Читать онлайн
"Смерть на взлете. Начало"

— Как ужасно хочется есть... И даже не есть, а жрать... Я бы сейчас слона съела, — ныла почти в это же самое время загорелая пышногрудая блондинка. где-то в океане на заброшенном острове, осторожно ступая своими изящными ножками с перламутровыми коготками на мокрый песок берега. — Вы не находите, что я права, молодой человек?

Молодой человек шел рядом, но на ее вопросы не реагировал.

— Молодой человек я, кажется, к вам обращаюсь, — не отставала дамочка в белых шортах и белой, на молнии, курточке с нарисованными на грудях карманами. — Мне видится, что нам следует уже вернуться и заняться поисками пропитания на этом острове.

— А мне не видится, — огрызнулся тот. — Сейчас нам надо искать пропавшего человека.

— И не грубите мне, — повысила она голос. — Если мы сейчас же не вернемся, то...

— Можете идти, вас никто не держит.

— Одна?! — воскликнула она, и глаза в этот момент были у нее большие и круглые, а открывшийся рот вдруг забыл закрыться.

— Почему же одна, — идущий впереди мужчина откликнулся не сразу, — Роберт, наверное, тоже есть хочет, вот и отправляйтесь с ним назад за компанию.

— Я не голоден, — огрызнулся тот, — пусть сама назад чешет.

— Грубиян!

— Каким родился.

— Не повезло тебе...

— Тебя забыл спросить.

— А мы уже на «ты»?

— Могу и на «вы».

— Вот и моги...— отрезала она и снова перевела свои глазки на старшего. — Ну, так мы возвращаемся назад или нет?

— Вас никто не держит.

— Роберт, пошли, — она взяла парня за руку и попыталась остановиться. — Все равно мы эту девчонку не там ищем где надо. Она в море уплыла и утонула, а мы, как дурни, по берегу лазаем.

— Да отхлынь ты от меня, никуда я с тобой не пойду.

— Командир тебя отпускает.

— Я сам не хочу.

—Бросишь бедную женщину пропадать одну на необитаемом острове на съедение тараканам?

— Можешь пропадать где хочешь, — Роберт с силой вырвал свою руку из ее цепких пальчиков и бросился догонять впередиидущего, — привязалась на мою голову.

Девица на некоторое время застыла на месте, замешкавшись с решением, но потом, оглянувшись всего один раз назад в сгущающиеся сумерки, все же решила не отставать от группы.

— Подождите, — выдохнула она, отстав от одного и тут же пристав к другому из поисковой группы. — Вы, что решили меня бросить, как вас там?

— Зовите Олегом...

— Очень приятно, Элла, —обрадовалась девица. Наконец-то этот чурбан откликнулся, который топал все время впереди. — Вы слышали, о чем все это время я вас просила?

— Не по адресу.

— Да-а? — издевательски протянула она. — А к кому мне тогда по адресу?

— К коку, пожалуйста...

— Я есть хочу, а здесь его нет.

— Извините, ничем помочь не могу, — скривился мужчина, сморщил нос и развел руки в стороны. — Ма...

— Чего? — она тоже, глядя на него, скривилась.

— Жратвы нет, — Олег выпятил вперед нижнюю губу, — вот что... — Я сам бы сейчас пожрать не отказался. Все вопросы к коку и к капитану.

Элла вдруг рассмеялась.

—Тогда нам недолго мучаться осталось с вашим коком и капитаном, вода закончится и все!

— Я умирать не собираюсь, — заметил Роберт, довольный, что дамочка наконец отстала от него и прицепилась к другому.

— А придется, — блондинка развеселилась еще больше.

— А чего тут смешного? — не понял тот.

— А ты на себя посмотри, — она скептически прошлась по его стройной фигуре, — сколько ты весишь?

— Пятьдесят восемь

— А я думала — сорок девять, кожа да кости. Нет, милый друг, ты на этом острове явно не жилец.

— А кто жилец?

— Чилийский Пиночет!

— Кто?

— Полковник, вот кто... У него жира много, держаться будет долго. Да вот еще этот, спаситель твой, — она указала пальцем с перстнем на Олега, — он сильный и выносливый, выживет где угодно. Кто еще?

— Ты, — улыбнулся Олег. Ему по душе пришлось, что мадам оставила его в живых, и он ей решил ответить тем же.

— Я? Нет, — Эллочка покрутила головой, — я, вообще, на этом чертовом острове отправлюсь к ангелам первой, — усмехнулась она. — С вашей помощью, конечно. Я уже истощена до последней калории сознания, а что будет завтра?

— Завтра я тебе накапаю червей, — съязвил Роберт, и мы с тобой закатим веселую пирушку.

— Извини, — мелованная блондинка поджала свои пухленькие губки, — я не смогу, наверное, попробовать твою гадость, — красивое ее лицо исказилось в ужасной гримасе отвращения, — сам ты их кушай.

— Хорошо, — Роберт загадочно улыбнулся. — Так и запишем: «От завтрака отказалась».

— Нужен мне твой завтрак, я привыкла...

— Кофе в постель и карамельку в ротик!

— Конфеты не ем, мальчик, и кофе не пью тоже...

— Даже так?

— Вот так, милый мой, здоровый образ жизни.

— Тогда ты здесь точно выживешь, — сделал онвывод. — Травы здесь, хоть ужрись, с зеленым чаем проблем не будет, а мясом я тебя обеспечу.

— Сам ты ешь свое мясо.

— Еще облизываться будешь, — Роберт мечтательно закатил глаза и повел носом. — Запах слышите, вот оно... О-о, я балдею... Нанизанная на шампур свининка уже почти готова. Сейчас повар польет ее еще разок сухим вином и перевернет последний раз. С этой стороны кусочки уже подпеклись, осталось поджарить их с той и шашлык готов. Последние минуты самые утомительные. Бутылки с вином уже открыты и разлиты по бокалам, острый кетчуп краснеет на тарелках, наши ноздри с жадностью ловят аромат поджаренного мяса, смешанного с запахом дыма и лука, слюнки текут по подбородку... Руки тянуться к мясу, зубы давно готовы впиться в его мякоть... А кстати, господа, вы знаете, какие дрова лучше всего подходят под свинину...

— Роберт, заткнись, — идущий впереди Олег не выдержал первый такой пытки.

— С какой это стати? Мы свободные люди на свободном острове, — каждый думает и говорит все, чего хочет сожрать.

— Только недолго, —тут же заявила блондинка.

— Почему это? В корне не согласен.

— Потому, что если ты сейчас не заткнешься, то он тебя прибьет, — Элла выразительно моргнула ресничками, — Вот так, — и она поворотом двух своих кулаков показала фантазеру, как все это будет происходить, — хрусть и готово, шейки как не бывало... Правильно я говорю товарищ военный?

— Правильно, — отозвался Олег. — Только я уже давно не военный.

— Но был им, я угадала?

— Давно, — Олег почесал пальцем переносицу, — еще в той жизни.

— Вот видишь, мальчик, — похоже, что кликуха эта к нему привязалась мертво, — я и здесь оказалась права. Военный сейчас тебе скрутит одним приемчиком чайник и на несколько дней все мы едой будем обеспечены.

— Я не вкусный, — Роберт попытался сопротивляться, — и у меня костей много.

— Ничего, — махнула она рукой и рассмеялась, — все лучше, чем червями дождевыми давиться, как ты предлагаешь, а с голодухи и в темноте как миленький сойдешь за поросеночка.

— А потом этот Рембо, — Роберт кивком указал на Олега, зло тряхнув головой так, что его длинные волосы закрыли ему пол лица, — с сотоварищами сожрет тебя, ненаглядная ты наша. — На твои сиськи аппетит здесь давно уже у многих нагулян.

— Мои сиськи тебя не касаются! — взвизгнула Элла.

— Потому, что не трогаю.

— Попробовал бы потрогать, — парировала та.

— Думаешь, не получиться?

— Узнаешь...— ее глаза так и впились в красавчика. — Ну, давай, чего же ты медлишь?

Элла остановилась и выпятила вперед свой третий размер. Роберт тоже не долго думал и потянулся к нему рукой. Пальчики его руки почти коснулись соска, когда очки наглеца полетели в одну сторону, а сам он в другую. Поисковая, из трех человек, группа, получила первую травму. Роберт валялся на песке, врезавшись в него перекошенным фейсом, а разъяренная мегера, словно фурия, восседала на его спине и тянула на себя его грязные волосы.

— Стучи рукой, совратитель, — слышал он где-то сверху смех Олега, — Это тебе не с акулами в океане купаться, здесь пострашнее будет. Наши женщины ошибок не прощают, тем более, такие...

— Сдаю-усь, — взвыл несчастный, и что есть силы, заколотил по песку руками. — Отпусти, сука!

— Проси прощения, гаденыш, — шипела фурия, заламывая на болевой его левую руку.

— У-у, — выл тот, — пусти стерва, убью зараза...

Руке его стало еще больнее, но стерва не выпускала.

— Проси прощения, гондон штопаный!

— Прости...

— Не так, — она чуть ослабила зажим. — Повторяй за мной, — промурлыкала она ему в ухо. — Мамочка...

— Мамочка...

— Прости засранца, я больше так не буду...

— Прости, — Роберт замолк, и тут же боль пронзила его руку.

— Дальше, ну… — шипела Элла, заламывая кисть несчастному.

Но «дальше» у него не получалось. Опускаться еще ниже в своем падении в глазах окружающих, никакая боль и никакая посторонняя сила его уже бы не заставила. С переломом руки жить можно, а вот опозоренным, да еще и кем, какой-то бабой, с этим уже никак. И даже на необитаемом острове.

— Оставь его, — Олег до этого момента с улыбкой созерцающий за поединком, решил вмешаться, не дай Бог, еще и в самом деле сломает. — Нам только калек здесь и не хватало. Элла, — он повысил голос, видя, что та не реагирует, — я к тебе обращаюсь...

— Есть, командир, — фурия разжала свои пальцы и выпустила голову поверженного. — Никто ломать его здесь не собирается. Я, что бы знал только...

— Однако, магешь, — Олег одобрительно захлопал в ладошки. — С разворота пяткой в челюсть, оценка «отл».

— Тоже хочешь попробовать? — Элла встала на ноги и стала поправлять свои длинные спутанные от воды и местного песка волосы. Роберт потихоньку стал подниматься следом.

— Спасибо, я пас, — он ухмыльнулся. — У меня и без твоей помощи вставных зубов хватает, чтобы и еще больше расстраиваться...

— Каратистка, что ли? — промычал Роберт. Встав на ноги, двигая туда-сюда рукой свой подбитый подбородок.

— Школа самообороны, — Элла подошла к нему и стала сама осматривать челюсть. — Будешь жить, ни одного зуба не выбито.

— Ты находишь?

— Конечно.

— Все, — бедный, акулами попуганный, сумасшедшей каратисткой избитый, Роберт нашел в себе силы, чтобы еще и усмехнуться, — иду к тебе в телохранители.

— Нет, ты лучше будешь у моего изголовья свечку держать, — девица бросила в сторону Олега быстрый, недвусмысленный взгляд и тут же снова уставилась на Роберта. — У тебя это должно получиться, ни на что большее ты не способен.

— Как скажете, мадам, — бедняжка совсем лишился воли. — Все, что угодно, только не бейте меня больше, пожалуйста.

— А хочешь я тебя поцелую? — предложила вдруг она.

— Что, прямо здесь? — смутился и загорелся Роберт одновременно.

— А что здесь такого? Может, теперь я хочу попросить у тебя прощения? Неизвестно, сколько нам еще на этом острове торчать, еще отравить меня за пережитое вздумаешь.

— Совсем за скота держишь? — Роберт попятился.

— А кто тебя знает, что там у тебя в ударенной головке теперь делается, какие мысли рождаются? — Элла стала надвигаться. — А так поцелую, и мы станем друзьями.

— Не бойся, ничего у меня там не делается, — попятился он, — нужна ты мне больно...

— Чего так? — блондинка моргнула ресничками. — А может ты мне нравишься, я люблю молоденьких.

— Издеваешься?

— Вполне серьезно и хочу доказать.

И Роберт поплыл, головка закружилась и здравые мысли из нее все тут же и улетучились.

— Не удобно как-то, этот увидит, — он указал на Олега, отошедшего уже в сторону и застывшего около моря.

— Ну и что?

— Хорошо, как скажешь, — парнишка для виду немного помялся и принялся медленно расстегивать на своих парусиновых штанах ширинку. — Но заметь, не я это предложил.

— Где-то я уже это слышала…

ЗАВЯЗКА и...

Роберт лежал на боку с закрытыми глазами, а ее рука, проникнув ему под рубашку, нежно гуляла по его телу. Его же рука спокойно покоилась на ее талии, лишь слегка проникнув пальцами под резиновый пояс ее шорт.

Губы их давно встретились и... Соски ее набухли и врезались ему в грудь, рука ее сама опускалась все ниже и ниже, еще чуть-чуть... Сердце готово было вырваться из груди, ладонь чувствовала ее упругое тело, пальцы уже нащупали под шортами край трусиков и нагло забираются под них. Даже с закрытыми глазами он чувствовал, как она... как она в темноте улыбалась ему своей загадочно-обворожительной, манящей улыбкой. Вот она что-то шепчет ему, но он ее не слышит, сознание уже ему не подчиняется. Теперь он только чувствует ее всем своим молодым, налитым спермой телом. Чувствует руки ее нежные, соски ее упругие, груди ее мягкие, приятное ее дыхание на своем лице. Боже мой, какая прелесть, музыка... Еще немного, черт, и он взорвется, он и так уже почти в космосе... В каком там космосе? Разве здесь можно сравнивать: он везде и нигде, он... Кисть ее начинает поглаживать его шею, подбородок, щеки, пальчик ее мягко и нежно проходится по его губам... Время уходит, мальчик сливается с вечностью! Тысячи, миллионы обалдевших сперматозоидов устремляются на встречу своей смерти! И ни одного попадания в цель.

— Не спишь? — шепчут ее губы, он вздрагивает и открывает глаза. Ее глаза, глаза этой стервы в обличие ангела, смотрят на него и ухмыляются, а пальчик с красивым ноготком...Пальчик ее и в самом деле бродит по его губам и никуда не собирается убираться.

— Угу, — кивает он, отстраняясь и возвращаясь из своей небесной сказки на землю. Здесь все тоже, только рубашка у нее на груди уже застегнута и свои руки он держит уже у себя под мышками, а в собственных трусах плещется что-то липкое и противное. Музыка пропала, мягкая кровать с балдахином тоже, впрочем, ее и во сне не было, это он ее сам придумал, осталась только звездная ночь, земля и жесткие пальмовые листья, на которых они спали. Еще остались ее все знающие глаза напротив: бесстыже-откровенные, ухмыляющиеся и издевающиеся...

— Я тебя разбудила? — продолжает она шептать.

— Не знаю, — признается он.

— А что тебе снилось?

— Не помню.

— Совсем не помнишь? — смеются ее глаза.

— Совсем, — кивает он.

— Ты так сопел, — вздыхает она и томно прикрывает свои накрашенные глазки, — что даже меня разбудил, бессовестный...

— Я не хотел, извини.

— А может это и не ты совсем, мне во сне послышалось, что кто-то вскрикнул.

— Я не слышал.

— Так отчетливо и громко, — женщина пододвинулась к замершему Роберту, — что только глухой не мог услышать.

— Я не глухой, но я не слышал, извини, я спал...

— А это не ты, случайно, кричал? — Элла придвинулась совсем близко.

— Нет, конечно, с чего ты взяла? — удивился он ее логике, отодвигаясь.

— Но я же слышала.

— А я здесь причем, — разозлился он. — Разбудила и пристает. Мне зубы дороже.

— Тише ты, — она быстро прикрыла ему рот ладошкой. — Людей разбудишь.

— Ага, разбудишь их, как же... Храпят, как убитые.

— А тебе, правда, ничего не снилось? — дышала она ему в лицо.

— Снилось, — покраснел он. Хорошо, что темно было, и она не видела.

— И мне снилось, — сказала она. — Кошмары какие то, будто мы на яхте снова тонули...

— Мы и в самом деле тонули, — поддакнул он.

— Страшнее, — округлила она глаза и прижалась к нему всем телом. — Обними меня, жуть такая, представляешь... Нас раздавил большущий лайнер, уцелели только ты и я, все остальные погибли. О, представляешь... Кто утонул, кого винтами покрошило, а мы с тобой оказались на этом гребаном острове... Ты и я... И ты стал ко мне приставать!

— Я?!

— Но я и не сопротивлялась, — закончила она свою мысль. — Обними меня сильнее, бесстыжий, я вся дрожу в нетерпении, не видишь, что ли?

Рука Роберта и в самом деле теперь легла ей на талию, а легкая внезапная дрожь пробила все тело. Сон прервался, но действие продолжилось. Только в жизни все оказалось гораздо чувственнее и приятнее, кто бы мог подумать...Бедные штаны, они уже еле сдерживали рвущуюся на свободу энергию. Бедный Роберт, он уже не знал, что с этой своей энергией делать! А Эллочка, по-другому он про себя, ее никак уже и не называл, все разговаривала и разговаривала... Стерва, как будто ничего и не замечала. А может быть, и в самом деле ничего не замечала, что, вряд ли... Плоть то его уже восстала и теперь колом упиралась ей в ногу. Скорее, замечала, конечно, но ей, ровным счетом, было его это космическое состояние совершенно безразлично. Но это мое мнение, что же творилось у нее на самом деле в голове, то мне не ведомо. Может быть, ей, этой стриптизерше из бара, этой ночной танцовщице и каратистке по совместительству, тоже хотелось, блин, чего-нибудь такого, а может, просто подразнить молодого человека немного решила? Может быть, все может быть... Телка то была опытной, не один член за свою жизнь повидала, не один за свою долгую ночную жизнь попробовала... Мальчики только вот, еще не разу ей не попадались, потому, наверное, и медлила...

КОНЕЦ

— А ты драться не будешь? — Роберт еще не верил своему счастью.

— Боишься? — улыбнулась в темноте Эллочка.

— А ты как думаешь?

— Думаю, что да, — прошептала она.

— Правильно думаешь, — согласился он, но руки с ее талии не убрал.

— Не бойся, я больше не буду, — женщина с силой притянула к себе бедное создание. — Мне так одиноко и холодно...

— Правда?

— Конечно, — томно прошептали ее губы и сомкнулись в бантик, а глаза закрылись. Темные щеточки ресниц дугами очертили края вселенной, спрятавшейся за веками. — Конечно, глупенький... Поцелуй меня, не бойся...

— Я и не боюсь...

— И не бойся.

— И не боюсь.

— Смелее...

Сосед по ночлегу под пальмой перевернулся со спины на бок, нарушив идиллию, и возня под его боком затихла. Элла с Робертом затихли как мыши. Только один злился, а другая радовалась, что еще и этот, ворочающийся под боком жлоб, не может из-за нее заснуть. В самоуверенности дамочке не откажешь. Минут десять, пока беспокойный сосед сонными глазами созерцал небо, они тоже лежали тихо. А как только снова послышался храп, то и голубки зашевелились. Осмелевший в конец юноша, осмелел так, что даже прилип к ее губкам, но она тут же отстранилась.

— Не здесь, — шепнула пышногрудая.

— Что? — не расслышал худосочный сквозь половые чувства.

— Не здесь говорю, — разозлилась Элла и села. — Пойдем...

Больше переспрашивать парень не стал. Не здесь, так не здесь. Пойдем туда, где «здесь». И они тихонько, стараясь не шуметь, поднялись и, мягко ступая на песок, двинулись в темноту, причем, женщина шла первой и за руку тянула за собой мужчинку, словно молоденького телка на бойню. Вернее, будущего мужчину, каковым он должен был стать в течении следующих десяти минут, если, конечно, не опростоволоситься... В чем он, если честно, очень даже сейчас сильно сомневался. Не в том сомневался, что она вдруг возьмет, да и не даст ему, хотя и это тоже еще вполне было возможным, а в том, что он не возьмет, точнее, не сможет взять то, что она давать ему будет. Вот же вляпался! «Она специально, она все специально...— понимал Роберт постепенно простую истину. — Она просто хочет надо мной поиздеваться». Понимать то парень понимал, но ход событий все равно изменить уже не мог. - Его позор, как он думал, был уже не загарами, и с каждым следующим шагом поступь его становилась все тяжелее и тяжелее. Плотнику, взбирающемуся на Голгофу, и то, наверное, было легче... - А вдруг не встанет, что тогда?"

Вскоре сладкая парочка добралась до ближайших кустиков и наконец-то уединилась. Она стала срывать одежду с него, он с нее... Уже через минуту на них ничего не было, и обнаженная Элла потянула тяжело дышащего юношу на себя. Ноги в стороны, колючки в задницу, и вот уже неопытный воин чувствует себя почти победителем. Это не она, это он ее оседлал, укротил кобылицу строптивую, завалил ее наземь…

— Постой, —попросила она шепотом, — не спеши, кончить всегда успеешь.

— Я и не спешу, —пропыхтел самый последний герой в ее жизни, — как скажешь.

— Ты, правда меня хочешь?

Роберт не ответил, сама, что ли не видит, какой у него стояк в темноте.

— Соколик мой, —зашептала она ему на ушко, прижимая к себе, — мне сорок лет, я умею любить и для любимого всю себя отдам без остатка, пообещай мне и ты, что…

— Мамой клянусь, —выдохнул юноша, неумело пытаясь стоячим концом проникнуть в заветную норку тетки, годящейся по возрасту в его матери, — ножки раздвинь.

— Мне сорок четыре, —призналась она вдруг, но в душе я все та же наивная девочка в двадцать, а тебе сколько, мой мальчик?

— Скоро тридцать, —соврал он, продолжая безуспешно тыкать своим копьем во что-то мягкое, но явно не в то, во что надо. Сучка сдвинула ноги и даже не думала раздвигаться, нашептывая возбужденному в ушко, что она готова ради него даже на «розовые очки», чтобы не замечать его недостатков, лишь бы только он ее любил.

— Люблю, —пыхтел потный Роберт, — но ты сама не даешь.

И томное в ответ:

— Не спеши, мой птенчик. Ты сильный и крепкий, которого не страшит старость, познавший взлеты и падения, разочарования и удачи. Ты рыцарь на боевом коне…

— Которого я никак не могу загнать в стойло, — взмолился юноша, готовый на все, лишь бы доказать тетке, что он настоящий воин, даже ее задушить, лишь бы поверила.

— Но сейчас моему победителю не хватает только одного, той единственной, ради которой их и свела судьба на этом необитаемом острове. Ты соорудишь шалаш, в котором твоя скво будет ждать своего вождя с охоты или рыбалки, заглядывая ласково и преданно в твои глаза. Я буду ласкать тебя взглядом…

— Лучше языком, —закашлялся Роберт.

Сука его не слышала, закрыв глаза и плотно сжав ноги, что муравей не пролезет, она сексуальным голосом с придыханием, подражая Дорониной, продолжала гнуть свое, что за ужином он расскажет ей как прошел день, сколько рыб наловил и какого оленя подстрелил, после чего только он поведет свою скво на супружеское ложе.

— Ох, —закатывает глаза в возбуждении юноша, —что за лажа…

И тут же получает толчок в грудь.

— Не поняла, ты, блин, о чем? — свирепые глаза искрят молниями. Движение животом и малый уже рядом с ней на песке…

— Ложе, не знаю, что тебе там послышалось, — Роберт в обиде даже пытается отползти куда подальше от греха подальше.

Но не тут-то было. Элла хватает его подмышки и снова затаскивает на себя, приговаривая:

— Твои нежные руки скользят по моему телу, которое все не мое, чего уставился? Целуй сиськи!

И мальчишка в бешенстве приникает к ее возбужденным соскам своими пересохшими от жажды секса губами, полностью отдавшись на волю победительницы, которой одного его уже мало, поэтому в их воображаемом шалаше уже горят свечи и все вокруг усеяно шикарными цветами, заполнившими своим ароматом весь воздух вокруг. Но ей и этого мало, она просит его сесть и забирается к нему на колени и прислонившись ухом к его тощей груди, начинает вслушиваться в удары его сердца.

— Ты взволнован, —вздыхает она, продолжая вслушиваться в удары, — но скор это пройдет. Ты привыкнешь к моему телу, мы ведь совсем недавно вместе, погладь мою попку. Я вся дрожу! Говори же, как ты, ох… как ты меня хочешь и любишь, я уже слышу ласковые слова, которые меня успокоят. И ты наконец в меня войдешь всей своей дрожащей силой.

И Роберт гладит задницу сбрендившей бабе, мечтая уже лишь о том, чтобы она скорее оставила его в покое и свалила к Олегу, но куда там… Тот самец уже старый, а ей нужна молодая кровь.

— Эхм, хмэ… —он явно что-то хочет сказать. —Ничего не выходит…

— Не спеши, —шепчет она томно, проводя пальчиком по его губам, — вся ночь впереди. Мне приятно ласкать твой горячий ротик. Пососи мой пальчик, это тебе понравится.

Несчастный сосать пальчик не хочет, но и получать в зуб второй раз тоже не желает. Сосет…

— Тебе нравится?

— Та…

— Вот и славненько, теперь и ты знаешь, как это здорово и приятно, когда тебе вставляют в рот, проникни пальчиком в мою пещерку. А теперь снова соски, смотри, как они набухли от желания и просят, мой котик, твоих ласковых поцелуев, помассируй их губками. А теперь, соколик, положи своего дружка между моих сисек, вот так…Чувствуешь, как ему там мягко и уютно.

— О да… —хрипит он. — Мы нежимся и играем, и он так тебя хочет, что…

— Так чего же ты ждешь? — орет в исступлении львица, впиваясь своими острыми ногтями в его худосочную спину. —Бери же меня скорей и отдери во все дыры, как самую последнюю дрянь, как самую первую на этом чертовом острове скотину!!!

И трехэтажный мат в продолженье, дикий крик и почти что оргазм! И если бы только еще его так не колотило от перенапряжения, если бы еще только он смог донести до заветного влагалища свое семя, если бы только... Только ничего этого не произошло, грома не прогремело и выстрела не последовало. Крутой Роберт, готовый вот-вот уже войти в нее своим копьем дернулся раньше времени и затих, впрыснув все прямо на ее лицо. Разочарование Эллы не имело границ. Устало и разочарованно она прикрыла глаза и попросила пачкуна с нее слезть. Но мальчишка даже не пошевелился, ей даже показалось, что он с испугу и дышать перестал. Вот же несчастье свалилось на ее голову.Дернул же ее черт связаться с неумехой, разозлилась она и стала ему на ушко нежно нашептывать, что бы он поскорее с нее убирался к чертовой матери, к взрослым тетям ему еще рано.

Если бы бедняга еще ее и слышал, то уж, наверное, точно бы поторопился бы выполнить ее очень даже понятную просьбу неудовлетворенной наездницы, скинувшей с себя обмякшее уже тело ударом кулака в челюсть. Несчастный даже не пискнул... (ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)