Читать онлайн
"Во мраке, а не во тьме"
1.
Кто-то выплёскивает своё горе наружу, стремясь поделиться им с окружающими, сделать немногим легче, другие держат всё внутри. Последние раньше вызывали у меня уважение. Вот только помочь как правило им уже не получается. Просто уже поздно…
В скромном, древнем, но сохраняемом в безупречном порядке особняке Дикинсов было словно на похоронах. Мрачно, темно, скучно. Зачем-то даже окна и зеркала позанавешивали. А ведь Присцилла Дикинс ещё была жива.
- Господин, Фицкларенс, сэр…, - поклонился мне Джозеф Ходжес тряхнув седыми бакенбардами и захлопнув свой потёртый саквояж быстрым шагом покинул спальню хозяйки особняка. «Три раза» был отличным доктором, ветераном войны, но помочь лежащей на кровати женщине не мог. Всё дело было в том, что недуг её был не в его власти. В моей.
За плечом, опустив глаза в пол, стоял сам Оуэн Дикинс. Синяки под глазами свидетельствовали о том, что вот уже несколько дней он не спит, повисший на нём фрак (когда-то подогнанный по размеру) что мало ест, а тёмно-коричневые и серые следы едкого порошка на коже пальцев, выдавали не слишком удачные попытки поиграть в алхимика. Всем своим видом он излучал скорбь, скорбь которую его сердце не выдержит после кончины любимой супруги. Нет, на людях он крепился, даже старался улыбаться, но выглядело это печально. Знаете что? Мне было его совсем не жалко.
- Оуэн, будьте любезны сделать так чтобы через пятнадцать минут в особняке не было ни одной живой души кроме меня. Вам ясно?
Мужчина только коротко кивнул и стуча подошвами по застеленной ковром лестнице побежал вниз выполнять данное ему распоряжение.
Так почему же я так относился к этому бедняге? Всё дело в том, что Дикинс поставил свой эгоизм выше безопасности семьи. Завзятый коллекционер приобрёл где-то вещицу с плохой историей и несмотря на предостережения притащил её домой приговорив свою супругу к смерти.
Присцилла в кружевной ночной рубашке лежала на кровати откинув голову на подушку. Кожа её была бледнее отбеленной ткани ночнушки, золотистые волосы, потерявшие волшебный блеск, ещё недавно сводивший кавалеров с ума, разметались вокруг головы грозовым облаком. Черты лица заострились и как будто были обведены кистью неизвестного художника чтобы подчеркнуть его худобу. Но самое главное это руки - пальцы комкая простынь впивались в кровать словно женщина испытывала постоянную сильную боль, но была так слаба, что не могла даже закричать. На самом деле так оно и было ведь я чувствовал её муки. Пальцы ног напрягшись тоже вытянулись вперёд.
Внизу хлопнула входная дверь, кто-то с кем-то шептался в прихожей, а позади меня ребёнок шмыгнул носом.
Обернувшись я увидел Стеллу – семилетнюю дочь Дикинсов. Тёмно-синее платье из атласа с плетением кружев на груди, медово-золотистые (как у матери) волосы по-взрослому собраны в причёску на голове, чёрные колготки и такого же цвета туфельки довершали картину. Слишком мрачно, слишком скучно. Хотя нет.., - присмотревшись я увидел жёлто-красную брошь на правом плече изображавшую пчелу усевшуюся на цветок. Яркий элемент делающий её самой живой в этом царстве сумрака и отчаяния. Подарок матери греющий ей душу. Сильный талисман, нодевчонка этого даже не знает. Именно из-за Стеллы я задержался в городе который ненавижу.
- Господин Фицкларенс, можно у вас кое-что спросить? – стиснув руки за спиной произнесла Стелла.
- Да милая, ты можешь меня спросить что угодно, - кивнул я, раскрыв крышку на часах-луковицах.
- Вы поможете моей маме? – сказано это было быстро, будто девчонка прыгнула с обрыва ни на что не надеясь или наоборот надеясь на слишком многое.
Глаза рано повзрослевшей молодой леди наполнились слезами хоть она и пыталась сдержаться, следуя примеру своего отца.
Положив руку на плечо Стеллы и как бы невзначай коснувшись пальцем талисмана сотворённого материнской любовью, я улыбнулся своей самой оптимистичной улыбкой уже давно не бывшей в употреблении.
- Я постараюсь.
2.
Да, Присцилла умирала. Остался всего один разок. Высасывающая из неё жизнь тварь вернувшись сделает один маленький глоток и… либо покинет Олбани-стрит туманного города, либо обратит своё внимание на родственников жертвы.
Сделав несколько шагов к окну, я сорвал плотные, пыльные шторы запустив лунный свет в спальню. Я даже приоткрыл дверь выходящую на балкон из-за чего по помещению пробежал ощутимый ночной холодок. Ничего, Присцилле он сейчас не повредит, а меня будет бодрить ведь я тоже не сплю уже вторую ночь.
Отодвинув старое кресло на витых ножках с облупившейся позолотой в дальний, заполненный беспросветным мраком угол комнаты, я уселся в него. Из правого кармана плаща я достал большую круглую красную пилюлю (такую с первого раза без тренировки не проглотишь), а из левого ворох грязных верёвочек, переплетающихся в узелки на которых были закреплены тонкие бронзовые и медные пластинки с полустёршимися давно забытыми письменами. Зажав амулет в руке так, что какая-то из железок больно впилась мне в ладонь до крови, я с усилием проглотил пилюлю. К нужному времени вещество, из которого она состоит растворится внутри и понесёт по венам смертельную для многих отраву… для многих, но не для меня.
Когда часы показали половину четвёртого, в тонкую щель оставленную мной в створках двери на балкон протиснулся острый длинный коготь, больше напоминавший смертельное лезвие клинка. Лёгкое поскрипывание паркета под лапами и двухметровая тварь на длинных ногах с хвостом бьющим её по бокам, витыми маленькими рожками на голове и с пронзительно-жёлтыми глазами с узким вертикальными зрачками, совсем по-людски (я бы даже сказал по-хозяйски, покачивая широкими плечами) зашла в комнату оставляя за собой липкую серую дымку. Между острых зубов исчезал и появлялся раздвоенный змеиный язык.
Присцилла почувствовав угрозу и скорую смерть всем телом вздрогнула на кровати не раскрывая глаз, а лаарга – представительница почти вымершего старого поколения монстров Северной Ирландии (это была именно она) на мгновение почувствовала тревогу и взглянула в заполненный мраком угол спальни. Мраком, а не тьмой. Хоть многие и не понимают разницу между этими понятиями. Глаза лаарги шарили по мне, креслу, паутине с задрожавшим от страха паучком в углу потолка, но ничего не находили. Я же только покрепче сжал амулет Скорха в своей ладони.
Успокоившись, тварь лизнула раздвоенным языком почти синие ступни Присциллы растянувшись на кровати и подмяв под собой женщину. Бедняжка застонала тонко-тонко как щенок только что вывалившийся из чрева бездомной суки.
Спросите чего я ждал? Всё дело было в том, что лаарга ещё не чувствовала себя в безопасности, а значит не воплотилась, став полноценной частью нашего мира. Даже сейчас внимательно приглядевшись можно было понять, что тело её прозрачно. Одолеть тварь в таком состоянии мне точно не удастся.
Зашипев словно змея, лаарга начала ощупывать руками тело Присциллы только чудом не раня нежную кожу острыми когтями. Она словно играла с женщиной наслаждаясь вздрагивающей под ней от ужаса хозяйкой особняка. Ступни, бёдра, талия, живот, грудь и вот наконец самое желанное… шея и сладко бьющаяся сонная артерия. Тварь вожделела её испить. Жадность накрывала её подавляя чувство опасности.
Стоп! – амулет Скорха беззвучно выпал из моей разжатой ладони на пол и перестав различать что-либо через тело лаарги я поднялся на ноги.
Тварь вздрогнула и слетела с кровати несясь ко мне. Если бы я отступил хоть на шаг, вскрикнул, если бы в моих глазах мелькнул страх она разорвала бы меня на части, но не обнаружив ужаса, не унюхав его лаарга удивлённо замерла в шаге от меня.
- ЧТО ТЫ ТАКОЕ? – зловонное дыхание сравнимое разве с кладбищенскими ароматами не заставило меня поморщиться. Я сдержался, хоть и с трудом.
- Просто человек.
- ПОЧЕМУ Я НЕ ВИДЕЛА ТЕБЯ РАНЬШЕ?
- Я не знаю, - для убедительности я даже пожал плечами.
- А ПОЧЕМУ ТОГДА…
Не давай думать лаарге, я протянул ей истекающую ниткой крови ладонь.
- Испей из меня!
Ноздри твари затрепетали от запаха живой горячей крови не такой как у умирающей, истощённой, уже измученной женщины, намного лучше, вкуснее.
- ЗАЧЕМ?
- Испей из меня! – в сказанное я вложил всю возможную уверенность.
Лаарга проследила за бегущей на пол жидкостью и прижав мою ладонь к пасти жадно обхватила её лапами. Она даже не впилась в меня зубами, просто поглощала губами солёную пахнущую металлом влагу. Секунда, другая, третья и спальню разорвал дикий, потусторонний крик.
- АГХР! САААХ! ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ СО МНОЙ?!
Тварь билась в судорогах на полу у моих ног чувствуя как выпитая кровь кислотой разъедает ей внутренности. Убить даже воплотившуюся лааргу было чрезвычайно сложно. Возможно я всё-таки бы смог, но к чему эти проблемы? Мой план проще.
Вытащив из кобуры за спиной двуствольный «Шаман», я вогнал в башку твари одну за другой две тяжёлые пули, а затем перевязал руку чистым носовым платком.
Как только лаарга замерла на полу мертвой кучей серой кожи и мяса связь между жертвой и хищником разорвалась. Вдохнув полной грудью Присцилла села на кровати испуганно уставившись на меня. Из глаз женщины по щекам двумя дорожками хлынули слёзы.
3.
Клевреты сделали своё дело без следа избавившись от останков мучившего семью ужаса.
Утром Диккинс сжимал в объятиях свою порозовевшую и похорошевшую супругу, не стесняясь рыданий. У входа в спальню кучкой замерли обсуждавшие чудесное исцеление аристократы-соседи и покашливавший в кулак доктор Ходжес. Уж он то лучше всех знал, что дело не в действии волшебного индийского эликсира пустая бутылочка от которого будто замерла на прикроватном столике, а в паре пулевых отверстий приличного калибра в ковре у его ног.
- Пусть не встаёт с постели неделю и кормите её пока только жидкой пищей, - шепнул доктору я, чувствуя, что ноги не держат меня. Яд в крови способен отправить меня в кровать на сутки или двое если срочно не принять мер. Сделав шаг в сторону двери я с большим трудом смог сохранить вертикальное положение.
Словно почувствовав это Стелла подставила мне своё худенькое, но крепкое плечо. Золотая брошь в виде пчёлки под ладонью распространила по телу приятное тепло.
- Хорошо! Хорошо! Спасибо! Спасибо! Я так благодарен вам господин Фицкларенс! – кричал Дикинс вслед покрывая щёки любимой поцелуями. - Всё что могу! Я больше никогда! Всё что могу, только прикажите…
Махнув рукой на эгоистичного, растрёпанного и сходившего от счастья с ума дурака, я напоследок всё-таки зачем-то обернулся к нему и злость неожиданно убежала мелким песком (скорее даже пеплом) сквозь растопыренные пальцы.
Он держал горе внутри и не делился им. Пытался справится сам и чуть не потерял свою жену, мать своей дочери. Как это было по-людски. Проще оттолкнуть чем попросить помощи, легче замкнуться в себе нежели раскрыться близким. Когда-то и я был таким же. Очень давно. Ладно, дело сделано. Главное, что в этот раз я успел…
.
ЛитСовет
Только что
