Читать онлайн "Остаться лишь строкою на песке"

ВОЗВРАЩЕНИЕ ЭРИХА КЁСТНЕРА

Итак, жил-был в Германии начала прошлого века такой писатель, Эрих Кёстнер. Родился он в 1899г., и принадлежал к тому же "потерянному поколению", что и Эрих Мария Ремарк, Эрнест Хемингуэй, Анри Барбюс и Ричард Олдингтон, Томас Вульф и Джон Дос Пассос. Он был на фронте, служил в тяжёлой артиллерии, был опалён войной, и ненавидел войну, но писал не только о войне. Он был поэт и сценарист, а популярность в Германии завоевал благодаря своим полным искромётного юмора произведениям для детей, и благодаря своей сатирической поэзии.

В январе 1933 года к власти в Германии приходят нацисты, и в Швейцарию, где он тогда жил, устремляется огромный поток политической эмиграции. И только он один пакует чемоданы, и, наперекор течению, едет в Германию - представьте! - хотя уже тогда был в "чёрных списках" у нацистов. Позднее он скажет, что просто хотел быть свидетелем главных событий своего времени.

Кестнер был вызван на допрос в гестапо, и когда он пришёл туда, то услышал радостное: "А, вот и Эмиль явился!" Его ещё не раз допрашивали в гестапо, он был исключён из союза писателей, его книги были среди тех, что летели в огонь на Опернплац в Берлине 10 мая 1933 году как «противоречащие немецкому духу» - наравне с книгами Ремарка и Томаса Манна, Зигмунда Фрейда, и Генриха Гейне. Кестнер сам наблюдал за происходящим, стоя в толпе на площади, потом его опознали. "Да вот же он!" - крикнул кто-то, и ему пришлось скрыться.

В 1944 году квартира Кестнера в Шарлоттенбурге была разрушена прямым попаданием бомбы, а в начале 1945 года, чтобы не погибнуть при штурме Берлина советскими войсками, ему пришлось выехать с киногруппой на съёмки в Тироль.

После Второй мировой войны Кестнер переехал в Мюнхен, где публиковался в Neue Zeitung, и издавал журнал для детей и юношества «Pinguin». В Мюнхене Кестнер принимал активное участие в деятельности литературных кабаре, а также в это время им были созданы многочисленные номера, песни, радиоспектакли, речи и эссе на волновавшие его темы нацизма, войны и действительности в разрушенной и разоренной Германии.

В 1960 году Эрих Кестнер был награждён премией имени Ханса Кристиана Андерсена, и другими премиями. А в Дрездене, где он провёл свои детские и юношеские годы, есть музей и стоит удивительный памятник любимому писателю от благодарных читателей.

P.S. Должен ли быть писатель фаталистом? Не знаю, не уверен. Знаю только, что не стоит писать о войне, если никогда не был на войне. Не стоит писать о подводниках, если ты никогда не был под водой, или про альпинистов, если ты никогда ходил в горы. Но вот удивительное дело - Эрих Кестнер никогда не был женат, но писал книги для детей и про детей. И остался в памяти не только как эссеист, поэт или сатирик, но прежде всего как прекрасный детский писатель.

ВЕРИТЬ ИЛИ СОМНЕВАТЬСЯ?

Накануне Хэллоуина 1938г. артисты Mercury Theatre решили поставить в своей часовой радиопрограмме роман Герберта Уэллса «Война миров», перенеся его действие в Нью-Джерси 1939 года. В начале часа ведущий Орсон Уэллс (однофамилец писателя) объявил о том, что это радиоспектакль, он же и вёл этот радиоспектакль до конца.

По сообщениям газет, постановку слушали около 6 миллионов человек, и примерно пятая часть из них приняла её за реальные новостные репортажи. Многие или не слышали начало программы с предупреждением о вымышленности событий (в это время часть аудитории переключила волну на станции, где шли новости начала часа), либо забыли про неё после начала концерта. К тому времени как на 40-й минуте появилось напоминание диктора, многие уже не слушали радио, целые семьи баррикадировались с оружием в подвалах своих домов либо спешно собирали вещи, чтобы уехать на запад, многие требовали, чтобы вооружённые силы страны покончили с пришельцами либо раздали оружие всем желающим; были случаи, когда в полицейские участки приходили отряды вооружённых местных жителей, готовых оказать помощь в защите страны от вторжения. Телефоны в тот вечер были перегружены в 5 раз, пробки из Нью-Йорка, Трентона и Филадельфии растянулись почти на 100 км.

Часть аудитории оказалась настолько невнимательна, что поверила в нападение немцев. Люди утверждали, что видели молниеобразные залпы пришельцев и чувствовали запах их отравляющих газов. Радиопостановку слушали и на Западном побережье. В её кульминационный момент вышла из строя электростанция городка Конкрет в штате Вашингтон; жители Конкрета не сомневались, что линии электропередачи уничтожены наступающими марсианами.

Это к вопросу о том, существуют ли на самом деле пришельцы, НЛО, нечистая сила, вампиры, вурдалаки, лешие, маньяки, и многое другое. Существуют. Или не существуют. Всё зависит от того, как посмотреть, ибо каждому воздастся по вере его.

Это было написано в 2017г., задолго до первых медийных залпов так называемой «пандемии», которые напрочь вынесли мозги ошарашенным обывателям. Многие из них до сих пор не могут расстаться с тряпочкой, без которой они теперь не мыслят своё дальнейшее существование. Ну, то есть, ещё раз, для понимания - дикая паника В Америке в 1938г. поднялась всего лишь в результате одной короткой одночасовой радиопередачи. А теперь представьте себе, что о нашествии марсиан вещают все радио- и телеканалы в режиме нон-стоп, все газеты, все сети, все соседи и все утюги по всем странам и континентам. Как долго вы продержитесь в этой ситуации? Странно не то, что все поверили в химеру «пандемии», а то, что нашлись люди, которые не поверили. Которые по прежнему считали возможным полагаться на свой разум, логику, и свои знания.

2023г.

ПРОКЛЯТЫЕ

В знаменитом фильме Лукино Висконти «Гибель богов» (другое название «Проклятые») показано, как происходит становление тоталитаризма в Германии начала 30-х годов на примере глубокого нравственного разложения и распада династии сталелитейных королей фон Эссенбек. Великий режиссёр соединил в своём фильме 1969 года воедино миф и историю, при этом аллюзии Висконти на сексуальные девиации членов семейства вполне прозрачны, поскольку режиссёр абсолютно намеренно и красочно показывает весь спектр сексуальных извращений нацистов: гомосексуализм, педофилия, инцест, травести, и ещё бог весть что.

Однако все эти чрезмерно натуралистические сцены привели многих критиков того времени в ярость: а что, по другому никак нельзя было показать всю извращённую и преступную сущность фашистской идеи? И действительно, как сказал один из комментаторов, неужели у фашизма нет преступлений посерьёзнее инцеста, педофилии и гомосексуализма? Видимо нет, поскольку идею охотно подхватили Бернардо Бертолуччи в фильме "Конформист" (1970), затем Лилиан Кавани в фильме «Ночной портье» (1973), и многие другие режиссёры, имена которых можно легко найти самостоятельным поиском в сети.

Однако есть роман, и снятый по его сюжету фильм, который не декларируется как антифашистский, но этот контекст легко прочитывается среди многих других мотивов этого поистине выдающегося произведения. И при этом автор не прибегает к аллюзиям на сексуальные перверсии своих героев. В данном случае я говорю о романе Патрика Зюскинда «Парфюмер» (1985), и одноимённом фильме Тома Тыквера (2006г).Говоря словами Марии Лисютиной, написанное в эстетике постмодернизма, произведение Патрика Зюскинда очевидно совмещает в себе различные литературные жанры, и допускает прочтение романа как криминальной истории одного убийцы, исторического очерка или романа о гении художнике, давая простор для различных интерпретаций. А интертекстуальные связи в своей совокупности создают удивительное постмодернистское произведение-полотно, пронизанное мифологическими и библейскими аллюзиями, литературными аллюзиями к творчеству различных писателей.

Главный герой романа Жан Батист Гренуй представлен как безумный гений и аморальный человек, не ведающий, что такое любовь, сострадание и милосердие. Убийства для него не несут в себе никакой дилеммы, они естественны и «природны». Он не отвергает мораль, он существует вне ее. Роман, и фильм соответственно, показывают вызывающую, абсолютную асексуальность главного героя, и все его усилия направлены только на то, чтобы приобрести чудовищную, гипнотическую власть над людьми. Кровь его жертв придаёт тот неповторимый аромат его уникальным духам, запах которых заставляет огромную толпу сначала боготворить его, а затем в финале растерзать в приступе слепой ярости.

Эта финальная сцена фильма «Парфюмер» отчётливо показывает, почему этот роман при всей его многоплановости и неоднозначности можно считать как одну из самых серьёзных заявок на исследование природы фашизма и тоталитаризма в XX веке. И главный урок, возможно, заключается в том, что фашизм, как и всякая ложная идея, абсолютно бесплоден - и в творческом смысле, в самом простом, человеческом. И тогда становятся понятны и оправданы неочевидные для своего времени искания и идеи шедевра Лукино Висконти, или гениального романа Патрика Зюскинда.

2022г.

ПРАВИЛЬНЫЙ ФАШИЗМ – БЫВАЕТ ЛИ ТАКОЙ?

Феномен фашизма пришёл в этот мир вместе с масс-медиа, способными доносить самые бредовые идеи до обывателя, и вбивать их в головы так, что они остаются там на десятилетия, если не навсегда. Именно оболваненный обыватель становиться главной опорой и кормовой базой для идей национал-социализма, идей нового мирового порядка, и других идей подобного рода. В фильме "Гитлер: Восхождение дьявола" показана, пусть и мельком, судьба журналиста Фрица Герлиха.

В своей газете он выступал против коммунизма, национал-социализма и антисемитизма. Спор с растущим нацистским движением был в центре внимания Фрица Герлиха и его творчества. К концу 1932 года его газета имела более 40 000 подписчиков - и это мизер, конечно, по сравнению с мэйн-стримом. Поэтому 30 января 1933 года в результате интриг и сговора элит нацисты вполне успешно пришли к власти в Германии, а уже 9 марта того же года Фриц Герлих был предсказуемо арестован, отправлен в концлагерь Дахау, где и погиб 30 июня 1934 года. В фильме показано, как Фриц Герлих диктует первую страницу статьи, которая предупреждает об опасности идей Гитлера, и заканчивает её такими словами: «…худшее, что мы можем сделать, самое худшее - это не делать ничего».

Это, собственно, и есть ответ на вопрос о том, что можно сделать, когда сделать ничего нельзя. Когда твой голос тоньше комариного писка, и его не слышно на фоне маршей и оркестров. Когда фашизм приходит в мир снова и снова, и каждый раз в новом обличье, и даже пытается изобразить себя жертвой интриг и происков. И даже тогда, когда тебя со всех сторон клеймят конформисты всех рангов и мастей, которые давно и точно знают, как должен выглядеть правильный фашизм. Конформисты, давно потерявшие представления об истиной природе добра и зла, и о цене их собственного соглашательства.

К сожалению, фильм полностью построен на клише, и, как мне кажется, не представляет особого художественного интереса, поэтому я не даю на него ссылку. Все эти расхожие суждения можно при желании легко найти и в либеральных масс-медиа, и в лозунгах, которыми кормят нас новые конформисты, так и не усвоившие трагических уроков прошлого. Которые пытаются перечислить то десять, то восемь, то пятнадцать признаков фашизма - и полностью забывают о том, что сутью этого явления всегда были и будут ложь и насилие. Всё остальное есть не более чем исторические декорации.

2022г.

ПУЛИТЦЕРОВСКАЯ ПРЕМИЯ ДЛЯ РОССИИ

Среди того дыма

и того огня

я и не заметил,

как убили меня.

Не шлепнули в застенке,

не зарыли во рву –

вот я и думал,

будто живу…

Бесконечно давно, в 1995г., получая Государственную премию, Юрий Левитанский сказал:

«Уважаемый господин президент! Уважаемые дамы и господа! Давно было кем-то замечено, что граждане наши, как бы не очень-то дорожа вообще наградами, весьма между тем обижаются, когда их не получают. Я принадлежу к тем, кто не получал, но и не обижался. Как известно, лучшие наши поэты, если им посчастливилось и их не убила система, ушли из жизни, наград в своем отечестве не удостоившись. Остаться в живых, да еще время от времени издаваться, – это уже и было для них настоящей наградой…»

Это так и не совсем так.

Настоящей наградой для поэта в России с некоторых пор стала пуля. Первым этой самой престижной национальной награды в области литературы был удостоен некто Пушкин Александр Сергеевич, из мелкопоместных, сочинитель. Потом были и другие соискатели, и другие награждённые. В родовом склепе имения Тарханы, например, погребен ещё один лауреат - русский поэт, офицер, сосланный на Кавказ и убитый на дуэли в 1841г. Некоторые литераторы награду предвидели заранее, предчувствовали. Николай Гумилёв, например, в стихотворении «Рабочий»:

Все товарищи его заснули,

Только он один еще не спит:

Все он занят отливаньем пули,

Что меня с землею разлучит.

Следует сказать, что русский ХХ век вообще не скупился на награды поэтам. Одни были расстреляны, как Николай Олейников, другие уходили путями неведомыми, неисповедимыми – сброшенный с поезда Александр Введенский, Даниил Хармс, про которого забыли в тюрьме блокадного Ленинграда, и он умер от голода. Это к ним обращается Николай Заболоцкий, один из немногих оставшихся в живых обэриутов:

Спокойно ль вам, товарищи мои?

Легко ли вам и все ли вы забыли?

Теперь вам братья - кони, муравьи,

Травинки, вздохи, столбики из пыли.

Это если забыть о совсем громких именах. Забыть, например, про Осипа Эмильевича Мандельштама, который умер от тифа в пересыльном лагере Владивостока, забыть про Марину Цветаеву, про расстрелянного Николая Клюева, поистине бесконечный русский мартиролог. Или не забывать, что век прошедший подарил нам Варлама Тихоновича Шаламова:

Луна качает море. Прилив. Отлив...

Качает наше горе на лодке рифм.

Я рифмами обманут

И потому спасен,

Качаются лиманы,

И душен сон.

Рассказать, как умирал Шаламов?

Юрий Левитанский недооценил, как мне кажется, уроки российского прошедшего века для русской словесности, и для понимания, на какую награду может рассчитывать литератор в России. Настоящий, невыученный до сих пор урок заключается в том, что российский литератор, писатель, поэт, журналист или публицист - неважно, - не может рассчитывать даже на лёгкую смерть в качестве награды.

Мы почему-то всё время забываем, что сегодня у власти находятся вполне достойные наследники тех самых, что плевали в лицо, и говорили: «…как милости просить будешь смерти!». Мы не думаем о том, что пулю в голову нужно заслужить, как награду, мировой известностью, например, или международными премиями. Что пулю в голову могут получить только самые достойные, самые известные, остальных могут просто забить насмерть, чтобы другим неповадно было. Как забили битами, например, Антона Страдымова. Или редактора «Химкинской правды» Михаила Бекетова. Где он, что с ним, кто-нибудь, какой-нибудь Центр Экстремальной Журналистики знает?

Как всегда, заграница нам не указ, и пуля в голову в нашей стране и есть истинное признание заслуг соискателя в области журналистики. Это и есть наша собственная национальная Пулитцеровская премия. В длинном и скорбном ряду награждённых этой премией находятся Галина Старовойтова и Сергей Юшенков, Анна Политковская и Станислав Маркелов, Магомед Евлоев и Анастасия Бабурова. Этот список недавно пополнился ещё одним именем - Наталья Эстемирова.

Всё тише звучит оркестр, гаснут одна за другой свечи, уходят навсегда музыканты...

Пулитцеровская премия (англ. Pulitzer Prize) — одна из наиболее престижных наград США в области литературы, журналистики, музыки и театра. В октябре 1911 года скончался магнат венгерского происхождения Джозеф Пулитцер (р. 1847). Согласно завещанию был основан фонд его имени на оставленные с этой целью два миллиона долларов. С 1917 года премия вручается ежегодно в первый понедельник мая попечителями Колумбийского университета в Нью-Йорке.

2009г.

ЧЬИ НОГИ ПО РЖАВЧИНЕ НАШЕЙ ПРОЙДУТ?

«Как каменный лес, онемело

Стоим мы на том рубеже,

Где тело – как будто не тело

Где слово - не только не дело,

Но даже не слово уже».

Александр Галич

«Если это народ — точное выражение великого русского писателя и честного солдата Виктора Петрович Астафьева: такой народ сука». Эти строки взяты из статьи Юрия Роста «Затмение», и написаны были за три недели до начала российско-грузинской войны. Юрий Рост в тот момент, видимо, всерьез полагал, что есть ещё исторический шанс предотвратить непоправимое, что ещё можно докричаться до политиков, до общественных деятелей, до духовных и религиозных лидеров обеих стран. Его, как и Виктора Астафьева, очевидно, «достало» то завидное постоянство, с которым русские влипают то в одну историческую передрягу, то в другую, с готовностью и даже с каким-то мазохистским сладострастием наступая на старые грабли. От войны с «белофиннами» к совместному параду победителей вместе с нацистским вермахтом в Бресте 22 сентября 1939г. От «братской помощи» рабочему классу Венгрии в ноябре 1956г. прямиком к событиям августа 1968г. в Чехословакии, и оттуда, как только подросло новое беспамятное поколение, к вторжению в Афганистан в декабре 1979г.

Нобелевский лауреат, физиолог И.П. Павлов обнаружил не только беспамятство, но и другое любопытное свойство собственного народа. Он утверждал, что у русских часто наблюдается парадоксальная поведенческая реакция, для которой характерно прекращение ответов на сильные стимулы (действительность) при сохранении и даже усилении реакций на слабые раздражители (слова). Это явление аналогично тому, как если бы собака во время эксперимента реагировала на условный световой раздражитель как на еду, не обращая при этом ни малейшего внимания на предлагаемую ей настоящую пищу. В естественных условиях такое животное попросту нежизнеспособно. Если быть совсем точным, то Павлов говорил, что... к седьмому году революции у многих людей утратилась восприимчивость к действительности и обострилась восприимчивость к словам: «Их условные рефлексы координированы не с действительностью, а со словами. Слова для них значат больше, чем факты».

Так, 20 апреля 1924 г. он читал лекцию в здании бывшей Городской думы на тему: «Несколько применений новой физиологии мозга к жизни». В лекции прямо говорилось о несовместимости инстинкта свободы, с которым рождается каждый человек, и окружающей его действительности в условиях диктатуры пролетариата. Процитировав Ленина, утверждавшего, что «диктатура пролетариата обеспечит себе победу путем террора и насилия», Павлов заявил, что насилие — это палка о двух концах. Подавляя врожденный инстинкт свободы, «террор, да еще в сопровождении голода <...> прививает населению условный рефлекс рабской покорности». В результате такой «бесспорно скверной воспитательной практики” нация будет забита, рабски принижена. Ее будут составлять не свободные люди, а жалкие рабы».

Справедливости ради следует сказать, что тирания в нашей стране ведет свое начало отнюдь не от Ленина или Сталина, чьи слова неизменно расходилось с делом, а ещё от самых первых российских самодержцев. Но именно советская власть не только умело элиминировала порядочных людей, но также не менее умело находила и пестовала чудовищ, которые были способны переносить ложь в совершенно немыслимых ранее дозах. Однако одной только «отрицательной селекцией» советского периода истории не объяснить готовность нашего народа принять любую, самую невозможную ложь за чистую правду. И страхом всё не объяснишь, да и в народе ли дело, и вообще, что такое этот самый народ….

Вот всего лишь небольшая выписка из письма Н.Я Эйдельмана к В.П.Астафьеву, датированное августом 1986г.:

«…всем - надоели кавказские торгаши, «копеечные души»; то есть, иначе говоря, у всех у нас этого нет - только у них: за счет бедных («доверчивых») северян жиреет отвратительный Гогия (почему Гогия, а не Гоги?). Сила ненавидящего слова так велика, что у читателей не должно возникнуть сомнений: именно эти немногие грузины (хорошо известно, что торгует меньше 1% народа) - в них особое зло и, пожалуй, если бы не они, то доверчивый северный народ ел бы много отнюдь не подгнивших фруктов и не испытывал недостатка а прекрасных цветах. «Но ведь тут много правды, - воскликнет иной простак, - есть на свете такие Гоги, и Астафьев не против грузинского народа, что хорошо видно из всего рассказа о пескарях в Грузии». Разумеется, не против: но вдруг забыл (такому мастеру непростительно), что крупица правды, использованная для ложной цели, в ложном контексте, - это уже неправда и, может быть, худшая…»

Всякий народ, как известно, получает именно такого короля, и такого правителя, какого заслуживает. Говорят, что это верно не всегда и не везде, и не во все времена, а только при демократическом варианте развития страны. Проблема, однако, состоит в том, что независимо от того, демократия ли торжествует, или монархия на дворе, не только власть формирует народ, но и народ формирует власть – под стать самим себе и своим представлениям о власти. Как сказал когда-то грузин Булат Шалвович Окуджава:

Давайте придумаем деспота,

Придумаем, как захотим.

Потом будет спрашивать не с кого,

Коль вместе его создадим…

Порочный круг в двусторонних отношениях пары «деспот – народ» четко прослеживается до наших дней, однако не может прояснить причины столь ошеломляющего успеха российской пропаганды в российско-грузинском военном конфликте. В редакционной статье журнала «Контуры» от 01.09.08г по поводу событий, связанных с войной в Грузии, совершенно справедливо, как нам кажется, подмечен не только шовинистический восторг российской публики, но и, прежде всего, конформизм и безответственность ведущих российских политиков и общественных деятелей демократического направления:

«Совершенно удручающее впечатление произвела в эти августовские дни позиция российских политических партий, практически всех политиков и общественных деятелей за редкими исключениями. Равноудаленный подход к агрессору и жертве агрессии, дежурные обвинения в адрес Саакашвили на фоне сдержанной критики в адрес Кремля, пацифистские призывы в духе «и вашим, и нашим» – вот лучшее, на что оказалась способна российская оппозиция. А точнее – та малая ее часть, которая нашла в себе хотя бы минимальное мужество не слиться полностью с властью в военно-патриотическом экстазе».

Далеко за доказательствами этого положения ходить не нужно. Вот наши уважаемые правозащитники из центра «Мемориал» выступили со специальным пресс-релизом, а вот Виктор Шендерович в передаче на «Эхо Москвы» делиться своими соображениями со слушателями:

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Вы понимаете, какая штука - я, например, не ссорился с Грузией, ни один из моих друзей, знакомых с Грузией не ссорился... Вообще, надо различать нормальных людей и государственную политику, в которой маловато бывает нормальных людей по определению. Есть режим Саакашвили, отношение к которому у меня всегда было критическое, а с 8-го числа резко критическое, с 8 августа...

БАСИЛАШВИЛИ: Т.е. вы тоже называете режимом?

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Разумеется, по факту; это очень специфический правитель. Я уже говорил - если бы не Россия, то, я думаю...

Не будем гадать, что он думает. Так как он, думают очень многие, тот же Андрей Битов, например:

«Я всегда считал всех политиков сволочами. И я не знаю: кого предпочесть кому, и не собираюсь этого делать. Надоело мне быть за кого-то. Не могу я участвовать в этой разборке..»

А вот, например, Илья Мильштейн, аналитик из «Граней» излагает свое представление о действиях Михаила Саакашвили:

«Разумеется, откровения капитана Сидристого никак не оправдывают действий Михаила Саакашвили. Напротив, лишь усугубляют безумие отданного им приказа...».

И что после этого должны думать о Саакашвили самые обыкновенные, занятые повседневными делами люди, привыкшие верить на слово своим властителям дум? Разве не привыкли мы доверять умнице Виктору Шендеровичу, его злословию и его остроумию? Разве не интеллигенты Фазиль Искандер, Андрей Битов или Юрий Башмет стали неотъемлемой частью нашей культуры, и нашего собственного я?

И снова мы движемся всё по тому же заколдованному кругу, и снова возвращаемся всё к тому же письму от Н.Я. Эйдельмана к Виктору Астафьеву, к понятию ответственности писателя за сказанное им слово, за ту самую «крупицу правды» или неправды:

«...С грустью приходится констатировать, что в наши дни меняется понятие народного писателя; в прошлом - это прежде всего выразитель высоких идей, стремлений, ведущий народ за собою; ныне это может быть и глашатай народной злобы, предрассудков, не поднимающий людей, а опускающийся вместе с ними».

И чуть далее:

«А если всерьез, то Вам, Виктор Петрович, замечу, как читатель, как специалист по русской истории: Вы (да и не Вы один!) нарушаете, вернее, очень хотите нарушить, да не всегда удается - собственный дар мешает оспорить - главный закон российской мысли и российской словесности. Закон, завещанный величайшими мастерами, состоит в том, чтобы, размышляя о плохом, ужасном, прежде всего, до всех сторонних объяснений, винить себя, брать на себя; помнить, что нельзя освободить народ внешне более, чем он свободен изнутри (любимое Львом Толстым изречение Герцена). Что касается всех личных, общественных, народных несчастий, то чем страшнее и сильнее они, тем в большей степени их первоисточники находятся внутри, а не снаружи…».

Так что начало деспотии лучше поискать не в народе, который сука, и не в тиранах даже, а в самих себе. Однако не многие способны на такое, к сожалению. Именно поэтому совсем немногие, даже не интеллигенты, а «выродки», по меткому определению Стругацких из ранней повести «Обитаемый остров», привыкшие «брать на себя», оказались в состоянии противостоять чудовищной лжи официальных СМИ о двух тысячах трупов, наскоро закопанных во дворах осетинских домов, о беременных женщинах, намотанных на гусеницы танков «грузинских фошыстов». А за свою беременную женщину, Светлану Бахмину, решились замолвить слово совсем немногие, чуть более шестидесяти тысяч человек. Много это или мало для страны с населением в сто сорок миллионов, и кого нужно бояться в этом, совершенно очевидном случае? Ау-у, где они, в какие норки попрятались, эти «настоящие интеллихенты?».

И разве не справедливо проронила Елена Боннэр в день своего восьмидесятипятилетия: «Мне во сне снится другой народ». Разве не ко времени вспомнила она Эдуарда Багрицкого:

«От черного хлеба и верной жены

Мы бледною немочью заражены……

Копытом и камнем испытаны годы,

Бессмертной полынью пропитаны воды,-

И горечь полыни на наших губах...

Нам нож - не по кисти,

Перо - не по нраву,

Кирка - не по чести

И слава - не в славу:

Мы - ржавые листья

На ржавых дубах...

Чуть ветер,

Чуть север –

И мы облетаем.

Чей путь мы собою теперь устилаем?

Чьи ноги по ржавчине нашей пройдут?...»

2008г.

ОСТАТЬСЯ ХОТЬ СТРОКОЮ НА ПЕСКЕ

Фильм "Катынь" знаменитого польского режиссера Анджея Ванды кажется совершенно не зрелищным, даже скучным порою. Лишенный захватывающей любовной интриги, лишенный эффектных батальных сцен, таких, например, как в фильме «Пианист» Романа Полански, лишенный вообще какой либо патетики и пафоса, он иногда кажется даже затянуто-скучным.

В конце концов, мало ли что случалось в истории Польши в этом самом двадцатом веке. Волны нашествий прокатывались по этой стране с востока на запад и с запада на восток, приходили и уходили австрийцы, русские, немцы; строились надолго, на века грандиозные Аушвиц-Биркенау, Треблинки и Майданеки. Потом случилось восстание в варшавском гетто в апреле 1943г, подавленное с немецкой методичностью и беспощадностью. Потом случилось новое восстание в Варшаве в августе 1944г. То самое, за которым хладнокровно наблюдали войска 1-го Белорусского фронта, стоявшие на рубеже Вислы. Много вообще всякого происходило и до сих пор происходит в справедливых и не совсем справедливых войнах. И всё-таки? Что же такого особенного в этой истории, случившийся в Катыни, что не дает покоя человеческой совести вот уже столько лет? Масштабность трагедии?

Помилуйте! Только в газовых камерах Аушвице-Биркенау погибло более миллиона евреев, десятки тысяч цыган, поляков, белорусов, тысячи и тысячи граждан из других стран Европы. Иррациональность злодеяния? Ничуть не большая, скажем, чем беспощадная бомбардировка Дрездена, за один день унесшая жизни двадцати пяти тысяч мирных жителей города. Тогда что же?

Сутью всей этой истории, как мне кажется, есть невиданное в современной истории вероломство. И ложь палачей, не готовых сознаться в содеянной подлости даже десятилетия спустя. А также удивительная, необъяснимая, многолетняя заинтересованность властей нашей страны в замалчивании трагедии. Официальным властям как Советского Союза, так и социалистической Польши казалось, что лучше не бередить старые раны. Кому от этого будет лучше? Что было, то быльем поросло…

Вот попробуйте ответить на вопрос, который когда-то задала польскому народу сама история:

- принять чудовищную правду от немцев, открывших польскому «Красному кресту» в 1943г места массовых захоронений польских офицеров под Смоленском?

- или согласиться с чудовищной ложью советских «освободителей» в Нюрнберге, с молчаливого согласия их англо-американских союзников.

Для памяти национальной столетие всего лишь миг, поэтому боль так остается болью, потому как не произошло покаяния за это преступление. Никто о нем старался не вспоминать, как будто и не случилось ничего в том самом апреле 1940 года в лесу под Смоленском.

Восьмидесятилетний Анджей Вайда, к его чести, первым столь ясно рассказал о том, что же произошло с молодыми польскими офицерами, интернированными «победоносной» Красной Армией в сентябре 1939г. Здесь, в этой его киноверсии событий, человеческие судьбы, словно метеориты из потока персеид, сгорают в плотной атмосфере лжи, один за другим:

- молодая женщина, готовая поставить памятник своему мужу-офицеру с точной датой смерти (апрель 1940г);

- чудом избежавший катынской бойни польский майор, готовый молчать о том, что знает, во имя светлой идеи социалистической Польши;

- молодой парень, готовый и дальше сражаться за свободу своей страны с новыми оккупантами.

Никому из них не надо уцелеть.

Никому.

И Анджей Вайда рассказывает об этом почти как хроникер, просто и бесстрастно. Именно поэтому, быть может, этот невзрачный, незатейливый фильм проступает комом в горле спустя некоторое время. Это фильм о том, что поляки в Катыни были убиты дважды. Второй раз их убило молчание, которое хуже лжи.

Сегодняшние власти нашей страны родом из тех самых подразделений НКВД, что умело орудовали в Катыни, и не только в Катыни. Трудно сказать, что от них можно ожидать завтра, но совершенно точно можно сказать, чего ожидать не приходится. Не приходится ожидать, что вы скоро найдете этот фильм в свободном прокате, или в специализированных отделах, где торгуют лицензионными дисками. Но лично мне кажется, что этот фильм можно и нужно сделать обязательным к просмотру. При получении загранпаспортов, туристических виз в ту же Польшу, например.

И последнее. Анджей Вайда потерял отца под Катынью. Он ждал его, долгие, долгие годы.

Опубликовано на сайте Всероссийского Гражданского Конгресса, 2008г.

УМЕР Б.Н.ЕЛЬЦИН

Кто только не написал и что только не написали о Б.Н.Ельцине за эти несколько дней, которые прошли со дня его смерти. Ворох статей, аналитика, воспоминания, обсуждения в форумах, дискуссия у Соловьева... Так что нет ничего более лёгкого, чем написать умные и правильные слова вослед ушедшему. Как, впрочем, нет и проблемы написать слова гневные и обличительные. В квантовой механике это называется линейной комбинацией - несколько цитат из одной статьи, пару мыслишек из другой... Можно даже не писать вослед и не обличать, а просто не встать во время минуты молчания в Совете Федерации, как это сделали коммунисты. Многое ещё можно, до сих пор ещё многое можно.

Можно, например, бороться за возвращение доброго имени Сталину, почему бы нет? Проявить несгибаемую принципиальность и мужество в отстаивании собственных взглядов на выдающуюся роль Сталина в истории страны. Вот только не совсем ясно, где были эти борцы, и в какую задницу они запрятали свои взгляды, когда труп их любимого вождя вышвырнули из Мавзолея. И за одну ночь по всей стране снесли памятники усатому генералиссимусу.

Можно долго говорить о том, что появилось во времена Б.Н.Ельцина и благодаря лично Б.Н. Ельцину. Господа коммунисты, позволившие себе не встать во время минуты молчания, уже не помнят, как после сорока мирных лет привели страну к хлебным карточкам. Не помнят, как во время стихийных митингов конца 80-х годов молодежь кричала: «Шоколаду!». Не помнят о том, что оставили страну с магазинами, где на прилавках лежал разве что хлебный квас в пластиковых кулечках. И иногда продавали яйца и баклажанную икру по «договорным» ценам. Никто не мог тогда понять, о чем и с кем договаривалась та самая кооперативная курица.

В 1992 году, где-то ближе к марту, если мне не изменяет память, в огромном магазине, где недавно разве что ветер гулял, появилось пиво, и появилась свежезамороженная мойва. Пиво стояло в ящиках прямо посреди зала, можно было брать для реализации своей преступной страсти столько, сколько удавалось унести в руках. Потому как не было предусмотрено в тех магазинах ни камер хранения для сумок, ни бесплатных пакетов для покупателей. Но появилось пиво, настоящее Жигулевское, и было наплевать на бешеную, совершенно невероятную цену этого пива и этой мойвы, при виде которой моя кошка прыгала чуть не до потолка от радости.

Это была первая весна, весна свободы, весна, когда впервые с экранов телевизоров перестали говорить откровенную ЛОЖЬ. Когда ещё нечего было есть, но уже было что говорить. Можно как угодно вспоминать о том времени перемен, о той свободе, дух которой не выветрился до сих пор, но совершенно точно одно - это была абсолютно не коммунистическая страна. Тогда, в 1992г. была абсолютная ясность с коммунистами, эта ясность была во всем, и сколько бы ни хорохорились господа Зюгановы и Явлинские, но даже они понимали на тот момент, что не стоит им соваться на капитанский мостик огромного корабля под названием Россия. Что просто порвет их в куски собственная команда, случись на пути корабля какой-нибудь не предусмотренный никакой лоцией риф. Да и лоции на тот момент не было. Это тогда они понимали, перестали понимать потом. Решили, что на роль президента сгодиться и бывший зам. проректора ЛГУ по административно-хозяйственной работе. А на роль министра обороны бывший директор мебельного магазина.

Но всё же, главным в то время было, как мне кажется совсем не то, что появилось пиво, и появилась колбаса. Свобода слова, право собираться и костерить на чем свет стоит эту власть появилась ещё раньше, во времена Горбачева. Даже во времена Хрущева уже можно было о многом говорить. Во времена Горбачева это называлось «гласностью», и была эта самая гласность как отсвет зимнего заполярного солнца на серых облаках. Это был отсвет какой-то совсем другой жизни, жизни, в которой «гласность» станет называться свободой слова, в которой будут круглосуточные магазины, цветные японские телевизоры и японские машины с правым рулём на наших улицах, и презики в ярких упаковках на лёгких стеллажах прямо у магазинных касс.

Но не это было главным, главным было то, что только при Б.Н. Ельцине появился НАРОД. И вот про это самое обстоятельство, насколько мне известно, никто ничего не до сих пор не сказал. Поскольку до этого тоже был народ, народ был всегда и во все времена. При царе Горохе был народ, при Ульянове-Ленине, при Сталине, при Хрущеве был народ. Этот самый народ дружно плакал, когда было нужно, и дружно молчал. Попробовал бы кто-то заплакать недостаточно громко или недостаточно искренне на похоронах Сталина. Это разве что всемирно известная актриса могла сказать тихонько:

- Наконец-то он сдох!

Все прочие смертные дружно ломились и убивались насмерть в давке за право посмотреть в последний раз на любимого пахана. О, этот народ уже давно понял - горе тому, кто будет ломиться, и толкаться локтями недостаточно энергично. Потом, всего-то менее через десять лет этот же самый народ будет дружно молчать, когда снесут памятники этому же самому горько оплаканному вождю, и исчезнут куда-то его портреты, и собрания сочинений исчезнут. Не найдется ни одного, который согласился бы поступится своей жизнью и будущим своих детей ради беззаветной любви к каннибалу и выразить печатно слово несогласия с очередным решением Политбюро.

Первые несогласные числом в семь появились в 1968г, в том самом августе 1968г, когда советские танки вошли в Прагу. Выйти на Красную площадь стоило жизни Вадиму Делоне, но они все были готовы платить такую цену. Желающих заплатить своей жизнью за право выйти на Красную площадь в защиту Сталина не нашлось ни одного. Ни одного желающего среди многих сотен миллионов тех, кто назывался тогда советским народом. Ради которого коммунистические вожди день и ночь не спали в своих кремлевских кабинетах. Тот самый народ, который они уничтожали по сотне тысяч за одну ночь, в одном бездарно организованном Жуковым наступлении. Который расстреливали тысячами, морили насмерть голодом и непосильной работой на лесоповалах ГУЛАГА. Потому что это был не народ, это была цена идеи, это были щепки в топке той самой идеи. Народ был всегда где-то в другом месте, он был счастлив, верил в светлые идеи коммунизма и в своих вождей. А вожди верили в свой народ, и знали что народу нужно. «Нам нужно накормить народ» - это вполне сеьёзно говорил Егор Лигачев на одном из партийных сходняков конца восьмидесятых. Они, эти самые вожди, и не утратившие веру в светлые идеи, они до сих пор не понимают, кто они такие. Они до сих пор оскорбляются, когда слышат, что их родная Коммунистическая партия сумела избежать своего Нюрнберга.

- За что? - совершенно искренне и недоумённо спрашивают они.

Им бы благодарные поклоны отвешивать Б.Н.Ельцину по воскресеньям в церквах да в храмах. Потому как не кто иной как Б.Н.Ельцин спас, прикрыл собой всю коммуно-чекисткую свору от неизбежных судов и люстраций. Им бы свечки ставить в память о нем и А.Н.Яковлеве, благодаря которому разъяренная толпа в том самом августе 1991г чуть не разметала по камешкам их Бастилию. Которой название Лубянка.

Неблагодарный попался народ для этой великой Коммунистической партии. Вожди только и думали, как бы этот народ накормить, а народ этот вона куда повернул... НАРОД, который впервые появился на свет в августе 1991г. ещё долго вел себя абсолютно не так, как коммунистическим вождям хотелось бы. Они ему про Фому, а народ этот самый про Ерёму...

Они ему про то, что Б.Н.Ельцин будет «вешать коммунистов на фонарях», а народ избирает Б.Н.Ельцина своим президентом на первых всенародных и демократических выборах. Народу втолковывают про то, что Б.Н.Ельцин распродает народное достояние, фабрики да заводы, а народ выражает полную поддержку Борис Николаевичу на референдуме. Несмотря на чуть не стотысячные коммунистические митинги с лозунгом «Банду Ельцина по суд!». Несмотря на организованный коммунистами импичмент, несмотря на весь их свист и улюлюканье.

Это был какой-то другой народ, совсем не тот, что по команде плакал на похоронах И.В.Сталина и по команде проклинал его через несколько лет. Который дружно, с вероятностью в 99,99% ходил на выборы голосовать за нерушимый блок коммунистов и беспартийных. Этот НАРОД появился вместе с Б.Н.Ельциным, и Б.Н.Ельцин сумел быть равным этому народу на протяжении по крайней мере трех лет. Сумел спасти нас в том далеком августе 1991г. от гражданской войны, от распада страны, от экономического коллапса, от страшного голода, даже сложно сказать от чего ещё...

Много пришлось потрудиться бывшим «вертухаям прилизанным», чтобы вернуть народ в привычно-послушное состояние. Устроить «спор хозяйствующих субьектов» на НТВ, накинуть намордник на независимую тогда ещё прессу, разогнать сходу Федеральное собрание.

Но тогда, в 1994г. когда началась первая чеченская, и то ещё НТВ, способное показать правду, а не гламурную сегодняшнюю заставку - то независимое НТВ показывало трупы наших танкистов на улицах Грозного. Показывало, как беспризорные собаки рвут их обгорелые комбинезоны, и некому убрать эти трупы с улиц. Эта было страшное лицо войны, та правда о войне, которую сегодня уже некому показать. И некому о ней сказать.

У тяжело больного Б.Н.Ельцина хватило мужества остановить ту войну. Хватило мужества на Хасавюрт. На Беловежские соглашения, на август 1991г., на «расстрелянный» в октябре 1993г парламент, где ни Руцкой, ни Хасбулатов не пролили ни капли собственной крови, только чужую. Великий поэт Лукьянов-Осенев так и не написал своей «поемы» о августе 1991г. Но и грязью Ельцина не поливал, насколько я знаю. Как не делал этого выпущенный через несколько месяцев из тюрьмы после октября 1993г Руцкой. Несостоявшийся «президент» и вполне состоявшийся губернатор при ненавистном всеми ЕБН. Целые ведра, ушаты помоев вылили на него совсем другие люди, которым самим ненависти за одну лишь Беловежскую пущу хватило бы, чтобы сгореть в одну секунду. Кто-нибудь вообще помнит, сколько продержались у власти Кравчук и Шушкевич?

Борис Николаевич смог остановить ту первую чеченскую войну, а не закрыть НТВ которое показывало неприглядную правду о войне. Он не смог вовремя уйти из власти, и в этом была его беда и наша вина. Хотя уйти из политики ему следовало бы в том самом 1996г. году, сразу после Хасавюрта, быть может.

Но это уже совсем другая история, и эта самая ИСТОРИЯ с большой буквы спросит с него за все остальное, что он делал после своего второго президентского срока и что не сделал. И спросит так, что мало не покажется. А нам остается разве что отдать дань уважения тому человеку, который по крайней мере однажды оказался вровень величайшим событиям своего века. В том самом далёком августе 1991г.

МИР ЕГО ПРАХУ...

Опубликовано на сайте Всероссийского Гражданского Конгресса, 2007г.

НОВОГОДНИЕ РАЗМЫШЛИЗМЫ

По скрипучему новогоднему снегу, мимо сугробов, слегка просевших от внезапной оттепели, но все ещё сверкающих по краям праздничными блестками; мимо бегущих огней рекламы, где сначала ёлка за стеклом витрины загорается зеленым, а потом появляется надпись красным «Happy New Year!»; мимо гирлянд из желтых и красных лампочек над головой, некоторые из лампочек не горят, а красных совсем немного, все больше желтые; мимо снегурочки и деда Мороза из ледяного дворца, подсвеченных изнутри все тем же желтым и красным, и только ледяная ёлка подсвечена зеленым; мимо весёлой детворы, которая с громкими криками катается с горок ледяного дворца; все мимо и мимо, туда, где тепло и уют супермаркета, где улыбаются ослепительно красивые продавщицы из отдела косметики, и где нестареющие тети из отдела новогодних игрушек судачат о своих делах.

- Что, неужели еще покупают игрушки? - невольно вырывается у меня вопрос. Сегодня канун Рождества по православному календарю, и я уже отнес свою ёлку к ближайшему от дома сугробу. Куда-то она пропала, почти мгновенно.

- Собаки сгрызли, - равнодушно отвечает одна из продавщиц. – У меня, например, собака очень любит ёлки грызть.

А в отделе гастрономии, куда я пришел за пакетиками быстрорастворимой каши, - это моя любимая еда, должен сразу сказать, - в отделе гастрономии плавает над головами музыка из кинофильма, обмусоленного по самое это самое. И слова сразу угадываются: «Если у Вас нет собаки..».

У меня нет собаки, и некому грызть мою ёлку, поэтому я выставил ёлку в ближайший сугроб, не дождавшись Рождества. И кошки у меня тоже нет, кошка умерла на семнадцатом году нашей совместной жизни. У меня вообще нет никого и ничего, потому что я выпал в параллельное пространство. Открыл дверь машины и выпал в параллельное пространство. Теперь ко мне приходят только мыши, под самое утро, часов в пять утра и начинают свои мышиные разборки. И боюсь я только мышей, кого мне ещё бояться? Когда приходят мыши, то я уже не могу заснуть до самого звонка будильника, и думаю о всяком. Например, о сильных мира сего, о тех из них, кто ушли до этого Нового года. И о тех, кто уйти не решился.

Из них мне жалко только Саддамулю, он мой любимый диктатор. Я питаю слабость к диктаторам, я коллекционирую их, как другие коллекционируют разноцветных бабочек. Я не испытываю особой жалости к Пиночету, он жил в слишком далёкой стране, и был слишком рациональный и слишком старый. А отец всех туркмен, Туркменбаши, был слишком глупым, и слишком бессмертным, похлеще Кащея. И слишком любил собственные золотые скульптуры и дворцы с позолотой. Саддам тоже любил дворцы, но он был последовательный, жестокий и непредсказуемый, такой, каким и положено быть настоящему диктатору. Но все-таки я был против его казни, потому что злодейства совершал диктатор по имени Саддам Хусейн. А казнили старика, который вел себя очень достойно даже в день казни, и по странному совпадению звали этого старика тоже Саддам Хусейн.

Но на самом деле мне не столько Саддама жаль, который Хусейн, сколько народ Ирака, которому западная цивилизация сумела показать все ту же привычную веревку, ничего нового. А самого Саддама мне жаль всего ничего, постольку поскольку, но все таки тоже жаль немного. Мне всех жаль, не только Саддама, я бы вообще отменил смертную казнь, будь на то моя воля. Я бы отменил смертную казнь во всем мире, на все будущие поколения вперёд и даже назад во времени. Не простил бы только нацистских вождей, это было зло абсолютное, не зря покончил самоубийством помилованный Гесс. Окончил свои дни в петле, солидаризовавших даже в смерти со своими подельниками-людоедами.

А вот царя Николая Романова я бы помиловал, и спасенный мною Николай Второй улыбался бы мне благодарно на своих поздних прижизненных портретах. А спасенные и дожившие до глубокой старости царевны посылали бы мне открытки к Рождеству. Только тогда он бы уже не был великомучеником, а был бы просто гражданином Соединённого королевства по имени Романов Николай Александрович. Вот только отца всех туркмен мне не жаль, он умер своей смертью, а это совсем другое дело. Он решил, что он бессмертный, и слишком поздно понял, что это не так, и уже только поэтому мне его не жаль.

А иракских арабов мне жаль, и будь я на месте американской оккупационной администрации, я бы всех, всех, кто не может сейчас разойтись по мирному, - и суннитов, и шиитов, и курдов, - словом всех, кто не может поделить одну страну, развел бы по своим углам ринга, по своим маленьким странам. Потому как не стоит эта самая целостность страны даже одной загубленной человеческой жизни, как мне кажется. Даже если это жизнь всего лишь экс-диктатора по имени Саддам Хусейн. Не говоря уже про тысячи и тысячи других жизней, погибших от совсем не новогодних фейерверков на улицах Багдада.

Вот скажите мне на милость, что случилось страшного, когда выпустили из тюрьмы всех этих опереточных злодеев, всех этих Хасбулатовых, Руцких, поэта Лукьянова-Осенева, и иже с ними? Да ровно ничего, ничьим знаменем в разгоравшейся политической борьбе они не стали, никому оказались не интересны, кроме своих жён разве что. И доживают свой век тихо и мирно, играя с внуками, поскольку время их закончилось тогда, когда они вышли в октябре 1993 из Белого дома с поднятыми вверх руками. А время Николая Второго,- (Великомученика/Кровавого, нужное подчеркнуть!) - закончилось в феврале 1917 года. А время совсем неопереточного душегуба Саддам Хусейна закончилось тогда, когда его вытащили из подвала, растерянного и полуослепшего от дневного света.

Время бежит очень быстро в эти сумеречные утренние часы, и я успеваю подумать разве что про актера Михаила Боярского, который в черной шляпе и с усами. Так вот, актер Миша Боярский, я всех называю по имени и ласково в это время, - актер Миша Боярский в каком-то из предновогодних интервью для канала «Культура» рассказал доверительно, что они с женой не могут вдвоем ездить на одной машине, обязательно ссорятся. Именно поэтому у них у каждого своя машина. А если они едут вместе, то обязательно ссорятся, поскольку каждому из них кажется, что водить машину нужно совсем по другому. Тогда кто-нибудь из них, тот, кто не за рулем, наверное, выходит из машины и хлопает дверью. Но про параллельные миры он ничего не сказал. Наверное, ему так и не довелось ни разу попасть в параллельный мир.

Но сейчас не утро, а вечер, канун Рождества, я возвращаюсь из супермаркета с пакетиками быстрорастворимой каши, пудингом, сыром, медом, еще чем-то, что покупают к чаю. Грохот петард и разноцветные сполохи фейерверков в темном небе сопровождают меня, сверкает искристо выпавший позавчера снег, да ветер злобно раскачивает гирлянды из желтых и зеленых лампочек над головой. Кои из них уже потухли, а кои ещё светят.

Был, конечно, один зритель, на которого, быть может, и был рассчитан весь этот постнюрнбергский трагифарс, весь этот неумный спектакль с повешением Саддама. Но и он не впечатлился увиденным, а если и впечатлился, то виду не подал. Вышел в своем мышином костюмчике аккурат за пять минут до Нового года, всех проздравил, и доброго здоровьица пожелал. И мы ему отжелали, взад, того же самого. Если бы он сказал, как дедушка, совсем другие новогодние слова, я бы его понял и тоже пожалел. А дедушка тогда, в 2000 году, около ёлочки, у всех россиян прощения попросил, и мы его простили. И этого, в мышином костюмчике простили бы. Ну, переоценил человек свои возможности, переоценил ту меру злодейства, на которое способен. С кем не бывает. А за злодейства совершенные можно и простить. Но нет, не решился уйти так же красиво, как дедушка, счел, что прокатит, проканает и на этот раз. Так, разве что незаметно дозиметром проверят, прежде чем по плечу дружески похлопать.

А тут и фильм как раз к сроку подоспел, высокодуховный, называется «Остров», режиссером Павлом Лунгиным снятый. «Господи Иисусе, сыне божий, помилуй мя грешного..». Славно то как, нет оказывается такого греха, который бог не простил бы. Согрешил, да покаялся, вот тебе и прощение вышло. И можно снова на боевое дежурство в кочегарку… то бишь на президентский пост, патроны пересчитывать. Врагов кругом немеряно… как звезд в небе! При чем здесь патроны? Вот и я думаю, причем, просто мысли в голове путаются под утро. Заснуть бы, но мыши опять начали свою привычную возню.

Газ..нефть..трубы..акцизы..пошлины..ставки...акцизы

Запустил в угол, чем под руку попалось. Оказался томик Стивена Кинга, библиотечный. Затихли мыши, про параллельные миры читают, наверное. Вот и ладушки, и мне бы поспать, да вконец осатаневший будильник тикает так, что весь дом сотрясается.

Только ты одна, моя хорошая, могла бы спасти меня от этого зверя, от этого распоясавшегося будильника. Тебе всего то и нужно было бы позвонить и спросить тихонько: «Ты как?». И я бы долго-долго, почти шепотом рассказывал тебе, как нужно правильно перестраиваться на левую полосу движения из правой. Но ты не позвонила, и теперь только безлюдье и тишина параллельного мира вокруг, тишина такая, что звук шагов глохнет за один метр, да будильник тикает. Да иногда беззвучные петарды за окном расцвечивают темное небо красными и зелеными сполохами.

Ну спи, любовь моя, и пусть тебе приснятся волшебные сны. Про Щелкунчика, мышиного короля, и про то, что добро завсегда победит зло. Совсем как в умных книжках Сергея Лукьяненко. Лукьяненко забыл сказать нам самое главное, где добро, а где зло, но обязательно скажет, как только время придет. Да мы и сами догадаться можем, не маленькие, так что стоит ли придираться по пустякам.

Опубликовано на сайте Всероссийского Гражданского Конгресса, 2007г.

ПАМЯТИ АННЫ

«7 октября в Москве в подъезде дома 8 по Лесной улице была застрелена обозреватель Новой газеты Анна Политковская. В лифте дома сотрудники милиции обнаружили брошенный пистолет ПМ и четыре гильзы. Убийца, поджидавший журналистку около лифта, 4 раза выстрелил в нее из пистолета Макарова. Один из выстрелов, по предварительным данным, был так называемым «контрольным» - в голову. С места преступления убийце удалось скрыться. Его поиск пока не принес результатов. Анна Политковская последние несколько дней до своей гибели работала над статьей о пытках и похищении людей в Чечне. Материал Анны Политковской должен был выйти в номере Новой газеты от 9 октября, текст статьи журналистка должна была сдать в редакцию не позднее воскресенья. Статью в редакции так и не получили».

Итак, случилось. Нашему президенту сделан замечательный подарок ко дню рождения. Знал ли он о готовящемся подарке, или подарок оказался для него сюрпризом - теперь не так уж и важно. Рубикон перейден и все дискуссии закончены. Подельники повязали его кровью с первых дней премьерства, кровью мирных обывателей, тех, кто досматривал утренние сны в своих московских домах. И кто, несомненно, пошел бы голосовать за него на так называемых «президентских выборах». Но вчера пролилась кровь человека, который знал, на что он шел. Анна Политковская пополнила наш скорбный список – Юрий Щекочихин, Галина. Старовойтова, Сергей Юшенков.

В хоре голосов наших политиков, и наших журналистов можно услышать все, что угодно. Про бесстрашную и мужественную журналистку, честно выполнявшую свой долг в Чечне. Про незаконченное расследование пыток и похищений в Чечне, про злодея Рамзана Кадырова, про месть за Норд–Ост, даже про рост преступности и про то, что милиция занимается не тем, чем надо. Ну то есть, буквально - милиция ловит грузин вместо того, чтобы ловить преступников. Интересно, а чем еще должна заниматься милиция в стране победившего фашизма? Нет смысла перечислять все то, что успели наговорить наши с вами журналисты. Проще сказать, чего нет в этих первых комментариях. А нет главного - нет ни малейшего желания понять подоплеку важнейшего, поворотного, быть может, события политической жизни страны.

Но давайте просто вспомним, когда был Норд-Ост, и когда был Беслан. Давайте вспомним, сколько уже написала Анна Политковская про Чечню, про пытки, про похищения, про беспредел федералов, про беспредел кадыровцев. И что, затронули хоть как-то эти статьи наших утробозавров у власти? В прошлом году я видел книгу Анны Политковской в центральном книжном магазине г.Падуи, Италия. Книга эта в красивой обложке была издана на итальянском языке. Полагаю, что книги Политковской издавались также и на других языках. На франзуском, на английском, на немецком... да мало ли языков в Европе. А президент Путин В.В. тем временем обнимался с Берлускони, получал орден Почетного легиона от господина Ширака. Так что же такое случилось сегодня, что власть открыто и демонстративно плюнула в лицо обществу? Или что должно случиться?

Давайте вспомним – власть уже нейтрализовала Политковскую однажды, в преддверии событий в Беслане. Ее и Андрея Бабицкого. Тогда, вечером 1-го сентября, с острым отравлением, ее спасли в реанимации г. Ростова. Мы помним, какой катастрофой закончился тогда Беслан. Тот самый Беслан, в который Анна так и не добралась. Тогда власть маскировалась, еще не готова была стрелять в упор. Та катастрофа для нашей власти была и не катастрофа вовсе. Так, маленькая разминка по сравнению с тем, что они готовят всем нам в Грузии.

Михаил Ситников: «...Убийства тех журналистов, благодаря которым, хотя и в заметно усеченном виде, но пока еще существует гласность, это очень характерный симптом. Потому что, если говорить о тех, кто мог быть заинтересован в их устранении, следует иметь в виду, прежде всего власть. Если же обратить внимание на моменты, когда заказчики решаются на подобное, то это почти всегда канун очередной властной провокации, ведущей к очередной же катастрофе. Сомнений в том, что Анна не могла пройти мимо происходящего сегодня между Россией и Грузией нет. Как нет сомнений, что будучи информированным и опытным журналистом, она имела что сказать и по этому поводу…»

Ну, и наконец, о самом интересном. Директор Центра экстремальной журналистики Олег Панфилов выразил надежду на то, что «…после убийства Ани журналисты, наконец, проснутся, наконец, задумаются над тем, что цензура, вранье, все то, что вытворяет власть с журналистами и правдой, больше продолжаться не может».

Ну почему же, Олег Валентинович, не может, очень даже может. Власть наша как вытворяла, и вытворять будет все, что захочет, пока сами журналисты не перестанут врать. Ну, а про общественность и разговоров нет. Повозмущается эта самая общественность в форумах, пошумит, выпустит пар в свисток – и по будкам. Ну, еще Лев Пономарев выведет человек двадцать или пятьдесят на пикет, и будет жить эта власть, как жила. Ей все только во благо, этой нашей власти, так уж она устроена.

Выступая в различного рода форумах, той же Новой газеты например, я оставил после себя целый шлейф возмущенных своей бестактностью, неумением сформулировать мысль так, чтобы не обидеть, не задеть собеседника. Я рассыпался в извинениях, а потом и вовсе прекратил выступать. Я чувствовал себя в форумах как слон в посудной лавке. Кроме того, всегда были те, кто мог сказать тоже самое, что и я. Только точнее, тактичней, более взвешенно и аргументированно, что ли.

Сегодня я бы извинился только перед одним человеком, светлую память которого я случайно задел в одной из форумных дискуссий. Я бы извинился перед памятью Леонида Каннегисера, не только словом, но и поступком доказавшим свое право называть себя поэтом.

Опубликовано на сайте Всероссийского Гражданского Конгресса, 2006г.

СЛОВО, КОТОРОЕ НЕ СПАСЛО МИР

(публикуется с сокращениями)

Вот мы и получили ответ на тот вопрос, который задавали себе после убийства А.С. Политковской. Вопрос этот был очень простой – кто следующий? В.И.Новодворская заявила, что следующей будет она. Поспешила, как видим. У той очереди, что давно составлена в Кремле, свой порядок. И нарушать его они не будут, при всем уважении к заслугам Валерии Ильиничны.

А пока… пока убирают только самых опасных свидетелей «Выборов-2000». Таких, как Ю.П.Щекочихин, например, который умер ночью 3 июля 2003 года в реанимации Центральной клинической больницы Таких, как Сергей Юшенков, например. В послесловии к своей книге «ФСБ взрывает Россию» В.А.Литвиненко писал: «…хх сентября 2002 года, в 00 часов Указом президента Российской Федерации была распущена Федеральная служба безопасности России. Этот поистине исторический документ стал началом новой эпохи развития демократических институтов страны. Мы хотели бы познакомить читателей с этим Указом в связи с его очевидной важностью».

Он тоже поторопился. Все оказалось совсем не так, как мечталось в том безумно далеком и светлом 2002г. «Бывший сотрудник ФСБ Александр Литвиненко, отравленный неизвестным в Лондоне в начале ноября, скончался в четверг вечером в лондонской больнице University College Hospital. Утром его здоровье существенно ухудшилось, и в 21.21 по местному времени (00.21 пятницы по московскому) Литвиненко умер». В субботу 26.11.06г. лондонская Times обвинила в убийстве агентов иностранного государства:

«Britain's intelligence agencies last night claimed that the poisoning of the Russian dissident Alexander Litvinenko bore the hallmarks of a "state-sponsored" assassination.

A senior Whitehall official told The Times that confirmation that the former Russian spy, who had become a British citizen, had been poisoned with radioactive polonium-210 and other evidence so far not released pointed to the murder being carried out by foreign agents».

Однако яд яду рознь. Цианистый калий, например, убивает почти мгновенно. Тот же Полоний-210, который можно наработать разве что в ядерных реакторах, в неправильной дозировке мог бы привести к скоропостижной смерти Литвиненко. Однако доза была рассчитана правильно. Что убедительно свидетельствует в пользу «высокой квалификации» того или тех, кто организовал это отравление. Ну то есть, говоря проще, убийство это было вполне ритуальным, как в фильме Фрэнсиса Форда Копполы «Апокалипсис сегодня». Убийство-ужастик, такое же, как и убийство Ю.П.Щекочихина. А жертва была выбрана вполне целенаправленно, если вспомнить о выборах предстоящих. И о том, как из нас выбивали признания в любви к вертухаям на так называемых президентских Выборах-2000.

А теперь попробуем догадаться с трех раз, агенты какой страны могли бы отравить А.В. Литвиненко. С учетом того, что президент РФ, некто В.В.Путин прямо открестился от какой бы то ни было причастности к организации этого жертвоприношения. Только лучше бы он промолчал, потому что получилось у него как всегда: «…в медицинском заключении британских врачей нет указаний на то, что это насильственная смерть. Нет этого. Значит, нет и предмета для разговоров подобного рода».

Было бы еще лучше, если бы наш гарант не напрягался, а сказал так, как сказал в свое время куда более прямолинейный предшественник: «...холопов своих казнить и миловать мы вольны». Но нашему, так скажем, президенту и не требуется в данном случае убедительности. Так, брякнул лишь бы чего… А на убийц и сама жертва покажет, для того и устраивалось сакральное жертвоприношение в режиме замедленной съёмки. Этот самый акт устрашения для тех, кто еще не все понял про свободу слова в России и суверенную демократию.

В СВОЕМ ПРЕДСМЕРТНОМ ПОСЛАНИИ АЛЕКСАНДР ЛИТВИНЕНКО ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ПРЯМО УКАЗАЛ НА УБИЙЦ.

Обращение А.В. Литвиненко зачитал глава Фонда гражданских свобод Александр Гольдфарб. «Продиктовано Александром 21 ноября, когда он осознал, что может умереть. Он надиктовал это заявление, мы его распечатали, он подписал его в присутствии жены Марины», - сообщил Гольдфарб собравшимся журналистам. Его выступление в прямом эфире транслировал канал Sky News:

«Я хотел бы поблагодарить многих людей. Моих врачей, медсестер, сотрудников госпиталя, которые делают для меня все что можно; британскую полицию, которая энергично и профессионально расследует мое дело, а также охраняет меня и мою семью. Я хотел бы поблагодарить британское правительство за то, что оно взяло меня под свою опеку. Быть британским подданным для меня большая честь. Я бы хотел поблагодарить британскую общественность за послания с поддержкой, а также внимание, которое она проявляет в моем трудном положении. Я благодарю свою жену Марину, которая поддерживала меня. Моя любовь к ней и моему сыну безгранична. Однако, находясь здесь, я уже начинаю отчетливо слышать звук крыльев ангела смерти. Может быть, я смог бы ускользнуть от него, но, должен сказать, мои ноги не могут бежать так быстро, как мне бы хотелось. Поэтому, думаю, настало время сказать пару слов тому, кто несет ответственность за мое нынешнее состояни». И далее:

«Сейчас, когда я могу умереть, возможно, это время, сказать пару вещей человеку, который несет ответственность за мое нынешнее состояние, - зачитал Гольдфарб обращение Литвиненко к Владимиру Путину. - Ты можешь преуспеть в том, чтобы утихомирить меня..., но гул протеста со всего мира будет звучать в твоих ушах всю оставшуюся жизнь..., ты заплатишь большую цену... Этим ты показал, что у тебя нет уважения к жизни, свободе или любой из других цивилизованных ценностей... Ты не достоин занимать свое место, не достоин доверия цивилизованных людей... Бог простит тебя за то, что ты сделал не только со мной, но и с Россией и ее народом».

Александр Вальтерович Литвиненко, прошедший все горячие точки, знал на что он шел, когда написал свою книгу «ФСБ взрывает Россию». Эта книга, основанная на фактах, на логике, написана человеком, который был заместителем заведующего отделом по борьбе с преступными группировками. Т.е., эта книга написана человеком, который не понаслышке знал о методах наших спецслужб. Вот что он пишет в предисловии к этой книге:

«Сентябрьские взрывы 1999 года, прежде всего предотвращенный теракт в Рязани в ночь на 23 сентября - основная тема исследования книги. По этим взрывам отчетливее всего прослеживается тактика и стратегия российских органов государственной безопасности, стремящихся к абсолютной власти. Эта книга - о постигшей всех нас трагедии, об упущенных возможностях, о потерянных жизнях. Эта книга для тех, кто, осознав происшедшее, не побоится влиять на будущее». А в послесловии он ответил на сакраментальный для России вопрос - что делать?

«..Организация (ФСБ) признается террористической и подлежит ликвидации на основании решения суда».

Книга А.В. Литвиненко не взорвала Россию, как видим. Для того чтобы костер загорелся, недостаточно брошенной походя спички. Спичка, попавшая в лужу, ничего не воспламенит. Для того чтобы перевернуть страну, недостаточно мужества автора книги, недостаточно его логики и фактологии. От читателей тоже требуется некоторое мужество. Мужество и готовность взглянуть в лицо правде. Этой готовности нет в сегодняшней России, сегодняшние интернет-форумы забиты совсем другими борцами с «фошызмом». Я не говорю уже про наши гламурные СМИ c их бессмертными и вездесущими марколеонтьевыми.

Сегодняшней России досталось «молчание ягнят», но я, как и Александр Литвиненко, верю, что это не навсегда. И что будет настоящий рассвет, а не эти мутные сумерки, которые многим кажутся рассветом. Только это будет не скоро, наверное

Опубликовано на сайте Всероссийского Гражданского Конгресса, 2006г.

ОБЩЕСТВЕННЫЙ КОНТРАКТ В КОНЦЛАГЕРЕ ДАХАУ

Очередная лекция Александра Аузана, опубликованная в "Новой газете" №16/2006г, посвящена теме общественного договора. Не вдаваясь в подробности, и не пытаясь критиковать статью по сути, отметим только, что она вызывает определенные… не ассоциации даже.. не знаю, как и сказать. Аллюзии, наверное.В общем, припомнилась совсем другая книга. В этой книге, среди прочего, есть и страницы, посвященные вполне состоявшемуся общественному договору. Уточним – вертикальному договору элит, если использовать терминологию А. Аузана. Автором этой книги является психолог Бруно Беттельхейм, называется она «Люди в концлагере», опубликована в журнале «Человек», М., 1992, №2-6.

Итак:

«…Функционирование иерархии заключенных на практике показало, как горстка эсэсовцев может манипулировать десятками тысяч враждебно настроенных людей. И не только подчинить их себе, но заставить работать и управлять другими заключенными без всякой опасности для себя. Само существование «классов» в условиях, когда большинство лидеров заключенных было коммунистами, приверженными идее бесклассового общества, показывает, что даже наиболее стойкие группы населения не выдерживают давления тоталитарного общества, если оно достаточно сильно. И тому есть несколько причин.

Как я уже говорил, начальники из числа заключенных могли использовать свое положение для облегчения участи товарищей, но чтобы остаться «в должности», они должны были прежде всего служить СС. Личные интересы требовали сохранения власти любой ценой. Так как они отвечали за порядок в бараке или в рабочей команде, то старались защитить себя, предупреждая любое возможное требование СС. Часто это кончалось тем, что в жестокой придирчивости они превосходили СС. Но поведение элиты нельзя объяснить только стремлением к собственной безопасности и к материальным преимуществам. Часто столь же большое значение имело и само желание властвовать. Во-первых, все заключенные, включая и элиту, были настолько лишены подлинной самостоятельности и самоуважения, что стремились к ним всеми возможными способами Сила и влияние - сила любой ценой и влияние все равно для каких целей - были в высшей степени привлекательны в условиях, целиком направленных на выхолащивание индивидуальности».

Так автор описывает порядки в концлагере Дахау, куда попал еще в 30-е годы. Так вот, читая эту в высшей степени интересную и познавательную книгу, я вольно или невольно вынужден проводить параллели между тем, что пишет Бруно БеттельхейМ, и тем, что пишет Александр Ауазан. Вот, например, Александр Аузан говорит о непредсказуемости российской власти:

«..Все атомизировано из-за недоверия, и не только недоверия к государству, которое не позволяет, например, хорошо капитализировать российские компании, потому что непонятно, как власть с ними поступит через три года. Нет не только доверия к бизнесу, которое не позволяет населению нести деньги из матрасов в коммерческие банки, а бизнесу выдавать сколько-нибудь долгие кредиты без гарантии той самой власти, которая неизвестно как с ними поступит».

А вот Бруно Беттельхейм пишет о вполне обоснованной психологически непредсказуемости в действиях эсэсовской администрации концлагеря Дахау:

«..Бессмысленные задания, почти полное отсутствие личного времени, невозможность что-либо планировать из-за постоянных и непредсказуемых перемен в лагерных порядках - все это действовало глубоко разлагающе. Пропадала уверенность, что твои поступки имеют хоть какой-то смысл, поэтому многие заключенные просто переставали действовать. Но, переставая действовать, они вскоре переставали жить. По-видимому, имело принципиальное значение, допускала ли обстановка - при всей ее экстремальности - хотя бы малейший выбор, минимальную возможность как-то прореагировать, пусть объективно такая возможность и была незначительной по сравнению с огромными лишениями.

Возможно, поэтому СС перемежало жестокие репрессии с некоторыми послаблениями: истязание заключенных изредка заменялось наказанием особо бесчеловечной охраны; неожиданно проявлялось уважение и даже вручалась награда кому-то из тех заключенных, кто отстаивал свое достоинство; внезапно объявлялся день отдыха и т.д.».

Интересно, не правда ли?

Так интересно, что иногда просто начинаешь забывать, где пишет Александр Аузан:

«..У нас люди думают, что они такие злые, потому что плохо живут. На самом деле они плохо живут, потому что они такие злые. Я утверждаю, что мы сейчас находимся на минимуме социального капитала, на абсолютном минимуме доверия... Но главным признаком является недоверие людей друг к другу.»

А где пишет Бруно Беттельхейм описывая ожесточение в отношении заключенных друг к другу:

«..направлять свою агрессивность на тех, кто на самом деле ее вызывал, - СС и начальников-заключенных - в лагере равносильно самоубийству. Следовало искать другой выход. Некоторые заключенные винили во всем внешние обстоятельства. Но это приносило мало облегчения, так как внешний мир был недосягаем. Оставались лишь окружающие - товарищи по несчастью. Но круг общения был столь ограничен, что каждый раз злоба, направленная на кого-либо из окружения, порождала ответную агрессию, которую в свою очередь нужно было как-то разряжать. Вдобавок обычно возникало и чувство вины, так как каждый понимал, что другие заключенные страдают не меньше. Для того чтобы сублимировать копившуюся враждебность или как-то трансформировать ее, не было сил. Ее можно было подавлять, и некоторые заключенные пытались это делать. Но и подавление требовало слишком много эмоциональной энергии и решимости. Даже если они в какой-то момент и появлялись, то быстро уходили на новые вспышки злости и раздражения. Эта постоянно возникавшая потребность разрядить напряженность может частично объяснить ожесточенность заключенных по отношению друг к другу: внутрилагерную борьбу между различными группами, жестокость к шпионам, рукоприкладство начальников-заключенных». После этого интереснее всего прочитать у Александра Аузана недоуменное:

«..Социологические опросы показывают, что, по мнению многих наших сограждан, страна идет куда-то не туда». Так и хочется воскликнуть, вслед за другим Бруно: «Ах ты, святая простота!»

Но что-то сдерживает. Какое-то ощущение, что Александр Аузан прекрасно представляет себе, куда движется страна. Только пишет совсем о другом. Но нам нужно понять и его. Это он просто играет в фантики, где правила игры известны наперед. Ну, вы знаете эти самые правила: «Да» и «нет» не говорить, черное и белое не брать...

Опубликовано на сайте Всероссийского Гражданского Конгресса, 2006г.

КАК УМИРАЛ ШАЛАМОВ

17.01.82г. умер Варлам Шаламов. Не многие знают, что смерть его была столь же трагична, как и жизнь.

Вот как пишет Валерий Есипов в статье «Варлам Шаламов и Александр Солженицын», журнал «Русский Север», 25.01.02г. о последних годах жизни В.Шаламова и о характере его взаимоотношений с «великим гуманистом» и «мыслителем» А.И.Солженицыным:

«Это было двадцать лет назад, на закате брежневской эпохи. Небольшая группа людей провожала в последний путь писателя, почти забытого современниками. Многие считали его уже давно умершим. «Варлам Шаламов умер», - заявил на весь мир Александр Солженицын в Америке. А Шаламов тогда, в 70-е годы, еще ходил по Москве - его встречали на Тверской, куда он выходил иногда за продуктами из своей каморки. Вид его был страшен, его шатало как пьяного, он падал. Милиция «образцового коммунистического города» была начеку, Шаламова поднимали, а он, не бравший в рот ни грамма спиртного, доставал справку о своем заболевании - болезни Меньера, обострившейся после лагерей и связанной с нарушением координации движений. (Эта справка, которую писатель всегда носил при себе в последние годы, есть в Музее Шаламова в Вологде.)

К тому же он был почти слепой, глухой, и в 1979 году, когда ему было уже 72 года, его поместили в интернат для инвалидов. Он был одинок, без семьи, его навещали редкие друзья и знакомые, а также иностранные корреспонденты. В связи с этим не дремало и КГБ. В больнице он продолжал писать стихи. В них не было никакой политики, а было его, шаламовское, упорство:

...Как всегда, обойдусь без свечи.

Как всегда, обойдусь без домкрата...

Агенты в штатском были и на кладбище, когда хоронили Шаламова. А всего на похоронах было человек сорок».

Наиболее обстоятельные, насколько мне известно, воспоминания о последних днях Варлама Тихоновича оставила Елена Захарова. Эти воспоминания я обнаружил совсем недавно:

Я хотел бы так немного!

Я хотел бы быть обрубком,

Человеческим обрубком...

«...Мы подошли к Шаламову. Он умирал. Это было очевидно, но все-таки я достала фонендоскоп. В.Т. умирал от воспаления легких, развивалась сердечная недостаточность. Думаю, что все было просто - стресс и переохлаждение. Он жил в тюрьме, за ним пришли. И везли через весь город, зимой, верхней одежды у него не было, он ведь не мог выходить на улицу. Так что, скорее всего, накинули одеяло поверх пижамы. Наверное, он пытался бороться, одеяло сбросил. Какая температура в рафиках, работающих на перевозке, я хорошо знала, сама ездила несколько лет, работая на «скорой».

А вот еще выписка по поводу гибели Варлама Шаламова. Это была передача радио «Свобода» от 14.12.01г.

Говорит Александра Свиридова: «...и даже в рамках фестиваля вы могли увидеть - это свинское отношение к Шаламову, который в эти лютые дни, в эти холода - это день смерти Шаламова - был убит, о чем я тоже снимала и мне не дали закончить, потому что его объявили сумасшедшим в доме престарелых. Мой фильм заканчивается этим - дом престарелых. А на самом деле он подозревал, что за ним следили, что было совершенно справедливо, он ударил палкой эту няньку, его объявили сумасшедшим, раздели догола, потому что по советскому закону пижама дома престарелых принадлежит дому престарелых, а пижаму сумасшедшего дома выдадут, когда он приедет, и его по зиме покатали полтора часа, обмороженного привезли туда, и он умер. И вот в кадре, если вы заметили со свечой Фазиля Искандера, у гроба Сережа Григорьянц, и вот благодаря Сереже Григорьянцу, который вышел из зоны и побежал к Варламу Тихоновичу, узнал, что он в доме престарелых, там не обнаружил, побежал туда, Шаламов избежал участи братской могилы, которая ждала его на Колыме и ждала здесь в центре Москвы».

Ничего не имел при жизни Шаламов - ни признания, ни здоровъя, ни семьи, ни друзей, ни денег. Однако участь писателя оказалось незавидной и после смерти. Вот еще одна выписка из цитировавшийся уже статьи Валерия Есипова:

«...Два печальных факта последнего времени никак не связаны друг с другом, но каждый из них может служить символом сегодняшней деморализованной России. В июне 2000 года в Москве, на Кунцевском кладбище, был разрушен памятник Варламу Шаламову. Неизвестные оторвали и унесли бронзовую голову писателя, оставив одинокий гранитный постамент. Это преступление не вызвало широкого резонанса, как и многие другие преступления в России, не раскрыто. (Лишь благодаря помощи земляков-металлургов АО «Северсталь» в 2001 году памятник восстановлен.)

Второй факт произошел годом ранее. Александр Солженицын, вернувшийся из Америки, опубликовал в журнале «Новый мир» (№ 4, 1999 г.) свои воспоминания о Шаламове, которые можно назвать не иначе, как сведением личных счетов с умершим и беззащитным собратом по перу.

Читатель теперь узнает, что «Колымские рассказы» «художественно не удовлетворили» Солженицына. И с патриотизмом слабовато у Шаламова («разве горит у него жажда спасения Родины?»). И с антисоветизмом («Никогда и ни в чем, ни пером, ни устно не выразил оттолкновения от советской системы, не послал ей ни одного даже упрека, всю эпопею ГУЛАГа переводя лишь в метафизический план»). И даже внешностью, оказывается, был неприятен «худое лицо при чуть уже безумноватых глазах».

Последнее - без комментариев.

Опубликовано на сайте Всероссийского Гражданского Конгресса, 2005г.