Читать онлайн "Раз невезенье, два везенье..."

Патман Анатолий

Раз – невезенье, два – везенье…

Повесть

Часть 1

Обретение

Аннотация:

Романтическая история с попаданцем в другие миры, с путешествиями по диким и не очень землям, с магией и прогрессорством. Повесть о том, как забытый бог, растерявший свою былую мощь в забвении, пытается использовать совершенно неподготовленного человека для возвращения в мир.

Очередная попытка что-то сочинить на эту тему.

Черновик, и текст по мере сил и желания будет чиститься и изменяться. Всё же, так сказать, проба пера и всё такое.

Всем читателям, пожелавшим высказать конструктивные замечания и пожелания, автор заранее выражает самую искреннюю благодарность.

Искренне благодарен уважаемому Критику Критик, приславшему свои, очень ценные, познавательные для меня, замечания.

Все события вымышленные, персонажи выдуманные, но есть и исключения. Заранее прошу извинить за случайные совпадения.

Текст книги, думается, вполне соответствует соглашению «Красный конвент» (http://samlib.ru/k/krysolow/redkonvent.shtml).

* * *

Оглавление

Пролог

Глава 01. Злосчастная прогулка, и невезенье…

Глава 02. Новый мир, и новые обстоятельства…

Глава 03. Плен, и мне повезло, что остался живым и здоровым…

Глава 04. Какие люди в диком крае…

Глава 05. У ворот ада…

Глава 06. Побег, и снова повезло…

Глава 07. Круче не бывает…

Глава 08. Переправа, переправа, берег левый, берег правый…

Глава 09. Круги от камня…

Глава 10. Новые страны, и на этот раз тоже не везёт…

Глава 11. Новые испытания, потери и удачи…

Глава 12. В Империи всё спокойно…

Глава 13. Милый дом…

Глава 14. Пути, дороги…

Глава 15. Нежданные знакомства…

Глава 16. Наёмники, и снова невезенье…

Глава 17. Сквозь огонь, воду и медные трубы…

Глава 18. Страсти земные…

Глава 19. Кому как повезёт…

Глава 20. Хорошее времяпровождение делу не помеха…

Глава 21. Путешествие на север – игра со смертью…

Глава 22. У смерти совсем не женское лицо…

Глава 23. Не всё так просто на белом свете…

Глава 24. Всё ближе, и ближе, и ближе…

Глава 25. Моя новая Малая и Большая Родина…

Глава 26. Появление варяжского гостя…

Глава 27. Такая у нас забота, всегда одна работа…

Эпилог

* * *

Пролог

Долго-долго, казалось, что чуть ли не со времён сотворения мира, лил противный холодный дождь. Во всей округе не осталось ни одного сухого места. Наверное, промокло всё, куда попадали неумолимые капельки дождя. Последняя сухая пылинка и та превратилась в грязь, так как всё просто смыло холодной водой на довольную землю. Даже невозмутимые камни и те, полностью залитые водой, казались промокшими насквозь. Вдобавок всю землю накрыло вечерними сумерками. И поэтому развалины древних сооружений, и так смутно различимые сквозь пелену дождя, почти полностью терялись на фоне плотно окруживших их зарослей буйного кустарника. А ведь скоро наступит долгая-долгая ночь, когда в полной темноте будет очень трудно различить даже собственную руку, поднесённую близко к лицу.

Наверное, для многих несчастных путников, осмелившихся выйти в дорогу, этот день выдался очень и очень неподходящим и тяжёлым. Всё стало намного трудней, и сплошная грязь, липкий холод и постоянная опасность для ног в виде острых и безжалостных камушков превращали их путь в ад. Сквозь пелену дождя просто невозможно было углядеть даже близлежащие камни.

И, несмотря на все эти тяжкие испытания, возможно, ниспосланные несчастным путешественникам безжалостными богами, за остатками мощной каменной стены показалась группа всадников на небольших и невысоких, явно степных, лошадках. Видимо, они уже давно находились в пути, так как еле-еле ползли среди развалин разрушенного врагами и временем города. Тем не менее, усталые путники осторожно вели за собой ещё по одной невзрачной лошадке с сумками и вьюками.

Если бы сейчас этих всадников увидели посторонние, то они сразу признали бы в них степняков далёких восточных племён. Как оказались они здесь? И что же ищут эти невысокие, но коренастые мужчины, с небольшими тёмными бородками, смуглые и узкоглазые, в насквозь промокших кожаных куртках и таких же штанах так вдали от своих обширных и зелёных пастбищ?

Первый всадник, намного опередивший остальных, быстренько слез со своей клячи. Он оглянулся назад, привычно махнул рукой, подзывая остальных. Отставшие степняки замахали ему в ответ.

– О, милость господня, благословенный Валих! Да святится имя твоё! Уважаемый Юнус-джан! Идите сюда! – Этот возглас степняка как-то странно и одиноко прозвучал средь развалин.

Шустрый малый, воздав благодарение своим богам, не стал ждать никого и юркнул под своеобразный навес, образованный несколькими плоскими, не очень толстыми и широкими каменными блоками. Это укрытие тут было сооружено кем-то, то ли камни просто наползли на массивные стены какого-то полуразрушенного здания. Может, в древние незабвенные времена здесь находился дом какого-нибудь богатого человека, или же какое-то общественное здание – храм, школа, магазин, торговая контора или же казарма? Может, что-то другое, какая-нибудь постройка непонятного назначения и неизвестной конструкции?

– Юнус-джан! Здесь есть небольшое укрытие! Для Вас и всех остальных места хватит. И даже дождь не достанет! Только для лошадей укрытия нет.

Для пятерых степняков, весьма уставших от длинной дороги и промокших от бесконечного дождя, места вполне хватало. А вот для их лошадей, действительно, подходящей оказалась только площадка средь валунов, свободная от камней помельче, протянувшаяся вдоль полуразрушенной стены, совсем рядом с навесом.

А дождь всё лил и лил. Степняки быстренько расседлали лошадей, в спешке закидав все сумки и вьюки под навес, и вынужденно отведя своих стреноженных спутников под холодный дождь. Эти низкорослые, смуглые, с раскосыми глазами мужчины, с чуть кривоватыми ногами, судя по их слаженным действиям, были привычны к путешествиям и сопутствующим к ним всяким неудобствам. Струйки воды непрерывно стекали вниз по остроконечным кожаным шапкам на их головах и падали на широкие плечи. Капельки дождя стучали по кожаным щитам на спине воинов. На широкой мокрой перевязи висели кривоватые ножны с чуть видневшимися, обтянутыми кожей рукоятками оружия.

Среди степняков как-то выделялся воин, чуть повыше остальных и покрепче, хотя и одет он был получше. Крепыш и отдал команду, показывая в сторону тюков:

– Валнис, сними их и мальчишку! А то ведь может и помереть. Он нам ещё пригодится.

– Слушаюсь, милостивый! – Шустрый малый, первый достигший укрытия, быстро снял со своей второй лошадки длинный тюк, перетащил под навес и положил рядом с кучей других вещей. И в придачу он зачем-то пнул его, и так сильно, своим грубым кожаным сапогом. Вот ведь «неугомонный»! Тюк тут же подозрительно зашевелился, и из-под распахнутого куска грубой ткани показалось белое лицо совсем молодого паренька, даже мальчика, лет так десяти с хвостиком, с широкими, наполненными страхом и тревогой глазами.

– Что смотришь, белый дохлый червяк! Ничего, вот отдохнём, и развлечёмся с тобой как положено! Ещё будешь молиться своему проклятому Тангра и всё время проклинать, что посмел родиться на белый свет!

– Валнис, оставь мальчика! Вон, разберись с лошадьми!

– Будет исполнено, Юнус-джан!

– О, благословенный Валих! Да святится имя твое! Ну почему же так мало места здесь? Ну почему не нашлось ни одного приличного домика в этих проклятых развалинах! – один из низкорослых степняков, более низкий и тщедушный по сравнению с другими, похоже, по своему положению ниже всех, жалостно запричитал. Он оказался под самым краешком навеса, и время от времени струйки воды, стекающие с наклонной крыши, под не очень сильными, но достаточными порывами ветра меняли свое направление и падали прямо на него.

– Аааа!.. Шиктанов отпрыск! Хасайн! Вечно ты вещи нормально сложить не можешь! Где вьюки с едой? – выругался другой степняк, перебиравший сумки. Видимо, он искал провизию, но не находил. Ведь, несмотря на то, что их было всего пять человек, вещей у отряда имелось много. Далеко же собрались эти поклонники бога Валиха!

Глава отряда, Юнус-джан, занял для себя самое удобное место в центре. Туда не долетала ни одна капелька воды, и ветер не кидался своими порывами.

– Слушай, Расул, ты чего-то сегодня злой, на Хасайна кидаешься. Нечистого поминаешь.

– Так ведь, милостивый Юнус-джан, всё кругом так промокло, что и еды приготовить невозможно! Даже огонь не развести! Все кресала как будто насквозь пропитаны водой.

– Ну, на счёт огня не беспокойся! Будет огонь! Вон, возьми Махмада, подберите всякий мусор и тащите вон в ту яму!

Чуть впереди в небольшом углублении валялись огромные куски камня, явно являвшимися частями древнего памятника, ибо все вместе, даже разбитые на части, они походили на человеческую фигуру, только раза в два больше предводителя степняков, самого крупного и упитанного среди всадников.

– Э-э, Юнус-джан, может, чуть дальше, вон в той расщелине? Мне кажется, это куча камней похожа на бога Тангра этих проклятых охотников. Всё-таки бог, обидеться может. А в расщелине лучше и не так задувает.

– Это где ты видел фигуру Тангра, а, Расул, мерзкий богоотступник? Может, ты тайно поклоняешься ему?

– Что Вы, что Вы, милостивый! Как можно! Это шаман Хувар сказывал, что негоже оскорблять богов, даже других народов, или забытых. Мол, обидеться могут. А потом вдруг нам от них будут неприятности! А я что, просто так сказал.

– Ах, ты, да ты, точно, вероотступник! Ещё якшаешься с шаманом! Ну, ничего, придёт время, и шаман ответит за то, что воду мутит! Пользуется, шакал, тем, что Великий Предводитель наш Пахлаван-хан пока терпит разные недостойные вероучения. И не смей больше упоминать эти мерзкие имена при лице, удостоившемся милости благословенного Валиха!

После слов Расула ненадолго воцарилось молчание. Но вожак степняков недаром имел негласное прозвище Живодёр, заслуженный тем, что имел привычку живьём замучивать пленников, попавшихся ему. Ещё он не любил, когда ему не проявляли должного почтения, как он считал, ибо являлся не только приближённым Старшего Вождя – досточтимого Пахлаван-Хана, но и его племянником, пусть и не очень уж особо любимым, раз его отправили в такую непроглядную даль.

Даже осторожные слова подчинённого вызвали у Юнус-джана неподдельную ярость. И его здоровенный кулак не замедлил врезаться в лицо нерадивого Расула. Тот от мощного удара отлетел аж на большую полукруглую каменную плиту рядом с навесом. С разбитого носа закапала кровь, смешиваясь с капельками воды, растекавшимися по ровной поверхности.

И тут мощное дуновение ветра кинуло здоровенную полосу дождя прямо под навес.

– Э, милостивый Юнус-джан, я быстро, сейчас же натаскаю мусор туда, куда Вы указали. Один миг, и всё будет готово!

– Давай, Махмад, выполняй. И этого гнилого щенка степного шигала возьми с собой.

Обычно малоразговорчивый и исполнительный Махмад удивился, как он всё же осмелился молвить слово вожаку. Раньше он обычно этого не делал. Но в этот раз всё же осмелился, так как ему так стало жалко Расула. Ведь этот поклонник шамана мог и жизни лишиться. Юнус-джан не только муалдин храма Неполного светила и Великолепия благословенного Валиха, но и племянник вождя, и сам знатный воин.

«Шиктан проклятый! Надо быть поосторожнее, иначе могу и не вернуться с этой поездки. И на кого оставлю свою ласточку Эрдэнэт?»

При мыслях о красавице-рабыне с южных краев у него сладко заныло в паху. «Но, может быть, мальчик и мне достанется, если буду хорошо работать?» И степняк резво побежал собирать всякий мусор, занесённый ветрами в эти проклятые развалины. Следом за ним, размазывая кровь по своему лицу, поплёлся и другой его товарищ, получивший нагоняй за свой длинный язык.

Довольный собой, вожак посмотрел им вслед.

– Валнис, Хасайн! Вам, что, особого приглашения надо! Ну-ка, живо разбирайте вещи! Я пока отолью, потом немного прилягу. Когда еда будет готова, скажете!

Старший степняк шагнул чуть в сторону вдоль стены. Здесь недалеко под куском навеса также имелось ровное место, куда не доставали дождь и ветер. Мужчина развязал верёвку, придерживающие кожаные штаны, и присел. Сделав своё дело, он вернулся к вещам и разлёгся среди вьюков. Другая парочка его спутников завозились среди кучи поклажи, видимо, доставая еду и необходимые вещи.

Наконец, прибежал и расторопный подчинённый.

– Милостивый Юнус-джан! Всё, дрова собраны!

Задремавший вожак приподнялся, и, не говоря ни слова, откуда-то из-под одежды достал большущий драгоценный камень в изящной оправе, с такой же красивой длинной сдвоенной цепью. Взяв его в руки, направил открытой стороной в сторону здоровой кучи мусора. Тонкий ярко-красный лучик вырвался из одной из граней, и сразу же в яме заполыхало сильное пламя.

– Когда подогреете пищу, позовёте, – и он так же, как и раньше, застыл среди вещей.

Быстро наполнив дождевой водой котёл, шустрые степняки подвесили его на длинной металлической палке между двумя валунами по краям ямы. Когда вода вскипела, часть сразу же перелили в другую, меньшую по размерам ёмкость, и закинули туда несколько пучков разных степных трав. А в котёл полетели куски мяса, и сыпучая крупа, также и разные приправы. И всё это они проделали молча. Видимо, когда вожак отдыхал, беспокоить его было опасно из-за всяких неприятностей, которые могли посыпаться на головы его не очень учтивых и внимательных спутников.

– Милостивый Юнус-джан! Всё, еда готова!

Племянник вождя моментально вскочил на ноги. На кожаной накидке уже стояли небольшие чащи с дымящейся кашей и отваром трав. Отдельно лежали куски вялёного мяса и сухие лепешки. В сторонке у небольшого коврика стояла маленькая изящная чашка с красивым рисунком, полная и с непонятным содержимым, которая сразу же перекочевала в руки вожака.

– Так, помолимся господу нашему, милостивому богу, благословенному Валиху! Велико твоё имя, господи. Пусть и дальше страшатся враги наши твоего могущества! Прими от нас в дар этот жертвенный напиток из святого храма Неполного светила и Великолепия благословенного Валиха. Благодарим тебя, боже, за пищу нашу. О, милость господня, благословенный Валих! Да святится имя твоё! Валих велик, могуч и страшен! Всё, можно приступить к трапезе. После, кто хочет, может поразвлечься с мальчиком!

– Благодарим, милостивый Юнус-джан! – ответил многоголосый хор.

Мужчины расположились вокруг накидки прямо на земле, полулежа, кому как удобно. Только вожак скрестил ноги и опустился на коврик. Сразу же откуда-то появились широкие тонкие деревянные полоски длиной в пару ладоней. Сложенные попарно, они позволяли быстро подхватывать густую кашу и отправлять в рот. Не прошло и много времени, как чашки опустели.

И тут неожиданно длинный тюк с мальчишкой зашевелился. Быстро была откинута ткань, и тощая фигура поднялась на ноги. Безумный взгляд с расширенными от страха глазами не оставляли сомнения в том, что же он задумал. Видать, очень уж страшными казались ему эти степняки. Похоже, мальчик немного понимал язык своих мучителей, и, услышав последние слова вождя, решился на что-то. И он, мгновенно схватив один из ножен, в небрежности брошенный рядом с ним, прыгнул в сторону полукруглого камня, рассчитывая, видимо, в дальнейшем затеряться среди валунов на той стороне. Тем более, не желавший останавливаться дождь надёжно скрыл бы его, если бы удалось отбежать хоть на десяток шагов. И мальчик сделал один шаг, второй, третий…

Но вожак не растерялся. Всё-таки он являлся опытным воином. Встать на ноги племянник вождя не успевал, но у него были свои способы остановить хоть кого на расстоянии. Один взмах руки, и из широкого рукава вылетела пара небольших ножиков. Первый попал в левую ногу чуть выше колена, а второй - справа в спину мальчика. И пленник распластался прямо на середине разбитого круга.

– О, Шиктан проклятый, неудачно попал! Хасайн, проверь!

Чуть погодя, послышался голос тщедушного:

– О, милостивый, повреждены внутренности. Смертельно! Не выживет!

– Вытаскивай кинжал, помой под дождём и подай мне!

Мальчик истекал кровью. Красная кровь небольшой струйкой выплескивался из неприкрытой ничем раны на спине там, где у человека обычно располагаются почки и другие жизненно важные органы. Рваные лохмотья лишь кусками прикрывали худощавое тело, и все прекрасно видели, что беглецу жить осталось совсем недолго. Молодой охотник чуть приподнял голову и, напрягая последние силы, слабым голосом, еле-еле, но всё равно выдавил из себя:

– Сарракш! Пусть Тангра без жалости сожжёт вас всех священным огнём! Пусть ваших костей никто и никогда не найдёт, и прах ваш развеют ветра!

Это было ругательство, которого не стерпел бы ни один правоверный, поклонявшийся Великому и могучему благословенному Валиху, повелителю жизни и судеб благоверных степных тараков и других неразумных варваров. Мало того, что мальчишка обозвал их грязным животным, так он ещё и проклял их ненавистным заклятьем, обрекающим даже не на вечные мучения, а на вечное забвение. А ведь степняки верили, что после всех их праведных дел они попадут в благое место, и где их встретят красивые и страстные саккабы, и где вдоволь будет еды и разных вкусных напитков.

– Проклятье! Прими же кровь презренного, о, благословенный Валих!

И вожак с яростью степной араси вскочил на ноги, в несколько стремительных прыжков достиг камня, на ходу достал свой кривой меч и страшной силой рубанул по худой шее мальчика. Острое заточенное лезвие хорошей стали, не встречая препятствия, достигло ровной поверхности, заодно срезав голову с плеч и лишив мальчика жизни.

Племянник вождя торжествующе поднял своё оружие. Всё ещё сильный дождь омыл меч, и капли алой крови закапали на камень. Голова мальчика откатилась к краю площадки. С его шеи слетел кругловатый камешек с грубой верёвочкой, продетой насквозь посередине, и упал куда-то вниз. Обильная красная кровь под струями дождя быстро заливала почти ровную, совсем чуть-чуть наклонённую в противоположную от стоянки сторону каменную плиту. И никто не думал, что она, пусть и разбитая, лежавшая спокойно в центре древнего, но ныне позабытого и разрушенного храма, посвящённого как раз упомянутому мальчиком богу Тангра, но всё равно сохранила какую-то, пока вполне достаточную для неё, часть могущественных сил, наполнявших её когда-то в давние времена. Кто же мог знать и помнить про это, тем более, совсем уж не эти пришлые дикие степные воины, нетвёрдо поклонявшиеся или просто пытавшиеся делать вид почитания совсем другому богу?

– Как вы посмели разжечь костёр на моей могиле и испоганить моё священное ложе?! Как осмелились кощунствовать в моём храме?! Смерть вам, неразумные!

Громоподобный голос вогнал степняков в транс. Он послышался прямо из-под камня, только что залитого кровью. Это был не совсем человеческий голос. Как будто порывы ветра сумели непостижимым образом сложиться в настоящие слова, понятные людям, и донести до них недовольство уже непонятно кого! Может быть, и бога?

Может, и не знали эти дикие жители бескрайних степей, поклонявшиеся уж совсем другому богу, и приносившие ему жертвы, и не только животных, но бывало, и людей, особенно перед набегами, чтобы были богаты их добыча и полон, что нельзя обижать и чужих богов. Пусть они и позабыты, и не имеют сил воспрепятствовать всяким оскорблениям и богохульствам в свой адрес. Пусть уничтожены и осквернены когда-то храмы в их честь. Но они были, и может быть, есть, или всё же могут вернуться когда-нибудь! И не думали эти дикие степняки, что они в своем невежестве и гордыне только что осквернили пусть и разбитый, но храм такого древнего бога, и обидели его. Пусть и считается, что боги живут на небесах и беспристрастны, и их не волнует то, что творится где-то внизу на земле, но кто из людей знает, что у них на уме, и что волнует богов? Кто может сказать, что нравится и порою не нравится этим могущественным небожителям? Может, они так же подвержены тем же страстям, что и людям, и так же предаются всяким наслаждениям и развлечениям? Может, боги, или хотя бы часть их, действительно придерживаются самых строгих правил, и не склонны прощать грешников? Или, весы, определяющие размер греха или чего-нибудь такого, самые точные, и суд богов самый справедливый и гуманный на всём свете? Кто же знает и может рассказать про это?

Зачем же не прислушались голосу соплеменника и развели костер в остатках склепа, где когда-то давно был похоронен идол почти забытого божества? Только некоторые племена в далёких северных землях помнили этого бога, которому в старые доисторические времена поклонялась вся округа. А потом, как это часто бывает, новые цари захотели новую, более удобную для них веру, и заставили людей забыть всё старое. Но небольшая часть жителей этого древнего городка, где сейчас царствовали развалины, не осмелились предать огню и мечу символы своей веры, а просто в одну глухую ночь тайно от всех похоронили идола своего божка в потайном склепе рядом со стеной храма. С течением времени все об этом забыли, укрепилась новая вера, благословлявшая новых правителей на угодные богам и, прежде всего, им самим дела. Да и городок подвергся разграблению диких племён. Люди ушли из этих мест и больше сюда не возвращались, теперь уже опасаясь набегов степняков, во множестве облюбовавших благодатные степи. Потихонечку разрушился под воздействием неумолимого воздействия времени и так называемое жилище бога – храм и большая комната в центре, где находилась большая круглая каменная плита, сейчас уже расколовшаяся на куски с небольшой сохранившейся частью. Тем не менее, под ней в земле до сих пор хранилась сила святилища, поддерживавшая своими остатками сильно ослабленного бога.

Опять же, ещё одним оскорблением явилось то, что именно среди этих развалин степняки отправляли свои естественные надобности, и только что принесли в жертву случайного пленника, зазевавшегося мальчишку, ученика шамана из западных племён лесных охотников, выпрашивая у своих кровожадных богов удачу на дальнейший путь. Забытый бог и ранее не приветствовал человеческие жертвы, тем более в честь неприятного ему соперника и конкурента. И тем самым степняки подписали себе смертный приговор. И никто уже никогда не узнает и цели их путешествия, и про то, где они встретили свой последний час.

Очнувшееся божество, и так медленно копившее силы для возвращения в мир, не выдержало такого оскорбления своей чести и решило наказать наглецов. Наверное, он в своей заторможенности, явно от недостатка силы, просто не так оценил поступки людей, привычно делавших своё дело, но только в не том месте, где можно. Но опять же кто знал, что можно и что нельзя, и в каком месте? Пыль веков покрыла толстым слоём забвения всё, что было связано с именем этого забытого божества. Но…

Неисповедимы пути Господни. Ни один смертный не может знать, что у них на уме. И ни один смертный не может предугадать следующие их шаги.

Вдруг вокруг каменной площадки на всю высоту развалин неистово полыхнул огонь! Это было страшно и неописуемо красиво! Огонь сразу же, без остатка, растворил в себе вожака степняков и мёртвого мальчика. Он всё поднимался и поднимался наверх, расширяясь во все стороны, вытягиваясь в пляшущие в воздухе язычки, попутно испепелив всю остальную группу и ничем не повинных животных. Кругом трепетало только море огня, безжалостно испаряя падавшую с неба воду. Во все стороны пошла, полетела могучая волна ужасающего и удушающего жара от жгучего пара, образовавшегося от капелек казавшегося беспрерывным дождя. На своем пути огонь без жалости сжёг всё живое в округе на сотни шагов вокруг, а жара почти полностью истребила имевшиеся деревья и кусты, и нежную травку, и всю живность, осмелившуюся поселиться в округе, ещё намного дальше.

Затем эти щупальца огня почему-то удивительно быстро и насовсем исчезли, потерялись в небесах, словно проткнули их насквозь. Наверное, что-то пошло не так, как положено. Остались только выжженная чёрная земля и оплавленные камни в развалинах, и пожелтевшие деревья, кустарники и трава вдали по всей округе. Погибло всё живое. Уже давно не было здесь никаких чрезвычайных происшествий и событий, поэтому как-то всё забылось, и, наверное, и люди, и животные потеряли осторожность. И в придачу вдруг раздался ужасный гром. С неба вниз ударила гигантская молния. Как будто что-то взорвалось в развалинах с адским звуком, всё кругом залил нестерпимый свет, и практически куда-то исчез сразу. Затем на чуть светлом небе занялась широкая радуга. Один её конец опирался на развалины, а другой терялся где-то в небесах.

Странная гигантская радуга тоже продержалась недолго. Она немного поиграла разноцветными сполохами на всё небо, как, наверное, при северном сиянии, притом, какое бывает только при очень сильных возмущениях магнитного поля Земли. И дождь непонятно как, но прекратился. Так как время было позднее, то постепенно темнело. Сначала землю накрыл сумрак, а потом вдруг развалины резко заволокла темнота. И никакой луны на небе, может оттого, что беспросветные облака ещё днем полностью закрыли небосвод, а может, оттого, что его просто не бывает в этих местах. И так случилось, что после всех страшных потрясений и странных чудес некому было наблюдать здесь за происходящим. Поэтому никто и не мог видеть, как на полукруглой плите, ещё не остывшей и светящейся, как и камни, вокруг него, внезапно появилась и неподвижно осталась лежать человеческая фигура. Она была в странном для тех же степняков или лесных охотников одеянии, с небольшим бугром сзади, явно котомкой, за спиной. Высокий мужчина, можно сказать, средних лет или чуть пожилой, с гладко выбритым лицом, широкоглазый, лежал чуть на боку, неловко подвернув под себя руки. Короткие волосы, русые, чуть тронутые сединой, сильно расшевелил ветер, поднявшийся после странного чрезвычайного происшествия, так как у него отсутствовал головной убор. Похоже, что человек находился без сознания. Он совсем не шевелился, но, видимо, всё же немного дышал, судя по поднимающейся и опускающейся груди. Так мужчина лежал недолго. Его грузное тело всё же не удержалось на плите и медленно скатилось на край, а затем глухо упало опять же боком на выжженную землю средь валунов, перевернулось на спину и замерло надолго. Освободившиеся длинные руки с широкими ладонями, показавшиеся из-под одежды, были чистыми и аккуратно ухоженными.

Вокруг мужчины валялись одни лишь валуны разной величины. И ещё, недалеко от него, среди камней поблёскивали большущий драгоценный камень в изящной оправе, с такой же красивой длинной сдвоенной цепью, и плоский разноцветный кругловатый камешек, с небольшим отверстием посередине, с какими-то надписями по кругу с обеих сторон. Как они уцелели в бушевавшем на полнеба пламени, было совершенно непонятно. Кроме того, под навесом валялись оплавленные куски металла, совсем недавно бывшие оружием и разным хозяйственным инвентарем. Больше ничего не осталось. Всё, что могло, без остатка сгорело и испарилось в море огня.

Ещё долго потрескивали валуны, нагретые неимоверной жарой и тихо-тихо остывающие. Некоторые камни всё ещё светились, сначала еле видимым светом, а потом при надвигающейся темноте стали намного ярче.

На многострадальную землю опускалась ночь, накрывая округу своим волшебным покрывалом.