Читать онлайн
"Столичный почерк"

Возьми меня за руку к лику святых,

Я хочу сузить мир до нас двоих...

Преподнесу чашу боли смятением слез,

А ты будешь купаться в лепестках роз.

Сомкнув пальцы рук, иссяк ритм наш,

Я любил тебя, а после – угас...

Я был утерян меж очертаний в ночи,

Давай же, душа моя, рвись! Кричи!..

* * *

Неся тяжкое бремя, трагизма отнюдь невосполнимое

Говоря о вечном, мне есть кому сказать «любимая»,

Расползаются по телу капиллярами блаженства

Пропорций вопиющих совершенством.

На блузке пуговицы нежно расстегнув

Грешным крылом тихонько я взмахну,

Закрыв глаза, твои образы согревают

Я не хочу дать стынуть тем, что остывают.

Оттенок вкуса лестных губ твоих испить

Обжигает лаской щекотанием тоненькая нить,

Мой кончик носа робко трогая рукой

И в двери спальни ты последуешь за мной.

Но вот проснешься ты, увидишь, – я ушел

На коленки опустив головку ты немножко приуныла,

И вроде под тобой все тот же мягкий шелк,

Но покрывало без меня остыло...

* * *

Как и прежде о окна столовой

Бьется мокрый отчаянный снег,

А я все так же синей нитью ковровой

Поначалу возвысил, а после – низверг...

Та безликая, размытая временем

Уплывает земля из-под ног,

Ты хранительница моих прежних

Желаний, мыслей и тревог.

Я знаю, – мы как бутоны раскроемся

И будем друг друга вдыхать аромат,

Сверчок в кустах запоет свою сонату

И мы окажемся у любовью дурманящих врат.

Нас окружат аллеи, парковые водопады

Но мы – два воробья на ржавом чугуне ограды –

Противимся разумной соразмерности начал.

Ведь ласка, тобой дарованная мне

Часто находила применение извне,

И простой материал, поглощающий грязь

Превращал номер на салфетке в нашу последнюю связь.

А может, нам чаще расставаться?

Может, ты не единственный оазис в море?

А может, так немилосердно статься,

Может, я твой очередной аналог love-story?

Внимая звукам вальса, –

Спазмом всех мышц объятых интриг

Твое имя шептал я, а после перешел на крик;

И раскаленный воздух, чувствуя наши ощущения

Задувал свечи в благоговейном смущении.

И я в беспамятстве нервно проталкиваю карандаш в трафарет

Вывожу слово «любовь» и жду тебя сквозь тысячи выкуренных сигарет,

Но люди сутулятся и огонь в них померк

А я все так же поначалу возвысил, а после – низверг...

ГЛАВА 1

– Да! Да! Да! Потрясающе! – я восторженно прыгал перед телевизором в одних трусах, размахивая бутылкой виски. Курс доллара упал еще на восемь процентных пунктов, а это могло значить только одно: очередному клиенту было некуда деваться, кроме как продать мне остатки своих акций и передать права на пользование.

Я с восхищением поцеловал плазменную панель и заново, точно не веря своим глазам, перечитал заветную строчку на экране.

«Да, – с торжествующим спокойствием произнес я про себя. – Я сделал это. Я добился своего».

На улице расцветало дивное утро. Город минувшей ночью припорошило снежком, оттого унылые осенние дни стали чуть пооживленней.

Я вышел на балкон, облокотился на перила и влил в себя оседавшие да дне бутыли остатки шотландского виски. Дело было сделано. Удовлетворенно охватывая взглядом родную улицу, Джефферсон Драйв, я наслаждался прокатывающемуся теплу по телу и выстраивал в голове планы на день, как тут мои размышления прервал оклик:

– Милый, сделай потише, пожалуйста, – донесся до меня сонный женский голос из спальни.

И тут меня осенило, что я забыл выключить телевизор, и как приложение, еще и начал здорово мерзнуть. На носочках проскользнув обратно по холодному полу, я стал запирать за собой балкон, но вдруг сквозь утихающий с улицы гул машин услышал репортаж горячих новостей: «...погода за окнами радует, чего не скажешь о спортивных успехах. Накануне в штате стоял небывалый ажиотаж ко встрече местного Колорадо Эвеланш с Монреалем Канадиенс. Последние одержали волевую победу со счетом 3:2, позволившую им закрепиться на четвертом месте в восточной конференции. Отличились...».

«Опять проиграли», – я зло прицокнул языком, на секунду замерев с подобранным пультом в руке, после чего тяжело вздохнул, выключил телевизор и швырнул пульт обратно на диван. Совсем не лишней в тот момент казалась и идея обуться, впрочем, я быстро передумал. Недолго думая, я влетел в один тапок, после стал запоздало озираться по углам комнаты и, так и не найдя второго, прямо с ноги, без размаху запустил вслед за пультом уже имевшийся тапочек маршрутом прямиком через шторки. Он упал куда-то за диван, а я, как ни в чем не бывало, проследовал в спальню.

Она все так же лежала, привычно зажав складки одеяла между ног. На туалетном столике возле кровати, помимо настоящего венецианского зеркальца, в отражении которого виднелась моя любимая женщина, лежала ее любимая драгоценная вещица – точная копия яйца Фаберже. Оно открывалось и можно было увидеть мужчину и женщину на вершине страсти. Это, по ее глубокому убеждению, безусловно, было лучшее творение Фаберже.

Подходя к нашему ложу и усаживаясь на край, на моем лице маячила умиленная улыбка. Жаклин. Моя будущая невеста. Да, сейчас ей приходится нелегко. Будь проклят, этот насморк! Казалось бы, всего лишь насморк – все бы так и было, если бы Жаклин не была по профессии парфюмером. И если протереть запотевшие от оптимизма очки, не трудно понять, что такое для парфюмера заложенность носа.

В это время она лениво повернула подушку прохладной стороной.

– Спи, дорогая, – сказал я, поправляя складку одеяла, сползающую с ее груди. Жаклин что-то вопросительно пробормотала сквозь сон, после чего вновь притихла.

Когда я счел, что она снова уснула, взял ее правую руку и стал внимательно присматриваться. Покрутил, повертел, что-то шепотом бормоча под нос, ее безымянный палец, сопоставил его со своим...

Я и не заметил, как моя женщина, приоткрыв один глаз, так, чтобы я не заметил, подсматривала. Увиденную картину она восприняла буквально:

– Я согласна, любимый.

Я опешил.

– Да? Правда? – я не любил спешки, ведь только хотел посмотреть размер ее пальца на случай, если захочу купить кольцо и сделать предложение, а Жаклин уже все поняла. Но огорчить ее я не мог.

Она утвердительно кивнула.

– Люблю тебя. Поспи еще, ты не выспалась, – я быстро, как при лихорадке, поцеловал ее в лоб, однако на сердце у меня стало тяжело. Я прекрасно знал ее характер – спать она теперь точно не будет.

– От этого мой сон будет крепче, любимый, – тактично соврала Жаклин, наверняка уже про себя обдумывая, номер какой из подружек набрать первой, чтобы сообщить радостную новость.

Я аккуратно выскользнул из спальни и пошел на кухню. Впечатление не отходило. На ум сразу пришло Мольерово «... и зачем черт дернул меня ввязаться в это дело?» О, роковые женщины! И как только этим пятидесяти килограммам удалось меня окольцевать?

Зайдя на кухню, я взял пульт, по обыкновению включил телевизор и потянул за ручку холодильника. Вытащил связку сосисок, отрезал одну.

Вдруг раздался звонок. Я снял трубку.

– Алло.

– Алан, это ты? – это был мой компаньон по конторе, Брайен Хьюберт. Я сразу узнал его.

– Да, я. Привет, кстати.

– Ага. Слышал новость? Они провалились. Доллар упал.

– Да! – восторженно ответил я, вновь погружаясь в состояние, из которого уже начал было выходить. – Мы остаемся на плаву, а они разорены. Наша взяла!

– Да! – жадно вторил мне Брайен. – А теперь, дружище, вынь сосиску изо рта и выключи мультики. Я же наизусть знаю, чем ты обычно занят в это время. И начинай, наконец, разговаривать нормально.

Я медленно опустил глаза на сосиску, потом на телевизор. Там действительно шел мультик, который я любил посматривать. Проклиная про себя все на свете, я бросил откушенную мной сосиску на стол, ополоснул чашку и кофейник и поставил их на полку.

– Что твоя бывшая? – как ни в чем не бывало продолжал мой товарищ. – Сколько раз ты ей звонил за последние сутки?

Я задумался, непроизвольно размахивая связкой сосисок, которую собирался убрать обратно в холодильник.

– Пять.

– Хватит строить из себя черт знает кого, скажи правду.

– Семнадцать, – неохотно ответил я.

– Да уж, видимо она на тебя сильно обиделась.

В это время я подпевал песенке на заставке мультфильма.

– Алан! – с упреком окликнул меня Брайен, понимая, что я не слушаю.

– Ну, обиделась. Но мне-то не она нужна. Ты сам знаешь, она мне с дочерью видеться не дает.

– Сам виноват. Нечего было изменять ей с Жаклин.

– Кстати, насчет Жаклин. Я, кажется, женюсь. Снова.

– Ты сумасшедший!

– Этот мир любит себе подобных.

– Знаешь, я, конечно, знал, что ты несколько непредсказуем, но, признаюсь, сейчас ты меня удивил. – Пауза. – Отметим?

– Знаешь, я не думал ей сегодня делать предложение. Она, в общем... догадалась. И да, что там наши дражайшие Бристоль Вэйтс?

– Они понизили ставки.

– Что?!

– Да, Алан, они заметили подвох.

– Ты не в конторе?

– Нет, я в машине. Еду в наше излюбленное кафе на углу улиц Авеню Мэйн и Сент-Минсуэт.

– Хорошо, жди меня там. Займешь столик?

– Ладно.

– До скорого.

– Давай.

* * *

Я проголосовал, автобус остановился. Кафе находилось буквально в остановке от дома, и я вполне справедливо счел, что нет необходимости брать машину, так что мой 911-й Порше остался в гараже.

Вприпрыжку заскочив в полупустой транспорт, я мысленно выбрал себе место в конце и к стенке, после чего незамедлительно его же и занял. Автобус тронулся, я посмотрел в окно. Мне стоило о многом поразмыслить, но времени на это не было. События продолжали разворачиваться с устрашающей скоростью и я, похоже, переставал их контролировать.

Я непроизвольно стал шарить в кармане, пытаясь найти мелочь. Автобус повернул влево, чуть проехал, затем снова повернул. На этот раз вправо. Я встал и, не дожидаясь, пока водитель снова свернет вправо, передал через пассажиров, стоящих ближе к переднему входу, тридцать центов и бросил через плечо «Останови здесь!».

Когда он остановился, я выбрался через задний выход. В лицо подул холодный ветер, на голову упали несколько капель. Я поднял воротник, быстро осмотрелся. Справа от меня находилось множество торговых лавок, слева – на углу респектабельного дома стояла девушка в берете и пальто. Она бросила окурок и медленно растирала его высоким каблуком черной лаковой туфельки. Потом она вынула из кармана пальто плоскую серебряную коробочку с выпуклой розой на крышке, достала сигарету, пристроила в рот, закрыла и убрала портсигар. Я отвел взгляд.

Туман клубился и густел. Еще раз поежившись от охватившего меня озноба, я последовал в кафе, которое находилось на первом этаже одного из ряда зданий в пятидесяти метрах справа среди прочих заведений.

Войдя в него, я с неудовольствием про себя отметил, что Брайена еще нет. Что ж, придется подождать. Увидев возле окна свободный столик, я направился туда.

Пока я располагался, ко мне подошла официантка, чтобы принять заказ. В это время я заметил на улице своего приятеля. Брайен уже удалялся от своего автомобиля, по пути ставя ее на сигнализацию.

Я постучал в окно, он меня увидел, помахал рукой и вошел в кафе.

– Извини, пробки, – сказал мой товарищ по конторе, подходя к моему столику и хлопнув меня по плечу. Потом он уселся напротив, по пути накидывая куртку на спинку соседнего стула, и взял из моей предусмотрительно протянутой руки меню.

– Если вам нужно подумать, я подойду позже, – заявила официантка.

– Мне стэйк и кофе, – мгновенно подобрался Брайен, даже не взглянув в меню. Заметив мой едва заметный кивок, он тут же поправился. – Два кофе, пожалуйста. И пепельницу.

Когда официантка удалилась, я подал голос:

– Что случилось? Наши юристы при Бристоль Вэйтс дали задний ход?

– Алан! Ну не отравляй мне жизнь с утра пораньше. Я сам еще толком не в курсе. Сегодня все узнаю. А пока радуйся, что эти полоумные не додумались устроить тотальную проверку архивов – нашли бы кучу липовых закладных и...

– Пока не додумались. Но этого вообще не должно было быть.

– Послушай, сейчас мы не можем оказывать на них другие рычаги давления. Пусть все устаканится. В данный момент их предприятие похоже на муравейник, который не понимает, почему же сорвалась столь выгодная для них, как они считают, сделка. Они и не подозревают, что чудом спаслись.

– Найди объяснение, – безапелляционно начал я. В это время нам начали приносить заказ. – И если это «объяснение» умеет говорить, найди способ поумерить его говорливость.

– Найду, – Брайен пригубил чашку. – Но вообще я бы сейчас предпочел говорить о вещах, далеких от твоих козней, – он не удержался, улыбнулся. – Например, вчера я водил детей на утренник. А там – ба! Знакомые все лица! Мартин, Софи, Дайана, Билл... Но – Алан! Ты не представляешь, что могут вытворять дети! Я так и не смог переговорить ни с одним из старых знакомых.

– Все отцы на утренниках одеты как дети, а дети – как супергерои, – усмехнулся я, бросив несколько кубиков сахара в свой кофе.

– Я помню, как мы в последний раз водили детей гулять. Твою дочку Дороти и двух моих обормотов, – Брайен добро рассмеялся. – Тебя как черт дернул, везде мерещились бандиты и тайные агенты.

Я отлично помнил тот день. Мой товарищ знает не полную картину того, что было тогда – у меня были причины сомневаться. На обратном пути, оставив дочку поиграть с ребятами у дяди Брайена, я поднимался по лестнице и, проходя мимо приоткрытой двери, увидел на полу тень притаившегося за ней человека. Решение пришло само. Неосознанно. Я просто с силой пнул ногой дверь и за ней послышался мужской стон, а сам я, как ни в чем не бывало, пошел дальше, даже не потрудившись взглянуть, кто там был. Несколько секунд спустя я уже барабанил в запертую дверь своей квартиры ногой, что свидетельствовало не о пробелах в моем воспитании, а об изобилии покупок. Но моему компаньону об этом инциденте лучше будет не знать.

– Все еще фехтуешь? – продолжал мой собеседник.

– Изредка.

– Мы так и не выяснили, кто из нас лучше, – Брайен рассмеялся и сделал несколько шутливых выпадов ножом.

Мы одно время вместе ходили на кружок фехтования. Он был способным, но в основном полагался на свою силу, в то время как я представлял собой саму элегантность. Я всегда знал, что ноги – его слабое место. Брайен слишком медлителен, но, случалось, при дамах выдавал чудеса скорости.

– Кстати, куда подевались твои куколки? Помню, они за тобой целыми армиями ходили.

Он улыбнулся и кивнул, пережевывая кусок мяса.

– Похоже, я взрослею, и мне надоело играть в куклы.

– Тогда поиграй в машинки, – предложил я. Он нахмурился. Я тоже. Но не из-за того, что я сказал, а из-за того, что увидел двух типов, вошедших в кафе и направившихся в нашу сторону. Оба были в строгих костюмах. Один был шатен, среднего роста, с начисто выбритой щетиной и точеными скулами, носом и характерными складками на лбу, другой – обладатель аккуратной окладистой бородки, с проглядывающимся двойным подбородком, курносый, смуглый, высок ростом, с короткой рыжей стрижкой.

Брайен перехватил мой взгляд и посмотрел себе за плечо.

– Здравствуйте, господа, – с несколько насмешливым взглядом сказал один из них, тот, что пониже. – Вы ведь, надо полагать, Алан Сэйворны? А вы – Брайен Хьюберт?

Мой компаньон, опешив, перевел взгляд на меня. Он явно не понимал, в чем дело.

– Я – Дональд Дак, – я взял пачку сигарет, вынул одну. – Заткнись и сядь, – я закурил, выпустил из ноздрей струйки дыма, а затем стряхнул пепел с сигареты в массивную хрустальную пепельницу.

Двое незнакомцев переглянулись. Тот, с рыжим цветом волос, неопределенно приподнял бровь, глядя на своего напарника, а вот его напарник, невысокий худощавый шатен, которому я адресовал свои слова, похоже, смекнул, что что-то не так. Тем не менее, он решил еще раз прощупать почву:

– Так, значит, это вы? – спросил он, пододвигая стул и подавая знак своему товарищу проделать то же самое.

– Не неси чушь, – я поморщился. – Твои боссы уже наверняка навели на меня справки. Меня у вас каждая собака знает.

– Откуда вы? – пугливо, непонимающе спросил Брайен.

Шатен, доселе осторожно глядя на меня, бросил брезгливый взгляд на моего компаньона.

– Считайте, что мы из министерства добрых дел.

– Что-то я не слышал о таком «министерстве», – отозвался Брайен.

– Значит ты счастливый человек, – безапелляционно заявил я, после чего повернулся к неизвестным людям и обескураживающе улыбнулся.

– Мы хотим заключить с вами сделку, – шатен выглядел несколько удивленным моей реакцией, но не терял выдержки. Он уже понял: я – акула, а Брайен так, олениха-скайме, готовая убежать при наличии любого признака охоты за ней гепардом.

– Сделку? Ах, сделку! – я сделал притворный вид, как будто только что догадался. – Я не заключаю сделок.

– Подозревал. Но это же деловой подход! – незнакомец пытался говорить с энтузиазмом. – Приходите в мой офис. Обсудим урегулирование наших отношений. Я дам вам знать, где и...

– Я же знаю, что вы пасли меня и в Монреале, и в рабочей поездке в Оттаву. Шум я поднимать не стал потому лишь, что у вас, ребятки, покрышка федеральная.

Незваные гости переглянулись с изрядной долей страха.

– Кофе? Я угощаю, – затянувшись сигаретой, я поднял было руку, чтобы сделать знак официантке.

– Нет-нет! Нам пора. Подумайте над нашим предложением. Мы еще встретимся, – оба поднялись, засеменили к выходу. По пути тот, что повыше, рыжий, подстриженный под «ежика», что-то упорно шептал шатену на ухо.

– Что это значит?! – когда они ушли, Брайен бросился до меня допытываться.

– Что у тебя нет терпения, – задумчиво ответил я, после чего добавил, никому конкретно не адресуя, – играть становится интересней...

– Что? Ты издеваешься? – напирал на меня мой товарищ. – Кто эти типы? Чего им от нас надо?

– Издеваюсь, да что ты, – я неопределенно махнул рукой, закатывая глаза и улыбаясь, точно меня смутила девушка-проказница. Та самая, с известным спектром услуг. – Уверяю, спи спокойно. Тебе ничего не грозит. А теперь пошли-ка отсюда. Мне еще надо дочку поймать перед школой. Хочу с ней поговорить, – я потушил сигарету.

– Одри будет в гневе, когда узнает, что ты разговаривал с дочкой без ее разрешения. Или... подожди. Если мне не за чем волноваться, откуда эти кретины знают мое имя?

– Забудь. Это ненадолго.

– Что ты натворил?

– Украл у акционеров их корпораций тринадцать... или, постой, шестнадцать миллиардов... ну да не суть важно. Миллиардом больше, миллиардом меньше, – я засмеялся, похлопав его по плечу. Но от этого, по его виду, ему легче не стало. – Все в порядке, старик.

– Но зачем ты... Алан! Не смей убегать от ответа! – он поднял палец, желая высказать некую мысль, но я уже выходил из кафе. Брайен, бросив на стол несколько купюр, не замедлил меня догнать.

– В другой раз, – осек я его, когда он открыл было рот. – Иди в контору. Узнай, что я просил. Мне нужно подумать.

Я зашагал к пешеходному перекрестку, дождался, пока светофор покажет зеленый, и пошел...

Я резко оглянулся, когда из-за угла выехал серебристый Лэнд Ровер на полной скорости.

Тьма. Она обволакивает меня, принимая в свои объятия. Она – ни добрая, ни злая. Просто тьма.

Последнее, что я успел запомнить, был крик Брайена и все та же девушка в берете и пальто, стоящая на углу здания. Она выронила очередную сигарету, что уже собрались у ее ног в избытке, и с ужасом глядела на меня...