Читать онлайн
"Мой крест"

Вместо эпиграфа.

Одному человеку казалось, что он живёт очень тяжело. И пошёл он однажды к Богу, рассказал о своих несчастьях и попросил у Него:

- Можно я выберу себе иной крест?

Посмотрел Бог на человека с улыбкой, завёл его в хранилище, где были кресты, и говорит:

- Выбирай.

Зашёл человек в хранилище, посмотрел и удивился:

- Каких только здесь нет крестов - и маленькие, и большие, и средние, и тяжёлые, и лёгкие.

Долго ходил человек по хранилищу, выискивая самый малый и лёгкий крест, и, наконец, нашёл маленький - маленький, лёгенький - лёгенький крестик, подошёл к Богу и говорит:

- Боже, можно мне взять этот?

- Можно, - ответил Бог. - Это твой собственный и есть.

Христианская притча.

Это я за работой. Будем знакомы!

АВТОБИОГРАФИЯ. ВОЛЬНОЕ ИЗЛОЖЕНИЕ
В этот мир я пришёл 4 июня 1962 года.

Буддисты убеждены, что жизнь дана человеку исключительно для страданий. Через эти испытания, он должен подняться над всем мирским, суетным и духовно очиститься.

Христиане и мусульмане, также рассматривают земную жизнь, по большому счёту, лишь как подготовку к загробному, вечному существованию. Поэтому, расслабляться некогда! Необходимо проводить время в постах и молитвах, бороться с многочисленными страстями, страдать и терпеть... И только тогда есть шанс испытать долгожданное блаженство. Но уже в другой, лучшей жизни.

Три основные мировые религии, и надо же - такое единодушие! Может быть, поэтому, душа моя в хрупком, младенческом теле, так не торопилась покидать уютное чрево матери и выходить в этот негостеприимный мир?

Семь долгих суток длились роды. Крупный плод (пять килограммов!) застрял в родовых путях, и потребовалась серьёзная операция, чтобы извлечь, наконец, меня на свет Божий. И, как результат, первая серьёзная травма - левого глаза, приведшая к частичной потере зрения. Жизнь моя началась...

...

Одни из первых воспоминаний об окружающем мире пронизаны радостным духом творчества, как это не удивительно! Я, пятилетний карапуз, сижу на улице азербайджанского городка Мингечаур (сюда мои родители в середине шестидесятых годов переехали жить и работать из Ставрополя-на-Волге, где мне, собственно, и суждено было появиться на свет!), в шумной компании шалопаев дошкольного возраста и разной национальности. На нагретом жарком южном солнце бетонном поребрике.

Мы старательно ваяем из жёлто-серой придорожной глины, разбавленной водой из лужи, какие-то танки, человеческие фигурки, диковинных зверей... Всё, что не подскажет ребёнку слепить из предоставленного самой матушкой-природой бесплатного, экологически чистого и нескончаемого заменителя пластилина буйная детская фантазия. А потом сушим получившиеся творения под палящими лучами летнего светила.

Для нашей многонациональной коммуны, объединяющей ребятню нескольких близстоящих пятиэтажек, столь увлекательное занятие было тогда, в эпоху отсутствия интернетов и айфонов, пожалуй, одним из самых популярных времяпрепровождений. Пока наши родители вкалывали дни напролёт на местных предприятиях этого энергично развивавшегося закавказского промышленного центра.

Навсегда врезалось в детскую память, как мы сидим, с самым сосредоточенным видом на придорожном бордюре, полтора десятка загорелых, чумазых пацанов и девчонок, и творим... Многие – в ветхих сандалиях на босую ногу, а то и вообще – безо всякой обувки, в одинаковых ситцевых трусах и майках. Обычная советская детвора шестидесятых годов прошлого века. У каждого второго ребёнка на шее, на прочном шнурке, ключ от входной двери квартиры.

Ходить ежедневно в детский садик, размещавшийся совсем рядом с моим домом, я категорически не желал. На улице мне было в тысячу раз интересней! И потому я довольно часто сбегал от воспитательниц и нянечек, через дырку в заборе... Вот тут, на улице, среди таких же малолеток и наслаждался вольной жизнью, создавая под снисходительными взглядами старших мальчишек свои "шедевры" из сырой глины.

Может быть, именно тогда во мне и проснулась впервые творческая личность? Как знать...

...

В 1972 году, молодые, неугомонные родители опять снялись с обжитого места и перебрались в Северную Осетию, в маленький степной городок Моздок. Мне тогда исполнилось девять лет. И я уже учился во втором классе.

В то время, в массовом сознании, почему-то бытовало твёрдое убеждение, что в каждой приличной и успешной советской семье обязательно должно быть пианино. На худой конец – скрипка, или аккордеон… И, соответственно, кто-то, умеющий на всём этом играть. Как же можно полноценно жить и воспитывать собственных детей без культуры и благотворного влияния мирового искусства? А поскольку сестрёнка моя была ещё слишком мала, взоры родителей обратились на меня...

С рук, ещё в Мингечауре, для будущего Вана Клиберна папа с мамой приобрели шикарный инструмент с тесным рядом чёрно-белых клавиш и тяжёлой, как у дорогого гроба, лакированной крышкой. Громоздкий, блестящий и пугающий детское воображение своим внушительным видом.

Несколько раз в неделю, в наш дом, приходила по мою душу чопорная учительница музыки. Мы разучивали с ней бесконечные гаммы, учились правильно держать спину и кисти рук... Господи, как же я ненавидел эти нескончаемые часы обучения игры на пианино!

А мама вынашивала свою мечту отдать меня в настоящую детскую музыкальную школу. В Мингечауре тогда такого учебного заведения не было. И со мною занималась за плату знакомая мамина профессиональная пианистка.

Но, на мою беду, детская музыкальная школа имелась в маленьком североосетинском городке. Там, куда мы переехали.

И как только наша семья обосновалась в Моздоке, мама, крепко схватив меня за руку, потащила записывать неразумное чадо в ненавистную сынишке музыкальную школу... Вот тут-то, всё моё естество и взбунтовалось со страшной силой!

Особенно когда я узнал, потрясённый, что в этом дополнительном к общеобразовательной средней школе специфическом учебном заведении мне предстоит провести долгих семь лет. Это ж целая жизнь коту под хвост!

И на пороге музыкальной школы я поставил перед мамой вопрос ребром… Или нашу семью ждёт мирное, благополучное будущее в Моздоке, или проклятое пианино превратит меня за семь лет здесь в закомплексованного, неуравновешенного психа!

К счастью, здравый смысл тогда, в родительской голове, победил страстное мамино желание насильно приобщить любимое чадо к высокому искусству. Тем более, что я предложил ей достойную альтернативу.

Если уж маме непременно так необходимо определить меня, кроме общеобразовательной, ещё в одну школу, то пусть это будет художественная. Я всегда обожал рисовать цветными карандашами и красками. И втайне мечтал стать, когда вырасту, если уж не космонавтом или разведчиком, то, на худой конец, всемирно известным художником.

В конце концов, маму мои доводы убедили. И в 1973 году она отвела меня, одиннадцатилетнего, в моздокскую детскую художественную школу. Обучение здесь длилось четыре года, и поступлению предшествовал небольшой творческий конкурс.

Представленная мною толстая папка с рисунками, членов приёмной комиссии вполне удовлетворила... И я был зачислен в первый класс ДХШ.

Примерно, в эти же годы мне довелось близко подружиться с первым настоящим художником, встретившимся на моём жизненном пути. Таким человеком оказалась Коршунова Екатерина Николаевна. Удивительная и яркая творческая личность, только-только вышедшая на пенсию.

Ветеран Великой Отечественной войны, бывшая фронтовая медсестра, имевшая награды и ранения, она глубоко верила в Бога. И относилась к моей маме, как к своей дочери.

Две женщины, работавшие на одном предприятии, познакомились и близко сошлись, несмотря на значительную разницу в возрасте. Да и жили мы по соседству.

Баба Катя ( так я называл Екатерину Николаевну ) стала часто бывать у нас в гостях. Муж у неё давно умер, единственный сын вырос и уехал жить в дальние края. Наведывался к родительнице редко, раз в год, не чаще. На несколько дней.

Екатерина Николаевна помогала маме по хозяйству, постоянно возилась с нами, с детьми... Я в ней души не чаял! Ведь баба Катя была ещё и самобытным, разноплановым художником.

Она вырезала с помощью специальных инструментов объёмные картины на круглых спилах-блинах толстых стволов деревьев. И раскрашивала потом свои причудливые барельефы масляными красками.

А ещё баба Катя любила вышивать на холсте, натянутом на подрамник, фигуры ангелов и лик Христа разноцветными шёлковыми нитками. Она мастерски изображала на полотнах кисточками и мастихином пейзажи потрясающей красоты.

Часто бывая в гостях у Екатерины Николаевны, я ходил по полутора комнатному жилищу художницы, как по музею. С восторгом и восхищением разглядывая развешанные по стенам квартиры многочисленные творения мастера. И благоговейно наблюдая, как рождаются новые шедевры под руками этой удивительной женщины.

В художественной школе нас учили графике, пластилиновой лепке, азам живописи, используя акварельную и гуашевую технику. Баба Катя же, ввела меня в новый мир масляных красок, дала первые практические уроки работы с ними.

В общеобразовательной школе я учился весьма посредственно. Звёзд с неба не хватал. Каждая четвёрка – как праздник…

За партой в классе мне было скучно и неинтересно. И если с гуманитарными предметами дело обстояло ещё более-менее терпимо, то вот с точными науками я совсем не дружил. Любые формулы с уравнениями на школьной доске или в учебнике погружали меня в депрессию.

Вместе с тем, я очень любил читать. Художественная литература, особенно историческая и научно-фантастическая, притягивала меня к себе магнитом.

Я постоянно пропадал в читальных залах городских книгохранилищ, поскольку самые увлекательные и редкие издания домой уносить не разрешалось. Был записан во всех трёх моздокских библиотеках. Эта страсть к чтению, плюс хорошая зрительная память, сыграли со мной забавную шутку и в учёбе.

Моя семья. За несколько лет до трагического происшествия.

Несмотря на слабенькое знание правил орфографии, я, тем не менее, умудрялся в школе, достаточно грамотно писать сочинения и диктанты. Выручала зрительная память и большой объём прочитанных текстов.

А своими неожиданно глубокими познаниями в отдельных эпизодах истории и географии, иногда просто ставил в тупик учителей-предметников. Ну откуда я мог знать, по их мнению, какой точной длины и формы были штыки у суворовских чудо-богатырей? Или как спасали свой скот от нападения кровожадных пираний аборигены амазонских джунглей, перегоняя животных вброд через реки? В учебниках об этом не писали.

Восьмой класс и художественную школу я окончил одновременно, в 1977 году. С моими тройками, почти по всем общеобразовательным предметам, продолжать обучение в девятом было бесперспективно. Да и совсем не хотелось!

Вариантов оставалось немного... Лучший из них, пожалуй, был попробовать поступить в какой-нибудь техникум или училище, где наряду с обязательным средним образованием, я мог получить и профессию.

К счастью, желание стать профессиональным живописцем, четыре года художественной школы, не только не убили во мне, но даже и преумножили. Вот это специфическое учебное заведение я окончил без троек. И посещал его с преогромным удовольствием.

Так что, вопрос "кем быть?" на тот момент лично передо мной не стоял. Я, вместе с документами об окончании двух школ – неполной средней и художественной, уговорив сомневающихся родителей, взял два десятка самых удачных своих акварельных и графических работ, и отправился совершенствоваться в живописи дальше.

Мой путь лежал в город Куйбышев. Здесь не только располагалось интересовавшее меня художественное училище, но и проживала с семьёй мамина сестра. А этот факт, по мнению родителей, был весьма важен. Ведь я впервые собирался надолго покидать отчий дом.

Увы, поступить в художественное училище мне не удалось. Хотя я и успешно прошёл обязательный творческий конкурс перед экзаменами. Мои живописные и графические работы членов приёмной комиссии, в целом, удовлетворили. Но… Двойка на вступительных испытаниях по русскому языку и литературе перечеркнула все надежды.

Однако жизнь продолжалась… Вернувшись, не солоно нахлебавшись, в Моздок и по-прежнему не желая идти в девятый класс, я, с согласия родителей, отнёс свои документы в городское профтехучилище. Здесь готовили рабочие кадры для местных строительных организаций. И принимали сюда безо всяких вступительных экзаменов.

Честно говоря, мне тогда было всё равно, на кого учиться - на столяра, каменщика, сантехника... Я не собирался посвящать свою жизнь профессии строителя. И смотрел на столь неожиданный поворот в собственной судьбе, как на вынужденный шаг.

Думал, "перекантуюсь" несколько лет в профтехучилище, получу обязательное среднее образование... А дальше - видно будет!

Поэтому, когда в приёмной комиссии мне предложили записаться в группу штукатуров-маляров (здесь был недобор!), я не стал упираться. Пусть будет так – какая разница?

…Учёба в профтехучилище давалась мне легко, без особых усилий. Даже по такому специфическому предмету, как "Электротехника" - с ненавистными, ещё по школе, цифрами, формулами и схемами. Я быстро выбился в непривычные для себя "круглые" отличники. Мою фотографию, по итогам полугодия, даже поместили на училищную Доску Почёта.

Подходил к концу первый учебный год на новом месте... И вот тут, судьба моя опять сделала крутой поворот.

Руководство профтехучилища, глядя на достижения шустрого первокурсника, решило - хватит этому молодому человеку протирать штаны в Моздоке. Меня вызвали к начальству и порекомендовали продолжить своё образование строителя в Волгограде, в индустриально-педагогическом техникуме. Это было, в то время, базовое учебное заведение, готовившее, в основном, мастеров производственного обучения для российских профтехучилищ.

Наверное, дальновидное руководство искренне надеялось, что поступив, без особых проблем, по его специальному направлению в Волгоградский техникум, я, через четыре года, вернусь обратно в Моздок, уже подготовленным молодым специалистом. И буду "ковать" здесь кадры для строительной отрасли региона.

Летом 1978 года, я, успешно сдав вступительные экзамены, стал учащимся Волгоградского индустриально-педагогического техникума. Ооо... Эти незабываемые четыре года бурной и беззаботной жизни, вдали от отчего дома и изрядно поднадоевшего родительского присмотра. Полная свобода!

Многое тогда для меня, семнадцатилетнего юноши, было внове. Первая, уже совсем не детская, любовь, жизнь на одну стипендию в тридцать три рубля, в шумной и безалаберной "общаге" при техникуме… Напряжённые стройотрядовские трудовые будни летом, и круглогодичные вечерние посиделки, с песнями под старенькую гитару. И, чего уж там греха таить, - первый стакан дешёвого портвейна.

Эти четыре года вдали от родителей я, помимо учёбы, жил самыми разносторонними интересами. Увлекся всерьёз шахматами (получил разряд!), занимался лёгкой атлетикой (бегом), посещал плавательный бассейн, рисовал карикатуры для областной газеты "Волгоградская правда"... Пробовал даже писать юмористические рассказы и стихи!

Правда, опусы свои тщательно скрывал ото всех, осознавая слабость собственных литературных произведений. Однако совсем отказаться от писательско-поэтического творчества не мог. Это было выше моих сил.

Стипендии на резко возросшие жизненные запросы катастрофически не хватало... Просить же денег у родителей такому здоровому лбу, признававшему себя практически взрослым и самостоятельным человеком, я считал делом недостойным настоящего мужчины.

Выход нашёлся быстро. Недалеко от нашего техникума располагалось большое металлургическое предприятие "Красный Октябрь". Дымило оно круглосуточно, в три смены… Выплавляя металл и изготавливая различный прокат.

Здесь охотно брали на временную и неквалифицированную работу учащуюся молодёжь, в том числе – и в ночные смены. И платили хорошие деньги.

"Королева и её свита". 45 см. х 60 см. Масло, ДВП.

Так что днём я честно грыз гранит науки в своём техникуме… А по ночам работал огнеупорщиком на «Красном Октябре». Помогал разбирать опытным рабочим завода огромные, отработавшие своё печи в цехах. Иногда, в составе бригады, загружал-разгружал погоняемые к складам вагоны.

Трудился так по возможности, не больше одной-двух недель в месяц. Но этого оказалось вполне достаточно, чтобы уже никогда не ломать голову, где взять денег на подарок для любимой девушки… Или на какие средства сходить с друзьями на концерт заезжего модного артиста.

Даже самому удивительно теперь, как при столь насыщенной жизни, я ещё умудрялся и сравнительно неплохо учиться. Сдавать вовремя все курсовые работы и зачёты, закрывать сессии.

Стабильная прибавка к стипендии, позволил мне уже на третьем курсе снять скромную комнатку в частном секторе, недалеко от техникума. Наконец-таки, я смог перебраться из беспокойного, надоевшего общежития в тихую, комфортную для себя обитель!

Всё это помогло мне успешно закончить последний четвёртый курс… И защитить на "хорошо" в 1982 году дипломную работу.

И опять меня ждал крутой, хотя и вполне ожидаемый, поворот в судьбе. Армия...

Сразу после защиты диплома, летом 1982 года, меня быстренько "забрили" в солдаты. Причём, всё произошло так внезапно, буквально в течение трёх дней, что я, даже не успев сообщить родителям, отправился с сотнями других призывников, в шумном и нетрезвом эшелоне, из Волгограда к месту прохождения срочной службы.

В какие края мы ехали – никто не знал. Военная тайна! А привезли нас вскоре в Казахстан, на знаменитый ракетный полигон Байконур.

Из-за проблем со зрением (в следствии полученной в младенчестве родовой травмы), мне в армии "светили" лишь строительные войска... Ну, а так как я уже, в отличии от многих моих сотоварищей-призывников, был обладателем только что полученного диплома мастера производственного обучения, то сразу оказался выделен из общей массы сопровождавшими наш эшелон офицерами.

Меня, и ещё нескольких ребят, направили, по приезду на полигон Байконур, в его центр - закрытый городок Ленинск. Так я попал в учебную воинскую часть, в школу сержантов.

Здесь, последующие шесть месяцев из нас, нескладных новобранцев, готовили младших командиров для многочисленных строительных батальонов, размещавшихся на территории ракетного полигона. Уже через полгода, я, получив звание младшего сержанта, отправился служить из «учебки» дальше, в новую воинскую часть, раскинувшуюся посреди казахстанской степи.

Под моим началом было интернациональное отделение солдат, девять человек. Армянин, белорус, чеченец, два казаха, украинец, и трое русских парней.

Не знаю, каким уж я был им командиром полтора года, оставшиеся мне до «домбеля»… Такой же солдат-срочник и ровесник своим подчинённым.

«Тащил» армейскую службу, как учили меня в школе сержантов. Регулярно ходил в караулы и наряды, считал, как и все, дни до увольнения в запас.

Но, видимо, не таким уж и плохим младшим командиром я был, коль дважды руководство части поощряло меня краткосрочным отпуском… И поездкой на недельку домой, в Моздок.

…Из армии я вернулся в разгар лета 1984 года. С месяц, примерно, пробездельничал, наслаждаясь беззаботной гражданской жизнью.

А уже в начале сентября устроился на работу в моздокский Дом пионеров, руководителем сразу двух кружков - шахматного и рисования. Директор этого детского учреждения дополнительного образования, милая женщина, лет под пятьдесят, сочла достаточным основанием для моего зачисления в штат, представленные документы - диплом об окончании техникума с педагогическим уклоном, свидетельство об окончании художественной школы и удостоверение шахматиста второго разряда.

Но, скорей всего, причиной столь лёгкого трудоустройства, стала элементарная нехватка преподавательских кадров в Доме пионеров в ту пору. Однако взяли меня на работу, на всякий случай, с месячным испытательным сроком.

Я уже писал выше, что ещё учась в техникуме, стал сочинять небольшие юмористические рассказы и стихи. Баловался этим и в армии, тайком от сослуживцев...

Литературных занятий не оставил я и на «гражданке». Продолжал потихоньку творить в тетрадку, параллельно со своей новой работой в городском Доме пионеров. Со временем, разных опусов собственного сочинения накопилось у меня немало… На целую книжку!

И вот однажды, набравшись, наконец, мужества и нахальства, я отнёс несколько своих юморесок в редакцию моздокской районной газеты "Ленинская правда". Случилось это месяца через три после возвращения из армии.

Как ни странно, но мои короткие рассказы в редакции восприняли весьма благосклонно. А некоторые из юморесок были тут же опубликованы.

Помню, какое трепетное чувство и радостное потрясение я испытал, впервые увидев написанные мною строки напечатанными в газете! Это был мощнейший творческий толчок для начинающего литератора.

А вскоре мне предложили стать внештатным корреспондентом "Ленинской правды". Я не раздумывая согласился. И несколько раз, по заданию редакции, в свободное от своей основной работы, в Доме пионеров, время, готовил небольшие публикации для газеты на разные актуальные молодёжные темы.

Педагогическая карьера моя, на ниве изобразительного и шахматного искусства продлилась недолго… Всего несколько месяцев.

В конце 1984 года, в редакции "Ленинской правды" неожиданно образовалась вакансия, в отделе партийной, комсомольской и профсоюзной жизни. Когда это место вдруг предложили мне - я обрадовался и испугался в душе. А потяну ли? Так начался мой длительный путь в журналистской профессии…

В районной газете я проработал семь лет. Удивительное, незабываемое время! Когда ты молод, энергичен, полон сил, новых идей и надежд.

Деятельность в газете «Ленинская правда» стала для меня не просто работой. Именно здесь, как мне казалось тогда, и протекала моя настоящая жизнь.

Дома я появлялся, лишь для того, чтобы наскоро перекусить чем-нибудь, да ночь переспать. А в выходные дни мне просто некуда было себя девать! Да их, откровенно говоря, почти и не оставалось… За постоянными поездками по сёлам и станицам района на стареньком редакционном "Уазике", за участием в разных важных совещаниях, встречах, конференциях, проводимых нередко именно в субботу-воскресенье… И написанием потом отчётов и репортажей о состоявшемся событии. Причём, готовящихся всегда срочно, в ближайший номер.

Всё это напоминало бесконечную, изматывающую гонку. Но мне такая сумасшедшая профессия и весьма напряжённый рабочий ритм были по душе.

"Оптимистка". 50 см. х 70 см. Холст, масло.

Я настолько проникся и полностью увлёкся захватившим меня интересным корреспондентским делом, что даже в свой первый трудовой отпуск не пожелал уходить, когда подошла моя очередь! Попросил редактора газеты позволить мне остаться на работе. Удивлённому начальству пришлось чуть ли не насильно отправлять молодого сотрудника отдохнуть на несколько недель.

Творческий коллектив газеты был погружён с головой не только в свою работу. По вечерам, после семнадцати часов, в нашем небольшом, разновозрастном журналистском сообществе начиналась другая, но не менее притягательная для меня жизнь.

В «Ленинской правде» в ту пору подобралась группа довольно сильных шахматистов-разрядников и азартных любителей настольного тенниса. Каждый вечер, в одном из кабинетов редакции сражались «на вылет» последователи Анатолия Карпова… А буквально через стенку от них бились бескомпромиссно в просторном коридоре, за извлечённым из тёмной подсобки столом с сеткой, поклонники пинг-понга.

О, какие это были жаркие, самозабвенные баталии, невзирая на занимаемые должности и лета сошедшихся в поединках соперников! Порой ночному сторожу редакции приходилось глубоко затемно разгонять по домам солидную журналистскую братию, словно заигравшихся мальчишек.

Работая первый год литсотрудником районной газеты, я, как никогда остро, почувствовал, наконец, свои серьёзные пробелы в знании русского языка. Надо было что-то срочно предпринимать... Ведь иного рода деятельности для себя, кроме как занятия журналистикой, я теперь уже и не видел!

А диплома индустриально-педагогического техникума для подобного будущего мне было явно недостаточно. Да и сам редактор "Ленинской правды" Л. Л. Пальцев неоднократно и недвусмысленно намекал в наших беседах с глазу на глаз о необходимости получения мною высшего филологического образования. Заочно.

А без этого, убеждал Лев Лазаревич начинающего, подающего надежды молодого подчинённого, стать успешным профессиональным журналистом, в условиях жёсткой конкуренции, мне просто нереально. Да я это уже и сам понимал.

Чтобы подготовиться к поступлению на филфак, мне пришлось заново самостоятельно проштудировать все учебники по русскому языку, литературе, истории, иностранному… Начиная с самых младших классов средней школы.

На это ушёл не один месяц... И много дней занятий с платными репетиторами.

И всё же, только со второй попытки, в 1986 году, мне удалось, наконец, поступить на заочное отделение филологического факультета Северо - Осетинского государственного университета. В городе Орджоникидзе, ныне – Владикавказе.

К тому времени, в стране уже вовсю шла горбачёвская перестройка. А в моей жизни в 1987 году произошло два знаменательных события… Я женился и вступил в члены КПСС.

Коммунистом стал исключительно по идейным убеждениям. Парень я был активный в общественной жизни, инициативный комсомолец… Дитя своего времени, в общем.

Молодёжь редакции и типографии несколько лет подряд избирала меня секретарём нашей объединённой комсомольской организации. Я искренне верил тогда в грядущую победу коммунизма. Сначала в нашей стране, а потом и во всём мире. И был, естественно, воинствующим атеистом.

Вступил в члены КПСС… Чтобы уже в начале 1992 года написать заявление нашему секретарю парторганизации о своём добровольном выходе из коммунистических рядов. Это было тяжёлое, но, как мне тогда казалось, честное решение.

Меня до глубины души потрясли открывшиеся, доселе неизвестные широкой аудитории факты из рассекреченных и опубликованных в центральной прессе официальных документов, извлечённых из государственного архива постреволюционного периода бурной отечественной истории. Кровавые страницы гражданской войны, репрессии, крестьянские восстания, казни несовершеннолетних… То, что я всегда считал провокационными слухами, распространяемыми нашими идеологическими врагами, преувеличениями людей, обиженных в своё время советской властью.

Тогда подобные сенсационные материалы частенько появлялись в таких уважаемых мною изданиях, как «Журналист», популярном еженедельнике "Аргументы и факты", в газете "Комсомольская правда". К счастью, время было уже другое. И подобный демарш прошёл для меня практически безболезненно. А ведь наша «Ленинская правда» всё ещё формально оставалась идеологическим рупором продолжавшего худо-бедно функционировать моздокского райкома партии.

Но в этом, некогда грозном и могущественном властном органе местного самоуправления, в тот момент, было не до меня. Я даже с работы не вылетел из своего отдела партийной, комсомольской и профсоюзной жизни… Чего, откровенно говоря, боялся больше всего. И продолжал потихоньку совершенствоваться в своей беспокойной журналистской профессии.

У меня родился первенец - сын Руслан... Это было счастливое времечко на мрачном фоне навалившихся на страну и её рядовых граждан политических, экономических и социальных проблем. В повседневной текучке его, как правило, не замечаешь... Понимание приходит потом, спустя годы.

Одно из определений счастья заключается в нехитрой, вроде бы, формуле - это когда человек утром, с радостью торопится на работу, а вечером, с такими же чувствами, спешит домой, к любимой жене и детям. Именно так я и жил тогда… Светло и легко! Невзирая на бушевавшие вокруг идеологические страсти, галопирующую инфляцию и связанную с этим вечную нехватку денег, разные бытовые неурядицы.

Мне была по душе даже нелёгкая заочная учёба в университете, продолжавшаяся шесть лет и отнимавшая у меня немало сил и времени. Зачёты, экзамены, поездки на сессии во Владикавказ…

Добросовестная зубрёжка правил русского языка, упорное овладение знаниями, столь необходимыми пишущему журналисту, дали свои результаты. К последнему курсу меня уже считали в университете одним из лучших студентов-заочников филфака.

В 1991 году, я на "отлично" защитил дипломную работу по предложенной мне на кафедре персональной и оригинальной теме. Она называлась "Карамзин - первый русский журналист". И перекликалась с моей профессией.

Я, наконец, получил свой долгожданный диплом о высшем образовании. Согласно которому являлся теперь филологом, преподавателем русского языка и литературы.

В это же время благополучно канул в лету Советский Союз. А вместе с ним, увы, закончилась и моя счастливая семейная жизнь. Брак распался...

Я ушёл от жены и ребёнка, обратно в родительский дом. Оставив за спиной только что полученную от государства двухкомнатную квартиру и всё, совместно нажитое с бывшей супругой имущество. Мне опять предстояло начинать строить личную жизнь с нуля...

Кто был виноват в столь быстром крушении нашего семейного корабля? Трудно сказать... Наверное, мы с женой оба.

Глупое упрямство молодости, обоюдное нежелание идти на компромиссы, дурацкое стремление кому-то, чего-то доказать в этой жизни... Вот и доказали.

"Берёзовый хоровод". 50 см. х 75 см. Холст, масло.

Осенью 1991 года меня назначили заведующим отделом моздокского районного радиовещания. Специфика новой журналистской работы, освоение необычной, сложной и ранее незнакомой мне звукозаписывающей стационарной аппаратуры в студии, заставили сосредоточить всё своё внимание и усилия на порученном деле.

Навалившиеся неожиданно непривычные заботы в профессиональной сфере немного приглушили и мою сердечную боль после распада семьи. Я с головой ушёл в новую для себя, захватывающую и перспективную, творческую атмосферу радиожурналистики.

Допоздна пропадал в своей маленькой студии, напичканной специфической аппаратурой... Трудился поначалу без выходных. Просто не успевал в первые месяцы готовить и монтировать передачи в отведённое для этого время!

Да и домой меня больше ничего не тянуло… Я жил в своей студии. Дотошно осваивал и изучал вверенную мне профессиональную технику, оттачивал и шлифовал день за днём работу со звуком. И постепенно стал чувствовать себя на новом поприще вполне уверенно. Моё мастерство радиожурналиста росло...

Зимой 1993 года я познакомился случайно с замечательной, симпатичной и умной, девушкой Ириной. А, примерно, через год, она стала моей женой.

К тому времени, взяв крупную ссуду в банке, я уже успел построить свой собственный дом на окраине Моздока. В 1994 году мы с Ирой сыграли в нём скромное новоселье… И принялись жить – поживать вдвоём.

Не заставили ждать себя и наши дети. В 1995 году на свет появился Олежка, а в 1997 - Алёнушка. Семейная жизнь моя вроде бы снова стала налаживаться…

С началом первой чеченской военной кампании в 1995 году, маленький и тихий, доселе мало кому известный в России, провинциальный Моздок, вдруг оказался в центре всеобщего внимания. Название нашего городка стало часто мелькать в новостных сводках.

А причиной тому была мощная армейская группировка, располагавшаяся на территории Моздокского района. И крупный военный аэродром под городом. Наш населённый пункт стал одним из опорных плацдармов в кровавом локальном конфликте, развязанном на Северном Кавказе.

В одночасье сонный степной городок на Тереке преобразился. Гостиницы и административные здания заполонили вооружённые люди в камуфлированной форме, а улицы - тяжёлая армейская техника.

Танки, БТРы, артиллерийские орудия добили своими гусеницами и колёсами и без того неважные моздокские дороги. Город наводнили всевозможные иностранные наблюдатели и журналисты. Естественно, что и представители местной прессы не могли оставаться в стороне от происходящих вокруг столь значимых событий.

Многие мои коллеги в ту пору активно сотрудничали с центральными и крупными российскими региональными СМИ. Чего греха таить - это была хорошая прибавка к ежемесячной журналистской зарплате в трудное для выживания время.

Репортажи из зоны боевых действий оплачивались руководством средств массовой информации щедро. Тема была актуальная и горячая.

Да и для начальства солидных каналов и печатных изданий подобное партнёрство с местными журналистами являлось выгодным. Отпадала необходимость отправлять куда-то, за тридевять земель, в опасную "горячую точку" собственного корреспондента, зачастую малознакомого с кавказским менталитетом, обычаями и традициями проживающих в регионе народов, своеобразной историей края. Да ещё и оплачивать штатному сотруднику командировку, суточные и страховку…

А неподготовленность заезжего корреспондента часто приводила тогда к досадным "ляпам" и неточностям в оперативных газетных публикациях и телевизионных репортажах. Чеченцев в СМИ нередко именовали "чеченами", ингушЕй – «ингУшами», осетин - "осетинцами..." А сам город Моздок, почему-то, постоянно включали в состав мятежной республики. Всё это резало слух и вызывало недоумение у сведущих людей.

Я тоже, в ту пору, активно сотрудничал с различными российскими СМИ из регионов страны, откуда регулярно прилетали к нам, на военный аэродром вооружённые правоохранительные подразделения, наводить конституционный порядок в Чечне. Бойцы прибывали из Москвы и Питера, Ростова-на-Дону и Мурманска, из Урала, Сибири и Дальнего востока. Армейцы – контрактники и срочники, полиция, ФСБ, казаки… С кем только мне тогда не приходилось пересекаться по своей журналистской работе в Моздоке, полном приезжего народа и растревоженного, словно улей!

В конце 90-ых годов, я получил предложение о сотрудничестве на долгосрочной основе от телерадиокампании "Дон-ТР". Меня попросили стать внештатным корреспондентом этого крупного областного СМИ. Сама кампания размещалась в Ростове-на-Дону.

Я получил официальную аккредитацию, все необходимые документы и пропуски, для перемещения по зоне боевых действий. В мои обязанности входило регулярно информировать по телефону жителей ростовской области, как служится на территории Чечено-Ингушетии их землякам из армейской дивизии "Дон" и прикомандированным сотрудникам МВД.

Несколько раз в месяц я созванивался с коллегами из телерадиокампании и наговаривал им свои репортажи и отчёты. А на другом конце провода мой голос записывала на магнитофон журналист Татьяна Межанова, курирующая военную тему. И уже через считанные минуты она вставляла этот материал в свою очередную передачу ростовского областного радио… Как последние новости о ходе антитеррористической операции в Чеченской республике, «от нашего моздокского специального корреспондента».

Чтобы постоянно держать ростовчан в курсе событий, касающихся службы их земляков, мне приходилось крутиться белкой в колесе. Довольно часто случалось выезжать в соседнюю воюющую республику на армейском автобусе, или вылетать на вертолёте с группой коллег-журналистов в отдалённые районы Чечни. Я встречался с рядовыми бойцами и офицерами, интервьюировал с микрофоном в руках солдат на блокпостах, бывших заложников с потухшими глазами и простых жителей сёл...

Зона вооружённого конфликта располагалась совсем рядом с моим домом. За день, благодаря поддержке пресс-службы нашей военной группировки, я успевал побывать и в нескольких местах Чеченской республики, и благополучно вернуться в Моздок. А ведь мне ещё, кроме этого, три раза в неделю приходилось готовить выпуски передач местного радио!

Но я как-то умудрялся справляться со всеми своими журналистскими делами... Да настолько, что в 1999 году решил ещё и баллотироваться в депутаты местного самоуправления.

На почётный и ко многому обязывающий мандат в одном из центральных округов Моздока, кроме меня, претендовали ещё трое достойных кандидатов. Но избиратели отдали предпочтение мне.

И следующие четыре года, вплоть до весны рокового в моей жизни 2003-го, я, как мог, параллельно с профессиональными, журналистскими, старался честно исполнять и свои депутатские обязанности. Проводил собрания и встречи с гражданами, разбирал бытовые конфликты между соседями, заседал в различных комиссиях... А некоторые даже и возглавлял.

"Мечты". 60 см. х 60 см. Холст, масло.

Но такая напряжённая, насыщенная жизнь мне нравилась. Каждый мой день был теперь расписан, буквально, по минутам. Нередко, ради работы, приходилось жертвовать выходными днями. Но подобный ритм казался мне тогда вполне естественным. И вся жизнь до далёкой пенсии представлялась марафонским забегом, остановка в котором, даже на непродолжительное время - просто невозможна!

Ничего не предвещало беды... Напротив, у меня даже наметился карьерный рост. Плюс ко всем своим должностным и общественным обязанностям, я был назначен ещё и пресс-секретарём моздокской районной администрации. Стал членом Союза журналистов РФ.

Но... В июне 2003 года трагический случай, в одно мгновение, круто и непоправимо изменил всю мою жизнь.

Отдыхая в воскресный день со своими детьми на городском пляже, я неудачно нырнул с трамплина, получив тяжелейшую травму позвоночника. Потерял сознание и очнулся только на больничной койке.

Врачи констатировали переломовывих четвёртого и пятого шейных позвонков. И, как результат, у меня произошла полная парализация нижних и верхних конечностей.

В 41 год я, в одну секунду, из полного сил, здорового человека, превратился в беспомощного, прикованного к постели инвалида… Которого жене отныне приходилось кормить с ложечки.

Надо было как-то учиться жить и двигаться заново. Практически с нуля.

Если раньше, я пребывал в постоянном цейтноте, и времени на всё катастрофически не хватало, то теперь - спешить мне было совершенно некуда... Сутками, неделями, целыми месяцами перед моими глазами белел один и тот же выщербленный потолок больничной палаты. А в голове ворочались самые мрачные мысли.

Ну почему я сразу не захлебнулся и не погиб в том злосчастном водоёме? Зачем мне теперь такая жизнь? За что меня так жестоко наказала судьба?!

В эти тяжёлые месяцы, чтобы хоть как-то отвлечься от своих чёрных дум, я много читал. В том числе - и духовную литературу.

Ирина, жена, ни на минуту не отходила от меня. Ни днём, ни ночью. Она переворачивала страницы книг, тормошила постоянно разговорами… Не позволяя совсем упасть духом.

Часто в нашу маленькую одноместную палату городской больницы заглядывали и верующие люди, прослышавшие про мою беду. Всё-таки, я был известным в Моздоке человеком, благодаря своей работе на радио и депутатству. Мы с женой вели с ними долгие беседы на религиозные темы.

Слушал я в эти месяцы, через наушники плеера, проповеди и записанные на плёнку выступления, ответы на вопросы, наших православных просветителей - диакона Андрея Кураева, профессора Московской Духовной Академии Алексея Осипова и многих других. Постепенно, в моём атеистическом сознании произошёл настоящий мировоззренческий переворот. И конечно же, решающую роль в столь коренной переоценке всей ранее прожитой жизни, сыграла полученная травма.

…Осенью 2003 года я покрестился, прямо в больничной палате. Обряд провёл знакомый православный священник.

А в 2004-ом, как только смог сидеть и передвигаться в инвалидной коляске, мы с Ириной обвенчались в моздокском Храме. В окружении своих детей, родственников и ближайших друзей.

Но надо было занять себя чем-то позитивным и полезным, чтобы бороться с периодически проявляющимися приступами депрессии. И в декабре 2007 года, вспомнив давнее своё увлечение живописью, я решил серьёзно заняться художественным творчеством. Ведь мне всегда так хотелось рисовать! Вот только времени на это раньше, за журналистскими и общественными делами, совсем не было.

Поскольку, несмотря на ежедневные, специальные занятия, восстановить движения в кистях и пальцах мне так и не удалось (хотя, сами руки, слава Богу, через полгода реабилитации поднимать и сгибать в локтях я вновь научился!), писать свои картины я приспособился средним пальцем правой руки. Творил привычными масляными красками, используя художественное льняное масло в качестве разбавителя.

Моя жизнь опять наполнилась смыслом и интересным делом… Уже почти не оставлявшим места для уныния.

Поддерживаемый женой, близкими и друзьями, я с головой ушёл в живописное творчество. Число моих красочных работ постепенно росло и росло… И со временем, слава обо мне, как о самобытном, необычном художнике, создающем картины одним лишь пальцем, распространилась не только по Моздоку, но и далеко за его пределами.

В августе 2008 года я, с несколькими своими живописными работами, принял заочное участие во Всероссийском фестивале "Вместе мы сможем больше!", посвящённом 20-летию Всероссийского общества инвалидов. Это была моя первая, пусть и достаточно скромная победа на новом поприще.

По итогам фестиваля мне вручили диплом "За жизненный оптимизм и успехи в творческой деятельности", подписанный Председателем Всероссийского общества инвалидов А. В. Ломакиным - Румянцевым. Впервые за пять лет после травмы я воспрянул духом и почувствовал себя хоть на что-то способным в своём нынешнем состоянии.

А 26 сентября 2008 года во Дворце Культуры г. Моздока открылась моя первая персональная выставка картин. На суд зрителей я представил 35 своих лучших живописных работ, из написанных за прошедшие два с половиной года.

На открытие выставки пришли многие моздокские художники, представители местной власти, родственники, друзья, знакомые... Зрителей собралось неожиданно большое количество.

Я тоже присутствовал на открытии. Сидел в своей инвалидной коляске, посреди галдящей публики, фотографировавшейся со мной и на фоне развешенных картин. Отвечал на вопросы зрителей и принимал поздравления, словно именинник.

Тёплых, сердечных слов в мой адрес, перед тем, как перерезать алую ленточку на открытии персональной выставки, прозвучало на импровизированном митинге с избытком… Старейший моздокский художник Иван Иванович Федоренко, сравнил меня даже с Павкой Корчагиным в живописи.

Я чувствовал себя немного неловко и неудобно в своём инвалидном кресле. Отвык уже за пять лет от такого количества народа вокруг! И столь пристального внимания и любопытства людей к собственной скромной персоне.

«Летят журавли». 50 см. х 70 см. Холст, масло.

Первая выставка в фойе моздокского районного Дворца Культуры продлилась ровно месяц. Потом их было у меня много... По разным городам и даже странам!

За прошедшие годы только персональных выставок картин у меня состоялось пятнадцать. На открытии половины из них я присутствовал лично. Выступал, уже уверенно и свободно, перед многочисленными зрителями, отвечал на их вопросы, охотно фотографировался с почитателями своего творчества.

А было ещё и моё участие во множестве групповых выставок живописи в России и за её пределами. В большинстве своём – заочное. В этих вернисажах меня, обычно, представляли публике одной-двумя-тремя работами.

Были ещё победы во Всероссийских и международных конкурсах художников. Почётные дипломы, фотографии, диски с видеофильмами обо мне, приходили в Моздок из Германии, Португалии, Бразилии, США...

Летом 2010 года я занял первое место в конкурсе-вернисаже российских художников с ограниченными возможностями, посвящённом 300-летию Царского села (Санкт-Петербург). И провёл, как победитель, свою персональную выставку картин в государственном музее современного искусства "Царскосельская коллекция". К сожалению, лично приехать на открытие этой экспозиции у меня не получилось.

А в начале 2011 года, я был признан финалистом ежегодного международного конкурса обложки Российского профессионального журнала для живописцев "Художественный совет". В престижном издании опубликовали мою работу – картину "Королева и её свита". И подробно поведали читателям о необычном живописце из Российской глубинки, создающим свои произведения одним лишь пальцем.

В том же, 2011 году, я стал лауреатом Национальной премии им. Елены Мухиной, в номинации "Художественное творчество". Этот ежегодный конкурс существует специально для людей с ограниченными возможностями.

На сей раз у меня получилось прилететь самолётом в Москву, вместе с женой. На несколько дней.

…Красочная церемония награждения и чествования проходила в концертном зале храмового комплекса Христа-Спасителя. Поздравить лауреатов, победивших в различных номинациях, пришли известные политики, спортсмены, артисты... Здесь я познакомился с замечательными, сильными духом людьми, которые подобно и мне, попали в тяжёлую жизненную ситуацию. Но не сломались и не опустили рук. И даже сумели покорить высокие вершины в своих областях деятельности!

В Москву съехались спортсмены – чемпионы параолимпийских игр, выдающиеся музыканты, певцы, танцоры, общественные лидеры... При всём при этом, каждый из них являлся человеком с ограниченными физическими возможностями, но безграничной силы воли, жизненного оптимизма и трудолюбия. С некоторыми из новых знакомых мы даже обменялись телефонами и адресами.

Журналисты первого федерального канала ТВ, после церемонии награждения, взяли у меня интервью, прямо в концертном зале храмового комплекса. Оно было показано в вечерних новостях, на всю страну.

Эта неделя в столице оказалась для меня и других награждённых насыщенна яркими событиями. Учредители премии организовали нам экскурсионные поездки по разным памятным местам Москвы, подготовили интересную культурную программу. Время в столице пролетело, как один миг.

А в следующем, 2012 году, я опять был приглашён в Москву. На этот раз - как лауреат седьмой международной премии "Филантроп". Меня признали победителем в номинации «Художественное творчество».

Церемония награждения проходила в выставочном центре Зураба Церетели. Который лично и вручал мне диплом лауреата, вместе с красивой, золочённой статуэткой.

А потом, здесь же, рядом, в залах Академии художеств РФ, состоялось открытие экспозиции картин современных живописцев. Моё творчество на этом вернисаже было представлено тремя, привезёнными с собою из Моздока, работами.

За минувшие годы я приглашался и успел поучаствовать, со своими картинами, в экспозициях известной галереи современного искусства "Винзавод" (г. Москва), в выставках живописи в Германии, в Португалии, в Бразилии. Ну, и конечно же, неоднократно устраивал вернисажи в родном регионе, во многих городах и райцентрах юга России.

Мои картины демонстрировались широкому кругу зрителей в республиках Северная Осетия, Кабардино-Балкария, в Ставрополье… На открытие некоторых своих персональных выставок я приезжал и приезжаю лично, когда позволяет ситуация. С удовольствием общаюсь с местными художниками, школьниками, представителями региональных организаций Всероссийского общества инвалидов... И со всеми остальными любителями и ценителями живописи, кто неравнодушен к моему творчеству.

Начиная с весны 2012-го, каждый год, старался, до недавних пор, написать несколько новых работ специально для традиционных Всероссийских Парафестов – электронных, заочных выставок картин художников с ограниченными возможностями. Друзья в Москве сообщают, что периодически фотографии моих творений мелькают на больших плазменных экранах в публичных местах, даря кому-то, наверное, надежду в собственные силы и хорошее настроение.

А мне на память о прошедших выставках, случившихся победах в престижных конкурсах и множестве встреч с интересными людьми, осталось навсегда в душе тепло сопереживающих человеческих сердец… И трогательные рукописные строки, заполнившие уже не одну книгу отзывов, бережно хранимые мною, с такими, вот, вдохновляющими записями:

- Дорогой Олег! Я всегда знала, что ты талантливый человек. Но то, что ты сегодня подарил всем нам, прямо-таки требует особенных слов. Сколько жизнелюбия, динамики движения и радости бытия в твоих картинах!!! Спасибо за праздник. Ты обнажил душу в своих работах. Дай Бог здоровья тебе и твоим близким. Продолжай радовать всех друзей! Мы любим тебя и гордимся тобой.

Л. Прокопова.

...

Уважаемый Олег Викторович, я преклоняюсь перед вами за вашу тягу к жизни и за вашу прекрасную выставку живописных работ. Все представленные работы прекрасны. Трудно представить, что человек, который перенёс такую тяжёлую травму, не потерялся в наше нелёгкое время, а нашёл в себе силы показать, что человек в его положении может достичь того, чего не всякий здоровый может сделать. Живопись - это прекрасно! Прекрасны и ваши работы, и ваша необычная техника в живописи. Дай Бог вам здоровья и новых успехов в вашем творчестве.

С уважением к вам, Виталий Косяк, художник.

Интервью для первого канала в концертном зале храмового комплекса Христа-Спасителя. Эфир состоялся 27 сентября 2011 года.

...

Я - божий человек. По множеству причин,

Мне творческое послано начало...

Чтоб красками вселенной зазвучала

Святая сущность малых величин.

Дорогой Олег, ваши творения - психотерапия... Целительное отражение вашей души, явленная в ваших картинах, как уникальное чудо.

Каиров Магомед, г. Нальчик.

...

Уважаемый Олег Викторович!

Сердечное Вам СПАСИБО за колоссальное количество самых замечательных эмоций! Ваши работы - это внутренний мир всех творческих людей! Успехов Вам! И крепкого-крепкого здоровья всей Вашей семье!

С благодарностью, Лапкова К. С., преподаватель ДХШ.

...

Олег Викторович!

Ваши картины вселяют в наши души веру в завтрашний день! Смотришь на них, и нипочём все невзгоды. Я тоже инвалид 2 группы, болят ноги, но соприкоснулся с вашим искусством, и задумался... Можно ни ахать и охать, а найти себе дело по душе, и не замечать, что ты болен. Ваш талант, несомненно, спасёт мир от хамства, невежества! Спасибо Вам. Пусть в вашем доме царит всегда мир и благополучие, и, конечно же, дай Бог вам здоровья.

Альберт Монахов, г. Ставрополь.

...

Мне очень понравились ваши работы. Как ученице художественной школы, мне ещё расти и расти до ваших мастерства, стойкости и мужества. Очень яркие и красивые картины, передающие небывалую эмоциональность. Надеюсь увидеть в дальнейшем ещё немало ваших работ. Удачи, выздоровления, успехов!!!

С наилучшими пожеланиями, Дубровина М. А.

...

Спасибо Вам за эту радость жизни,

Которая в картинах Ваших светится.

Пусть скромный вклад в искусство Ваш,

Спасёт от злобы человечество.

Шипилова Анна, г. Нальчик.

...

Ив Монтан говорил о состоянии счастья: "Солнцем полна голова". У Вас же, Олег, солнцем ещё полно и сердце. Оно трепещет, оно полно радости, которой вы щедро делитесь с миром. Спасибо Вам за мужество, за мироощущение, за подвиг жизни и творчества.

Зара Вахтангова, г. Владикавказ.

...

Олег Викторович, вы такая глубокая личность! Человек, наполненный содержанием, индивидуальностью... И который может такими малыми средствами сказать очень много. Моздокчане, поздравляю вас! Много на земле малых городов, но многие ли могут похвалиться таким явлением, как Олег Попов?

Татьяна Петровская, г. Прохладный.

...

Шла на выставку с тяжёлым настроением - устала от суеты. Ваши картины заставили посмотреть на мир другими глазами: он (мир) прекрасен...

Без подписи, г. Минеральные Воды.

...

Художнику Олегу Попову.

Раз судьба так решила,

И был подан Вам знак,

Значит раньше всё было,

Ну, немного не так.

Говорила рутина:

"Не досуг, не пиши".

Жили Ваши картины,

В закоулках души.

Лица с брызгами счастья,

И берёз хоровод,

Половодье, ненастье,

Свет в окошке зовёт.

Пёс с задумчивым взглядом,

Земляника в цветах...

А теперь это рядом.

Всё на Ваших холстах!

Созидайте, творите.

Впереди - масса тем.

От души Вам желаю,

Быть сильнее проблем!

С уважением, Тарасенко Ирина Владимировна.

Мои зрители и ценители.

...

Сегодня увидела новые ваши картины, и получила не меньшее удовольствие, чем от тех ваших выставок, что посещала раньше. Вас можно угадать с первого взгляда, вы - особенный художник. У вас очень яркие, солнечные, наполненные добротой и любовью картины. Если бы у меня были средства - я бы скупила все ваши картины, и любовалась бы ими день и ночь. Они заряжают душу и всё вокруг - позитивом. Огромная вам благодарность!!!

Якубина Галина Васильевна.

...

Олег! Вы нужны родным, и не только. Мне нужны Ваши работы! Для Вас нас нет на свете. А Вы для нас - Свет.

Ольга.

...

Заполненные зрительскими отзывами книги хранят ещё много и много подобных строк, согревающих моё сердце и теперь, годы спустя. Перечитываешь их, и сами собой уходят из души уныние и хандра!

Некоторые из посетителей выставок моих картин оставляли свои домашние телефоны в книгах отзывов, адреса. Приглашали в гости... А один чудак не поленился и сочинил стихи на каждую, зацепившую его за живое, живописную работу необыкновенного художника, рисующего пальцем. Целая поэма получилась!

Надо ли говорить, что подобное отношение зрителей к моему скромному творчеству, заставляет меня не расслабляться, постоянно трудиться в поте лица? И уж тем более - не чувствовать себя несчастным лузером, прихотью судьбы выброшенным на обочину жизни.

Иногда даже я ловлю себя на мысли, что, пожалуй, и в этой, физически непростой для меня ситуации, живу гораздо интересней и активнее некоторых своих вполне здоровых знакомых. Как и до травмы, дни мои теперь наполнены разнообразными делами с утра и до позднего вечера. И расписаны, буквально по часам.

Ну вот, это пока и все основные вехи моей биографии. За плечами –ровно 60 лет. Можно, пожалуй, и ставить точку в исповеди. А точнее – многоточие... Ведь жизнь моя всё ещё продолжается.

В ней сейчас, слава Богу, нет места депрессии, безделью и стенаниям по своей несправедливо сломанной судьбе. Я начал писать книги – исторические и приключенческие романы, повести, юмористические рассказы. Публикуюсь на разных интернет-площадках. И даже успел уже издаться в бумажном виде, правда - совсем маленьким тиражом.

А ещё я занимаюсь регулярно, по несколько часов в день, лечебной физкультурой… Строю планы на будущее и надеюсь, с Божьей помощью, на лучшее в своей судьбе. Такой вот, видно неисправимый я оптимист!

Каждое утро, открывая глаза и встречая ещё один день, подаренный мне небом, с благодарностью верующего человека, мысленно произношу – спасибо тебе, Господи! За всё, что было у меня и есть теперь. А всему, что будет - моё смиренное "да…"