Читать онлайн
"Грешным делом"

Хорошенькая блондинка посмотрела сквозь капитана Ивушкина, словно сделан он был из стекла. «Подумаешь, фифа», – скривил губы в ответ капитан. Не особо и красивая. Просто яркая, как утка-мандаринка. Одета, словно подросток – черная косуха, длинное алое платье и громоздкие кроссы. А на дворе конец ноября, на минуточку. Еще и высоченная, почти с него ростом. Ивушкин гордился своими метр девяносто.

Лицо у фифы и правда было грубоватым. Слишком скуластое, с крупным для девушки подбородком. Это сглаживалось четкой линией полных губ и открытым взглядом. Глаза у блондинки были ореховые с зеленцой. Гривой белокурых волос играл ветер и, казалось, это он создатель небрежной укладки. Куртку девушка не застегнула, чтобы продемонстрировать рюши и узкий разрез, в котором виднелась полоска загорелой кожи. Капитан Ивушкин сложил дважды два и припечатал – модель! Тощая, длинная и без груди. Блондинка размашисто шагала ко входу в метро. «Неуспешная модель! – поставил диагноз полицейский, – Успешные в метро не ездят».

Если бы капитан мог читать мысли, он бы удивился, узнав, о чем думала незнакомка. Да и для «незнакомки» то, что крутилось в голове, было неожиданностью. «Господи, благослови того, кто придумал носить кроссовки с платьем», – снизу поддувало и Савва сейчас сильнее всего мечтал о трусах. Ему всегда нравились девушки на каблуках и новая мода страшно бесила. Кто ж знал, что она окажется ему на руку. В вагоне метро было тепло, но бесконечно кататься, пересаживаясь с ветки на ветку, не будешь. Возвращаться домой было нельзя, друзей подводить не хотелось, но без их помощи было не обойтись. В поясной сумке лежали кредитки и ключи от машины. Он вышел на площади Восстания. Вытер губы, присмотрелся к прохожим и выбрал ярко накрашенную девушку без кольца на пальце.

– Прошу прощения, можно позвонить с вашего телефона? – спросил он и улыбнулся. – По моему сейчас звонит один рогатый и злой мужик.

Девушка засмеялась и протянула мобильник.

Серега приехал через полчаса. Зашел в кафешку с встревоженным лицом, но увидев друга детства, не выдержал и заржал.

– Фак фмефно, фто уфофоффефся, – проворчал Савва, не отрываясь от еды.

– Ага, смешно, тебя сейчас самое то в Тик-Ток запостить.

– Никаких постов. Я влип. Меня сегодня в качалке то ли грохнуть, то ли напугать хотели. Выяснять не стал, просто свалил. Машина нужна и где-то отсидеться. Гостиницы не подходят, там паспорт надо показывать.

– Хренасе, у тебя шпионские игры. Ты поэтому с чужого номера звонил? Машинами можно махнуться. Доверенность с собой?

– Дома, пиши по новой. Вот ключи от моей. – Савва положил на стол брелок от хёндая.

Снабдив друга новой симкой, Сергей купил себе пива и хинкали.

– Твоего Санта Клауса с утра заберу. Есть вариант, где можно перекантоваться пару дней без документов. У нас в парке фестиваль реконструкторов, сейчас позвоню и скажу, что тут человек, который мечтает окунуться в историческое прошлое. Подъедем, познакомлю, там так переоденут, что мама родная не узнает. Правда, придется раскошелиться, с твоей внешностью в крестьянина не нарядишься, – Сергей озабоченно посмотрел на часы. – Времени у нас в обрез, лагерь закрывают в 22.00. По дороге расскажешь, во что влип.

Савва в ответ только хмыкнул. Смазливая мордашка и худощавое телосложение были его наказанием. Лет с пяти все мамины подружки умилялись и восхищались ангельской внешностью мальчика. Сам мальчик хотел быть похожим на Шварценеггера, а не на на звезду корейской дорамы. Он ходил на каратэ, футбол и носил звание отпетого школьного хулигана.

– Звони, да поедем. Мне еще штаны с футболкой купить надо.

Наверное, этот день был персональной черной пятницей для Саввы. Как только они отъехали, позвонила Серегина жена. Она уже вызвала скорую и прямо сейчас едет рожать. Дальше все понеслось с немыслимой скоростью. К больнице они мчались через пробки и Серега не слезал с телефона, уговаривая жену его дождаться. Ленка пыталась объяснить, что скорая не повезет её обратно домой, и что любимый муж может просто приехать в клинику. В любом случае, она не родит долгожданную наследницу ни за час, ни за два. Но Сергея словно заклинило, он страшно переживал и перестал адекватно воспринимать окружающую действительность. Правда, реконструкторам позвонил. Когда Савва лихо развернулся на стоянке перед родильным отделением, Серега был таким бледным, словно это ему сейчас предстояли схватки и потуги. Никаких штанов по дороге они, конечно же, не купили, и трусы по прежнему оставались недостижимой мечтой. Блондинка за рулем тойоты тяжело вздохнула и поехала в парк к князьям, лучникам и прочим сословиям Средних веков.

Он успел буквально за пять минут до закрытия. Перед воротами стоял бородатый мужик, который расплылся в улыбке при виде шикарной дамочки. Савва закатил глаза и мысленно застонал. Дядька запер ворота и повел «девушку» в штаб.

– Ой, а Сергей не сказал, что у нас будет такая милая девочка!

В главном шатре его встретила пухленькая жизнерадостная женщина, одетая княгиней. Через пятнадцать минут ему выдали белую вышитую рубашку, сарафан, стеганую душегрею, пояс, красные сапожки и расшитые бисером кокошник с накосником. За прокат гардеробчика пришлось раскошелится на приличную сумму. Волосы «хорошенькой девочке» заплела княгиня. Косица вышла толстенькая, но куцая и задорно торчала кверху.

В палаточном городке горели жаровни, атмосфера была праздничной и Савва быстро перезнакомился с народом. Правда, с именем вышло неловко. На вопрос, как зовут, он не задумываясь ответил, что Саввой. Лица вытянулись у всех, и только гражданин, похожий на профессора, полувопросительно-полуутвердительно произнес: «Варсава?». «Ага. Редкое имя», – скромно потупившись сказала блондинка.

В лагере угощали шашлыком, кулешом, самопечным хлебом. Прямо так и называли – самопечный. Вообще словечек незнакомых было много, и он уже перестал их запоминать. Вместо дискотеки реконструкторы собирались водить хороводы и прыгать через костер, но Савва под предлогом раннего подъема ушел спать. Палатки были отапливаемые и современные, в конце ноября никто не хотел погружаться в средневековую атмосферу чересчур глубоко. Он лежал в спальнике с закрытыми глазами и анализировал нападение.

В эту качалку Савва ходил уже лет семь. Небольшой зал принадлежал клубу пенсионеров. Граждане серебряного возраста занимались бесплатно, а по недорогому абонементу могли растить кубики на прессе жители микрорайона. Но из-за того, что сюда принимали исключительно по прописке и только с полным набором анализов, народу было мало. Савва приходил сразу после шести, когда тренажерка напоминала пустыню Гоби по количеству человек на квадратный метр.

После тренировки, как обычно, пошел в душ. Отросшие волосы мешали, топать потом домой с мокрой головой не хотелось, но представить себя в шапочке для душа он не мог. То есть, наоборот, представлял слишком отчетливо и это было настолько дурацкое зрелище, что и за деньги он бы её не надел. Мысли перескочили на дурацкий спор с коллегой из соседнего отдела. На новогодних каникулах они тусили на турбазе. С чего Савва зарубился с самой мелкой (и вредной) девицей в коллективе, кто быстрее ездит на лыжах, вспомнить не получилось. А вот триумф Томуси, которая сделала его на раз, врезался в память намертво. Противная девчонка выиграла, укатив к финишу на своем хаски. «Ну я же ехала не верхом, а на лыжах!», – с невинным лицом заявила она. Желание девушка загадала, чтобы он год не стригся.

Савва распустил тугую косу и почесал макушку. Через два месяца можно будет вернуться к сантиметровому ежику. Он поерзал в спальнике, устраиваясь поудобнее, и принялся выстраивать цепочку событий с места, на котором отвлекся. Вот он зашел в душ, включил воду, протянул руку к мылу…

И дверь в его кабинку сильно дернули с той стороны.

– Занято, – рявкнул, перекрикивая шум воды. Но за ручку снова дернули, еще сильнее. Защелка выскочила вместе с державшими её шурупами. Возникший в проеме здоровяк замахнулся полотенцем, которое с таким свистом рассекло воздух, словно в него завернули гантелю. Флакон грохнулся на кафель и с сочным чпоком раскололся. В воздухе запахло абрикосами… Савва успел прижаться к стене, на полную мощность выкрутил горячую воду. Струя кипятка врезалась мужику в лицо, растёкшееся мыло сделало кафель скользким на одиннадцать баллов из десяти, и… Здоровяк сначала попытался сесть на шпагат, с трудом свел ноги вместе, при этом завалившись на спину, и в позе агонизирующего жука уехал в подсобку со швабрами. Дверь в помещение он открыл головой.

Савва рванул вдогонку. Закрыл дверь на замок, подпер шваброй и кинулся в раздевалку. Грохот из душевой намекал, что нужно поторопиться. Он схватил куртку, сумку, сунул ноги в кроссы. Голый выскочил в коридор.

– Что-то там шумно. Может, Лысому помочь?

– Не лезь, без сопливых скользко.

Савва не дыша, на цыпочках, свернул в женскую раздевалку. Здесь тоже было пусто. Из трех десятков шкафчиков заперт только один. Он подергал дверку, вытащил из сумки ножик и без труда открыл замок. Видимо небеса сжалились над ним и решили подарить шанс.

Красное платье жало в плечах и груди, но шевелиться в нем было можно. Трогать чужой телефон было свинством, но оставаться без мобильника не хотелось. Забрав золотистый сяоми, Савва вытащил из него симку, поставил свой самсунг на форматирование и кинул в шкаф. Распустил волосы, накинул куртку. Морщась, накрасил губы алой помадой, которую нашел в женской сумочке, и походкой «от бедра» вышел из раздевалки. До метро быстрым шагом было минут пять. Уже перед самым входом в подземку на Савву обратил внимание рослый ППС-ник. «Блондинка» сделала вид, что полицейского в упор не видит. Патрульный моментально потерял интерес.

– Через час.

– Нет, – голос в трубке был молодым, красивым и полным отчаяния.

– Мне надо.

– Вы не записаны!

– Ну так запишите. Через час.

– Так нельзя! – в трубке уже практически рыдали.

– А спорим, что мадам скажет можно? Ставлю тыщщу.

Раздался всхлип и следом другой, более взрослый голос устало спросил:

– К чему этот цирк?

– Мне срочно нужен человек. Живой. Остался месяц.

– Любой живой человек?

– Женщина, моложе тридцати, без вредных привычек и здоровая. Не вздумай подсунуть ходячий труп или сумасшедшую.

– Хорошо. Но бесплатно работать не буду. Приезжай через два часа. Цену знаешь?

– Пффф, напугала… Можно подумать, что я на паперти побираюсь.

Официант, одетый под полового, притворился глухим. Первую рюмку гостья уже выпила и он ждал, когда закончится телефонный разговор, чтобы налить следующую. Дама опрокинула вторую стопочку, крякнула и потянулась к закускам. На столе была настоящая русская классика: ещё теплый ржаной хлеб, хрусткая квашеная капустка с багряными каплями клюквы и ароматным маслицем, соленые рыжики, расстегаи, стопка блинов, а к ним сметана, кавьяр и запотевший графин с водочкой. Подцепив вилкой грибы, рукой она ухватила сразу два блина.

– Водка не пьяная, капуста не кислая. Икра мелкая. За что деньги плачу…

Глухой официант снова наполнил рюмку и поднес полотенце, вытереть жирные пальцы.

Назвать посетительницу фриком язык бы не повернулся, но было в ней что-то несуразное. Высокая, крупная, она походила на чемпионку по кикбоксингу, забросившую спорт. Мышечный рельеф еще просматривался, но в районе талии и бедер уже собрались лишние килограммы. На вид ей было лет сорок – сорок пять. Длинные черные волосы женщина заплела в косу. Одета она была по стать своей внешности – в длинное трикотажное платье горчичного цвета, синие колготки и фиолетовые сапоги-казаки с вышивкой. На улицу дама вышла в короткой дубленке и с блинами в руке. Свернула налево и… растворилась в воздухе.

Чтобы через некоторое время материализоваться за пару кварталов от ресторана. Дверь элитного дома открылась сама, швейцар не повернул головы на громкий топот, продолжая таращится в монитор. Видимо, в водке все-таки было достаточно градусов, чтобы тетку потянуло хулиганить. Она два раза скатилась по перилам, прошлась вприсядку за спиной мужчины и скрылась в кабинке лифта.

Дальше прихожей в квартире на пятом этаже, тётка не пошла, да её и не приглашали. Мадам Зои была вежлива, но никто не прикидывался, что рад встрече.

– Я ничего не могу обещать. Ты знаешь, что такие заказы, – мадам голосом выделила слово «такие», – я не беру.

– Угу. Последние сто пятьдесят лет?

– Думаю, уже побольше, – намек на возраст нисколько не смутил женщину.

– Ну так возьми.

– Даже ради тебя не буду. Только если выбора не останется. Не надо меня запугивать, что такое вооруженный нейтралитет, ты знаешь. Как тебя найти я курсе, сотню за визит положи сюда, – владелица квартиры показала на столик. Как только зеленая банкнота легла на полированную столешницу, даму выпихнули из квартиры и захлопнули дверь.

Мадам вернулась в кабинет, налила в бокал на два пальца коньяка и позвонила в колокольчик.

– Голова от неё болит, – пожаловалась она помощнице. Девушка принялась осторожно массировать виски хозяйки, стараясь не испортить укладку.

– Я не поняла, с чего ты разревелась? Не первый раз с ней сталкиваешься, по большому счету Луша безобидна. Да и головная боль от неё, – мадам Зои усмехнулась, – лишь повод устроить себе небольшой релакс.

– Вашей силы достаточно, чтобы справиться не с одной такой, – ответ Ангелики был и объяснением, и оправданием.

– На десяток точно хватит. Но трогать их, без угрозы жизни, кодекс чести не позволяет. Да и замучаешься такое изживать. Связалась с подобным в Берлине, потом чуть со стыда не сгорела. Мою книгу, которую не брали ни вода, ни огонь, ни меч, сожрали мыши. В сундуке осталась железная застежка и мешок мышиного говна. Фу, – мадам брезгливо передернула плечами, – А помнишь, как у нас билась посуда, после того, как я отправила к ней в дом директрису сети аптек с приворотом? А как убегало молоко после попытки депутата присвоить особняк? Историю с размещением в здании ГИБДД рассказывала сама Лукерья. Сколько там поседело инспекторов? Семеро? Не будем рисковать.

В питерских новостройках можно было бы найти условия получше, но потомственная ведьма в первую очередь ценила источники силы. А их было больше в старых районах. Элитный дом на Васильевском острове недавно отреставрировали, прятать облупленные стены и отсутствие перил не было необходимости. Единственное, кого приходилось маскировать, это посетителей. Чтобы не раздражать соседей, мадам Зои создала иллюзию большой семьи и как только клиенты перешагивали магическую границу, они становились бабушкой Надей, вечно сопливым племянником Петькой, мрачным зятем Степаном. Всего в «семье» было человек двадцать пять – тридцать, мадам уже не помнила. Себе она выбрала образ немолодой дочери главы семейства, этакой неудачницы-приживалки, без мужа и детей. Общаться с ней никто из соседей не рвался, словно несчастная судьба была заразной. Грабителей мадам не боялась, в помощи полиции не нуждалась, а то, что внешность её клиентов менялась и их невозможно было узнать, шло только на пользу специфическому бизнесу.

Не удивительно, что завернувшая за угол пожилая женщина в светлом пальто и с милой улыбкой, через пару шагов превратилась в сердитую бабку в каракулевой шубе и с дряхлой болонкой на руках. Правда, сама она ничего не почувствовала. Старушка сейчас пропустила бы и метеорит, визит в такой дорогой дом у неё был впервые.

Крыльцо с изящным кованым козырьком, высокие стеклянные двери, сразу за которыми начинался зимний садик, консьерж на первом этаже и широкие мраморные лестницы – Маргарите Гавриловне показалось, что она попала как минимум на Олимп. «Здрассти», – прошептала она швейцару.

Подошла к лифту и с некоторым сомнением нажала на кнопку. Казалось, что сейчас стальные двери разверзнутся и ей навстречу выйдет Аполлон или Зевс Громовержец. Но кабинка лифта была пуста. Прижимая к себе сумку обеими руками, Маргарита Гавриловна устремилась на самый верхний этаж на крыльях надежды. За сумму, что лежала в потасканном ридикюле, её проблема должна была решиться в кратчайшие сроки.

Дверь открыла молодая женщина в костюме, больше похожая на секретаря, чем на потомственную ведьму.

– Мадам Зои?

– Нет, я Ангелика, её помощница. Мадам ещё занята. Проходите сюда, нужно подождать несколько минут. Чай, кофе? Может быть, немного шампанского?

Маргарита Гавриловна опешила, а потом попросила кофе. Его принесли в турецкой чашечке, с крошечным печеньицем. Напиток был крепким и в меру сладким. Пара глотков и кружечка опустела. Не успела Маргарита Гавриловна решить, хочет ли еще порцию, как её пригласили к мадам.

Комната одновременно напоминала библиотеку и кабинет ученого позапрошлого века. Массивные темные шкафы, заполненные книгами, глубокие кожаные кресла, тяжелый старинный стол и лампа с зеленым стеклянным абажуром. У окна стояла миловидная женщина с сигаретой. Черты лица были словно смазаны, запомнить её, как и определить возраст, было трудно.

– Итак, вы по поводу неугодной невестки.

Маргарита Гавриловна кивнула и с благоговением уставилась на мадам Зои. Та чуть заметно поморщилась.

– Не придумывайте, я не читала ваши мысли. Ангелика посмотрела в ежедневнике, с каким вопросом пришла следующая посетительница. Могу предложить только один вариант решения вашей проблемы. Я дам заклинание и скажу, где провести ритуал. Если результата не будет, то я верну вам деньги. Что у вас получится, зависит от того, насколько сильно вы хотите получить желаемое. Гарантий, что все пройдет, как по писаному, я не дам. Ваша воля может быть в конфликте с намерениями вашего сына, у вашей невестки могут быть серьёзные покровители, обереги и собственный ресурс. Если результат окажется не таким, как вы хотите, вы ничего не получите обратно.

– Я поняла. Меня все устраивает.

– Что ж… Давайте деньги и приступим.

Подошла помощница в одноразовых перчатках, розовых с перламутром, деловито пересчитала наличные.

– Ваша невестка должна подписать эту дарственную. Ритуал проводится в доме жертвы. После её смерти имущество вернется прежнему хозяину, – продолжила мадам.

– Вам?

– Нет, это не моя недвижимость, но вас это волновать не должно, – в глазах ведьмы мелькнула откровенная насмешка. – Вот план первого этажа. Вы придете сюда в полночь. Ваша невестка должна оказаться в центре этого ковра. Под ним спрятана пентаграмма, которая проявится, как только вы начнете читать заклинание. Сейчас вы его запишете. Пишите так, как оно будет звучать у вас в голове. Пишите быстро, заклинание прозвучит всего три раза. Если вы ошибетесь, то последствия будут непредсказуемы. Вы не должны произносить вслух ни одного слова до ритуала, иначе оно утратит силу, ну и могут быть крайне неприятные побочные эффекты, так что будьте осторожны. Бумага, на которой вы все запишете, сгорит после активации. Вам нужно будет незамедлительно покинуть дом после ритуала. Итак, вы хотите убить жену своего сына, чтобы получить деньги по её страховке? Убить так, чтобы полиция нашла её тело, но не нашла улик и не смогла связать гибель вашей невестки с вами? Вы ненавидите и ревнуете эту женщину к сыну и готовы взять на свою душу этот грех? Отвечайте на все три вопроса, да или нет, – в глазах мадам Зои внезапно блеснуло пламя.

Вопросы Маргарите Гавриловне не понравились. Она надеялась обойтись без откровенных признаний, но отступать было поздно:

– Да. Да. Да.

Ведьма открыла толстую книгу в потертом кожаном переплете. На развернутых страницах заплясал огонь и странные знаки проявились на них, словно кто-то невидимый водил по бумаге раскаленным металлом. В тот же момент в голове зазвучал голос и Маргарита Гавриловна принялась быстро писать.

– Ева, ну не может же мама спать на полу!

– Судя по всему, она не может спать на кровати. Купи ей турник. Вампиры на ночь превращаются в летучих мышей и спят под потолком…

– Как ты смеешь так говорить про маму?!

– … И спят под потолком вверх ногами. Это третья кровать. Третья, понимаешь?Говорю про твою маму ртом. И раз уж вы с ней поедете по магазинам, купи, пожалуйста, пельменей. Я сегодня задержусь на работе и времени готовить ужин у меня нет.

– В мебельных не торгуют пельменями. Я бы предпочел нормальную домашнюю еду, а не магазинные полуфабрикаты! – на этой душераздирающей ноте Алик бросил трубку.

Ева тяжело вздохнула. Тысячу раз обещала себе не спорить с мужем, потому что заканчиваются такие разговоры всегда одинаково – Алик психует и дуется несколько дней. Ходит кушать к маме, дома появляется ближе к ночи, сам демонстративно гладит себе рубашки и уже сжег штук пять самых дорогих. Как она подозревала, специально. Мириться с мужем было… трудно. Каждый раз он придумывал изощренный квест. То нужно было угадать, что приготовить на обед, то угодить с новой книжкой, то купить рубахи вместо испорченных. И если не понравившиеся книги охотно забирала подружка, а перед деликатесами Алик устоять не мог, то в магазин мужской одежды она ездила раза четыре, меняя не понравившуюся расцветку, ткань и фасон. «Это у них с мамой семейное. Только Алик не дорос до размаха Маргариты Гавриловны», – вспомнив про свекровь, она не выдержала и расхохоталась. Свекровь на ерунду не разменивалась. Третья кровать тому доказательство. Первую свекровь потребовала продать через месяц после покупки. Дороже на пять тысяч, потому что инфляция. Подавая объявление на авито, Ева с трудом удержалась от комментария, что если бы на кровати спала английская королева, то можно было бы вообще устроить валютный аукцион, но для подержанной мебели цена в двадцать восемь тысяч рублей просто фантастическая. Правда, молчание, которое золото, девушку не спасло. Через несколько дней разразился скандал, потому что маме звонили всякие мошенники и хамы. Нет, напрямую Еву никто не обвинял, но Маргарита Гавриловна сказала сыну, что наверняка на сайте что-то неправильно написано, ведь её подругам жулики не звонили ни разу!

Эпопея завершилась продажей ложа за какую-то смешную сумму. Алик отпросился с работы, чтобы присутствовать при сделке и потом еще успокаивал маму до позднего вечера.

На следующий день мама принялась выбирать новое спальное место. Сначала она вместе с сыном просматривала интернет-магазины. Через неделю ежевечерних поисков парочка перешла в оффлайн. Мужа Ева стала видеть чаще, но выросли расходы на бензин.

Вторую кровать тоже собирал Алик. Он потратил на это всю субботу, поломав совместные планы. А в воскресенье мама потребовала вернуть покупку в магазин. Далее пошло по накатанной – просмотр мебельных сайтов, посещение магазинов. Вечерняя поездка была третьей за текущую неделю и останавливаться свекровь не собиралась.

Ева размышляла, чем задобрить супруга, и машинально отмеряла лекарство, раскладывая порошок в пакетики. Промозглая ноябрьская погода и простуда активно дружили против горожан, а значит, антигриппина нужно было сделать раза в два больше. «Придется остаться до самого закрытия, все одно к одному», – она еще раз вздохнула и немного ускорилась. Обычно провизоры уходили в шесть вечера, аптека же закрывалась в девять.

Простенькое средство, придуманное еще в прошлом веке, пользовалось бешеным спросом. Директриса покупала его себе, своим родственникам и друзьям. И все пять лет пыталась выяснить секрет приготовления волшебного снадобья. Она была уверена, что Ева знает какую-то тайну, потому что современные террафлю и фейрвексы нельзя было сравнить с чудодейственным порошком. Директрисе вторили покупатели. Но сама девушка думала, что это всего лишь способ заставить её работать в два раза больше.

Уйти с работы получилось в семь часов. Судя по настроению мужа, стоило заскочить в магазин, чтобы не остаться без ужина и завтрака. Когда Алик в прошлый раз рассказал мамочке, чем его кормит жена, недовольная Маргарита Гавриловна спустила в мусоропровод куриные котлеты, брокколи, и потребовала приготовить свиные отбивные с картофельным пюре.

В соседнем гастрономе Ева купила себе йогурт, упаковку салатного микса, перепелиные яйца, ржаной хлеб с курагой и манты ручной лепки для любимого. Пакет получался увесистым, но пришлось взять еще контейнер с оливье – Алик считал, что траву, которую ест жена, салатом назвали по ошибке.

Домой Ева добиралась на трамвае. Пусть на полчаса дольше, чем на метро, зато без пересадок. Съемная квартира встретила её гулкой тишиной. Завести котенка не разрешал муж, хотя квартирная хозяйка была не против. Продукты отправились в холодильник, а манты в мультиварку. Быстренько приняв душ, Ева переоделась в любимое мужем домашнее платье. До возвращения супруга было еще минимум полчаса и она успевала попить чаю. Но от переживаний, чем в этот раз закончится ссора, аппетит пропал совсем. Усилием воли девушка заставила себя взять с полки учебник по латыни: «Как говорила мама? Во всем нужно искать пользу. В сон меня сейчас точно от этого занудства не потянет. А сдавать экзамен на повышение квалификации нужно по-любому». Когда в замке повернулся ключ, Ева даже не услышала.

– Тыквеночек учится. – Алик чмокнул жену в макушку.

«Видимо, кровать нашлась. Славакотам!», – первая мысль, которая пришла в голову тыквеночку. Но озвучивать Ева её не стала.

– Привет, милый. На ужин манты и оливье. Что тебе положить сначала?

– А я пельмешек купил. И твой любимый лимончелло – игриво сказал муж, словно не он психовал и бросал трубку несколько часов назад.

«Не нашлась. Или нашлась, но раза в три дороже. Интересно, что придется потратить – деньги с кредитки или мою заначку», – настроение стремительно портилось, но Ева старалась удержать улыбку на лице.

За столом Алик рассказывал про ассортимент мебельных магазинов, возмущался нечуткостью продавцов и восхищался терпением мамочки. Ева маленькими глоточками пила ликер и старалась не вслушиваться. Алик был чертовски хорош и первые полгода про маму почти не заикался. Накачанное тело, смуглая кожа, светлые волосы и серые глаза с невероятно длинными черными ресницами. Ева потеряла голову молниеносно. Правда, будущей тёще жених не понравился. Но кто из влюбленных слушает родителей? Ухаживал красиво, но ровно до подачи заявления в ЗАГС. «Если отключить звук и представить, что он рассказывает, как искал для меня билеты в оперу, то ..», – дофантазировать, что именно получится, она не успела.

– Я считаю, что в моем возрасте неприлично жить на съемной квартире. Представляешь, как будет здорово в своем доме? Машину мне возьмем в кредит, я уже присмотрел недорогой Форд фокус, тебе до работы всего минут на сорок дольше добираться…

– В смысле, в своем доме?

– Тыквеночек, мама сказала, что это уникальный шанс! – голос у Алика был все ещё сладким, но тон стал на четверть выше.

«Завтра выходной. Я не буду его себе портить, не буду ругаться с мужем. Отплевываться от уникального шанса начнем, когда я высплюсь», – подумала девушка, но вслух сказала совсем другое.

– Ты правда хочешь жить в своем доме?

– В таком – конечно, хочу. Но твое мнение очень важно. Съезди завтра с мамой посмотреть коттедж. Его продают за совершенно ничтожную суму с договором, что новые хозяева восстановят прежний вид здания. Условия шикарные – собственный сад, речка в двух шагах, личный причал…

Проще было согласится посмотреть на «шикарные условия», чем доказывать, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке.

– Хорошо, но поедем не утром, в свой выходной я хочу встать не в шесть утра. И даже не в десять.

Алик согласно закивал и сразу же позвонил свекрови: «Да, мамочка… Да, мы поговорили. Да, Ева завтра съездит. Ну, у неё дома есть дела. Не все так плохо, сегодня был вполне приличный ужин. Она заедет за тобой после обеда. Риелтор будет только вечером? Отлично. Возьмете такси? Хорошо, договорились».

Разговор Алик закончил уже в кровати. Ева успела натянуть пижаму и лежала с закрытыми глазами, когда муж чмокнул её в щеку, пробормотал что-то про усталость и повернулся спиной.

«Господи, можно подумать, я собираюсь заставить его отдать супружеский долг с процентами. Так, стоп! Он действительно устал. Целый день на работе, потом мать возил по магазинам в час пик. Наверное, это кризис. В семейной жизни они случаются регулярно», – Ева не первый раз пыталась себе объяснить приступы саркастических замечаний в адрес любимого, – «Я зажралась или он поменялся? Неужели Алик был таким, когда мы познакомились… Про маму я не слышала до подачи заявления в ЗАГС. Зато на регистрации Маргарита Гавриловна рыдала в голос, и это было дико». Она повернула голову и посмотрела на спящего мужа. Лицо его стало безмятежным, разгладились капризные складки у рта. Она протянула руку и нежно погладила мужа по груди.

Свекровь позвонила сама, чтобы назначить время и место встречи – восемь вечера на Звенигородской. Без пяти восемь девушка стояла у выхода из метро. Через полчаса она набрала свекрови, а потом мужу. «В настоящее время абонент не может ответить на ваш звонок», – сообщил автоответчик на обоих номерах. «Сговорились они, что ли? Еще пять минут и ухожу. Пусть потом Алик хоть месяц к матери ужинать ходит», – Ева разозлилась не на шутку. Когда она собралась нырнуть в метро, зазвонил телефон. Маргарита Гавриловна извинялась, что чуть-чуть задержалась у подруги. Но такси она уже вызвала и скоро будет. Неприятности на этом не закончились. Таксист «перепутал» адрес коттеджа. Ева подозревала, что ошиблась свекровь и, зная характер «второй мамы», была уверена, что та не признается.

Кататься по городу пришлось больше часа. Всю дорогу Маргарита Гавриловна вещала про уникальное предложение. Оказывается, продавалось бывшее имение купца Симакина. Всего за три миллиона.

– Долларов?

– Ну что ты!!! За три миллиона рублей.

– За такие деньги в том районе можно купить только комнату в коммуналке на девятом этаже. Без балкона и с клопами.

– И я о том же! Представляешь, как повезло?

– У нас нет трех миллионов.

– Ничего страшного. Я дам на первый взнос, ты оформишь на себя ипотеку.

Ева решила не спорить. Купить памятник архитектуры в одном из старейших районов города за три миллиона деревянных невозможно. Это или какая-то афера, или чья-то шутка. Сейчас приедет риелтор и все прояснится.

До купеческого дома добрались около одиннадцати. Двухэтажное здание пряталось за высоченным каменным забором. Ева замерзла, проголодалась и могла думать только о горячей ванне. Маргарита Гавриловна названивала агенту, ругалась и обещала уехать прямо сейчас. В конце концов, выяснилось, что ключи от ворот и от самого особнячка лежат в тайнике за почтовым ящиком. Дверь открыла свекровь, и Ева зашла в дом, надеясь хоть немного согреться. Почему-то не включилась ни одна лампа и через анфиладу комнат они прошли освещаемые лишь призрачным лунным светом. В доме было еще холоднее, чем на улице, Ева бежала трусцой, чтобы быстрее выполнить данное мужу обещание.

– Стой!

От неожиданности девушка замерла посреди большого зала. Свекровь, как заправский фокусник, вытащила из рукава бумажку и начала читать какую-то абракадабру. После первых слов сквозь ковер стали проступать огненные линии, под ногами у девушки засветилась пентаграмма. Еве стало жутко. Выйти за круг не получалось, она словно натыкалась на стеклянную стену. Маргарита Гавриловна тоже тряслась от страха, но было видно, что она знает, чего именно боится. Руки с листком дрожали, голос внезапно охрип и напоминал карканье.

– Quod ita sit!!! – просипела вредная старуха. В тот же момент нестерпимым светом вспыхнули люстра и настенные бра. Ева потеряла сознание.

Очнулась она от того, что грудь и горло сдавило чем-то тяжелым и горячим. Осторожно приоткрыла глаза и взвизгнула – прямо на ней лежал здоровенный дымчато-серый котяра. Ева замахала руками и зверь соскочил на пол. Потянулся, всем видом демонстрируя, что нисколько не боится незнакомку. Сел «копилочкой», обернув лапы пушистым хвостом.

– Кыш! – Ева махнула рукой.

Кот округлил янтарные глазищи, как бы удивляясь манерам гостьи. В комнате было светло и тепло. Солнечные лучи расчертили пол на неровные прямоугольники. Идиллическую обстановку нарушал запах, отчетливо пованивало горелым. Девушка села и осмотрелась. Из обстановки только камин и ковер с выжженной пентаграммой. «Не приснилось», – поняла Ева. Очень хотелось пить. С трудом сев, нашла свою сумку, вытащила бутылку с водой и телефон. Ни одного пропущенного.

– Неужели меня никто не искал?

– Старая карга, что дала твоей свекрови заклинание, искала и нашла. Она подозревала, что история не закончится так… – кот помахал в воздухе левой лапой, вычерчивая странные пассы, – так просто. Приходила проверить, как тут дела. Ну, мы с ней через дверь пообщались.

– А почему через дверь?

– Кто же её пустит без хозяйкиного разрешения?!

– А где хозяйка?

Кот посмотрел на Еву с жалостью, словно на умственно-отсталую.

– Дома хозяйка, где ж ей быть в таком состоянии.

– А что с ней, болеет? – девушка сразу понизила голос до едва слышного шёпота.

– Ага. Головушкой она, похоже, тогось… Скорбная.

– Я тоже тогось, скорбная. Мало того, что с котом разговариваю, он мне ещё и отвечает.

Кот прикрыл лапой пасть и захихикал. Ева подобрала сумку и пошла к выходу.

– Э, стой, ты куда?

– Домой, куда же ещё.

– Вот дурочка. Ты уже дома.

– Тогда к врачу. Я, наверное, вчера сильно стукнулась головой. Галлюцинации, и все такое.

– Сама ты кот и галлюцинация, – зверь решил всерьёз обидеться, но передумал. Врача можешь сюда вызвать. И тебе пока лучше за дверь не выходить.

– Что значит «пока лучше не выходить»? Почему ты не кот? То есть, если ты не кот, то кто ты тогда?

– Ладно. Только не ори слишком сильно, хорошо? Если совсем припечет, ори шепотом, ты умеешь, пять минут назад пищала, как мышка, – с этими словами котяра перевернулся через голову, встряхнулся и на его месте оказалась здоровенная дамочка лет сорока – сорока пяти с косой и в горчичном трикотажном платье . Ева не завизжала только потому, что у неё пропал голос.

– Ты… Вы…

– Давай на ты. Попозже выпьем бражки на брудершафт, лады? Разница в возрасте у нас немаленькая, хоть сразу и не скажешь, но я против церемонии разводить. Не боись, бражка отличная, сама варила.

– Ты кто?!

– Я дух этого дома.

– Домовой что ли?

– Не совсем. Я создание иного порядка.

– Какого иного?

– Долго объяснять, да и головой ты все-таки стукнулась. Поговорим на эту философскую тему попозже, а? Давай лучше обсудим, как нам жить дальше. Жить, надеюсь, тебе хочется? Во-первых, я тебя никуда отсюда не выпущу, пока ты не разведешься…

– Интересно, как это я буду разводиться, не выходя из дома.

– Обыкновенно. Заявление подашь через сайт госуслуги.

– Не собираюсь бросать мужа. Я его люблю. Хоть как запирай двери, все равно сбегу. Вот вызову врача, скажу, что меня держат в заложниках…

– Ага, кто тебя держит-то? Кот? – дамочка захохотала густым басом, – Лучше о другом подумай. Поедешь в свою съемную квартиру, там тебя точно прикончит свекровь. А муженек не защитит, ему мамочка дороже.

Ответить Еве было нечего, хотя поверить, что Алик знал о планах Маргариты Гавриловны, она не могла.

– Итак, ты разводишься, ищешь приличного мужика, обзаводишься парой прелестных малюток и можешь делать, что хочешь.

– Выходить из дома можно будет только после пары малюток? На мужика тоже заявление на сайте госуслуг оставим? И вообще, имя у тебя есть? Как к тебе обращаться?

– Зови Лукерьей.

– А если я не хочу пару малюток?

– Зря.

– Дети – это счастье? – тон у Евы был ироничный.

– Ну, мне казалось, что девушка без своего жилья будет рада получить в собственность небольшой исторический особнячок в центре Санкт-Петербурга.

– В смысле?

– В коромысле. Не поняла, на дарственной поддельная подпись что ли? Хотя тогда заклинание не сработало бы, – Лукерья полезла за пазуху, вытащила что-то вроде обтянутого шелком пенала, а из него несколько листков бумаги.

– Твои закорючки?

– Мои, – девушка принялась судорожно соображать, как автограф оказался на документах.

– Ну и что за сказочку тебе рассказали, чтобы ты поставила здесь, – создание иного порядка потрясло листком, – подпись?

– Вспомнила! Алик на днях взял телефон в кредит, я подписала бумажки, что не возражаю.

– Дааааа… Наивности тебе многовато. Ну, ничо, это пройдет, – Лукерья деловито спрятала документы обратно. Щелчком пальцев разожгла камин и поставила на огонь маленький котелок. Буквально через минуту сняла, проверила пальцем же температуру содержимого и протянула посудину Еве.

– Пей.

– Не буду! Ты бы еще туда ногу немытую сунула. И вообще, может, ты меня отравить хочешь.

– Не логично. Смысл мне тогда был следить, чтобы ты не окочурилась, пока действие заклинания не закончится?

– Откуда я знаю, что у вас за привычки? Может, тебе за каждый собственноручно организованный труп деньги платят. Вот привела в чувство и тогось, за вознаграждение выпишешь путевку на тот свет. Тьфу, слово дурацкое, «тогось», – Ева передразнила интонацию собеседницы. – Где ты его взяла?

– Где взяла, там больше нету. Ладно, не кривляйся, пей. Это чтобы последствий от ритуала не осталось. Палец чистый. Я не только температуру проверяла, но и состав, чтобы никаких левых ингредиентов Зойка туда не насовала.

– Кто эта Зойка?

– Мадам Зои, – Лукерья усмехнулась. – Это она мне тебя подогнала. Сейчас все расскажу, только сначала лекарство.

Ева взяла котелок в руки. Варево было похоже на тыквенный суп, пахло летом, нагретой солнцем малиной и немножко смолой. Она сделала маленький глоточек и поняла, что вкуса у этого лекарства нет. Совсем. Выпила залпом и всем своим видом показала, что ждет объяснений.

– Эту землю Петр I пожаловал одному из своих соратников. Был небогатый дворянин Белинский, а стал влиятельный вельможа. Отстроил дом, обзавелся хозяйством. Женился, пошли детишки. Петербургская усадьба досталась в наследство младшему сыну, Фролу. Парень был неглупый, звезд, правда, с неба не хватал. Жизнь его катилась как по колее, образование, служба Отечеству, свадьба, дети, дела домашние. Ничто беды не предвещало. – Лукерья пожала плечами.

– А потом глянулся этот дом купцу Симакину. Казалось бы, где этот купчишка, а где Фрол Белинский. Да судьба распорядилась иначе. Сначала пришел торгаш проклятый свататься к старшей дочери. Она красавица была, приданое богатое, особняк в числе недвижимости, что за ней отец давал. Ему отказали, негоже дворянке за простого мещанина идти. Ну, купец и затаил злобу. Оболгали Фрола перед императором, под монастырь подвели, чинов лишили. Симакин при бооольших деньгах был, да со связями, нутро негодяйское… – тётка отчетливо скрипнула зубами. – Сгубил всю семью, дочку украл. Пропала она. Про Белинских забыли скоренько, дом стал родовым купеческим гнездом. Правда, революционерам Симакинское отродье пришлось не по вкусу. Вымели отсюда поганой метлой. Вроде в лагерях все сгинули. Остался дом без хозяев. Да радовалась я недолго. Оказывается, ежели хозяев в доме нет, то дух дома за сто лет выветривается. Как стало время совсем поджимать, пришлось искать новых владельцев. Кого попало не возьмешь – начнут тут все ломать-перестраивать. Показаться, опять же, можно не всем. Некоторые котов не любят. В общем, намаялась я… Пришлось к Зойке на поклон идти. Тут твоя свекровь подвернулась, обратилась к мадам с заказом тебя извести. Хочет страховку за твою жизнь получить. Ну и ей кажется, что сыночек слишком тебя любит. В общем, мне ты по всем параметрам подходишь. Строительной почесухи нет?

– Какой-какой почесухи?

– Строительной. Тут отломать, тут достроить, двери перенести, старую лепнину отбить, новую наклеить. Не хочется?

– Пока нет. Я вообще ремонты не люблю. Сказку ты сочинила правдоподобную. Только чем докажешь?

– Горящего ковра под ногами тебе мало?

– Алик не такой.

– Пошли к твоей свекрови, послушаем, о чем они говорят? В соседней с Маргариткой квартире у меня знакомый домовой хозяйничает, Антип. Он нас пустит.

– А как же «пока выходить нельзя»?

– Со мной можно.

– А вдруг сбегу?

– Далеко не убежишь, – Лукерья сказала это с улыбочкой, но Еве стало не по себе.

Утро в лагере началось не с кофе и не с чая. В большом горшке заварили травки-цветочки. Запах Савве понравился, на вкус оказалось еще лучше и он попросил добавки. С блинами и вареньем напиток пошел на ура. Княгиня снова заплела ему косу и «княжеская дочка» отправилась упражняться в стрельбе из лука. Через 15 минут под шумок удалось скрыться из поля зрения «односельчан». Савва сел в тойоту и поехал в детективное агентство, куда не попал вчера. Но сначала он собирался заскочить в торговый центр.

Его появление в отделе мужского белья вызвало фурор. Обслуживать Савву кинулся старший менеджер. За пять минут «блондинка» наслушалась о себе столько комплиментов, сколько среднестатистическая женщина не слышит за всю жизнь. Забрав покупки, Савва снова сел за руль. Распаковав трусы, нашел записку от пораженного в самое сердце продавца. Там был номер телефона и совершенно непристойное предложение. В отличие от остальных, менеджер Анатолий гендерную принадлежность «блондинки» определил правильно. «За штанами пока не пойду. Не будем вводить общественность в заблуждение и провоцировать драки», – он справился с желанием вернуться в магазин, чтобы отвесить пару оплеух Толику и разодранная на мелкие клочки записка улетела в ноябрьскую грязь. С непередаваемым наслаждением натянув трусы, Савва достал ворованную помаду и накрасил губы, в надежде, что это усилит маскировку. «Главное, не привыкать», – он посмотрелся в зеркало заднего вида. Княжна за рулем тойоты и без помады выглядела вызывающе, а уж с полыхающими красными губами это был совершенный оксюморон.

В детективном агентстве, состоявшем из бывшего следака Константиныча, студента-юриста и немолодой секретарши, Савву ждали, но узнать смогли не сразу.

– Что случилось?

– На меня вчера напали в спортивном клубе, – он коротко пересказал события от момента, как зашел в душевую до своего приезда к реконструкторам.

– Пугали. Вряд ли тебя демонстративно грохнули бы в душевой. Наставили бы синяков, может, сломали пару ребер и челюсть. Думаю, дело в особняке, – Константиныч задумчиво побарабанил пальцами по столу. – Ладно, с этим разберемся позже. Есть где пересидеть?

Савва кивнул.

– Теперь о деле. Предположения подтвердились. Ты действительно имеешь право на этот дом, других наследников нет, – с этими словами детектив положил на стол довольно пухлую папку. – Отец с матерью погибли, когда тебе было два года.

В кабинете повисла тишина. Савва потрясенно молчал.

– Это документы по усыновлению, – Константиныч вытащил из папки несколько листков, зажатых скрепкой, и положил их перед Саввой.

– Это метрики родителей и данные о прадеде и прабабке, свидетельства о смерти и о реабилитации, – на стол легла следующая пачечка. – Как вражеские элементы, они были репрессированы. Захочешь – можешь съездить на могилы, найти будет несложно. А вот с бумагами на дом что-то странное. Его реально отсудить, как наследство. В нескольких архивах покопались, Глеб проверил все юридические моменты, получается, он «ничейный», фактически принадлежит прежним хозяевам, Симакиным. Но дом нехороший. Какие организации туда не пытались въехать, сразу начинались проблемы – то пожар, то потоп. Хуже всего пришлось сотрудникам ГАИ. Несколько раз пытались влезть воры, уже не знаю, что искали в пустом здании. Двое в дурке, один умер от сердечного приступа. Который преставился, был рецидивистом, промышлял грабежом. Здоров, как бык, никаких жалоб. На территорию даже подростки не лезут, что вообще странно.

– Я на этот дом не претендую и не претендовал. Но давайте продолжим, надо разобраться, что происходит.

– Заявление в полицию написать не хочешь?

– Не хочу.

Все документы Савва сфоткал и отправил себе на емайл. Папку засунул под душегрею.

– Позвоню завтра, надеюсь, что-то прояснится, – «княжна» достала помаду из кармана, подкрасила губы, поправила съехавший кокошник и пошла к выходу.

У реконструкторов он был через час. В толпу не пошел, присел у пруда на скамейке. Наконец-то пазл из обрывков фраз и недоговоренностей сложился. Вот ему лет десять, он смотрит фильм про приемного ребенка. А потом говорит маме, что сбежал бы искать своих настоящих родителей. Мать бледнеет, но улыбается. Вот ему тринадцать, отец рассказывает, семейные связи очень важны. Савва с ним соглашается и добавляет, что только у родных по крови людей может быть настоящая семья. Иван Антонович пытается сказать, что это не всегда так, но сын упирается и начинает доказывать свою точку зрения. Папа улыбается, треплет его по голове, в глазах грусть. «Как хорошо, что я не сказал им, что собираюсь к Новому году подарить родословную, они бы окончательно поседели», – Савва достал телефон и принялся за отчет Константиныча. Хватило часа, чтобы понять – детские кошмары были отголосками аварии, в которой он потерял родителей.

Те, кого он позже будет звать мамой и папой, тоже приехали отдыхать в Гурзуф, и встреча на горной дороге была словно подстроена судьбой. Своих детей у Титовых быть не могло из-за бесплодия мужа. Они смирились, решив жить для себя.

Их машина подъехала к месту аварии через несколько минут после того, как перевернулся автобус с туристами. Пока ждали медиков, помогали раненым. Ольга Владимировна взяла перепуганного малыша на руки и не смогла отпустить. С курорта они вернулись с сыном. Нет, они честно искали родственников Саввы, мама плакала, что придется его отдать, папа обещал, что уговорит разрешить его навещать, но мальчик никому, кроме них, не был нужен.

«Представляю, что они пережили. Ведь это я помешал им рассказать правду. Как теперь признаться, что все знаю? И стоит ли…», – он закурил вторую сигарету подряд.

Вечером Серега позвал обмыть пяточки.

– Жена не приревнует?

– Ты чего, все еще в платье разгуливаешь?

– А надо было голым в лагерь приехать?

– Вот черт, шмотки мы тебе тогда не купили. Ладно, я Ленке все объясню, а то правда, соседи настучат. Приезжай, у меня заночуешь.

Ленке пришлось показаться в образе княжны. Она сначала хохотала так, что Серега запереживал, что жена напугает дочь, а потом призналась, что завидует костюму.

– Долго у тебя в парке эти реконструкторы будут тусить? Хочу кокошник примерить.

– Ещё пару дней точно.

– Так рано меня вряд ли выпишут. Блин, Савка все равно не оценит, что за красоту ты ему подогнал.

– Я совершенно не при чем, он сам справился.

Тут закряхтела малявка, и Лена попрощалась. Савве нашли шорты с футболкой, и мужики пошли пить за новорожденную. После второй рюмки заговорили о странном нападении.

– Нет у меня ни долгов, ни серьезных конфликтов, ни замужних любовниц. На работе все норм, дорогу никому не перебегал, – Савва нагреб на тарелку тушеной картошки с мясом и положил сверху маринованный помидор. – Пару недель назад появилось ощущение, что за мной следят. Странные личности за спиной, идущий следом несколько кварталов случайный прохожий… А началась эта хрень после того, как спец по родословным предположил, что меня усыновили. Он сначала быстро собрал кучу сведений, а потом неожиданно заглох. Звоню, дядька мнется-жмется, чушь несет, деньги предлагает вернуть. Выяснилось, что у меня были другие родители. Пошел в детективное агентство, чтобы узнать всю правду. Шеф посоветовал, к кому обратиться. А дальше, как снежный ком.

– А чего у своих не спросил?

– Не мог. Думал, вдруг ошибка. Им не по восемнадцать, чтобы такие стрессы переживать. Да и сейчас не уверен, что нужно признаваться, что знаю правду. Ладно, в документах ещё круче сюрприз нашелся. Особняк купца Симакина типа моя недвижимость. В архиве так удивлялись, что нашелся кто-то из рода Симакиных, так удивлялись, что рассказали семейную легенду.

– Про клад в подвале? – Серега оживился.

– Вспоминаешь, куда засунул перфоратор?

– А я не забывал. В гараже лежит.

– Не, там история для твоей жены, сплошная драма и романтик.

– Понятно, розовые сопли. А большой дом-то?

– На фото как обычный коттедж, ну может чуть повыше.

– Может, съездим, посмотрим?

– Там забор.

– И когда нас это останавливало? – Серега намекал на веселую юность, вылазки на соседскую дачу за яблоками и пакости вредной соседке.

– Да ладно, за того гуся Петровна получила первый приз и прославилась на весь район.

Серега заржал, Савва ухмыльнулся. Идея раскрасить щипучую и шипучую птицу была, конечно, Савкина. Они накормили гуся хлебом с пивом и разрисовали мертвецки пьяного Мартина под попугая. Фотографии отправили в газету. Через три дня приехал корреспондент, потом был какой-то дачный конкурс, грамоты, награды, зависть соседей и пять килограмм шоколадных конфет «мальчикам».

– Я сомневаюсь, что здесь все обойдется сладостями. Съезжу сам, первый раз дочь должна увидеть отца живым, – Савва продолжал балагурить.

– Думаешь, так серьезно?

– Сколько стоит такой домик в центре Петербурга, навскидку?

– Офигилиард.

– Вот и я о том же.

С дверями в присутствии «создания иного порядка» творилось что-то невообразимое. Открылись сами и в подъезд, и в квартиру. Ева осторожно зашла, думая, что будет говорить, если вдруг вернутся хозяева. Лукерья негромко поздоровалась, и оказалось, что в прихожей они стоят уже втроем. Маленький косматый человечек исподлобья глядел на Еву, пока Луша что-то шептала ему на ухо. Для этого ей пришлось сложиться почти вдвое, что выглядело не комично, а жутковато. По-прежнему молча, Антип вытянул руки вперед и начал «рисовать» круги. Стенка, перед которой он делал странную зарядку, стала таять. Перед ними, словно на сцене, появились Маргарита Гавриловна и Алик. Судя по накрытому столу и переднику с кружевами, в который нарядилась свекровь, в доме был праздник. Стараясь не запачкаться, она нарезала запеченную индейку. Евин муж кушал бутерброд с икрой и прихлебывал пиво из запотевшей бутылки. Несмотря на деликатесы, выглядел Алик мрачным.

– Сыночек, тебе положить ножку или крылышко?

– Крылышко позажаристее.

– Что сказали в полиции?

– Ничего. Взяли заявление, номера подруг, коллег. Спросили, с кем она вчера была. Пришлось сказать, что с тобой. Почему вы поехали на разных машинах? Ева тебе нахамила?

Маргарита Гавриловна поставила тарелку на стол.

– Я должна сказать тебе правду. Мне не нравилась эта женщина, я вообще не понимаю, почему ты её выбрал.

Алик отложил вилку и скрестил руки на груди.

– Ты знаешь, что она застрахована на очень приличную сумму?

– Не слышал.

– А мне соседка сказала, что на два миллиона!

– Что ты с ней сделала?! – Алик привстал из-за стола и угрожающе наклонился к матери.

Ева повернулась к Лукерье и прошептала: «Вот видишь! Я же говорила!».

– Да можешь не шипеть, они нас не слышат. Не ожидала от твоего супружника такого благородства… – договорить тетка не успела.

– Две чокнутых старухи! Кто будет страховать нищую аптекаршу на такую сумму? Она что, вакцину от СПИДа разработала?! Ты решила её грохнуть? – и Алик со стоном рухнул на стул.

На Маргариту Гавриловну вопли сына не произвели никакого впечатления. Разгладив фартучек, она с достоинством ответила:

– Я считаю, для тебя будет лучше найти нормальную, хорошую девочку, а два миллиона никому не лишние.

– Старая дура. Куда ты дела труп?

– Никуда. Труп там, где она умерла от заклинания. Тело найдут, но будет впечатление, что это естественная смерть. Тебе выплатят деньги по страховке, и мы чудесно заживем вдвоем!

– Да уж могу себе представить эту «чудесную жизнь»! Где я вторую такую найду? Специально выбрал с медицинским образованием, чтобы не тратиться тебе на сиделку, если что. Чтоб работящая и на внешность не уродина, чтобы в кошелек ко мне не лезла и готовила нормально. Чтобы слушалась и старалась мне угодить. Ты правда думаешь, что хороших девочек навалом? А секс? Мне теперь по проституткам бегать? Или все по новой начинать? Знаешь, сколько придется потратить на цветы, конфеты и рестораны, пока найду подходящую кандидатуру? А свадьба??!

– Про секс не морочь мне голову, с Жанной ты вроде бы еще не расстался. Сколько у тебя этих жанн было, столько же еще будет. Не понимаю, зачем тебе прямо сразу надо жениться… – Маргарита Гавриловна поджала губы.

– Разумеется надо. Я уже объяснял, почему. Меньше головной боли, финансово выгоднее. Жанна это для разнообразия, как пирожное. Но пирожными сыт не будешь, – с этими словами Алик положил себе на тарелку ножку и открыл еще одну бутылку пива.

– Можешь жить с мамочкой. Хотя бы кушать будешь нормально! – засюсюкала свекровь.

– Нет. Я с тобой превращусь в раскормленного кабана.

– Мужчина должен быть большим и сильным.

– Большой не значит жирный. Про холестерин ты вообще не думаешь, а забывать про него нельзя. Так что нет. Как подумаю, что из-за тебя придется все начинать сначала… Господи! – и Алик картинно заломил руки. – Что ты там говорила про заклинание?

– Говорила, что прочитала заклинание и оно убило Еву. У неё под ногами горела эта, как она называется, её еще в кино про ведьм показывают… Петалграмма? Пеналграмма?

– Опять таскаешься по всяким бабкам-шептухам? Сколько отдала в этот раз? Мама! Как можно быть такой наивной?

– У мадам Зои хорошие отзывы в интернете.

– Хочешь, и у тебя будут? Таких рекомендаций напишу – закачаешься. Еву убило заклинание! Ни за что в жизни не поверю. Яд, удар током, нож, пистолет – окей. То, что словом можно угробить, бред. В какой особняк вы ходили? Придется самому там все проверить. Ключ у тебя?

– Нет, я положила его обратно в тайник. Никуда ты не пойдешь. Если там и правда труп, то подумают на тебя. А мы не можем этого допустить.

– Не подумают, у меня отличное алиби. Я ищу убийцу любимой жены. Нормально не сидеть сложа руки. Но это все завтра, возьму на работе отгул, – Алик допил пиво и достал телефон.

– Жанусь, приветик. Как дела, какие планы? Предлагаю нескучно провести вечерок…

Антип завертел руками в обратном направлении, стена снова стала непрозрачной. Муж Евы вышел на балкон и через открытую форточку доносились обрывки фраз и мужской смех.

Из подъезда Ева выскочила первой.

– Стой, ты куда? Метро в другой стороне, – Лукерья попыталась поймать Еву за руку, но та увернулась.

– Я не пойду под окнами Маргариты Гавриловны. И через дворы ближе.

Луша согласно кивнула и пошла рядом. В метро она все-таки взяла девушку под руку и дальнейший маршрут выбирала сама. Ева молчала и, казалось, что она вообще выпала из реальности. Очнулась только на выходе из автобуса.

– Зачем мы приехали в Икею?

– Опять на коврике спать будешь? Не ожидала, что тебе понравится.

– Переночую в гостинице, а завтра сниму квартиру.

– Нет. Я не намерена выпускать тебя из виду. Мы это обсуждали. Ты владелица моего особняка.

– Пошли к нотариусу. Я перепишу его на тебя.

Луша хмыкнула.

– Ты не помнишь, как мы с тобой познакомились? На кого перепишешь дом? На кота?

– Сейчас ты не кот.

– Меня как бы не существует. У меня нет документов.

– Сделай.

– Попозже обязательно. Сейчас не получится. Хорош уже изображать сильную и независимую. Денег у тебя на карточке на сколько хватит? На пару месяцев съема?

– Я работаю.

– До Нового года осталось тридцать шесть дней. У тебя ни котенка, ни ребенка. Будешь сидеть и плакать в съемной однушке.

– А так буду веселится во дворце.

– Точно! Чем плохо?

– Откуда столько заботы и доброты?

– Вот прямо тут, посреди толпы народа, тебе прижгло это обсудить? – баба уперла руки в боки.

Ева махнула рукой. Тетка принялась выбирать мебель.

В особняк они приехали ненамного раньше машины с покупками. Лукерья отправила хозяйку в «залу» отдыхать, а сама пошла разбираться с грузчиками. Следом приехала доставка еды. Пока дамы обедали, прибыла клининговая служба. Жизнь в усадьбе внезапно закипела.

Вечером Ева пила чай в кресле, глядя на огонь в камине. В остальных комнатах было пустовато, но особнячок выглядел уже не так сиротски.

– Твоя спальня на втором этаже.

– С балконом?

– Зачем тебе балкон?

– Нравится, – Ева пожала плечами.

– От балкона дует. Простынешь.

– Ты меня удочерила?

– Ну, если тебе так хочется спать в холодной комнате… Кровать сейчас перетащу.

– Я помогу.

Лукерья с сомнением посмотрела на девушку.

– Сиди, помощница.

Уже лежа в кровати Ева поняла, что события сегодняшнего дня её не удивили. Как бы она не отмахивалась от тревожных звоночков, как ни закрывала глаза на поведение Алика, шило вылезало из мешка. «А почему бы не оставить все как есть? Должно же мне, в конце концов, повезти», – с этой мыслью девушка заснула.

Утро началось с визита молодого и симпатичного врача. Он приехал раньше, чем Ева встала. Разбудил её деликатный стук в дверь и вкрадчивый голос Лукерьи.

– Мадам, к вам доктор, – и в комнату вошла Луша в костюме горничной. Наколка на её голове смотрелась как салфетка, занесенная ветром в воронье гнездо. Ева подавилась словами. Наверное, потому осмотр прошел быстро. Врач выписал простенький препарат, витамины, больничный, и «горничная» проводила его до ворот.

После завтрака Лукерья потащила Еву по магазинам.

– Смотри, какое платье. Да не туда, вон, на манекене!

– Купи, если оно тебе нравится.

– Мне не пойдет. На эту жопу надо что-то поскромнее, – тетка хохотнула и шлепнула себя по заднице.

– Тогда не покупай.

– А в чем ты собралась встречать Новый год?

– Заберу свои вещи, там есть пара подходящих нарядов.

– Говорят, что для женщины после расставания полезно поменять имидж и гардероб. Давай тебя к парикмахеру запишем? А шмотки прямо сейчас выбирай!

– Меня моя прическа меня устраивает.

– Давай хоть пижаму тебе купим. Вот, смотри, с медвежатами.

«Хуже уже не будет. За месяц до Нового года выяснить, что свекровь хочет меня убить, муж живет со мной, потому что я удобная дура и у него все время были любовницы, а ещё есть постоянная Жанна, которая «пирожное», – девушка почувствовала, как у неё защипало в глазах.

– Давай сюда этих медведей. Еще вон те штаны хочу примерить и новогодний свитер…

Вернувшись, они затопили камин, и пока Ева разбирала покупки, Лукерья принялась что-то готовить в котелке.

– У меня два вопроса, на которые я очень хочу получить ответы, – слово «очень» Ева произнесла с нажимом.

– А что так скромно? Больше не придумать?

– Придумать. Но от ответов на эти два зависит останусь я в особняке или нет.

– Ну, давай, жги, балалаечник.

– Не поняла ситуацию с документами. По ним я владелица особняка. Зачем мне тогда выполнять твои условия?

– Сюда многие пытались вселиться, но никто надолго не задержался. Со мной лучше дружить, иначе жизнь тут станет невыносимой. Давай второй.

– Ты оборотень?

Луша захохотала.

– Холодно!

– Вампир?

– Теплее.

– Привидение?

– Я в белом балахоне и прозрачная?

– Нет.

– Значит, не привидение? – Лукерья веселилась от души.

– Я в «созданиях иного порядка» не разбираюсь. Это ты мне скажи, привидение ты или нет.

– А какая разница, кто я, если ты все равно не разбираешься в вопросе? Что ты знаешь про оборотней, вампиров и прочую нечисть? Чего молчишь?

– Как так получилось, что отвечать должна я?

– Да не должна. Но возможно, ты задаешь не те вопросы?

– А какие надо? – Ева почувствовала, что начинает злиться. Лукерья попробовала варево из котелка, кивнула с довольным видом и повернулась к девушке.

– Не какие, а кому. Сейчас ты можешь начать жизнь с чистого листа и в шикарных условиях. Спроси себя, хочешь ли ты оставаться скромной несчастной аптекаршей с мизерной зарплатой, с мужем, гулящим маменькиным сынком, с чокнутой свекровью и на съемной квартире. Аптекаршей, которую ещё и дурят все, кому не лень. Или ты воспользуешься шансом и поднимешься по социальной лестнице, причем не на пару ступенек, а на пару пролетов. Если тебе нужен шанс, то какая разница, кто тебе его даст – Баба Яга, Кикимора, дриада или фея-крестная?

Ева выслушала нотацию с невозмутимым лицом. Молча обулась, надела пальто, взяла сумку.

– Ты куда?

– В магазин.

– Мы только что оттуда!

– Хочу кофе и прогуляться. Мне нужно побыть одной.

Для размышлений Еве был нужен не только бодрящий напиток. Еда и толпа народа делали мыслительный процесс продуктивнее. Среди бегущих по своим делам людей, она чувствовала себя незаметной и свободной.

В булочной Ева купила большой стакан латте и кусок лимонного пирога. Отпивая кофе маленькими глоточками и откусывая ещё теплый бисквит, она медленно шла вдоль канала. И невозможно было догадаться, что в душе девушки с задумчивым выражением лица, шла жаркая битва. Боролись интуиция и логика. Жадность, как отрицательный герой, металась между противниками.

Интуиция требовала сейчас же аннулировать дарственную, снять квартиру, подать на развод и забрать вещи. Логика настаивала, что особняк в центре Петербурга слишком шикарный подарок, чтобы им бросаться. Интуиция пугала бесплатным сыром из мышеловки. Логика саркастически интересовалась безудержным доверием мужу и свекрови. Ева потеряла счет времени. Уже зажглись фонари, крошки бисквита давно склевали голуби, а кофе закончился два квартала назад, аргументы и доводы иссякли у обеих сторон. Так ничего и не решив, она пошла обратно в особняк.

Ворота открылись, стоило только подойти ближе. «Дистанционное управление», – сама себе объяснила девушка, хотя никаких доводчиков на створках не было. Входные двери повели себя точно так же. Ева разделась в холле и пошла в свою комнату. Минут через пять в дверь постучалась Луша.

– Я уже сплю.

– Без ужина? Цыгане приснятся.

– Переживу. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – и тяжелые шаги стихли через несколько секунд.

Следующий день был как две капли воды похож на предыдущий. Завтрак, магазины, прогулка вдоль канала с пирогом и стаканчиком кофе. Вечером она оплатила пошлину за развод и подала документы. Потом заперлась в комнате и проплакала два часа.

В ноябре темнело рано. Савва пару раз прошелся мимо особнячка, примериваясь, где будет проще перелезть через забор. Толстая кирпичная стена по всему периметру была в идеальном состоянии, словно её сложили неделю назад. А покрасили вообще вчера. В переулке забор примыкал к старой многоэтажке и он, уцепившись за водосточную трубу, перебрался во двор. Похоже, в доме было пусто – свет не горел ни в одном окне. Двери закрыты, стекла везде целые, и только в мансарде разбита левая створка. Залезть на козырек было делом пары минут. Оттуда Савва перебрался на балкон и только примерился к карнизу, как балконная дверь распахнулась, и здоровенная тетка в платье цвета детских какашек схватила его за шкирку.

– Чего надо?

– Пришел посмотреть наследство, – отцепить теткину руку получилось с трудом.

– Симаковское отродье, – баба брезгливо выплюнула слова.

– Ничего себе компот. Как получилось, что вы меня знаете, а я вас нет? Я же не звезда российской эстрады и не артист кино.

Тетка ничего не ответила, но посмотрела недобро. До рукопашной не дошло, потому что на балкон вышла девушка. Темные волосы почти закрывали хорошенькое заплаканное личико. Девушка куталась в плед и была похожа на королеву в изгнании.

– У меня гости? Или ты все-таки заказала жениха через госуслуги? – шутка была понятна только тетке и брюнетке. И тетке она почему-то не понравилась.

– Таких женихов даром не надь, и за деньги не надь. – Баба развернулась к Савве и, напирая на него грудью, стала выталкивать с балкона.

– Дамочка, еще раз говорю – я имею право, как минимум посмотреть на этот домик. Давайте обсудим все в спокойной обстановке. Вы хотя бы представились, – Савва не поддавался напору.

– Сейчас сам преставишься. Вали отсюда, наследничек.

Глаза королевы в изгнании загорелись нехорошим светом.

– Не поняла, ты же говорила, что дом получу я, если выполню твои условия. Но что-то многовато претендентов на элитное жилье.

Тетка развернулась к девушке, и со словами: «Ты как специально на холодюгу лезешь. Простынешь же!», ловко впихнула ту в комнату. Подперла дверь задницей и угрожающе сказала Савве:

– С балкона выкину. Понял?

– Ого, леди тяжеловес? А может, просто вызовем полицию?

Тетка собиралась что-то ответить, но её внимание привлекло происходящее внутри дома. Она взглянула на дверь и растеряно постучала по стеклу.

– Эй, ты, наследничек, толкни створку.

– Сама толкай, – с этими словами Савва сиганул на козырек, а потом во двор и припустил к воротам, из которых уже выскочила тоненькая фигурка. Брюнетку получилось догнать за углом.

– Давайте я вас подвезу. – Савва распахнул дверь тойоты. Брюнетка подумала несколько секунд, а потом решительно уселась на переднее сиденье и пристегнулась. Минут 10 они ехали молча. Первым заговорил Савва.

– Сегодня день недружелюбных людей. Давайте хоть с вами познакомимся, – и выдал свою самую сногосшибательную улыбку, но девушка не отреагировала. Он не обиделся, скорее удивился.

– Ева. Я села в машину, потому что хочу понять, что происходит.

– У меня такое же желание. – Савва перестал придуриваться.

– Давайте заедем в какой-нибудь бар. Мне некуда пойти.

– В каком смысле некуда?

– В прямом. В квартиру, которую снимаем с мужем, я не пойду, потому что мы разводимся. А больше некуда.

– А тот особняк и правда ваш?

– По документам – мой. Но возможно, бумаги поддельные.

– Мне тоже некуда пойти. В свою квартиру я идти не хочу, потому что возможно, меня хотят убить.

– Вас тоже? А кто?

– Что значит «тоже»? – Савва слегка очумел от поворота событий.

– Что на днях меня пытались отправить на тот свет с помощью заклинания. И думаю, я не сошла с ума.

– Меня гантелей в полотенце. Наверное.

– Наверное убить или наверное гантелей?

– Возможны оба варианта, они друг другу не противоречат. Мои проблемы связаны с этим старинным домом.

– А вы, правда, имеете на него права?

Савва достал телефон и показал документы. В ответ Ева показала фото дарственной.

– Ева, у вас паспорт с собой? Мы бы могли снять квартиру посуточно. Я оплачу.

Через несколько часов они сидели в квартире-студии на двенадцатом этаже и запивали пиццу шампанским. Купить игристое была Евина идея. Правда, опьянение не посетило ни одного из собутыльников. Из детективного агентства позвонили, когда парочка обсуждала, у кого из них более призрачные права на особняк.

– Вечер добрый. Только что нашли напавшего на тебя гражданина. Закоренелый преступник, грабитель с несколькими сроками отсидки. Правда, бить людей в клубах не его специализация. Нанят, цитирую, «черноволосой бабой лет сорока, живущей в старинном особняке». Работал не за деньги. Они с подельниками залезли в дом, потому что вид у здания не заброшенный. Был уверен, что найдут, чем поживиться. На тетку наткнулись не сразу, она еще и попугала их, ужасу натерпелись все трое. Сказал, что баба натуральная ведьма, от страха трясся, пока показания снимали. Опер говорит, не играл, наоборот, старался не показать, что перед теткой перетрусил. Глеб набросал фоторобот, я отправил его тебе на почту. Глянь, может знакомое лицо? И напиши все-таки заявление в полицию. Завтра к нам в офис приезжай, обсудим новости.

– Что-то еще?

– Да так, по мелочи, – уклончиво ответил Константиныч и отключился.

Открывая письмо, Савва был уверен, что на фотороботе будет Лукерья и не ошибся.

– Как только мы поймем, что ей от вас нужно на самом деле, – и он показал Еве рисунок, – станет понятно, что делать.

– У меня в голове крутились самые дикие мысли. Только не смейтесь, пожалуйста, – девушка помолчала, – вплоть до трансплантации органов. Я сейчас соображаю плохо, ситуация идиотская. Из-за мужа и свекрови чувство, словно выбили землю из-под ног. Мне иногда кажется, что я сплю и вижу дурацкий сон, именно дурацкий, не страшный. Потому что всего этого не может быть на самом деле. Не понимаю, зачем ей нужен мой развод, мои дети, зачем я нужна в особняке.

– Кому нужна?

– Лукерье.

– Неожиданное требование.

– Не понимаю, какая ей с этого выгода, – Ева пожала плечами.

– Слушайте, а чего эта Луша дверь с балкона не смогла открыть? Вы же говорили, что для неё любой замок – не проблема.

– Я соли насыпала. Ну, как в Сверъестественном делали, от призраков…

– У кого ваша свекровь купила заклинание?

– У мадам Зои. Маргарита Гавриловна нашла её в интернете.

Телефон мадам отыскался быстро. На консультацию записался Савва, вкратце обрисовав секретарше свою проблему. Встречу ему назначили в Летнем саду завтра вечером.

Спать пришлось вместе, на диване. Савва отключился моментально, а она еще долго прислушивалась к своим ощущениям. Все было странно. Странно лежать рядом с чужим мужчиной, чувствовать его тепло и запах. Странно сравнивать любимого мужа и человека, с которым знакома меньше суток. Удержаться от сопоставления не получалось. Два симпатичных, но совершенно не похожих блондина: конкурент-наследник и её практически бывший муж. Савва внешне казался слишком молодым, слишком худощавым и чересчур нахальным по сравнению с крепким, мускулистым и консервативным Аликом. Несмотря на легкомысленную внешность Саввы, рядом с ним она чувствовала себя в большей безопасности, чем с мужем. Контраст между вечной неопределенностью Алика, у которого на любой мало-мальски серьезный вопрос включалась одна и та же песня «я не знаю, я не думал, мне так не нравится, тебе слишком быстро нужны ответы», и спокойной уверенностью наследника Симакина, просто бросался в глаза.

Савва выбрал квартиру, договорился с хозяевами, рассчитался, организовал ужин и подумал о мелочах, типа зубных щеток с полотенцами. Еще более странным получалось сравнение Саввы с Лукерьей. Та заботилась о Еве с какой-то непонятной страстью. Нет, в этом не было никакой интимной подоплеки, просто девушке казалось, что так относятся не к людям, а к статусной вещи, престижному питомцу, вроде породистой и дорогой кошечки.

Завтрак с Саввой был скромнее, чем в особняке: растворимый кофе «три в одном» и вчерашняя булка с сыром, но ела девушка с аппетитом. С утра набросали дальнейший план. Ева забирала свои вещи и документы, оставляла мужу записку, что подала на развод и возвращалась в квартиру. Заставить себя отправить Алику смс-ку или позвонить у неё так и не получилось. Савва собирался отвезти сарафан с кокошником реконструкторам, а потом встретиться с детективом и мадам Зои.

Одеваться он пошел в ванну, попросив Еву не удивляться результату. Она согласно кивнула, но обещание не сдержала, «княжна» сразила её наповал. Когда оба отсмеялись, Савве пришлось рассказать историю перевоплощения. Подробно расписав слалом здоровяка на спине по душевой и поездку в роддом, он умолчал о краже платья и телефона из раздевалки. Ему хотелось оставаться в её глазах рыцарем без страха и упрека, а не мелким воришкой.

Вернулся Савва к ужину. Открыл дверь, и ему показалось, что он ошибся адресом. Накрытый стол, горячее, салат, десерт, Ева с полотенцем вместо фартука… Он как будто на минуту стал героем старого фильма «Семьянин», тем самым, очнувшимся в доме с красавицей женой. Ева не заметила его смущения.

– Уже не знаю, чем себя занять. Пока возилась на кухне, было нормально. А полчаса назад начал названивать Алик, следом за ним свекровь. Заблокировала обоих, но все равно не по себе, – и она развела руками.

– Я зверски голоден и у меня неожиданная информация. Готов обменять на еду, – Савва помахал папкой. Девушка рассмеялась, и они сели за стол. У Константиныча действительно оказалась ещё кое-что. И рассказывать эту ерунду по телефону ему было просто неловко. Старый приятель из оперотдела прислал детективу копию показаний Лысого. После всех приключений бандит получил такой стресс, что на допросе вещал целый час не затыкаясь. Правда, потом от всего отказался, сославшись на стресс и алкоголь. Но протокол остался фантастический.

– Там записано, что баба вылезла из рамы с портретом. Только на портрете она красавица не старше 20 лет. Волосы пепельные, глаза синие, брови вразлет, губы вишенкой. Правда, Лысый сказал, что взгляд тяжелый даже на картине. Так вот, она сначала зашевелилась прямо на холсте, обматерила все троих, на чем свет стоит, а потом вылезла и давай за ними гоняться. Двери открывала-закрывала, на чердак загнала, в кота превращалась, разодрала им руки и морды в кровь. И пока он не поклялся меня прикончить, не отпускала. Представляешь, этот бандюган повеситься в камере обещал, ему какого-то экстрасенса привозили. Вот после эзотерического специалиста Лысый пришел в себя и все показания изменил. Ты портрета в особняке не видела?

– Нет. Может, она его в подвал отнесла?

– Вряд ли. Лукерья в этой картине прячется. Из подвала не набегаешься.

– Тогда может на чердаке? В комнатах стены голые, только в холле от ГИБДД какие-то стенды остались.

– Попробую вернуться и поискать. К мадам я не попал. К ней, оказывается, запись чуть ли не на полгода вперед. Зато пообщался с её секретаршей. Это она назначила мне свидание в Летнем саду.

– Зачем?

– Я сегодня уже столько околесицы услышал и столько повторил, что можно не стесняться. Но сейчас будет самое дикое. Цитирую Ангелику почти дословно. Эта баба их старый клиент. Она призрак. Ей нужно тело, молодое и здоровое. Где отхватила нынешнее, никто не в курсе, но вероятнее всего сперла в морге. Так предполагает мадам. И в этом случае у Лукерьи проблемы. Самое простое решение – отнять тело у ребенка. Видимо, времени у неё немного есть, раз она готова возиться с тобой. В общем, если Ангелика не соврала, то мы нашли ответы на все вопросы.

– А как избавиться от призрака?

– Нужно найти и уничтожить якорь, за который держится дух. В данном случае, это портрет.

– Знаешь, доброта этой ведьминской помощницы мне кажется странной. С чего бы ей нам помогать?

– Я тоже об этом спросил. Мадам играет по своим правилам и у неё во всей этой истории свои интересы. Которые идут вразрез с интересами Ангелики. Похоже, мы всего лишь пешки.

Хотя какая из Евы пешка. В обычном свитере и джинсах она была похожа на утонченную аристократку. Савва вдруг понял, что почти все время, с того момента, как девушка села к нему в машину, он смотрит на неё не отрываясь. Стоит ей войти в комнату и остальной мир остается без внимания. Такой кайф наблюдать, как она заправляет за ухо непослушную прядь, держит кружку с чаем, как смеется…

– Ева, вы очень красивая, – слова вырвались сами, он не собирался ничего говорить. – Простите, не хотел вас смутить.

– Спасибо. Я уже давно забыла об этом. И комплиментов не слышала тысячу лет, – девушка прижала ладошки к загоревшимся щекам.

Остаток вечера готовились к встрече с противником. Савва предложил не тянуть, попытаться провернуть все в ближайшие дни. План был простым – попасть в особняк, найти портрет и сжечь.

– Я спать, – он потер глаза и зевнул.

– Ложись, я еще посижу. Раз уж идея с солью оказалась удачной, может, нарою что-нибудь ещё, – и девушка уткнулась в телефон.

Через час стало понятно, что найти что-то стоящее не получится ни на эзотерических сайтах, ни на страницах «гадалок» и «потомственных знахарок». Ева поднялась с ковра и посмотрела на Савву, раскинувшегося на весь диван. Осторожно, стараясь не разбудить, она попыталась подвинуть его к стенке. Мужчина повернулся, и из-за ворота футболки выкатилось тонкое обручальное кольцо на цепочке. Она замерла на пару секунд, осмысливая увиденное, а потом тихонько поднялась и пошла в ванну. «Не буду плакать. Ни за что не буду плакать. Дура, размечталась о настоящем мужике. Получила? – она со злостью плескала себе в лицо холодной водой, – Больше никакой романтики. Единственное, что у тебя хорошо получается, так это делать микстуру от кашля и порошок от простуды. Вот этим и займешься. Хватит с тебя любовей».

Утром Ева встала раньше, чтобы уйти до того, как проснется Савва. К обеду у неё получилось уговорить себя, что блондин общался, во-первых, по-дружески, во-вторых, ради общих целей. Забрав больничный, девушка поехала обратно: «Без него у меня ничего не получится. Избавимся от призрака и разбежимся, словно никогда не встречались. Моя совесть перед его женой чиста, я никого не соблазняла».

Саввы в квартире не было. Она разделась, вымыла руки, зашла в комнату и вздрогнула от неожиданности. В углу, за барной стойкой сидела Лукерья. Ева попятилась к двери, но успела сделать всего лишь пару шагов.

Савва пришел поздно, уставший и замерзший. За несколько часов в засаде, так и не выпало удачного момента, чтобы попасть во двор особняка. Пришлось возвращаться с пустыми руками. Он включил свет в тесном коридорчике, потом в комнате, в ванне и туалете. Набрал номер Евы, но услышал лишь автоответчик. Первая мысль была, что она решила вернуться в прежнюю, нормальную жизнь. Без призраков и ведьм, где из нечисти только сумасшедшая свекровь. Нужно было решать, что делать дальше. «Сначала пицца и пиво, потом здоровый сон, а потом…», – додумать он не успел, взгляд упал на каблук, торчащий из-под тумбочки в прихожей. Он вытащил женский ботинок и поискал второй. Представить Еву, спешащую к мужу и обутую на одну ногу, не получалось. Он молниеносно оделся и помчался в особняк.

Как и в прошлый раз, свет не горел ни в одном окне. Церемониться Савва не стал и просто перелез через ворота. Правда, в дом зашел через заднюю дверь – замок там был попроще. Ева нашлась в спальне, примотанная к спинке кровати. На щеке у неё наливался огромный синяк. Савва вытащил кляп и принялся отвязывать девушку.

– Я боялась, что ты не догадаешься, где меня искать, – в голосе Евы, еще дрожащем от страха, было слышно облегчение.

– Послушай, я знаю, где портрет. Лукерья первым делом кинулась проверять, на месте ли картина. Он на оборотной стороне информационного стенда ГИБДД. Когда она втащила меня в дом, я притворилась, что все ещё без сознания.

– Идти можешь?

– Наверное, – девушка осторожно встала на ноги, покачнулась, но удержала равновесие.

Савва закинул её руку себе на шею, и они стали спускаться на первый этаж. Тетка разговаривала по мобильнику.

– Какие варианты, если она не согласится отдать тело добровольно? Пытать не буду, удовольствие мне это не доставит, а толку ноль. Не верю, что ты не знаешь ни одного способа. Опять мутишь-крутишь, дорогая. Видимо, надо приехать к тебе лично. Да, конечно, понимаю, что зря угрожаю. Давно надо было перейти от слов к делу.

Они замерли, выжидая, куда направится Лукерья. Та маршировала от окна до дверей, словно зверь, запертый в клетке. Савва отпустил Еву и перешел за следующую колонну. Рывок, и стенд оказался у него в руках. Лукерья обернулась и с диким рыком кинулась спасать сокровище. В три прыжка нагнав Савву, баба навалилась на него всем весом и попыталась выдрать картину из рук. В темноте было невозможно разобрать, кому принадлежат мельтешащие части тел и Ева завизжала изо всех сил. Как только куча-мала замерла и оба уставились на неё, девушка с размаху ударила Лукерью по голове бронзовым канделябром. Что-то неприятно хрустнуло, но призрак лишь сильнее вцепилась в картину.

– Два раза не помрешь, – и Луша оскалилась.

Ева сунула руку в карман, и сыпанула остатки соли ей в лицо.

– АААААААААААА! – Лукерья схватилась за глаза, и в этот момент Савва дернул край ковра. Меньше чем через минуту на полу лежал рулет с необычной начинкой. Соленая веревка, которой парочка обмотала сверток, не давала тетке вылезти из ковра полностью, но высунуть голову и руки у неё получилось. Портрет улетел в угол, и подойти к картине Лукерья не позволяла, загородив собой проход. Смотреть на тетку было страшно. Растрепанная черная коса, глаза, горящие ненавистью, растопыренные в разные стороны руки, со скрюченными, похожими на когтистые птичьи лапы, пальцами.

– Долго так даже призрак не простоит. Портрет перепрятать не получится, сбежать тоже. Может, поговорим? – Савва вытер пот со лба и продолжил. – Начну первым и с неприятной новости. Заклинание, которое мадам продала Маргарите Гавриловне Курочкиной, было первой ступенькой в одном старом и опасном обряде. Раньше его проводили несколько колдунов, они делили и силу, которую приносил обряд, и риски. Однако мадам придумала вариант, когда все бонусы достанутся ей, а вот побочные эффекты можно будет спихнуть другим гражданам. Второй ступенью должно стать возвращение духа в мир живых. Вы понимаете, что удачно вписались в программу чужого праздника жизни? Вишенкой на торте будут последствия обряда, они не за горами. Череда катастроф, эпидемий и прочих кошмаров гарантированы. Единственное, что может остановить запущенный процесс, это уничтожение хотя бы одного из трех «источников», так мадам назвала себя, вас и Маргариту Гавриловну. Тогда она не получит силу, а побочные эффекты уменьшаться в разы. Но все равно будут. Так что, госпожа призрак, даже если у вас получится задуманное, ваше будущее светлым не назовешь.

– Это тебе Зойка сказок нарассказывала?

– Нет, конечно.

– А кто?

– Вам-то какая разница? Вы, как лгунья с опытом, не верите никому?

– Я никому не врала. Я не договаривала.

– А, ну это все меняет! – Савва коротко и зло хохотнут. – Ева поделилась вашей версией отношений Белинской и Симакина. Вранье от начала и до конца. В архиве мне рассказали совсем другую историю. Не сватался к Лукерье Белинской купец Симакин. Любовь с Лушей была у его сына Василия. И до такой степени любовь, что графская дочка забеременела. Отец, нет, не Лушин, её родня была не в курсе, так вот, отец-купец другую жену сыну присмотрел, ровню. Там у двух купеческих родов были грандиозные планы породниться и объединить капиталы. Дворянка-невестка ему как кость в горле стала. Молодые решили бежать и венчаться тайком. Но о планах жениха узнала няня. Василия увезли к родне в деревню.

– А что было с Лукерьей? – новости удивили и Еву, но судя по выражению лица, девушка надеялась, что у истории может быть хороший финал.

– Скорее всего, тоже отправили в деревню. Известно только, что она родила и вернулась в Санкт-Петербург. Через месяц после возвращения пропала в особняке, который к тому моменту уже принадлежал купцу. Император заставил его приобрести этот особняк за тройную цену.

– Сам не ври! – голос Лукерьи был все еще недобрым, но звучал уже менее уверено. Словно рассказ Саввы разбудил у призрака какие-то воспоминания.

– Ни слова не придумал, все сведения из архива. Специально туда ходил, читал дневники праправнучки Лукерьи Белинской. Толстая тетрадь, где собраны слухи и догадки о её прапрадеде. Закончилась история неожиданно. Василий сбежал из деревни. Пешком дошел до Петербурга и, мало того, что узнал о пропаже любимой, он узнал, где она исчезла. С отцом после таких новостей разругался, из дома ушел. Деньги у него были, мать отдала часть своего приданого. Нашел сына, смог забрать себе. Белинские, кстати, повели себя более благородно. Василий так и не женился, растил ребенка один. Ну, вроде как экономка какая-то была, дом вела, но официально жену в дом он так и не привел. Что стало с Лукерьей, никто не знает. Самоубийство отрицали. Купец божился, что молодую графиню пальцем не трогал. Ему не верили, но доказательств, что он убил, не было. Поговаривали, что Луша могла пойти мстить. Девица росла с братьями, умела фехтовать, дралась хлеще крестьянских детей. По слухам, здесь есть тайный ход в стенах, из подвала в господскую спальню. И это единственное место в доме, где не искали Лукерью. Видимо, потому что не знали, существует ли он на самом деле, и если да, то как в него попасть.

На этих словах тетка завыла и повалилась на пол. Она рыдала в голос и не могла остановиться минут пять. Замолчала так же внезапно, как ударилась в истерику.

– Развяжи, покажу.

Это был риск, но что-то в голосе призрака заставило Еву поверить. Она размотала веревку.

В подвал троица практически бежала. Дверь, как обычно, открылась бесшумно. В зальчике с низким потолком стояла пара сломанных стульев и сундук. Стены были из кирпича, на каждом красовалось рельефное изображение дикого зверя или птицы.

– Вот эти два кирпича и есть ключи. Мне дед показал. С конем открывает дверь на улицу, с кошкой – потайной ход в спальню, – тетка нажала на кошку и открылся проход. Савва включил фонарь и в круг яркого света сразу же попал ворох темного тряпья. Ева вскрикнула.

– Что такое?

Девушка зажала рот рукой и показала дрожащим пальцем чуть выше кучи тряпок. Он присмотрелся. На ступеньке лежала рука, сжимающая револьвер. Лукерья молчала. По её щекам текли слезы, оставляя широкие мокрые полосы.

– Я все вспомнила, – безжизненным голосом произнесла она.

– Очнулась я в потайном ходу, над своим телом, с единственным чувством, что должна отомстить. Толком не помнила, кто я, не помнила за что. Поняла, что стала призраком и решила, что мстить должна за свою смерть. Сначала держалась на ненависти. Потом получила тело. Первое было кошачьим – в переулке извозчик задавил кота. В нем нельзя было оставаться долго, звериные инстинкты затмевали разум. Потом получилось попользоваться местной сумасшедшей. Со временем поняла, что тело не обязательно. Открывать любые двери и замки призраку легче. Единственное, для чего оно нужно, так это для того, чтобы выйти за пределы дома. Со временем научилась прикармливать котов и студентов-медиков. Студентов сюда не водила, а коты не болтливы. Про Василия в усадьбе не говорили, про особняк только то, что он дорого достался папеньке. Обо мне всего пару раз вспомнил кто-то из прислуги, потому и решила, что купец через меня хотел особняком завладеть. У Симакина, кроме сына, были дочери. Сколько не помню, не интересовалась, три или четыре. Послушные, тихие, мечта, а не девки. Замуж сестрицы повыходили рано, дом достался одной из них, кажется, младшей. Потом тут её дети и внуки хозяйничали. Я им не досаждала, но и когда после революции всю семейку выперли, не расстроилась. Новые хозяева оказались хуже Симакиных и бесили неимоверно. Правда, от них избавиться было легче, чем от предыдущих жильцов. А потом я узнала от домовых, что срок жизни призраков длиннее, чем у людей, но он все равно конечен. И мой почти вышел. Но если получить тело по-настоящему, то есть шанс прожить подольше. Я планировала, что ты родишь несколько детей, я выберу подходящую девчонку. Зойка помогла бы избавиться от её души. Да, вот такая я. Чудовище и греховодница. – Лукерья исподлобья глянула на собеседников. – Но когда ты начал рассказывать, я вспомнила все. Сына вспомнила. Кто меня убил, вспомнила. Не Симакин, его приказчик, рябой Сашка. Я в подвал попала, а зайти во второй ход не успела. Ударил ножом, – она дотронулась до груди, – я смогла выстрелить. Должен быть за той дверью, – Лукерья кивнула в сторону хода на улицу.

Савва нажал на коня и дверь открылась. За ней скрывался еще один труп двухсотлетней давности.

– Что будем делать? – Он повернулся к призраку.

– Уничтожим портрет. Картину заказал Василий, в косе нарисованной была прядь моих волос. Потому я слабела, но не исчезала, – Луша развернулась и пошла обратно. Парочка потащилась следом.

В зале было холодно, огонь погас.

– Разожги камин.

Савва принялся за дело. Через полчаса приготовлений портрет вместе с рамой засунули в камин. Горел он медленно и нещадно чадил. Плотный дым все норовил просочиться в комнату, но потом словно передумывал и лениво уползал в трубу. Лукерья молчала и смотрела на огонь. Когда даже золоченая рама превратилась в угли, она повернулась к Савве. От прежней тетки не осталось ничего. Перед ними сидела девушка с портрета. Светловолосая, с тяжелым взглядом ярких синих глаз и упрямо сжатым алым ртом. Нежный румянец, персиковая кожа…

– Ты на Васеньку очень похож. У него тоже внешность херувимская была, а характер стальной. Он в раю, меня туда вряд ли пустят. Хорошо, что ты выжил. Я словно с сыном повидалась. Женевьева, прости, если сможешь. – Лукерья говорила ровным тоном, но слезы снова покатились по щекам. Казалось, все горе, что держало её на земле, превратилось в воду и наконец-то вырвалось наружу – Уходите. Ещё несколько минут и здесь начнется пожар. Призраки просто так не исчезают.

Савва поднялся на ноги и потянул за собой Еву. В камине, где оставалась только зола, неожиданно взметнулось зеленое пламя. Фигура прапрабабки растворялась в нем.

Когда они добежали до ворот, особняк уже полыхал вовсю. Казалось, что дом подожгли сразу со всех сторон. Пока Савва набирал 112, провалилась крыша, и стены сложились внутрь, словно были из картона. Приехавшие пожарные застали только груду обгоревших камней и крыльцо. Огонь почему-то его не тронул.

Они стояли на ступеньках и смотрели, как пожарная команда сматывает рукава. Вместо снега падали хлопья сажи и пепел.

– Так как тебя зовут? Ева или Женевьева?

– Женевьева. С двенадцати лет перед днем рождения меня приглашала в гости бабушка по отцу. И каждый год Зинаида Константиновна рассказывала, что имя мне дала она. В честь героини из книги Ремарка. Была такая полусумасшедшая некрасивая женщина. Бабка утверждала, что моя мама настолько страшная, что ситуацию не исправит даже идеальная наследственность папы. И внучка, то есть я буду некрасивой. Дома имя сократили до Евы. Я вчера рассказала маме.

– Мама расстроилась?

– Ага. И очень удивилась. На самом деле, имя выбрала она. В честь основательницы Парижа. Правда, основать у меня ничего не получилось. Только разрушить, – голос Евы предательски задрожал.

Он наклонился, чтобы её поцеловать, но девушка уклонилась от поцелуя.

– Я позвоню?

– Не надо. Я не встречаюсь с женатыми.

– Подожди…

Из-за угла выехало такси, и Ева закрыла ему рот ладонью, не дав договорить.

– Прощай.

Особняк сгорел практически дотла. На соседней улице полицейские задержали Вячеслава Курочкина, в саже и разодранной одежде. На допросе он утверждал, что не имеет никакого отношения к пожару, просто хотел осмотреть место, где пропала жена. Она не отвечает на звонки, уже неделю не ночует дома, но кто-то проник в их квартиру и вынес документы с ценными вещами. И если в показаниях об исчезновении жены он путался и врал, то список ценностей накатал без единой ошибки. Алику повезло, экспертиза показала, что возгорание произошло из-за неисправной проводки, подозрения с него сняли.

Земля, на которой стоял особняк, отошла городу. Савве предложили смешные отступные, но он не расстроился. Блондина больше волновало предупреждение Ангелики. Он надеялся, что секретарша мнительна, со страху напридумывала ужасов, а на деле все обойдется. Надеялся до того, как в Ухане объявили карантин из-за неизвестной болезни. Стало понятно, что все пошло по худшему сценарию.

Новый год Савва отметил с родителями. Мать с отцом сначала удивились, а потом не на шутку встревожились. Иван Антонович даже заставил сына сдать анализы и сходить к знакомому терапевту. Убедившись, что со здоровьем у него все в порядке, они так и не поверили, что Савва «просто соскучился».

В марте карантин начался и в Питере. Удаленка его, в отличии от большинства знакомых, обрадовала. Безнадега накрывала с головой, работа была спасением. Веб-дизайнер трудиться может из дома с большей эффективностью, хотя бы потому, что не надо тратить время на переодевание и дорогу до офиса. Сложно было не думать о Еве. Савва позвонил несколько раз, но она не взяла трубку. Позже времени на грусть тоже не осталось. Поскольку народ переводил в онлайн все, от магазинов до ветврачей, Савва жил в перманентом цейтноте до июня. Радость приносил только сон. Иногда снилась Ева, чаще это была просто возможность отключиться от мрачного настроения. Но один из ночных «сеансов» оказался таким, что впору было поверить в ад и рай.

Ему приснился луг, как в деревне Крупышка, где у них была дача. Через разнотравье вилась дорога, вдали блестела речка. Все было залито солнцем, и почти у самого горизонта виднелась старая барская усадьба. По дороге шла влюбленная парочка, девушка плела венок. Через каждые пару шагов она наклонялась, чтобы сорвать цветок и, наверное, что-то говорила, потому что парень кивал и улыбался. Неожиданно она обернулась, словно почувствовав взгляд. Увидев Савву, сунула своему спутнику в руки ромашковую гирлянду, подобрала юбки и побежала к нему. Все-таки это был сон, потому что рядом она оказалась через секунду. Узнать в счастливой златовласке Лукерью было трудно.

– Прости, что так вышло. Если бы я знала, встречусь с Васенькой здесь, – Луша повернулась и помахала любимому рукой, – ни дня бы не осталась в том доме. И с Зойкой не связалась бы. И Еву бы не втянула в историю. Прости.

– Ты не знала. Тут вина той, кто это затеяла.

– Жаль, что у меня нет шанса все изменить.

– Ни у кого нет. Придется существовать с тем, что есть. Могло быть хуже.

– Мы уже не узнаем. Но если вдруг у тебя появится шанс… Так бывает, пока ты жив. Если вдруг он появится, – в этот момент в милой барышне прорезался стальной характер, который в тетке сорока с лишним лет был виден намного отчетливее, – не просри его, окей?

Савва от неожиданности подавился словами и проснулся. На улицу его не тянуло даже после того, как ослабили противовирусные меры, но тут он решил устроить себе выходной.

В старую усадьбу Савва возвращаться не планировал, ноги сами занесли его туда. Купив шаурму, он пошел бродить по Ваське и очнулся перед воротами. Рука автоматически толкнула створку, которая со скрипом отошла. Перед глазами возникло заросшее крапивой и иван-чаем пепелище. Крыльцо было по-прежнему нетронутым, словно заколдованым. Даже без пыли. Он уселся на нагретый камень, от души куснул шаву…

– Привет.

«Это и есть тот шанс, который «не просри»?», – лаваш и курица попытались встать поперек горла, но усилием воли он прожевал и проглотил кусок.

– Здрасти.

За спиной оказалась девчушка лет пяти, с плюшевым медведем под мышкой.

– Мама где?

– Где надо, там и мама. Я тебя тут уже месяц караулю не для разговора о родителях.

– Ведьм и призраков я видел. Ты кто?

– Ангел.

Хорошо, что Савва не успел откусить шаверму еще раз. Воспитание великая вещь. Сразу стало понятно, почему нельзя разговаривать с набитым ртом. Собеседники попадаются, подавиться раз плюнуть.

– Чем докажешь?

Девочка пожала плечами и превратилась в рослого парня, с идеально правильными чертами лица и огромными белоснежными крыльями. Одет красавчик был в белую хламиду и сандалии.

– Если честно, то не убедил.

– Такой цели у меня нет. Должен сообщить, наверху считают, что в сложившейся ситуации у вас не было выбора. Принято решение его предоставить. Три раза. Вы все вернетесь в исходную точку.

– Что-то я ничего не понял. Кто все? Какие три раза?

Парень внимательно посмотрел на Савву.

– Когда приносят благую весть, то не разжевывают её, как новый материал на уроке в первом классе. Но я отвечу, потому что выбор сердцем люди вашего времени делать почти не умеют, вам нужна информация. Ты, Женевьева, Лукерья не сделали выбор. В любой ситуации самое главное, на какую сторону ты встанешь. И почему.

– Я могу отказаться от этого… – Савве хотелось язвительно добавить «шикарного», но он сдержался. – От этого предложения.

– Да.

– А если соглашусь, то изменю будущее?

– Возможно. Но я этого не знаю.

– А цена?

– Все вернется в исходную точку. Ты забудешь Женевьев, она забудет тебя.

– А если не забуду? – упрямство было у Саввы встроенной опцией.

– Забудешь.

– А если нет? Это что-то поменяет?

Ангел не смог сдержать улыбку.

– Возможно, это повлияет на твой выбор не в лучшую сторону.

– Хорошо, что я должен сделать?

Хламида была с карманами, иначе откуда красавчик вытащил мел? Протянул его Савве и, показав на крыльцо, продолжил:

– Напиши на этой плите, какой момент ты считаешь отправной точкой. Вернешься именно туда.

– Любой момент?

– Да. Даже в раннее детство. Ты же об этом хотел спросить. Учти, тебе должно хватить мела на все, что ты хочешь написать.

Савва промолчал. Когда он обернулся, за спиной никого не было. В голове вертелась фраза Лукерьи. Он доел шаверму, вытер руки. «Окей, я постараюсь».

Как выглядел дневник правнучки Лукерьи, он помнил. Пришлось пожертвовать своими конспектами по мировой экономике – они были самыми толстыми и успели пожелтеть. В читальном зале госархива поменять содержимое тетрадок получилось без особых проблем. В пять утра он поехал к особняку. Привычным путем, в переулке, где забор примыкал к старой многоэтажке, он по водосточной трубе перебрался во двор. Похоже, в доме было пусто. Свет не горел ни в одном окне. Двери закрыты, стекла везде целые, и только в мансарде разбита левая створка. Залезть на козырек было делом пары минут. С него перебрался на балкон и постучал. Подождал несколько секунд и только примерился отковырять стекло, как дверь распахнулась, и здоровенная тетка в платье цвета детских какашек схватила его за шкирку.

– Привет, бабуль. Я тебе кое-что принес. Почитать.

– Договор купли-продажи или рекламное предложение на скоростной интернет и телевидение?

– Дневник твоей правнучки. Лукерья, отпусти по-хорошему.

– Напугааааал… Или что? – баба неохотно разжала руку.

– Соли на хвост насыплю. К Зойке сгонять не успела?

– Все-то он знает. Не успела. Давай сюда свои писульки, – удивить призрак не получилось, напугать тем более. Но Савва этого и не планировал.

– Не мои. Я за кражу вполне могу огрести проблем. Не для себя старался.

– Ага. Для меня что ли?

– Ну, не только для себя. Для тебя тоже, не чужие люди.

Но тетка его уже не слушала. Толстую тетрадь она прочитала к обеду. К шести вечера успела нареветься, заказать суши и торт, расспросить Савву про его родню, рассказать про кота и еще раз поплакать. Портрет жечь они пошли во двор уже после полуночи. Дальше было как под копирку: зеленое пламя, златовласка и взрыв. В этот раз пожарные приехали сразу. Савва объяснил, что услышал подозрительный грохот за забором и вызвал службу спасения «112». Домой он вернулся через двое суток. Сил хватило только на то, чтобы помыться и рухнуть в кровать.

Шесть месяцев спустя.

Оформить особняк в собственность оказалось несложно. Сложно его содержать и реставрировать. После месяца мытарств, Савва нашел благотворителя, который взял здание в аренду под клуб реконструкторов.

Родословной Ольга Владимировна и Иван Антонович обрадовались. Больше всего их растрогало, что к генеалогическому древу сын присоединил ветвь Симакиных. Лукерью похоронили на кладбище рядом с прапраправнуком и его женой. Савва туда съездил вместе родителями, после того, как признался, что в курсе усыновления. Новый, 2020 год, он отметил с Серегой, Леной и Асей, которой исполнился целый месяц. Обсудили утечку вируса из уханьской лаборатории. Все было похоже на шпионский детектив. Повезло, что к изучаемому вирусу была сделана вакцина и очаг удалось изолировать в первые дни. Скандал был политический и не особо интересный. Только парни спорили, сколько денег ушло на вакцинацию уханьцев и кто нагрел на этой истории руки. В общем-то, в жизни Саввы ничегошеньки не изменилось. Работал в той же фирме, ходил в ту же качалку по тому же самому расписанию.

Отзанимавшись свои полтора часа, Савва пошел к кулеру, пить хотелось неимоверно. «Добавить присядов с штангой или вес?», – он задумчиво поигрывал пластиковым стаканом и чуть не сбил с ног темноволосую девушку в распахнутом пальто и алом платье. Или это она едва его не сбила? Потому что неслась по коридору, словно комета. Столкновение было неизбежно, судьба словно устала сводить двух слепцов и, разозлившись, придала ускорение одному и второму, наподдав под мягкое место. Пальцы Саввы сомкнулись на узкой талии, дыхание перехватило. Перед глазами мелькнули подвал, дом, огонь. Хотел сказать: «Я помню!» А вместо этого наклонился и поцеловал её.

Со стороны это, наверное, выглядело дико. Савва, в спортивках, потный, с голым торсом и Ева, в пальто, сапогах и сбившейся на бок шапке. Администратор смотрела на них с улыбкой. Стакан, с грохотом крутившийся на полу, наконец-то остановился. В холле стало тихо.

Через пять минут они мчались в хюндае через проспект Ветеранов. На пальце девушки блестело кольцо. Савва снял его с цепочки, как только они сели в машину.

– Мамино. У меня две мамы, это немного сложно, потом объясню. Ношу его с шестнадцати лет, вторая мама сказала, что это фамильный талисман. Ты выйдешь за меня замуж?

– Конечно.

Он одел кольцо ей на палец и поцеловал ладошки.

– Куда мы теперь?

– Домой. Только нам надо кое-кого забрать.

В приюте «Брошенный Ангел» их ждала разбуженная дежурная.

– Мы возьмем котенка.

– Какого?

– Любого.

Они прошли вдоль нескольких вольеров и остановились перед тем, где спали штук пять совсем маленьких. Один проснулся и с любопытством подошел к решетке. Дымчато-серый, пушистый, с белым воротником, он боднул сетку и вопросительно уставился на парочку.

– Как назовем?

– Винчестер.

– Сэм или Дин?

– Я не могу так быстро определиться, поэтому пока просто Винчестер, – Ева улыбнулась.

– Ты помнишь?

– Тебя помню.

Позже, когда Винчестер напился молока и спал у Евы под боком, Савва закрыл глаза и едва слышным шепотом произнес: «Эй, ангел, ты меня слышишь? Я не забыл. Спасибо». Ему показалось, что за окном прошелестели крылья, и их владелец тихо ответил: «Я знаю. Берегите друг друга».