Читать онлайн
"Китти"
Китти.
Кончик языка дважды толкается в резцы, рождая ритм ее имени. Словно брякает один из ее колокольчиков.
Китти.
Капля Метаксы на губах. Два шажка по ступенькам в рай.
Ки-и-итти…
Будто подманиваешь своенравную кошку. Даст погладиться или расцарапает руки?
Кит-ти.
По слогу на каждого из ее мужчин. Два шажка по ступенькам в ад.
Кит.
Одна. Единственная.
Хэнк пьян. Не так, чтобы слишком, лишь до приятного головокружения, когда кончики пальцев и кожа на скулах слегка немеют, а окружающие звуки делаются приглушенными. Да, он пьет один, и что? Это нельзя назвать одиночеством. Она здесь, с ним, внутри него, как самый крепкий алкоголь, только с рассветом этот хмель не выветрится.
Хэнк отталкивает пустой бокал двумя пальцами и снова тянется к телефону. Он и так не выпускает его из рук. Бокал пахнет розами. Пахнет их первой ночью, в которой не было никого, кроме них двоих, пустого парка и огромного звездного неба над головами. Был ее русалочий смех, была музыка, лисьи раскосые глаза и этот вкус на губах… Вкус греческих майских роз, неожиданный в весеннем Лондоне. Вкус ее поцелуев.
Китти… невозможное существо.
Телефон вдруг вибрирует, и парень сладко вздрагивает, увидев, от кого этот поздний звонок. Сердце пускается вскачь, растаскивая алкоголь и хлынувшие в кровь гормоны по всем закоулкам тела. Он ведет пальцем по экрану, отвечая, гладя ее очаровательную мордочку. Теперь они всегда звонят друг другу, назначая встречу, чтобы убедиться…
Прилетела? Вернулась!
Ее голос течет, мурлычет, зовет, рассказывает, как она скучала и как хочет видеть его, чтобы оборваться внезапно хищным хохотком веселящегося оборотня, ответить кому-то и тут же вернуться — снова манить, обволакивать, обещать… Кажется, она тоже пьяна. О, он обожает, когда она пьяна!
Кит не успевает договорить, а Хэнк уже швыряет наспех вывернутые из портмоне деньги на стойку, не считая, и вываливается на улицу, в теплую июльскую ночь — теплую, как ее свернувшееся после долгих ласк в клубочек тело, и тянет руку — такси!
В желтой машинке пахнет ванилью — наверное, кто-то вез выпечку домой? Его пальцы пахнут розами. Не хватает горечи цитрусов, чтобы этот запах стал ее запахом, но воображение Хэнка уже дорисовывает все, что нужно, извлекает из памяти все необходимые ноты.
В такси звучит музыка — ненавязчивая ритмичная электроника, в которую тут же вплетается ритм его сердца. Хэнк закрывает глаза, отдаваясь этому плавному покачиванию, не слыша нервных клаксонов и шума большого города.
Кит-ти…
Хэнк открывает глаза. Когда он уже успел купить цветы? Не помнит… все как в полусне. Но он не пьян, нет, не пьян… по крайней мере, не настолько, чтобы забыть, какие ее любимые.
Вверх по ступенькам: та-та-та — кеды печатают шаги, занести ладонь над дверной планкой и снова зажмуриться…
Хэнк открывает глаза. Ее — лисьи, медово-зеленые, сияют из полумрака с запрокинутого лица, лучащегося нежной улыбкой. Она обвивает его шею руками, приникая к его губам. Бубенчики на запястьях заливаются звоном.
— М-м-м, ты пил Мета-аксу, — мурчит она и отступает, принимая цветы и позволяя Хэнку увидеть, что они не одни. Низкие светильники кутают квартиру-студию в теплые сумерки, но две знакомые темные фигуры он видит отчетливо. Он им, конечно, как кость в горле… Но Кит вьет из своих мужчин веревки, а те и рады виться, после всего-то…
Парень смущается, но отступать поздно. Кто-то из них молча протягивает ему бокал. Музыка льется, словно он занес ее с собой из такси. Голова кружится. Кит не дает ему опомниться — и цветы, и тонкое черное платье улетают во тьму, сливаясь с ней.
Тьма выбеливает ее золотистую от загара кожу.
Тьма сгущает краски татуировки, прикрывшей длинный шрам на ее боку.
Тьма не может погасить блеска в ее русалочьих глазах.
Ведьма…
Хэнк судорожно сглатывает, пытаясь не смотреть. Боже… что она надумала?
— Боже, что ты надумала? — бормочет он, когда она снова обвивает его, как хмель, утягивая к большой кровати. Но ее губы — восхитительные, сладкие — слишком заняты, чтобы отвечать словами. Ее мужчины поднимаются следом, уже обнаженные. Возможно, они уже делали это… пока Кит не озарила новая идея.
— Сте-е-ерва… — выдыхает Лу ей в затылок, впиваясь губами в ее шейку. Том кусает ее за мочку, вынуждая оторваться от Хэнка и поцеловать его. Хэнку кажется, что его сердце сейчас просто разорвется на тысячу кусков от этого резонанса. Но… эти трое знают, что делают… ему остается только играть по предложенным правилам. Он и этому рад. Он и не думал…
Через минуту она уже стонет от десятков умелых прикосновений, стараясь тут же вернуть ласку каждому из них. Хэнк хмелеет все больше, теряя остатки рассудка, логики, стеснения.
Китти — хмель, Китти — яд.
Он не знал, он не думал, что это может быть так сладко, так возбуждающе. Он не чувствует ревности, он не чувствует соперничества. Любить ее так — словно играть в хорошо отлаженном оркестре свою скрипку. Без твоей партии все будет не тем, все зазвучит иначе.
Ее губы вспухают от поцелуев, они пахнут его телом, телами ее мужчин… это странно, это заводит. Ее кожа покрывается мурашками, она вздрагивает и извивается, и течет, и стонет так, что они все трое теряют головы. Возбуждение причиняет боль.
Они в ней. Все трое.
Хэнку кажется, что от этого сумасшедшего ритмического рисунка у него разорвется сердце. От хриплых стонов, от льющегося пота, от напряженных до боли мышц, от желания обладать ею, брать, проникать все глубже, отдавать, доставлять ей наслаждение. Отделить себя от остального становится почти невозможным. Кажется, он чувствует все, что чувствуют они — все вместе и каждый в отдельности. Словно вибрирует огромный оголенный нерв. Хэнку кажется, что у него больше нет кожи, что он сейчас срастется в нечто фантастическое и неразделимое с Кит. С Кит и ее любимыми.
— Люблю тебя, люблю тебя, люблю! — бормочет он в такт. Или не он?
Ее тело вибрирует все сильнее.
Ее тело впитывает их энергию.
Ее тело взрывается.
Хэнк взрывается следом.
Это даже не атомный взрыв — тот выжигает. Этот взрыв дарит невыразимое облегчение, словно избавление от неминуемой смерти.
Они лежат как попало, кто где упал, обессиленные, оглушенные, и пальчики Кит неторопливо кочуют от одного к другому, тихонько и благодарно лаская.
Тьма не может…
Кит.
Одна. Единственная.
Ки-цу-нэ.
По слогу на каждого из ее мужчин. Три шажка по ступенькам в ад. Три шажка по ступенькам в рай.
.
ЛитСовет
Только что
