Читать онлайн
"Дух Берсерка"
Руны победы,
коль ты к ней стремишься, –
Вырежи их
на меча рукояти
и дважды пометь
именем Тюра!
Речи Сигрдривы. «Старшая Эдда»
Пролог
По раскисшей от нескончаемого ливня дороге ехал рыцарь на гнедом коне. Следом верхом тащился усталый слуга-оруженосец. Три года минуло, как несметная армия, благословлённая самим Папой, ринулась завоёвывать Пески. Франки, англы, ромеи, норманны и всё дворянство Европы откликнулось на призыв освободить Святой город, оплот христианства, от турок. Три года рыцарь не зрел никого и ничего, кроме братьев-крестоносцев и внезапных, как самум, сарацин, да проклятой пустыни, раскалённой днём и морозной ночью. Множество храбрецов сложило в том аду головы, а выжившие вскоре рассеялись по разным дорогам.
В Иерусалим добирались морем, вплоть до величественного града Константина. Бодрый марш из византийской столицы быстро сменился многонедельными осадами, сражениями и напряжённым ожиданием засад. Странствие по стезе господней, как называли поход, принесло только боль, лишения и ненужные жертвы. Поэтому назад остатки крестоносцев тащились, как придётся.
И если тогда не было времени оценить мощь и красоту второй столицы Империи, то нынче он пробыл там неделю. Теперь путь лежал по лесам и степям Дикой Скифии. Рыцарем владело единственное желание: скорее проехать страну варваров, о которой ходят чудные слухи, и добраться до северного берега Франции. Останется лишь переплыть Ла-Манш и ступить на родную землю благословленной Британии.
Дождь поутих, превратился в морось, тучи низко стелились над землёй. Всадник изрядно промок, потемневший белый плащ с красным крестом давил на плечи, сковывая движения. Попона и седло тоже набрались воды. Забрало шлема открыто: ливень нисколько не страшил рыцаря, чего не скажешь о съёжившемся слуге.
Близилась ночь, и рыцарь решил заночевать в шумящем недалеко лесу. Под деревьями царил сумрак, через немного петляющая тропа вывела к одинокому жилью.
– Что за отшельник живёт в этой глуши? Наверняка язычник! – пробормотал всадник.
Позади сруба был сложен малый закрытый загон, куда и отправился слуга, держа в поводу обоих коней. А крестоносец тем временем взошёл на крыльцо и бухнул железным кулаком в крепкую дверь.
– Эй, есть кто дома? Мой конь устал, желудок оголодал, а настроение препаршивое! Я мирный путник, нуждающийся в ночлеге!
Окончательно стемнело, над кронами деревьев громыхнуло. Спустя минуту дверь, чуть скрипнув, отворилась. Перед путником предстал подпоясанный верёвкой мужчина в тёмной рубахе со светцем в руке.
Перед путником предстал мужчина со светцем в руке. В отблесках лучин сверкнули тёмные глаза.
– Ежели ты мирный путник, чего орёшь, как разбойник? – он всмотрелся в гостя. – Давненько я не видал рыцарей на Руси! Проходите, сэр, обогрейтесь, просушите одежду… – человек отстранился, пропуская пришельца, и закрыл дверь за оруженосцем.
– За конями я присмотрю, – голос хозяина сруба глуховат, но не враждебен, да и совсем негруб.
Рыцарь снял шлем, сбросил плащ, отчего деревянный пол покрылся лужами. Молодое волевое лицо обрамляют кудрявые тёмно-русые волосы, около уголков губ наметились складки. Голову хозяина, напротив, посеребрил лёгкий снег, почти неприметный среди чёрной массы зачёсанных назад волос. А угольно-чёрная борода резко контрастирует с чисто выбритым подбородком гостя.
– Уильям Брайтли, возвращаюсь из похода в Англию. А ты кто, отшельник? – рыцарь повесил плащ на просушку над очагом у стены.
– Всяк по-разному прозвать норовит. Ты вот, сэр рыцарь, отшельником. Лечец я, травник.
– Ладно, травник, хворь меня пока не мучает, а вот голод с дороги терзает. Так что подай-ка вина, если найдётся, да мяса на закусь, – гость сел за стол. Хозяин пропал в подполе, а рыцарь огляделся. Внутренне убранство дома самое простое: стол, два стула и скамья, да очаг у восточной стены, где сушится сейчас плащ. Есть и запертая вторая комната. На дальней от очага стене красуется длинный, обоюдоострый меч под одну руку. При огне светца на лезвии блестят руны. Травник вернулся со снедью, Брайтли с интересом кивнул на меч:
– Не от белого ли света лечишь, отец?
Тот чуть улыбнулся:
– Меч моего предка… и защита от лихих людишек.
– Понятно… – взгляд серых, цвета закалённой стали, глаз молодого рыцаря упал на длинные, жилистые руки отшельника. Пожалуй, они знают, и как направить удар, и как избежать.
На столе появился кувшин, три кружки и пара кусков прожаренной баранины.
– Отведайте молодого вина, – присел напротив хозяин, – говорят, оно хорошо согревает, а вам сейчас это нужно.
Крестоносец кивнул, принялся за еду. За окном по-прежнему завывает, на потолке и стенах пляшут причудливые тени, а в углах сворачиваются сгустки тьмы. Нечего и думать продолжать путь. Оруженосец был того же мнения. Гостеприимный хозяин жилища предложил оттрапезовать и ему. Видя сомнения – кто ж ест вперёд господина – обвёл рукой вокруг:
– Под этим кровом все равны. Дают – бери, бьют – гм, беги…
Задумавшийся рыцарь осторожно спросил:
– Травник, твой предок ведь был воином? Почему же ты избрал иную стезю? Мужчина вздохнул, отвернулся к тёмному окну. Перед мысленным взором пронеслось отрывочное видение, где отразились горячие языки пламени и холодный блеск стали.
– Да, это был славный викинг, успел повоевать и на море, и в степи, и среди льдов. Враги прозвали его Молнией Севера. И погиб достойно, в бою, однако погубила его не рука человека, а демона. Прошло много зим, допрежь сын викинга отыскал демона и отомстил за честь отца. Ты и впрямь хочешь узнать всю историю, сэр рыцарь?
– Кто бы ни хотел? – оживился Брайтли. – Я не прочь скоротать вечер таким образом. Думаю, и Ральф согласится.
– Конечно, – радостно воскликнул слуга, – варварские сказания порой очень подробны и неотличимы от правды!
– Ну что ж, сэр Уильям… Располагайтесь удобней, – отшельник поднялся и подхватил охапку веток из поленницы. – Я же пока побуду здесь.
Он отошёл к очагу, где взметнулся огонь, затрещал подброшенными ветками. Мужчина отряхнул руки, пока по комнате разливалось блаженное тепло, и начал повествование.
– Двенадцать лет назад великий воин и конунг Норвегии вернулся из многочисленных походов. Вернулся, чтобы бросить добытые сокровища к ногам княжны русов, ибо только так мог уплатить вено за невесту. У Харальда и Эллисиф родились две дочери, но мало кто знал, что зимой 1044 года от рождения нового бога на свет появился и мальчик. Мать-христианка пыталась крестить ребёнка, но Харальд не дал, заявив, что хватит в семье и одного мужчины, что рядом с символом Тора, молоточком, носит крест. Елизавета Ярославна рассказывала сыну о Руси, её обычаях, верованиях, а также о христианстве, отец же с детства учил сражаться. Мальчик постиг стрельбу из лука славян и норманнов, овладел мечом, с трёх лет ездил на коне, хотя викинги неохотно и редко садятся в седло. Но Русь для пешего слишком широка и велика.
– Всё? Не вернулся? – в третий раз спросила красивая молодая женщина, поднявшись на крепостную стену замка. Вопрос повис в воздухе: смотревший вдаль мальчик только грустно покачал головой. Под стеной лежит большое зелёное поле, через которое пролегает дорога к детинцу. С трёх других сторон – лес.
Женщина закуталась в горностаевый плащ-мантию поверх жилета цвета морской волны. Облегающий жилет очень гармонировал с голубыми глазами и золотистыми локонами. На бёдрах качались концы пояса, украшенного металлическими пластинками.
– Я пойду прилягу… – вздохнула мать, взъерошила тёмные волосы сына.
– Он скоро вернётся, я знаю, – прошептал отрок.
Отец уехал к новому ко́нунгу Гардарики. Много лет он верой и правдой служил Ярицлейву, отправлял на сохранение золото из Царьграда, пока пребывал в Варяжской гвардии василевса. Но Ярицлейв конунг умер, и в городе начались беспорядки. Всё вылилось в кровавую бойню на главной площади, где обычно собирается вече. Итогом стало выдвижение другого князя, нарёкшего себя Бедиславом. Через некоторое время к викингу пришли послы самозванца и попытались сначала подкупить, потом пригрозить. Северянин, недолго думая, тоже послал их, да и посоветовал в другой раз прихватить с собой Бедислава, дабы вместе отправиться в преисподнюю. Тогда прислали письмо с требованием явиться во дворец. Гордый и своенравный, отец собрался ехать, чтобы в лицо сказать строптивому князьку всё, что думает. Его долго отговаривали, но бесполезно. Викинга словно бы тянула неодолимая сила…
Отрок подождал ещё немного и спустился на задний двор, чтобы упражняться с мечом. Между тем, из тёмной стены леса выметнулся всадник. Он держался из последних сил. Левую сторону груди покрывала успевшая засохнуть кровь, кольчуга с нашитыми металлическими пластинами проломлена, как от удара молотом или боевой палицей. Человек подъехал ближе, изумлённая стража с трепетом и страхом узнала господина и владельца детинца.
– Где княгиня?! – рявкнул он, едва въехав во двор. – А сын?
– Отдыхает, а Ваш сын, господин, упражняется… – пролепетали напуганные слуги.
– Сейчас не время отдыхать! – викинг спрыгнул с разгорячённого коня и ринулся в опочивальню.
– Отец! – он взбежал на второй ярус, а снизу донёсся радостный голос. – Отец…что с тобой? – от острого взгляда сына ничто не укрылось.
– Да, – кивнул тот, – я… – он молча устремил взор на выглянувшую прелестную супругу.
– Харальд! Ты вернулся! – Она кинулась к мужу, но, поражённая, остановилась. – О нет, ты ранен? Что случилось?
Суровое и решительное лицо мужчины исказилось от гнева, кулаки сжались, а в холодных, как лёд, глазах блеснули молнии:
– Этот слизняк, Хель его прибери, потребовал отдать наши земли! А когда я отказался, приказал убить! Его помощник нанёс мне столько ударов, – он покачал головой. – Это… словно это был сам дьявол! Или один из приближённых… – викинг сбросил разбитые доспехи и остался полуголым. Широкая грудь, спина и мускулистые руки пламенели ссадинами и синяками.
– Хара-а-альд!!! Ты можешь скрыться в этих стенах от меня, но не от Господа! – раздался снаружи громкий голос, чей обладатель – человек властный и привыкший, чтобы ему подчинялись. – Харальд! Ты – язычник и заодно с Врагом рода человеческого, за что Бог наказывает тебя! Замок уже не твой! – Судя по голосу, у стоящего снаружи большие лёгкие, он широк в плечах и довольно молод.
Когда до семьи донеслось имя, Харальд что-то прорычал, в один прыжок оказался у дверей в оружейную. Со стены ураганом сорвались длинные узкие мечи, привезённые с родины, и Харальд с возобновившимся рыком бросился к воротам детинца. Женщина сбежала с лестницы и остановилась в дверях. В глазах блестели слёзы. Она знала, кто по ту сторону крепостной стены. И боялась. – Харальд! – крик не успел затихнуть, как ворота отворились, и сын с матерью услышали слова истинного сына Севера, что медленно, с достоинством, прошёл меж створок:
– Я не подчиняюсь Богу христиан и не отдам замок тому, кто лишь прикрывается им, а сам связался с силой Тьмы! Передай хозяину: если мало владений моих соседей, пусть приходит и попробует взять! – викинга стала наполнять священная ярость берсерка, а мечи угрожающие закачались в руках…
.
ЛитСовет
Только что
