастельный цвет, очень красивый, оттенок земных небес, глубина. На фоне потолка появилось женское лицо. Эл с трудом сообразила, где она, потом попыталась встать.

– Сидите-сидите, – сказала ей девушка в гостиничной форме.

– Извините, я не спала нормально несколько суток.

– Вам нужен номер, капитан?

– Нет. Я ищу одного человека. Он остановился у вас. Наверное, у вас.

– Я знаю, – сказала она, – он описал приметы точно, вас ни с кем не спутаешь.

– Почему?

– Я случайно обратила внимание на вас, а потом вспомнила описание. Ваши волосы. И… редкий человек уснет в кресле гостиницы в парадной форме капитана Космофлота. Вы с Плутона, судя по значку на рукаве, значит, ждали кого-то?

Эл только теперь поняла, как она выглядит. Форму она не сняла с тех пор, как оделась перед встречей с капитаном Галактиса. На борту «Дельты» она так и не переоделась. За усталостью не обращала на это внимания. Привычка носить одежду весь рейс – нормальная практика для пилота. Она не задумывалась, что ела, сколько спала и спала ли вообще, что делала в то время, когда не вела катер. Отключалась на время, а потом, очнувшись, вводила поправки для навигатора, вручную корректируя курс. Обыденность утратила над ней власть. Она возвращалась назад, удаляясь от мира Мая, Галактиса и произошедших перемен.

Эл немного взбодрилась, пытаясь выяснить что-то о чужаках на соседнем пирсе. Оказавшись в удобном кресле гостиничного холла – тут же заснула. Какие уж тут заботы о переодевании!

Эл потерла глаза.

– Да. Мне не смогли толком объяснить, кто ко мне прилетел.

– Я отдам вам сообщение. Оно конфиденциальное, я не занесла в общую базу.

– Спасибо.

Из сумочки на поясе она извлекла кристалл. Эл с благодарностью приняла его. Прочесть не удалось. Прибор связи на рукаве куртки издал призывный звук официального запроса на контакт.

– Мне нужно идти, – вежливо сообщила служащая. – У вас вызов.

– Я слышу. Спасибо, – пробормотала Эл.

Она еще раз взглянула на потолок. Земное небо, летнее, глубокое, наполненное жизнью.

– Я слушаю, – неохотно ответила Эл на вызов.

– Вы не спите, пилот? Зайдите в сектор исследований. Среда Б. Код «альфа 2J». Вас вызывают из службы охраны порта.

– Я не понимаю. Зачем?

– Вызов неофициальный. Отказать?

– Кто послал?

– Рассел Курк. Инспекторский корпус Космофлота. Аналитик.

– Что ему надо? – буркнула Эл.

Система приняла это за вопрос.

– Информации нет.

– М-м. Я приду.

Глава 3 Рассел Курк

Рассел Курк развалился в кресле, лениво перебирая пальцами шарик управления информационной средой. Он занимался изучением досье. Оно вызывало скуку. В сухих отчетах и результатах исследований никогда не найдешь то, что нужно. Без толку чужие заключения, когда нет своего.

На базе Плутон-6 не вели подробной документации о работе персонала, экономили ресурсы и не считали нужным следить за служащими. Тут хорошая поисковая система, но и приватность на высоте. В маленьком сообществе люди высоко ценили право на личную жизнь. Можно собирать слухи, люди везде люди, но слухи не включишь с данные расследования.

Донован, его напарник, внимательно следил то за экранами Рассела, то что-то выискивал на своем терминале и, как свойственно бюрократам, находил непременно.

– А вот это интересно.

Донован ткнул тонким пальцем в изображение информационного листа и дал знак Курку приостановить просмотр.

– Последнее заключение командора Ставинского по итогам экспедиции «Тобос». Он одобрил ее звание капитана. Характеристика неплохая, – проворчал Курк. – Что такого?

Это был даже не вопрос, а ленивое бормотание.

– Ты о командоре ничего не слышал? Не может быть, Курк. От Ставинского доброго слова не услышишь в адрес воспитанников, а тут прямое указание: «потенциальный разведчик». Капитаном он ее не назвал, конечно, но дал направление для будущей специализации. В этом секторе, между прочим, люди через одного называют ее капитаном, хотя Ставинский только в этом отчете согласился с присвоением звания. Чтобы от Ставинского досрочно такое получить, надо быть любимчиком или гением. Не случайно она здесь ведет топографическую разведку. Это уровень штурмана. Заметил в какой форме она спустилась с борта?

– Она не гений, я видел другие отчеты. Талантливая, поэтому любимчик. Замечание нужное. Говорит о складе ума. А форма? Что ж для контакта с Галактисом правильный ход, она себя защищала.

– Ну и что ты думаешь?

– Думаю, зря мы согласились сюда лететь. Надо было дождаться ее на Земле. Курсант, девчонка, без нас этот случай не придали бы огласке. Молодая, что с нее возьмешь. Дантел это понимает. Жалко карьеру портить. Думаю, зря ты к ней прицепился. Работай сам. Потренируйся. Она не твой формат. Перед начальством выслуживаешься. На ищейку ты похож, Донован. Я не люблю с тобой работать. Зачем я только согласился?

Рассел Курк ворчал от скуки, от нежелания тратить свой опыт на ошибки новичка. Короткие фразы с обвинениями ничуть на Донована не подействовали. Курк считал это дело несерьезным. Ему бы не курсанта, а кого покрупнее и посолиднее. Рассел не брал простые дела. Он любил сложные случаи. По факту, выходка Эл не побег, если возвратилась.

Донован вынужден был согласиться. Лететь сюда не стоило, но его раздражало демонстративно ленивое поведение напарника. Как только Курк дослужился до верхних чинов в инспекторском корпусе, одному создателю было известно! Донован понял, работая с Курком время от времени, что он безошибочно чувствовал людей. Если кто-то лгал при нем, Курк знал. Этот человек – лучше любого детектора. Это Донован подбил Курка на досрочный вызов Эл, без присутствия начальства, чтобы услышать это самое заключение: лжет или нет.

– Я спрашиваю, что ты о ней думаешь?

– Я с ней не беседовал. Она спит на ходу.

Конечно, Курк ничего не скажет, пока в эту дверь не войдет сама Эл.

Она скоро вошла. Заметно, что отдыхать она не собиралась. На ней была капитанская форма не по уставу, шевелюра растрепанная, вид уставшего человека. Донован вежливо предложил ей кресло.

Он рассчитывал спровоцировать словесную дуэль ее и Курка. Рассел почти засыпал в своем кресле со прежним ленивым выражением на лице. Это не вызовет ее подозрения. Он будет спрашивать, а вопросы не будут случайными. Курк умел задавать собеседнику нетривиальные вопросы. Рассел молчал.

Эл села и дала понять, что пора разъяснить цель встречи.

– Мы решили поговорить в приватной обстановке. Без контроля, – произнес Донован немного заискивающе.

– Это допрос? – мягко, копируя его манеру, спросила она.

– Нет. Хотим познакомиться, – заявил Донован. – Я, Вин Донован, а это Рассел Курк, мы оба из службы безопасности Космофлота.

– Это допрос, – спокойно заключила Эл. – Сожалею, что потрудилась прийти.

Она встала, Донован мягко преградил ей дорогу.

– Это не дорос. Мы действуем в ваших интересах. Мы хотим вам помочь.

– В чем? – спросила Эл. Она не сомневалась, что речь пойдет о полете.

Эл села обратно в кресло. В этом корпусе есть системы слежения, в комнате ее выключили, за ней наблюдали только две пары глаз. Они не уловят ее нервозное отношение к анализаторам, но на всякий случай Эл сосредоточилась. Что-то новенькое в манере инспекторов. Им формально запрещено вести «задушевные» беседы с подозреваемыми. Отклонились от регламента, потому что не на Земле?

– А где третий? – задала вопрос Эл, так и не дождавшись ответа на первый.

– С вами произошла не очень приятная история. Боюсь, что одним рапортом начальству вы не обойдетесь, – опять оставив ее вопрос без ответа, сказал Донован. –Придется объясняться и возможно не один раз. Мы начинаем служебное расследование завтра, неизвестно кто и как его закончит. В общих интересах завершить его бесконфликтно и как можно скорее. Желательно для нашего отбытия. По возможности, тут же на Плутоне. На кону ваша честь и должность.

– Вы игрок? – спросила Эл.

– Вы о чем?

– «Кон» – слово, которое используют игроки.

– Нет. Просто к слову пришлось.

В разговор, наконец, вклинился Курк. Донован злил девушку, у нее есть право заявить о их попытке неофициального контакта. Рассел ленивым голосом спросил:

– Зачем тебя понесло на территорию Галактиса? Спасать корабли в том районе – их обязанность. Славы захотелось?

– Обязанность помогать другим – нормальное для человека состояние души, – парировала девушка.

– Ты получила сигнал и помчалась на помощь. Очень хорошо. Геройство. А зачем было лететь в Галактис?

– Об этом завтра я расскажу в рапорте, чтобы не было досужих предположений.

Разговор неудачно начался, Курк был зол на Донована.

– Можно вопрос из любопытства?

– Извините, – отреагировала Эл. – У вас не бывает вопросов из любопытства.

– Бывают. Извини, что я тебя разозлил, – продолжил Курк, принимая ее недовольство, как собственное упущение. – Не обижайся. Дело действительно серьезное. Донован прав, ты крепко вляпалась. Я понимаю, что тебе хотелось помочь из чистых побуждений. Ну, неужели нельзя было вернуться назад с находкой? Выглядело бы разумно.

– Ой! – Эл театрально приложила ладошку к щеке. – Где ж я вляпалась? Нарушила пару пунктов инструкций? Или пиратский катер спалила? Или лучше, чтоб меня убили?

Эл кривлялась в кресле, замахала руками и нагло смотрела в глаза Курку.

Донован наблюдал со стороны, заподозрил, что Курк ее в чем-то раскусил.

– Хорошо, – продолжал Рассел. – Я объясню, в чем дело. В порт для ремонта приходят два корабля чужаков. Они утверждают, что их обстрелял наш корабль. Один двоих. Глупо? Пусть. Но они так сказали. Повреждения на их корпусах подтвердили, что обстреляли с нашего судна, нашим оружием. Разведка базы дистанционно проверила корабли, они не военные. Суть жалобы в том, что они пришли спасать гибнущее судно, по тем координатам, что дала ты и получили отпор. Получается, стреляла твоя «Дельта». Факт. Они прилетели сюда безоружными. Я хочу услышать твою версию.

Эл криво усмехнулась.

– А мой борт не в счет? Обшивка новая. Вся. Правый двигатель – резервный. Одной бортовой пушки нет и верхнего головного модуля тоже. Я могу дать команду катеру, только в момент атаки. Без угрозы со стороны оружие на «Дельте» не работает, чтоб вы знали. Вы не спросили у разведки, повреждения только на одном из них или на обоих? А про третий борт они ничего не сказали? – Глаза девушки провокационно блеснули.

– Уже знаешь, проверила до того, как улетели, – констатировал Курк и позволил себе усмешку.

– Не улетели, а удрали. – Девушка изобразила пальцами убегающие движения. – Образцы старой обшивки «Дельты» я приберегла. Стреляла я, но мне досталось больше… Потому что, это они на меня напали. Спасибо, спасателям.

– Мы осматривали твой катер. Новая обшивка, двигатель. Видели. Внутрь мы обязательно попадем, когда Леон Дантел разрешит. Галактис ремонтировал твой борт, это очевидно. Значит, ты вела переговоры.

– Естественно. Меня подбили, я не могла вернуться. По характеристике у меня, конечно, плохо с чувством страха, но я не самоубийца. Не вернулась, значит, не могла.

– Что ты нашла? Чужаки утверждали, что от корабля ничего не осталось. Только пыль. Они думали, что на твоем борту находка.

– Пыль нашла, – повторила Эл.

– Не дури, – мягко предупредил Курк.

Ее поздно осенило. Не было гарантии, что нападавшие не вернутся. Отчет о находке, даст им понять, что принц уцелел. Галактису надо время, вспомнила Эл. Она решила сменить тему.

– Добрые земляне помогали бандитам. Вот это – факт. У нас не те масштабы разведки, чтобы выследить, куда они отсюда полетят. Они проверили, вернулась я или нет.

– Это бездоказательно, они не галактожители – это верно, но и не враги, залетали сюда с научными целями, а ты их встретила с оружием, – вмешался Донован.

– Я похожа на безумную? С чего мне в них стрелять?

– Значит, ты что-то нашла, защищала и защищала себя. Так будет верно? – вернулся к теме Курк. – Я их не оправдываю. Значит, ты с ними поспорила, пустив в ход оружие. Из-за пыли? Не логично, Эл. Они тебя не убили, потому что на твоем борту что-то было.

– Послушайте, Курк. Я не знаю, что вы хотите вытянуть из меня, но смею напомнить, что я будущий капитан разведки Космофлота. Я не охотник за сокровищами. А что до доказательств, то завтра я их представлю.

– Вы поставили пароль на «Дельту». Зачем? – вмешался Донован.

– Потому, что на соседней площадке стояли те, кто пытались убить меня.

– Зачем ты им? – спросил Донован.

– Это вопрос не ко мне. Догоняйте их.

– Спасатели Галактиса появились во время боя? – уточнил Курк.

– Да.

– Насилие? Было с их стороны?

– Нет. Гостеприимство. Любопытство. Обоюдное. Они и не ожидали, что я появлюсь. Удивились сильно. Землянин не струсил выйти на контакт! – Эл театрально всплеснула руками.

Донован чуть не высказался по поводу ее манеры поведения, но поймал взгляд Курка и промолчал.

– А может, не стоило любопытствовать? Тебе известно положение. Может быть, стоило вернуться на базу, а не заниматься самодеятельностью?

– На чем? – Девушка хохотнула на вопрос инспектора, но дальше оправдываться не стала. Эл гордо заявила. – В полете на пограничных территориях решения на борту принимаю я. Я капитан. Мне и отвечать. Не впутывайте сюда политику.

– Ты еще не капитан. Значит, инструкции вспоминаются тогда, когда это тебя устраивает, – съязвил Донован.

– О вас могу сказать то же самое, – парировала Эл. – Наша беседа не по закону.

– Что была за находка? В пыль не верю. Говори, а то беседа станет допросом, – продолжил Курк, проявив настойчивость. Он не изменился в лице и позы не поменял, взгляд из-под бровей, неожиданно колючий, был устремлен на Эл.

Она сориентировалась мгновенно для уставшего до полусмерти человека. Рассел увидел в ее глазах злость, колючую и холодную, как у хищника, но она сразу смиренно потупилась. Ушла от схватки, сообразила, что упрямство спровоцирует ее оппонентов.

– Капсула. Что-то вроде саркофага.

«Умница», – подумал Рассел Курк.

– Отдала спасателям?

– Да. Это их территория.

– Благодарили?

– Очень. Они были о нас худшего мнения. Думали, не отдам.

Курк оценил шутку и впервые улыбнулся за время разговора. Губы его растянулись в две узкие полоски. Секунда, и улыбка растаяла.

Улыбка понравилась Эл. Либо смягчился, либо готовится к атаке.

Донован, тощий и на вид довольно слабый в своей болезненной худобе, показался Эл въедливым чинушей, а Рассел Курк, в противоположность напарнику крупный, дородный и по делу цепкий, напротив, понравился Эл. Она знала, как в Космофлоте подбирают пары инспекторов, но тут с выбором немного ошиблись. Донован помешал Курку с первых мгновений, что Эл сочла удачей для себя.

– А почему было не стать героем в глазах соотечественников? – спросил Донован.

– «Центурион» остался в порту. Я – в зоне невозврата. Может, я не капитан, – девушка прищурилась, – но я – навигатор, и летать я умею. Туда ближе, чем обратно. Тащить сюда то, о чем мы ничего не знаем? Им виднее и опыта у них больше. А вдруг зараза? Отдать им находку было разумно. Это мое решения.

– Разумно, – кивнул Курк.

– Наши ученые с вами бы поспорили, – заявил Донован.

– Я не поставляю экспонаты для науки, меня еще к разведке не приписали, я осуществляла спасательную операцию. Ничего особенного в моих действиях не было. Я решала по обстановке. Забыла от волнения связаться с базой. Я не каждый день так летаю.

Курк подумал, что девчонка слишком умная и быстро соображает даже в таком плачевном состоянии. На испуг ее не возьмешь. Донован недооценил воспитание командора Ставинского. Будет продолжать в тоне угрозы – проиграет.

– Если честно, предлагали остаться? – спросил Донован.

– Да, – без смущения ответила Эл.

– Отказалась, – заключил Курк.

– Как видите.

– Эл, если подумать, и сделать заключение о твоей встрече, что ты думаешь об отношении к нам? – спросил Курк.

– Они хотят сотрудничать.

– Знаю. Но как? В какой форме?

– Это будет зависеть от нас.

– Нужны переговоры? – слова Курка звучали не лениво, а заинтересованно.

– Обязательно.

– Как думаешь, будет война?

– Да вы что? – осеклась Эл. – Мы что, себе враги? Впрочем, вам больше известно.

– Да. Например, мне известно, что наши корабли не допускаются в наши же колонии, галактожители настаивают на своем участии в управлении этими планетами. Они поощряют наших перебежчиков. Это, кстати, и тебя касается. Я убежден, что тебе предлагали дезертировать.

– Давайте, докажите, – начала сердиться Эл. – Какие ко мне есть претензии кроме ремонта?

– Претензиями это не назовешь, – вмешался Донован. – Скорее это пункты о нарушении кодекса, инструкций, полетного расписания, субординации и так далее. В массе этого достаточно, чтобы ты не стала капитаном.

– Весело. И это все мне? – с усмешкой пошутила Эл. – Я курсант. Если командор Ставинский явится по мою душу, подумаю пугаться, он по-настоящему страшен в гневе. От ваших угроз мне весело.

– Тут не повеселишься, – серьезно заявил Донован.

– Что, Донован, уже руки потираете? – усмехнулась Эл. – Главная версия, конечно, о вербовке и модификации. Угадала? Давайте, залезьте в мой разум, психику тряхните, как следует. Вы же умеете. Доставьте себе удовольствие. Мне восемнадцать, я быстро расколюсь.

– Ладно, Эл. Давай закончим на сегодня, до нашей официальной встречи. Иди отдыхать, я очень тебе советую, – вмешался Курк.

– Спасибо. Но мне не хочется лишать вас единственного шанса задать тот вопрос, который вы оба хотели. Сыграем в волшебницу? Я отвечу на два вопроса, по одному на каждого, – она издевалась.

– Я не игрок, – презрительно заявил Донован.

– На кону два вопроса, – не унималась Эл.

– А я спрошу. – Курк расстался со своей ленью и выглядел серьезным. – Вопрос официальный, нужно будет проверю досконально, со сканированием. Вербовали?

– В шпионы? – спросила Эл.

– В любом качестве.

– Нет. Предупредили, что у меня ждут большие проблемы по возвращению сюда. Представляете, я поверила.

– И все-таки вернулась?

– Это уже второй вопрос, инспектор Курк, – с иронией ответила Эл.

Она ушла не простившись.

– До чего же нахальная, – возмутился Донован. – Она с тобой кокетничала.

Курк еще некоторое время сидел молча, потом закрыл глаза и брезгливо сказал:

– Донован, не будь таким…, – Курк решил не дополнять, все-таки коллега. – Она играет. От возмущения ты потерял контроль, а она – нет. Девочка-то умненькая. И смелая. Наши реакции неправильны. Да, разведка сильно выиграет от такого курсанта. Ставинский прав.

– Ты защищать ее решил? – смекнул Донован.

Он понимал, что беседа вышла неудачной, готов был наброситься на Курка с протестом, но тут вошел третий – Кленон Мулини, ничем не примечательный человек. На этот рейс – их начальник.

– Приходила? – спросил он.

– Да, – резко ответил Донован.

– Что это с вами? – спросил Кленон.

– Не сошлись во мнениях, – пояснил Курк, не открыв глаз.

– Что ты думаешь? – обратился Кленон к Курку.

Тот глаз не открыл, понял, что вопрос адресован именно ему и прежним ленивым тоном отметил:

– Она не лжет, и, похоже, ни в чем не виновата, кроме своего благородства и молодости.

– Я другого мнения, – заявил Донован. – Она лжет и умышленно. Ее подготовка позволяет ей скрыть ложь. Вербовка не доказана, но мы ее поймаем.

– А досье? – спросил Кленон. – Изучили?

– Да, – ответил Донован. – Занятно. Характеристики лестные, очень. Это настораживает.

– Согласен, – протянул Кленон. – Талантливый капитан, самостоятельная, судя по выходке. Отпор пиратам – шутка ли. А я верю, что она одного сбила. Они ее здесь ждали. Груз был? Выяснили?

– Был. Отдала в Галактис. Правильно отдала, – бормотал Курк. – Нам не нужен пограничный конфликт такого уровня.

– Вы верите в пиратов? – усомнился Донован, ему было неприятно, что шеф единодушен с Курком.

– Курк, открой глаза и объясни четче, что ты думаешь, я все-таки твой командир, – напомнил Кленон.

Курк не только открыл глаза, он встал с кресла, обнаружив свой высокий рост и грузную комплекцию.

– Она понимает свое положение. Симпатия Галактису очевидна, что не удивительно в ее возрасте. Открытие. Другие существа. Она будущий разведчик, ее любопытство оправдано. Она слишком неопытна, чтобы уловить опасность. Вряд ли ее завербовали. Она без задней мысли все делает. Начнем давить – научим ее притворяться, а с такими талантами она далеко зайдет. Ждем Ставинского. Он с ней по-своему разберется. Ему она лгать не станет, все-таки – учитель.

– Что по ее биографии? Что скажешь? Правы аналитики? Чужая?

– Ничего утверждать не буду. – Курк подумал. – Она – человек без прошлого. Пробел от рождения до поступления в Академию. Чтобы выявить внедрение, нужно проверить колонию, из которой ее вывезли.

– Там работает Галактис. Не пустят. Ради проверки неизвестной девочки Космофлот не будет разводить бюрократию, – отрезал Кленон.

– Значит, отпустим и будем наблюдать? – довольным тоном уточнил Донован.

– Ждем Ставинского, – лаконично ответил Клеон.

Глава 4 Неожиданные союзники

После такой встречи Эл решила, что впечатлений достаточно. На инспекторов она потратила остатки энергии. Эл казалось, что она смотрит на мир из тесного грузного скафандра.

Она брела по пустой улочке, мимо строений порта в сторону своего жилого бокса. Тело хотело есть и спать, есть хотело больше.

Она зашла в просторное кафе и направилась к автомату, встала у стойки, опасалась, что заснет, как только сядет. Эл вдохнула запах пищи, в желудке заурчало.

Она думала о том, что совсем недавно не чувствовала усталости и голода. Ее ум, занятый возвращением, расследованием, беседой с инспекторами держал ее на ногах. Она думала, пусть медленно, но в нужном направлении. Если бы относительно нее вынесли четкое решение, встреча не потребовалась. Ее вызвали, чтобы прощупать слабые точки. Будь она бодрой, разозлилась бы не на шутку, сейчас ее хватало на сарказм и хорошо. На ум невольно пришла сцена лопающейся исследовательской капсулы и собственная ярость. Усталость сыграла ей на руку.

В уме роились вопросы, но на поиски ответов не было сил.

Эл протянула руки, достала из окошечка высокий большой бокал с молочным коктейлем, отпила глоток и решила все же присесть куда-нибудь. Она опустилась на ближайшее сидение. Коктейль был вкусным, больше ничего для счастья не нужно. Желудок наполнялся, ум мутнел. Пара человек, увлечённые беседой у панорамного окна-экрана с экзотическим пейзажем, не обращали на нее внимания. Мелькание картинок в окне заставило Эл отвернуться. Взгляд остановился на гладкой однотонной стене кафе и ничего. Мысль остановилась.

Если бы на базе была система слежения, как в портах близких к Земле, ее прямо с площадки отправили бы в клинику на реабилитацию. Полет вымотал ее, а встреча с людьми и общение могли довести до нервного истощения.

Эл хмыкнула. От усталости она может что-нибудь забыть…

Она делала глоток за глотком в мгновения, когда нужно было что-нибудь делать, чтобы не заснуть на месте.

Почти спящее существо Эл уловило контакт и устремленный на нее взгляд. По шее побежали мурашки. Кто-то смотрел ей в спину. Реагировать не хотелось. Она привыкла к тому, что кто-то смотрит на нее, например анализатор. Откуда он в кафе? Это человек. Маленький мирок базы переполнен слухами, она сегодня – герой дня. Нет сил реагировать на чье-то любопытство. Посмотрит и отстанет… Не отстал. Эл повернулась.

– Алик, – чуть слышно произнесла она.

У самого входа стоял молодой человек ее возраста в гражданской одежде. Он оказался выше, чем Эл помнила, выглядел крепким. Обычная одежда не скрывала бывшего курсанта. Звук ее голоса вряд ли донесся до него через зал, но по губам он понял, что она узнала его. Алик двинулся к ней. Эл встала, держа бокал в руке.

– Здравствуй, Элька, – тихо произнес он.

Они обнялись, и Алик вызволил полупустой бокал из крепкой кисти девушки, она не сообразила его поставить. Он почувствовал, как она измотана, почти висит на его руках, ее объятия были еле ощутимы. Он крепче прижал к себе.

– Сколько ты не спала?

– Не знаю.

– Снова лопала тонизирующее большими дозами?

– Пришлось, – виновато бормотала Эл ему в плечо.

Она сейчас заснет, прямо у него на руках.

– Так не годиться, друг.

Было странно слышать: «друг». Эл улыбнулась. Они не виделись очень давно. Он и ребята еще учились в Академии, если бы не все тот же Ставинский, не видать бы им Эл даже по связи.

Алик возмужал. Изменился. Вырос. Она помнила его угловатым подростком. Влюбленным в нее и злым из-за ее решения лететь. Эл уткнулась в его плечо и почувствовала, как он смеется. Она любила, когда он смеялся.

– Я прилетел зализывать твои раны, – шутил он.

Она промолчала.

– Допивай молоко, и идем, – строго сказал он.

– Куда?

Эл никуда не хотелось уходить. С ним и тут было хорошо…

– Спать, капитан, – решительно сказал он и вывел Эл на улицу. Ни рассказов, ни расспросов.

– Как же так, – возмущалась Эл. – Ты здесь, а я – спать.

– Что толку, ты потом ничего не вспомнишь.

Они шли в обнимку, как парочка влюбленных на свидании. Эл брела благодаря его заботливой поддержке.

Она показывала дорогу, он довел ее до своего жилого бокса в комплексе для работников сектора, в отделение для пилотов и штурманов. Эл нашла силы принять душ и переодеться, рухнула на постель и мгновенно заснула.

Он смотрел, как она спит, осторожно провел рукой по волосам, лбу, щеке. Сердце сжалось. Он не видел ее так близко, Бог знает, как давно. Она все это время была с ним, он мысленно разговаривал с ней о победах и неудачах, об ожидании, и ему казалось, что она слышит, как бы далеко ни находилась. Увидел, и все тревоги последних дней нахлынули разом.

Он ждал ее на Плутоне пять дней. Волей-неволей он знал всю обстановку. Вчера ему открыто заявили, что нет сомнений – она не вернется. Он не поверил. Не такой Эл человек. Алик был убежден, что он и Димон – важные люди в ее жизни.

Алик попал на Плутон-6 в результате «штурманской хитрости». Последний в его академической жизни рейс позволил попасться в район, где служила Эл. Академический наставник решил поощрить его за находчивость и знание навигации. Алик стажировался у навигаторов и подал ценную идею, как продолжить курс недалеко Плутона-6 и сократить время рейса. Когда на корабле узнали, что на базе служит его подруга, навигаторы единодушно согласились, что ему стоит лететь на свидание. Ему разрешили сняться с рейса. Насмешки, что он бороздил пояс Койпера ради подружки, были более чем справедливыми.

Алик прилетел не из-за романтических чувств, он намеревался уговорить ее отправиться домой, в двадцатый век, чтобы по прибытии на Землю она начала подготовку к уходу. Роковой полет Эл в Галактис и опасность, которая теперь нависла над ней, подогрели его решимость. Хорошо, что они вот так коротко встретились, он боялся начала разговора. Если Эл по личным соображениям откажется, то бесполезно убеждать дальше, она слишком упряма.

После катастрофы «Тобоса» Алик ощутил потребность вернуться назад, надеялся, что они оставят затею с космосом, который уносил их друг от друга на огромные расстояния. Димон соглашался, но, по своему обыкновению, кивал на Эл. Алик все больше убеждал себя, что путешествие затянулось и нужно искать причины такой длительной задержки. Он боялся, что Эл потеряла свою аномальную способность, и они останутся в будущем навсегда. Перспектива его пугала. Он ощутил себя ответственным за всю эту авантюру, потому что… Тут бы он не перечислил всех доводов. За время отсутствия Эл, они с Дмитрием многократно обсуждали собственные действия. Различных вопросов, аргументов и версий накопилось столько, что непрерывной дискусси хватило бы отсюда до Земли.

Он не представлял, как будет проходить их разговор.

Спящая девушка перед ним была другой Эл. Алик рассматривал обескровленное изнурительным и опасным полетом лицо друга детства и не узнавал. Не шустрая девчонка помешанная на путешествиях была рядом. Кто ты новая Эл? Когда она проснется, все будет не так, как он вообразил.

А может быть, он придумывает оправдания собственной нерешительности или хуже – трусости. Он боялся встречи. В начале местного дня его мучали опасения, что прилетел он зря. Едва Эл обозначилась в поисковой системе базы и покинула административные корпуса порта, он помчался туда, где она остановилась.

Встреча оказалась милой, но не будь Эл так измотана, она сдержалась бы. Не в ее духе падать в объятия, пусть дружеские. Обычно она держала себя в рамках, отличалась хорошим самообладанием, не позволяла лишним чувствам вырываться наружу.

Они изменились…

Он отогнал мрачные мысли и снова взглянул на нее. По лицу Эл прошла череда судорог. Потом лицо изобразило детское блаженство, будто чудо увидела, потом оно стало опять спокойным. Снова лицо исказилось, она часто задышала и приподнялась, Алик осторожно придержал и уложил ее в прежнее положение. Она пыталась что-то сказать.

– Тихо, Эл, успокойся, – прошептал он. – Это сон. Только сон.

Она его не слышала. Метания продолжались, ее тело свела судорога, оно изогнулось. Ей снился кошмар. Наконец, он не выдержал и начал ее тормошить.

– Эл, очнись! – громко сказал он. – Эл! Эл.

Она открыла глаза.

– Алик, – сказал она. – Да, я помню.

И снова уснула.

Он растерянно осмотрелся.

Эл жила в маленьком боксе обычного жилого комплекса для персонала. Комфорт не капитанский. Она всегда была готова сорваться с места и уйти. Заученный годами путешествий походный аскетизм – минимум личных вещей, которые выдали бы ее пристрастия или интересы. Скрытный образ жизни воспитал в Эл осторожность. Он вторгся в ее интимное пространство и испытал неловкость.

Алик решил оставить друга в покое, она сама найдет его, когда проснется и захочет поговорить. Они встретились, и пока ему этого достаточно. От снов он защитить ее не сможет.

Алик покинул жилой комплекс и ушел в сторону порта.

Плутон-6 – стандартная орбитальная станция, самой известной конфигурации, одна в сети научных баз. Сам Плутон рядом. Алик не знал, что тут изучают, кажется какие-то явления гравитации и пояс астероидов. Эл тут самое место, она стажировалась по классу разведки. Он вздохнул с легкой завистью. У нее реальная работа в отличии от учебных экзерсисов в Академии.

Он бывал на похожих станциях, как курсант. Знакомая с Академии унифицированная система позволяла ориентироваться в среде базы. Он нашел пятнадцатый пирс на взлетно-посадочных платформах сектора, где Эл оставила катер. На ремонтных пирсах было пусто. Аварийных машин нет, работы не ведутся.

Любопытство толкнуло его осмотреть знаменитую на весь сектор, а то и базу, машину, которая вернулась из Галактиса. «Дельта-31» красовалась как новенькая, в обшивке отражались боковые огни освещения.

Он не в форме и не в рейсе, он тут – гость, а значит, доступа не получит. Пирс пуст, охраны нет, едва ли ему сильно попадет за любопытство. С другой стороны, он же не турист и в секторе по делу. Всегда можно соврать, что Эл искал.

Алик перелез через ограждение, как часто поступали курсанты в портах по всей системе, когда надо попасть, куда интересно, но никто не поручал, и бодрым шагом пошел к кораблю. У него немного времени, пока его заметят и прогонят.

Он наблюдал жизнь базы неделю, посещал общественные места и слушал разговоры. На двух соседних пирсах стояли чужие корабли, а охраны вокруг не было. Алик считал это беспечностью, которая в его случае была полезной.

Он подошел вплотную к навигационному катеру. Такой машиной ему никогда не доводилось управлять. Обшивка идеальная, ни царапинки, ни трещинки, ни единого видимого шва, иллюзия нескольких слоев прозрачного покрытия, наложенных друг на друга, как стекло или лед. Серебристо-белый цвет с синими полосами по граням и выступам создавал ощущение чистоты линий и изящества.

Алик попробовал проникнуть внутрь. Машина попросила право доступа.

Рядом возник пожилой техник. Его заметили быстрее, чем он рассчитывал, Алик увлекся, не следил за обстановкой.

– Ты кто? – спросил человек в костюме с метками инженерной службы.

Обращение, конечно, недружелюбное.

– Хотел посмотреть «Дельту». Я курсант-навигатор, скоро мне на таких летать.

Алик солгал, он не курсант, он вот-вот получит первое назначение штурманом на внутрисистемные рейсы, а этот борт для разведки. На проверку его личности в реестре Космофлота здесь уйдет столько времени, что он успеет улететь обратно.

Пожилой техник присмотрелся и заворчал:

– Смотри. И иди отсюда.

Он не стал наводить справки, как Алик тут оказался, не проверил, как зашел на пирс. Алик решился задержаться, раз он легко отделался.

– Она новая? – Ему не требовалось скрывать восторг, он был настоящий.

– Из ремонта.

– Отличная обшивка. Никогда такую не видел. Из чего?

– Не знаю, – раздраженно ответил техник.

– Прогресс не стоит на месте, – стал отшучиваться Алик. Его расспросы собеседнику не нравились.

– Посмотрел? Теперь иди. Ступай обратно.

Он отгонял его от корабля.

– Что злишься, пусть смотрит, – раздался голос сзади.

Алик обернулся. Еще один техник управлял платформой с грудой аппаратуры, та бесшумно скользила мимо. Техник притормозил, выражение его лица было вполне дружелюбным. Ни чего из его груза Алик не распознал, а значит, разговор закрутиться вокруг «Дельты».

– Я говорю, красивая штука, – обратился он к водителю платформы, как к спасителю. Алик искал зацепку, чтобы задержаться. – Навигационный борт, если я не ошибся.

– Не ошибся, парень, – одобрил техник его догадку. – Да. Жаль не наша.

– Разве? – удивился Алик.

– Не моя подопечная, а то бы и горя с ней не знал. Летать будет без ремонта.

– Помолчи, – грубо одернул его пожилой техник.

– Перестань, Верден, пускай посмотрит. Полезно учиться.

– Болтаешь зря.

– Что? Все секреты, Верден? Чего ради? И так весь порт знает. Этот корабль из Галактиса пришел. Пусть курсант посмотрит.

Появился повод для беседы, Алик ринулся вперед с очередным вопросом.

– А она как летает? Быстрее? Да? – Он «играл в дурака».

Суровый техник поджал губы, заметно, что он готов грубостью убрать Алика с площадки.

– Из Галактиса! – воскликнул Алик. – А что, правда?! Подарок что ли?

– Для них – безделица, а для нас, верно, – подарок, – шутил водитель платформы. – Говорят, в бою побывала.

Верден что-то пробубнил, водитель ему возразил. Алик не слушал, о чем они спорили. Он снова присмотрелся к катеру. Покрытие везде одинаковое, найти места повреждений невозможно. Он присмотрелся и заметил, что наверху отсутствует боевой модуль, который не подновили, по левому борту вооружение тоже отсутствовало. Он не настолько разбирается в конструкциях кораблей, чтобы представить, как пострадала в бою эта машина.

Его накрыл страх, когда он представил, что внутри сидела Эл.

Алик расслышал не с начала.

– … Подбили корабль, без экспертизы видно. Их суда в десять раз быстрее наших, и не могла она на них напасть, нечего сплетни собирать, – бросил водителю Верден.

– Согласен. Слишком быстрые, – подтвердил водитель платформы. – Какой бой, Верден? Она молоденькая, чтобы бои устраивать.

– Быстрые, говоришь? – хорохорился Верден. – А она этим быстрым крылышки подпалила. Зверь – девчонка, в обиду себя не даст.

Водитель платформы не возразил Вердену, скепсис отразился на его лице. Вдруг он сделал предупредительный жест. Они разом умолкли.

На площадку решительным шагом вышел еще один человек. Форма гражданская, без знаков порта. Алик узнал его. Они летели сюда одним рейсом – инспектор. Водитель с высоты своего места увидел инспектора первым.

Верден нисколько не смутился.

– Да, быстрее, я вам это скажу, как специалисту. – Ткнул Верден пальцем в Алика и замолк.

Инспектор поравнялся с ними.

– А следы ремонта можно подделать? – спросил Курк.

Это был он, по счастливой или несчастливой случайности пришел еще раз взглянуть на этот корабль, застал тут неоднозначную компанию и услышал обрывок фразы Вердена. Старик симпатизировал Эл и встал на защиту.

– Зачем подделывать результаты ремонта? – возмутился Алик.

Курк оставил без внимания водителя, он в тройке лишний. Знакомство Алика и Вердена состоялось недавно. Курка интересовал Верден. Если верно спросить, старик без задней мысли поможет ему понять, на сколько трудно было сохранить этот корабль без ремонта.

– Откуда ты знаешь, как теперь она летает? – Курк задал интересный ему вопрос и указал на «Дельту». Если Верден был внутри, значит, Эл пустила его без разрешения начальника сектора.

Техник ушел от ответа.

– Я те корабли чужаков и раньше видел, про них раньше капитаны говорили, что их пираты за скорость любят. Те, кто на дальних рейсах, показывали мне записи, а тут смотрю, стоят. Те самые, что летают быстрее, чем наши посудины. А уж «Дельта» вообще не скоростной катер. Так. Для прогулок. Среди астероидов не разгонишься. Вот она это и использовала. – Верден поднял вверх указательный палец. – О! Как моя девчонка летает, если жива осталась!

– Для прогулок, говоришь. А кто ей боевое вооружение поставил, для топографического полета? – съязвил Курк.

– А тебе известно, инспектор, – фамильярно заявил Верден, – что только за этот год было шестьдесят нападений на наши суда? Леон разрешил, вот я и поставил.

– Знаю, – равнодушно ответил Курк, сожалея, что техник его узнал, понял, что с Верденом сейчас тягаться бесполезно.

– Верден, вы играете в шахматы?

– Конечно, Эл научила, и обдумываю свои ходы очень тщательно.

Курк не стал больше атаковать, дав возможность Вердену насладиться победой. Он ознакомился с данными на все контакты Эл, пока ожидал ее возвращение. Верден был из ближнего круга. У Эл в окружении еще десяток «шахматистов», ключевые люди на базе: наблюдатели, инженеры, пилоты, начальство. При низкой оценке коммуникации у будущего капитана космической разведки в секторе образовались очень неслучайные связи.

Верден – хороший специалист, с Эл имеет близкие отношения. Ветеран базы пригрел талантливую девушку и гордится ее поступком. Старик ведет себя откровенно, без опаски, потому что стар для серьезных взысканий. Инспекторы не могут вызвать Вердена для беседы, пока не произведут осмотр корабля. Рассел с двух фраз убедился, что Эл пустила Вердена на борт.

С обитателями базы у техника были противоречивые отношения. Одни быстро находили с ним общий язык, терпели его темперамент и желание быть первым в любом споре. Верден, весьма коммуникабельный человек, дружбой одаривал немногих. Если кого-то любил и уважал, то непременно от всего сердца. Другие ценили его как грамотного инженера, но считали болтуном и спорщиком. Если говорить о профессионалах в своем деле, Верден, безусловно, заслуживал такого определения. Его давно могли комиссовать по старости, но вряд ли кто-то хотел этого.

Курк очно опросить людей в порту. Верден очень интересен, как техник Эл, он готовил корабль, досконально знал его до полета и подыграет будущему капитану. За год Эл перелетала на половине машин из арсенала базы, она справлялась с катерами сложнее «Дельты». Такая подготовка требовала наставника. Курк считал, что Верден обучал Эл тонкостям технической работы. Зачем Эл такие познания, Курк пока не установил. Он находил связь между подготовкой пилота и ее манерой летать. По свидетельству наблюдателей у Эл особенный почерк полета. По нему ее узнали на подлете к базе, когда маяки не посчитали «Дельту» родным судном.

Верден в этой истории стоит горой за «своего капитана». Многие тут заочно присвоили Эл незаслуженное звание. Старый техник нагрубил Доновану, когда тот попробовал критиковать ее действия, не стесняясь, называл Эл потенциальным званием во всеуслышание и заверял, что она обязательно вернется.

Начальник сектора доверил курсанту-пилоту боевое оружие. Лестные отзывы техника не звучали, как попытка выгородить ее, он говорил с искренней гордостью.

В следующий момент Курк пожалел, что отвлекся на размышления вместо того, чтобы наблюдать. Верден прошел мимо Алика подал ему какой-то знак, молодой человек, не прощаясь, удалился с пирса. «Старый лис» его обхитрил. Найти их и застать вместе шансов не было, на это требуется разрешение. Скоро Верден распрощался и направился к служебным помещениям. Инспектор не имел права преследовать или останавливать старика. Курк усмехнулся и пошел по своим делам.

Алик обернулся на звук шагов. Верден вышел из дверей подъемника в техническое помещение на нижнем пирсе. Место укромное, наблюдения нет. Он нес в руках что-то вроде маленького ящичка, остановился в отдалении, смотрел недоверчиво.

– Я тебя узнал, ты был на снимке у Эл. Алик, кажется. Я Верден, бывший техник на ее корабле.

– Я слышал ваше имя. Бывший? – Алик удивился.

– Несколько часов назад меня отстранили. Инспектор не знает, а то бы придумал версию, почему мы встретились у «Дельты».

– Почему?

– Эл натворила беды на свою голову, ей нужны союзники в этом деле. Я буду краток. – Он многозначительно указал на коробку. – Здесь память ее «Дельты». Я залез внутрь, кое-что исправил, поставит в катер копированную память, а эта настоящая. Она врать не станет, скажет правду, а ее этой правдой – по морде. Теперь они ничего не докажут. Я поправил реестр оборудования и вывел из строя системы, которые могли бы пострадать при попадании. Я уставы да инструкции не хуже вашего знаю. Пусть поищут каверзу. Отдай ей, только не на базе. Видал, какой инспектор крепкий. По ее душу.

Сейчас Верден был серьезен и суров. Узкие скулы старика придавали ему грозный орлиный вид. Алик невольно сравнил его со Ставинским, одного склада люди.

– Вы вскрыли катер? Но как? – Он думал, что знает многое, и тут же ощутил неловкость оттого, что выглядит глупым курсантом перед опытным инженером.

– Не просто, но я слишком давно здесь служу и хорошо знаю эту машину. Я ее к полету готовил. Подмена должна остаться в тайне. Понимаешь? Эл не должна знать, что я сделал, пока до Земли не доберется, а там уже время пройдет и страсти улягутся. Ничего противозаконного она на сделала, глупость только, что на связь забыла выйти. – Он протянул коробку Алику. – Если ты хороший друг, помоги ей. Спрячь так, чтобы никто не нашел и забудь, что сделал. Мне больше просить некого. Оставить ее у себя я не могу. Хорошо, что ты на пирс залез.

– Я думал, вы сердились.

– Сердился, пока не вспомнил тебя.

– Но как скрыть проникновение?

– Никто знать не будет. Поверь мне. Это снаружи корпус гладкий, а в системе – разруха. Она изнутри ее не трогала. Хитра, когда надо. Обратной карты нет, топографию она сделала только до просьбы о помощи. Возвращалась по маякам. Она правильно сделала, что так вернулась. По технической части она отболтается, уж я уверен.

Верден, наконец-то, улыбнулся хитро. Отдал коробку. В эту минуту ему стало легче. Молодой человек имел приятную внешность. Однажды, давно, он заглянул в снимок в руках Эл, именно Алик бросился в глаза первым. Эл никогда не обсуждала сердечные дела, пресекая такие разговоры. Верден знал, что сердечко у нее не каменное, парнишка больше, чем друг по Академии. Кроме него, Вердена, да этого парня Эл некому помочь, остальные все сплошь заинтересованы беречь честь Космофлота.

– Спасибо вам, Верден, спасибо, – твердо сказал Алик. – Эл будет не одна переживать это время. Я обещаю. Она не надеется на случай, Эл умеет постоять за себя. Спасибо, что помогли, хоть и посторонний.

– Я не посторонний… Могу обидеться, – фыркнул Верден. Он презрительно задрал нос и посмотрел так, словно перед ним недостойное насекомое. – Хм… Ты еще учить меня будешь… Все… Аудиенция окончена. Теперь забудь, что мы виделись.

Он развернулся и ушел.

Алик поспешил покинуть место встречи. Он направился к грузовым пирсам, где полно выходов в припортовые поселения и легко отправить груз.

Глава 5 Сомнения

Он понимал, что «подарок» Вердена при себе оставлять не стоит. Поэтому не нашел ничего лучше, как отправить коробку прямиком на Землю, первым же попавшимся автоматическим кораблем. Он придумывал маршрут, медлил, называя адрес получателя. Первые, кто пришли ему на память, конечно, были их общие с Эл друзья и ее воспитатель. Только им он и смог бы в конечном итоге довериться. Кого же выбрать? Тома Мисса он отбросил сразу, придется многое объяснять, Том касательства не имеет к космосу. Игорь может промедлить с получением или вообще забудет, натура он творческая, его романтическая легкомысленность здесь не подходит. К тому же Игорь – инженер технического корпуса и залезет в эту коробку непременно, не утерпит. Ему не трудно определить откуда эта «деталь», а значит, потом тоже вопросов не оберешься. Димон, конечно, идеально подошел бы, если бы не его болезненное любопытство в случаях, когда речь идет об Эл и ее жизни. Алик не сообщил куда летит, Димон в ярость придет, если догадается, что он его с собой не взял. Нет, не Димка. Осталась Ольга. Алик назвал получателя и адрес, добавил сообщение: «Для Эл. Не вскрывать». Алик отошел от приемника и подумал о том, что предубеждение о женском любопытстве весьма ложно. Это, во всяком случае, не про Ольгу. Она мысли не допустит, чтобы вскрыть, что прислано не ей. Неплохо было бы лично связаться, но Ольга – в учебном рейсе, последняя аттестация в Академии, тревожить ее он не будет.

Алик осознал в эти нервные минуты, что они стали взрослыми. Прошло ни много ни мало почти шесть лет с момента их побега сюда. Как-то раньше не приходило в голову, что они вырастут когда-нибудь и отношение к ним изменится. Жизнь уже не игра в приключения. Эл не спасает кого-то, теперь нужно ее спасать. Димка – первоклассный пилот. Димка, который казался ему занудливым и вечно рассуждающим о смысле жизни, он скоро улетит в первую большую экспедицию. Ольга – врач, какой-то там специалист, даже не выговорить, а еще спасатель. А Игорь, вот это смешно, – вечно пишущий стихи и музыку инженер. Про Эл по Академии сейчас ходят легенды. После «Тобоса» она стала гордостью курса. Выживший курсант, который добрался назад и спас взрослого члена экипажа. Алик хмурился от вспоминаний. Такая слава Эл с ее-то прошлым – совсем ни к чему.

Он вспомнил родителей, часто вспоминал их последнее время. Что будет, если он вдруг вернется назад и явится домой? Таким, какой он теперь. Наверное, его не узнают. Нет, мама узнает. Его опять стала мучить совесть. Так нельзя. Столько лет. Он уже запутался и не знал, что делать с этим «приключением». Он никогда не говорил ни с кем об этом. Официально для всех они трое – Димка, Эл и он, были сиротами, познакомившимися в Академии. Алик улыбнулся, вспоминая всю их конспирацию. Как долго это будет оставаться тайной? Как доказать Эл, что надо вернуться?

Он мрачнел. Брел по улочкам припортового поселения, бессознательно, в сторону своей гостиницы. Эта неделя ожидания была полна наихудших предположений. Больше всего он боялся, что завязнет в этой авантюре, его поймают на лжи, и все выплывет наружу. Да, он боялся, страх преследовал его. Эл начнет презирать, если узнает.

Он завидовал Ольге и Игорю. Им гораздо проще, они из этого времени и живут в реальном для них мире, а ему казалось, что он спал и видел один длинный сон, и хочет проснуться.

Он очнулся и не понял, куда попал. Припортовые строения напоминали лабиринт с однообразными коридорами, улицами с искусственной атмосферой и имитацией времени суток. Все здесь казалось одинаковым, невнятные потертые маркировки. Он вышел на маленькую площадь, от которой в разные стороны отходили улицы-коридоры с куполами перекрытий. Кругом – или звезды над головой, или имитация неба, по вкусу обитателей улочки. Эта зона оказалась малонаселенной, потому было безлюдно.

Окружающее напоминало лабиринт из его мыслей, в пустоте которого он бродил один.

«Если пойти по одной из улочек, то можно найти не только дорогу, но и ответ на вопросы», – подумал он и усмехнулся. Он решительно следовал выбранному направлению и уткнулся в здание «Центра коммуникации». Алик зашел в холл. Приятная прохлада и ароматный воздух с невероятной смесью запаха моря, цветов и еще чего-то трудноуловимого взбодрили его.

Он решил связаться с кем-нибудь, послать сообщение, узнать новости, как обстановка в Академии. Он подумал, что тут не плохо бы прощупать начальство. Стоило набрать запрос на командора Ставинского, как всего через несколько секунд сработал встречный вызов. Алик вздрогнул и машинально ответил, не подумав о последствиях. За спиной Ставинского он увидел антураж жилого корабельного бокса. Алик застал его в полете, командор находился близко, если ответ пришел с минимальной задержкой.

– Здравствуйте, командор, – приветствовал Алик своего бывшего учителя.

Ставинский взял его на курс капитанов, когда Эл улетела в экспедицию и место освободилось, а потом перевел обратно в курсанты-штурманы, чему Алик тогда только порадовался. Они все хотели летать в экипаже Эл, мечтали об этом, поэтому капитан должен быть один. Ставинскому не понравилась нервозность курсанта. Эл улетела, и Алик чувствовал себя ужасно. Командор учуял слабину и не стал учить.

– Так. Та-ак, – протянул Ставинский. – Что же ты делаешь на Плутоне?

– Как вы узнали?

– Ты пользуешься общественной связью, служебного канала у тебя нет, потому что ты не в рейсе. А должен быть… – Командор хмыкнул и усмехнулся. – Надпись прямо над тобой – «Приветствует Плутон-6!» Конспиратор.

– Ведь вы не знали.

Ставинский поднял седые густые брови и буркнул:

– Не знал. Ты сошел с рейса?

– Я же оставил сообщение. Мне разрешили.

– Я его не получал.

Алик был удивлен. Ведь это он подбил его лететь на Плутон своими тонкими намеками.

– Значит, добрался до нее. Ну да, сильно хотел. Может быть, кстати. – Рассуждал Ставинский. – Рассказывай.

Алик коротко описал последние события, умолчал о посылке, Вердене и истощении Эл.

Ставинский изменился в лице и возмутился.

– Вот, бестия! Беды с ней не оберешься! Я уже лечу к вам.

– Зачем? Как?

– Зачем?! Затем, что меня вызвали. Я недалеко. Академия перенаправила меня на Плутон-шесть. Заберу ее оттуда, пока она опять не устроила погром. Выхлопотал ей отпуск на Землю. Черта с два я позволю застрять ей на Плутоне. Она пока еще мой курсант!

– Я не уверен, что это возможно, – Алик отрицательно покачал головой.

– Увидим. Главное, что она в принципе жива. Ее куда-нибудь вызывали?

– Не знаю. Она сейчас спит. Мы толком ни о чем не говорили.

– Инспекторы Космофлота есть?

– Есть. Трое. Они не из службы базы.

– Не смей с ними встречаться.

– Они не знают…

Алик вспомнил разговор у «Дельты».

Командор смотрел сурово, Алик поежился.

– Хорошо. Сам все узнаю. Передай ей… Ничего не говори. Конец, – командор махнул рукой и отключил связь.

Алик не стал больше бесцельно плутать по сектору и нашел в навигаторе, где живет Эл.

Когда он вошел в незапертый бокс, она спала. Алик мягко подкрался и присел на самый край постели.

Он снова вглядывался в лицо Эл. Его прошлые размышления заставили иначе взглянуть на происходящее. Ум вернулся на новый виток старых размышлений.

С каждым днем мысли о своей чужеродности в этом пространстве занимали его ум все больше и больше. Его всегда интересовал вопрос: как им всем удалось тут оказаться? Другое время, совсем чужой мир. Это было не трудно, по выражению Эл. Как дверь открыть. Почувствовать изменение пространства, оказаться в нужном месте, в нужное время. Наивно просто! Ничего более внятного добиться от нее они с Димкой не смогли. Эл не понимала механизм.

Она – феномен и таких больше нет. Во всяком случае, Алик их не встречал в близком контакте. Их прошлое покрыто завесой тайны, которая все эти годы служила надежной защитой.

Общее прошлое связало их накрепко. Годы разлуки укрепили чувство, что он жить без нее не может. Сначала он отрицал, что влюблен, считал это крепкой дружбой, но постепенно признался, что она заняла такое место в его сердце, которое иначе, как любовью, назвать нельзя. Он хотел сказать о чувствах. Считал, что несколько лет порознь вызовут в Эл хотя бы благодарность. Прежняя его попытка накануне отлета «Тобоса» была такой нелепой, что стыдно вспомнить. Но время ли теперь, уместны ли подобные объяснения. Эл не до чувств, судя по ситуации. Вокруг нее твориться неразбериха.

Лицо ее сейчас – однотонно бледное. Приглушенное освещение вычертило его резкими тенями. Эл стала красивой. Чем больше он смотрел, тем более родным оно становилось, он отвык видеть ее вживую. Порадовался, что образ в его воображении не совпал с реальность. Бесшабашная девочка стала красавицей, которая спит. Он вспомнил сказку и усмехнулся.

В ее характере было многое: воля и упрямство, смелость, редкая у девушек, чуткость, как у зверя, и взрослое спокойствие в случае кризиса. Катастрофа сделала ее замкнутой, судя по отзывам сослуживцев. Он в это не верил, Эл умеет ограничивать контакты, когда не находит для себя подходящей компании, но она знает, как договариваться с людьми. Она естественным образом владеет этим даром с детства. Иначе, не оказалась бы здесь и не быть ей капитаном.

Алик отрицательно замотал головой в след этим мыслям. Он не знает, какая она теперь.

Он вспомнил как ее глаза, чуть туманные от усталости, смотрели на него несколько часов назад, такие красивые. Эл временами обладала гипнотически внимательным взглядом, поэтому он всегда старался не смотреть в них долго. В такие минуту ему чудилось, что она смотрит внутрь.

Сейчас она такая спокойная.

Сердце сильно забилось. Алику захотелось поцеловать ее. Он отогнал желание, чтобы не разбудить. Что Эл подумает, если проснется?

Он поерзал на месте. Не утерпел, коснулся ее щеки. Она была ледяная. Дыхания не было.

– Эл!

Алик от испуга крикнул громко, схватил ее за плечи и тряхнул. Раздался хриплый резкий вдох, Эл вздрогнула.

Он почувствовал какое-то давление, потом пульс в пальцах, потом они онемели. Его дернуло, будто разрядом, тряхнуло. Резкая, яркая волна света прошла по ее телу от макушки до самых пяток. Затрещала статика. Его ударило настоящим электрическим разрядом. Алик отскочил в сторону метра на два. Раздался еще один резкий вдох. Эл, казалось, с трудом набрала полную грудь воздуха, попыталась подняться, но тело только прогнулось и упало назад, словно она им не владела.

Несколько мгновений тишины, затем она хрипло задышала и открыла глаза.

Вид испуганного Алика быстро привел ее в чувства. Она села, смешно цепляясь за воздух, глаза на выкате, шевелюра взъерошенная. Эл запустила пальцы в волосы, привычно разбирая и приминая пряди, путаясь пальцами в кудрях.

– Что-то случилось? – голос ее прозвучал естественно сонно.

Алик ничего не ответил, он замер с открытым ртом, на его лице застыл испуг.

– Алька. Алик? – позвала она осторожно. Он молчал в оцепенении. – Это из-за меня? Ты что-то видел?

Они минуту смотрели друг на друга, словно виделись впервые.

Алик зацепился за ее взгляд. Вот они – эти темные глаза. Темные. Глубокие. Он вздрогнул. Эл отвела взгляд, повернула голову в сторону, вернулась в прежнее положение.

Он чуть не попросил: «Не смотри».

– А как ты здесь очутился? – она закрыла глаза, с шумом выдохнула, прокашлялась.

Когда он опять посмотрел на ее, Эл выглядела больной.

– Ах, да. – она улыбнулась. – Это ведь ты меня сюда привел. А мне снилось, что ты сидишь на краю кровати и смотришь на меня внимательно, то улыбаешься, то хмуришься, и это длится целую вечность. А потом ты коснулся меня…

Эл осеклась. На мгновение застыла на месте.

– Не сон. Значит, это был не сон. Я тебя так напугала? – ее слова звучали обречено. – Расскажи мне, что ты видел?

Он сам хотел бы верить, что видел сон. Перед ним сидела Эл. А может, нет? Но просыпаться не придется – это была действительность. Он, наконец, выдавил:

– А ты ничего не ощутила? Когда проснулась.

– Нет. Я просто проснулась. Так вот что – сон перешел в явь. Ты здесь, страшно бледный, словно смерть увидел. Меня?

Алик опять вздрогнул. Эл встала и подошла к нему. Она коснулась ладонью его руки. Пальцы теплые, жесткая рука Эл. Алик замер, надеясь, что она не сразу уберет руку, чтобы он мог убедиться, что это живой человек. Она отстранилась не сразу, он поднял голову и посмотрел на нее.

– Может, ты все-таки расскажешь? Мне это важно, – голос ее прозвучал неожиданно требовательно.

Алик понял, что нужно решиться на что-нибудь, либо довериться ей, либо быть осторожным и начать играть. Нет. Он выбрал первое.

– Взамен я жду комментариев, – твердо сказал он.

– Идет… Если знаю.

Он помолчал.

– У тебя не было дыхания. Ты была холодная. Я решил, что ты умерла. Но когда я коснулся тебя, твое тело засветилось. Волна. Яркая. Электричество. Ты вдохнула и меня шарахнуло. Я испугался.

Эл серьезно смотрела на него.

– Что скажешь? – прервал молчание Алик. – Я хочу объяснений. Ты понимаешь, что с тобой происходит?

Эл подумала, что он первый за все время возвращения из экспедиции видел, как она спала и просыпалась. Ничего такого Эл раньше о себе не знала. Она отрицательно замотала головой.

– Это же космос… Тут бывают аномалии… Я не знаю… А что думаешь ты? Алик?

Он не мог отделаться молчанием, обещал, поэтому выпалил, что думал.

– Ходили версии, что ты подставка. Дубль. Модификация. Что настоящая Эл из экспедиции не вернулась.

– Ты в это веришь? – спросила Эл угрюмо.

Алик молчал. Не верил до этого момента. Все не так. Он вспомнил недавнюю мысль о том, что все будет иначе, когда она очнется. Ему до боли захотелось вернуть то упоительное ощущение встречи, которое он пережил совсем недавно, когда увидел ее измученной, спящей, взрослой и красивой. Он не думал о своем порыве, ничего не анализировал. Он притянул Эл к себе, сжал крепко и застыл так. Ему не хотелось ничего знать, не в это мгновение. Только бы она снова улыбалась. Он ощутил, как ее мягкие губы осторожно коснулись его щеки… потом еще раз. Это была она! Это ее глаза! Ее вкрадчивость! Эл была осторожна в выражении чувств, особенно нежности. Идея неожиданно пришла ему в голову. Однажды она поцеловала его, перед самым полетом в экспедицию. Он почувствует. Он обязательно почувствует. Если то ощущение появится, значит, это она.

– Можно тебя поцеловать? – спросил он и испугался своей собственной смелости. Он вдруг уверовал в свой эксперимент. А если…

– Можно. Как на Земле.

Словно тысяча игл исколола его в то мгновение. Он и не надеялся, что когда-то сам осмелиться ее поцеловать. А сейчас. Они словно растворились друг в друге. Он подумал: «Хоть бы это никогда не кончалось». Невероятное счастье от обретения чего-то огромного, раньше недостижимого наполнило его существо. Это она.

алик отстранился и увидел удивленные глаза Эл. Она сейчас не похожа на себя прежнюю – это сияние в глазах, лицо, выражающее смущение и растерянность.

– Я думала о дружеском поцелуе, а тут такое! Алька, что это было? – она посмотрела искоса. – Ну вот, покраснел до малиновых ушей.

Лицо Алика горело, залилось краской. Она засмеялась. Зря, этим она совсем его обескуражила.

– Эл… Я… Извини… Это было глупо…

Он не мог побороть свое смущение и чувствовал себя полным идиотом, а прошло все пара мгновения. Как с горы в болото. Это тоже она.

– Ответ на твой вопрос, – смущенно сказал он.

Снова косой взгляд и довольная улыбка та самая, которую он хотел увидеть. Алик облегченно вздохнул. Все было хорошо.

– Я тебе верю, Эл, – сказал он, и спокойствие вернулось к нему. – У меня есть новости для тебя.

Эл прикрыла глаза, а когда подняла веки, взгляд стал другим, внимательным. Наваждение прошло.

– Выкладывай, – сказала она таким знакомым по прошлому деловым тоном.

– Твою «Дельту» хотели вскрыть, пока ты спала.

– Не новость. Я поставила защиту.

– Зачем, Эл?

– Сейчас будет много желающих собирать компромат. Пусть исследуют, когда Леон даст команду. Я им не верю.

– Никому?

– Вопрос неверный? – голос ее прозвучал жестко.

– Я уже застал около нее любопытного, поручусь, что это инспектор. Крепкий, даже толстый, довольно высокий.

– Это Курк, он действительно до многого может докопаться. Умный. Ну и что?

– Он разглядывал «Дельту», ему помешал твой бывший техник, Верден.

– Курк тебя видел? – вид у Эл стал еще более недовольный. – Отстранили Вердена… Зря старик радовался. Моя «Дельта» нескоро полетит, как бы ее не растащили на части ради эксперимента. Плохо, что Курк тебя видел, узнал по данным моего досье. Теперь он знает, что у меня есть союзники. Ладно. Знает, так знает. Хорошо.

– Собираешься играть? – спросил он.

Первые месяцы в Академии им приходилось много выкручиваться из ситуаций с расспросами о прошлом. Эл научилась вести такие беседы. Он читал и просматривал все публичные материалы по «Тобосу». Расследование определенно подковало Эл в беседах такого рода. Алик был уверен, что она обставит инспекторов, сделает так, что они сами объявят ее невиновной. Он вспомнил отзыв Вердена.

Она ответила на его мысли.

– Да. Какую бы игру мне не предложили, я буду играть, теперь никуда не денусь. Придется. Попробую честно. Я буду соблюдать интересы всех сторон. Свои – в последнюю очередь. Мне есть что скрывать, но истина все-таки дороже в общей картине событий. Грязью пачкать себя не дам.

Алик ощутил, как по его коже прошла нервная дрожь. Эл не просто так это говорит. Звучит, как уверенное, обдуманное решение. Упрямая.

Алик поежился. Эл затевает очередную битву. Ему затея с поисками правды не нравилась. Первый порыв – уйти в сторону и не вмешиваться. Страх! Он испугался за нее. Эл не первый раз попадала в похожие ситуации, но масштаб теперь не подростковый, и Эл не подросток.

От этих мыслей он еще сильней, чем раньше, ощутил сильную связь с ней. Эл обладала на него влиянием. Она забросила его сюда. От нее зависело его и Димкно возвращение домой. Если Эл примет решение и останется здесь навсегда или останется вынуждено, они все застрянут, надежда угаснет.

Он боится, собственно, вовсе не за нее, а за себя самого. Нужно сказать. Он себя заставил.

– Эл, я хочу вернуться домой. Без тебя это невозможно. Ты думала об этом когда-нибудь?

Она посмотрела с пониманием, покивала.

– Я тоже этого хочу. Когда-нибудь, но не сейчас… Не сейчас.

– Не на Землю. Я хочу домой. Понимаешь, о чем я? Достаточно одного твоего желания и ничего этого не будет. Понимаешь? – почти умоляюще произнес он.

– В том-то и дело, что ничего. Ничего не будет. Есть шанс многое изменить. Я не смогу вернуться, если не попробую помочь кое-кому.

– Кому?

– Всем. Земле. Людям. Галактису. Ситуация плохая. Мы на грани кризиса. Они почти воюют, но это такая глупость!

Алик ее не понимал, Эл ощутила это. Она не боялась действовать одна, но она рискует потерять друга. Когда он сказал: «Я верю тебе, Эл», – она словно крылья за спиной почувствовала. А теперь – взгляд растерянный, сомнения. Мечется. Не похоже на него. Он всегда был решительным. Алик, нет! Поддержи меня! Она очень хотела, чтобы он ее услышал. Пожалуйста, Алик.

– Ты вознамерилась помирить два мира? Эл! Очнись! Ты собираешься изобразить миротворца? Кто будет тебя слушать? Что ты знаешь об этом? Кто ты такая? Для всех ты – изменник! Одни считают, что ты подделка, тебя подменили на Тобосе, а другие, что ты вступила в Галактис и стала шпионом. Кто станет тебе доверять?

– Ты, Димка, Ольга, Игорь, Ставинский, Леон, Курк, Верден, Торн – капитан, который меня спас, Галактис. Еще продолжить? Список будет не из десяти имен! – гордо заявила Эл. – Можно найти верную позицию, штурман.

– Против миллиардов предубежденных, – закончил он.

– Миллиардам до меня дела нет. Впрочем, как и до Галактиса. А ты, если не можешь помочь, не мешай! – вспылила она и нахмурилась.

Эл собралась, сжала кулаки. В ее лице оставалась бледность, а сонная усталость мигом улетучилась.

– Прости.

Мгновение, и Эл погасила зарождающуюся вспышку. Она не могла злиться на него. Не так, она не имела права. Его опасения не случайные и правильные. Он не видел того, что успела увидеть она за один и тот же срок.

– Почему ты назвала Курка? Он же инспектор? – подозрительно удивился он.

– Он мне нравиться. Я чувствую – он свой человек. Еще новости есть? Я не хочу ссориться, Алька. Остынь. Я тебя понимаю, я тоже хочу домой, мне бы на Землю попасть. Вот разберусь и обещаю – мы вернемся.

«Вопрос: когда?» – подумал Алик, а вслух сказал:

– Сюда летит Ставинский.

Эл улыбнулась.

– Я даже подумать о нем еще не успела, а он уже летит.

– Он организовал тебе отпуск на Землю. Понимаешь, почему я настаиваю на возвращении. Это шанс, Эл, первый за эти годы. Вокруг тебя такое начинается. От Ставинского зависит твоя судьба в Космофлоте. От инспектора твоя свобода. А значит, и мы с Димкой зависим. Не влезай в конфликт, Эл, пожалуйста. Что мы будем без тебя делать?

– Да-а. Если эти двое объединятся, от меня только куски обшивки полетят, – пошутила Эл.

Алик не понял, кто «эти двое».

– Командор будет зол. Уйди в дальний угол. Вот туда, – Эл указала пальцем на нишу.

Алик послушно ушел. Эл набрала код на терминале связи.

– Леона Дантела, пожалуйста, – уверенно сказала она.

В Космофлоте было принято обращаться по имени – это считалось вежливостью. Звания лишь определяли порядок, иерархию в управлении системой, а человеческие отношения, дружеские ценились особо. Космофлот – большая семья, – твердили в Академии. Уровень коммуникации ценился высоко.

Дантел ответил не сразу. Сейчас он умолял про себя, кого уже сам не знал, чтобы Эл отсрочила визит.

– Я слушаю, – угрюмо сказал он.

– Леон, – Эл умышленно обратилась по имени, – отсрочьте мой рапорт, не могу сказать насколько, как сочтете возможным. Я должна встретить командора Ставинского. Формально, я еще его курсант. Он летит сюда. Разумно его подождать.

На немой вопрос Леона Эл пожала плечами.

– Хорошо. Чтобы я тебя на службе до его прилета не видел, – не без удовлетворения согласился Леон.

Они поняли друг друга.

– Да, – с улыбкой ответила Эл.

Экран связи отключился, и Леон Дантел облегченно вздохнул.

Так же, как он не видел Алика в комнате Эл, она не видела Курка в кабинете Дантела.

Инспектор сел на свое прежнее место.

– Девушка умна, – высказался он в никуда. Леон ничего на это не ответил. Курк продолжил мысль. – Она права. Ставинский ее непосредственный наставник. Прежде всего, она ответит перед ним.

Курк почесал подбородок и лениво прикрыл глаза. Начальник сектора ждал вопросов.

– Ее любят коллеги? – наконец, спросил Курк.

– Вообще-то на подобные вопросы я не обязан отвечать. Вы знаете правила.

– Знаю. Я хочу разобраться во всем до того, как закрутиться эта карусель, чтобы не страдать от лишних предубеждений.

– Почему я должен вам доверять?

– Единственное, что меня интересует, – протянул Курк, – это истина.

– Какое совпадение, – усмехнулся Леон.

– Вы ее защищаете, а значит, уважаете. Техник ее защищает, старичок огрызался на меня не на шутку.

– Мне не на что жаловаться. Она отлично выполняет свою работу. Этот случай – исключение.

– И все-таки. Общительность, – напомнил Курк.

– Если дело не касается полетов, она со всеми ладит. Когда речь идет о работе, могут возникать спорные вопросы.

– Чем она это мотивирует?

– Тем, что от ее действий зависит жизнь людей и ее самой. Она чувствует ответственность.

– Не слишком самонадеянно?

– Она бывает права. У нее профессиональное чутье. Именно чутье. Она вживается в ситуацию, порой обгоняя стариков. Подготовка тоже хорошая. Эл свойственно досконально обдумывать то, что она делает. Для ее возраста – завидные качества. В одиночку она работает отлично. Мне, как командиру, не на что жаловаться.

Леон лукавил. Эл спихнули в его сектор по воле Академического начальства. Первые месяца пилот-стажер не раз показывала начальству зубы, доказывая свою компетентность и настаивая на дальних полетах. Эти выводы Рассел сделал, вступая в частные беседы на площадках сектора. По поводу полета сплетничали много и с удовольствием.

– А в чем основная причина ее упрямого желания доказать свою правоту? – спросил он.

Леон вдруг обнаружил, что не знает ответа. Он не особо интересовался тем, о чем спорит Эл с техниками и со всеми остальными, и спорит ли вообще.

– Не могу точно сказать. Мое мнение не даст полного ответа. До меня скандалы не доходят. Тут люди опытные, сами разбираются. Но если предлагаю взять ее в группу, навязывать не приходится, не отказываются. Техники даже любят с ней работать. Она находчивая, не лениться проверять системы, что не все любят. А что до ссор, пожалуй, она жаждет самостоятельности. Ей восемнадцать, она доказывает право иметь свое мнение. Вспомните себя в ее возрасте.

– А приказы?

– В конечном счете, она их выполняет.

– Но спорит?

– Она будущий капитан, я бы сказал уже капитан. Она должна уметь думать. У нее есть право на свое мнение. Плохо, что она отстаивает его без компромиссов, но с годами это пройдет.

– Откуда у нее такие технические знания? Как капитану ей необязательно разбираться во всем.

– Полагаю, причина в катастрофе, которую она пережила. Если ее припишут к полетам в одиночку, ей придется рассчитывать только на себя.

– По рапортам с Тобоса у нее был нервный срыв.

Курку было важно мнение Дантела, он год работал с девушкой.

– Она участвовала в ликвидации трех аварий. Добровольно. Я не слышал, чтобы она впадала в панику или истерику, ни сразу, ни потом. Да, она впечатлительна, это нормально, но срывов не было. И еще, если вы вчера были внимательны, то заметили, как она была весьма сдержана и спокойна после семидневного управления кораблем, а может и больше.

– Откуда вам известно?

– Наблюдатели сообщили. Она запросила ручную посадку из-за повреждений. Отметили, что так пилотирует очень уставший человек. После такого напряжения люди превращаются в комок нервов.

– Она не сообщила о неполадках на борту?

– Она оставила все для официального рапорта. Потом я отдам «Дельту» вам, я уже отстранил техников от обслуживания. Сколько времени займет экспертиза, никто не знает. Постарайтесь быстрее. Мне необходим этот катер для топографической разведки, поэтому разбирать его я не позволю, приглашайте сколько угодно специалистов из других секторов, но оставьте «Дельту» целой для работы.

– Меня интересует только память машины.

– Не сомневаюсь. Если она была в бою, как говорит Эл, то на память не надейтесь, она может быть повреждена при нападении.

– Вы, я чувствую, будете защищать Эл, – заключил Курк.

– Я буду действовать в соответствии со своими обязанностями.

– Но вы умышленно оттягиваете ее рапорт.

– Она измотана, во-первых, а во-вторых, я даю ей время хорошо подумать над своими действиями. Она, я уверен, знает о своих нарушениях.

– Раскается ли? – усомнился Курк. – Значит, об измене речи не идет, по-вашему.

– Она вернулась. Согласитесь, веский аргумент.

– У меня есть данные, что за одну только неделю появлялось до десяти таких заблудших, как Эл. Они провели в Галактисе какое-то время, то же под видом ремонта. Показания всех пилотов похожи. Полет, поломка, ремонт, вербовка. Кто-то сразу признается, кто-то позднее, под давлением. Они контактировали с Галактисом гораздо плотнее, чем предполагает устав. Создается впечатление, что наши границы в этом секторе облеплены кораблями Галактиса. Так что у меня есть повод думать плохо. Другой вопрос, что я сомневаюсь в версии об умышленно дезертирстве Эл. Она могла оказаться под влиянием в силу молодости и широты мышления. Я не собираюсь настаивать на предательстве. Если я окажусь в меньшинстве, мое частное мнение могут проигнорировать в общем заключении. Поэтому важны достойные аргументы, чтобы вашей девушке не грозил арест.

– На наших границах стоит флот Галактиса. – Леон Дантел улыбнулся и добавил. – Сколько я здесь служу. Что ж, возможно, они чего-то добиваются, но не очень уж откровенно. Инспекторский корпус Космофлота никак не может избавить нас от контактов с этой системой. Эл не предатель. Если требуется, я найду вам аргументы.

– Они всегда и всего добиваются настойчиво и понемногу, – сурово ответил Курк.

Разговор перешел на Галактис и обстановку вообще. Леон успокоился. Под конец беседы он называл Курка по имени, Расселом.

Глава 6 Конфликт интересов

Бодрый Ставинский, не дожидаясь, пока опустится трап посадочного модуля, спрыгнул с метровой высоты и по-хозяйски окинул взглядом пирс. Он отыскал глазами Эл и Алика. Трап опустился и за ним последовала темноволосая ассистентка. Она сообщила, что заберет багаж из грузового отсека, а потом догонит их. Ставинский не реагировал на ее вежливую заботу.

Пока шла регистрация, командор не произнес ни слова. Путь до гостиницы тоже протекал в молчании.

Апартаменты с темными стенами создавали уютную камерную атмосферу не похожую на аскетичный стиль портовых поселений. Интерьер подчеркнуто земной.

Светило Академии Космофлота с достоинством опустился в обширное кресло.

Эл и Алик не посмели сесть, пока он не разрешил. Алик сел подальше от командора и Эл, у него не было желания участвовать в беседе.

– Значит, пока я вытаскиваю тебя из одной дыры, ты уже залезла в другую? – начал Ставинский. Ни здравствуйте, ни до свидания. Командор был раздражен. – Расскажи все подробно и по порядку.

Обе фразы предназначались Эл. Она его уважала и не думала обижаться на грубый тон.

Эл обстоятельно рассказала о событиях последнего полета. Конечно, остались в стороне разговоры с Торном, его имя, близкое знакомство с принцем и визит в его мир. Такое командору рассказывать нельзя. В частной беседе, где-нибудь в кулуарах Академии она с радостью поделилась бы с наставником своими открытиями. В обстановке расследования Эл считала такую информацию лишней. Подозрительность командора отозвалась в ней ответным чувством. Командор являлся членом Совета Космофлота и факт, что его ученица ввязалась в политический конфликт, не пойдет на пользу ни ей, ни ему.

Эл накануне обдумывала поведение на встрече и приняла решение свернуть рамки конфликта до размеров собственной беспечности и самонадеянности.

Ставинский не заметил в ней особенных внешних перемен с их последней встречи. Год на базе заставил Эл окончательно повзрослеть. Конкретная работа оказалась хорошей терапией. Командор посмотрел ей в глаза. Неподростковый «умудренный» взгляд темных глаз на фоне бледного лица ему не понравился. Она менее дезориентирована, чем на Марсе, точность изложения дала понять, что она готовилась к разговору.

Эл не упомянула так же о неофициальном свидании с инспекторами. Командор вскипит. Это может стать поводом для скандала. Донован ее возненавидит, а Курк устранится.

Ставинский слушал с грозным видом и, не дослушав до конца, перебил Эл вопросом:

– Почему же ты не осталась? – на последнее слово он сделал особое ударение, будто сожалел, что ученица вернулась назад.

– Здесь мой дом, полеты, друзья.

– Так вот должен тебе заявить с большой вероятностью, что через несколько недель твое место будет в какой-нибудь тюрьме или колонии, откуда на Землю уже не возвращаются. Инспекторский корпус всерьез копался в твоем прошлом. Я тебя предупреждал.

Командор увидел, как побледнел Алик. Мальчишка был ее другом и вообще был в нее влюблен, черт побери эту молодежь, ему как раз больше всех придется страдать. Он перевел взгляд с Алика на Эл. Она стиснула зубы, и желваки играли на скулах. В глазах появился дьявольский блеск. Натворила беды и еще злится. Вот бестия!

На курсе они общались друг с другом, как кошка с собакой. Роль кошки исполняла Эл, командор гонял ее до обидного больше, чем других. Имеешь талант – лезь из кожи, чтобы его оправдать. Она огрызалась, спорила с ним. Сокурсники шарахались от нее, чтобы гнев командора не перешел на них. Сколько раз он грозил вышвырнуть ее из Академии, но она была лучшей, так он и написал в сопровождении к ее диплому. Эл не знала, что уже не курсант, Академия по совокупности событий досрочно завершила ее обучение. Он летел сюда в том числе ее поздравить и одобрить капитанское звание. Он может хоть сейчас прикрыть конфликт с ее полетом и отправить на Землю. Эл не знает. По старой привычке она пошла в атаку.

– Если вы не верите мне, тогда не о чем больше говорить, – резко заявила Эл, вскочила с места и направилась к двери.

– Назад! – заорал Ставинский.

Алик вжался в кресло, Эл собиралась открыть дверь. Она резко развернулась по команде, но не тут-то было.

– Никто не давал вам право на меня орать! – возразила она.

Такое Алик видел не впервые – раздраженного командора и не менее разъяренную его ученицу.

Ставинский резко встал и подошел к ней. Они стояли друг напротив друга. Поза Эл полна упрямства и достоинства, командор застыл со сжатыми кулаками и гневным выражением лица. Алику пришла мысль, что Ставинский проиграет в этой стычке, Эл более спокойна и абсолютно уверена в своей правоте. Не отступит. Она больше не курсант, половина людей, которых он видел на базе считали ее капитаном. Незыблемость авторитета Ставинского пошатнулась в его глазах.

Эл усилием воли заставила себя хотя бы казаться спокойной. Здесь не театр, чтобы тянуть паузу. «Драка» никого не устраивала. Командор без выяснения подробностей бросился раздавать словесные оплеухи и пробил ее душевную броню. Она начала раздражаться, тело нагрелось. Прилив эмоций накатил быстро. Почувствовав неладное, Эл постаралась загасить зарождающийся гнев и уйти.

Полет ее вымотал, она не принимала препараты из принципа и к медикам не пошла. Прикажет Леон – тогда пойдет. Контроль требует напряжения, а сил у нее еще не так много, чтобы не показывать эмоций.

– Командор, сядьте и успокойтесь, – ровным голосом сказала она, но ее тон вышел не учтивым.

Ставинский неожиданно без возражений вернулся к креслу и сел. Эл проследовала к своему месту.

– В чем я не права? – спросила она, не садясь.

– В том, что ложь никогда никого до добра не доводила.

Эл поняла, на что он намекает и чего опасается.

– Вы знаете всю правду обо мне? – бросила она вызов.

Ставинский хмыкнул.

– А он знает? – кивнул он в сторону Алика.

– Да.

Алик испугался, что Ставинский начнет расспрашивать его, но командор снова накинулся на Эл.

– Значит, благородство взыграло! Чтоб тебе! Почему не осталась?! Предлагали! Можешь не упираться! Не пришло в голову, что сюда с угрозами вернуться те, с кем ты подралась?

Эл боролась с напряжением внутри, села в кресло мрачнее тучи. Не такого свидания с командором она ждала. Когда Алик сказал об отпуске, у нее в сердце вспыхнула надежда, что Ставинский поверит и поддержит. Ей стало отчаянно больно. Торн тысячу раз прав. Ее выбор не был ошибкой, обстоятельства диктовали ей условия. Она не виновата, что ее разумные доводы никому не интересны. Эл не предполагала, что станет так переживать. Действительно, как и Алику, ей за мгновение захотелось бросить всю эту возню и исчезнуть. От этой мысли стало еще противнее. Она уловила звук голоса Ставинского, откуда-то издали, не поняла, что он говорит.

– Что? – переспросила она.

– Как намерена поступить?

Эл не посмотрела на него.

– По обстоятельствам. Я не разобралась до конца.

Алик насторожился. Неужели мысль о побеге посетила ее упрямую голову. Ставинский шутить не станет. Он хотел, чтобы она не вернулась?! Алик возликовал. Это заставит Эл передумать.

– Сбежишь? – резко спросил командор.

Эл подняла на него глаза. Взгляд девушки был полон пустоты, ему показалось, что край бездны приблизился к нему. Зрачки сильно расширились, в них – тьма. Ему стало холодно, так, что кончики пальцев свело судорогой. Что это?! Ставинский не смог объяснить нахлынувший прилив паники. Эл словно не Эл, а какое-то существо, заполнившее пространство вокруг, комната пропала, он плыл в холодной пустоте, где кроме ее взгляда не за что зацепиться. Он хотел крикнуть, понял, что не может. Приступ удушья, боль в груди, беспомощность и мысль о смерти.

Шокер Эл носила с момента пробуждения. Худший исход будущих событий – это самооборона при аресте и бегство. Эл не покидало чувство, что ей понадобиться оружие, но таскать с собой излучатель в порту – абсурд, никому бы в голову не пришло. Оружие здесь не носили, и ее поведение покажется ненормальным. Медицинский шокер – причуда или мнительность.

Щелчок током не дал сердцу командора остановиться. Эл ощутила его состояние, как чувствовала катер в полете. Интуитивный порыв оказался верным. Ассистентка Ставинского вошла в комнату без стука, ей не потребовалось объяснений, в ее кармане оказался такой же прибор, она повторила действие Эл. От второго удара Ставинский пришел в сознание, а женщина коротко представилась:

– Светлана Бернц. Я психоаналитик и ассистентка командора. Ну-ка, молодой человек, зовите врачей. Одним нам не справиться.

Потом она стала давить на разные места на теле командора, достала из кармана пластинку кислородного фильтра и установила на шее Ставинского с ловкостью опытного медика.

– Ты молодец. Сообразила, – похвалила она Эл. – Хороший навык. Надеюсь, узнать тебя получше.

Эл не понравился ее взгляд и заискивающая манера в разговоре. Понятно, Светлана изучала ее и располагала похвалой. Ставинский привез ее с какой-то целью. Эти ощущения и мысли шли шлейфом в сознании Эл параллельно, приступ гнева схлынул, едва Сравинскому стало нехорошо.

Командор открыл глаза и увидел встревоженное лицо Светланы Бернц в облаке темных завитых волос, а потом Эл в коротко стриженом облачке белесых кудрей, немного испуганную, сжимавшую в руке карманный электрошок.

Дышать тяжело, на шее кто-то установил кислородный фильтр.

– Что это было? – спросил он, ощущая резь в груди.

– Сердечный приступ, командор, – пояснила Светлана. – Не знала, что у вас слабое сердце.

– Я тоже не знал, – сказал Ставинский и перевел взгляд на Эл.

Она стояла в шаге от него. Командор понял, что опасается посмотреть в глаза ученице, поймать тьму. От воспоминания похолодело лицо и плечи.

– Такое бывает. Это Плутон, – пробормотала Эл дежурную фразу, которую слышала от коллег. Для нее она не звучала правдиво, но успокоительно для окружающих.

– Где Алик? – спросил командор.

– В коридоре, ждет врачей, – пояснила Светлана.

– Я перенес смерть? – спросил Ставинский, – Что это было?

Она угрюмо помолчала, глядя в пол.

– Нет. Обморок. Такое с вами впервые? – деловито пояснила Светлана. – Что же тут случилось?

Стравинский подумал, как бы объяснить такое логически, не прибегая к обвинениям в адрес Эл. Он хотел бы отнести плохое самочувствие на возраст и условия станции, перелет сюда связан с нагрузками при скачках.

Пока он придумывал оправдание, вошли врачи и напуганный Алик. Командора увезли. Светлана отправилась с ними.

Суета стихла. Алик и Эл остались одни в апартаментах командора. Алик сел в кресло и замолчал. Он был шокирован, в голове – бардак. Еще один инцидент с Эл произошел прямо на его глазах.

Она осталась стоять, мрачнея от собственных догадок. Обморок командора – ее вина, в голове не укладывалось, но выглядело, как факт. Ставинский задал резкий тон, она поддалась порыву. Эл еще раз мысленно вернулась к моменту, когда Ставинскому стало плохо. Она ощущала холод внутри, у холодной волны было направление. Источником был сам Ставинский, словно его несдержанность и гнев отразились от ее внутреннего зеркала и накрыли источник возвратной усиленной волной. Она в те мгновения подумала, что Ставинский, пользуясь номинальной властью, намеренно жесток и не справедлив к окружающим, в конкретном случае с ней, чтобы подавить сопротивление на корню и взять власть над бывшим курсантом, заставить выполнять команды. Он так в Академии поступал. Его гнев ее не затронул, а наложился на собственное взвинченное состояние Эл, влетел в командора бумерангом. Ей захотелось вернуть ему его же злобу, не заражаться ею. Эл произвольно смоделировала ситуацию. Что испытал бы он, если бы этот комок обоюдной ярости оказался у него внутри, воображение нарисовало картину разрушенной камеры-скорлупы на корабле Галактиса. Тогда-то Ставинский и потерял сознание.

Алик молча наблюдал, как Эл осмысливает события. Спокойствие понемногу возвращалось, и он следом тоже пытался осознать, что тут произошло.

– Неужели не найдется человек, который поверит мне? Просто так! Я не сделала ничего такого, что дало кому-то право оскорблять меня! Что я сделала? Какая нелепость… Бред какой-то, – громко возмутилась Эл, что по мнению Алика было хорошим знааком.

Он тоже оказался в кольце недоверия, которое сжималось вокруг нее. После происшествия в ее боксе он заразился подозрительностью, его давили факты, но помимо фактов оставалось нечто в ощущениях, что не позволяло поверить в версию о трансформации знакомой ему с детства Эл в нечто иное. Он не понимал, где правда и какова она.

Эл смотрела на него глазами обиженного ребенка. Она страдала, как обыкновенный человек. Ему бы обнять ее сейчас, но Алик замешкался и опоздал.

Эл решительно повернулась и устремилась к выходу, забормотала на ходу.

– Так. Со Ставинским ситуация понятна. Не буду дожидаться, пока он очухается. Я иду к Леону, пусть все начнется сейчас. Надоело тянуть время. Ставинский знает. Формальности соблюдены.

Перед носом Эл открылась дверь и путь ей преградила Светлана Бернц. Встретившись взглядом с Эл, она заключила:

– У-у-у, да тут все еще молнии летают. Не уходи, Эл. Я хочу, наконец-то, познакомиться с тобой. Поговорим пять минут. Алик, займись нашим багажом. Это не трудно?

– Хорошо. Только чтобы отослать меня, надо было просто попросить, – сказал он язвительно.

Она ему не нравилась, остролицая, тонкобровая, с прищуром в серых глазах, ее лицо казалось очень вытянутым. Темные волосы были искусственно завиты крупными кольцами и уложены в прическу. Отдельные локоны струили по плечам. Земная женщина, придерживающаяся модных тенденций. Подтянутость ее напоминала Ставинского. Алику такие женщины не нравились, он видел в этом типе нечто хищное. Он сравнил ее с Медузой-Горгоной. Впечатление усиливал внимательный взгляд, она насаживала человека на иглу как бабочку, чтобы разобрать, как он устроен.

Алик ухмыльнулся. «Эл не бабочка, об нее можно коготки обломать», – подумал он.

– Он меня невзлюбил, – заключила Светлана, когда за Аликом закрылась дверь. – Твой друг быстро впадает в антипатию.

Она склонила голову, пряча ироничную улыбку. Она прошлась по комнате, осмотрелась и заняла кресло, в котором недавно сидел командор. Откинувшись на спинку, Светлана закрыла глаза, вздохнула, словно намеревалась отдохнуть в тишине. Эл стояла в пол-оборота и наблюдала за ней. Светлана словно «нюхала воздух». Лицо ее новой знакомой изменилось, стало сурово-холодным, а потом вновь приняло безмятежно-спокойное выражение. Она криво ухмыльнулась, открыла глаза и сказала:

– Странно, что именно мне, а не командору придется объяснить цель нашего визита. Я перед посадкой просила его доверить разговор мне, но он несговорчивый командир, этого не изменить. – начала она. – Нам предстоит длинный период совместной работы. Командор сделал все возможное для того, чтобы вернуть тебя на Землю, а мне предстоит вернуть тебе статус доверия в Космофлоте. Ничего, что я говорю «ты»?

– Ничего, – согласилась Эл.

– Надо сказать, что сила предубеждений относительно тех, кто имел связи с Галактисом, слишком велика. Борьба за так называемую «чистую Землю» диктует определенные условия. По этой причине тебя до сих пор не пустили домой. Есть весомые подозрения в том, что тебя подверглась модификации. Звучит обидно, но реалии таковы, что ты своим полетом в Галактис усугубила недоверие. Мне придется отделить твои естественные мутации под воздействием сил космоса и выявить искусственные, если они были. Честный подход с твоей стороны ускорит процесс. Предлагаю сотрудничество.

Авторитетный тон, демонстрировал, как она уверена в своем утверждении. Она была намерена это сказать, не прибегая к предосторожностям человека, изучающего человеческую психику, знала, какую струну задеть. Эл стало неприятно. Она осталась стоять у двери и наблюдала за новой знакомой краем глаза, делая вид, что думает. Ее взгляд блуждал по обстановке комнаты и не останавливался на Светлане. Эл, как Алик, почуяла недоброе, но не показала виду. Она изобразила этот блуждающий взгляд, который психоаналитики порой оценивали, как растерянность, апатию или смирение. Эл пришлось сыграть уязвимость, потому что Светлане этого хотелось.

– Тогда какое чудо свершилось, чтобы мне дали отпуск? – с наивной усмешкой спросила Эл.

– Это не отпуск. Это разрешение на обследование. Ввести его буду я.

Эл подняла брови. Светлана не смотрела на нее, она изучала взглядом вазу на небольшом столике прямо перед ней. Она приняла игру Эл в блуждающие взгляды и продолжала:

– Ты можешь вернуться с тем условием, что тебя тщательно обследуют после небольшого адаптационного периода.

– Я представляю опасность для всего человечества? – усмехнулась Эл.

Светлана не смотрела на нее в упор, но Эл чувствовала, как напряглось тело Светланы. Эл повернулась к ней спиной, делая вид, что рассматривает проекцию на стене. Мурашки побежали вдоль позвоночника. Взгляд в спину ощущался недоброжелательным. Светлана ее изучала, пользуясь тем, что Эл ее не видит. Значит, еще не допустила повышенную чувствительность будущей пациентки. Эл захотелось резко повернуться. Интересно, она все еще мило улыбается?

Голос Светланы стал строгим, когда потенциальный объект исследования показал спину.

– Не шути, Элли, не те условия. Формально, есть мнение, оно еще не доказано, что твое тело имеет необычную структуру, включение матрицы, которое нельзя объяснить земным происхождением. Хочешь ты этого или нет, но тебя ждет биологическая проверка. Дело только в твоем согласии. Я берусь тебе помочь, если возникнет взаимопонимание. Я рассчитываю на доверие, но не смею настаивать.

– Меня запрут в клинику?

– Нет. Поэтому я здесь.

– Так-так. Значит, это вы будете препарировать меня, как…

Эл вдруг осеклась. Здесь уже давно никого не препарировали. Эта фраза вырвалась у нее случайно. Светлана засмеялась.

– Замечательное старинное выражение! Я слышала, что тебя воспитывал историк!

Эл захотелось немедленно избавиться от ее присутствия.

– Что будет, если я соглашусь?

– Предстоит примерно две недели интенсивной, ежедневной работы. Мы будем жить на острове, удобном, в южных широтах, с микроклиматом. Заодно, ты сможешь сдать все экзамены в Академии и стать настоящим капитаном. Если биологические тесты ничего не покажут – ты вне подозрений.

Эл вспомнила рассказ Торна.

– Мою свободу ограничат?

– В какой-то мере. Большие города тебе будут противопоказаны до истечения инкубационного периода. Общественные места – с моего разрешения. Замужество пока тоже невозможно. Но ты мечтаешь о полетах, а не о семейном покое. Командор позаботится о твоих будущих капитанских знаках и назначении. Я должна предупредить, что любые аномалии твоего организма подтвердят подозрения. Если ты мутант, исследования будут проводиться регулярно до получения исчерпывающего заключения. Если тебе позволят дальние полеты, это усложнит контроль. Командор видит тебя капитаном ближних рейсов.

– Уже? Меня не к тому готовили. Я собиралась в дальнюю разведку. Вы так описываете, словно врачи уже вынесли приговор. Такой приговор есть? В моем организме произошли изменения, после полета на Тобос. У меня, действительно, изменился состав крови. Есть лишь одно огромное «но», меня отправили за пределы Земли и Солнечной системы в период роста организма и гормональных изменений, а длительное пребывание вне земных условий для возрастов от десяти до восемнадцати лет ведет к естественным мутациям.

– Изучала вопрос?

– Я не только корабли умею водить.

– Да, ты молодец, что интересовалась последствиями. Случай редкий, никто вопрос не исследовал из-за малого количества случаев с дублирующими экипажами биологической поддержки, – спокойно заявила Светлана. – Эту программу посчитали негуманной. Около десятка экипажей еще не возвратились назад, чтобы мы имели схожие случаи. Тобос – трагедия, неудачная экспедиция. По этой причине к тебе не применили жестких мер. Тебе дали возможность оправиться после неудачного полета. Я бы заранее дала заключение, что твои реакции и действия превзошли ожидания.

– Потому меня записали в особи с потенциальной угрозой? Так это называется?

– Эл. Не сердись. Ты не на меня сердишься? Я всего лишь озвучиваю версию, – доктор Бернц говорила примирительным тоном и сверлила спину взглядом.

Эл обернулась. Светлана сделала вид, что смотрит в сторону.

– Кто же назначил вас для исследования?

– Сам Ставинский. Я согласилась на просьбу командора, исследовать тебя в приватной обстановке. Я изучила все, что касалось полета, медицинские освидетельствования и тебя, и Лондера. Меня ждало несколько открытий. Особенно, когда я изучила рапорты капитана. У тебя был контакт, командор считает это достижением. Скажи, как ты общалась с инопланетянами?

– Телепатией. Они читали мои мысли и позволяли слышать их.

– А почему никто из экипажа их не слышал?

– Они были взрослыми людьми. Занятые своими делами, глухие ко всему, что не касалось их работы.

– Устаревшее мнение, что чувствительным натурам не место в космосе, – в голосе Светланы слышалась насмешка и намек. – Ты видела инопланетян или только слышала?

– Слышала. Я видела то, что они сочли нужным показать. Я знала, что вижу иллюзии.

– А тебе не приходило в голову, что они могут быть виновниками катастрофы? Эл я в феномен подростковой телепатии не верю. Подобные случаи – моя специализация. Случаев такой восприимчивости до полета у тебя замечено не было. Или ты скрываешь эту способность годами? Или ты рассказала о катастрофе не все?

– Все, что могла.

– А было еще что-то? Ведь было, Эл? Ты первая устанавливаешь контакт. Доказываешь, что корабль погибнет. Находишь трещину. Именно ты, Эл… Ты посылаешь Лондера туда, где ему нечего делать, тем самым спасаешь ему жизнь, а потом умудряешься сесть в катер и Лондера прихватить, который спит, как младенец, до самой Солнечной системы. Ты ведешь обожженную машину и оказываешься в досягаемости спасателей Галактиса. У меня сложилось впечатление, что ты знала заранее ход событий. Три группы аналитиков без сговора пришли к тому же выводу. Инспекторский корпус Космофлота не случайно прислал сюда троих, едва прошла информация, что ты на встрече с галактожителей. Тебе помогли и тогда, и теперь – единственный вывод, который напрашивается, если здраво оценить ту аварию и твой последний полет. Ты была на планете Тобос? Возможно, был задействован механизм переброски во времени. Почему чужая нам цивилизация так отнеслась к тебе и Лондеру, а остальным позволила умереть?

– Я обаятельная, – язвительно сказала Эл. – Я виновата в том, что жива? Эти вопросы мне уже раз двести задавали. Вы читали отчеты, зачем снова спрашивать? Ждете другой реакции? Или хотите, чтобы я злилась?

Эл ощутила, как рушатся ее тайны, как от разговора к разговору стена защищающая ее секреты становится тоньше. Она была, по меньшей мере, наивной, рассчитывая, что сумеет скрыть подробности катастрофы. Ее многократные ответы на одинаковые вопросы были пропущены, через аналитическую машину. Эл читала доклады аналитиков, подробно изучая ход расследования. Доказать, что они с Лондером были на Тобосе, не смог никто.

Выдержав прессинг того периода, Эл научилась держать одну точную линию ответов так, что ее реакции в системе наблюдения стали одинаковыми, «рутинными», как говорили инспекторы Космофлота один за другим. На допросах Эл «включала дрессированную обезьянку». Светлане не удастся узнать больше содержания существующих отчетов, она не сможет ее запутать. Цель у нее иная. Если они начнут копаться в ее памяти, она начнет бунтовать.

Светлана оставила без внимания ее словесный выпад.

– Ты выжила. Оставим это в области везения. Поговорим немноо об экзотизме, мутациях и прочих прелестях медицины, – не унималась Светлана. – У тебя, безусловно, очень крепкий организм, для современного человека. Высокая выносливость. И это не плохо, если свойства человеческого происхождения. Чтобы подтвердить мою теорию относительно тебя, потребуется доказать, что телепатия была, что ты способна ее развить или проявить в критических ситуациях. Меня смущают конкретные медицинские аспекты. Твоя кровь. Чтобы не мучить тебя медицинскими подробностями, хочу обозначить простую, но верную примету. С таким составом крови, как у тебя, люди на Земле не живут. Пожалуй, еще остались экземпляры в самых первых колониях класса Земля, но на самой Земле такие матрицы можно найти в базах старых поколений. В комплексе с мутациями твоя кровь уникальна.

– Отсюда идея, что я – мутант? Меня обследовали до полета на Тобос, и до катастрофы моя кровь никого не интересовала.

– Именно, – Светлана говорила, как врач и сыщик вместе взятые.

Инспекторы и те были корректнее. Судя по тону, доктор считала, что цепочкой предположений «выворачивала все карманы» собеседницы. В этом самоуверенном азарте сквозило хищное желание поживиться на научном эксперименте. Эл усомнилась, что Светлана настоящий врач.

– Так вот. Тебе повезло, что никто не брался за скрупулезное исследование, тебя щадили, как жертву катастрофы, как юную девушку. Иначе, ты знаешь, где бы находилась.

– Академия знает?

– Пока это известно узкому кругу, в основном мне и Ставинскому, который во все это не верит. Представляешь! Он болен твоим талантом, убежден, что ты прирожденный капитан, разведчик-одиночка, каких мало, а твоя аномалия – это преимущество. Колониальные предки наградили тебя живучестью, а мутации помогут адаптироваться в космосе. Контакты с другим разумом – твой дар. Ни о чем другом, кроме космоса для тебя он и не мечтает. Ему все равно, что ты из себя представляешь. Он утверждает, что сделает из тебя то, чем сам не смог стать. Старик одного упрямо не понимает, что при нынешнем положении в отношениях с Галктисом малейшие подозрения перечеркнут его мечты.

– Моего согласия для обследования будет достаточно? – спросила Эл. Ей хотелось уйти.

– Думаю, да.

– А с Лондером что? Как он?

– Он живет на Земле.

– Его пустили туда?

– С ним ничего не случилось. У него сын. Командор не поладил с ним в последний раз, поэтому он нам не союзник.

– И он не мутант?

– К его счастью, аномалии, возникшие по прилету, исчезли на Земле. На втором и третьем обследовании, через год после возвращения, анализы были чистыми.

Тон Светланы был отрешенно легкомысленным, она давала понять, что обследование было несерьезным, Лондер ее не интересует. Эл покоробило ее лицемерие. Максимилиан Лондер на столько силен в космобиологии, что Светлане никаким боком к нему не подобраться со своими методами земной психоаналитики.

– Тебе повезло, – тем же легким тоном продолжила она. – Маленькая комиссия обошла краеугольные проблемы твоего здоровья. Все командор, с его азартом сделать тебя капитаном.

– Маленькая комиссия длилась пять месяцев на Марсе. При назначении сюда меня пропустили через всю медицинскую машину, – серьезно возразила Эл. – Мне не поставили на вид мои аномалии, пометка об экспедиции означала возможность мутаций. Медицина Космофлота лояльна к таким как я за пределами Земли? Как вы дошли до заключения, что я не человек? Я угадать не могу. Кровь? Ее проверяли десятки раз. На борту моего катера тоже есть образец, он необходим на случай серьезной аварии. Она прямо сейчас отличается от контрольного образца. Хотите проверить?

– Эл постучала по медицинскому экранчику на рукаве куртки. Я провела много времени в космосе. На Земле четыре года не была. Не захочешь, а мутируешь.

Ответ уничтожил фальшивую безмятежность доктора Бернц. «На дурачка» Эл не возьмешь. Ставинский не зря говорил со смехом, что она «умненькая девица». Светлана не принимала всерьез капитанское звание Эл, считая ее самоучкой и выскочкой. Ей было неприятно, что девушка нашла аргументы против.

– Не так категорично. Я не утверждаю, что ты – безнадежный случай, – примирительно заговорила она.

– По-моему, вы именно это только что утверждали.

Эл не скрыла раздражение, которое Светлане было очень кстати. После выходки с обмороком девушка держала ровное состояние силой воли. Светлана хотела увидеть настоящие реакции.

– Я думаю так, – категорично заключила Эл. – Оставим эту тему. Не стоит затевать новое расследование, пока не завершено текущее. Я иду с рапортом к начальнику моего сектора. Лично. Командору я все рассказала. Теперь я обязана подать рапорт своему начальству.

– Ты хочешь прекратить разговор? – спросила Светлана.

– Да. Мне он не приятен. Из меня делают предателя, а вы хотите сделать из меня нелюдь. Я – человек. Я докажу это, если потребуется. Как бы вы не сыпали аргументами, мои аномалии придется доказывать на Земле. Это не Марс и не Плутон. Разговор окончен.

– Ты пойдёшь с рапортом без командора?

– А причем здесь Ставинский? Он со мной в Галактис не летал.

– Он намерен тебя защитить.

– Я почти капитан. Я сумею за себя постоять.

Впервые за время их натянутой беседы Светлана решилась посмотреть на Эл пристально, не в спину. Эл хлестнула ее суровым взглядом, Светлана почувствовала холодок в теле, и нервный трепет. Волна эмоций нахлынула стремительно и превратилась в страх. Доктор рефлекторно вжалась в сидение. Вот оно!

Эл кивнула на прощание и ушла.

– Как ты это объяснишь, Элли? – Светлана вытянула руку и смотрела, как вздрагивают пальцы. – Ты делаешь это спонтанно, не контролируешь свой экзотизм. Влияние на окружающих.

Глава 7 Совет

Леон задержал рапорт Эл на час.

Она терпеливо дождалась в приемной, узкое помещение показалось самым безопасным местом, которое спасало от любых других расспросов. Заминка работала на нее, к концу часа Эл совладала с собой и окончательно собралась с мыслями. Тон разговора со Светланой заставил ее выбрать осторожную тактику поведения. Светлана не писала их разговор, Эл распознала бы уловку. Системы наблюдения в апартаментах командора не было, иначе ее владение шокером и обморок постояльца привлекли внимание. Разговор сводился к набору трюков, чтобы понять, как реагирует будущая пациентка.

Прозвучал вызов. Эл шагнула в кабинет.

Сюрприз. Кроме Леона в кабинете начальника сектора ее ждали десять человек: трое инспекторов, капитан «Центуриона», трое наблюдателей, Верден, еще один техник, «воскресший» командор Ставинский и секретарь Леона. Все свидетели событий, должностные и заинтересованные лица – в сборе. Эл захотелось выругаться, она готовилась к личному рапорту.

Она обвела взглядом присутствующих. Сердце билось часто, отдавая гулом в ушах, в такие мгновения кажется, что удары разносятся по комнате и ее волнение очевидно каждому. Эл примерилась к ударам. Точно, четко, уверенно. Оно задавало ритм тому, как она будет говорить. Стук, стук.

– Можешь начинать, – разрешил Леон.

Эл повторила заготовленную речь. До конца высказаться не удалось, ее прервали. Содержание устного рапорта в день прилета оказалось всем известно, приглашенные заранее навели справки о ее действиях.

Обсуждение вдруг перешедшее в спор. Донован, будь он не ладен, начал высказывать предположения, перебивая Эл с замечаниями в части оснащение катера оружием и его использования. Его бесцеремонно перебил Верден, как тут без него. Старик вступился за Эл со свойственным ему сарказмом. Не Эл решала, чем оснащать катер, Верден сделал резкий выговор инспектору. Техник и инспектор сцепились и орали друг на друга, вызывая всеобщее недоумение. Леон Дантер приказом не урезонил старика. Эл благоразумно не вмешивалась, Вердену перепалки всегда доставляли удовольствие. Звание инспектора старого техника никак не смутило, одной должностью у Вердена авторитета не добьешься. Эл испытала некоторое удовольствие, наблюдая как Верден намеренно действует Доновану на нервы.

Остальные участники заседания демонстрировали сдержанное терпение во время перебранки.

В этой паузе Эл собралась, успокоилась, рассмотрела присутствующий и оценила общее настроение.

Эл прикидывала куда дальше пойдет разговор, но Донован совершил вторую ошибку и попробовал вернуть разговор в нужное ему русло. Члены маленького совета со стороны служащих базы заняли сторону Вердена, а два других инспектора не поддержали коллегу. Едва звучал спорный момент, в группе возникало два, а то и три мнения относительно компетенции Эл. Она вставляла пояснения, когда спрашивали, остальное время предпочитала молчать.

Такие дебаты они должны были оставить для закрытого совещания без ее присутствия. Для Эл картина выглядела однозначной, пока она не услышала комментарии старших и поняла, что совет не единодушен относительно ее поступка.

Рассел Курк молчал. Вот кто мог заставить ее путаться и пересказывать события так, как ему нужно, он знал чуть больше, чем остальные, не меньше, чем Леон. Но Курк сдержанно, в своей сонной манере, наблюдал за дискуссией. Один раз он встрял, одернув разгорячившегося Донована, который ввязывался в обсуждения каждой мелочи.

Так или иначе на первых порах разговор сводился к техническому оснащению катера, который совершил рискованный рывок в неизвестное пространство и не вернулся бы без посторонней помощи.

С места поднялся капитан «Центуриона», единственный, кто встал, чтобы вести разговор с Эл. Его жест пригасил пыл обсуждения. Капитан не выглядел суровым, повел себя с Эл, как с равной, сопроводив вопрос приветственным кивком в ее сторону. Впервые Эл почувствовала себя не провинившимся курсантом, а капитаном на этом консилиуме.

– Почему вы поставили корабль под защиту, когда вернулись? – спросил он, медленно выговаривая слова.

– В экстренной ситуации я имею на это право, капитан, до первого технического осмотра в моем присутствии, – пояснила Эл.

– Его еще не было?

– Нет. Я благодарна за то, что мне дали время, чтобы отдохнуть.

– Вы не доверяете службам порта? – спросил капитан. – Может быть я, как коллега, могу быть полезен?

– Вы не хотите, чтобы мы обследовали судно? Так? – вмешался Донован.

– Я не доверяла своим соседям по пирсу, которые там стояли в день моего возвращения. Именно такие корабли атаковали меня. Они подходили к моей «Дельте». Я там была.

– Они заявили обратное, – констатировал Донован, давая понять, что не верит ей. – Это твоя «Дельта» их обстреляла.

– У меня не было оснований в них стрелять. Я пилотировала невоенный корабль. Я уже рассказала о стычке.

Вмешался Леон:

– Первоначального рапорта в этой части достаточно. С ним все ознакомлены. Без технического исследования «Дельты» дискуссия в этом направлении не имеет смысла. Сегодня нас интересуют детали, касающиеся нарушения полетного протокола. «Центурион» не покинул порт, потому что Эл не просила помощи, а она, оказывается, была крайне необходима. Это бездумный риск для жизни, пилот. Эл, – Леон словно поправил сам себя. – Как ты понимаешь, здесь собрались люди, которые не ставят целью тебя намеренно дискредитировать, но твои доводы могут быть опровергнуты в силу различия в опыте. Ты знала, что посылаешь катер на прыжок в неизведанный район, в поле астероидов.

– Об этом я и хотел говорить, – поправил Леона капитан спасательного корабля. – Дело тут не в нарушении протокола, а в беспечности пилота. Я отвечаю за безопасность судов в этом секторе и я, признаюсь, скорее, разочарован поведением будущего капитана. Безрассудство тому виной, возраст или отвага, но что бы чувствовал я и мой экипаж спасателей, если бы мы потеряли того, кого можно было спасти. Я должен это сказать, как опытный капитан, полет на ту сторону, в Галактис, – это отчаянная, но правильная мера в этом конкретном случае. Я хочу подчеркнуть причину, которая вынудила пилота к такой мере. По моим визуальным оценкам у «Дельты» значительные повреждения, которые невозможно получить иначе, чем в результате боя или столкновения с астероидами. Я считаю, что моя будущая коллега не лжет, но ее действия спонтанны. Я буду настаивать, чтобы ей назначили дополнительный экзамен в Академии по вопросам соблюдения полетного протокола. Заодно бы в спасательном флоте попрактиковаться, чтобы дошло окончательно.

– Без осмотра катера трудно судить о ее действиях. Для предварительного заключения о нарушении полетного протокола, капитан, мне хотелось бы узнать подробности. На момент боя, мы потеряли дельту тридцать один из виду. – Это был голос одной из наблюдателей.

Ее звали Лила Берг. Фраза – некстати Леону и Доновану, но она высказала важное замечание. Наблюдатель смутилась, когда окружающие замолчали, и добавила:

– Это был дальний полет. Я в день начала экспедиции фиксировала постановку новых маяков. База видела взрыв. Дельта оказалась близко к эпицентру, нам показалось, что вас задело. В пространстве того района наблюдались искажения сигнала и пространственная аномалия. Естественные объекты так не взрываются. Я готова подтвердить, что сигнал о помощи был настоящим. Из-за помех мы не видели, что происходило потом. Я, как наблюдатель-аналитик, не уверена, что «Центурион» успел бы спасти «Дельту-31» не до нападения, ни после. Отмена рейса «Центуриаона» не только результат оплошности пилота, обстановка в районе взрыва была опасна для такого крупного корабля. Я соглашусь с капитаном, полет к территории Галактиса – правильный выбор. Пилот, каков был объем и характер повреждений? Были ли они до боя? Как катер вообще ориентировался в пространстве?

– До боя корабль был в порядке, – твердо заявил Верден. – К скачку он пришел целым, я проверял.

– Это правда. Взрыв никак меня не коснулся. После скачка система работала хорошо. Я знаю навигацию, чтобы сориентировать корабль без топографического анализа на эпицентр взрыва. Что я и сделала. Плотность астероидного потока в том районе была не опасная для скачков. Я вела топографию попутно, чтобы определиться с подлетом. Когда катер не смог идти на хорошей скорости через астероидное поле, я использовала автономный скафандр. Он же послужил маяком для катера. Это есть в первоначальном рапорте. Уточните, что конкретно вас интересует? – спросила Эл. – Если требуются подробные данные, осмотрите судно, когда угодно, я сниму пароль хоть немедленно.

– Вас ремонтировали… Ваш корабль ремонтировали в Галактисе. Какие системы подвергались ремонту? Повторите еще раз, – попросила наблюдатель.

Большинство присутствующих – служащие базы, они знали, что Эл разбирается в технических вопросах и навигации так же, как в пилотировании. Лила, очевидно, настолько опытный человек, что капитан «Центуриона» одобрил кивком ее вопросы. Верден с удовольствием облизнулся. Разговор вернулся к катеру.

– Обшивку, внешнюю навигационную систему, из-за новой обшивки прежняя плохо работала. «Дельте» сменили двигатель на запасной. Я подкорректировала систему жизнеобеспечения, отключив часть систем ради экономии энергии. Я не пустила внутрь «Дельты» специалистов Галактиса. По моему требованию мозг не трогали. Другое качество обшивки повлияло на управляемость машины. Во всяком случае ходовые качества катера улучшились, прыгала она легче, но с ориентацией после скачка случались ошибки. Часть пути я вела корабль вручную, корректируя курс по картам Галактиса. Повреждения навигационной системы в той части, которая связана с мозгом, влияли на ориентацию корабля, но все равно «Дельта» шла быстрее, чем при управлении мозгом катера, – четко ответила Эл.

– То есть система навигации осталась прежней? – спросила Лила увидев противоречие. – Значит, ту часть топографической разведки, которую вам поручили вы выполнили?

– Навигационную систему не ремонтировали, она осталась цела из-за внешних повреждений и ремонта внешние сенсоры катера не соединялись с аналитической системой корабля. Перед скачком я сохранила данные. После получения полетных карт Галактиса в моей разведке отпал всякий смысл. Галактические карты обширные и точнее наших.

– Галактис снабдил вас картами по вашей просьбе?

– Нет. Они сами предложили. Они адаптировали их систему навигации под нашу. Я не пользовалась нашими картами, когда возвращалась.

Присутствующие зашумели.

– Вы не стали использовать собственные данные топографии и прибегли к чужим? – уточнил капитан «Центуриона» с очевидной всем подозрительностью в голосе.

– Карты точные, я по ним прошла обратно сквозь астероидное поле с минимальными потерями энергии, – добавила Эл.

– Но вернуть вашему кораблю исходные полетные качества они не смогли? – спросил старший из инспекторов.

– Я не захотела, – ответила Эл.

– Почему?

– Боялась, что катер по прилету разберут. Эта машина мне жизнь спасла, я хотела, чтобы она летала. Каждая система хранит свои особенности. У меня были на борту карты полетов, данные топографии, которые я смогла сохранить, съемки боя. Модификация корабля – это еще один повод обвинять меня в измене. А это не так. Пусть все, что я делала, будет известно. Я отремонтировала только то, что жизненно необходимо. Я была уверена, что с цветами меня не встретят.

Наивное, по мнению присутствующих, замечание пилота вызвало несколько улыбок и разрядило обстановку.

– Я видела, как вы садились. Автопилот был отключен.

– Он работает. – Эл показала смущение и улыбнулась. – Я забыла его включить.

– Сколько времени вы управляли катером?

– Несколько часов. Потом спала. Я бы не могла вести его все время. Топографическая система пострадала в бою, а в картах Галактиса приходилось разбираться на ходу, они слишком подробные. Курс нужно было постоянно корректировать. Я опасалась промахнуться.

– Почему вы не вызвали спасателей, когда пролетели маяк?

Эл без запинки ответила заготовленную фразу.

– Я очень опасалась, что меня будут преследовать.

– Сколько суток длился полет с территории Галактиса?

– Я не следила, чтобы на психику не давило. По внутренним часам катера больше восьми местных суток, без учета погрешности на скачках.

– Вы принимали ободряющее?

– Постоянно. Я съела почти весь запас.

– Вы не щадили себя, чтобы вернуться, – заключил капитан.

– Да, у меня была одна цель – вернуться.

Присутствующие снова зашумели. Удивление перешло в обсуждение. Леон решил выждать. Эл пока обдумает дальнейшую тактику. Она отвечала без напряжения, уверенно и естественно, по-капитански. Она умеет мобилизоваться в напряженной ситуаций. Ее убежденность в правильности действий не похожа на самоуверенность. Она чувствовала правоту. Леон ловил себя на том, что кивает в согласие с ее доводами. Он знал, что технические вопросы на руку Эл. На этом поприще ее не в чем винить, она хорошо разбиралась во всем, что касалось корабля и полета. Он ждал обсуждения моральной стороны вопроса, вот где она начнет вязнуть. Еще полчаса, и он объявит перерыв.

– Попрошу тишины, – наконец, громко заявил он. – Продолжайте, Лила.

Лила утвердительно кивнула.

– Сколько раз в вас попали нападавшие? – спросила Лила.

– Один раз задели, – ответила Эл. – Второй удар был точный, в двигатель.

– Почему они вас не добили? Ваше мнение.

– Бой шел в астероидном поле. Я уходила за крупные глыбы, «Дельта» хорошо маневрирует, я этим воспользовалась. Я попала в один из трех кораблей. Из-за взрыва им пришлось перестраиваться. Они меня потеряли. Я получила передышку. На помощь пришел корабль Галактиса, нападавшие скрылись.

– Что вы нашли на месте катастрофы? – спросил Курк, будто не знал.

Эл подозрительно посмотрела на него.

– Капсулу похожую на саркофаг. Я отдала ее спасателям. Она могла быть не безопасна, во-первых; и я нашла ее на территории Галактиса, во-вторых. В-третьих, я не нашла живых существ, ничто другое меня не интересовало.

– Как к вам отнеслись ваши спасители? – спросил Донован заискивающим тоном.

«Вот язва», – подумала Эл, а вслух сказала.

– Очень вежливо.

– Опишите их? Какие существа вас встретили? Были там земляне и кто?

Эл рассказала коротко, без имен. Донован не унимался еще около получаса, выискивая в ее словах ошибки и недомолвки. Большинство вопросов, которые он задал, уже имели ответ при их тайной встрече и предыдущем обсуждении. Эл решила, что он либо глуп, либо перепроверяет ее. Тогда он глуп дважды.

Не дожидаясь новой перепалки, Рассел Курк посмотрел на напарника и подал Доновану знак. Донована раздражало, что Рассел слушает и не задает ей коварных вопросов, он решил, что Курк пришел ему на подмогу.

– Это не вопрос технического характера, я прошу пилота прокомментировать мой вопрос с точки зрения безопасности. Судя по докладу и описаниям наблюдателей в начале полета, при возвращении и частично во время задания вы пилотировали катер вручную. Зачем?

– Я считаю пилотирование хорошим навыком, – ответила Эл, потом улыбнулась, показывая смущение. – Мне нравится управлять кораблем.

– В бою? – саркастически бросил Донован, а потом задал прямой вопрос. – Вы пилотировали вручную в бою?!

Эл посмотрела на Вердена, его взгляд вопил: «Не отвечай!»

– Когда подбили двигатель мозг системы сам передал мне управление.

– Машина решила, что вы пилотируете лучше? – спросил капитан «Центуриона». – У вас был допуск?

– Я сдала системный тест на боевое пилотирование два месяца назад, – призналась Эл.

– Я разрешил, – предвосхитил дальнейшие вопросы Леон Дантел. – У меня была частная беседа с пилотом. Эл, пожалуйста, повтори то, что ты сказала мне. Почему ты пилотируешь корабли вручную?

– Все ситуации в космосе предвидеть нельзя. Техника всегда работает по моделям, которые проверены заранее, но в критических условиях такое моделирование не помогает. Я считаю, что мои навыки спасли мне жизнь в этом полете. Я применила модели военного маневрирования на гражданской машине.

Рассел в упор посмотрел на нее.

– Эл. Я вынужден заметить, что у тебя навязчивая идея контролировать технику, – сказал он. – Со стороны выглядит именно так.

– Это так и есть. После катастрофы Тобоса я не считаю, что техника спасет мне жизнь.

За ответом повисла неловкая тишина.

Рассел с одобрением кивнул и дал понять, что не будет продолжать. Эл уверенно смотрела на него, и у нее мускул не дрогнул во время ответа. За несколько мгновений Рассел взглядом пробежался по лицам комиссии. Люди разделились на два лагеря. Те, кто не понял подоплеки ответа, нахмурились или показали неловкость. Еще бы, подводить разговор к катастрофе и выбивать Эл из равновесия все сочли бы не этичным. Остальные показали разнообразные реакции. Ставинский гордился ученицей. Дантел и наблюдатель Лила жалели Эл. Капитан «Центрутиона», спасатель, удовлетворенно кивнул.

Верден сидел злой. Рассел угадал, что старик выскажется.

– Это я поставил режимы военного пилотирования на «Дельту», – сказал Верден. – Мне не нравиться информация, которая приходит с той стороны. На оружие стояли стандартные протоколы, а когда катер повредили, мозг машины передал управление пилоту. Это я едва не угробил Эл в полете. Моя вина.

Рассел увидел протест девушки. Наврал техник!

После неловкого молчания присутствующие стали уточнять, что именно Эл делала с «Дельтой» в бою. Кроме инспекторов Космофлота и Светланы Бернц, остальные члены комиссии разбирались в пилотировании и навигации. Нападение на Эл уже принимали не как предполагаемое событие, а как факт. Инспекторы молча наблюдали за остальными.

Прошло два долгих часа. Присутствующие начали уставать.

– Предлагаю закончить, – прервал Дантел оживленную дискуссию между Верденом, капитаном «Центуриона», главой инспекторов и Эл на предмет тактики боя. – Мы подошли к моменту, когда необходим технический осмотр. Заседание экстренное, я рассчитывал на обсуждение этической стороны полета. После обследования корабля, начинаются поименные беседы с каждым из присутствующих. Эл, будь готова. Одна беседа в сутки. Помните, что пилот имеет право уставать, и она находится на службе. Остальные контакты прошу ограничить. Через две недели Генеральный совет базы заслушает Эл и нас. Надеюсь, они примут верное решение.

– Это невозможно, – возразил Ставинский. – Я должен отправить ее на Землю для академического экзамена. Генеральный совет заслушает ее там, а свое заключение отошлите почтой.

– Она может сдать экзамен и здесь. Я включу ее в аварийную группу, для завершения работы. Она капитан Космофлота, командор. Экзамены в этом случае – формальность, поскольку я получил аккредитацию ее звания еще до полета, – возразил Леон. – Ваше участие в этом совете – это уважение вашего опыта. Ее начальник, на данный момент, – я.

– Она – курсант. Мой курсант, – сопротивлялся Ставинский.

Он раздражался постепенно по ходу дискуссии. Ему привыкшему к академическому порядку, такой тон заседания казался слишком хаотичным и неподготовленным. Все время совещания он не задавал вопросов о полете, ему нужны сведения, он их собирал в обрывках разговора. Его воспитанница показала себя с непривычной ему стороны. Уверенная, точная как механизм, за каждым утверждением следовали доводы. Она не защищалась, что еще раз убедило командора, что она не чувствует за собой вины. Не окажись на базе инспекторы, никто не устроил бы такого разбирательства.

«Вот бестия, выкрутиться же!» – про себя воскликнул он.

Между ней и Леоном Дантелом словно нить натянута. Командир сектора знает свою подопечную чуть лучше, чем командор. Замечание о том, что не он главный, задело старика, он оживился и хотел пойти на конфликт.

Леон спорить не хотел, Ставинский тут только авторитета Академии ради.

– Я подумаю, что могу сделать, – уклончиво ответил он командору. – Список встреч будет у секретаря в восемь часов. Эл, я даю тебе трехдневный отпуск. Ты отстраняешься от дальних полетов. Согласен с капитаном «Центуриона», я выношу взыскание в виде работы в аварийной группе и экзамен по протоколу, считаю эту меру достаточной в рамках моих полномочий. Остальное решит большой совет. Я благодарю всех за терпение и внимательность. Готовьте ваши мнения и вопросы. Завтра назначаю полное техническое обследование «Дельты – 31». Прошу всех разойтись.

Леон встал и дал понять, что все закончилось.

Эл вышла первой и натолкнулась на встревоженного Алика.

– Ну, как? – тихо спросил он.

Она поморщилась, не ответила, пожала плечами.

Эл окончательно убедилась, что Леон намерено выбрал момент и подобрал такой состав совета, чтобы ей помочь. Рассел Курк молчал, только его вопросов Эл по большому счету опасалась.

Донован возник за спиной. Он был не доволен результатом заседания, в той же мере, как им была довольна Эл.

– Все еще только начинается, – глядя ей в глаза, сказал он.

– Всегда что-нибудь бывает в первый раз, – туманно ответила Эл.

Донован не успел ничего добавить, громоздкая фигура Курка отсекла его от девушки. Он возник рядом неожиданно, стремительно для его грузной комплекции. Курк молчал. Молчали и все остальные, кто покидал кабинет. Леон остался внутри.

Эл вдруг подумала, что здесь, на Плутоне, многое было по-старинке. Перед ней сидели люди, а не стереограммы, как это часто было на Земле. Они смотрели ей в глаза, и она не видела в их осуждения. Напротив, некоторые выражали молчаливое сочувствие. Вряд ли они одобряли ее поступок, но и не судили строго. Эл вспомнила взгляд Лилы, такой зовущий, опасливый. Странно. Она определенно сочувствовала. Пожалуй. Все знали о неизбежности того, что им придется высказаться, но не все хотели ее обвинять. Скорее всего, они ничего не решат, и дело дойдет до Совета Космофлота. Ставинский может поспособствовать. Зря Леон припомнил, что ее досрочно утвердили в звании.

– Эл, может, расскажешь? – подал голос Алик, про которого она забыла.

– Ничего особенного. Спросили, что было. Я рассказала. Ничего не решили. Вот и все. На Землю я не лечу. Сумбур.

– А что рассказала?

– Все.

– Совсем все? – спросил он.

– Что значит, совсем все? Я устала, Алик.

– Я беспокоюсь. Ситуация такая, что тебя из капитанов, из Космофлота, чего доброго, с Земли попрут. Откровенничать здесь – только себе вредить.

Он сыпал очевидные аргументы, чтобы она еще раз подумала о возвращении. Не тут-то было.

– Алик, что произошло, пока я спала? Кроме того, что ты осмотрел «Дельту» и поговорил с Курком и Верденом?

– Да ничего, Эл.

– Тогда, что ты так мечешься?

– Ничего я не мечусь, – обиженно сказал Алик.

– А ну, идем, – почти приказным тоном заявила Эл.

– Куда?

– Туда, где мы спокойно поговорим.

Глава 8 Лила

Они ушли из комплекса сектора.

По дороге он пытался ее расспросить. Эл хмуро отказывалась и просила изобразить прогулку. Они петляли среди почти одинаковых жилых комплексов. Алик не мог понять, почему она ведет его так далеко. Наконец, Эл выбрала самую большую и людную закусочную, взяла первое попавшееся блюдо из автомата и заняла место в углу большого зала, перекрытого куполом, расписанным под земное небо. В их части зала Алик заметил, что Эл и еще пара людей одеты в форму, непринужденную атмосферу создавали отдыхающие работники в гражданском и туристы. Академия, последний полет, неделя тут, он давно не видел столько людей без формы сразу. По залу волнами прокатывался шум голосов и, казалось, никому нет дела до капитана Космофлота, вернувшейся из Галактиса, и ее взволнованного друга.

– Хорошо, что в этом мире еще существуют места общественного питания, – проворковала Эл с удовольствием в голосе. – Теперь поговорим.

– Эл, я не понимаю, почему ты не хочешь рассказывать? Что я такого сделал, что вызвало твою подозрительность?

– Что ты такого знаешь, что я должна не знать? Какую правду?

Ему известна выходка Вердена, а в последствии и его собственная.

– Эл, ты себя странно ведешь. Я только хотел узнать, что было на заседании. Я волновался за тебя, как друг.

– Ты и сейчас волнуешься, как друг, – передразнила Эл. – Из тебя помощник, как из Вердена дальняя разведка. Ладно, партизан, ешь и иди к Ставинскому, что ли. Узнаешь, как дела. Уж он непременно выскажется!

– Эл! Ты тащила меня сюда, что бы такое сказать?! А разговор?

– Не кричи. Я тащила тебя сюда потому, что за нами следят. Мы с тобой зашли поесть. – Эл сунула в рот розовый шарик с начинкой и продолжила. – Я познакомлюсь с наблюдателем, а ты пойдешь к командору. Только сначала давай это съедим. Вкусно.

Алик не ожидал от Эл подобного недоверия. Видимо, лицо у него откровенно выразило то состояние хаоса, который творился сейчас в его душе. Он ничего не понимал. Эл меняла направления действий в лишенном смысла порядке.

– Я не понимаю, – сказал он, проглотив кусочек еды.

– Если ты уже что-то натворил и не хочешь признаваться, пусть будет так. Прощаю. Все равно узнаю рано или поздно. Извини, что почти ничего не объясняю тебе. Я отвыкла, что рядом есть кто-то, с кем можно обсудить свои планы. Я долго была одна и никого не пускала в свои мысли и душу. Мне не верили, я, в свою очередь перестала доверять людям, хотя большинство ничего не делали, чтобы заслужить такое отношение. Сейчас ситуация такова, что незнание может уберечь тебя от проблем. Ты уж извини, но я пока помолчу.

Эл погрустнела.

– Ты думаешь о возвращении? – спросил Алик осторожно.

– Пока я об этом мало думаю. Вся эта история выведет нас на чистую воду. Вот почему я не хочу больше врать, Алька. Понимаешь? Домой я вас верну, тебя и Димку, если он захочет.

Тон у Эл уверенной, но их детские имена прозвучали из ее уст с нежностью, ему было приятно. Эл видит их отношения с прежней непосредственностью, а он волновался, что общение станет натянутым после лет разлуки. А сам? Он поймал себя на мысли, что ловит в ее реакциях что-нибудь, что выдаст ее искусственное происхождение. Инцидент с пробуждением не давал ему покоя.

Он надкусил шарик, чтобы удостоверится, что еда так хороша на вкус, а Эл не притворяется, поглощая ее с наслаждением. Ничего особенноого.

Он продолжал размышлять пока хрустел тонкой коркой пищевого комочка.

Над ней нависла угроза разоблачения их общего прошлого, обвинения в дезертирстве, а она изображает голодную девушку. Эл вела себя нелогично с его точки зрения, он напрягся и наблюдал, стараясь отстраниться от того, что они близкие люди. Она все-таки заговорила о возвращении, у него опять зажглась надежда ее убедить. Она дала уверенный ответ.

– Как? Ты знаешь как? – спросил он.

– Если был путь сюда, значит, найдется путь обратно.

– Нам надо на Землю, Эл. Может, сбежим?

– Отсюда? Нет. Сначала надо разобраться.

Напрасно он поверил, она не собиралась запросто уйти. Знаменитое Элькино упрямство очко в пользу того, что это она.

Эл мерила взглядом зал, Алик оглянулся. Никто за ними не следил, отдыхающие люди ели и болтали.

– Эл, никто кроме тебя правды добиваться не станет. Никто в этом не заинтересован. Мы почти воюем с Галактисом, – тихо сказал он.

– Мы воюем, а Галактис с нами не воюет. И я с Галактисом не воюю. И ты. А что до правды, то тебе она тоже нужна. Или нет? Я ведь так и не знаю, зачем ты здесь. Зачем?

– Я хочу тебе помочь. Я прилетел, чтобы вытащить тебя отсюда. Я хотел, чтобы мы вернулись домой. И еще потому, что я, кажется… Нет, ничего.

Опять он. Духу не хватило сказать. Эл скривила губы, доела последний шарик с тарелки и произнесла:

– Я обещаю, что скоро мы решим, что будем делать. Иди. Пора разобраться с тем, кто так усердно пилит меня взглядом.

– Можно мне остаться? – спросил он.

– Только не подумай, что я отсылаю тебя. Мне надо знать, как вести себя с командором. Помоги. Я отправила его в обморок. Его мнение станет решающим, он самый старший по возрасту и званию. Я его ученица. Он дал всем понять сегодня, что отвечает за меня. Я боюсь его опеки, а ассистентка его мне не нравится.

– Свяжись с ним, – посоветовал Алик.

– Мне нужно твое впечатление, глаза в глаза. Может он меня больше видеть не хочет. Светлана поняла, что я виновата в его сердечном приступе, – сказала Эл и провела взглядом по залу.

– Эл, я хочу все знать.

– Я же обещала. Объясню. Потом. Иди.

Алику пришлось встать и удалиться. Эл стало жаль его. Они давно не виделись, первые мгновения встречи были теплыми, она не против побыть с ним, а тут такой кавардак. Она заметила, как он шатается между сомнениями и желанием ей помогать. Она понимала, что значит: «Мне кажется, что я…»

Эл глубоко вздохнула, рассматривая крошки на тарелке. Намеренно не поднимала глаз пока не почувствовала, что рядом кто-то стоит.

– Лила.

– Да. Я могу поговорить?.. Это не для доклада командиру, это не касается полета, только вас… Я хочу помочь.

Эл указала взглядом на то место, где раньше сидел Алик. Лила поставила тарелку все с теми же цветными шариками. Есть она не собиралась. Эл решила разрядить обстановку.

– Можно? – спросила она, указав на еду. – Розовые – самые вкусные. У меня зверский аппетит после этого полета.

– Конечно, – кивнула Лила в ответ и еще больше смутилась.

– Так, о чем будет разговор?

– Я знаю человека, который может вам помочь. Ирма сказала, что вам грозят неприятности. Это очень… плохо.

– Щекотливое дело? – закончила Эл.

– Нет… Незаконное, – выдавила из себя Лила.

– Хотите, мы уйдем? – спросила Эл.

– Нет, – запротестовала Лила и тут же сунула в рот голубой шарик. Она стала нервно жевать и оглянулась.

А говорят, наблюдатели – люди спокойные.

– Почему вы решили мне помочь? Чем я это заслужила? Прежде всего, я должна понять, зачем вам рисковать?

Эл видела не просто беспокойство и неловкость женщины, на лице Лилы читался испуг.

– Я хочу верить, что не ошибаюсь, – добавила Эл.

– Я… Нет… – Лила не смогла договорить.

Эл встала, принесла воды и на глазах у Лилы всыпала порцию успокоительного. Наблюдатель старшее ее вдвое была похожа на перепуганного зверька.

– Зачем? – спросила она, глядя в воду, ставшую абсолютно чистой.

– Вы успокоитесь. Потом решите, говорить ли со мной вообще. Клянусь, о нашей встрече будут знать только те, кто видел нас вдвоем.

– Вы всегда носите с собой лекарства?

– Да. Как вам известно, бывает, я не сплю сутками и попадаю в авантюры, вроде последней. Хочу избавиться от этой привычки, да обстоятельства не позволяют. – Эл сделала глоток из стакана, а потом подвинула его Лиле. – Это не отрава. Пейте, я союзников не травлю.

Лила взяла стакан и прошептала:

– А вы жестоки.

– Извините. У меня низкая оценка коммуникации. Я мало общаюсь.

Лила усмехнулась, выпила воду, всю до капли, и посмотрела на Эл.

– Ответьте, только честно, вам предлагали остаться там? – спросила она.

– Каждый встречный, кто меня знает, задает этот вопрос. Да, мне предлагали остаться. Вы уже слышали правду, зачем переспрашивать?

Лила посмотрела на Эл с испугом. Девушка сердилась.

– Тогда, почему вы вернулись? Ведь вы могли избавиться от массы проблем, – с болью простонала Лила.

«Тут что-то личное», – подумала Эл.

– Опять. Прежде всего, я – капитан Космофлота, у меня здесь много дел и бежать мне не отчего, – повторила Эл.

Лила решилась.

– Есть один человек, его имя Уолтер Уолис. Он бывший штурман Космофлота и друг моего отца. Он много знает о Галактисе и может вам помочь. У него есть корабль.

– Частный? – удивилась Эл.

– Да. Он живет далеко от территории порта, поселенец на свободных площадках, за пределами нашего полиса.

Лила говорила словно на одном дыхании, она будто боялась, что ее запал пройдет.

– Почему вы решили, что мне это интересно?

Лила молчала, Эл изучала ее лицо. Ей было за сорок, она выглядела как взрослый, состоявшийся человек, а переживала, как восемнадцатилетняя. Ирме это было бы позволительно, но для опытного наблюдателя такая несдержанность несвойственна. Эл подумала, что успокоительное ей не поможет. Лила дрожала от перенапряжения, тут нужно выговориться.

– Дело в моем отце… Я должна… – она опять запнулась. – Он был капитаном, почти командором Космофлота и довольно известным человеком. Они с Уолесом дружили, летали вместе. Мой отец участвовал в создании этого поселения и водил дружбу с Галактисом. Они с самого начала помогали, точнее, предлагали помощь в основании базы. Я была девочкой, но хорошо помню, что он всегда говорил о Галактисе хорошее. Кое-кого из них я видела и помню. Он ими восхищался. Он никогда не верил в обвинения против них, потому что знал, что их цивилизации опытнее в космосе и организованнее нашей. Если бы хотели, то без ущерба для себя заняли Плутон, еще, когда мы в космос не летали. Я иногда слушала его разговоры с друзьями, с теми, кто приходил к нам в дом. А потом что-то случилось, потом в нем что-то изменилось. Меня отправили учиться, и я десять лет провела на Земле. Мы мало виделись потом… А когда вернулась… Он стал совсем седым… Он умер у меня на глазах, сгорел за несколько месяцев. Я очень любила его… Это было ужасно.

Лила заплакала. Эл перевалилась через столик, чтобы закрыть ее от любопытных. Лекарство не действовало. Глубоко личное.

– Тогда-то я узнала, что Уолес ушел в отставку и уехал на свободные территории. Отец считал его предателем, но перед смертью простил. Уолтера я больше не видела, он пытался связаться со мной, но я испугалась. Я очень многого боюсь. Я не могу допустить, чтобы с вами произошло то же, что с моим отцом. Они затравили его, затравят и вас…

Слезы потекли у нее из глаз. Эл протянула Лиле кусок ткани, который носила вместо платка. Лила не сразу поняла ее жест, а потом схватила лоскут и стала быстро вытирать слезинки со щек. Эл дождалась, когда она успокоиться.

– Я слышала о вас раньше. Вы уже были на той стороне. Когда все началось я желала больше всего, чтобы вы остались там… Когда я увидела вас в зале, то вы очень понравились мне. У вас удивительные глаза, может это моя фантазия, но мне отчего-то показалось, что вы похожи на воина из легенд. Вы держались с таким достоинством. Я верю вам. И у меня родилась надежда! Это чувство придало мне уверенности, что я могу что-то сделать для вас. Найдите Уолеса. Данные здесь. – Она протянула Эл кристалл. – Я знаю, как незаметно пройти за купол внешнего наблюдения. Вам нельзя покидать полис, но я прошу – решитесь. Я знаю, как остаться вне поля зрения системы. Я наблюдаю эту картину много лет, каждую вахту. Каждые два часа проверяется защитный купол, и системы связи настраиваются на планету, происходит задержка. В это время купол открыт, можно пересечь в любом месте, никто не узнает. Ошибка ли это в проектировании, специально сделано, я не знаю. Я уже проверила это на себе. Работает. Если вы доберетесь до Уолтера, вам многое станет ясно. И улетайте, если сможете, здесь нечего искать правды.

Она выдохнула воздух и замолчала, глядя в стол.

– Я не улечу, – упрямо проговорила Эл. – В том смысле, что не стану бежать как трус только потому, что мои действия были кем-то неверно поняты. Моя совесть спокойна.

– Вы не понимаете, что с вами могут сделать! – возмутилась Лила. – Если они решат сослать вас на одно из дальних поселений, тогда – все… Вы больше не увидите ни Земли, ни друзей, ни родных.

– Неужели так просто, Лила, – Эл впервые произнесла ее имя, странное, но звучное. – Я не преступник. Кому дано право распоряжаться моей судьбой?

– Ради общественных интересов, ради назидания другим, могут сделать очень много… Поверьте… Вы молоды еще. Мой отец был фигурой много значимее вас.

– Ладно. Не будем мудрить. Посмотрим, – Эл перебила Лилу, она решила, что на сегодня ей достаточно болезненных воспоминаний. – Поторопимся. Надо еще взять катер и скафандр.

Эл стала подниматься, когда Лила коснулась ее руки и сказала:

– У меня все есть.

У внешних взлетных площадок сектора никого в такой час не было. Катер прогулочный, для туристов. Выход за купол – развлечение не для всех. Лила уверенно зарядила в ячейку собственное разрешение на пилотирование. Наблюдатель решила «проветрить голову» и попрактиковаться в пилотаже.

– Я буду на вышке и отслежу ваш отлет, – успокоила Лила. – Я сегодня дежурю. Не волнуйся, я потом уберу данные о полете из реестра, если его вообще отследят.

– Давай на «ты», – предложила Эл.

– Это нарушение субординации, вы же – капитан, – отозвалась Лила.

В эхофоне скафандра ее голос звучал тоньше и мягче.

– Зато, это стирание границ, – пояснила Эл.

Эл одарила Лилу широкой улыбкой, посмотрела на нее благодарно и хитро. Авантюризма капитану не занимать. Лила не могла не улыбнуться ей в ответ, чувство было таким, словно в ее жизни случилось наконец что-то важное, она совершала поступок к которому давно готова. Эл стала поводом.

– Что-то случилось? – спросила Эл, заметив изменения в лице Лилы. – Ты словно по-особенному счастлива.

– Эл, я желаю тебе удачи, – вместо ответа сказала Лила. – Помни, дождись полного отключения купола.

Эл ловко запрыгнула в кабинку, закрыла купол и показала жестом – «уходи».

Лила услышала шум двигателя, отбежала на безопасное расстояние. Эл дождалась, когда она уйдет за ограждение, и подняла катер вверх. Начались переговоры системы катера с диспетчером, и Эл отвлеклась от наблюдения за Лилой.

Когда катер исчез из виду, Лила ушла с площадки.

– Редко кто так отлично взлетает. Испытал удовольствие.

Лила обернулась. За ограждением стоял пожилой мужчина. Одет он был не в форму, может быть турист или работник из научного комплекса неподалеку. Плохо, что он их видел.

– А почему вы не полетели? Это ведь интересно.

– Я люблю ходить пешком, – сказала Лила и покинула площадку, чтобы больше не отвечать на вопросы этого человека.

Тревога и страх вернулись к ней. Чувство триумфа исчезло вместе с Эл. Лила решила, что не будет дожидаться ее возвращения, тем более не станет расспрашивать о встрече. Ее задача состоит только в том, чтобы обезопасить полет и скрыть возвращение назад.

Глава 9 Изгои

Эл ждала заветных мгновений. Лила основательно и несколько раз повторила порядок действий. Искусственная «сопка», над которой Эл остановила катер, была единственным местом, с которого не нужно было набирать высоту. Здесь не было огней, периферийная автоматика здесь работала без людей. Сине-фиолетовая линия очерчивала границы купола, излучатели цепочкой расположились по ней, словно бусы. Это отсюда они казались бусами, нанизанными на фиолетовую световую нить, вблизи между ними расстояние в сотню метров. В кромешной темноте малюсенький катер не виден на пространстве между куполами. Две обитаемые зоны базы Плутон-6 отделены друг от друга энергетическими куполами и прослойкой пустоты космоса. Эл была уверена, что ее не увидят, при отключении и новом всплеске перезапуска системы купола. Задача заключалась не только в том, чтобы набрать за три секунды большую скорость, но и пролететь точно в середине между излучателями, иначе ее отбросит назад, и о нарушении границы станет известно. Тогда она пропала. Эл предстояло удержать скорость и траекторию в узком коридоре возможностей катера.

Она отключила систему автопилота, оставив право мозгу машины ориентироваться и оценивать наружную обстановку. Эл почувствовала уверенность, когда взялась за управление, если она не будет «чувствовать» машину, то вряд ли сможет уйти за барьер. Система надежнее, когда выполняет что-то в рамках заданной модели, тогда прибор «умнее» и точнее человека, но затея Лилы выходила за пределы программ прогулочного режима полета. У Эл накопилась масса поводов усомниться во «всемогуществе» техники в критических условиях, не могла она чувствовать полную уверенность, если не контролировала все сама. Она предпочитала довериться собственному чутью.

В одном из детских путешествий, один новый друг, но старый человек дал ей совет:

– Если ты научишься чувствовать дыхание мира, который окружает тебя, и сама будешь держать этот ритм, события, вокруг происходящие, выстроятся в четкую схему. Ты увидишь их порядок и узнаешь много нового в том, что тебя окружает.

Эл с тех пор училась видеть «порядок». Остановиться, сосредоточиться и расслабиться. Меняется восприятие, ощущения острее, мир внутри и снаружи утрачивает границу. Никто и ничто, никогда явно или напрямую, не подтверждало, что она что-то делает правильно или нет, но ей везло. Значит система «порядка» работала.

Таймер отсчитывал последнюю минуту. Эл поправила регулятор контроля жизнеобеспечения скафандра, увеличила границу критической зоны, чтобы система с опозданием отреагировала на перегрузку и положила руку на управление. Лила предупредила, что при скачке перегрузка сумасшедшая, особенно после пересечения границы зоны притяжения, не потерять бы сознание. И зря она съела две порции. Эл по наитию отключила гравитационную систему внутри катера.

Что-то подсказало ей включить ускорение секундой раньше! Эта секунда позволила ей увернуться от нерабочего излучателя. Все произошло быстро, но не для Эл. Эти секунды выхода за незримый глазу барьер растянулись так, что время показалось пластичным и текло внутри нее по-другому. Она переставала существовать в рамках времени, вливаясь в происходящее событие. Окружающее, до мелочей ощущалось особенно четко…

Фух! По корпусу с тугим гулом прошла волна, перегрузка спала, началось торможение.

Получилось! Станция проносилась сбоку, слева мигали обозначения платформ. Необитаемая зона консервации.

Сброс скорости вручную привел к кувырканию по космосу. Компенсаторы загудели от перегрузки. Мозг машины, не приспособленной для таких трюков, потерял ориентацию. Эл казалось, что она кувыркается в кресле по салону. Пространство кабины казалось тесным. Голова кружилась, кости болели.

Пальцы автоматически бегали по стандартной панели управления, скоро катер летел ровно.

Эл ощущала себя так, словно небольшая группа слонов станцевала фокстрот на ее теле. Она по привычке посмотрела на шкалу медицинских показателей на рукаве костюма. Ползунки индикации сплошь стояли на красных линиях. Скафандр – умница, что не дал ей потерять сознание, и принятые на борту Дельты препараты еще действовали в ее теле. Медицинская система среагировала с опозданием из-за все той же неопределенности обстановки на борту. Эл подумала о заработанных повреждениях, когда ощутила зуд в ногах, шлем жестко закрепил ее шею.

Она ввела координаты. Теперь можно довериться мозгу катера без опаски. Эл откинулась в кресле и толкнула панель управление от себя, тем отдавая право управления автопилоту.

По сведениям Лилы на прогулочном катере до поселения Уолтера Уолиса около сорока минут полета по сложной траектории от одной мертвой зоны к другой. За это время она обязана привести себя в порядок. Нельзя сказать, что ей это удалось. Когда замаячил вдали купол свободного поселения, Эл все еще чувствовала ломоту в теле и старалась не шевелиться лишний раз.

Врата в куполе плавно образовали дыру, принимая катер внутрь, значит, ее увидели. Система сообщила, что условия для жизни пригодны для человека и скафандр можно снять. Эл сняла шлем и открыла грудной отсек скафандра. Струйка воздуха обогащенного кислородом из фильтра ударила в ноздри. От этого она ощутила себя чуть бодрее.

К катеру подошло трое людей. До этого момента, следуя рассказу Лилы, Эл считала, что штурман живет один-одинешенек. Любопытные глаза пронаблюдали, как несчастная Эл, поднимала свое тело из кресла и вылезала из кабины. Эл очевидно представляла картину достойную сожаления, на лицах присутствующих отразилось сострадание. Едва отпустив поручень, она шлепнулась на четвереньки и поняла, что встать не может. Все трое тут же пришли на помощь. Эл на руках отнесли в небольшое здание, стянули скафандр и дали воды.

– Здесь гравитация чуть больше, – пояснил не молодой мужчина более молодому. – Видно, не приспособлен бедняга к таким полетам.

– Как ты только с управлением справился? На рулях? Думали, тебе – конец, – отозвался третий.

Тонкий комбинезон дополнительной защиты скрывал ее форму.

Через пять-семь минут разговора, в котором Эл участия не принимала, по причине плохого самочувствия и к ней никто не обратился, она поняла, что они видели весь ее полет и приняли ее за юношу. Ни один не назвал ее туристом. Она ждала, когда же они спросят, кто она и зачем рисковала, чтобы сюда попасть, но так и не дождалась. Их удовлетворяли собственные предположение и впечатления от наблюдений.

– Хороший скафандр, ни одного перелома, – сообщил самый пожилой из них.

– Пойду, посмотрю катер, проверю поломки, – отозвался самый молодой, почти мальчишка, моложе Эл.

Он убежал, Эл не успела возразить.

Наконец, третий заглянул Эл в лицо и сказал:

– Меня зовут Клим, а тебя?

– Эл… Элли.

– Девушка?!…Я сражен! – заорал Клим. – Ты пилот восьмого сектора?!

Она кивнула. Наверное, ее имя что-то сообщило Климу. Его взгляд наполнили внимание и интерес.

– Мне нужен Уолтер Уолис. У меня очень мало времени, – сказала она, обращаясь к нему.

– Так ты не беглец? – удивился самый пожилой. – Меня Бар зовут.

– Нет. Это частный визит.

– Чем же грозный Уолтер заслужил такой подарок, сударыня? – обратился к ней Клим. Слово «сударыня» как-то очень естественно и игриво прозвучало из его уст.

Эл улыбнулась.

– Спасибо, что помогли. Вы все видели? – заговорила Эл, чтобы ответить им той же вежливостью.

Никаких подозрительных взоров, проверок, одно доверие и радость. Теплый прием озадачил Эл, подозрительную после возвращения назад, и она растерялась.

– Да. Не надо было лететь через долину, там переменная гравитация. Вы хороший пилот, такие бочки крутить не каждый может, – рассуждал вслух Бар.

«Долиной» в шутку называли пространство открытого космоса между платформами. Она мгновенно осознала, что оказалась в обществе опытных, даже матереных людей, которые знают как тут существовать в безопасности не хуже старожилов базы. Они как раз были старожилами наподобие Вердена.

Эл хотела сказать, что она капитан, но смолчала.

– Да. Я хорошо летаю. А вы врач?

– Говори «ты», – поправил ее Бар, поморщившись. – Не в Космофлоте. Мы все здесь, как одна семья, не до церемоний. Попробуй встать, у тебя нарушение кровообращения, но это быстро пройдет. Сердце не болит?

– Нет.

– Вот и хорошо. Лучше тебе не сидеть.

Эл встала, Бар подал ей руку и помогал ходить.

– Я отведу тебя к Уолтеру, только он на нрав суров, может выставить в пять секунд. Как бы ты не пожалела, что так рисковала… И еще, извини, что приняли тебя за парня.

– Ерунда, – с улыбкой отозвалась Эл.

Ходить и стоять было тяжело, но Эл в сопровождении Бара и Клима отправилась к Уолтеру Уолису своими ногами.

Его домик напоминал сарайчик с ограждением и какими-то невообразимыми растениями в маленьком дворике у входной двери, не герметичной переборки, как заметила Эл. Человек на пороге, в противовес окружающему антуражу, был очень высокий. Эл догадалась, что он и есть Уолтер Уолис.

Клим и Бар вежливо ушли.

– Что тебе надо? – грубо спросил он.

– Я капитан Космофлота Элли Светлова. Лила, посоветовала поговорить с вами.

– Убирайтесь обратно, – заключил Уолтер и исчез в дверях.

Такое обращение после вежливости Клима и забот Бара выглядело хамством. Это задело Эл, и она решила, во чтобы-то не стало добиться разговора.

Тело болело, Эл прошла до двери, оперлась о косяк, наблюдая за Уолесом. Он был лысым, со спины неуклюжим. Эл предположила, что он одного возраста со Ставинским. Это поколение, наверное, все такое. Первопроходцы. Герои – как они думали о себе. Молодежь нынешняя, по их мнению, ничего не умеет и не знает, оттого такое самодовольное пренебрежение. Эл готова была согласиться, обида за неоцененные заслуги и риск, посещала Эл не раз. Она на мгновение разделила чувства и озлобленность изгнанника. Лила помогла ей отчетливее понять Уолиса, но зачем быть невежливым с первым встречным.

– Мне очень важно узнать кое-что. Я едва в аварию не попала, пытаясь пробиться сюда.

– Да. Видел я, как ты кувыркалась. Не стоило того. У меня нет приемных дней. Гостей я не приглашал.

Он стоял к ней спиной, его голос с хрипотцой разносился по комнате, казавшейся больше, чем снаружи. Здесь все было забито приборами. Эл решила либо окончательно вывести его из себя, либо добиться согласия.

– Здесь что, национальная забава наблюдать за зрелищами, вроде моего полета, а потом выгонять? Все равно раньше, чем через два часа, мне не улететь назад.

– Нет, такое представление не каждый день увидишь, и гостей здесь не бывает годами.

Эл стало не по себе. Они жили рядом, почти рядом, с огромным портом, совсем одни…

– Вы думаете, я шпион? – спросила она.

– Я ничего не думаю.

Эл потеряла терпение.

– Я понимаю, хорошо чувствовать себя хозяином положения. Я прилетела, потому что вы единственный, кто может мне помочь. Вы знаете о Галактисе. Я попала в неприятную ситуацию, меня обвиняют в измене, а я не знаю как мне себя вести. Вы думаете, я играю здесь спектакль?! Можете побить меня, но я с места не тронусь! Мне нужны ответы.

– Можешь войти, – раздраженно заговорил Уолис, – но, если ты еще раз позволишь себе повысить на меня голос, я выкину тебя за пределы купола. Здесь частная территория. Никто меня не накажет.

Эл поняла, что он не шутит. Она сделала пару шагов, голова закружилась, в глазах стало темно. Когда она очнулась, увидела лицо Бара, поняла, что потеряла сознание.

– Не хватало еще мне отхаживать курсисток, – услышала она голос Уолеса.

– Напрасно ты так, Уолтер, крепкая девушка. А обморок, скорее всего от напряжения. Значит, это ты причаливала вручную несколько дней назад. Так? – Бар изобразил вопрос. – Уж очень твои сегодняшние кульбиты похожи на то, что я видел. Манера полета, как почерк.

– Наверное, я, – подтвердила Эл. – Вы и это знаете?

– Уолт старый прожженный навигатор. Он соорудил здесь такую систему, которая даст фору всей команде слежения твоего порта. Он все переговоры отследил, а потом рассказывал нам про тебя за ужином. Вот ведь судьба. Занесло же тебя сюда.

– Потому и занесло, – закончила Эл.

– Бар, – обратился Уолтер к врачу. – Позови Клима.

Когда все собрались вместе, Эл усадили и дали еще воды.

– Говори, – разрешил Уолис.

– Подслушивать, конечно, не хорошо, но раз вы видели и слышали о моем полете, тогда не надо объяснять, в каком положении я оказалась. Я вступила в контакт с Галактисом. Дело случая. Меня обстреляли неизвестные корабли, спасатели меня подобрали, – начала Эл.

– Пираты обстреляли, – уточнил Уолис.

– Я не знаю. Спасатели Галактиса ремонтировали мой корабль, а капитан оказался землянином. Здесь я это скрыла. Зато я узнала немного о разногласиях между нашими системами. Мне кажется, что обе стороны пристрастны, поэтому я в растерянности. Все было хорошо. Я вернулась с чистой совестью, но здесь уже сложилось мнение, что я шпион или еще хуже, что меня подменили. Положение не лучшее.

– Плохое положение, – согласился Бар.

Эл вздохнула и нахмурилась.

– Такой шанс упустить, – вздохнул Клим. – Галактис.

– Не встревайте, – сказал Уолис. – Зачем тебе я?

– Лила сказала, что вы достаточно знаете о Галактисе и развеете мои сомнения на счет их искренности… И посоветуете, как выкрутиться из этой ситуации.

Тут в комнату влетел тот юноша, имени которого Эл еще не знала.

– Нашел! – заорал он. – Нашел ее досье. Она капитан. Это правда, и летала в экспедицию на планету Тобос. Выжило двое из всего экипажа. Это она.

– У вас своя разведка? – съязвила Эл.

– Удивил, – прохрипел Уолтер пренебрежительным тоном. – Птенцы из гнезда Ставинского далеко залетают.

Эл почувствовала себя как на медицинском обследовании или на допросе у инспектора. Она вообразила Рассела Курка. Четыре пары глаз со всей серьезностью оценивали ее с минуту.

– Ну, если вы все знаете, и я так популярна, может быть, скажете что-нибудь по существу моего вопроса?

Молчание затягивалось. Уолис вдруг выгнал всех, не принимая никаких просьб и протестов. Когда в комнате прекратилось движение и наступила тишина, он сел напротив Эл на маленькую скамеечку, подвинул близко, в упор, и начал ее разглядваать. Так продолжалось еще минуту. Он словно что-то искал в ее облике.

– Они над тобой поработали? Значит, все с экспедиции началось… – заговорил он. – Наверное, если бы могла что-то изменить, не полетела бы?

Ответ был неожиданным.

– Нет. Я бы постаралась всех спаси.

– Врешь. Не надо красоваться. Страшно было.

– Я не вру.

– Что ты делаешь на Плутоне?

– Отрабатываю полетное время. Топография. Навигация. Выполняю ремонтные работы. Так, по мелочи.

– Значит, геройства захотелось?

– Я не понимаю, кто дал вам право…

– Злись. Будешь нервничать – меньше наврешь.

– Давайте о деле поговорим, у меня всего пара часов.

– Хочешь опять пробиться в брешь? – усмехнулся он. – Знаю. Мы с отцом Лилы давно шутили по этому поводу. А Лила – молодец, запомнила, подделала тебя под выброс. Я уважаю твой риск, но извини, то, что ты услышишь, может оказаться слишком горькой правдой для тебя. Начнем сразу с Галактиса. Надеюсь, ты уже поняла, что их уровень развития высок, мы для них – дикари с непомерными амбициями. Ко всему прочему мы еще и расползаемся по всем системам до которых можем допрыгнуть. Конечно, их гуманный кодекс не позволит нас обидеть, но и у них терпение небезгранично. Так вот. Мы система, находящаяся почти на самой их границе, норядом с нами огромная область космоса, которая не очень благополучна. Мы дети в космосе и мыслим, как младенцы. Там пираты. Независимое объединение космических торговцев и грабителей, охотников за ресурсами. Тут Галактис. А мы посередине. Я опущу массу подробностей, связанную с моим личным опытом изучения Галактиса. Все кончилось тем, что они предложили Солнечной системе войти в состав Галактиса. С их точки зрения – это жест защиты. С нашей – оккупация.

Он замолчал.

– И мы отказались! Почему? Такой шанс! – возмутилась Эл.

– А как ты думаешь? Этот спасатель, который говорил с тобой, неужели не объяснил?

– Мне ясно, что наша сторона боится попасть под влияние Галактиса. Стать колонией. Раствориться.

– Именно так и будет. Только с пиратами на этот раз. Продолжай размышлять, я тебя поправлю. Тебе не нужны лишние сведения, тебе нужно собственное понимание.

Эл покивала.

– С другой стороны, мы отличное поле деятельности для пиратов и играем им на руку. Они чувствуют свободу на наших территориях, если у нас вообще имеются свои территории, заключила Эл.

Она вспомнила свидание с теми кораблями, вольное поведение их владельцев, уверенную агрессию.

– Получается, что мы мешаем и рано или поздно, либо те, либо другие нас захватят, – продолжила она.

– Ну что ж. Ты умеешь думать. Так оно и есть.

– Вы издеваетесь. Не нужно иметь много ума, чтобы это понять.

– В Космофлоте иное мнение. Ага, значит Ставинский в тебе не просто капитанские задатки рассмотрел. Как бы ты поступила?

– Я бы вступила в Галактис.

– По началу так оно и могло быть. Но потом наши связи стали рваться. Мы остались ни с чем. Все те, кто боролся за вступление… Большинства уже нет в живых. Их сослали в колонии, довели до самоубийства, как отца Лилы, моего капитана. Его заставили принять сыворотку быстрого старения. Лила об этом так и не знает. Ради интересов цивилизации можно на многое закрыть глаза. Если ты беспокоишься о своей судьбе, то единственное что тебя сейчас спасет – это бегство. Хочешь остаться – покорись, но о Земле забудь. Тебе опасно туда возвращаться. Тебя не станут слушать. Это политика, капитан Эл, силы, которые действуют с обеих сторон перемелют такую пылинку, как ты, даже не заметив. Выбирай колонии, так ы окажешься ближе к Галактису.

– И нет никакого промежуточного выхода?

– Колонии и есть выход. Требуется много времени, чтобы переломить сознание тех на Земле, кто убедил себя, что Галактис – враг. Сделай карьеру, добейся уважение и заставь услышать твой голос.

Эл вспомнила, как Алик говорил что-то похожее. Про колонии, про ссылку. Уолтер Уолис предлагал сделать это добровольно.

– Я многих знаю на орбитальных базах Плутона, достаточно сомневающихся, – все же возразила она.

– Наверное, тебе неизвестно, что мы формально воюем с Галактисом. На наши суда нападали несколько раз. Здесь такая станция, куда стекается информация со всей Солнечной системы. Ты здесь служишь. Большинство таких, как ты, не интересуется, что происходит за пределами сектора. Вы мните, что находитесь в безопасности. А до войны вам – один шаг в обе стороны.

– Я не знала. Но зато знаю, что Галактис с нами не воюет. Это мы так думаем. Неужели неясно, что вместо союзников мы можем стать рабами.

– Мы уже рабы, собственного страха и самомнения. Обе стороны этим пользуются.

– Уолтер, неужели нет никакого, пусть даже самого безумного способа выйти из этой ситуации?

– Тебе-то это зачем? Не ломай голову, лучше найди способ свою жизнь спасти. Возьми и сбеги в Галактис, если тебя там знают. С таким умением летать ты угонишь на любой корабль, где принимают землян.

– А почему же вы не улетите? Ведь у вас есть корабль.

– Меня там никто не ждет. Я некогда грубо оборвал все связи. Оставим это. Что ты еще хочешь знать?

– Что такое Галактис?

Уолтер рассмеялся, кашлянул.

– Я не Бог, чтобы все знать. Не знаю. За те двадцать пять лет, что я ему посвятил, узнал я немного. Дело в ином способе мышления, в другом сознании. Это целая иерархическая система цивилизаций, невообразимых нами форм коммуникации. Каждая занимает свое место. Одна сменяет другую. Сначала главенствуют одни, потом другие. Что-то гибнет, что-то рождается. Все заключено в одну систему, непостижимую для человеческого ума. Масштаб слишком большой в рамках человеческой жизни. Понадобится несколько поколений, чтобы нам это понять, привыкнуть, осмыслить. Особенно, их уровень коммуникации. Все дело в свободе перемещений, которой мы не владеем. Мы не самые плохие, но отнюдь и не такие достойные кандидаты в систему. Мы тащимся по космосу и пока не опасны, хуже станет, если нас воспримут, как заразу. Точками накала стали не взаимная неприязнь или чья-то паранойя, а наша политики в колониях. Мы можем быть, или не быть, мы для них мелочевка. Им на нас наплевать, если мы не хотим сотрудничать…

Эл не смела прервать его, она боялась пошевелиться и вдохнуть, чтобы не обнаружить себя. Уолтер Уолис забыл о ее существовании, он рассказывал, рассказывал. Вместо агрессивного циника появился исследователь, философ, политик. Уолтер знал много по ее представлениям, но утверждал, что знает крупицы. По уровню мышления он является настоящим галактожителем, подобным Торну. В этом человеке на глазах раскрылся масштаб мощного исследователя при скромном звании навигатора. От первопроходцев космос требовал универсальности, широты мышления и отваги. Ее собеседник раскрылся так, что Эл захлестнуло чувство восхищения.

Вдруг Уолтер вспомнил о ней. Он пристально смотрел на девушку, оценивая ее реакции, будто испугался своего откровения или не понимал, что она здесь делает.

Эл захотелось удержать возникающую связь. В ответ решила рассказать свою короткую историю. Начиная с Тобоса, как сцепилась с пиратами, про Торна, про комнату, которую спалила, и про события на Плутоне, про инспекторов и комиссию. У нее не было никакого плана, откровенность Уоллеса заставила ее откровенничать в ответ. Чтобы он ей доверял. Чтобы выговориться, наконец.

– Так Торн, что же, жив? – спросил с удивлением Уолис.

– Да. Он капитан громадного крейсера.

Эл сунула руку в нагрудный карман и вытащила золотую пластинку – пропуск в Галактис, который дал ей Торн.

– Вот. Держите. Если вы знаете Торна, с этим вас всегда примут в Галактисе. Улетайте, Уолтер. Берите своих и летите.

Она встала.

– Подожди. – Уолтер опередил ее и преградил путь. – Ты отдаешь это мне?

– Да.

– Но это твой шанс.

– Нет. Это ваш шанс. Меня там и так знают. Распознали, как только я появилась. Вы не заслуживаете той жизни, какой живете сейчас. А я найду другой способ, если это будет надо. Колонии или космос – ваш шанс все изменить.

Эл сунула ему в руку пластину, отстранила Уолтера и вышла. Время пронеслось стремительно. До вылета мало времени, нужно проверить катер. Ей стало легко на сердце оттого, что она отдала пластинку тому, кто больше нуждался, вспомнила Лилу, ей понравится такое решение. Для Эл пластина была, словно второй выход в лисьей норе. Паспорт – веский аргумент в ее сделке с совестью. Легко воевать, когда знаешь, что подстрахован. Теперь страховки не было.

Эл торопилась улететь. Юноша, имя которого она так и не узнала, убеждал подождать еще:

– Я заложил курс. Он поможет обогнуть сложные участки и попасть в зону порта с другой стороны. Подожди. Потом сотри курс – и все в порядке. Ускоришься в той отметке, что я заложил и по времени точно пройдешь. Перегрузок не будет.

– Откуда ты знаешь? – спросила Эл.

– Я иногда балуюсь. Летаю туда. Нам нужны приборы, медикаменты. Так проще, нет нужды связываться с властями. Дай слово, что не сболтнешь.

– Даю. Значит, вы не так уж изолированы от цивилизации.

– Мы еще в хорошем положении, вот у других похуже. Это все Уолтер. Он все здесь знает, это помогает нам выжить. Конечно, может так не честно, но мы не часто злоупотребляем.

– Я не осуждаю. Спасибо, за помощь и теплый прием.

– Не злись на Уолтера, он бесится, когда речь идет о Галактисе и Космофлоте. Он начинает всех ненавидеть, он ведь уже старый.

– А как ты сюда попал?

– Я сын местных вольных поселенцев, они погибли в бурю три года назад, меня приютили здесь.

– А сколько вас?

– Пятеро. Есть еще жена Клима, но она не любит встречаться с гостями, стесняется, она мутант.

– Как тебя зовут?

– Зачем тебе. Ведь мы больше не увидимся.

– А вдруг.

– Да, нет.

Он помог ей натянуть скафандр и усадил в катер.

– Стой! – услышала Эл хриплый окрик.

Уолтер грузно бежал по площадке. Он сильно запыхался, и это выдало его преклонный возраст.

Он протянул Эл пластину и, переводя дыхание, сказал:

– Я … не могу… это взять. Слишком велика услуга…

Эл посмотрела на него из кабины сверху вниз, отсюда он казался не таким высоким. Она решила не идти на попятную.

– Уолтер Уолис, вы окажете мне большую услугу, если доберетесь до Галактиса. Найдите капитана Торна и расскажите обо мне, что знаете. Пусть примут решение помочь мне или нет. Если я окажусь на Земле, пусть кто-нибудь из них свяжется со мной.

– С какой стати им помогать тебе? – недовольно и удивленно спросил Уолтер.

– Я такой же гражданин Галактиса, как и вы. До свидания, когда-нибудь.

Эл закрыла кабину и подала знак уйти с площадки.

Юноша с опаской потеребил Уолтера за рукав.

– Что это, штурман? – обратился он к Уолису и указал на пластину.

Уолис повертел пропуск и ответил:

– Это подарок небес. Приглашение в Галактис на пять персон.

Глава 10 Отдых

Эл сидела в катере после того, как уничтожила данные о своем полете. Парнишка дал хороший совет. Обратно она вернулась без затруднений. Сделано так, что не подкопаешься. Тело болело от повторных перегрузок, но не так как пару часов назад. Обойдется без медицинских процедур.

Лила ждала ее на краю стоянки. Эл с досадой посмотрела на нее из кабины. Наблюдатель вычислила катер, нарушила всю ее конспирацию и пришла встречать. Сил нет выбралась из катера, она догадалась, что Эл не совсем здорова. Эл стащила вялым жестом перчатку, дотянулась до узкой дверцы медицинского блока сбоку от панели управления и вытащила цилиндрическую капсулу с коктейлем общего действия, откинула крышечку и сделал два глотка вязкой, как клей безвкусной жижи.

Лила уже стояла за окном кабины, поморщилась, глядя на пилота, а Эл облизала губы и уставилась перед собой.

– Что случилось? Ты его видела? – ее голос тревожно прозвучал, приглушенный фонарем кабины.

– Да, все хорошо, – кивнула Эл в ответ.

Эл стукнула кулаком по сектору открытия, купол фонаря сполз по корпусу двумя створками.

– Ты странно себя ведешь? – заметила Лила.

– Тело затекло, – пояснила Эл.

– Давай уйдем, расскажешь дорогой, – предложила Лила.

Эл отлично понимала, что Лиле лучше не знать о том, что рассказал штурман. Уолтер Уоллес грубоват и научился ненавидеть людей.

Эл выбралась наружу. Лила ожидала рассказа. В самых обтекаемых выражениях Эл пересказала суть встречи.

– … Уолтер Уолис не рассказал ничего особенного, – заканчивала рассказ Эл. – По его мнению, Галактис не преследует корыстных целей. Они проводили меня. Вот и все.

– Странно, он живет не один, – нахмурилась Лила. – Уолтер – известный одиночка. У него кроме отца и друзей-то не было.

– Люди меняются, – заключила Эл.

– Да. Конечно, – согласилась Лила. – А обо мне он не спросил?

– Нет. У нас было мало времени. Думаю, он не подаст знака, потому что боится навредить тебе. Он осторожен.

Она вспомнила взаимные откровения. Эл врала, не желала волновать Лилу. На сегодня ей достаточно впечатлений. Собственные иллюзии недавно рассыпались при рассказе штурмана. Эл за короткое время согласилась с доводами Алика. За стеной усталости, которую Эл ощущала после полета, хорошо прятать волны собственных противоречий.

Они расстались у входа в порт. Разошлись в разные стороны, чтобы их не видели вместе.

На вопрос:

– Что я могу еще сделать для тебя?

Эл ответила:

– Ничего больше. Будь объективной.

Эл не собиралась злоупотреблять ее добрым расположением. Они едва ли еще раз поговорят по душам.

Лиле стало грустно. Она всегда мечтала о сильном друге. Капитан Эл отошла на второй план, она видела живого человека, странного в своей прямоте, немного загадочного, замкнутого по причине неурядиц предыдущей жизни. Эл виделась ей неоднозначным человеком способным ради правды на любой риск, что одинаково опасно для нее и окружающих. Лила вспоминала свое недавнее возвышенное состояние перед началом авантюры с полетом к Уолису. Тревога опять вытеснила утонченные эмоции, но спать она сегодня будет спокойно. Лучшее, что она еще может сделает – защищать Эл в память об отце. Дома ее ждало уведомление от Леона с приглашением на осмотр «Дельты-31».

С Эл было по-другому. Беседа с Уолисом вынуждала ее поменять план действий и растянуть осуществление планов на неопределенный срок. То будущее, которое обрисовал Уолтер, казалось безрадостным. Он был прав, сейчас она не могла ничего сделать, ни в лоб, ни с наскока. Но кто знает? Может быть, она не случайно соприкоснулась со всеми этими событиями. Собрав воедино то, что узнала, Эл обдумывала, что можно изменить.

Первым делом, с любыми ухищрениями, необходимо уйти от расследования и остаться в Космофлоте. Тогда ее, как капитана-новичка, отправят на одну из транспортных линий. Пресловутый психологический фактор сыграет свою роль, и экипаж ей не доверят. Ее ждет нормальная жизнь. Через пару лет можно подать рапорт в одну из экспедиций, на вторых ролях точно возьмут, в запасе у нее подготовка разведчика и штурмана, экспедиция и полеты. Долго. Этот вариант весьма реален, потому что фактов подтверждающих ее измену нет, все постепенно забудется. Самое сложное – исследование, которое затевает Светлана Бернц. Это уже решать Ставинскому, ведь на половину она еще курсант, пока Академия не оформит ее назначение в первый рейс. Запретить исследование он не в силах, а повлиять на решение может.

А если совсем плохой вариант…

До обдумывания плохого варианта дело не дошло. Эл добралась до жилых боксов и оказалась дома.

Выдвинув кресло на середину маленькой комнаты, она опустилась в него с ощущением небывалого удовлетворения и чудовищной усталости. Мышцы начали расслабляться, местами отступила боль, мысли вязли, Эл решила недолго посмаковать это состояние, не думая ни о чем плохом. Комната наполнилась ароматом, который система жизнеобеспечения создала произвольно, появился сквозняк, запах свежей травы и цветов. Эл услышала музыку. Глаза закрылись. Тело вибрировало. Красота.

«Все. Сдаюсь», – подумала Эл.

Она заснула.

Это был другой сон, совсем не тот, который терзал ее после возвращения из космоса. Эл частично разобралась в ситуации, поняла, к какой цели следует идти, ощутила себя увереннее, психика расслабилась, человеческая природа взяла верх. Эл спала спокойно, ей снился красивый земной пейзаж.

Она стоит на самом верху скалы, внизу шумит открытое море до горизонта, под ногами высокий ковер травы и цветов всех оттенков. Яркое солнце слепит глаза. Земля ли это или другая планета, в сущности, было не важно. Эл чувствовала, что может летать, но намеренно медлила. Мгновения счастья и покоя, твердой почвы под ногами, окружающий мир до горизонта, ощущение свободы.

Она не скользнула с обрыва, чтобы полететь, а пошла вдоль него по пологому спуску вниз. Где-то была расщелина. Эл устремилась по привычному пути, во сне она хорошо знала это место. Перескочив через небольшой ручей, следуя за водой, прорезающей любую твердь любого мира, Эл без труда отыскала трещину. Вдоль русла ручья ступенями разлома обозначился спуск к береговой полосе, к морю. Осталось скользнуть внутрь…

– К вам посетитель, капитан! – довольно громко проговорил голос домовой системы.

Сон исчез, Эл поморщилась, открывая глаза.

– Пропусти, – сонным голосом сказала она, не подумав уточнить, кто пришел.

Эл ждал неприятный визит. В ракушке входа возникла Светлана Бернц.

– Эл. Мы с командором тебя ждали после обсуждения, – начала она с явной претензией в голосе.

Эл менее всего хотелось говорить с ней. Она бы согласилась на чудо, только бы исчезнуть из виду Светланы. Доктор демонстрировала излишнюю цепкость и вызывающе откровенно пользовалась своим положением и влиянием командора.

– Я могу отдохнуть спокойно? У меня отпуск. Мне потом в аварийном режиме работать. Возможно, я опять спать не буду. Вообще-то, я за то, чтобы назначать встречи заранее. А мы не договаривались, – Эл так и осталась вальяжно сидеть в кресле, размахивала руками, позволяя себе ворчать.

Светлана не ожидала отповеди и нашлась лишь через несколько секунд. Она впилась глазами в лицо Эл, которое еще носило отпечаток сна, и пошла в наступление:

– Тебя не могли найти после заседания. Ты не оставила сообщения, где тебя искать в случае необходимости. Ты покидала сектор?

Эл не ответила.

– Если бы я не спросила местную систему, то не узнала бы, что ты вернулась домой. С момента заседания прошло много времени. Тебе не пришло в голову, что нужно побеседовать с командором? – напирала Светлана.

– Я попросила Алика. Мы свяжемся и поговорим. – Эл пыталась изображать только что проснувшегося и еще плохо соображающего человека.

– Командор ждет тебя. И с каких пор Алик стал твоим секретарем?

– Он просто помог.

– Собирайся, пойдем к Ставинскому, – скомандовала Светлана.

– А вы здесь причем? Командор может сам вызвать меня. А я, по желанию, могу пойти к нему или отказаться. Вы слышали, что сейчас он мной не командует. Так что, извините, я хочу отдохнуть.

Светлана начала раздражаться. Эл удивилась, что она нервничает. Доктор не терпит отказов? Поведение не совсем совпадало с осторожной обходительностью и прощупывание в первую встречу. Леон Дантел поставил административную стену между ними, а Ставинский по горячим следам спешит обойти командира сектора своим авторитетом. Светлане же нужна почва для анализа.

Эл задалась целью выставить ее прочь. Тело после недавнего приключения плохо слушалось, Эл требовалось оставаться одной, чтобы прийти в себя окончательно. Если подозрение о недомогании дойдет до ума Светланы, то вызовет лишний интерес, объяснениям не будет конца, все закончиться медицинским осмотром.

– Я наблюдающий специалист. Я помогаю командору. Все остальное обсудим по дороге, – настаивала она.

– Я никуда не пойду, – четко выговаривая слоги, с наивным лицом сказала Эл.

– Что?

Эл пренебрегла этическими правилами.

– Я прошу оставить меня в покое. Мне трое суток полощут мозги и треплют нервы. Я хочу и имею право отдыхать столько, сколько считаю нужным. А вы, мадам, явились явно не к командору звать, вам не терпится начать свои опыты. Так вот, я помню точно, что не дала согласия на них. Если мне понадобиться посоветоваться с командором, то я явлюсь пред его светлы очи своими ножками, без приглашения. Аудиенция окончена. Я спать хочу. Вы у меня дома, а я не помню, чтобы звала кого-то в гости.

Эл попала в точку. Намек на личное давление на потенциального пациента, заставил Светлану выразить презрение и уйти.

Вибрация от кресла приятно расходилась по телу.

– Сколько я спала? – задала она вопрос.

– Пять часов, сорок две минуты, – ответила система. – Завтрак?

– Спасибо. Можно завтрак.

– Приятного аппетита, – сказал незримый собеседник.

В полу возникло движение. Появился столик, на нем несколько блюд. Аппетитно выглядело, но все было синтетикой. Эл вздохнула настоящую пищу можно отведать в кафе неподалеку. Эл остановила воображаемая картина, что Светлана Бернц караулит за дверью.

Синтезированный завтрак, точно выверенный системой бокса, сбалансированный и гарантированно вкусный показался Эл неравноценной подменой. Почему это она вдруг начала скучать по обычным, привычным с детства вещам: по еде и молоку, по ветру и осадкам. Все можно смоделировать здесь. Окружающие ее люди не скучали по всему этому. Иллюзионы пустовали, редко, кто приходил и заказывал дождь, пляж или ледник, по которому можно лазать. Эл ходила туда чаще, чем занималась гимнастикой. Появление Алика, землянина во плоти, перспектива возвращения на Землю всколыхнули в ней пласт ностальгических воспоминаний и желаний.

После завтрака она отправилась в ближайший иллюзион, центр моделирования. Ее преследовал сон. Она не могла вспомнить, где и когда видела те картины раньше. Возможно, именно в Иллюзионе. На всякий случай она нацепила на себя датчик связи, чтобы ее могли найти.

Как не старалась Эл, так и не смогла найти нужную панораму. Похожих было сколько угодно. Она несколько раз представляла эпизоды сна, система считывала их, но ответ всегда был отрицательным. Наконец, Эл надоело это занятие, и она заказала морской берег.

Вот она идет по песку, шум прибоя гудит в ушах, даже ветер есть. Эл поднимает камушки с песка и кидает в волну, один за другим. Это занятие идеально отвлекало ее и чистило ум. Скоро Эл поняла, что это все искусственное и освободилась от моделирующей системы.

– Это все не настоящее. А я хочу все это снова увидеть.

Сейчас особенно остро Эл ощутила, как скучает по всему, что оставила в прошлом. Многолетнее путешествие в будущее одарило ее массой проблем, а совсем не захватывающими, почти сказочными событиями. И Эл мысленно вернулась к тому, с чего все началось тогда, когда ей было всего двенадцать лет.

Глава 11 Детские сказки

В канун двенадцатилетия, Эл как никогда прежде посещали мысли, что детство быстро кончается. Неумолимые перемены происходили внутри нее, когда не ребенок, но еще не взрослый, начинает искать свое место в мире. Отношение взрослых меняется, они становятся внимательно-подозрительными и все чаще напоминают, что пора взрослеть.

Эл жила в состоянии ожидания, в тревожном напряжении. Ей казалось, что наступит день, и она утратит свою способность исчезать из этого мира и появляться в другом. Она чувствовала, как растет. Еще год, может быть, меньше и… Все? Способность исчезнет? Эл не встретила среди людей этого века ни одного взрослого, который поверил бы в ее дар, никто не обладал чем-то подобным. Спросить не у кого.

«Это такая новая современная игра? Ты много читаешь фантастики», – говорили родители и их друзья. Какая там фантастика! Был с десяток путешествий и два живых свидетеля. Ее одолевали страх и боль оттого, что она не может жить так, как живут другие, как все люди. Она жила двойной жизнью, тайком от взрослых совершая путешествия. Вот только куда? Прошлое? Пожалуй. Однако древний мир не походил на учебники истории и исторические романы, те, кто их писал, никогда подлинной истории не видели. Пространство неоднородно, время неоднородно, этот мир не единственный. Ее жизнь раскалывалась на несколько отделенных друг от друга миров.

Не стоило ничего доказывать, чего доброго, ее потащили бы к врачу. Единственный раз она решилась описать матери одно из путешествий и не дотянула до середины. Первый и последний раз. Пусть лучше взрослые и дальше считают ее поведение игрой.

Первое путешествие осталось в душе Эл самым впечатляющим. Десять лет, и душа поет от ощущения сказки, все кажется прекрасным. Мир делиться на героев и злодеев. Все ясно и понятно, искать объяснения скучно, все существует потому, что так должно быть. Нет времени думать о том, что будет потом, как опасен окружающий мир, хочется просто увидеть его.

Первое путешествие. Старик Махали. Волшебник. Как он смеялся, когда она так назвала его. Маленькая Эл была убеждена, что нет в мире такого секрета, которого он не знает. У него было все, что полагается старику – седая борода, длинные волосы, странная одежда и вредный попугай. Эл помнила их встречу, каждый разговор, каждое слово и мгновения, когда они молчали. «Мы учились друг у друга», – сказал Махали в момент прощания. Что он мог узнать у десятилетней Эл? Она рассказала, как прошла из своей цивилизации, из своего мира, в тот, не менее удивительный, где жил он – единственный взрослый, который ей поверил. Он дал совет не оставлять путешествий.

– А если ты испугаешься, то подумай, что ты будешь делать, если потеряешь свои способности, – напутствовал он.

– А у меня получиться? – со всей серьезностью спросила десятилетняя Эл.

– Зависит от того, как сильно ты будешь верить и желать. Верь не только в возможность пройти в дверь, верь, что ты вернешься. – Твое желание привело тебя ко мне. Захочешь возвратиться – возвратишься. Верь.

И Эл верила еще два года своей детской жизни. Они о многом не успели поговорить в те дни. Простые советы, простые объяснения, простые слова, в последствии пользы от них оказалось много. У нее осталось еще больше вопросов. Он не считал ее интерес к жизни вокруг назойливостью.

«Если не найти ответ в одном времени, он отыщется в другом или где-нибудь еще. Ты теперь знаешь, что время неоднозначно».

Она никогда не попадала в одно место и время дважды, но так желала бы увидеть его еще раз. Единственной памятью о встрече остался медальон из желтого металла, который Махали подарил ей. Эл считала его золотым. Диск величиной с детскую ладонь, круглый с побитыми краями и потертым изображением Солнца и вращающихся вокруг него планет.

Толстая цепочка оказалась великовата, Эл не носила его на шее, соорудила бархатный мешочек и таскала в карманах, как талисман. Вторым подарком из тех времен был нож с красивой рукояткой и обоюдоострым лезвием – это был дар Такманди – воина странствующего по свету, ученика и друга Махали. Он дарил его со словами: «Пусть защитит тебя твое оружие и пребудет с тобой твоя судьба». Слова задели душу и обожгли сердце. Эл решила, что не прочь стать странствующим воином, о чем немедленно заявила. Махали взял с нее слово, что ее путешествия не будут простой забавой. Эл искренне поклялась. Они относились к ней, как к взрослой. Эл гордилась такой дружбой. Клинок воина остался в двадцатом веке, спрятанным в железной коробке в гараже отца.

После некоторого времени скитаний Эл чувствовала себя древней, но до спокойной мудрости Махали, ей было еще далеко. Их связала невидимая нить, на которой с каждым новым путешествием завязывался узелок. Так она протянулась из невесть какого прошлого старика Махали, через все пути и закутки ее путешествий, и один ее конец Эл всегда держала в руках. Она то провисала, то путалась, то тянула куда-то, куда Эл своим детским сознанием еще не могла проникнуть. Наитие.

Ей казалось, что события скитаний тянутся на годы, пока в ее времени идет счет на часы. Эл разуверилась в объективности времени.

Она взрослела. Спросить совета не у кого. Лишиться способности – страшно.

Она хотела найти ответы.

Однажды ей приснился сон о Махали, сидевшем у огня. Она вновь оказалась у него в гостях в его доме, в горах. Простота дружеского молчания, она во сне не торопилась что-то спрашивать. Она смотрела то на старика в спокойной позе, который сидел ровно на низкой скамеечке у очага, положив массивные худые кисти на колени, то на языки пламени. Время пропало. Она не сразу огляделась. В маленькой комнатке ничего не было кроме коврика для сна, плошек на полках по стенам, пучков сухих растений под потолком и очага. Она посмотрела в маленькое окошко. Там блестели звезды до горизонта. В горах они казались близкими и более яркими, чем внизу.

– О чем ты думаешь, когда смотришь на небо? – спросил Махали.

Так приятно слышать его голос. Он говорил на другом языке, таком же понятном как родной.

Старик пристально смотрел на нее. Эл поняла, что рядом не тот Махали, какого она помнила, совсем старый, с непокрытой головой и длинными прядями волос стянутыми бечевкой, и себя она почувствовала намного взрослее. Она видела только свои руки и часть одежды, какую носил бы взрослый. Эл насторожилась, но потом приняла все как должное. Она – взрослая.

Спокойствие и прямой взгляд старика заставили Эл отмести сомнения. Это он. Он не торопил ее с ответом, и Эл задумалась.

– Я хочу когда-нибудь полететь туда, к звездам, – сказала она, снова ощущая себя настоящей и маленькой.

– И вовсе не так сильно. Это ведь сон, – вмешалась она же сама, словно возражая себе. Она снова стала взрослой. – С чего я так говорю. Я сплю. Мне хочется понять почему со мной все так… Я боюсь понять и потерять… это…

– Разве ты еще не знаешь, что во сне человек испытывает самые искренние желания? – спросил старик.

Героиня сна снова задумалась.

– Да. Я знаю. Потому так и говорю. Ты думаешь, я смогу? – спросила она.

– Полететь? – спросил старик. – Это же возможно. Все могут летать.

– Как же я полечу? – спросила та, что была ребенком и спала.

– Это тебе решать, – ответил старик. – Найди способ. Ведь ты научилась управляться с мечом и водить парусник, если так пойдет, то и до звезд добраться сумеешь.

«Я на секцию фехтования ходила и в парусный клуб», – ответила спящая Эл.

Героиня сна встала и подошла к окну. Она была высокая и одета странно. Она сложила по-взрослому руки на груди, под пальцами залегли складки рукава ее куртки. Плотная шершавая ткань грела ладонь. Хотя одежда была удобной, наяву Эл такую никогда не носила. Она рассматривала манжеты рукавов одежды и широкие тупые носки своих высоких сапог.

– Эй, – обернулась она к старику. – А сколько мне лет?

– Откуда мне знать. Ты никогда не говорила, сколько тебе, – ответил старик и засмеялся.

– Я ребенок или взрослый? Я сплю или нет? – стала она расспрашивать.

– Если будешь много думать – запутаешься или проснешься, – пояснил старик. – Просто будь тут.

Наступила тишина. Действительно лучше помолчать. Потянуло прохладой из окна, а звезды показались ближе.

– А может попробовать прорваться туда к звездам? В будущее. Я еще не пробовала.

Эл очнулась. Раннее утро и домашняя обстановка. Сон прервался, пока она решала, кто она и куда ей направиться дальше. Так и не узнала ответов.

Этот сон все утро не давал Элли покоя, днем, к вечеру не ушел из головы. Кем она была, и сколько ей было лет?

Взрослые говорили, что она плохо росла, и что ей все время десять. Она и правда ниже всех в классе. Все дело в этих исчезновениях, там время идет по-другому. Димка с Аликом выросли немного, но мальчишки взрослеют не так быстро. Во сне ей все равно было больше лет, наверное, она была уже совсем взрослая, голос у нее был такой звучный, спокойный, похож на мамин.

Эл не нашла ответа на вопросы, которые сама себе задавала. Она обсудила сон с друзьями. К единому мнению они не пришли. Димка почесал затылок.

– Спроси у моей бабушки, – сказал он. – Она много знает.

Димка жил с бабушкой двумя этажами выше. Эл с серьезным видом попросилась на разговор.

Димкина бабушка приняла гостью, «длинноногую белянку», как она ее называла. Димка по-мальчишески тайно был в нее влюблен, где-то прятал им самим сделанную фотографию. Поэтому мудрая баба Лиза, а для взрослых Елизавета Сергеевна, не упустила случая поговорить с самой таинственной девочкой во дворе и закадычной подружкой внука. Вопрос о сне порядком озадачил Елизавету Сергеевну. Она посмотрела на Эл, которая, подобрав ноги под табурет, сидела в углу кухни и смотрела в стол.

– Не в том ты, барышня, возрасте, чтобы сны разбирать, – начала она.

Елизавета Сергеевна не симпатизировала Эл, но в открытую не показывала, чтобы не потерять доверие Димки. Их дружба ее беспокоила. Эл казалась старше и слишком характерной. Димка же обладал нравом мягким, и Эл вертела им, как хотела, по мнению бабы Лизы.

Она считала семью Светловых довольно бестолковой. Отец Эл, Павел Тарасович, полковник танковых войск, оставлял семью на несколько месяцев. Эл отца видела время от времени. Он всегда где-то командовал, хотя надо отдать должное очень любил и баловал дочь. Эл ждала встречи и гордилась им. Елена Васильевна, мама Эл, работала геологом, что уже совсем не давало покоя бабе Лизе. Она тоже надолго отлучалась из дому – в экспедиции, месяца на два-три с завидной регулярностью. Эл гордилась и мамой, была счастлива, когда та возвращалась. Еще у Эл был брат на тринадцать лет старше, он-то преимущественно и воспитывал эту девочку. Таких отношений баба Лиза не понимала. По ее мнению, ничего толкового из такой семьи не выйдет. Правда, на первый взгляд, семья Светловых являла противоречие мнению Елизаветы Сергеевны и жила дружно в редкие периоды объединения. Все соседи считали их порядочными интеллигентными людьми: дети не хулиганы, дочь отличница, родители хоть и странные, но милые люди. От всех таких парадоксов у Елизаветы Сергеевны иногда болела голова, особенно, когда Эл и Димка стали друзьями «не разлей вода». А как начали дети пропадать – кричи: «Караул!» Три, четыре дня нет, а вернуться, ремнем из Димки не выбьешь, где были.

Пять минут назад Эл появилась в дверях квартиры, баба Лиза с порога строго заявила:

– А Димка во дворе.

– А я к вам, – сказала Эл.

– Ко мне? – удивилась баба Лиза и про себя решила, что они опять набедокурили и Эл, как водиться, зашла оправдаться. Димка в таких случаях подсылал подружку.

– Мне приснился странный сон. Димка посоветовал обратиться к вам, Елизавета Сергеевна.

Тут-то Елизавета Сергеевна и назвала Эл «барышней». Когда Эл объяснила суть дела, Елизавета Сергеевна еще больше удивилась и внимательнее оглядела девочку. Шутка ли? Ребенок задает такие вопросы.

– А ты знакома с тем, кого видела? – спросила баба Лиза из интереса.

– Да. Я была знакома с этим стариком, хотя на того, моего знакомого, он почему-то не очень был похож.

– А как же ты его узнала?

– Не знаю.

– Ой, придумала ты все, – усомнилась Елизавета Сергеевна.

Эл сразу же насупилась.

– Ладно. Я пойду, – сказала она.

– Ты что, обиделась? – захлопотала баба Лиза. – Брось. Хорошо. Дай, подумаю маненько, а ты пока чайку попей.

Баба Лиза остановила Эл, усадила обратно и налила чаю с травами.

Она подумала о том, что Эл, небось, наслушалась внука ее, что мол бабушка у него – колдунья. Димка любил придумать что-то такое, а потом весь двор ходил за нею с просьбами. То заговоры, то рецепты таких блюд, что баба Лиза и не знала, приходилось покупать книгу по кулинарии и искать нужный рецепт. Прямо беда с этим Димкой. Вот и теперь Елизавета Сергеевна попала в затруднительную ситуацию. Не хотелось ей отпускать Эл ни с чем. Ведь полезно будет потом иметь знакомство с Димкиной подружкой, а что сказать не знала. Вот и решила баба Лиза придумать толкование.

– Видишь ли, детка, – начала она, – сон иногда человеку хочет что-то сказать. Вот мучается он вопросом, а ответ во сне видит. Может этот дед прав, и станешь ты космонавтом, когда вырастешь.

Баба Лиза мыслей Эл не знала, и удивилась бы сильно, если бы выведала, что эту девчушку мучают вопросы вроде тех, что иные люди и в ее, Елизаветы Сергеевны, возрасте себе не задают. Димка, тот иногда ввернет вопрос, только старушке невдомек, что ее внук где-то путешествует.

– Елизавета Сергеевна, – с серьезным лицом продолжила Эл, – а для чего люди вообще на Земле живут?

– Да кто же тебе скажет, – пожала плечами Елизавета Сергеевна. – Каждый для своего. Главное, чтобы польза была.

Эл потом быстро распрощалась и шмыгнула за дверь. Баба Лиза согласилась с мнением соседей, что Эл – девочка своеобразная и странноватая. И ведь какие вопросы задает!

Откуда было знать старой женщине, что к тому времени у Эл уже хватало ран, которые исчезали со временем, но научили вчерашнего ребенка верить в невозможное. Не знала Елизавета Сергеевна, что эта беседа возымеет самые невероятные последствия. Эл хорошо все запомнит и про ответы, и про пользу, и про космонавта.

Эл тогда вообразить не могла, что станет капитаном Космофлота Земли в разгар космической эры, лет через пятьсот с небольшим, после разговора с бабой Лизой на кухне.

Календарь отсчитывал последние дни августа. Наступала осень и скоро опять надо идти в школу. Эл, Димка и Алик сидели на крыше гаража, бурно обсуждая свои мечты.

– А я хочу куда-нибудь в Африку. Ведь мы там еще не были, – рассуждал Алик. – А может совсем в древность, где мамонты.

– Какие мамонты, – возражал Димка. – Вот бы снова в море или в будущее. Только, Эл, ты ведь и сама не знаешь, куда мы попадем.

Эл сидела молча и ковыряла пальцем заживающую царапину, потом она почесала кудрявый затылок и осмотрелась вокруг, проверяя обстановку.

Эл не знала, что ответить.

Мальчишки вот о путешествиях мечтают, а Эл совсем не хотелось больше «в прошлое». Как они не поймут до сих пор, что вот-вот вырастут! Не сойдешь за глупого ребенка, не прошмыгнешь незаметно, в щель, не спрячешься. Взрослый – человек заметный. Это не геройство и приключения, вовсе не игра, а дело серьезное и опасное. Димке хорошо, он всегда на вторых ролях и ему вечно везет, все время его кто-то спасает, а если некому, то спасает она или Алик.

Алик всегда сомневается, из лука стреляет плохо, зато кулаки у него крепкие и голова тоже ничего работает. Но сами они ни путешествовать, ни возвращаться без Эл не могут, потому легко им сидеть и мечтать. Алику пеняет мама на их дружбу, Димке - бабушка. Они однажды окажутся там, откуда не вернуться... Жалко Димкину бабушку, она за него так переживает.

Эл приняла решение идти одна, собиралась сказать, но не решалась – обидятся до ссоры.

Она сидела и молчала.

Алик и Димка, увлеченные мечтами, красочно описывали друг другу, как все может быть. Они грезили сражениями с пиратами, как они в меньшинстве будут всех спасать и побеждать. У них все красиво складывалось, и непременно вернуться они назад героями, будут рассказывать новую историю во дворе и говорить, что это было с Эл. А ее опять будут дразнить «сказочницей». Они смеялись и пугали друг друга. Натешившись вдоволь, они стали тормошить Эл.

– А куда ты хочешь?

– Куда, Элька?

– Ну, выкладывай!

– Куда? Куда? – твердили они.

Эл все молчала, потом поняла, что делает это зря, эти двое не отстанут.

– Ребята, скоро мы не сможем путешествовать вместе.

– Ты чего, Эл! Мы тебя обидели? – в один голос закричали они.

– Я хочу попробовать пройти одна.

– Как одна! – возмутился Алька. – Ты что не хочешь нас брать? Друг называется!

Димка оказался менее категоричен. Он насупил брови, ссутулился и спросил:

– Ты хочешь попасть туда, куда нам нельзя?

– Я хочу попробовать. Но я совсем не знаю, что получится. Этого я не могу сказать. Я не знаю, куда я попаду.

– Тебя что-то зовет? – спросил Алик.

Эл пыталась объяснить, что ее состояние похоже на физический опыт из школьного учебника, когда разные силы тянут то туда, то сюда. Ее терзает особенное беспокойство, что является признаком будущего перехода. Алька без особых размышлений угадал ее состояние.

– Да! – ответила Эл и закивала головой.

– А почему без нас? – спросил Димка, тем же угрюмым тоном.

– Я не знаю, удержу ли всех. Когда я одна, мне проще, я надеюсь только на себя.

– Разве мы тебя подводили? – заупрямился Алик. – Мы всегда тебе помогали. Ведь не было так, чтобы из-за нас тебе было трудно.

– Да было, – заступился Димка.

Он совсем помрачнел. Когда она не взяла его в самый первый раз, он очень обиделся. Как он не уговаривал – бесполезно. Ох, ему досталось тогда. Все приставали с расспросами, где Эл, тормошили его те три дня. Самое мучительное, что он давал честное слово Эл не выдавать ее затею. Он знал, а ему приходилось врать, от этого становилось противно. Димка видел, как все волнуются, звонят по больницам, а участковый ходит из квартиры в квартиру. Родители Элькины, как назло, оба были дома. Он завидовал Эл, ведь она смогла попасть «куда-то». Димка верил, что смогла. И злился целый день за то, что она назвала его маленьким, Димка был всего на год младше Эл.

Сейчас, те чувства вернулись, он понял, что Эл его не возьмет, как тогда. Димка не злился, но как будет грустно без нее! В тот день, на крыше гаража, Димка тоже ощутил себя взрослым. Он почувствовал ответственность за Эл. Он встал и сверху вниз посмотрел на нее.

– Дай честное слово, что когда ты разберешься, куда попала, то позовешь нас с собой, – громко и четко сказал он.

– Я не могу, – сказала Эл. – Что я знаю?

– А ты дай слово, тогда будешь знать, что ты должна сделать. Я тебя знаю, Элька, ты обещаний не нарушаешь. Будешь там одна? А ты – девчонка, тебе помощь понадобиться.

– Ох, и врезала бы я тебе за девчонку, – возмутилась Эл и тряхнула кудряшками.

Она встала на ноги и оказалась сразу на голову выше Димки.

– Мы мальчишки, мы сильнее. Димка верно говорит, – вступился Алька.

Элька могла стукнуть Димку, чтобы не задавался, Алик решил поддержать друга.

– Разве тебе не нужны друзья? Даже там, – сказал он.

Алька ростом был чуть выше Эл, и Димка почувствовал себя спокойнее. Алик не давал никому зазря драться, хотя сам сильный, и Эл его слушалась.

– Нужны, – согласилась Эл.

– Тогда, дай слово, – настаивал Алька.

– Да, – поддержал Димка.

Эл свела брови. Вид у нее был грозный, сейчас она больше походила на мальчишку. Она сжала кулаки и не сводила с ребят глаз.

Димка подумал, что она полезет в драку, но вдвоем они ее одолеют. Он ошибся. Ее злила их настойчивость, но Алька был прав – они ее друзья. Конечно, им обидно.

– Ладно, – сдалась она. – Только, чур, молчать. Никто не должен знать, где я, хоть год меня не будет.

– Год? – переспросил Димка.

– Эл, ты куда собралась? – спросил Алик.

– В будущее, – тихо сказала Эл. – У меня такое чувство, что я попаду в будущее.

– Раньше ты не знала, куда попадешь, – напомнил Димка.

– Нет, но я чувствовала. Я знала место. Ну, не могу я объяснить! Словами не объяснишь. Я знаю, что смогу. Раньше я образы узнавала, фотографии в журнале или в книжке, а теперь я ничего не узнаю. Я вижу мосты и другие города не похожие на наши. Так не похожие! Мост. Я под каким-то мостом окажусь.

– Мы все равно этого не поймем, – вздохнул Димка. – Это тебе понятно. А мы…, а мы ходили за тобой хвостом. Тебе хорошо, а нас опять будут допрашивать.

– А вы говорите, что я сбежала в горы, что я решила стать горным спасателем.

– Так нам и поверят, – возразил Алик. – Туда только спортсменов берут.

– А я целый год ходила на акробатику и фехтование, – убеждающим тоном заявила Эл. – Поверят.

– Не-а, не поверят, – замотал головой Димка.

– Что мы спорим? Если получиться, какая разница, меня все равно не найдут, – заключила Эл.

– А родители и брат? – спросил Алик. – Что они подумают?

Все трое замолчали. Мальчишки посмотрели на Эл. У Эл был готов ответ.

– Ну и что. Мама ездит в экспедиции, папа тоже ездит на учения, Саша тоже ездит в командировки. Почему я не могу поехать куда-нибудь?

– Потому что ты еще ребенок, – проворчал Димка.

– И паспорта у тебя нет, – добавил Алик.

– Зачем мне паспорт? – возмутилась Эл.

Они потом долго еще спорили, мальчишки надеялись отговорить ее, но Эл хранила стойкую убежденность в том, что она права и надо искать путь в будущее.

Все произошло, как обычно, неожиданно. Однажды Эл открыла глаза и поняла, что уже не дома.

Глава 12 Алик

Дни на Плутоне отличались от обычной жизни Алика. Академический распорядок был забыт. Он попал в водоворот сменяющихся событий. Он должен найти способ не запутаться.

Он летел на эту базу со страстным желанием увидеть Эл. Он хотел отодвинуть в сторону суету и бешеный ритм последних лет. Он ждал начала их нового объединения. Он надеялся поделиться чувствами, надеялся на ответ.

Полеты в космос стали делом обычным в его жизни. Курсантом он много летал. Алику легко давались навигационные дисциплины. Ставинский, который сначала взял его на курс капитанов, вернул на штурманский. Алик не протестовал, потому что командор сопроводил свое решение редким хвалебным замечанием. Он сказал, что у Алика такой же талант к навигации, как у его подружки талант быть капитаном, и место им – в одном экипаже. Это вдохновляющее заключение прозвучало до того, как Эл приписали на «Тобос».

Жизнь пошла кувырком. Ему уже не хотелось ни космоса, ни приключений.

Когда пришло известие о гибели экспедиции, он пару месяцев жил как в кошмаре. Его друг Димка в гибель Эл никогда не верил, чем спас и Алика, заставив цепляться за безнадежное.

В то время он убедился, что никакие путешествия не стоят жизни, он впервые захотел возвратиться назад, в свое время.

Она уцелела в экспедиции. Они с Дмитрием напряженно ждали встречи. Когда Эл не пустили на Землю, оба почуяли неладное, оба осознали, что их подружка проявила свой необычный по меркам этого будущего дар и попалась.

Ставинский отправлял его в учебные рейсы, практиковаться, но их траектории ни разу не пересеклись с Эл.

Алику окружающая жизнь начала казаться суетой, он скучал по более размеренной жизни прошлого.

Происходящее здесь, на базе, опять напоминало дурной сон. Эл опять пропала, событие всколыхнуло старые переживания. Она опять вернулась, но на этот раз не жертвой катастрофы. Расследование – неминуемая огласка и повод для инспекторов копаться в их общем прошлом. Алик места себе не находил.

Эл изменилась, в реакциях и суждениях стала резче, чем прежде. У нее появились тайны. Она проявила к нему дружеское расположение, но менее теплое, чем он ждал. На него будто бы не хватало времени.

Эл исчезла после разговора за обедом. Алик пошел к Ставинскому с душевным трепетом. Командор всегда был крут с теми, кто его не слушал. Если он сдерживался на заседании, по мнению Эл, то потом непременно будет ругаться. Алик боялся даже смотреть в его сторону. Командора не оказалось на месте. Вместо Ставинского он встретил Светлану Бернц.

– Заходи, – пригласила она. – А где Эл, вы ведь неразлучны?

– Решила отдохнуть, – соврал Алик.

– Командора нет, пошел воевать за свободу любимой ученицы.

– Как он? – поинтересовался Алик.

– Здоров. Медики сказали, что это было что-то в виде соматического сбоя. Сердце у него здоровое. Говорят, что влияние Плутона. Ты встревожен?

Алик покивал. Светлана затевала разговор, он был как будто не против. Ему хотелось поговорить, чтобы прояснить обстановку и лучше узнать доктора. Сейчас Алик не испытывал прежнего недоверия. Светлана улыбалась ему. Он подумал, что она, наверное, единственный специалист, способный разобраться, и она не служит в Космофлоте.

– Мы с тобой понимаем, что Плутон здесь ни при чем.

Алик машинально покивал. Изображать недоумение, когда они были свидетелями события, не имело никакого смысла.

– Ответишь на несколько вопросов? – спросила она.

– Смотря каких?

– Про Эл, конечно, – честно призналась Светлана. – Давно вы не виделись до Плутона?

– Вот так воочию – давно, с тех пор как она улетела в эту злополучную экспедицию.

– Ни разу?

– Вы можете легко получит данные, мы общались сообщениями. Два сеанса связи.

– Скучал?

– Я друг. Я волновался за нее, как все, кто знает Эл.

– Как тебе кажется, она сильно изменилась? У нее всегда был такой характер?

Светлана попала в точку, об этом он думал последние минуты.

– Какой? – Он сделал вид, что не понял вопрос.

– Жесткий. Она очень самостоятельная и манера поведения, честно сказать, слишком независимая.

– Ставинский – тоже не подарок.

– Ставинский – это имя, авторитет, выше не бывает, а Эл, с ее положением, ведет себя глупо. Тебе не кажется?

– Нет. Она старается быть честной.

– Но при этом она не признает авторитетов, общепризнанных норм и принципов. Руководить ею не просто.

– А ею не надо руководить, с ней можно замечательно сотрудничать.

– Согласись, она открыто продемонстрировала, что ради собственных интересов и нужд она пойдет на нарушение любых законов и правил?

– Это не так. Знаете, что не так, если ее изучали. Мне не очень нравиться этот разговор. Эти вопросы лучше задать ей или в ее присутствии. – Алик насторожился. – У Эл есть свой кодекс чести, сколько знаю ее, не припомню, чтобы она делала что-то, что идет в разрез с принципами человеческой совести. Она всегда думает о деле и о других, и в последнюю очередь о себе.

– Лестно звучит. Пристрастно. Ты друг, поэтому так ее оценил. Ты уверен, что видишь прежнюю, настоящую Элли Светлову? У нее даже имя странное, что сказать про остальное.

В душе Алика всколыхнулись сомнения, которые он еще недавно, казалось, поборол. Светлана точно нащупала его слабое место. Он не понимал, к чему она клонит, он втянулся в этот разговор, если он откажется говорить и уйдет, это насторожит Светлану.

– Мы говорили об этом. Я рассказал ей о подозрениях и слухах. Она дала понять, что ничего не изменилось, она такая, как была, – ответил он. – Я ей верю.

– Ты читал, что-нибудь об экспедиции «Тобос»?

– Все, что нашел. Все отчеты и дискуссии. Почему вы спрашиваете?

– А тебе не показалось удивительным, что спаслась Эл, которая никакой квалификации не имеет. Кого она спасла еще? Биолога. Аналитики говорят, что никто выжить не мог.

Светлана говорила убежденно и убедительно. Алик слушал и понимал, что она не пытается обманывать, предположения логичные, но решил возразить:

– Странно то, что о катастрофе судят те, кто катастрофы не видел.

– Судят специалисты поумнее нас с тобой. Противоречий много, Алик.

– Знаете, чем больше я узнаю людей, тем больше убеждаюсь в том, что они берутся судить через собственную призму ощущений. Если что-то не поддается их осмыслению, они считают это невозможным. Если хочешь, чтобы тебе доверяли, доверяй сам – для меня это правило ценнее. Я вижу Эл. Я ей верю, – настаивал Алик.

– Ты просто пристрастен… Вы не виделись долго… Ты скучал, а она?...

Алик сконцентрировался на вопросе, который навязчиво закрутился в голове, и следующая фраза, произнесенная доктором, показалась собственным размышлением, потому что соответствовала его чувствам.

– С ней рядом трудно пять минут пробыть. Она либо спешит, либо злится. – Светлана сделал короткую паузу, он посмотрел на нее, она – ему в глаза. Ее лицо выражало искреннее сочувствие. – Если хочешь, я кое-что тебе расскажу, чего не было в отчетах.

Светлана отвела глаза, посмотрела в угол комнаты, скосилась уголком глаза на него, ждала реакции. Алик, конечно, кивнул.

– Эл не проходила полное медицинское освидетельствование. Ее проверили только на личные маркеры. Специалисты сочли преждевременным травмировать ее. Все-таки, жертва катастрофы. Ее не доставили на Землю из-за подозрений в подмене. Но потом, на самом деле тайком провели скромную серию исследований. И вот что примечательно. Когда делают анализ крови и проверяют биологическую матрицу, а Эл об этом знает, показания не хуже, не лучше нормального человека. А вот во сне, когда Эл не знает, что ее исследуют, анализы на редкость отличаются от нормальных. Ее нервная система способна работать в двух независимых режимах. Этого мало для обвинений, космос порой дарит людям аномальные подарки, но для детального исследования повод дает. Травма после катастрофы не позволила провести чистые эксперименты, и Эл не вошла в нужный возраст. Теперь она претендует на капитанское звание, ни больше, ни меньше. Мало того, что ее рвение нескромное, так она еще о последствиях не подумала.

Алик замер.

– Потом выясняется, что Эл и Лондер летели на катере с испорченной навигационной системой. Взрыв ее повредил. Теоретически катер не мог вернуться, а на деле летел по кратчайшему пути в район, где дежурили спасатели Галактиса, наблюдавшие за экспедицией издалека. Тайком для экипажа «Тобоса». Сказка с хорошим концом. Все согласно показаниям Эл. То, как она вела катер и садилась последний раз, странно повторяет ее прошлое возвращение. Она повторила ту же схему. Оказаться в бою именно в тот момент, когда появились спасатели. Второй раз Галактис выходит точно на нее, странное совпадение.

Когда я сводила все воедино, выяснился еще один парадокс, касающийся ее способности выживать. Тело Эл в критических состояниях, превращается естественный аккумулятор энергии, для человека в космосе – это преимущество. Тело защищает само себя. Давно известно, что человек сам способен аккумулировать жизненную энергию столько, сколько надо. Космос провоцирует разные аномалии. Люди, за редким исключением, не осознают этого преимущества. Эффект редкий. Он наблюдался раньше в другой вариации в паре случаев. У Лондера его тоже обнаружили. Земная эволюция еще этого рубежа возможностей не достигла. У обитателей Тобоса по атласам Галактиса эта способность была. Но экспедиция не достигла цели, по утверждениям Эл и Лондера. У космобиолога экспедиции на сей счет свои воззрения, в описаниях самого Максимилиана Лондера эффект описан туманно. Я знаю, что он регулярно проходит терапию по собственной методике. Эл же живет с этим, как ни в чем не бывало, она аккумулирует в количествах разрушительных для живых существ нашего вида. Она умудрилась так себя вести на Марсе, что специалисты не смогли уловить, как она тратит накопленную силу. Возможное объяснение ее живучести в критических условиях, можно списать на космос, на ее взросление, на колониальное происхождение, которое существует только с ее слов и по скудным ссылкам, архивы колонии не уцелели. По сути же гораздо сложнее приложить эти таланты к человеческой природе, чем к искусственно выведенному объекту с заложенными качествами.

– Вы пытаетесь доказать, что Эл не человек?

– На нее нет данных, у нее нет прошлого до появления на Земле – человек из ниоткуда. Человек ли? Скорее этим вопросом стоит задаваться.

Алик покрылся холодным потом.

– Поэтому меня интересует вопрос, где и как вы познакомились? – завершила Светлана. – Ради твоего же блага, ради безопасности, Алик, ответь.

При накатившей панике, он быстро нашел что сказать:

– Мы познакомились в Академии. Эл знает об исследованиях?

– Может быть. Она многое знает, но виду не подает. Эл в выгодных для нее ситуациях – чуткая девушка, как я заметила. По описанию командора я предположила, что встречу необычное существо, но Эл превзошла силу моего воображения. Я считаю удачей, что мы встретили ее именно теперь, когда она опять вернулась из Галактиса. Обстоятельства удачно повторились.

Алик будто снова пережил страшное пробуждение Эл, которое он сам видел. Рассказ Светланы частично объяснял светопреставление, свидетелем которого он стал. Его сковал жутковатый холодок.

– Вы должны ей рассказать. Я хочу, чтобы вы это сделали. Слышите? Она может не знать… Только я был рядом. Кровь, ноги, руки – это еще не человек, есть что-то большее. Для меня Эл – это то самое больше.

Светлана не усмехнулась, если бы так, возражал бы дальше. Она печально потупилась.

– Брось, Алик, ты себя уговариваешь. Я не знаю, с кем Эл пообщалась в экспедиции, но я знаю, что у Галактиса есть технологии по перенесению личности. Все мы носим маски и меняем их время от времени. Вот только, что действует под маской Эл, я затрудняюсь ответить. Ей нужны союзники. Она их медленно собирает, чтобы было потом, кем манипулировать. Ты можешь легко оказаться послушным инструментом, потому что питаешь к ней чувства.

Алик понял ее намерения.

– Вы собираетесь обрядить ее в шпиона Галактиса?

– Я собираюсь это либо подтвердить, либо опровергнуть, но знаю, что она станет сопротивляться. Она уже сопротивляется, значит виновна.

– Вы обязаны рассказать ей про тайное исследование. Это незаконно.

– Тебе рассказала, значит, и ей расскажу. Если хочешь, можешь опередить меня. Заодно сам увидишь реакцию.

– Светлана, кто дал вам право?…

Она подошла ближе. Алик кожей почувствовал, как она надвигается на него. В ушах зашумело, по коже побежали мурашки.

– Ты не скажешь, – он слышал ее голос, звучал он странно, точно она говорила через тонкую стену издали. Расстояние между ними сокращалось, но все вокруг уходило и даже бежало прочь от него. Ему захотелось спать, веки слипались. – Ты не скажешь. Я приказываю тебе не вмешиваться. Ради собственной безопасности, тебе не следует показываться ей на глаза. Она опасна.

Она говорила еще. Тихо, медленно, невнятно… Голос пропал.

Алику почудилось, что он проваливается в колодец, там в темноте он расслышал иные наставления, уже не голосом Светланы. Гудящие ноты чужого ритма речи, который он иногда слышал в шуме корабельной системы климата или в свисте запускаемого двигателя. Этот гул его спас, не дал уйти, не дал потерять чувство реальности.

Он был в двух состояниях – здесь и не здесь.

– Ты сильно устал. Полно носиться за своей подружкой, – говорила Светлана. Она ухватила за плечо, когда его качнуло. Темный туман исчез. Он снова видел стену бокса. Голос Светланы мерно вещал. – Эл не та, что была раньше, тебе будет лучше вернуться на Землю. Она не человек. Она опасна. Ты мне веришь, Алик?

– Верю, – согласился он машинально.

– Вот и хорошо. Иди.

Алик не дождался командора, смысл беседы с ним потерялся где-то за переменой его состояния, за волной тревоги пришли отупение и покой.

На ватных ногах он вышел из апартаментов командора, добрел до обширного помпезного холла гостиницы, вышел на припортовую улицу, залитую поддельным вечерним светом.

Внутренний диалог превратился в битву двух альтер эго. Преданное Эл бунтовало и рвалось, тащило его назад к тревоге и уверенности, убежденно отталкивало доводы, другое тянуло в покой пустоты, находя опровержения голосом Светланы Бернц.

За этими голосами он бродил от улицы к улице, перекрестками и поворотами, серыми каналами между домов и витрин. Вернулась ощущение потери, боль которую он преодолевал и давил несколько лет. Эл пропала. Новая убежденность придавила его плитой. Темная пустота и страх заполняли его изнутри. Он остался один. Не было рядом ожившей Эл или убежденного Димки. Ему хотелось кричать. Он не понимал, что происходит. Он решил, что если остановиться, то и поток его противоречий застынет на какой-то определенной точке. Решение у этой задачи отсутствует, но ему и решать не нужно, только остановиться. Он сел в каком-то уголке по дороге из ниоткуда в никуда, где никто его не видел и, закусив губу, застонал:

– Эл!

«Она другая? Она другая…» – крутилось у него в голове, а перед глазами мелькало сонное бледное лицо.

Эл нашла его тупо глядевшим перед собой. Его глаза не видели ничего.

– Алик, – позвала она его. – Алик, что с тобой?

Он не ответил, глаза остались пустыми. Эл тормошила его за плечи, но он не отреагировал.

– Алька, Алька, – позвала она снова.

Эл опустилась на колени и прижала его горячую голову к своей.

– Алька, отзовись. Да что с тобой? Алик?

Ему показалось, что его зовет знакомый детский голос. Никто так его не называл уже много лет. Это Эл? Он не знал, она ли это?

Щека коснулась ткани формы, знакомо гладкой, они недавно носил такую же. Это она обнимает его голову. Голова тяжелая и в ней бардак.

– Ты, – прошептал он, не узнав собственного голоса. – Ты нечеловек… Уже все равно.

Она взяла его лицо в свои руки и заглянула в глаза. Он и видел, и не видел ее, но глаза узнал. Страшно. Страшно в них смотреть.

Глава 13 Кризис

Издалека лились звуки музыки. Еле слышные, тонкие-тонкие. Он не знал мотива. Он расслышал голос глубокий, завораживающе звучный, как труба. Не тот из двух, третий. Обладателя голоса он не видел, но знал, что кто-то рядом…

Волны шумели. Это океан, который оглашал округу грохотом воды, врезавшейся в скалы или шум в его ушах? В эту идиллию врывался, звук других голосов и мешал ему погрузиться в океан.

– Алька, Алька.

Потом голос исчезал и переставал его тревожить, снова возвращался.

– Алька.

Он был не один и знал это, но то был не обладатель того голоса, который он слышал, смысл слов которого не мог понять. Рядом было еще существо. Невозможно не почувствовать тянущий из тугой бездны призыв. Первый голос твердил о потере, но за коротким окликом становился не ощутим. Призывающий возбуждал пространство не давал покоя. Он пугал его и удерживал от погружения в пустоту. Его сила то отталкивала и манила, как волна воды то накатывала, то отступала, меняя направление.

Он уходил. Возвращался.

– Давай, очнись… Алька…

Его тянуло назад.

– Я не думаю, что удастся быстро вывести его из этого состояния, – сочувствующе сказала врач. – Мне жаль вашего друга, но определить причину его состояния без обследования невозможно.

– Что за состояние? Походит на сумасшествие? Это же не кома? – спросила Эл.

– Больше похоже на контузию, – добавила доктор.

Эл не отходила от Алика с того момента, как доставила его техническим лифтом в медицинский кабинет в гостинице Ставинского.

– Мне трудно сказать. Он турист, на него нет полных медицинских данных. Я не знаю его. Где он был? Не могу сейчас дать заключение. Если я подам запрос на его карту… – объясняла врач.

– Не надо, доктор, пожалуйста. У него гостевой статус на базе. Он прилетел повидать меня, но технически он еще в рейсе. Он курсант Академии, такое происшествие испортит ему карьеру. Надо разобраться – я помогу.

Девушка-врач развела руками.

– Я найду причину, – клялась Эл.

– Вы обнаружили его таким? Сколько он так просидел?

– Мы пообедали и договорились, что свяжемся. Я тихонько сунула ему датчик под воротник. Он имеет привычку теряться. Так, на всякий случай. – Эл смутилась и пожала плечами. – Он не связался со мной, я успела выспаться, пошла его искать, нашла в переулке недалеко от этой гостиницы, в таком состоянии. Он встать не мог, не мог идти, пришлось тащить его, потом я вызвала вас. По времени от четырех до восьми часов.

– Хорошо, что я оказалась недалеко, в гостинице практически не бывает пациентов, которым требуется помощь такого рода.

– Я хорошо знаю базу, этот медицинский блок ближайший, и я притащила его сюда.

– Вы его несли?! – удивилась врач, и глаза ее расширились.

Эл явно не внушала ей веру в то, что она сможет унести человека. Доктор улыбнулась и кашлянула.

– Я тренированный человек. К тому же тут гравитация иная. В порту она сильнее, а в жилых комплексах – слабее. Мне не трудно. Это правда, я его несла. Немного, – подтвердила Эл, смутившись.

– У вашего друга шок, если не психическая травма. Мы не имеем права вмешаться, потому что не знаем, что было причиной. Мы можем навредить ему.

– Сколько еще ждать? – не унималась Эл.

– Я не знаю. Извините. Он должен сам подать признаки активности. Он впал в апатию, он или выйдет сам, или уйдет глубже. Причиной может быть испуг, травма, воздействие, что угодно. Мы не на Земле, я видела разные реакции на такую удаленность от родной планеты. Наверное, он не тренирован.

– Он будущий штурман, у него подготовка, – не унималась Эл. – Это не Плутон.

– Случается, что переменная гравитация действует на психику.

– Не оно, – возразила Эл. – Причина отыщется. Я найду.

Эл села на табурет-подушку, висящую в воздухе, обхватила голову руками и постаралась сосредоточиться. Она чувствовала Ставинского, чувствовала Светлану, Курка и Донована, она «Дельту» чувствовала, сможет и Алика.

При сосредоточении на нем, ее как будто опускали в темный туман, в шум и гомон. Хаос какой-то, нырок из реального мира в неизвестность. Ощущения были, но врач права, опыта контакта с другим человеком, да так, чтобы вникнуть в состояние глубоко… У Эл имелся необычный опыт контакта с Маем, она прибегла к той же технике, как во время поиска. Эл начала внутренне «шуметь»: мысленно звала Алика, дергала за незримые связи, уговаривала.

Врач наблюдала, как девушка замерла. Какой смысл так сидеть? Что изменится? Она закрыла глаза, мерно покачивалась, и походила на ненормального человека. Просить уйти? Жалко.

– Я не понимаю, – прошептала Эл. – А нельзя увидеть как-нибудь то, что видит он?

– Нет. Использование такого оборудования здесь запрещено. Попробуйте узнать у знакомых, где он был. Очень поможете, – нашла выход врач.

Эл подняла голову.

– Сейчас займусь, на датчике есть его маршрут. – Глаза торжествующе блеснули. – У вас найдется музыка?

– Музыка? – переспросила врач.

– Да. Плавная, очень тонкая. Флейта или что-то подобное? Включите ее.

– Зачем?

Эл улыбнулась и пожала плечами.

– Догадка. Клин клином… – Эл осеклась. – Он любит флейту. Я понимаю, глупо звучит. Он в Академии тренировался не спать и для этого включал флейту. Уверял, что не может под нее заснуть. Вдруг поможет. Это древний способ, еще с античности. Человек подсознательно реагирует на звуки. Мне подсказал его один весьма пожилой, по нашим меркам человек, он когда-то был практикующим лекарем. Терапевтом. Звуки действуют на душу… Музыка ему не навредит.

Врач подняла брови, глядя на девушку с иронией. Эл в свою очередь сделала серьезную мину, старалась быть убедительной.

– Я прошу.

– Я включу. Делать пока нечего.

– Я постараюсь быстро вернуться.

Врач проводила девушку взглядом и пожала плечами.

Эл застала Ставинского в гостинице. Опасаясь выяснения отношений, она вызвала его из холла по связи.

Объемная фигурка Эл развернулась перед командором в экране проектора. Она находилась в гостинице, но лично не зашла. Неужели боится? Пиратов не испугалась, а его, значит, избегает. Он усмотрел в этом признаки вины и сделал серьезную мину.

– Здравствуйте, командор, – обратилась она. – Я могу спросить?

– Спрашивай, – кивнул Ставинский.

– Вы недавно говорили с Аликом?

– Нет. А вот Светлана его видела. Ты подослала мальчишку шпионить за мной? – он пошутил.

Эл пропустила намек.

– Когда это было?

– Пока тебя не было, – заворчал Ставинский, делая ударение на последнем слове.

– Где она? – неожиданно требовательно спросила Эл.

Командор отрицательно мотнул головой.

– Скажите, командор, вы ее давно знаете? Светлану.

– Честно сказать, не очень давно.

– Она хороший врач?

– Почему ты спрашиваешь?

– Хочу знать ваше мнение. Она собралась меня исследовать.

– Да. Она разносторонний исследователь. Она владеет несколькими специальностями. У нее опыт аналитической работы помимо практики. К ней направляют людей со сложными случаями психических травм, полученных в космосе. Ты не забыла? У нас должен состояться разговор до моего отлета.

– И что за практика была? У Светланы, – игнорируя намек продолжала Эл.

– Почему бы тебе не спросить у нее самой? Ты вызывала меня по конкретному вопросу?

– Я обязательно спрошу, командор. Извините меня.

– За что? – Ставинский сохранил ровный тон, но направленность разговора его уже раздражала.

– За ваш обморок.

– Сомневаюсь, что это твоя вина.

– Я знаю, что не сомневаетесь, – прямолинейно, в своем духе заявила Эл.

«Вот с чем у этой бестии плохо, так это с тонкостями общения», – подумал командор. Ставинский нахмурился. От старика не укрылось то обстоятельство, что на совете сторона базы была представлена только теми людьми, кто так или иначе симпатизировал Эл. Начальник сектора удачно подобрал состав заседания. Ее техник инспектору готов был горло перегрызть, защищая Эл. На Земле ее такая лояльность не ждет, ему потребуется покрутить немало шестеренок академической машины, чтобы инцидент с полетом сочли ее оплошностью. Он-то не сомневался, что его лучшая ученица рванула в открытый космос по ведению души, едва получила данные о взрыве. Действовала хорошо, контакт установила, что-то нашла, вступила в бой, не погибла и нашла общий язык с галактожителями. Ему было чем гордиться.

В измену командор не верил ни мгновения. Не тот человек Элли Светлова.

– Как только у тебя будет время – зайди, – попросил Ставинский весьма мирным тоном.

– Да, – отозвалась Эл и прервала связь.

Прежде чем искать Светлану, она на поднялась на лифте и вернулась в кабинет, где лежал Алик. Из кресла пациента его тело врач переместила на медицинский стол. В комнате играла музыка. Доктор колдовала у диагностической системы.

Эл склонилась. Под опущенными веками его глаза подрагивали, зрачки начинали метаться, он что-то видел в своей нервной агонии. Эл мысленно позвала его, и глаза замерли. Несколько мгновений он выглядел бледным мертвецом. Эл осторожно провела пальцем по краю волос на виске, где билась жилка пульса. Частое сердцебиение выдавало борьбу.

Она стиснула волю в кулак, нельзя дать волю чувствам, ей важно сохранять холодный рассудок.

– Я тебе помогу, – прошептала она. – Держись, Алька. Я тебя разбужу.

Он казался беззащитным, комок подступил к горлу. Эл не могла поймать эмоции за хвост.

– Как ваше имя? – спросила, возникшая рядом врач.

– Эл.

– А полное?

– Элли.

– Он произносил слово. Я записала. На слух трудно разобрать, произношение странное, оно не очень длинное. Вот. – Она показала на экран. – Монтуэль. Вы знаете, что это?

– Понятия не имею. Я не могу сказать, сколько языков он знает.

– Я запросила его досье.

– Музыка помогла?

– Да. Вы уловили верный прием. Он стал чаще дышать, зашевелился, а потом опять замер. Шевелит глазами. Слово повторил дважды. Я могу предположить, что есть кое-какие признаки улучшения.

– Кусок музыки, Когда он заговорил, – заключила Эл. – Повторите еще раз.

– Я повторю запись, сейчас я дала ему коктейль из препаратов, – кивнула врач. – Вы узнали, где он был?

– Да. Я, кажется, знаю причину. Ему сделали внушение. В Академии учат этому противостоять, но в данном случае он не защищался, потому что доверял тому, с кем разговаривал. Еще он был взвинчен последние дни. У меня неприятности, а он мой друг. Мы давно не общались, я не знала, что он такой впечатлительный. – Эл стиснула зубы. – Я сейчас пойду и встречусь с автором этого кошмара.

– Внушение? Уже легче. Я поработаю в этом направлении, – кивнула врач. – Идите, Эл. Мне нужна цель внушения.

– Я и так ее назову. Его пытались настроить против меня. Я недавно вернулась из Галактиса, знаете какие сплетни ходят о таких как я?

– Да, я слышала. База – это маленькое сообщество. Вы тот самый пилот?

– Тот самый.

Врач покивала. Уверенная манера, напор и сила этой девушки получили логическое объяснение.

– Я поработаю в этом направлении, а вы попробуйте узнать подробности, напутствовала доктор.

Эл шагнула в лифт, когда врач спросила:

– Трудно было вернуться из Галактиса?

Лифт пошел вниз.

– Да, – подтвердила Эл и добавила самой себе. – Кто в городе еще не знает, где я была?

Эл прошла к справочному.

– Я ищу Светлану Бернц. Врач. Прилетела в паре с командором Ставинским на днях.

– Известен личный номер? – спросил вежливый голос.

– Нет.

– Ждите.

Через короткую паузу голос ответил:

– Она в Главном банке информации. Подготовить переход или обеспечить связь?

– Переход, – выбрала Эл.

Это означало быструю переброску. Скоростная капсула доставила Эл в холл информационного банка.

Светлана арендовала кабинет для работы, но не позаботилась о приватности. Система легко указала, где ее искать. Дверь кабинета оказалась незапертой.

Эл вошла неслышной тенью. Доктор Бернц стояла у большого экрана с медицинскими атласами. Эл не смотрела, что она ищет. Она встала у нее за спиной и удержалась от желания сделать захват за шею. На удачу она вспомнила собственную ярость при эксперименте в Галактисе и сохранила самообладание.

Светлана не заметила ее и вздрогнула, когда крепкая ладонь Эл легла ей на плечо и с силой придавила к полу.

– Вы говорили с Аликом? – прозвучал металлический голос Эл.

Светлана ощутила, как по спине бегут мурашки, сильные пальцы со знанием дела вцепились в ключичную кость, давление на болевую точку – заныли плечо и шея.

– Что случилось?

– Я задала вопрос.

– Да.

– О чем? – тот же голос, та же интонация, то же давление.

– О тебе.

– Конкретнее.

– Рассказала все, что знала.

– Он у врачей. Что вы с ним сделали?

– Рассказала правду о тебе.

– Такую, что он сходит с ума?

Эл уверенно развернула ее лицом к себе. Светлана разумно подчинилась. Она старалась не смотреть в темные глаза девушки. Яростный взгляд Эл она почувствовала кожей. Она продемонстрировала свой нрав! Именно такую реакцию ловила доктор Бернц, она нашла рискованный способ зацепить будущею пациентку. Вид у Эл угрожающе решительный, ярость вперемежку с холодным расчетом.

– Хм, так в том не моя вина, – возразила Светлана с фальшивым спокойствием. Эл видела гусиную кожу на ее скуле. – Элли, задумайтесь и о своей роли. Молодой человек неравнодушен к девушке, он питает дружеские чувства, даже более чем дружеские, а потом узнает, что она не только не искренна, она…

– Потому что вы ему так сказали. Еще слово в эту сторону, и я вас ударю, – прорычала Эл и замахнулась, сжав свободную руку с крепкий кулак.

Светлана присела и постаралась отстраниться, защищаясь. Эл разжала пальцы. Светлана решила, что сейчас Эл схватит ее за горло.

Девушка вернула себе равновесие, вздохнула и произнесла уверенно:

– Нет. Бить я вас не буду. Но запомните, если он не поправиться, я сделаю все, чтобы прекратить вашу практику. А если вы и впредь будете поливать меня грязью, если я увижу вас поблизости от Алика или моих друзей, – Эл притянула ее к себе и впилась взглядом, заставляя смотреть к себе в глаза, – я обещаю, что вы потеряете право практиковать, даже если я лишусь права летать. Оставьте мое окружение в покое. Слышите? Да или нет?

Светлана молчала.

– Да или нет?!

– Да, – ответила Светлана.

Эл мгновенно отпустила ее, развернулась и пошла к выходу.

Светлана повела болевшим плечом, одежда на ней взмокла, ее затрясло, кожа на теле горела, в коленях возникла слабость. Она подошла к стене и опустилась в кресло.

– Попалась, – дрожащим голосом, кивая вслед мыслям, произнесла Светлана. – Ах, Элли, как мы умеем злиться! А глазки – лед, а ярость – в дрожь бросает. Докажи мне теперь, что ты не воздействуешь на людей. Способность не в твою пользу. Жаль, свидетелей не было. Как опрометчиво, Эл, не в твоем духе. Я принимаю твой вызов. Забыла? Без меня ты на Землю не вернешься. Не терпится узнать, как ты реализуешь свои угрозы.

Эл тем временем спешила назад, к Алику, и жалела, что она не дикий лев или другой хищник. Тогда она бы растерзала эту тварь на части. Пока Эл добралась до клиники успела вообразить десяток способов расправы, подкармливая воображение и сводя на нет гнев.

Эл вошла в кабинет с ворохом печальных заключений, если Алик очнется, его дружбу она могла потерять. Последствия внушения не проходят сразу, а порой никогда. Она влетела в комнату, где он лежал, разгоряченная и запыхавшаяся.

Врач посмотрела на нее, налила воды и протянула Эл. На глазах у доктора Эл плюхнула в воду дозу успокоительного. Врач одобрительно закивала.

– Точно внушение. Неразрешимое противоречие, – сказала она, выпив воду до капли.

– А я нашла кусок музыки, на который он реагирует. Хотите увидеть?

– Не на нем. Запись есть?

– Да.

– Тогда давайте попробуем вытащить его. Ему внушили, что я не человек, а мы близкие друзья. Я ему нравлюсь, для него переживание слишком личное. Он, скорее всего, стал сопротивляться и запутался. Он не согласился с тем, что я – враг.

– Я могу это сделать сама, – недоверчиво сказала врач. – Я введу его в короткую кому, потом в сон, я запросила его телеметрию из номера гостиницы. У меня есть данные его баланса. Если к шоку причастны вы…

– Не причастна. Я объект в его воображении, наделенный качествами угрозы. В реальности это не так. Это ваша коллега постаралась, могу имя назвать.

– Вы записали признание? У вас есть доказательства?

– Думаю, что главным свидетелем может быть только он. – Эл показала на друга.

– Вы будете настаивать на дознании?

– Ни в коем случае. Подожду, когда он придет в себя, и все мы окажемся на Земле.

– В таком случае, я бы посоветовала, чтобы он вас не видел после побуждения. Это может привести к повторной реакции.

– Я хочу помочь. Очень.

– У вас есть медицинская подготовка?

– Я капитан. Я занималась космобиологией под руководством специалиста и много раз проходила обследования. У меня была посткатастрофическая трава. Процедуры знаю наизусть.

– Да. Я понимаю. Но сколько вам лет?

– Пятьсот шестьдесят семь, – бравурно отчеканила Эл. – Причем тут моя молодость. Я капитан Космофлота. Уже.

– Не смешно. Садитесь к приборам за экраном, если он очнется, то не увидит вас, – сказала врач и указала Эл на кресло ассистента. – Мне было бы спокойнее, если бы на этом месте сидел андроид.

– Считайте меня андроидом, – улыбаясь, сказала Эл. Она села к диагностическому центру и перечислила текущие данные.

– Вы читаете его матрицу? – спросила врач с недоумением.

– Я могу подсказать, если спросите. Мы давно не виделись, но его реакции я знаю с детства.

– Хорошо учту. Я не против. За работу, ассистент.

Эл в слух читала доктору сообщение с экрана и параллельно рассказывала свою версию случившегося. Услышав о мутации, врач сочувствующе посмотрела на нее.

Прошло пять часов.

– Все хорошо, – услышала Эл, наконец. – Температура, давление, метаболизм в норме. Он спит. Состояние стабильное. Сон будет долгим, это необходимо. До завтра его не стоит будить. Нервные связи восстановятся, он частично забудет происшествие. Останется состояние тревоги, его он будет преодолевать уже в бодрствующем состоянии. Не пытайтесь говорить с ним о кризисе, он не сможет принять решение, пока последствия внушения совсем не затушуются новыми впечатлениями, а это несколько месяцев. Я рекомендую вам не общаться и вернуть его на Землю как можно быстрее.

– А память? – спросила Эл.

– Она не повреждена. Коррекцию мы не проводили. Мозг в порядке, легкое эпилептическое возбуждение, – ответила врач. – Завтра я отменю препараты, и он проснется сам. Если ему не напоминать о случившемся, он со временем оправиться от травмы. Ему нужно забронировать отправку лайнером, где есть система погружения в сон. Сможете устроить?

Эл посмотрела на нее с благодарностью и кивнула.

– Вы такая бледная, – заметила врач.

Ее звали Катрин, Эл прочитала имя в протоколе обследования. В суматохе, она невежливо забыла спросить, как зовут доброго доктора.

– Я переживаю за него, – устало призналась Эл.

Она сидела в кресле с подавленным видом, сложив руки на груди.

– Что вы будете делать с ней? Я имею в виду с виновницей? – спросила Катрин.

– Я уже сделала. Предупредила.

– Грозно, – сказала врач и улыбнулась. – Комиссия по этике ничего не даст, я могу дать заключение, но не смогу подтвердить автора этого варварства. Я советую поскорее забыть происшествие. Молодой человек начинает работу в Космофлоте, а подобный случай подпортит ему карьеру. Мне придется зарегистрировать происшествие в его личной деле.

– Доктор, пожалуйста, не надо. Занесите головокружение. Нет. Обморок. Он раньше не был на орбите Плутона. Простой обморок. Такое часто тут бывает. Доктор, я умоляю.

– Вы подбиваете меня на обман?

– Да, – обречено выдохнула Эл. – Вы же сказали, что случай необычный. Это из-за меня. Я себе не прощу. Он перенес психическое воздействие, но сейчас он в норме. Посоветуйте ему тренировки.

– Он весьма неадекватно перенес внушение для подготовленного курсанта Академии, – усомнилась Катрин.

– В том и дело. Он невиноват. Он крепкий парень, я его с детства знаю. Я ручаюсь, с ним все будет хорошо. Все дело в том, кто внушал.

После пяти часов совместной работы Катрин все равно посмотрела на Эл, как на наивного ребенка.

– Вы не врач, откуда такая уверенность? Ваши доводы не больше, чем эмоции.

– Хотите, я на колени встану? – Эл сложила руки в мольбе. – Пожалуйста, доктор.

Катрин с минуту смотрела на Эл, потом повернулась к экрану и в графе «диагноз» набрала: «приступ летаргии».

– Устроит? – посмотрела она на Эл. Та в ответ со счастливой улыбкой часто закивала. – Сообщить, когда он очнется?

– Да. У меня будет много работы. Оставьте сообщение.

– Что же побудило вас так бороться за него? – спросила Катрин и улыбнулась.

– Наверное, любовь.

Доктор улыбнулась еще шире, ей понравился ответ.

– Честный ответ. По-капитански. Рассказать ему?

– Ни в коем случае. – Эл в знак протеста замотала головой.

– Вы хороший человек, Эл, обаятельный. И преданный друг.

– Хотелось бы в это верить, – сказала Эл. Лифт пошел вниз. – Только, кажется, не совсем человек.

Глава 14 Буря миновала

Эл стояла перед Леоном.

– Дайте мне работу. Любую. Я уже несколько суток болтаюсь без дела.

– У тебя отпуск, – пояснил Леон. – А беседы, забыла?

– Я все успею. Я не хочу сидеть без дела, – заявила девушка. – Что мне делать?

Леон поднял одну бровь.

– Ты вовремя. У тебя взыскание по части спасательных действий в космосе. У меня скоро сложиться мнение, что ты появляешься там, где происходят аварии.

Он шутил, Эл прореагировала грустным вздохом.

– Хорошо. Я прикрепил тебя к ремонтникам, но сейчас мне нужен пилот. Смена улетела на Землю, а другая застряла – лайнер задерживается. На орбите крутит станцию, как волчок. Знаешь, такие конструкции, как люстра. Что-то с гравитацией, вращает с большой скоростью. Что надо делать, тебе объяснят на месте. Пилот ты хороший. Справишься. Доверяю. Бери рабочий катер и отправляйся. Учти, работа бессрочная. Задача ясна?

– Да. Только я не ребенок, чтобы так примитивно объяснять, – нагрубила Эл.

Леон пропустил это мимо ушей.

– Значит, это я так тупо объясняю. «Дельту» свою передашь другому пилоту.

– С нее сняли арест?

– Инспекторы там все переворошили. Верден вопил как ошпаренный. Кстати, мозг поврежден, и это объясняет, почему ты летела на ручном управлении. Забыла сказать или не знала?

– Я не акцентировалась на этом. И так понятно.

– Семь суток не поспишь, точно не будешь акцентироваться. Отправляйся.

Вот почему Леон был доволен и простил ей грубость. Инспекторы не нашли ничего, что подвергло сомнению утверждения Эл. Все сказанное подтвердила техническая экспертиза. Башка у девчонки работает, как по программе. Все учла.

Эл вышла на площадку, увидела свою «недавнюю спутницу» и сразу вспомнила, что мозг «Дельты» был в порядке, когда она вернулась.

– А, ну все к лешему. Нет надобности разбираться. Только бы у Альки все было хорошо.

Он покинул базу вчерашним рабочим лайнером, вместе со сменой, ушедшей в отпуск. Летел сейчас на Землю в состоянии анабиоза.

Мысль о происшедшем застряла болью внутри. Ее собственные догадки, подозрения и сомнения слились с тем малым, что она о себе узнала. Этого было достаточно, чтобы ощутить себя в центре разыгрывающейся драмы, о финале которой она сама и окружающие едва догадывались.

Эл не пыталась искать выход, махнув на все рукой, она ушла в работу. Если происходят какие-то события, то между ними либо есть связь, либо нет, все просто. Развязка – только вопрос времени.

Леон ежедневно получал отчеты с места аварии. Он наводил о ней справки. Эл работала, как зверь, демонстрируя все, на что была способна. Через шесть суток прибыла долгожданная смена. Всех заменили, кроме нее, она добровольно осталась. Леон не мог приказать или запретить. Он составил фактический рапорт о происшедшем, сделал свои заключения и послал в совет Космофлота. С глаз долой – из сердца вон. Удивило Леона единодушие членов комиссии во мнении, что Эл не виновна в измене, а ее действия результат молодой запальчивости. Словно какая-то сила подействовала на всех, кто был посвящен в суть дела. Инспекторы с докладами и рапортами удалились, а с ними командор Ставинский, у которого кончился отпуск. Расследование свернули не просто быстро, а стремительно. Все затевалось, как скандал, а закончилось, как досадное недоразумение. Ему разрешили официально выдать Эл капитанские знаки отличия. Леон потирал руки от удовольствия. Девчонка «отделалась» замечанием и дополнительным экзаменом по капитанскому уставу. Возвращение из дальнего космоса на неисправном борту перекроет эту оплошность с лихвой! Леон с удовольствием занес этот пункт в штатную карточку капитана Элли Светловой.

Буря прошла мимо.

Аварию устранили, никто не погиб. Леон думал о том, что плохие времена миновали. «Чужаки» не посещали станцию, не рвались астероиды, бывшие курсанты не сбегали в Галактис. Воцарился прежний порядок. Бурные обсуждения, версии, догадки утихли под грузом повседневной работы.

С одного свободного поселения стартовал корабль и ушел в открытое пространство. Очередная группа безумцев отправилась искать счастья подальше от этой системы. Никто их за это не судил.

Леон не видел Эл с тех пор, как послал работать. Он не сомневался, что она не останется под его началом, не мог не отметить себе, что эта девушка – человек другого масштаба. Спокойная, размеренная жизнь не для нее.

Эл прожила на Плутоне-6 еще три месяца. Время не принесло облегчения. Она стала замкнутой, меньше общалась с прежним окружением, предпочитая одиночество. Кто-то списывал это на усталость, кто-то на гордыню после триумфального возвращения.

Эл ощущала, как медленно между нею и людьми растет стена. Она оправдывалась, что не следует заводить новые связи или обнадеживать уже знакомых, что она останется.

Она согласилась с фактом, что правда о ее прошлом выйдет наружу. Эл обдумывала стратегию, но подготовиться к такому невозможно.

Душевные муки усугубляло странное поведение ее тела. По совокупности всех происшествий, к прежним проблемам добавилась гамма обостренных ощущений, мир стал богаче, что не радовало Эл. Ей несколько раз внезапно становилось плохо, с телом творилось непонятно что. К великому везению, ее получасовые конвульсии никто не видел. Это были приступы, каждый из которых сопровождался бурей внешних ощущений, а потом кратким забытьем. Потом ничего, тело, как новенькое. Несколько дней между приступами протекали в покое, напряжение нарастало снова, мир менялся, превращаясь в букет энергий и вихри сил. Эл быстро сообразила, чем грозит подобное состояние, менялась сменами и пряталась от людей.

Полезной стороной изменений стали новые ощущения, иное качество контакта с окружающими и пространством. Эл гнала отчаяние и пыталась извлечь пользу. Коммуникативные навыки способности не улучшили, наоборот, рутинная жизнь и простые эгоистичные заботы окружающих, заставляли Эл все больше погружаться в себя. На базе ей негде применять новые навыки. Она упустила единственный шанс исследовать себя на борту крейсера чужаков, предвзятость и подозрительность стали поводом для отказа. Напутствия торнианцев, советы зелененького доктора из экипажа спасательного крейсера оставались единственными маяками в этом океане неизвестности.

Темную сторону новых навыков Эл осознала, когда предугадала смерть. Верден! Это был Верден! Понимание оглушило ее.

Эл подошла к Вердену, он суетился вокруг все той же «Дельты-31». Первый человек за последние десять дней, к которому Эл обратилась не по служебному делу.

– Как дела? – услышала она свой голос.

– На редкость хорошо, если ты заговорила со мной. Могу узнать почему? Других не балуешь.

– Просто не хочется, – Эл сказала так и попыталась улыбнуться.

– О, взошло Солнце, – отреагировал Верден.

– Как это?

– Ты улыбаешься.

Эл посмотрела на него. «Неужели его не станет? Когда?»

– Ты словно первый раз меня видишь. А ведь я твой техник. Правда, к «Дельте» своей ты и не подходишь. Взгляни последний раз. Завтра ей в рейс. Ждешь назначения?

– Нет. Думаю, что делать дальше.

– Ты же теперь настоящий капитан. Реши сама.

– Верден, ведь это ты распотрошил память корабля?

Они сели около опоры «Дельты – 31», прямо на полу площадки.

– С чего ты взяла? – возмутился Верден.

– Я знаю. Все было исправно, несколько неполадок в навигации. Выяснилось, что мозг вышел из строя только здесь.

– Странная ты. Кого винить?

– Верден, не отпирайся, я тебя насквозь вижу.

Верден засуетился, делая вид, что садиться поудобней.

– Давай пооткровенничаем, – предложила она. – Ты расскажешь, как все было, а я расскажу тебе кое-что о себе. Мне очень надо кому-то выговориться. Очень.

– Ты стала какой-то другой после последнего инцидента. Я уже задаюсь вопросом, не подменили ли тебя?

– Ну, будешь говорить?

Верден признался. Эл еще больше огорчилась, потому что замешан Алик.

– Значит, вы наврали? Выгородить меня решили? – с досадой сказала Эл.

– Что ты заладила? Кому от этого плохо? Тебе бы, спасибо, сказать. И другу своему скажи. Он тебя любит, иначе, не сделал бы. Риск большой.

– Верден, если узнают, не предполагаю, что будет. Высылки не миновать.

– Да, не боюсь я, и так немного осталось.

Эл посмотрела на него, а Верден заметил тревогу в ее глазах.

– Я же старик. А ты копию найди и либо уничтожь, либо спрячь. А теперь давай, выкладывай свой секрет.

Эл словно прорвало. Боль и отчаяние вырвались наружу. Голос дрожал и срывался, перехватывало дыхание, тело трясло. Она рассказала все, начиная с того, как попала в будущее и в Академию, рассказала то, что случилось с планетой Тобос и ею самой. Перед ее глазами снова прошли эти годы.

Верден обдумывал ее рассказ, поводил густыми бровями, поджимал губы и хмыкал, мотая головой.

Эл устала, безучастная сидела рядом, ей стало легче от собственной откровенности. Тайна перестала быть тайной и не так сильно тяготила ее. Она не ждала, что Верден быстро выскажется.

– Ну и история. Не знаю, во что тут верить, – протянул он.

– Во все верь. Я рассказала чистую правду.

Верден неуверенно покачал головой.

– Так ты у нас кто? И что ты теперь будешь делать?

– Я не знаю, – призналась Эл.

Верден всегда считал ее очень умной девушкой. Редкий человек сочетал в себе такие достоинства. А вот и угадай, кто она? Было очень жаль ее. Едва ли она придумала мудреную историю. Вердену очень хотелось ей верить, особенно в такую редкую минуту, когда она казалась беззащитной.

– Жалко, что я ничего не могу для тебя сделать, разве что помалкивать обо всем, – он замолчал, подбирая нужные слова. – Знаешь, наверное, будь я на твоем месте, я вернулся бы домой, ни что так не лечит душевные раны, как возвращение в детство.

Вот теперь он заметил на ее лице подобие улыбки, что видел раньше, потом она превратилась в усмешку и ногасла совсем.

– Спасибо, что выслушал меня.

– Все-таки я дам совет, хоть ты его не просишь, – начал Верден. – Для того, чтобы понять людей, надо самому стать человеком. Чтобы понять других, тех, надо забыть, что ты человек. Тебе дано и то, и другое. Люди тебя любят, я давно за тобой наблюдаю. Отвечай им тем же. Больно ты колючая, как ежик.

– Сначала стоит понять, кто я. Не хочу обманывать чужие надежды.

– У-у-у, – протянул Верден, – боюсь, что на это у тебя уйдет вся жизнь. Лучше подумай о том, какая от тебя будет польза. Ты пытаешься понять обе стороны. Несколько пространств сразу, несколько времен. Что-то мне говорит, что тебе это под силу. Далеко же ты зашла, чтобы назад поворачивать.

Эл молчала. Верден положил ей на затылок свою иссушенную годами руку и потрепал светлые кудри. Эл искоса посмотрела на него. Вдруг она почувствовала, как по щеке, оставляя прохладный след, скатилась слеза.

– Вот тебе и ответ, – пояснил Верден, глядя ей в глаза и вытирая пальцем каплю. – Жизнь наделила человека способностью плакать и смеяться, сострадать и радоваться вместе с другими, совершать дурные и хорошие поступки, любить. Да, человек умеет любить, с любовью в сердце он способен на очень многое – это песня его души. Вот я люблю корабли. Ни одного здесь нет, к которому бы я не приложил руки. Если завтра я умру, обо мне будут помнить все капитаны и пилоты, потому что, вступая на борт, они вспомнят старика Вердена, чудака и острослова, потому что я люблю эти машины, они как дети для меня. И вовсе не важно, что я никогда на них не летал далеко, зато они хранят следы моей работы, той, что дала им еще и еще шанс полететь. Тебе не скоро подводить итоги, но раз уж наделила тебя природа талантами, позаботься о том, чтобы было на что оглянуться. Отыщи такую любовь, человек это будет или дело, не важно, чтобы от этого ожил целый мир вокруг и тогда совсем неважно будет – человек ты или нет. А для меня ты была и будешь отважной девчонкой, которая умеет жить, улыбаясь, но при случае, не побоится показать зубы. И я не стану разбираться какая у тебя кровь. Ты для меня – человек. Я очень рад, что был твоим техником.

– Почему был? Ты и сейчас мой техник.

– Уже нет. Час назад мне дали согласие на отставку. Мое время закончилось. Но я все равно – твой техник.

Эл неожиданно кинулась ему на шею, обняла и сильно прижалась. Она плакала, не стыдясь слез, не пытаясь их сдержать. Верден, будто факел сунул ей в грудь, внутри все жгло, словно на старом пепелище снова начался пожар. Она ненадолго забыла о смерти.

Верден посмотрел на нее и подумал, что видит ее в последний раз. Он умер от сердечного приступа через три дня после разговора, отказавшись от помощи врачей, объяснив тем, что ему давно пора отдыхать.

Часть 3 Земля

Глава 1 Том Мисс

Курк штудировал досье Эл. Ему не хватало подробностей. Заметки наставников Академии редко отличались эмоциональными оценками – сухо и официально. Его тревожило детство будущего капитана Космофлота – сплошные белые пятна. Он возвращался к этому снова и снова. Он видел ее в действии и хотел понять, откуда в ней такое завидное сочетание качеств. Непростая у него задача. Он хотел дать объективное заключение и «не утопить» девушку.

Курк пытался остаться беспристрастным.

Ей удалось отвести от себя обвинения в измене при поддержке заинтересованных старших. Командование базы Плутон-6 посчитало, что Эл совершила оплошность по молодости, по причине недостаточной практики в контактах. Сговора Рассел не заметил, как и натаскивания Эл на правильные ответы. Она общалась во время расследования с мальчишкой-курсантом, командором и доктором Бернц. Начальник сектора слушал ее рапорты, но не беседовал приватно.

У Рассела было свое мнение, выводы он сделал жесткие. По совокупности его рассуждений, вместо капитанских полномочий, ее следовало отправить на дознание, что ей сейчас и грозило при малейшем инциденте на Земле. Поэтому он согласился с итогами расследования действий молодого капитана в том виде, как их сформулировали на базе. У него было мало возможностей наблюдать за ней. Курку не давал покоя общий ход событий и атмосфера, которая ее окружала.

На момент посадки в умах заинтересованных лиц версия об измене была первоочередной, но, день спустя, неуловимая сила перевернула ситуацию. Стан сочувствующих стал больше обвинителей еще до того, как курсанту Элли Светловой удалось выспаться.

Тут было над, чем думать. Рассел решал дилемму: насколько умна Эл, чтобы спланировать нужную для ситуации модель поведения. Курк не мог избавиться от подозрений, что она воспользовалась настроениями людей в свою пользу. Остроты добавило профессиональное замечание Светланы Бернц, брошенное при Курке умышленно. Доктор намекнула, что Эл воздействует на людей, и эта сила ей неподконтрольна. Ее поведение в бою выдает агрессивную натуру, а нарочитая самостоятельность – лидера. Сам факт заступничества Ставинского подогревал убежденность Рассела.

Ее посадка на рулях, на катере с поврежденной системой покорила технический персонал сектора, наблюдателей и спасателей. Это обстоятельство нелогичным образом перетянуло симпатии на сторону девушки, послужило поводом игнорировать моральную сторону ее поступка. Большинство даже не приняло в расчет, что в сетке полетного состава, Эл – пилот с высокой квалификацией и штурманской подготовкой. Скорее нужно отдать должное ее таланту, а не делать из нее жертву обстоятельств. Будь она чуть старше, это списали бы мастерству, а для юной Эл аварийная посадка – психологический дивиденд.

Ситуация ее сражения с так называемыми пиратами вызывала у Рассела те же подозрения. Она уцелела благодаря необыкновенному везению, на везение в космосе в силу профессионального опыта Рассел Курк давно не верил.

Он продолжил собирать данные и дошел до стадии в расследовании, когда противоположные стороны начинают уравновешивать друг друга, аргументов за и против – поровну. В такие периоды ему хотелось все бросить.

Рассел дал себе слово, что дождется возвращения Эл на Землю. Время от времени он перечитывал досье.

На очном обучении в Академии Космофлота Земли курсант Элли Светлова провела всего два года, треть из которых занимала узкая подготовка к экспедиции «Тобос». Записи учебных тренировок, курс десанта и планетарной разведки. Хорошие характеристики. Заметки академических наставников не отличались оригинальностью изложения, язык отчетов был сухой, преобладали хвалебные записи, тем не менее на ее деле было больше красных пометок о нарушениях, чем у всех ее сокурсников. Кстати, Ставинский ей этих меток не ставил, хоть их отношения на курсе были примером конфликта наставника и ученика. Злая муштра командора говорила скорее о покровительственном отношении, чем о неприязни. Старик учуял в девочке талант и раскрывал его собственными суровыми методиками обучения. Командор за время работы в Академии сломал не мало своих подопечных с романтическими взглядами на полеты в космос.

Донован сделал вывод, что командор покровительствует Эл не из-за ее исключительных качеств, а из чувства вины, он отправил девочку в роковую экспедицию. Рассел Курк в этих отношениях видел иные подоплеки. Скрытный Ставинский, наученный опытом политических трений в Космофлоте, питал относительно Эл какие-то надежды. Его цель прояснится, когда у Эл появится первое назначение. Академическая традиция была такова, что наставник сам подбирал для хороших учеников первые назначения. Это была узаконенная протекция. Честь для выпускника. Инспектор хотел бы лично быть свидетелем того, как ученица вроде Эл воспримет такую заботу наставника. Эл имела смелость возражать командору в прежние времена, за что он ее не раз отстранял от занятий в наказание. В вынужденном отпуске Эл отмечалась какой-нибудь выходкой вроде похода по трубе на высоте пятнадцати метров без страховки или военном маневрировании на учебном катере со взломанной системой навигации. Командору приходилось защищать ее своим авторитетом.

Эл любила и умела шалить, с чувством осторожности у нее явно было плохо. У Курка сложилось мнение, что ей прощали то, за что других выгнали бы с курса, а ей удавалось балансировать на грани. Наставники ее буквально покрывали. Бурная «неуставная изобретательность» курсанта Элли Светловой компенсировались изрядным трудолюбием. Чтобы развлекаться при такой нагрузке и успеваемости, нужно иметь запас сил.

Курк навестил Академию Космофлота, опросил кураторов курсов, на которых практиковалась Эл. Узнавая его звание и должность, они не спешили откровенничать. Лишь вскользь кто-то упомянул, видимо, от былой досады, что, если бы все выходки ее компании заносились в досье, Эл никогда бы не закончила Академию. Отлет в экспедицию пришелся кстати. Рассел понял, почему Ставинский ее выбрал для «Тобоса» – оригинальное мышление, независимость и находчивость.

Курк переключился на бывших сокурсников Эл, в паре случаев ему удалось скрыть должность и разговорить молодых людей. Эл на курсе не любили, завидовали ее успехам, но единодушно переживали из-за неудавшейся экспедиции. В итоге, Курк пришел к заключению, что при очевидных противоречиях, Эл – лицо весьма уважаемое в среде курсантов. Все были единодушны в том, что она честный человек с принципами и с ней сложно конкурировать в деле.

Родителей у Эл не было, точнее они были колонистами, девочка их не знала, так как ее вернули назад после неудачной колонизации. Колония была ликвидирована, и он не нашел сведений о родителях Эл. До поступления в Академию она числилась в ныне не существующем пансионе для детей-сирот, архив которого за ненадобностью не сохранился. Курк принял эту версию, как ловкий ход. Он обратил внимание, что по факту до десяти лет Эл будто не существовало. Данные никто не искал, она была ребенком. В точности как на базе ей помог возраст. Курк увидел в этом обстоятельстве связь с нынешней ситуацией. Если она однажды уже прикрывалась малолетством, то по аналогии могла проделать то же самое на этот раз.

Он нашел в академических хрониках единственную связь с тем периодом - имя Том Мисса с пометкой «воспитатель». Этот человек сыграл незаметную, но важную роль в жизни Эл. Он помог ей попасть в Академию. Он выступил опекуном, хотя подтверждений опекунству тоже не было. Курк вернулся к самому началу. Он всегда старался быть осторожным в суждениях, поэтому ясно не определил, какие точно отношения были у Тома Мисса и Эл.

Он оказался историком, исследователем в области древних цивилизаций, сотрудничал с археологическими университетами и институтом Времени, широко неизвестен, производил впечатление одиночки.

Его связь с Эл показалась сомнительной, может он вообще ее не знает. Курк мог поверить, что с Эл сталось бы подделать документы. Он разыскал Тома Мисса, тот жил на уединенном острове в Тихом океане. Хороший климат и обособленность могли вызвать зависть у кого угодно, остров был искусственный, маленький и удаленный от населенных центров.

Курку требовалось личное знакомство.

Инспектор прилетел без приглашения, надеясь на удачу. Том Мисс был дома и вежливо разрешил приземлиться.

Сверху островок выглядел необычно. По удаленному от жилой зоны побережью острова, хозяин устроил выставку экспонатов под открытым небом. Проекции архитектурных артефактов преимущественно из древних культур Европы, Азии, реже обеих Америк в какой-то трудно уловимой для ума и образования инспектора Космофлота логике торчали на понтонированной посреди океана территории, как сюрреалистическое видение. Поэтому небольшая площадь островка выглядела, как археологическая руина, поднятая из глубин океана неизвестной силой в подтверждение богатой истории человечества.

Рассел посадил катер на стоянке недалеко от жилого дома в древнем стиле и какое-то время рассматривал очертания старинных зданий, возвышающихся над верхушками искусственного тропического леса.

Мисс заметил интерес инспектора и, обведя очень смуглой рукой все вокруг, сказал:

– Это копии, точные на столько, насколько возможно… Но копии. Некоторые уменьшены, – он улыбнулся и продолжил. – Я вас, кажется, узнал. Раз вы здесь, то знаете, как зовут меня, а я знаю, как зовут вас. Рассел Курк. Если позволите, я буду называть вас по имени.

В той среде, где общался Рассел Курк, принято было называть друг друга по званию, но перед ним был человек гражданский, далекий от устоев Космофлота. Курк предложение Мисса одобрил ленивым кивком.

Том выглядел человеком за тридцать, очень тощий, он имел рост такой же, как у Рассела. Курк обратил внимание на его худые тонкие руки с красивыми кистями, как у женщины. Одет он был в странную одежду сделанную вполне из современных тканей, обрезанные штаны и куртка без рукавов на голое тело. Он уроженец Европы, Курк навел справки, но загорелая дочерна кожа скрывала европейское происхождение. Этот человек жил на экзотическом искусственном дрейфующем островке, в субтропиках уже лет семь, не удивительно, что кожа стала такой темной. Лицо с узким квадратным подбородком, широкий нос, широко посаженные глаза. Кроткие волосы выгорели, как и брови. Лицо Мисса имело беззаботное выражение, что насторожило Рассела. Он двигался с изяществом танцора, что выдавало его подвижный образ жизни. Рассел изначально думал, что он кроме интеллектуального труда ничем не занимается, Том производил впечатление человека, оторванного от жизни, но Рассел не торопился верить архивным хроникам и собственному первом впечатлению. Этот островок создал Том Мисс и, судя по странной, но уютной обстановке, труд сюда вложен колоссальный, с таким хозяйством нужно уметь управляться.

Еще на стоянке для катеров Мисс спросил:

– Ведь речь пойдет об Эл?

– С чего вы взяли? – без удивления отозвался Курк.

– Вы инспектор Космофлота и вряд ли интересуетесь историей, археологией и прочим из моей специализации. Отсюда я заключил, что речь пойдет о моей подопечной. Особенную проницательность здесь иметь не надо, – прокомментировал Том Мисс и посмотрел на Курка в упор.

Так Курк получил ответ на первый вопрос – они с Эл близки, Том говорил неподдельным тоном заботливого опекуна.

– Да. Я хотел бы поговорить о ней. И о вас, – подумав, добавил Рассел.

– Чем же я-то вас заинтересовал, Рассел? – спросил Том и прищурил глаза.

Произнесенное имя, его имя, заставило Курка стряхнуть с себя официальность.

– Вы не поверите мне, если я скажу, что это не для протокола. Впрочем, ваше дело, – пробормотал он.

Мисс снова улыбнулся.

– Идемте в дом, здесь жарко, а вы в форме, – предложил он.

И они двинулись вверх по склону. Искусственный остров Рассел видел впервые. Удивительно, на что способен человек. Здесь росло огромное множество растений, пели птицы, в ветвях тропических деревьев играл ветер. Дорожка под ногами была из белого песка, от которого слепило глаза. Все это было забавно. Мисс смотрелся вполне естественно во всем этом окружении.

Они приблизились к деревянному строению – хижине, ее словно притащили сюда с раскопок и поместили в окружении фруктового сада, довольно маленькая, абсолютно отличавшаяся от нынешних жилых комплексов и высоток, она смотрела игрушкой. Когда они вошли внутрь, Рассел надеялся увидеть, наконец-то, признаки цивилизации, но не тут-то было. Это напоминало жилище дикаря. Немного столь же примитивной мебели, полки на стенах, через большое окно без фильтра солнечный свет падал на пол. По вертикальным сторонам окон висели куски ткани. Рассел изучил плетеные кресла и грубый стол из деревянных толщиной с ладонь полос. Полки на стенах – из того же материала, на них – горшки и плоские изображения. На одном, самом большом, висевшем на стене, как современная проекция, Курк узнал Эл. Личико детское, а взгляд все тот же – дерзкий. Рассел осмотрелся еще раз. Неужели в этом неестественном антураже взрослел будущий капитан Космофлота?

Мисс вовремя понял его недоумение и прокомментировал:

– Внизу есть лаборатория, и жилые комнаты, они вполне в современном духе. Я иногда там работаю, но живу здесь.

– Зачем все это? – спросил Курк.

Вот теперь Курк был действительно удивлен. О Миссе говорили, как о человеке оригинальном и хорошем ученом, но такой образ жизни вдумчивому Расселу Курку показался странным и нерациональным.

– Я историк, – пояснил Мисс. – Я открыл для себя оригинальный, но простой способ понять людей прошлого, надо пожить в той же обстановке, что и они. Я упомянул лабораторию внизу – это место, где я могу смоделировать иную эпоху, любую, какую мне нужно.

– Зачем?

– Что бы лучше понять жизнь людей того времени, их потребности, информационную среду, уклад и ритм жизни. Это помогает мне работать, я погружаюсь сам, и погружаю в ту эпоху моих учеников и коллег.

– Я не знаком с вашими работами, – признался Курк.

Мисс не был разочарован.

– Это не страшно. Я же не читаю отчеты Космофлота, за исключением новостей об Эл. Давайте поговорим о ней, чтобы не задерживать ваше внимание.

– Еще один вопрос, – попросил Курк. – Кто построил этот остров?

– О-о-о. Это целая эпопея. В основном остров построен мной, точнее проект мной, я нанимал специалистов, – ответил Мисс и смутился, он поднял вверх ладони, словно создавая стену между ними.

Он держался очень раскованно, и Курк позавидовал ему.

– Неужели? – удивился он.

– Это звучит странно и очень несовременно. Но так оно и было. Это и инженерная, и биологическая, и геологическая система, очень хрупкая, зато я могу гордиться. Есть участки, которые еще не завершены.

– Как вам пришло такое в голову? И зачем? – Курк задал вопросы и вдруг столкнулся с сочувствующим взглядом Тома.

– Это иррационально, да? Давно, очень давно, еще ребенком, я хотел иметь нечто подобное. Не уединенности, нет, скорее это была потребность влиться в целую систему, природную, настоящую. Пожить в другом измерении, самому его создать. В результате я получил забавное сочетание острова и лаборатории, природы и научного эксперимента. Если вернуться к Эл, то многое из того, что здесь есть, подсказано ею.

– Что, например? – заинтересовался Курк.

– Растения, образцы птиц и насекомых, почвы, минералы – она хорошо разбиралась в них. Она была в восторге от этой идеи и кинулась мне помогать. В ход шло все, что Эл узнавала в Академии.

Следующий вопрос Курка был не случаен. Он хотел увидеть реакцию Мисса и, наконец, понять притворяется он или действительно таков. Его отстраненность от мира выглядела несколько ненормальной.

– Вы ведь хорошо поняли, зачем я прилетел, и кто я. Речь пойдет об Эл и ее прошлом. Кажется, оно у вас общее.

Он замолчал. Мисс грустно улыбнулся. Курк был для него слишком цивилизованным. Но Мисс остался невозмутим, не стал метаться. Он спокойно посмотрел Расселу в глаза и сказал:

– Однажды, когда Эл должна была улететь на Тобос, мы сели вечером в этой комнате, нагрели молока и поговорили о будущем. Я всегда знал, что когда-нибудь сюда придет человек вроде вас и задаст вопрос о ней. Эл тоже знала. Я мог бы сейчас потребовать ее присутствия или согласия, но не стану, потому что она разрешила мне рассказать все, что знаю. Она связалась со мной и сообщила, что вы, Рассел Курк, обязательно придете ко мне. Я отвечу на все ваши вопросы, она разрешила, но лишь о том, о чем вы спросите.

– Знаете о ее прошлом? – спросил Курк напрямик.

– Не все, но знаю, – с утвердительным кивком ответил Мисс.

Том придвинул инспектору плетеное кресло. Курк не без опасения погрузил в него свое тело, качнулся один раз и остановился.

– Как вы познакомились? – спросил он.

– В порту. Где еще можно встретить будущего капитана Космофлота? – засмеялся Мисс.

– Опишите, как это было.

Том задумался, постепенно его лицо расплылось в улыбке, как у человека, который вспомнил что-то очень приятное.

– Я историк, по призванию, но наблюдаю и настоящее тоже. Однажды я встречал экспедицию в Восточно-европейском порту, возвращался мой знакомый. Экспедиция была не то с Марса, не то с Плутона, тогда многие интересовались Плутоном. Я не стал обращаться в справочную, а решил сам поискать причал. Вот тут-то я и увидел девчушку, такую необычную. Она стояла у огромного табло со звездными картами, держала в руке датчик. Такой… Универсальный. Я удивился, что такой есть у ребенка. Она явно не знала, что со всем этим делать. Потом она дождалась, когда кто-то из взрослых начал перелистывать карты, а когда он ушел, принялась делать то же самое. В ее поиске не было никакого порядка. Она с любопытством листала карты. Тут я догадался, что она смотрит все подряд. Я обошел ее осторожно, чтобы разглядеть лицо.

Мисс остановился. Он снова задумался или вспоминал. Потом опять рассмеялся и продолжил:

– Такого восторга я не видел у обычных детей. Она вся светилась. Любовался я недолго, она тут же меня заметила. Мы встретились глазами. Она обернулась, высмотрела кого-то среди посетителей и затерялась в толпе. Это произошло быстро, я тут же пожалел, что спугнул ее. Но мне повезло. Мы наблюдали встречу экспедиции с одной площадки. Я понял, что она бродит по порту в одиночку. Тогда я не стал церемониться, подошел и положил ей руку на плечо. А потом гонялся за ней по порту минут двадцать! Она оказалась очень шустрой!

Мисс громко рассмеялся. Курк слушал его и все больше погружался в события его рассказа. Мисс говорил с интонацией, как в театре. Он решил не перебивать Тома.

– Я даже ругал ее про себя. Служитель порта помог мне. Когда я наклонился к ней, то увидел, что у нее на лице такое выражение, будто она будет биться на смерть. Не знаю, что больше на меня подействовало в тот момент – ее отвага или жалость. Я солгал, что это мой ребенок, что я ее обидел. Она больше не отставала от меня ни на шаг. Мы досмотрели встречу экспедиции, я сделал всю работу что планировал, а она тенью скользила за мной… Если не интересно я могу покороче.

Мисс обратил внимание на полусонное лицо Курка, он не знал, что у Рассела была такая манера слушать и изучать собеседника из-за полуоткрытых век, так он лучше усваивал информацию и вникал глубже в суть.

– Нет. Мне интересно, – сказал Рассел и приоткрыл глаза. – Не обращайте внимания, у меня такая привычка слушать. Мне очень важно ваше видение событий. У меня складывается впечатление, что вы не знакомы, не подозревал, что она вам дорога.

– Дорога? – переспросил Том. – Эл – часть моей жизни. Она – моя семья.

Он замолчал, дожидаясь очередного вопроса. Рассел понял не без разочарования, что охладил пыл собеседника своим видом и суждением. Да. За долгие годы официальных отношений Рассел разучился воспринимать беседы, кроме деловых. Живое описание Тома заставило его не только увидеть события, но и пережить их знакомство самому. В сухих пунктах отчетов и записок такого не найдешь. Будь он на месте Мисса, повел бы себя иначе. Том оказался чутким человеком, его манера говорить и вести себя была утонченной, а артистизм делал его обаятельным. Раскованность, которую Рассел принял за игру, оказалась отличительным качеством Тома Мисса.

– Извините, – пробурчал он. – Я привык к более официальным беседам. Продолжайте. Я хочу все подробно услышать.

Но, увы, он понял, что ситуация не поправима. Мисс продолжал рассказ сдержанно и кратко.

– Я привез ее домой.

Он стал без особых подробностей рассказывать, как Эл стала его подопечной, но Курк остановил его.

– Знаете, Том, – Курк перешел на более теплый тон. – Я все это читал. Все. Даже то куда обычный инспектор не полезет. Ответьте на один вопрос, пожалуйста искренне. Если знаете. Откуда она взялась? Это, возможно, предвосхитит мои будущие вопросы, а, возможно так прояснит ситуацию, что я их не задам. Вы заинтересованы в том, чтобы я задал меньше вопросов? Правда?

Мисс взглянул в глаза Курку.

– А вы правды не боитесь?

– Нет. Я ищу правду.

Тут Курк неожиданно ощутил себя неуютно. Он уже составил впечатление об Эл, ему требуются дополнения к уже существующим находкам, а не их опровержение. Мысль, что после признания придется начинать сначала, Расселу Курку не понравилась. Что такое знает Мисс, чего он уже не предполагал? Эл все-таки связана с Галактисом, и она – чужак. Тогда зачем Мисс так рискует, или он так же смел, как его воспитанница? Но то, что Рассел услышал, оказалось ошеломляющим.

– Она из двадцатого века. Она – гость в нашем времени.

– Что?!

Мисс пожал плечами.

– Она из прошлого.

Курк изначально произвел на Мисса впечатление спокойного человека, даже слишком. Том навел о нем справки, как только Эл произнесла имя. Этакий ко всему готовый инспектор, прожженный в делах исследования неординарных ситуаций. Мисс и подумать не мог, что известие произведет на инспектора оглушительное впечатление. Глаза Курка из ленивых очей стали шальными. Он замер и стало понятно, что он не в силах «переварить» то, что услышал.

Мисс подождал немного, потом принес стакан воды. Курк пить не стал. Мисс решил разрядить атмосферу и немного прокомментировать сказанное, но Рассел спросил:

– Она часть эксперимента? Кто проводит такой эксперимент?

– Нет. Она попала сюда сама. Это парадокс. Редкое явление.

– Невозможно.

Том лишь улыбнулся.

– Я сразу заметил, что она мало говорит, но если говорит, то очень четко выговаривает слова. Она знала кое-что, фразы из межгалактических языков, из нескольких сразу, суррогат. Я позже заподозрил, что она не совсем знает наш язык, но она умудрялась меня понимать. Я решил, что она колонистка. Но чтобы не напугать, я не спрашивал. Она настолько настороженно относилась ко мне, что я чувствовал себя неспокойно. Она много раз пыталась уйти, но я схитрил, прицепив ей на тело датчик, на волосы, раза три мне удалось ее найти. Потом она предъявила мне датчик, вместе с прядью своих кудряшек и заявила, что нам надо серьезно поговорить. Я ожидал, что она расскажет, кто она и откуда. Не тут-то было. Я не могу пересказать это дословно. Надо было записать. Прозвучал ультиматум. Она не собиралась у меня оставаться. Если я не перестану ее выслеживать и буду к ней так внимателен, она уйдет. Потому что ей не нравиться, видите ли, что я ее все время изучаю. Ей нужна помощь, и она согласна остаться, если я ей помогу. Раз уж я хочу о ней узнать, то должен иметь терпение и ждать, когда она расскажет сама. И она действительно рассказала. Она по неведомой случайности попала из прошлого в наше будущее. Она семь месяцев живет в нашем времени. Я был потрясен не менее вас. Я поверил только потому, что видел ее трудности в контакте с внешним миром. За это время она умудрилась не попасться ни одной из официальных служб. Она могла бы написать учебник по приспособленчеству. Она наблюдала, учила язык, изучала наши нравы. Потом нашла банк информации, и он оказался ее лучшей находкой. Она умудрилась по незнанию частично выучить пару межсистемных языков, пресса была для нее основным источником информации. Она училась быстро. Рассел, это надо было видеть, как она училась, засыпая на ходу и падая от усталости. Такого упорства я еще не видел.

Когда она хорошо выучилась говорить, и мы легко общались, состоялся еще один разговор, до которого я очень сомневался, что она сказала правду. Я нашел ее брелок с именем и данными, какие носят все дети в ее возрасте. Я тайком узнал, что ее родители погибли, а она пропала без вести. Я решил, что ее поведение – последствия перенесенной травмы, но должен сразу предупредить, я никогда не видел в ней сумасшествия. Я предъявил ей брелок. Изображение в шифре брелока было похоже на нее, но не точь-в-точь, зато биологические данные подходили ей. Оказалось, она следила за девочкой похожей на нее и видела катастрофу. Помочь не смогла, но нашла в их доме запасной брелок. История правдивая, я потом обо всем справлялся. Понимаете, Рассел, она могла бы выдать себя за ту, но не стала. Когда я спросил почему, она ответила, что ей стало очень больно за тех людей. Она воспользовалась брелоком один раз, чтобы пройти освидетельствование, потом сохранила на память и больше не пользовалась. Если бы она смогла соврать, мы сейчас не разговаривали бы о ней в таком ракурсе.

Вдруг Курк не выдержал. Он слушал речь Мисса, и чем больше, тем сильнее тон историка раздражал его. Расселу показалось, что его держат за дурака. Немыслимая история. Чудовищная ложь. Как взрослый умный человек, ученый может верить в то, что говорит? Он почти закричал, если при его натуре такое вообще было возможно.

– А вам никогда не приходило в голову, что она лжет?! Что она просто подставка, а это легенда, рассчитанная на вас, историк?!

Глава 2 О чем молчал Том Мисс

История с Эл, тянувшаяся до этого дня, была одной из ярких в его жизни. Карьера историка – лишь другая, всем известная сторона его жизни. Можно было сказать, что, благодаря случившемуся, он окончательно почувствовал себя гражданином Галактиса. Он и Эл жили двойными жизнями.

На долю Тома Мисса, наблюдателя Галактиса среднего уровня, выпали непростые задачи. Эл, сама не ведая, помогла ему преодолеть барьеры земного воспитания и привыкнуть к мысльи, что Земля и Солнечная система – часть огромного Космоса, который обитаем и живет своим категориями. Ему пришлось научиться жить иначе, наблюдать и быть беспристрастным, не выдавая своей роли, оказывать помощь тем, кто находился под покровительством Галактиса или попадал под покровительство.

– У нас странный случай. По вашей профессиональной линии, Томас. – В то утро старший наблюдатель разбудил его еще до рассвета. – Мы заметили временное аномальное проникновение. Вам, Том, придется отыскать место и носителя аномалии. Не торопитесь. Задание трудное. Ваши службы наблюдения его не заметили. Ищите и не ограничивайтесь во времени. Если повезет, вы встретите настоящий исторический живой культурный артефакт.

Том не без содрогания вспоминал те семь месяцев, что искал «объект». Совсем не то, что копаться в архивах, моделировать прошлое, выискивать под землей черепки и кости. Том искал живое! Наблюдатель не зря пророчествовал трудности. Том дошел до исступления. На пике поисков, он поверил, что объект умен, опытен и умеет «залечь на дно», как говаривали в прошлом. Поэтому встреча походила на чудо, а сам Мисс чувствовал, что его понимания не хватает, чтобы поверить в неожиданную находку, в простое везение.

Смешным случай в порту казался лишь по прошествии лет, на момент столкновения со своим «артефактом» он ликовал не от пережитой погони, а оттого, что сама судьба, одними ей известными путями, свела их. И кто?! Белокурая кудрявая девочка! Ребенок! Вот кто избегал информационных ловушек и поисковых маркеров, семь месяцев водил его за нос. Нет, взрослый сам себя водил, потому что не принял, как возможность, что его объект – ребенок! Когда он засек ее поблизости, не поверил, как сейчас не верил Рассел. Он искал взрослого, того, кто совершает осмысленные планомерные, поддающиеся анализу поступки. Ребенок действует спонтанно, по сути, не имея цели, он втекает в события, принимая все, как есть, с естественной простотой. Потому поиски так затянулись.

Невероятным везением показалось Тому распоряжение планетного наблюдателя, главного представителя Галактиса на Земле: оставить Эл у себя, и не мешать ей действовать. Ее не приказали изъять из социума, как раз наоборот. Живучая девчушка заинтриговала службу наблюдения Галактиса. Том ликовал, он был рад приказу, ни минуты не чувствуя себя нянькой аномальной девочки. Ему не терпелось лично изучить свою новую знакомую, найдя для этого подходящие средства и инструменты. Эл стала значительной находкой для Тома Мисса, как для историка, наблюдателя, ученого и человека. Девочка из прошлого. То время, когда Эл пользовалась его покровительством, было лучшим на его памяти. Оно подарило Тому массу подробностей о прошлом, детскую мечту – остров в океане, а Космофлоту – нового капитана. Мисс не сомневался, что Эл станет космическим путешественником, едва она заявила о намерении. Он верил, что человек проломивший временной барьер добьется своего в любом времени.

Не покидая Землю, Том знал, что Эл вступила в контакт с Торном, про Уолтера Уоллеса, доставившего паспорт Эл по назначению и о проблемах на Плутоне-6. Эл была бы не Эл, если бы поступила по-другому. Его любимый «артефакт» сяил исторически гипертрофированным благородством, наживая себе неприятности.

Том сделал все, что смог, чтобы Эл вернулась на Землю. Боялся воображать, что будет, если она раскроет, его истинную роль в ее судьбе. Том представлял, что она развернется и уйдет, слишком много скрыто было от нее. Она верит, что в их отношениях царило абсолютное доверие и не было лжи.

Он день за днем ждал с надеждой и тревогой этой встречи. В Космос улетела, по документам, четырнадцатилетняя девочка, какой она вернется после Тобоса, Марса, Плутона, Галактиса, Том не знал.

То, что перед ним сейчас сидел инспектор Космофлота, не болван, не чинуша, а вдумчивый человек, было хорошим знаком. Эл дала Расселу Курку верную характеристику, ей свойственно чувствовать людей. Ей понравился инспектор, а значит его, Тома, задач – внушить Курку, что Эл не опасна. Об уговоре Том не солгал, она знала и согласилась, что и ей, и Тому когда-нибудь придется отдуваться за общую тайну. Время развенчания тайны приближалось, как тот лайнер, что вез Эл на Землю.

Том посмотрел в лицо взволнованному Курку и понял – буря поднимается. Надо сделать так, чтобы инспектор не улетел в таком состоянии, оставить его на некоторое время на острове.

– Нет, Рассел, она не подмена, не шпионка Галактиса, как вы полагаете. Эл была до мозга костей землянкой с самого начала. Космос составлял ее мечту. У меня есть доводы.

Курк свел брови, но возражать не стал.

– Она отлично знает древний язык, один, и неплохо говорит еще на двух. Она показала неплохие знания по некоторым естественным наукам, популярным в прошлом, точнее в двадцатом веке, она точно знала названия, факты из своего времени. И подобных мелочей очень много… Я все тщательно проверял, это моя специальность и обязанность. Я – историк. Рассел, она из прошлого.

– Как? Каким образом?

– Я не знаю. Она не может объяснить. Какая-то аномалия.

– Том, вы совершили преступление! Вы понимаете? Это немыслимо. Как ребенок, честное слово! Нашел игрушку и оставил себе! Нет. Невозможно. Вы обязаны были заявить о ней, связаться со службой времени. Представить ее миру.

Том понимал слабость своих аргументов, как и недовольство инспектора. Рассел пока видел в нем молодого и увлеченного ученого, а значит, Тому позволительно притвориться безответственным и чуть инфантильным.

– Я пытался. Она отказалась. Я уважал и уважаю ее право. Рассел вы мыслите, как инспектор. А вы поразмышляйте, как человек. Как свободный человек. Не внутри ваших инспекторских шор. Взгляните глазами постороннего. Чтобы вы сделали на моем месте?

Курк задумался. Смятение не сходило с его лица.

Том сделал паузу, осторожно выжидая. Речь шла о слишком масштабном деле, чтобы дать Курку право думать о давней связи Эл с Галактисом. Он понимал, как опасно его признание, но оно могло отклонить поиски инспектора в сторону. Все было не кстати, и то, что Эл стала капитаном, и авария «Тобоса», и находка Эл в Космосе.

Эл попала в публичные хроники, клубок лжи запутывался и без скандала не обойдется. По понятной только ей причине, она позволила рассказать Курку правду. Том надеялся, что жалеть не придется. Он был убежден, что не стоило доводить до скандала, и гораздо безопаснее вернуть Эл в Галактис или обратно в ее время. Его руководители думали иначе. Его куратор не дал конкретных указаний. Эл не торопилась исчезнуть. Она не меньше, чем он, должна понимать, как рискует. Том напоминал себе, что он – только наблюдатель, чтобы вернуть душевное равновесие. Ситуация еще не критическая, а Эл не настолько глупа. Она еще тот культурный артефакт! Как бы ему не хотелось помочь, ей практически самостоятельно предстоит решить свои проблемы.

– Том, я скажу то, что не должен говорить, – ожил Курк, от возбуждения он перешел на шепот. – То, что вы говорите, звучит нелепо на фоне того, что знаю я. В эту историю я не верю. Никто не поверит. Если Эл заявит о своем прошлом, вам тоже будет угрожать наказание. Я нарушу инструкции и подожду развития событий. Но если вы солгали – берегитесь, я обвиню вас в соучастии.

Рассел увидел усмешку историка, в которой смешались разочарование и досада.

– Вы обещали, что разговор не для рапорта. Я и Эл официально познакомились в пансионате для детей колонистов. Я получил право опекуна гораздо позднее описанных событий. Это рушит ваши построения? – спросил Том с вызовом и заметил, что одного вопроса достаточно, чтобы пробить еще одну дыру в инспекторской теории. – Или факт, что она из прошлого, объясняет затруднения в вашем расследовании?

Том добавил еще одну ветку в аналитических цепочках Рассела Курка и окончательно запутал дело.

Инспектор нервничал, он заговорил тихо, осторожно, потому что не мог обрести равновесия, так необходимого для ясности ума. Поэтому его слова звучали сомнением, а не угрозой.

– Затрудняюсь пока судить. Я обязан принимать любые версии. Я повидал достаточно необычных ситуаций, – говорил Рассел. – Мне показалось, когда мы общались, что в ее отношении к жизни есть какая-то уловимая архаика. Некоторые ее сослуживцы употребляли не столь популярное понятие, как кодекс чести, когда характеризовали ее поступки. Не многие могут похвастаться крепкими моральными убеждениями. Она производит впечатление честного человека с задатками дикаря, но, исходя из вашего утверждения, она хорошо вжилась в роль современного человека, что напрямую указывает, как ваша Эл умеет играть. Замечание не в ее пользу. Кстати, об учебнике по приспособленчеству вы зря сказали. Я учту эти слова.

Мисс прищурил глаза и постарался не улыбнуться.

– Убеждения не просто отпечаток воспитания, это часть Эл. Не стоит путать начало космической эры с эпохой на пятьсот лет раньше. Честь и благородство – нетленные качества героического человека, Рассел, в каком бы времени он не жил, это признак доброй силы. А талант уживаться в чужой культуре и себя не потерять – дорогого стоит. Командор Ставинский безошибочно увидел в ней способность к контактам с другой культурой. Это хорошее качество не только для исследователя космоса.

– У меня и на счет человека есть сомнения, – пропустил иронию Рассел.

– Вы и до медицинской стороны докопались? Ну, инспектор, вы меня повергаете в отчаяние. – Том Мисс театрально всплеснул руками.

– Я собираю материалы воедино. Все, что нахожу. Мне нужен исчерпывающий портрет человека. Я ищу истину, в любом направлении.

– Аномалии в теле Эл, ее энергетике и прочем, обнаружены раньше. Я могу это доказать. Девочка с самого начала имела странную кровь и мутагены, поэтому ее приняли за колониального ребенка. На тестах в Академии мутации сочли достоинством, я замечу.

– У вас есть подтверждения? До полета ее данные были нормальными.

– Она умеет быть нормальной, Рассел. Когда Эл спокойна, нет никаких прецедентов, она – человек. В экстренных случаях мы имеем уже другое существо, вышедшее за пределы человеческих основ. Если вы примете переход во времени, как факт, он многое может объяснить.

– Или оправдает. Она – мутант. Вы не отрицаете.

– Не так грубо.

– Тогда почему вы до сих пор убеждены, что она из прошлого? Там такие все?

– Успокойтесь, Рассел. Каждый из нас, так называемых нормальных людей, обладает всеми теми же задатками, что есть у Эл, но у нас они в потенциале. Они еще не развиты, спят, не работают за ненадобностью, в Эл они начали просыпаться.

– О, Космос, – пробормотал Рассел. – Что же мы получим? Она может быть опасной?

– Вы тоже можете быть опасным, если вас начать травить. В каждом человеке сидит зверь и во мне, и в вас. Эл – дисциплинированный человек, вы сами сказали, что она руководствуется моральными принципами.

– Принципами? – возмутился Рассел. – Она, не задумываясь, нарушает инструкции и приказы. Не о дисциплине речь. Она умеет манипулировать уставом. В академическом архиве я нашел достаточно доказательств.

– Вы же общались с ней. Не могли не заметить. Она себя не выгораживает.

– Заметил. Самонадеянность и бунтарство, – парировал Курк. – Она чересчур много берет на себя.

– Рассел, но ведь она вам нравиться?

Мисс пристально посмотрел на Курка. Курк вопросительно посмотрел на Мисса. Наивный вопрос историка, остудил пыл инспектора.

– С чего вы взяли?

– А вы загляните себе в душу. У вас на руках информация, которой достаточно, чтобы уничтожить Эл, но вы этого пока не сделали. Вам нужна истина, а не арест и поздравления с успехом. Значит, что-то вас остановило в эти полчаса нашей беседы. При обилии данных и моем признании вы могли бы сделать из Эл то, что вас больше устраивает. Предателя. Мутанта. Шпиона. Но вам нужна истина. Она заключается в том, что Эл – другая, не такая как все. Вы опытный инспектор и должны понимать, что сила предубеждений всегда может перевесить истину, которую вы ищете, но истина не перестанет существовать. Она единственная незыблемая категория, не зависимо от наших знаний и выводов. Ради этой истины Эл не пожалеет даже своих капитанских знаков, а я не пожалею своего имени, чтобы ей помочь.

– Я не ищу истину вообще, – возразил инспектор. – Меня интересуют ее отношения с Галактисом, а не вопросы предназначения.

– Рассел, она не встречалась с Галактисом до экспедиции «Тобос», если вас только это интересует. Хотите – верьте, хотите, не верьте, – разочарованно ответил Том Мисс.

По нотам этого разочарования Рассел определил степень искренности заявления.

Неординарная атмосфера, в которой произошел разговор, помогла Курку сдвинуть ход мыслей с мертвой точки. Да, его расследование вышло на иной круг. Как и Том он отдавал себе отчет, что в возбужденном состоянии ему не следует делать выводы. Курк был опытным психологом, и в отношении себя тоже. Он всегда знал, когда его панцирь, в котором он обычно держится, дает трещины. Случается так, если его ум сталкивается с проблемой, не имеющей однозначного решения, когда он не согласен с очевидным ответом. Сейчас было именно так. Пару месяцев ему приходилось строить системы выводов и умозаключений, но в стройных цепях рассуждений то не хватало важных элементов, то они рушились одна за другой.

Он не отдавал себя отчета за рутиной дел, почему его так отчаянно зацепило это дело. Если принять за момент истины разговор с Томом Миссом, то он оказался у истоков истории Эл, но не в границах расследования, а далеко за.

«Курк, ты перетрудился», – говорил он самому себе еще недавно. Он ощущал тупик.

На место одного клубка проблем появилось два. Чему он должен верить, и на что опираться, что отбросить и чему следовать?

Эл из прошлого – вопросов возникало еще больше. Если она внедренный агент – все встает на места и легко объясняется. Просто. Но именно этой простоте Рассел Курк не верил. Не верил! Что-то внутри говорило ему, что Мисс не просто искренен, он обдуманно преподнес факт, который может погубить его воспитанницу. Мисс, насколько ему позволяет положение, готов сотрудничать. Зачем? Почему он не защищает ее?

Тысяча мыслей пронеслась в голове у Рассела, потом он почувствовал отупение, и эмоции отхлынули. Сейчас он не мог и не хотел делать выводы. Мисс многие годы наблюдал за ней. Почему бы, не заняться тем же. Наблюдать, наблюдать, наблюдать.

Он еще какое-то время задавал Миссу вопросы, а потом попросил разрешения остаться. Историк был рад.

Стемнело. Рассел быстро заснул в гостевой комнате.

Том спустился в лабораторию, чтобы заняться работой. Ему оставалось ждать утра.

Потом он отвлекся от дел и отправился взглянуть на звезды, подышать ночным воздухом. Он лежал на лужайке перед домом, на спине, и смотрел на скопление ярких точек. Где-то там в глубинах темноты таились источники его беспокойства: Галактис с непостижимыми человеческому разуму планами и Эл с сумасшедшими мечтами.

Он лежал и думал, что с завтрашнего дня его жизнь пойдет по-другому. Все, о чем он мечтал прежде, уже сбылось, теперь наступала пора новых событий и дел. Ему, скорее всего, придется оставить часть нынешней работы, а может быть и остров. Может быть, он улетит с Земли.

Он спросил, чего же он хочет в ближайшем будущем, в том будущем, до которого уже мог мысленно дотянуться. Увы, оно не казалось Тому благополучным. Эл выросла, его могут отстранить от дальнейших наблюдений за ней. Хорошо, если он не окажется втянутым в возможные конфликты Галактиса с его родным миром. В том, что конфликты будут, Том не сомневался. События миновали то время, когда все только зарождалось. Точка возврата пройдена. Ему бы растянуть время, найти веские доводы, чтобы Эл осталась под его опекой, как наблюдателя. Его гражданское опекунство прекратилось с отлетом «Тобоса», экспедиция взяла на себя заботу ней. Ему стоит подумать о том, как уберечь ее теперь, на правах друга, и хватит ли ему, Тому Миссу, сил на это. Эл давно не ребенок. Вот именно, что не ребенок и была ли! Какая она теперь? Он видел ее во время сеанса связи. Картинка мало, что покажет. Повзрослела. Капитан Эл не струсила ни в схватке с пиратами, ни при встрече с Торном, она возвращается на Землю на свой страх и риск.

Том улыбнулся, сел и едва не вскочил на ноги. В двух шагах от него, не выдавая своего присутствия, сидел его куратор, другой наблюдатель Галактиса.

– Прости, что прервал твои размышления. У тебя есть, о чем размышлять.

– Вы давно…

Он прервал его:

–Я пришел на всякий случай. У тебя остался в гостях инспектор? Значит, он не предпримет резких действий?

– Думаю, да.

– Значит тайна – уже не тайна.

Том кивнул.

– Что ж, все очень кстати. Она летит на Землю.

– Я знаю. Что будем делать?

– Исчерпаем инцидент.

– Как?

– Отправь ее обратно в двадцатый век. Пусть отдохнет.

– Отдохнет? – удивился Том.

– У нее будет отпуск, так это, кажется, называется.

– Она не согласиться.

– Не волнуйся так, отправка в прошлое – крайняя мера, возможны другие варианты. Сейчас мы не можем ничего планировать. Она попала в сложную ситуацию, затронула сферу интересов пиратов. Ты понимаешь, что ей грозит. Она оказалась в точке сразу трех векторов политического влияния. Она незначительный элемент, если из-за ее действий в том полете нарастет нежелательное напряжение, ей придется на время исчезнуть, а если станет упрямиться, нам придется отказаться от планов помогать ей. Мы не можем рисковать.

– Нужно попытаться ее уговорить, дать ей направление. Она сама сможет разобраться.

– Вот и займись. Убеди, направь. Если инспектор не угроза, мне пора. Я назначаю тебе встречу на следующий день после ее прилета. Наблюдай пассивно, не предпринимай ничего без разрешения. Девушка подозрительна, будь осторожен. Галактис сообщил, что у нее очень возросли возможности. Она может тебя разоблачить.

Он исчез в ночной темноте. Том опять лег и откинулся на спину. Становилось прохладно, это бодрило. Голова ясная, Том приподнялся, посмотрел в сторону океана.

– Очень интересно. Элька, ты даже не представляешь, как тебя тут ждут. Она меня поколотит, если узнает правду.

До того дня еще нужно дожить, пока у него есть насущная задача – инспектор.

Когда Курк проснулся, не сразу понял, где он. Над ним был не привычный потолок жилого блока, а бревенчатая конструкция хижины. Необычно. Несколько минут он лежал, отходя ото сна. Потом вернулись в память события вчерашнего дня и вечера. Рассел решил, что не стоит омрачать пробуждение плохими мыслями.

Рассел расслышал пение. За стеной хижины кто-то бодро напевал песню. Это мог быть только Том Мисс. У него был зычный голос, но со слухом не очень. Рассел пытался понять, что он поет, но так и не узнал мотив.

Курк встал, надел комбинезон, куртку и вышел. Снаружи было уже жарко. Он осознал странность своего вида, когда на лужайке перед домом увидел Мисса, голого по пояс в его вчерашних коротких штанах. Его худощавое, но крепкое и мускулистое тело заставило Рассела вспомнить о его грузной фигуре, «тело в упаковке». Он шумно вздохнул, что привлекло внимание Мисса, он обернулся и приветствовал его:

– Доброе утро.

– Что?

– Доброе утро, говорю.

– Да. Спасибо.

Том спрятал улыбку.

– Хотите искупаться?

– Где? – Рассел выразил недоверие.

– Хоть в океане, хоть в водоеме в центре острова. Вода чистая. Я гарантирую. Только соленая.

– Я как-то не привык, – ответил Рассел.

Большую часть времени он проводил не на Земле, и купаться в море ему казалось дикостью.

– Бросьте предвзятость, Рассел. Когда еще вам удастся вот так вот искупаться, как наши предки.

Рассел недоверчиво посмотрел сначала на Мисса, потом на воду до горизонта. Усмешка Мисса задела его, и Рассел двинулся на берег.

– Здесь глубоко? – бросил он через плечо.

– Нет. Не очень. Тут искусственный шельф.

Рассел разделся и вошел в воду. В штиль вода еле колыхалась. Рассел поплыл. Его скепсис быстро исчез, его накрыло детское, давно забытое удовольствие.

Он недалеко отплыл от берега, лег на спину и закрыл глаза. Вода держала его тело, контраст температуры воды и воздуха, легкое покачивание. Перекаты звуков в ушах. Потом слабый поток по ногам. Он почувствовал, как тело разворачивается в легком водовороте. Вдруг что-то скользкое и большое толкнуло Рассела в бок. Он вскрикнул, рванулся в сторону, глотнул горькой воды. Толчок повторился, и новое течение развернуло его. Огромный плавник проплыл рядом. Акула! Расселу стало страшно, так что крик застрял в горле. Берег оказался близко, пока он лежал на воле, его сносило к пляжу. Он как мог быстро поплыл к берегу, с сожалением понимая, что ему не уйти от погони океанского хищника. Еще толчок в живот и Рассел решил, что сейчас пойдет ко дну. Том пробежался по воде, высоко поднимая ноги, а потом поплыл ему на встречу, в бессмысленном, по мнению Курка, порыве. Плавник двинулся в его сторону, Том встал на мелководье и крикнул:

– Не пугайтесь, это дельфин!

Рассел облегченно вздохнул и остановился, нащупав дно ногами встал по грудь. Плавник описал круг, не дожидаясь следующего тычка Рассел решительно направился к берегу.

Когда он выбрался на песок, увидел как Мисс, заплывший уже далеко, играет с дельфином. Они самозабвенно резвились, пока Рассел переводил дыхание и успокаивался.

Вчерашний день и сегодняшнее утро вырвали Рассела из обыденной жизни. Словно он еще спал. Под солнцем тело высохло и покрылось солью. Рассел почувствовал, как портится настроение.

Том тем временем вернулся, вылез из воды и повалился на белый песок. Курк увидел, как песок тонкой зернистой пленкой прилип к телу Мисса и подумал, что это не гигиенично.

– Это Машка, – пояснил Том.

– Кто? – не понял Рассел.

– Дельфиниха. Ее Эл приручила. Они часто купались вместе. Эл научила ее выполнять команды.

Рассел напрягся. Инспекторская хватка опять вернулась к нему. Он почувствовал, что Том сейчас расскажет важные подробности, и превратился в слух.

Том продолжал:

– Она ее очень ждет. Приплывает сюда частенько, когда хорошая погода и нет шторма. Выписывает разные пируэты, чирикает по-своему. Зовет. Когда Эл улетела, Машка плакала, как плачут дети, я спокойно слушать не мог. Иногда она со мной играет, когда захочет. А вы ей понравились.

– Она меня чуть не утопила.

– Это не так.

– Неужели она приплывает каждый день?

– Не каждый. Она ждет. Я живу здесь давно, и так никого и не приручил, – в голосе Тома скользнула грусть.

– Вы тоже ждете? – спросил Рассел.

– Конечно.

Курк смотрел, как прыгает над водой Машка, и тут ему в голову пришла идея.

Глава 3 Заговорщики

Том не смог связаться с Эл. Она покинула базу, не сообщив точного времени прибытия. На лайнер, которым отправилась на Землю очередная смена состава станции, она не села. Она очевидно, выбрала другой корабль. Том начал волноваться.

Как-то около полудня к берегу причалил катер, который подошел к острову по воде. Том поспешил к пристани. Никто не предупреждал сегодня о визите.

Из катера высадились трое в форме курсантов Академии Космофлота. Они порывисто выскочили из кабины, как на десантной тренировке. Том узнал девушку, а потом пару молодых парней. Академические друзья Эл. Давно они не заглядывали в гости.

Тройка решительно и быстро шагала к дому. Том двинулся через низкий кустарник им на перерез.

– А вот и хижина дяди Тома, – пафосным тоном сказал один из троих.

Это был Димон. Том не смог не улыбнуться. Он знал, что это название, придуманное Димоном, прочно прилипло к его домику, и в их компании он иначе не назывался.

Девушку звали Ольга, а другого молодого человека – Игорь.

Они одновременно заметили его, и после церемонии приветствия Ольга сказала:

– У нас очень важный разговор, Том. Вы должны нам помочь.

– Что ж, идемте в дом, – пригласил Том.

Они вошли. Димон, для друзей Димка, без труда нашел, где сесть. Ольга и Игорь стушевались, потому что здесь, в этом допотопном жилище, ориентировались неуверенно.

Пока все рассаживались, Димка собирался с мыслями.

– Том, – начал он смущенно или с опаской, – у нас важное дело. Нам известно, что ты знаешь о прошлом Эл.

Он остановился и посмотрел в глаза Тому. Историк поднял брови.

Вмешалась Ольга:

– Она нам рассказала. На всякий случай, перед отлетом «Тобоса». Она сказала, что, в крайнем случае, к вам стоит обратиться.

Том молчал. Эти трое были настроены решительно. Только вмешательства вчерашних курсантов ему не хватало. Друзья у Эл бойкие, но молодой задор в этом деле ему не нужен.

– Я рад, что мне оказана такая честь, – пошутил он. – Значит, экстренный случай настал? И какой?

Они подготовились и поделили роли. Продолжил Игорь:

– Вы знаете, что у Эл сейчас трудное время. Тут стали всплывать некоторые тайны. Нам нужна ваша помощь, поэтому мы предлагаем объединить усилия.

– Давайте сначала разберемся, о какой тайне Эл идет речь. Для меня она всегда была загадочным человеком, – попросил разъяснений Том.

– Вы же знаете, что она не из нашего времени, – сказала Ольга, – она из прошлого.

– А вы откуда знаете? – поинтересовался Том. – Если от Эл, то где гарантия, что это не выдумка.

– Я гарантия, – заявил Димон. – Я точно знаю.

– Точно? – с улыбкой спросил Том.

– Точно. Только экспертизу мы сейчас проводить не будем. Сейчас нужно ей вовремя помочь. У Эл действительно проблемы.

– Хорошо. Только все-таки давайте подробнее, – предложил Том.

– Дим, – обратилась Ольга к смутившемуся другу. – Чего тянуть? Выкладывай.

– Нет. Постойте, – вмешался Игорь. – Скажите сначала вы. Вам известна история Эл? Только правду.

– Известна, – признался Том.

Игорь кивнул Димону в знак того, что он может говорить.

– Дело в том, что по Академии давно ползут грязные слухи о ней, – Дмитрий скривил губы и недобро ухмыльнулся. – Болтают-то, пусть болтают, но недавно появилась ассистент у Ставинского. Ее зовут Светлана Бернц. Цепкая зараза.

– Не ругайся, – одернула Ольга Димона.

– Ладно, – как бы извинился он. – Эта Светлана вынюхивает про Эл. Она врач и еще кто-то. Приставала она и к нам, но мы прикинулись болванами.

– Не болванами, – поправил его Игорь. – Мы старались вести себя честно, но осторожно. Мы Эл не видели с момента отлета в экспедицию. Но Бернц интересуется ее прошлым. Самое страшное, что Ставинский ей доверяет. Эл созналась Ставинскому о том, откуда она, есть вероятность, что Светлана знает.

– Понимаете, – продолжила Ольга, – она копает очень специфические вещи. Я ее отслеживала, а поскольку медицина – моя область, то могу судить довольно точно, какого рода она собирает информацию. Она может сильно навредить Эл. Она способна на больше, чем просто исследования. Димка, расскажи.

– Все бы ничего, – начал Димон. – Только пару месяцев назад наш общий друг, Алик, летал на Плутон. Оказывается Светлана и командор тоже были там. Они общались, знаю наверняка. Я у него выпытал. Алик оттуда такой вернулся, словно его на изнанку вывернули. Я думал, он бредить начал или болен на голову. Ольга нас убеждает, что это последствия какого-то потрясения. Он видел Эл. Мы месяц от него ничего добиться не могли. Он даже плакал. Я в жизни не видел, чтобы он плакал. Потом я из него стал выдавливать по капле. Он упирался. О полете молчал и уходил сразу. Мучался я с ним, мучался, потом чуть не побил. Знаете, я злой был до невозможности. Одним словом, я его разговорил. Говорили мы полчаса не больше. Он убежден, что Эл обладает какими-то специфическими качествами. Он именно так сказал. В общем, он думает, что Эл больше не существует. Что она может быть опасна. Я просил объяснить, каким образом он пришел к таким выводам. Он видел Эл, как вы нас видите, значит, там что-то произошло. И тут начинается путаница. Яко бы ему это Светлана доказала. Он говорит, а чувствую, что он сам не верит, не хочет, сопротивляется. Он сам не свой, словно не Эл, а его подменили. Доходит до некоторого момента в воспоминаниях и путается. Он таким никогда не был. Он был уверенным в себе человеком, у него нормальные мозги, иначе бы он штурманом не стал. Он всегда был силен в логике. А тут такие заявления, что не понятно, где что начинается и откуда берется. Мы не смогли связаться с Эл. Мы не знаем причин. На Плутоне что-то случилось. Элька вернется, и тут ее наверняка ждет обследование. Это плохо.

Димка умолк. В нем закипело раздражение, ему стало трудно говорить. Том насторожился.

– Что не так с Аликом?

– Он… – пытался продолжить Димка, – он… трещину дал. Слабину… – Вдруг он поднял голову и почти крикнул. Его голос разнесся по дому. – Поверить не могу… Трус он! И предатель!

– Димка, ты что! – воскликнула Ольга.

– Брось, Димка. Не время, – сказал Игорь.

– Что не время?! Он единственный знает, что случилось. Он ничего не объяснил! Эл не могла ему не рассказать … А он просто сбежал! Сбежал! В экспедицию улетел. Его, видите ли, штурманом взяли. Предатель.

Димка с силой стукнул себя по колену.

Том был поражен. Эта вспышка встревожила его. Он упустил момент, когда следовало отследить Алика. Том пожалел, что не настоял на встрече в момент их связи, но тогда молодой человек вовсе не показался ему странным. Димон преувеличивает. Человека после нервного потрясения никто штурманом в рейс не возьмет. В одном они правы, что-то произошло. Инспектор промолчал или не знает.

Наступила пауза. Димон сидел, опустив голову. Ольга переводила взгляд то на него, то на Тома, то на Игоря, с надеждой, что они что-то скажут. Ребята не знали обстоятельства полета Эл в Галактис. Она знала. Она вскрыла посылку, которую получила с Плутона. Не из любопытства. Она была уверена, что это от Эл, не обратив внимания на предостережение. Она была так рада, что не увидела надписи сопровождения. В посылке лежал блок от памяти, похожий на те, которыми пользовались на кораблях для записи. Она воспроизвела данные и… Ольга знала о полете Эл. То, что ей пришлось пережить, убедило Ольгу в том, что Эл теперь совсем другая, Эл не стала бы красть память. Посылку послал кто-то, кто знает об их дружбе. Что-то подсказывало Ольге, что посылку послал Алик, но он ничего у нее не спрашивал по этому поводу. Ольга распознала внушение и его последствия, но не стала обсуждать это с друзьями. Она боялась, что Дмитрий кинется выяснять, кто виноват. Подозрение пало на ассистентку Ставинского, едва она нашла Ольгу в Академии и предложила разговор.

Прямодушный Димка выплеснул на друзей впечатления. Обстановка накалялась, Ольга боялась, что у нее не хватит духу хранить тайну при таких обстоятельствах. Она пообещала себе, что победит сомнения и дождется Эл, но только что едва не рассказала о посылке. Вдруг Эл не вернется? Что делать с блоком, она не знала.

Том нарушил молчание:

– Вы считаете, что Эл, больше не Эл?

– Нет. Мы так не считаем, – сказал Игорь. – Как мы можем судить? Просто мы надеялись, что вы посоветуете, как себя вести. Нам надо объединиться и помочь ей.

Том оглядел этих троих.

– Прежде всего, молодые люди, вам стоит понять, что если Эл вернется, то это будет уже взрослый человек. Другой. Мутант или нет – это только экспертиза сможет установить.

– Экспертиза, – возмутился Димка. – Да пусть у нее хоть четыре уха, три ноги и молнии из глаз, она не перестанет быть моим другом. Я Эл всегда узнаю.

– Ты не представляешь, о чем говоришь. Как ты ее узнаешь? – спросил Том. – Алик не смог.

– Я знаю то, что никто не знает.

Том удивленно посмотрел на него. Димка закрыл лицо руками и стал покачиваться. Видимо, это помогало ему обрести равновесие.

Ольга закусила губу и недоверчиво посмотрела на Тома, она знает об Эл, но знает ли о Димоне и Алике.

Том молчал. Игорь не выдержал и спросил:

– Что будем делать?

– Будем ждать, пока она вернется на Землю, – твердо ответил Том.

– А она вернется? – спросила Ольга.

– Вернется, – покивал Том.

– Нечего тут думать, – сказал Димка. – Надо отправить ее назад в прошлое.

– Мы будем ждать Эл, – настойчиво повторил Том. – Ничего не предпринимайте. Ведите себя как обычно.

Вчера его куратор, а сегодня закадычный друг заговорили о возвращении Эл в родное время. Взвинченному Димону удалось вызвать тревогу у Тома, а он было решил не уподобляться этим детям и не поддаваться эмоциям.

– Дело плохо, потому что инспекторы Космофлота дважды нас вызывали. Сколько нам еще валять дурака? – не выдержал Игорь.

– Пока я вам не скажу, никакой самодеятельности, – предупредил Том хмуро и назидательно. – Слышите? Все понятно? Вам не терпится, понимаю. Чему вас учили? Мы ничего не знаем. Чистейшая правда. Вызовут вас хоть в десятый раз – повторяйте одно и тоже. Ничего не предпринимайте, вы можете навлечь на Эл еще большие подозрения. Здесь был инспектор. Ее подозревают не в мутациях, хотя и это правда, главное подозрение – связь с Галактисом. Это политика. Проблема совсем другого уровня. Вас этому не учили. Останьтесь ей просто друзьями. Эл вернется, и мы услышим правду, нам она не станет лгать. Она достаточно умна, чтобы разобраться в ситуации. Если ей потребуется помощь, она попросит вас об этом. Вы знали Эл лучше меня. Ей нужно наше доверие.

Глава 4 Встреча

Том проснулся рано. Вчера от Эл пришло сообщение с точным временем прибытия, с названием порта.

Тревожное состояние не давало ему думать и действовать спокойно. Накануне он твердо решил, что не поедет встречать Эл, чтобы не привлекать внимания. Она сама должна навестить его.

Едва проснувшись, он понял, что не может усидеть на месте, встреча намечалась во второй половине дня по его времени. С трудом дождавшись намеченного часа, Том махнул рукой на осторожность. Он натянул на себя «приличную одежду», посмотрелся на собственное отражение в настоящем зеркале, одобрительно кивнул.

Через час он был в порту и искал в списках прибытия свою воспитанницу. Среди пассажиров Эл не оказалось. Том пересмотрел списки экипажей прибывших кораблей. Экипаж «грузовика», на котором она прилетела, прошел карантин и тридцать минут назад получил разрешение на выход в порт. Сердце часто билось. Он опоздал. Том побежал на указанную площадку. Порт был наводнен людьми. Том не замечал ничего, кроме препятствий в виде потока людей.

Он добрался до смотровой площадки, перевел дыхание и пошел по выходному рукаву прямо на поле. Оно оказалось пустым, без людей, пассажирский модуль с орбиты одиноко стоял вдалеке, окутанный дымкой защитного купола. Том пошел к кораблю, но его обогнала платформа со служителем, который не совсем тактично дал понять, что ему на здесь делать нечего. Экипаж высадился. Тома выдворили с поля самым настойчивым образом. Он вернулся на смотровую площадку. На поле по-прежнему было пусто.

Эл не вышла в порт сразу. После карантинной проверки и прививок ее отпустили на все четыре стороны. Она попросила на память список медицинских показателей, заполучив персональную пластинку, она отправилась за вещами.

Еще на базе она записалась помощником техника на грузовой рейс до Земли, с экипажем три человека. Это сэкономило ей только двое суток полета, медицинский осмотр экипажа грузовика был не педантичным, как на пассажирском рейсе. Виза и визовое подтверждение были при ней, плюс карта с медицинскими показателями.

Как только Эл вступила на плиты площадки, комок подступил к горлу. Она никого не хотела видеть и побежала в сторону старинных посадочных полей, с которых когда-то стартовали «старые экспедиции», в том числе и экипаж «Тобоса». Парочка пусковых платформ теперь служили музеями. Она могла бы улизнуть из порта, минуя общий поток пассажиров – академический трюк курсантов.

Она шагала по плитам, плохо осознавая, что добралась домой. Земная травка пробивалась в трещины, площадками не пользовались. Массив зданий порта колыхался в мареве теплого воздуха. Ветерок. Огромное голубое небо над головой. Воздух, напоенный запахами порта и природы. Солнце грело спину. Шквал ощущений. Восторг! И боль.

– Я дома, – прошептала она. – Я дома.

Эл испытала острое желание стянуть с себя форму. Она обернулась, вокруг нет людей только техника.

Сумка шлепнулась на землю, Эл отключила гравитационную подушку, до этой минуты вещи плавали за ней, к этой забаве, она еще не могла привыкнуть.

Порывшись в скудном гардеробе, Эл извлекла тонкую рубашку из шелка и шорты. Она с удовольствием переоделась. Ветер трепал просторную рубашку – это чувство расшевелило в Эл забытое состояние, как в детстве. Она засмеялась, осматривая себя.

– Это я?

Она огляделась вокруг, закрыла глаза и вслушалась. Ветер. Живой, настоящий, а не искусственный сквозняк. Упоительная музыка в ушах. Запахи. Острое обоняние отделило от запахов порта и цивилизации аромат трав и близкого леса. Она знала, что вокруг площадок высажено живое ограждение – плотный кустарник, а глубже – нетронутый лес. Здесь людям в голову не придет лезть через кусты, все пользуются корпусом порта. У нее возникло сильное желание удрать через эту живую изгородь и побыть где-нибудь инкогнито. Начнут искать, в порту ее точно ждет парочка инспекторов. Эл не без грусти поняла, что ей надо идти в портовые корпуса и заявить о прибытии. Бесполезно прятаться.

Она нахмурилась, оглядела себя и, осознав нелепость вида опять натянула форму, прицепила капитанские знаки отличия. Вот вам. Встречайте. Не просто Эл – обычный человек, а капитан Космофлота – достойная единица в Космической системе Земли. Эл криво усмехнулась, включила антигравитацию сумки и пошла широкими шагами, как на битву, туда, где ее, видимо, ждали одни неприятности. Так, во всяком случае, она представляла.

Том со смотровой заметил шагающую по площадке фигурку. Издали невозможно узнать человека. Походка от пребывания в космосе у людей менялась, одинаковая форма не подсказал бы ему ответ, цвет он не рассмотрел. Он бросился к выходному рукаву, надеясь на везение. Терпение лопнуло, он чувствовал себя несдержанным мальчишкой и не корил себя за то, что дал волю накопившемуся ожиданию. Он остановился, когда разглядел лицо. Она.

– Том!

Эл сорвалась с места, побежала на встречу, налетела на него, как вихрь. Том ощутил крепкие объятия. Потом волна смущения захлестнула его, он обнимал не девчушку с кудряшками, перед ним была взрослая девушка, она выглядела уставшей и взрослой.

– Эл, – тихо произнес он, не сильно стискивая объятия дрожащими руками.

Она отстранилась и смотрела на него круглыми широко открытыми глазами. Она улыбалась ему, изучала лицо, потом снова прижалась.

– Я так ждал тебя, а теперь не знаю, что сказать, – признался он.

– Ничего не говори. Не нужно. Лишнее. Главное, что я снова дома. Я дома! Я хочу на остров. Никуда больше. У меня право на отпуск. Я обоснуюсь у тебя?

Том все еще молчал.

– Ты против? – спросила она.

Том ожил, словно кто-то снял оцепенение.

– Я… Конечно можно. Что ты, – он улыбнулся. – Не могу поверить, что это ты.

– Изменилась?

– Очень. Знаки. Форму надела.

– Не хотела, но нужно. – Эл улыбнулась. – Ты на катере?

– Нет. Прилетел транзитом, – ответил он. – У меня два места на обратный рейс.

Эл поморщилась, едва ли ей позволят лететь на лайнере, а потом сказала:

– Только отмечусь. Ну, пошли, чего стоишь. Сейчас нас погонят отсюда.

Эл решительно потащила его к выходу. Том испытывал гордость, какую чувствуют родители за своих чад. Осанка. Стать. Уверенность. Взгляд жесткий, даже когда улыбается.

Они прошли пару сотен метров, пискнул ее прибор связи, Эл зажгла экранчик и обернулась.

– Мы не одни, – сказала она. – Инспектор на смотровой площадке. Он еще на орбите со мной связался, попросил разрешения встретить. Вежливый. Я хотела удрать через кусты в лес, честное слово. Раньше непременно бы удрала. Не правильно поймет.

– Кто? – спросил Том.

– Рассел Курк. Человек, который выпытывал и выкапывал обо мне все, что возможно найти. Дотошный и очень серьезный тип. Мне бы злиться на него, но почему-то он мне очень симпатичен. Снаружи – тюфяк, а внутри – супермен.

Том не понял последнего слова. Она по-прежнему употребляет древние словечки.

– Кто? – переспросил он.

– Герой. Большой человек, не в физическом смысле. Чертовски умен.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю, – Эл пожала плечами – единственное объяснение, которое она дала.

Они вошли в зал порта и сразу наткнулись на Курка.

– Здравствуйте, инспектор, – приветствовала Эл первой и чуть-чуть шутливо поклонилась, разведя в стороны руки.

– Здравствуйте, капитан, – кивнул ей Курк серьезно.

– Здравствуйте… – Том чуть не назвал инспектора по имени.

– Здравствуйте, – коротко ответил Рассел.

– Вы знакомы? – спросила Эл и посмотрела на обоих, прищурив один глаз. – Вижу. Знакомы.

– Да, мы беседовали, – подтвердил Том.

Рассел ощутил неловкость. Он чувствовал себя лишним, потому что видел их встречу. Она была не просто дружественной, скорее семейной. Как, интересно, чувствует себя Мисс? Кажется, счастлив и смущен. Она тоже. У капитана игривое настроение, она счастлива, что вернулась. Еще бы, четыре года прошло.

Рассел впервые наблюдал в ней юношеский восторг, на Плутоне-6 он видел только ее серьезную мину, включая моменты, когда она отпускала Доновану саркастические замечания, улыбалась натянуто. Он думал, что она либо заторможена от усталости, либо давит эмоции.

Том опасался, что появление Рассела испортит светлое чувство от их встречи. Эл снисходительно отнеслась к появлению инспектора. Суровый вид Курка не загасил радость возвращения.

Она торжественно осмотрела обоих.

– Хотите, угадаю? – Она сделал вид, что напряженно думает, а в глазах – хитрость. – Вы говорили обо мне? Не отрицайте. Знаю, что это единственная тема, которую вы могли обсуждать вместе. А вы, инспектор, будете как тень, везде со мной?

– Это условие, я буду личным сопровождением до обследования, – кивнул Курк. – Один.

– Условие? Какое условие? – удивился Мисс.

– Моего пребывания на Земле, – объяснила Эл. – Хорошо, что не Донован. Пара дней, и мы бы подрались. Нет, я бы его…

Эл вовремя осеклась, потому что Курк изменился в лице.

– Подождите, – обратился Том к обоим. – Это наблюдение? Официальное?

– Да, – кивнул Курк.

– Ты согласилась? – воскликнул Том, обращаясь к Эл.

– А что мне было делать? У меня был выбор: Светлана Бернц из Академии или инспектор Космофлота. Я выбрала Космофлот, – она добавила гордую интонацию. На вопросительный взгляд Рассела она пояснила. – Да, не удивляйтесь, я сама вас назначила. Как капитан, я имею такое право.

– Я не знал, – спокойно сказал Курк. – Мне представили, как назначение.

– Подозреваю, что у нас есть катер, – потрясая пальцем в воздухе сказала Эл. – Можно отказаться от наших мест на лайнере, два на троих – маловато. Я отмечусь и выйду на стоянку.

Она развернулась и пошла прочь. Том поднял брови. Курк посмотрел ей в след. Она не спросила у Тома разрешение на его присутствие.

Эл не задержалась долго. Она спокойно вышла на стоянку в сопровождении маленького контейнера с багажом.

– Эл, откуда ты знаешь про катер? – спросил Том.

– Я персона подозрительная, – она хихикнула. – Удивляюсь, как меня вообще сюда пустили. Так, инспектор? Гадостное чувство, надо признаться. Чтобы я не села в лайнер, мне выделили катер для личных нужд. Капитану нулевого уровня явно не по рангу. Скоростной. Вон там. Даже номер подходящий – 777.

Она указывала через прозрачную стену на площадь перед главным зданием космопорта.

Эл провела Том и инспектора к синему катеру с названным номером и взялась за корпусной выступ.

– Доброе утро, капитан, – проговорил зычный четкий голос машины.

– Доброе утро, 777– ой, – приветствовала его Эл. – Счастливый номер.

Она легко открыла купол катера, поместила контейнер прямо внутрь, на кресло четвертого пассажира.

– Прошу. – Она сделала пригласительный жест. – Чур, поведу я, чтобы вы не очень приставали ко мне с вопросами. Я кучу времени в атмосфере не летала. Я устала и не хочу больше говорить.

– Для этого существует автопилот, – заметил Рассел.

Эл сделала суровое и загадочное лицо, чуть приблизилась к нему и сказала мрачным тоном:

– Я ему не доверяю.

Том смехом оценил шутку, а Рассел – нет.

Они подлетали к острову, перемещаясь из дня в вечер. Эл вела катер на низкой высоте, метрах в семи над водой, преодолевая на рулях порывы морского ветра. Волны внизу стремились к маленькому островку Тома. Эл поглядывала вниз через нижнее окно. Внезапно она схватила руку Тома, сидевшего рядом.

– Машка! – закричала она. – Том! Держи управление!

Она резким движением водрузила руку Тома на рычаг, а сама хлопнула ладонью по точке останова на панели.

Ни Курк, ни Том не успели ничего сказать, как она распахнула купол, привстала и прыгнула вниз, в воду.

– Эл! – крикнул Том и перевалился через борт.

Рассел кулаком ткнул в панель автопилота, катер остановился.

– Садимся! – скомандовал Курк. – Сумасшедшая!

Внизу еще расходились круги, когда Эл вынырнула на поверхность, а вместе с ней из воды высоко выпрыгнул дельфин. Совершив пируэт, Машка бухнулась обратно в воду, подняв столб брызг, волна накрыла Эл.

Мисс улыбался и кивал. Он был рад, а не напуган, чего Рассел не мог ни понять, ни одобрить.

– Вот и дождалась, – спокойно сказал Том.

Катер сел на воду и плавно покачивался в нескольких метрах от девушки. Она подплыла и нырнула. Том и Рассел не поняли, что происходит, потом за борт зацепилась ее рука, потом показалась голова и плечи.

– Вот, – сказала она, переводя дыхание. На пол салона упали два мокрых ботинка, следом форменная куртка. – Я плыву к берегу сама. С Машкой. Летите.

– Здесь далеко, – возразил Курк недовольным тоном.

– Инспектор, я не только летаю в космос, я и плавать умею. К тому же со мной Машка. Мы не утонем.

Она оттолкнулась от борта, рядом с ней проплыл плавник, и она ловко ухватилась за него. Над водой виднелась лишь ее голова.

Том приподнял подбородок и улыбался.

– По-моему, лучшего доказательства, что это настоящая Эл, не нужно. Машка узнала бы ее, даже если сотня человек оказалась в воде, а Эл узнала бы Машку не только с борта катера, но и из стаи дельфинов. Сердце не обманешь, Рассел.

Курк как раз думал над этим. Сегодня ему необязательно было лететь с ними, она нашел бы массу законных способов наблюдать заочно, но он хотел увидеть узнает дельфин Эл или нет. Рассел согласился с Томом. Она настоящая.

Церемония встречи длилась минут сорок. Рассел с берега смотрел, как Эл возится с дельфином. Том забрал вещи Эл и ушел в дом, а Курк пошел на пляж и наблюдал за дикой парочкой. Эл сломала его прежнее представление. Рассел склонялся к мысли, что Эл расчетлива, хорошо продумывает поступки, а опасные действия совершает, чтобы проверить свои возможности и реакцию окружающих. Прыжок в воду с борта катера и ее полет в Галактис окрашены одинаковым безрассудством, порыв без умысла. Всего два случая неоправданного риска на фоне остальных событий.

Эл пошатываясь вышла на берег. С нее струями текла вода. Рассел смотрел, как она смешно прыгает то на одной ноге, то на другой, вытряхивая воду из ушей. Рассел Курк – почти сорокалетний мужчина впервые за день заметил себе, что перед ним юная девушка, мокрая и счастливая. Какой бы путь она не прошла, она очень молода, вчерашний подросток. Он мог ошибочно наделить ее хитростью зрелого человека.

– Сколько вам лет? – спросил он.

– Вы же знаете, – ответила она.

– На самом деле.

– Пятьсот шестьдесят семь. Могу ошибиться.

– Вы так спокойно заявляете мне об этом.

– Бросьте интриги, инспектор. Вы говорили с Томом, и он точно рассказал, что я из прошлого.

– И вы не считаете, что он вас предал?

– Я сама ему разрешила. Если бы на вашем месте оказался другой, то он вряд ли рассказал обо мне.

– Почему?

– Том разбирается в людях.

Она подошла близко и встала лицом к океану, скрестив руки на груди. Эл смотрела вдаль. Курк невольно посмотрел туда же, для него там ничего не было. А Эл все смотрела и смотрела туда. Она вспоминала свой любимый сон, как она стоит на берегу моря, плеск волн смешивается с шумом ветра и криками птиц. Это не тот пейзаж, но ветер и птицы здесь есть. Ей стало грустно. Чувства обострялись по мере того, как она привыкала к пространству. Родная планета, частью которой она себя считала, наконец-то, подпустила ее к себе. Присутствие Курка нисколько ее не беспокоило, пока он не принялся пристально смотреть на нее.

Он вежливо отошел подальше, туда, где была трава и сел. Он наблюдал за ней. Непринужденная обстановка – лучше не бывает. Эл стояла, широко расставив ноги, босые ступни испачканы песком. Курк видел ее спину, чего вполне достаточно, чтобы прочесть уверенность в позе и спокойствие. Она созерцала свой родной мир. У нее были годы, чтобы соскучиться. Рассел сомневался, что она также спокойна внутри.

Эл стояла долго. Рассел не представлял, как мешал ей насладиться пейзажем. Эл терпела этот взгляд, сколько могла, потом решила уйти в дом.

– Что вы чувствуете? – спросил Курк, когда она проходила мимо.

– Усталость, – ответила она, остановилась рядом с ним и опять всмотрелась в даль острова также, как смотрела на океан. – Говорите мне «ты». Я дома. Субординацию вы не нарушите, здесь не перед кем. Две недели я буду отдыхать и не улечу с острова, только, если наскучит, что мало вероятно. Скучать здесь невозможно. Вы тоже можете слетать куда-нибудь, нет нужды следить за мной воочию, у вас есть надежные системы. Я разрешаю.

– Я говорю «вы» из уважения, – пояснил Курк. – И перестаньте считать меня соглядатаем.

– У-у-у, вы начитались древней литературы, инспектор. Соглядатай. Готовились.

Она была права. Он действительно пересматривал разделы по истории. Он изучал язык, которым она могла владеть. Уловка сработала.

– Значит, вы из прошлого? – озвучил он свою мысль.

– Как вы отнеслись к этому известию? – спросила она в ответ.

– Был поражен. Не поверил. Как это вышло?

Эл, наконец, склонила голову и посмотрела на него. Ее карие глаза блеснули.

– Все что я скажу, пойдет в рапорт, а сейчас я не хочу объясняться. Вся эта возня очень мне надоела. Я предпочту отдых. Можно?

– Я хочу помочь, и открыто говорю об этом. Рапорта, пока, не будет.

– Единственное, чем вы можете помочь – объективностью. Никаких пристрастий и увлечений. Вы хороший человек, поэтому я не хочу, чтобы вы пострадали. Я доверила вам тайну, распорядитесь ею разумно. Ведите расследование, наблюдайте, собирайте факты. Только не угрожайте мне или моим близким, как Донован, а то я разозлюсь.

Она не дождалась ответа и пошла широким шагом к дому.

Том был в лаборатории. Эл спустилась к нему и спросила:

– Тут еще есть нормальный душ?

– Да. Где и обычно. Твоя одежда в шкафу, я приобрел кое-что. Контейнер – там же.

Эл подошла и облокотилась на стол.

– Что моделируешь на этот раз?

– Двадцатый век. Самый конец.

– Специально?

– Да. С момента твоего исчезновения многое изменилось. Думаю, тебе будет интересно, – сказал он.

– Ты будто мысли мои читаешь.

У Тома все дрогнуло внутри.

– Наши интересы совпадают? – спросил он.

– Да. Пока я не знаю, как это осуществить. Не сразу.

Она удалилась. Том решил навестить инспектора. Рассел стоял на ступенях террасы, в дом не зашел.

– Вы голодны? Скоро будем ужинать, – сообщил он. – Вам удастся поесть настоящие продукты, а не синтетику. То, что ели наши прадеды. Это даже не гибриды.

Реакция Рассела выбила его из равновесия.

– Том, вы хоть от части понимаете, что ее здесь ждет? Это не отпуск, – пристально глядя на историка, сказал Курк.

Он был напряжен и не казался грузным увальнем, взгляд был не сонным, а резким.

– Я знаю, что ей будет очень тяжело. Исход всей этой истории целиком зависит от нее. Ни вы, ни я, ничего сделать не сможем, а если что-то и сможем, то это лишь облегчение, а не решение вопроса. Рассел, не поддавайтесь эмоциям, это плохо кончиться. Делайте свое дело, я буду делать свое, а Эл пусть сама найдет выход, потому что кроме нее – некому. Поверьте, мы знаем одну Эл, а она может оказаться другой. Эта особа весьма многогранна. Она осмелиться на то, что нам покажется безумством. Осторожно, инспектор, я сейчас говорю не для рапорта. Успокойтесь и дайте ей передышку. Не спросили, сколько суток она опять не спала?

– Сплетничаете? – Эл вышла на террасу в легкой блузке и брюках, но с серьезной миной на лице. – «Эта особа» зовет вас ужинать. А если мозги кипят от нетерпения, мокните свои головы в океан.

Ужин состоял из свежих фруктов и овощей, настоящего риса и чая. Они сидели за маленьким столиком и все трое сосредоточенно жевали.

Курк питался иначе и пробовал всего понемногу, опасаясь за свой желудок. Эл ела с закрытыми глазами, желваки перекатывались на скулах, их сводило от удовольствия, которое читалось на ее лице. Прежде, чем отправить кусок в рот она принюхивалась и облизывалась, отправляла рот и издавала сладостный вздох. Том переставал периодически жевать и смеялся над ней. У Курка к середине трапезы при взгляде на нее тоже сводило скулы.

– Том, я хочу обыграть тебя в шахматы, – доедая яблоко, заявила Эл.

– Ни за что, – парировал историк.

– Если вы сыты, инспектор, предлагаю быть нашим секундантом. Шахматы – это древняя тактико-стратегическая игра… – стал объяснять Том.

– Не надо. Я знаю, что такое шахматы, – сказал Рассел.

– Тогда к столу! – воззвала Эл.

Они достали настоящую доску и старинные антикварные фигурки. Игра началась.

Эл проиграла партию через полтора часа.

– Я слишком устала, – оправдывалась Эл. – Том, у тебя найдется сухое дерево на этом островке жизни и изобилия? Страсть как хочется костер запалить.

– Я это предвидел. Рассел, вы когда-нибудь жгли костер?

– Нет, – пожал плечами Курк. – Ни к чему было.

– Вы не попадали в катастрофы, не бродили в одиночку в лесу, не охотились? – удивилась Эл.

– Никогда, – ответил Курк.

– Вы родились инспектором, – заключила Эл. – Это надо исправить.

Затея Расселу не понравилась, он был воспитан в других традициях.

– В двадцатом веке это уже было развлечением для так называемых цивилизованных людей. Сейчас об этом вообще никто не думает. Хотя не стоит обобщать, люди разные, – размышляла Эл.

– А что обычно в вашем времени делали с костром?

– Грелись, готовили еду, пели песни. Много чего.

– Песни? – спросил Рассел. – Ты умеешь петь?

– Все умеют петь. Люди не могут не петь, если только у них не черствая душа. Идите за мной, – позвала она.

Они нашли место для костра. Эл выбрала пятачок, где ветер дул не сильно. Тщательность и быстрота, с которой она развела огонь, говорили об опыте, в космосе такому не учат. Рассел наблюдал ее манипуляции и думал, что так она спасается от мыслей о надвигающихся проблемах.

– Ты хотела спеть, – напомнил Том. – Спой что-нибудь, какую-нибудь древнюю песню.

Эл задумалась. Наступила полная тишина, костер потрескивал, едва нарушая молчание. Эл подняла голову и запела, на незнакомом языке. Она обладала тонким и чистым голосом.

Рассел оцепенел, он не мог представить ее поющей, это было трогательно, черты лица смягчились, пела она с воодушевлением.

Он покосился на Мисса, тот сопереживал Эл и ловил интонации. Его лицо печальное с грустной улыбкой меняло выражение, он двигал бровями, смотрел на воспитанницу с нежностью, как отец на дочь.

Эл закончила петь и закрыла глаза. Они некоторое время молчали.

– О чем песня? – спросил Том.

– О любви, – ответила она. – Самые красивые песни всегда о любви.

– А язык? – спросил Курк.

– Русский.

На Курк осознал, что ему, человеку совсем не сентиментальному, в эти мгновения стало хорошо на душе. Его, как и двоих присутствующих ненадолго посетило состояние отрешенности, они переглядывались, но ничего не говорили. Эл замерла, снова обратив взгляд в сторону океана.

Рассел почувствовала, как останавливается поток событий, и уходят заботы. За много лет службы в его жизни не было такого дня, как сегодня. Он никогда не прыгал в воду с борта катера, не приручал дельфина, не проходил сквозь время, он ничего в жизни не делал, кроме своей работы. Он исследователь-аналитик, его дело – искать и сопоставлять факты, делать выводы, исследовать. Но это лишь теория. Он словно не жил. Его натуре чуждо безрассудство, он мыслит в строго определенном направлении, и если признаваться себе в чем-то в такой момент, то он признал бы, что в его жизни нет романтики. Он по-доброму позавидовал Эл.

Ему нужно знать ее планы. Он хотел затеять разговор еще в порту, но не стал торопиться. Недавнее откровение Тома заставило его подумать о том, что Эл действительно человек необычный, яркий, которого стоит уважать. Она не спрячется и не станет уходить от проблем. В этом деле она его соперник. На всем протяжении разбирательства окружающие люди неизменно старались ей помочь, их было немало, на Земле у нее есть более близкие люди, даже дельфин.

Курк почувствовал свое одиночество. Рассел всегда жил один, его старомодные предки не стали продлевать себе жизнь. Не так давно умерла мать, с отцом отношения были натянутые. Отец, капитан дальней разведки в отставке, тоже доживал последние годы. Курк ни о ком не заботился, только о самом себе и своей работе. Нрав Рассела, его бескомпромиссность и чрезмерная замкнутость сделали из него одиночку. Начальство ценило его, а коллеги недолюбливали. В этой девушке он усмотрел часть своей натуры, задушенной в детстве и юности рациональностью и стремлением только к разумным и взвешенным, осторожным действиям. Возможно, оттого он так захотел помочь ей. И еще потому, что давно стал осознавать, что в конфликте с Галактисом многое неясно и искусственно раздуто, словно некий скрытый механизм портил и портил отношения. Эл была не виновата, что попала к спасателям. Рассел был на ее стороне, хоть и скрывал это от радикально настроенного Донована и сослуживцев, потому он и выбрал путь правды, чтобы казаться объективным. С этого дня беспристрастность будет сохранять все трудней.

Когда он очнулся от своих мыслей, то увидел, что Эл растянулась на песке и спит. Том смотрит на нее и улыбается. Он заметил ожившего Рассела и шепотом сказал:

– Оставим ее, пусть спит тут.

Он осторожно приподнялся. Рассел взял кусок дерева и подбросил в огонь.

– Я еще посижу, – сказал он.

Том пошел к домику. Шаги сзади, и грузная фигура Рассела выросла рядом из темноты.

– Надо накрыть ее чем-нибудь.

Том шел рядом и думал о том, что решит инспектор. Том полагал, что Рассел настроен дружелюбно, но мнение может всегда изменить. Зависит от Эл.

– Том, простите, что я опять о своем. Я постоянно думаю о деле. Очень непросто доказать, что Эл связана с Галактисом, если не предположить, что она не послана во время полета «Тобоса». Все можно опротестовать, но ее экзотизм мы не сможем скрыть. Врачи докопаются.

– Я расскажу один случай. Эл тогда только год, проучилась в академии. Она списала себе пару лет, по фальшивым документам ей было лет… Да, неважно. Они проходили обучение в экстремальных условиях. Никто не смотрит ребенок или нет, в академии на тренировках нравы жесткие. Эл и несколько ребят испытывались в пустыне и по неопытности заблудились. Нашли бункер, старинный, военный, залезли в него, чтобы спрятаться от солнца, а двери как в мышеловке захлопнулись. Оказалось это заброшенный военный полигон, напичканный психологическим оружием, излучатели, датчики страха. Их там было пятеро – две девочки и три мальчика. Мозг системы оказался целым, и вся эта машина заработала в одночасье. К счастью, снаружи остались двое ребят. Вы знаете Алика, он был на Плутоне. Он поднял тревогу. Сутки по всей Земле собирали информацию, как отключить систему, а дети как мыши бегали по лабиринту. Я эти сутки до смерти не забуду. Когда систему вывели из строя, троих нашли в довольно безопасном месте. Знаете, что они делали? Пели. Эл нашла в нише следящее устройство и сломала его. Оставила ребят и подучила их петь, чтобы не бояться, а сама ходила по полигону до последней минуты. Ее нашли в камере управления. Оказалось, она не стала искать выход, потому что поняла, что его нет, и решила уничтожить систему. На ней было девятнадцать ожогов от низкотемпературных излучателей. Ей не хватило совсем немного сил и времени, чтобы уничтожить всю систему, она повредила ее. Она была в сознании, но не могла двигаться, потому что парализующее излучение задело левую часть тела. Она прошла четыре километра коридоров. После этого у нее изменился состав крови, и открылась способность чувствовать любое наблюдение. Эксперты сказали, что это чудо, а Эл выдирала из шевелюры седые волосы. Когда я спросил, что ей помогло, она ответила: «Страх». Я попросил объяснить, а она сказала, что предположила, что, если она боится систему, то почему система не может бояться ее. Она уловила самое главное. Полигон был создан, чтобы отбирать сильных и учить. Отбирать тех, кто обладает выдержкой, и может не бояться. Если испытуемый проявил смелость, система отключалась. Эл поняла это. Там, где она шла, были сломаны все системы управления, она добралась до мозга, у нее сил не хватило сломать все.

– Вы сказали, детей было пятеро.

– Да. Один мальчик погиб, в него попал заряд, он умер от сердечного приступа. Ему было одиннадцать лет.

– Почему вы это рассказали, Том?

– Она выжила, понимаете? Нормальный взрослый человек при тренинге находился там только два часа, взрослый солдат. Проходили не все, я проверял. Тогда я понял, что она не простой человек. Два года моих медицинских проб это подтвердят. Этот экзотизм не искусственный, это результат тех потрясений, что она пережила. Я полагаю, что проход через время сделал ее матрицу гибкой. А был еще Тобос, Рассел. Вы знаете, какой кошмар ей пришлось пережить. Она невероятное существо, очень сильное. Мне совсем не хочется, чтобы ее душу загубили в битве за не совсем ясные идеалы. Она очень молода. Если обозлится, то пустит свои таланты в ход, результаты могут оказаться грустными. Я знаю, что вы могли бы сделать. Не дайте ее сломать.

Рассел прихватил одеяло и вернулся к костру. Огонь потух. Он раздул угли и добавил горючего, как делала Эл. Он накрыл ее, и она сразу проснулась.

– Инспектор, вас словно холодной водой облили. Вы купались?

Рассел посмотрел в сонные глаза девушки, учуяла же.

– Том рассказал мне про полигон.

– Про какой? – сонным голосом спросила Эл.

– В пустыне. Я читал отчет, но живой рассказ лучше.

– А-а, про этот. Не напоминайте, а то я больше не засну.

– Может пойти в дом?

– Идите, мне здесь хорошо.

Она укуталась в одеяло и перевернулась на другой бок. Рассел услышал слабое бормотание.

– Том – болтун, макну его завтра в океан… Спокойной ночи.

Рассел проснулся и увидел, что лежит на траве. Костер превратился в пепел, и легкий ветерок разносил остатки. Эл еще спала. Восход только начинался. Курк с удовольствием наблюдал, как восходит солнце. После этого сел в катер и улетел на континент.

Глава 5 Лондер

– Том, инспектор нас покинул.

Эл просунула голову в окно. Она зевнула. Волосы ее были спутаны, торчали клочками в разные стороны.

– Странно, – отозвался Том из закутка, называемого кухней. – Что ты будешь на завтрак?

– Молоко и жирного кролика.

– Эл, ты – хищник.

– Это ты хищник. Мы будем завтракать вместе. Я – молоко, а он – травку.

– Брось шутить. Я серьезно.

– Я есть не хочу. Молоко.

Том вышел в комнату.

– Ты так и спала у костра?

– Ага.

Она уже влезла в окно. Эл сидела на табурете, подобрав под себя одну ногу, и смотрела в окуляры на воду.

– Будет сильная волна, – заключила она. – Ветер усиливается. Надо бы окна закрыть.

Том отдал ей стакан с молоком, а сам поставил на стол большую чашку салата и белковый коктейль. Отпил немного и спросил:

– Как думаешь, он скоро вернется?

– Не знаю. Датчиков он не оставил, шпионить не будет.

– Благородство?

– Просто вежливость. Ты зачем ему про полигон рассказал?

– Он боится, что твой экзотизм будет серьезным аргументом против тебя.

– Я отыщу Лондера.

– Зачем?

– Он тоже страдает от этого, но как-то справился.

– Эл, на Тобосе все погибли?

– Лондер – нет. Я – да. Странно звучит. Я в том числе.

– Но как? – Том не скрыл изумления.

– Не совсем. Что-то скорее всего сталось. Меня восстановили, а Лондера извлекли до взрыва, только усыпили. Ты должен бы знать.

Том знал. Удивился, что она так запросто сказала.

– Зачем ты мне призналась?

– Затем, что я действительно больше не тот человек, чтобы не питал иллюзий. Это тело не то, что было раньше. Оно – хорошая копия, и эта копия последнее время выделывает всякие трюки.

– А тебе не показалось странным, что Машка тебя узнала?

– Машка не в лицо меня узнала. Она узнала то, что внутри, в душе. Меня настоящую. Тело – это же робот.

– Смешная ты, Эл, люди себе новые руки, ноги вживляют и считают своими. У тебя все осталось: память, опыт, характер, привычки, знания.

– Поменьше бы этих знаний, – вздохнула Эл.

Она отпила половину стакана и вдруг спросила:

– Том, что ты знаешь о Галактисе?

– Почему ты спрашиваешь?

– Мне надо отыскать наблюдателя на Земле.

– Все-таки, ты согласилась на контакт?

– Я уже поняла, что здесь меня съедят живьем. Не хочу быть жертвой предрассудков и чужих заблуждений. Вот и хочу поискать.

– Надо же? – удивился Том. – А что ты скажешь этому наблюдателю?

– Ничего. Мне нужен только ориентир. Пока я сама справляюсь, а если будет совсем трудно, обращусь к нему, знать бы только, где искать.

– Надеешься на помощь?

– Кто знает.

– Ты сильно рискуешь, – предупредил Том, – говоря об этом со мной.

– Я все время рискую. Когда сюда попала – рискнула, в академию – рискнула, на Тобос – рискнула. Это не риск – это жизнь, скучно ходить там, где все ходят, далеко не уйдешь, интересно там, где трудно. А ты свой, я не боюсь тебе признаваться. Я думаю, к тебе допроса с пристрастием не применят и память из тебя не вытряхнут. Если меня арестуют…

– И долго ты будешь проверять себя на прочность, и испытывать терпение? – вопросом перебил ее Том. – Сколько тебе лет? Двадцать? Больше? Меньше? Ты уже не подросток и к твоим выходкам относятся серьезно. Что за ними стоит? Желание выделиться? Желание узнать, на что ты способна? Что, Эл?

Том поймал ее пронзительный взгляд. Она стала суровой, напряглась. Том редко так с ней говорил, не резко, но тоном старшего. Она привыкла, что нравоучений ей не читает никто, включая начальство, не принято, как-то было на Плутоне-6 лезть в душу, да и без дела. Вердену она еще бы могла позволить или Леону Дантелу, и то в крайнем случае. Том был далековато от ее проблем, не ему сейчас ее воспитывать.

Эл прислушалась к своим ощущениям, и уловила подтекст иного характера. Что-то тревожило и пугало Тома, но это не был страх за собственную или ее безопасность. Другое. Определенно другое. За этими вопросами стояло больше, чем обычный воспитательный ход. Его напряжение больше похоже на стойку сеттера на охоте, готовность к броску.

Том увидел, как меняется ее взгляд: изучающий, потом прищуренный хитрый, потом суровый, снова хитрый. Темные зрачки расширились. На ее лице отразилась тревога.

Он первый отвел взгляд и спросил:

– Что? Стало не по себе? Подумай, Эл.

Он продолжил в своем духе, с расчетом, что она попадется на уловку. Эл кинула на него уверенный и оценивающий, практически капитанский взгляд и заговорила мягко. От этой мягкости у Тома на руках появилась гусиная кожа.

– Хочешь, я построю логическую цепочку выводов, от которой тебе тоже станет не по себе, – Том догадался, что сейчас будет словесная атака. Она прищурила глаза и, отпивая молоко, продолжила. – Тот, кто знает, что я связалась с Галактисом, обязательно выразил свое отношение. Так или иначе, плохо или хорошо, этот вопрос задавали все, кроме тебя. Допускаю, что ты его задашь. Я смею заключить, что ты лоялен в этом вопросе и допускаю, что ты на моей стороне. Инспектор Рассел Курк отличается изрядной выдержкой, при его-то информированности, ему становиться не по себе, когда он думает, что со мной будет, он косвенно признался в этом еще не Плутоне. Я тоже неспокойно себя чувствую от всего, что твориться. Ты, человек, который отличается открытым нравом и эмоциональностью, спокоен, как сфинкс. Том, ты же все обо мне знаешь… А может, ты знаешь больше? Сколько живу рядом с тобой, знаю тебя, столько задаюсь вопросами: какого лешего ты так настойчиво ловил меня тогда в порту, почему не выдал? Я же историческая находка. Нонсенс, Том! У меня нет веских доказательств, но я уверена, что ты имеешь отношение к Галактису. Или очень симпатизируешь им, что для землянина, не покидавшего планету столько лет, весьма странно. Все, что касается отношений с Галактисом – табу, отчетов и информации не добудешь без специального разрешения, а я вчера нахожу здесь звездные карты с графиком моего полета в четырнадцатом секторе. В простое любопытство я не верю, потому что на той карте есть данные топографии, которую я делала, а их еще не обнародовали, я провалила ту топографическую разведку. Это были не наши карты.

Том понял свой провал. Эл не просто вчера принимала душ. Она близка к разгадке. Он решил молчать до последнего, пока она не выложит все свои доводы. Она не стала продолжать, больше ни слова не сказала, залпом опустошила стакан, встала, мягко поставила его на стол и спустилась в лабораторию. Через несколько минут она вернулась одетая в серенький неприметный комбинезон, волосы тщательно убраны под такую же серую шапочку.

– Я лечу к Лондеру. Пора разобраться с моим здоровьем. Я возьму твой катер, моя посудина очень приметная.

Том остался сидеть за столом, утвердительно кивнул и проводил ее взглядом. В дверях она обернулась.

– Я подумаю над твоим вопросом, а ты подумай над моими домыслами. Если вернется Рассел Курк, соври что-нибудь. Я быстро.

Она ушла, оставив Тома в замешательстве. Том почувствовал, что расстроен. С самого начала он испытывал неловкость оттого, что их отношения имеют подоплеку. Он боялся, что он привяжется к ней, а она к нему, и обоим будет больно, когда истинная причина их встречи выйдет наружу. Для Эл чистые искренние отношения значили очень много, были определяющими. Она мало кого подпускала близко к своей душе, кроме друзей. Том оказался таким человеком, и тем труднее ему было скрывать свою миссию наблюдателя. Она была его семьей несколько лет. Теперь близок был тот час, когда она либо простит его, либо он ее потеряет.

Она обо всем догадывалась. В ней никогда не дремал маленький умненький и очень внимательный человечек. Том забыл об этом, от радости встречи чувство осторожности притупилось. Эл намекнула, но в атаку не пошла, предоставив ему право решать. Что ж он совершил ошибку, не спросил то, что спрашивали все. Зато он получил хорошую новость – она ищет наблюдателя.

Лондер жил в центре северо-американского континента, в микроклиматической зоне. Общее похолодание на Земле заставило создавать искусственные тепловые участки. Здесь уже стемнело. Эл сориентировалась без мозга катера, по светящемуся куполу. Состема обнаружения ее не видит. Она отключила в катера все, кроме ручного управления, так за ней практически невозможно уследить, а если следят, то, почему бы ей ни навестить Лондера, бывшего коллегу по экипажу. Почему бы не летать на рулях на Земле, если она привыкла проделывать похожие манипуляции в космосе, могут у нее быть причуды в отпуске.

Микроклиматическая станция Лондера спряталась под защитой купола и утопала в снегах.

Эл подогнала катер к самому ограждению, открыла кабину и съежилась, было очень холодно после острова Тома. Шаг из катера, и она провалилась по колено в снег, комбинезон не подходил для этого климата. Эл втянула голову в плечи и утопая в снегу пошла вдоль заградительной линии, пока не обнаружила вход.

Проход в куполе открыл смуглый темноволосый мальчик лет четырнадцати.

– Входите, – коротко сказал он.

Эл вошла в зону микроклимата, костюм, лицо и руки мгновенно покрылись каплями влаги. Она сняла шапочку и стряхнула воду.

– Я вас узнал, – улыбнулся мальчик. – Вы летали с отцом на Тобос.

– Ты Камилл, сын Лондера?

– Верно. Отца нет, он улетел на юг в Анды. Улетел давно, скоро вернется. Будете ждать?

– Да.

– Тогда заведите катер под купол.

Эл так и сделала, затолкав катер в наземные ворота. Она нашла тропу среди высокой растительности и оказалась на посадочной площадке фермы. Там она увидела Камилла за ремонтом похожего катера. Он увлеченно копался поочередно в двигателе, а потом в системе управления. Он увлекся, забыл о ее существовании. Эл не вмешивалась. Камилл хмурился, по лицу видно – зашел в тупик.

– Помочь? – обратилась к нему девушка.

Она оперлась на пластиковый панцирь машины и заглянула в распотрошенные внутренности.

– Я сам. Он очень старый, но летать будет. Правда, у него нет мозга, он будет молчать.

Он извлек увесистый блок с кристаллами. Причудливая конструкция засверкала полированными гранями. Камилл достал из кармана анализатор и начал тыкать стержнем в кристаллы. Их было штук четыреста, и Эл заключила, что так он долго провозиться. Она пошла к своей машине, достала чемоданчик с ремонтной оснасткой и вернулась.

Камилл придирчиво осмотрел ее.

– Вы техник?

– Что-то вроде того. Я капитан. – Она открыла чемоданчик, взяла блок из рук Камилла и вставила в ячейку анализатора. – Он работает.

– Здорово! – восхитился Камилл. – А еще можно?

Поиск поломки занял минут десять, ремонт и того меньше.

– Здорово! – повторил Камилл по окончании работы.

– Пробуй, – с улыбкой предложила она.

Мальчик юркнул в кабину и без труда поднял катер. Эл едва успела отскочить на безопасное расстояние.

– Отец обещал мне новый, – стал рассказывать Камилл, когда спустился, – Но он только обещает. Говорит, что я и этот не могу отремонтировать, а новый и подавно. У меня не технический ум, сколько он меня не учит, я с трудом понимаю принцип действия. Вот биология и сопутствующие ей науки – другое дело. Хотите, я покажу, что мы вырастили?

– Один мой друг утверждает, что техника и биология – одно и тоже, – заметила Эл. – Показывай.

Эл с удовольствием согласилась. Паренек нисколько не смущался ее присутствием. Большие темно-карие глаза напомнили героя ее самого первого в жизни путешествия. Ей было десять лет, а ему чуть более того. Он был рабом, учил ее языку и наблюдал за нею исподволь. Восточная внешность Камилла, явно материнская, очень резонировала с тем образом из ее детства. От этого внутри появилось чувство чего-то давнего, забытого, и очень родного. Эл не чувствовала разницы в возрасте. Камилл пробудил в ней воспоминания, словно связал два мира удаленные друг от друга. Осознание того, что в ней самой встретились прошлое и настоящее, вызывало у нее состояние безвременья. Камилл смотрел с любопытством, оно только возросло, когда гостья с блуждающей улыбкой на лице изучала его.

Он видел Эл только в составе экспедиции и один раз, когда она перед самым отлетом прилетала познакомиться. Камилл плохо помнил ту встречу. Отец об Эл не любил говорить. Камилл не понимал почему. Рядом стоял человек, который спас жизнь его отцу. Камилл испытал чувство благодарности.

Ферма Лондера представляла высокий холм с террасами. Внутри холма расположился жилой дом и несколько лабораторий. По холму и террасам космобиолог распределил климатические зоны, оранжереи и биостанции со специфическими задачами. Разобраться в этой системе смог бы только кто-нибудь с подходящим Лондеру образованием.

Камилл показал ей участок, где космобиолог организовал сад, многоярусный, устремленный под самый купол. Им пришлось пробираться по укрепленным терраскам наверх. Эл следовала за мальчиком, слушала его комментарии и с восхищением понимала, как много он знает в своей любимой области.

– Здесь только лекарственные травы, – комментировал Камилл.

Эл ткнула пальцем в маленькие листочки неприметного кустика.

– А этот, если его растереть на ладони, быстро останавливает кровь. А вот из этого готовили настой, от которого человек засыпал и излечивался во сне, только к нему нужна особая добавка, но я не знаю какая.

– Это же редкие растения, они только в коллекциях биологов! – воскликнул Камилл. – Откуда вы знаете о них?

– Раньше они часто встречались. Это росло в юго-восточной Азии, а это даже в Европе росло. Это из Америки. Не пугайся. У меня очень специфические знания о растениях. Я когда-то давно изучала их, чтобы подобрать флору для искусственного острова.

– А-а-а, – протянул Камилл. – Тогда понятно. Тогда, я покажу то, что, клянусь, вы никогда не видели.

Они карабкались выше и выше.

– Отец не хочет ставить подъемники. Говорит, что лазать тут полезно для здоровья.

Эл споткнулась, и ей потребовалось усилие, чтобы не свалиться вниз.

– Не только полезно, но и опасно, – прокомментировала она.

Камилл уже огибал склон, до вершины оставалось немного, и над головой маячила сетка купола. Она догнала его только, когда он остановился.

– Вот. Это гордость наша. Особый гибрид, – объяснял он, указывая на большой красно-розовый закрытый бутон. – Мы смоделировали его, даже запах, но он не раскрывается, так и остается бутоном. С ним еще много работы. Листья съедобные, а из цветка отец будет готовить кровоочищающее средство. Отец называет его цветком особого настроения, капризной лилией.

Эл склонилась над бутоном. Аромата не было. Она осторожно коснулась бутона пальцем, словно стараясь заглянуть в него, провела по всей длине сомкнутых лепестков. На лилию он ничуть не похож. Холодная бархатистая поверхность, словно жаждала тепла. Ей представилось, как под тонкой кожицей лепестков в тончайших каналах пульсирует жизнь, почувствовала, как цветку не хватает сил раскрыться, ему одиноко. Она представила картинку, как он расцвел бы под лучами настоящего тропического солнца где-нибудь на юге, да хоть на лужайке перед домом Тома, где в диком цветнике у него было бы полно соседей. Эл на мгновение зажмурилась, чтобы удержать картинку в памяти.

– Не может быть! – закричал Камилл, и Эл встревожено посмотрела на него. Мальчик смотрел на бутон, и глаза его от удивления казались еще больше. Он перевел тот же взгляд на Эл, а она посмотрела на цветок. – Он раскрывается!

Камилл замер в изумлении, склоняясь над бутоном и затаил дыхание.

В наступившей тишине Эл различила дальний неровный шум двигателей. Гул с перебоями. Возвращался Лондер. Заметив полный удивления взгляд Камилла уже обращенный на нее, Эл почувствовала себя виноватой.

– Наверное, ему чего-то не хватало? – неуверенно предположила она. – Надо возвращаться, твой отец летит сюда. У него поломка.

– Я не слышу двигателей, – сказал Камилл. – Показалось.

– Нет, – твердо заявила гостья.

Они быстро преодолели спуск. У самого входа в жилой комплекс, когда звук двигателей стал слышен отчетливее, она повторила.

– Поломка. Что-то с двигателем…

Камилл наблюдал за нею, как она вслушивается, водит зрачками, словно в звуке видит образы.

– У вас есть трос-ловитель? – спросила она.

– Да.

– Неси.

Камилл исчез в доме, потом выбежал, спотыкаясь, волоча за собой груду какого-то хлама. Эл поняла, что он, скорее всего не знает, что тут трос. Она нашла его сама и прицепила к аварийной стойке на площадке.

Купол распахнулся, хлынул холодный воздух и клубы пара. Из тумана показалось тело крупного грузного катера. Эл оценила ситуацию, которая в ее практике случалась не в первый раз. Так на площадках ловили катера с поломкой стыковочных систем. Трос был запущен вверх, мощный магнитный ловитель на конце троса впился в обшивку катера.

– Не садись!!! – что было сил закричала Эл, и замахала руками в знак протеста, подавая пилоту знаки, которые вдалбливали на курсах пилотирования.

К туману примешался едкий дым.

– Вот невезение, – прошипела Эл сквозь зубы. – Гаси! Гаси двигатель!

Катер кренился. Рвал прицепленный трос.

– Камилл, ты знаешь, где включается аварийная система посадки?

– Что? – испуганно спросил мальчик.

– Антигравитационная подушка, где включается? – переспросила она.

– В доме! – крикнул Камилл во весь голос, гул двигателей сделал выкрик едва слышным.

Эл резким жестом указал ему на дом.

Мальчик зажал уши и скрылся в недрах дома.

Эл добыла второй трос из своего катера. Вторая попытка оказалась менее удачной – трос не сразу прилип к вибрирующему борту.

«Только не торопись, Камилл. Только не торопись. Не включи раньше времени», – умоляла про себя Эл.

Эл сосредоточилась. Она уже не слышала гула, не чувствовала едкий запах, целью стало круглое брюхо катера. Она рванула рычажок торопливо и во второй раз трос безвольной змейкой упал обратно. Катер накренило, и он готов был воткнуться где-нибудь среди оранжерейной растительности, чем нанес бы большой ущерб зеленому пространству под куполом, включая заграждение.

Трос намотало обратно. Третий запуск, и он с визгом запел под сильным натяжением, заработала лебедка, принудительно убирая крен катера.

По краю замигала предупредительная полоса света, это Камилл включил антигравитационные ловители, которые поймают неуправляемый катер и не дадут рухнуть на брюхо.

Эл со всех ног бросилась с площадки, ощущая, как антигравитационная волна настигает и подбрасывает ее. Убежать она успела, споткнувшись обо что-то, повалилась на какой-то куст, ощутила, как обломанные ветки царапают лицо. Ее откинуло с площадки, как перекати-поле.

Пока она поднималась на ноги и выбиралась из кустов, катер замер, двигатели заглохли, посадочное поле послушно отключилось.

Лондер, пошатываясь, вышел из кабины на крыло и ждал трап. Камилл подал его и подбежал к Эл.

– Ваше лицо… – с испугом и сожалением сказал он.

– Ничего. Могло быть и хуже, – успокоила она его. – Как ты?

– Испугался и у меня, кажется, колени дрожали. Я все видел. Это было здорово. Извините, я сразу включил не тот режим.

– Ничего. Не сильно тряхнуло.

Эл перевела взгляд на подходившего к ним Лондера.

– Ты? – с неопределенной интонацией спросил он.

Эл попыталась улыбнуться.

– Ш-ш-ш, – зашипел Лондер в протест ее улыбке. – Идем в дом. Надо остановить кровь.

Потом Эл рассматривала свое новое изображение в лабораторном зеркале, в рабочем кабинете космобиолога. Лондер послал Камилла готовить обед.

– Ну и рожа, – произнесла она, разглядывая поцарапанную щеку и прыская аэрозолем в ранки.

– Быстро заживет. Вот теперь, здравствуй, – сказал Лондер. Он подошел и осторожно обнял ее за плечи. – Спасибо, что прилетела. Я узнал, что ты вернулась, но думал, ты здесь не появишься. Не перестаешь меня удивлять. Опять тут как тут, во второй раз ты меня спасаешь.

– Надеюсь, в этот раз ты не будешь орать на меня? – спросила она.

– Прости, я тогда был в шоке и наговорил массу мерзостей, – извинился он.

– Я уже не злюсь. Напротив, у тебя есть шанс отплатить мне добром. У меня нет времени на долгие приветствия. Мне помощь нужна.

И она коротко рассказала о странностях своей жизни за последний год.

Лондер слушал, и время от времени выражение его лица менялось от удивления до насмешки.

– Глупая история, – сказал он. – Как они могли отправить тебя летать, после всего.

– Я сама попросила. Ты мне веришь? – спросила она.

– Я тебя неплохо знаю. Ты врать не стала бы, да и такие игры не по тебе. Верю. Заодно разреши одно мое противоречие. Объясни мне… Точнее ответь. Нас спасли те, с кем ты тогда познакомилась?

– Почему ты так решил?

– Я с самого начала был в этом убежден. Я понял, почему ты это скрыла, не хотела, чтобы тебя таскали по комиссиям.

– Меня и так таскали, – подтвердила она.

– Ты не ответила, – настаивал Лондер.

Эл прикусила нижнюю губу.

– Неужели это так очевидно? – спросила она вместо ответа.

– Такое можно предположить, хоть ты и солгала, я кое-что нашел в своей области. Да или нет?

– Да, – сказала Эл, выдержав паузу.

– Так чем ты хочешь, чтобы я помог?

– Лондер, я, собственно, и прилетела именно за этим. Меня беспокоит мой организм. У меня есть подозрения, что ты испытываешь что-то подобное. Мне нужна твоя помощь. У меня нет надежного знакомого, сведущего в биологии, кроме тебя.

Лондер поводил густыми бровями, потер лоб ладонью. Эл ждала, ждала и не выдержала.

– Я прошла карантин в порту практически чудом. Службу карантина не поставили в известность, кто я. Корабль грузовой, контактов – минимум, тест стандартный. Вот чему я на прежней службе научилась, так это стандартные тесты проходить. Они лениво нас осмотрели. У меня мало времени, несколько недель, а потом меня тщательно обследуют. Научи меня, как с этим справиться. Ведь для врачей ты – чист. Если ты не согласен – скажи. Это твоя тайна, я не обижусь. Клянусь молчать. Просто улечу.

Лондер думал в молчании.

– Ты готова пройти обследование прямо сейчас? Здесь? – задал он вопрос после разммышлений.

– Да. Конечно.

– Идем.

Они вошли в соседнюю с кабинетом комнату, оборудованную отличной техникой.

– Ого! Как в клинике, – воскликнула Эл.

– Лучше, чем в клинике. Становись на платформу. Предупреждаю, никаких стандартных тестов не будет. Не напрягайся, веди себя спокойно.

Эл послушно встала в середину синего круга. Началось сканирование.

– Как ты к нам долетела?

– Удачно.

– Камилл хорошо тебя встретил?

– Да. Очень вежливый мальчик.

– Только кроме биологии его ничто не интересует. А как ты? Курсант?

– Капитан.

– О-о. Поздравляю. Я подозревал, что ты пробьешься к своей цели. Извини, что спрашиваю, ты часто вспоминаешь катастрофу?

Эл напряглась.

– И всех… Ты хорошо помнишь взрыв?… Как взорвался корабль? Как все погибли…

Она посмотрела на него вопросительно.

– Стоп, – скомандовал Лондер. – Отходи. Извини, что напомнил.

– Ничего. Бывает, что вспоминаю, – с опозданием ответила Эл.

– Теперь смотри, – сказал Лондер и указал на проекцию, созданную сканером.

Она сошла с тестового пятна. Диагностический экран напоминал штурманскую круговую карту обзора, только вместо меток, траекторий, точек перехода и звездных ориентиров цилиндрический экран вокруг них пестрил плашками данных и медицинскими показателями. Система выстроила несколько ее, Эл, изображений и таблицы медицинских данных, из которых Эл не прочитала бы половины.

– Это самый подробный анализ твоего тела, который можно сделать в земных условиях. Когда я задавал тебе простые бытовые вопросы, ты была в норме. Но вот последнее сканирование, сама смотри и поймешь.

– Лондер, они все разные.

– Ты уверена?

– Да. Тут и тут.

Эл указала пальцем в изображения.

– Ты внимательна. Ты улавливаешь незначительные отличия. Тут ты рада меня видеть. Да. Тут волнение.

– Подавленная гормональная буря? – уточнила Эл.

– Откуда такие познания? Не важно. Тем проще объяснять.

– Та, что последняя, что с ней не то?

– Не то – это мягко сказано, – вздохнул Лондер. – Вот с ней я и буду работать. Одной мало, нужны еще. Видишь ли, Эл, если бы вопросы тебе задавал тот, кто тебя не знает, ты блокировала бы воспоминания, все так делают. Ты уже научилась выдавать иную реакцию на неудобные вопросы. Они тебя сами во время расследования этому научили. Натаскали. Ко мне ты пришла за помощью, а поскольку ты не врешь тем, кому доверяешь, от меня ты не пряталась. Я поймал истинную реакцию.

– Ты понимаешь, что происходит? Объясни, прошу. Это либо прикончит меня, либо даст какую-нибудь надежду. Я знаю, что отличаюсь от других людей. Ты такой же?

– Не совсем. Эл, я постараюсь быть кратким, для первого раза тебе достаточно общих фраз, а, я боюсь, то ты домой не долетишь. Когда я проведу весь анализ – мы встретимся, или я перешлю тебе результаты, а пока слушай и ничему не удивляйся. От твоей реакции буквально многое зависит. Так вот. Ты пришла не просто меня увидеть, при других обстоятельствах вообще не пришла бы.

Эл кивнула.

– Но ты почувствовала, давно или недавно, что твое тело ведет себя странно, оно идет за твоими ощущениями. Ты очень мало ешь, не спишь сутками, что могло и раньше быть, жизнь в космосе быстро нарушает естественные ритмы, если не придерживаться распорядка. Ты поняла способности усилились, когда столкнулась с опасностью и кризисом. Дню к пятому ты ощущаешь этот мир немного иначе. К этому примешивается масса разных ощущений, необычные чувства и необычные сны. Ты понимаешь, что тело живет особой жизнью, а сознание постоянно влияет на эту деятельность. Ты можешь себе приказать, но этим ты себя изматываешь. Это тебе мешает. Уточнять больше не буду. Представь, что в твоем организме идет постоянный процесс совершенствования, как в любом другом, только быстрее обычного человека. Ты молода, еще растешь, твоя нервная система развивается, что усугубляет процесс. Я не удивлюсь, что на тебе нет ни единого шрама или следа ожога, царапины на лице исчезнут быстрее, чем у обычного землянина. Космос или некая сторонняя сила подарила тебе преимущества. Все это не слишком тебя волнует, пока не происходит что-то неординарное. Пока проблема не выходит на иной уровень. Ты, невольно, оказываешься в центре событий, тебя влечет непонятно куда, специально для тебя жизнь преподносит катастрофы, поломки, сюрпризы всех мастей. Люди. Они создают тебе основные трудности. Они тянуться к тебе под разным предлогом. Жизнь течет как бурная река, а ты несешься в этом потоке, и сегодня ты уже не вспоминаешь, что было вчера, но в моменты кризиса ты словно живешь в ином измерении. У тебя собственное пространство, едва осязаемое, потому что ты еще не сформировалась, как человек. Твой организм все время копит энергию. Если у тебя не было приступов, то они будут. В пиковые моменты ты можешь разнести все вокруг. Если еще не случилось, значит, ты на пути к этому. Я предполагаю, такого может и не быть. Проанализируй и вспомни. Оттого, что ты еще молода, процесс не осознан, не накоплен опыт, процесс идет спонтанно, периодами, ты месяцами можешь не видеть изменений. Я еще не понял, обратим ли он, но на Земле он точно начнет тормозить. Это твой привычный мир, тут ты в относительной безопасности. Именно Земля поможет тебе осознать перемены и найти путь себя контролировать. Что будет в итоге, мне неизвестно. Ты думаешь, этот двигатель на катере сам загорелся? Нет. Это я виноват. Пожар спровоцировал я сам. Меня разозлили, и я дал волю своим плохим мыслям. В итоге, я чуть не разбился. Я породил аномалию. Как знать, может быть ты оказалась тут по той же причине. Тебе известно, при каких обстоятельствах нас спасли? Я бы назвал наше спасание чудом, если бы не был ученым. Ты твердила, что тобосцы тебя выбрали. Почему? Если объяснишь, мои заключения будут более точны.

– А я понимаю, почему они выбрали тебя, – с облегчением вздохнула Эл.

Эл потупилась. Скупые фразы Лондера при встрече выдавали его смущение, ее визит и авария заставили его собраться и перемахнуть через стрессовую волну силой воли. Он кратко и скупо перечислил не только ее, но собственные проблемы. Его описание родилось не из таблиц и изображений на экране, это опыт.

Ее молчание он понял по-своему.

– Расскажи хотя бы немного, если с тебя, конечно, не взяли слово. Я обещаю сохранить твои секреты, я тебе обязан. Не удивляйся, если я начну спрашивать о том, что есть в отчетах. Я и трети не прочел. Не могу.

Эл поводила глазами по экрану на сколько хватало обзора. Вспомнила Тобос и галактожителей.

– В общем, нет… Не запрещали. Это реакция экипажа научила меня не говорить лишнего. Во время расследования я научилась мысленно молчать там, где нужно. Я сама себе запретила, как ты выразился, думать о гибели экспедиции. От тебя я не хочу прятать правду. Ты меня видеть не хотел, поэтому я раньше не сказала, но ты единственный кто без умысла пытался меня понять, из научного любопытства. Цивилизация Тобоса гибла. Они знали дату гибели и пытались нас остановить. Сигналы, что мы получали, были только предостережением, а не зовом. Кстати, Галактис предупредил землян, еще в момент организации экспедиции. Они, как я сама убедилась, осторожны и скорее обходятся намеками, а не лезут с предостережениями напрямую. Скорее всего их мнения не учли, но здесь без расследования выдвигать версии нельзя, а то на предумышленное убийство смахивает. Авария нашего корабля, вероятно, произошла по причинам близким процессам саморазрушения части пространства, в которое мы попали. Обитатели Тобоса хотели, чтобы мы вернулись.

– Я поверил, что ты сошла с ума, когда ты колотилась с криками в стены медицинской камеры. Прости, я был среди тех, кто тебе не верил. Мы не пережили взрыв?

– Я во всяком случае. Ты был в скафандре, мог уцелеть. Силы, которые там действовали, пропитали нас, их свойства в нашем пространстве могут быть какими угодно. Корабль рушился медленно, что было с нашими телами я не знаю. ТЫ всех исследовал. Взрывная волна тебя могла не задеть. Со мной – другое дело. Не пугайся, это правда. Я не знаю, умерла я или нет. Они сохранили все, что узнали о нас. А со мной общались непосредственно. Они сочли, что я достойна, чтобы жить дальше. Ты один из немногих в экипаже, кто пытался меня понять, ты биолог, и они были уверены, что ты примешь их дар с благодарностью, поможешь мне, поскольку ты – старший.

– И ты молчала?!

– Лондер. Не злись. Все это так или иначе содержалось в моих отчетах и допросах. Ты что, и их не читал?

– Нет. У меня до сих пор не хватает духу.

– Я не сообщила, что я там погибла. Я до сих пор в это не верю. Я тогда не смогла сказать, а потом сознаваться было поздно. Я поняла, что факт возрождения ничем не доказуем нашими средствами. Как только я подумала, что из меня сделают материал для опытов, у меня отпадало желание говорить правду. Я хотела оставить хоть какую-нибудь связь с тобой, а ты тогда оказался не готов выслушивать такие откровения. Я не потревожила бы тебя и на этот раз, но мне не к кому обратиться, в моем окружении нет никого, кто помог бы мне в области медицины и не сдал бы меня.

– Как давно это началось? Я имею в виду необычные явления вокруг тебя?

Лондер ощущал ее неловкость, сомнения относительно того, можно ли ему доверять.

– Да нет никаких явлений. Ничего особенного, чего не было до Тобоса… Хотя… – Эл задумалась. – Нет, не буду утверждать. Точно не знаю.

– До катастрофы или после, – Лондер улыбнулся. – Не ломай голову. Оно уже есть. Привыкай.

– Лондер, почему загорелся твой двигатель?

– Я же сказал, все дело в том, как я реагирую.

– Мысли? Желания?

– Хочешь, верь, хочешь – нет. Мысли только часть процесса. Со мной ничего не происходит такого, что не известно и не описано в опыте изучения человеческой природы. Мои способности немного сверхчеловеческие. Поэкспериментируй, может быть, у тебя будут другие явления. Нужно много себя наблюдать. Предупреждаю, не увлекайся, не торопись их развивать и пользоваться. Боюсь, что перед тобой скоро встанет труднейшая задача, которую человечество еще не решило – подчинить свои чувства и мысли собственной воле, иначе последствия никто не сможет предсказать. Здесь этическая сторона важна как никогда. Может, я зря это тебе говорю, и на твою бедную голову свалиться масса бед.

– Значит, я – мутант?

– В каком смысле?

– Я не опасна?

Лондер молчал. Эл смотрела в упор.

– Так вот почему ты сюда забрался. Холодный климат тормозит процесс.

– Тебе надо понять одну простую вещь, – начал Лондер тихо. – Я смирился, хотя это не просто. Ты уже никогда не будешь обычным человеком. Хочешь им остаться, старайся узнать о себе как можно больше. Ты можешь научиться обманывать всех вокруг, но не сможешь обманывать себя. Я понимаю, что ты задумала. Я пошел тем же путем. Первое, что тебе надо освоить – это научиться обходить медицинские обследования. Ты не знаешь в какие моменты аномалия проявляется, а когда нет. Прежде, чем ты научишься выдавать свои реакции за нормальные, тебе придется много лгать. Увы, Эл, именно обманывать. Придется, иначе, тебя выгонят с планеты. Ты должна делать вид, что не выходишь за рамки представлений о человеке.

– Ты мне поможешь? Правда поможешь?

Лондер вздохнул и грустно усмехнулся.

– Понимаю твое удивление. Записали тебя в эгоцентристы еще в экспедиции, так это заблуждение за тобой и тянется. Я тебе помогу, потому что уверен, что ты освоишь мой метод лучше меня. Не всякий взрослый так способен читать людей, как ты. Да, Эл, мои чувства ты прочитала правильно. Тогда я тебя ненавидел, я был в ярости, потому что ты не дала мне умереть вместе со всеми. То, что я выжил, я считал трусостью и слабостью, потому что поддался на твои уговоры. Я совсем недавно принял за истину, что ты спасла мне жизнь. Камилл научил меня так думать. Он хотел познакомиться с тобой еще год назад, а я тебя видеть не хотел и слышать о тебе не хотел. Прости. Я тебе помогу, я сделаю все, потому что не вижу иного пути выразить свою благодарность.

Он видел, как она хмуро смотрит на малозначительную шкалу на экране. Не нужна ей его благодарность. Воспоминания обоих полны боли, он взрослый отдался эмоциям, а эта девчонка прет вперед, как тогда на погибающем «Тобосе».

– Что нужно делать? – спокойно спросила она.

– Вспомни ощущение, с которым ты встала в круг. Давай повторим.

Лондер указал на синее пятно на полу. Эл сделала два шага и вышла из круга экрана. Данные пропали.

– Я просто встала.

– Ты была спокойна.

– Мне было интересно.

– И никаких задних мыслей. Сейчас так не получиться.

– Цветок! – воскликнула Эл.

– Какой цветок?

– Камилл показал мне его. Ваш эксперимент. Он раскрылся, – Эл перешла на шепот. – Это я.

Лондер вскочил и выбежал из комнаты. Эл шагом пошла за ним. Снова карабканье по терраскам с растениями.

Лондер стоял у раскрывшегося бутона с тем же недоумением на лице, что и сын.

– Прости, я нарушила чистоту эксперимента.

– О чем ты думала?

– О чем? О том, как ему будет хорошо на настоящем солнце, на лужайке у моего друга.

Лондер посмотрел на нее. Царапины на лице затянулись и побледнели, два любопытных глаза притягивали внимание. Он вгляделся в лицо, взрослое и очень симпатичное. Лондер сбросил наваждение и потряс головой.

– Я прикасался к нему сотню раз. Ты смогла помочь ему. Это самая дивная аномалия, подумай об этом. Элли, боюсь, что тебе будет трудней, чем мне, если процесс станет стремительным. Со мной обычно случается что-то нехорошее, наподобие поломки двигателя. А ты сделала это.

Он указал на бутон.

Эл переводила взгляд с цветка на биолога и обратно. Он подумал, что она еще более уникальна, чем он. Может быть, жители Тобоса наградили ее каким-нибудь даром в знак благодарности за понимание. Эл – натура без сомнений сильная, но что будет если ее таланты на эту силу характера належаться «неровно». Лондер подумал, что на пару месяцев его ждет возвращение в космобиологию с головой, а его опыт изучения себя наконец-то пригодиться Эл.

Они вернулись в лабораторию, где Лондер с хладнокровием задавал ей непростые вопросы, от которых у него мог случиться нервный срыв. Он попросил вспомнить самый яркий случай из ее жизни, когда она вела себя неадекватно. Эл в первую очередь описала взрыв медицинской камеры на корабле Галактиса.

– Давай остановимся на сегодня, – сказал он и начал спускаться вниз. – Мне надо все проанализировать. А сейчас, надеюсь, ты останешься перекусить. Мне еще нужно дать тебе список нейростабилизаторов, советы по питанию, какие тесты проводить каждый день, что вообще делать первые недели. Начинай тренинг немедленно. Найди способ, какой тебе наиболее подойдет. Я дам тебе схемы поведения, попробуй все, выбери одну или две методики. Какой-никакой, а опыт у меня есть, тебе очень пригодиться. Эл у тебя три недели, чтобы освоиться. Земля может не пригасить, а усилить твои способности, почувствуешь, что больше не можешь, – сбегай хоть на Луну. Ты капитан, найди себе рейс, собери экипаж.

Эл осталась обедать. Быть уличенной в отлучке с острова – меньшее зло, чем не знать, как себя вести. Эл внимательно выслушала и запомнила советы Лондера.

Он помог вытолкать катер на обширное снежное пространство за границами купола.

– Будь внимательна, ни один мой совет не был лишним. Если тебя потащат к врачам раньше срока, думай об обычном. О том, что ты ела на завтрак, например. Вспоминай то, что тебя не выведет из равновесия, тогда у тебя получиться. Очень сложно справиться с рефлексами, с привычками, поэтому возьми их на вооружение. Очень сложно, понимаю. Заведи навык думать схематически, когда моделируешь общение с врачами. Свяжи мысли о медицинском обследовании с бытовыми вещами. Подбери список допустимых мыслей, примитивных рутинных конструкций. Перед тобой адская задача и времени совсем нет. Не бойся тратить силы на тренировки, сил у тебя в избытке. Сложнее, если обстоятельства и люди, будут тебя провоцировать. Ты станешь нервной, Эл. Но от нервного напряжения следует избавляться в первую очередь. Здесь требуется тренировка. Не давай себе злиться. Наблюдай, постоянно наблюдай. Не давай скапливаться энергии, физические нагрузки снизят ее накопление, что хочешь делай, хоть землю копай. Ты должна найти баланс.

– А у тебя получалось?

– А как ты думаешь?

– Вдруг не получиться.

– У тебя?.. Получиться, – уверенно сказал Лондер.

Если до сегодняшнего дня он не очень любил вспоминать о ней, то теперь его душа успокоилась.

– Я бы пожелал тебе удачи, – сказал он.

– Спасибо. Она мне пригодиться, – поблагодарила она. – Я свяжусь с тобой. Я сама заберу результаты исследований или пришлю друга. За мной ходит инспектор, так что не торопись.

Эл подняла катер в воздух. Впервые за эти месяцы она ощутила, что снова обретает себя. Тяжелое бремя сомнений не давало ей покоя. Лондер сделал для нее доброе дело, заставил взглянуть иначе на свое существование, объяснил суть процесса, подтвердил ее собственные подозрения. Впереди забрезжила цель, маленький просвет в темном тоннеле прошлой безысходности. Эл призналась себе, что так и не смогла побороть отчаяние. Выходка Светланы Бернц и кризис с Аликом глубоко ранили ее душу. В ней, прежде всего, видели силу характера, а про то, что ей может быть больно, вспоминали после. Эл прежде чувствовала, что потихоньку начинает черстветь. Предстоящая борьба с собой только усугубит этот процесс. Надо было выстоять и найти выход из всех предстоящих трудностей. Прежде чем решать крупные задачи, нужно разобраться с телом. О пиратах, Торне, Галактисе, принце на время придется забыть.

Глава 6 Друзья

При снижении она заметила учебный катер на посадочной площадке острова. Сердце заколотилось в груди. Ребята! У нее едва хватило терпения, чтобы ровно сесть. Спотыкаясь, она помчалась к дому. В комнатах – никого, по дороге она зацепила и опрокинула табурет, шум внизу выдал их присутствие.

Эл, переведя дыхание, спустилась в лабораторию и остолбенела.

Она оказалась на пороге своей квартиры, не все здесь было так, как раньше. С кухни донесся запах кофе. Эл обвела взглядом узкую прихожую. В гостиной играла музыка. Ей потребовалось время, чтобы сделать первый шаг. Эл, озираясь, пошла на звук музыки, у двери она опять остановилась. Ей пришлось взять себя в руки, от волнения горело лицо и стучало в висках.

Она открыла дверь…

– Привет! – раздалось сразу несколько голосов. – Ура!!!

И крепкие объятия со всех сторон обездвижили ее.

Лицо улыбающегося Тома привело Эл в чувства.

– Сюрприз, – сказал он.

Эл подняла брови.

– Ребята, – прошептала она, захлебываясь от волнения. – Вы меня задушите.

– Извини, – услышала она голос Димки. – Это была моя идея.

Они отстранились и стояли рядом. Эл ощутила, как дрожат колени.

Они все изменились. Эл внимательно рассмотрела их.

Волосы Димки стали еще черней, прежде круглое лицо вытянулось и выражало мужественность, хотя хранило еще юношеские черты. Он раздался в плечах и стал выше Эл на целую голову. У него был вид этакого крепыша и красавца с индусскими чертами лица его деда.

Ольга отрастила волосы, и новенькая форма Космофлота ей очень шла. Она казалась смущенной больше всех и от этого изящно женственной. Эл давно созналась себе, что Ольга обладает невероятной мягкостью, и всеми теми женскими качествами, которых у Эл не было, они где-то оставались в зачатке, жизненные обстоятельства их развитию, увы, не способствовали. Ясные, серые с искорками глаза Ольги сейчас горели, были наполнены слезами.

Игорь посматривал из-под бровей и прятал улыбку. Игорь и она были немного похожи внешне. Они были одного роста. Волосы Игоря светлые, но иного оттенка, чем у нее, так же вились, он их специально очень коротко стриг, чтобы казаться взрослее. У него были мягкие, немного женские черты лица, высокий лоб, очерченный дугами светлых бровей, серые глаза с длинными ресницами. Во взгляде его дипломатичная доброта его характера. Он старался казаться серьезным, собранным, сосредоточенным, а в душе был неисправимым романтиком. Его лицо тоже стало белее мужественным за эти годы.

В отличие от Алика и Димки, Игорь имел утонченное воспитание. Он первый отнесся к Эл не как к другу, а как к девушке, чем привлек ее внимание. У них был маленький подростковый роман, и Эл было приятно вспомнить, что он писал ей стихи и назначал свидания в необычных местах. В его характере и манерахсквозила притягательная, постоянно присутствующая возвышенность, какая свойственна творческим натурам.

Его Эл обняла первым, вовсе не потому, что он стоял ближе.

Том смотрел на сцепленные руки ребят, слушая наступившую тишину, и понял, что Эл в этом мире не одна.

– А где Алик? – спросила Эл, и ни с кем не смогла встретиться взглядом.

Ольга первая поборола неловкость.

– Эл, он улетел штурманом в экспедицию. Ты же знаешь, он всегда хотел им быть. Ему повезло…

– Он улетел, – поспешил подтвердить Игорь.

Снова наступила тишина. Друзья в неловкий момент все выглядели виноватыми. Том посмотрел на Эл. Она уяснила смысл, но не отреагировала, прячет чувства. Том постарался отвлечь ее.

– Ты не сильно испугалась? – спросил он.

– Чего?

– Этого всего.

– Немного. Удивили. Я думала… переместилась от избытка переживаний.

Они расселись на уютном диване и в креслах. Эл время от времени казалось, что сейчас вот-вот войдет мама и суетливо предложит всем кофе. Она ловила во взглядах томительное ожидание, но не знала, что сказать, с чего начать неизбежный разговор о прошлом и будущем. С того времени, как она улетела на Тобос оно перестало быть общим.

Временами Эл думала, что предает их надежды ради мечты, ради той части собственной жизни, в которую не включала их. Встреча с Аликом добавила душевных мук и противоречий. То что его здесь нет принесло Эл облегчение.

– Ну. Какое впечатление от встречи? – вмешался в молчание Том, он словно нарочно задавал вопросы, не позволяя им глубоко уйти в переживания. – Мне как историку, такой момент очень любопытен. Историческая встреча старых друзей.

Эл заговорила первой.

– Я очень рада вас видеть. Я чувствую, что вернулась домой. Только предупреждаю, я теперь опасный друг.

– Перестань, Эл, – нахмурилась Ольга. – Мы знаем. Мы здесь, готовы помочь, если тебя еще устраивает наша компания.

– Я действительно опасна, – утверждала Эл с видом хмурым. – Весь тот шквал историй, которые вы слышали обо мне, имеет под собой изрядную долю правды. Нам придется узнавать друг друга снова. Я так говорю, потому что видела, как изменился Алька. Я не учла, что мы эти годы жили по-разному.

– Не будем о нем, – хмуро попросил Димон.

– Его надо понять, ребята, – спокойно продолжала Эл. – Ему авторитетно заявили с сильным внушением, что я уже не человек. С ним случился шоковый припадок, дошло до врачей, так что его нельзя обвинять.

– Неужели тебе не обидно? – спросил Димка и упрямо посмотрел Эл в глаза.

Димке не нужен ответ, он чувствовал, как она прячет боль и старается ее побороть.

– Обидно, – созналась она. – Я была слишком увлечена своими проблемами. Мы так и не успели толком с ним поговорить, события развивались быстро. Мне было трудно после его отлета, но винить его я не хочу.

– А ты говоришь, не злиться, – сказал Димка.

– Знаете, кто это был? Ассистентка Ставинского, – предупредила Эл.

– Светлана Бернц, – покивала Ольга с пониманием. – Она уже и к нам подбиралась.

– И Донован, инспектор Космофлота, – добавил Игорь. – И еще тот здоровяк, Курк, кажется. Они говорили с нами о тебе.

– Знаю, дорогие мои, знаю, – покивала Эл. – Будьте осторожны со Светланой.

– Что она сказала Алику? – спросила Ольга.

– Я сейчас вам расскажу, как все было, постарайтесь мне поверить.

Она осмотрела ребят и Тома, потом уставилась в пол и стала рассказывать.

– Мой организм после полета к Тобосу и катастрофы приобрел способности, которые можно условно назвать аномальными. – Эл с трудом сказала последние слова. – Я вынуждена признать, что действительно обладаю экзотическими качествами тела и психики, природа которых мне непонятна. Мне придется разбираться во всем этом, причем очень быстро. Я пострадала в катастрофе, но я та самая Эл, ваш друг, если у вас есть сомнения. Меня никто не подменял, Галактис не имеет никакого отношения к моим аномалиям. Это космос. Прошу мне поверить. Я была у Лондера, и он коротко объяснил некоторые мои странности. Хотите, принимайте меня такой, хотите, пытайтесь понять и помочь, но, ребята, я должна вам сказать, что результаты всего того, что произойдет, никто не в силах из нас угадать. Я хочу верить, что сложится так, как наиболее справедливо. Сохраняйте спокойствие. Будут спрашивать – говорите правду, насколько сочтете нужным. Врать опасно. Можно запутаться.

– Эл, ты хочешь признаться, что ты из прошлого?! – воскликнул Димка.

– У меня есть смутные подозрения, что меня ищет Служба Времени. Курк уже знает, Ставинский узнал еще на Марсе. Светлана Бернц может знать от Ставинского. Я не уверена, что они сочли мое признание правдой. Я сама так вжилась в местные условия, что собственное прошлое кажется сном. Что знают двое – уже не тайна, а нас больше. Дело в том, что рано или поздно мы должны будем в этом сознаться. Тайны начнут действовать против нас. Нельзя постоянно скрывать.

– Кошмар, – обреченно вздохнула Ольга.

– Вас это не коснется, я обещаю, – заверила Эл. – Если только меня наизнанку вывернут.

– А что будет потом, Эл? Может пока не поздно, не ввязываться, отправить вас обратно? – предложил Игорь. – А, Эл?

– Не выйдет, – ответил ему Димка.

– Почему?

– Алика нет, – сморщился он.

Ему было неприятно имя произносить, он уже считал его своим бывшим другом, и не понимал, почему Эл так спокойна. Она прежде была принципиальна в таких вопросах. Димка решил, что потом поговорит с ней наедине.

– Давайте остановимся, не будем больше говорить о делах, – предложил Игорь, – отпразднуем нашу встречу. Душа требует праздника!

– Я поднимусь наверх, посмотрю, нет ли гостей. Рассела Курка – нет, что подозрительно, – сказал Том и быстро вышел.

– Эл, тебе и Димке надо исчезнуть, – уверенным шепотом сказала Ольга. – Мы поможем.

– Ни за что, – отреагировала Эл с азартом. – Начинается самое интересное, я должна понять, что со мной происходит. В таком виде мне нельзя назад. Может быть потом. Не сейчас.

– То, что тебя вот-вот возьмут под арест – это ты называешь интересным? – возмутилась Ольга. – Эл, ты не тот человек, который рискует из-за порции адреналина. Ты что-то не договариваешь.

– А чего вы ожидали? Думаешь, вы к этому готовы? Я должна думать и о вашей безопасности. За себя я не боюсь. Я с самого начала живу на грани провала. Сначала мне было страшно, потом я устала бояться, теперь мне уже все равно. Предстоят серьезные перемены в моей жизни, влетит мне от местных властей, но это все же не такая большая плата за тот опыт, что удалось получить. Вы должны быть осторожны, вы будете втянуты в расследование, чем меньше вы знаете обо мне, тем меньше из вас вытянут. На Плутоне уличить меня не удалось. Нет доказательств, одни домыслы инспектора Донована. На Плутоне решили, что я невиновна, у меня на руках заключение моего начальника, целой комиссии и инспекторов, но на Земле события приобретут другой оборот. У Ставинского на меня большие планы, перед Советом Космофлота за своего курсанта будет отчитываться он, а я рядом постою. Опасность в другом. Меня обязали пройти полное клиническое обследование. Вот от чего в дрожь бросает.

Снова пауза. Димка почувствовал, как трудно ему в этой тишине. Рушились его представления о дружеской встрече. Он был зол на Алика до ненависти. Она казалась старше и «больше самой себя». Ей бы сейчас серьезное трудное дело, тогда она себя покажет, а предстоящая возня явно мелковата для нее. Эл не любит выяснять отношения, обстановка давит ее.

Он собрался с духом, кто, если не он.

– Значит, буду трудные времена. Я другого и не ждал, командир. Не вспомню, когда мне рядом с тобой было легко жить. Только не будь такой суровой, – сказал он и толкнул Эл в плечо. – Расслабься. Отобьемся. Не впервые.

– Чтобы не случилось, даже если мы крепко повздорим, знайте, что у меня нет людей ближе, чем вы. Я вас всех люблю, – сказала она.

Эл поймала взгляды смущенных и удивленных глаз. Никто из них прежде не слышал от Эл подобных ярких признаний. Эл свои чувства в слова не облекала.

Последние месяцы прошли в одиночестве. Эл чувствовала потребность в близких людях, сердцем ощущала особое родство с ними. После Вердена она ни с кем не могла поговорить по душам, никому не могла доверить своих опасений и сомнений без оглядки на последствия. Ей придется выглядеть сильной.

– И я очень вас прошу, чтобы я не делала, как бы ни поступала, пытайтесь меня понять. Не сможете помочь, тогда не мешайте. Я теперь живу по другим правилам. Мое поведение может казаться странным. Не удивляйтесь. Договорились?

Ребята замерли, словно их просили давать клятву. Эл почувствовала их неуверенность. Пройдет время, эйфория первой встречи схлынет. Что потом? Неужели и над ними нависнет, как над Аликом, пелена сомнений?

– Нет, – решительно сказала Эл. – Ничего не говорите.

– Я согласен, – сказал Димка. – Я буду драться за тебя.

– И я, – опустив низко голову, сказала Ольга.

– Я тоже, – достаточно громко заявил вернувшийся Том, он сделал поклон и жест руками в ее сторону. – Если мне будет дозволено, сударыня, выступить одним из ваших пажей.

– Я, как все, – широко улыбнувшись, кивнул Игорь.

Она обняла за широкие плечи сидевшего рядом Димку.

Тот посмотрел ей в лицо. Оно просияло. Вот! То самое, чего он боялся больше не увидеть. Это дерзкое выражение с лукавым огоньком.

– А Димка говорил, что у тебя три уха и искры из глаз, – хитрым язвительным тоном сообщила Ольга.

– Не правда, я не так сказал, – громко возразил Димка.

– Говорил, говорил, – подтрунивал Игорь.

– Я не про это говорил, я сказал, что…

– Я тоже слышал, – скрывая улыбку, с поклоном сказал Том.

– Эл, они…Они пытаются очернить меня в твоих глазах! – возмутился Димка.

– Дим, тебя нельзя очернить, ты брюнет, – пожала плечами Эл и потрепала Димку по волосам. Она подняла руки и сделала в его сторону устрашающий жест. – А что до искр из глаз, такое очень может быть.

Димон сильно отстранился и повалился на бок, изображая обморок, и смешно вздрагивал. Он открыл один глаз, покосился на Эл, увидел, что она смеется, поднял голову и тоже засмеялся по-детски задорно. Вот теперь он видел, что она радовалась по-настоящему. Внутри ослабла туго натянутая пружина. Потом улыбка так же быстро сошла с ее лица. Димка все это время следил за ней и не мог не увидеть перемены. Он догадался, о ком она подумала. Вздохнул, злость закипела с новой силой. Неужели она не понимает, что Алик ее предал.

Эл снова слабо улыбнулась.

– Ждете еще рассказов? Чего только не было, – бодрым тоном заговорила она.

Самое время развлечь друзей интересными историями. Эл принялась рассказывать забавные или опасные случаи из своей практики, обходя стороной последний полет. Ее друзья сыпали вопросами, как курсанты на встрече с ветераном, разговор перешел в профессиональное русло: полеты, техника, разведка и жизнь далеко от Земли.

Все проголодались. Том призвал на помощь Ольгу и Игоря, и эта творческая группа шумно удалилась готовить ужин.

Эл и Димка остались вдвоем, вышли из дома, обогнули террасу и направились в садик с фруктовыми деревьями.

Тут Димка не выдержал.

– Ты вообще когда-нибудь собираешься вернуться? – спросил он.

Эл села под деревом, прямо на выпирающих корнях, прячась от солнца в зените. Димка сел рядом.

– Да. Когда-нибудь я вернусь, – ответила она.

– Когда? – напирал Димон.

– Не знаю. Нужно во многом разобраться здесь. Нельзя мне с аномалиями в прошлое.

– Эл, мы выросли. Как станем выкручиваться? Это тут мы себе лет убавили, повезло, что местные дети по сравнению с нами – акселераты. А там, как станем оправдываться?

– Еще не думала. Потом, когда время подойдет. По обстановке. Сейчас мне других забот хватает.

– Мы вернемся вдвоем?

– Нет, мы дождемся Алика. Без него никак нельзя.

– Видеть его не желаю, – резко заявил он.

Эл взяла его руку. Дмитрий повернул голову. Она заглянула ему в глаза. Там был холод, презрение, злость. Димка отличался открытом нравом и простодушием в отличии от Алика, вдумчивого, строго к себе и окружающим. Два ее друга обладали противоположными качествами. В детстве Эл много раз выступала арбитром в их стычках. Димка казался ей более гибким, податливым, не резким на суждения, в этой ситуации он оказался категоричен.

– Димка, он правильно поступил, – сказала она тихо.

– Он тебя бросил. Ты его оправдываешь?!

– Нет. Сама бы я никогда так не сделала. Но мы не знаем, что происходит у него внутри. Я его жалею.

– С чего это?

– На его психику оказано давление человеком, который обладает даром заглядывать в чужие души, профессиональными навыками. Может, я преувеличиваю способности этой дряни, но не могу не признать, что с Аликом произошло сильное потрясение. Я его видела после. Его несколько часов выводили из шока. Это больше, чем испуг и истерика, Дим. Он наверняка не смог рассказать, через травму не смог бы. То же самое, что у меня про экипаж Тобоса спрашивать. Лондера трясло в моем присутствии, едва с собой справился, а у него опыт и навыки. Не злись на Алика.

– Я не знал. Так и не добился ничего.

– Какой он был? – спросила она.

– Потерянный. Даже слабый. Хмурился. Мне было страшно на него смотреть. А потом я разозлился. Мне хотелось его побить. Он твердил все время, что ты потеряна навсегда, что Эл больше нет, что ты… Да, ерунду всякую.

– Значит, не прошло. А ты уверен, что я – это я? – спросила она.

Димка не отвел глаз.

– Брось, Эл. Меня не обманешь. Думаешь, я не знаю про все эти истории. Глупости. Когда это ты была нормальной? И что вообще значит быть нормальным? Как только ты вошла, я сразу почувствовал, что это ты. Другая немного, но все равно – это ты. – Он уверенно кивнул.

– Димка, я действительно странная. У меня в крови инородные частицы гуляют. Я влияю на людей. Я сама себя боюсь. Я начинаю по-другому ощущать мир. К чему приду? Вдруг я на людей начну кидаться? Я Ставинскому устроила обморок. Я много думала о последних годах жизни, оказывается, я агрессивная. Ох! Как же хочется быть обычным человеком.

– Да-а-а, тут есть от чего впасть в психоз, – протянул Димка. Он мотал темноволосой головой. – Эл, значит, тебя воскресили?

– Воссоздали.

– И каково это?

– Ничего особенного, я разницы не чувствую, если не считать всех тех прелестей, что выясняются в последствии.

– Да, командир. Вляпалась ты! Зачем ты полетела на этот Тобос?!

– Не ори…И не называй меня командир, не в академии.

– Простите, капитан, – хихикнул он.

– Димка! – предупредительно сказала она.

– Не буду, не буду, – замахал он руками. – И все-таки в моей голове твои откровения умещаются лучше, чем у нашего общего друга. Я бы им, с Тобоса, в ножки бросился, за то, что они тебя вернули. А Алик – болван.

– Значит, ты его простил?

– Я стараюсь, – пояснил Димка. – Как мы вернемся без него?

– Без него мы не вернемся, – пояснила Эл спокойно. – Раньше я стремилась к цели, а о последствиях совсем не думала. Представь, если я нарушила какие-нибудь законы, равновесие. Предпочитаю думать, что так просто ничего не происходит.

– Один раз у тебя получилось вернуться. Ты вернулась за нами. Почему ты боишься теперь?

– Я выросла. Мне ни разу не довелось почувствовать, что пора вернуться. Не чувствую того, что было в детстве. Я, мы все, не завершили начатое дело. Рано уходить.

– Значит, будем здесь?

– Разочарован?

– Разочарован. Глупо звучит. Я домой хочу. Поигрались, и будет.

– Вернемся. Я обещаю, но без Алика нам нельзя уходить.

Димка кивнул. Ему стало грустно.

– А что тебя еще держит, кроме Алика? – спросил он. – Все еще капитаном хочешь стать? В экспедицию полетишь? Без нас небось.

– Много будешь знать, скоро состаришься, – отшутилась Эл. – Лучше посмотри, как красиво. Океан. Закат. Остров.

– Остров искусственный. Впрочем, тут много что искусственное. До сих пор привыкнуть не могу. Представляешь, мне даже поохотиться захотелось. Дичь или зверя поймать. Помнишь, как мы ставили ловушку на зайца, а я его упустил? Ты еще тогда учила меня искать съедобные корешки. Ну и гадость мы тогда ели. Но вспоминается, как сладкий сон.

– А в космос ты не хочешь? – спросила Эл с интересом.

– Хочу, – ничуть не смутившись, сказал он. – Тебе повезло, ты уже практикуешься, а я только на Марс летал.

– Ты был на Марсе? Когда?

Димка стал вслух вспоминать даты.

– Погоди, у меня есть полетная карта, – Димка рылся в своем карманном секретаре. – Нашел. Вот.

Он показал Эл.

– Ты летал, случайно, не со Ставинским? – спросила Эл.

– Да, с командором. Он сказал, что у меня плановый учебный полет.

– Что вы везли?

– На Марс? Медицинское оборудование. Ставинский привез туда какой-то ящик. А обратно мы летели пустые.

– Димка, а ты знал, что я была тогда на Марсе?

– Знал. Меня к тебе не пустили.

– Не узнал, почему?

– Я не спросил. Мне отказали – я ушел, – виновато сказал Димка.

– Тоже мне исследователь, – вздохнула Эл. – А командор?

– Он тоже к тебе не попал.

– Ошибаешься, – резко сказала она. – Значит, он обманул нас обоих. А меня обманул вдвойне. Ты был близко, а он не дал нам встретиться.

Она посмотрела на Димку. Он сидел спокойно, только бровями водил, обдумывал. Потом он повернул голову.

– Да, странно. Вообще странные дела вокруг тебя творятся. Я верю в судьбу. Ты, конечно, нарушила законы, поэтому судьба тебе мстит. События словно специально выстраиваются не в твою пользу. Инспекторы копаются в академическом архиве. Эл они тебя разоблачат. У меня алиби железное – я сын погибшего капитана, а Алька официально признан родителями. Ты – другое дело.

– Откуда знаешь?

– Мы вскрыли архивы. Игорь помог. Меня ловили, но не поймали. К Алику никаких претензий вообще не было.

– Как вы догадались, что искать? Такое ощущение, что всем, кто меня знает или узнает, не терпится залезть в мое прошлое.

– Это твоя тайна лезет наружу, – очень серьезно сказал он. – Я когда узнал – испугался. Потом только, что они с тобой ничего не сделают. Не убьют же.

– Сделают. Как оказалось мифическая Служба Времени существует. Мне с ними встречи не миновать. Что со мной сделают? И кто вперед? Космофлот, Служба Времени, борцы за чистоту генофонда? Потом еще кто-нибудь найдется.

– А может, они захотят тебя изучить?

– Этого я больше всего не хочу. Не хочу быть подопытной. Космос терять не хочу.

– А представь, – заговорил Димка, – завтра все решиться, в один день, и ты станешь свободна. Хочешь в космос, хочешь домой, еще куда. Чтобы ты выбрала?

– В том и дело, что я не рвусь назад. Я хочу родителей увидеть. Я виновата перед ними, но и судьбу свою изменить не могу. Я должна летать. Странно, когда нас разделяет не пространство, а время. Письмо не напишешь. Я хотела бы дотянуться до них, чтобы они поняли, поверили и приняли это спокойно. Я их люблю, но уже никогда не буду жить, как обычный человек.

– А тебе не страшно оттого, что мы не вернемся? – спросил Димка.

– Мне будет больно. Для Алика это уже обернулось трагедией. Я в ней виновата. Поэтому злиться не имею права. Что сейчас гадать. Не угадаешь.

– А если все-таки… – снова начал Димка.

– Нет! – оборвала она его. – Если двери открылись сюда, то почему не могут открыться обратно. У меня два раза вышло. Если на ощущениях не получиться, будем другие пути искать.

– А чтобы три болвана прыгнули во времени обратно, бывает? – не унимался Димка.

Он увидел ее суровый взгляд. Димка хотел домой немедленно, и не хотел понять, что у Эл есть другие цели.

Она успокоилась и сказала:

– Знаешь, Дим, хоть триста раз спроси, я тебе отвечу, что мы вернемся. Вы, по крайней мере. Как? Я не знаю. Я не чувствую, что нам пора. Не сейчас, не такой, какая я теперь. Пусть все идет своим чередом. Придет срок, я почувствую, и ты будешь рядом. И Алик. И все дела будут доведены до конца, – с детским упрямством доказывала она.

– Ладно. Остынь, капитан. Можно я его побью, когда он вернется? – спросил Димка. – Страсть как хочется дать ему в ухо.

– Излюбленный твой способ решать конфликты, – вздохнула Эл. – Не разучился еще? Если хочешь, побей меня, я больше виновата.

– Ты тут причина, а он – предатель, у него был выбор. Потом, ты девушка, а я хочу по-мужски с ним разобраться.

Димка сжал кулаки.

– Умные люди кулаками не машут, – улыбнулась Эл и постучала пальцем по Димкиному лбу. – Они тут все решают. Сколько тебе повторять?

Димка прищурил глаза и глянул ревниво.

– Влюбилась, – заключил он.

– И вовсе нет. Он мне как брат, – отпиралась Эл.

– Целовались, небось, – поморщившись, продолжил Димка. – Видел я его до отлета. Рейс подобрал, чтобы с него сойти на твою базу. Цветы тебе хотел тащить. Ромео.

Эл не нашлась, что сказать, поэтому выпалила первое, что в голову пришло:

– Дать бы тебе в ухо, лисий хвост.

Она назвала его детским прозвищем того времени, когда они играли в индейцев. Димке стало приятно.

– Не выйдет. Я сильнее, – заявил он.

Они спорили как раньше, как будто вчера расстались. Эл на него ворчит, он не сознается, что не прав. Он прав, по-своему, как раньше.

– Да ну. Я тебя всегда била, – с издевкой сказала Эл. – Подумаешь, вырос. Больше тумаков поместится.

– Еще чего, – подзадоривал он.

Они препирались, как дети, пока Эл не вскочила на ноги и не двинулась на друга. Это была взаимная игра. Димка подскочил, гордясь тем, что теперь он выше. Он оказался ловок и уходил от попыток Эл свалить его с ног. Он побежал от нее вокруг дома, через площадку, к берегу. Она загнала его в воду, но он не сдавался.

На берег, привлеченные шумом, вышли ребята и Том.

– Эй! Спасайте! Она хочет меня утопить! – кричал Димка притворными жалобными тонами.

Он отвлекся, и …вода сомкнулась над ним. Эл сбила его с ног.

– Не отвлекайся, – поучительно сказала она, когда голова Димки высунулась из воды. – Я тебя всегда била.

Она почувствовала, как его рука приближается под водой к ее щиколотке. Одержать верх над Димкой было бы обидой для него. Эл промедлила мгновение и набрала полные легкие воздуха до того, как оказалась под водой.

Она вынырнула, резким жестом откинула волосы назад.

– То-то, – торжествующе заявил Димка.

Он стал выходить из воды с гордо поднятой головой.

Ольга авторитетно сказала:

– Поддалась.

– Поддалась, – согласился Игорь.

– Ничья, – заключил Том.

– У нее преимущество, – сказал Димка без тени обиды. – Она старше меня на целый год.

Это было излюбленное его оправдание, когда ему было шесть лет, десять, тринадцать. К ним ненадолго вернулось детство, уже такое далекое, что иногда казалось, что здесь они были всегда. Не было уютного московского двора, школы, где учили простым предметам, и сказок не было.

Ночью никто не уснул. Разговоры не прекращались. Говорили обо всем. Эл естественно больше всего интересовало, как изменилась жизнь здесь за эти годы.

Под утро улетели Димка и Игорь. Ольга осталась. Она помогла Тому с уборкой, потом пошла на берег искать Эл. Близился полдень, и становилось жарко. Увидев подругу, Эл вылезла из воды.

– Какое блаженство, – сказала Эл и потянулась.

– Как ты выносишь такую жару? Ты недавно из космоса, – заметила Ольга тоном бортового врача.

– Я о ней мечтала, – ответила Эл с восторгом.

– Ты изменилась.

– Знаю. Надеюсь, ты не станешь хуже ко мне относиться.

– Мне нужно поговорить с тобой. Конфиденциально, – осторожно, почти шепотом сказала Ольга. – Сейчас.

Эл внимательно посмотрела на Ольгу, потом в сторону дома, она пошла к террасе, изобразив замысловатый пригласительный знак рукой,.

Ольга помедлила вовсе не для того, чтобы обдумать разговор, это было частью их условных знаков, принятых еще в самом начале знакомства. Глаза, позы, жесты, порой красноречивее слов. Этот язык понимали все в их компании, требовалось лишь внимательно следить друг за другом.

Ольга пошла к дому только тогда, когда Том появился на крыльце и громко сказал:

– Кто хочет есть?

– Через полчасика, – ответила ему Эл с террасы.

Ольга уже подходила к дому.

Они уединились в кабинете Тома, Эл плотно закрыла дверь и села в кресло. Ольга сразу перешла к делу. Она извлекла из сумочки кристаллическую призму и положила в руки Эл.

– Узнала?

Эл посмотрела призму на свет.

– Недостающая деталь от всей истории и от моего бывшего корабля. – Эл подбросила кристалл. – Правда.

Ольга задумчиво закивала головой.

– Я должна сознаться, что знаю содержание. Там была надпись, но я ее пропустила.

– Ай-яй-яй, – с усмешкой отозвалась Эл.

Ольга глубоко вздохнула. Она знала, что Эл это не понравилось, и чувствовала себя неловко.

– Как это попало к тебе? – спросила Эл.

– Пришло по пересылке. Маршрут странный, запутанный, без имени отправителя.

Эл положила блок на колени и впилась в него взглядом, словно силилась прочесть содержимое.

– Ты хочешь что-то спросить?

Она не оторвала глаз от кристалла. Ольга сразу оживилась.

– Что это было в саркофаге? – спросила она.

– Живое существо. Очень важная персона… Из другой цивилизации. Оль, лучше бы тебе поменьше знать, а то будет как с Аликом. Это он послал. Видимо, до того, как с ним...

– Давай утопим это в море, – предложила Ольга. – Или разобьем.

– Нет. Это – правда. Вся целиком. Пусть остается и всплывет когда надо. Отдам Тому на хранение.

– А почему ты решила, что Алик переслал его мне?

– Задача в одно действие. Он виделся с моим техником. Техник сознался, что заменил память. Блок у тебя. Не нужно долго соображать, кому Верден доверил пересылку. Просто.

– Я переживаю за тебя. Я что угодно для тебя сделаю.

– Опасно, – предупредила Эл.

– Тоже мне, напугала, – с бравадой возмутилась Ольга. – Мы настроены воевать всерьез, как в старые времена.

– И не боишься? – сказала Эл.

– Конечно, боюсь.

– Я оказалась в такой глубокой яме, что уж и не знаю, есть ли шанс выпутаться. Вы трое – моя единственная надежда. Все, кто со мной общаются, окажутся на допросе в случае моего ареста. Нужно его предотвратить. За мной будут следить. За вами? Думаю, нет. Противозаконно. У меня есть план, в общих чертах, если выйдет, победа нам гарантирована.

– Так уж и гарантирована, – усомнилась Ольга.

Тут она увидела на лице Эл ухмылку с прищуром. Если Эл так смотрит – жди авантюры.

– Скучно не будет, – заверила Эл.

– Выкладывай…

Том видел как Ольга, обычно сдержанная, вприпрыжку бежит к своему катеру, забыв о еде. Значит, договорились. Задание получила. Том понял, что Эл, сложа руки, сидеть не будет и не теряет ни минуты.

Ольга улетела, не простившись с ним. Торопиться. Помчалась выручать свою подругу. Он по-хорошему позавидовал Эл. У него были хорошие знакомые, коллеги, но никого, кому бы он доверил спасать свою репутацию, в похожем случае. Он – наблюдатель, обязан действовать сам. У Эл есть друзья. Они хорошо понимают друг друга и, если собираются вместе, то сумеют найти способ изменить положение. Друзья Эл мечтали об общем экипаже, капитаном которого они видели только Эл. Димон употребил на этот случай старинное выражение: «только свистни».

Том их тайн не знал. Он остался вне их команды, вне общих секретов, потому что был взрослым. Он не предполагал, каким арсеналом они уже обладают, что роли давно поделены, что существуют план А, Б, В, Г, придуманные на случай чрезвычайных ситуаций. Эл никогда не забывала, что она в этом мире – пришелец. Они готовились к возможному провалу, сложностям и бегству. Наученные опытом путешествий и учебой в Академии, Эл и компания разработали систему на случай разоблачения, с массой пунктов отработанных на практике. Молодые люди вооружились не только техническими новшествами, но и известным им опытом поколений путешественников прошлого. Дополнительный курс разведки в Академии был пройден не зря. Каждый умел спрятаться, добыть незаметно данные, достать транспорт, найти жилье, раствориться в потоке людей и информации. Они были готовы к неожиданностям, и учились теряться на планете, где обычного человека можно обнаружить за минуты.

Ольга добралась до академии, разыскала друзей. Игра началась.

Глава 7 Гордость Ставинского

Темно-синий катер с номером 777 сел на площадку возле академии Космофлота. Димка открыл купол и с удовольствием потянулся. Он сидел в кресле пилота, а Эл в кресле пассажира. Он привез ее в Академию по ее просьбе после двухнедельного отпуска на острове. Рассел Курк не усердствовал в наблюдении за ней, просил поставить в известность, когда она покидала остров. Эл оценила деликатность Курка.

– Ну вот, Альма Матер, – сказал Дмитрий, – я привез твою блудную дочь. Принимай.

Он вылез, обошел катер и галантно подал Эл руку. Она улыбнулась, вежливо кивнула, но вылезла сама. Ее форменный костюм и знаки отличия блеснули на солнце. Димка осмотрел ее с головы до ног оценивающим взором.

– Отлично смотришься, – похвалил он. – Внушительно. Твоя серьезная физиономия картины не портит.

– Димка, можешь оказать мне услугу?

– Ну вот, опять она о делах! Почувствуй момент! Ты вернулась, Эл. Неужели не рада?

Эл задумалась.

– Мне все равно. Чувствую, что зря надела форму.

– Так-так. Давай о делах. У меня хорошее настроение. Слишком хорошее, чтобы его омрачать твоим самокопанием. Сама не гордишься, дай другим погордиться. Ты мой друг. Я вожу дружбу с настоящим капитаном. Виват, капитан!

На звук его голоса люди на стоянке оборачивались, он фиглярствовал от души.

– Дмитрий.

– Меня распирает от гордости, – со сладким выражением на лице сказал он.

– Еще слово и я напомню, что я старше по званию, пилот.

Дмитрий не обиделся. Он искренне ощущал гордость. Она капитан! Она его друг. Больше, чем друг. Что это больше, Димка еще не осознавал. Он считал, что это ее личная победа, что она добилась своего, и теперь он уверен – все эти годы прошли не зря. Люди на катерной стоянке смотрели на них с любопытством. Дмитрий с удовольствием ловил вопросительные взгляды, в том числе на себе, делал вид, что поглощен беседой, а в душе был рад играть на публику.

– Хватит купаться в лучах чужой славы, – заворчала Эл. – Я хочу поручить тебе небольшое расследование, в рамках нашего заговора. Найди информацию, когда командор Ставинский познакомился со Светланой Бернц. На почве чего они познакомились, кто был инициатором. Узнай, что он привез на Марс. Ты понимаешь? Димка, нужно сделать быстро. Веди себя аккуратно.

– Я не боюсь.

– Врешь.

– Я чувствую неуверенность, страха нет. Не зря же мы готовились. Сама – осторожно. Светлана Бернц может быть здесь. Вчера столкнулся с ней – мороз по коже, Алика вспомнил.

– С тобой этого не случиться.

– Почему? – удивился Димка.

– Ты думаешь иначе, меньше сомневаешься. У тебя другой склад мышления. Ко всему прочему, я ее предупредила.

– Ты?! – опять изумился он. – Эл, она такая, что не очень будет тебя слушать.

– Если она поняла меня, а я уверена, что поняла, то ссориться со мной она не станет, хотя бы ради будущего исследования. Это мне придется терпеть ее присутствие, но пока нам лучше не видеться. Я унизила ее, я ей угрожала. Теперь жду подлости. Для встречи с ней нужен козырь – незаконное медицинское обследование. На Марсе что-то было. Нужно узнать, откуда у нее такие подробные сведения обо мне, когда и кто провел тесты. Но эту информацию я поручила Игорю. Он аккуратный и зря рисковать не будет. Попробуем установить факт, что меня обследовали без моего ведома, и она в этом замешана. Она перестанет диктовать условия.

– Ох, Эл, не слишком?

– Димка, ты плохо представляешь, что будет, если меня обследуют. Я о себе ничего не знаю, я могу объяснить, откуда у меня аномалии, но их свойства мне непонятны. Мне не хочется, чтобы во мне копались как в находке. Я хочу первой знать, что из себя представляю.

Рассказывать ему о том, что она устроила на борту крейсера Галактиса, Эл не решилась бы. Ему можно довериться, это не вызовет у него сомнений или подозрений, но может подогреть его любопытство. Лондер о происшествии тоже пока не знал.

Для Димки это все были слова. Он видел Эл и изменившуюся, и ту, которую знал с детства. Это были ее манера говорить и двигаться, ее сдержанность. А взгляд? Димка хорошо помнил, как она смотрит, иногда казалось, что она видит сквозь него. В душе не возникло сомнений, она – та самая. Наблюдения последних дней укрепили его уверенность.

– Как ты собираешься установить, кто ты есть? – спросил он.

– Эксперимент, друг мой, только эксперимент. Если бы нашелся добрый дядя, который объяснил все, ушел и забыл, что я вообще живу на свете, я бы ему поклонилась в ножки. Только такого не будет.

– А Лондер? – прищурившись, спросил он.

– Лондер. Да. Он сделает что может, но я не уверена, что научный интерес или еще что-нибудь, не побудят его оставить себе информацию. Боюсь, что если его допросят со всей строгостью, начнут угрожать выселением, он меня сдаст. Я не обижусь, но и в его надежность не верю. У него сын, который ценнее меня.

– А за что его припрут? – удивился Димка.

– Будет необходимость, найдут за что, – спокойно ответила Эл.

– Вы летали вместе. Он же живое доказательство того, что ты не подмена, не шпион.

– Стоп! – резко остановила его Эл. Она посмотрела ему в глаза и коснулась Димкиного лба. – У Лондера сын, он любит Землю и хочет спокойно заниматься любимым делом. Если вдруг Лондер захочет мне помочь и вмешается в ход обследования, предложит свои услуги, я еще хорошо подумаю, прежде чем согласиться.

– Эл, как же так?

– А вот так. Вернемся к Ставинскому. Мне еще нужен список всех его встреч с момента моего возвращения из экспедиции. Это много информации. Будь осторожен, узнавай понемногу каждый день. Начни с Марса. Потом займись расписанием полетов, ищи любые данные, которые касаются меня или Галактиса. Могут быть другие подробности. Сообрази сам. Все отдавай мне при встречах. Осторожно.

Эл отвернула край воротника и показала Димке микроглушитель, он гасил волны диапазона, в котором работали почти все системы слежения.

– На тебе такой же. Я прицепила еще на острове. Не потеряй. Слежка за тобой маловероятна, расследования формально нет. Если почувствуешь, что следят, прекращай работу. У тебя есть мое расписание, ты всегда меня найдешь. Встретимся вечером, здесь.

– Встретимся вечером, – согласился он, оттянул свой воротник, чтобы убедиться на месте ли прибор, а потом добавил. – Хитрая ты, Эл.

– Привычка, – пошутила она и двинулась в сторону академического корпуса.

Димка одобрительно кивнул, провожая ее взглядом. Она так осторожна, предвидит возможные неожиданности. Живет всю жизнь, как разведчик. А кто она есть? Эл – искатель нового, неугомонная, ведомая неизвестно какой жаждой.

Он понаблюдал, как она уходит. Эл шагала легко, вместе с тем уверенно ступая по земле. Заметно, что она из космоса, нужно понимать разницу, а он понимал. Димка невольно пофантазировал, кем бы она смогла быть, если бы не капитаном, и почти рассмеялся своей фантазии – танцовщицей. Если к походке Эл добавить пластики и жеманства, точно получилась бы танцовщица. Он забубнил мелодию в такт ее походке.

Он услышал окрик, который перечеркнул его иллюзию.

– Димка, прекрати!

Она отошла не очень далеко. Он увлекся фантазией и не заметил, как Эл обернулась. Окрик подействовал отрезвляюще, Димка смутился и пошел в другую сторону.

Она вошла в здание Академии, где в холле развернули огромное табло со списком назначений и вакансий. Это был главный официальный зал – «Зал Назначений». Ее в списке не было. Диплом она заберет только сегодня, потом ей подберут место, а ее сокурсники уже числились в экипажах. Она увидела назначения Дмитрия, Ольги и Игоря, через три недели они все уйдут в первый рейс. Эл поискала Алика в штурманском списке. Странно. Его там не было. Если он улетел месяц назад, то информация должна быть. Эл не собиралась с ним связываться, но на всякий случай нужно знать, где он. Она проверила снова. Нет. Эл сложила руки на груди и подняла брови. Он солгал.

Не время для подозрений и печальных дум. Следующий час она оформляла документы, еще час провела в архиве под видом изучения полетных карт. Оттуда ее вызвал командор и предложил встречу.

Ставинский заметил фигуру на другом конце длинного перехода, соединившего два корпуса академии. Ее выдали золотистые кудрявые волосы и походка человека из космоса. Она! Да, Ставинский испытал гордость. Эта девушка – лучшее, что он смог «изваять» из угловатого и неграмотного курсанта. Из нее получился-таки капитан! И какой! Она не подходит для мелких полетов. Ставинский мечтал о размахе. Эта девушка готова для дальней разведки. Истории столкновений Эл и Галактиса навели его на мысль о том, что, возможно, она завяжет более глубокие отношения с соседями по космосу и изменит положение вещей. Для этого ей не понадобятся дипломатические регалии, у нее талант приобретать личные связи.

Ставинский был одним из тех, кто вместе с лучшими представителями Космофлота устанавливал первые контакты с Галактисом. Позднее, приняв идею об обособленности Земли, он отказался публично от своих убеждений и старых знакомств. Независимость родной планеты стала выше интереса к великой системе, но интерес не умер, а с годами перерос в мечту, что когда-нибудь его воспитанники продолжат начатое им дело, но уже на равных с Галактисом.

Эл и в голову не могло прийти, что командор был некогда тесно связан с отцом Лилы и Уолтером Уолисом, с которым ненадолго свела ее судьба, что капитан Торн руки ему не подаст при встрече.

Ставинский решил, что время осуществления его мечты пришло, и Эл станет первым камнем в фундаменте будущих отношений. В войну, о которой так часто болтали, он не верил. Командор понимал, что война не возможна из-за разницы в уровнях развития. Он был уверен, что, попав на корабль Галактиса, Эл продемонстрировала лучшие качества и оставила мнение о землянах не как о дикарях. Тогда ей без сомнения предлагали сотрудничество. Вопрос в том: согласилась или нет?

То, что произошло на Плутоне, и напряженное отношение к ней Светланы по возвращении, мало сейчас его волновали. Во всяком случае, он отложил на время мысли о возможных трудностях его ученицы. Он был уверен, что его авторитет проложит Эл дорогу к дальним полетам. Попутно вспомнил низкую оценку коммуникации. Не по той шкале ее измеряли. После событий на Плутоне Ставинский оценил способность Эл вызывать симпатию людей. Светлана считала это воздействием. Ставинский приписал способность таланту Эл как капитана. Он радовался, как юноша, своему и ее успеху.

Наконец, они остановились в двух метрах друг от друга. Эл изобразила приветствие.

– Хороша! – сказал командор. – Ну, здравствуй, капитан.

– Здравствуйте, командор.

– Я не приказывал тебе явиться, я просто пригласил тебя на встречу. Не за чем было так торопиться, – покровительственным тоном сказал Ставинский.

Эл внимательно его осмотрела. Какая перемена! Ставинский в новом ракурсе. Старческие глазки так и горят! Где тиран, которого она знала? Сразу всплыли в памяти их перепалки во время учебы, оскорбления, которыми он осыпал курсантов, наказания, на которые он был крут. По его рапортам ее за год раз двадцать отстраняли от полетов. Он знал, что она любит летать, и наказывал только так. У Ставинского это называлось: «Ползать на пузе по земле». Унизительно. Еще унизительней выслушивать намеки сокурсников и рассказы, как они летали на орбиту. Раньше Эл думала, что никогда ему не простит. Простила.

– Хотела встретиться с вами, поблагодарить за помощь на Плутоне. Вообще за все, что вы сделали для меня. Словами нельзя выразить ту благодарность, которую я испытываю. Спасибо, что поверили в меня, – благодарственная речь была заготовлена заранее.

Ситуация с полетом Дмитрия на Марс не давала ей покоя. Как он мог так поступить? Ставинский допускает, что ее подменили? Едва ли он берег чувства двух курсантов, командор слишком черств для этого.

– Хорошо. Принято. Давай устроимся где-нибудь. А знаешь что, пойдем в «капитанскую». Курсантам туда нельзя, но ты не курсант. Капитан! – гремел его голос эхом в арочном коридоре. – Я представлю тебя.

– Там есть кто-то, кто меня не знает? Полагаю, состав наставников мало изменился, – улыбнулась Эл в ответ. – Нет. Лучше найдем спокойное место.

– Что же такое произошло? Не скромничай. Ты – лучшая. Я просто уверен, что однажды твой портрет будет висеть в холле среди знаменитостей. Но мне нравиться твоя скромность. Ну, хорошо, идем ко мне.

Личный кабинет командора был в другом крыле, и им пришлось пройти целый лабиринт коридоров. Каждый встречный приветствовал их. Эл кивала, отводила глаза и молчала всю дорогу. Ставинского это молчание насторожило, хотя не испортило его радостного настроения.

Кабинет командора был огромен. Такое же табло, как в холле, но меньше по масштабу занимало одну из стен. Эл захотелось спросить про Алика, но она вовремя остановилась.

Они сели напротив друг друга за огромный стол.

– Ты молчишь. Ведешь себя сдержанно. Что-то случилось? У меня впечатление, что ты не благодарить меня пришла. Если ты о назначении, то оно случиться после обследования, будет наилучшим, я об этом позабочусь. Тебе полагается несколько месяцев отпуска, после твоих приключений. Воспользуйся. Отдыхай. Надоест? Скажи, я немедленно тебя устрою, куда захочешь, в любую наземную службу.

– Спасибо, командор. Я не тороплюсь с назначением. Извините, если разговор будет неприятным, – начала Эл.

– Почему же неприятным?

– У меня есть вопросы.

– Задавай.

Ставинский в разговоре любил точность и краткость. Эл готовилась задавать вопросы, которые вызовут бурю эмоций. То, что она в течение последнего часа нашла в академическом архиве, пробудило желание поиграть на нервах у Ставинского. Эл собиралась с мыслями.

– Вам известны истинные причины того, что Светлана Бернц делала на Плутоне?

– Пыталась познакомиться с тобой.

– Вам известно, о чем она говорила с Аликом?

– В общих чертах. О тебе. Я не разделяю ее опасений, я слишком хорошо тебя знаю, Эл. Ты отказалась сотрудничать с ней. Зря. Она снесла без обиды твою выходку. Ты устала, что оправдывает твою грубость.

– Ах, вот как? Грубость? Точнее, я пригрозила дать ей по физиономии и прекратить ее карьеру, если она не отстанет от меня и моих друзей со своими грязными методами.

– Не слишком ли ты резко? – удивился, яко бы, командор.

– Нет. Она не уточнила, что было с Аликом после разговора с ней?

– Я читал доклад врача. Обморок. Мальчишке хватило впечатлений. Слабая психика твоего друга – еще не повод ее обвинять Светлану.

– Командор, вы его учили. Понятие «курсант Ставинского со слабой психикой» звучит абсурдно. Не так ли? – спокойно рассуждала Эл. – Вы знали, что она умеет воздействовать на людей?

– Конечно.

– И считаете, что она имеет на это право?

– Я не знал, что тебя можно так раздосадовать.

– Раздосадовать? Я была вне себя от злости. Мне придушить ее хотелось. Алик был встревожен, взвинчен, растерян, а она этим воспользовалась, ударила в самое больное место.

– Ты тоже вела себя… Я знаю о синяках. У тебя завидная хватка, но это не делает тебе чести в подобной ситуации. Ты дала волю эмоциям, чувства к другу руководили твоим разумом. Алик не тот, за кого стоит так сражаться. Он мужчина, сам должен решать подобные вопросы. А Светлана великодушно поступила, не заявив о твоей агрессии.

– Что? Значит, вы такие методы оправдываете?

– Я не совсем уверен, что она воздействовала на Алика, но я и не исключаю что влияние Светланы, побудило твоего друга на такую реакцию. Пусть вопрос останется без ответа. Ты должна смотреть в будущее.

– Я этого так не оставлю. Я друга потеряла. Она ваш ассистент. Это вы позволили ей такие действия?

– А может, ты сама виновата. Завралась, а Светлана обнаружила твою уязвимость.

Эл встала. Она хотела взглянуть на командора, но сдержалась, вспомнив его обморок. Ярость от воспоминаний нарастала внутри как ком, Эл почувствовала, как теряет контроль.

– Может, вы верите и во все, что она предположила? Вы одобрили исследование?

– Более того, я был целиком за это исследование, я знаю, что Светлана – профессионал, она будет беспристрастна. Да, я верю, что возможно у тебя аномалии, и ты сама можешь об этом не подозревать. Ради твоего же блага, помирись с ней.

– Нет, – уверенно сказала Эл. – И вы знали?!

Она понимала, что командор слова «нет» не признает. В назревающем конфликте Эл теряла самого важного своего союзника.

– Ты не похожа на глупую курсантку. Не делай вид, что не понимаешь, чего мне стоило выучить тебя. Будь благодарна. Не заставляй меня менять мнение о тебе!

Опять он употребил слово, которое Эл слышала в свой адрес не впервые, презрительное – «курсантка». Командор злиться. Эл почувствовала, как ее гнев действует на него, порождая цепную реакцию. Эл не нашла сил справиться с эмоцией.

– Вы с самого начала не были уверены, что я – это я? Пресловутые исследования, о которых намекала Светлана, проведены на Марсе не без вашей помощи?

– Что?! – возмутился командор.

– Вы прилетели ко мне на Марс и не сказали, что Димка был с вами. Вы лишили меня права увидеть друга. Зачем?

– Потому, что его не пустили к тебе. Я просил.

– А исследования? Вы сканировали меня во время разговора.

– Откуда ты знаешь?

– Догадалась.

– Ерунда.

– А если я попытаюсь их затребовать? Сам факт, что они проводились без моего ведома, уже наказуемо. Это нарушение закона.

– Не поздновато ли ты вспомнила о законах. Это ты здесь незаконно. Ты мне угрожаешь? Кого же ты хочешь наказать?

– Тех, кто в этом замешан.

– А ты не думала, что можешь сильно пострадать, – в голосе командора слышалась угроза.

– Поправка. Я уже пострадала. Думаете легко чувствовать себя под постоянным подозрением, чувствовать себя чем-то непонятным. Легко друга терять, потому что у него сил не хватило вылезти из своих страхов? Меня трудно обидеть, но можно, если перестать верить. Командор, мне бы не хотелось, чтобы недомолвки в дальнейшем мешали нам понимать друг друга. Мне стыдиться нечего. Я действую в согласии со своей совестью. Вы принимали участие в обследовании, когда были на Марсе?

Ставинский заметил, как желваки заиграли на ее скулах. Он видел, с каким трудом она сдерживала себя. Он вдруг почувствовал что-то близкое, к тому его состоянию на Плутоне, когда он видел бездну в ее глазах. Эл побледнела. Ему стало трудно дышать.

– Да, – почти выдохнул он, и дурнота отступила.

Эл сдвинула брови.

– Я хочу знать всю правду.

Командор посмотрел на нее снова. Суровое лицо девушки казалось сделанным из мрамора. Она ушла от него подальше села на мягкую подставку у двери. Он пытался понять, что с ней происходит. Он боялся обозлить ее еще больше и заметил, как она умышленно увеличила расстояние между ними. Девчонка понимает, что может повториться то, что с ним случилась на Плутоне. Светлана права, Эл знает, что может воздействовать. Командор решил, что разумно не прятать правду, так у нее будет меньше поводов злиться.

– Я участвовал в исследованиях только тогда, когда был на Марсе, потом я отвез данные на Землю. Этим все закончилось. Ничего толкового они не нашли. Изменение биологической матрицы и психологических характеристик, биологический состав клеток – это еще не основание для того, чтобы считать тебя опасной. Подобное происходит со всеми, кто долго пробыл в космосе. С тобой случай особенный, ты была почти ребенком. Аномалии могли возникнуть в силу возраста. Причиной тому – катастрофа. Никто тебя не винит. Ты делала, что могла, спасала экспедицию. Тебя обследовали в рамках изучения последствий катастрофы. Лондер в частной беседе заметил, что экипаж устроил тебе травлю, что они вынудили тебя на резкие поступки. Что ты обнаружила причину аварии, потому что изучала корабль. Я не пытался обвинять тебя. Я тебе верю. Я хотел помочь. Остальное – последствия. Я горжусь тобой. Я участвовал в исследовании, потому что чувствую свою ответственность. Я послал тебя туда. Единственное, что осталось непонятным, так называемый, «эффект аккумулятора», неумеренное накопление энергии твоим организмом, что не свойственно людям. Аномалия, которая требует изучения. Если эффект пройдет с возвращением на Землю, то никто не посмеет требовать дополнительных исследований. Космос – это космос, мы мало знаем о его жизни. Светлана настояла на том, чтобы тебя вернули. Ты должна благодарить ее, а не ссорится. Она действует как ученый. Она уверена, что реабилитация возможна.

Эл упрямо молчала, командор продолжал.

– Видишь ли, она сделала предположение, что твой организм нуждается в энергии, потому что идет какой-то процесс. Больше всего человек тратит сил на адаптацию. Простые жизненные функции не требуют таких затрат. Есть в тебе что-то, о чем ты не подозреваешь. Это гипотеза, но иной, пока, нет. На самом деле я не склонен обвинять тебя в шпионаже, измене и прочих грехах, не с твоей прямотой. Более того, я против этих обвинений. Но то, что ты скрыла что-то о катастрофе, мне очевидно. Я много летал Эл, надо быть полубогом, чтобы выжить там, где выжила ты. Я допускаю, что вас спасли, потому что у тебя был контакт, а Лондер был тебе больше всех симпатичен. Я превратил это в официальную версию. Мое намерение было завершить расследование, но Тобос не единственная проблема, как выяснилось.

Командор был прав, вопрос лишь в силе его уверенности, в том, как он использует свои догадки. От этого у нее возникло желание не только молчать о тобосцах, но и вообще попытаться увести разговор от этой темы.

Ставинский хотел ее успокоить, но понял, что прежние способы не годятся. Эл сейчас формально уже не находилась под его командованием, она подчинялась из уважения к нему. Командор рассудил, что если он не направит ее теперь, потеряет контроль над ней, никакая сила не удержит Эл от предстоящих глупых поступков.

Повинуясь старой привычке, он внутренне остановился, чтобы эмоции и мысли не запутали его. Командор был готов к такому разговору, он неминуемо состоялся бы, если не теперь, то позже. Она, бесспорно, имела право знать об исследовании с самого начала. Он разделял ее недовольство, хотя понимал, почему от нее скрыли сами исследования и их результат. Эл пришла в ярость, что не свойственно ее натуре. Действительно, с ней что-то происходит.

Плоды этого «шпионажа от медицины» были ничтожны. Человека нужно исследовать в условиях Земли, чтобы установить экзотические свойства. Марс для получения таких данных не подходил. Заключить, что она – нечеловек, никто бы не решился. Единственно разумный выход, который он видел – продолжение исследований. Правда, для этого согласие Эл было обязательным. Исследования носили бы научный характер, без цели ее в чем-то обличать. Светлана проявляла азарт ученого, что нравилось Ставинскому. Ей была интересна Эл не как его воспитанница, а как человек переживший катастрофу далеко от Земли. По ее мнению, Эл была уникальным случаем, который требовал всестороннего исследования. Светлана убедила его, что исследования стоит проводить лично ей, знакомство с Эл – часть исследований. Она ждала доверия и участия, а получила грозный отпор предполагаемой пациентки. Она консультировала его учеников в прошлом, помогала выбирать сильных на курсе, она ему не один раз помогла советом. В чем Светлана сделала ошибку в этом случае? Инициатором конфликта, по его мнению, была Эл. Переутомление и психологический кризис довели ее до срыва.

Тут командор ошибался. Он был убежден, что реакция Алика – это неожиданность для Светланы Бернц. Командор готов был настаивать на примирении и пустил в ход свой авторитет. Приказать не мог, оставалось убедить л, используя самые разумные аргументы.

Ставинский выдержал свою паузу и перешел к процедуре убеждения.

– Давай рассудим здраво. Исследований тебе не избежать, тебя с этим условием пустили на Землю, только тут есть лучшие средства и нужная среда. Тебе самой хочется знать правду? Наверняка. Если Светлана тебе не по вкусу, пусть будет другой врач, но тогда мы не сможем контролировать ситуацию. Я говорю «мы», потому что я перед тобой виноват, я тайком участвовал в экспериментах. Сознаюсь, и если возможно, прошу простить меня, за то, что скрывал так долго. Повторяю, я – за исследования. Представь, что тебя проверили и сделали заключение посторонние люди. Я не поручусь, что они будут беспристрастны. Проявиться отрицательный результат – тебе грозит навсегда покинуть Землю. Если тесты проведет доктор Бернц, я смогу повлиять на ход событий раньше, чем результат будет обнародован. Я берусь вытащить тебя из этой ямы, пусть мой авторитет даже частично падет. Мне важен твой талант, а не твои биологические нюансы, разбирайся с ними сама.

– Подождите, командор, – остановила его Эл. – Я хочу понять, какую цель или цели вы преследуете? Вставая на мою защиту, вы делаете мне честь, но мотив я не могу понять.

Пауза Ставинского дала ей шанс успокоиться. Эл, вроде бы, ощутила, как гнев схлынул, но тело начало греться, а как кожа покрывается испариной. За подавленной разумом эмоцией последовала новая волна напряжения, знакомая Эл по прошлому. Она сообразила, что надо уходить. Она задала последний, важный вопрос: зачем?

Ставинский считал, что стремление Эл в космос – ее единственное желание. Зачем ей знать его мотивы? Возраст не тот, опыт у нее мал, чтобы посвящать юную Эл в большие планы. Ей хватит навалившихся проблем. Вопрос о мотиве смутил командора.

– Причин много, – отговорился он, – считаю, что они сейчас не слишком важны.

– Я так не считаю, – заявила Эл. – Все, с кем я соприкоснулась в истории с катастрофой и Галактисом, имели определенный интерес. Не хочу, чтобы меня использовали.

– Это, моя дорогая, твоя плата за капитанские знаки и вранье о прошлом, – заявил Ставинский безапелляционно.

Эл криво усмехнулась.

– Значит, на Марсе вы мне не поверили. Смолчали? Я-то думала, что в будущем люди станут возвышеннее и чище. Значит, я ошиблась… Но вы не ответили на мой вопрос. Каков ваш мотив, командор?

Ее настойчивость задела его.

– Давай договоримся, – сказал он сурово. – Мы оба преследуем свои цели, и надеюсь, благородные, давай оставим эту тему. Мои мотивы – это мои личные соображения. Тебе их не понять, в силу возраста и отсутствия опыта.

Эл подняла одну бровь, бросила на Ставинского колючий, полный сарказма взгляд и заявила:

– Все решается просто. Я не соглашусь на исследования, уйду в отставку и отправлюсь домой. У меня будет другое будущее, не то, которое домыслили вы или кто-то еще.

Ставинского обдало волной возмущения.

– Что?! Как?! – его грозные вопросы эхом разнеслись по кабинету.

– Я сделаю, как сказала. Этим я решу целую массу вопросов и прекращу всю цепочку неурядиц, причиной которых была.

Командор впился в нее взглядом. Эл была готова лезть в драку, даже если будет одна против всех, ее решимость он знал, испытывал много раз.

– Значит, сбегаешь? – неожиданно заключил он. – Позволь узнать, ты немедленно исчезнешь или дождешься конца беседы?

– Боюсь, беседа у нас не получается, командор. Слишком много эмоций и у вас, и у меня. Я опасаюсь очередных домыслов в свой адрес, а вы не хотите сказать правду. Так мы только поссоримся. Единственный выход – сказать друг другу искренне о своих намерениях или остановиться, каждый на своем. Я не хочу дозволять исследования, но мне придется. Чего я точно не позволю, так это использовать себя ни в космосе, ни на Земле. Если Светлана сделает хоть попытку воздействия на моих близких, я найду Алика и докажу факт внушения, а с помощью Димона обнародую ее и вашу попытку незаконного исследования на Марсе. Я имею право себя защищать. Мое происхождение из прошлого тяжело доказать, я долго прожила в космосе, вы мне невольно помогли и сойдете за соучастника.

– Хорошо, прекрати, – уже раздраженно согласился Ставинский. – Что ты хочешь услышать?

– Какую цель вы преследуете, помогая мне? В свою чрезмерную одаренность, в ваших глазах, я не верю. Каков мотив?

Ставинский грохнул кулаком по подлокотнику кресла и заорал:

– Да кто ты такая, чтобы допрашивать меня?! Хочешь выжить – слушайся и делай, что тебе говорят!..

Он еще что-то говорил, когда Эл вдруг озарило. Галактис! Ему нужен Галактис! Ее контакт. Откуда пришла эта мысль, она не знала. Ни тени сомнений. «Осторожно, Эл», – сказала она сама себе.

Командор Ставинский вскочил из кресла и пошел к ней.

– Согласна! Не будем продолжать, – успокаивающим тоном, выставив руку в сторону командора, предложила она. Она встала и попятилась. – Извините за резкость. Я прошу отпустить меня. Мне бы не хотелось ссориться с вами, хоть я и не до конца вас понимаю. Разрешите мне уйти.

– Иди, – сухо согласился командор, понял, что она упрямится и бесполезно препираться со взбалмошной девчонкой. Вот чего он выбить из нее не смог.

Эл вышла из кабинета и со всех ног бросилась к лифту. Только бы добраться до катера.

Глава 8 Приступ

Димка слонялся по катерной площадке, рассматривая разномастные борта академических машин. Назначенный час настал, Эл задерживалась. От нечего делать он прошелся к новенькому темно-синему семьсот семьдесят седьмому и заглянул в кабину Элькиного теперь уже капитанского катера, ему показалось, что в грузовом отсеке за креслами, кто-то есть. Сквозь затемнение экрана заднего борта он узнал силуэт девушки, скорчившейся на полу.

Эл дала ему доступ пилота, он коснулся панели и катер ожил. Грузовой отсек открылся.

– Эл? – Он ринулся внутрь.

Места для двоих мало. Он согнулся, чтобы дотянуться и замер на полпути.

Она лежала бледная и периодически корчилась. Димка растерялся, подался назад и упераясь затылком и плечами в крышу салона. Наконец, он оправился от первых мгновений шока, втиснулся внутрь, умудрился закрыть заднюю панель, встал на четвереньки и протянул руку к пальцам Эл. Она сделала слабую попытку отстраниться, движение выглядело неловким, в тесноте отсека – некуда. Их пальцы соприкоснулись. Ярко голубая волна туманного марева прокатилась по телу Эл и по его руке коротко и мгновенно. Она застонала и конвульсия повторилась. Руки у нее были холодные, а лицо напоминало серо-мраморный бюст. Его ударил разряд, Димон подался назад, вжимаясь в углубление задних створок. У него хватило ума не повторить попытку. После очередных конвульсий Эл резко вытянула руку, сведенными в судорожных корчах пальцами, она будто показывала на ряд приборов между задними сидениями. Он нажал клавишу открытия и прозрачная переборка между ними и креслами исчезла. Эл с трудом продвинулась к спинкам. Ее кисть то сжималась, то разжималась, как у просящего ребенка, пытаясь вцепиться в панель. Он зажал рот, чтобы не закричать. Страх смешивался с жалостью, он хотел помочь ей, хоть чем-нибудь. Как уголь из огня, он дернул плоский блок из панели между спинками и сунул в руку Эл.

– Уходи! – выдавила Эл осевшим от боли голосом.

Димке хватило мгновения, он интуитивно шарахнулся назад, ударил по клавише открытия. Створки подались, он не учел, что опирается на них спиной и потерял равновесие.

Катер дернуло, двигатели сработали в холостую. Хлопок. Осколки прибора из руки Эл полетели во все стороны. Дмитрий успел прикрыть лицо, ударился спиной в края створа, грузовая дверь открылась на половину, а то его бы выкинуло волной собственного ужаса наружу. Он остался в салоне. На мгновение в глазах потемнело. Чтобы не потерять сознание, он укусил себя за руку. Боль отрезвила его. Специфический запах заполнил салон. Дыма не было. Он открыл глаза усилием воли и проследил, как ладонь Эл сползла по опаленной поверхности остатков блока. Двигатели с тихим шуршанием отключились. Димку поразило, что ни на лице и руках Эл, ни на ее форме не было ни царапины, ни пореза. Он сидел, не шевелясь в ожидании продолжения. Эл не двигалась, и не дышала. Так продолжалось некоторое время, потом раздался шумный вздох, и кулаки девушки сжались. Димка вздрогнул. Он покрылся холодным потом от испуга, костюм впитывал влагу, он чувствовал, как от этого по коже бегают холодные муравьи. Он тряхнул головой, чтобы очнуться от шока, заставил себя приблизиться к ней, встретил грустный взгляд.

– Прости, – прошептали сухие губы. – Я не хотела, чтобы кто-то это видел.

Димка поерзал, устроился кое-как, сел рядом.

– Тебе плохо? – спросил он.

– Еще как, – призналась она, пряча лицо. – Пройдет. Несколько минут.

– Почему такое произошло?

– Ставинский вывел меня из себя.

– Часто бывает? – поинтересовался он, добавив в голос заботливые ноты. Страх еще не прошел.

– Нет. Три, может четыре раза на Земле.

– За какое время?

Вопрос остался без ответа.

Она шумно вздохнула. Он дотянулся до ее руки, она не отказалась от помощи, Димка помог ей сесть, подставил плечо, а потом и вовсе обнял прижимая к груди. Ее трясло. Она склонила голову, и кудри закрыли лицо.

– Страшно было? – спросила она.

Димка помедлил.

– Да. Я испугался, что ты умрешь, – ответил он.

– Ты первый, кто видел приступ. Я не знаю, что происходит. Я будто не здесь.

Димка крепче обнял ее одной рукой за плечи, другая болела от ушиба и порезов.

– Ведь тебя не убило, даже не ранило, – сказал он.

Он посмотрел на ее руки, а потом вокруг на мелкие обломки прибора, на испорченный осколками грузовой отсек, на свои порезы.

– Сама удивляюсь. Я плохо соображаю сейчас, – сказала она обреченно. – Потом разберусь.

– Давай помолчим, – предложил он.

Ее молчание означало, что она не возражает. Он соображал, как ему действовать. В голове было пусто. Отсутствие какого-либо опыта на этот счет породило беспомощность. Единственное, что он мог, это поддержать ее не только плечом, но и своим участием. Ему было очень ее жаль. Ни тени сомнения, что она не настоящая, не легло на душу. «Эл – это Эл, пусть немного другая», – повторил он про себя в который раз.

Она ожила быстрее, чем он ожидал, дотянулась до пульта на подлокотнике кресла и набрала комбинацию. Заработала резервная система, уборочные устройства салона смели осколки, исчез запах. Система приступила к наращиванию утраченного блока и устранению повреждений. Он вспомнил, что эта бортовая система предназначена для орбитальных полетов, тут все устроено для безопасности пилота и пассажиров. В реальности блок так рвануть не мог. Он обдумывал и параллельно наблюдал, как на облицовке стенки затягивается царапина. Посмотрел на свою и руку и пожалел, что он так не может.

– Хороший катер. Сам следы заметает, – своим обычным голосом сказала Эл, словно мысль прочла. – Ты как? Сильно пострадал?

Он заглянул в ее лицо, убедился, что ее не задело. Эл смотрела на него ясными глазами.

– У-у. Лицо в крови и рука. Не вовремя ты появился. Я тебе всегда говорила, что ты – «лисий хвост», вечно суешься, куда не следует, и попадаешь в неприятности. Прости.

Ее палец, уже теплый, нежно и заботливо потыкал в ранку на его скуле.

Досадливое ворчание заставило улыбнуться, порезы заныли разом, он зашипел.

Она нашла салфетки и аптечку. Он таращился на нее, пока Эл отмывать его лицо. Порезы на скуле оказались неглубокими, из руки пришлось извлечь пару осколков.

– От неприятности слышу. Оставь. Заживет, – шуточно протестовал он. Ее забота вызывала приятное теплое чувство и смутила его. – Обошлось же.

– Это единственное, чем я могу извиниться перед тобой.

Димка наблюдал, как она отмывает кровь с руки и смазывает рану. Ловкие руки показались ему очень мягкими. Он не ощущал ни боли, ни прикосновений. Димка чувствовал, что с ним что-то происходит. Эл показалась ему тонкой и хрупкой, такой родной, что он забыл о случившемся. Ему захотелось ее снова обнять.

Она подняла глаза и посмотрела ему в лицо.

– Дим, ты чего? Вид у тебя очумелый.

Видение пропало.

– Показалось, – сказал он.

– Ты головой не стукнулся?

– Нет. Хребтом, – со смехом сказал он. – А у тебя не бывает так, что ты видишь людей по-другому?

Она смутилась и, помедлив, сказала:

– Очень часто бывает. Люди и не подозревают, какие они разные.

– Вот ты показалась мне нежной и утонченной. Беззащитной.

– У тебя контузия, Димка, – прокомментировала она.

– Брось, Эл, не притворяйся. Ты сама давным-давно рассказывала, что видишь через стены и ходишь во сне, что люди разные тоже говорила.

– Я придумывала, чтобы было интереснее.

– Врала?

– Ну, да, – смутилась она, – немножко врала.

– Ты не врала.

Они ушли от обсуждения происшествия невинным дружеским образом. Димка вообще о нем забыл, минуту млея толи от анестезии, то ли от душевности момента.

Она насторожилась.

– Кто-то идет, – встрепенулась Эл и придирчиво осмотрела салон, оценивая ущерб.

Димка ничего не услышал. Как она догадалась? Пауза. Действительно шаги за бортом.

Эл смотрела, как работает преобразователь, выращивая кристаллы для нового блока.

В окне кабины появилось лицо инспектора Донована. Димка про себя проклял его. Свою физиономию он кому-кому, а Доновану предъявлять не хотел.

Инспектор их увидел и спросил, его голос за окном прозвучал глухо:

– Вот вы где. Случилось что-то?

Эл потянулась к панели на двери и створки разошлись. Донован заглянул внутрь с нескрываемым любопытством.

– Авария? – с намеком спросил он. – Отказ оборудования?

– Вон. Деятель, – сказала Эл и кивнула в сторону Димки. – Сунулся, при включенном двигателе, испортил блок, чуть без глаз не остался.

Донован посмотрел в лицо Димке.

– Как это ты умудрился? Катер новый.

– А ему что новый, что старый, лишь бы разобрать, – сказал Эл, изображая недовольство.

– А чего на полу сидите? – хитро спросил Донован.

– Просто сидим и все! – резко заявил Димка. – Может у нас тут свидание!

Он понимал, что Эл сочиняет оправдание на ходу, но он не очень-то хотел выглядеть дураком. Тон Эл слегка его задел, а любопытство Донована добавило раздражения.

– Не груби, – сделал замечание Донован. – Эл, а ты разве не ограничена в перемещении?

Эл спокойно поправила волосы и с кокетством сказала:

– Не тут. А сегодня у меня праздничный день – возвращение в родную Академию. Мне можно! Великая радость! Инспектор Курк знает, что я здесь. А вечером мне вручат диплом на заседании Совета Космофлота и награду за Тобос. Только вот заседание закрытое, вы не увидите моего триумфа. А что вам здесь надо?

– Проходил мимо.

– До-оно-ван! У вас нет доступа к моему катеру? Или есть? Чтобы снять копию с памяти машины достаточно попросить у меня. Или вы хотите испытать прилив адреналина, копируя ее дрожащей рукой, чтобы я не видела? Так я могу отвернуться.

– Зря ты так, – сказал он. – Это моя работа.

– Избрал свой путь – терпи, – язвительно провозгласила Эл. Она неловко протиснулась между сидениями, подтянувшись на руках, пошарила по панелям на потолке и извлекла из незаметной ячейки информационную пластинку. Сползая обратно на пол грузового отсека, она бросила находку Доновану. Он едва успел поймать легкий листик. – Плохой вы шпион. Дарю. Мне она не нужна. Не забывайте, на прошлой службе я монтировала такие машины, я каждую дырку тут знаю. В следующий раз я устрою скандал.

Донован не скрыл досаду и ушел.

– Зря ты так, Эл, – заметил Димка, когда они остались одни.

– Прости, что свалила аварию на тебя.

– Я не про то. Он же инспектор, а ты его унизила. Зря.

– Надо было спровадить его. Согласна, способ не очень хороший, но иначе он бы догадался, что тут неладное.

– Он и так поймет. Пластина у него.

– Пустая, – сказала Эл спокойно. – Я ее испортила.

– Ты с ума сошла! – со смехом воскликнул он.

– Знай наших, – рассмеялась Эл. – Еще одну найду, пожалуюсь на него в ведомственную комиссию. Он не имел права следить за мной. Расследование закрыто. Меня сопровождает Рассел Курк. Но если он пластину сунул, значит начальство негласно разрешило. Знает по Плутону, что я разбираюсь в технике, и все равно полез. Наверное дрожащей рукой лично искал, куда ее засунуть.

– А вдруг у него разрешение?

– Я узнавала. Меня курирует Рассел Курк, а Донован ему помогает. Он не имеет права следить за мной. Я не обвиняемый, за мной записано только уставное нарушение. Будет приставать к вам впредь, отсылайте его к пункту семь инструкции двенадцать «Ответственность инспектора службы безопасности». За эту пластину его могли отстранить от должности, если бы я захотела, пусть благодарит, что я ее отдала.

– Эл, ну ты даешь! – Дмитрий пришел в восторг. Эл прижала инспектора. – Здорово!

– Помоги мне сесть в кресло. Ноги плохо слушаются.

Димка перестал веселиться. Если бы Донован пробыл здесь еще немного, ей пришлось бы встать, чего она нормально сделать не могла. Трюк с оскорблением стал ему ясен. Димка покачал головой.

Он усадил Эл в кресло второго пилота, устроился рядом и внимательно посмотрел ей в лицо. Оно было обычным, румянец появился на щеках. Будто не было ничего, и он не видел той ужасной сцены.

– Удивляешься? – спросила она. – Сама удивляюсь. Пока летела с Плутона, два раза так было. Мука жуткая, а потом живешь дальше, и никто не заметит. Кровь у себя брала, ткани проверяла… Ничего. Не могу найти. После приступа тело как новенькое. Может, Лондер докопается.

– Ты хоть приблизительно знаешь, почему такое случается? – с интересом спросил Димка.

– Можно сказать, что нет, но это не правда, можно сказать, знаю чуть-чуть и опять совру, – туманно ответила она. – Наверное, сначала все-таки идет мутация, потом тело вдруг вспоминает, что оно человеческое, и возвращается обратно. Это неточно, это моя гипотеза.

– А сейчас почему было?

– Ставинский разозлил. Я пыталась понять, зачем он мне так настойчиво помогает. Это еще случается, когда я злюсь. Мы повздорили, я не сдержалась. Раньше пропустила бы мимо. Теперь не могу. Не знаю, что он подумал, но я прервала разговор и ушла. Лондер предупреждал меня. Случись приступ при командоре – мне конец. Это нервы. Я стала чувствительной. Эмоции не могу сдержать, особенно гнев. Если бы люди знали, какая это зараза, то поклялись бы никогда не злить друг друга.

– Что значит повздорили? Что значит нервы? Это у тебя есть нервы? – спросил он. – Да у тебя нервы железные, капитан. Да в тебя хоть из пушки стреляй, ты не сдвинешься.

Он рассчитывал, что ей понравиться замечание. Он так шутил.

– Я что не человек?! – воскликнула она вроде бы сердито, а потом осеклась и улыбнулась. – Да, звучит сомнительно из моих уст. Давай посмотрим, когда сможем взлететь.

Димка опередил ее, нажал вызов бортового секретаря. Восстановление блока почти завершалось.

– Много повреждений? – спросила она.

– Нет. Только этот. По наземке мы можем летать без него, на орбиту нельзя, – пояснил он. – Что произошло между тобой и командором?

– Я хотела честного разговора, а наскочила на очередное авторитетное заявление.

Димка криво улыбнулся в ответ.

– Эл, ты как дитя. Командор – фигура икс, никто не знает, что у него на уме.

– Я хотела понять, почему он за меня так уцепился? Таких, как я, у него на курсах хватает, даже лучше, без проблем со здоровьем и адаптацией.

– Он верит в тебя, потому и защищает.

– Можно не проверять, он помогал проводить исследования без моего ведома. Он это подал, как попытку меня спасти. Это меня и разозлило. Твердит о доверии, я рассказал ему о прошлом. Он казался искренним и волновался за меня, а сам помогал меня тайно обследовать. Можно не узнавать, это Светлана его подбила. Результаты ему известны. Их надо добыть, не поверю, что уничтожили. Марсианская клиника не дала отрицательных заключений, я читала данные на себя перед устройством на Плутон. Ничего опасного не нашли, если пустили меня сюда. Но что будет во второй раз?

– Тогда зачем требуют исследований, если не опасна?

– Хотят проверить, что изменилось. Я участвовала в эксперименте с дальним полетом. С борта шли хорошие отчеты, пока все не рвануло. Во всем, что происходило последнее время, есть какая-то тайна, словно не хватает важной детали, как в мозаике. Я сегодня смотрела архивы по «Тобосу». Мне не понравилось то, что я нашла. Там мало сведений, меньше, чем я давала. Гибель корабля – крупная катастрофа, а проводиться самый минимум работ и исследований. Отчеты экспедиции оседают где-то, но не в архивах Космофлота. С самого начала что-то происходит. Лондера тестируют и пускают на Землю, а меня – нет. Я даже академические экзамены сдавала на Марсе. Ни с того, ни с сего Ставинский ввязывается в историю с незаконными исследованиями. На него не похоже. На Марсе он узнает, что я из прошлого. Уж не знаю, что он подумал, но он продолжает двигать меня в капитаны, и нужно сказать очень удачно. Но! Накануне окончания Академии я совершаю, с точки зрения устава, должностной проступок, который приравнивают сначала к измене, а потом к халатности. У Леона, моего начальника на Плутоне, поджилки тряслись. Донован и Курк пытались отыскать следы измены, но потом произошло что-то необычное. Комиссия обвинения сняла. Я думала, что надо мной смеются или шутят, когда мне отдали капитанские знаки. Я капитан! Плюс монстр, по описанию Светланы Бернц. Обманщица – по мнению командора. Шпионка Галактиса – по версии Донована. Меня подозревают, что я как-то повлияла на выводы комиссии. И все-таки капитан Космофлота! Ставинский запихивает меня в дальнюю разведку. Словно неведомая сила дергает за ниточки и вертит всем как хочет. Будущее зыбко и не предсказуемо. Знаешь, что злит меня больше всего? Что каждый норовит использовать меня и извлечь пользу. Светлане Бернц нужна тема для исследований и карьера. Донован напал на скандальную и интересную тему, стычки со мной разогревают его кровь и вызывают азарт. Он жаждет разоблачений. Курку нужна правда для заключения по моей персоне, будто я что-то могу такое натворить, что изменит мир. Командору нужны мои связи с Галактисом. Это все предположения, но не беспочвенные. Надоело, не хочу так. Неужели никто ничего не делает бескорыстно!

– Стоп, Эл. Должен тебе напомнить, что ты тоже кое-кого использовала для своих целей. Тома – для обеспечения своей безопасности, и командора, который тебя учил. Судьба возвращает тебе должок. Так что обижаться несправедливо.

– Ой, Димка! Есть тут, с чем поспорить. Я-то делаю и делала из любопытства и бескорыстно, даже в сделке с Томом, даже в порыве летать. Мы не очень-то обманывали друг друга. Он узнал, кто я и откуда. Что до остальных, то в их высокие мотивы я не верю. Хотя нет, не так. Рассел Курк, кажется, единственный, кто хочет докопаться до истины честно.

– Ты прямо-таки безрадостную картину рисуешь. Кругом одни враги. Ложись и умирай. Ты не объективна и не последовательна, – он нахмурил темные брови, хмурый Димка казалось и кожей темнел, если сердился.

– Чем больше я узнаю, тем больше понимаю Курка. – Эл улыбнулась, когда вспомнила смущенного инспектора у костра на острове Тома. Его обескураженный вид, когда она пела. Вот уж кто первым поверит, что она не человек. Несмотря на угрозу, Эл импонировала его упрямая честность. – Хочу знать правду. Что-то тут твориться! У меня есть неплохой план. Риск велик, но зато, какой будет опыт!

– Не разделяю я твой азарт, – сказал Димка. – Зачем это все? Что ты хочешь доказать?

– Ничего. Я хочу потягаться с обстоятельствами. Сама кашу заварила, сама ее и буду расхлебывать.

– Какая самонадеянность! Я. Я, – с пафосом повторил Димка. – Не ты, Эл, будешь расхлебывать, а мы.

Эл облокотилась на подлокотник. Лукавый взгляд устремился на Димку. Он смотрел ей в лицо и не мог предугадать, что она сделает.

– Во всяком случае, я на вас очень рассчитываю. Одной мне не справиться. Ты прав.

– Хочу плату за услугу, – потребовал она.

– Какую? – Эл подняла брови, делая вид, что не знает.

– Домой хочу. Дай слово, когда все кончится, мы вернемся. Я с тобой. Но мы вернемся.

– Даю слово, – Эл решительно протянула ему ладонь.

Димка хотел ее пожать сильно, по-мужски, и ощутить в ответ крепкое Элькино рукопожатие. Нет, он этого не сделал, ему вздумалось шутить, он поднес пальцы Эл к губам и поцеловал.

Димон смутился в тот же миг, ощутив горячую волну и то, как краска заливала лицо. Эл тоже не ожидала, но скрыла удивление, сощурив глаза. Потом она улыбнулась.

– Сообщение, капитан, – хриплым голосом сказал бортовой секретарь.

– Ну что еще? – вдруг вырвалось у нее.

Опять эти голоса. Эл их не любила и надеялась, что хоть тут его нет. Ошиблась.

– Совет Космофлота отложил заседание на некоторое время, точно не указано. Приносят вам извинения.

– Так!

Эл откинулась на спинку кресла с такой силой, что оно закачалось.

– Злишься? – спросил Димка.

– Не-а, – ответила она. – Восхищаюсь Ставинским, это он. Не выпускает меня из цепких лап.

– Ну, Эл, ты приписываешь ему чрезмерное могущество. Он не в силах влиять на совет. Узнать бы, что стало истинной причиной.

– Дим, а кто еще может повлиять на совет? Черт с ними. Летим к Лондеру, – встрепенулась она. – Все к лучшему.

Она задала курс автопилоту.

Димка тактично молчал. Он не обсуждал, что видел, не донимал ее расспросами. Она была очень ему благодарна. Приступ очевидно его напугал, но удивительно, как быстро он справился с собой. Эл оценила его мужество. Старый друг сдержал удар.

Она подумала о том, каково ему было эти годы. Они договорились не хныкать и не жаловаться, когда все трое готовились пересечь время. Она вспомнила, как с первых дней он из рук не выпускал симулятор полетов. Он заявил, что будет пилотом, ни что другое его не интересует. Алик прилежно учил язык, изучал окружающую обстановку, вживался в новую роль. Димка жил только полетами, язык учил по командам на экранах и имитации бортового голоса. На тестах в академию его не приняли ни на один курс, кроме летного, в то время как она и Алик учились сразу по шести дисциплинам. Он и в пилоты бы не попал, но Димка удивил будущих воспитателей курса тем, что сходу запомнил пилотажную инструкцию и поднял вверх учебный катер, на котором летали старшекурсники. Он внимательно выслушал, как летает эта штука и взлетел. До Димки никто из начинающих таких трюков не показывал.

Первый год он только летал. Сердиться на него было невозможно, он с таким азартом занимался любимым делом, что ему прощалась безалаберность в других дисциплинах. Эл и Алик писали за него тесты по навигации, ремонтировали его учебный катер. Ругаться с ним было бесполезно, он выслушивал их претензии, кивал, соглашался, извинялся и летал дальше.

Потом Дмитрий словно очнулся. Одного пилотирования ему стало недостаточно. Он бросился нагонять упущенное, прошел технический курс, курс разведки, на котором они с Эл стали лучшими, потом ему приглянулись астрофизика и химия, попутно он увлекся историей, философией и теорией контактов с другими цивилизациями. Так к концу обучения Дмитрий освоил все то же, что остальные.

С выбором специализации вопроса не возникло – только пилот, зато с припиской в дальнюю разведку. Он мечтал, что они полетят всей компанией в одну экспедицию. Он до крика поссорился с ней перед отлетом на Тобос. Дмитрий был возмущен ее поступком. Она летела одна, без друзей. Обиделся, устроил кандал, назвал ее предателем, заявил, что знать ее больше не желает. За день до отлета он вдруг смягчился, пришел провожать, попросил прощения и смотрел, как побитая собака. Только тогда Эл поняла, что поступила с друзьями несправедливо, оставила их ради призрачной мечты.

Эл искоса посмотрела на него. Димка возмужал, не похож на прежнего мальчишку, в его облике читался сильный характер. В деловой обстановке он был на вид собран, суров и серьезен, но ему вдруг приходила на ум шалость, и вся серьезность слетала, как шелуха. Он приступал к реализации задуманного, не взирая на последствия.

Эл всегда ценила в людях благородство и доброту. Димка без ложных преувеличений обладал и тем, и другим. Единственное, что смущало ее, то, что он ничего не делал сам, а все больше по просьбе или за компанию. Чтобы не затевала их команда, Дмитрий никогда не был лидером, он только следовал за ней или за Аликом, который всегда относился к Димке, как к младшему и учил его, что делать и как жить. Димка от бытия на вторых ролях не страдал, скорее наоборот, готов спихивать на них бремя трудного выбора.

Она припомнила полигон, тот самый, о котором Том говорил Курку. Димка оказался там вместе с ней. Они трое спорили, что делать, и осторожный Алик остался снаружи, а они остальной компанией полезли внутрь. Это Димка пел песни, сидя в нише. Он с ней не полез дальше, чуть ли не единственный раз, когда она его уговорила не рисковать ради остальных, был уверен, что их обязательно найдут. Она поручила ему ребят и ушла искать выход, шла и знала, что он не сдвинется с места, потому что обещал, а значит, они все будут живы. Каждый из них тогда определил свою судьбу и манеру добиваться результатов. Эл пробивала дорогу, а Дмитрий предпочитал помогать.

Впереди трудное время. Теперь она не сомневалась, Дмитрию она может доверять, как самой себе. Интересно посмотреть на него в новых обстоятельствах. Каков будет Димка?

Она улыбалась погруженная в размышления. Он это заметил и с любопытством посматривал в ее сторону. Поза у нее командирская, сидит ровно, руки на груди сложила, следит за навигацией, но улыбается. Обошлось.

Его удивило, что отмена Совета не произвела на Эл впечатления. Когда он представил себя на ее месте, начал волновался. Он не смог бы так спокойно погрузиться в свои мысли. У Эл получилось. Он повернулся и уже откровенно ее рассматривал. Спокойные ясные глаза и легкий румянец на щеках, мягкая улыбка сделали ее обаятельной. Она посмотрела на него с улыбкой все понимающего друга. Он угадал, она думает о нем. Приятно.

Потом его посетила мысль, сколько всего обычно таится в этой кудрявой голове! Он припомнил, что она говорила о каком-то плане и тут же спросил:

– А какой у тебя был план, Эл?

Она поняла о чем он.

– Кто-то хочет сделать из меня предателя и нелюдь. Это не правда, ни одно, ни другое. Моя задача добиться, чтобы меня как минимум оставили в покое, а следом и вас тоже. Тут придется потягаться, но добиваться наших общих целей я стану исходя из тех правил, которые мне задали в этой задачке. Я не могу сказать, что буду предельно честной. За правдой риска больше. Но правду, которая нужна мне, я найду.

– У тебя не план, а цель. За правду, знаешь, можно пострадать, – замотал Димка головой, выражая протест. – Не нужно доказывать всем вокруг, что ты права. Есть масса всякого народа, которому до тебя дела нет. Нужно точно понять, где действовать.

– Да. Вопрос о выборе средств борьбы. Вранье о моем происхождении уже порядком мне навредило. Потому, любую ложь надо исключить. Тайны при этом не отменяются, но мы попробуем действовать максимально честно.

Димка засмеялся. Она любила тайны, и они были, конечно, даже от него.

– А вдруг спросят напрямую?

– Главное – как задать вопрос. Ответы могут быть разными, зависит от точности вопроса. Как сказал Лондер: «Главное, что ты чувствуешь в момент ответа».

– Например? – спросил Димка с задором.

– Например, вопрос: откуда ты? Вот спроси, – сказала она.

– Ну и откуда же ты? – спросил он.

– Я лечу из Академии Космофлота, – ответила она. – Разве я лгу?

– Я не это имел в виду.

– А я в свою очередь не знаю, что ты хотел узнать. Но я не лгала. Ты был неточным в своем вопросе. Помнишь, нас этому учили на теории контактов. Тут не инопланетяне, а свои.

– Кругом тоже не дураки, такие вопросы никто тебе задавать не станет.

– Это же пример, Дим, – пояснила она.

– Правда – это слишком абстрактно. Нам нужно договориться, что можно говорить, а что нельзя.

– Мы уже договорились. Вы с Аликом тут – в стороне.

– Мы, я и ребята, можем сильно навредить тебе, если расскажем лишнее. Так что определись с пределами правды.

– Я так не считаю, – успокоила она. – Что такого лишнего вы обо мне теперь знаете? Могу поручиться, что Рассел Курк знает больше. Вы что-то слышали от меня, Алика или других. Не строй предположений и не высказывай публично версий. Вся каша вокруг меня заварилась из-за версий, придуманных другими. Кто-то, где-то, так-то предположил. Я думала, как избежать обследования, и мне приходило в голову просто сбежать. Только знаю, что нельзя. Буду доказывать, пока не надоест. Способы найдутся. Ставинский придержал Совет и мой диплом – отлично! Он выиграл мне еще пару дней. Растянуться бы всему этому еще на месяц.

– А потом?

– Потом будет видно.

– Не хочу спорить, – возразил он, – но твои размышления наивны.

– Мне так не кажется, – спокойно сказала она.

– Еще бы, это же твои рассуждения. А как на счет двадцатого века? Что скажешь?

– Если угроза станет слишком большой, признаюсь. Но не вы. Помалкивайте.

Димка ощутил, как холодок бежит по спине.

– Эл. А что делать мне?

– Сам реши, – ответила она.

Это была первая неожиданность, которая его подстерегла. Вопрос застыл на его лице. Снова молчание. Димка ощутил, какими вдруг вязкими стали его мысли и не одной стоящей.

– Неужели так сложно? – подождав, спросила она.

– Я хотел тебе помочь, – недоумевал Димка. – А тебе, похоже, все равно.

– Да, – согласилась она. – Мне все равно. Факта, что я из прошлого, уже не изменить. Прими, как должное, и не мучайся этим вопросом. Насчет признаний о своем прошлом – решай сам. Решишь погореть вместе со мной – признавайся, что с тобой поделаешь. Твой выбор.

Легко говорить. Для Димки это оказалось дилеммой. Он внутренне готовился защищать Эл, бороться, хранить тайну. Что она задумала?

Глава 9 Человек?

Лондер вышел из своего ангарчика на звук двигателей. Синий крупный катер, капитанского класса, завис над фермой. С визитом он никого не ждал. Визитер мигнул бортами, как делали в космосе: «Я свой». Лондер открыл проход катер едва поместился в шлюзе купола, но точно и плавно вошел туда. Старое оборудование не посадило бы машину нового класса. Пилот так же аккуратно уместил катер на гостевом пятачке площадки. Лондер гадал, чей это борт, пока туман конденсата над обшивкой закрывал обзор. Влага осела на полированных бортах. Две фигуры вышли из салона, он узнал шевелюру Эл. Ее сопровождал курсант в форме Академии Космофлота – тренированный молодец на голову выше ее со знаком пилота на рукаве. Она выглядела солидно при сопровождающем и в новеньком капитанском костюме. По пути гости стряхивали с форм все еще оседающий конденсат – плата за переход из холодного климата в умеренный тропический.

Лондер салютовал капитану жестом принятым в Космофлоте, она тоже ответила как полагается.

– Здравствуй, капитан! Для такого катера моя площадка маловата. Солидная посудина! Представь своего пилота.

– Знакомьтесь. Это Димон – мой друг. Это Лондер – космобиолог, – коротко представила она. – А где Камилл?

– Учиться, – пояснил Лондер и жестом пригласил гостей в дом.

Он понял, зачем она прилетела, присутствие постороннего насторожило его.

– Я ничего не послал тебе, Эл. Лучше забери сама, – заговорил Лондер о деле, вряд ли она прилетела в гости просто так.

За прошедшие две недели с появлением новой научной задачи, каковой он считал обследование Эл, он погрузился в осмысление прошлого. Мало было признаться себе, что был неправ в реакции на поступки Эл в прошлом, в нем вспыхнуло желание поучаствовать в ее будущем. У девчонки нет семьи, воспитатель и пара друзей. Он примерно представлял, как в таких случаях поступает человеческое сообщество, обнаружив в своих рядах инородца. Она молодая и сильная, но без помощи окружение ее сломает. Лондер не желал бы увидеть, как Эл, человек переживший катастрофу станет жертвой науки или морально-этических устоев общества. Он уже придумал схему для себя и хотел помочь Эл избежать участи изгнанника.

Крепкий пилот не выглядел навязанным сопровождением. О друзьях Эл Лондер ничего не знал, если Эл когда-то упоминала о них, он забыл.

Молодой человек замялся у входа и осматривался. Лондер его не торопил.

– Все так выглядит, что по открытым каналам посылать нельзя? – спросила Эл. – За мной пока не следят, но предосторожность разумная. Я очень жду результатов.

Лондер не хотел говорить при постороннем.

– Это друг, – пояснила Эл еще раз, заметив его неуверенность. – Мы можем обсуждать меня в его присутствии, он имеет право знать. Я так хочу.

Димка не слышал этой фразы, потому что засмотрелся на экзотическое растение под колпаком сразу у входа.

Лондер скосился на него.

– Про меня ни слова, – попросил он.

Эл утвердительно кивнула. Они молча прошли в лабораторию, где Лондер прежде тестировал Эл. Димка оторвался от растения и догнал их.

Космобиолог зажег большое объемное изображение. Макет тела Эл, испещренный значками и символами. Димка несколько раз смерил взглядом копию Эл с ног до головы, и ничего не понял. Эл какое-то время тоже не отводила глаз от собственной копии.

– Далеко ты продвинулся. – Это был не вопрос, а замечание по поводу увиденного.

– Я сделал подробную матрицу, которую при тестировании не делают, – сказал Лондер и глубоко вздохнул. – Знаешь, Эл, над этим можно голову сломать. Ты живешь в двух состояниях, когда есть критические изменения и когда их нет.

Он выключил большое изображение и перенес его на экранчик над столом.

– Следи внимательно, видишь, как меняется. Пройдет совсем немного, несколько секунд и картина станет другой. Это быстрый процесс, не мгновенный, но и ненормальный. Видимо, в предыдущих исследованиях использовали оборудование с меньшими возможностями и скоростью считывания, поэтому такую динамику не заметили.

– Верно, – покивала Эл. – Я вижу, но смысла не понимаю. Я пыталась ознакомиться со всем, что нашла, мне не хватает подготовки.

– Когда ты говоришь «ознакомилась», имеется в виду, что ты проштудировала кучу трудов? Биогенетика, биоинженерия, методики мутаций и прочая чушь? Эл, это не подходит. Такого нет ни в одном общедоступном труде. Слишком узкая и специфическая тема.

– А мои данные до полета?

Лондер криво и с сожалением улыбнулся.

– У меня не такие большие возможности. Я добыл в академии твои тесты в период учебы. Мне стало ясно, что ты обладаешь завидными потенциалами, включая физическое здоровье, но по тем временам ты не выходила за человеческие рамки. Большего я, пока, сказать не могу.

– Столько времени.

– Да. Пока не более, чем раньше.

Он включил еще экраны и еще, и еще. Их стало штук пятнадцать по всей лаборатории.

– Все эти схемы принадлежат одному человеку – тебе. Человеку, Эл, я настаиваю. – Лондер обходил экраны. – Это человеческая матрица. Но есть существенное замечание. Все они составлены в то время, когда ты была спокойна и жила в неведении относительно своей природы. Жаль, что ничего не уцелело из обследований сделанных на нашем корабле. Здесь нигде нет начала цепочки мутаций.

– Почему нет? Не посылали данные? Сводки с борта шли ежедневно. Я сегодня читала рапорты о себе, они есть в архиве.

– А медицинские карты не посылали, – заметил Лондер.

– Быть такого не может.

– Я не нашел.

– Есть рапорт капитана о моем психологическом кризисе. У меня брали анализы, я помню. Я не видела своей медицинской карты, думала она в другом разделе.

– Карт нет, Эл. Я проверял.

– Очень интересно!

Лондер посмотрел на Эл и взглядом указал на Дмитрия, на его лице отразилась просьба не продолжать разговор.

Наступило молчание. Димка ничего не понял. Все эти изображения, как темный лес, ничего ему не говорили. Он пожалел, что в свое время упустил эту область из своего образования. Оля тут могла быть полезной.

Эл терла пальцем подбородок. Потом она решительно встала в круг на полу.

– Сделай тест сейчас, – сказала она.

Лондер выполнил ее просьбу.

– С тобой что-то случилось? Примерно час назад, – заключил он.

Димка нашел сидение и сел в сторонке. Ему было интересно наблюдать, и он надеялся, что начнет что-нибудь понимать.

– Верно, – кивнула она.

Лондер снова вздохнул и улыбнулся ей.

– Эл, после приступа ты стала нормальной. За какой срок? Эти данные отличаются от тех, что я сделал раньше.

– Нет аномалий?

– Никаких. Постой там еще немного. Ответь мне, как часто случаются приступы? Есть периодичность?

– Их было меньше десятка. Все они связаны с моей психикой, физическое напряжение приступов не вызывает, причина – мои эмоции, внешние реакции.

– Вспомни, что было во время приступа.

Лондер посмотрел на молодого человека. Дмитрий не сводил глаз с девушки, он был встревожен. Значит, парень знает. Они встретились взглядами.

– А что в них разного? – подал голос Димка. Этот вопрос крутился в его уме и рвался наружу. – Вы сказали, что это люди. Что в них разного?

Лондер посмотрел на Эл. Она кивнула, разрешая говорить.

– Это обычный ребенок. Первое сканирование в Академии. – Лондер указал на один из экранов. – От человека нашего времени он отличается хорошим резервом в плане здоровья. Костная ткань без следов облучения, нет следов инъекций, которые делают детям. Мозг развит выше обычного для такого возраста, некоторые участки слишком… – Лондер перешел к другому экрану. – Эта интересная. Я назвал ее «идеальная матрица». Никто не поспорит, что это человек, но он сбалансирован, практически в золотых пропорциях. Дух захватывает. Ты была такой.

– Это после полигона, через несколько дней в клинике. Узнаю дату, – сказала Эл.

– Видишь. Догадалась. Твой организм от стресса пришел не к истощению, а к мобилизации в виде баланса. Борьба со страхом привела к гармонизации не только сознания, но и тела. Для ребенка такое состояние непросто редкость. Оно невозможно.

– Я тогда седые волосы выдирала, – заворчала Эл.

– Дальше, – он указал на еще одно изображение, – Вот! Я назвал их «марсианские хроники». Элли, я нашел то, что ты хотела. Я связался с Марсом. Нашлись результаты и твой медархив в центре. Их никто не запросил в последствии. Они никому не нужны. Тебя анонимно исследовали. Ты знаешь?

– Ставинский думает, что увез единственную копию с собой. Вот и след преступления, – с улыбкой сказала Эл.

– Кто-то допустил маленькую оплошность, не удалив архив из единой базы системы медицинского контроля реабилитационного центра. Специалист за собой такие хвосты не оставляет. Я оставил там запрел на его изъятие от твоего имени.

– Ставинский торопился. – Улыбка Эл стала злой. – Это вероятнее всего было автоматическое сканирование, пока он разговаривал со мной. Оборудование находилось поблизости, результаты автоматически записала система клиники.

– Надо Игоря попросить, он сумеет восстановить события того дня. Эл, это очень важно, – высказался Димка.

– Согласен, – кивнул Лондер. – Это единственный компромат на тебя, который существует. Но даже по этим тестам нельзя доказать, что ты уже мутант. Исследования нерегулярны и отрывочны, сделаны в считанные часы. Идет стабильный метаболизм, температура тела остается в норме, но общая картина выдает показания, что телу не хватает энергии. Поле организма мощное, но поле комнаты тоже находится в норме. Явление удивительное, ты влияешь на приборы, вообще не чувствуешь перемен в теле, в твоем ощущении реальности как будто все нормально. А должна! Твой разум прячет от тебя твои же изменения. Все можно объяснить неправильной работой датчиков, например, свалить вину на технику, диапазон не тот, настройки неправильные, но ты сама реагируешь на собственные аномалии, когда ситуация становится кризисной. Ты замечаешь, что с тобой что-то происходит и провоцируешь кризис.

– А последнее? – спросила Эл и указал на экран с последним сканированием.

– Ты – обычный человек. Низкий гемоглобин, утомление, минералы, проще говоря – человек давно не был на Земле. Эл ты узнала, какими данными обладают люди, после длительной жизни в космосе?

– Конечно. Я что? Подстроилась под то, что изучала?

Лондер улыбнулся.

– А может быть, ты ведешь себя нормально? Не нужно тут же искать аномалии, где их нет. Это только биология, Эл. Она ничего не объясняет в достаточной мере. На этом поле ни врачам, ни инспекторам тебя не победить. Это тело. Если хочешь, мы продолжим. Не уверен, что результат будет чем-то выдающимся.

– Не надо, – остановила Эл.

– Почему? – удивился Димка. – Это интересно.

– Какой смысл, если нет ответа, – сказала она.

– Ответ есть, Эл, но он не из моей области, – заговорил снова Лондер. – Это не биология. Это психомеханика, как сейчас выражаются. Твое тело реагирует на те процессы, которые идут в твоем сознании. Если бы к этим матрицам дать точное описание того, что ты испытывала, какие мысли тебя занимали, какие страсти увлекали, картина стала бы более полной и более объяснимой. По непонятной мне причине психобиологи и космобиологи не занимались тобой. Область поисков узкая, словно тот, кто хотел тебя уличить искал лишь биологические маркеры, упуская другие факторы.

– Значит, я – человек?

– Вполне. Кроме одной особенности, которую скорее можно считать исключением из общих правил. Это можно назвать как угодно – быстрым изменением, спонтанной мутацией. Суть в том, что состояние любого нормального человека меняется с течением времени. Он страдает и радуется, устает, испытывает триумф, каждое состояние души имеет соответствующее отражение в его организме.

– На этом с древности строилась медицина. Лечили не тело, а душу, – вмешался Дмитрий.

– Отлично, молодой человек, – Лондер с уважением посмотрел на него. – Только у нормальных людей процессы протекают медленно. Тело – инертный механизм. Только не у тебя Эл. Твое тело за кратчайшее время перестраивается под новое состояние. Нужно немедленно начинать эксперименты, чтобы разобраться в том, что твориться и куда идет процесс. Это может тебе помочь.

– О, Великий Космос! У меня исследование на днях. Лондер, что мне делать?

– Научиться управлять своим состоянием. И попытаться оттянуть исследование. Элли, ты прошла отличную подготовку в академии. Тебе не нужно учиться заново. Используй тот опыт, который у тебя есть. Держи себя в некоторых рамках, как я объяснял раньше.

– Легко сказать, – Эл всплеснула руками.

– Найди способ избежать исследований еще недели три, лучше, месяц. Все равно нет другого выхода. Тебя никто не изучал, мой скудный опыт недостаточен. Тебе придется заняться собой всерьез.

– Ты ничего не скрываешь?

– У меня есть гипотезы. Но чтобы их подтвердить пары тестов недостаточно, и двух недель исследований. Нужны тысячи опытов, ежедневно. Постоянный контроль.

– Лондер, грамотный специалист твоего уровня может прийти к таким же выводам, исследуя меня? – спросила Эл.

– Смотря, какие цели он преследует и какие результаты он получит. – Лондер задумался. Он начинал нервничать. – Я бы не советовал тебе обследоваться на днях. Требуй реабилитационного периода. Плутон, где ты пробыла почти год – не подходящее место для того, чтобы оправиться от катастрофы. Требуй отпуск. Два месяца. За это время мы что-нибудь совместно сообразим. Я тебе помогу. Стану тебя исследовать.

– И мне придется согласиться. Я понимаю, что просьба не совсем уместна, но я решилась просить именно тебя провести эти наблюдения. Как только я юридически стану капитаном, я имею право контролировать исследования. Ты имеешь опыт, твоей квалификации вполне хватит. Мы из одной экспедиции. Ты полгода изучал меня на борту. Наши интересы совпали? Идея в том, что мне нужны не медики, а космобиолог.

Она элегантно склонила голову и сделала реверанс, кланялась Лондеру.

Лондер остался серьезным, задумался и прикрыл ладонью губы.

– Почему ты должна соглашаться? – спросил он, не отнимая руки. – Мой результат может оказаться печальным, я обязан буду его признать официальным исследованием. Мне это будет тяжело. Меня призовут, как эксперта и человека, который тебя знает. Академия прислала мне такую просьбу. Может быть поискать способ, как избежать исследования?

– Это условие, с которым меня пустили на Землю. Я дала формальное обещание. Исследуй меня. Иначе от меня избавятся, Ставинский не поможет. Меня отправят обслуживать какой-нибудь колониальный флот вместе с аномалиями и капитанским званием.

– Это слишком серьезно, Эл. Не торопись официально привлекать меня к работе. Это тебя не защитит.

– Ты опасаешься, что будет скандал? И из-за Камилла? Что ж я не могу настаивать, – сказала она. – Я поищу другой способ.

– Быть может, все же доктор Бернц? У нее завидный опыт.

– Только не Светлана. Она мне не нравится, она знает это. Она будет этим пользоваться. Не сомневаюсь. У меня был с ней конфликт на Плутоне.

– Тебе будет не безынтересно кое-что знать о ней. Она имеет непосредственное касательство к исследованиям Службы Времени в этом направлении. И узкая область исследований задана здесь, на Земле. Твои космические аномалии не слишком интересовали инициаторов исследований. За официальной темой кроется целый пласт других изысканий.

Эл снова покивала в ответ.

– Это хорошая новость. Клубок стал распутываться, – сказала она.

– Ты времени не теряешь. Напала на след?

– Возможно. Лондер, ты можешь поручиться, что я смогу пройти обследование через месяц?

– Сможешь, если много работать. Разумная идея – опередить официальное исследование и провести добровольное, независимое. С твоего согласия оно намного законнее того, что сделали на Марсе. Я согласен это сделать, когда ты будешь готова. Себя ты не обманываешь, но придется обмануть систему. Ты должна это понимать.

– А что делать с приступами? – вмешался Димка.

Лондер вопросительно посмотрел на Эл.

– Он видел мой приступ, – пояснила она.

Лондер широко открыл глаза и посмотрел сначала на Димку, потом на Эл.

– У вас очень крепкие нервы, молодой человек.

– Что вы! Я перетрусил, как щенок перед бульдогом, – отозвался на похвалу Димка.

Лондер засмеялся. Димка подождал несколько секунд и тоже засмеялся.

– Приступы – это совсем отдельный разговор. Они будут возникать. Эл, тебе следует быть внимательной. Следи за эмоциями. Ты сама должна найти причины. Сейчас, ты не избавишься от них, сможешь предотвращать, считай – сделала огромный шаг.

Лондер открыл ящик стола и достал зеленую кристаллическую, гибкую пластинку.

– Возьми, прилепи на тело и носи. При следующей встрече отдашь и получишь новую. Если, конечно ты не против, потому что я буду знать о тебе все. Это новейший датчик, я его создал.

Эл уверенно взяла пластину.

– После исследования ты отдашь мне всю информацию. – Она спрятала пластину в карман.

– Разумеется, Эл.

Лондер провожал их после ужина. Димка добежал до катера первым, легко заскочил в кабину. Эл собралась последовать за ним, когда Лондер тронул ее за локоть.

– У тебя замечательный друг… – сказал он, а потом улыбнулся и добавил. – Тебе очень идет эта форма, капитан.

– Благодарю, – сказала Эл и подала руку на прощание.

Мгновение и она уловила его напряжение. Лондер нервничал, он сказал не все. Эл отвернулась, чтобы не выдать свою догадку. Они улетят, у него может быть приступ, свой собственный, не менее мучительный, чем испытала она.

– Ты почувствовала? Мое напряжение. – Предугадал он ход ее мыслей. – Ничего не поделаешь. Я разволновался. Не вини себя. Не паникуй. Спокойно. Ты еще узнаешь о себе много интересного.

Они мягко взлетели. Купол фермы остался внизу.

Эл откинулась на спинку кресла и закрыла глаза.

Дмитрий косился на нее. Ее бывший коллега по экипажу явно сказал не все, опасаясь постороннего. Возможно к лучшему. От новостей у него пухла голова, от манеры поведения обоих становилось не по себе. За умиротворенной бледностью Эл Дмитрий видел мрачное напряжение.

– Он найдет ответ, – сказал Димка, чтобы подбодрить ее.

– Найдет, – согласилась она тихо.

– У нас мало времени.

– У нас достаточно времени, у меня его мало, дай подумать о чем-то другом.

– О чем? – удивился Димка.

– О том, как здорово было бы сражаться на мечах, пострелять из лука, залезть на каменную башню. А?

– И ты об этом думаешь? – удивился он.

– Почему нет?

Эл сделала жест, словно натягивает тетиву лука, но глаза не открыла.

– Знаешь, куда мы попадем в следующий раз? В какое-нибудь древнее время, в средневековье.

– Ага. И нас сожгут на костре инквизиции, как колдунов, мы уже не дети, – драматизировал Димка. – Ты из одной не выбралась, а уже в другую собираешься. Эл, ты сумасшедшая, ты когда-нибудь остановишься?

– Разве плохо знать чего ты хочешь? – спросила она, не меняя безмятежную позу.

Катер слабо покачивался, балансируя на воздушных струях. Дмитрий отдал управление автопилоту, чтобы поговорить.

– Но мы же путешествуем не ради того, чтобы пострелять из лука, – заявил он.

– А почему, как ты думаешь?

– Я не знаю, – пожал плечами Димка. – Зачем было учиться летать в космос, если ты собираешься в средневековье? Зачем мы здесь?

– Ты впервые задаешься этим вопросом? – с улыбкой спросила она.

Ему не понравился намек.

– Вовсе нет. Он звучал всегда иначе: зачем я только в это ввязался?

– А-а. Вот ты и попался. Дело-то в самом вопросе. Почему?

– Потому, что ты здесь, – решительно рыкнул Димка.

– А если завтра я умру, ты тоже умрешь? Чего ты сам хочешь, друг мой?!

Он обиделся.

– А сама-то ты зачем здесь?

Эл улыбнулась, ее лицо приобрело несерьезные мечтательные черты.

– Потому, что однажды звезды позвали меня, а другого способа я не нашла. Я хотела увидеть другую грань. Будущее. Это было так же, как с моей первой сказкой, которая позвала меня. Там были чудеса и Махали, а тут желание узнать.

– Ну, нашла ты, что искала? – съязвил Димка.

– Если я еще здесь, значит, нет, – ответила она и открыла глаза.

– Значит, ты вовсе не знаешь, зачем ты здесь. Только выдумываешь. Хотела в космос и добилась своего.

Димка осекся, потому что понял смысл того, что сказал. Правда заключалась в том, что не совершилось то, о чем она мечтала. Все только начинается.

– А что дальше? – с опаской спросил он. – Что мы будем с этим делать?

– Не надо обобщать, Дим. Что ты будешь делать?

Димка широко открыл глаза и посмотрел на Эл. Он ждал, что она ответит, а Эл молчала.

Он верно угадал, Эл не знала, что в действительности ею движет, что будет. Не отыскав внутри себя ответа, Эл оставила вопрос в покое. Верден неожиданно дал на него ответ, подсказку. Вот и до Димки докатился вопрос, только он сам в силах был найти точки опоры в неоднозначных ответах, потому что ответ заключался в нем самом. Их учили искать точные решения, космос не любит неопределенности.

Она чувствовала, как он смотрит и ждет. Ее не оставляло желание дать ему совет. Она решилась сказать, но Димка заговорил сам.

– Я тут, потому что ты тут, – отрезал он.

– Ты это уже говорил.

– Я не сказал до конца. Когда ты исчезла, когда ушла сюда, мы с Аликом остались одни, я помню, как я мучался. Стоило подумать, что ты не вернешься, и я хотел кричать. А еще твои родители, я им в глаза не глядел. Твоя мама… – Димка осекся, отвел глаза. – Она меня встретила, поздравила, был мой день рождения, и в который раз спросила, не знаю ли я что-то о тебе. Я будто ежа съел. А потом она вдруг сказала, что так оно, наверное, и должно быть, как появилась, так и исчезла. Я ничего ей не сказал, не мог, мотал головой и злился на тебя. Потом я сочинил для них письмо. Неделю учился писать твоим почерком. Вышло криво, но, похоже. Написал, что хочешь стать горным спасателем, и вернешься когда станешь. Глупо, конечно. Тебя тогда уже год не было. Когда ты вдруг появилась и сказала, что можешь взять с собой, я только этого и ждал. Я хотел сбежать куда угодно, только бы больше не говорить о твоем побеге. Не лгать всем.

Эл внимательно слушала.

– Значит, ты сбежал от ответственности? – заключила она.

– И да, и нет. Я думал, что нужен тебе, как друг. Конечно, летать я тоже хотел, но это детское.

– Тяжело становиться большим, да, Димка?

Она не шутила, осталась серьезной. Он опять почувствовал себя тем мальчишкой, ее соседом. Вспомнил, как мечтал куда-нибудь переехать, чтобы не встречать ее семью.

Эл не ждала, что он ответит. Такое обсуждать трудно. Тем не менее, она ощутила свою вину. Димка стал жертвой ее детского безрассудства, в те времена она не задумалась о том, имела ли право вовлекать его и Алика в будущие события. В совместном побеге была не только ее вина, она последней из тройки пожалела о содеянном, что правда, то правда. Грудь пронзила боль острая и сильная, словно только вчера она втащила полумертвого друга в кабинет врача. В Димкином взгляде мелькнула такая же.

Они молчали, уйдя в свои мысли.

Она неожиданно встрепенулась.

– Давай полетим по-настоящему! – громко заявила Эл.

Эл шлепнула ладонью по экрану, отключила автопилот. Катер дал крен, серебристые подлокотники кресла ожили, образуя рулевые панели.

Катер болтало и крутило. Такого пилотажа Димон еще не видел. Скоро он потерял ориентацию, в облаках не распознать ни верха, ни низа. Эл крутила машину в бешенной пляске, словно намеревалась сломать. Все перемешалось.

Он не выдержал.

– Прекрати! – заорал Димон. – Что с тобой?!

Из низких вечерних облаков они вынырнули прямо над островом Тома. Он не понял, как они сели, точнее приводнились. Их качало на волнах, которые глухо шуршали за бортом, днищем катер чертили по песку, пока его прибивало к берегу.

– Ну, ты даешь, – выдохнул он.

– Извини, – ответила она, и, перегнувшись через проход между креслами, коснулась рукой его плеча. – Я верну нас домой. Я сделаю. Подожди еще немного.

Глава 10 Другие чувства

Дмитрий догадался, что она думает об Алике. Допрашивая друга, он давил и требовал объяснений, с Эл не решался спросить, что между ними стряслось. Он видел, что отголоски тех событий сквозят во всем, что она делает.

Довольно с нее на сегодня напористого Ставинского и обеспокоенного Лондера.

– Иди домой. Катер я заберу. Вызови если понадобиться слетать на материк, – проговорил он сквозь пелену мыслей.

Эл едва его расслышала. Картинки событий на Плутоне мелькали перед глазами: встреча, лицо Алика сквозь туман усталости, улыбка и испытующий взгляд, поцелуй, неожиданный его порыв, его бесчувственное тело на тротуаре в закоулке портового городка. И темнота. Воспоминания вызывали яркий водоворот переживаний, который затягивал ее все ближе и ближе к новому приступу.

Она выбралась из катера с шумом в голове и дрожью в ногах, вспомнила о датчике Лондера в нагрудной кармане, понадеялась, что он не сгорит, вытащила пластину, расстегнула куртку, оттянула ворот тонкой безрукавки и прилепила датчик на грудь. Близился новый приступ, второй за день, и она твердо намеревалась понять, что с произойдет с телом.

Она ушла с границы воды и песка, едва переставляя ноги, оставив катер на попечении Димки.

От движения по телу пошла волна тепла, свинец в ногах напомнил о все еще непривычной земной гравитации. Двигаться легче, чем стоять, она прибавила шаг и затрусила, как могла быстро, к полосе высокой травы. Эл понадеялась, что у друга хватит здравого смысла не преследовать ее. Сил скопилось немного и первый раз тряхнуло не сильно, не до потери сознания. Она успела шлепнуться на руки и лечь в траву, но повернулась только на бок. Дальше мир ускользнул в сторону, словно из по не выдернули земной покров. Тело в конвульсиях корчилась в траве, ничего не чувствуя, сознательная часть окунулась в свет и распалось на тысячи частиц, подобных точкам звезд – ее собственный космос. Ощущение свободы! Во время прошлого приступа она почуяла присутствие Димки за бортом катера и очнулась. Теперь ей никто не мешает. Новое открытие! Алик тоже видел ее конвульсии, но его присутствия она не почувствовала. Он утверждал, что будил ее, но его не тряхнуло как Димку. Ее друг далеко, уже в небе, наверное, самый близкий живой объект – Том. Эл нашла его сама и зацепилась на живое присутствие воспитателя, чтобы вернуться.

…Привкус крови во рту, она прикусила язык, трудность дыхания, онемение в теле. Поза неудобная, но заставить его шевельнуться невозможно. Одной щекой она касалась песка, глаз успела закрыть, второй видел тот же песок. Ни тепло, ни холодно.

Короткое затишье до узнаваемого порядка ощущений. Ломота в костях, кожа обрастает воображаемыми иглами, тактильная чувствительность приходит горячими волнами, возбуждением в нервах. Потом по телу разрядами понеслись горячие молнии боли. Тело протестует, самый мучительный этап, недавно боли не было, потом она накатывает разом. Жутковатый переход из утонченного состояния света в боль. Кровь застучала в голове, значит, скоро она сможет пошевелиться. Резкий громкий вздох, она дернулась всем телом, чтобы не вдохнуть песок. От рывка – гул в ушах. Да, она вернулась.

Эл почувствовала верхнюю половину тела, от головы до диафрагмы, пальцы впились в песок. Нужно шевелиться, разогнать кровь дальше, в ноги. Сложнее всего – двигать ногами после приступа.

Она выпрямила руки и приподнялась над травой. Ей казалось, что она пробежала приличное расстояние от края воды, а тут шагов пятнадцать всего. Это от шума в ушах ей показалось, что волны стихни. Эл изловчилась и заползла в воду на одних руках. Форменный костюм не промок. Эл набрала воздуха в легкие. Слабая волна обдала ее со всех сторон, стараясь вытолкнуть тело на берег. Намокла голова, полегчало. Вода откатила и вернулась. Эл вдохнула до боли, вода подняла ее и увлекла за собой. «Представление» могло занимать до часа времени, но не в этот раз. Ожидание тянулось, боль уходила постепенно. Еще с десяток приступов, и она будет знать свою анатомию без справочника. Она развернулась головой к берегу и позволила воде вытолкнуть ее на отмель. Она лежала на спине какое-то время, боль ушла, она полноценно ощутила холодок ночи, прохладу соленой влаги на лице, запустила пальцы в песок. Награда за пережитое – ясность сознания, острота ощущений и легкость в теле.

От морской воды ныла укушенная в приступе губа – остаток боли, скорее приятная мелочь к общему ощущению, что она жива.

Эл расстегнула куртку, нащупала пластинку, она надежно удерживалась кожей, она пустила воду под куртку, залезла глубже и окунулась с головой. Как же хорошо!

Она позволила волне опять вынести ее на берег, попутно загребла в руки песка вперемешку с камушками, растерла на ладонях, смыла с рук, поднялась на ноги и вышла из воды. Лондер прав, она менялась. В эту минуту она могла сказать об ощущениях песка и камня много больше, если бы взялась описывать в деталях. Чувства потом притупятся, она адаптируется или адаптирует их, с такой остротой – жить невыносимо. В эту минуту удовольствие казалось удвоенным или даже утроенным. Сегодня она нашла в приступе что-то приятное.

Она побрела наугад по направлению к дому. Поодаль рос редкий кустарник, а за ним тянулась узкая лужайка из растений с длинными стеблями. Эксперименты Том с флорой острова оборачивались хаосом, отчего прибрежная полоса имела дикий вид. Чем дальше от берега тем теплее, от прогретой за день земли шло тепло. Оно приманило ее, шагать в сумерках по пересеченной местности, после приступа оказалось нелегко. Она устала быстро и снова легла на спину.

Маленькие огоньки звезд безразлично подмигивали, а трава шелестела от ночного ветра, звук такой словно кто-то шел по ней, останавливался, замирал и снова шел.

Другие звезды, далекие, холодные, земные. Если долго-долго лежать, не шевелясь, появится иллюзия, что остались она и звезды и ничего больше. Эл прикрыла веки, пусть себе мигают эти хитрые обладательницы иных миров, ей интересны собственные переживания, сию минуту, когда тело сбросило силу, не существовало ни прошлого, ни будущего, осталось «теперь». Вот бы всегда пребывать в этом сиюминутном состоянии, поймать и остаться в нем. Эл задумалась. Не получиться, она не сможет. Колесо ее жизни повернется в привычное бытие, сделает очередной оборот, через минуту это блаженство станет сном. После приступов она всегда видела короткие причудливые сны. Эл закрыла глаза и не ощутила момент перехода.

Светло. Полоса дюн и прибой. Она сидит на вершине одной из них и смотрит на воду. За спиной берег крутым склоном взмывает вверх. Это не остров Тома, другой пейзаж, в пространстве сна это место обширнее, она его знает, она здесь уже бывала.

Из-за дальней дюны показался темный силуэт. Она вскочила на ноги, едва не запутавшись в ткани длиннополого платья. Что с ней? Подобное чувство беззаботности и неловкости ей чуждо, переполняющая радость, так же несвойственная ей, но она ликует от появления гостя.

Она махнула рукой и побежала навстречу бредущему по берегу силуэту.

Она споткнулась в шаге от него, человек легонько подхватил ее. Его черный костюм, неземной, не схожий ни с одной эпохой, чуть отливал серебром и контрастировал с ее светлым одеянием. Нарочитый контраст. Он не только удержал ее от падения, они крепко обнялись, он приподнял ее над песком. Это был Алик, старше, чем она помнила, а объятия откровеннее, чем встреча на… Она забыла, с чем сравнивала эту встречу.

Обмен теплыми словами, ничего не значившие короткие фразы, за какими люди прячут переполняющую радость.

Они прогулялись, потом сидели на песке спина к спине, по-дружески. Сидели долго. И молчали. Так тянулось время их короткой встречи. Короткой, потому что скоро…

Мгновениями она осознавала, что спит, внутри сна ее держала связь между ними и этим пространством, и еще тем откуда он пришел. Пятачок другого мира, далекий от привычных реальностей. Она оглянулась на всякий случай через плечо, чтобы убедиться. Вроде бы был Алик, стоило отвернуться – вроде бы не он. Но чувство! Она любила его не так как наяву.

Эл глубоко вздохнула и села, потирая глаза. Сон. Она видела сон. Один из немногих, из которого не хотелось уходить. А сон ли? Так же ярко и отчетливо, как когда-то на Плутоне, когда Алик ее поцеловал. Но там она видела обыденность, а здесь было что-то сказочное. Она пожала плечами. Она не похожа на героиню сна. Она не может быть такой. Сон – замечательное состояние, когда на время можно позаимствовать другую жизнь.

Как хочется назад!

Эл попробовала заснуть снова, но вместо безвременья погрузилась в свои все еще острые, пронизывающие мир ощущения. В космосе жизнь ограничена искусственным пространством от борта до борта, от одной границы досягаемости до другой, доступное новым чувствам биение жизни на палубах борта или сектора, а дальше – космос и тишина.

А как на Земле? Эл «прислушалась», «принюхалась». Вдох и выдох, биение жизни, оно повсюду, вибрирует разным ритмом, цветом, звуком, тем что за границей осязаемого и привычного. Она слышит, как Том ходит по дому. Он думает о Галактисе, как ей помочь незаметно, чтобы она не обиделась за долголетнюю слежку. Том – наблюдатель?!

Вблизи острова спокойно плавала Машка, занималась своими дельфиньими делами.

Она слилась с единым пульсирующим аккордом, именуемым дыханием жизни.

Глава 11 Наблюдатель

– Я слышал двигатели. Давно. Далеко. Где вы сели?

С этими словами встревоженный Том поспешил на шум в гостиной, он поднялся из кабинета в нижнем ярусе дома, когда она пристраивалась на табурете у стола.

Эл знала о его волнении из-за задержки, она появилась в доме больше часа спустя после того, как он услышал катер. У капитанского катера с орбитальной функцией шумные двигатели, непривычные для слуха Тома.

– Приводнились у берега. Дмитрий улетел на материк. – Она не думала о времени. Объясняла невпопад. – У нас была поломка. Потом летали к Лондеру. Потом просто летали. Так время и прошло.

Том рассмотрел ее повнимательнее.

Эл сидела на табурете, подобрав под себя ногу. Она купалась, очевидно, прямо в капитанской форме. Волосы от влаги потемнели и выпрямились. Она отрешенно смотрела перед собой. Том увидел в позе и взгляде не усталость или надлом, как ему показалась в первое мгновение, а покой и сосредоточение. У нее был непростой день, но Эл не выглядела утомленной.

Земные нагрузки должны влиять на нее, атмосфера, избыток солнечного света могли вызывать у нее дискомфорт. После осмотра в порту ее не загнали в клинику или реабилитационный центр. Или Эл здорова, или об этом позаботились командор Ставинский и Светлана Бернц, оградили будущую пациентку от внимания других врачей.

Эл неслучайно упомянула при нем Лондера.

– Что-нибудь с катером? Ты какая-то странная.

– Наверное. Земля теперь полна для меня неожиданных открытий, – сказала она, словно комментируя его мысли.

С утра Том заметил, что полет в Академию не вызвал у Эл энтузиазма, она уходила в напряженном сосредоточении. Как и прежде она не любит официоза. За прошедшие годы это ее качество не поменялось. Эл в таких ситуациях запасалась «хладнокровием бойца», как называл это состояние Том.

– Ты была на Совете?

– Нет. Отменили. Перенесли.

– Надеюсь, ты ничего больше не натворила?

– Ровным счетом – ничего. Клянусь.

– Ты здорова?

– В моем положении этот вопрос неуместен. Каковы критерии здоровья? У меня ничего не болит.

– Я вижу, что ты вообще не здесь.

Эл закивала головой. Он расслабился и…

– Том, это правда что ты связан с Галактисом? – спросила она, подняла глаза, «прошила» его взглядом.

Том растерялся. Он на днях хотел признаться, собирался с мыслями, думал, как предложить помощь. Она опередила его. Оказалось, трудно сразу ответить: «Да». Он годами осторожничал, муштровал себя не думать о причастности. Работа, которую он делал, существовала отдельно от обычной жизни историка. Вопрос задан в лоб, значит, она знает правду.

– Да, – твердо, сколько было духу, подтвердил он.

– Давно? – спросила она.

– Давно.

– С самого начала.

Неизбежные вопросы. Он кивну.

– Значит, ты за мной следил?

Очевидный вывод, но она спросила.

– Эл, только не думай, что я лгал. Я не притворялся. Ты мне дорога.

– Том, не надо. Я пойму. За твоей ложью скрыта моя. Дай мне привыкнуть к этой мысли.

Так просто? Она часто его удивляла. Удивила снова. Ему короткое объяснение показалось недостаточным.

– Хочу внести ясность. – Том сделал предупредительный жест. – Меня попросили наблюдать за тобой, потому что я историк. Я действительно извлек из нашего знакомства пользу, но я тебя не использовал. Выдавать твою тайну никто не собирался. Ты сама мне разрешила, а я не зная всех обстоятельств, сделал поспешные выводы. Твое проникновение на Землю ошибочно связывают с влиянием Галактиса, но Галактис тут только наблюдающая сторона. Твое знакомство с ними в космосе – частный случай, с твоей земной историей он не связан. Твоего прямого знакомства с галактожителями никто не планировал, а последний случай – судьба, своего рода, цепочка совпадений. Мне не нравиться, что эту цепь событий свяжут с твоим появлением вообще. Я не просто тебе помогал, я пытался тебя защитить. Местная Служба Времени – другое дело, пришельца ищут до сих пор. У них есть незакрытое расследование по трем объектам сразу. Ты случайно не знаешь еще двоих?

Эл отрицательно замотала головой. Будь Том хоть сто раз откровенен, ребят она не сдаст.

– Эл, пожалуйста, чтобы не случилось, не выходи с ними на контакт.

– Значит, меня ищут, – уяснила она с тем оттенком отрешенности, какой он видел первые мгновения. – Есть целая служба? А многих нарушителей ты опекаешь?

– Я бы мог сказать, что не имею права говорить, но признаюсь – твой случай единственный в моей практике. Твоя история затянулась. Я не знаю, каким образом, по какой причине твой случай попал под пристальное внимание Галактиса. Я нашел тебя по их просьбе, но я землянин и верен своей планете, как бы противоречиво не выглядело мое положение. Я всегда, насколько мог, пытался понять тебя, не потому что мне тебя поручили. Я привязался к тебе, я забыл, что я наблюдатель. Эл – ты моя семья.

– Значит, за мной следили вы, чтобы уберечь от земных служб? – недоверчивым тоном спросила она, пропустив его откровенность, извлекая из его слов только полезное.

Том не рассчитывал, что она вернется к прежней степени доверия после разговора в таком руслепризнания. Ему стало грустно, он ее терял. Придется говорить о фактах, а не о чувствах. Она все равно спросит, как это было.

Несколько лет до отлета Эл на Тобос они редко и осторожно обсуждали тему их знакомства. Эл до последнего времени считала, что Том случайный встреченный ею взрослый, который помог по доброте душевной. Он всегда напирал на научный интерес, пряча истинную причину.

– Ты уникальна. Ты внесла небольшую аномалию в пространственный континуум. Вроде бы проникновение, а вроде бы и нет. Тебя едва нашли. Когда мы поняли, что ты ребенок, твое перемещение квалифицировали, как прорыв пространства, как редкость, и оставили под наблюдением. Ты встроилась в реальность, словно процесс естественен для тебя. Интересный единичный случай. Наша цивилизация только-только подошла к изучению такой работы пространства, поэтому земные службы не отпустили ситуацию. Поиск тебя и других объектов все равно ведется.

– Ты намекаешь, что мне припомнят все, если найдут?

– Этого не случиться еще ближайшие лет десять, – с наивной улыбкой заявил Том. – Методы исследований неточны, техника недостаточно чувствительная. Я специально вел часть исторических исследований, чтобы быть в курсе тонкостей работы Службы времени. Однако, прогресс в этой области остановить нельзя. Твое появление останется яркой вспышкой среди темноты неизведанного. – Том улыбнулся, припомнив действительную суету вокруг ее появления. – Тебе нельзя было сознаваться. Зря ты призналась Ставинскому, а я Расселу Курку. Это из-за долгого ожидания и напряжения. Твои неурядицы ты, должно быть, связала с собственным появлением, а я пошел у тебя на поводу.

– А я не доказательство? Его сразу же заинтересовала моя биологическая матрица, еще до знакомства со Светланой Бернц. Ум Рассела настолько развит, что смог переварить эту информацию. Рассел попытается узнать о поисках Службы Времени, а, значит, и я буду знать. Это собьет его с толку и не даст нагородить теорий о моих приключениях в космосе. Он сконцентрируется на моей земной истории и не полезет в дело по Тобосу. Я продолжу знакомство с ним, я чувствую что он мне нужен.

– Пока ты официально не призналась, ничего с тобой не сделают. Тебя сейчас должно волновать обследование. После всего, что с тобой произошло в космосе, шлейфа от переброски не осталось. Как быть с Тобосом и твоим воскрешением – тебе решать. Я тут вижу большую опасность, чем твое прошлое.

– Меня когда-нибудь оставят в покое, как ты думаешь? Что такое надо сотворить, чтобы меня оставили в покое? А?

– Не знаю. Эл, ты не боишься, потому что не предвидишь возможных последствий. От таких перемен люди либо ломаются, либо становятся сильнее. Желаю тебе второго.

Она опять показалась ему потерянной. Том не относился к Эл как к младшей. Она выглядела взрослой в его глазах. Он внимательно вгляделся в ее лицо. Юная девушка, совсем не подумаешь, что за ее спиной трудные испытания. Сейчас она сидит на табурете притихшая, задумчивая, со следами дневной усталости, с печатью навалившихся трудностей. А сколько предстоит? С такими людьми, как она, судьба сурова. Если не будет трудностей естественных, она начнет искать их. Восемнадцать лет – еще не мудрость, не время для глубоких размышлений и анализа, это время надежд и планов, проб и ошибок, время устремлений и прорывов. Нельзя допустить, чтобы ее жизнь превратили в кошмар. Следуя своим мыслям, он спросил:

– О чем ты мечтаешь? Вообще, не только сейчас. Ты стала капитаном. Что дальше?

– Я хочу помочь Земле, – без размышлений ответила Эл.

Такой идеалистический ответ его удивил.

– У-у-у, – протянул Том и заметил в шутку. – Желание достойное великого человека.

– Не смейся. Я серьезно. Ты должен знать ситуацию, – сказала она.

– Почему ты так убеждена, что я именно наблюдатель? Я сотрудник, помощник, если угодно.

– Ты – наблюдатель. Давай продолжим за ужином. Я, оказывается, с утра не ела.

Недолгие приготовления, и разговор продолжался.

– Итак. Ты следишь за мной и еще кем-то. Видимо, это не трудно, если ты безвылазно живешь на острове.

– Я ни за кем специально не слежу, – оправдывался Том.

Он все время оценивал опасность и последствия своего разоблачение и нервничал.

Эл не мучал голод, она ощутила потребность разрядить обстановку, дать Тому время собраться с мыслями. Говорить не торопилась. Она ждала, когда он сам продолжит беседу. Ему нужно ее сотрудничество, если он не стал уходить от откровенного разговора. Она ценила его смелость и легкость, с какой он вел беседу. Он много лет думал, что этот разговор неизбежен.

Том продолжал:

– Я могу только сказать, что моя обязанность помогать тем, кто терпит несправедливость от тех или иных земных служб, когда их жизнь или работа пересекаются с интересами Галактиса на Земле. У меня узкая функция. Я посредник, я помогаю людям переправляться в Галактис, когда не остается другого выхода, но сам никого не отправляю. Человек, порою, сам не знает, что я ему помогал. Все должно выглядеть как стечение обстоятельств. Я работаю с анонимной командой, каждый участник которой знает одного координатора и не знает остальных.

– А я?

– Ты – другое дело. Мы жили по взаимной договоренности. Я взял тебя под опеку, ты согласилась принять помощь.

– Я не о нашем с тобой договоре. Как меня обнаружили?

– Я не разбираюсь в тонкостях пространственно-временных аномалий, я не знаю. Сначала надеялись, что ты исчезнешь, как прочие похожие явления до тебя. Время шло, ты оставалась здесь, возвращения не произошло, словно так должно было быть.

– За мной с самого начала следили? С первого дня?

– Нет. Тебя искали после обнаружения. Ты возникла в населенной зоне рядом с портом и тебя сразу потеряли. Если бы не моя удача в порту, неизвестно что с тобой произошло бы.

– Значит, мое поступление в Академию, учеба, капитанство, с вашей помощью?

Том уловил возмущение в ее голосе.

– Ну, нет, – отрицал он. – Таких услуг мы не оказываем. Это ты. Здесь ты сама всего добилась, можешь быть спокойна.

– Плутон, тоже ваших рук дело?

Она, кажется, ему не поверила.

– Честное слово, про Плутон ничего не знаю, кроме того, что это назначение предложил Ставинский.

Эл уяснила для себя услышанное и слабо кивнула.

– Значит, аномалия, – задумчиво произнесла она. – Нужно крепко подумать, что со всем этим делать теперь.

Она замолчала ненадолго.

– У меня выбора не остается, надо возвращаться назад, туда, откуда пришла. Только выясню на сколько возможно, что происходит с телом. Если все вернется в прежнее русло, и никаких проблем не последует, я уйду, но не такой, как теперь. В моем времени нет способа изучения подобных явлений, там в такое никто не верит. Чем дольше наблюдаю ситуацию, тем больше убеждаюсь, что иного пути нет, мне придется исчезнуть. Вчера думала, что нужно сражаться, утром была уверена и днем, а сейчас вдруг словно очнулась. Я подвергну всех опасности, всех, кто мне дорог. Я попросила Лондера исследовать меня, если он частично прояснит, в чем дело, мне будет легче ориентироваться, а я попробую разобраться со своей стороны. В конце-концов, это мое тело.

Том не удержал вздох облегчения. Его координатор сообщил похожий план, а значит, Эл не придется уговаривать или вынуждать уйти. Она еще может передумать, он должен сообщить ей о риске. Том поймал себя на мысли, что она о рисках знает неизмеримо больше его.

– Эл, тебя в покое не оставят. Теперь на Земле есть средства, чтобы отследить временную аномалию, как в одну сторону, так и в другую. Теперь знаешь, что Служба Времени – реальность. Найдут – неприятностей прибавится.

– Но это будет на моей территории, то есть, я буду знать возможности и варианты осложнений. – Она помолчала. – Значит, существует нечто похожее на машину времени.

– Звучит смешно – «машина времени», – засмеялся Том, – механистично и по-старинке.

– Человечество мечтало об этом в той поры, как в умах людей укоренилось предположение, что время нелинейно. Неужели возможно? Реально?

– Не совсем. Тебе, как я понимаю не та помощь нужна. Ты сама – ходячая машина времени. Только подумай, ты исчезнешь, а что будет здесь? Я буду скучать. Не торопись уходить. Ты что-то пообещала в гостях?

Тому не хотелось лезть в отношения Эл с галактожителями, но как ему стало известно, она заработала себе своеобразную репутацию после спасения принца и контакта на борту спасательного крейсера. Он хотел знать, что она думает по этому поводу. Учитывает ли иную возможность – бегство. В случае возвращения в прошлое он ей ничем не поможет, второй вариант ему ближе и понятнее.

– Если я останусь, могут пострадать близкие мне люди и ты в том числе. Я этого не желаю.

– А Земля? Галактис? Ты же хотела помочь.

– Хм. Уходить нельзя и оставаться опасно. Посмотрим. Ты знаешь об угрозе? Ты должен знать. О возможном захвате? Уолтер рассказал мне.

– Знаю. Конечно, знаю. Ты как-то можешь помочь. Не спрашивай, откуда мне известно. С твоими возможностями, умом, свойствами… Галактожители считают, что возможность есть. Мне трудно поверить, но я доверяю своим наставникам. Эл, Ставинский не ошибся, у тебя талант для контакта.

– Какие способности, какой талант, Том?! – воскликнула она. – Я ничего о них не знаю! О себе мало знаю! И у меня минимальный бал в шкале коммуникации. Представляю, как сложно мне будет набрать экипаж.

Она чуть не рассмеялась. Потом снова принялась есть.

– В этом противоречии шкала коммуникации неверна, – улыбнулся Том. – А-то тебя бы тут не было. Ты не хочешь делиться тайнами и это портит все показатели.

Шутки в его веселом замечании было совсем чуть-чуть.

– Так как насчет машины времени? Она существует? – с интересом спросила она, возвращаясь к прежней теме. – Ты ушел от ответа.

– Существует. Но это не совсем «машина», я не занимаюсь такими проблемами, мне сложно объяснить. Что-то связанное с переброской. Я не разбираюсь в этой области.

– А как я здесь оказалась?

– Тебе-то лучше знать, – ответил Том и хитро улыбнулся. – Неужели не знаешь?

– Понятия не имею, – спокойно сказала она, как отвечала всегда.

– Обманываешь, – как прежде не поверил он. – Тогда откуда такая уверенность, что ты вернешься?

Прежде они не говорили об этом так запросто с бесхитростной откровенностью. Том радовался, что она не злиться из-за признания.

– Всегда возвращалась, – протянула Эл.

– Что значит, всегда?

– Такое было и до попадания к тебе. Меня швыряло раньше, Том.

– Швыряло? Слово-то нашла. Эл, за столько лет ты не попыталась разобраться? За столько лет, Эл! На тебя не похоже.

– Ты не поверишь, но это детское суеверие. Я думала, если пойму, потеряю дар. Я и теперь так думаю. Понятия не имею, – повторила она.

– Вот так дела, – лицо Тома вытянулось. – А как же ты собираешься вернуться?

– Еще не знаю. Поэтому и спрашиваю.

– Эл, может тебе подумать о местном будущем, затея с возвращением выглядит ненадежно. Ты как-нибудь объясняешь себе процесс? Что ты чувствовала?

– Переход. Мгновенный. Но перед ним… Не найду определения. Знаю, что получиться. Место вижу. Место ухода. Это как притяжение испытывать. А потом, как сквозь стену. Я была ребенком, что я понимала?

– А сейчас испытываешь что-то подобное?

– Нет.

– Стоит подумать о будущем. Ты теперь – капитан. Большие возможности.

– Капитан, – усмехнулась Эл. – Сегодня есть, завтра знаки снимут. Я особенно не обольщаюсь.

– Ты умеешь управлять кораблями и много знаешь – это ценнее знаков.

– Не. Дело не в этом. Я научилась жить, справляться с трудностями, заработала опыт. Путешествовать можно и без корабля. Для меня сейчас совсем не важно, буду я летать или нет.

– Ты шутишь? – удивился Том.

– Нет. Пусть я не буду капитаном, я найду другое занятие.

– Ты больше не хочешь в космос?! – почти крикнул Том. – Почему?

– Какая разница, кем я стану. Сейчас главное понять, зачем я вообще нужна? Куда теперь? Ты говорил о способностях. Какой в них толк, если не применять с умом. Решить эти проблемы для меня важнее благополучного будущего. Каковы будут решения, таким и будет дальнейший путь, будущее. Мое будущее решается вот-вот. Мгновение. Неверный шаг – и я себя потерю.

Том замер. Вот так юная девушка! С такими мыслями люди старятся. Том задумался.

– Можно я завтра возьму меч из твоей коллекции? – спросила она.

– Возьми, – равнодушно согласился он.

Даже не удивился. Эл прокрутила в голове весь разговор и решила, что он совсем не в ту сторону пошел. Она так и не узнала, поможет ли он ей? Том растерян. Ну и денек!

Том тут же поднял голову и ответил на вопрос:

– Я тебе помогу. Только дай мне слово, что ты никуда не исчезнешь.

– Тогда я хотела бы узнать, зачем я нужна Галактису? – спросила она.

– Ты поверила тому, что я сказал? Или нет? Мне нужен ответ сейчас.

– А если я совру?

– А ты не ври. Знаешь уже, чем это оборачивается. Ты понимаешь, какой масштаб проблем тебя ждет. Я не могу просто тебя отпустить, поскольку ты знаешь, что я наблюдатель. На мне лежит ответственность. Эл, я ничего тебе не смогу объяснить, если ты мне не веришь, и если я не пойму, что могу тебе доверять. Сама понимаешь, что я сильно рискую, объясняясь с тобой.

– А почему ты думаешь, что мне нужна именно твоя помощь, Том? Речь ведь не о конкретно твоей помощи. От меня нужно сотрудничество, своего рода благодарность за мою безопасность. Ты предлагаешь мне уход на сторону Галактиса? В качестве кого?

– Я могу обидеться. С чего ты взяла, что я вербую тебя. С тобой что-то твориться. Чем дольше ты здесь находишься, тем больше неясностей. Тебе понадобиться помощь и защита, а способности здесь не главное. В качестве кого? – повторил он ее вопрос. – Обычного человека. Ты вольна выбирать свою судьбу. Для меня не секрет, что ты произвела на торнианцев и их принца большое впечатление. Мы для них – животные. Уж не знаю чем, но ты вызвала у них чувство близкое к любви, уважение, во всяком случае. Это уже политика. Что случилось во время твоего визита?

Она не ответила.

– Том, дело не в Галактисе, не в том, что меня ждет. Я хочу понять, почему так происходит. Я не первая, кого обвиняют в подобных грехах. Измена? Не было измены. Да, я формально приняла гражданство – это честь для меня, но я никого не предала. Симпатия к Галактису? А что такого, это мое личное мнение, оно есть у многих, но если надо, ради пользы дела, я его озвучу.

– Тебя тут же отстранят от полетов, – вмешался Том. – Потом арест. Если ты сдашься, Рассел Курк тебя похоронит. Все равно, что добровольно встать под обвал.

– А то, что происходит последние месяцы – это не отстранение. Капитан, а космоса не видела, ни корабля, ни экипажа. Если так дальше пойдет, я сочту, что ждать не стоит и уйду, куда получиться. Томить меня неизвестностью – жестоко.

– А что бы ты предпочла: отправиться в Галактис или вернуться в прошлое, то есть домой? Только в том, и в другом случае – навсегда.

Он увидел, как она улыбнулась по-доброму.

– Проверяешь? – спросила она. – Догадываюсь, что мое возвращение домой никого не радует. Я слишком много знаю.

– Мне было трудно тебе это сказать, но догадка верна. В прошлое прямая дорога тебе закрыта, это плата за твои знания. Только на условиях сотрудничества с одной из сторон. Чем раньше ты сживешься с этой мыслью, тем легче будет жить дальше.

– Неужели мне не дадут вернуться? – удивилась она.

– Сама сказала: знаешь много, – пояснил Том. – Только если…

Он умолк, язык не поворачивался сказать ей такое.

– Договаривай, – настояла она.

– Только, если тебе сотрут память.

Эл взъерошила волосы, словно помогала им встать дыбом. Перспектива, обрисованная Томом, шокировала ее.

Том ждал, что она скажет. Эл приподняла подбородок чуть-чуть вверх. Она делала так, когда уже приняла решение и собиралась сообщить. Она обвела взглядом комнату в стиле археологической эклектики, интерьер на вкус Тома, не привязанный к конкретной эпохе, остановилась взглядом на проеме темного окна, вгляделась в темноту ночи, потом посмотрела на Тома. Он ждал.

– Я должна подумать.

Он кивнул в знак согласия, понадеялся, что уже завтра будет знать ответ.

Часть 4 Назначение

Глава 1 Тренировки

Вот уже месяц Том наблюдал с утра одну и туже картину. Едва солнце начинало подниматься на востоке, как Эл с мечом в руках и современным арбалетом уходила в глубь острова. Она неизменно надевала легкую просторную рубашку и широкие брюки.

Он ни разу не последовал за ней, вежливо, терпеливо не задавал вопросов. Он все еще ждал. Она так и не дала ни согласия, ни отказа. Эл словно ушла в себя. Разговаривала мало, почти не вылетала с острова и, кажется, совсем забыла про так и не состоявшийся Совет Космофлота.

Этим утром терпение историка закончилось. Он дождался ее ухода, взял наблюдательную камеру и вскоре отправился следом.

Том укрылся за песчаной дюной, наблюдая тренировку.

Эл стояла посреди небольшого пустыря, широко расставив ноги. Место предназначалось под посадку широколиственных деревьев, Том все откладывал озеленение острова. Площадка была ровной, песчаной, трава тут еще не проросла.

Том счел то, что увидел, чарующей картиной. Она держала меч то в одной руке, то в другой, то в обеих, при этом совершая сложные движения. Двигалась Эл легко и грациозно, все вместе это напоминало танец. Шум волн, доносившийся издалека, создавал естественную музыку, усиливая впечатление. Том залюбовался. Он отснял ее движения, чтобы проверить какой техникой, какой культуры она пользуется. Он знал, что Эл и раньше баловалась мечом, но то, что она делала теперь, под определение «баловство» не подходило. В характере его воспитанницы усердие и внимание к деталям. Эл обладала, по мнению Тома, замечательной самодисциплиной, умом и способностью к высокой концентрации, ее умелая манера выдала большую практику.

Тренировка была долгой. Она двигалась то быстрее, то медленнее, то замирала. Нападения, отступление. Атака – защита. У нее был невидимый противник.

Действо заворожило его. Том пошевелился первый раз, когда ощутил, что затекли ноги. Он сменил положение, наблюдал дальше. Некоторое время спустя Эл убрала меч в ножны и взялась за арбалет.

Сочетание оружия навело Тома на тревожные мысли. Она подняла арбалет и через секунду выстрелила. Он не видел, куда полетела стрела, мишень была вне его поля зрения. Выстрелы повторялись с разной частотой из разных положений. Том решил, что так она доведет себя до исступления. Он не выдержал, встал и пошел к ней.

Эл стояла боком, подняла в приветствии свободную руку. Он приблизился, она сказала:

– Я все жду, когда ты решишься выйти из засады.

Он удивился ее веселому тону, бодрому, после напряженной тренировки. Она не улыбнулась. Лицо было в поту, но спокойным, даже умиротворенным.

– Значит, заметила? – спросил он.

– Ты сильно пылил, когда шел сюда.

– А мне казалось, что ты так увлечена тренировкой, что ничего не видишь.

– Значит, ты ничего не знаешь о сражениях, – заключила она.

– Ты ловко с ним управляешься, – похвалил ее Том или подумал, что похвалил зря.

Эл безо всяких эмоций подняла арбалет и выпустила стрелу в центр мишени. Там уже торчало несколько. Том кивнул в сторону лежавшего на песке меча.

– Зачем тебе это? Уж, не собираешься ты ли ты пустить его в ход? – спросил Том, и хитро улыбнулся. Он лукавил, пряча за шуткой свое беспокойство.

– Я думаю, ты сам ответил на первый вопрос. Если придется драться – буду драться. Это ответ на второй вопрос, – опять бесстрастно сказала она.

Эл снова выстрелила. Стрела вонзилась рядом со своими предшественницами. Том пожалел, что разрешил ей взять оружие. Появилось раздражение.

Последние дни он много думал о ней и о накалявшейся вокруг ее возвращения обстановке. Он давал ей сводки, Эл бесстрастно их изучала и молчала, он не чувствовал себя уверенно. Беспокойство немного его выбивало из обыденного ритма работы. Работы хватало всегда, а еще Эл, чем дальше, тем страннее. Он старался понять, что происходит в ее голове, спрашивать не решался.

Вот уже месяц ее жизнь идет по размеренной схеме. Она, как механизм, повторяет свои действия. Эл стала бесстрастной, холодной и чужой, он терял с ней контакт. Эл точно готовилась к войне. Он решил, что пора вмешаться, внести ясность в ситуацию, напомнить о разговоре, о вопросах, которые остались без ответа. Он был достаточно терпелив.

– О чем ты думаешь? Если не тайна? – спросил он. – Ты замкнулась.

– Я вспоминаю, как могу точно, все, что случилось за эти годы, – ответила она.

– Годы? Ого, – удивился Том. – А оружие причем?

– Оно дисциплинирует, – ответила Эл, снова подняла арбалет и выстрелила. Конечно, попала.

Том указал на мишень.

– Тебе дисциплины не хватает? Вся твоя жизнь здесь – сплошная дисциплина. Какой в этом смысл? Ты ни разу не промахнулась. Там уже десяток стрел. Ты отлично стреляешь.

– Точнее тридцать две. Дело в том, как стрелять, – неопределенно ответила она. – Я должна попадать всегда, сто, тысячу или один раз. Стрела – только инструмент.

– Уж не собралась ли ты в средневековье? – спросил Том, стараясь улыбнуться.

– Думаешь, решила сбежать? – отозвалась она. Механизм взвизгнул, она вскинула руку и прищурилась. – Не беспокойся. Если я решусь, ты узнаешь одним из первых.

Она скосилась, заметила, что ему не по себе.

– Оружие, – продолжала она, – нужно мне для того, чтобы вспомнить.

– Как это? – поинтересовался Том. – Например.

– Например, – стала объяснять Эл. – Когда мне было десять лет, я познакомилась с замечательным, может быть, лучшим из воинов. Я заявила, что тоже хочу владеть мечом. Он дал мне свой. Он оказался тяжел для меня, и я поранилась. Было очень больно. А он сказал: «Прежде чем причинять боль другим, пойми сама, что это такое». Потом он взял мои руки в свои. Он показал мне азы своего искусства. Не искусства убивать, а искусства владеть собой.

Эл показала жестом, как это было, чуть присела. Она закрыла глаза и начала двигаться. Все выглядело правдоподобно.

– Вот так это было. Он помогал мне, передавая свое учение. Я до мелочей вспомнила каждое его движение. Он пообещал, что я стану воином, когда вырасту. – Эл ткнула себя пальцем в лоб. – Сначала все происходит здесь. Если бы он знал, в какой неожиданной форме мне пригодиться его мастерство.

– Не подумал бы, что ты будешь жить сказкой.

– Совсем не сказкой. Я залезла в твой архив, там нашлось много полезного в разделах по боевым искусствам. Со всей вашей цивилизацией я забыла, каким опытом наградило меня прошлое. – Она усмехнулась.

– По-моему, это не совсем то, что стоит делать. Мне представить страшно, что ты пустишь в кого-то стрелу, а еще страшнее, что не промахнешься.

В тоже мгновение Эл подняла арбалет и прицелилась в Тома. Движение было таким же, какое он видел на протяжении всего их разговора. Том рефлекторно сгруппировался. Страх овладел им.

Она выстрелила ему под ноги, опустив конец стрелы в землю.

– Это твой страх, а не мой, – пояснила Эл. – Ты не понял, о чем я говорю.

Она увидела его глаза, изумленные, с остатками страха. Такого она себе никогда не позволяла, но как иначе доходчиво ему объяснить, что она не собирается убивать. За каждым выстрелом стояло сосредоточение воли, контроль мыслей и эмоций, точнее их отсутствие. Она училась владеть собой одним из доступных, понятных ей способов.

– Я учусь контролировать себя и изучаю. Это трудно. Хотя, кажется, я всю жизнь только это и делаю. Я ничего о себе не знаю, все, что было со мной, иногда действительно напоминает сказку, я жила в ней как живу здесь. Оказывается, я очень многое забыла. Этот мир – всего лишь одна из реальностей, в которых я жила. Нынешняя моя жизнь немало этому способствовала. Я чуть не убила в себе живого, любопытного, искреннего человека. Я хочу вернуться к себе самой, а не быть тем, что из меня хотят сделать, только в этом случае я смогу действительно быть полезной. Тогда я сделаю, что должна и вернусь. Так было всегда. Так будет.

Том внимательно ее слушал. Испуг прошел. Он очень хотел ее понять, обязан в сложившейся ситуации.

– А зачем оружием махать? – снова вернулся он к своему беспокойству.

– Да пойми ты, Том, я никогда не смогу так просто пустить его в ход.

– Не уверен, – решительно возразил Том.

Она промолчала, глубоко вздохнула и положила оружие на песок, отстегнула от пояса запасной колчан. Том оценил, что в нем не меньше двух сотен тонких стрел. Арбалет был современный – заряжался автоматически из магазина.

– Эл, когда ты такая, это означает, что принято решение, которое ты очень хочешь воплотить в жизнь. Может, поделишься? Я не посторонний.

– Если ты ждешь ответа на свой недавний вопрос, то я не готова дать ответ. Время еще не пришло.

– Чего ты ждешь?

– Дальнейшего развития событий. Многое еще осталось невыяснено, поэтому запасись терпением, – спокойно пояснила она. – Впереди обследование, я к нему готовлюсь.

– С оружием в руках, – добавил Том.

– Да. Я умею сражаться и не позволю себя легко уничтожить. Это то поле деятельности, на котором меня трудно сбить с толку.

Он ощутил непроходимую границу, которую она провела между ними. Внутри Эл что-то творилось, и Том стал опасаться, что скоро потеряет способность понимать, что с ней происходит. Прежде он приписывал странность поведения пережитому, от того, может быть, он престал обращать внимание на те мелочи, которые окружали его с момента ее возвращения. В ее манере держаться, взгляде, стали очевидны изменения, и Том с досадой понял, что не уловил начала перемены. Какой она вернулась, и какая теперь. Она изменилась за такой короткий срок.

Он не обращал внимания на то, что она вешает тайком датчики-экраны на его и свою одежду, защищаясь от слежки. Откуда ей знать, что инспекторы получили разрешение на слежку за островом. Она избавлялась от любых мелких энергоносителей в своем окружении, убрала опознавательные и сканирующие устройства из дома, от этого он стал совсем первобытным. Том стерпел все это, понимая ее нелюбовь к следящим устройствам. Она ела только определенные продукты в строго определенное время, плюс эти тренировки. Происходило непонятное ему действо.

– Эл, я хочу получить внятные ответы на все вопросы. Мне многое неясно. Как я могу тебе помочь?

Она сделала два шага ему на встречу, встала вплотную и заглянула в глаза.

– Когда нужна будет помощь, я обращусь за ней, – холодным тоном сказала она. – Будешь давить на меня – уйду.

Она была спокойна, никакого раздражения, просто дала понять, чтобы он отстал.

Глава 2 Слежка

– Наши подопечные, кажется, ссорятся, – сообщил Донован, обернувшись в профиль к Курку, который сидел где-то у него за спиной.

Они расположились у экранов в одном из отделений инспекторского корпуса Космофлота. Они сидели на метрике, а Эл и Том были где-то далеко в океане.

Курк вошел пару минут назад и наблюдал как раз ту сцену, когда Эл выстрелила под ноги Тому. Рассел обошел объемное изображение и устроился так, чтобы Донован не видел его.

– О чем они говорят? – спросил он.

– Не знаю. Она везде таскает с собой эхоглушитель, по периметру острова она тоже наставила глушителей и генераторов помех. Она точно чувствует, где их ставить и меняет положение каждый день, – ответил Донован с недовольством в голосе. – Она использует блуждающие шумы. Научили в академии на нашу голову. Удача, сто мы видим все в реальном времени. Непонятно, о чем они говорят. Он, по-моему, хочет понять, зачем ей тренировки. Том Мисс тоже странный, почему он ей позволил махать этой штукой.

– Какой смысл следить, если она знает о слежке? – намекнул Курк.

– Все очень аккуратно, – хвастливо заявил Донован.

Курк не был так уверен. Все что он узнал, изменило его отношение и к Тому, и к Эл. Том может и не знать о наблюдении, вел он себя обычно, а она уж точно знает. Это не они аккуратны, а она и вредит из принципа.

– Этот спектакль происходит каждое утро, – заговорил Донован. – Как думаешь, она собирается в кого-нибудь стрелять из этого?

Донован ткнул пальцем в арбалет.

– Зачем ей это? – снова спросил он, не дождавшись ответа. – Как думаешь, сколько может весить эта железяка?

– Это меч, – наконец, сказал Рассел.

– Зачем он ей?

Курк посмотрел на Эл. Она еле шевелила губами. Том задавал вопросы и не получал ответа, от этого раздражался. Не зная эту пару, можно было решить, что они действительно ссорятся. Эл меняла позы и поворачивалась, Том двигался за ней, и от этого изображение менялось, иногда прыгало. Рассел давно понял, что толку в этом нет, и не следил за Эл. Будет время, и она подпустит его ближе к своим тайнам. Он ей нужен. Рискует. Знать бы, что задумала? Донован отслеживал все, искал подтверждения, что она опасна. При современном развитии техники ее упражнения выглядели наивной забавой. Они нужны ей для концентрации. Надо навестить ее, воспользоваться правом. Возможно, она скажет, что затевает.

Донован посмотрел на скучающего в плавающем кресле Рассела, его злило равнодушие Курка к слежке. Он подумал о том, что ему давно пора сменить напарника. Только Донован не решался заявить об этом, слишком выгодной компанией был Курк, удачлив и очень умен, он еще не провалил ни одного дела.

Тренировки Эл заставили Донована еще раз пересмотреть ее досье. Он заметил детали, которые раньше посчитал незначительными, о которых Рассел говорил еще на Плутоне. Курк заострил внимание на склонности Эл к архаике на ее старой биологическом типе, редком для землян его поколения, но еще встречающемся на внеземных колониях.

Ее увлечением в академии была верховая езда и особые виды гимнастики. Она отлично знала примитивную механику и химию. Она на спор прошлась с завязанными глазами по тонкой двадцатиметровой трубе на высоте пятнадцати метров. За это ее отстранили от занятий на две недели, но спор она выиграла. В колонке «любимые занятия» наставниками были отмечены: биология, ботаника, геология в разделе «драгоценные камни», она сама выращивала кристаллы. Эл любила историю – это объясняло ее дружбу с Томом Миссом, потом шло перечисление мелких занятий. Эл явилась Доновану в ином свете. Вместо дерзкой и самонадеянной девчонки перед ним предстал образ хорошо обученного шпиона с большим кругозором. Она подходящий объект для вербовки. Ее надо было арестовать еще до возвращения на Землю. Она чересчур быстро освоилась тут. В глазах Донована Эл была опасна, если в юности она так себя вела, то каковы ее способности теперь. Удвоенные? Утроенные? Арест не разрешат, у него нет веских доказательств. Донован ждал, когда она себя проявит.

Ее наставников за такого курсанта, попустительство и потакание выходкам следовало бы привлечь к ответственности. Тут бы не пробиваемой стеной на его пути встал бы сам Ставинский. Донован не рискнул бы затевать еще одно расследование. Ставинский, будучи явным покровителем, неумеренной на выходки ученицы, сомнет его своим авторитетом. Это он придержал торжественное назначение Эл капитаном. Совет Космофлота откладывает этот пункт целый месяц. Тут нужна поддержка Рассела, его ум., его авторитет у начальства.

Он как-то поговорил об этом Курком. Ожидал насмешки или недовольства, но Курк разве что не зевнул в ответ.

– Ну и что? – сказал он тогда.

– Она опасна.

– Это всегда было известно. Даже ты опасен, особенно тогда, когда в твоей голове такая каша.

Ответ Рассела обидел Донована. В эту минуту обида того времени встала остро и инспектор Донован не выдержал:

– Не пойму тебя. Ты что-то нашел? У меня не напарник, а болото, что туда не упадет, все исчезает бесследно. Что ты знаешь? Не говоришь. Знаешь, Курк, это последнее наше дело вместе, я буду искать другого напарника…

Рассел вздохнул. То был вздох облегчения. Он все ждал, когда Донован решиться на такой шаг. Избавиться от него Курк давно хотел. Отвечать на заданные вопросы не стал, не видел смысла. Когда Донован успокоился и сел, Курк подошел и выключил изображения.

– Что ты делаешь? – воскликнул Донован.

– Избавляюсь от глупого занятия. Ты можешь хоть всю жизнь за ней следить, но ты никогда не поймешь, о чем она думает. Ты за это время ни разу с ней не говорил. Ты суешь ей датчик в катер, а она великодушно отдает его тебе. Не воспользовалась случаем заявить на тебя, так будь благодарен. Она угадывает те примитивные действия, которыми ты пытаешься уличить ее во лжи. От твоих трудов проку – ноль. Досаждай ей дальше и, если ей удастся оправдаться, то она заставит тебя и меня публично извиниться. Или найдет умный способ нас унизить. Наше ведомство и без того непопулярно, так еще и хихикать будут за нашими спинами. Ты исходишь на злобу, а дело так и стоит на месте. Еще месяц и его закроют, как бесперспективное, а может быть и раньше, если обследование покажет положительный результат. Донован, прости, этот соперник не по твоим зубам. Предоставь дело мне, а сам подыщи себе пару.

– Она себя выдаст. Ее поступки говорят сами за себя, – парировал Донован замечание Курка.

– И о чем, по-твоему, мнению, она думает? – спросил Курк неопределенным тоном.

– Она ждет. Совет не решил ее дело. Она выжидает и надеется, что проскочит эту ситуацию. У нее есть план действий. Она надеется найти лазейку в инструкциях и думает, что командор ей поможет. Пока она на острове мы держим ее под контролем, но если она выберется оттуда, тогда придется усилить бдительность. Скоро закончится ее отпуск, и ее можно будет допрашивать снова. Светлана Бернц нам поможет. Она подготовила очень хороший план исследований. Она сможет выявить все существующие в Эл аномалии и прояснить их происхождение.

Курк вздохнул. Донован и Бернц объединились. Этого еще не хватало. Эл не мешало бы знать об этом. Курк подумал, что ежедневные тренировки – это попытка Эл подготовиться к будущим мытарствам. Курк не совсем понимал их смысл, но чуял, что думает верно.

Он решил, что Донован не навредит Эл, а если перейдет дозволенную границу, Курк найдет способ его остановить. Вот доктор Бернц – гораздо опаснее. Рассел решил не мешкать и навестить ее в академической медицинском центре. Светлана предпочитала держаться поближе к Ставинскому и потенциальным пациентам. Некоторые выпускники курса командора стали ее подопытными.

Она встретила его радостно.

– Я жду вас очень давно, инспектор, – сказала она со сладкой улыбкой. Выражение лица было весьма располагающим, без лукавства. – Я была уверена, что вы войдете в эту дверь.

– Донован сообщил мне, что появилась на свет программа исследований Эл. Можно взглянуть? – с порога перешел Курк к сути визита.

– Раньше вас не очень интересовали мои исследования, – так же улыбаясь, сказала Светлана.

– Ошибаетесь. Я знаю о них, – пояснил Рассел.

– Я ничего не публиковала, только детали и некоторые заключения.

– Вот с некоторыми заключениями я и знаком.

Светлана понимала, что Курк – высокий ранг в инспекторском корпусе, он профессионал, ему доступны тайные данные. На Плутоне Курк оказался вовсе не из-за Эл, а поп причине общей напряженности в отношениях с Галактисом. Она была рада, что их пути пересеклись. Курк вызывал у нее интерес. Он был словно айсберг с его сдержанной манерой, выверенными, вдумчивыми действиями и фразами. Только малая часть инспектора была доступна окружающим, остальное – загадка. Ее привлекала его беспристрастность в этом деле, которой она хотела воспользоваться. Видимое беспристрастие сообщило, что в душе инспектора может происходить, что угодно. Поскольку Элли Светлова влияла на людей, а Рассел стал ее личным куратором, Светлане не терпелось увидеть плоды их общения. Она без возражений отдала ему планы исследований. Рассел бегло просмотрел их при ней.

Он читал, а Светлана ловила его состояние. Рассел остался спокоен, ни что не вызвало в нем напряжения.

– Не нужно меня изучать. Я работал с сенситивами мощнее вас. Не тратьте свои способности. Ваш вариант тестирования мало отличается от обычных исследований, от тех, что уже проводились, с той разницей, что больше проб, – высказался Рассел.

– О-о-о. Вижу, вы уже разбираетесь в подобных тонкостях, – удивилась Светлана.

– Я видел похожие освидетельствования, предыдущие тесты на Эл. Смею заключить, что эти исследования займут место тех незаконных, или частично незаконных. Марс был для Эл, как тюрьма с парком? Ведь так? Ваше имя еще не появилось на горизонте, но ваше влияние уже ощущалось, доктор.

– Вы наблюдательны, – она не сменила тон, но уловила угрозу.

– Я очень наблюдательный, – заметил Рассел. – Вы давно интересуетесь этой девушкой. Дольше, чем полагается по ситуации. И дело тут не в науке, уверяйте в этом Ставинского. Интересовались, что бывает за незаконные исследования, без согласия наблюдаемого? Я отвечу. Эл теперь не курсант вашего хорошего знакомого командора, не его и ваш подопытный, она – капитан. Я могу и Ставинского привлечь к ответу, если понадобиться. Я, как инспектор, могу не только расследовать, но обвинять и защищать. Сделайте мне копию, пожалуйста, прямо сейчас. Если будете вносить изменения, поставьте меня в известность. Я – куратор расследования. Я имею право знать о тестах все. И я особенно попросил бы вас не использовать в своих целях моего коллегу, в нашем ведомстве это не принято, довольно с вас Ставинского. Еще, если вы при Эл хоть раз упомяните имя Алика Славина во время исследований, я начну расследовать, что так потрясло мальчишку во время его встреч с Эл и вами. Он пострадал, как я узнал. Эл рассказала, и я склонен верить. Я заставлю исследовать его, если докажу вашу причастность, а я докажу, сами знаете что будет. Она пригрозила вам на Плутоне – вы ей не поверили. Я достаточно узнал, кто такая Эл, она не склонна ненавидеть людей. Вы редкий человек, кому удалось вызвать у нее ненависть за короткий срок, я знаю за что. Мое предупреждение не менее серьезно, чем ваши намерения. Я не буду оправдывать ее проступки, но ее человеческое достоинство я буду защищать. Не рассчитывайте, что я позволю Доновану объединиться с вам. Запомните, победа над Эл вам дорого достанется.

– Вы мне угрожаете?

– Я не Эл. Праведный гнев мной не движет, только интересы дела. Я не позволю вам использовать незаконно сделанные тесты. Проводите новые, если разрешено. Всплывут старые – я подам на вас рапорт в коллегию врачей.

– Значит, угрожаете, – заключила Светлана. – Предположить не могла, что она вас уже обаяла. Инспектор-инспектор, она испортит вашу карьеру.

– Она испортит вашу, как обещала, а я не стану ей мешать, – при этом Курк вдруг улыбнулся.

– Инспектор, не ожидала от вас таких поступков. Эта девушка меняет людей. Осторожно. Она опасна.

Курк ушел. Светлана подняла брови.

– Какой неожиданный поворот. А он уверен, именно уверен, что она честный человек. Эл, Эл, какая проникновенность. Не думала, что Рассел Курк легко купится на твои темные глаза, – заметила Светлана, когда инспектор ушел.

Глава 3 Повод для побега

Том не сразу понял, что случилось этим утром. Накануне вечером он и Эл всерьез поссорились из-за обещания, тренировок и поведения Эл. Она ушла спать недовольная разговором. Том в приступе беспокойства принялся уговаривать ее покинуть планету. По прошествии месяца он видел ее будущее только в Галактисе. Эл отказалась наотрез, в трусости его не упрекнула, потому что выбрала для себя эту искусственно спокойную манеру себя вести. Из разговора Том не учел, что она следит за событиями исподволь, ее спокойный отпуск имеет подоплеку, что она занята не только подготовкой к обследованию и отдыхом. Он ошибся, а понял только на следующее утро.

Том встал рано, надеясь опередить Эл и возобновить разговор. Он принял как факт, что за ними следят, и осторожно подбирал слова. Надо было затащить Эл в изолированную от слежки комнату и убедить не ждать обследования. Накануне Тому сообщили план обследования. Он был не уверен, что Эл готова к такому.

Она проследовала мимо и слова не сказала, махнув вместо приветствия. Том двинулся за ней. Она не обернулась на шум его шагов, шла дальше к своему излюбленному месту тренировки.

– Может, уделишь мне минутку? – спросил Том. – И, кстати, доброе утро.

Она не отреагировала. Том не отставал. Они дошли до места тренировок. Эл машинально положила свои вещи на песок, извлекла из ножен меч и встала в стойку.

Том встал напротив и уставился на нее. Пусть попробует сохранять свое спокойствие, когда он пристально смотрит. Он зря ждал. Эл тренировалась.

Том сел на песок, продолжая сверлить ее взглядом.

– Хватит дуться. Я погорячился вчера. Давай поговорим спокойно.

Эл никогда не устраивала бойкотов, не ее манера, Том удивился. Во времена больших раздоров Эл оставалась вежлива. Сегодня она вела себя иначе, с новообретенной убийственной отстраненностью. Она сменила несколько позиций и стоек и снова повернулась к нему лицом. Остановилась. Показалось, что взгляд устремлен на него. Наконец-то. Тут Том уже не утерпел, встал на ноги и пошел на нее. Лезвие угрожающе блеснуло. Только в это мгновение Том уловил странность. Солнце было еще над горизонтом еле-еле и так отразить свет не могло. Он застыл, а потом сделал пару шагов назад, увеличив расстояние до безопасного.

– Какого черта, Эл! – сказал он сам себе.

Перед ним была отличная, точная копия девушки. Она по программе выполняла обычные утренние упражнения, которые Эл повторяла регулярно.

Том ушел. Он проверил остров. Настоящая Эл исчезла. Как? Катера на месте, никто не прилетал и не приплывал на остров. До ближайшего порта на соседних островах пятьдесят километров. И все-таки ее нет. Он проверил и убедился, что зону охвата островной системы наблюдения ни один транспорт не пересек.

Том оделся, собрал вещи, зарядил катер необходимым, и взлетел, делая вид, что надолго покидает остров. Напоследок он наблюдал издалека, как копия Эл стреляет из арбалета. Том чувствовал досаду, он с трудом сдержался, чтобы не стукнуть по чему-нибудь кулаком, что есть сил. Ему ничего не оставалось, как исчезнуть с острова, чтобы не выдать ее. Он отправиться на поиски, но в успехе сильно сомневался, надеялся, что эта выходка продлиться не более суток.

В прошлом при Томе Эл не позволяла себе ничего подобного, поэтому воспитатель не знал, что у ее компании полно в запасе подобных трюков. Этот был не сложный. Незаметно исчезновение с острова Эл репетировала раньше, незаметно для Тома появлялась и исчезала. Погруженный в свои заботы воспитатель впервые заметил трюк с подменой.

За несколько лет жизни в чужом времени Эл, Алик и Димка ни разу не забывали о возможности разоблачения. Потому на экстренный случай имелись варианты отступления. Используя нехитрые приемы они соорудили сеть укромных мест, которые называли «норами». «Нора» – это местечко, куда нормальный обычный землянин ни за что не полезет. В норе было все необходимое для скромной жизни, на случай, если нужно будет исчезнуть. Нора была устроена примитивно по меркам этого времени. От источника питания, до систем коммуникации, – все было продумано так, чтобы не заметили и не обратили внимания, все пряталось и убиралось. Нор несколько, добраться до них легко, а отследить трудно, если не знаешь заранее оговоренных хитростей. У каждого бывали времена, когда они уставали от повседневности, и сбегали в одно из укромных мест по одиночке, и редко втроем. Отдых сопровождался, как они называли, «выпадением из цивилизации».

С годами нор стало еще больше, и они были совершеннее. Места расположения хранились в памяти. Существовали собственные тайные углы, в которых вообще никто, кроме одного не знал.

В одной из таких нор собрался маленький совет. Они встретились, чтобы подвести итоги шпионской операции.

– Знаешь, Эл, – говорил Димка, – чего я только не накопал. Ты просила о Ставинском. Тебе понравиться, уж поверь мне.

Димка не улетел в рейс, сказал, что попросил отложить назначение, Эл не очень ему верила, но не спросила каким образом он остался.

Работа кипела того дня, как Ольга улетала от Эл с острова на «шпионское» задание, и не на день не останавливалась. План за месяц был пересмотрен несколько раз, усовершенствован и воплощен теперь в жизнь. Поскольку Совет Космофлота отложил назначение Эл, информация о «Тобосе» изобиловала ложными данными, программа обследования не оглашалась до вчерашнего дня, Эл решила собрать что возможно по этим направлениям до того, как ее вероятно отрежут от возможности исследовать эти направления. Причиной, без сомнения, были оба случая контакта с Галактисом. Без друзей, разумеется, в таком масштабном деле было не обойтись. Ольга, Игорь и Димка стали тайными агентами.

Все время пока Эл изображала иллюзию отпуска на острове, они выуживали информацию публичную и по возможности засекреченную. Отсортировали, отфильтровали, сделали каталоги, так что остался суррогат из фактов. Набралось немало. Сейчас перед Эл лежало пять кристаллических брикетов с информацией.

– Что, страшно стало? – спросила она ребят.

Все трое пожали плечами.

– Мои исследования показали, – начал Игорь, – что тебя фактически не в чем обвинить. В толк не возьму, почему они в тебя вцепились? У них на тебя ничего нет.

– Это как посмотреть, – усомнилась Ольга. – Ясно одно, они заставят тебя носить датчики, чтобы исследование получило окончательную форму, они потребуют непрерывного сеанса. Они приставят к тебе человека. Так что держись, если что в тебе не так – это легко обнаружат. Хотя, ты можешь отказаться. Имеешь право. Это вмешательство в личную жизнь отчасти. Тут надо подумать, как отказаться от тотального контроля.

Димка помолчал, хмуро разглядывая ботинки, он не представлял последствий, но панику наводить не хотел. По его мнению все выглядело плохо, сложно, не их уровня проблема.

– А я заметил, что полемики больше, чем обвинений или опасений, одни споры, – наконец высказался он, пытаясь поддержать общий тон. – Впрочем, ты сама все посмотришь. Скажи что дальше? Какие действия?

– Наши соперники, честь им и хвала, пока не думают, что мы можем им что-то противопоставить, – продолжал Игорь. – И какие соперники! Эл. Светлана Бернц спит и видит тебя в колбе для опытов, оказывается, она много лет работает с экзотизмом. Она интересуется не только космическими аномалиями, но и врожденными, а так же приобретенными в результате тренировок или экспериментов, я откопал ее связь со Службой Времени. Эл, тебе понравиться, что я нашел. Ставинский. У него очень туманная позиция. Порою, кажется, что он вообще не на твоей стороне, но что касается контактов с Галактисом, он держит нейтралитет. У него на тебя собственные планы, тут тебе самой придется узнавать. Курк. Дотошный до невозможности. У него, наверное, больше всего данных на тебя. Я его отследил, он близок к тому, чтобы тебя разоблачить, но он подозрительно медлит.

– Он уже знает, – усмехнулась Эл. – Пусть копает, не бойтесь. Он наш.

– Что значит «наш»? – с ужасом сказала Ольга. Она сделала неопределённый жест руками. – Он знает, что ты из прошлого? Что ты…

– Он наш союзник. Пока. Он уничтожит меня, если разувериться. Я не дам ему разувериться. Сама им займусь. Вас не обнаружили?

– Не знаю. Может быть, – честно признался Димка.

– Я остался неизвестен. Дело чисто, – отрапортовал Игорь.

– Тоже не уверена, – замотала головой Ольга.

– Я не смогу себе простить, если вы пострадаете, – сказала Эл, – но мне некого было просить.

– Оставь. Какой смысл называть наши отношения дружбой, если мы бросим тебя в беде, – заверил Игорь.

– А мне нравится наша конспирация, – сказала Ольга. – Как в старые времена. А знаете, что я нашла? Не поверите. Оказывается, лет сорок-пятьдесят назад мы были дружны с Галактисом. Целая компания капитанов занималась контактами. Представьте, и наш командор тоже. Там был список. Много имен, но на Земле живут только трое. Ставинский, кстати. И… О, сила совпадения! Отец Рассела Курка, сейчас капитан в отставке.

– Оля, ты настоящее сокровище! – воскликнула Эл. – Это здорово!

– Там есть полный список по годам. – Ольга указала на кристаллы.

– Молодчина!

– Любишь же ты свои древние словечки, – смутилась Ольга.

– Ну и дела… – протянул Димка в след мрачным мыслям. – Если во все вдуматься, голову сломаешь. Я тоже заинтересовался этой связью Ставинского. Он говорил, я хорошо помню, что Галактис – наш соперник в освоении космоса. Что нам не дают заселять колонии. Хотел бы я слетать хоть в одну.

– Давайте так, – сказала Эл. – Галактис оставим в покое. Мою связь с ним они не докажут ни за что. Фактов нет. Что у них есть, кроме реставрированного корабля? От Совета Космофлота стоит ждать формального одобрения заключений заседания на Плутоне. Они ждут результатов исследований, потому и медлят. Они будут задавать вопросы, пусть задают. Лондер просит потерпеть эти мытарства еще неделю. Я буду честной. Мне таить нечего, подробности они все равно не узнают, потому что даже Светлана Бернц не угадает как искать. Исследования по Тобосу Космофлот вот-вот закроет. Исследование моего состояния Лондер ведет полным ходом. Инспектора от меня не отстали по сей день, за островом следят. Я не понимаю почему.

– Нужно исчезнуть, Эл, – заключил Димка.

– Опять ты за свое, – возразила Эл. – Куда бежать? Как? Оставим это на крайний случай.

Эл стало неуютно, она вспомнила разговор с Томом и намек, что ей сотрут память. Какой шум поднимет Том, если узнает, что их трое.

– Давайте решим что-нибудь на этот самый крайний случай, – предложил Игорь.

– Провала не будет, – заверила Эл. – Уж, поверьте. Деваться мне некуда. Только перед. Получиться.

– Откуда такая уверенность? – усомнился Димка.

– За меня не переживайте. Самое печальное, что может случиться, мы потеряем друг друга из виду. Может быть, на несколько лет.

Они притихли. Эл прочитала в лицах недоумение и недовольство. Только встретились, и опять расстаться? Такая перспектива не устраивала никого. Димка облизал сухие губы и посмотрел на время. Через десять минут он должен уйти.

По «правилам пользования «норами»» Димка уходил первым, чтобы проверить все ли в порядке снаружи, и не обнаружен ли их тайник. Он должен подать знак дождаться выхода еще двоих. Последним уходил Алик, но теперь это была Эл.

– Мне скоро, – грустно сказал он. – Скажи, что я еще могу сделать для тебя?

– У тебя рейс. Куда ты полетишь? – спросила Эл.

– К Венере. Вторым пилотом. Хорошая практика. Вернусь быстро, – без энтузиазма перечислил он.

– Найди послужной список инспектора Донована. Осторожненько. Через общественные службы. Особенно не старайся с секретами, судя по его поведению, у него их может не и быть. Главное сделай быстро. Оставь материалы у себя. Я заберу.

– Начинается борьба с врагами, – пошутил Игорь.

Эл засмеялась.

– С врагами говоришь, – сказала она с широкой улыбкой. – Как тебе Рассел Курк? Хочешь потягаться?

Игорь торжественно поклонился.

– Что не сделаешь для друга, – он развел руками. – А если провалюсь?

– Я пошутила, – созналась Эл, – Рассел – моя забота.

– Эл, Эл, подожди. Я не пойму до конца, что ты затеяла? – насторожилась Ольга. – Что ты собралась делать с этой кучей информации?

Вместо ответа она услышала:

– А тебя, Оля, я познакомлю с Максимилианом Лондером. Он лучше любой энциклопедии по космобиологии. Теперь открываю секрет. Я готова к обследованию, и я их удивлю. – Эл расстегнула ворот, оторвала от тела зеленую пластинку и протянула Ольге. – Я сказала, что ты прилетишь. Он тебя ждет. От тебя требуется одно – узнать вышло или нет. Так и спроси у него. Отдашь ему это. – Эл сунула Ольге в руку датчик и осмотрела всех. – Предупреждаю, с этого момента, вы – мои глаза и уши, но не язык. Простите, что так властно, но никаких частных бесед и встреч. Отказывайте всем. У вас есть оправдание – вы готовитесь в рейсы, первые в своей новой жизни, а допрашивать вас никто не имеет права. Дело ответственное и вам не до меня. Настала моя очередь работать. Я все сделаю сама. Ваша безопасность мне дороже всего. Можете считать мои беды своими, но не афишируйте это.

Все трое кивнули. Эл улыбнулась в знак одобрения.

– Мне пора. Я пошел, – сказал Димка. – Увидимся, капитан. А вам, до завтра.

Эл встала проводить его. Ольга и Игорь заняли места у запасного выхода. Эл быстро вернулась. Все прошло хорошо. Ребята опять сели в кружок.

– Осталось еще одно дело, – заговорила Эл. – Мне надо узнать, как действует агентство внештатных капитанов Космофлота. Правила, деятельность, полеты за пределы Солнечной системы, связь с колониями. Дело для тебя Игорь.

– А это еще зачем? – спросил он.

– На будущее, – пояснила Эл. – Вдруг придется воспользоваться их услугами. Ах, как же не терпится узнать, что вы собрали. Времени так мало.

– А ты время останови, – посоветовал Игорь.

Эл улыбнулась.

– Надо бы Алика разыскать, – сказала Ольга. – Можно я займусь?

– И я, – присоединился Игорь.

– У меня просьба, – заговорила она. – Если заметите даже малую слежку, прекращайте все. Дайте мне знать. Димку даже просить не стану, он не остановится. А вы… должны удержаться. Для вас – я друг, но мое спасение не стоит вашего будущего.

Ольга подумала о том, что Эл много раз заступалась за них и в драку лезла, и всегда готова помогать, но никогда не позволяла то же самое делать для нее. Вот и теперь, если бы она могла сделать все сама, то не попросила бы их. Как она не поймет, что они всегда заодно. Она им дорогá. Они мечтали о ее возвращении, о начале новых больших приключений, о взрослой жизни и свободе! Вот они эти события. Начались. Какая личная безопасность, если дело важное.

Вслух Ольга ничего не сказала. Скоро уходить. Так хотелось остаться с ней и помочь, поддержать. Они почти не общались. Она скучала без Эл.

Когда они с Игорем поднялись, Эл встала вместе с ними.

– Я не буду прекращать, – заявила Ольга упрямо. – Я не боюсь. Ты не враг. Ты не виновата. Кому хочешь скажу.

– Знать бы еще, какую цель мы преследуем? – спросил Игорь. – Ты не сказала. Чувствую, что не только в справедливости дело. А, капитан? Масштабы пугают.

– Масштабы и меня пугают, – согласилась Эл.

– Ты боишься? – почти в один голос воскликнули ребята.

– Да, боюсь. За вас, за Димку и Алика, за Тома, за Курка, за всех, кто соприкасается со мной. Я боюсь, что ошибусь, и развязка станет непредвиденной. Невозможно учесть все. Я стараюсь, чтобы пострадало как можно меньше людей. Я за себя не боюсь. Идите. Время.

Они попрощались жестами и ушли. Эл кивнула в ответ. Зачем она сказала все это. Глупо. По-детски. Что они сами не знают?

Потом она одним жестом смахнула пластины с данными в маленькую сумку, из другой извлекла запасную одежду и быстро переоделась. У нее в запасе много времени. Пока к ее копии никто не прикасался, иначе, датчик на руке запищал бы неприятно, объявляя крах операции. Том, если догадался, не тронет копию, а отправится на поиски. Остров будет пуст. Осталось добраться до ближайшего обучающего центра и загрузить все найденное ребятами в свою память. Тогда держись, Эл. Такой способ узнавать был совсем не лучшим, от объема информации можно было получить травму. Эл шла на риск, потому что потребность узнать и разобраться была выше самосохранения.

Через десять минут она покинула «нору». Свидание с ребятами прошло без неожиданностей. Напоследок Эл осмотрелась, потом вернулась в шумный мир мегаполиса и затерялась в нем, в поисках места для работы.

Несколько сотен человек одновременно посещали местный обучающий центр. Индивидуальные ячейки, обручи и информация. Учись, и времени будет затрачено немного.

Администратор поднял брови, когда Эл попросила не обруч, а шлем.

– Что изучаете? – спросил он.

Это был человек. Эл тоже удивилась, люди редко попадали на такие должности. Он был не молод.

– Математику, – ответила она.

Она не стала «обучатся» в этом центре. Помаячив у кабин минут пятнадцать, она ушла.

В двух других центрах администраторами тоже были люди. Видимо, опять пошла мода на живое общение, автомат не станет спрашивать. Кончилось тем, что Эл приобрела шлем для домашнего обучения. Чувство опасности погнало ее из этого мегаполиса в другой. Около часа полета на катере. Трудность заключалась в том, что надо искать место поближе к побережью, время идет. Небольшое поселение на берегу залива привлекло ее внимание. Эл села на стоянке, пустующей в этот час. Это был городок отдыхающих. Ей опять пришлось переодеться в кабине общего пользования, она выбрала легкий прогулочный наряд и сумку отдыхающего. Туда влезли все ее скромные вещи и шлем. Обучающий центр был отмечен на карте, и Эл незамедлительно отправилась туда.

Ее замечали. Молодые люди оглядывались. Загар, приобретенный за время «отдыха» на острове, миловидное личико, небрежность в движениях и наряд не способствовали конспирации, после нескольких ослепительных улыбок отдыхающих молодых людей, Эл исчезла в дверях обучающего центра.

Удача. Администратора здесь не было. Старый центр был снабжен только окном заказов.

Эл взяла номер, уселась в удобное кресло, заправила пластины в шлем. На мгновение она остановилась. Пять носителей было много для любого человека, но Эл заверила себя, что она уже не любая и, возможно, ей повезет. До возращения на остров оставались часы, она торопилась. Она активировала только три носителя. Натянула шлем и включила воспроизведение. Информация шла быстро. Главное не анализировать ее немедленно, а ждать, когда кончится загрузка. Сколько это длилось, Эл не знала. Привыкнуть к такому обучению просто, оно одинаково было как полезно, так и вредно. Если мозг не справится, жди осложнений. Она понадеялась на свои возможности навигатора, особенности академической подготовки и прежний практический опыт полетов, где работа с массой информации была постоянной. После трех порций информации она не остановилась и догрузила еще два оставшихся блока, тем самым допустила ошибку. Подступила тошнота. Тело стало ватным. Голова закружилась, упало давление, и она увидела, именно увидела, как тело дрогнуло и сползло с кресла. Она с шумом оказалась на полу. Шлем слетел с головы. Она отчетливо представила собственную нелепую позу и бледное лицо, если бы не загар, она казалась бы мертвой.

«Я не умерла? Пожалуй, нет. Обморок. Единственно верное решение – позвать на помощь», – думала она напоследок.

Мир не померк, но на мгновение она выпала из реальности, а потом стремительно вернулась. Она оказалась на пороге учебной кабины, только дверь открыть. Она выглянула в небольшое окно. По стене напротив волнами полз туман, от чего стена казалась живой. Эл усилием воли сосредоточилась. Марево перед глазами рассеялось, изображение стало объемным и резким.

Ей нужен человек! Ее сознание метнулось за пределы комнаты.

Удача! По коридору шагал парень невысокого роста. Мулат. От загара чернее, чем был на самом деле. В простой одежде отдыхающего. Кричать бесполезно. Парень остановился у двери ее кабины. Ну, повернись!!! Ну, загляни!!! И о чудо, он открыл дверь. Эл рухнула на него. Сообразил быстро, поднял тело и положил на кресло. Потом собрал вещи. Умница! Блоки не выпали из шлема при ударе. Все было цело.

Что он делает! Вместо того чтобы приводить ее в чувства, он повесил на плечо ее сумку, поднял ее на руки и понес.

«Неужели я такая легкая?» – мелькнула мысль.

В такое время в обучающем центре безлюдно и их никто не видел.

– Что случилось? – задал вопрос человек у входа.

– Перегрелась на солнце, наверное. Удар! – ответил парень.

Он погрузил ее в катер, тут же на маленькой стоянке, и увез с побережья. Всю дорогу он посматривал на нее. Видимо, она ему понравилась. Забавно наблюдать за ним. Эл коротко забывалась, он щупал пульс, то проверял дыхание, тем самым возвращая ее назад.

Он не вызвал настороженности, ее обычно напряженное внутренне существо легко смирилось с присутствием незнакомца. Она переключилась на «внешний мир». Побережье. Место на материке севернее острова Тома, она знала, где они. В рисунке облаков за бортом ей почудились схемы, в очертаниях местности графики и алгоритмы. Информация.

…Она очнулась. Голова оказалась пустой и ясной, а веки тяжелыми. Она почувствовала озноб и поняла, что ничего не видит, то есть не видит информацию. Темнота перед глазами. Глаза закрыты. Прежде чем пошевелится, пришлось понять, что делать с руками и ногами. Тело слушалось, но вяло. Эл пошевелила пальцами рук и ног, открыла глаза, повернула голову. Шорох рядом привлек ее внимание. Молодой человек вставал из кресла и с любопытством разглядывал ее. Надо бы что-то сказать.

– Где я? – спросила Эл.

Голос звучал необычно, оказывается он выше, чем она думала.

– У меня дома. Я решил, что так будет лучше, – ответил ей спаситель.

– Спасибо. Верное решение.

Было бы также хорошо, если бы он не задавал много вопросов. Эл села. Он поднял брови и улыбнулся.

– Вы хорошо выглядите для человека, записавшего себе в память пять блоков информации, – сказал он.

Он видел шлем. Он даже привез его сюда. Откуда она это знала?

– Где мои вещи? – спросила она.

– Все здесь, – ответил он, указывая в угол, где лежала ее сумка.

– Спасибо, – поблагодарила Эл и вежливо кивнула. – Как ваше имя?

– Марат, – ответил он.

– Необычно. Я – Эл, – представилась она.

– Я знаю. Я узнал, – как-то неуверенно сказал он. – Экспедиция «Тобос». Вы капитан. Очень молодой капитан.

Эл встала и не очень ровно подошла к сумке.

– Простите мою невежливость. Мне надо успеть домой.

Эл не обрадовал тот факт, что он навел о ней справки, но как иначе, поздно сокрушаться. Чем раньше она вернется на остров, тем больше шансов оправдаться. Он ее видел, узнал, этого не изменить, как и последствий.

– Вы уверены, что хорошо себя чувствуете? – спросил он.

– Как бы там ни было, я должна вернуться, – четко выговорила Эл.

– Я провожу. Можно? – спросил он и вкрадчиво заглянул ей в глаза.

– Вы действительно хотите мне помочь? А может это любопытство? – спросила она.

– И то, и другое, разумеется. Вы – загадка. Легенда. – Он смущенно улыбнулся, настроен дружелюбно.

– Я? Так уж и легенда. Что вам обо мне известно? – поздновато насторожилась Эл.

– Я работаю в агентстве внештатных капитанов Космофлота, – пояснил Марат. – Когда «Тобос» потерпел катастрофу, агентство нанимали в помощь. Это был мой первый год работы, поэтому я хорошо помню события.

Он увидел, как она просияла. Улыбка ее была удивительной и милой, словно она была счастлива известию. Эта вспышка радости сделала ее лицо беззаботным. Суровость сменилась на приветливость. Ему хотелось, чтобы она улыбнулась и дальше.

Марат сожалел, когда улыбка погасла. Девушка старалась избавиться от дезориентации и шарила взглядом вокруг. Глаза горящие, цепкий взгляд блуждал по обстановке его комнаты. Она сосредотачивала взгляд на предметах. Она делала упражнение, он тоже этому учился, помогает, от перегрузок в полете, от потери ориентации. Она прошлась, ее шатало, но уже меньше. Марат понимал, что она борется с телом и старается повторно не упасть в обморок, таким образом ей не справиться с информационной перегрузкой.

Эл зацепилась за спинку кресла, балансируя, чтобы не упасть. Легкое платье не скрыло крепкое телосложение. Марат подметил, что тренировалась она на Земле. Она повернулась к нему, словно почувствовала взгляд. Выглядела она шальной и по его мнению приятно притягательной. Марат старательно напоминал себе, что перед ним капитан, а не просто симпатичная девушка. Ее упорство в борьбе с последствиями информационной перегрузки говорило о характере и осознанных действиях. Он хотел бы помочь, но она откажется. Придет на помощь, если она опять свалится в обморок.

Она снова улыбнулась, вот теперь специально. Они встретились взглядами, она отвела глаза, потому что была не в состоянии удержать его на одной точке, но потом сосредоточилась.

– Я в опале. Это вам известно? – спросила она, усердно глядя на него.

– Да. Не каждый день курсант Космофлота уходит в Галактис. Повод позлорадствовать. Эта тема часто обсуждалась у нас несколько месяцев назад. Агентство летает к плутонианским базам. Никто не верил, что вы изменили Космофлоту, опытные пилоты говорят, что сделали бы то, что сделали вы. Случай.

– Откуда вам столько известно? Я не помню, чтобы мои действия широко оглашались.

– У нас есть люди на Плутоне, там, где вы работали. Один транспортник проговорился, слово за слово всплыла история с «Тобосом». Кто-то заглянул в архивы, кто-то припомнил. Не такая редкость последнее время, когда кто-то сбегает в Галактис. Но чтоб кто-то вернулся… У меня есть средство от головокружения. Хотите?

Марат скрыл улыбку. Он поймал ее отстраненный взгляд, но кивнула она утвердительно. Потом она старалась сосредоточиться на его лице. Она поняла свое положение и смутилась.

– Либо мир тесен, – заключила Эл, – либо я и впрямь так известна. Это плохо.

– Был контакт с Галактисом, этим многие сейчас интересуются.

– Вот так живешь и ничего не знаешь, – кивая головой, говорила она. – Я слишком долго не была на Земле. Значит, не все плохо… Мне бы еще раз встретиться с тобой. Можно?

– Конечно. Вот номер, – он отдал ей вкладку с номером. Эл списала его и вернула.

– А номер агентства можно? Лучше кого-то из штата, а не справочные номера?

– Конечно. У меня есть контакт с Ольет Бенуа, она заведует наймом капитанов.

– Отлично.

Это была удача. Она ушла переодеваться, в маленькую гардеробную. Марат боялся оставить ее одну, переоделась она быстро, и Марат не успел придумать, что делать дальше.

– Твоя помощь принимается, – сказала она. – Летим. Я опаздываю. Но давай условимся, что ты меня не видел. Что говорил со мной – забудь. Меня тут не было. Сотри данные о полете. Сболтнешь – мне не уйти от неприятностей. Я сама свяжусь с тобой. Договорились?

– Ты сбежала? – неуверенно спросил Марат. – За тобой, по идее, должны наблюдать. Ты сбежала.

– Да. Раз уж ты стал соучастником, могу добавить следующее. Я была бы обязана тебе, если бы ты замолвил словечко за меня в агентстве, когда я об этом попрошу. Мне ничего не остается, как доверится тебе. Все. Летим.

Последнюю часть пути она вела катер сама. Марат следил как она управляется с ним, задавая короткие промежутки маршрута. Она не до конца пришла в себя, за такой четкостью чувствовалась подготовка. Над морем она ускорилась. Его катер не мог бы сесть на воду, но мог зависнуть метрах в трех над ее поверхностью.

– Я спрыгну здесь, – сказала она.

– Спрыгнешь?! – воскликнул Марат. – В океан?

Она только кивнула.

– Удачи, – сказала она с улыбкой. – Спаситель. Помалкивай. Обещал.

Марат занервничал, но возражать не стал. Она останется одна в океане. Зачем? Спросить так и не решился.

Она спрыгнула в воду. Сумка зависла над поверхностью. Скоро из воды появился дельфин. Все казалось странным. Она хотя бы не утонет. Она махнула, чтобы он улетал. Махнула снова. Марат помедлил, послушался и задал возвращение по предыдущему маршруту.

По пути назад она не выходила у него из головы. Встреча неожиданная и фантастическая. Он встретил сильного человека и сумасшедшего к тому же. Сбежать из-под наблюдения. Как? Зачем? Марат не мог осмыслить такое. Его всегда тянуло жить не так как все, не по правилам. Она нарушила закон и совсем не сокрушалась от этого. Теперь и он нарушил закон вместе с ней. Условие не болтать и самому Марату было по сердцу. Она поверила, что он не станет ее выдавать. Они общались так, точно знали друг друга давно. Какая девушка! Ему оставалось благодарить судьбу за эту встречу.

Давно Марат хотел изменить свою обычную скучную жизнь. Ему приходилось курировать корабли с переселенцами, быть просто охранником. Работа интересна тем, что он повидал самых разных людей. Он много общался, в остальном, его занятие не имело перспектив. Встреча с Эл давала ему некий шанс. Он чувствовал. У нее нет экипажа и далеко не каждый решиться полететь с капитаном-новичком. Марат надеялся, что из их знакомства выйдет толк. Как странно получилось. Он от нечего делать зашел в информационный центр, развлечься, а нашел ее. Она понравилась ему, помочь красивой девушке – это приятно. Правда красота была суровой.

Мысли Марата не улетали дальше обычного самодовольства и строительства планов на будущее. Эл не давала ему повода, но Марат уже мнил себя членом ее экипажа. Не так уж плохо. Ему было двадцать два, и он считал, что заслуживает в жизни большего, чем охранять пассажирские рейсы. Он дважды подавал рапорт в Академию Космофлота о пересмотре его экзаменов, но ему отказали. Марат боялся высоты, что сильно понижало его квалификационный балл. В агентство его устроил знакомый. Марат не пожалел. Капитаны, с которыми он общался – люди интересные, с характером, менее заносчивые, они отличались от строгих, вымуштрованных коллег из Космофлота. Он хоть завтра мог напроситься в любой рейс, а в Космофлоте надо ждать назначения.

Если бы он мог сдать экзамены, то стал бы хотя бы помощником пилота или младшим техником, в десант его не возьмут, на это Марат не рассчитывал.

Когда вдали показалась береговая линия, стало быстро темнеть. Марат забеспокоился о своей новой знакомой. Как она там? Эйфория вдруг прошла, и он очнулся. На его лице мелькнула усмешка. Все что он себе придумал, показалось фантазией мальчишки.

Марат причалил у дома, зашел внутрь, посмотрел на кресло, где недавно она пришла в себя, вспомнил разговор.

Странная встреча. Для них обоих. Удача. Хорошо, что он вытащил ее из обучающего центра, а то ее задержали бы. Марат не стал представлять причину задержания. Зачем она это сделала? Пять блоков с информацией не давали ему покоя. Это из-за них она сбежала из-под наблюдения. Отважный она человек, очнулась быстро, и обморок был недолго. Хорошо ее готовили. Марат решил, что завтра поспрашивает о ней еще.

Глава 4 Потоп

Машка тянула Эл в темноте. Иногда вода попадала в рот, кружилась голова, и земля с небом менялись местами то и дело.

Эл знала, что остров рядом. Земля была близко, она чувствовала. Вскоре появились первые огоньки, очень нечеткие, они заблестели над поверхностью волн. Это была рабочая подсветка береговой линии. Она включилась автоматически с наступлением сумерек, значит, Тома нет на острове. Прошло с полчаса после прыжка в воду, пока ноги коснулись дна.

Машка что-то чирикнула и уплыла. Эл осталась стоять по горло в воде, волна подтолкнула ее к берегу.

Эл выбралась на песок и сверилась со временем. Она опоздала на сорок минут, дубль уже начал исчезать. Где Том, и не явился ли кто-нибудь на остров?

Эл осматривалась, одновременно стягивала мокрую одежду. Сухие вещи были в сумке, которая висела рядом. Эл переоделась. Разрядила шлем. Блоки спрятала в кармашки-тайники на полотенце. Сумку спрятала, чтобы забрать при случае. Последнее, что она сделала, обшарила датчиком остров. Тома не было, но на острове был чужак. Кто-то прогуливался рядом с домом, и у него тоже мог быть анализатор. Том не закрывал дверей по привычке, кроме кабинетов с архивом. Если гость обшарил дом в поисках хозяев. Не улетел. А если… Эл отогнала худшие подозрения. Стоит пока спрятаться в мертвой зоне острова, где ее никто и ни что не обнаружит, вдруг гостю надоесть и он уйдет. Дубль исчезнет, и она сможет вернуться. Можно отвлечь его посторонними шумами и тайком забраться в дом, уничтожить копию. Эл отказалась от этой затеи.

Она направилась к небольшому пятачку, где стояли катера, туда вела дорожка через искусственные террасы, Эл полезла через кустарник. Под ней был настил металла под грунтом, для анализатора – это слепая зона.

От ушедшего дня осталась тонкая полоска зари. Луны не было.

На стоянке на месте катера Тома силуэтом выделялся катер гостя. Тепловые следы на корпусе сообщили ей о совсем недавней посадке. В воде она не слышала посадки или была далеко, или машина зашла с другой стороны. Эл решила спрятаться и немного прийти в себя. На краю она нашла свой катер. Он никуда не летал.

Хорошее укрытие – кабина. Эл легла в кресло. Она устала, ужасно хотелось спать. Она засекла время, решила, что вздремнуть не повредит. Если гость явится сюда, то вряд ли полезет внутрь. Двери она все же заперла и опустила защитные экраны.

Сон был сладким и странным. Ей увиделось, что она шагает прямо с платформы незнакомого корабля на балкон дома, где живут родители. Одежда старинная и не очень удобная. Она приседает под подоконник, потому что в комнату входит мама. Эл придержала эмоции, чтобы сразу не кинуться к ней, они столько лет не виделись. Спустя минуту, она приподняла голову и убедилась, что в комнате никого нет. Что уж вовсе поразило ее, она прошла сквозь балконную дверь так легко, словно ее вовсе не было. Вот она стоит спиной к окну и оглядывается. Конечно, многое изменилось здесь. Новая мебель и запахи другие, но это ее дом. Чувство восторга наполнило душу и стало так легко, что хоть под потолок прыгай.

– Эл, – сообщил в ее голове незнакомый голос. – Через тридцать секунд ты должна быть за входной дверью.

Неслышно ступая, она вышла из комнаты и, миновав узкий коридор, остановилась у двери. Замок был старый, она хорошо знала, как его открыть бесшумно. Поворот ручки и дверь открылась. Крадучись, Эл шмыгнула за дверь и тихо прикрыла ее. Собачка замка тихонько щелкнула. Отец всегда хорошо его смазывал.

– Ты что у двери стоишь? Ключ забыла? – раздался голос за спиной.

Эл давно разучилась вздрагивать, но от неожиданности она резко повернулась. В высоком широкоплечем мужчине Эл едва узнала брата.

– Саша?

Эл не нашла ничего другого как начать шарить по карманам. Ключ оказался в куртке, и Эл демонстративно показала его.

Саша посмотрел удивленно, а потом сказал:

– Ну, так открывай.

Эл не была уверена, что ключ вообще подойдет… Он подошел, дверь открылась, она снова оказалась в квартире.

Эл повернулась к брату и внимательно наблюдала, как он снимает куртку. Он поймал ее взгляд.

– Давно приехала? – спросил он.

Она была готова к ответу.

– Только что, – отреагировала она.

– Эл! – восторженный крик раздался справа.

– Мама!

Эл обняла мать. Она не постарела. Эл готова была заплакать от трогательной сцены. Сердце сжалось и оказалось в горле.

Эл сразу проснулась. Отогнав сон, она взглянула на время. Что-то в кабине было не так. Она неестественно сидела в кресле. Катер накренился. Эл быстро покинула кабину, напоследок засунула сумку в багажник.

Почва под ногами шла под уклон. Остров дал крен. Слабым местом острова была система магнитного понтона, на котором, как на плавучей подушке был устроен остров. Его нужно было проверять раз в полгода, но Том этого не делал. Сегодня очень рано утром она вмешалась в работу системы.

Гул из-под земли напомнил, что надо торопиться. Эл вернулась в кабину, дала катеру программу слежения и, натянув связной рукав, выбралась наружу. Потом она миновала террасы и оказалась на берегу. Теперь было уже не важно, как она попадет в дом, только бы незаметно. Под домом была лазейка, Эл расширила ее, готовясь к побегу. До дома минута бегом, потом крадучись за низкими кустарниками, Эл обошла его. Если чужак здесь, то на берегу или в доме. Она скользнула в щель, как кошка. Крен усилился, она ползла по пологой поверхности. Удивительная штука – человеческий организм, он точно чувствует, где низ, где верх. Эл нашла заветный ключ, прикрепленный около дверцы, вставила в замок, плавно разошлись створки, и Эл заползла в узкую нишу между двойными полами дома. Осталось доползти до своей комнаты. Трудность составляли большие и маленькие датчики – анализаторы, что пронизывали дом, их близость заставила Эл поморщиться. Мурашки по спине и неприятное чувство слежки беспокоили ее, совсем не то, что утром, скопившаяся усталость усилила чувство неприязни к этими штукам. Она осторожно стала двигаться по известному маршруту, проползая мимо шин и коробов управления. Здесь становилось ясно, что домик дяди Тома – сплошная декорация, напичканная достижениями цивилизации. Ее стало знобить. Скорее бы добраться до люка.

Она замерла, лежа на животе, от вспышки ощущений, заподозрив, что не ко времени начинается приступ. Она вдруг четко «увидела» дом и пространство вокруг, ее ощущения словно захватили пространство. Она нечеловечески остро «осязала» и «видела», как все тихонько кренится. В доме был Рассел, явно не представлял, что делать и уже собирался идти в ее комнату, словно в модели, которую сама выстроила на днях. Дубль все еще в шкафу, как ему и полагалось. А гость – Рассел Курк уже заходит в дом. Он почувствовал неладное. Ощущение не исчезло, когда она доползла до второго люка. Рассел приближался. Рывок, Эл залезла в комнату под кровать, стянула управляющий катером рукав, выкатилась, растянулась на полу. Комната пошла ходуном, все завертелось – это кружиться ее голова. Стук в дверь.

– Войдите, – разрешила она.

Рассел деликатно отворил дверь, и, увидев, что она лежит на полу, удивился. Он приблизился к ней, опустился на одно колено и заглянул Эл в лицо.

– Не знала, что ты здесь, – начала она с вранья.

Рассел не стал ничего выяснять, но Эл по его лицу поняла, что он ее поймал.

– Ты знаешь что это? – он задал важный и своевременный вопрос.

– Остров крениться. Что-то с понтоном, – ответила она.

– Что ты делаешь на полу? – поинтересовался Рассел.

– Я ловлю крен, вибрацию, хочу понять, как мы утонем, – пояснила Эл.

Про вибрацию она придумала на ходу.

– Вы знаете, как управляются с навигационными системами, Курк? – спросила Эл.

– Понятия не имею, – ответил он.

Эл поднималась на ноги медленно, опасалась, что голова начнет кружиться в неподходящий момент, он неожиданно и галантно помог ей.

– Я объясню, такое поймет и ребенок, – заговорила она. – У нас две степени свободы. Мы наклоняемся относительно морского дна, значит, в системе понтона есть сбой. Я подняла в воздух катер, который будет висеть над поверхностью и даст правильное положение. По нему мы выровняем остров, а потом я полезу искать поломку.

– Куда?

– Еще не знаю. Идем в комнату управления.

Это была тесная комнатка, Том пользовался ею, как дополнительной кладовой, снес сюда хлам. Эл принялась выкидывать лишнее, расчищая пространство.

Рассел осмотрелся. Им двоим здесь было тесно. Курк забился в угол. Экран во всю стену отразил карту. Эл набирала какие-то комбинации на маленьком пульте с ладонь. От кисти до локтя, ее левую руку охватывал связной рукав, который она достала из-под кровати к удивлению Курка. Эл нажала что-то на рукаве и сказала команду. Моментально зажегся еще экран и на нем появился остров с разных точек. Эл стала бродить вдоль стены, рассматривая план.

Рассел наблюдал. Это был уже не дубль, а живая Эл. Лицо спокойное, но очень измотанное, глаза красные как от бессонницы, волосы растрепаны и вились крупными прядями, как попало.

– Эл, ты принимала душ? – неожиданно спросил он.

– Что? – отвлеклась она от экрана и переспросила.

– Ты принимала душ?

– Хотела, он-то и выдал крен. Вы бы лучше спросили: что делать?

– Что мне делать?

Эл коснулась одного из планов рукой, он стал объемным. Эл коснулась еще раз – изображение повернулось.

– Вот зона затопления. Это юго-западная часть острова. Мы погружаемся, а эта часть поднимается. Дом стоит в зоне затопления. Остров встанет в это положение, градусов на двадцать и прощай, Атлантида. Мы утонем.

– Атлантида? – переспросил Рассел.

– Да. Так Том назвал остров. Он не верит в дурные приметы. Запустил понтоны наш атлант. Они не реагируют на команды. Мы выровняем остров, но для этого мне придется нырнуть.

– Что?!

– Нырнуть, – повторила она. – Часть системы выключена из-за повреждения. Под островом есть местечко, где сходятся все коммуникации, оттуда проще им управлять.

– Надо о помощи просить, – заявил Рассел. – Глупо делать все самим. Глупо и опасно.

– Глупо спорить. У нас меньше часа. Хотите – помогайте, хотите – садитесь в катер и наблюдайте.

– За кого ты меня принимаешь? – возмутился Рассел.

– Извините, инспектор. Может за работу? Я спущусь под воду, если удастся запустить систему, она начнет сама давать рекомендации. Вам надо точно их выполнять, тогда мы не утонем, и Том не лишиться дома.

– Как все просто, – съязвил Рассел. – Я ничего в этом не смыслю!

– Только слушайте систему. Если меня не будет больше сорока минут, поднимайтесь в воздух и ждите помощь. Я ее уже вызывала. Нас не слышат.

– Что мешает? – настаивал Рассел.

– Геомагнитная система острова.

Эл не стала бы говорить, что сама устроила тут мертвую зону, а Рассел решил подождать с доказательствами ее вины.

– Я могу попросить помощи с воздуха, – предложил он.

– Мой катер уже там, связи нет. Мы далеко от материка, и дрейфуем, на ближайших островах такой службы нет. Том не поставил остров в реестр глобальной связи, он считает это лишним. За нами не наблюдают, – она покосилась на него. – Будем надеяться, что нас как-то услышат.

– Как?

Эл чувствовала, как уходит время и высказалась:

– Например, у Тома возникнет чувство сильного, необъяснимого беспокойства, и он вернется. Или ваш Донован, увидит, что не работает ваша слежка, прихватит конвой и явиться сюда меня арестовать.

Рассел оценил ее способность шутить.

– Эл, нырять под остров – это бред. На какое расстояние надо улететь от острова, чтобы дать сигнал?

– Леший с вами, летите и сигнальте, если так вам спокойнее, – резко отреагировала она, первого слова Рассел не разобрал. – Катер выйдет в зону прямого приема через двенадцать минут, вас услышат. Больше ничего сказать не могу. Я пойду одеваться.

Эл повернулась к нему спиной. Тонкая рубашка прилипла к телу и была испачкана в нескольких местах, штаны где-то побывали. Она солгала про душ. Уйти он не мог, пока не выяснит, где она была.

– Хорошо, я останусь, – крикнул он ей в след.

– Идите на террасу, – услышал он издалека.

Она вернулась в комнату управления во всеоружии – в костюме для подводного плавания и дыхательным аппаратом, Рассел ушел. Ему не пришло на ум узнать, почему не работала голосовая система управления, он не соврал, Рассел Курк не разбирается в этой области. Эл подошла к пульту и набрала код, возвращая систему управления к жизни. Тоненький писк, потом гул, потом он превратился в голос системы:

– Эл, крен исправим, – сказала система ее голосом.

– Знаю. Какая нужна поправка?

– Невозможно выполнить точный расчет. Юго-западный понтон нужно тестировать вручную. Он не отвечает на запросы. Нужно отцепить сектор четыре, его масса повлияет на крен и дрейф.

Еще бы, крен острова – часть ее плана, понтон создал магнитную аномалию. Так за ней нельзя было уследить, остров стал почти невидим для наблюдения. Сбой произошел за полчаса до ее исчезновения, пошла помеха. Потом она отплыла от острова и с помощью Машки оказалась вне досягаемости зоны слежения. При помехах, которые дал сбой, отличить копию от нее самой было невозможно. Эл шутила про себя, что знания цивилизации были обращены против самой цивилизации. Ее коварства хватило, чтобы притопить остров, значит, должно хватить ума, чтобы все исправить.

– Отцепить, – скомандовала она.

– Отцепление невозможно, заклинило механизм, мозг системы не управляет замками понтона.

Вот теперь положение опасное. Делать нечего, надо нырять согласно первоначальному плану. Потом ремонтная бригада все восстановит.

Диалог с системой Эл перервала в ограниченный режим аварийного протокола, чтобы не болтал о поломке лишнего, когда инспектор сюда вернется. Эл запустила поправку, теперь остров будет спасаться от крена сам, балансируя всей массой, они начнут дрейфовать быстрее, но не утонут. Если вдруг вернется Том, то его остров окажется в другом месте. «Гном пришел, а дома нет… Том пришел, а дома нет», – перефразировала она детский стишок. Две недели он ни разу не заходил сюда, чтобы проверить, как все работает, может быть задумается, что владеет не сушей в океане, а сложным механизмом. Том беспечен с техникой, как настоящий гуманитарий.

Эл выбежала из дома. Рассел ждал на террасе, она осветила его фонарем, он был угрюмым или злым.

Эл в люминесцентном костюме переливалась яркими бликами и производила жутковатое впечатление. Она проследовала мимо Курка, приглашая жестом следовать за ней. Рассел повиновался. Пока ее не было, он вспомнил один из разговоров с Томом, когда он сказал: «Чтобы понять Эл и ее мотивы, необходимо ей доверять, тогда, она может открыть неизвестные раньше черты». Он видел ее в роли наглого курсанта, неплохого пилота и навигатора, любимицы начальства и автора интересных событий на Плутоне-6. Она хороший соперник Доновану, она напугала Светлану Бернц, прыгала с катера, чтобы обнять своего дельфина, а потом сбежала с острова ловко и незаметно, так же и вернулась. Благородство переплеталось в ней с чем-то демоническим, логика с бессмыслицей, эмоции с трезвым расчетом. Еще подростковый максимализм толкал ее на резкие действия, но в целом ее поведение выдавала расчетливость.

Сейчас она действовала так, как когда-то охарактеризовал ее Леон Дантел. Хладнокровия в ней было на взрослого. Если не она сама это устроила и знала, как исправить.

Эл ловко зацепила покрытие газона и с силой откинула его. Обнажился огромный люк.

– Помогите, – позвала она.

Крышка хоть и большая, оказалась нетяжелой. Рассел без труда ее открыл. Мурашки побежали по спине, когда он заглянул в глубину темного колодца, казавшегося бездонным. Эл засунула туда руку, включился прожектор, и лучи освещения показали содержимое этой черной дыры. Внизу плескалась вода, спуск к ней представлял собой череду балок и решеток, составлявших лестницу. Рассел удивился, что лифт не предусмотрен.

Эл села на край и спустила ноги вниз. Рассел замер.

– Эл, это опасно? – зачем-то спросил он.

– Не очень, – ответила она, подсоединяя дыхательный аппарат.

– Может, есть другой способ?

– Быстрого нет, точнее, я его не знаю, – отозвалась она уже менее внятно. – Следите за сообщениями системы. Помните? Сорок минут.

Она показала цифру жестом, стоя на одной из балок. Рассел смотрел, как она осторожно спускается вниз. Он давно не чувствовал такого страха. Он, взрослый мужчина, не решился бы сделать так. Он невольно осознал, что хочет оказаться подальше от всего этого. Чувство было унизительным. «Вот так, инспектор Курк, вы еще и трусом можете быть», – услышал он в своей голове укор, почему-то голосом Эл. Он отошел от люка. Все это время он только одного и хотел – уличить Эл в побеге, а она решала, как исправить положение.

Расселу в голову не могло придти, что именно его появление на острове спровоцировало погружение. Эл настроила начало аварии на появление чужого человека, кроме себя и Тома.

Он вернулся в маленькую комнатку с планами на стене. Он не представлял, что остров такой большой. Его подводная часть была крупнее, чем поверхность, он представлял собой сложную систему. Разобраться в аварии, ему было не под силу.

Он ждал. Ему хотелось увидеть ее, и что она делает, но как это сделать?

– Надо было установить наблюдение, – сказал он вслух.

– Запрос на наблюдение? – раздался неожиданно голос. Это был голос Эл, только более детский.

– Эл? – спросил Рассел, система говорила ее голосом.

– Вы хотите видеть Эл?

– А это возможно?

– Я пытаюсь установить визуальный контакт. Назовите себя.

– Рассел Курк, инспектор Космофлота.

– Вы выполняете функцию оперативного наблюдателя. Вы чужой и не имеете права управлять системой. Ваша задача отвечать «да» или «нет» на мои вопросы. Согласны?

– Да, – ответил Рассел.

Такой диалог – обычное дело для управляющих систем. Создатели синтезировали голос и манеру самой Эл. Система диктовала ему условия, что было в духе обладательницы голоса. У Курка сложилось стойкое убеждение, что Эл играет по придуманной схеме и старается заставить играть других по своим правилам.

Скоро Рассел увидел условное обозначение – желтую точку, висящую под планом острова.

– Есть другое изображение?

– Система повреждена, ресурсы задействованы на ремонт. Прямое визуальное наблюдение не требуется.

После спуска под воду Эл остановилась, чтобы настроить зрение. Здесь свет был еще хорошим, но в двадцати метрах от колодца тускнел. Единственный свет, который ей будет доступен уже через тридцать метров – светодатчики костюма. Он весь был прошит сенсорами, и Эл кожей чувствовала препятствия. Почти космос. Брюхо острова состояло огромное количества балок, расположенных на разном расстоянии, они не были единственным препятствием на ее пути. Остров дрейфовал, создавая течение. Оно несло Эл к нужному месту, но и грозило ударить о балку. Путь не был бы затруднительным, если бы не тяжелый день. Порция препаратов от головокружения помогла, но это все, что она могла себе позволить, любые другие лекарства непредсказуемо подействуют на ее уже перегруженную нервную систему. Будь она в космосе, в корабле риск был бы меньшим.

После погружения заболела голова. Костюм нивелировал внешнее давление, но не спасал от перегрузки в ее мозгу. В темноте усвоенная информация проявлялась обрывками фраз, целыми текстами, кусками изображений – неизбежный процесс, который мешал ей сосредоточиться. Несколько секунд Эл не двигалась, потому что забыла, что она вообще делает. Время шло, она перемещалась медленно. Наконец, течение усилилось и подхватило ее. Несколько раз ее не сильно ударило о балки, к счастью она успела сбалансировать, попало в бок, раз по ногам. Пришлось нырнуть глубже, до рези в ушах, балок поубавилось, и течение уже не было таким быстрым. Через десять минут она увидела место назначения – технический резервуар, цилиндрический короб со шлюзом и кабиной. Когда Эл вплыла в нее, зажегся свет, ослепив смирившиеся с темнотой глаза. Эл вынырнула из воды и повисла на поручнях, не в силах выбраться наверх. Некогда отдыхать, но руки так дрожали, что заставить их дотянуться до панели управления, было не просто. Вода стала уходить, заложило уши и перед глазами опять замелькали сюжеты записанной в память информации.

Эл влезла на площадку, в воде она чувствовала себя лучше, без нее с трудом встала на ноги. Она собралась с силами и открыла корпус панели управления. Панель подалась с трудом, хлопок от нарушения герметизации разнесся гулом по камере и отрезвил ее. Она старалась сосредоточиться на показаниях системы управления, а вместо этого перед глазами мелькали лица или списки данных. Временами ей казалось, что она еще в воде. Соображать было сложно, вся последовательность четко описана прямо на панели, Эл вчитывалась в пункты дольше обычного. Эл раз пять перечитывала пункты инструкции, знаки расплывались, смысл не умещался в сознании. Перегрузка. Операция заняла много времени.

Она дошла до последнего пункта. Сейчас она свяжется с Расселом, а дальше пусть работает он.

– Эл, – услышала она его голос. – Есть связь.

– Я слышу, Рассел, – отозвалась она, назвав инспектора по имени, как желанного собеседника. В эту минуту она была рада этому напарнику. – Все. Я уже возвращаюсь. Услышите грохот – не пугайтесь, сектор понтона отсоединиться, будет нарушение покрытия с просадкой грунта, как небольшое землетрясение. Дом не пострадает. Затопления больше не будет. Система все сделает сама. Я дала системе разрешение на аварийную связь, теперь нас услышат спасатели.

Когда Эл коснулась руками стен кабины, то ощутила, что характерная вибрация исчезла. Потом все дрогнуло так, что ей пришлось присесть. Экран показал, как отсоединяется понтон. Дрейф постепенно прекратился. Остров теперь повиновался только естественном океанскому течению. У нее было время только до конца выравнивания. До места ее ухода в воду она теперь не доберется. Метрах в пятидесяти был еще один выход, Том недавно его чистил от морских обитателей и флоры. Эл не могла припомнить, где он был точно. До края острова метров семьсот – тоже шанс, но если она опоздает, понтон начнет дрейфовать в произвольном режиме, она может наткнуться на него и не выберется. Эл решила искать ближний выход. На плане перед ней все было просто, но не в воде.

Рассел занервничал, когда желтая точка не стала возвращаться на место погружения, а поплыла в сторону.

– Что происходит? – спросил Рассел.

– Остров прекратил тонуть и дрейфовать, – ответил голос.

– Я спрашиваю, почему она не плывет обратно?

– Эл ищет люк «В», профилактический туннель.

– То есть?

– По нему можно подняться на поверхность острова.

– Почему она раньше по нему не спустилась?

– На момент ее погружения там было сильное встречное течение. Эл верно выбрала траекторию движения.

– Это далеко? До люка далеко?

Сразу появилось изображение. Канал уже того, в который спустилась Эл.

– За какое время я могу добраться туда? Самый короткий путь.

– Вам нужен катер. – Пауза. – Катер у лестницы дома. Время полета – пятнадцать секунд.

– Костюм понадобится?

– Да.

Рассел быстро сообразил, что делать. Он с трудом натянул узкий костюм Тома, который отыскал здесь же в ящиках и побежал к катеру.

Он откинул люк, так же легко как первый раз. Пошарил по стенке, как делала Эл и зажегся свет. Рассел начал спускаться вниз. Его грузной фигуре не хватало гибкости, чтобы двигаться быстро. Он миновал отметку «5 метров». Так медленно. Он посмотрел вниз. До воды еще приличное расстояние, внизу стенки обволокло водорослями. Он включил дыхательный аппарат. Рассел продолжил спуск не думая о скорости и глубине и скоро услышал плеск внизу, он опустил глаза. Рука Эл зацепилась за нижнюю перекладину, потом вторая. Вот-вот должна показаться голова, но вдруг руки соскользнули и ушли под воду. Он ждал. Руки не появились.

Он сорвался вниз, забыв о высоте. Погружение было шумным и резким. Он отбил колени. В канале света внизу погружалась фигурка, по инерции он спускался быстро до рези в ушах и скоро поравнялся с ней. Он вспомнил, что на поясе у него есть страховочный тросик, но не сообразил пристегнуть его к балке перед прыжком, нервничал. Он схватил девушку и стал толкать вверх в коротком припадке паники, с опасением, что они потеряются в темноте. Вытащить тело оказалось не просто. Борьба длилась какое-то время, пока Рассел не втолкнул Эл в колодец. Он держал ее за талию, пытаясь дотянуться до поручня. Скользкие, как мыло, водоросли, не давали зацепиться. Он вынырнул, на мгновение отпустил ее, нырнул снова и додумался сцепить тросом себя и ее, потом влез на узкую площадку внизу тоннеля. Ему удалось быстро подтянуть трос и поймать ее за руку. Он втащил тело в колодец и не останавливаясь, на приливе адреналина от испуга двинулся наверх. Если бы Рассела в спокойном состоянии попросили повторить или описать его путь на поверхность, он не смог бы этого вспомнить. Как только они оказались на лужайке, Рассел стал трясти девушку. Она не приходила в себя. Он снял аппарат дыхания и линзы, расстегнул костюм. Наконец-то она стала кашлять от резкой адаптации к обычному воздуху. Хриплое дыхание возвестило о том, что она жива.

Глава 5 На следующий день

Том с опозданием получил сообщение об аварии. Он вернулся на остров, когда все уже свершилось. Еще на подлете заметил, как его обиталище залито светом от всех огней, какие можно было зажечь. Они горели неярко, создавая сверху уютную картину, подходящую для гостеприимного вечера, а не для аварии. На отплывшем в сторонку куске понтона мигали аварийные буи.

Он посадил катер и помчался к месту аварии, которое при ночном освещении не выглядело катастрофичным.

Он зашагал от берега к дому, торопиться уже некуда.

Первой он увидел Эл, сидевшую на ступенях крыльца. Голова ее была опущена, будто она спит сидя, но она не спала, а держала равновесие, широко расставив ноги, балансируя чтобы не свалиться. Ее локти опирались о колени, а кисти рук беспомощно повисли и вздрагивали, мокрые волосы свисали до кистей, лица не рассмотреть. Она не отреагировала на его появление сразу. Тут же на лужайке лицом вверх лежал инспектор. Глаза его были закрыты, Том заметил, что на нем его костюм для ныряния. Рассел Курк тоже не среагировал. Эл первой подняла голову, ее костюм для погружения был неприлично расстегнут. Она посмотрела так, словно не узнает его. В свете прожекторов ее лицо казалось узким и бледным, губы бескровными, а взгляд обморочным.

– Что произошло? – спросил Том и перевел взгляд на Рассела.

– Он спит, – пояснила Эл, язык у нее ворочался плохо, она прикусила его. – Твой остров чуть не утонул.

Том осмотрел обоих. Рассел дышал ровно и тихо. Вид у Эл был нездоровый.

– Завтра разберемся. Тебе надо лечь, – сказал он.

– Я тут. – Она попробовала лечь на ступеньку.

Том решил, что она не понимает, что делает. Он поводил рукой у ее глаз, Эл не отреагировала. Том поднял ее на руки, она не сопротивлялась. Ему пришлось ее раздеть и уложить. Последнее что он услышал:

– Следи за системой.

– Хорошо, – ответил он.

Том рассмотрел ее. Это не копия, она вернулась. Вторым он уложил инспектора, к счастью Рассел не поделился впечатлениями, оставив разбирательство на потом.

Наутро Рассел очнулся с больной головой, глазами, коленями, спиной, не было места, которое не ныло. Он осмотрелся. Аскетично обставленная комната в доме Тома Мисса. Он лежал на удобной современной постели и был укрыт большим лоскутом теплой ткани. Его форма аккуратно сложена рядом с постелью, а вчерашнего костюма нет. Рассел вспомнил, как Том помогал ему стянуть тесный костюм, а потом всплыли в памяти и предшествующие события. Рассел поежился. Он оделся, задумался, что будет делать дальше.

Вокруг тишина, двери и окна закрыты, словно дом готов к погружению, комнату освещал привычный приглушенный искусственный свет. В прошлый раз он ночевал в этом доме в более архаичной обстановке, эта гостевая устроенная вполне современно. Рассел отыскал диагностическое кольцо и надел его на голову. Боль постепенно ушла, голова прояснилась, и он осмотрелся еще раз без тумана в глазах.

Он вышел в «гостиную» и выглянул в окно. На берегу был Том и несколько людей, Рассел догадался, что это инженеры, что-то деловито обсуждали. Самое время начать расследование, вернее собирать факты воедино.

Увлеченная беседой группа не сразу его заметила.

– Ничего опасного нет. Мы состыкуем понтон с телом острова уже сегодня и сделаем профилактику системы. Сбоев больше не будет. Восстанавливать биологическую среду можно завтра, – объяснял Тому старший группы.

Он первый заметил Рассела и приветствовал.

– О, инспектор, доброе утро, – тон был удивленный. – Космофлот? Ваше присутствие так необходимо? Случилось еще что-то?

– Нет. Я прилетел по другому делу. Мне довелось участвовать в операции спасения этого рая. Я здесь гость.

– Нам оставили немного работы, – похвалил старший.

– В чем была причина? – спросил Рассел.

– В основном их две. Неисправность в системе управления и износ стыкующих узлов, – пояснил он. – Вы верно поступили, отсоединив понтон.

– Такое можно подстроить?

– Диверсия? Инспектор. Вы преувеличиваете. Я занимаюсь этим пятнадцать лет и не помню диверсий.

– И все-таки, можно? – настаивал Рассел.

– Неполадки связаны с гравитационной ориентацией острова. Нужно было вносить некоторые поправки в систему ориентации, остров же плавает. Знания диверсанта должны быть высокого уровня, – улыбнулся ремонтник.

– Можно? Да или нет? – опять спросил Курк.

– Точно сказать не могу. Но если требуется анализ, я его сделаю.

– Да. Сделайте, – твердо сказал Рассел. – Сколько нужно времени?

– Двадцать минут, полчаса, если мне можно еще раз заглянуть в комнату управления.

Старший посмотрел на Тома, тот утвердительно и спокойно кивнул. Они ушли, а Рассел подошел к другим членам группы.

– Что вы думаете об этой аварии? – спросил он, обращаясь ко всем.

– Разве недостаточно ясным было предыдущее объяснение? – ответил один из них.

– Меня интересует качество ликвидации, – пояснил Рассел.

– Вы хотите похвалы? Что ж, работа хорошая. Удача, что вы не утонули.

– Это было опасно? – спросил Рассел.

– Это лучше, чем доставать остров из-под воды. Хорошая работа. Судя по скорости погружения, он затонул бы в течение пары часов. Если это вы ныряли под остров, то вы хороший техник и пловец, но лучше бы вы улетели на материк.

– Нырял не я.

– А кто? Есть третий человек? Мне бы очень хотелось поговорить. Случай не частый и опыт перенять хочется.

– Она еще спит, – сказал Рассел.

– Если это женщина, то это вдвойне интересно.

– Почему? – спросил Рассел.

– Они многое видят иначе, чем мужчины, – инженер засмеялся, – но потом плохо помнят, что было.

Эл проснулась поздно и сразу устремилась в комнату управления, натягивая на ходу комбинезон. Погода испортилась, в доме гулял сквозняк. Шум незнакомых голосов снаружи дал понять, что ремонт еще идет. Эл нашла Тома в компании с незнакомцем.

– Доброе утро или день, – неуверенно поприветствовала она присутствующих.

Она встретилась глазами с Томом, он отвел взгляд.

– Это вы вчера ныряли под остров? – спросил незнакомец. В его глазах выразилось любопытство.

– Кто вы? – поинтересовалась Эл, потирая глаза.

– Я руковожу ремонтом понтона. Я – инженер. Зовите меня Бур.

– А-а, – протянула Эл. – Я Эл. Да, я ныряла вчера.

– Вы отлично разбираетесь в устройстве острова, если за час смогли его спасти, – похвалил он. – Откуда вы узнали, что происходит?

– Я хорошо знаю систему, ее строили при мне.

– Когда вы заметили крен?

– Стемнело, точно не знаю, я не смотрела на время. Я была в душе. Вода отключилась.

– Простите, где вы были?

«О, современные люди. Он же не знает про водяной душ», – подумала Эл.

– Это струя воды, она льется с потолка. Древнее средство гигиены. Том историк. Такие штуки обычное дело в этом доме.

– Можно я потом взгляну? – заинтересовался он.

– Конечно, – разрешил Том.

– Инспектор был на острове, пришел ко мне, и мы вместе установили, что остров тонет.

– Вы установили, – поправил ее Бур.

– Да. Инспектор в этом не силен. Он вел диалог с системой, пока я была в воде.

– Вы, очевидно, быстро принимаете решения. Слишком быстро.

– Принимать решения быстро и очень быстро – часть моей специальности, – пояснила Эл.

– Какова ваша специальность?

– Капитан Космофлота.

Трюк удался. Лицо инженера вытянулось, и он глянул на Тома. Том стоял спокойно, не подавая ни признаков одобрения, ни признаков удивления.

– Вы шутите? – спросил Бур, поворачиваясь к Эл.

– Ничуть, – с улыбкой сказала она.

– Тогда мне все ясно. Инспектор спрашивал о возможности диверсии. Могу я узнать ваше мнение.

Хорошо, что он не видел, как Том отрицательно замотал головой за его спиною.

Эл подняла брови, помедлив с ответом.

– Врагов у нас нет, – с улыбкой сказала Эл, – а понтон никто не проверял длительный срок. Дрейф, погрешность, износ. Вот вам и причины.

– Тогда почему вы не проверили всю систему раньше?

– Я недавно на острове. Руки не дошли.

– Вы не виноваты, разве только в том, что недостаточно аккуратно обслуживаете свой остров. Я рад, что вы остались живы. Если бы я имел вакансию в группе, то предложил бы вам работать у меня до ближайшего рейса.

– Летать я люблю больше, чем плавать, но все равно, спасибо, – вежливо сказала Эл.

– Если можно я осмотрю берег и это устройство…

– Душ? – повторила Эл.

– Да.

– Я провожу, – предложил Том, потом обратился к Эл. – Инспектор на берегу.

Она вышла из дома на лужайку, посмотрела на серое в кучевых облаках небо, потом огляделась кругом. Жаль, если бы все это исчезло вчера.

Она вспомнила, как тонула. Тогда она не оценивала действительность, не понимала, что происходит, а сейчас очень четко осознала, что могла погибнуть. Она потеряла силы, но близости смерти она не ощущала. Эл передернула плечами. Она испугала Рассела, но то, что он полез в воду, было для нее неожиданностью.

Рассел бродил по воде босой, закатав штаны до колен. Он шел медленно. Сейчас он не казался Эл таким огромным, как раньше. Волны набегали и захлестывали ему ноги по щиколотку. Он не боялся войти в воду, а вчера он столкнулся со стихией, способной быть врагом человеку.

Эл волновали его чувства. О чем он думает? Он не улетел и не бросил ее, хотя для него логики правильным было лететь на материк. Рассел остался.

Эл не торопилась догонять его. Ей сейчас попадет, потому что он видел дубль. Он знает об обмане и обвинит ее в аварии. Она не знала, что перевесит: долг инспектора или человек Рассел Курк с его симпатиями. Для нее было не главным оправдаться, главное, чтобы Рассел Курк не потерял к ней расположения. Сомневаться в его честности не приходится, а вчерашний вечер доказал Эл, что Рассел Курк способен на мужественные действия. Чем больше она узнавала его, тем больше он ей нравился. Что он выберет? Если он сочтет ее виновной, сегодня ее арестуют.

Инспектор не услышал ее приближения из-за шума волн и ветра, он не почувствовал, что она рядом, потому что всецело был погружен в свои мысли. Эл стояла и ждала, когда он повернется. Он на всю глубину ушел в размышления и уходил все дальше.

Она решила потянуть врем еще и обогнать его окольным путем, попасться на глаза за ближайшим поворотом берега. Так он наверняка ее заметит, по пути она придумает начало разговора. Она еще придумала достойного начала.

Эл выбрала место, где берег круто обрывался, высота обрыва – метра два, тут берег переходил в пляж с дюнами. Рассел показался из-за валуна, и Эл оказалась в пределах его видимости. Она устроилась на краю обрыва. Песок маленькими струйками потек вниз из-под ее босых пяток. Пока Курк приближался, она продолжала пускать песчаные струйки, сталкивая песок.

Курк остановился и посмотрел на Эл снизу вверх. Она – на него и поздоровалась:

– Добрый день.

– Добрый день, – равнодушно ответил он. – Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо. Спасибо, что не дали мне утонуть, – поблагодарила Эл заискивающе.

– Я думал ты не сможешь встать сегодня.

– Я живучая, – усмехнулась она.

– Рад это слышать, – неопределенным тоном сказал он.

Рассел отвел глаза и посмотрел влево, на горизонт. Эл почувствовала, что не знает, как продолжить разговор.

– Спасибо, что спас мне жизнь, – тихо и мягко сказала она, переходя на «ты».

– Ты уже благодарила, – отозвался он, вновь глядя ей в глаза.

Рассел смерил ее взглядом. Вот сидит напротив девчонка: белые кудряшки, черные глаза – сама юность, беззаботность, улыбнется – очарование молодости. Копнешь глубже – сколько в ней тайной, скрытой мощи, и совсем не ясно, на что она ее употребит в будущем. Рассел почувствовал сильную потребность выяснить это. Что ею движет? Зачем ей так необходимо усложнять свою жизнь? Она словно почувствовала его вопрос, и снова обратилась на «ты».

– У тебя есть вопрос… Вопросы, которые очень хочется задать. Я отвечу. Спрашивай.

– А если вопросов много?

– Смотря, кто станет их задавать, – ответила она туманно.

– В каком смысле? – спросил он.

– С кем я буду говорить? С Расселом – человеком или Расселом – должностным лицом?

– А это не одно и тоже?

– Для меня нет. Я бы не рискнула разговаривать по душам с тем, кто натягивает на себя свою должность, чтобы не выдать истинные чувства.

– Я здесь вообще-то по службе, – сказал строго Рассел и сразу же пожалел об этом.

Она предлагала ему заманчивый шанс заглянуть ей в душу, чего он только что желал. Однако он предпочел бы кое-чего не знать, если это помешает расследованию. Лучше держать дистанцию.

– Какова тогда цель визита?

– Совет Космофлота вынес решение прервать твой отпуск и привлечь к работе. Твое звание утвердили. Не смогли тебя вызвать, здесь не работала связь с середины местных суток. Совет вынес решение заочно.

Эл моментально отмела желание говорить по душам. Он не хотел, да и новость была неожиданной.

– Это означает, что мне позволят летать?

– Они одобрили решение, вынесенное на Плутоне-6.

Она была удивлена.

– А эксперимент и прочие пункты?

– Ставинский счел тебя квалифицированной. Совет с ним согласился. Тебя не будут экзаменовать. Обследование пройдешь завтра.

Эл подняла брови, как могла высоко, так и замерла. Она смотрела мимо Рассела, и он в очередной раз увидел другую Эл. Она была похожа на ребенка, попавшего в неразрешимую детским умом ситуацию.

– Для тебя, я вижу, такая новость – большая неожиданность. Ты ждала месяц.

– Да.

– Ты не спросишь меня, почему так решили?

– Когда мне явиться и куда?

– Завтра в Академию. В два часа дня по времени Академии.

– Я могу сегодня покинуть остров?

– Можешь. В моем присутствии. Теперь я буду тебя сопровождать. Правда, Ставинский предупредил, что у меня нет шансов. Если ты захочешь улизнуть – ты исчезнешь. Теперь я верю.

– На основании чего он так сказал?

– На том основании, что сам учил тебя.

– Командор… Командор. Он всегда высокого мнения о себе и своих педагогических способностях.

Ее замечание Расулу не понравилось.

– Это не шутка, насколько я мог вчера убедиться, – сказал Рассел. Ее побег не давал ему покоя. – Только не знаю, зачем тебе нужно было сбежать?

Она посмотрела на него снизу вверх. Потом встала на ноги, от чего разница в высоте только увеличилась. Зато Рассел смог полюбоваться на ее величественную стойку. Неужели после вчерашнего у нее хватит наглости «пойти в атаку».

– Не бойся говорить. Наблюдения нет. Его сняли вчера, когда остров дал помеху. – Успокоил ее Курк. – Отпираться глупо. Я видел дубль.

– Я знаю. Я знаю о наблюдении. Я не позволю тайком следить за мной. Между прочим, это нарушение прав на личную жизнь, я могу обратиться в суд. Но не ты его затеял. И много узнал Донован? Есть подозрения, а фактов нет, есть желание обвинить, а доказательств нет. Тебе вчера повезло больше. Так, инспектор? Что вы все прицепились ко мне?

– А на что ты рассчитывала? На удачу? Не то время ты выбрала, чтобы доказывать свою правоту. Я хочу понять, что тобою движет, Эл? Какой принцип? Чего ради? – Он смотрел ей в лицо. – Ради принципа, ты ушла с заданного курса, что-то там спасать в космосе. Ради принципа, ты отдала находку в Галактис. Ради принципа, устроила стычку с доктором Бернц. Ради принципа, сбежала вчера с острова. Ставинский удерживал вынесение решения по твоему вопросу. Ты и с ним успела повздорить? С ним-то ради чего? Что тобою движет? Или нарушать правила доставляет тебе удовольствие?

– Бывают правила, которые пишут люди, а бывают неписанные. Так вот я предпочитаю пользоваться вторыми. – Она легко спустилась вниз и поравнялась с ним. – То, что нельзя постичь умом, иногда можно ощутить сердцем, Рассел. Мной движет желание действовать так, как мне сердце подсказывает. Мне казалось, что у тебя это тоже получается. Я заслуживают подозрения. Твое право поступать с тем, что знаешь, как тебе совесть велит. Хочешь сидеть в своем мундире – твое право.

Они начинали ссориться, очевидно ни она не он к разговору еще не готовы. Новость оказалась неожиданной, события стремительно меняли ход, вчерашнее происшествие тоже все изменило. Эл предпочла притвориться обиженной и уйти.

Она не пошла берегом, а срезала путь через насыпь от ветра. Она быстро шла к дому.

Понтонеры все еще были тут, их катера стояли на площадке вдалеке, яркие машины выделялись на фоне зелени.

Уже за насыпью, отделявшей берег от остальной части острова, она услышала оклик:

– Эл, подожди!

Рассел мчался по берегу следом за ней. Его грузная фигура двигалась быстро.

Она не могла сейчас говорить спокойно. Вчерашнее напряжение не добавляло самообладания. За ночь в памяти появилась большая часть записанной информации, потому события теперь виделись с иной стороны. Она едва удерживалась, чтобы не высказать Курку то, что знает. Она не могла даже порадоваться новостям. Не смогут они сейчас договориться. Он зол на нее за вчерашнее. Она злилась на него, за то что, занимая такую должность, он не пересмотрел до сих пор отношение к Галактису. Рассел Курк не мог не знать того, что сейчас было у нее в памяти. Потому первым побуждением стало желание убежать, пусть считает ее взбалмошной. Она едва не сорвалась с места. Не догонит. Эл усилием воли остановила себя. Он поравнялся с ней и старался быстро восстановить дыхание.

– Извини, – сказал он, переведя дух. – Я несправедлив. Передо мной сложная задача. Том оказался прав, когда предупреждал, что ты необычный человек. Давай поговорим, Эл. Если хочешь, разговор останется в секрете от всех. Я забуду, что я инспектор.

– Ой ли! Какой в этом смысл, если мне никто не верит? И что ты хочешь узнать?

– Причины! Тобою что-то движет? Ты не должна была возвращаться из Галактиса, не должна была лететь на Землю, ты далеко не глупая, чтобы не понять, что здесь тебя ждет. Но ты вернулась. Пока еще ничего не произошло, но произойдет. Это решение Совета только отсрочка. Ты знаешь об этом не хуже, чем я. Тебе придется таскать на себе медицинские датчики целые сутки. Сутки, Эл. Я знаю про аномалию у тебя в крови. Почему ты до сих пор тут? Не сбежала. Не улетела. Только любовью к Земле это ведь не объясняется. Почему, Эл?

– А может мне просто некуда бежать?! – переспросила она.

– А Галактис? Неужели нет надежды?

Рассел удивил ее. Скрыть удивления Эл не смогла.

– Вы, инспектор Космофлота – оплот безопасности и чистоты состава, подстрекаете меня, капитана, на побег?

– Перестань! Только глупый поверит, что у тебя нет договора с Галактисом.

– Откуда такая уверенность?

– Он есть. Подозреваю тебя не только я. И говори мне «ты», не понимаю зачет такие переходы?

– «Ты» я говорю друзьям, а вы – инспектор, который разбирается в моем деле, как недавно дали понять.

– Эл, я обидел тебя, понимаю, но я не готов воспринимать такие отношения. Есть правила. Если об этом узнают, мне дадут отвод, тогда дело возьмет Донован, тогда ты пропала. Он похоронит твою карьеру капитана. Он уже уличал меня в симпатиях к тебе. И твои друзья еще добавили хлопот.

– Что-то случилось?

– Димон вчера ударил Донована по лицу, когда тот пытался узнать о тебе. Донован был слишком настойчив, аргумент твоего друга были веским – фингал под глазом Донована. Дикость какая. У него будут неприятности.

Эл опустила голову.

– Димка-Димка, – грустно сказала она.

– Я знаю, что твои друзья рылись в архивах. А они у тебя ловкие, я не смог узнать, что они искали. Они тебя достойны, Эл. Что ты задумала? Мне нужен твой мотив. Без этого мои поиски приводят в тупик.

– Рассел...

– Говори кратко. Поверю во все, что скажешь.

– С чего вдруг? – усомнилась Эл.

– Эл, давай без упрямства. Достаточно, что ты довела Ставинского до гнева, я тоже не каменный, и у меня есть нервы. Твои выкрутасы доведут тебя до тюрьмы.

Эл сурово посмотрела на него.

– Я хочу, чтобы меня оставили в покое, – сказала она. – Единственный принципом, которым я руководствуюсь в своих действиях, и который ты ищешь так безрезультатно, – это совесть. Я не чувствую за собой вины, потому что не сделала ничего, что могло кому-нибудь навредить. Ты знаешь. Ты давно все понял, едва ли не с первого раза. Но ты и Донован продолжаете наблюдать за мной. Вы обязаны поставить меня в известность о том, в чем меня обвиняют.

– Ты знаешь.

– Не знаю, в том и дело!

– О твоем архаическом происхождении я даже заикаться не смею. Ты скрыла мутации и связь с Галактисом.

– Первый раз об аномалиях я услышала на Плутоне, от Светланы Бернц. Я места себе не находила. Я не виновата, что согласилась на экспедицию, не виновата, что взорвался корабль, не виновата, что вернулась вопреки всему. Меня исследовали, как подопытное животное, тайком. Это унизительно. По поводу Галактиса. Да, я с ними общалась. У меня есть конкретный опыт, а не выдумки, которыми всех здесь пичкают. Рассел, ты знаешь о пиратах? Ты знаешь, что Солнечная система граничит с зоной их влияния. Тебе, как инспектору это известно?

– Немного, на уровне общего представления.

– А имя Нейбо тебе ни о чем не говорит?

– Допустим, я знаю, что он известный главарь пиратов.

– Точнее бог среди них… Наша система посещается ими. Они нас изучают.

– Это недоказуемо.

– Ну, это ты другим говори. Я их видела на Плутоне. Они ходили по порту беспрепятственно. Они обвинили меня в нападении. Им поверили, а мне не слишком. Если ты поверишь, что Галактис – враги, то могу честно сказать, что положение у нас смешное. Пираты изучают внешнюю и внутреннюю жизнь Земли, ее контакты. Возможности нашей техники. Что это как не разведка. Если не остановить этот процесс, то через год мы окажемся в зоне войны, и Галактис за нас вступаться не станет. Пиратам нужна база. Мы на окраине галактики, по развитию ушли недалеко. Полно ресурсов в системе. Дальнейшие выводы очевидны. Нам грозит захват. Я хочу помочь остановить весь этот процесс. А что до любви к Земле, так она действительно есть. И еще, я хочу когда-нибудь вернуться домой… В двадцатый век. Но с легким сердцем. Я порядком устаю уже от вашей цивилизации… Если не веришь, поговори с отцом, передай ему, что капитан Торн командует крейсером Галактиса. Он будет рад слышать, что Торн жив.

– Ты видела Торна?

– Он спас мою «Дельту».

– Отец любит его вспоминать. Как ты узнала о моем отце?

– Я тоже умею вести расследование.

– Значит, вчера ты сбежала за информацией.

– Когда мы впервые встретились, я подумала, что твоя проницательность меня погубит.

– Что тебе удалось узнать?

– На этот вопрос мне незачем отвечать, инспектор.

– Где гарантия, что ты ответишь на мои вопросы потом?

– Могу сказать, откровенно. Что теперь уровень того, что мы оба знаем одинаковый.

– Продолжай.

– Рассел, о моих планах не знают даже друзья.

– Ты собираешься оказать мне большую честь?

– Да. Я тебе расскажу свои планы.

– Эл, подумай. Я имею право использовать твои откровения.

– Ты обещал забыть о своей должности. Не вижу другого способа сохранить твое доверие. И мне нужен твой совет. Эти полтора месяца ты не докучал мне и не ходил за мной. Ты дал мне отдохнуть и подумать. Я тебе благодарна. Мой побег – отчаянная мера. Идем.

Она повела его на катерную стоянку, открыла багажное отделение своего катера, достала сумку, из нее полотенце, и вытряхнула на пол пять кристаллических блоков. Эл собрала их и протянула Расселу.

– Вот. Отдаю до того, как начну говорить. Тут все, ты можешь проверить. Я ничего не придумываю. А теперь пойдем в дом.

Эл привела его в кабинет Тома, он сел. Эл ходила из стороны в сторону.

– Я могу быть неточной, потому что в голове у меня – каша, но через дня два, три, я буду готова абсолютно.

– Ты записала все, что было на кристаллах в свою голову?

– Рассел ты так быстро догадываешься, что мне становиться страшно – Она усмехнулась.

– Ты действительно так сделала? Ты сумасшедшая.

– Пока нет. Пока обошлось. – Она еще улыбалась. – Но повторной процедуры мой ум не перенесет.

– Ну и голова у тебя.

– Плавать с такой головой неудобно, на дно тянет, - пошутила она. – В воде мне стало плохо, если бы не ты, мои тайны буквально пошли бы ко дну. Оставим шутки и перейдем к делу. Сначала заявление о намерениях. Мне не нравиться, что за моей спиной происходит возня. Я не буду ждать, пока явиться конвой с арестом. Я намерена защищать себя. Кажется, на Плутоне все решили. Так нет же. Ко мне приставили тебя, плюс тайная слежка, расспросы моих друзей. Я понимаю Дмитрия. Мне самой хотелось пару раз дать Доновану по физиономии только за этот месяц. Он прилетал сюда и угрожал мне. Позже я получила письмо от Светланы Бернц полное сладкого яда. Сложилось впечатление, что меня провоцируют.

Когда я возвращалась на Землю, больше всего меня интересовало мое здоровье. Рассказ Светланы и реакция Алика потрясли меня до глубины души. Мне было наплевать, к каким последствиям приведут будущие исследования. Я хотела домой и хотела знать, кто я. Я встретила Тома, потом ребят, из разговоров с ними я поняла, что нельзя успокаиваться. Мне пришлось искать способ защиты. Я поняла, что не знаю людей, с которыми мне предстоит тесно общаться. Собрать информацию было разумным ходом.

– Закачать в свою голову информацию – это одно, а вот составить из нее логические цепи и сделать выводы – совсем другое. Уверена, что ты обладаешь такой аналитической базой? Ты превратила нас в своих врагов, а «врага надо знать в лицо», так, кажется, говорили в твои времена. Эл, ты агрессивна, как подросток, который видит во взрослых источник своих бед. И ты дала друзьям задание накопать компромат на нас.

– Да. И не только на людей. Мне продолжать?

– Да, пожалуйста. Обещаю, что не стану тебя прерывать.

Эл остановилась. Курк на нее не смотрел, сидел, прикрыв глаза. «Впитывает», – подумала Эл. Она перестала ходить по комнате. Она уподобилась Курку, села на небольшой диванчик, откинула назад голову и закрыла глаза. Эл продолжила медленно, ее голос постепенно стал убаюкивающим.

– Вы первые увидели во мне врага. Я не святая, не удержалась, чтобы не ответить тем же. Рассел, мне было очень приятно знать, что ты стараешься понять меня. Еще раз, спасибо. Ты знаешь больше других. Вы рылись в моем прошлом на том основании, что общество наделило вас такой функцией, но кое-кто начал смешивать службу с личными интересами. Я изучала вас всех, потому что мне стало интересно, с кем я имею дело. Каждый искал правду сообразно своим целям. Бог нам всем судья. Я силилась понять, что же происходит? Ну не велика я птица, чтобы вокруг меня так прыгать!

Когда я заполняла документы на диплом, мне потребовались данные из академического архива. Какая-то сила подтолкнула меня к поискам. Мне захотелось увидеть те топографические карты, которые я сделала во время полета. Я хотела посмотреть взрыв астероида. Явление редкое, я была так близко. Я удивилась, прошло столько времени, а карт и данных нет в реестре. Не поверю, что они не пришли на Землю.

Дальше удивляться пришлось еще больше, когда я решила прочесть заключения экспертов о гибели «Тобоса». Я со счета сбилась, на скольких допросах я побывала. Я давала точные сведения о происходивших на борту событиях. Мне приходилось много раз повторять одно и тоже. Я помню свои рапорты. Информация с корабля шла до момента взрыва. Но когда я прочла заключение, у меня возникло чувство, что я никогда не летала в эту экспедицию, что я служила на другом корабле. Со строкой: «назначение рейса» произошла метаморфоза. Вместо названия «спасательная миссия» там значилась «научная экспедиция». Оказывается это Лондер меня спас, а не я его. Какие авторитетные подписи там стоят. Я была на борту, я видела катастрофу своими глазами, а обнаружила такой бред, что возмущению моему границ не было. Это я сейчас могу говорить спокойно, а тогда я была зла. Я стала искать, кто состряпал эту ложь. Когда я благодарила Ставинского, а он принял мои слова с благодарностью, он представить не мог, сколько в них было сарказма.

Я хочу объяснений. Я хочу ответа. Почему Лондера пустили на Землю, а меня – нет? Почему не сделали грамотного медицинского обследования? Зачем эти заячьи прыжки, если было так просто установить, что я ненормальная? Год прошел. Я четыре года не была на Земле. Медицина только подходит к оценке долгого пребывания человека вне планеты и далеко в космосе. Все сроки для исследований вышли. Ни одна коллегия врачей не возьмется констатировать, что меня подменили, как утверждает Донован. Изменения в моем теле закономерны. Если я пройду обычный курс реабилитации, все процессы будут восстановлены. Я выяснила это без специальной медицинской подготовки. Меня хотят записать в мутанты и вышвырнуть с родной планеты, хотя технически аномалии можно исправить. Но об этом речи не идет. Вместо этого доктор Бернц хочет сделать из меня материал для опытов. А я не позволю! Лондер этот месяц по моей просьбе проводил независимое обследование. Он как космобиолог с опытом в этой области давал мне советы по терапии, и я им следовала. В итоге изменения пошли в спять достаточно быстро, мой организм приходит к приемлемым рамкам. Я завтра это докажу. У Лондера на руках восемь тысяч тестов. Я носила датчики не одни сутки. Один завтрашний день уже ничего не решит. Я могу заподозрить, что интерес ко мне Светланы Бернц и других служб, которые за ней стоят, весьма специфический, возможно, что космоса он не касается. Версий две: либо ложь относительно гибели Тобоса, либо мое происхождение из прошлого. Я поищу ответ, какой камушек Светлана в действительности носит за пазухой? Ради Алика. Алика я ей не прощу.

Рассел, если меня попытаются травить за связь с Галактисом, как это было со многими до меня, я устрою публичный скандал. К черту. Я даже разрешу залезть в мою память. А там сейчас весь компромат по этому делу. Рассел, ты должен знать, в чем дело. Ты инспектор. Если не знаешь, значит, тебя используют.

Эл открыла глаза и подняла голову. Курк давно пристально смотрел на нее, она чувствовала, но виду не подавала.

– Рассел, ты плохо выглядишь, – посочувствовала она.

– Это не все.

– Не-а. Время идет. – Она постучала себя пальцем по лбу. – Если ты сейчас меня арестуешь, процесс обработки информации в моей голове все равно будет продолжаться, возникнут новые связи. Если не сойду с ума до завтра, я сопоставлю данные и сделаю выводы. У меня ум навигатора, я сопоставлю данные без аналитического центра. Я стану неудобной персоной для допросов. Я не позволю инспекторам допрашивать меня в тихих кабинетах. Я потребую публичного разбирательства, и потребую человек пятьдесят свидетелей. Я капитан со вчерашнего дня, сам сказал, теперь у меня есть такая привилегия, как обнародование данных. Если меня не убьют, начну порциями выдавать информацию, юристам придется потрудиться ее проверить. – Эл приставила палец к виску. – В моей голове коды и корешки страниц. Мой ум хорошо тренирован, чтобы запоминать такую информацию. Я точно скажу, где искать. Если попытаются изъять, есть копии, я скажу, где они спрятаны. Неудача экспедиции кому-то стоит поперек горла. Я – живой свидетель. Галактис предупреждал, что корабль погибнет. Было известно даже, как он погибнет. Экипаж не знал. Не это ли теперь называется научной экспедицией? Некоторым чинам Космофлота придется расстаться со своими должностями, когда ложь выйдет наружу. Я соглашусь не трогать эту кучу дерьма и беспокоить мертвых, если меня оставят в покое. Биологическое исследование завтра и – все. Никаких разговоров о мутантах и предательстве. Иначе, я за себя не отвечаю. Лучше умереть, чем знать, что мне сотрут память или отправят в колонии.

– Эл, ты – монстр…

Эл тяжело вздохнула.

– Меня вынудили. Прости, я устала, у меня мозги кипят. Пойду спать, ни на что другое я не способна.

– Я не останусь.

– Воля твоя, – ответила Эл и опять вздохнула.

– Завтра я заберу тебя. И мы продолжим этот разговор.

– А как со свободой перемещения?

– Со мной – куда угодно.

– У меня еще не отобрали катер?

– Он твой.

– Тогда я хотела бы встретиться на побережье, – предложила она.

Курк согласился.

– Курк, поговори с отцом, – сказал она, когда он уходил. – И прости меня за…

Он отмахнулся.

Поздним вечером Том забеспокоился и разбудил Эл. У нее сильно болела голова, Эл стянула голову лоскутом ткани. Они сидели в «гостиной» хижины за ужином. Эл ничего не ела, сидела, положив голову на руки.

– Ольга прислала тебе странное сообщение, – сказал Том. – Одно слово: «получилось».

– Я завтра улетаю, – сказала Эл.

– Когда? – удивился Том.

– Утром, – грустно сказала она.

– Почему?

– Меня отзывают. Отпуск кончился. Завтра обследование. Потом назначение.

– Ты будешь летать? – удивился Том. – Эл, твою жизнь тут нельзя назвать отдыхом.

Том был недоволен. По голосу понятно, что он устал. Он весь день занимался аварией. Он много нервничал последнее время. Напряжение от ее присутствия, шумиха, побег, – все понемногу выводило Тома из равновесия. Тем скорее ей стоит уйти.

– Да. Я буду летать. Не знаю кем.

– А как же мое предложение? – спросил он осторожно.

– Я пока откажусь. Не от сотрудничества, нет. От перехода. Мне нужно быть здесь.

– Велик риск… Эл, а исследование?

– Завтра я устрою показательные выступления. Блюдо по рецепту Максимилиана Лондера. Предвкушаю, какая физиономия будет у Светланы Бернц.

– Эл, ты с ума сошла? Ты всем рискуешь.

– Завтра я отделаюсь от врачей, а потом займусь своим будущим. К утру Курк проведет переговоры со своим начальством. Они меня отпустят. Он знает о побеге, о сборе информации. Я ему рассказала. К утру он надавит на все возможные рычаги. Я его напугала.

– Ты призналась? Эл, ты сумасшедшая. Я понять не могу, что твориться в твоей голове? Он инспектор. Хоть и лоялен, но он «форма» – человек в форме. Если бы я знал!

Том сжал кулаки и так выдохнул, что пламя свечей на столе заколебалось.

Эл грустно улыбнулась.

Том посмотрел в ее больные глаза.

– Эл, хочется тебе этого или нет, но я отвечаю за тебя, – сказал Том. – Я не могу позволить событиям течь бесконтрольно. Если ты хочешь осуществлять связь с Галактисом, то через меня, не иначе. Вчера ты ушла с острова. Без предупреждения. Это мог быть грандиозный провал.

Эл отрицательно мотала головой.

– Прилет сюда Рассела ты тоже запланировала? – Том был недоволен ее протестом и указал рукой на море. – Думаешь, тебя не заметили?

Эл снова отрицательно мотнула головой.

– Том, успокойся. Это был хороший всем урок. И мне, и Расселу, и тебе тоже. Можете контролировать сколько угодно, но только я должна об этом знать. У меня может быть личная жизнь и свои интересы.

– Боюсь, что нет, – строго сказал Том. – Раньше ты это понимала. Что с тобой случилось за этот месяц? Ты превращаешься в человека, который в своих интересах использует всех вокруг!

Эл опешила и впилась в Тома глазами.

– Раньше я не очень концентрировалась на этом, потому что не всегда понимала, что я здесь делаю. Я очутилась в будущем, потому что этого хотела, но желание это походило на прихоть подростка. Мое путешествие затянулось. Во всех предыдущих случаях я быстро понимала, что надо делать, что изменить. Здесь все оказалось по-другому. Я думала, что звезды – моя цель. Но ни академия, ни полеты не дали мне понимания цели. Сейчас я что-то нащупала. Моя задача была сложна, вот и потребовалось больше времени на ее осуществление. Все мои знания и опыт, сомнения и боль, может, и нужны были только для того, чтобы помочь в сложившейся сейчас ситуации. Если я пойму, что мне делать, лучше бы до конца, то буду действовать, и никто меня не остановит. Надо будет, выкручусь из чего угодно. Это моя судьба. Кто в праве вмешиваться? Ты? Ты можешь помочь, повлиять, побудить, но не заставить. Чтобы схлестнуться с пиратами, силы нужны, и я не хочу больше тратить их на споры, разбирательства и болтовню.

– Эл, не много ли ты на себя берешь? – Том стал нервно смеяться. – Тоже мне миссия… Кто же поручил тебе спасать Землю от пиратов? Детство какое-то… Ты послушай себя. Эл. Я думал, ты взрослее. Или у тебя от перегрузки началось легкое безумие?

– Не вижу ничего смешного, – сказала Эл.

– Завтра ты покинешь остров. Тебя арестуют. Сотрут память и пошлют куда-нибудь на Луну рыть грунт. От твоей миссии, – Том снова хихикнул, – останется дым. Лучшее, что ты можешь сделать – отправиться назад или в Галактис, пока еще что-нибудь не случилось. Эл, перестань мнить себя бог весть кем.

В это мгновение Том пожалел, что сказал так. Взгляд Эл изменился. Глаза расширились и стали, как бездонные. Она смотрела грозно. Том ощутил холодок на спине. Он подумал, что она сейчас ударит его. Эта картина так живо встала перед глазами, что он невольно отшатнулся. Страх не ушел.

– Том, что случилось с тобой? Где тот человек, что верил мне?

Вопрос отрезвил его. Страх потихоньку исчез.

– То, что я наблюдаю сейчас, сильно отличается от моих прежних надежд. Ты становишься неуправляемой. Я чувствую, что бессилен спасти тебя и помочь.

– Спасать меня не нужно. У тебя есть другие дела, и рисковать собой не надо. Еще будут тысячи людей, которым ты поможешь. Я ухожу с лучшими воспоминаниями о тебе. Том, ты действительно больше не властен надо мною. Не злись. Но той Эл уже нет. Есть другая, к которой ты не можешь привыкнуть. Позволь мне действовать самой, перестань меня опекать. Наблюдай, если так велит твой долг, только не мешай мне.

– Я не могу этого допустить. Я должен обеспечить твою безопасность.

– Тогда свяжись с Расселом и попроси его об этом. Лучше ты для меня ничего не сможешь придумать. Курк своей репутацией рискует, но правда ему дороже. Он еще склонен защищать меня. Попроси.

– Нет. Это должен делать я. Это моя обязанность.

– Вы с Расселом словно сговорились!

– Я думаю, не мы двое так думаем. Ты делаешь то, что тебе хочется, ты прячешь подробности, свои реакции, никто не скажет, что ты станешь делать завтра, а значит опоздает помочь. И еще, ты опасна. Вчера ты чуть не утопила остров, чтобы скрыть побег. А что ты придумаешь потом? Ты думаешь о своих целях, а другие?

– Я никому, кроме Космофлота на верность не присягала. Том, я прошу только понять. Я знаю, что так нужно…

Она почувствовала, как Том напряженно смотрит на нее. Неужели он тоже встанет в стан сомневающихся, она потеряет и его. Как доказать Тому, что ею движет не упрямство. Одна ее часть хотела пойти на уступки, другая говорила, что по-другому не получиться. Эл решила попытаться спасти их теплые отношения.

– Том, ты мне дорог. Я не хочу оказаться неблагодарной. Я хочу с теплотой вспоминать этот остров, тебя, свое детство, все что было. У меня завтра начнется другая жизнь. Я хочу помнить, что ты родной для меня человек, таких как ты немного в моей жизни. Ты столько лет дарил мне надежду. Я наполовину твоя воспитанница. Отпусти меня с миром.

Он увидел, что она бледнеет на глазах.

– Эл, – позвал он.

Она попыталась улыбнуться и встать. Ничего не вышло, ноги не слушались. Это было преддверие приступа. Меньше всего Эл хотелось, чтобы Том такое увидел…

…Она очнулась на полу. Том сидел в дальнем углу комнаты, словно вжимаясь в угол, и напряженно смотрел на нее. Он вздрогнул, когда она зашевелилась и посмотрела на него. Эл разжала занемевшие пальцы. Она лежала на руке и та затекла. На этот раз она сама увидела голубую сияющую волну, которая пробежала от плеча потухла на кончиках ногтей. Статика? Остаточный эффект от накопления энергии? Ее Эл накануне израсходовала не мало. Такое же свечение видел Алик, о ней сообщал Лондер и говорил Димка. Теперь она очнулась раньше и сама ее видела. Навалилась усталость. Поза, в которой она лежала, была неудобной с точки зрения обычного человека, но в состоянии подавляюще апатии после приступа пальцем не хотелось шевелить. Эл сосредоточилась, чтобы как-то сдвинуть тело, верхняя половина подалась, но ноги не слушались. Голова стала ясной. Она коротко посмотрела на Тома и позволила телу расслабиться. Обоняние уловила запах старого дерева и пыли, нотки моря в сквозняке. Запахи которые бывают только тут. Память вытащила наружу детские воспоминания. Она почувствовала, как Том ждет, она боится пошевелиться.

– Теперь ты знаешь мой секрет, – подала она голос.

Том молчал. Он знал об аномалии в теле воспитанницы. Подобное случалось с ней от перенапряжения. Побег, потом авария, объяснения с Расселом, перегруженная память, наконец.

Эл опять попыталась встать, но снова не смогла.

Том очнулся, интуитивно решил, что приступ миновал и поспешил на помощь. Он усадил Эл и обнял так, чтобы она опиралась спиной о его плечо. Том считал себя смелым человеком, но за этот вечер он уже дважды испытал испуг в ее присутствии, хоть разум не желал мириться с тем, что причиной испуга была она, близкий человек.

– Я могу попросить тебя кое о чем? – спросила она тихо.

– Если смогу помочь, – согласился Том.

– Лондер провел кое-какие исследования, не мог бы ты передать их в Галактис, Торну, капитану, чей крейсер спас меня. На борту был врач, который пытался меня обследовать, но ничего не вышло. Может, эти данные помогут выяснить, что со мной.

– Почему ты не рассказала раньше.

– Я боялась, что ты мне не поверишь. Что я – это я.

– После того, что видел, верю с трудом. Наблюдение включено, можешь сама увидеть.

– Оно испорчено, – сказала она.

– Откуда знаешь?

– Чувствую. Пойди, проверь. Я бывает что-то порчу во время приступов.

– Потом. Тебе плохо?

– Трудно поддается объяснению, я не знаю, что со мной твориться, но проходит быстро.

– Часто бывает?

– Бессистемно.

– А причина?

– Думаю, мои мысли, эмоции, воспоминания. Вчера я перетрудилась.

– Хорошо, я передам. Но летать тебе нельзя. Если такое случиться в полете?

– Было уже. Справлюсь. Не всегда бывает спонтанно. Я раньше успевала прятаться.

– Эл, это же прямое доказательство. А если увидят посторонние? Друзья твои знают?

– Димка видел. Ничего, выдержал.

– Он может выдать тебя, если его допросят.

– Не выдаст.

– Ты знаешь, что он ударил Донована?

– Да, Рассел сообщил.

– Его от полетов отстранили. Он делает все, чтобы остаться на Земле.

– Расследование будет?

– Нет. Дело было при мне. Я искал Димона, когда ты сбежала, и был свидетелем, как Донован действительно давил на него и пользовался своим положением. Я Димона поддержал, как свидетель. Донован заявил, что мы одна компания, но рапорт не подал.

– Слава Богу. А почему тогда его отстранили от полета?

– Инцидент произошел на территории Академии. Это было до решения Совета Космофлота о твоем звании. Теперь его выходка ценности не имеет, но начало полетов он себе подпортил. Неуравновешенный пилот-новичок – опасный человек в экипаже. Он ударил инспектора прямо перед списками распределения. При курсантах.

– Тогда понятно. Дисциплина – прежде всего.

Эл допускала, что Димка сделал так ради отстранения. Ну, «Лисий хвост»! Эл тихо засмеялась.

– Доновану дали по физиономии, жаль, что меня там не было.

– Эл, вы общались мало, за что ты его не любишь?

– Глупых людей стоит опасаться больше, чем умных, потому что дураки – орудия в чужих руках, хотя они обычно этого не понимают. Я бы сказала, что Донован в этой истории опасней Рассела, Бернц и комиссии.

Она окрепла и зашевелилась.

– Попробую встать.

Эл поднялась на ноги и прошлась по комнате.

– Надо же, – покачал головой Том. – Словно ничего не было.

– Не беспокойся обо мне. Когда-нибудь я найду ответ, почему такое происходит.

Эл подняла руки, растопырила пальцы и, держа кисть на уровне глаз, стала совершать рукой странные движения. Том смотрел. Эл видела сейчас иначе, после приступов чувства менялись. Силуэт Тома в блеклой дымке расплывался. Искры пробегали по его телу. Он волнуется. На темном фоне пола силуэт руки казался прозрачным. Эл уже понимала, что за болью придут силы.

– В подобных ситуациях всегда одно – ты побывала в космосе и очень глубоко.

– Сначала я думала, что это из-за повреждения нервной системы. Взрыв или дублирование. Но это что-то другое. Это уже не тело, это энергия. Словно во мне сдублировано что-то, и оно рвется наружу. Пойдем, снимем данные и завтра отправим все в Галактис, – предложила она. – У нас это принято называть экзотической мутацией, предпочту доверить исследования не только землянам. Тут меня быстрее превратят в изгоя, чем излечат.

– Ты понимаешь механизм? Уверен, что ты изучала эту тему.

– Знаю одно – мое тело способно накапливать энергию в больших количествах. В спокойном состоянии она спит, в критических условиях происходит выброс, но сам процесс мне не вредит, я способна тратить больше сил, чем обычный человек. Здесь задействованы какие-то механизмы, помимо человеческих возможностей. Может быть, пробудился как-нибудь резерв, что-то из эволюционного прошлого. Лондер уверяет, что это сверхчеловеческое, но при этом настаивает, что я человек. Поэтому я могу долго не спать, переносить дискомфортные условия, долго не дышать, впадать в состояния подобные смерти, ничего такого, что не было бы уже известно людям в земной природе. Пребывание на Земле дает свои поправки, но в космосе эти процессы идут иначе. Мне там легче. Это делает меня уникальной в плане адаптации к условиям. Я только в начале пути. Может, когда-то я с горечью скажу тебе, что я уже не человек, хотя меньше всего хочу этого. Том, я сама виновата в своих неурядицах и буду узнавать себя еще очень долгий срок. Остров уже не может служить мне укрытием, мне нужно не прятаться, а научиться жить дальше. А тебе нужно вернуться к прежней жизни. Я только твой гость. Я выросла, Том. Мне пора обратно в космос или в прошлое, тут уж как ситуация подскажет. Ты имеешь право переживать, но проблема кажется не твоего уровня сложности. Если не справлюсь, как-нибудь найду дорогу домой.

– Тогда я хочу сделать тебе подарок.

Том ушел и вернулся с двумя футлярами.

– Я боюсь давать тебе меч, но подарю, а арбалет я поменял на современную модель, он подходит для многого, не только для твоих диких выходок, его можно использовать по-разному. В космосе тоже. Там есть инструкция.

Эл мягко улыбнулась и приняла подарок.

– Спасибо. Честно признаться, я не знала, как выклянчить у тебя оружие.

– Можно сказать, что я посвятил тебя в рыцари, – пошутил Том.

– Не шути, а то накличешь, – запротестовала Эл.

– Я желаю тебе никогда не пускать его в ход, рыцарь космических глубин. Прежний владелец меча утверждал, что его нельзя сломать, и то, что он верно служит хозяину.

– Ты хорошо подумал, Том? Я ведь не отношусь к таким вещам как к сувениру или игрушке.

Том посмотрел серьезно.

– У меня тоже есть предчувствие. Они тебе понадобятся.

– Когда-нибудь мы снова встретимся, здесь или в Галактисе, только нам уже не придется прятаться. Тогда я еще не раз скажу тебе: спасибо.

– Только острова уже не будет и этих лет ожиданий. Я все думал, чем все кончиться. А получилось, что никогда, никогда это не кончится, пока мы живы.

– Конец есть у всего, – с грустью сказала она.

Они обнялись.

Утром он провожал ее. Вместо легких одежд на ней была форма, которая делала ее строгой. Капитанские знаки блестели перламутром. Вещей у нее традиционно был минимум. Если бы могла, вообще не брала бы багаж.

– У меня есть кое-что для тебя, – Эл протянула ему коробку. – Открой, когда улечу.

Том кивнул в знак согласия.

Катер умчал ее на материк. Том вернулся в дом, вошел в кабинет и открыл коробку, там лежали кристаллическая призма и крупная жемчужина.

Глава 6 Исследование

Рассел вышел на поле, когда ее приметный крупный капитанский катер сел на стоянку. Инспектор был один. Она отодвинула щиток на куполе. Эл запаковалась в официальную капитанскую форму. Над пространством Академии Космофлота царил торжественный летний день. На небе ни облачка. Солнце слепило глаза, он видел как она сощурилась, рассматривая его.

Эл старалась предугадать, в каком настроении пребывает Курк. Темный силуэт инспектора закрыл солнце, когда он приблизился к кабине. Эл расслабила веки и пронзительно посмотрела на него.

– Здравствуйте, инспектор, – она открыла купол, чтобы он услышал приветствие.

– Здравствуй, Эл.

– Вы один?

– Ты ждала еще кого-то?

– Как минимум конвой.

Рассел забрался в кабину. Он начал осматривать потолок и стены. Эл поняла, что он ищет.

– Здесь нет датчиков, ничего не фиксируется, – пояснила она. – Не люблю.

– Да уж. Тебе есть, что скрывать. Голова не болит? – в его словах сквозил сарказм. Эл ощущала, как он напряжен, но говорит ей «ты» и по званию не обратился.

Эл не стала отвечать на вопрос, спросила в ответ:

– Что-нибудь случилось?

– Я говорил с отцом. Мы поссорились, – признался Рассел и сел в кресло рядом.

Рассел Курк говорит о своей личной жизни? Эл пристально посмотрела на него. Ей до смерти хотелось узнать результат их разговора, но не решалась спрашивать. Рассел по взгляду понял ее жгучий интерес.

– Он подтвердил твои слова.

– Не поверю, что ты не знал об особенных контактах Земли с Галактисом в прошлом?

– Не знал. Точнее знал немного. Когда не сталкиваешься с конкретным делом, то и данные не ищешь. Я посмотрел только часть твоего сокровища, Элли, твои друзья под трибунал попадут за такое. Ты отдала мне их в руки. Это шпионаж.

– А как докажешь, что это они? Я повторяю. Я доверяю тебе. Что сказал отец? – не удержалась и задала вопрос Эл.

– У тебя сейчас исследование, – напомнил Рассел. – Мы должны появиться там раньше. Максимилиан Лондер изъявил желание встретиться с тобой. Ты не сообщила мне, что вы очень часто общались.

– Заочно, – соврала Эл. – Я говорила тебе, что он ведет исследования.

– Не верю, – парировал Курк. – Он обратился прямо ко мне за разрешением. Он знает твое положение. В подробностях.

Эл ответила ему улыбкой. Лондер решил ее поддержать. Эл готова была взвизгнуть от радости.

– Я отсылала ему данные. Да, ты прав. Эти сутки дела Галактиса и Земли могут подождать, – согласилась она с улыбкой.

Рассел поджал губы.

– А как быть с аномалиями?

– С какими аномалиями? – она нарочито дернула плечами, изображая фальшивый испуг, – Какие-такие аномалии? Летим, поищем?

Эл включила двигатель, и они взлетели. Катер несся к медицинским корпусам через все пространство территории Академии, на большой скорости. Эл ушла в полет. Рассел коротко посмотрел на нее, подметил, что она не смотрит на руки, когда манипулировала с управлением. Она опять не пользуется автопилотом.

Он вспомнил ее интерес к его встречу с отцом. Вечным камнем преткновения между ними была его работа. Отцу не нравилось, чем сын занимается. Пока была жива мать, она умела сгладить их трения. Рассел рассчитывал на короткий визит, не больше полутора часов, а провел у отца половину дня. Старик о Галактисе говорить не хотел. потребовалось усилие, чтобы вывести разговор в интересующее Рассела русло. Капитан Курк раскусил замысел сына и уходил от разговора. Тогда Рассел рассказал ему об Эл, о деле, которым занимается. Это было нарушением правил. Рассел пошел на это ради возможной информации. Он обычно не вел с отцом разговоров о работе, так как подобные беседы приводили к раздорам. Рассел не знал, как поступить. Старый капитан с интересом выслушал историю девушки.

– У нее отчаянное положение, если она тебе доверилась. Или ты ей нравишься, – высказался он. – Не знал, что ты еще в состоянии производить впечатление на девушек.

Рассел не отреагировал на насмешку.

– Сын, тебе давно пора жениться. Ты же не капитан разведки, который на Земле и трети жизни не проводит. Ты всего лишь инспектор. «Форма», как вас дразнят в Космофлоте. Ты жизнью-то никогда не рисковал, разве что чужой. Мог бы обзавестись подругой. Эта девушка красивая?

Рассел закрыл глаза и стиснул челюсти.

– Какое это имеет значение. Я веду ее дело.

– Другого шанса на знакомство у тебя нет. Пригласи ее на свидание, лучше вечером, прогуляйся с ней по берегу, поплавайте. Расскажите друг другу забавные случаи из жизни. Пусть она поймет, что ты не сухарь.

Рассел представил, как это будет, и расхохотался.

– Отец, дело в том, что мы и по берегу гуляли и ныряли, она рассказывала мне удивительные вещи, – Курк не справился с приступом смеха. – Не поможет. У нас неромантические отношения. Недавно я с трудом удержался, чтобы не отдать ее под трибунал.

Он опять засмеялся, вспомнив, как выглядели их прогулки и совместное плавание. Его смех смягчил обстановку и отец повеселел.

– Кстати, она как раз будущий капитан дальней разведки, и она влюблена в другого, – закончил Рассел.

– Ты еще помнишь, как смеяться? – пошутил отец. – Рассел, я бы гордился тобой, если бы ты ей помог. Я рад, что в новом поколении найдутся люди, которые перешагнут через предрассудки, которыми мы их наградили. Не могу сказать о пиратах, в мои времена о такой угрозе не говорили, но она вполне может быть права. Космос огромен, она познала эту истину на своей шкуре. Галактис особенно предостерегал наш флот от контактов на границах четырнадцатого сектора. Она права, что кроме Галактиса кто-то, но я не знаю кто, предлагал нам сотрудничество. Девушка ничего не придумала. А про Торна я уже не мечтал услышать. Жив бродяга. А досталось ему не меньше, чем ей в этой чертовой экспедиции «Тобос». Кто, как не он, мог ее понять. Торн существует. Она не лжет. Она доверилась тебе, потому что поняла, что ты умный, что твой ум не извращен вашим новым варварским уставом. Я всегда стремился воспитать тебя свободно мыслящим человеком. Пригодилось. Жаль, я не могу с ней познакомиться. Но передай мой совет – пусть не отступает. Она права.

Последнее он заявил особенно категорично. Старик при этом помрачнел.

– Что мне-то делать? Я не могу обнародовать ее заявление. Ее «сожрут», – высказался Рассел. – Ей восемнадцать.

– Представь все, что она нашла, как свои изыскания. Твои выводы. Не говори, что за этим стоит она. Расскажи своему начальству ту перспективу, которую она обрисовала. Как она сообразила! Вас же побила вашими методами! А? Пусть узнают, к чему приведут ваши подтасовки и умалчивания. Она воспитанница Ставинского. Командора ее изыскания ставят под удар. Старый плут из кожи вылезет, чтобы ей помочь, чтобы себя оправдать.

– Значит, ты всерьез считаешь, что угрозы скандала серьезные. У нее получится?

– Получится. – Кивнул старый Курк. – Ты мой сын. На полчаса я забуду, что ты инспектор, и что я ненавижу вашу организацию. Многие годы, я не позволял себе откровений в твоем присутствии. Ты понимаешь почему. Не уверен, что эта девушка до конца понимает, какой нарыв она хочет вскрыть. Сорок лет назад ее бы считали выдающимся человеком, способным на контакт с другой системой, с другим разумом. Ставинский усмотрел ее способности. Старый пройдоха своего не упустит. Он почуял перемены. Сейчас за контакт ей грозит отстранение от должности, а через год она может стать героем.

– Ничего ей не грозит, если я не расскажу, что знаю. Ставинский уже ее обезопасил на время. Ее вернули к полетам, он готовит ей назначение. Это у Эл намерения самые серьезные. Ложь об экспедиции разогревает ее ярость, надеюсь, она останется разумной. Она совсем девчонка. Может быть, у нее есть опыт полетов, но в политике она ничего не смыслит.

– Она хороший капитан?

– Будет. Характер у нее что надо для капитана. Ставинский не ошибается в выборе курсантов.

– Я тебе дам разрешение. Твое право, можешь использовать мой рассказ в своем исследовании. Мне давно не страшно. Я уже старый. Правительство Земли намеренно отказалось от контактов с Галактисом. Причина – колонии. Колониальная политика, сырье, возможность исследовать космос, контакты с другими культурами без контроля со стороны. Однако есть законы, которые мы, по мнению галактожителей, нарушаем. От нас требовали ограничить свою деятельность, а подчас прекратить совсем. Сторонние требования и диктат нам, разумеется, не понравились. В некоторых вопросах Галактожители весьма назойливы.

– Что конкретно от нас требовали? Начал говорить, так говори.

– Расследование и деколонизации некоторых экзопланет. Галактожители утверждают, что они обитаемы, и мы наносим непоправимый эволюционный ущерб.

– Но мы не заселяем территории, которые Галактис обозначил, как свои.

– Заблуждение. У Галактиса вообще нет понятия территорий. Это мы мыслим границами, они мыслят категориями развития естественной жизни. Мое. Твое. Для них космос – единое целое. Рассел бесполезно пытаться понять их образ мышления, пока ты не столкнешься с ними сам. Твоя подопечная пережила контакт, и ее развития хватило, чтобы, по крайней мере, не видеть в них врагов. Она осмыслила свое место и свою роль. Отлично. На мой взгляд, ее вывод правильный. Я скажу, но вот этого, больше никто слышать не должен. – Он погрозил пальцем. – Галактис не оставит ее без помощи. Они будут ей помогать. Она попала в их поле зрения и проявила себя достойно. Она рискнула вернуться, зная об угрозе, о пиратах, о своем шатком положении. Очевидно, что она разделяет их убеждения. Для ее возраста равносильно прыжку через время. За такими людьми будущее. Такие люди потихоньку меняют историю.

– Большой ценой, – заметил Рассел.

– Это в каком масштабе оценивать.

Рассел услышал последнюю фразу и не смог сдержать усмешку.

– Хочешь быть достойным в моих глазах – помоги ей, – настаивал старик.

– Да ты только что мне в двух словах доказал, что она – предатель, – возмутился Рассел.

Вот тогда они и поссорились. Отец не церемонился, Рассел пытался быть вежливым сыном. Старик разнес его теории и построения в прах. Рассел чувствовал себя бессильным, старик назвал его не понимающим истинного положения вещей мальчишкой. В порыве спора он забыл об осторожности и выложил сыну то, что было тщательно стерто из старых архивов. Рассел ушел обиженным, но своего отец добился, он тряхнул сына так, что в голове все перемешалось и не хотело укладываться в тот ряд, который Рассел выстроил прежде. Его тряс озноб, как накануне ночью, когда он вытащил из воды Эл и начал воображать, что могло случиться с островом и с ними на глубине. Эти двое, не сговариваясь, выбивали у него почву из-под ног. Эл в буквальном смысле, а старик своим напором и знанием прошлого. Рассел разозлился.

Сообщение об исследовании Эл заставил его смирить эмоции.

Отец дал нужный совет. Еще до встречи с Эл, рано утром, Рассел разыскал начальника своего сектора, добился личной беседы с глазу на глаз и выложил все доводы Эл и добытую информацию, представив доклад по строгой форме, как часть его изысканий.

– И она сможет докопаться до того, что и нашли вы, инспектор? – недоверчиво уточнил командир сектора.

– Она очень умна. Упряма. У нее высокие аналитические способности. Она знает о Тобосе все. Она же очевидец. Это она натолкнула меня на поиски. Нам в пору начинать расследование по поводу подтасовки данных Космофлотом, командир. И ее контакты с Галактисом на этом фоне выглядят, как попытки доказать правду. Не стоит выносить такую информацию за пределы Космофлота.

– С расследованием подождем. Скандала со старым рейсом нам только не хватало. Что вы предлагаете делать с ней? Арест?

– Ни в коем случае, – нарочито запротестовал Рассел. – У нас нет оснований. Ее контакты с Галактисом – это стечение обстоятельств, а не умысел. Мы знаем, что в случае опасности Галактис эвакуирует своих агентов. Если мыслить как раньше – она проваленный вариант. Тогда почему она еще здесь?

– Согласен, – кивнул командир.

– Предлагаю, оставить ее в покое. Пусть летает. Если связь есть, она проявиться. Сейчас она не опасна.

– Ты прав. Останови расследование, если врачи ничего не найдут. Вам не кажется, инспектор, что это дело и вовсе дутое? Инспектор Донован несколько напорист и попал под влияние доктора Бернц, – сказал командир, а Рассел возликовал в душе.

– У него личная неприязнь к Эл. Бывают люди, которые беспричинно терпеть друг друга не могу. Эти двое из такой категории. Он ее задел на Плутоне, причем в присутствии начальства. У Эл по молодости взыграло самолюбие. Вот они и сцепились. На днях пилот, бывший курсант, друг Эл, ударил Донована на глазах у других курсантов, за что был отстранен от рейса. Ну и как это выглядит? Инспектор охотиться на малолеток? Курсант из Академии одной ногой, а его уже треплет инспектор Космофлота. Это приобретает неприятную окраску.

– Инспектор Донован подал рапорт с просьбой подобрать ему другого напарника. К вам у него тоже неприязнь.

– У нас разные темпераменты. Мне трудно работать с ним. Инспектор Донован скор на выводы, а я не люблю торопиться. Но его предусмотрительность я оценил. Я давно хотел перейти из инспекторского корпуса в штат аналитиков.

– Да. Послужной список достаточный и опыт, и склад вашего ума подходит для такой работы. Но дело не закрыто, приостановите расследование, но доведите его до конца. До логического конца, инспектор, по сути, как вы любите. Я полагаю, медицинское исследование не даст неожиданных результатов, четыре года в космосе кого угодно изменят, разумно будет снять с капитана Элли Светловой подозрения. До следующего инцидента.

– Согласен, – кивнул Рассел и был доволен.

Но потом замечание начальника испортило радость:

– Судя по ее темпераменту молодого капитана, следующего раза не долго ждать.

От победы или провала Эл отделяли сутки.

Она искренне удивилась, что он пришел один.

Катер сел на площадку у медицинского центра Академии. К катеру быстрее вихря примчался лучший друг и защитник Димон. Он не сбавил ход и затормозил только, когда практически врезался руками в борт. Катер качнуло от столкновения. Эл откинула купол и встала.

– Что случилось? – спросила она.

– Лондер. Он тебя ждет, – переводя дыхание, выпалил он.

– Я знаю, – спокойно сказала Эл. – Инспектор мне сообщил.

Димон торопливо отдал инспектору честь. Попутно Курк припомнил, что друзья звали его Димкой. По документам он был Димоном. Димка не скрывал, что торопится, буквально вытащил Эл из кабины.

– Что случилось? – повторила Эл свой вопрос и успокоительно положила руки на грудь друга.

– Сама узнаешь, – многозначительно ответил Димон.

Рассел вышел на площадку и оперся спиной о борт.

– Мы торопимся? – спросил он у Эл.

Эл пожала плечами.

– Сейчас узнаем. Веди, – обратилась она к Димону.

Он отвел их не в клинику, а в сквер, во дворик у архива. Увидев инспектора, Лондер поднял брови. Эл подошла к нему и смущенно улыбнулась. Не сводя глаз с Курка, Лондер сухо со всеми поздоровался. Потом перевел взгляд на Эл, снова на инспектора. В следующем взгляде, который был обращен к Эл, читался вопрос: что тут делает этот тип?

– Спасибо, что встретился заранее, – сказала Эл в ответ на его взгляд.

Лондер с сожалением понял, что при инспекторе поговорить не удастся, а он собирался дать Эл последние наставления.

– Я хотел проконсультироваться с тобой, капитан, – сказал он, соображая на ходу, на какую тему говорить, – Какие из тестов ты позволишь мне использовать?

– Ты специалист. Тебе виднее, – Эл хитро сощурилась.

– Если вам мешает мое присутствие, я могу оставить вас на пять минут, – предложил Рассел.

– Я был бы благодарен, – настоятельным тоном сказал Лондер.

Курк отошел от них, чем удивил биолога. Лондер проводил его взглядом, тот же взгляд был обращен и к Эл.

– Что? – спросила Эл. – Какие-нибудь сложности?

– Эл, я не понимаю. Этот человек – Рассел Курк, он – инспектор и он, только что, оставил нас наедине, – шепотом заговорил Лондер. – Я нахожу такой поступок странным.

– К делу, – потребовала Эл.

– Как ты себя чувствуешь? Приступы?

– Вчера. Несильный.

– Это тебе на руку. Оказывается, приступ делает тебя нормальной. Если начнут спрашивать про эффект аккумулятора, не отрицай. Я думал, что приступ – это скачек в сторону мутаций. Не в твоем случае. У тебя это сопровождает процесс возвращения к норме. Это можно использовать, как аргумент в твою пользу. Это отличная новость. После приступов у тебя человеческое состояние. Твой организм борется с мутацией. Светлана Бернц вчера пыталась давить на меня. Ей не понравилось, что я вмешался, что не она главная в исследовании. Я изменил ее программу в сторону от чисто научного к медицинскому. Мое участие в экспериментах приветствовали, потому что я уже работал в похожем исследовании. Им был нужен астробиолог моей квалификации, а не нейроаналитик, как Светлана. То, что я был с тобой на «Тобосе» и изучал экипаж во время полета, упростило возможность моего участия в исследованиях. Тебя будут проверять по моей схеме. Эл, ты с самого начала разыграла правильный вариант. Удача явно на нашей стороне. Комиссия настроена лояльно. Эл, только не ошибись. Я сделал все что мог, я отдал все мои предварительные исследования. Разумеется, я их отредактировал. Таким образом, необходимость в суточном наблюдении отпала. Тебе нужно продержаться пару часов.

Эл просияла.

– Спасибо, Лондер, – она облегченно вздохнула.

– Повторим еще раз, то, что ты делала каждый день, – предложил Лондер. – Сначала, общие тесты и пробы.

– Думать о чем-нибудь простом.

– Прежде, чем отвечать на вопросы…

– Сконцентрироваться и представить биологический результат.

– Обязательно смотри на экраны. Ты должна не попасть в аномальную зону, только рядом.

– Но и нормальные параметры не выдавать. Цифры, что ты дал, я вызубрила, – добавила Эл. – Датчики я знаю, они в пределах моей чувствительности.

– Отлично. Наша камера для исследований такая же, как в оборудовании Тобоса. Ты вдоль и поперек знаешь, как она работает. Они не засекут твое воздействие на датчики, им в голову не придет, что ты такое можешь. Если появятся отклонения…

– Не пугаться, при повторном тесте выдавать тот же результат в пределах двух процентов, – твердила Эл.

– Самое сложное, когда тебе начнут задавать провокационные вопросы. Бернц будет обязательно будет тебя провоцировать. Тут я не могу ей помешать. Совсем плохо, если тесты будет проводить именно она. Твое самое слабое место – это воспоминания о Тобосе и твой Алик. Эл не думай о нем, крепись, как можешь.

– У меня на сей счет, есть хитрый ход. Ты о таком не слышал, но это называется синдром белого халата.

Лондер не смог бы понять шутку и добавил:

– На всякий случай я привез Камилла.

– Лондер, – Эл с удивлением подняла брови.

– Он студент-биолог. Хорошая практика. Он мало смыслит в сути экспериментов и не может повлиять на их чистоту, и тебе будет спокойнее.

Эл широко улыбнулась биологу, зубы блеснули на загорелом лице девушки.

– Ты делаешь для меня больше, чем нужно. – Улыбку сменило смущение.

Лондер протянул ей широкую ладонь.

– Ты мне жизнь спасла. Удачи, капитан.

Они обменялись рукопожатиями.

Рассел сообразил, что совещание закончено, и подошел к ним. Эл знаком дала Дмитрию понять, чтобы он остался с биологом, а другим жестом предложила Расселу идти за ней.

– Когда ты успела? – спросил Курк, глядя ей в спину.

– Что?

– Сговориться с ним.

– Мы не сговаривались. Мы летали вместе. Он хорошо осведомлен о моем физическом состоянии во время полета. Лондер вызвался, как эксперт. Он был свидетелем того, что было в экспедиции. Это его область.

– Как ты его уговорила? Помниться он не слишком жаловал твой поступок. Ему не понравилось, что ты спасла ему жизнь.

– Теперь оценил, – небрежно бросила Эл через плечо.

– Я узнаю, Эл, – предупредил Рассел.

Она не отозвалась на угрозу.

– Рассел, ты будешь присутствовать при моем обследовании? – спросила она.

– В этом нет надобности. Я прогуляюсь по городку.

– Прогуляйся. Мне нужно побыть одной.

Она свернула за угол здания архива. Рассел проводил ее взглядом.

– Удачи, – шепнул он.

Для обследования ее переодели в другую одежду. Костюм был напичкан датчиками. Ее закрыли в медицинской капсуле. Врачей было человек десять. Эл наблюдала суету приготовлений через дымчато-серую стену, разделявшую медицинский блок на два кабинета. На экранах перед ней мелькали размытые схемы и ее уменьшенные копии. Стена становилась то кристально- прозрачной, то матовой. Система медицинского блока примеривалась к нестандартному пациенту гораздо дольше оборудования в доме Лондера. Эл успела побороть волнение.

Восемь человек суетились, проверяя работу системы, а парочка парапсихологов расположилась в близи капсулы. Лондер безучастно сидел в дальнем углу, даже не в кресле управления.

Перед самым началом появилась Светлана Бернц. Она поздоровалась. Эл ей не ответила.

– Что-то не так, капитан? Почему появление доктора Бернц вызывает у вас состояние стресса? – задал вопрос председатель коллегии.

– Я обязана ответить? – спросила Эл.

– Для чистоты эксперимента, – пояснил он.

– У нас не складывались отношения.

– Вам не приятно ее присутствие?

– Да.

– Мы можем попросить ее уйти, – сказал один из врачей.

– Я протестую. Я инициатор исследований, – возмутилась Светлана.

– Именно по этой причине я не могу требовать ее отсутствия, – смиренным тоном сказала Эл.

– Вы укажете причину вашей неприязни?

– Я полагаю, доктор Бернц сама должна ее указать, – ответила Эл. – Ради чистоты исследований.

– Не хотите отвечать?

– Мой ответ может произвести на вас неблагоприятное впечатление и коллегия решит, что я пытаюсь компрометировать доктора Бернц, – ответила Эл.

Система настроилась. Стекло капсулы из матового стало прозрачным, теперь Эл видела все, что происходило снаружи своими глазами. Эл посмотрела в глаза Светлане. Та отвела взгляд и сделала вид, что изучает ближайший экран.

– Вы чувствуете датчики? – спросил врач.

– Да, – согласилась Эл.

– Почему?

– Последствия неудачной тренировки в академии. Полигон. Это есть в моей карте, – пояснила Эл и вспомнила, как фальшиво пел Димка в нише.

– Опишите ваше состояние. Что вы чувствуете? – попросил врач.

– Слева – система контроля сердечной деятельности. Я лежу на системе контроля позвоночника и центральной нервной системы, и мне не приятно. Вдоль моего позвоночника пять процессоров, их не сняли после возвращения на Землю, они входят в резонанс с системой.

– Вы всегда были так чувствительны?

– Да.

– Вы ощущаете что-либо снаружи капсулы?

– Нет. Здесь внутри достаточно воздействий.

– Спасибо, капитан. Приготовьтесь, приступаем к пробам. Ощущения не улучшаться и не станут приятнее. Терпите.

Эл закрыла глаза, и ее лицо стало безразличным. Она мысленно повторяла упражнения с мечом. Она видела движения до мельчайших деталей, собственные руки, блеск металла отражающего солнце. Воображаемые картины приводили ее в состояние умиротворения. Она успокоилась и отрешилась от происходящего.

– Спасибо, капитан, – расслышала она заветные слова и открыла глаза.

– Можно переходить к вопросам? Вы готовы? – спросил другой голос.

– Да, – согласилась Эл.

Ничего оригинального. Подобные вопросы задавали ей множество раз. Дружелюбный тон врача-оператора приятнее напористых интонаций очередного инспектора Космофлота. За время подготовки к этой встрече, на тренировках по утрам она уже задала себе все вопросы, которые могли бы возникнуть у посторонних, у друзей, у Тома или Курка, у нее самой. Вопрос. Короткая, почти не уловимая для окружающих, пауза. Воспоминание, кто и когда ее об этом спрашивал. Голос снаружи деформированный связью обезличивал спрашивающего, который сидел так, чтобы она не видела. Она представляла, что отвечает настороженному придирчивому Расселу – просто и подробно, короткими фразами, какими бы говорил настоящий капитан Космофлота. Эл увлеклась воображаемой словесной дуэлью, как по утрам поединком с невидимым противником. Тело – отдельно, разум – отдельно. Она чувствовала онемение в пальцах от бездействия и удовольствие от того, что вопросы больше не вызывают дурных воспоминаний и ярких эмоций.

Как будто издалека, Эл услышала голос Светланы. Эффект неожиданности ей удался. Эл не слышала вопроса, но перед глазами возникло лицо Алика и по телу, точно ток прошел. Эл вздрогнула.

– Капитан, что с вами? – услышала она мелодичный женский голос. Он принадлежал одной из врачей парапсихологов. Голос был приятным, Эл расслабилась.

– Неприятное воспоминание, – отозвалась Эл.

– Ответьте на вопрос, – попросил красивый голос.

– Я его не поняла, – ответила Эл.

– Доктор Бернц спросила, – при произнесенном имени Эл опять напряглась, – ваше мнение. Связаны ли изменения вашего тела с аварией «Тобоса».

– Я не разбиралась в процессах, но полагаю, что связаны.

– Поясните.

– Энергии области космоса, где мы оказались, разрушили корабль. Он был частично биологической системой, а значит, те силы меняли и людей. Если предположение верно, тот поток повлиял на все живое в том районе. Впоследствии там погибла целая цивилизация.

– Но вы уцелели.

– Тогда для меня важно было выжить. Я просто пыталась выжить.

– Вы все еще переживаете последствия?

– Да. Сейчас уже меньше, я все еще стараюсь быстрее забыть о катастрофе.

– Вы часто вспоминаете катастрофу Тобоса? – спросил все тот же мелодичный голос.

Эл открыла глаза, увидела прозрачную стенку капсулы. Ее внимание сосредоточилось на маленьком пятнышке на стекле.

– Раньше вспоминала часто, сейчас вспоминаю, если задают вопросы, – ответила она.

– Вы старались блокировать воспоминания?

– Да. Я тренирована запоминать много подробностей. Но такие воспоминания мешают. Я стараюсь их блокировать.

– Это сложно?

– Очень сложно. У меня слишком хорошая память.

Эл покосилась на Светлану, парапсихолог проследила за ее взглядом.

– Катастрофа повлияла на ваше желание работать в космосе?

– Да. Я хочу летать дальше, – ответила Эл, предвосхитив очевидный вопрос.

Дальше последовал ряд тестовых вопросов. Тему «Тобоса» больше не затронули, как неэтичную. Эл поняла, что врачей интересует ее деятельность только внутри Солнечной системы. О практике на Плутоне спрашивали больше всего, и тут уже не чувствовалось влияние Лондера или Светланы. О стычке с пиратами не спросили, Эл догадалась, что Космофлот не придал публичности детали ее последнего полета в глубину космоса.

Лондер предупреждал ее, что не важно как она будет отвечать, как объяснит свои действия, важно то состояние, в котором она будет находиться в момент вопроса и ответа. Через Тома, который любезно согласился слетать к Лондеру, биолог передал целую программу тренинга. Он умудрился записать голоса членов коллегии и моделировать вопросы, он предвидел, какие вопросы ей могут задать. Тренинг дал плоды. Эл лежала в капсуле не чувствуя своего тела, в состоянии подобном трансу и говорила, говорила фразы из своих воспоминаний, повторяя ответы на вопросы годичной давности и фразы из собственных рапортов. На теле ни один мускул не дрогнул.

Когда ее вызволили из капсулы, один из врачей пошутил.

– У вас выдержка андроида, капитан.

Эл слабо улыбнулась.

– У нас на курсе шутили, что при обучении у командора Ставинского первыми отмирают нервы, – ответила она.

Шутку оценили, по комнате пронеслись смешки. Атмосфера оживилась. Пока готовили вторую часть исследований.

Эл мельком осмотрела экраны с результатами. Она спрятала улыбку, когда увидела, как Светлана тоже пристально изучает изображения.

В комнате появился Камилл.

– Позвольте представить нашего будущего коллегу, – обратился к присутствующим председатель. – Курсант биологического отделения Академии, Камилл Лондер. Он будет снимать данные второй части экспериментов. Молодой человек не знает о смысле тестов, он будет работать в слепую, как оператор, выполняя мои команды. Оборудование крайне чувствительное и любой из нас, зная приблизительные нормы, может повлиять на работу оборудования. Я прошу вас удалиться, коллеги, и оставить капитана и курсанта одних.

– Позвольте мне остаться, – вызвалась Светлана.

– Я против, – отреагировала Эл.

Камилл повернулся спиной к прозрачной стене, за которой разместилась коллегия, подмигнул Эл и взглядом дал понять, что она должна отвернуться от экранов. Эл последний раз бросила взгляд на ряды светящихся полотнищ. Потом отвернулась, вообразив, как за ее спиной мелькают графики и диаграммы, как ярко зеленым цветом выделяются коридоры нормальных параметров. Эл отвернулась и слышала через преграду, как Камиллу объясняли, что делать.

– Капитан, вы готовы? – спросил Камилл.

Эл обернулась, посмотрела на него, улыбнулась и кивнула. Потом встала в круг сканера.

Глава 7 Ожидание

Ольга, Игорь и Димка прилипли спинами к стене коридора метрах в трех от заветной двери. Ольга кусала губы и периодически шумно вздыхала. Дмитрий сложил руки на груди, весь сжался, словно ему было холодно, смотрел перед собой невидящим взглядом. Игорь старался расслабиться стоял прямо, не шевелясь, и водил глазами из стороны в сторону.

Несколько недель отделяли Игоря от первого самостоятельного полета. Он умышленно выбрал назначение на полет внутри Солнечной системы. Отрицательный опыт Эл с дальним путешествием поселил в его душе сомнения. Стоит ли вообще ему летать? На Земле была масса занятий, которые он хотел освоить. С детства он занимался музыкой и собирался стать композитором. В Академию он поступил по настоянию отца. Если бы не знакомство с Эл, он бросил бы это занятие, не закончив первого курса.

Эл была из такой категории девочек, с которыми он еще не сталкивался. Девчонок он сторонился, очень смущался в их присутствии. Она с первого дня знакомства захватила его внимание отсутствием барьера в общении. Он испытал неловкость не оттого, что не знал, о чем говорить или куда спрятать руки, а оттого что не смог ни разу подтянуться. Эл не высмеяла его, а подтолкнула за ноги наверх, пыхтя и сообщая секрет выполнения этого упражнения. Она считала, что писать стихи – здорово, а музыка делает человека лучше. Она привела в пример испанского поэта, который был еще и солдатом. В ее голове всегда бродили интересные идеи, которое ему казались захватывающими. Он оценил ее смелость, которой сам не обладал. Общение с ней стало приключением, чем-то новым и необычным в его детском опыте. Он чувствовал, что она взрослее его, если не по возрасту, то по опыту. В его воображении она пришла из какого-то далека, поэтому так не похожа на сверстников, тогда он не знал, что его подозрения верны. Он впервые влюбился.

Трудности возникли при знакомстве с Аликом и Димкой, особенно с Димкой. Нового друга старые друзья Эл не жаловали. Димка так и норовил его побить. Шансов устоять против Димки в драке у Игоря не было. Его никогда не привлекали физические нагрузки, он считал глупостью качать мышцы, если нужно развивать интеллект и душевные качества. Иметь крепкие кулаки он считал примитивным понятием о силе. Он аргументировано разъяснил свою точку зрения Димону и не получил «в ухо» только потому, что рядом стояла Эл. Более того, она с ним согласилась.

– Ты прав, но… – сказала она.

До этого Игорю никто не говорил, что он прав в вопросе тренировок, ему всякий раз доказывали, что он должен быть сильным в дополнение к прочим качествам. Игорь упрямо с ними не соглашался. Небрежное «но» и пауза сделали свое дело. Она не сказала ничего того, что он не слышал прежде. Эл просто оказалась убедительнее других.

– У тебя нет цели большей, чем музыка, – сказала она. – Поэтому подготовленное тело тебе не нужно. Ты любишь музыку. Занимайся музыкой. Зачем тебе Академия Космофлота? Отец настоял? Он за тебя жизнь жить не может. Музыка – тоже приключение, тоже полет. Но без движения тело грубеет и лишается свободы и гармонии. Сила, которая должна течь в нем гармонично, останавливается. Ты просто не знаешь, что гармонию можно увидеть не только в музыке, но и движении твоего тела. Когда ты поймешь, у тебя не будет возникать вопрос: зачем владеть своим телом? Ты прав, физическая сила тебе не нужна, но, ограничивая гармонию до пределов музыки, ты теряешь гармонию всего окружающего. Тело тоже инструмент, который ты отказался осваивать, а космос – мир который ты не хочешь узнать. Музыка – не только звуки, которые ты слышишь, она везде.

Откуда Эл знала это? Он почувствовал себя уязвленным и ограниченным. Как это ему самому раньше в голову не приходили такие мысли? Так просто?

– Какая ты умная, Эл! – воскликнул тогда Димка. – Почему ты мне никогда такого не говорила?

– Потому что для тебя сила – это крепкие кулаки, средство для примитивного выяснения отношений. – Эл ткнула Димку пальцем в лоб. – Когда ты поймешь, что в голове у тебя не мышцы, ты будешь думать, как он, и тогда я и тебе скажу что-нибудь красивое.

– Эл, откуда ты это знаешь? – спросил Игорь.

– Ниоткуда. Вдохновение нашло. Я посмотрела на вас. Вы словно две крайности. Я мысленно вас смешала, и получилось то, что я сказала. Если бы объединились, то вышел бы толк. Не вредно смотреть на проблему шире, чем требуется в данный момент.

Игорь знал, что сейчас происходило за тонкой стеной коридора, Ольга объяснила им. Он стоял и был уверен, что у Эл получится. Если тогда, четыре года назад, она знала и говорила такие вещи, то сейчас знает и того больше. Она сможет. Игорь твердил себе эту фразу: «Эл сможет».

А вот в себе он был не уверен. Потому не выбрал дальние полеты, не выбрал разведку. Технический корпус был для него компромиссом, приемлемым вариантом. Он рассчитывал, что будет летать в экипаже Эл. Если она пройдет исследование, и ей позволят набрать экипаж, он откажется от назначения, он полетит с ней. Тогда – куда угодно, хоть на край галактики.

Из оцепенения молодых людей вывел появившийся из-за поворота Рассел Курк. Дмитрий, как по команде приобрел беззаботный вид. Ольга посмотрела с вызовом. Игорь издали кивнул, приветствуя инспектора.

Рассел подошел ближе и мельком осмотрел тройку. Свита Эл в сборе. Курк усмехнулся про себя – компания достойная своего капитана. Не побоялись. Накопали досье на родной Космофлот, на Ставинского, даже на него с Донованом. Жаль, Рассел не знал, кто из них такой умелец, что скопировал его данные из его же личного архива. Рассел попробовал догадаться. Что-то ему подсказывало, что светловолосый парень с проникновенным взглядом и почти ангельским личиком вполне мог оказаться весьма проворным. Он мало знал об этой тройке, ничего кроме академической информации и впечатлений после коротких бесед.

– Что так долго? – спросил он у компании.

– А вы торопитесь? – спросила Ольга с иронией и кокетством.

Рассел в ответ улыбнулся ей и одарил оценивающим взглядом сверху вниз, чем тут же смутил девушку.

– Не возражаете, если я тоже здесь подожду? – поинтересовался он.

Ольга и Игорь пожали плечами, Димон усмехнулся. Они промолчали. Рассел ждал, чем закончится пауза. Он намеренно не отходил в сторону и делал вид, что ждет ответа на вопрос.

Дмитрий опять прислонился к стене и сложил на груди руки, на этот раз он опустил голову, чтобы не смотреть на инспектора. Он размышлял, что если Курк заслужил расположение Эл, то опасаться его не стоит. Его поступок при разговоре с Лондером вызвал у Дмитрия уважение и облегчение. Эл просто так никого к себе не подпустит.

Рассел периодически осматривал троицу, задержался взглядом на Игоре. Молодой человек смотрел без неприязни, с интересом. «Он вскрыл мой архив», – подумал Рассел еще раз.

– А почему вы не готовитесь к рейсам? – поинтересовался Рассел.

– А я в отпуске, – хихикнул Димон.

Рассел знал его как Димона, услышав от Эл странную интерпретацию его имени, как «Димка», Рассел заинтересовался этим, но происхождения не нашел. Имя Димон ему подходило больше. «Димка» казался самым открытым среди них. Его родители вернулись после неудачной колонизации и усыновили ребенка из погибшей семьи. Мальчик почти не жил в новой семье, поступил в Академию и переехал в пансион, там он познакомился и подружился с Эл. Он был соучастником всех ее выходок. У него больше шансов покинуть Академию из-за нарушения правил, чем у нее. Теперь Рассел догадывался, что Эл его выгораживала. «Димка» – верный дружок детства. Знает, что Эл из прошлого или нет? Если она поделилась с Томом, то с лучшим другом – несомненно. Ради Эл Димон отсрочил свой полет, полез в драку. Донован обиды не простит. Не летать «Димке» на дальних рейсах.

Рассел ждал и думал: «Не торопятся улетать. Думают, если она пройдет исследование, то наберет свой экипаж. Хотят летать вместе. Кто же вас, свежеобученный молодняк, в таком количестве пустит в один рейс?»

Наконец, он услышал ответ Игоря.

– Между прочим, за стеной наш друг. – Он указал большим пальцем себе за спину. – И нам небезразлично, что с ней сделает Светлана Бернц.

– А вы не знаете? – удивился Рассел. – Светлана не является ведущим исследователем. Она их инициатор, автор методики, но исследует Эл не она. Светлана – только один из членов коллегии. Ведущий эксперимента – Максимилиан Лондер.

Рассел увидел, как оживилась Ольга, чем выдала свою осведомленность в вопросе.

– Она может воздействовать на Эл. Она этого и добивалась, – высказалась девушка.

– А зачем? – Рассел изобразил интерес.

Ольга соображала, что ответить, как правильно ответить. Знает об аномалиях, знает о целях Светланы. Она летела к Лондеру.

– Она считает, что Эл – мутант, – ответил за Ольгу Игорь.

– А вы так не считаете, доктор? – обратился Рассел к Ольге.

Ей придется ответить и у нее минимум времени, чтобы сообразить, как не навредить Эл.

– Я так не считаю, – твердо заявила девушка.

– Отправить бы вас, инспектор, куда-нибудь на альфу Центавра. Поболтайтесь в космосе без нормального воздуха, нормальной пищи и солнышка. Гарантирую, вы тоже станете хорошим материалом, для исследований доктора Бернц, – недружелюбно высказался Дмитрий.

Разговаривать в таком тоне с инспектором считалось хамством, поэтому Рассел убрал с лица дружелюбное выражение и посмотрел на «Димку» строго.

– Извинитесь, пилот, – потребовал он.

Димон метнул в него недобрый взгляд из-под темной брови, стиснул зубы, но его лицо через мгновение преобразилось и приобрело откровенно нахальное выражение.

– А, извиняюсь, – нарочито весело выпалил Димон.

Курк продолжал смотреть сурово. Димон выдержал строгий взгляд, глаз не отвел, на его лице читалось: «Я все равно прав». «Ах ты, мальчишка. Не попадал ко мне для беседы, вот и ерепенишься», – подумал Рассел. Димон, кажется, понял угрозу без слов, по одному выражению лица, уголок его рта приподнялся в слабой усмешке. Рассел уловил сходство, Эл усмехалась бы также, мол: «А что ты еще можешь сделать?»

Ольга подошла и мягко взяла Димона за предплечье. Тот скосился, и его улыбка стала покорно доброй.

А за стеной в это время заканчивалось исследование Эл.

– Вы устали, капитан? – спросил председатель коллегии.

– Немного, – ответила она.

– Предварительные результаты получите через полчаса. Не покидайте комнат.

Эл кивнула. Мимо прошла Светлана и не удостоила Эл взглядом. Камилл оказался рядом.

– Хотите, я подожду вместе с вами, капитан? – спросил он.

– Пожалуй, – согласилась она. – Пить хочется.

Она едва реагировала на то, что творилось вокруг. Камилл видел ее отстраненность, но связал это состояние с усталостью.

Уединиться им не дали. Пока Камилл наливал воду, к Эл подошла обладательница красивого голоса. Эл взглянула на табличку у нее на груди: «Марина Шубина, реабилитационный центр космопорта «Северный». Эл перечитала табличку. Космопорт «Северный» – главный порт дислокации Агентства нештатных капитанов. Она ответила на мысленный вопрос Эл.

– Макс попросил меня, и с председателем коллегии я хорошо знакома, – певуче пояснила Марина. – Вы хорошо держались. Даже отлично. Эта академическая тренировка или самостоятельно? Можете не отвечать. Хорошая выдержка, капитан. Для дальней разведки как раз хорошее качество.

Она мило улыбнулась и указала жестом на дверь в соседнюю комнату. Эл послушно пошла за ней. В комнате кроме диванов и кресел ничего не было. Марина села первой. Она была маленького роста, худенькая и словно потерялась в обширном кресле. Эл плотно закрыла дверь. У нее сложилась некоторая убежденность, что люди склада Марины часто бывали от природы наделены обостренным чутьем и скрытой силой.

Марина пристально следила за капитаном. Девушка казалась вялой и уставшей. Когда Эл заняла место в кресле напротив, Марина отвела взгляд.

– Хотите мне что-то сказать? – без энтузиазма в голосе спросила Эл.

Марина опять мило улыбнулась.

– И хотела бы, чтобы вы ответили.

Тут в комнату вошел Лондер.

– Эл, мы приступаем к обработке. Тебе интересно?

Эл повернула голову в его сторону.

– Нет.

– Марина?

– Мне тоже не интересно, – отказалась та.

– Как на твой взгляд? – поинтересовался Лондер.

– Я как раз хотела спросить у Эл, сколько времени она тренировалась? – Марина перевела взгляд с Лондера на девушку.

– Больше чем полтора месяца, – ответил за Эл Лондер.

– Вы поняли? – Эл сощурила глаза, и лицо ее стало хмурым.

– Полтора месяца? Великолепно. – Марина с уважением посмотрела на Эл. – Не пугайтесь, Эл, я не скажу.

– Когда вы поняли?

– Я не поняла. Это Макс меня предупредил. Я не смогла уловить отличий. Ваши центры работали нормально и реакции были адекватные. Хорошая работа.

Эл хмуро покосилась на Лондера.

– Кто еще знает?

– Кроме Светланы, никто. Ты ее удивила, – Лицо биолога расплылось в улыбке. – Пойду. Отдыхай. И не злись.

Эл откинулась на спинку, выдохнула и закрыла глаза.

– Эл, результаты будут готовы уже сегодня. К вечеру вам стоит решить вопрос с назначением. Я бы посоветовала вам улететь с Земли, – сказала Марина.

– Улечу. Только, я вернусь. Все начнется сначала. Почему бы вам не выдать меня?

– Я вижу, что вы не опасны. Вы справляетесь с аномалиями, и я верю, что вы сможете однажды вернуться в нормальное состояние или отыщите разумный, удобный для вас компромисс. Как Макс. Не оставляйте занятий. При таком прогрессе. Полтора месяца. Не вериться. Максу потребовалось больше года. Эл, не считайте, что каждый, кто касается вашей природы, непременно хочет вас обличить. Со временем вы заметите, что очень многие отнесутся к вам снисходительно. Таких на Земле – большинство. Вы теперь капитан, юношеский максимализм и ершистость вам не по званию, и не по развитию, насколько я могу судить. Вы умно, тактично нейтрализовали Светлану, вы хорошо сыграли негативную реакцию на нее. Но она вас в покое не оставит. Поэтому держитесь от доктора Бернц и темы ее исследований подальше.

– Я буду нетактичной, если она не успокоится. У меня есть для нее сюрпризы. Ответьте, как вы собираетесь распорядиться своими знаниями?

– Забуду, до того времени, пока снова вам не пригожусь. Вы можете рассчитывать на меня. Я помогла Максу, я занималась его реабилитацией. Помогу и вам.

– Спасибо, – поблагодарила Эл.

Марина ушла и несколько минут Эл без движения провела в кресле. Ей хотелось уснуть. В голове опять замелькали кусочки собранной друзьями информации, стоило только расслабиться.

Спустя время в комнате появился Лондер, он тряхнул полусонную Эл за плечо. Она очнулась, встала, изобразила бодрый вид.

– У меня есть вопросы. Пока комиссия занята, у нас есть время. Уйдем отсюда.

Эл вышла в соседний зал и шагнула в сторону двери, через которую она сюда вошла. Лондер остановил ее.

– Эл, отсюда есть другая дверь. Мне нужно двадцать минут. Твой инспектор лишний в нашей беседе, – сказал биолог.

Лондер взял ее под локоть и направил к другому выходу. Они оказались в параллельном коридоре тихом и пустом. Лондер толкнул ближайшую дверь, она открылась, и он втащил Эл внутрь.

– Проверь, здесь есть датчики слежения? – шепотом попросил он.

– Нет, – быстро отозвалась Эл.

Она напряженно смотрела на него. Неужели нашли?

– Очень быстро, предельно ясно объясни мне, что ты ощущала. – Он взял ее лицо в ладони и пристально заглянул в глаза. – Только не лги.

– Нашли? – Эл подалась вперед.

– Наоборот. Результаты отличные. Я тебя этому не учил. Что произошло?

Эл взвизгнула и повисла у Лондера на шее.

– Получилось!

– Тсс! Ответь мне, что ты чувствовала? – Лондер мягко отстранил от себя девушку. – Ну?

– Пока я была в капсуле, все было как обычно, как ты учил. А когда мы остались с Камиллом, я впала в странное состояние. Это как во время приступа. Стены перестали быть для меня границами. Я так расслабилась, как мне кажется, что перестала себя ощущать. В точности, как после приступа. Я видела происходящее со стороны, мне так казалось. Я всех чувствовала. Даже ребят в коридоре и Рассела. Никто, даже Светлана, в тот момент не хотели, чтобы проявилось худшее. Они искали не в том направлении. Они только проверяли тело. У них была надежда, что им не придется меня обличать. Люди не были настроены против меня, скорее наоборот. Потом Марина намекнула мне о том же. Я была готова сопротивляться. Когда горизонт восприятия расширился, я перестала думать об опасности.

– Не отвлекайся. Исследование. Меня интересует исследование.

– Я поняла, что от меня ждут. С каждым тестом картина прояснялась. Они все представляли, что в результате должно получиться то-то и то-то. Они подсказывали мне ответы.

– Ты симулировала результаты? – Лондер замер, ожидая продолжения.

– Я знаю, почему Светлана гоняется за мной. Она считает, что мои аномалии связаны не с космосом, а с переброской во времени. Возможно, что она права, и я так ощущаю время. У меня форма генетической матрицы, которая редко встречается в современных людях. Из чего она сделала вывод, что я…

– Продолжай.

– Я не могу этого сказать тебе. Не сейчас. – Эл почесала затылок. Взгляд ее стал отстраненным, совсем как во время исследования. – Я должна забрать заключение. Если меня пропустили, я должна найти назначение и набрать экипаж как можно скорее. Марина посоветовала мне побыстрее убраться с Земли. Это разумно.

Лондер взял ее за плечи.

– Эл, что с тобой? Ты что-то поняла.

– Ничего. Задумалась. – Она тряхнула головой. – А эффект аккумулятора?

– Ты призналась, что вчера был приступ. За сутки ты много сил не накопила. Фон ровный.

– И еще за сутки я чуть не утонула. Рассел спас меня. Я не чувствовала, что тону. Под водой что-то случилось. Еще у меня была информационная перегрузка.

– Эл, ты выглядишь вялой. Это произвело нужный эффект. Ты четыре года не была на Земле, странно ждать от тебя абсолютного здоровья. Тебе сейчас нужно отдохнуть. Успеешь разобраться. Надеюсь, придет время, и ты со мной поделишься. Мы больше не увидимся. Твой инспектор до отлета от тебя не отстанет, а я с ним объясняться не хочу.

Лондер собирался уйти.

– Рассел мне не желает зла. Подожди, один вопрос, – остановила его Эл. – Почему ты допустил искажения информации о Тобосе?

Лондер свел брови.

– Потому что мне дали понять, что если я хочу остаться на Земле, я должен забыть ту реальность, в которой побывал. Галактис особенно.

– Ты же спал.

– Я-то спал, а ты – нет.

– Забудь.

– Ты знаешь? Докопалась? – Лондер выглядел виноватым. Он тяжело вздохнул и стал кусать губы. – Я согласился на ложь ради сына.

– Я тебя не виню. Я понимаю и говорю это совершенно искренне.

– И все-таки мне стыдно смотреть тебе в глаза.

– Глупости. Я сказала: забудь. Я не буду раскапывать правду. Только в том случае, если меня начнут обвинять. Если Космофлот оставит меня в покое, я оставлю в покое Космофлот.

Эл хотела сказать ему, что Галактис предупреждал Землю о гибели корабля, но их не вернули. Потом она сочла, что для Лондера такая новость будет слишком.

– Я пойду, – она попыталась улыбнуться. – Я никогда не забуду, что ты для меня сделал. Спасибо.

Она уткнулась ему лбом в грудь. Он потрепал ее по волосам.

– Все только начинается, капитан. Я тебе еще пригожусь. Я должен тебе гораздо больше.

Они разошлись. Лондер удалился этим коридором, а Эл зашла обратно, чтобы забрать результаты.

Из кабинета все давно вышли. Эл пока не выпустили. Друзья не решились остановить членов коллегии, зато Рассел «по долгу службы» пошел следом за одним из специалистов.

– Вы что-нибудь нашли? – задал он вопрос.

– Могу заверить вас, инспектор, что ваши труды напрасны. Эта девушка не мутант. Есть аномалии, но они не больше, чем результат долгого пребывания в космосе. Ее генотип устойчив, несмотря на его древнюю природу.

– Извините, не понимаю.

– Людей с таким составом биологических параметров на Земле осталось несколько сотен. Он на уровне двадцатого, может быть двадцать первого века. Чего не бывает в природе! Если ее предки были колонизаторами – это не удивительно. В колониях искусственно поддерживают биологические параметры на протяжении нескольких поколений. Возможно ее система – результат биологического моделирования, но уверяю вас ничего оригинального, тем более криминального мы в ней не нашли. Мы знаем о запросе инспектора Доновала. Она – колонист.

Врач посмотрел на Рассела. Казавшийся бесстрастным инспектор был поражен и не смог скрыть. Доктору был приятен сам факт, что он чем-то вывел из равновесия «блюстителя личного состава». Председатель с удовольствием решил «дожать» его.

– Я бы советовал извиниться перед ней. Космофлот посылает молодую девушку в космос на четыре года, как раз в момент созревания организма и еще в последствии требуется, чтобы она осталась нормальной. Возмутительно. Почему ее так долго держали вне Земли? Развитие организма задержалось на пару лет. В момент отлета ее физический возраст не соответствовал развитию, он был выше, у подростков, особенно у женщин, такое бывает – раннее взросление. Поэтому ее предпочли, среди других претендентов по биологическим параметрам. Зато сейчас ей пары лет не хватает. Тело на семнадцать против девятнадцати. Ей повезло, на умственном развитии это не отразилось. И она еще безропотно снесла это унизительно обследование. Выдержка колоссальная. Взрослый позавидует. Убедите свое начальство оставить ее в покое. Иначе, вы загубите перспективную действующую единицу Космофлота. Она с такой живучестью – находка для дальней разведки. Если вас интересуют подробности – обратитесь к Максимилиану Лондеру, он великодушно согласился курировать этот вопрос, а у меня других забот хватает. Прощайте.

Рассел смотрел в спину удаляющемуся врачу. Душа наполнилась ликованием. За спиной у него раздался визг и крики, они эхом разносились по пустому коридору – это компания друзей праздновала победу. Ему тоже хотелось ее поздравить, но он не мог себе этого позволить, поэтому просто ушел.

Глава 8 Назначение

Наступал вечер. Последние часы Эл провела в административном здании Академии. Здесь размещалось все: учебные подразделения, совет капитанов, главный информационный банк и Совет Космофлота. При желании курсант, поступивший в это сложное по структуре заведение, мог вообще никуда не выходить, кроме летных полей. Пространство вплоть до космического, здесь тоже было собственностью Космофлота, и соответственно, курсанты тоже были хоть начинающими, но членами этой огромной организации. Эл видела Космофлот по-разному. Одно время как безграничные возможности, потом как отлаженный механизм, в котором каждая мелочь учтена, потом как систему столь огромную, что в ней образовалась масса лазеек. Эти лазейки Эл изучала еще на Плутоне, отыскивая их в инструкциях для состава, для капитанов, потом в самой структуре работы Космофлота. Только это все было возможно, пока она не соприкоснулась с ядром системы – институтом капитанства. Вот тут и мог настать не только конец ее карьере, но и всем ее секретам. Последнее время глобальная система Космофлота представилась Эл могучим механизмом, способным перемолоть хоть мелкую щепку, как она, хоть дипломатическую стену соседей по космосу.

Как только она появилась в здании, ей не давали покоя курсанты и преподаватели, системы регистрации, запросы отчетов. У нее взяли три невнятных интервью для местных новостей с общими и скучными вопросами. Потом секретарь-робот мучил ее час, занося во всякие архивы ее данные, и составлял паспорта. Потом ее послали в две комиссии, где уже живые люди выясняли то одно, то другое. Эл никак не рассчитывала на такое внимание сразу после обследования, ее роли жертвы космической катастрофы или курсанта способного завершить курс дистанционно не спасла от административной рутины.

– Вы, Эл, человек особый, – сказал один из чиновников Космофлота, ведающий переводами курсантов в кадровый состав. – У нас пару лет ничего не заполняется на вас. Такие скудные данные разве что у дальней разведки, вы еще не в ее составе, а данные на вас поискать. О ваших перемещениях информации еще меньше, Плутон представил только характеристику. Единственный человек, который может помочь – это вы. Мне нужны карты полета и данные рейсов.

– Запросите Плутон шесть.

– Это долго. Сотрудники загружены работой, мне будет проще обратиться непосредственно к вам. Ваше слово капитана.

– Неужели важно? Вам рапортов мало? – с усмешкой спросила Эл.

О чем пожалела, потому что ей пришлось выслушать лекцию об учете, со всеми тонкостями, только потом он перешел к ее делу. Лицо Эл к этому моменту выражало тоску, но человек или машина одинаково следовали инструкциям.

Потом ее нашел Ставинский, попросил о встрече. Эл не хотелось видеть его, выслушивать наставления и советы. Ей вообще не хотелось, чтобы командор вмешивался теперь в ее дела. Эл перестала доверять ему после того разговора и известий о его прошлом. Азарт Светланы Бернц он тоже не придержал. Ее поведение при обследовании сообщило Эл о том, что Лондеру пришлось проявить характер, чтобы отстоять право ведущего.

Наступил вечер, остался один невыполненный пункт – зайти в здание Совета Академии и забрать свой диплом. О его торжественное вручение в связи с расследованием предпочли забыть. Эл это устраивало.

Командор прислал повторный вызов. Она решила не спешить на свидание с ним. Эл медленно прошла коридоры, отделявшие ее от здания Совета.

После того, что ей с помощью друзей удалось узнать, ее мнение о методах работы Космофлота стало неопределенным. Ей обещали, что решение об исследовании будет послано в Совет еще сегодня, никаких сообщений относительно решения Совета в ее пользу она не получила. Без нравоучений ее отпускать не захотят, а фактов против нее в нарушениях и связях с «недругами» не было. Эл не чувствовала себя в безопасности, не радовалась удаче, она напряженно ждала, что найдется предлог, чтобы контролировать ее.

Эл пыталась думать конструктивно, не дать волю эмоциям, но что греха таить, иногда, ей очень хотелось устроить разбирательство, поднять на поверхность ложь о «Тобосе», а потом исчезнуть. Пусть поищут. Но это были эмоции.

Она не могла сбежать без Алика, поэтому ей оставалось ждать.

Во время блуждания по переходам Академии ей пришла в голову идея, и она помчалась в «Зал назначений». Лихорадочно пересматривая списки, Эл искала строчку со своим именем. Время словно замерло. Сердце громко билось. Эл была очень взволнована. Так недалеко до приступа! Ее еще не внесли в списки. Она решила опередить комиссию по распределению и заодно командора. В штатных назначениях ничего подходящего не было. Эл забралась во внештатные списки вакансий, предназначавшиеся для тех, кому отказали по разным причинам в штатных должностях.

И, о чудо! Она как раз встала напротив экрана, занесла руку, как в третьей строке сверху выскочило сообщение – космопорт «Северный» искал капитана для полета в колонии. Это был вызов «агентства внештатных капитанов Космофлота». Эл подскочила от радости и сразу вписала свои данные, с гордостью сообщив в графе «звание»: капитан, стаж семь месяцев. Тут ее осенило, что цифра смехотворная, она лихо исправила на один год, мысленно приписав полгода ожиданий. Потом разберутся.

Когда зажегся ответ: «вызов принят», у нее похолодели кончики пальцев. Эл замерла, словно перед ней сиял приговор всем трудам последних лет крупными буквами: ВЫЗОВ ПРИНЯТ! Она забыла о Ставинском, о Совете, о своих неудачах и победах этого времени. В поздний час зал был пуст, и она прыгала от радости на одной ножке, как ребенок.

Перед нею открылись ворота в новую жизнь. Она влекла своей неизвестностью. Ощущая приятный холодок в спине и дрожь возбуждения, Эл ни на мгновение не усомнилась, что сделала все правильно. Она бегом покинула «Зал назначений», миновала поле, крытое голубым куполом. Оно отделяло учебные корпуса от больших административных. Корпус Совета Академии выделялся розовыми оттенками плит, легкомысленно и броско на фоне строгих белых или серых, более приземистых зданий. Она вошла в это немыслимое по полету фантазии сооружение, оставила позади холл и на лифте поднялась до указанного яруса, там без церемоний в архивном окне получила свой диплом. Она готова навестить Ставинского.

Система наблюдения быстро отыскала командора, и она вошла, наконец, в просторный зал заседаний.

Тут не принимали во внимание время суток, бывалые ходоки в космос пренебрегали суточным ритмом, совещание назначались по требованию. Одно из таких закончилось. Люди торопливо расходились, командор сидел на своем месте в ярусе для высших чинов. Он ждал ее.

– Ты сегодня не быстро, – сказал он без обычного приветствия. Эл показалось, что она безнадежно опоздала. Командор осмотрел ее и удовлетворенно кивнул, словно это много значило. – Я знаю о твоем триумфе. Светлана сообщила мне о результатах. Мне показалось, что она смущена. Я еще не видел ее такой мрачной.

«Она уже, наверное, локти кусает», – подумала Эл. При этом лицо ее ничего не выразило. Командор ждал реакции – улыбки, едкого замечания, Эл не реагировала.

– Я осмелился просить для тебя вызов из отпуска, поскольку все события затянулись неопределенно. Раз тебе разрешили летать, то сам случай велел помочь тебе с назначением.

Лицо Эл, по-прежнему ничего не выражающее, озадачило старика.

– Ты не рада? – спросил он. Не дождавшись ответа, продолжил. – Капитанских мест в Космофлоте сейчас нет. В твоем положении претендовать на руководящий пост я бы не посмел. Это этический вопрос. Но есть отличное место штурмана на курьерском судне. Масса информации, навигация, отличный экипаж с мудрым сильным капитаном. Новизна. Корабль недавно укомплектован.

Ставинский увидел улыбку на ее лице. Она была наивной, но острый ум командора истолковал ее довольно точно – это был отказ.

– Я хочу услышать ответ, – ровно сказал он.

– Спасибо за беспокойство, командор, но я уже нашла себе назначение, – сказала она.

Тут у Эл мелькнула мысль, что командору мало кто из курсантов отказывал. Эта честь, с рекомендацией САМОГО, была высшей наградой. Со стороны Эл самостоятельный выбор назначения – оплеуха любимому наставнику.

– И куда…ты соизволила податься? – спросил он и вдруг улыбнулся.

Это была фальшь. Он не ощутил удовольствия или радости. Для него, знавшего результаты обследования Эл на Марсе, ее сегодняшняя победа казалась невероятной. Она неведомым ему образом подстроила обман. Она избрала ловкую тактику, привлекая на свою сторону Максимилиана Лондера, величину не последнюю в исследованиях человека в космосе. Его арсенал знаний и компетенция была выше Светланы.

Командор Ставинский вспомнил один из видеодокументов, когда после пробуждения Лондер орал на Эл до состояния полнейшего аффекта, он ее ненавидел за свое спасение. Скорее Лондер в тот момент ненавидел себя и весь взрослый экипаж. Его спас ребенок! Командор был зол на ошибки команды в той трагедии, за травлю Эл, его лучшего курсанта на то время. Вернись они живыми он бы отомстил по-своему, со всеми полномочиями его должности. Он сейчас расплачивался отличным курсантом и лучшим выпускником за жестокость и травму, которую Эл нанесли взрослые. Она заслуживала в его глазах лучшей должности, но нужно время, чтобы Эл оправилась о душевных бурь. Она не выдержит еще одного опасного полета. Она только смотрится спокойной, он хорошо понимал, что в душе она злиться и артачиться, что ему сложно вернуть прежний авторитет. Сама нашла себе должность! Эта бестия без конца удивляла его. Не прошло дня, как ее вытащили с острова, а она уже имеет назначение!

– Порт «Северный». Капитан колониального судна, – заявила Эл.

– Это шутка?

– Нет. Я была в зале назначений.

– Так вызова еще нет? – уточнил командор.

– Вызов принят. Они ответили сразу.

– Ты просила пояснения?

– Нет. Завтра полечу туда и разберусь на месте. Заочные объяснения мало что дают.

– Как только они увидят фигуру Рассела Курка за твоей спиной, это охладит их желание иметь с тобой дело.

– Но ведь Рассел никуда не летит. Он лишь сопровождение, которое за ненадобностью, я надеюсь, исчезнет уже завтра.

Командор рассмеялся. Густой и громкий сотрясал зал с изумительной акустикой. Он смеялся, полагая, что уже завтра она согласиться на его назначение и будет извиняться в том строго официальном стиле, в котором обычно это делала, когда чувствовала себя неправой. Даже Агентство капитанскими должностями не разбрасывается.

– Что ж. Лети. Надеюсь, тебе повезет.

Когда Эл попрощалась и ушла, он ринулся узнавать, о том странном назначении и был шокирован. Насколько он смог узнать Эл, она не откажется от этой затеи. Их последний, точнее предпоследний уже разговор, закончившийся ничем. Он научил командора быть гибким с ней. Чтобы склонить Эл в свой лагерь, ей надо было позволить сделать выбор самой и дать ошибиться. Пара шишек ее самолюбию не повредит, пара неудач остудит горячий нрав. Так бывает с молодыми, которые самоуверенны вначале и могут быть покладистыми в конце. Так уже было, и Эл не последняя. Что ж, пусть ошибается.

Он недавно проверял списки. Подробностей назначения Агентство не указало, колония не названа. Возможно возникла ошибка, или они ищут дублера, а потом откажутся.

На фоне всей панорамы событий, которые происходили теперь, ему менее всего хотелось тратить время на непослушного курсанта. Эл – песчинка в потоке событий. Но как знать, вдруг Галактис ее не забудет. Подчас большие события начинаются с маленьких людей, их действия становятся отправной точкой большого круга, а в конце едва ли кто вспомнит, с чего все началось, с кого все началось, потому что событие уже мало заметно на фоне всего того, что произошло.

По мнению командора Эл легко решалась на новый шаг, с трудом представляя, что будет делать. Несмотря на взрослую предусмотрительность, она подчинялась принципу «куда кривая вывезет», если она не властна над событиями. Так пусть они текут сами собой. Она передумает.

Эл размышляла примерно о том же. Сколько бы она не думала о возвращении, дом удалялся дальше и дальше. Она приняла решение покинуть планету и оставить желание вернуться в прошлое. Полгода полета могли решить вопрос о возвращении. Время сейчас работает на нее.

Командор легко согласился. Слишком легко. Эл представила, что, как только она покинула зал Совета, Ставинский отправится третировать командира порта «Северный». Она мысленно пожелала этому человеку, выдержать натиск Ставинского.

Когда она вышла на зеленую лужайку за зданием Совета, наступала ночь. Усталость валила с ног, тело просило отдыха. Эл села на траву. Ясное небо над головой полное звезд казалось черным от освещения зданий Академии. Она просидела в отрешенности долго, постепенно огни притушили, все погружалось в темноту и навевало дремоту. Эл непреодолимо тянуло в сон. Перед глазами вместо звезд вспыхивали и гасли яркие пылинки.

Она легла на траву, на живот. Щека почувствовала теплоту идущую от земли, тепло того дня, который ушел. Не просто день, а день решающий. В душе никакого ликования. Усталость. Приятное ощущение покоя появилось, когда тело начало расслабляться. Эл ясно ощутила, как мышцы благодарно отозвались. Она обыкновенный человек. Заботы ушли. На несколько секунд мысли замерли, а потом перед глазами заскользили тени, лица, образы, фрагменты событий, они беспорядочно смешивались, а потом снова выстраивались.

Свет, какая-то незнакомая обстановка, фигура рядом. Прикосновение.

Алик. Это был Алик. Он осторожно взял ее за руку. Она смутилась. Первым желанием было убрать руку и отойти. Тесная кабина машины оказалась мала, почему-то болело плечо. Откуда все взялось? Он говорил что-то. В душе она рада была видеть его, они вместе, но другое странное ощущение заставило сердце сжаться. Потом она оказалась на поляне. Машина осталась рядом. Всполохи заката освещали лес вокруг и небольшое озерцо. Воздух прохладный, незнакомый, чистый, наполненный тонкими ароматами осени. Это была Земля. Это прошлое! Другое время! Она взрослее, чем теперь. Она остро осознала некий, еще не нажитый, но во сне существующий опыт, навык остро созерцать. Обстановка вокруг врезалась в нее дыханием Алика, шевелением воды, увядающей от заморозков травой под ногами, шевелением листвы. Оставаясь собой, она была частью этого дня, места, заката. Слияние было абсолютным, если бы не боль в плече и зуд, как от ранения.

Алик стоял за ее плечом. Он только что подкрался сзади. На что рассчитывал? Она чувствовала, как он смотрит в спину в нерешительности, придумывает, как подступиться. Ей стало смешно от догадки. Ему ничего от нее не нужно, кроме… Она повернулась к нему лицом. Он неплохо освещен. Такое удивительное лицо, взрослое совсем. Он старше. В глазах настороженность и теплота. Нет он не смущен и нервничает меньше, чем она.

Она сосредоточилась на нем. Он внимательно изучал ее лицо. Эл улыбнулась снова и ощутила его состояние. Это была любовь. Словно догадавшись, он спросил:

– Ты когда-нибудь уйдешь?

– Да, – она едва различила собственный ответ, когда сдавило горло, такой мучительный и нежеланный ответ.

Шорох сбоку. Шорох сверху.

Его следующие слова потонули в шуме. Кто-то шуршал рядом. Шаги. Тишина. Снова шаги.

Она спала, когда открыла глаза и приподнялась, увидела Рассела. Он только что присел на газон в полутора метрах от нее.

– Добрый вечер, – сказал он. – Мы договорились о встрече. Совсем не правильно, что я ищу тебя по всей академии.

– Я забыла, – сказала она.

– Эл…Ты не могла забыть. Ты вообще ничего не забываешь.

Эл подперла голову рукой, посмотрела на Рассела и подавила зевок.

Он тем временем думал о том, что никогда не видел, чтобы кто-то из курсантов в парадной форме запросто валялся на газоне перед самым уважаемым зданием Академии. Она могла себе позволить такое в силу своего варварского воспитания.

– Я не совсем забыла. У меня не было времени сообщить о себе. Я знала, что ты меня все равно отследишь. Я была здесь весь день.

– Я знаю. Но это лишняя для меня работа.

– Тебе понравилось бы ходить со мной по кабинетам и заполнять дурацкие паспорта?

– Знаешь, Эл. Я в таких случаях думаю не о твоей пользе, а о том, что я на службе.

– Вот в этом твоя слабость. Мундир тебя погубит. Зачем заниматься заведомо бесполезной работой. Только время терять. Я не собираюсь бежать. Я себе экспедицию нашла. Капитаном.

– Будь я рядом, ты бы не выбрала свое глупое назначение.

– Рассел, посмотри на эти звезды, траву, теплую землю. Забудь ты про свою работу. Если бы ты знал, какой сон ты испортил!

Он укоризненно покачал головой.

– Иногда мне кажется, что ты рассчитываешь каждый шаг, а иногда, что живешь, как придется.

– Я не хочу умных бесед. Не надо меня воспитывать, – отмахнулась Эл.

– А я хочу понять, что тобой движет.

– Ты уже спрашивал. Я уже говорила тебе об этом. Вспомни.

– Но то были общие слова.

– Рассел. Пощади! Я очень устала.

Она жалуется?! Ему? Рассел удивился. Последнее время Эл мало напоминала человека, который признается, что он измотан. Она меняется как ветер, вместе с тем оставаясь на редкость последовательной.

– Я в тупике. Мне не достаточно прежних объяснений. Ты только что похоронила свою карьеру в Космофлоте, – сказал он и развел руками. – Я нахожу тебя спящей на газоне в парадной форме. Ты привела бы себя в порядок, капитан.

– Рассел, а ты тоже сидишь на газоне в позе турецкого султана и читаешь мне морали. Это по твоим инструкциям? Или мы уже друзья?

А ведь она права. Такое он вряд ли себе позволил бы до первого визита на остров Тома.

– До чего ты дошел, – продолжала Эл, заметив его напряжение. – Для тебя сесть на траву и поговорить с человеком уже стало невозможным поступком близким к варварству. Я, ладно, дикарь с дурными привычками. А ты? Что ты себе позволяешь?

Рассел молниеносно вскочил на ноги и выпрямился. Потом он понял, что сделал это машинально.

Эл разразилась приступом смеха, колотила ладошкой по траве. Он не злился на нее, осознавая, что смешон.

– Эл, меня разжалуют, если я к концу задания начну бегать по лужайкам, сидеть и спать, где вздумается, говорить с подопечными на отвлеченные темы, – стал объяснять Рассел, и это было единственным оправданием, которое он нашел.

Эл перестала смеяться.

– А давай это обсудим завтра. Только покажи напоследок, где я буду теперь жить.

Она устало поднялась, чтобы сгладить неловкость ситуации, в которую она нехотя поставила инспектора.

– Ты сама об этом позаботься.

– Тогда сегодня я посплю в катере, а завтра подыщу себе местечко.

– В катере?

– Утром я лечу в европейский порт «Северный». Зачем мне селиться где-то? Поселюсь рядом с портом. Правда, там еще вечер, но мне так лень искать сейчас жилье.

– Ты можешь переночевать у меня.

– Хорошо, – ответила она неожиданно быстро.

Глава 9 Испытание

Рассел знал, что она проснется рано.

Когда он оделся и вышел в зал, увидел, как Эл машет мечом, едва не задевая окружающие предметы. К счастью она еще ничего не разбила. Он остолбенел. Раньше он видел такое только в записи. Воочию действие выглядело страшновато. Эл махала с нетеатральным энтузиазмом.

– Что ты делаешь? – спросил он и нахмурился.

– Думаю. Я так учусь думать.

Рассел шумно выдохнул.

– Зачем тебе это?

Эл опустила оружие и повернулась к нему лицом. Строгая поза и спокойное отрешенное лицо говорили о сосредоточении.

– Это напоминает утреннюю тренировку. Словами сложно передать. Я стараюсь подчинить свои мысли своей воле. Таким образом, они не мешают мне, не разбредаются.

– Меч для этого обязателен? – спросил Рассел.

– Нет. Это только способ. Понятное для меня действие.

– Но почему такой способ?

– Я была маленькая, когда встретила одного человека. Он был отличный воин и научил меня кое-чему. Я смогла быстро понять, как владеть таким оружием и стала делать все сама. Я смогла понять, как действует мое тело, как движется сила и откуда она берется. Я хочу сделать то же с мыслями. О, Космос, я тебе читаю лекцию, как Тому! Со временем тело изменилось, детский опыт немного устарел. Я решила подновить его, а заодно поучиться сосредоточению.

– Разве этому не учат в Академии?

– Да, но предела не существует. У каждого свой способ контролировать воображение. Уровень, которым я владею низок для нынешних событий. Скоро наступят трудные времена, лучше быть готовой к этим переменам, а теперь я лечу к планете, о которой мало известно.

Было видно, что он не понимает ее. Мышление Рассела текло в других руслах и традициях. Эл вспомнила почти такой же разговор с Томом. Том смог понять, не отыскивая мотивов, он просто согласился с тем, что ей это нужно. Рассел будет сидеть в тупике, пока отыскивает ответ не вопрос: где именно она собирается применить меч? Наконец, он спросил то, что она ожидала.

– Есть тысячи мирных способов, почему ты избрала этот?

– Мне нужно давать выход своей воинственной натуре, чтобы она не мешала мне в мирных делах. Так мне наиболее понятно, Рассел.

– Ты применишь его? Когда-нибудь?

– Конечно, если будет надо. – Она знала, что его устроит именно этот ответ.

– И ты сможешь убить человека?

– Это зависит от намерений противника. Я постараюсь сильно не навредить. Ты и Том принимаете все лишком всерьез. Для вас это старинная форма агрессии, от которой современное человечество понемногу отвыкает. Но она никуда не денется из людей. Случись сейчас война, ты бы увидел много страшных картин. Я вижу ее в людях, в тебе, Томе, Доноване, командоре, я вижу ее в себе, и боюсь, что не смогу с собою справиться. Я не могу победить ее, но могу изучить. Как изучают дикого зверя. Почему бы не взять в руки оружие и научиться управлять собой. По крайней мере, я буду понимать, что могу. Самый доступный для меня способ, не подходящий для окружающих, не для вех. Нужно лишь изменить точку зрения, тут ты меня поймешь.

– Для этого надо быть тобой, – усмехнулся Рассел.

– А ты попробуй, – с вызовом и улыбкой сказала она. – Раньше у тебя получалось.

– Когда?

– «В ней есть что-то архаичное». «Я знаю, что ты сбежала с острова, чтобы доказать свою исключительность», – твои мысли? «Я хочу понять мотив!», – ты это восклицал. По-моему, ты уже давно не расследуешь это дело. Ты увлекся попытками понять меня. А это опасно для нас обоих. Ты верно рассудил, что тебе лучше находиться в границах твоего «мундира». Я зря шла на дружеские отношения. Прости меня. Я причинила боль Тому и не хочу того же тебе. Я подумала и решила, что отныне соблюдаю субординацию. Мы не будем больше говорить на отвлеченные темы, сидеть на газонах, поэтому лучше вернуться к теме расследования, если оно еще не закончено. А мне скоро в рейс.

– Разве не ты предлагала мне дружбу на острове? – воскликнул Рассел, ее решение уязвило его.

– Да. Я надеялась на поддержку. В моих поступках нет корыстных интересов, ты уже понимаешь, – она смутилась. – Я не добилась, чего хотела. Рассказ о пиратах остался выдумкой. Так? А мое стремление помочь людям – повышенным самомнением. Если нет доверия, то не имеет смысла говорить о дружбе. Я не боюсь говорить открыто. Если завтра часть разговора или весь попадет в мое дело, все расценят такое заявление как мое сумасшествие или решат, что меня купил Галактис, при этом никто не пострадает. А если меня уличат в вербовке инспектора Космофлота, Рассел Курк перестанет быть инспектором. Я не хочу такого конца. Я уважаю тебя за искренность и добросовестное расследование, за то, что ты просто отличный человек, который спас мне жизнь. Когда все закончится, я с благодарностью пожму эту большую руку. Если завтра будет рапорт о побеге, и меня арестуют, что ж, так мне и надо.

– Зачем ты так! Кто дал тебе право решать, что я тебя выдам? – Рассел даже кулаки сжал от возмущения. – Ты просила поговорить с отцом. Он подтвердил твои доводы. Вчера тебе не терпелось узнать о нашем разговоре. Сегодня, ты решила, что опасность миновала и хочешь избавиться от меня. Почуяла, что расследование закроют? Я тебе больше не нужен? Пойми же ты, если я перестану ходить за тобой – появиться скрытое наблюдение. Я волнуюсь за тебя. Не будь наивной, Эл!

Эл проглотила комок. Рассел глядел на нее сурово. В его глазах вспыхнул и погас гневный огонь.

– Прости, – извинилась она.

Едва ли это могло оправдать ее в глазах Рассела. Сказать больше она не могла. Рассел точно определил свое отношение к ней. Ее опасения рассеялись, но чего стоило ему такое откровение. Ей казалось, что Курк слишком рациональный человек, чтобы принимать близко к сердцу силу противоречий. Сейчас она наблюдала короткую сцену борьбы с собой. Недавно ей показалось, что он приветствует соблюдение прежних формальных отношений, Рассел думал об обратном. Неужели их действительно что-то зацепило друг в друге.

– Я думала, что в пределах расследования такой вариант очень возможен. Дело только в доказательствах. Они у тебя имеются. Ты не хочешь, чтобы я летела. Логично ждать от тебя…

– Я – это доказательство. Я же был на острове и видел. Моего слова вполне достаточно. Эл, я полагаю, тебе удалось обойти опасности исследования, но оно – сплошь фальшивка. Вместо успокоения, я начал подозревать не только тебя, но твоих верных друзей, Тома, Лондера и некоторых членов вчерашней комиссии. Эл, я далеко не глуп. Ты забыла, кто я и чем занимаюсь. Я от тебя не отстану, ради твоей же пользы.

– Я еще раз извиняюсь. Хотя не очень понимаю за что. Ты добивался правды и не верю, что мог запутаться.

– Я пытаюсь понять, зачем тебе понадобилось так себя вести, и не использовала ли ты меня? Я начинаю думать, что Светлана была права, ты используешь людей, намеренно или бессознательно манипулируешь их реакциями. Я тебе этого не позволю.

– И да, и нет, – решительно и мягко подтвердила она. – Я с самого начала видела в тебе угрозу, потому что ты искал корни. Я сама их ищу. Я бы почла за честь иметь такого союзника, но не исключаю, что большей угрозы, чем ты, для меня быть не может. Та правда, которую ты хотел знать, не идет в одной колее с теми представлениями, которыми руководствовался Космофлот. Если ты дальше решил разбираться и не запутаться, то тебе придется изменить мировоззрение. Тут я тебе помочь не могу. Я собираюсь летать. Хочешь шляться за мной по космосу – воля твоя. Гнать не стану. Я улечу, и будь добр, закрой это дело. Иначе я вернусь к идее со скандалом.

– Выходит, ты по уши виновата! И Донован прав.

– Да. С точки зрения инструкций Космофлота Донован прав. Только он мыслит земными критериями, там где нужен космический масштаб, а он слишком глуп, чтобы понять. Как ты с ним работаешь?

– А ты – опасный человек. Если рассмотреть факты, тогда без твоего рассказа, тебя не в чем обвинить, кроме того, что ты из прошлого и твой организм меняется. Но те, кто знают – тебя не выдадут. Даже я. Удобно, очень удобно. Пожинаешь плоды своих стараний. Ты выставила себя так, что тебя все видят юной девой неведающей о последствиях.

– Ты не один такой умный, – улыбнулась она. – Именно поэтому Совет Космофлота отпустил меня летать. Едва ли они учли, что я уйду из-под опеки Ставинского. Через час я лечу на собеседование в порт. Мне пора собираться.

– Я бы не советовал тебе соглашаться. Такие полеты опасны. У тебя нет опыта.

– Я уже приняла решение.

– Какого мнения командор?

– Он считает это глупостью.

– Отношения с Агентством – пятно на твою репутацию.

– Одним пятном больше, – улыбнулась Эл. – Собирайтесь в путь инспектор. Сегодня вам придется скучать.

– Да, с тобой соскучишься.

Они шагали по низкосводчатому коридору порта. Массивная фигура Рассела делала ее маленькой по сравнению с ним. Она доходила едва-едва до его плеча, поэтому Курк смотрелся грузной массой за ее спиной. Встречные люди с интересом оглядывали неизвестную пару.

Порт был очень старой постройки, не слишком ухоженный, без указателей и справочных ячеек. Отыскать кабинет командира порта удалось, лишь изрядно поплутав по коридорам. Эл вошла одна, достала из кармана карточку с дипломом.

Женщина возрастом за сорок, встретила Эл и указала на кресло напротив. Эл не придется стоять. Документов она не взяла.

– Мне нужен командир порта, – сказала Эл.

– Я и есть командир порта, – ответила она. – Мое имя Ольет Бенуа.

Эл удивилась всему сразу. Эта дама не производила впечатления командира. Одежда обычная, никакого намека на форму или знаки отличия. Имя – удивительное, на французский манер. О ней говорил Марат.

– Я вижу, вы удивлены. Все что вы здесь увидите, сильно отличается от ваших уставных привычек, капитан. Мне, согласитесь, тоже есть чему удивляться. На наш запрос ответило только три капитана, после уточнения условий рейса остались вы. Молодая девушка – лучшая на курсе, но со скандальным прошлым. Хочу сразу признаться, что я изрядно озадачена. Могу я узнать, почему вы выбрали это назначение?

– Это было единственным капитанским назначением.

– Командор Ставинский связался вчера со мной. Он не одобряет ваш выбор. Мне интересно, что вы хотите получить от этого назначения?

– Мне известно, что думает командор, он вправе сомневаться. По поводу полета ничего не могу сказать, потому что кроме запроса в назначении ничего не было. Моя цель – опыт.

– Вы хоть понимаете, что за агентство вас нанимает?

– Внештатных капитанов, – улыбнулась Эл.

Она видела сомнение в глазах собеседницы. Чего и следовало ожидать. Слишком просто было попасть сюда.

– Это, значит, – стала пояснять командир, – что мы не подчиняемся законам и инструкциям Космофлота.

– Мне известно о вас кое-что. И коль скоро командор говорил с вами, то он рассказал о моих затруднениях.

– Нет. Он просил не портить вам послужной список, – пояснила она.

Эл свела брови, сделала вид, что не подозревает о происках Ставинского.

– Не считаю свой выбор зазорным, и хочу узнать подробности о полете.

Ольет Бенуа провела пальцем по своему удлиненному носу, потом губам и волевому подбородку, словно делила лицо на две части.

– Полет в колонию. Колония дальняя. Называется Уэст. Вас нанимают капитаном дублирующего экипажа и командиром десанта высадки колонистов. Это силовое сопровождение. Ваш экипаж сопровождает высадку колонистов на планету, что-то похожее на десант в Космофлоте, только ответственности поменьше. Остальные подробности после обоюдного согласия.

Эл задумалась.

– Зачем вам запасной экипаж?

– На случай если с членами основной команды что-то случится, неопределенно ответила Ольет. – Корабли для нас большая ценность, они должны возвращаться – это одно из отличий нас и Космофлота. Вы работали дублером в экспедиции, я считаю что ваш опасный опыт пригодиться в этом полете. Ваша молодость является скорее моральным препятствием для меня, чем техническим. Я жду предварительного решения.

Эл охватили сомнения.

– Что надо, чтобы вы меня приняли?

– Нам нужно знать вашу степень физической подготовки, не как капитана, а как десантника. У вас есть подтверждение диплома капитана и навигатора, но не десантника. Вам придется пройти тестовые испытания на нашем полигоне. Я хочу знать реальные возможности и квалификацию, кроме данных, что я уже просмотрела.

– Я выпускник. У меня полно тестов в Космофлоте.

– Их проводили несколько лет назад и только на Земле. У нас свои тесты, как и условия работы.

Визит Эл не был здесь неожиданностью. Редчайший случай, чтобы выпускник Академии дал ответ на запрос внештатного агентства, только «неудачники» соглашались на такое. Эл отмечалась в списке лучших выпускников, что добавило особый тон ситуации. Ольет не могла еще понять бывшего курсанта, на вид Эл была умной и хваткой. Может, недавний скандал повлиял на ее решение? Ольет пока придерживалась такого мнения. Затея с тестом на выносливость могла бы удержать девушку. Тесты ей не требовались, ее послужной список весьма способствовал тому, чтобы занять это место безоговорочно. Ольет склонялась к мнению Ставинского. Она давала Эл шанс передумать.

– Я готова попробовать. Куда мне направиться?

Ольет сделала жест рукой и «летучая мышь» вынырнула из ячейки в стене. «Летучей мышью» в шутку называли маленькое устройство-проводник, которое могло помочь ориентироваться в незнакомом здании. Старинная система.

Эл поднялась из кресла.

– Я могу взять некоторое снаряжение из катера?

– Что угодно. У нас приветствуется собственное снаряжение. Оружие не берите.

Они раскланялись, и Эл ушла.

Проводник сопровождал ее и Рассела до катера. Эл достала управляющий рукав, наколенники, шлем и пояс. Все это она нацепила поверх формы.

– Зачем тебе это? – спросил Рассел, наблюдая ее манипуляции.

– Я иду тестироваться. Снаряжение не помешает.

– Так много? Зачем тебе тесты? Ты вчера из Академии.

– Такие правила. Его все равно надо проверить. Убью сразу двух зайцев.

– Кого убьешь?

– Это поговорка, Рассел. Пожелай мне удачи.

– Я должен пойти с тобой, – возразил он.

– Зачем? Меня проверят на полигоне, по программе. Поскольку ты не претендент, нет необходимости преследовать меня и там.

Около здания полигона Рассел остановился, но, подумав, решил пойти внутрь.

Эл остановилась в центре большого распределительного зала, пол которого медленно вращался. Множество дверей располагались по кругу, темные проемы пугали, Эл следила, над какой из них загорится сигнал. Она загадала, что если угадает дверь, то решиться на полет. Бортовой голос предложил Расселу кресло, а у Эл забрал паспорт, выставив из пола устройство. Эл считала про себя: «Раз, два, три. Она». Остановка. Она угадала. Свет немного ослаб, дверь напротив зажглась полосой по контуру. Скоро девушка исчезла в дверном проеме.

Рассел ждал. Полигон старенький, как и порт. Он вспомнил рассказ Тома о другом таком же полигоне в пустыне и невольно занервничал.

Прошло довольно много времени, Эл не появилась. Рассел перестал думать о ней. Последние дни скопилась масса невыполненных дел. Она редко запускал дела, но этот случай был исключением из его правил, скоро он вернется к своим обычным обязанностям. Он стал обдумывать план действий.

Даже в удобном кресле спина скоро заныла, и Рассел поднялся. Он не следил за временем. Она там, наверное, уже час. Слишком долго для полета на колонизированную планету.

Когда ожидание стало томительным, Рассел поинтересовался у диспетчера, сколько ему ждать. Голос секретаря густой и гулкий пояснил, что об этом ему неизвестно. Рассел прошелся два круга вдоль ряда дверей, потом вновь сел в кресло, стараясь удобно устроиться.

Вскоре он попросил аудиенции у командира порта. Женщина приятной внешности ответила ему, вскоре Рассел узнал, что она и есть командир. Вопрос о тестировании Эл вызвал у нее странную реакцию. Она попросила подождать, стереограмма загадочной дамы исчезла. Ожидание затянулось, и Рассел насторожился.

Вскоре появились двое. Из пола вытянулись экраны и табло управления. Через пять минут одна из дверей открылась, но не та, в которую Эл ушла. Рассел насторожился еще больше, когда в проеме двери никто не появился.

– Не та дверь! – выкрикнул он.

Прошло еще время, открылось еще несколько дверей. Рассел догадался, что они не представляют, где она.

– Открой все, – бросил один техник другому.

В зал вошло еще двое, в одной из женщин Рассел узнал командира, кем была вторая, он понять не мог, потому что знаков отличия на их одежде не было.

Командир подошла к Курку и произнесла:

– Произошло недоразумение. Систему перенастроили на другие формы тестирования. Я не успела предупредить тестовую группу, – призналась Ольет. – Здесь все происходит медленнее. Это не та программа тестирования.

– Вы это не подстроили?

– Что вы! Это жестоко.

– Ей что-то угрожает? – спросил Рассел и оглядел всех сурово.

За такие ошибки в Космофлоте наказывали строго.

– Не думаю, но я объяснюсь с ней, попрошу извинения, – виновато проговорила Ольет Бенуа.

– Не с ней, а со мной, – пояснил Рассел.

– Успокойтесь, инспектор, пара ссадин ей не повредит, может это заставит ее отказаться, – сказала командир.

Чувство вины сменилось задетым самолюбием. Она смотрела с достоинством. Ее Агентство не допускало вмешательства Космофлота в собственные дела, потому что Космофлот вообще не допускал никого вмешательства в свои дела. Это противостояние породило неприязнь с обеих сторон. Рассел понял, что требовать отчета бессмысленно.

Эл, наконец, вывалилась в один из проемов. Сначала она опиралась на косяк, а потом стала медленно сползать вниз. Рассел поспешил к ней.

Волосы Эл были мокрые, куртка комбинезона расстегнута и порвана, часть снаряжения отсутствовала.

Она посмотрела на Бенуа и хрипло произнесла:

– Не много ли для теста?

Потом она стала кашлять. Рассел хотел поднять ее, но Эл вялым жестом отмахнулась.

– Не надо. У меня вода в легких. Я еще тут посижу, если никто не возражает.

Расселу стало жаль ее. Последнее время она собирала на себя происшествия одно за другим. Эл, кажется, относилась к этому без особых эмоций. Сейчас она выглядела уставшей, но совсем не злой.

Ольет осмотрела ее. Внешние раны отсутствовали, взгляд был осмысленный и спокойный.

– Что там произошло? – спросил Рассел у Ольет Бенуа.

– Сейчас узнаю, – проворчала она и пошла к техникам.

Рассел стал наблюдать. Один пожимал плечами, женщина-техник жестикулировала, третий стоял в стороне. Только однажды этот третий неопределенно помотал головой, выражая несогласие. «Бардак», – подумал Рассел.

Командир вернулась.

– Все ясно. Ее запустили по другой программе. Мы готовим людей для серьезного полета. Люди здесь не слишком поворотливы, хоть и профессионалы. Систему еще не перегрузили, когда Эл вошла туда. Ее паспорт оформлен по высокой категории с возможным назначением в разведку, она подходила к этой программе и система пропустила ее внутрь. Это недоразумение.

– Вы могли ее убить, – сказал Рассел тоном обвинения.

– Это симулятор, тут не умирают, только условно. Но если судить по ее виду, зашла она далеко. Приношу свои извинения, капитан, – обратилась она к Эл. – Вы нам подходите, но по нашему уставу вы должны хранить молчание о том, что было на полигоне. Даже инспектор не должен знать. Если вы в состоянии ходить, то я покажу, где можно отдохнуть и привести себя в порядок, новая одежда за счет агентства, снаряжение вам вернут.

– Я ничего не сломала? – хрипло спросила Эл. – По-моему, сломала.

Ольет слабо улыбнулась.

– Не беспокойтесь об этом, капитан.

Эл встала с трудом. Рассел протянул руку. Она старалась идти твердо, пыталась протестовать, когда Рассел поднял ее на руки. Он сурово посмотрел на нее, и Эл смирилась. Ольет придержала ее голову. Она смотрела на девушку с интересом, Рассел исподволь наблюдал за командиром. Ольет была довольна. Только чем? Что Эл осталась, цела или Эл ей нравиться, или это повод, что Эл откажется. Лучше бы первое и третье. Эти две женщины с характером обязательно найдут общий язык. Будь неладно это назначение!

Ольет лично отвела их в медчасть. Рассел снова остался ждать в холле. Ольет и Эл скрылись за дверью.

– Раздевайтесь, – скомандовал врач, едва взглянув на пациентку.

Это был необычно тощий человек средних лет с бритой головой. Мягкими движениями он напоминал богомола. Эл мысленно дала ему эту кличку.

– Что же вы медлите, – поторопил он ее.

Пальцы плохо слушались. Ольет Бенуа поспешила ей помочь.

– Можно? – спросила она.

Эл кивнула утвердительно. Ольет с трудом справилась с замком энергетического рукава. Наконец она освободила руку Эл и принялась за куртку. Эл сразу усмотрела в ней администратора. Если Ольет когда-то и летала, то было это давно. С одеждой у нее тоже возникла заминка, к счастью одеревеневшее тело Эл не чувствовало жестких движений командира.

– Давайте я, – отстранил ее врач. – Лучше скажите, что произошло? Мне нужны подробности. Не вынуждайте меня спрашивать пациента.

– Ее потрепало на полигоне, перепутали тестовую программу, – ответила Ольет. – С виду повреждений нет.

– Спасибо, ассистент мне не нужен. Идите, – сказал врач строго.

Ольет удалилась.

Он быстро отсканировал тело.

– Не знаю, что там произошло, моя милая, но вы – молодец, – отреагировал он. – У нас не новость, когда что-то путают. Вы чувствуете тело?

– Плохо, но чувствую.

– Что болит?

– Больно дышать, болит стопа и круги перед глазами.

– Спешу успокоить, что у вас серьезных травм нет. Сломано ребро, растяжения, а круги перед глазами от усталости. Вы знаете, что у вас аномальная кровь?

Он это спросил так спокойно, словно, между прочим.

– Да.

– Генетические изменения были?

– Да.

Он сканировал ее еще раз. Эл поежилась. Попалась. Никто не сказал, что на полигоне будут экстремальные условия. Вряд ли стали бы устраивать колонию в таком аду.

– Через три часа я вас подновлю. У нас старенькое оборудование. Придется потерпеть. У вас своеобразная форма экзотизма. Игра природы.

– Вы так спокойно говорите об этом, – выдохнула Эл.

– Я не борец за чистоту человеческого рода, я лечил любых людей. Сколько вы были на полигоне?

– Я не знаю. Час, может больше.

– Час! Это серьезно. Неплохо.

– Да. У меня хорошая подготовка.

– Судя по нашивкам и юному возрасту, капитана вам присвоили не просто так.

Эл улыбнулась в ответ.

– Доктор, что вы можете сказать о моем экзотизме? Вы занесете данные в мой паспорт?

Врач рассмеялся.

– Я знал, что вы спросите, капитан. Клянусь не заносить. Пока мы говорим, ваше тело одеревенело, потому что идет мощный восстановительный процесс. И вам не больно. Не смогу порадовать, что это хорошо. Как только я напомнил вам о происшествии, тело стало менять состав крови. Вы словно защищаетесь от воспоминаний. Тренировались? Потом сами посмотрите.

– Вы сообщите обо мне? – беспокоилась Эл.

– Я клятву давал. Гиппократа.

– Кто сейчас дает клятву Гиппократа?

– О-у, вы знаете, что это такое?

– У меня друг – врач.

– Максимилиан Лондер не врач, а космобиолог. К тому же, я не хочу, чтобы вас выслали с планеты. Вы уникальный, но, в сущности, безвредный экземпляр, с нормальной психикой и хорошей выдержкой. Расслабьтесь. Расслабьтесь. Ольет будет довольна, что нашла такого капитана. Хотите поспать? Я разбужу вас, как только реабилитация закончится.

– Хорошо было бы, но боюсь, что мне опять приснится этот кошмар.

– Начнется кошмар, я верну вас в сознание.

– Я согласна.

– Вы приятный пациент. За какую сотню перевалило количество обследований? – Он шутил. Эл не ответила.

Кошмаров она не видела, темнота – больше ничего. Она открыла глаза, словно через мгновение.

– С пробуждением, – приветствовал ее «богомол». – Хотите узнать, что я обнаружил?

Эл напряглась. Обследование вовсе не входило в ее планы.

– Расскажите.

– Вы недавно с Плутона. Три дня назад вы несколько часов провели в воде. Вы тонули. Более того, я знаю, что с вами было на полигоне. Ну что?

Эл привстала на локтях.

– Как вы узнали?

Он был доволен собой.

– Должен вас предостеречь. Ваши тайны можно узнать, когда вы спите. Я говорил, что ваш организм восстанавливается, так вот по тому, как он восстанавливается, я и узнал, что с вами было. Пока вы бодрствуете, ваш организм всячески старается походить на нормальный. Вы вероятно с помощью мыслей учились контролировать его. Верно? Можете не отвечать. Но во сне вы беззащитны. Хотите сохранить свою тайну, спите в отдельном от всех месте и держитесь подальше от медицинских комиссий, пока не научились владеть собой даже во сне. Не думайте, что я гений медицины, Марина Шубина была здесь, она работает у нас. Это имя вам уже известно. Она безжалостно уничтожила записи о вас. Никто не узнает, кого я в действительности лечил. Вы не одиноки, таких, как вы, я встречал. Их беда в том, что они позволяют воспоминаниям владеть собой, поэтому страдают. Сами вы догадались или кто-нибудь подсказал, но вы нашли верный способ справиться с собой. Желаю вам удачи.

– Могу я узнать, почему вы до сих пор не сдали меня Космофлоту?

– Девочка моя. Вы пережили катастрофу, тонули, боролись за свою жизнь, а придется, поборетесь за жизни других. Я не сомневаюсь, что верно распознал ваш характер. Вы вызываете у меня уважение, и я считаю недостойным предавать человека, который отличается от меня лишь составом крови и тела. Используйте свой неожиданный дар во благо, это единственное о чем я вас прошу. И не рискуйте слишком, силы стоит тратить рассудительно. Одевайтесь и идите заниматься своей жизнью. Ваш инспектор очень терпелив.

Эл соскочила с ложа на пол и быстро оделась в новую, принесенную кем-то одежду. Она была удобной, гражданской. В каком-то смысле Эл была рада расстаться с формой. Разорванную куртку и снаряжение она сложила и сунула подмышку.

– Я очень благодарна вам, доктор. Как ваше имя? – сказала Эл и протянула ему руку.

Он мягко пожал ладонь.

– Отто, – представился он.

– Эл, – улыбнулась в ответ девушка.

– Я знаю, – сказал Отто.

– Спасибо еще раз, – поблагодарила Эл и вышла.

Уставший от ожидания Рассел поднялся ей на встречу

– Ну, как?

– Я здорова. Идем.

Эл решила сразу пойти к Ольет Бенуа. Уже знакомыми коридорами. Ольет осмотрела на нее.

– Хороший вид. Словно ничего не было.

– Что мне делать дальше? – спросила девушка.

– Если случившееся не изменило твоего решения, то мы должны обсудить детали.

– Я остаюсь, – заявила Эл. – Мне нужно жилье рядом с портом.

– Я дам распоряжения в гостиницу. А какого мнения инспектор на этот счет?

– Курк – наблюдатель, а не советник. Мое решение окончательно. Я остаюсь.

– Что ж. Тест, хоть и неудачный, показал отличную подготовку. Если бы у меня была вакансия, я предложила бы постоянное место в разведке.

– Вы весь десант в таком кошмаре тренируете?

– У нас работать опаснее, чем в Космофлоте. Но нам нужен капитан запасного экипажа, а не разведчик. Нам нужен капитан. Собственно экипажа тоже нет, придется его собрать, с тобой вместе должно быть девять человек.

– Обычно экипаж – десять, – пояснила Эл.

– Одно место займет инспектор, наподобие вашего сопровождающего. Мы везем переселенцев и вынуждены соблюдать формальности. Найдете людей для экипажа – хорошо, если нет – я найду. Идет?

– Попробую сама, – отказалась Эл. – Кто полетит в основном составе?

– Это наша опытная команда. Капитан – женщина. Я потом вас познакомлю. Они хорошо знают Уэст.

– Когда вылет?

– Через десять дней. Времени очень мало. Если вопрос с экипажем не решится через четыре дня, я должна об этом знать. Для начала найди себе штурмана и десант, человека четыре. Пилота, врача и людей для связи, я обеспечу хоть в последний день.

– Вы не против бывших курсантов в экипаже?

– Курсантов? А что, есть еще претенденты?

– Надеюсь, да. Пилот у меня точно будет.

– Для меня такая новость неожиданна. Надо подумать.

– Что-то смущает? – спросила Эл, подозревая, что она ответит.

Эл ошиблась, ответ был другим.

– Космофлот не одобряет такие действия выпускников. Их учат не для нас. Считается, что люди у нас не талантливые и сплошь неудачники. Хотя я другого мнения. Дисциплина у нас не столь сурова, но зато уровень и опыт не хуже. Людям приходится рассчитывать на свои способности, а не на технику. Скоро убедитесь. И еще. Мы работаем с экзотизмом, как с достоинством. – Ольет мягко улыбнулась. – У меня есть один вопрос. Он касается твоих личных качеств. Можно?

– Да, конечно, – кивнула Эл.

– Уровень коммуникации в твоей карте поставлен низкий. В чем причина?

Эл задумалась.

– Я люблю все делать сама.

– Тогда это не вяжется с капитанским званием.

– Нет. Людьми я управлять могу, но…если дело доходит до критической точки, то действовать начинаю сама. Иногда я ругаюсь с окружающими и мной сложно управлять, потому что я думаю прежде, чем делать, и не выполняю приказа тупо.

– Это интересно. Мне следует подумать об этом. А как же дисциплина?

– Смотря, кому подчинятся, – пояснила Эл.

– Ах, вот как, – удивилась Ольет Бенуа.

– Да, к сожалению, это так.

– На лицо задатки лидера и вольнодумство. Собственно за это тебе и попадает. Ты отдаешь себе отчет в том, что берешь на себя ответственность за жизни людей?

– Конечно.

Ольет усмехнулась.

– Ты знаешь про параграф десять в нашем уставе?

– Нет.

– Он гласит, что в случае осложнений с высадкой, или если твой экипаж вовремя не вернулся на борт корабля, вас оставят на планете в лучшем случае до следующего рейса.

Глаза Эл округлились. До этого момента Ольет видела мало эмоций на лице Эл, даже когда ей было больно. Сейчас оно выражало целую гамму чувств. Значит, девочка хорошо владеет собой, а вовсе не обладает спокойным темпераментом. Она стала ждать, что она скажет. Такие правила шокировали всех новичков и являлись причиной многих отказов от должности. Уговаривать она была не вправе.

Эл думала о том, что надо решать сейчас или никогда, но воспоминание о ребятах, которых она собиралась взять в экипаж, остудило ее, и она решила не торопиться.

– Могу я дать ответ завтра?

– Только это последний срок.

– Хорошо. Завтра до полудня я дам ответ.

Осталось сообщить друзьям. Эл вернулась к катеру и стала вызывать всех на общую связь.

– Думаешь, они согласятся? – спросил Рассел.

– Рассчитываю, – ответила она.

– Тогда я покину тебя на пару часов. Мне нужно вернуться к другим делам.

– Хорошо. Сообщи, когда закончишь, я подберу тебя. За кров и пищу поработаю твоим личным пилотом. Подброшу тебя до Академии.

На стоянке академического городка Рассела уже ждал другой катер.

Эл была благодарна за то, что он не пошел с ней на встречу. Они договорились встретиться в «Зале назначений». Эл с удовольствием заметила, что напротив ее имени графа уже заполнена.

Первым примчался Дмитрий. Он затормозил в двух метрах, отдал ей честь, потом понял, что на ней ни формы, ни знаков.

– Дим, хочешь отделаться от наказания и через десять дней уйти в рейс? – спросила она, хитро прищурив один глаз.

– С тобой? Ты еще спрашиваешь, капитан! Я твой.

– Почему опять – капитан?

Он снова улыбнулся.

– Мне нравится тебя так называть. Но теперь же ты официально мой капитан?

– Пойдешь ко мне пилотом?

– Только позови, – шутливо среагировал он.

Эл показала себе за спину, на графу назначения.

– Я серьезно. Полет в колонии. Это не Космофлот. Читай уже.

Пока Димка удивлялся, а заодно молчал, Эл объясняла суть дела.

– Надо подумать, – заключил он. – Драка. Потом Агентство.

Эл посмотрела на друга. Он мысленно оценивал сложность своего положения. Он согласится, но ей придется брать ответственность за его жизнь. Это было не детство, когда она знала, что ничего плохого с друзьями не случится. Теперь – космос и чужая планета. Первый полет вместе. Димка был дорогим человеком, она не простит себе.

Димка громко вздохнул.

– А меня возьмут?

– По уставу Космофлота – ты нарушитель. В Агентстве не станут спрашивать, за что ты дал по физиономии инспектору. За экипаж целиком отвечаю я.

– Неужели тебя взяли в рейс? – еще не верил Димон. – Ставинского «кондратий» хватит, если и я полечу. А я полечу. На зло врагам.

Он замолчал. Эл поняла, что он хочет еще что-то добавить, но не решается.

– А пока нет Ольги с Игорем, я кое-что скажу тебе, – продолжил он. – Тебе будет больно, Эл. Алик не покидал Землю, он никуда не полетел. Сволочь.

Димка замер. Он ждал реакции и думал, что Эл вспылит. Обман она не любила с детства и всегда злилась, но сейчас ее лицо вдруг изменилось.

– Его нужно разыскать. Мне нужен штурман, – деловым тоном сказала она.

– Эл, ты не слышишь меня?! Он нас обманул! Да я убью его, если увижу.

Она не хотела обсуждать этот вопрос.

– Вот найдем и спросим. У нас один день в запасе. Пять человек есть, – Эл вспомнила Марата, – шесть человек. Если уговорить Лондера будет семь.

– Почему ты уверена, что Ольга и Игорь согласятся? Стоит ли портить им карьеру? А у Лондера может быть приступ.

– У меня тоже может быть приступ, – пояснила Эл. – А еще Лондер вместо себя может кого-то посоветовать. Ученому есть место в колониях.

– Алика я бы не брал, – решительно заявил Димка.

– Он мне нужен. Времени мало. Он нам лучший друг.

– Был когда-то.

– Знаешь, Димка, теперь я понимаю, почему ты треснул Донована. У меня тоже появляется желание поколотить тебя. Мне позарез нужен штурман. Кроме него со мной никто не полетит. Кроме меня никто не закроет глаза на пометку об обмороке на Плутоне. Это дальний рейс, шанс для него.

– Да с чего ты взяла, что он полетит? – Дмитрий не стал продолжать, когда она зыркнула на него. – Ладно, молчу. Но начинаю думать, уж не влюбилась ли ты в него всерьез.

Димка увидел, как изменилось ее лицо. Ему следовало извиниться, но он смолчал. Это была шутка, однако, реакция Эл поразила его. Димка свел брови и погрузился в себя. Ольга и Игорь задерживались. Пауза затянулась.

Димка подметил, Эл более эмоциональной. Раньше ее лицо походило на спокойное изваяние, она улыбалась довольно мило, смеялась, но за редким исключением оставалась сосредоточенной. Прошло едва больше месяца, и теперь Эл стала другой. Ее спокойствие – видимость, результат тренировки. Она продолжил рассуждать о переменах. Разговор стал живым, она жестикулировала, ее лицо менялось. Особенно сейчас. Он не знал радоваться или огорчатся таким переменам. Такой она нравилась ему больше. Димка согласился с тем, что Алика нужно найти, пусть посмотрит на нее такую, предатель.

Он поднял глаза на Эл. Вид у нее был отсутствующий, она погрузилась в свои мысли, полное противоречие его рассуждениям. Сейчас она была красива и в своей песочно-белой одежде напоминала ангела. Вот-вот улыбнется, и вокруг станет светлее. Эл заметила его взгляд, Димка сразу отвел глаза.

Раздался сигнал, Эл включила связь. Появилось изображение Игоря.

– Ребята. Предлагаю встретиться в другом месте. У меня новость.

– Где? – спросила Эл.

– Космопорт «Северный». Я уже здесь. Разминулись. – Он не сдержал улыбку.

– Ты знаешь, – догадалась Эл. Игорь в ответ по-детски хихикнул. – А ты как узнал? Видел назначение?

– Весь наш курс, кто еще не в рейсах на ушах стоит. Вы не знаете, что твориться! Ставинский вызвал меня и настрого запретил связываться с тобой. Я удрал из Академии, чтобы с ним не встретиться лицом к лицу, я его боюсь.

– Что ты ему сказал? – вмешался Димка.

– Я сказал, что имею право сам выбирать назначение. Эл, я лечу с тобой. Димка, как я понимаю, тоже. Ольга сейчас у Ставинского, думаю, он чистит ей мозги. Если возьмешь, то она тоже хочет лететь. Ставинский, гарантировано, доведет ее до слез, но она не откажется.

– Вот тебе и карьера… Я знала, что вы согласитесь.

– Эл, с тобой – хоть куда, хоть к черту на кулички, – торжествующе заявил Игорь. – Я уже песню сочинил по этому поводу.

– Эй, романтик, а где ты отыскал это выражение? – спросил Димка.

– Когда-то ты его употреблял, мне понравилось – я запомнил, для меня – это экзотика.

Игорь широко улыбнулся. Эл улыбнулась ему в ответ.

– Пусть Оля мне сообщит как дела, – сказала она мягко.

Таким образом, необходимость во встрече отпала. Димка спешил оформляться в рейс, ему так хотелось лететь с ней, но проклятые формальности придется соблюдать.

– А как же Алик? – спросил он уже в дверях зала.

– Я буду сама искать его, – отозвалась она.

– Зови, если что, – кивнул он.

Рассел отказался встречаться в инспекторском корпусе и предложил пообедать у него дома. Эл сочла предложение очень своевременным. Ей не терпелось поговорить с Расселом об Алике. К прилету инспектора она заказала плотный обед, чтобы задобрить инспекторский желудок.

– Мне нужно отыскать Алика, без твоей помощи не обойтись, – начала она разговор к концу обеда.

Рассел сидел в своем кресле, в любимой ленивой позе. Он помедлил с ответом.

– Я не должен этого делать, – сказал он, через паузы выговаривая слова.

– Почему?

– Это станет известно, а значит, будет приобщено к делу. Любая информация, которая проходит через мои руки, фиксируется в рапортах. Понимаешь?

– Да, понимаю, – согласилась с ним Эл. – Подучи тогда. Ты же специалист по розыску.

– А ты не специалист? – заметил он.

Она обошла стол и села рядом на сидение. Еще при приближении она испытала уже ставшее знакомым состояние. Рассел знал об Алике. Это была не догадка и не подозрение, а уверенность, очень точное знание.

– Рассел, ты знаешь, где он.

Инспектор привык, что она проницательна и хорошо осведомлена. Как ответить?

– Найди себе другого компаньона, – посоветовал Рассел.

Эл помрачнела.

– Он мне не компаньон, а друг. Если с ним что-то происходит, для меня не лишнее знать что. Я виновата за историю на Плутоне.

– Интересно, что это была за история? Я же не знаю, – осторожно спросил Рассел, и знал, что она не ответит.

Эл промолчала.

– Не поможешь? – спросила она, наконец.

– Нет. Оставь его в покое. Я дам тебе совет. Он родился сегодня, в процессе, пока я дело на тебя закрывал. Ты накрутила такого с Тобосом, что тебе стоит отказаться от полета и побыть на Земле. Если ты, конечно, еще хочешь понять, что происходит. Однако это грозит тебе дополнительными проблемами. Лучше исчезнуть совсем, домой, откуда пришла, или в Галактис. Не терзай мальчишку. Он уже пострадал из-за тебя. Добром эта история не кончится. Скоро я тебе не помощник. Из-за истории с аварией, я не вовремя подал отчет. Донован обвинил меня в симпатиях к тебе. Маленькая неосторожность – и я ничем не смогу помочь. Не трогай Алика. Пожалей его. Если тебе не терпится себя проявить, улетай в колонии. По возвращению, возможно, решиться твоя судьба в Космофлоте. Но мне бы не хотелось, чтобы ты потянула за собой еще одного друга. Хочешь его видеть? Жди неожиданностей.

Глава 10 Свидание

Алик поднимался по пандусу главного входа в «Институт времени». День начинался трудно. Огромное количество работы заставило его потерять счет дням. Он иногда шутил про себя, что испытывает превратности и повороты этой единицы измерения. На второй неделе он стал понимать, что ровным счетом ничего не понимает в новой области. Она была не слишком связана с навигацией, как его убеждали при приеме на службу.

Светлана Бернц пыталась навещать его, но он отказался беседовать с нею. Упоминание об Эл вызывали боль и чувство вины.

Поэтому он не сразу понял, что это она, когда обернулся на окрик.

– Алька!

Эл стояла, прислонившись плечом к огромному тополю недалеко от входа в здание. Она ждала, сложив руки на груди. Поза казалась непринужденной. Алик застыл. Чувство было такое, словно внутрь налили раскаленный свинец. Она не двинулась с места, ждала, когда он подойдет. Алик собрался с духом и пошел к дереву. Весь короткий путь он не поднимал глаз. Лицо горело, в голове была каша и ни одной толковой мысли. Он забыл поздороваться.

Он с трудом посмотрел на нее.

– Ты без формы, – сказал он, уже ругая себя, что начал разговор первым.

– Да, я ее порвала. На тренировке, – пояснила Эл.

Знал бы он, чего ей стоило заговорить. Их состояния были похожи. Эл боялась, что этот визит для нее кончиться приступом. Она призвала все самообладание.

– Значит, ты не улетел? – тихо сказала она.

Этой фразой Эл хотела задать тему разговора. Больше всего она опасалась, что вновь спугнет его. Неизвестно, что твориться у него в голове. Люди в стрессовых условиях иногда меняются до неузнаваемости. Ему был тяжело, ее вопрос казался небезобидным. Она посмотрела ему в глаза и сразу отвела взгляд в сторону. Он очень нервничал. Глаза сумасшедшие.

– Нет, – только и ответил он.

Напряжение осталось прежним. Говорить о его работе было бессмысленно.

Эл выдержала паузу, чтобы понять, что ей делать дальше. А потом решила, что ее заготовки никуда не годятся, и выпалила:

– Мне нужен штурман.

Алик резко поднял голову и вздрогнул, словно его иглой укололи.

– Зачем? – спросил он.

– Собираю экипаж, – более уверенно сказала она. – Полет непростой. В колонии. Нужны люди, которых я знаю.

Он грустно улыбнулся. Она поняла, что он не знает, что сказать. Он медлил. Эл решила, что для первого разговора уже достаточно.

– Не торопись с ответом, – сказала она. – Если ты не против, я прилечу за ответом вечером. Когда удобно? Ты можешь послать сообщение, но я бы предпочла поговорить. Нам нужно поговорить, Алик.

Он молчал. Эл ждала. От этого зависело так много. Пауза тянулась медленно.

– В семь, или около. На пристани Адельвани, мы в одном поясе, – сказал он. – Знаешь где?

– Да. Далеко, – удивилась Эл. – Хорошо. Я приду.

С этими словами она повернулась и пошла. Алик знал, что она не оглянется, она никогда не оглядывалась, хотя он очень этого хотел. Он забыл в это мгновение, что Эл чувствует взгляды. Он умолял ее оглянуться… Эл оглянулась. Потом вновь повернулась спиной и махнула рукой.

Алик без сил сел у корней дерева и закрыл лицо руками. Когда-нибудь она все равно нашла бы его. Не рассчитывал, что так быстро. Сознание не хотело верить, что она была здесь. Когда он открыл глаза и осмотрелся, Эл, конечно, уже не было.

Она летела к Лондеру, стараясь пока забыть эту встречу. Она думала о полете и мысленно готовилась убеждать биолога. Напряжение схлынуло. Она даже забыла, что рядом немой тенью сидит Рассел, находясь в своем полусонном состоянии. У Эл не было времени говорить с ним. Он ничего не спросил, и сам вид Курка говорил о том, что он не расположен к беседе.

Эл посадила катер в снег. Рассел пошел за ней. Они пешком вошли под купол, Эл стряхнула капли конденсата с одежды. Лондер уже вышел навстречу. Он сумеет держаться при инспекторе строго. Камилл был в оранжерее, и Лондер попросил его не выходить.

– Рад твоему визиту, Эл – со сдержанной улыбкой сказал Лондер. Он проводил их в дом. – Садитесь, инспектор.

Он подал Расселу табурет.

– Что тебя привело? Не уверен, что вежливость, – спросил он у Эл, которая сесть отказалась.

– Я собираю экипаж. Полет в колонии. Мне нужен человек с большим опытом и еще биолог.

– Эл, я больше не летаю, – сразу отказался Лондер.

– Может, тогда посоветуешь кого-нибудь? – спросила Эл, готовясь к следующей атаке.

– Связей такого рода у меня тоже больше нет.

Эл потерла подбородок, а потом стала накручивать локон на палец. Лондер поймал несвойственное для Эл движение.

– Все будет хорошо. Это агентство внештатных капитанов Космофлота. Запасной экипаж.

– Ты смелый человек, – высказался Лондер. – Это же десятый параграф. Эл, у меня сын.

– Ты знаешь про условия? – Эл откровенно удивилась.

– Я летал тридцать лет. С ними тоже. Других сумасшедших, видимо, не нашлось, и своих курсантов ты тащишь с собой. Так?

– Так. Поэтому мне нужен взрослый, выдержанный, опытный человек и поводырь для щенков, вроде нас. К тому же мне нужно с кем-то советоваться.

– Щенки – это хорошо сказано, – по-отечески мягко сказал Лондер. – Инспектор, а что вы думаете?

Рассел посмотрел на Лондера сонным взглядом.

– Мое мнение не в счет, – буркнул Рассел и кивнул на Эл.

– Верно. Эл, зачем тебе советы, которых ты не слушаешься? – обратился к ней Лондер.

– Может быть, научусь, – с досадой ответила Эл. – Ответь сразу. У меня два дня для докомплектации экипажа.

– А вылет?

– Скоро.

Лондер только покачал головой. Эл снова проявляла безрассудство. Либо ее загнали в угол, либо она плохо понимает, что делает. Если она так решила, может действительно есть причина.

– Ты хорошо знаешь, что делаешь?

– Это опасно… Много неизвестности. Дело темное. Не знаю. Не знаю. Но все равно полечу. Мне нужен ты, Лондер.

– Агентство навяжет тебе своих. Без экипажа не останешься.

– Терять половину полета на то, чтобы тебя слушались, – проговорила Эл, глядя в пол. – Ты мне нужен. У тебя опыт.

– Нет, Эл.

– Ты не помнишь, я могу отказать людям из агентства?

– Можешь, но где ты найдешь замену?

– А если лететь вшестером, а остальные рейнджеры?

– Ты с ума сошла!

– Значит можно?

– Теоретически. Но это, значит, устроить себе трудную жизнь. А если с кораблем что-то?

– Значит можно, – подытожила Эл. – Спасибо, Лондер. Мало не значит плохо. Что ж, передай привет Камиллу. Привезти тебе что-нибудь с Уэст? Только маленькое.

Лондер подошел к ней и положил руку на плечо.

– Эл, ты просто глупая девчонка. Если тебе свою жизнь не жаль, то остальных пожалей. Представь, если вас там оставят. Время для высадки – минимум. Подумай. Может этот полет кому-то на руку?

Он увидел понимание в ее глазах, но они думали о разном.

– Осталось мало времени, – отозвалась Эл. – Ты меня убедил, доберу экипаж.

Лондер беспомощно хлопнул себя руками по коленям.

– У меня сотня причин отговаривать тебя. Тобос может повториться, – стал снова убеждать Лондер.

Эл гордо подняла подбородок.

– Мне бы не хотелось всю жизнь жить в душе с этой трагедией. Она только часть моей жизни, пусть нелучшая. Хотя, как на это посмотреть. Я хочу двигаться дальше. И корабли водить буду, и летать буду, и людей спасать буду. Иначе, сама себя убью, своими собственными мыслями. Пусть трудно, но ведь мне никогда легко не было. Почему должно быть легко теперь? Я вернусь, и экипаж будет цел! Вот увидишь! Извини, что потревожила тебя… Извини.

Эл повернулась и вышла. Лондер проводил ее. Вид у него был озадаченный. Рассел посмотрел на него.

– Сделайте же что-нибудь, – охрипшим голос попросил космобиолог у сурового Рассела.

– Похоже, вы понимаете друг друга, как коллеги по прошлому экипажу, но сейчас иной случай, – заключил Курк. – Это мы с вами понимаем, что ее поступок – крайность. Она шальная эти дни, поэтому резкая. Переубедить ее невозможно. Поверьте. Я даже где-то допускаю, что она права. Что ж ваша методика сработала при обследовании, но быть хладнокровной в выборе назначения вы ее не научили.

Рассел не думал, что космобиолог покажет перед ним чувства. Лондер будто умолял его сделать что-нибудь и выглядел виноватым. Кажется он понял, что участвовал в процессе воспитания этого капитана и подвел ее к такому жизненному выбору.

Рассел ничего не сказал, попрощался кивком, и они улетели.

Чем больше Лондер думал, тем труднее ему было забыть разговор. Уверенное, исполненное силы лицо Эл стояло перед глазами. Он ожидал приступа и ушел к себе, чтобы не испугать сына, но обошлось.

Последние слова Эл задели Лондера за живое. Если бы это был кто-то другой, не Эл, он взбесился бы. Из ее уст звучала правда, за ее убежденностью уже стоит опыт. Она угадала, сказала намеком, Лондер боялся снова выйти в космос. Эл попала в точку. Несколько часов он обдумывал решение. Вечером Лондер сообщил в агентство, что принимает предложение Эл.

Она ждала Алика на обозначенной пристани, как договорились. Ветрено. Океан плескался в старый пирс, с еще не разрушившимися плитами. Место было безлюдным, недалеко заброшенный прибрежный городок. Они курсантами облюбовали это место из-за уединенности.

Алик опаздывал. Ее терзали опасения, что он не придет.

«Уплыть бы сейчас! Огромный корабль с парусами!» – Эти мысли отвлекли ее от цели визита, на душе стало легче. Она тянула носом морской воздух, порывы ветра накатывали вместе с шумом воды. Эл прохаживалась по пирсу взад и вперед, успокаиваясь и опять переживая волну напряжение и возбуждения, мысленно выстраивала диалог.

Рассел издалека наблюдал все это, потом подошел.

– Я пойду. Осмотрю окрестности. Вызови меня потом.

Рассел напомнил ей о себе и вежливо удалился.

Эл в душе поблагодарила его за тактичность. Неужели так заметно, что встреча слишком личная. Это не свидание. Пусть Курк думает, что хочет, главное, что он ушел.

Эл снова занервничала. Состояние менялось быстро, наверное, так было всегда, но теперь из-за тренировок, она научилась следить за собой, фиксировать перемены своего настроения и состояния. В такой ситуации ей тяжело справиться с собой. Утренние тренировки тут помогли бы мало, в таких ситуациях нужен опыт, которого у нее не было. Шутка ли, ей предстоит объясняться с лучшим другом, который пострадал из-за нее, что хуже был в нее влюблен и при этом убеждать вступить в экипаж. Здесь совсем иные чувства, у нее не было сил побороть такого рода волнение. Ощущение, словно за шиворот держат над пропастью. Надежды ее таяли.

Вдалеке показалась фигура Алика. Эл без труда узнала его. Он шел своей характерной походкой мимо камней и остатков построек. Его одинокая фигурка мелькала, появлялась, исчезала за камнями.

Сердце Эл забилось очень сильно. Чтобы успокоиться, она попыталась представить его состояние, угадывая по походке. Он всегда ходил твердо и легко. Угадывать – занятие довольно бесполезное, но оно помогло ей сосредоточиться.

Алик приблизился и остановился метрах в двух.

– Хорошее место, – сказала Эл.

– Да. Я живу недалеко. Прости, что не пригласил, посчитал, что неудобно.

– Здесь лучше, – согласилась Эл. – Спасибо, что пришел.

– Сомневалась?

– Очень.

– Я тоже.

– Ты выглядишь уставшим.

– Да. Много работы. Мне трудно.

– Как ты туда попал? Если не тайна.

– Об этом потом. Эл. Мне хочется спросить, почему ты хочешь взять меня в экипаж?

– Мне нужны люди, которые знают меня, которых знаю я. Так будет легче в полете.

– Есть еще причины?

– Да. Я хочу, чтобы мы снова стали друзьями. Хотя для меня ты всегда оставался другом. Если ты не хочешь об этом говорить.

– Ты хочешь сказать, что это возможно? – осторожно спросил он.

– Да. Если ты примешь мои извинения. Я не все рассказывала тебе на Плутоне. Я боялась, что ты не поймешь меня. Я сделала ошибку. История моего полета в Галактис имеет много сторон. Тогда я не могла говорить, впрочем, сейчас я тоже не говорю об этом. Я была тогда слишком занята своими делами. Потом эта история с Бернц…

– Не нужно, Эл, – он почти простонал эти слова.

– Я должна знать, что случилось. Не о разговоре, о том, что было, когда ты…

– Я ничего не помню. Потерял сознание и все.

– Ты кое-что говорил. У меня есть запись, разобрала я только одно слово.

– Да, врач говорила, что я бредил.

– Алик, это был не бред. С тобой что-то случилось.

Она увидела, как он нахмурился, и замолчала.

– Зачем тебе штурман, который слишком чувствителен для этой работы, который может свалиться в обморок? Где гарантия, что я не сбегу?

Эл слабо улыбнулась.

– Бежать будет некуда. Выбор небольшой: корабль или колония.

– А ты не боишься, что я доложу о тебе в Космофлот?

– Это место уже занято. С нами летит инспектор. Давай я тебе все расскажу, а там сам реши.

Эл удалось справиться с волнением. В спокойном состоянии легче размышлять. Она будто бы «скользнула» в сторону от ситуации. Она перешла к делу, минуя первую вспышку эмоций, события заняли свои места, мысли не путались, и она ощутила уверенность, как тогда, на Плутоне. Она отрапортовала о задании канцелярским фразами, скупо и четко.

– …Вот собственно и все, – закончила она объяснения. – Задание формально несложное, что будет на деле, я не знаю. Агентство умышленно скрывает подробности, но я узнала, что два экипажа уже гибло на этой планете, а колонисты исчезают бесследно. Если получится, мы расследуем это дело. Теперь тебе, в общем, все известно. Снаряжение – свое.

Алик впервые с начала разговора посмотрел на нее. Спокойствие Эл не удивило его. Она ловко сглаживала неудобство встречи своей выдержкой. Тон разговора был официальным, но не холодным. За что она просит извинения? Какое слово он говорил, почему она доверяет ему? Он знал, что ее мысли уже на шаг или два впереди, и сейчас Эл думает уже о другом. Это хорошо. Вспоминать Плутон он не хотел.

– Эл, ты ни разу не спросила, почему я …солгал?

– Мне интересно, конечно, но я подожду, пока ты решишься. Трудно говорить – оставь, – заключила она.

– Разве это не самое главное? И ты не злишься на меня? На тебя это не похоже.

– У тебя есть основания меня бояться. Ты считаешь, что Эл, которую ты знал – исчезла, а вместо нее – существо неизвестного роду-племени в образе старого друга. Мы уже решали этот вопрос. Даже Космофлот отложил это дело, а ты все еще ищешь ответ. Так посвяти этому больше времени. У тебя есть отличный шанс отыскать доказательства. А что до лжи… Я знаю, зачем тебе Служба Времени, чтобы попасть домой. А солгал ты, чтобы мы оставили тебя в покое. У тебя не выйдет в одиночку. Поверь мне. Боюсь, что выход в другом направлении.

– Уж не в полете в колонии точно. Может не поздно подыскать другого штурмана? В этой истории моей вины больше, другого выхода я не нашел. Нам нужен запасной вариант, на случай если твой дар не сработает. Сейчас все очень трудно изменить. Я не полечу.

Эл готовилась к отказу, но не думала, что будет так больно. Лучшим было уйти.

– Я зря побеспокоила тебя, – сказала она, повернулась к морю спиной, порыв ветра подтолкнул ее прочь, и Эл двинулась с пирса к берегу.

Путь до катера, метров сто пятьдесят, она проделала, как во сне. Она оставила двери открытыми, чтобы воздух проникал в салон.

Она жила этой встречей много месяцев, сотню раз представляя, как они встретятся. Отчаяние слишком велико. Эл закрыла лицо руками и села на сидение. Когда первая волна боли отхлынула, она попыталась сообразить, что сделала не так, но только вызвала вторую. Она потеряла контроль, и приступ стал неизбежен. Эл постаралась переключить мысли на другое, единственное, что пришло в то мгновение – удивительный цветок в оранжерее Лондера. Эл кинулась прочь от катера в прибрежные заросли, держа образ в голове. Это не помогло.

Алик остался стоять на пирсе. Эл ушла, и ему стало немного легче. Осталось чувство тупика. Он вдруг понял, что никогда больше не сможет посмотреть ей в глаза.

– Если ты не трус, догони ее и извинись, – услышал он голос с жесткой интонацией.

Алик оглянулся. За спиной выросла огромная фигура, он не узнал человека в сумерках.

– Кто вы?

– Инспектор Космофлота Рассел Курк. Я наблюдал за вами.

Значит, он знает. О, небо! С опозданием Алик узнал инспектора с Плутона. Дело приняло странный оборот. Откуда он тут?

– Я делал все, чтобы она тебя не нашла, но она словно чувствовала, где искать. И нашла же. Хотя я считаю, что должно быть наоборот. Не будь трусом. Догони ее.

Рассел видел недоумение парня, но не страх. Он стоял еще немного, стараясь осмыслить слова Курка, а потом действительно побежал за девушкой.

Алик без труда разыскал катер, но Эл в нем не было. Он замер, прислушиваясь к тишине. Ни шороха, ни звука, только шум моря вдали и ветер.

– Эл! – крикнул он, что было сил.

Если Рассел подслушал, значит на ней маяк. Он залез в кабину и включил поиск. Место оказалось далеко, зато объект не двигался.

Алик поспешил туда. Почти стемнело, вместо Эл он нашел лишь куртку от ее бежевого костюма. Она избавилась от маяка. Он хотел крикнуть еще раз, но вовремя вспомнил о Расселе Курке, и швырнул куртку в кусты. Он стоял еще немного, в этих зарослях темнело быстро. Он поворачивался вокруг своей оси, пока не заметил слабенький отсвет. Он пошел туда и действительно нашел девушку шагах в пятидесяти.

Он не представлял, что еще раз увидит это зрелище, не объяснимое тем, что он знал об устройстве человека. На этот раз увиденное не испугало его. Зато испугал ее вид. Очевидно, что это состояние было мукой для Эл. Алик мгновенно вспомнил Плутон, энергия несмертельна. Он нашел в себе смелость подойти ближе, присел и протянул руку к ее волосам. Он чуть не закричал, когда она сделал резкое движение, уходя от прикосновения, старалась подняться. Он увидел ее непонимающий взгляд, но надеялся, что она все-таки узнает его. В следующее мгновение сияние потускнело, и Эл повалилась назад. Алик инстинктивно подхватил ее за талию, и волна энергии прошлась по его телу не причинив никакого вреда. Он словно получил легкий удар по затылку, только тряхнул головой и состояние стало прежним. Кажется, с ним все было нормально. Он набрал полную грудь воздуха, подышал часто, чтобы успокоиться. От страха волосы слегка пошевелились на затылке. Стало холодно.

Тело Эл чуть вздрагивало в его крепких объятиях, она кашляла и хрипло, тяжело дышала. Он осторожно уложил ее на траву и сел рядом.

– Что, испугался? – услышал он слабый голос. – Ничего. Димке больше досталось.

– Это очень больно?

– Если тебя никогда не выворачивали на изнанку, тогда тебе не понять, – говорила она хрипло, останавливаясь, чтобы прокашляться и отдышаться. – Подложи мне что-нибудь под голову, пожалуйста, а то шея болит.

Алик уселся поближе и положил ее голову себе на колени.

– Не боишься? Вдруг я заразная?

– Если ты шутишь, значит, все не так плохо.

– Зачем ты пошел за мной?

– Твой инспектор, тот здоровый, с Плутона, наорал на меня. Сказал, что я трус… Я действительно трус… А он подслушивал.

– Ох, Рассел, шпион-неудачник, знает, что я их чувствую, и все равно прицепил маяк.

– И ты знала.

– Конечно. Для него это важный разговор. Я старалась глубоко не копать, а ты…, ладно, забудем. Ты можешь его не бояться, он, кажется принимает мою сторону. Мы почти друзья.

Жаль, что он сейчас не мог видеть ее лицо. Только слушал редкий кашель и чувствовал, как вздрагивают плечи. Она какое-то время приходила в себя, потом вытянулась на земле, и он услышал вдох облегчения.

– Ты можешь идти? – спросил он.

– Нет. Ноги онемели. Подожди немного. – Она помолчала, потом предложила. – Давай начистоту. Самое главное. Говорю я, а потом ты. Идет?

– Смотря, что считать главным?

– Не уходи от разговора.

– Эл, я не могу. Ты можешь злиться.

– Тебе стыдно признаться? В чем? Другого шанса не будет. Нельзя чтобы мы расстались вот так. Это глупо. Когда мы вернемся, многое может измениться. Связь нам необходима.

– Общение со мной опасно. Меня завербовали. Это был шантаж. Я работаю на Службу Времени, как человек, который знает о тебе. Кто-то уже донес, что ты из прошлого. Они знают, Эл. Знают. Светлана Бернц тебе не враг, но я не пойму чего она добивалась. Я действительно согласился, потому что хотел найти путь домой. Димка все еще чист, меня допрашивали без приборов.

– Отлично. Они тебя завербовали. Значит, у меня есть шанс перевербовать тебя обратно.

Алик опешил. Она быстро оправилась от шока, но голова у нее видно еще не совсем соображает.

– Эл, ты не поняла? Я тебя предал. Я подтвердил, что ты из прошлого.

– А про себя смолчал, – заинтересованно продолжила она.

– Да.

– Замечательно. Нам повезло, если ты, конечно, не врешь о том, что сделал это не только из страха.

– Я думал, ты никогда не поймешь.

– У тебя есть шанс понять, как происходит переход с точки зрения науки. – Она снова закашляла, повернулась на бок. – Если я вдруг умру от очередного приступа, если мы потеряем друг друга, у вас с Димкой хоть будет шанс вернуться. Это здорово.

Он не понимал, чему она так рада.

– Эл, ты умираешь?

– Не знаю, но приступы сильнее. Как с ними справиться, я не знаю.

– Значит, ты не человек?

Он услышал ее вздох.

– В обычном физическом смысле не совсем, но душу не поменяешь. А этот робот, – она хлопнула себя по колену, – он тоже не все может. Понимаешь меня?

– Мне надо привыкнуть.

– У тебя будет время. Полгода при удачном перемещении. Да. Без штурмана мне будет нелегко.

– Ты летишь? В таком состоянии? Это окончательно?

– Не будь сто первым, кто отговаривает меня. Умоляю. За эти дни я выслушала кучу речей на эту тему.

– Поступай, как считаешь лучшим.

Он кривил душой, у него не было желания и права повторять ту ссору, что случилась у них перед «Тобосом». Самые яростные детские перепалки померкли перед его обидой. Он напился впервые, а может единожды в жизни, и они объяснялись со всей юношеской страстью, пока от ярости и волнения его не стошнило.

– Ты не переживай. Они знали о нас. Им нужен свидетель, – услышал он сквозь мысли ее дальнейшие рассуждения.

Эл его утешала, едва оправилась от приступа, с еще парализованными ногами, она его уговаривала. Ему захотелось оправдаться, отпереться.

– Я сбежал, потому что почувствовал, что могу навредить.

– Когда это случилось? – ее рассуждения упрямо катились дальше.

– По возвращению на Землю. Меня арестовали в порту, как сообщника. Я упирался, тогда они сказали, что поймают и сотрут тебе память. Тогда я согласился и стал изображать психологический срыв. Кома так подействовала, что я был похож на сумасшедшего. Они знают о нашей встрече. Мне придется рассказать.

– На тебе маяк?

– Нет.

– Хорошо.

– Я не знаю, что будет потом.

– Видно будет, когда вернемся. Попробуй понять, как все происходит, а мне действительно надо удрать с планеты. Все ругают меня за выбор, но при этом никто не останавливает, даже Ставинский угомонился. Я вижу в этом руку инспекторского корпуса.

– Чтобы понять, для этого не моя голова нужна.

– Ты умный. Сообразишь. Уверена. Останешься двойным агентом на Земле.

Алик усмехнулся.

– Рассел идет, – встрепенулась она. – Долго мы, ищет.

– Как ты догадалась?

– Я чувствую его, аномальный шлейф от приступа. Сейчас включит свой фонарь. Он куртку нашел. Сделай что-нибудь. Я встать не смогу. Он поймет, что мне плохо – хлопот не оберемся.

Алик подтянул ее и посадил, потом подогнул Эл ноги.

– Обними меня за плечи. Попробуем встать, – шепнул он.

– Нет. Я не устою. Пару минут.

– Встаем, – возразил он, а потом решительно выдохнул. – Извини.

Когда луч фонаря Рассела попал на них, Алик кинулся целовать Эл. Она запротестовала от неожиданности, но он сжал ее сильнее, она до того держалась за него, обнимая плечи, а деться ей некуда, поэтому сдалась быстро.

Сцена выглядела пикантной, Рассел сразу отвел фонарь. Алик прервал поцелуй и обернулся, когда Рассел снова навел на них луч и так оставил. Эл опять тихо закашляла, уткнувшись в плечо Алика.

– Как это понимать? – Рассел тряхнул курткой Эл.

– Каждый человек имеет право на личную жизнь, – смущаясь, бормотала она.

– Я просил вызвать меня. Уже ночь.

– Простите инспектор – это я виноват, – встрял Алик.

– Я вижу, герой.

Эл спрятала лицо на груди Алика.

– Алька, погоди, не отпускай, – шептала она тихо-тихо, потом громко попросила Рассела. – Уберите свет, инспектор. Это неудобно.

– Может, вы расцепитесь? Так будет удобно? – недовольным тоном спросил Курк.

– Я не могу ее отпустить. Минуту назад я сделал ей предложение, и Эл согласилась стать моей женой, – уверенным тоном выпалил Алик. – Когда она вернется из колоний, мы поженимся. Спасибо вам, инспектор.

Рассел с удивлением оглядел обоих. Эл часто закивала в знак согласия, высунувшись ненадолго из-за плеча молодого человека. Взгляд у ее был туманным и счастливым.

– Я жду у катера, – сказал Рассел и ушел.

Когда Рассел исчез, прихватив с собой куртку, Эл тихо произнесла:

– Ты с ума сошел. Он инспектор Космофлота… О чем ты думал?

– Я не думал. Сказал, что в голову пришло. По-моему, натурально вышло. Как ты себя чувствуешь?

– От таких поворотов не только у Рассела, у меня голова пошла в обратную сторону.

– Старый трюк. В кино видел. Помогло же. Попробуй встать на ноги.

Он осторожно поставил ее на землю. Эл разминала ноги, переступая, как гусь.

– Ты хорошо держалась.

– Ты тоже.

– Я переборщил с шуткой?

– Ничего, переживу. У Курка голову заклинило от твоих признаний. Благодари, уж не знаю что… что у него есть чувство такта. Он вежливо оставил нас наедине, – в шутку ворчала Эл. – Если он занесет это в рапорт, я позволю Димке дать тебе в ухо. Жених.

Она не злилась. Алик вдруг ясно понял, что не чувствовал бы себя потерянным, если бы все это было правдой. Он слабо улыбнулся и с сожалением подумал: «Нет. Я ее не достоин». Ещё с Плутона он корил себя, что не поверил ей. Когда страсти улеглись, первое время он думал, что поступил верно. Он любил ее, но предал. Эл ему не просто друг детства, но она об этом знать не будет. Алик решительно отвергал всякую возможность признаться, до этой минуты. Вдруг стало все равно кто она. Она существует в этом обличии или изменится, но Эл – это Эл. Он все это время думал о ней, каждый день, она ему нужна, ему все равно, какая она. Он хотел кричать, что любит ее. Как все повторяется, как перед «Тобосом», он взвинчен, не уверен, влюблен, а Эл со всем напором мочиться к новой цели. Теперь у него хватило сил не удерживать ее.

Он не знал, что Эл осторожно наблюдает за его лицом. Со стороны ей казалось, что он впал в задумчивость, не похожую на терзания, но переливы света от его лица давали знать о волнении.

Она сделала шаг обратно, крепко обняла его за плечи, едва сдерживалась, чтобы не поцеловать, вернуть ему поцелуй, совсем не фальшивый, как он пытался представить. Он крепко прижал ее к себе и зарылся лицом в волосы.

– Мир? – шепнула она.

– Мир, – согласился он.

– Не печалься, Алька, проскочим.

Раньше она так говорила, когда было трудно. Он много лет не слышал этой фразы.

– Попробуем.

– Когда-нибудь мы сядем вечером и выложим друг другу всю правду, – тихонько сказала она.

– Но не сейчас, нам лучше знать друг о друге поменьше, – отозвался он.

– Угу, – согласилась она.

Он поцеловал ее волосы осторожно и отпустил.

Глава 11 Экипаж

Оставшиеся дни шли тренировки. Экипаж Эл так и не добрала, их по-прежнему было шестеро.

Марат, недавний знакомый Эл, примчался по первому зову. Его появление оживило компанию, он понемногу разбирался во всем, в механизме работы Агентства, в порту его считали своим и помогал, чем мог.

Рассел наблюдал происходящее молча. Выражение его лица было постоянно мрачным.

За два дня до вылета Ольет Бенуа вызвала Эл к себе.

– Радостная новость для тебя, – начала она, как только Эл появилась на пороге ее кабинета.

– Что случилось? – переводя дыхание, спросила Эл.

– Опять не пользуешься транспортом. Бегаешь? – поинтересовалась Ольет.

– Когда еще будет возможность. Что за новость? – поторопила Эл.

– Пришло шесть заявлений в твой экипаж. У тебя есть возможность расформировать своих котят и взять толковых опытных людей. Все они из Космофлота. Откуда у тебя такая популярность?

Ольет хотела увидеть реакцию Эл. Девушка вязла список, но еще не прочла имена. Ольет прятала улыбку. Сейчас начнется.

– Раньше вы называли нас как-то иначе… Дети, что ли, – задумчиво проговорила Эл, с деловым настроем капитана вглядываясь в список. – Значит, из отряда человекообразных детенышей мы перекочевали в отряд кошачьих. Ладно, хоть хищники. Не обидно.

– Ты еще способна шутить? Будешь подробно смотреть заявления? – спросила Ольет. – Мне некогда.

– Троих возьму, – ответила Эл. – Давайте все, я отберу. То, что Космофлот, это хорошо, будут слушаться.

– Эл, я настаиваю, чтобы ты заменила курсантов, – тоном начальника сказала Ольет.

– Рекомендовать можете, но соглашаться я не обязана. Не Космофлот.

Эл стала просматривать заявления.

– Что? – к разочарованию Ольет, Эл произнесла только это.

Она вчитывалась в строки личных дел.

Эл то поджимала губы, то поднимала брови. Она обдумывала, как новички повлияют на команду, где уже сложились отношения.

Есть инженер-техник, староват, если он составит компанию Игорю, то неминуем конфликт поколений. Игорь справиться сам. Другая – женщина, Милена Дагерт, инженер связи с солидным послужным списком. Эл остановилась на ней, потом отложила. Штурмана среди них не было. Можно взять восемь, а штурманом полетит она сама? Нет, нагрузка велика. Третьим был человек со странным именем Сорумба. Эл нашла его изображение. Сильный на вид мужчина средних лет, правда, страшноват и глаза бешенные. Хорошо, кто четвертый? Эл оторопела. Рассел Курк! Не может быть?!

– Вы видели список? – уточнила Эл у командира.

Ольет, конечно его видела, но солгала.

– Нет. Мне некогда. Знаю, что они из Космофлота. Об этом с утра весь порт шепчется. Нравиться?

Эл посмотрела следующего кандидата.

– Так, – выдохнула она. – Сами напросились. Шутники. Я беру этих.

Эл хлопнула об стол три карточки. Ольет мельком взглянула на нее. Ага, обрадовалась.

– Оформи их сама, – как бы безразлично и снисходительно отмахнулась Ольет. – И прошу, займитесь комплектацией экипажа и снаряжением, вы затянули погрузку, так что помогите основному экипажу. Еще Эл, вы дублеры основного состава, вероятно, вам придется подменять экипаж на вахтах, но за корабль вы ответственности не несете, так что перестань так зверски гонять своих. Вымотаешь людей до вылета, хлопот потом не оберешься.

– Ничего, на борту отдохнут. А где колонисты? Я их до сих пор не видела.

– Увидишь в день отлета, они ведь пассажиры, – равнодушно ответила Ольет.

– Можно идти? – спросила Эл.

– Погоди, – командил замешкалась. – У тебя нет сомнений или предчувствий относительно этого полета? Все ведь еще не поздно отменить. Были случаи, мы обходились одним экипажем.

Эл посмотрела на Ольет. Темнит.

– Я пересмотрела, что нашла об Уэст. Сложное задание. До меня все отказались? Верно? Обратно лететь по сложной траектории, а высадку я обеспечу, не волнуйтесь, мы все таки одна цивилизация.

Ольет кивнула.

– Слова бывшего колониста, – вздохнула Ольет.

– Я была ребенком, не считается, – парировала Эл.

– Я до сих пор думаю, что ты плохо понимаешь обстоятельства. Безрассудство – свойство молодости. Мне будет трудно, если случится непоправимое.

– У-у! – протянула Эл. – На командора намекаете. А каково будет нам! Вы не найдете другой экипаж, поэтому летят котята и трое «матерых» из Космофлота. Я могу быть спокойна, не поверите, экипаж добротный и уже дружный. Теперь у нас сразу два инспектора, с Расселом Курком я почти срослась.

– Не пойму я тебя, – удивилась Ольет. – С твоей-то подготовкой…

– Вот именно! – с бравадой оборвала Эл.

Ольет не оценила шутку, Эл села к другому столу и занялась оформлением документов. Она справилась в этой работой быстро, предъявила командиру, махнула рукой на прощание и ушла. Ольет в сердцах стукнула ладонью по столу.

– Сумасшедшая, – буркнула она. – Могу поспорить, у нее получиться.

Работать спокойно она не смогла и вызвала капитана основного экипажа. Лично она не явилась, появилось изображение.

– Добрый день, Нес, – поприветствовала ее Ольет.

– Да, добрый, Ольет, – ответила она.

Нес была хорошим капитаном и любила дальние полеты. На Земле она страдала от меланхолии из-за недостатка острых ощущений. Космос для нее был роднее Земли. Ольет считала, что Эл подходящая компания для Нес. Ей всегда все равно, кто полетит ее дублировать. Она была убеждена, что вернется.

– У меня личная просьба, Нес, – начала командир. – Ваши дублеры очень молоды. Постарайся, чтобы они вернулись.

– Ольет, сделка есть сделка, ты же согласилась. Я беру дублеров, хотя не нуждаюсь в них. Лишние руки на борту – это здорово, и высаживать уродцев не мне придется, но прости, колонии не место для детей. Ты набрала их, ты и отвечай. Мне дороже корабль и экипаж. Моя дублерша, говорят, странная особа, если она выкинет что-нибудь, я вышвырну ее за борт, так ей и передай. Ничего личного. Но здесь не Космофлот, поощрять детские шалости никто не будет. Ты меня знаешь.

– Нес, она ничего не сделает, ручаюсь.

– Рассказывай. После нее полигон ремонтировали?

Слухи уже расползлись. Ольет разозлилась.

– Помолчи, Нес. Это тебя не касается.

– Конечно. Когда дело заходит о темном деле, я должна молчать. Я рискую многим и не требую объяснений, но, в свою очередь, никто не суется и не судит мои поступки. У нас договор.

Уговаривать Нес было бесполезно. У Эл будут трудности, но она все равно понравится этому капитану.

– Хорошо. Не будем обсуждать такую тему. Ты подобрала корабль?

– Да. «Радугу». Моя любимая конфигурация. Она уже готова. На орбите. Грузите. Скажи переселенцам, чтобы не брали больше восьмисот грамм груза на килограмм своего веса.

Это была любимая шутка Нес. Значит, она не злилась. Она слыла среди капитанов аскетом, потому что брала с собой минимум груза, даже пищи, и подшучивала в таком духе над остальными.

– Пусть дублеры тоже поработают на корабле, – попросила Ольет. – Я выделю им бот.

– Хорошо. Но двигатели пусть не трогают, – согласилась Нес.

– У нее люди все из Космофлота, – сообщила Ольет.

– Да ты что?! – воскликнула Нес. – Как она их собрала? За пять дней? Похоже на чудо!

– За шесть, – поправила ее Ольет. – Только штурмана толкового у нее нет.

– Она же сама может. Ее Ставинский учил? – поинтересовалась Нес.

– Да.

– Хорошую пощечину она ему влепила. С его курса и вдруг к нам! Хотела бы я увидеть его лицо.

– Ладно, Нес. Они соберутся на борту через час. Спасибо. До встречи.

– Буду ждать.

И Нес исчезла.

Ставинский выгнал Нес с курса, Ольет это знала. Тогда он руководил полетами, но командором еще не был. Нес, не стеснялась в выражениях и нагрубила ему. Это сначала породило взаимную ненависть, и в последствии привело к неповиновению Нес. Ставинский выгнал Нес в отделение пилотов, а потом и вовсе выжил с курса. Строптивый курсант, по мнению старика, хуже врага. Почему же старик оставил Эл? Ольет улыбнулась. Она не первый начальник, у которого ершистая Эл вызывает симпатию.

Ольет Бенуа снова ушла в дела, об Эл и Нес она больше не думала.

– Капитан на борту, – сообщил бортовой голос.

Зал управления, где собрались оба экипажа, был просторным, по нему можно было пробежаться. Пока все ждали капитана Нес, Эл осматривалась. Она любила просторные залы, где могли разместиться все члены экипажа. Большой зал управления – преимущество крупных кораблей. «Радуга» – корабль со средними возможностями был хорошо спланирован изнутри. Эл оценила хороший вкус своего будущего командира. Нес всегда летала на «Радуге», считая этот корабль лучшим. Эл, хоть и новичок, но перед знакомством с кораблем просмотрела, что смогла об устройстве судна и особенностях Уэст.

У нее сложилось мнение, что Нес понадеялась на свой опыт кораблевождения больше, чем на информацию о пункте назначения. Эл же сразу стали терзать сомнения. «Радуга» быстрый, но не маневренный корабль, для небольшой Уэст корабль нужен меньше, легче, с большей тягой. Планета коварная и мало изученная. Эл забеспокоилась. «Радуга» не тот корабль, который нужен для этого полета. Спорить с ведущим капитаном было невежливо и Эл, решила не возражать.

Когда Нес поднялась на борт, она небрежно приветствовала всех. Эл краем глаза заметила, как переглядывается ее экипаж. В Космофлоте встреча капитана на борту – торжественный момент.

– У нас мало времени до вылета, – сказала Нес без предварительных объяснений. –Предлагаю всем заняться делом, познакомитесь в процессе работы. Обращайтесь к моему помощнику. Переселенцев грузим завтра, приготовьте им место. Каждому члену основного экипажа – в помощь дублер. Проверим, на что вы способны. Эл, останься.

Они отошли в сторону.

– Значит, это ты. – Нес оглядела Эл. – Забавно… Тебе известно, что я не брала дублеров раньше?

– Нет, – ответила Эл.

– Бенуа не сказала?

– Я не интересовалась этими вещами.

– Как ты думаешь, чем будет заниматься твой экипаж?

– Тем же, чем все. Плюс отработка высадки.

– Значит, полного перечня задач ты не знаешь?

– До деталей – нет, – спокойно ответила Эл. – Мало времени на подготовку. Мы отрабатывали высадку, остальное освоим в полете.

– Как можно лететь куда-то и не интересоваться?

– Главное – мы летим.

– Страшно?

– Немного… Неизвестность.

– Не такая уж… От вас требуется выполнять мои приказы.

– Не лучше было набрать десант? – поинтересовалась Эл. – Там кто-то погиб. Зачем дублеры, если нужны военные? До сих пор неясно.

Нес до этого замечания стояла в пол оборота, но вдруг развернулась. Она подумала, что эта особа либо странная, либо преследует свои интересы. Она и половины не знала из того, что ей предстоит, но уже сообразила, что к чему.

– Как тебе корабль? – спросила Нес, крыв досаду.

Эл решила все же высказаться.

– Я бы выбрала «Амфитрион».

– Почему?

– Он, конечно, не совершенен, но на Уэст переменная гравитация и «Радугой» будет трудно управлять. «Амфитрион» менее инертный, если его придется сажать на планету, маневрировать будет легче. А взлетит он без труда. У него более совершенная навигация. Мы имели бы время для маневра, если бы замешкались с уходом от Уэст. Суток на трое. Плюс скорость. Он может взять запас топлива побольше в дополнительные отсеки, это нужно для старта с поверхности, хоть это не существенно.

Нес усмехнулась.

– Может ты и права, но для «Амфитриона» нужна команда двенадцать человек персонала и четыре техника. Где взять столько людей? И на планету я садиться не собираюсь. Сразу это уясни.

– У меня есть трое в запасе. Мой экипаж собрался за несколько дней. Успеем переброситься туда. «Амфитрион» здесь рядом. На соседней стоянке. Он пустой. На перезагрузку нужен всего один день. Мы нагоним это время в полете. На всей планете можно найти людей, или роботов. Сами колонисты могли бы помочь, а после высадки задействовать второй состав. Дело, скорее всего в том, что никто не хочет туда лететь, а Агентство скрывает реальную опасность.

– Если ты знаешь, почему летишь?

– Вам, конечно, известно обо мне. Я хочу отдохнуть от дрязг и сделать что-то стоящее. Это мой первый полет с экипажем, он не обязательно должен быть легким.

– Хоть я и считаю… – Нес помедлила. – Какая разница, что я считаю… Не могу не сказать тебе, спасибо. Послаблений не жди, если не будем ссориться, все будет хорошо. Делай работу вовремя и вернешься живой, а сейчас осмотри корабль, проверь управление, не для меня, для себя. Потом определим места для экипажа – это у моего помощника, потом займемся колонистами, тебе с ними общаться. Мне, если откровенно, совсем не хочется контактировать с ними, а бы их вообще усыпила, только высадка будет быстрой и откачивать их желания нет. Повезло, что их мало в этот рейс. Еще, если не объявится штурман, подучи кого-нибудь в полете, мои ребята помогут ему… Да еще, поменьше делись с экипажем своими сомнениями. Об «Амфитрионе» забудь. Иди.

Эл отдала честь и ушла. Нес посмотрела ей в спину и изобразила кислое выражение. Ей показалось, что Эл ведет себя слегка надменно. «Амфитрион» ей по вкусу пришелся. Вот и летай на нем. Но Нес обиделась не потому, что Эл вмешалась в выбор корабля, а потому, что Эл была права. Дело было в том, что Нес боялась этого корабля, его повышенной маневренности, скачковой динамики, привычная стареющая «Радуга», изученная вдоль и поперек, не вызовет проблем в управлении. Убедив себя, что она права, Нес занялась своим делом.

Уже вечером, после рабочего дня, Эл собрала экипаж в зале управления. Димка, Игорь, Ольга, Марат, Курк, Лондер, Мили Дагерт – инженер связи, Ким – второй техник. Эл дополняла экипаж.

Эл осмотрела всех. Глаза ясные, азартные, даже Курк выглядел бодрым после дня подготовки.

– Я хочу поблагодарить всех за то, что вы согласились лететь. Другого времени у меня не было. Каждый из вас имеет определенный опыт, на который я могу рассчитывать. Мы сохраняем тот порядок субординации, который принят в Космофлоте, так удобнее для всех. Хочу сразу определить один пункт. Что бы вы не думали о моих указаниях, если даже я не права, вы можете высказаться в течение минуты после указания, если она у вас есть, сумеете убедить – ваша удача, нет – команду придется выполнять беспрекословно. Каждый добровольно принял решение о полете и еще волен остаться на Земле. Полет опасный, не скрою. От слаженности и понимания зависят наши жизни. У кого есть сомнения – говорите теперь.

– У меня есть замечание, – звучным голосом сказала Мили Дагерт. – Здесь старые средства связи. Я могу обеспечить хорошие устройства, помимо местных. Разрешите, капитан.

– Конечно. У меня вопрос к «старикам», – обратилась Эл. – Я знаю, почему летит молодая группа, и Лондер, но почему летят остальные? Могу я хотя бы примерно узнать?

– Мне скрывать нечего, – сразу заговорил Ким. – Мне надоело летать на ближних рейсах. Это скучно. В Космофлоте мне ходу нет, поэтому мне нужен этот рейс. И этот корабль я знаю наизусть.

Второй ответила Дагерт.

– Я узнала о вас, капитан. Эта история полна странностями. Вы молоды, и, судя по поступкам, неглупы. Я умею много и хочу помочь. Я – в отпуске, считайте это благотворительностью.

– Откуда вы знаете обо мне?

– От меня, – сказал Лондер.

– Я его бывшая жена. Первая, – пояснила Дагерт.

– Да, дела… – протянула Эл и посмотрела на Лондера. Тот спрятал улыбку. – Спасибо. Ясно.

Эл посмотрела на Рассела.

– Я решил охранять вас, капитан, – сознался Курк.

– Ну! О своей безопасности я сама в состоянии позаботится в космическом пространстве. Должности телохранителя на борту нет. Инспектор, я в таком случае отправлю вас отсюда.

– Не нужно. Я возьму на себя все контакты с колонистами и постараюсь, чтобы обстановка не накалялась. Первый состав не скрывает неприязни, возможны ссоры. Высадки до нас не были удачными, я, как аналитик, смогу помочь инспектору, который будет вести расследование положения в колонии. И еще, я и Марат выполняем функции десанта. Меня устраивает такая роль.

Эл посмотрела на Курка, с его фигурой тюфяка-интеллектуала и улыбнулась. Десант!

– Все мы, по сути, десантники, – с улыбкой сказала она. – С нами действительно летит инспектор Космофлота, не Рассел, кто-то другой. Кто я еще не знаю. Если у экипажа есть вопрос, почему я согласилась взять в экипаж Рассела Курка, я отвечу: нам предстоит кое-что расследовать. Нам нужен аналитик и специалист по контактам. Еще, в случае неудачи среди в экипаже есть человек, который беспристрастно оценит мои действия. Поверьте, мой выбор неслучаен. Желаю всем нам удачного полета. Завтра… Завтра – мертвый день. Всем отдыхать. Я думаю, на орбите никто не останется. У нас есть два собственных десантных бота, предлагаю обкатать из на приземлении и взлете. Остатки груза доставят на борт на кануне отлета, это не наша забота.

Глава 12 В рейс

Подготовка завершилась. День и час вылета откладывать не пришлось. Было холодно и ясно. Чистое небо – лучшее, что может увидеть покидающий Землю.

Всеобщее оживление в порту царило с утра. Экипажей еще не было. Ольет Бенуа вызвала капитанов на последний разговор.

До вылета оставалось не больше двух часов. Оля, Игорь и Димка полетели «кое-куда» по Димкиному определению. Он отвез их недалеко на юг от порта. Они оказались на холмистой местности. Кроме остатков развалин, поросших деревьями и кустарником, они ничего сверху не увидели. Димка выбрал поляну и посадил катер.

– Вот. Это примерно тут, – сообщил Димка.

– Что? – последовал вопрос.

– Здесь когда-то был город, откуда мы с Эл и Аликом. Когда я посмотрел по карте, где находится наш порт, мне стало странно, что кроме порта здесь нет ничего. Детьми мы бывали тут, но я не знал, что порт рядом. Эл таскала нас сюда играть, но я тогда не интересовался, где мы. Оказывается, здесь стоял наш город, а потом его сравняли с землей.

– Почему? – спросила Ольга.

– Потому что была война, и люди сочли, что проще построить новый, чем отстраивать старый. Он умер, как умирают люди.

– И Эл знала? – спросил Игорь.

– Конечно. Зачем ей еще тащить нас сюда? Она не говорила, чтобы нас не огорчить.

– А ты не пытался искать сам? – спросил снова Игорь. Его пристрастие к розыску было известным делом.

– Видите ли, за несколько столетий все очень изменилось. У вас другая система исчисления и ориентации, поэтому у меня не хватило бы способностей тогда отыскать это место. А Эл нашла, потому что она иначе чувствует.

– Как это? – спросила Ольга.

– Не знаю как, – ответил Димка.

– Интересно, – сказал Игорь. – Я уже размышлял над этим. У меня есть гипотеза. Думаю, что Эл никакой не монстр. Она всегда была такой, а полет разбудил в ней эту силу. В этом весь секрет. Меня это успокаивает. Может, когда-нибудь мы узнаем правду.

– С чего ты взял? – недовольным тоном возразил Димка, ему казалось, что никто лучше, чем он не знает Эл.

– Нормальные люди не могут прыгать через время. Мы же не можем. Она чувствует, когда на нее смотрят и может выделывать то, что нам и не снилось. Еще она влияет на людей, сами понаблюдайте. Но самое главное – она оказывается там, где что-то должно случиться, словно притягивает события.

– Ты хочешь сказать, что с нами что-нибудь произойдет? Не пугай, – встревожилась Ольга.

– Я ничего конкретного сказать не могу, да и не хочу. Что зря настраивать себя этими глупыми предположениями.

– Мы не о том. – Ольга осмотрелась. – Дим, значит, вы тут жили? Тут были дома, улицы. Вы ходили по ним. Как это было?

– Возьми любой исторический архив и узнаешь. У меня еще детские воспоминания. Мне было двенадцать лет. Вот Элька точно помнит, она может закрыть глаза и рассказать, что и где было, – объяснил Димка.

– Здорово! Хотя я тоже так умею. Этому можно научится, – заявил Игорь.

– Да нет. Я о другом. Она про это место говорила, что тут было в наше время. Как будто видела.

– А что если она просто скрывает свои способности или не знает о них, – предположила Ольга.

– Ты же биолог. Вот и разберись, – посоветовал Димка.

– Нет. Тут не биология, так не понять. Человек сложное создание, его одним телом природа не создала.

– И что же делать?

– А ничего. Само распутается, – спокойно сказала Ольга.

Ребята переглянулись.

– Что вы так смотрите? Мы ничего в этом не понимаем, – пояснила она. – Нашего ума не хватит, чтобы такое понять.

– Никто не говорит против, – обиделся Димка, про ум она зря.

– Предлагаю наблюдать, – сказал Игорь решительно. – Внимательно, по чуть-чуть, вот и узнаем.

– Мы снова не о том, – поправила их Ольга. – Что вы все про Эл. Об Альке лучше вспомните.

– Слышать не желаю, – буркнул Димка.

– Мы обсуждали эту тему. Эл же сказала, что он не виноват, – возразила Ольга. – Все серьезнее, чем мы думаем. Может быть, у него тоже аномалия. Эл немного говорила, помните, он на музыку реагировал и что-то говорил. В этой истории все так запутано, до конца жизни будем разбираться.

– Может мы все… того… У-у-у! – и Игорь изобразил руками жест, якобы олицетворявший что-то необычное.

– Я все равно ему морду набью! – настаивал Димка.

– Тогда сделай это сейчас, – раздался голос за их спинами.

Ребята резко обернулись. Метрах в десяти стоял Алик и вертел в руках сухую ветку.

– А где Эл? – спросил он. – Рад видеть вас вместе.

Замешательство прошло не сразу. Эл не рассказала им, что искала Алика, что нашла его, и он не летит с ними по важным причинам.

Алик думал о том, что с самого утра все валилось у него из рук. Он не находил себе места, желание прилететь в порт и проводить их было очень сильным. Он связался с Эл, она сообщила, куда полетели их общие друзья. Это была Димкина затея.

Эл его простила. Это обстоятельство смягчало горечь вины и вселяло надежду, что когда-нибудь и они его простят. Желание извинится, оказалось сильнее осторожности.

У него было время рассмотреть каждого. Потому что они упрямо молчали. Взгляд в него бросила только Ольга. Они изменились, на них не было привычной его глазу формы курсантов. Игорь отвернулся, когда он посмотрел в его сторону. Выглядели они немного уставшими, а нервозность Димки, говорила о том, что он вовсе не рад ему. Димка высказывался резко и категорично, как он смог услышать, что означает большую обиду.

Оля осторожно двинулась вперед, чтобы встать между Аликом и Димкой, если тот решит воплотить угрозу в жизнь. К счастью, Димка растерялся. Игорь закусил губу и молчал, потому что сказать ему было нечего. Этот случай сам по себе был велением судьбы. Он хотел сказать дежурную фразу, чтобы разрядить обстановку, но передумал.

– Вы улетаете сегодня? – спросил он, хотя знал ответ.

– Почему ты здесь? – тихо спросила Ольга.

Он посмотрел с грустной усмешкой.

– Я не улетал. Это ложь, – ответил он.

Димка стиснул зубы.

– Я так и думал, – сказал Игорь. – Поэтому мы не нашли тебя. Эл знает?

– Да. Она разыскала меня. Только не сказала как, – ответил Алик.

– Нам надо возвращаться. – Ольга нашла единственный вариант, как изменить ситуацию, которая грозила превратится в конфликт. Зря Алик их нашел. Зря прилетел сюда. Игорь и Дмитрий могут объединиться, чего доброго. Ольге хотелось спасти всех от неловкой ситуации. – Вылет скоро. За час мы должны быть на корабле.

Ольга решилась, подошла и осторожно взяла Алика за руку.

– Летим с нами, – предложила она.

– Я хочу вас проводить. У меня свой катер. – Он не ответил на ее предложение, слишком тяжело.

– Тогда я лечу с тобой, – предложил Игорь. – А Ольга с Димкой. Идет?

Возражений не последовало.

Скоро оба катера взлетели. Дмитрий безоговорочно стал ведущим. Алик понимал, что друг его катер, не то что его самого, впереди видеть не хочет.

– Да. Можно сказать, удача, – сказал Игорь, чтобы как-то подержать беседу. – Ты мог не встретить нас.

– Это не случайность. Так должно было случиться, я умею искать, – грустно сказал Алик. Катер качнуло. – Мы этого хотели. Ты тоже понял, что я на Земле.

– Эл, к счастью, у меня не спросила.

– Ты бы сказал?

– Нет. У нас все еще нет штурмана. Может с нами? В агентстве тебя просто зарегистрируют, снаряжения у нас полно. – Игорь предложил с осторожной надеждой.

– Нет. Я остаюсь. Буду ждать здесь. Не хочу нагнетать обстановку, половина экипажа знает, что я сделал. Эл будет трудно без меня.

– Да. Куда уж больше. Нас и так провожают, как на эшафот, – прокомментировал Игорь. – На всякий случай знай – я на тебя зла не держу. Эл говорила, что с тобой случилось. Впрочем, то, что ты прятался – считаю трусостью. Помочь мы не могли, но знать о тебе и волноваться – наше право друзей. Не знаю, что случилось между тобой и Эл… Проще говоря, не поступай так больше.

Игорь все-таки не смог скрыть досаду. Он много лет знал Алика и считал его выходку странной. Он не судил его, просто не мог понять. Алик никогда не прятался. В глазах Игоря он всегда был натурой героической, но этот случай пошатнул его репутацию. Игорь быстро уяснил совет Эл и не выносил резких суждений, но сейчас ситуация складывалась так, что они могли больше не встретиться. В такие минуты стоит говорить правду. Игорь злился, но знал, что простит его.

Эл бродила по порту, ушла из центральной части на грузовые пирсы. Здесь точно никого не будет до взлета. Ей надо было подумать.

Беседа у Ольет Бенуа кончилась почти ссорой. Командир порта в мягкой форме пыталась убедить Нес не оставлять молодой экипаж ни при каких условиях. Нес очень резко отреагировала и высказалась, что никто их не тянул, правила общие для всех. Видимо, она заподозрила Эл, поэтому бросала недовольные взгляды на своего дублера. Из этой беседы ничего не вышло, Эл ушла не только с досадой, но подозрением. Почему Ольет Бенуа ведет себя так? Эл показалось, что она знает больше, даже больше Нес о полете, но молчит, не договаривает, боится. Эл могла понять Нес. Корабль и собственный экипаж имели для нее неоспоримую ценность, большую, чем девять жизней незнакомых людей.

Эл забралась за грузовые контейнеры так, чтобы ее не было видно с прохода, и усевшись поудобнее задумалась. Все течет стремительно, некогда анализировать поведение окружающих. Цель достигнута, Эл могла уделить внимание особенностям отношения людей к полету, неожиданных на первый взгляд событиях этих дней. Их провожали сочувственными взглядами. Новички в порту были интересны всем. Один из пожилых штурманов посоветовал Эл вооружиться до зубов.

Лондер мельком намекал, что в порту шепчутся. Тревожное сообщение пришло от доктора Бернц, чего Эл никак не ожидала. Она требовала, ни много ни мало, отложить полет. Эл игнорировала ежедневные попытки Ставинского связаться с ней, ссылаясь на крайнюю занятость. Она не позволила на себя давить.

Эл не имела представления о том, что творилось эти дни в Академии, до вчерашнего вечера не заглядывала в новости и информационные табло.

Учебное заведение с жестким отбором курсантов – тесный мирок. Эл не просто оказалась лучшей, ее считали элитой Академии и вдруг такая выходка с Агентством. Мнение резко разделились.

Капитанский корпус счел ее выбор достойным, она капитан и заняла капитанское место, независимо от Космофлота, будущий опыт важнее статуса. Она выбрала сложный полет для капитана ее квалификации. От рейса отказались многие, сбор экипаж менее чем за неделю сочли ее капитанской победой. Эл была рада, что коллеги заочно ее поддержали, повод для гордости.

Эл поднялась и стала бродить, перебираясь с контейнера на контейнер. Они были разной формы и цвета с особыми знаками для инициализации. Эл заметила большую стойку с такими же знаками, какие грузили на борт «Радуги». Эл расшифровала запись с помощью карманного секретаря. Первым подозрением было, что они не догрузили корабль, контейнеры потеряли из виду. В этом порту такое возможно.

Прежде чем поднимать шум и привлекать для срочной догрузки целую службу, Эл решила проверить груз. Это были военные андроиды. Табличка указывала, что анимационная аппаратура подключена. В каждом находилось по четыре экземпляра. На борт грузили такие же. Она сосредоточилась, вспоминая картинку, шесть рядов по два – сорок восемь. Ого! Больше чем людей на борту. Им не догрузили шесть контейнеров? Она решила проверить весть груз «Радуги» при первой возможности. На справочном терминале высветилось: «Борт укомплектован». Эти контейнеры оказались лишними? Эл решила проверить историю погрузки. Загадки продолжались! Эти контейнеры Нес собралась взять вместо груза для колонистов, но потом Ольет Бенуа выправила реестр собственноручно приказом командира порта, тем самым отдав приоритет колонистам. Это был единственный случай, когда Бенуа вмешалась в подготовку рейса. Эл постонно наблюдала ее занятость и равнодушие к рутине на «Радуге».

Она дала себе совет: «Эл, почаще гуляй по кораблю. Может, еще чего отыщешь». Потом, после отлета, она предупредит экипаж о грузе, чтобы не поднимать шума теперь. Ким не будет высаживаться на Уэст, а останется на боту в паре с Игорем они будут иметь доступ к технике на «Радуге». По протоколу андроид относится к технике. Она вменит Киму обязанность следить за этим подозрительным грузом и подучит экипаж, как с минимальным ущербом обезвредить эту штуку. Андроиды на людей не нападают. По справочным данным на Уэст нет опасной фауны. С кем Нес собралась воевать, если не сажает корабль на поверхность?

Эл поспешила вернуться в зал. Он был пуст. Значит, всех созвали для отправки на орбиту. На рукаве высветилось место встречи. Эл побежала туда по переходному рукаву. Все собрались, и ждали только ее. Ольга помогла ей натянуть костюм. Димка подошел и деловито потеребил крепление для шлема, сделал вид, что поправляет его.

– Там тебя дожидается кое-кто, капитан, – пробормотал он и указал большим пальцем себе за спину. – Ты обрадуешься.

– Дим, – умоляющим тоном произнесла Ольга.

– Где? – спросила Эл.

– У купола.

Эл устремилась к краю энергетического ограждением в простонародье именуемом «куполом», отделявшего пирс от порта. За прозрачной стеной Эл еще издали узнала Алика.

– Ты куда? – услышала она гулкий оклик Рассела.

– Там Алик, – Эл указала направление. – Я попрощаюсь.

– Я иду с тобой.

– Не надо. Это личное, – сказала Эл, преграждая ему дорогу. – Ты в отпуске.

– Формально, да, – подтвердил Рассел, но пошел за ней.

Эл решила опередить его.

– Не слишком ли? – спросила она обиженно.

– Нет, – отрезал он.

Он остановился в метрах пяти и стал наблюдать. Не время спорить, его осталось мало.

Эл смотрела на Алика. Он не на нее, а на Рассела. Эл обернулась со злостью в лице, но Курк не ушел. Ей пришлось терпеть инспектора. Алик махнул рукой, чтобы Эл подошла ближе. Она шагнула вплотную к прозрачной стене, так, что почувствовала вибрацию поля разделявшую их и он тоже сделал шаг. Ее защищал костюм, а он в гражданском. Не опасность повреждения, а близость показалась Эл слишком личной, и она отошла. В ответ Алик широко улыбнулся, в улыбке была такая теплота, что у Эл сердце екнуло. В его лицо словно жизнь вернулась. Она помнила его бледным и умирающим, подавленным и потерянным, смущенным и виноватым. Кристально серые глаза смотрели через преграду и от этого казались искрящимися.

Он показал жестом: «Я буду думать о тебе». Эл вспомнила про тайный язык жестов, который они придумали еще детьми, он так прижился в их компании, что они иногда общались на нем. Отвлеклась заодно от острых переживаний встречи. Прав же Рассел, нервы бы сейчас поберечь. В ответ Эл передала: «С этим полетом что-то не так. Узнай». Алик показал: «Опасность?» Эл ответила: «Непонятно». Он кивнул в знак согласия, а потом спросил: «Ты еще помнишь о спектакле для инспектора? Тогда подойди ближе». Конечно Эл помнила. Она кивнула в знак согласия. «Сделай шаг», – попросил он. Его губы зашевелились, но сквозь купол слова не доходили до ее слуха, Эл смотрела ему в глаза. Ничего подобного она раньше в них не видела. От этого взгляда тысячи игл впивались в тело. Если бы не преграда, она бы обняла его. «Господи! Зачем я лечу?! Куда я лечу?! Почему он остается?! Мы многое могли бы сказать друг другу!» – мелькали мысли.

Рассел наблюдал за ними со стороны и не чувствовал себя неловко до той минуты, когда они не застыли друг напротив друга. Эл была чуть выше плеча Алика, а в костюме вовсе широкоплечей, но сейчас она будто уменьшилась, мягкий свет от купола играл на ее волосах. Ее глаз он не видел, зато видел молодого человека. Инспектора осенило. Он был уверен, что они разыгрывали его. Это не тек. Такими глазами не смотрят на друзей и не выражают фальшь. Этот мальчишка был плохим актером, он действительно любит ее.

– Что ж ты делаешь, Эл, – проворчал Рассел.

Пока они жестикулировали, он ничего не понимал, потом они замерли. Парень заговорил, Рассел разобрал слово «люблю». Он не услышал ответа по эту сторону купола. Она молчала. Она ему не ответила. Она его защищает.

По связи Эл услышала:

– Капитан, вернитесь к экипажу, – сообщил голос Дагерт. – Команда: занять места для отлета. Нам пора на орбиту.

Эл словно проснулась. До этой секунды ни порта, ни корабля, ничего не существовало, кроме его глаз. Она старалась запомнить лицо. Запомнить его таким.

– Мне надо идти, – показала она. Она с трудом повернулась и сделала усилие, чтобы не оглянуться.

Она и Рассел двинулись к боту, а он остался стоять.

До посадки она не могла стряхнуть наваждение. Хорошо, что ей не надо командовать, а то наделала бы глупостей. Рассел наблюдал очередную перемену. Ее можно было сравнить с растерянной девчушкой, словно она потерялась в какой-то неизвестности. Переживает.

Рассел ощутил радость от ее растерянности. Последние дни Эл перла к цели с упорством боевого корабля, создавая напряжение, от которого ему становилось плохо. Экипаж смирился с напором капитана, старики ее понимали, друзья жалели. Рассел делал все, чтобы облегчить ей жизнь, но он мало разбирался подготовке экипажа для рейса.

После взлета Димка зашел в каюту к Эл. Она стояла у экрана и наблюдала за звездами.

– Я все видел, – с порога сказал он.

– Что?

– Ваше прощание, – ерничал Димка. – Настоящий театр жеста. Выглядело забавно. Я-то жесты понимаю! Ромео и Джульетта!

– Дим, это не тема для разговора после старта, – одернула она.

– Ага! У капитана новые тайны.

Эл развернулась к нему лицом.

– Это тебя не касается, – тон Эл был сдержанным, но настойчивым.

– Может, ты встречалась с ним раньше? В тайне. В тишине. Это ты его к нам на встречу позвала. Помирить нас решила? Может, влюбилась в него?

Их разделяло несколько шагов, которые Эл проделала мгновенно, оказавшись рядом.

– Эта тема не обсуждается. Займись делом.

– Значит, мне уже сказать нельзя? Я его не прощу, капитан, – настаивал Димка.

– У нас сейчас другие заботы. Нечего себе голову забивать, – тем же спокойным тоном сказала Эл.

Димка насупился, как ребенок.

– Что же это происходит? – развел он руками.

– Я не знаю, – услышал он ответ. – Займись делом, «лисий хвост». Прошлое там. – Она указала вытянутой левой рукой в одну сторону, а правой в другую. – А там будущее. Наше будущее. Между ними – космос. Иди, займись делом, а мне нужно подумать об этом самом будущем.

1998-2001 гг.

(с редакцией 2019)

.