Читать онлайн "Земля любви"

Земля любви

Фанфик на книгу Андрея Круза «Земля лишних».

Часть I. Ухмылка судьбы.

1день СЗ.

Село где-то на северо-западе России. 10.06.2007г.

Тени от деревьев всё удлинялись, меняя цвет асфальта, укрывавшего двор, с серого на почти чёрный. Вот и солнце уже полностью скрылось за деревьями, впуская в мир вечерние сумерки. А я всё сидел на крыльце своего домика и думал. Бросил взгляд на свои командирские, и сам удивился, третий час как от меня уехал Ефим, привёзший странные и, наверное, страшные новости. И все это время я сидел и переваривал их. Кружка, в которой был налит крепкий сваренный кофе, давно опустела, зато банка, используемая под пепельницу, заметно наполнилась. Открыл пачку с сигаретами, хотя почему во множественном числе? Там оставалась одинокая сигарета. Надо же, даже о трубке не вспомнил, так накрыло. Сунул фильтр в зубы, смял уже пустую пачку и бросил её в урну, стоящую рядом с крыльцом. Да… Сообщение Ефима было небольшим, но из-за него моя жизнь, похоже, круто изменится. И, похоже, не в лучшую сторону. Не будет больше этой тихой спокойной жизни военного пенсионера в уютном домике с небольшим ухоженным садом и маленьком огородиком. Всё говорит о том, что случится это очень скоро, и уже в ближайшие дни всё круто изменится. А виноват во всём этом я сам, и обижаться не на кого. Ну и ещё причиной предстоящих перемен стала моя странная неодолимая поздняя любовь. Имя этой любви Нона. И возраст её всего восемнадцать лет. Почти втрое моложе меня.

Сейчас даже и не вспомню, с чего всё началось, и точное время когда, уже не определю. Только примерно. Года два с половиной – три назад. Она тогда училась ещё в девятом классе. Там я её и увидел первый раз, когда приходил в гости к своей хорошей знакомой. Я часто бывал в школе, помогая то отремонтировать компьютеры, то поправить программы, то поснимать какие-то школьные мероприятия, чтобы потом выложить их на школьном сайте. Иногда ещё чем-то помогал, это и самому доставляло удовольствие – сделать что-то нужное для школы. Несколько раз вывозил класс моей знакомой на природу, в музеи, в кино. Для этого хватало моей «буханки» трёхлетки. Посёлок небольшой, школа малокомплектная, а класс моей подруги ещё и самый маленький, всего пять учеников, все на год младше Ноны. А она просто приходила в кабинет информатики и просиживала там перемены. Чаще молчала, слушая что-то воткнув в уши розовые кнопки головных телефонов, держа в руках такой же розовый смартфон. Иногда что-то рассказывала о себе или о том, что делается в посёлке. И всегда улыбалась, иногда смеялась, заливаясь своим заразительным звонким смехом. От этих улыбок, смеха, весёлых конопушек на симпатичном личике, в обрамлении пушистых солнечных волос казалось, что напротив сидит и смеётся маленькое Солнышко. Так я и стал её потом называть. Как-то случайно встретились с ней в кафе в районном городке, что стоит за рекой в паре километрах от переправы. Она пила коктейли, я кофе. Поговорили как всегда весело, и, как всегда, ни о чем. Потом вместе шли пешком до парома и от него до посёлка. Дальше больше, она приветствовала меня уже как старого знакомого. Не смотря на разницу в возрасте мы были друг с другом на ты. Как-то раз, в воскресенье, неожиданно зашла в гости в мой холостяцкий домик. На лице улыбка, а в глазах грусть, какая-то недетская тоска. Пытался узнать, что случилось, но она все больше отшучивалась. Напоил чаем с вареньем, которого у меня было много и разного. Люблю я его варить, да и есть тоже. Но больше раздавал соседям и знакомым. Посидела она часа два, видимо от общения со мной её немного отпустило, и она упорхнула, почти по-детски, вприпрыжку, с развевающейся юбочкой.

Потом как-то пришла ещё, на этот раз я насторожился – от неё пахло алкоголем, а глаза недвусмысленно блестели. И вела она себя как-то необычно, развязно, пытаясь приставать «по-взрослому». В какие-то моменты казалось, что это совсем не она. Все её вольности я старался пресекать, сводя где-то на шутку, где-то просто делая вид, что не замечаю. Она какое-то время ещё хорохорилась, пытаясь что-то доказать мне, (или себе?), но, когда усадил пить чай, её как прорвало. Стала чуть ли не взахлёб рассказывать о своей жизни, о своих совсем не детских бедах и проблемах. Я подумал, что совсем ничего о ней не знаю. Сейчас она открывалась передо мной с совсем не той, солнечной и доброй стороны что раньше, а тёмной и грязной, совсем не ассоциирующейся с той маленькой девочкой, какой она виделась раньше.

Я сидел у окна и курил, прихлёбывая кофе. Она допила чай, пересела ко мне и разрыдалась, уткнувшись в плечо. Я, как мог, успокаивал её, обняв и целуя солнечную макушку. А она сквозь слезы продолжала рассказывать. Как мне кажется, так играть и такое придумать не под силу маленькому человеку в её возрасте. Я поверил ей тогда и верю до сих пор. По её словам она никому не нужна, отца никогда не было, а мать где-то устраивает свою жизнь с тех самых пор, когда родила её и оставила бабушке. Появляется один-два раза в год, каждый раз обещая, что в следующий раз заберёт её к себе насовсем. Это уже просто стало дежурным обещанием, в которое никто не верит. Девочка росла как сорняк на обочине дороги, жила то у бабушки, то у тётки. Нигде не было нормальных друзей.

Школы менялись, и с одноклассниками тоже особо близких отношений не завязывалось. Тётке с бабкой она была не нужна от слова «совсем». Вся забота сводилась к тому, чтобы не ходила голой и сильно голодной. А те, немногие, неплохие вещи, что у неё были, включая смартфон, это мамины подарки, которыми она как бы откупалась в свои редкие визиты. Никто её не замечал. Вот и потянулась она ко мне, почувствовав, что здесь от неё не отделываются дежурными фразами, никогда не давят своим сомнительным опытом, а реально только цифрами возраста. Как говорится, мудрость приходит с годами, но случается так, что возраст приходит один. И её родственники яркая тому иллюстрация. Но последнее время Нона внешне стала очень быстро взрослеть, оставаясь внутри тем же добрым непосредственным ребёнком. Уже больше года как она стала выглядеть как маленькая красивая женщина с ещё почти детским лицом. Бедра слегка раздались, чётко обозначилась талия, а бюст стал рвать пуговицы на старых детских блузках. И тут её заметили, но совсем не так, как этого хотелось бы. Обратили внимание мужчины лет по двадцать – двадцать пять. И много ли нужно ребенку, не имеющему любви и ласки? Немного внимания, красивых слов, потешить самолюбие, рассказав, какая она красивая и взрослая, потом немного вина, сигарета, и всё, началась другая жизнь. Днём примерная школьница, милый ребёнок, а вечером мужские руки, поцелуи, грубые ласки, первая кровь на простынях в чужой постели. Первая любовь, первое предательство, первая беременность и тайное избавление от неё, попытка вскрыть вены, слава богу, неудачная, не хватило смелости и сообразительности, но оставившая как память на запястьях тоненькие, почти не видимые, ниточки шрамов. Потом второй любитель молоденьких девочек, потом два вместе, и чем дальше, тем глубже та яма, полная грязи, в которую она скатывалась.

Прошедшим летом мама выполнила обещание – взяла её к себе. И там… там ничего не изменилось: менялись мужчины, алкоголь лился рекой и нужна она была только для определенных действий. Мама со своей странной работой официантки почти каждый вечер пропадала, зависала до утра в сауне, бывало и на сутки-двое. Голодная девчонка уезжала к бабушке, но ощущала себя там не нужнее кошки. И так все лето. Пролетело оно быстро, и если ей бы предложили написать сочинение на тему «Как я провела лето», оно уместилось бы в несколько предложений.

Она как раз за несколько недель до этого прихода ко мне вернулась с этих каникул. Всё же у неё росли не только грудь и бедра. Умом она тоже взрослела. И в ней боролись две противоположности. С одной стороны она начала понимать всю ту грязь, в которую она опустилась, всю пагубность своего положения. А сдругой, это её уже сильно затянуло, и ей, в общем-то, уже нравилась эта взрослая жизнь, эти минутные удовольствия, а других у неё почти и не было. Вот и в этот раз она сама, выпив в одиночку бутылку портвейна, пришла ко мне. В надежде поговорить, разобраться в своих мыслях, чувствах-желаниях. А когда пришла, мозг, затуманенный алкоголем, увидел меня как мужчину.

Опыт, говорящий о том, что мужчине надо доставлять удовольствие, подсказал ей вначале вести себя со мной по-взрослому. Как учили её бывшие партнёры. Если бы я её не остановил, то неизвестно чем бы всё это закончилось. И вот теперь, когда она выговорилась, я сидел и гладил её по солнечным вьющимся волосам, говорил сам. Я не педагог и не психолог. Я технарь по жизни. Поэтому как умел, пытался донести до неё, что так жить нельзя, что она ещё маленькая, что когда вырастет, то всё поймёт сама и ей будет от этого плохо. А сейчас ей надо постараться опять стать нормальным ребёнком и вести себя как ведут девочки её возраста. Или, во всяком случае, как должны себя вести. Что когда вырастет, то всё у неё будет, только это всё будет светло, чисто и радостно. Будет и муж, и дети, и свой дом, будут любовь и нежность. Только без грязи, алкоголя и всего того плохого, во что она опустилась. Проговорили мы в тот день очень долго, раза три присаживались к столу пить чай, и даже один раз плотно поели. В итоге она успокоилась, обещала быть хорошей девочкой, слушаться меня, а в конце огорошила, спросив разрешения называть меня папой. Как же я мог отказать? Я в свою очередь попросил её не приходить ко мне. Будем общаться в школе, иногда в кафе, и постоянно в интернете, чтобы не вызывать лишних разговоров. Не только её «друзья» заметили, что она становится женщиной, а деревня, тем более эта, такая клоака, в которой тебя могут искупать в дерьме по уши, не смотря на то, какой ты белый и пушистый на самом деле. Обменялись электронными адресами, никами в соц. сетях, и я, проводив её немного, вернулся домой. Давно у меня не было бессонных ночей. А в этот раз я и рассвет встретил с трубкой в зубах сидя на крыльце, и послушал гимн России по приёмнику. После этого даже поел и наконец-то свалился. Проспал до вечера. Выспался и понял, что опять всю ночь не смогу уснуть. Надо как-то возвращаться к прежнему режиму.

Но, как оказалось, вернуться к привычному распорядку не получится. Когда поел приготовленный на скорую руку завтрак-ужин, покурил ещё раз, глядя на закат, и сел к компьютеру, то увидел, что Нона стучалась ко мне во всех соц. сетях и не по разу. Ответил везде, и тут же пошла переписка. Кое-как уговорил отправляться спать уже к четырём часам утра. Похоже, теперь придётся днём досыпать. Не мальчик я уже, чтобы сидеть до полночи, и потом утром чувствовать себя как огурчик. С тех пор и пошла наша переписка. К этому моменту, если её распечатать, получится многотомный роман.

Так и прошло уже почти три года. Встречи в школе, иногда за столиком в кафе и постоянная, чуть ли не круглосуточная, переписка. Интересно и приятно было смотреть, как меняется моё Солнышко. Медленно, но уверенно. Тут ещё и её тётка, у которой она жила, стала невольным помощником – стала запрещать ей гулять по вечерам и кроме как в школу редко куда выпускала. В остальном в семье у неё всё было по-прежнему. Вернее, даже хуже. То она могла «сбросить пар» во время своих гуляний, а теперь вынуждена былапостоянно видеть одни и те же надоевшие лица. Невольно закрадывалась мысль, а не готовят ли девочку усиленно для работы «официанткой»? Когда я видел её маму последний раз, она заметно осунулась, подурнела, похоже, «выходила в тираж».

И тут наше общение в сети стало для Ноны настоящей и единственной отдушиной. Вот только стиль её общения со мной как в сети, так и во время редких коротких встреч стал своеобразным. Похоже, во мне для неё объединились и отец, которого у неё никогда не было, и мужчина-самец, который может успокоить её бунтующие гормоны. Со временем в её воспоминаниях оставалось всё меньше грязи, всё чаще всплывала в памяти приятная физиология. В общем, у девочки развился комплекс, который будь я её настоящим отцом, назывался Эдиповым. Успокаивало то, что виделись мы редко, недолго и всегда прилюдно. Впрочем, хотя и редко, она ухитрялась застать меня одного, и тогда она не упускала возможности сорвать поцелуй. Я не считал это чем-то постыдным или преступным.

Так всё и шло до последнего времени. У Ноны уже начались ЕГЭ, скоро выпуск и большая жизнь. В переписке она строила планы, и они всегда были связаны со мной. Я уже не знал что делать. Нет, я не великий моралист, но чем дальше продолжалось наше общение, тем больше я привязывался к ней, любил её, но это была, как мне казалось, отцовская любовь. Я не мог представить себя и её вместе, хотя она к этому и стремилась. Для меня она была просто ребёнок, пусть и с телом почти взрослой женщины. Хотя, наверное, я всё же немного лукавлю. Её слова, настроение, чувства, пусть и по капле, неспешно, передавались мне. Как говорят «вода камень точит». Да, упорства этой девочке не занимать. Не обижаясь, не переходя в агрессивную атаку, она спокойно добивалась своего. Не отступая ни на шаг, ни на метр, не уходя в сторону. Методично, непрерывно это маленькое чудо доказывало своё право на выбор, заставляло уважать свои чувства. И я, хотя и ни словом, ни взглядом не показывал, что её усилия имеют хоть какой-то мизерный успех, нет-нет, да и задумывался, что иногда смотрю на неё уже не как на маленького шкодливого хитрого ребёнка добивающегося понравившейся игрушки. Да это и взрослому не под силу столько времени играть, настойчиво добиваясь своего. Значит это не игра. И, в ответ на её усилия, где-то в груди у меня вспыхнула и разгорается искорка ответного чувства. Задумывался и тут же останавливал себя. Как можно всерьёз думать в такой ситуации о чем-то кроме как об отношениях между отцом и дочерью, которые я уже давно принял и привык к ним, которые давно перестали быть для меня игрой, абстракцией. А что-то другое.… И главный барьер, который я не могу переступить, это разница в возрасте. Восемнадцать и сорок восемь. Да я ей не просто в отцы, я ей в дедушки гожусь. Но, именно это её, кажется, совершенно не волновало. Полностью соглашаясь и поддерживая меня во всем остальном, здесь она была непреклонна.

И вот настал момент, когда пришлось вернуться к этим размышлениям. И отбросить их уже было нельзя.

Солнце давно ушло за лес, стояли густые сумерки. На крыльце стало прохладно, всё же лето только начиналось. Я встал, почувствовав, как затекло тело от долгого сидения и, взяв пустую кружку, направился в дом. Поставил на огонь джезву. Пока вода для кофе нагревалась, почистил трубку и забил порцию ароматного вишнёвого табака. Вода нагрелась, всыпал свежесмолотый кофе, добавил немного сахара, соли на кончике ножа, трижды подождал, пока кремовая шапка пены поднимется до краёв джезвы и опустится, когда я поднимал турку. Дал отстояться любимому напитку и аккуратно перелил в кружку. Чашкой её точно не назовёшь из-за объёма. Влитый кофе заполнил её едва ли наполовину. А ведь когда я её покупал, на коробке с джезвой значилось «4 порции». Но это не наши порции. Как говорил поп в фильме «Королева бензоколонки» - «я к полумерам не привык». У нас, русских, славян, всё меряется полной мерой. И горе, и счастье, и радость, и тоска. Недаром на Руси и водку раньше вёдрами мерили.

Ну вот, церемония исполнена – кофе налит, трубка раскурена, теперь можно спокойно сесть, у открыто окна, и продолжить свои размышления. Поймал себя на том, что просидев столько времени на крыльце, я только вспоминал прошедшие годы, каждую мелочь, раскладывая всё по полочкам сознания. А о том, что сказал Ефим, и как его слова отразятся на моей, а вернее моей и Ноны дальнейшей жизни, почти и не думал. Хотя его слова никуда и не уходили. Просто, пока я предавался воспоминаниям, они работали где-то на уровне подсознания. Вспышка гнева и даже немного паники угасла. Смысл сказанного, его содержание и вызванные им эмоции улеглись, отстоялись, как пенка кофе в джезве, и теперь можно спокойно, без эмоций поразмыслить, просчитать возможные последствия и наметить варианты выхода из сложившейся ситуации.

Смысл вести, принесённой Ефимом, был в том, что Нону не зря ограничили в общении и свободе. Некоторое время назад на неё положил глаз начальник одного из родственников тётки, живущего в областном центре и служившем в областном МВД в чине подполковника. Начальник был даже старше меня, но это его не останавливало. Он не привык в чём-то себе отказывать. Если он что-то хотел, то это должно быть ему предоставлено и никаких возражений не принималось. И это не смотря на жену, троих детей и двух внуков. Заметил он Нону, когда приезжал вместе с родственником девочки на последнюю рыбалку. И через время выдал своё желание. Поскольку он женат, ему не нужны скандалы и подрыв репутации. Поэтому он хотел взять для начала девочку к себе на работу, дать служебную квартиру, обеспечить. И все это подразумевало ответную благодарность ему, почти небожителю, со стороны этой маленькой красавицы. Родственникам Ноны он тоже обещал разные бонусы. Единственная, кого не собирались спрашивать, так это сама девочка. Начальник мог бы получить желаемое и совсем без затрат, но любил показать себя благодетелем с широкой душой. Так выглядело, будто он не покупал себе новую приглянувшуюся игрушку, а по-царски одаривал её и её родных, почти бескорыстно, ну что стоят её чувства, её жизнь по сравнению с его благотворительностью, из-за которой ему даже приходилось немножко опускаться на уровень простых смертных.

Это всё и принёс Ефим. Не в таких, конечно, словах, это уже я наполнил их эмоциями. Просто он услышал разговор на кухне (очень любил подслушивать и подглядывать, маленький мерзавец, но на этот раз его подленькая привычка пошла нам на пользу), где говорили о том, как повезло его сестре, что после выпускного она переедет в город, ну и дальше по тексту. А сегодня они с тёткой уехали в областной центр на два дня обновлять Ноне гардероб, покупать выпускное платье. Мальчишка рассказал ей об услышанном, и она уехала не в лучшем настроении, попросив его сообщить обо всём мне. Что он и сделал. И теперь надо срочно искать выход из этого положения. Тут уже было не до моих терзаний по поводу разницы в возрасте. Генерал в таком положении не раздумывал ни минуты. Не буду делать скидку и я. Но это мелочи. Юридически наша разница как раз ничего не значила, не накладывала никаких ограничений, кроме морально-этических. А вот о них сейчас стоит забыть от слова совсем. Будем играть по правилам противника, раз мы на его территории. По-честному ничего не получится. В смысле по закону. Для удочерения она уже «старовата», а жениться нам никто не даст. И слово «закон» никак не помешает нашим противникам. Он для нас, простых смертных, и нужен для управления нами, а не для нашей защиты. Если мы вдруг вступаем в противоборство с власть предержащими, то закон работает только против нас. Собственно об этой опасности и сообщил брат Ноны. Чтобы я не поднял волну, и девочка была сговорчивее, знала своё место, был найден радикальный выход – посадить меня, но сделать это не сразу, а после того, как пройдёт выпускной и девочка поедет смотреть предложенную работу и устраиваться на новом месте. Рассматривали они и более «гуманный» вариант – «закрыть» меня, а через некоторое время оправдать, при условии, что я уеду и никогда даже близко не появлюсь рядом с Ноной, ни физически, ни виртуально. Как понимаете, ни один из этих вариантов нас не устраивал. Говорю за обоих потому, что за время знакомства уже изучил девочку и был в ней уверен. Что можно сделать в этой ситуации, если про первые варианты забыть? Уехать быстро самому? Ещё хуже. Предателем я никогда не был. Да это и не давало никакой гарантии. При должности оппонента имелась реальная возможность найти меня в любом уголке страны, а про заграницу я и не думал. И это он может сделать, добиваясь покладистости Ноны и в назидание другим. Ну и для того чтобы обеспечить моё полное молчание. Всё же руководство областного масштаба не совсем неприкасаемо. Есть и выше «крутые пацаны», и всегда есть хоть и маленькая, но вероятность, что твой противник имеет или найдёт выход на них. Так что просто бежать тоже не выход. Поищем способы развернуть ситуацию выгодно для себя, и в итоге победить. «И нам нужна всего одна победа». Одна на двоих.

Да, спокойная жизнь расслабляет. Сколько уже лет такой жизни на пенсии? Однако десятый. И за всё это время никаких проблем, кроме бытовых и иногда финансовых. А последние года три и их нет. Разучился быстро думать, сходу принимать правильные решения, выбирать оптимальный вариант из многих. Пора восстанавливаться. Хорошая жизнь, оказывается, расслабляет не только тело, но и мозги. Вот и сейчас, уже за полночь, а я всё не могу придумать единственный, лучший, самый безопасный вариант. Трубка дымит почти не переставая, джезва уже в который раз стоит на плите. Сердечко стучит в напряжённом ритме, похоже, завтра придётся нырять в аптечку. Она, наверное, уже и пылью покрылась. Час за часом, и уже к рассвету стал вырисовываться какой-то конкретный план. Теперь разложить всё по полочкам, посчитать наши действия при различных вариантах развития событий. Вот. План составлен и даже отдельные его части и расчёты записаны на бумаге. Самый оптимальный, по моему мнению, план. Лучше мне уже не придумать. Ставлю на плиту чайник, иду к аптечке. Нахожу несколько нужных таблеток, запиваю водой, потом завариваю чай на травах. Полчаса и я еле добираюсь до кровати, с трудом держа глаза открытыми, чтобы не споткнуться обо что-нибудь. Расправлять? Какое там. Даже не раздеваюсь. Голова на подушку, на себя лежащий рядом на стуле плед и всё. Пусть весь мир подождёт