Читать онлайн "Смерть на родильном кресле"

Рождественским вечером из окна своего кабинета доктор Розельман заметил, что две загадочные фигуры в чёрных капюшонах проникли в соседний дом через парадную дверь. Хозяин того жилища недавно отправился в командировку, оставив жену и ребёнка одних…

– …И повелел государь отцу Филиппу сходить в тридевятое царство… – мамин голос утешал Шурика мгновенно, как и одно её присутствие. Недавно ему казалось, что бросили его в колодце с демонами, но теперь с приходом мамы вся спальня превратилась в доброго друга, и глаза закрывались сами собой. Как же тепло и уютно! Даже играть не хочется.

Вообще, Шурик в жизни был настоящей липучкой. Вот отойдёт мама в сторону – Шурик засуетится. Куда? Побежали за ней! Какие-то болючие когти пыталась утащить детскую душу. Мама – влево, Шурик – влево; мама – вправо, Шурик – вправо. Ну а где же ещё пристанища найти? Мама сама говорила: «Рай – у ног матери». А сейчас в полудрёме малыш с удовольствием слушал сказку и мечтал, что когда-нибудь не понарошку будет жить в ней. Но грёзы эти неожиданно оборвались.

Тихий щелчок открывшейся двери резко сменился кошмарным топотом. Едва успев вскрикнуть, мать скатилась со стула и затихла на полу. Над ней стоял чёрный демон с дубинкой в руке. Лежавший в постели сын молниеносно очутился на матери и что есть мочи вцепился в неё пальцами. Что? Что с мамой? Тысячи невидимых колючек вонзились ему в нос: из глаз хлынули слёзы. Давно знакомые когти стиснули лёгкие так, что вместо криков у малыша выходили надрывистые мычания.

– Баба – готова, пацана – в ванной согласно ритуалу! – пробурчал один из убийц, предвещая что-то страшное.

– Да тут без монтировки… – выругался другой демон, напряжённо отдирая Шурика от матери.

Ноющая слабость пронзила детские руки, и пальцы предательски разжались. Мать всё отдалялась и отдалялась, пока не скрылась из виду окончательно. Мычание быстро переросло в истошный рёв, терзающий слух даже сквозь зажавшую рот ладонь. На миг всё померкло… Он очнулся в ванной, весь перевязанный липкой лентой, когда на полу уже ждала сорванная с душа ширма из клеёнки. Кричать больше не было сил, но и напряжение всё не спадало. Как же это долго! Где мама? Теперь мерзкая жаба разъедала малыша изнутри. То ли ему жалко себя, то ли он жалеет маму: ей же будет плохо без него. Несмотря на слезу ребёнка, Шурика безжалостно завернули в клеёнку, плотно закрыв лицо. Обычно так пеленают мумию, что и подтвердило безысходность ситуации. Чёрная дыра высосала всё тепло из сердца, принуждая мальчика к смирению, как ягнёнка в волчьей пасти. Ох, это очень-очень долго! Где мама? И только тело само собой рвалось из плена, требуя хотя бы глоточек воздуха. Жгучие мурашки стремительно наводнили всю голову.

В этот момент малыш осознал, что ему предстоит дальше. Позывы к смерти похожи на позывы к рвоте. Когда тошнота достигает своего пика, наружу выходит рвота. Но сейчас внутренние нарастающие толчки выгоняли изо рта саму душу. Ещё мгновение, и сознание ворвалось во мрак…

Шурик плыл в невесомости. Думать он уже не мог, но сердце остро ощущало на себе чьи-то когти, которые стремились вырвать из него последний крошечный огонёк. И только интуитивное чутьё подсказывало, с кем он имеет дело.

– Ты Смерть! – горестно сигналил огонёк, пытаясь найти укрытие.

– Может быть, Смерть; а может быть, и не Смерть! Но ты должен пойти со мной! – откликнулся из тьмы тот, который не представился.

– Мне страшно! У тебя острые когти.

– Может быть, когти; а может быть, и не когти! Но страх тебе не поможет!

– Я исчезну навсегда? – Огонёк чувствовал, как пустота медленно подползает к нему со всех сторон. Полуоткрытые глаза иногда улавливали мелькающие вспышки за клеёнкой, но мрак побеждал. Да и глаза эти словно принадлежали чужому телу.

– Может быть, исчезнешь; а может быть, и не исчезнешь! Но назад уже не вернёшься!

После такой вести огонёк вздрогнул. А где-то в потустороннем мире летала бессмысленная абракадабра:

«…– Сдаётся мне, у нашего пацана ладоши зашевелились.

– Тише, ты! Это – агония. Для него сейчас мгновенье – как вечность. Он ещё успевает «мультики» смотреть. Короче, спокойно оставляем тела, ставим свечи и валим отсюда…».

А в глубинах беспокойного сознания на языке интуиции шёл серьёзный разговор:

– Маму жалко. Я к ней вернусь потом?

– Может быть, не вернёшься; а может быть, и вернёшься! Но расстаться придётся!

– Ты мне ничего не говоришь. Я хотел узнать, ты – Добро или Зло? А ты…

– Может быть, Зло; а может быть, и Добро! Но ты можешь почувствовать! – Монотонный сигнал словно издевался, поскольку не имел ясной интонации. В связи с этим чувствования сменялись так же, как ощущения тепла и холода под плохо разогретым душем.

– А ты заберёшь меня в хорошее место?

– Может быть, в нехорошее; а может быть, и в хорошее! Но тебе нельзя останавливаться!

– Я ничего не понимаю! Я даже не могу поверить тебе!

– Не можешь – не верь; а можешь – поверь! Но час твой настал!

Вслед за воцарившейся тишиной заскрежетали проклятые когти, быстро приближаясь к единственному очагу жизни. Несчастная жертва забилась в углу и оказалась в западне. Смертельная паника упорно выстраивала баррикады, тогда как железная лапа всё сильнее сжималась в кулак. Нет худшей участи, чем угодить в тиски ужаса. И когда стало ясно, что состояние это вот-вот зациклится и останется вечным пристанищем для отвергающего неизбежное, огонёк обронил свою последнюю фразу: «А может?..».

Буквально на миг замерло время. Впервые в жизни он высунул нос из бесполезного укрытия и пристально всмотрелся во тьму. А может, и не когти? Собственное свечение отодвинуло стену мрака назад. Нет? Нет их! Когти сразу же расступались перед полем его зрения. Внешняя хватка ослабла, впуская вовнутрь приливы приятного жара. И время вновь двинулось своим необратимым ходом.

Не мешкая ни секунды, он с первым зёрнышком воодушевления уверенно зашагал навстречу неизвестности. И чем дальше отступала тьма – тем больше росло вдохновение, и чем больше росло вдохновение – тем дальше отступала тьма. И неважно, что ждёт его по ту сторону жизни. Главное, не останавливаться! И обратно к маме дорога уже закрыта. Он намертво привязан к иной материнской Силе, чьё могучее движение как перемалывает, так и возносит. Он должен решить: быть ли ему упрямым выкидышем или стать родной частичкой Высшего Естества. Главное, не хвататься за уходящую жизнь, а просто шагать. Шагать в ногу с природой и до самых крайних рубежей Бытия. А вот уже и дверца на выход…

Тук! Тук-тук! Тук-тук-тук... Толчки в груди опасно нарастали, словно сейчас между сердцем и лёгкими взорвётся бомба.

– Я верю! – Чувство искренности стрелою пронзило мягкую жилку в душе. Тут же весь дыхательный путь начал стремительно расширяться, угрожая вывернуться наизнанку. Из лёгких буйным потоком прорвался наружу целый раскат грома: – Забирай! Забирай меня! Я иду с радостью!

Стальной удар звуковой волны дал о себе знать. Но сознание мученика включилось не только от этого. Кровь колоссальным напором неслась по всему его телу, будто бы он залпом выпил бутылку вина. Вместо сердца, этого куска плоти, как из пустоты била могучая энергия. И это действительно хорошо! И как же пьянят течения воздуха, с такой силой омывающие лёгкие! Никогда ещё душевная лёгкость не была настолько более сильной, нежели вся грубость внешнего мира. В голове его калейдоскопом кружились настоящие райские узоры, пока ещё не сложившиеся в нечто осмысленное. Через мгновение вся Вселенная превратилась в сады Эдема, и глаза открылись.

Он не сразу осознал, где находится. Он, взрослый мужчина, стоял привязанным по рукам и ногам к кресту? Но и двигаться тоже не хотелось в плену вселенского умиротворения. В принципе, ему больше ничего и не хотелось, кроме как широко улыбнуться. Перед глазами, как в объективе, всё яснее проявлялась чья-то фигура, вроде бы сидящая за столом. Так это же… По бокам от креста промелькнуло несколько белоснежных тел.

Медленно качая перед собой медальон на ниточке, сидевший произнёс:

– Александр Филиппович! Всё хорошо! Вы пробуждаетесь!

«Пробуждаюсь, – мысленно подхватил тот, к кому обратились, – пробуждаюсь, пробуждаюсь…». Ему даже показалось, что душа его вкручивается в тело по таинственной спирали, словно винт в гайку.

– Вы присутствуете на сеансе психологической инженерии. Я – доктор Розельман. Сейчас вас отвяжут.

Ассистенты действовали быстро и профессионально. Спустя некоторое время Александр уже сидел напротив доктора, когда тот спокойно продолжал:

– Давеча я констатировал у вас глубокую депрессию на фоне «травмы рождения». Помните? Дело в том, что тридцать лет назад вы испытали сильнейший шок, когда покидали материнскую утробу. Такое случается со всеми младенцами в той или иной степени, но в вашем случае оно отпечаталось как травма и отразилось на всей жизни.

С этими словами доктор включил планшет и продемонстрировал экран, на котором вспыхнула похожая на призрак физиономия с измученными глазами. «…И даже кассирша в супермаркете с презрением требует отнести корзину на место, – подавленным голосом шептал призрак. – Очень обидно, что в наше время весь мир плевать на тебя хотел…».

– Вот это – вы на момент, когда обратились ко мне! – объяснил психотерапевт, ставя ролик на паузу. Далее он плавным движением сменил планшет на зеркало: – А теперь посмотрите на себя сейчас!

Из зеркала выглянуло бодрое, налитое кровью и даже весьма суровое лицо. Это был радикально другой человек! Не совсем тот, который на видеозаписи. И не просто исцелённый. Другой! Как будто бы некто вселился в тело Александра, совершенно изменив выражение лица и взгляд. Древний грек?

– Мы «отмотали» время назад и сымитировали акт вашего рождения, – объяснял доктор. – Ведь рождаться же тоже уметь надо, с чем у вас возникли проблемы тогда, в прошлом. Но, по всей видимости, получилось сейчас. И я поздравляю вас с этим!

– Никогда бы не подумал, что рождение и смерть ничем друг от друга не отличаются.

– Ну, наверное, в природе всё так и устроено. Умираете – там, появляетесь – здесь. Если бы гусеницы боялись своего конца, вряд ли бы они становились бабочками… В общем, наши тренинги за последние полгода прошли не зря. Сознательно вы уже не вспомните сегодняшний сеанс, но полученный результат будет действовать пожизненно на уровне инстинктов. Глубинный «эмбрион», который до сих пор управлял вами, теперь уже полноценно отмер, и с этого дня вы становитесь по-настоящему взрослым мужчиной.

– А зачем меня привязали к кресту?

– Ну это – так… Аллюзия на Второе Пришествие…

Позже Александр поступью живой статуи выходил из кабинета доктора. Наплывы радости не прекращали будоражить всё тело. Или это кровь так бурлит? Впрочем, неважно! Снежная улица и морозный воздух резко обострили нескончаемую гамму чувств. Он уверенно шёл вперёд, и даже характерная вонь из проносившейся мимо урны казалась естественным ароматом любви. Неужели человек может быть настолько счастливым? Стальной кулак в груди сдержал бы несокрушимый покой, даже если бы сейчас Александра поглотила хищная пасть голодной анаконды.

В кармане раздался сигнал СМС. Он достал телефон и открыл сообщение: «Шура, ты – скоро? Стол уже накрыт и свечки поставлены. С Днём Рождения! Мама».