Читать онлайн
"Программа Любви"

ПРОГРАММА ЛЮБВИ

«Если вы можете видеть магию в сказке, значит, вы можете с уверенностью смотреть в будущее» – Даниэла Стил.

ВМЕСТО ВСТУПЛЕНИЯ

Вы никогда не задумывались над тем, где граница между чёрной полосой и белой? Там, где кончается белая полоса или там, где начинается чёрная? Где – этот переход между определениями быстро и медленно – 5 км/час, 20 или 100? Где находится граница между понятиями высоко или низко – метр, 200 метров или, может быть, километр? Где эта середина между молодостью и старостью,
а холодом и жарой? А как Вам утверждение, что от любви до ненависти один шаг? Как определить, что следующий шаг будет именно этим шагом? А также есть ли рубеж между характеристиками: смелость и страх, слава и позор, красота и уродство? И, в конце концов, есть ли грань между реальностью и вымыслом?
В нашей истории Вы сами определите эту грань. Хотя, может быть, она не так уж и важна в отличие от вышеперечисленных сравнений.

Глава 1

ОБЫЧНОЕ УТРО С ПРИСТАВКОЙ «НЕ»

В городе Москве, на обычной улице, в обычной семье жил-был обыкновенный юноша Ярус. Он заканчивал старший класс обычной средней школы, дружил с обыкновенными ребятами, и ему очень нравилась обыкновенная девушка Зена, его одноклассница. И всё
в этой истории было бы как обычно, если бы однажды в школе
не произошёл необычный случай.

Ярус проснулся, от звонка будильника на сотовом телефоне, потянулся в постели, сощурился от яркого майского солнца, отключил будильник. На заставке смартфона была его Зена. Он улыбнулся ей, но улыбка получилась грустной. Сев на кровати, он стал рассматривать девушку. Она получилась красивая, как ангелочек, который спускается на землю. Глаза её были блаженно прикрыты, она вдыхала аромат огромного букета сирени, а сзади неё – небо, необыкновенное изумрудно-голубое с нежными перьевыми облаками. С каким удовольствием каждое утро он просыпался и говорил ей: «Привет, Зеночка», и с радостью бежал в школу, потому что там его ждала она. Да, кто же мог предположить, что над их дружбой начнут сгущаться грозовые облака?

Эту фотографию Ярус сделал месяц назад в парке, когда они вышли из кинотеатра. Он, тайком от прохожих, нарвал букет сирени и подарил его Зене. Перед тем, как сфотографироваться, юноша предложил отыскать в сирени цветочки с количеством лепестков больше пяти, загадать желание и съесть их, ведь по существующему поверью, их желания тогда должны обязательно сбыться. Ярус нашел с семью лепестками, а Зена – с тринадцатью. Он убеждал её не есть этот цветок, так как загадывать желание с чёртовой дюжиной лепестков, ему показалось странным. Юноша как сейчас слышал её голос: «Ярус, какая это ерунда, чёртова, не чёртова дюжина. Главное, чтобы мы всегда были вместе».

– Были вместе, – вслух произнёс он, – вот, и не верь после этого в приметы.

Оставались последние две недели учёбы. Настроение его совсем упало, а ведь ещё несколько дней назад они с Зеной планировали, как будут готовиться к поступлению в вузы. Ярус – в МГУ1 на филологический факультет, Зена – в Баумановку2 на специальность «программная инженерия».

1МГУ – Московский государственный университет им.
М.В. Ломоносова.

2Баумановка – Московский государственный технический университет им. H.Э. Баумана.

Свободное от подготовки к экзаменам время, они собирались проводить вместе: ходить по музеям, театрам, концертам, совершать велосипедные прогулки, загорать, купаться. Зена рассказывала бы о новых компьютерных программах, которые она создаст, и хотя юноша мало что соображал в этих программах, он всегда слушал её с большим интересом. А Ярус рассказывал бы ей легенды и мифы, которых он знает очень много. И обязательно мечтать о будущем…

– Ярус, доброе утро, просыпайся, – услышал он заботливый голос матери из-за дверей своей комнаты.

– Доброе утро, я уже проснулся, мамуля, – нежно ответил Ярус и, вернувшись к своим мыслям, задал себе вопрос, – что же произошло в наших отношениях с Зеной? Ясно одно – виной нашего разрыва стал этот новичок Тери. Я, как сейчас помню тот день, была перемена, каждый занимался своим делом: кто-то переписывал домашнее задание, кто-то зубрил вслух уроки, кто-то сидел в гаджетах, кто-то вспоминал вчерашний фильм, кто-то строил планы на вечер, Зена терпеливо объясняла мне информатику.

– Ярус, это элементарно, главное составить алгоритм…

– Зена, ну не понимаю я этого. Это ты у меня гений информатики, а я не знаю даже, что такое алгоритм…

– Алгоритм – это пошаговое расписание всех шагов, – монотонно добивалась своего девушка, – например, как сорвать цветок сирени? Подойти к сирени, наклонить веточку, сорвать, уйти…
– Вот с сиренью мне понятно, но вот…

– Милый, я понимаю, что ты гуманитарий. Но если ты не выучишь хотя бы азы информатики, Игорь Иванович поставит тебе двойку и тебя не допустят до экзаменов. Решено, сегодня после уроков мы пойдем к тебе и два часа уделим только информатике.

– Зена, я тебе не хотел говорить… – юноша отвернулся, – дело в том, что у нас в семье случилось несчастье. Неделю назад от нас ушёл отец и переехал к другой женщине. Мама вначале скрывала это от меня, говорила, что он в командировке. А теперь я не могу видеть её красные опухшие глаза.

– Это так ужасно, больно и гадко, – взорвалась Зена, – я где-то читала, что 7 из 10 браков распадаются. Эти разводы, представь, какие страдания приносят они родным людям и особенно детям.

– Но мы все равно пойдем ко мне, – чуть погодя продолжил Ярус, – мама будет тебе рада, а мы ее хоть немножко отвлечем от грустных мыслей.

– Ярус, я хочу тебе признаться, я мечтаю создать такую программу, которая бы сделала невозможным расставание любимых людей, – и она провела ему рукой по волосам, – такую программу любви, которая скрепила бы семью навсегда. Если уж полюбили друг друга, создали семью, то чтобы никогда-никогда не смогли расстаться. Чтобы и ты от меня не убежал, – улыбнулась она.

– От тебя? Никогда, – ответил он улыбкой и попытался ее поцеловать, но девушка положила пальчик на его губы.

– И скажу тебе по секрету, – продолжила она, что я уже работаю над этой программой, она так и будет называться «Программа Любви».

Неожиданно Ярус заметил какое-то движение за окном. Он присмотрелся, это был кончик хвоста черного цвета. «Но какой может хвост, если их аудитория находится на третьем этаже?!» – подумал юноша. Ярус несколько раз моргнул, хвост миновал первое окно, оказался во втором и очутился в третьем. Хвост покачался и исчез, а на его месте показалась мохнатая морда черта, которая заинтересованно смотрела в сторону Яруса с Зеной. Через мгновение голова лопнула, как воздушный шар.

– Ты кого там увидел? – спросила Зена оборачиваясь.

– Представляешь, – только произнес Ярус, как входная дверь сама медленно открылась, издавая ужасный скрип, хотя раньше она никогда не скрипела, и все сразу же притихли. Прошло ещё несколько мгновений прежде, чем в класс развязной походкой вошёл черноволосый юноша, одетый в элегантный чёрный костюм, ярко-красную водолазку и сверкающие чёрные туфли. Он дошёл до учительского стола и только потом повернулся к нам лицом.

– Добрый день, – сказал он так, как будто для нас все добрые дни закончились, – меня зовут Тери. Теперь мы будем учиться вместе, – и посмотрел на всех зелёными глазами с каким-то превосходством, пренебрежением, я бы даже сказал презрением, так, что некоторые ребята из класса опустили глаза. Собственно, как будто до этого момента мы не учились, а все ждали, когда же к нам в класс придёт этот Тери. Я видел новичков, которые приходили к нам в класс, и сам переходил в эту школу из другой, когда мы переезжали в новый дом, но чтобы кто-нибудь вёл себя так нагло – я ещё не видел. Обычно новички произносили своё имя и опускали свои глаза, потому что, когда на тебя изучающе смотрят тридцать пар незнакомых глаз, нормального молодого человека это несколько смущает.

– С одной буквой «р» или двумя? – задиристо спросил Серж, мой дружбан, сидя на подоконнике.

– С одной, – Тери ответил на его вопрос, даже не повернув головы и ещё не услышав весь вопрос до конца, – Терри, пишущееся с двумя буквами «р» это уже будет кличка собаки, – продолжил новичок и, скосив глаза, так сверкнул ими, что Серж отвёл взгляд в сторону.

– Странное имя, – заметил я вслух, пытаясь поддержать друга.
И так же, как в первый раз Тери начал отвечать на вопрос, когда я только произнёс: «странное…» Казалось, что он заранее знает наши вопросы, и я уже тщетно отгонял от себя мысль, что он читает наши мысли.

– Так звали моего деда, – приподняв одну бровь, Тери зло стрельнул в меня зелёными глазами. Он сделал паузу, но не дождавшись, когда я опущу глаза, ехидно продолжил, – ну, а вообще, я считаю, что главное – это то, что находится внутри… – он обвёл класс взглядом, и снова встретившись со мной глазами, ухмыльнувшись, спокойно закончил, – любого существа. Его увлечения, стремления, желания, а внешность это – оболочка, которая так же, как и имя может меняться или видоизменяться, – он говорил это с издёвкой, так, как будто он знает какую-то тайну, которую нам, с нашими умишками никогда не разгадать.

– Еще вопросы? – он перевёл взгляд на Зену и расплылся в голливудской улыбке, – а вот Вас я знаю. Вы – Зена. Я видел Вас в прошлом году в Будапеште на международной олимпиаде по информатике. Вы тогда феерично в ней и победили, – очень приятно с Вами познакомиться ближе, – и он протянул девушке руку.

Зена подала ему руку, и в момент прикосновения невидимый разряд пробежал от Тери по всему телу девушки. Те, кто находился на расстоянии этого не увидили, но Ярус сидел за одной партой с Зеной и этого он не мог не заметить. Более того, ее глаза из голубых стали карими.

– Вы были на той олимпиаде? – произнесла Зена совсем не своим голосом, каким-то низким и холодным.

– Ой, где я только не бывал… Я тоже обожаю информатику, но надеюсь, что не только информатика будет сближать нас, не так ли? – улыбнулся Тери, так и невыпустив руку девушки.

– Конечно, а садитесь со мной, Тери, – и резко повернувшись ко мне, жестко продолжила, – а ты давай, к Сержу пересядь.

– Ярус, завтрак готов! – настойчиво постучала в дверь мать, вернув юношу в настоящее время.

– Мамуля, я уже бегу, – Ярус поднялся с кровати, надел тапки и поплелся в ванную комнату.

Кардинальные изменения Зены просто шокировали меня. Она настолько была увлечена новичком, что казалось, смотрит ему в рот с каким-то необъяснимым раболепием, что бесило меня ещё больше. Родители Тери, как оказалось, дипломаты, вся семья долго проживала за границей и вот теперь они вернулись на родину. Но в какой стране они жили, он так никому и не сказал, объявив всем, что это государственная тайна. Ко мне мы в этот день так и не попали, так как Зена была полностью увлечена Тери, и я впервые за последние два года пошёл из школы один.

И вот теперь этот Тери с одной буквой «р», стал между мной и Зеной. Он всё время вторит Зене, что главное это программирование, а всё остальное, как он говорит это шелуха. Да, я люблю историю, легенды, мифы, а Зена увлечена программированием, она – лучший программист Москвы. Но это не только не мешало нам быть вместе, а наоборот, нам всегда было интересно друг с другом. А может быть, случилось самое страшное, Зена в него влюбилась. Почему нет? Да, но чем он лучше меня? Так, надо просто подсчитать его плюсы и мои. Плюсы Тери: учится хорошо, на отлично знает физику, химию, математику, его конёк – информатика. У меня: по историии, географии, литературе – отлично, с точными – завал. Это один – ноль в его пользу. Он классно поёт и играет на гитаре, все в классе пересылают друг другу его песни из ютуба. Хотя я тоже люблю музыку и могу исполнить что-нибудь на гитаре. Ага, на трёх аккордах. Это уже два – ноль. И надо признать, – юноша внимательно посмотрел на себя в зеркало, что он симпатичнее меня: у него чёрные вьющиеся волосы и зелёные глаза, и он нравится всем девчонкам нашего класса. Это три – ноль. Да, расклад явно не в мою пользу.

Ярус и не заметил, что уже давно чистит зубы с таким ожесточением, что у него из дёсен стала сочиться кровь.

– Чёрт бы побрал, этого Тери! – раздраженно крикнул Ярус, сплюнул кровь в раковину и уже хотел направить струю воды, чтобы смыть пятнышко крови, как вдруг увидел, что контур этого кровавого пятна напоминает профиль лица Тери. Это изображение было похоже на рисунок или шарж, нарисованный красным карандашом на бумаге, только карандашом была кровь, бумагой – умывальник. На глазах кровь начала запекаться, стала чёрной, и пятно уже отчётливо напоминало Тери. Более того, «портрет» Тери вдруг ожил, голова его повернулась к Ярусу и подмигнула. Плоское изображение вдруг стало объёмным. Появились две руки этого мини-Тери, которыми он схватил себя за шею и начал душить, издавая хрип, потом убрал их от горла, вытянул в направлении Яруса и, тыча в него указательными пальцами, состроил зверскую гримасу. Ярус с ужасом смотрел на этот бюстик Тери, который тыкал в него своими маленькими пальчиками и громко хохотал прямо ему в лицо. Преодолевая страх, юноша подскочил к раковине и открыл кран на полную мощность. Вода подхватила эту кровавую копию Тери, которая несколько раз покрутилось вокруг стока, продолжая хохотать и подмигивать Ярусу, и исчезла в тёмном раструбе сливной трубы. Но юноша отчётливо слышал этот медленный смех Тери, который с низких тонов по мере удаления в водопроводную трубу становился всё выше по тональности и быстрее по темпу, а потом превратился в эхо, и, издав последний звук неприятной отрыжки, пропал.

– Ярус! С тобой всё нормально? – постучала в дверь ванной комнаты мама, видимо тоже услышав странные звуки.

– Да, мамочка, все окей! Это я… – он набрал в рот воды, закинув голову вверх и громко прополоскав рот, сплюнул, – горло полощу.

– Завтрак стынет, – проследовала мать на кухню.

Это всё было похоже на мультфильм, только очень страшный и смотрел его Ярус один, потому что показывали этот мультфильм специально для него. Он глянул на себя в зеркало, лицо его было белым. Если бы ему кто-нибудь рассказал, то, что видел сейчас Ярус, он бы рассмеялся и сказал: «Что нужно меньше смотреть ужастики на ночь».

Одевшись, он поплёлся на кухню, хотя завтракать уже совсем не хотелось.

– Чего это ты такой бледный? Ты хорошо себя чувствуешь? – спросила мать, дотронувшись ладонью до лба сына.

– Да, всё нормально, мам. Мне просто какая-то белиберда снилась.

– Ты же знаешь, что говорить в таких случаях?

– Куда ночь, туда и сон, куда… – три раза повторил Ярус и три раза сплюнул через левое плечо. Мам, а папа не звонил тебе?

– Нет, сынок. Да я уже и не жду… Ничего страшного. А как там Зена, что-то она давно к нам не заходила, вы не поссорились?

– Нет мам, – решив скрыть свой разрыв и еще больше не расстраивать мать, – она… она… просто очень занята, пишет новую программу, – ответил, заикаясь, Ярус, не поднимая голову от тарелки.

– А как у тебя дела по информатике? Смотри, тебе нужно исправлять двойку, – назидала мать, – а Зеночка тебе могла бы очень помочь.

– Да, исправлю, мам, исправлю. С Зеной или без, – раздражённо буркнул Ярус.

– Что такое, вы поссорились? – забеспокоилась мать.

– Нет, мамуля, мы перешли на новый период взаимоотношений, – он ласково улыбнулся матери.

– Надеюсь, что этот период у вас будет конструктивным и созидательным, – осторожно произнесла она, беспокойно заглядывая сыну в глаза.

– Конечно мамулечка, только конструктив и созидание, – уверенно произнёс Ярус, успокаивая мать, и допив чай, чмокнул её в щёку.

Глава 2

В ШКОЛЕ

Ярус вышел из дома. Стояла великолепная майская погода.
Глядя на всю эту поющую, звенящую зелёную гамму с поразительным вкраплением разного оттенка весенних цветов, Ярус глубоко вдохнул свежего воздуха, отметив, как красиво на Земле весной, пошёл в школу. Но мысли его снова вернули к событию сегодняшнего утра.

Что же это там было, в ванной? Может быть, показалось, также, как и хвост в окне? Но почему в ушах у меня до сих пор стоит этот идиотский смех Тери? Да, показалось, а ещё и послышалось, это уже слишком. В любом случае то, что произошло, никак не может повлиять на моё отношение к Тери. Это уж точно. Не нравится мне он, вот и всё. А почему он, собственно, должен мне нравиться?
Он увёл у меня Зену, поэтому моё отношение к нему всегда будет негативным. А может, его просто побить? Для самоуспокоения, конечно, это можно было сделать. Хотя успокоит это ненадолго.
А какова будет реакция Зены? Представляю, как она будет жалеть бедного Тери: его голова лежит у неё на коленях, она гладит его по волосам, плачет, замазывает йодом синяки, наклеивает ему пластырь под один глаз, нет лучше под два. И …проклинает меня. Нет, этого делать нельзя, а что же тогда делать? Это что, я уже сам с собой разговариваю? Тихо шифером шурша, крыша едет не спеша. Спокойно, спокойно Ярус. А может мне так легче будет разобраться в сложившейся ситуации? Хорошо, я сам задаю себе вопросы и пытаюсь, по возможности, честно на них ответить. Но почему у меня все время перед глазами стоит тот черт с хвостом в окне. И что-то мне подсказывает, что появление Тери в классе и черт за окном чем-то связаны. Но чем? Ладно, поживем, увидим. Задаю себе прямой вопрос: «Ярус, почему тебе не нравится этот Тери?» Да потому, что он стал между мной и Зеной. Хорошо, предположим, что я рассматриваю его вне наших отношений с Зеной. Чем тебе, то есть мне, не нравится этот Тери? Какой-то он не такой как все, скользкий, не настоящий, странный. И имя у него чудаковатое – Тери. Ну, не нравится, что он плавает у меня в раковине и смеётся мне в лицо.
Он чем-то напоминает мне кота: если оставить его на кухне, то он обязательно залезет на стол и украдёт кусок колбасы. Но Зена, ведь – не колбаса. Разве она сама не видит, что Тери её не любит. Вот! Вот, что самое главное, он её не любит. А я люблю. Даже общаясь с Зеной, его зелёные глаза остаются холодными. Что-то здесь не так.
Я сердцем чувствую.

Ярус подошел к школе и вдруг почувствовал, как он страшно соскучился по Зене. Но всё внутри него сжималось при одной мысли, что он снова увидит её в сопровождении Тери. Раньше он встречал Зену за квартал от школы, и она всегда ему говорила: «Привет Ярус, парус, промокарус». Юноша увидел их раньше, Тери нёс портфель Зены, держа её за руку. Они мило разговаривали. Чтобы не столкнуться с ними в дверях школы он прибавил шаг, но Зена увидев его, тоже ускорилась, таща за собой Тери.

– Привет! Ярус, ты прямо бежишь за знаниями? – насмешливо крикнула она ему в спину.

– Привет, – пропуская парочку вперёд, грустно ответил юноша, придерживая входную дверь, – да, бегу, хотя раньше я летел в школу.

– Смотри, не упади, – вставил Тери и ехидно рассмеялся.
Этот смех явно напомнил Ярусу смех, который он слышал в ванной комнате сегодня утром.

– Спасибо за беспокойство, друзья, – вежливо ответил Ярус, хотя внутри у него всё кипело, – кстати, Тери, ты сегодня принимал водные процедуры? – резко остановившись, спросил Ярус, прищурившись. – А ты разве не знаешь? – снова также хохотнул Тери, приподняв одну бровь и, повернувшись к Зене, продолжил, – что все нормальные люди с утра принимают душ.

Они пошли по коридору школы. Тери, видимо, сказал Зене про Яруса что-то нелицеприятное, потому что, обернувшись, она посмотрела на бывшего друга, как на не совсем здорового человека.
Все уроки Ярус просидел, размышляя о себе и Зене. Она сидела впереди с Тери за одной партой, и юноша с тоской смотрел ей в спину. Серж, с которым они теперь сидели вместе, попытался отвлечь Яруса от грустных мыслей – рассказывал анекдоты, сам над ними смеялся, но увидев, что Ярус никак на них не реагирует, оставил это бесполезное занятие.

А может быть, рассказать Сержу про кровь в раковине с изображением Тери? – подумал Ярус, скосив взгляд на друга. – Нет, он подумает, что у меня что-то с головой. Зена, Зена! – он снова перевёл взгляд на девушку, продолжая размышлять, – если бы ты знала, как мне тяжело без тебя. Если бы ты знала, как я тебя люблю. То, что мы не вместе – это какая-то страшная ошибка. Нет, нужно взять себя в руки. Ни взглядом, ни жестом не показывать свои чувства. Смогу ли я это сделать? Допустим. Но ведь себя не обманешь. Я всё время думаю о тебе – Зена. Так почему я должен скрывать то, что у меня на душе? Уроки пролетали один за другим.
К доске Яруса не вызывали, он тупо смотрел в затылок Зены, а на переменах, старался первым выйти из класса, чтобы не видеть гуляющих вместе по коридорам Зену и Тери.

Последним уроком была информатика. Игорь Иванович
Ивушкин – учитель информатики или как звали его в школе «Три И» вызвал свою любимицу – Зену к доске. Ярус смотрел на неё, ничего
не соображая по существу урока, впрочем, как и всей информатики в целом, разговаривая с ней в своих мыслях.

Я ненавижу себя за свою слабость. Ненавижу себя за то, что
не могу вырваться из твоих цепей, Зена. И вообще, я стал так много ненавидеть в этой жизни. И первый – это Тери. Чёрт бы его побрал.

В ту же секунду Тери обернулся назад, посмотрел на Яруса и ехидно ухмыльнулся.

Он как чувствует, что я о нём думаю. Отвернись, морда! – подумал Ярус, презрительно глядя на Тери. Улыбка Тери сменилась на гримасу, и он отвернулся.

Так-то лучше будет. Ещё, Зеночка, я ненавижу эту информатику, которую любишь ты. Ненавижу парту, за которой ты сидишь с Тери. Ненавижу перемены, потому что ты будешь ходить с ним за ручку.
Я ненавижу утро, потому что знаю, что не я буду встречать тебя около школы. Ненавижу день, потому что он пройдёт без общения с тобой. Ненавижу вечера, зачем они мне без тебя? И особенно ненавижу ночь, потому что, закрывая глаза, ты стоишь у меня перед глазами так явно, что иногда я протягиваю к тебе руки и начинаю с тобой говорить.
Я ненавижу сны, потому что в них мы с тобой всегда вместе, и утром я не хочу просыпаться. Ненавижу песни о безысходной любви, потому что все они обо мне. С недавних пор ненавижу цветы, потому что я так хочу дарить их тебе, а не могу. Ненавижу телефонные звонки, потому что всегда вздрагиваю в надежде на то, что это звонишь ты. Мне не нравится ходить по земле, на которой наши следы не идут параллельно, а только иногда пересекаются. Мне не нравится солнечный свет потому что, нам светит не один лучик солнца, а совсем разные.

Юноша почувствовал, как Серж толкнул его локтем.

– Ярус, мы и не знали про твою уникальную возможность спать с открытыми глазами, – улыбнувшись, сказал Игорь Иванович.

– Вот-вот. А ещё я ненавижу спать с открытыми глазами, – ответил Ярус педагогу.

– И что? Длинный список получился того, что ты ненавидишь? – заинтересованно спросил «Три И».

– Да, – грустно произнёс Ярус.

– Я тебе советую его пересмотреть. Не поддаваться сиюминутной тоске, – заботливо произнес «Три И».

– Вы думаете? – юноша встал из-за парты.

– Уверен. Бывает так, что-то ненавидишь, сил нет. А потом происходит нечто такое, и ты вдруг понимаешь, как ты ошибался.

– Хорошо, я пересмотрю.

– Ну что? Готов исправлять свою двойку? – учитель уже давно ждал его для ответа.

– Готов, – хмуро ответил Ярус, направляясь к доске.

– И так, для того, чтобы исправить двойку, тебе нужно…

– Мне нужно было купить корректор и сделать исправление в
журнале, – грустно добавил Ярус.

– Уважаю твоё чувство юмора, но знаний тебе это не добавит. Тебе же надо закончить программу, которую начала Зена, – протягивая мелок сказал «Три И».

Ярус, с тоской посмотрел на доску, на которой был до боли знакомый почерк, потом повернулся лицом к классу, увидел кривую ухмылку Тери, и любопытный взгляд Зены.

– Есть такая легенда, – задумчиво начал Ярус, – давным-давно жили-были девушка и юноша, которые очень сильно любили друг друга, – он посмотрел на Зену. Тери в это время что-то шептал ей на ухо, и она через секунду рассмеялась. Класс весело загудел.

– Попрошу тишины. Легенда, это интересно, – перебил учитель, отрываясь от классного журнала, – но Ярус, хотелось бы услышать что-нибудь ближе к нашей реальности, так сказать, по существу заданного вопроса предмета информатики. У тебя есть, что нам поведать?

– Эта легенда является необходимой информацией, для полного и возможно исчерпывающего ответа по информатике, Игорь Иванович.

– Любопытно. Хорошо, продолжай, – устало вздохнул «Три И».

– Так вот, эти юноша и девушка очень сильно любили друг
друга, – продолжил Ярус, заметив, как Зена ухмыльнувшись, демонстративно поставила локти на парту и положила подбородок на ладони, – Однажды, гуляя по полю возле леса, они нашли маленькие голубые цветочки с жёлтенькой каёмочкой посередине. Они не знали, как называются эти очень красивые цветы, но они им очень понравились. Держа в руках этот букетик цветов, и глядя в глаза, они поклялись себе в том, что чтобы с ними не случилось в жизни,
они всегда будут помнить и любить друг друга. Но тут над их страной нависла страшная опасность – чужеземные войска напали на их землю, чтобы поработить их народ. Этот юноша, как и многие другие, решил встать на защиту своей Родины, а девушка поклялась ждать его. Шло время, война длилась долго, воины защитили свою землю и разгромили захватчиков. Но не все вернулись домой, не вернулся и этот юноша. Девушка спрашивала у воинов: «Видел ли кто-нибудь, как он погиб?»

Класс давно затих, было слышно, как за окном поют птицы, иногда их пение прерывалось карканьем вороны.

– Все говорили, что дрался он, как настоящий герой, но никто
не смог ответить ей, как он погиб и где его могила? Она решила для себя, раз не видели его мёртвым, то она будет его ждать. К ней сваталось много мужчин, но она всем отказывала. Шли дни, недели, месяцы, годы… И вот однажды, по полю шла старушка и собирала эти голубые цветочки, а навстречу ей шёл старик, который держал в руках букет этих же полевых цветов. Когда они подошли ближе и посмотрели друг другу в глаза, она узнала в этом старике того юношу, а он в старушке – ту девушку. Это они клялись друг другу в вечной любви много-много лет назад, и обнявшись тихо заплакали. Старик подарил букет этих голубых цветов старушке и сказал, что всё это время он находился в плену врага, но ни на секунду не забывал свою любимую. Она сказала, что всю жизнь ждала его одного. Они сдержали своё слово и не забыли друг друга. А полевые цветочки эти, голубенькие с жёлтой каёмочкой посередине, с тех пор в народе стали называть Незабудки.

Класс одновременно выдохнул и стал обсуждать, может ли быть такая любовь на самом деле или нет. На протяжении всего рассказа Зена с издёвкой смотрела на Яруса, она-то прекрасно знала, для кого он рассказывает эту легенду.

– В настоящее время, – продолжил Ярус, – есть интересная примета: найти в веточке сирени цветочек с количеством лепестков больше пяти, загадать желание и съесть его. Говорят, что это желание обязательно сбудется. Но я так думаю, что если человек не искренний, не честный, то пусть он съест хоть целую тарелку салата сирени, всё равно, ни одно его желание не сбудется, – Ярус посмотрел на Зену, которая качала головой, давая понять, что этого она так не оставит, –
И переходя к информатике, Игорь Иванович, я хочу сказать, что, к сожалению, я не знаю, как закончить эту программу.

Тут Зена подняла руку и, не дожидаясь пока «Три И» даст ей слово, встала и назидательным тоном произнесла: «Я считаю, Игорь Иванович, что непорядочно занимать время урока информатики разными байками, для этого есть перемены или совершенно другие уроки, на которых можно заниматься такой вот болтовней».

– Я согласен с тобой, Зена, – учитель встал из-за стола, – отчасти. Потому что, кроме того, что вы учитесь в школе, вы готовитесь к вступлению во взрослую жизнь. А легенда, которую нам рассказал Ярус, не только интересная, поучительная, но и вызывающая чувство уважения к этим людям за их неземную любовь. Если бы у нас был урок литературы, Ярус, я с удовольствием поставил бы тебе пятерку, но, к сожалению, у нас урок информатики, и я, как учитель информатики вынужден поставить тебе вторую двойку и не допустить тебя до экзаменов.

Класс недовольно загудел.

– Но, – Игорь Иванович постучал ладонью по учительскому столу, – тишина в классе! Внимание, если класс меня поддержит и скажет, что легенда, рассказанная Ярусом, понравилась не только мне…

– Да, понравилась! Супер! Очень, классная легенда! – одобрительно загалдели все одноклассники, и только Тери и Зена презрительно смотрели на юношу и показывали большие пальцы рук вниз.

Прозвенел звонок, и все бросились собирать учебники и тетради.

– Тихо, тихо! Спокойно, следующий урок у нас через два дня. Ярус, у тебя есть только два дня, чтобы выучить материал, исправить двойку и доказать нам всем, что ты можешь рассказывать не только захватывающие легенды, но и осилить информатику. И я в тебя верю.

Класс одобрительно загудел, раздались даже хлопки в ладоши. Ярус подошёл к Игорю Ивановичу, поблагодарил его, забрал дневник и, вернувшись на своё место, стал собирать рюкзак.

– Ну, ты дал, – восхищался Серж, – сразил «Три И» наповал, он дал тебе шанс! Так ты домой или...?

– Да нет, Серж, ты иди, у меня ещё есть дела, – ответил Ярус, наблюдая, как Зена медленно складывает портфель.

Когда класс опустел, Тери сел на свою парту, поставил ноги на стул, а Зена направилась к Ярусу.

– Ну, во-первых, скажи спасибо «Три И», – иронично поизнесла Зена, – что он такой мягкотелый и дал тебе эту отсрочку, хотя вряд ли тебя это спасет. Во-вторых, Ярус, неужели тебе интересен весь этот бред, который ты рассказывал?

– С каких это пор любовь ты называешь бредом? – спросил Ярус.

– Любовь!? А что это такое? – с негодованием выкрикнула Зена и так же зло продолжила, – вздохи и «ахи» при луне? Поцелуйчики, эсэмэсочки «я тебя люблю», стишочки или цветочки, о которых ты сегодня рассказывал в этой идиотской сказке?

– А ведь было время, Зеночка, когда ты любила цветы, с удовольствием слушала и легенды, и мифы, и сказки… – Ярус
не верил своим ушам.

– Надоело, сколько можно? Нашёл дежурные уши: боги, ведьмы, подземное царство, Баба-Яга, Кащей Бессмертный, Соловей-разбойник… – зло перечисляла Зена.

– А еще Карлсон, Винни-пух и Чебурашка, – вставил Тери.

– 21 век на дворе, Ярус, какие сказки? – с насмешкой продолжила Зена, – нужно мыслить реально, категориями цифр, ведь любое действие можно записать с помощью формул…

– Ах, да, совсем забыл, ты же пишешь программу любви и хочешь осчастливить весь мир, – перебил её Ярус.

– Нет, не пишу, зачем? Дураков счатливыми никогда не сделать. А меня устраивают такие отношения, какие у меня сложились с Тери, – она подошла к Тери обняла его и продолжила, – а в будущем слово «любовь» канет в небытие, как и все твои сказки. А ты, Ярус, ищи свою Царевну-лягушку, а как найдёшь, приноси её в школу в спичечном коробке, похвастаешься всем нам, а мы посмеёмся.

– Кажется, уже нашёл. Только, что-то с ней случилось, а я не пойму, что? – опустил голову Ярус.

– Нашёл? – Зена понизила голос до шёпота и с издевкой продолжила, – тогда смотри, не сжигай её лягушечью кожу, а то она улетит к страшному Кощею. У-у-у! – подняв руки над Ярусом, она завыла, но тут же резко опустив их, презрительно добавила, – пойдём, Тери, надоел мне этот сказочник.

Тери поспешил за ней, но перед тем, как выйти из класса, кривляясь, подмигнул ему и громко захлопнул за собой дверь.

– Ну, что же мне делать, что? Ведь я люблю тебя, люблю! – крикнул Ярус в сторону дверей, и обхватив голову руками, медленно опустился на парту.

В школе была перемена, но учеников в коридоре было немного. Погода была хорошая и многие отдыхали на школьном дворе.

– Вот козел, зло бросила Зена, – и зачем я на него столько своего времени потратила? Хорошо, что теперь у меня есть ты, Тери.

– А у меня ты, милая, – притянув к себе Зену для поцелуя, но она отстранилась.

Недалеко от них стояла старшеклассница и напутствовала, по-видимому, своего младшего брата: «Ванечка, покушай и делай уроки. Вот тебе, ключи, смотри не потеряй». В это время школьники игрющие в догонялки, случайно ударили по руке девушки, ключи упали на пол и скользя по полу отлетели к ногам Зены и Терри. Они оба рассмотрели, что к ключам был прикреплен камешек с дырочкой посередине, так называемый «куриный бог»1. Зена наклонилась, чтобы поднять ключи, но Тери вдруг истерично выкрикнул:
«Не трожь их!»

1Куриный бог или божий глаз – камешек со сквозным отверстием, образовавшимся под воздействием механического разрушения природными стихиями. Он является одним из древнейших оберегов от нечистой силы.

– Почему, – спокойно произнесла девушка и подняла ключи. Тут же по телу Зены прошла волна, несколько мгновений ее трясло и колотило, как будто от электрического тока. Глаза ее стали снова голубого цвета. Придя в себя девушка осмотрелась по сторонам, как будто соображая, где она находится.

– Боже, какая я дура. Сколько гадостей я наговорила своему любимиму Ярусу? Что со мной было все это время? – а увидев Терри рядом с собой уже нормальным голосом спросила, – тебе чего от меня надо, дрянь такая?

– Что ты, Зеночка? Это же я, твой Тери, с которым ты только что была счастлива, – произнес он и протянул руку, пытаясь обнять ее, но Зена сильно ударила его по руке.

– Отвали от меня! – зло прошептала девушка, – Я должна сейчас же попросить прощения у Яруса.

– Ты никуда не пойдешь, – преградив ей дорогу, грозно сказал Тери и почему-то отвернув лацкан пиджака продолжил говорить тише и вежливей, – да можно, прямо сейчас, прошу вас.

– Тери, что ты лепечешь там? А ну, пропусти меня сейчас же!

Ярус сидел за партой, запустив пальцы в волосы и покачиваясь повторял одно и тоже: «Что же мне делать? Что же мне теперь делать?»

– Я - рус! – раздалось из коридора.

– Кажется, это кричала Зена, – встрепенулся Ярус, приподняв голову, – да нет, показалось. Да, и с чего бы это ей кричать?

– Ярус! Я-я-я! – крик повторился совсем отчетливо и прервался.

– Не, не показалось, это крик о помощи, – сам себе ответил Ярус и стремглав бросился из класса.

Зены в коридоре не оказалось, испуганно втянув голову в плечи, около окна стоял Тери, и глазки его воровато бегали по сторонам.

– Что случилось? Где Зена? Где? – закричал Ярус.

– Мы вышли из класса, я закрыл дверь, ты же сам видел, – вдруг заикаясь, произнёс Тери, – потом я взял у Зены портфель, как вдруг почувствовал, что ручка портфеля нагревается, и нагревается очень быстро. Я даже руку себе обжёг, вот посмотри, видишь? Знаешь, как больно, – Тери протянул руку Ярусу, но тот ударил его по ладони.

– Где Зена, я тебя последний раз спрашиваю? – угрожающе понизил голос Ярус, наступая на Тери.

– Я же тебе русским языком говорю. Только я взял её портфель, вдруг почувствовал боль, просто страшную боль. Мне стало очень больно, я выронил портфель, бац! Смотрю, а Зены нету. Только что она стояла рядом и вдруг пропала. Внезапно так, как будто сквозь землю провалилась, – тараторил Тери, но глазки его продолжали бегать по сторонам.

– А ну, гад! Говори, почему она кричала? Говори, скотина! – Ярус схватил его за грудки, и прижав к стене, процедил сквозь зубы, – говори, где она? А то, ты у меня сам сейчас провалишься под землю.

– А ну, отпусти меня! Не знаю я, где твоя Зена и знать не хочу! – раздраженно взвизгнул Тери.

Ярус размахнулся, чтобы ударить Тери, вложив в удар всю свою ненависть, но неожиданно для себя ударил кулаком в стену. Только что он держал Тери левой рукой, а правым кулаком бил ему точно в глаз, как тот пропал. И тут Ярус услышал, удаляющиеся шаги по коридору. Это убегал Тери, который сейчас совсем не был похож на самого себя. Он бежал, как-то странно сгорбившись, втянув голову в плечи, высоко поднимая ноги, издавая при каждом шаге странный цокот. Это несомненно был Тери, только сейчас он мало напоминал человека. Ярус тут же бросился догонять его по длинному школьному коридору, и казалось, что вот-вот настигнет, но Тери свернув на лестничный проём, исчез. Сверху спускались две школьницы.

– Вы не видели парня, который здесь пробе…? – выкрикнул Ярус.

– Да! – перебила его одна из них, – видели! Он побежал наверх!

Ярус стремительно взлетел на верхний этаж, но там никого
не оказалось. И тут он вспомнил, что девочка, которая указала дорогу, ответила ему, ещё не услышав весь вопрос до конца. И эти бегающие глазки, подозрительно напомнили ему Тери. Он бросился вниз, стараясь догнать этих школьниц, но пролетев два этажа вниз, он обнаружил, что по лестнице спускается только одна из них. Схватив за плечи, он развернул её к себе лицом, но это была не та школьница, которая указала ему дорогу.

– Где? Где твоя подруга? – запыхавшись, тряс её за плечи Ярус.

– Какая подруга? – возмущённо спросила девочка.

– Та, с которой ты спускалась по лестнице? – терял самообладание Ярус.

– Это совсем не моя подруга, я первый раз её видела. Я вообще
не поняла, откуда она взялась. Потом появились Вы, она Вам ответила, а потом куда-то исчезла.

– Ну, а ты видела, чтобы кто-то пробегал здесь? – начинал терять терпение Ярус.

– Никого я не видела, Вы один тут бегаете, как маньяк, – спокойно ответила девочка, – и перестаньте меня трясти!

– Почему, как маньяк? – удивился Ярус.

– Потому что у вас руки в крови. – кивком головы девочка указала ему на его руку.

Только сейчас Ярус заметил, что с костяшек пальцев у него стекает кровь после удара об стену.

– Извините, я – не маньяк, – сказал Ярус, и отпустив девочку, побежал обратно.

В школе практически уже никого не было, портфель Зены так и валялся посредине коридора. Допустив, что Зена прячется в каком-нибудь классе или её прячут, он начал проверять все аудитории на этаже. Везде было пусто, только в соседнем классе было настежь открыто окно, что показалось ему странным, потому что дежурные всегда всё закрывают и сдают класс учителю. Выглянув в окно, он тут же отбросил мысль, что Зена могла спрыгнуть с высоты третьего этажа. Вернувшись в коридор, он поднял такой знакомый ему портфель и, вдруг, заметил на тёмно-коричневой поверхности портфеля рыжие пятна, очень похожие на подпалины. Он понюхал портфель, от него, пахло горелой кожей. Но самое интересное, что эти ожоги на портфеле напоминали отпечатки пальцев. С одной стороны портфеля два отпечатка от больших пальцев, с другой стороны восемь отпечатков других, как будто портфель брали раскалёнными руками. Посредине портфеля было ещё одно круглое обожжённое пятно.

Может быть, это розыгрыш? И Зена с этим Тери решили надо мной пошутить – подумал Ярус. Он достал смартфон и набрал номер телефона Зены, надеясь услышать её смех и любимый голос:
«Ну, как мы тебя разыграли?»

– Ваш абонент находится вне зоны досягаемости, пожалуйста, перезвоните позже, – раздалось оттуда.

А ведь у Зены никогда не было привычки отключать телефон.

Глава 3

НОВОЕ ЗНАКОМСТВО

Ярус перебинтовал носовым платком пораненную руку. Всё же надеясь на чудо, обошёл все классы на всех этажах, но не найдя Зену, вышел из школы. Он направился к ней домой, по дороге всё время, набирая её номер телефона, но результат был прежний. Ярус ещё
не терял надежды, что девушка могла потерять телефон, и всё же каким-то фантастическим образом оказаться дома. Но чуда
не произошло, дверь ему открыла мама Зены, и сказала, что дочка ещё не пришла со школы. Чудо в кавычках произошло позже, когда Ярус пришёл домой к Тери. Дверь ему открыл лысоватый старичок в затасканной майке и в трико с пузырями на коленках, который раздражённо заявил, что никаких Терь, Берь и Верь тут не было и быть не может, что живёт он один, а дипломатов он видит каждый день по телевизору, но очень хотел бы видеть их всех и самого непрошенного гостя, в том числе на какой-нибудь быстровращающейся далекой планете. Ярус был просто ошарашен: «Кто же он такой этот Тери, где он живет, откуда он взялся в их классе, и куда испарился?» Одно он понимал точно, что Зена пропала, что она в беде и что в этом замешан Тери. Но самый важный вопрос, который задавал сам себе Ярус: «Что ему теперь делать?»

Может быть, пойти в полицию и рассказать то, что я видел сегодня утром в раковине, что Зена исчезла, и как испарился этот сын псевдодипломатов – думал Ярус.

Он живо представил себе, эту картину встречи со старым перебинтованным сыщиком, на груди, плечах, рукавах, фуражке и даже в ухе которого будут ордена и медали за раскрытие самых страшных преступлений. Тот будет качаться в кресле-качалке, накрытый пледом, прямо посредине школьного коридора. Вначале детектив поднесёт к глазам лупу, внимательно рассматривая через неё Яруса, рассказывающего о плавающем в раковине Тери. Двумя руками схватится за пистолет, когда Ярус поведает ему, что Зена звала на помощь. Наморщив лоб, закурит трубку, и высоко приподнимет лохматую седую бровь, когда Ярус предположит, что Тери превратился в школьницу. Когда же увидит обожжённый портфель Зены, детектив позовет, свою геройскую собаку-ищейку, у которой на груди, спине и даже хвосте будут висеть собачьи медали за поимку преступников. Но, понюхав портфель, собака из овчарки превратится в белую болонку с бантиками на голове, завоет, запрыгнет на руки своему хозяину, и испуганно поскуливая, засунет нос ему подмышку. А сыщик завопит: «Нечистая сила, нечистая сила! Полиция не расследует дела с нечистой силой, избавьте меня от этого дела!» Кресло-качалка окажется на колёсах, запряжённая тройкой ослов, которые легко преодолевая лестничные пролеты покинут школу, увозя с собой горе-детектива, продолжающего кричать и взывать о помощи.

Нет, в полицию идти, смысла нет, мне никто не поверит. Нечистая сила – вот, в чём я себе боялся признаться. Так оно и есть, Тери связан с нечистой силой. Да, но если спросить любого нормального человека: «Верите ли вы в нечистую силу?» – ответ будет отрицательным. Поэтому, кому бы я ни рассказал, про то, что я видел, мне ответят, что я большой выдумщик или того хуже. Если бы такое утро, какое было у меня, описал Серж, я бы сказал ему, что ему пора к психиатору. Совсем недавно по телеку я смотрел передачу про НЛО. Там выступала женщина, которая поведала всему миру, что она видела настоящую «летающую тарелку» и даже инопланетян, которые забрали её к себе на космический корабль, обследовали её, а потом вернули обратно на Землю. Ведущий программы, мягко говоря, ставил под сомнение приключения этой женщины, а я смотрел на неё и думал: «Вот брехло!» Потом выступал мужчина, который тоже говорил, что видел пришельцев и разговаривал с ними. Про него я подумал то же самое. Но, мужчина и женщина верили друг другу.

Теперь, обдумывая все это, Ярус понял, что ему нужно найти человека, который не понаслышке знает о существовании нечистой силы, которому, он мог бы довериться, который поверил бы каждому его слову. Маму он исключил сразу, ей и так сейчас тяжело из-за папы.

Только где же найти этого человека? Нужно всё хорошенько обдумать, – и Ярус уверенным шагом направился в сторону своего дома.

– Мам, привет! – крикнул Ярус в сторону кухни, проходя в свою комнату.

– Здравствуй, сынок. Как дела в школе? Ты исправил информатику?

– Я договорился с «Три И», что ещё подготовлюсь и отвечу через два дня, – юноша сел на диван, поставил за его спинку портфель Зены и раскрыв книгу, спрятал под ней забинтованную руку.

– Тогда давай на кухню, – мать зашла в комнату Яруса, – поешь, а потом сядешь за уроки, – заботливо предложила она.

– Не, мам, я сейчас передохну чуть-чуть и сразу же сажусь за информатику, – перелистнув страницу, – ответил Ярус.

– Хорошо, тогда не буду тебе мешать, – закрывая дверь в его комнату, произнесла она, – а проголодаешься, приходи.

Отложив книгу, Ярус достал портфель Зены и внимательно его осмотрел. Следы раскалённых рук, – подумал Ярус, пытаясь совместить свои пальцы с отметинами на портфеле, – похоже, что это, всё-таки, огненные руки, но какие здоровые! Кто же это может быть? Снежный человек с железными руками забрёл к нам в школу, потер свои лапы друг о дружку так, что они раскалились до красна, и предложил Зене проводить её до дома. А что это за круглое пятно посредине? Если на Зену напали, то она, в любом случае, просто так, не сдалась бы, не тот у неё характер. Значит, она сопротивлялась.
А как может драться девчонка? Да очень просто, врезать портфелем нападающего по башке. Я сам бывало в детстве, так получал от неё. Что она, по всей вероятности, и сделала. Выходит, что у того, которого она огрела портфелем, ещё и голова раскалённая? В моей голове файлы не стыкуются. Так начнём всё сначала.

Он зашёл в соцсети на смартфоне, Зена не появлялась там со времени своего исчезновения. И так, что же произошло? – он сел за письменный стол и, задумавшись, стал записывать, – первое, это то, что Зена всё время находилась под влиянием Тери, и он смог поссорить меня с ней. Второе, сегодня утром этот «крендель» – Тери плавал у меня в раковине, строил рожицы и хохотал. Третье, Зена пропала, сразу, как только вышла из класса. Четвёртое, Тери вырвался из моих рук без всяких усилий, – Ярус размотал платок на повреждённой руке и подул на рану. Пятое, по моим догадкам, он превратился в девчонку, которая спускалась по лестнице, а потом, как сквозь землю провалилась. Что я знаю про Тери? То, что его родители дипломаты, это также верно, если бы я сказал, что я сын президента. Он сказал, что его деда также звали Тери. Странное имя.

Ярус включил компьютер, вошёл в интернет, ввёл в поисковую систему слово Тери. Под этим словом он обнаружил в интернете: и музыканта, и актёра, и даже агрегат ГЭС. Но ничего такого, чтобы дало ему какой-то намёк на расшифровку имени «Тери», не было. Он стал припоминать фразу, которую сказал Тери, придя впервые в класс: «Внешность и имя — это оболочки, которые могут видоизменяться». И сделал такую хитрую морду. Ну, как он может менять свою внешность, я уже видел. А как может меняться имя Тери? Некоторые имена переводятся, например, мамино имя Елена с греческого – это факел, папино Евгений – это благородный. Тоже мне благородный, эх, папа, папа, – тяжело вздохнул Ярус и продолжил размышления, – но Тери никак не переводится. Мне кажется, что под его именем кроется какая-то загадка. А если прочитать ТЕРИ наоборот, – Ярус снова взял ручку, подвинул лист бумаги и записал: «ТЕРИ», – ага, наоборот будет ИРЕТ. Если вместо И подставить букву В, то получится ВРЁТ. Что это дает? Я и так знаю, что он ВРЁТ. А может ли быть в имени оболочка и сердцевина, о которой говорил этот Тери? Если сердцевиной слова ТЕРИ являются буквы Е и Р, то оболочкой будут буквы Т и И. «А оболочка может меняться» – говорил Тери. Так, меняем буквы Т и И местами. Т ставим назад, И ставим вперёд, получается ИЕРТ.

Тут на Яруса снизошло озарение, он опустил правую палочку от буквы И вниз, и у него вырисовалась буква Ч. Дальше ему показалось, что рука сама поставила пару крупных точек, и в итоге на бумаге получилось слово ЧЁРТ. Теперь он боялся даже прочитать его вслух. Накрыв рукой только что написанное слово, он подождал немного, отдышался и, убрав руку, попытался произнести его шёпотом, выдавливая из себя каждую букву, как ребёнок, который только что научился читать: «Ч-Ё-Р-Т». Тутже он услышал, как кто-то гыгыкнул прямо над его головой, юноша сжался от страха, склонился к монитору и замер. Ему казалось, что кто-то стоит у него за спиной и смотрит на его записи. На улице уже стемнело, свет в комнате он
не включал. Юноша сидел сгорбившись, и никак не мог заставить себя, посмотреть назад. Собравшись с мужеством, он резко обернулся через левое плечо, потом через правое, посмотрел вверх, но в комнате никого кроме него не было. Выдохнув, он встал, включил в комнате свет, зашторил окна и вернулся за стол. Ярус смотрел на это слово, как на решённое уравнение, но сейчас, глубоко задумавшись, он понял, что это далеко не последняя задача, которую ему предстоит решить, чтобы спасти Зену.

Значит, всё, что происходило со мной за последнее время, было совсем не случайно. Этот Тери, не сын дипломата, а самый настоящий сын чёрта, ведь папочку его тоже зовут Тери или правильнее сказать чёрт. Выходит, в том, что пропала Зена, виновата нечистая сила.

– Вот, чёрт! – раздражённо произнёс Ярус, и тот час же услышал, как у него за спиной раздался хриплый, неприятный смех. Ярус резко обернулся, но в комнате никого не было, он стремглав выскочил из комнаты.

– Мам, ты не слышала, – Ярус вбежал в гостиную, – кто-то только сейчас у нас в квартире громко смеялся.

– Нет, нет, я ничего не слышала, – оторвавшись от глажки белья, спокойно отозвалась мать и заботливо добавила, – сынок, может быть, тебе нужно уже отдохнуть от этой информатики?

– Да, да, нужно отдохнуть. Чертовщина какая-то, – пробубнил он себе под нос, направляясь в комнату, и в этот момент снова кто-то гыгыкнул.

– А сейчас, мам, слышала, слышала? – с надеждой вскрикнул Ярус, вбегая в гостиную.

– Да нет же сынок, ничего я не слышала, может быть, это у соседей кто-то шумит? А давай-ка я тебя все-таки покормлю, я думаю, это у тебя от голода в ушах звенит.

– Чуть позже, хорошо, мам? – чмокнув мать в щёку, он пошёл в свою комнату.

– Хорошо, – ответила она, тяжело вздохнув. – Это же надо столько задавать? Скоро школьники уже диссертации будут в школе защищать.

Ярус закрыл за собой дверь, сел в кресло перед монитором и задумался. Теперь, кажется, мне понятно, как только я вслух произношу слово чёрт, сразу в ушах у меня раздается этот неприятный смех. Так, надо провести эксперимент и окончательно убедиться в этой связи.

– Чёрт! – громко сказал Ярус.

Штора колыхнулась, и сразу раздался тот же гадкий смех. Смеялись, можно сказать, прямо ему в лицо. Ярусу даже показалось, что он почувствовал движение зловонного воздуха из этого незримого рта. Поморщившись, он даже отклонился назад. Когда смех прекратился, Яруса уже бил настоящий озноб. Нужно встать, одёрнуть штору и убедиться, что за ней никого нет. Сидеть в своём кресле, в своей комнате и трястись от страха, оттого, что кто-то прячется у меня в комнате, это уж слишком, – возмущённо рассуждал про себя Ярус, но следующая мысль буквально пригвоздила его к креслу, – а если я сейчас открою штору, а там, за окном увижу чудовище, которое будет тянуть ко мне свои ужасные кровавые лапы. Нет, чего-то мне не хочется открывать штору. Эх ты, Ярус, ты что – трус? – сам себя спросил Ярус, – конечно, нет! Кого это я должен бояться у себя в комнате? – вслух произнес он, встал и рывком одёрнул штору. Там никого не оказалось, а вот за окном на подоконнике сидела большая ворона. Она звонко каркнула и куриными движениями, наклоняя голову то влево, то вправо,
не моргая, смотрела Ярусу прямо в глаза. Но это было не обычное карканье, вместо привычного: «Карр!» – ворона издавала: «Карра! Карра!» Махнув на неё тыльной стороной ладони и крикнув несколько раз: «Кыш!», Ярус попытался прогнать птицу. Но ворона медленно переступая с лапки на лапку, повернулась к нему другим боком и ещё раз громко повторила свое: «Карра!», судя по всему и
не собираясь улетать. Такой наглости Ярус не ожидал, он резко открыл окно и столкнул птицу с подоконника. Недовольная ворона взлетела, сделав несколько кругов возле окна, снова пообещала Ярусу наступление кары, и исчезла в темноте.

– Дурра! Дурра! – передразнил он ворону, и облегчённо выдохнув, плюхнулся в кресло.

Ярусу, видимо от волнения, вдруг стало нестерпимо жарко и душно, комната показалась ему парилкой, он с головы до ног покрылся испариной, стал красный, как рак. Вытерев пот ладонью, он приоткрыл окно, глубоко вдохнул свежего воздуха, но это ему совсем не помогло, мало того, что на улице было безветренно, так и штора
не пропускала свежий воздух. Тут он вспомнил о кондиционере, включил его и выставил на самую низкую температуру.

Раздался телефонный звонок. Это была мама Зены, она беспокоилась, что дочери до сих пор нет дома, и Ярус как мог, попытался успокоить её.

Так, получается, что только я могу спасти Зену, – задумавшись, он снова склонился над своими записями. Капелька пота со лба капнула на стол.

– Ну, что же это такое? Работает этот кондиционер или нет? – Ярус поднял руку к потоку воздуха, он был тёплым, – вот блин,
не работает! А чтоб тебя, – в сердцах произнёс Ярус и, сняв с ноги тапок, со всей злости, запустил им в кондиционер.

– Полегче, пожалуйста, – отчётливо раздался чей-то простуженный голос. Ярус с ужасом обернулся назад, но дверь была закрыта, в комнате никого не было.

– Неужели этот чёрт уже так осмелел, что говорить начал? – подумал Ярус, беспокойно обследуя комнату глазами. – Нет, это мне показалось, – специально вслух сказал он и вытер пот со лба.

– Когда, кажется, креститься надо, – раздался тот же голос и вдруг перегородки кондиционера зашевелились.

– Кто здесь? – выскочил Ярус из-за стола и, сообразив, что источником голоса является кондиционер, отступил к двери.

– Кто, кто… Кусто, – спокойно ответил голос, – и вдруг из кондиционера, оттуда, откуда идёт воздух, появилась нога, которая была синего цвета, следом за ней появилась вторая нога, которая была красного цвета. Потом из кондиционера появилось туловище, голова и руки, но вся правая часть этого существа была синяя, а левая красная. Когда существо вылезло полностью, оно повисло на руках, держась за кондиционер. Продолжая висеть, оно покрутило своей двухцветной головой, видимо рассматривая участок приземления, легко спрыгнуло на пол и совершенно спокойно посмотрело на Яруса своими разноцветными глазами: левым – красным, а правым синим. Одето оно было в плотно обтягивающий комбинезон с двумя нагрудными карманами и напоминало взрослого мужчину, только не очень большого, одна половина которого была полностью синяя, а другая вся красная. Даже голова, лоб, нос, губы, подбородок, шея и грудь всё это было ровненько поделено на два цвета.

– Как можно делать такие маленькие кондиционеры? – шмыгнув простуженным носом, обиженно сказало существо, с укоризной взглянув на Яруса. И достав из красного кармана красный платок, вытерло пот с красной половины лба и возмущённо продолжило, – но самое ужасное, что используя научно-технический прогресс, люди стараются их делать всё меньше и меньше. А от этого страдаем мы.

– Ы хто? – Ярус выдавил из себя эти звуки с огромным трудом, потому что рот его был открыт, как крышка у рояля. Нижняя челюсть у него совсем не шевелилась, двигался только язык, которым он и пытался издать какие-то звуки.

– Я? – удивлённо спросило существо, как будто они только вчера расстались, и явно подозревая Яруса в склерозе, гордо ответило, –
я – Кондилятор!

– Хто, хто? – всё также, не шевеля челюстями, издал юноша.

– Кон - ди - ля – тор, – по слогам произнесло существо и спокойно уселось на диван, но видя, что Ярус находится, мягко говоря, в «штопоре», продолжило, – в гнёздах живут птички, чирик-чирик, в ульях – пчёлки, жу-жу-жу, в будочках – собаки, гав-гав-гав, а в кондиционерах живём мы – Кондиляторы. Существо мило улыбнулось, приподняв брови, как будто спрашивало: «Ну что вспомнил?» Оно говорило это так, как будто общалось с мальчиком младшей группы детского сада или безнадёжным пациентом психбольницы.

Ярус стоял у двери и в случае опасности в любую секунду мог выскочить из комнаты, но существо не казалось ему таким уж страшным, какое он представлял себе сидя за столом.

– Кон… кондил… кондиляторы??? – челюсти Яруса всё-таки начали приобретать прежнюю возможность двигаться.

– Совершенно верно, я – Кондилятор, – совсем по-дружески улыбнулось существо, – КОНДИционер плюс вентиЛЯТОР получается КОНДИЛЯТОР! И закрой, пожалуйста, окно. Разве ты
не знаешь, что когда мы работаем, окна и входные двери должны быть закрыты? – недовольно добавил он, и снова достав красный платок, вытер пот с красной половины лба.

– Да, да, конечно, – косясь на гостя, юноша прошёл к своему столу и, закрыв окно, с глупым выражением лица, добавил, –
а я – Ярус.

– Знаю, ты мне ещё объяви, что твою маму зовут Елена Ивановна, а папу – Евгений Петрович, – язвительно произнёс Кондилятор, откинувшись на спинку дивана и заложив, нога на ногу. Кстати, маму твою уважаю, она с моего домика постоянно пыль вытирает, а ты иногда пульт как закинешь – никакого уважения к чужому труду, честное слово. Что за молодёжь пошла?! И нечего швырять в мой дом свои тапочки, мне обувь не нужна, впрочем, как и одежда.

– А чего это вы в нос разговариваете, вы что больны? – Ярус задал вопрос, который его сейчас, мягко говоря, не особенно интересовал.

– Ха! Возьмём вас людей! Температура тела здорового человека
36,6 градуса, так?

– Так, – ответил Ярус, незаметно пощипывая руку, надеясь, что вот сейчас, наконец-то проснётся.

– Стоит только температуре вашего тела подняться на четыре десятых, до тридцати семи градусов, как вы уже считаетесь больными, так? – убедительно говорил Кондилятор.

– Так, – повторил Ярус, закинув руку за голову, и дёргая себя за волосы на затылке.

– Вот и подумай, каково нам – кондиляторам? Ты думаешь легко организму постоянно, в одной половине тела держать холод, а в другой тепло, с разницей температур до двадцати градусов, – он поднял вверх синий указательный палец, – вот поэтому одна половина тела у меня потеет, а вторая замерзает, отсюда и хронический насморк, правда, на одну ноздрю. Теперь понятно? – красной рукой Кондилятор достал синий носовой платок и высморкал эту синюю ноздрю.

– Понятно, – не задумываясь, ответил Ярус, поймав себя на мысли, что если бы существо сказало, что на Солнце минусовая температура, он ответил также положительно и добавил, – извините, я не знал, что вы там… – Ярус посмотрел на кондиционер, потом перевёл взгляд на Кондилятор, – живёте.

– Живу? – возмутился Кондилятор, – разве это жизнь? Я только что присел отдохнуть после тяжёлого трудового дня, – существо снова провело красным платком по красной части своей головы, – как ты запустил в мой дом тапком.

– Тяжёлого трудового дня? – подозрительно переспросил Ярус, вспомнив, идущий тёплый воздух из кондиционера, – да? А что вы сегодня делали, извините? – перестав дёргать себя за волосы, Ярус осмелел, отошёл от стола и присел на другой краешек дивана.

– Я что делал? – возмущённо удивился Кондилятор вопросу, который ставил под сомнение его, в прямом смысле этого слова, нечеловеческий труд, – я проводил ТО, то есть техническое обслуживание всех агрегатов и систем. Ты думаешь, что это так легко? – Кондилятор важно скрестил свои красно-синие руки на на сине-красной груди.

– Они видите ли проводили ТО, – усмехнулся Ярус, совсем осмелев, и передразнивая собеседника, тоже сложил руки на груди.

– Ну, да, – Кондилятор сердито забарабанил красными пальцами по синей руке, а синими – по красной.

– Вы проводили-проводили ТО, а потом бац и уснули? – усмехнулся Ярус.

– Это почему ты так решил? – сдвинул разноцветные надбровные дуги Кондилятор.

– Ну, как же, я включил кондиционер, то есть Вас – Кондилятор на холод, а холода-то и нет? – разведя руки в стороны, укоризненно сказал Ярус.

– Как это холода нет? Холод есть, чувствуешь?! – Кондилятор выставил вперёд ладонь синей руки и Ярус увидел в ней тёмные дырочки, точно такие же, какие бывают в утюгах, из которых тотчас же повеяло прохладой.

– Ну, что, есть холод? – требовал ответа Кондилятор.

– Есть! – обрадовался Ярус, который был похож на первобытного человека, которому показали зажигалку, – а с красной руки пойдёт тёплый воздух?

– Ну, конечно, – довольный произведённым эффектом, Кондилятор гордо поднял красную ладонь Ярусу прямо к носу. Там оказались такие же дырочки, из которых пошёл тёплый воздух, – ну как?

– Обалдеть! Я что, сплю, что ли? – Ярус откинулся на диване, подняв голову вверх, закрыл глаза, потом повернул голову в сторону Кондилятора, поочерёдно открывая глаза, но гость не исчез.

– Ха-ха-ха! Ну, что, проснулся? – улыбнулся Кондилятор, – нет, я просто поражаюсь Вам – людям, – Кондилятор встал и начал ходить по комнате от письменного стола к двери и обратно, – вы можете поверить фокусникам, гипнотизёрам, разного вида шарлатанам и аферистам, а поверить в то, что существует потусторонний мир, вы даже себе представить не можете. И когда выпадают редкие секунды счастья: ну, например, нашёл тысячу или выиграл миллион, сдал экзамен или повысили по службе, выжил в стихийном бедствии, аварии, катастрофе, вы говорите: «Вот, повезло! В рубашке родился! Везунчик! Его величество случай! Слава тебе, Господи!» А когда происходит какое-нибудь несчастье, вы разводите руками:
«Да, не повезло! Судьба! Это его карма, его крест, такова воля Господа, от неё не убежать». И никто даже не подумал, почему на всех материках, люди с любым цветом кожи, на самых разных языках, в таких случаях произносят: «Чёрт побери! Или «Вот, дьявол!» Смешно и грустно, честное слово. Неужели вы думаете, что вы сами вершите свои судьбы? – Кондилятор подошёл к Ярусу, наклонился и посмотрел ему в глаза, – вы, люди, даже представить себе не можете, что рядом с вами постоянно происходит невидимая борьба, я бы даже сказал драка, нет, битва за вас людей, между белой и чёрной силами. И происходит всё это рядом с вами ежеминутно, ежесекундно, на ваших глазах, только всё это недоступно вашему взору. А вы видите только результат этой борьбы: удачу или невезение, радость или горе, счастье или траур. Например, возьмём «Титаник».

– Возьмём, – заинтересованно повторил Ярус.

– Сколько людей там погибло? Да, не всех пассажиров и членов экипажа наши могли спасти, а всё, потому что там собрались люди, погрязшие в грехах. В одном месте, на одном лайнере были сконцентрированы алчность и зависть, обман и предательство, угнетение и насилие, поэтому тёмным силам там было легко совершить своё зло. Хотя, я вообще-то один мог спасти «Титаник», если бы меня заранее предупредили, – заносчиво закончил Кондилятор.

– Это, каким образом, Вы могли спасти огромный «Титаник»? – недовечиво произнёс Ярус, смерив Кондилятора презрительным взглядом с ног до головы.

– Деревянным! Я смог бы растопить эту ледяную глыбу в считанные секунды, – хвастливо ответил Кондилятор.

– Ха! Тогда ещё кондиционеров не было. Ну, хорошо, хорошо, Вы могли спасти «Титаник», но, вот, скажите мне, пожалуйста, почему одному человеку всё время везёт, а другому нет? – раздосадовано спросил Ярус.

– Не совсем так. У каждого человека бывают, так называемые Вами – людьми, чёрные полосы и белые. Когда верх берёт то сторона тёмных сил, то светлых! – Кондилятор сел на диван, положив красную ногу на синюю и приняв деловую позу, как на интервью известной газете.

– Ну, почему какой-нибудь алкаш пьёт всю жизнь и доживает до глубокой старости, а молодой, талантливый может пропасть из-за какой-нибудь ерунды?

– Потому что этот алкаш для тёмных сил не интересен, мало того, что он сам себя гробит, так он отравляет жизнь родным и близким. Такого – тьма только поддерживает. А тёмным силам интересна личность, помешать ей, покорить её, сломать, уничтожить. Светлые силы, конечно, борются с силами зла и стараются помочь любому человеку, но не всегда удаётся победить тьму. К сожалению, мы ещё не так сильны, как хотелось бы. А исход сражения может зависеть от многих факторов: от времени суток, дня недели, времени года, расположения звёзд, количества сил с каждой стороны, места сражения, знака зодиака, вероисповедания объекта и так далее.

– Вы сказали, что мы ещё не так сильны. Так, Вы – Кондилятор тоже относитесь к светлым силам?

– Несомненно, ведь я нахожусь на службе у человека. А вот то, что тебя бросало то в жар, то в холод, друг мой, так это у тебя на нервной почве. Кстати, Ярус, ты – крещёный?

– Ну, да.

– А крестик в коробочке лежит, так? – прищурился Кондилятор.

– А Вы откуда знаете?

– У тебя аура вся в дырках, ты же беззащитный, как младенец, а в церковь не ходишь. Когда в церкви был?

– Давно, – стыдливо опустил глаза Ярус.

– Вера в Бога – это сила, а Крест Христов является символом жизни и оружием против падших духов, – убедительно произнёс Кондилятор.

Ярус достал крестик из письменного стола и надел на шею.

– Носи и никогда не снимай, а то не только смех будешь слышать, будешь бегать самого себя искать. Кстати, нечисть вспоминать после заката солнца, я бы тебе не рекомендовал, а то, может и появиться, – совсем по-домашнему сказал Кондилятор, будто предупреждая не пить холодную воду большими глотками.

– Хотел бы я увидеть этого Тери, чтобы у него самого выяснить, куда пропала моя…, – недоговорив, вскочил Ярус с дивана.

– Все-таки Зена пропала? – задумался Кондилятор.

– Да, – разочарованно ответил Ярус и, придвинувшись к Кондилятору спросил, – скажите, здесь тоже замешаны силы зла?

– Разумеется! Этот Тери и был послан для этой цели.

– Но позвольте, откуда Вы знаете Зену, Тери? – поразился Ярус.

– Ой, мне легче рассказать, что я не знаю, – похвастался Кондилятор и продожил, – но Зене, к сожалению, уже ничем не поможешь, – печально закивал головой Кондилятор.

– Она что, в опасности? – Ярус придвинулся ещё ближе.

– Ещё какой, – тяжело вздохнул Кондилятор.

– Зена в беде? Она ждёт моей поддержки и помощи? Где она? Скажите, как мне помочь Зене? – вскочил с дивана Ярус.

– Извини, Ярус, я отвечаю за температурный режим в квартире.
А спасти Зену, практически, невозможно, – обречённо сказал Кондилятор.

– А Вы откуда знаете? – Ярус подошёл вплотную к Кондилятору и заглянул в его разноцветные глаза.

– У меня есть родной брат, Ветер. Вот он и рассказал мне… – резко замолк Кондилятор.

– Рассказал, что?

– Ничего, я вообще, не имею права с тобой общаться, – Кондилятор отвернулся к окну.

– Но общаетесь же, и ничего страшного не произошло. Кондиляторик, миленький… – юноша снова присел на диван рядом с Кондилятором.

– Так, что это за уменьшительно-ласкательные слова – Кондиляторик, Ты же не называешь Терминатора, Терминаториком?

– Хорошо, хорошо, Кондилятррр! – прорычал Ярус, – Вы только скажите, на каком конце Земли мне искать Зену?

– На Земле её нет, – равнодушно произнес Кондилятор и достал из кармана маленький прозрачный флакончик.

– Как?! А где же она? – недоверчиво спросил Ярус.

– Зена находится сейчас под землёй, прямисенько в самом её центре, – Кондилятор посмотрел на содержимое пузырька.

– Но там же жарко, – недовечиво произнес Ярус.

– Не то слово, 5000 градусов по Цельсию, – запрокинув голову, Кондилятор закапал себе в синюю ноздрю лекарство, – или 9000 по Фаренгейту.

– Зена сгорела? – испугался юноша.

– Нет пока, – сделав паузу, сказал Кондилятор несколько изменившимся голосом, видимо от действия лекарства, – пока она находится под действием «Антижара». А украл её Жаропепел.

– Жаропепел? Кто это? – Ярус даже привстал.

– Жаропепел? – шмыгая носом, повторил Кондилятор, – это подземный царь огня.

– Но по греческой мифологии подземный царь – Аид, – вспомнил Ярус, – а бог огня – Гефест.

– Мифология – от слова миф, дорогой Ярус, а я знаю реального подземного царя Жаропепла. Ты ещё вспомни «Ночной дозор»… тоже мне сказки для взрослых, – спрятал лекарство в карман Кондилятор. – А вот с Жаропеплом шутить, я бы никому не советовал.

– Но зачем он украл Зену? – возмутился Ярус.

– Один раз в год он крадёт с земли самую красивую девушку и забирает её к себе. Для этого на одну неделю он посылает на землю своего любимого агента Тери, то бишь чёр…, – Кондилятор замер, поднял красный указательный палец вверх и прислушался, – давай-ка, будем называть его просто Чё, чтобы не дай Бог, он здесь не появился и не подслушал наш разговор. Кстати, а ты молодец, сам, без посторонней помощи смог дешифровать этого Чё. Уважаю, – Кондилятор протянул синюю руку Ярусу для рукопожатия. И так, этот Чё, облетает все материки, и выбирает самую красивую жертву. В течение семи дней с помощью разного зелья привораживает, влюбляет в себя понравившуюся ему девушку и спокойно забирает её под землю для передачи самому царю. Жаропепел ровно три дня уговаривает, ублажает, заставляет красотку, и в конце концов, делает новую девушку своей женой.

– Какой замуж? Зене ещё нет восемнадцати! – возмутился Ярус.

– Жаропеплу это по барабану, – скривился Кондилятор.

– Постойте, но Тери, то есть Чё, уже почти месяц, как у нас в классе.

– Да, на этот раз с Зеной у этого Чё, что-то не очень складывалось, раз он, целый месяц, используя самые лучшие зелья,
не смог растоптать ее чувства. Ну, а глядя на портфель Зены, и эти отпечатки на нём, я могу сказать, что сам Жаропепел появлялся на земле. Уж очень он хочет, чтобы она стала его женой.

– Но Зена никогда не согласится, – уверенно сказал Ярус.

– Если она не согласится, то через три дня он её сожжёт, – беззаботно произнёс Кондилятор, как-будто предупреждая о том, что может пойти дождь.

– А если согласится? – нахмурившись, спросил Ярус.

– Тоже сожжёт, только через год, насладившись семейной жизнью, а фото Зены повесит в своей галерее «ЖЖЖ».

– Что значит «ЖЖЖ»?

– Желанные Жёны Жаропепла. Это у него хобби такое, это он – гад, так развлекается. И ещё ни одной девушке не удалось вырваться от него. Но с Зеной у него далеко идущие планы.

– Какие, такие планы?

– Он узнал, что Зена может написать Программу Любви. Поэтому в случае с Зеной получается два в одном. Ведь она не только красива, но еще и полезна. Он объявит ей, что как только она напишет, эту программу, он ее отпустит. Но, получив желаемое, Жаропепел с помощью этой же программы влюбит в себя саму Зену. А через год счастливой семейной жизни всё равно сожжёт твою любимую и повесит её фото в галерее «ЖЖЖ». А потом, имея эту Программу Любви, ему уже никого из девушек уговаривать не придётся. И будет он влюблять в себя всех, кого только пожелает.

– Вот гад! Но как же спасти Зену? Кондилятор, родненький, помогите мне спасти Зену, пожалуйста!

– «Не бери дурного в голову, а тяжелого в руки», – говорила моя бабушка.

– Что ты сказал? – угрожающе произнёс Ярус, перейдя на ты.

– Я говорю, посмотри-ка ты лучше футбол, сегодня играют… – пересев в кресло, Кондилятор взял газету.

Ярус схватил тапок и бросил его в Кондилятора. Подняв обе руки, ладонями вперёд, Кондилятор потоками воздуха остановил тапок, который упал прямо перед ним.

– Нет, я буду смотреть футбол, а Зена сгорит под землёй?
Ты понимаешь, что ты говоришь? Ты – не Кондилятор! Ты… ты… – подыскивал сравнения Ярус, – ты – термос! Нет, ты холодильник, скрещенный с микроволновкой! Он ещё рассказывает, что «Титаник» мог спасти! Тоже мне «Спайдермен» недоделанный! Это же надо, кого мы дома приютили! – раздражённо говорил Ярус, быстро шагая по комнате взад-вперёд.

– Попрошу без оскорблений. Ты хочешь сказать, что ты готов пожертвовать своей жизнью ради спасения Зены? – прищурился Кондилятор.

– Да, готов же, готов! – обрадовался Ярус, резко остановившись, – ты только скажи, как мне попасть под землю?

Раздался стук в дверь, в проёме появилась мама Яруса. Кондилятор за долю секунды сплющился и оказался под креслом.

– Сынок, у тебя всё нормально, мне показалось, что ты с кем-то разговариваешь? – она подозрительно осмотрела комнату, держа в руках поднос с едой, – и чего это ты стоишь посредине комнаты?

– Это я уроки вслух учу. Хожу и повторяю, чтобы лучше запомнить, – Ярус прошёлся по комнате, косясь на кресло, под которым исчез Кондилятор, не понимая, как он там поместился.

– А я решила тебе бутербродики сделать и минеральной водички. А то до ужина ты тут с голоду помрёшь.

– Помру, я мамочка, точно не от голода. Спасибо тебе, родная, – Ярус чмокнул мать в щёку и, взяв поднос, закрыл за ней дверь.

– Ярус! Ну, как ты не понимаешь, ты идёшь на верную гибель? – легко вылезая из-под кресла и принимая объёмную форму, возмутился Кондилятор, – под землёй царство зла, ты это понимаешь? Туда мамочка бутерброды тебе не принесёт!

– Понимаю, Кондилятор, понимаю!

– Ничего ты не понимаешь. Ладно, как хочешь, – Кондилятор задумался на мгновенье, – мой дедушка рассказывал, что в городе Киеве на территории Киево-Печерской лавры1 есть пещеры, тянутся они под землёй на несколько километров. В них находятся разные захоронения, мощи священников, святых и великих людей. Кстати, в любое время года там постоянная температура +15° по Цельсию.

1Киево-Печерская лавра – один из первых по времени основания монастырей на Руси. Основан в 1051 году при Ярославе Мудром монахом Антонием, родом из Любеча. Сооснователем Печерского монастыря стал один из первых учеников Антония – Феодосий. Князь Святослав II Ярославич подарил монастырю плато над пещерами, где позже выросли прекрасные каменные храмы, украшенные живописью, кельи, крепостные башни и другие строения. С монастырём связаны имена летописца Нестора (автора «Повести временных лет»), художника Алипия.

– Это ещё, мне, зачем знать? – удивился Ярус.

– Ну, во-первых, я же всё-таки – Кондилятор. А во-вторых, теперь тебе, друг мой, для того, чтобы не сгореть, придётся разбираться не только в мифологиях, но и в температурных режимах, вот так, – переходя на шёпот, продолжил он, – в этих пещерах есть колодец, который ведёт в преисподнюю. Вход в него расположен возле гроба с мощами монахини Ефросиньи Полоцкой.

– От раки, наверное, – поправиил его Ярус.

– Какие ещё раки? – сморщил лоб Кондилятор.

– Рака, так называется гроб с мощами святых, – сосредоточенно произнёс Ярус.

– А ты откуда знаешь? – удивился Кондилятор.

– Читал где-то, – скромно ответил Ярус, – рассказывай дальше.

– По древнему поверью, – продолжил Кондилятор, с почтением взглянув на Яруса, – девушки, которые хотят удачно выйти замуж молятся её мощам. Так вот, как рассказывал мой дед, слева от мощей Ефросиньи Полоцкой есть металлический люк, который и ведёт в ад.

– Наверное, символично, – почесал затылок Ярус, – что люк в преисподнюю находится рядом с мощами защитницы любви и брака. Шаг влево – и ты пропал. Да, но как же я сейчас попаду в Киев?

– Ну, в этом я тебе помогу. Так, возьми с собой спички, фонарик, еду, – он посмотрел на поднос, закинул себе в рот бутерброд, потом подошёл к кондиционеру, легко подпрыгнул и залез внутрь. Раздался скрип открывающихся дверей, шум двигающейся мебели, грохот выдвигающихся и задвигающихся ящиков, звон металла.

– Есть! – издалека донёсся радостный голос Кондилятора.

Затем тот же шум раздался в обратной последовательности, он вылез из кондиционера и спрыгнул на пол.

– Вот, это тебе может пригодиться, – он протянул Ярусу небольшую монтировку, – и может быть, понадобится оружие, – Кондилятор достал из-за спины пистолет довольно большого калибра, – стреляет он патронами с концетрированным холодным и горячим воздухом. Всего в магазине шесть патронов, три холодных, три горячих.

– Ух, ты, здорово, – Ярус с интересом рассматривал оружие.

– Вот здесь производится переключение, поставишь флажок на синий кружок – стреляет холодом, на красный – теплом. Температура холодного выстрела минус сто градусов, горячего плюс сто градусов по Цельсию. Прицельная дальность пятнадцать метров. Убить не убьёт, но заморозить или обжечь может. Это всё, чем я тебе могу помочь.

Ярус вытащил из школьного рюкзака учебники, положил туда еду, фонарь, монтировку, пистолет, спички и надел кроссовки.

– Спасибо, я тебя никогда не забуду, – юноша обнял Кондилятора, дружески похлопал его по спине, а заглянув в глаза, увидел на щеках у него слезы, – ну, что ты? Кондиляторам нельзя плакать, – и вытирая их, он почувствовал, что одна слезинка у него тёплая, а другая – холодная.

– Я и не плачу, это у меня конденсат скопился, – застеснялся Кондилятор.

– Ой, а как же мама? – беспокойно спросил Ярус.

– Ничего, это я улажу, – ответил Кондилятор и тяжело вздохнув, добавил, – что я делаю? Как я буду на твою маму теперь смотреть?
Ну что? Готов?

– Готов, – Ярус бодро расправил шлеи рюкзака на плечах.

– Постой, а кто такой этот «Спой дурман», которым ты меня, это…обозвал? – прищурился Кондилятор.

– А-а, – улыбнулся Ярус, – Спайдермэн? Это американский человек-паук.

– Ты меня, конечно, извини, Ярус, – Кондилятор весь подобрался, гордо откинул голову назад, и чётко выговаривая каждое слово, продолжил. – Я – русский Кондилятор, и попрошу больше меня, с американскими пауками, не сравнивать.

– Хорошо, хорошо, – добродушно улыбнулся Ярус, – договорились. Это я сгоряча, прости меня, пожалуйста. Да, он тебе и в подмётки не годится. Ну, что я пошел? – юноша обнял Кондилятора за плечи.

– Куда пошел? – удивился Кондилятор.

– На вокзал, – простодушно ответил Ярус.

– Какой вокзал? Открывай окно, сейчас полетишь, скомандовал Кондилятор.

– Это же седьмой этаж.

– Ты Зену спасть будешь? – жестко спросил Кондилятор.

– Буду, – резко ответил юноша и открыл окно.

Кондилятор высунул голову наружу и замысловато свистнул. Откуда ни возьмись, на абсолютно безветренную улицу налетел такой мощный порыв ветра, что Яруса и Кондилятора начало сдувать в комнату. Они вцепились руками за подоконник, шторы напоминали развевающиеся стяги, люстра болталась, как фонарь в каюте корабля. Всё, что находилось на столе: бумаги, ручки, тетради, учебники, всё полетело на пол или стало летать по комнате.

– Брат, ты здесь? – крикнул Кондилятор.

– Здеееесь! – откуда-то из темноты раздался низкий и продолжительный голос.

– Этому парню нужно попасть под землю, помоги мне, брат! – захлёбываясь от ветра, прокричал Кондилятор.

– Хаааа - раааа - шоооо! – на каждый слог порывы ветра были такие сильные, что если бы они не держались за раму, то влипли бы в противоположную стену.

– Залезай! – уже скорее по губам Кондилятора понял Ярус. Он схватился за наружную сторону рамы, поставил одну ногу на подоконник, потом другую и, преодолевая сопротивление ветра, медленно выпрямился.

Глава 4

ТО ВВЕРХ, ТО ВНИЗ

Вначале, Ярус даже боялся подумать, как он отпустит раму. Ему хотелось вцепиться в неё руками и не отпускать или ещё лучше запрыгнуть обратно в комнату, залезть под диван, схватиться за его ножки, и уж там, никакая сила не смогла бы оторвать его от родного дома. Но тут, он вспомнил о Зене, и ему стало за себя стыдно.

Ветер несколько уменьшил свои порывы, Ярус выпрямился на окне своего седьмого этажа, спиной прижимаясь к раме. Он почувствовал, что потоки воздуха изменили своё направление, раньше ветер дул прямо в комнату, а теперь начал дуть снизу-вверх. Решив окончательно преодолеть страх высоты, Ярус оторвал свои побелевшие пальцы от рамы и, балансируя руками, покачиваясь, сделал несколько переставных шагов к центру окна. Выставив вперёд руку, он почувствовал, что ветер легко поднимает её вверх, потом выставил вторую. Плотно прижав пальцы рук, он оперся на упругий поток, как на твердую опору, и несколько раз подпрыгнул.

– С Богом! – крикнул Кондилятор, но Ярус его уже не слышал.

Юноша просто сделал шаг вперёд, и почувствовал, что ветер легко подхватил его тело. Он лежал на этом мощном потоке воздуха лицом вниз, как на невидимом матраце, широко расставив руки и ноги, вначале испуганно, а потом радостно смотрел вниз на эту смертельную пустоту в 20 метров. Где-то прямо под ним ездили машины и автобусы, проходили люди, а он парил в воздухе.
В соседнем окне на кухне он увидел маму, готовящую ужин.

– Прощай, мамочка, я тебя очень люблю! – крикнул Ярус, и поток воздуха начал медленно поднимать его вверх. Он поднялся над крышами многоэтажек, выше заводских труб, на которых были установлены красные фонари. Потом подъём закончился, его закрутило вокруг собственной оси, как стрелку компаса, будто бы ветер определял направление пути, и услышал низкий голос: «Следующая остановка – город герой Киев». Его сорвало с места и понесло вперёд и вверх с такой быстротой, что глаза его начали слезиться, а кожа лица натянулась до такой степени, что казалось ещё немного, и она треснет. Ярус выставил руки вперёд, как он всегда делал, когда нырял в воду. Встречный ветер был такой силы, что рюкзак за плечами, ему казалось, весит несколько сот килограммов.

– Терпи Ярус, терпи, Зене сейчас тяжелее, – стиснув зубы, сказал он сам себе, а вслух произнёс только что родившиеся строчки:

Я пройду через всё, а нет, пролечу,
Спасая тебя!
И победы свои к ногам положу!
Я живу для тебя!

Было довольно прохладно, и Ярус застегнул замок олимпийки до самого верха. Да, можно было и шапку с собой прихватить, – подумал он, растирая руки, нос и уши. Немного освоившись, юноша начал рассматривать красивые пейзажи прямо под собой: далеко внизу вечерние трассы дорог, которые были похожи на яркие бусы со светящимися фонарями. Быстро мелькали посёлки, с небольшим количеством огоньков, и большие города со множеством ярко освещённых площадей и памятников.

А всё-таки жалко, что сейчас вечер, наверное, днём ещё красивее посмотреть на Землю в свободном полёте. Интересно, с какой скоростью я сейчас лечу? Наверное, быстрее, чем на самолёте, – улыбнувшись, подумал он.

Просто наблюдать ему стало неинтересно, и Ярус начал считать, за какое время он пролетает разные населённые пункты. На небольшие города у него хватало досчитать до двух-трёх секунд,
на большие – до пяти-шести. Он смотрел, как под ним мелькали светящиеся мосты через какую-то широкую реку, корабли, которые издали, выглядели игрушечными. Вдруг он заметил, что шнурок на одном кроссовке развязался, и решил, что надо срочно завязать его, ведь неизвестно какое будет приземление. Он подтянул под себя одну ногу, потом другую, преодолевая воздушный поток, принял сидячее положение, как в кресле и завязал шнурок. Подняв голову, он вскрикнул от ужаса, увидев прямо перед собой огромную женщину с поднятыми руками, в одной руке у нее был меч, в другой – щит. Ярус стремительно летел прямо ей в лицо, глаза её были огромные и незрячие, величиной с него. Юноша моментально принял горизонтальное положение, но когда столкновение казалось уже неизбежным, его вдруг резко отнесло влево, и он без ущерба для здоровья пролетел между головой и мечом. Выдохнув с облегчением, он обернулся назад и понял, что это был огромный памятник.1

1Монумент-скульптура «Родина-мать» установлен в честь победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов в г. Киеве на высоком правом берегу Днепра. Авторы мемориала Евгений Вучетич и Василий Бородай. Высота скульптуры «Родина-мать» 62 метра, общая высота с постаментом 102 метра. Киевский митрополит решил вопрос с архитекторами, чтобы высота скульптуры ни в коем случае не была выше большой лаврской колокольни. Действительно кончик меча ниже колокольни на 12 метров.

Скорость полёта начала падать, и Ярус увидел золотые купола церквей. Должно быть, это и есть Киево-Печерская лавра. Теперь бы очень хотелось как-нибудь помягче приземлиться, – только он об этом подумал, как поступательное движение прекратилось, ветер подхватил его снизу, и лёжа на воздушной подушке, он стал плавно спускаться вниз. Деревья и кусты гнулись и шатались, наклоняясь до самой земли, прямо под Ярусом кружил смерч. Он очень вовремя принял вертикальное положение, потому что через мгновение уже опустился на булыжную мостовую.

– Приии-еее-хааа-лиии! – услышал он протяжное завывание сверху.

– Спасибо, брат! – крикнул Ярус вверх и ветер сник.

Оглянувшись, он увидел сидящего возле забора мужчину с деревянным костылём вместо ноги, перед которым лежала широкополая шляпа, которую он придерживал от ветра двумя руками. На груди у него висела табличка: «Христа ради! Подайте хромому и слепому на пропитание».

– Извините, Вы не подскажете, как мне попасть в пещеры? – положив в шляпу несколько рублей, спросил Ярус.

– Изыйди! Чур, меня, чур! Сатана, нечисть поганая! – калека отбросил свой костыль, напялил шляпу, ловко вытащил из-под себя, оказывается, очень даже здоровую ногу, потому что в следующее мгновение он уже бежал от Яруса, как неплохой спортсмен.

– Да, исцеление прошло как нельзя лучше, – подумал Ярус.

Под навесом он увидел табличку «святая вода». Допив минералку, набрал в бутылку из источника воду и, оглянувшись, увидел идущего навстречу молодого семинариста в очках и длинном чёрном одеянии. Священнослужитель был таким худым и длинным, а шагал такими большими шагами, что Ярус сразу назвал его про себя Циркуль.

– Добрый вечер, – потревожил его Ярус, – извините, пожалуйста, Вы не подскажете, как мне попасть в пещеры?

– Вам, в какие? Ближние или дальние? – спросил семинарист, поправив мизинцем очки.

– Мне нужны те, в которых находятся мощи Евфросиньи Полоцкой.

– Тогда Вам нужно в дальние пещеры. Это, вот по этой дороге вниз. Справа Вы увидите памятник Кириллу и Мефодию, а чуть дальше слева будет Аннозачатьевская церковь, вот там и начинаются пещеры. Только уже поздно, время экскурсий до шести часов вечера, и Вас туда сегодня уже не пустят, – Циркуль сделал ударение на слове Вас.

– А монахов пускают?

– Монахов пускают, но Вы же – не монах, – сказал, улыбаясь, Циркуль, поправил очки и стал подниматься по дорожке в противоположную сторону.

– Да, я – не монах, пока, – сказал Ярус последовав за ним, – Боже мой! Это же одна из старейших церквей древней Руси! Как было бы классно попасть сюда с Зеной на простую экскурсию. Посмотреть эти соборы, пещеры.

Семинарист «привёл» Яруса к двухэтажному корпусу, напоминающему общежитие. Он перекрестился, вытер ноги и зашёл в здание. Притаившись в кустах неподалёку, Ярус наблюдал через светящиеся окна, как священнослужители занимаются своими личными делами. В одном окне монах читал Библию и молился перед иконой, в другом – несколько семинаристов очень красиво на разные голоса пели молитвы. В следующем – он увидел монахов, которые смотрят телевизор. Наконец-то он нашёл то, что ему было нужно: священник гладил утюгом рясу, а закончив, аккуратно повесил её в шкаф, выключил свет и вышел, прикрыв за собой дверь. Форточка в комнате была открыта, но окна были, довольно, высоко над землёй.

Эх, сейчас бы Ветер попросить, да влететь в эту форточку. Но делать нечего, надо самому выкручиваться, – подумал юноша, обходя здание. С тыльной стороны он обнаружил незавершённые строительные работы, к монашескому общежитию делали пристройку. Тут Ярус нашёл несколько досок, выбрал из них самую крепкую.

Прости меня, Господи, за этот грех. Это только ради спасения Зены. А что может быть дороже жизни человека, тем более любимого? – думал Ярус, аккуратно ступая по строительному мусору, неся на плече доску. Осторожно, чтобы не шуметь, он поставил её под окно и спрятал рюкзак под кустом. Потом, медленно ступая по доске, балансируя руками, дошёл до окна и схватился за края форточки. Передохнув, Ярус просунул голову внутрь, подпрыгнул и повис грудью в окне. Поворачивая туловище слева направо, он начал заползать в комнату. Когда большая часть туловища оказалась внутри, тело его перевесило, и он руками коснулся подоконника. Теперь ему оставалось только втащить ноги, которые неуклюже болтались в форточке. Как вдруг он услышал на улице крик: «Держите вора!
Вот он! Все сюда!»

Ярус молниеносно, втащил ноги в комнату, как будто снаружи была злая собака, спрыгнул на пол и посмотрел в окно. Седой священник, убрал доску и, продолжая звать на помощь, смешно подпрыгивал, стараясь разглядеть, что там делает воришка. Ярус понял, что обратный путь ему отрезан, но услышав хлопанье дверей и топот ног по коридору, быстро надел рясу и выскочил из комнаты. Увидев бегущих монахов, он последовал следом за ними на улицу и пристроился за их спинами.

– Я иду себе спокойно и вижу! – возмущённо кричал священник, – доска приставлена, а из форточки ноги торчат! Воры! И где, в лавре! Боже праведный! Ничего святого у людей не осталось! Ничего! Куда мир катится?

И тут к своему большому неудовольствию Ярус увидел, что к толпе подбежал и стал рядом с ним Циркуль, который сильно прищурившись, сделал виноватое лицо: «Мол, извините, вот опять опоздал!» Надеясь, что без очков Циркуль его не узнает, Ярус пожал в ответ плечами: «Мол, ничего страшного, бывает…»

– Но я заметил! – продолжал кричать священник, – у вора темные джинсы и кроссовки, такие, с белой полосой. Это просто возмутительно, неслыханно!

Циркуль опустил глаза, и начал рассматривать обувь у впередистоящих. Ярус посмотрел на свои ноги – ряса была ему мала и не скрывала его кроссовки, поэтому он быстро присел, прикрывая полами обувь. Циркуль медленно перевел взгляд на нашего героя, но увидев, что тот, улыбаясь, смотрит ему в подслеповатые глазки, подмигнул в ответ, улыбнулся, но уже как-то криво, так как странная фигура Яруса с выпирающей задней частью и выступающими коленями спереди, вызвали у него некоторые подозрения. Положив руку на спину, Ярус поморщился: «Мол, ты не правильно понял, это у меня спина болит». Лицо Циркуля приняло понимающее сострадальческое выражение мол: «Понятно, терпи!» Но тут же он, стал недоверчиво посматривать на Яруса, старательно прищуриваясь и уже не скрывая своей подозрительности.

Седой священник громко раздавал приказы: «Вы! Сейчас же позвоните в полицию! Вы трое охраняете окно! Остальные за мной, нужно поймать вора, который находится внутри!»

Все дружно направились ко входу. Ярус тоже последовал за семинаристами гуськом, семеня ножками, одной рукой полами прикрывая кроссовки, другой – имитируя боль в спине. Циркуль отстал от других, и некоторое время низко пригнувшись, наблюдал за Ярусом.

– Стойте! – наконец, выкрикнул Циркуль, резко выпрямившись, – вот он! – и выставил вперед руку, тыча указательным пальцем в нашего героя. Все обернулись и посмотрели на Яруса, который в свою очередь обернулся тоже, но за спиной у него никого не было. Теперь ему стало понятно, что его «раскололи», и не дожидаясь, пока его схватят, он в два прыжка оказался около куста, подобрал свой рюкзак, перепрыгнул через постриженные кусты и бросился вниз. Несколько семинаристов бросились его догонять. Ярус сразу оторвался от них довольно далеко, недаром он был один из лучших бегунов в школе. Он бежал напрямую, пересекая булыжные мостовые, тропинки, дорожки, перепрыгивая заборы, кусты, ограждения. Миновав огромные памятники создателей славянского алфавита, он перешёл на шаг, и приблизившись к Аннозачатьевской церкви, возле которой висела табличка «Дальние пещеры», пригладил волосы руками. Около входа в пещеры никого не было. Он потянул на себя тяжёлую дубовую дверь, но она оказалась закрытой, рванул её со всей силы, но она даже не колыхнулась. От безысходности Ярус стал трясти её, хотя получалось, что трясется он сам, а не дверь. И тут юноша почувствовал, что кто-то положил ему руку на плечо.

– Все, попался. Догнали семинаристы, – подумал Ярус.

– Чего хочет сын Божий в пещерах? – услышал он низкий, певучий бас.

Ярус медленно повернулся, перед ним стоял огромный монах, большая копна чёрных волос которого, на голове соединялась с такой же чёрной бородой и усами. На фоне чёрного неба вырисовывались только его хмурые глаза и нос.

– Я, я, я учусь в духовной семинарии. Понимаете, я был сегодня в пещерах и уронил свой сотовый телефон, а мне будут звонить родственники, и если я не отвечу, они будут очень сильно волноваться. Очень! Я буду Вам признателен, если Вы мне поможете… – затараторил Ярус, глядя на большую связку ключей, висящую у него на поясе.

– Это хорошо, – глаза монаха стали тёплыми и добрыми, – что Вы волнуетесь за своих родных, это правильно, – с этими словами он открыл два замка и распахнул перед ним дверь. Достав из рюкзака фонарик, Ярус посветил в длинный тёмный коридор.

– Если хотите, я могу Вам помочь, – прищурился монах.

– Нет, нет, спасибо. Я сам справлюсь, – ответил он и быстро добавил, – с Божьей помощью.

– Хорошо. Дверь я запру, а когда Вы найдёте то, что потеряли, постучите, я Вам открою, – монах положил руку ему на плечо, прищурив приветливые глаза.

– Спасибо Вам огромное, – Ярусу захотелось даже обнять его, ведь сейчас, в лице этого огромного и доброго священника, он прощался со всеми людьми на Земле. А что его ждёт под землёй – никому неизвестно.

– Ну, тогда, с Богом, – монах повернул юношу лицом к себе, перекрестил и легонько подтолкнул, – идите сын мой, и храни Вас Господь.

Ярус вошёл в тёмный притвор церкви, освещая просторное помещение фонариком, прислушиваясь к эху своих шагов. На стенах висели иконы, под ними стояли витрины с церковной утварью: Библии, свечи, крестики, иконки разных размеров. Правее он увидел массивную зелёную дверь, толкнув её двумя руками, он протиснулся в образовавшуюся щель. Посредине зала стояли два больших подсвечника с огарками свечей. Каким-то пятым чувством Ярус ощутил, что кто-то внимательно следит за каждым его движением, он резко поднял луч фонаря и увидел под полукруглой сферой высокого потолка массивную икону с сердитым ликом Иисуса Христа. Ярус зажёг свечу и три раза перекрестился, мысленно прося у Господа помощи в спасении рабы Божьей Зены, попавшей в руки тёмных сил. Теперь ему показалось, что Господь смотрит на него не так сурово.
В помещении были ещё одни двустворчатые двери в рост человека с маленькими стеклянными окошками с закруглением под пещерный свод. Ярус заглянул внутрь через стекло, но ничего не увидев, осторожно открыл дверь – это был вход в пещеры. Ему стало жутковато, глубоко вздохнув, юноша стал медленно спускаться по извилистому проходу вниз, в котором с трудом могли бы разминуться два человека. Низкие узкие коридоры, как будто сдавливали его. Минуя несколько поворотов, Ярус увидел слева углубление в стене и часть гроба. Так страшно, как сейчас, ему ещё в жизни никогда
не было. Он замедлил ход и провел тыльной стороной ладони по вспотевшему лбу. Затаив дыхание, он приблизился к стеклянной раке. Под облачением из синей ткани с вышитыми крестами и черепами угадывалось тело святого. Непокрытыми были только его высохшие тёмно-серые кисти рук. На иконе, висящей сверху, была надпись «преподобный Игнатий». Ярус перекрестился, дрожащим шёпотом попросил помощи у преподобного и даже попросил извинения за то, что побеспокоил его в столь поздний час. Дальше он миновал мощи преподобного Иосифа, диакона Макария, затворника Лаурентия, преподобного Моисея-чудотворца, преподобных Иллариона, Лукиана и Феодосия. Увидев дверцу в виде кованого креста, ведущую в крохотную келью, Ярус вспомнил, что в них послушники усмиряли свою плоть, принимая за день кусочек хлеба и глоток воды. Продвигаясь вперед, он останавливался и крестился около мощей отрока Геронтия, преподобного Павла, Григория чудотворца, Пимена постника. Наконец, после мощей преподобной Агафьи чудотворецы, в правой нише по ходу движения, он увидел раку Святой Преподобной Евфросиньи Полоцкой. С большой иконы на него смотрели красивые грустные глаза. Правая рука её лежала на Библии, левая поднята на уровне груди, как будто предупреждая его об опасности. Он положил фонарик на пол, достал спички и зажёг две лампадки, висящие над ракой преподобной. Внутри стеклянного гроба на холсте была изображена преподобная Евфросинья с закрытыми глазами и сложенными крест-накрест руками. Справа от иконы на деревянной дощечке было написано «Тропарь1» и ниже текст молитвы на старославянском языке. Ярус пробежал глазами по строчкам, выискивая современные слова: «и вся мирская презревши», «путем аггльскага жития», «чтущих благочеста памать твою»... Переведя взгляд на дощечку слева от иконы, он шёпотом прочитал: «На сём месте 737 лет почивались св. мощи преподобной Евфросинии, княжны Полоцкой игумении Спасо-Евфросиниева женского монастыря.
20 апреля 1910 года сии св. мощи преподобной по неоднократным усиленным просьбам полочан с Высочйшего Государя Императора Николая-II соизволения и разрешения высшей церковной власти, были взяты отсюда и перенесены в богоспасаемый град Полоцк в
Спасо-Евфросиниев монастырь, где почивают ныне, а здесь, где покоились мощи, поставлена сия святая икона преподобной с частицею св. мощей ея.»

1Тропарь – в православной церкви краткое молитвенное песнопение, в котором раскрывается сущность праздника или прославляется священное лицо.

Трижды перекрестившись, юноша мысленно попросил помощи и сил не только у Евфросиньи, но и у всех святых для спасения любимой Зены. Кланяясь в пояс, Ярус обратил внимание, что под ногами у него как раз напротив раки лежат три каменные плиты размером примерно метр на метр.

Ну, вход находится не под этими плитами, – подумал Ярус, – Кондилятор говорил, что он – слева от мощей Евфросинии Полоцкой.

Дальше туннель уходил вниз, и от раки с мощами Евфросиньи Полоцкой до следующей раки лежало ещё три плиты. Значит, под одной из них находится вход под землю. Первая плита целая, а вот средняя имеет несколько трещин посредине. Сдаётся, что под этой плитой и будет вход, – подумал Ярус, внимательно всматриваясь в её тёмные трещины.

Кстати, надо посмотреть, чьи мощи находятся дальше, – подумал Ярус и опасливо, перешагнув треснутую плиту, прочитал: «Мартули диакон». Ярус перекрастился, и зажигая лампадки над его мощами, ему показалось, что из гроба на него кто-то смотрит. Ярус резко опустил взгляд, и увидев своё отражение в стеклянной крышке гроба, тут же отпрянул к стене.

– Фуууу! Так и заикой можно стать! Сам себя испугался, дурачок! – вытерев испарину, выступившую на лбу, Ярус перевёл дух, достал из рюкзака монтировку и присев на колени, начал рассматривать трещину в ней. Оказалось, что это не каменная плита, а обычный металлический лист.

– Ага! Значит, все плиты в пещере из толстых металлических листов. Но все они целы, – Ярус посветил фонариком вперёд, потом назад, убеждаясь в своём выводе. – А этот, как-будто разорван посредине, – отогнув один край монтировкой, он заметил, что земля под ним рыхлая. – Но ведь за прошедшие сотни лет здесь прошли миллионы пар ног, и она должна быть плотно утромбована.
Очень похоже, что под этим листом и будет вход под землю. Ярус очистил монтировкой периметр листа от земли, взялся за край, поднатужился, оторвал его и прислонил к стене. Переведя дух, он с силой вонзил монтировку в землю, раздался металлический лязг.

– Есть, – сам себе сказал Ярус. Он ещё несколько раз вонзил монтировку в землю, определяя края люка. Истекая потом, он стал руками сгребать с него землю, уже чувствуя холод металла и неожиданно нахлынувшее на него чувство тревоги. Очистив люк, он поднёс фонарик, и проведя рукой по ржавой поверхности, медленно прочитал: «И крови твоей будет мало».

Теперь Ярус почувствовал холодок, который пробежал у него по спине. Засунув монтировку под люк, он сдвинул его на несколько сантиметров в сторону и посветил фонариком в образовавшуюся щель. Это был колодец, на стенке которого были видны ржавые металлические скобы, являющиеся ступенями. Напрягшись, Ярус отодвинул люк ещё дальше, чтобы можно было пролезть в это отверстие, привязал фонарик на кожаный шнурок на шее.

Дай Бог, мне спасти Зену и вернуться домой, – перекрестился Ярус, спуская ноги в колодец, и вдруг услышал леденящий душу шёпот: «Давай! Давай! Иди к нам, иди!» Он поднял фонарь, противоположная побеленная стена начала двигаться, она уже не была твёрдой субстанцией, а напоминала тонкую ткань, с другой стороны которой прислонялись чьи-то огромные лица и руки. Он довольно явно мог разглядеть их страшные носы, глубоко-посаженные глаза, кривые беззубые рты, которые наперебой шипели ему: «Мы ждем тебя! Мы тебя уже заждались! Иди! Иди к нам! Иди!» Ярусу стало
не по себе, он сгрёб землю, слепил её в комок, сделал на нём оттиск крестиком, и со всей силы бросил в шевелящуюся стену. Лица тяжело застонали и исчезли, а стена стала ровной и твёрдой, как прежде.

Теперь, сидя на краю этого колодца, он понял, что находится на границе между светом и тьмой. И то, что он сейчас видел, это была только увертюра. Сама ужасная музыка, её исполнители, солисты и самое главное, её дирижер готовы к премьере. Ярус сам достал себе билет на этот концерт, но сидеть в партере ему не доведётся, он будет играть в этом оркестре. На чём играть, и как, ему неизвестно. Понятно одно – это будет нечеловеческая музыка, которую он никогда не только не исполнял, но и не слышал. И жизнь его, как и жизнь Зены будет зависеть от его импровизации. Готов ли я, смогу ли я вынести всё, что мне приготовила тьма? – спросил себя Ярус и сам себе ответил. – Да, только пока я жив, есть надежда спасти Зену.

Нащупав ногами ступеньки, он пролез в отверстие колодца и направил зажжённый фонарь вниз, там была кромешная тьма. Преодолевая страх, юноша стал медленно спускаться.
Сверху раздался противный смех, люк сам по себе закрыл колодец, сверху насыпалась земля, на неё упал металлический лист, уничтожив следы его проникновения. Вначале колодец был довольно широкий, но потом стал сужаться, рюкзак за плечами Яруса уже тёрся о стену, и спускаться становилось всё тяжелее и тяжелее. Воздуха не хватало, ему стало трудно дышать. Сделав следующий шаг, он чуть
не сорвался вниз. Подтянувшись, он нащупал последнюю ступеньку ногой, выпрямился и перевёл дыхание. Всмотревшись в темноту, он негромко крикнул вниз, потом свистнул, но эха не было.

– Что же делать? Прыгать? А если там сумасшедшая высота? – сам себя спросил Ярус, – а что, ты хочешь вылезти обратно? Нет, конечно, нет. Нужно спасать Зену! Значит, я буду прыгать!

Ярус спустился ниже, и повис на последней ступеньке.

– Всё, конец, – подумал он и отпустил руки.

Истошный вопль, который он издал в свободном падении, используя первую букву алфавита, возможно, мог быть последним в его жизни. Он уже попрощался с мамой, Зеной и Кондилятором, но в тот момент, когда ему показалось, что разобьётся, по плавной дуге тоннеля юношу вынесло вначале вверх, потом вниз, потом снова вверх. Дух захватывало, это напоминало ему американские горки, на которых его лёгкие начали издавать и другие гласные буквы. Наконец, он, как пробка из бутылки, вылетел из узкого проёма пещеры на ярко освещённое место, и проехав на пятой точке несколько метров, уткнулся в стену.

В это время в московской квартире Яруса, Кондилятор пособирал разбросанные ветром вещи, расстелил постель, выключил свет, лёг, и накрывшись одеялом с головой, замер, тревожно двигая разноцветными глазами. Спустя некоторое время в комнату вошла мама Яруса.

– Ярус, ты спишь? – заботливо спросила она.

– Да мам, – ответил Кондилятор, идеально копируя голос Яруса.

– А ужинать, сынок?

– Спасибо, мамочка, я не хочу, – зевнув, ответил Кондилятор.

– Такой ветер поднялся, прямо ураган, – плотно закрывая окно и забирая поднос, произнесла Елена Ивановна причитая, – что творится с погодой? То ветра, то магнитные бури, то глобальное потепление. Вон, по телевизору говорят, что конец света скоро настанет. Ужас, – и вдруг беспокойно спросила, – Ярус, ты хорошо себя чувствуешь?

– Да мам, только устал немножко, – потягиваясь, произнёс Кондилятор.

– Что-то мне неспокойно на душе. Как будто случиться что-то должно. Ну, хорошо, отдыхай. Спокойной ночи, сынок, – она приоткрыла одеяло и поцеловала Кондилятора в тёплую половину лба.

– Спокойной ночи, мамочка, – ответил Кондилятор голосом своего нового друга. И ему показалось, что это у него получилось лучше, чем у самого Яруса.

Когда Елена Ивановна вышла из комнаты, Кондилятор вскочил на ноги, и расхаживая по кровати, шепотом запричитал, ударяя себя кулаками по голове: «Вот я дурак разноцветный! Вот болван разнотемпературный! Что я наделал?»

– Сынок, – дверь приоткрылась и в комнату снова заглянула Елена Ивановна, – а ты информатику выучил?

Влетев под одеяло в мгновение ока, Кондилятор пробурчал
по-ярусовски – да, выучил мам, всё нормально, не беспокойся.

– Ну, хорошо, спи дорогой! – закрывая дверь, произнесла Елена Ивановна.

– Спасибо, мамочка, – зевнув сказал он, напряжённо двигая глазами из стороны в сторону. Кондилятор облегчённо выдохнул, что подмену не обнаружили, но в очередной раз, хлопнул себя кулаком в лоб за то, что послал Яруса на верную гибель.

Глава 5

ЗА ВХОД НУЖНО ПЛАТИТЬ

Ярус сидел на полу, в ярко освещенной комнате, упершись ногами в стену, прямо на него с большого плаката смотрела Мерилин Монро1, посылая ему воздушный поцелуй.

1Мерилин Монро (1926–1962) – настоящее имя Норма Джин Бейкер Мортенсон, американская киноактриса, певица и секс-символ XX века.

– Чёрт тебя побери! – услышал Ярус где-то очень далеко, и обернувшись, увидел недалеко от себя самого настоящего чёрта, сидящего в кожаном кресле за столом со старым громоздким монитором. Если бы не большая чёрная дыра в стене, через которую он сюда и влетел, можно было подумать, что он находится в настоящем офисе, одна стена которого была вся обклеена плакатами популярных групп и исполнителей. Чёрт сидел, заложив нога за ногу, покачивая ногой, листая глянцевый журнал и грызя семечки. Бирюзовые шорты, тенниска с морем, солнцем и пальмами
не скрывали его обильную волосяную растительность. Симпатичная мордочка, оттопыренные длинные уши, небольшие чёрные рожки и наушники на голове завершали портрет хозяина офиса.

Чёрт открыл рот и видимо сказал что-то ещё, но Ярус его
не услышал, потому что от резкого перепада высот у него заложило уши.

– Что? – продолжая сидеть на полу, спросил Ярус.

– С приехалом Вас! – громко крикнул чёрт, смешно понюхав воздух курносым человеческим носиком, отложив смартфон и освободив одно ухо от наушника, спросил, – что, уши заложило?

– Ага! – крикнул Ярус в ответ и, наклонив голову, потряс головой, как после ныряния в воду.

– Не, не поможет, сделай вот так! – снова крикнул чёрт, широко открыв рот, и подвигал нижней челюстью влево и вправо.

Ярус повторил упражнение, внимательно за ним наблюдая.

– Ну, как? – заинтересованно спросил чёрт спокойным голосом, в ожидании ответа радостно открыв рот и наклонясь над столом.

– Лучше, – Ярус встал, и потирая ушибленные места, пробурчал, – а, ты кто, чёрт?

– Ну, да, – развалившись в кресле, ответил он, – а ты кого хотел здесь увидеть президента, премьер-министра или папу Римского?

– Нет, – грустно сказал Ярус и подумал, – странно, но этот чёрт, почему-то не производит на меня негативного впечатления.

– Выключи свой фонарик, – продолжая громко щёлкать семечки, посоветовал чёрт, – он тебе еще пригодится.

Ярус выключил фонарь и принялся отряхивать голову и одежду от земли.

– Тебе куда, под землю? – прищурившись, спросил чёрт.

– Да, – ответил Ярус, заглядывая в отверстие в стене, из которого вылетел.

– Тогда, садись, – чёрт ногой толкнул стул напротив.

Ярус сел, положив рюкзак себе на колени.

– Имя? – чёрт взял ручку и открыл тетрадь.

– Ярус, а тебе зачем это?

– Для налоговой. Имя Ярус, – высунув язык, старательно записал чёрт, потом поднял голову, и сплюнув шелуху в бумажный пакетик, добавил, – Вася.

– Кто Вася? – задиристо спросил Ярус.

– Я – Вася, зовут меня так, – добродушно улыбнувшись, ответил чёрт, закинув семечку в рот, и протянул свою волосатую пятерню.

– Очень приятно, – ответил Ярус.

– Взаимно, и так, Ярус, входной билет в подземное царство стоит один бакс, дешевле семечек, – шмыгнул носом довольный чёрт, сплюнув шелуху.

– А рублями можно? – полез в карман джинсов Ярус.

– Не вопрос, – чёрт достал маленький калькулятор, постучал по нему пальцами и, снова шмыгнув носом, добавил, – сто рублей.

– Что-то дороговато, Вася? – сказал Ярус, но деньги на стол положил.

– У нас тут свой, подземный курс, – чёрт сделал исправление в тетради, и спрятал деньги в стол. Потом достал из другого ящика пачку билетов, большую прямоугольную печать, дыхнул на неё, громко шлёпнул на билет и продолжил, – к тому же, заметь, это только за вход, за выход не берём, потому что никто не выходит, – протягивая билет, ехидно хихикнул Вася.

На чёрном билете белыми буквами было крупно выведено: «ПОДЗЕМНОЕ ЦАРСТВО», изображена чертиха, в белых кроссовках, юбочке и кофточке, с ракеткой большого тенниса в руках. Сверху стояла красная печать «ОПЛАЧЕНО». На обратной стороне билета жёлтым цветом было написано: «Возможны коллективные заявки, по всем вопросам обращаться к Васе!»

– И что, много желающих попасть под землю? – пряча билет в карман, спросил Ярус.

– Достаточно, – чёрт достал из кармана тенниски гребешок.

– И кто же это?

– Да, в основном, все свои, нечисть, – ответил Вася, расчесывая вначале редкую растительность на голове, потом густую на шее и руках, – на земле они работают, а под землю прилетают, кто на курсы повышения квалификации, кто в отпуск, а кто и на пенсию, если доживают, конечно.

– А простые люди были?

– Были, – чёрт взял кончик хвоста в руку и стал его расчёсывать.

– И что? – нетерпеливо спросил Ярус.

– Да ничего. Ничего в смысле хорошего с ними не произошло, это точно. Скорее всего, погибли. По крайней мере, обратно через меня никто не проходил, и что с ними произошло неизвестно, да я особенно и не интересовался, – подул на гребешок Вася и спрятал его в карман тенниски.

– А ты чем интересуешься?

– А я музон клёвый люблю, – чёрт потряс рукой кончик хвоста и, судя по всему остался доволен наведённой красотой.

– А что слушаешь? – Ярус кивком головы показал на смартфон.

– «Машину времени», клевая группа. Слышь, Ярус, а чего у вас там сейчас из музона наверху модно? – чёрт отпустил хвост, и он взмыл над его головой, как мачта корабля.

– «One Direction», «Coldplaу», «Metallica», «Imagine Dragons», «Король и шут», Виктор Цой, да много чего – перечислил Ярус.

– О, а ты продвинутый, а у тебя это всё есть? – заинтересовался чёрт, опустив наушники на волосатую шею.

– Да, хочешь, послушать?

– Конечно, хочу, – обрадовался черт.

– Я бы тебе переслал, – Ярус достал смартфон, проверил и грустно продолжил, – да тут интернета нет, к сожалению.

– Вот светота, как это нет интернета, обижаешь, – радостно сказал, Вася.

– Что это значит? Постой, – остановил Ярус чёрта, который уже хотел расшифровать сказанное, – а, это темнота?

– Соображаешь, – обрадовался чёрт и перегнулся через стол, – нажми звёздочку, три шестёрки, решётка, вызов.

Ярус достал смартфон и начал проводить рекомендуемые настройки.

– Нажал? Слушай, что скажут, – нетерпеливо произнёс Вася.

– Мы приветствуем Вас, Вы стали абонентом подземного роуминга! – раздался в трубке хриплый мужской голос и в конце истерически захохотал.

– Поприветствовали тебя?

– Да, весело поздравили, – усмехнулся Ярус и продолжил, – ух, ничего себе и правда, интернет появился!

– Ещё бы, – удовлетворённо шмыгнул носом чёрт.

– А у тебя какой номер, Вася?

– 13 четыре нуля, – сплюнул шелуху чёрт.

– Хорошо, – сказал юноша и быстро набрал номер смартфона чёрта, у Васи зазвонил телефон, издавая знакомую мелодию песни «Сансара».

– Василий слушает, – чёрт сделал деловую мордашку: «Мол, ну, что я тебе говорил!»

Юноша быстро провёл манипуляции с отправкой музыки на смартфон черта.

– Ну, вот на первое время тебе хватит, – сказал Ярус.

– Спасибо, тебе Ярус, кстати, ты мне можешь позвонить если что.

– Добро, а кого я ещё могу здесь вызвать? – пряча смартфон, спросил Ярус.

– А кого хочешь, – игриво улыбнулся чёрт.

– Скорая, полиция, пожарная, такси всё работает? – недоверчиво спросил Ярус.

– Эбсолютли, но только по одному номеру 13 четыре нуля – ответил Вася.

– Так ты, что? И скорая, и полиция…

– И канализация и водопровод, всё я, – гордо заявил чёрт, – никто работать не хочет, чертократия называется. Так что, звони, всегда помогу, чем могу.

– Ты, конечно, извини Вася, но, честно говоря, что-то я не очень верю, что ты мне можешь помочь, – засовывая смартфон в карман рюкзака произнёс Ярус, – то есть, зачем чёрту помогать человеку?

– Обижаешь, вот скажи Ярус, среди людей есть плохие люди? – Вася доел семечки и мохнатым кончиком своего хвоста, как щёткой сбросил мусор в ведро.

– Есть, но их очень мало, – убедительно произнёс Ярус.

– Вот, и среди чертей тоже есть хорошие черти, но их тоже очень мало, – почесал рог Вася.

– Скажи Василий, вот ты чёрт, а имя у тебя человеческое, странно, – поинтересовался Ярус.

– А ничего странного: у меня маман – чертиха, а батя – чел. Она загуляла чертовка, поэтому я здесь и сижу, можно сказать, на границе между светом и тьмой, как негр, хотя у меня даже нос и ноги человеческие, а не пятачок и копыта, – обиженно произнёс Вася.

– Вася, скажи, а ты не видел здесь девушку Зену с царем Жаропеплом? – понизил голос Ярус.

– Не вопрос, видел, конечно, Жаропепел не совсем дурак, у него губа – не дура. Зена красивая, так ты её решил спасать? – приподнял одну бровь чёрт.

– Да, Вася, где мне её найти? – подался вперёд Ярус, глядя ему прямо в глаза.

– Известно где, во дворце у Жаропепла, а дорога туда одна, всё время прямо, но вниз, – он поднял волосатую руку и плавно опустив, добавил, – да, Ярус, хреновастеньки твои дела.

– Ладно, Василий, я должен идти, спасибо тебе, братан.

– Да, не за что, пока, – удивился чёрт, пожимая протянутую руку.

Ярус толкнул дверь, перед ним открылся довольно широкий мрачный пещерный свод. Он включил фонарь и пошел в темноту.

– Прикол, – усмехнулся Вася, почесав затылок, – братан?! Чел чёрта братаном называет, приятно, чёрт возьми, – и бросившись к двери, закричал, – эй Ярус! Ярус! Ты где? Иди сюда!

Юноша посветил фонариком назад, и ослепленный чёрт, прикрыл рукой глаза.

– Что случилось, Василий? – опустив фонарь, Ярус вернулся обратно.

– Ты знаешь, Ярус, меня никто, никогда братаном не называл? Люди считают чёртом, черти – человеком. Но ни те, ни другие своим не признают. Так я и живу – то ли человеко-чёрт, то ли чёрто-человек, обидно, понимаешь? Если вдруг тебе удастся добраться до дворца Жаропепла, то без вот этой ампулы тебе никак не обойтись, – он достал из кармана маленькую ампулу оранжевого цвета и, держа её двумя пальчиками, продолжил, – это «Антижар». Запомни, прежде чем войти в царство Жаропепла нужно надломить кончик ампулы и вылить её себе на голову. Ты, твоя одежда, все предметы, находящиеся с тобой покроются защитным слоем, способным защитить от любой высокой температуры в течение двадцати четырех часов. Я тоже пользуюсь «Антижаром», когда меня Жаропепел вызывает к себе починить чего-нибудь.

– Спасибо Вася, ты настоящий друг, – пряча ампулу в рюкзак, произнёс Ярус и добавил, – ну, я пошёл.

– С чёртом, тьфу ты, с Богом! – произнёс вслед, уходящему Ярусу, чёрт Вася.

Глава 6

НАПЕРЕГОНКИ

Ярус прошёл несколько шагов, повернулся и помахал Васе рукой. В дверном проеме силуэт чёрта был довольно характерным и убедительным. Рога, низко посаженые уши и длинный хвост раньше вызвали бы у Яруса некоторое отвращение, если бы не личное знакомство с этим симпатичным полукровкой чёртовой семьи – Васей, который махал ему одной рукой и кончиком хвоста.

Всё-таки хорошо, что среди чертей попадаются и хорошие, – подумал Ярус.

От чёртова «контрольно-пропускного пункта» Ярус пошёл в приподнятом настроении. Если не принимать в расчёт то, что сейчас он шёл не по городу, кушая мороженое, а по совершенно беспросветному земляному гроту. Освещая себе дорогу, и внимательно всматриваясь в темноту, вдалеке он увидел стену, которая полностью перекрыла проход в пещере. Неужели это тупик? – разочарованно подумал Ярус, но, подходя, ближе он увидел, что в стене торчит крюк, к нему привязана верёвка, которая спускается до самого дна неглубокого колодца. Второй уровень, – подумал Ярус, подёргал веревку, проверив на прочность, и обхватив её руками и ногами стал медленно спускаться, светя фонариком вниз. Оказавшись в шахте колодца, он сразу почувствовал неприятный тухлый запах. Спустившись ещё ниже, перед ним открылась страшная картина: длинный тоннель, похожий на бункер, с ровными бетонными стенами, потолком и полом был устелен белыми костями. На стенах виднелись большие высохшие бурые пятна, напоминающие контуры человеческих тел. Направив свет фонаря вглубь, он увидел чьи-то останки, на которых ползали большие серые крысы. От направленного на них света, они противно запищали, и замерли.

А ну, брысь, твари противные, – продолжая спускаться, крикнул Ярус. Но крысы не испугались, они смотрели на него, как-будто бы чего-то ожидая. Ярус спустился ещё ниже, коснулся ногами пола и отпустил веревку. В это же время он услышал металлический скрип и скрежет, как будто в действие привели огромный механизм. Он почувствовал, что пол, под ним задрожал, стены и потолок пришли в движение: потолок начал медленно опускаться, а стены приближаться друг к другу. Сейчас меня раздавит в лепёшку! – молниеносно сообразил юноша и схватился за верёвку, чтобы вылезти обратно. Но крюк, на котором висела верёвка, медленно провернулся на
180 градусов, и она упала к его ногам. Крысы бросились бежать в дальний конец бункера. Там спасение, – мелькнуло в голове Яруса, и он бросился догонять крыс, вспоминая недавно родившиеся строчки:

Я пройду через всё, а нет пробегу,

Спасая тебя!

И победы свои к ногам положу,

Я живу для тебя!

Потолок и стены неумолимо приближались к полу, напоминая зажатие сверла в дрели. Ярус бежал за крысами и понимал, что эти твари сожрут его, если только он не успеет добежать до конца этой ловушки. Размахивая со всей силы руками, он освещал себе дорогу на долю секунды, когда рука с фонарём оказывалась впереди. Он быстро догнал крыс, но когда потолок начал опускаться ему на голову, ему пришлось пригибаться всё ниже и ниже, от чего скорость его упала. Крысы стали его обгонять, а сужение стен привело к тому, что Ярус уже бежал прямо по ним, издающим при этом дикий визг. Механизм набирал обороты, скрип его шестерней становился всё чаще, а скорость сближения стен и потолка увеличивалась. Ярус уже согнулся в поясе пополам, быстро семеня ногами, перейдя на бег «гуськом», но, поняв, что так ему не успеть, стал отталкиваться от пола руками и ногами, временами чувствуя под ладонями, мохнатые спины и голые хвосты. Опускающийся потолок, давил на рюкзак за спиной, прижимая его всё ниже к полу, и теперь ему пришлось бежать на четвереньках. Спустя доли секунды потолок опустился ещё ниже и заставил его передвигаться ползком. Так как скорость его уменьшилась, а большую часть быстро суживающегося пространства занял он сам, крысы стали запрыгивать на его ноги, руки, бежали по нему, стараясь успеть проскочить к выходу раньше него. До конца бункера ему оставалось преодолеть чуть больше метра. Задыхаясь от усталости, напряжения и отсутствия кислорода, он собрался с последними силами, оттолкнулся всем телом и прыгнул «рыбкой» вперёд. Но «долететь» до конца ему не удалось, опускающийся потолок, тернувшись по рюкзаку затормозил его полёт, и ноги Яруса остались внутри. За мгновение, до сжатия этих кровавых тисков, он рывком всё-таки успел подтянуть ноги к туловищу и не дать раздавить себя этому беспощадному механизму. Послышался страшный удар, смертоносная ловушка захлопнулась, земля задрожала, из щели, как поршнем вытолкнуло столб пыли, грязи и человеческих останков. Ярус лежал в позе зародыша в утробе матери, покрытый слоем мусора, тяжело дыша, хрипя в голос, обливаясь потом и не имея сил пошевелиться, понимая, что именно сейчас, в эту секунду, он заново народился на свет. Сзади себя он услышал жуткий визг, а обернувшись, увидел крысу, наполовину раздавленную в этих тисках, из пасти которой, вылезли собственные внутренности.
В предсмертной агонии она продолжала перебирать передними лапками, и пытаясь сделать глоток воздуха, жевала и глотала собственные кишки. Спасшиеся крысы уже начали окружать Яруса, готовясь к нападению. Он по-звериному оскалился, зарычал, и они отступили. Преодолевая усталость, он тяжело встал, и еле передвигая ноги, пошёл вперёд. Посветив назад, он увидел, как крысы набросились на свою ещё теплую соплеменницу, зажатую в тисках, и отталкивая друг друга, начали её жрать.

Глава 7

ЗЕНА

Всё, что помнила Зена после выхода из класса, это было странное переплетение реальных событий с обрывками какого-то фантастического фильма. Эти картинки быстро замелькали у неё в голове: урок информатики, разговор с Ярусом, коридор, огненное чудовище, которого она ударила портфелем по голове, Тери, заламывающий ей руки назад. Потом: пламя, окно, небо, свист в ушах, земля с высоты птичьего полёта и провал в темноту.

Сейчас, лёжа на животе и медленно приходя в сознание, она чувствовала тупую головную боль, слушала звенящую тишину, а открыв глаза, увидела свою резко контрастирующую белую руку на фоне чёрного постельного белья. На чёрных стенах мерцали огонёчки пламени. Она лежала одетой, в туфлях под чёрным балдахином, на чёрной кровати. Где я? – тревожно подумала Зена, оторвав голову от чёрной подушки, под чёрным потолком горело несколько ламп, очень похожих на лампы дневного света, но внутри которых полыхал самый настоящий огонь. Сев на кровати и откинув балдахин, она осмотрелась. Пол, прикроватная тумбочка тоже были чёрными, на чёрном ковре стояли чёрные тапочки, на столе – чёрное ведро. Зена любила классический чёрный цвет в одежде за его строгость, а в сочетании с белым он давал эффект элегантности и утонченности, но здесь был явный перебор – всё в комнате было абсолютно чёрным. Зловещая обстановка усиливалась ещё и тем, что в ней не было ни одного окна. Единственным светлым пятном в комнате была большая стеклянная ваза, стоящая на чёрной полке, подвешенной на массивных цепях к потолку. Ваза была наполнена какими-то мелкими белыми предметами. Зена осторожно подошла, запустила в неё руку и вытащила один из них. Повернувшись к свету, она узнала в предмете фалангу скелета человеческого пальца и с криком, отбросив его, снова запрыгнула на кровать. Ваза практически доверху была наполнена костяшками пальцев, Зену всю передёрнуло, и она с отвращением вытерла пальцы рук о покрывало. Она вспомнила страшилку, которую в походе рассказывал Серж ночью около костра. Он говорил медленно, тихим низким устрашающим голосом, в полнейшей тишине о том, что в чёрном-чёрном городе, есть чёрная-чёрная улица, на этой чёрной-чёрной улице есть чёрный-чёрный дом. В этом чёрном-чёрном доме есть чёрная-чёрная комната. В этой чёрной-чёрной комнате есть чёрный-чёрный стол. На этом в чёрном-чёрном столе, стоит чёрный-чёрный гроб. В этом чёрном-чёрном гробу лежит чёрный-чёрный труп. И резко выбросив вперёд руку в лицо какому-нибудь слушателю, Серж громко выкрикивал: «Отдай своё сердце!» Тогда ей совсем не было страшно, может быть, потому, что сидела она в обнимку с Ярусом. Тяжело вздохнув, Зена вспомнила, сколько обидных слов за последнее время наговорила она ему. Просидев так некоторое время, не шевелясь с приоткрытым ртом, тревожно двигающимися по сторонам глазами и не услышав ничего подозрительного, Зена рассердилась сама на себя, что так можно просидеть тут всю жизнь и решила обследовать странное помещение. Подойдя к столу, она заглянула в ведро, в котором оказалась бутылка шампанского. Откинув чёрную салфетку с огромного блюда, она обнаружила фрукты. На фоне чёрного интерьера эти яблоки и груши, апельсины и мандарины, виноград и киви блеснули радугой в ненастный день. Зена взяла яблоко и, вдохнув его аромат, всё же положила его на место, убедив себя в том, что нельзя есть в чужом доме.

В комнате было две двери. Она подошла к одной из них и резко толкнула. Это была ванная комната от потолка до пола, покрытая чёрной плиткой. Освещение в ней было такое же «огненное», как и в спальне. Халат, мочалка, шампуни и даже мыло были чёрными. Отражаясь в зеркале, на чёрном столике стояли крема, пудры, тени, помады в исключительно чёрном исполнении. Не удивлюсь, если и вода будет чёрная, – подумала Зена. Но, открыв кран, она убедилась, что вода оказалась прозрачная и тщательно вымыла руки. Какая противная теплая вода, – закрывая кран с холодной водой и открывая с горячей, думала Зена, – и здесь такая же, странная вода какая-то, почему-то пузырится, – рассматривая её в своих ладонях, умываясь при этом не просто горячей водой, а кипятком. Откуда ей было знать, что благодаря защитному действию «Антижара», она теперь будет воспринимать все окружающие предметы с постоянной температурой 25 градусов тепла.

Это, каким же нужно быть идиотом или душевно больным человеком, чтобы всё сделать в чёрном цвете? – рассматривая себя в зеркало, размышляла она. Выйдя из ванной, и вытираясь чёрным полотенцем, она продолжила свои размышления о том, кто же может быть хозяином этой ужасной квартиры. Открыв вторую дверь, ведущую из комнаты, Зена оказалась в небольшом чёрном предбаннике. Набравшись смелости, она толкнула следующую дверь, и вскрикнула, оттого, что весь огромный холл был залит огненным светом. Опасаясь сгореть, она вскрикнула, отступая назад – казалось, что вся мебель создана из горящих или раскаленных добела предметов. Посредине холла бил огненный фонтан, с потолка, как от электросварки, непрерывно сыпались искры. Попав после тёмной комнаты в ярко освещённое помещение, Зена прикрыла ладонью глаза, хотя никаких источников света здесь не было, да они и не нужны были. Пол, стены, потолок были похожи на раскалённые противни, то же самое можно было сказать и про интерьер: диван, кресла, стол, казалось, представляли собой твёрдую субстанцию огня. Но, находясь в непосредственной близости от пышущих жаром предметов, никакого температурного дискомфорта Зена не почувствовала, да и дышалось ей также легко и свободно. Тут она услышала знакомый голос Тери: «Вот видите, Ваше Величество, оклемалась Ваша подруга, и ничего с ней ни сделалось, а Вы волновались!» Зена убрала ладонь от глаз и увидела на диване Тери, который единственным тёмным пятном выделялся во всей этой жёлто-красной гамме. Рядом с ним сливаясь с обстановкой сидело огненное существо, которое ей привиделось в школе. Зена осторожно коснулась ногой поверхности раскалённого пола, но никакого шипения не было, не было и дыма, а тем более огня.

– Смелее, смелее, – произнёс Тери, и его голос поразил своей вульгарной интонацией.

– Тери? Ты? Что ты здесь делаешь? – возмущённо спросила она, медленно направляясь к нему, всё-таки больше поражаясь тому, что этот раскалённый пол не несёт для неё никакой опасности.

– Я? Что здесь делаю я? – рассмеялся Тери, вставая с дивана и подходя к Зене, вызывающе продолжил, – живу я здесь.

– А зачем ты мне руки крутил в школе? – рассеянно спросила Зена, – и что это за маскарад, зачем ты прилепил себе рога и этот противный хвост? И где твои настоящие ноги? – глядя на большие копыта, растерянно произнесла Зена.

– Человеческих ног у меня отрадясь не было, птичка моя. А рога и этот симпатичный хвостик, – мои самые что ни на есть настоящие.

– Так, значит, ты чёрт? – презрительно сморщилась Зена, как будто вляпалась во что-то гадкое.

– Какая догадливая у Вас избранница, Ваше Величество, –
не обращая внимания на девушку, обратился он к огненному существу.

– Ах, ты, козёл рогатый! – крикнула Зена, и бросилась к нему, чтобы схватить его толи за рога, толи за волосы. Но Тери вдруг исчез, а голос его тут же раздался сзади.

– Ау! Зена! Ты оказывается такая же драчливая, как и твой Ярус.

– Да, это какой-то розыгрыш, не иначе, – улыбнувшись, произнесла она, бесстрашно садясь на раскалённый диван, – такого, просто не может быть. Кто это придумал, Ярус, это ты? – громко крикнула она, крутя по сторонам головой, – давай выходи, хватит шутить!

Повернув голову, она встретилась с пылающими глазами огненного существа, которое напоминало огромного культуриста. Руки, ноги, туловище, глаза, нос, длинные волосы и даже единственный элемент одежды плавки и те, казалось, были созданы из огня.

– Давай знакомиться, меня зовут Жаропепел, я подземный царь огня, – пробасило существо.

– А меня зовут Царевна Лягушка, – кривляясь, ответила она.

– Тебя зовут Зена, – не обращая внимание на ёрничание, грозно сказал Жаропепел и продолжил, – я выбрал тебя из миллионов самых красивых девушек мира.

– И что, теперь я должна станцевать тебе танец живота? – зло произнесла Зена и вполголоса сама себе сказала, – я уверена, сейчас что-то такое произойдёт, и я окажусь у себя дома или на худой конец в школе.

– Нигде ты не окажешься, ты у меня в подземном царстве.
И отсюда, уверяю тебя, ещё никто не выходил. О доме своём можешь забыть.

– Да, кто ты такой, что указываешь мне, что забыть, а что нет?

– Я Жаропепел, твой любимый мужчина.

– Что?! Любимый мужчина? Ты себя в зеркало видел? – засмеялась Зена.

– Нравлюсь я тебе или нет, по-хорошему или по-плохому, ты будешь моей женой, – невозмутимо парировал Жаропепел, покачивая огненной ногой.

– Ты хочешь сказать, что я совершенно нормальная девушка, с нормальным восприятием мира, без психических заболеваний, поверю, что я сейчас нахожусь где-то под землёй и разговариваю с каким-то чудовищем…

Жаропепел поднял мускулистую руку, за которой потянулся огненный шлейф, схватил девушку за руку и сдавил её кисть с такой силой, что она застонала, а в глазах у неё потемнело.

– Я царь! – вскричал Жаропепел, ещё крепче сжимая руку, а ты, ты грязь бордюрная, пыль придорожная, лужа канавная! Ты никто и зовут тебя никак, более того, уверяю тебя, ты будешь танцевать
не только танец живота, но и делать всё, что я тебе скажу! Теперь поверила? – ухмыльнувшись, спросил Жаропепел.

Только сейчас, когда Зене стало нестерпимо больно, когда она услышала столько обидных слов, когда кровь застучала в висках, когда в холодном взгляде огненных глаз этого странного существа, она увидела смертельную опасность для себя, она по-настоящему осознала, что всё это явь.

– Теперь поверила, – ответила Зена, изо всех сил стараясь
не закричать от боли и не расплакаться.

– А теперь, иди к себе, – отпустив её руку, сказал Жаропепел, – выпей шампаского и подумай, как нужно себя вести в присутствии царя подземного мира, а мне нужно поработать.

– Хорошо, – зло ответила Зена, направляясь в чёрную комнату.

– Ну, как Вам Зена, Ваше величество? – заискивающе спросил Тери, осторожно присаживаясь на краешек дивана.

– Бывали и лучше, – глядя в след удаляющейся Зены, произнёс Жаропепел и продолжил, – а почему ты сам не справился с поставленной задачей? Просишь меня прилететь за девкой или ты квалификацию теряешь, Тери?

– Ну, что Вы, Ваше Величество, наоборот. Я полон сил, энергии и энтузиазма. Это просто Зена какая-то нестандартная попалась, – испугался чёрт.

– Ну, теперь, мне твоя помошь не понадобится, Зена напишет Программу Любви, и ко мне под землю очередь из невест будет стоять, – самодовольно развалившись на диване произнес Жаропепел.

– Я надеюсь, что Вы меня не уволите? – забеспокоился Тери.

– Не бзди, рогатый, ты мне еще пригодишься.

– Ваше Величество, – обрадовался Тери, – а я знаю, что Ярус собирался Вашу Зену спасать.

– Кто это? – презрительно сморщился Жаропепел.

– Это её школьный воздыхатель, – ухмыльнувшись, пояснил Тери.

– Да я его, – Жаропепел дунул, и изо рта на несколько метров вырвалось огромное пламя.

– Класс! – восторженно произнёс Тери и добавил, – но подстраховаться не помешало бы, Ваше Величество.

– Хорошо, отправь Тромбоцита на патрулирование, оповести Беву и вызови ко мне Инкоху, – отдал распоряжение Жаропепел.

Глава 8

СО СВЕТОМ ИЛИ БЕЗ

Отряхнувшись от пыли и, развернув фонарь в направлении движения, Ярус постарался быстрее покинуть это гиблое место. Слава Богу, удалось спастись, – придя в себя, размышлял Ярус, – на будущее надо быть осторожнее и внимательнее. Пройдя ещё около получаса, он вдруг он услышал впереди какие-то странные звуки, похожие на всхлипывания. Ему показалось, что где-то впереди плачет ребёнок. Ярус остановился, поводил фонариком по периметру грота, но никого не увидел. Он сделал вперёд ещё несколько шагов, плач стал слышен отчетливей.

– Эй, кто здесь? – прошептал Ярус.

И, вдруг, в углублении стены юноша увидел небольшой чёрненький комочек. Направив на него луч фонарика, он подошёл совсем близко. Мохнатое существо с короткими лапками и остренькой мордочкой, сидело, прислонившись к стене, подёргивая плечиками, и всхлипывая, как дитя, вытирая слёзы внешней стороной своих передних лапок.

– Это я, – раздался жалобный голосок.

– Кто я? – громче спросил он.

– Я, крот! И выключите, пожалуйста, свой прожектор, а то я ничего не вижу, – обиженно пробурчал он, прикрывая глаза лапками.

– Да, но если я выключу фонарь, то я Вас не увижу, – объяснил Ярус.

– А что, Вы можете говорить только при свете? – нетерпеливо произнёс крот на одесский манер.

– Хорошо, я буду светить в другую сторону, – заботливо сказал Ярус, направляя фонарь на противоположную стену, – так лучше?

– Третий сорт – не брак, – опустив лапки от мордочки, и недовольно посмотрев на Яруса, ответил крот.

– Но я поражён, что Вы крот, а умеете говорить, – сказал Ярус, присаживаясь на корточки рядом.

– А чего это я не должен говорить? – обиделся крот, – я же Вам не корова, мычать не умею, говорю на кротском и русском, разными там, английскими не владею, извините. Где живу, на том и говорю, – вытирая носик, произнёс крот.

– Меня зовут Ярус, – сказал юноша, и немного поколебавшись, протянул руку.

– А меня – Топа, – серьезно представился крот и пожал Ярусу указательный палец.

– Вы откуда Топа?

– Я из Конотопа1, – гордо сказал Топа.

1Конотоп – город в Сумской области Украины. Одна из легенд объясняет связь названия города Конотоп с инцидентом, произошедшим с царицей. Карета царицы и эскорт завязли в болоте. Царицу спасли, а сокровища утонули. Царица, выбравшись, произнесла: «Что это за место такое, где кони топнут?». Отсюда и название пошло – Конотоп.

– Почему Вы плакали, Топа? – поинтересовался Ярус.

– Я решил попутешествовать, мир посмотреть и урыл из дома, от родителей, вот. А потом свалился в какую-то огромную яму. И теперь, чтобы прорыться наверх мне не хватит целой жизни, – снова захныкал Топа.

– Да, нехорошо, уходить из дома, – упрекнул его юноша и пожалел об этом, потому что тот зарыдал ещё громче.

– Ладно, Вам, ну, не плачьте, – сочувственно произнёс Ярус и заботливо продолжил, – может быть, Вы водички хотите?

– О, да, водички мы очень хотим, – Топа облизнул губы крохотным язычком, тут же успокоился, шире открыл глазки, рассматривая Яруса, но потом снова прищурился. Юноша достал из рюкзака бутылку с водой, открутил крышку и замешкался,
соображая – как же он такой маленький будет пить из горлышка?

– А Вы в пробочку налейте, пожалуйста, – прочитав его мысли, попросил Топа.

Ярус налил и аккуратно протянул её кроту. Топа встал на задние лапки, опустил мордочку в пробку с водой и с жадностью всю её выпил.

– А можно еще немножко? – жалостливо пропищал Топа.

– Конечно, можно.

Теперь Топа пил уже не так спешно.

– А третью за любовь, – повеселев, произнёс Топа, возвращая пробку.

Осушив посуду третий раз, он икнул, вытер ротик внешней стороной лапки, и усевшись спиной к стене, добавил, – спасибо тебе, Ярус. Ничего, что я на ты?

– Нормально, – улыбнувшись, ответил юноша и тут же серьёзно продолжил, – хочешь, пойдём со мной Зену спасать. Спасём и вместе выберемся отсюда, – он ласково погладил Топу по голове пальчиком.

– Выберемся, правда? Тогда пойдём, спасём кого хочешь, Ярус, – подскочил крот, наверное, радуясь, больше тому, что он, наконец-то, будет не один. И всем своим деловым видом показывая, что он готов на любые подвиги.

– Пойдём, Топа, – Ярус встал и направил фонарь вперёд на дорогу.

– Хорошо сказал, пойдём, только куда? – недовольно буркнул Топа, закрывая глаза лапками, – выключи эту сварку, я опять ничего не вижу.

– Да, но если я выключу фонарь, я тоже не буду видеть, куда нам идти, – Ярус поднял фонарь вверх, чтобы не ослеплять крота и, задумавшись на мгновение, продолжил, – хорошо, тогда, я предлагаю прийти к консенсусу.

– Согласен, – убедительно заявил Топа, – а ты знаешь к нему дорогу?

– К кому? – удивился Ярус.

– К этому концу… сусу? – деловито поинтересовался Топа.

– Ты не понял. Ну, да ладно, давай найдем … компромисс! – подыскал, на его взгляд, подходящее слово Ярус.

– О, вот это тема, давай, а она красивая? – потёр ладошки Топа, смешно занося левую лапку на правую сторону, а правую – на левую; ведь лапки у кротов «смотрят» наружу, а не внутрь, как у людей.

– Кто? – удивлённо спросил Ярус, наблюдая за такими оригинальными поглаживания ладоней.

– Ну, эта контра Мисс, – сделал бантиком губки Топа.

– Так, – глубокомысленно произнёс Ярус, почесав затылок и задумавшись на мгновение, продолжил, – я предлагаю установить очередь.

– Кто крайний? – громко вскрикнул радостный Топа.

– Ты, Топа, – нетерпеливо сказал Ярус, – вначале я веду тебя с фонарём, потом ты меня – без, понятно?

– Понятно, – хихикнул крот, – чего тут может быть непонятного – вначале ты меня, потом я – тебя.

– Шутки в сторону, Топа, – серьёзно заявил Ярус.

– Хорошо, ты идёшь впереди, светишь своим фонарём, а я иду за тобой, прячась от света, – рассудительно закончил Топа.

Ярус продолжил путь, освещая фонариком себе дорогу, а Топа, быстро семеня маленькими ножками, и прищурив глазки, последовал за ним. Грот то расширялся, то суживался, начали попадаться маленькие и большие примыкающие пещерки, и лазы. Оттуда доносились то тяжёлые вздохи, то стоны, то вой.

– Нет, тебе просто ужасно повезло, Ярус, что мы с тобой встретились, тебе даже поговорить не с кем было бы. А так, у тебя есть я. Что бы ты без меня делал? Шёл бы один одинёшенек, тебе бы было одному очень страшно, – озираясь от страха по сторонам и всё время, натыкаясь на Ярусовы кроссовки, чтобы держаться к нему поближе, говорил Топа, – а со мной тебе совсем не страшно, ведь
не страшно, скажи Ярус, что не страшно?

– Нет, Топа, с тобой мне ничего не страшно, – сосредоточенно ответил Ярус, беспокойно освещая дорогу не только перед собой, но и направляя луч в примыкающие своды пещер.

Где-то сбоку раздался истерический смех, и Топа моментально запрыгнул на голень Яруса, как на шест, крепко обхватив его ногу всеми четырьмя лапками. Ярус посветил в проём, но никого
не увидел.

– Что случилось, Топа? – усмехнулся он.

– Я подумал, что тебе стало очень страшно, и я решил тебя успокоить, – слезая с ноги, засмущался Топа, заботливо вытирая джинсы в том месте, где он только что висел.

– Не бойся, Топа, мы же вместе, – ласково успокоил его Ярус.

– А я и не боюсь, – стыдливо ответил Топа, ножкой рисуя на земле фигурки.

– Ну, и хорошо. Что, пошли? – спросил Ярус.

– Пошли, – успокоившись, ответил крот.

Но не успел Ярус сделать и несколько шагов, как земля под ним провалилась, и он с криком свалился в яму.

– Эй, Ярус, ты где? Ярус? – беспокойно позвал Топа, резко остановившись.

– Под землёй, – кряхтя и потирая ушибленные места, отозвался Ярус.

– Тоже мне юморист нашёлся, а я по-твоему где? – спросил Топа, услышав знакомый голос и смело подойдя к краю ямы, радостно добавил, – а, вот ты где? А ты живой?

– Пока, да, – буркнул Ярус, потирая бока.

Яма была глубиной метра три-четыре. На дне валялись кости, некоторые из них были обглоданные, некоторые обугленные.

– Говорил я тебе, давай я тебя поведу, так нет же. Я первый,
я, – передразнил Топа Яруса, и присев на краешек ямы, добавил, – а я, последняя буква в фавите.

– В чём Топа? – переспросил Ярус, поднимая, обронённый фонарик.

– В фавите, – уверенно произнёс Топа.

– А что это такое, фавит? – улыбнулся Ярус осмотривая западню.

– Это такая сумка, в которой буквы носят, – убедительно ответил крот.

– Топа, здесь куча костей и мне становится как-то, мягко говоря, не по себе. Нужно подумать, как мне отсюда выбраться? – поднимая голову вверх, и, оценивая высоту ямы, сказал Ярус, – нужна верёвка, хотя, как ты сможешь её удержать со мной вместе?

– Ага, и судя по этим косточкам, выбираться тебе отсюда нужно побыстрее, – болтая своими коротенькими ножками, сказал Топа, – у меня была одна знакомая мышка, так вот она рассказывала, что некоторые её родственники попадали в мышеловки. А эти мышеловки довольно часто проверяют те, которые их ставят.

– Обрадовал, я попробую вырыть несколько ступенек и по ним выбраться наверх. Ярус достал из рюкзака монтировку, рюкзак положил в угол западни, пристроил на него зажжённый фонарь, чтобы луч освещал противоположную стену и начал рыть ступеньки.
Но земля отпадала пластами – ступеньки не получались.

– Стой, Ярус, без меня у тебя ничего не получится, лови меня, – сказал Топа и, не раздумывая, прыгнул вниз.

Юноша вытянул руки вверх и поймал крота.

– Фу, как тут пахнет, ужас, – сказал Топа и поморщился, – видно не все смогли отсюда выбраться. Так, давай быстрей, сколько нужно ступенек? И в каком месте надо рыть? – деловито, как прораб на стройке, спросил он.

– Я думаю три, будет в самый раз. Смотри, здесь, здесь и здесь, – показал Ярус на стенку.

– Ага, смотрю, сказал слепой глухому. Одной ладонью держи меня снизу, другой – сделай упор для моих задних лапок, чтобы я мог хорошо упереться и, постепенно подталкивай меня вперёд, – отдавал указания Топа.

Ярус поднёс его к стене, и тут он, наконец, увидел Топу во всей его красе. Это была самая настоящая маленькая землеройная машинка. Не прошло и минуты, как Топа вырыл углубление в стене, выбрасывая наружу землю и зарываясь в неё всем телом.

– Вытаскивай! – донеслось из отверстия, и Ярус бережно одной рукой, как котенка, вытащил Топу из отверстия.

– Ну-ка, попробуй, – отряхивая землю с головы, сказал Топа, предлагая испытать на прочность его работу.

Ярус вставил ногу в углубление и приподнялся вверх.

– Отлично, ну, ты даёшь, здорово, – восхищённо произнёс Ярус.

– Не Боги норки роют, как говорила моя бабушка. Так, ещё две и всё, – не обращая внимание, на удивление Яруса, произнёс Топа.

Вырыв вторую ступеньку, он отдышался, и смешно пофыркивая, приступил к третьей, которая была на высоте лица Яруса. Делая упор для задних лапок Топы, он вдруг почувствовал, что Топа провалился вперёд и тут же услышал его испуганный голосок: «Ярус!» Ему показалось, что голос Топы начал удаляться вглубь. Он засунул руку в норку по локоть, но Топы там не оказалось потом по плечо, и успел схватить крота. Но что-то холодное и твёрдое крепко держало Топу, пытаясь затянуть его глубже. Ярус схватил «это», дернул со всей силы на себя и остолбенел. Это была рука скелета, которая своими белыми костяшками крепко держала маленькое туловище крота. Юноша держал кисть скелета, продолжение, которой уходило в чёрное отверстие норы. Кисть сдавила Топу так, что тот начал хрипеть. Схватив монтировку, Ярус сильно ударил по руке, раздался хруст сломанных костей, из норы послышался тяжелый стон. Юноша разжал по одному фаланги пальцев, вытащил крота из смертельных объятий и отбросил кисть.

– Как ты, Топа? – беспокойно, спросил Ярус, поднося его к своему лицу.

– Что это было, Ярус? – приходя в себя, жалостливо поинтересовался Топа.

Из нижней норки, стремительно вырвалась другая кисть скелета и схватила Яруса за ногу. Он ударил по ней монтировкой и снова где-то в глубине раздался тяжёлый стон. Второй обломок, упавший на землю, несколько раз со скрипом совершил хватательные движения, и наступила гнетущая тишина. Он отступил к противоположной стене, перевёл дух, надел рюкзак, взял фонарик и посадил Топу на плечо. Из верхней норки появилась крохотная детская ручка, которая на глазах стала увеличиваться до размеров руки взрослого человека. На её запястье появилась наколка с черепом и костями, после чего кожа на ней постарела, одрябла, высохла, почернела и стала слезать, открывая белые кости. Из нижней норки появилась другая рука скелета, обе руки с напряжением схватились за края норы и вдруг из средней ступеньки, как пробка из бутылки, выскочил огромный череп. Из его пустых глазниц блеснули два тоненьких лазерных луча, которые просканировав стену, нашли Яруса и остановились на нём. Череп часто защёлкал нижней челюстью, потом, широко открыв её, неприятно зашипел. Стараясь вылезти наружу из земляной стены, скелет начал пытаться разрушить её, видимо прилагая огромные усилия. Прямо на глазах лучи становились всё толще и толще, они уже были сравнимы по толщине с диаметром луча фонарика. Вся земляная стена, стала трескаться, по краям она осыпалась всё больше и больше, трещины становились глубже, казалось, что вот-вот земляная стенка рухнет, скелет вылезет и тогда Ярусу с Топой несдобровать. Со всей силы Ярус ударил монтировкой по черепу, лучи, исходящие из его глазниц хаотично задвигались, а кисти сжались в кулаки. Ярус понял, что выход может быть один. Топа, держись! – крикнул он и, наступая на череп и кисти скелета, как по ступеням быстро поднялся вверх, зацепился за край ямы, мгновенно подтянулся, выскочил из неё и посмотрел вниз. Скелет уже разрушил стену, и стоя посредине ямы со страшным рёвом тянул руки вверх.

Ярус бежал быстро, слева и справа от него раздавались какие-то жуткие звуки, в темноте зажигались и гасли какие-то огни, похожие на чьи-то огромные глаза. Выбившись из сил, Ярус остановился, обернулся назад и обессилено сел прямо около стены.

– Топа, Топа, да отпусти, ты меня чуть не задушил, – тяжело произнёс Ярус.

– Я, что ты, Ярус, твоя голова так прыгала, когда ты бежал, я испугался, что она может оторваться, поэтому я крепко держал тебя за шею. Видишь, голова на месте, значит это я её спас. Можешь сказать мне спасибо.

– Спасибо, друг мой, – Ярус снял Топу с плеча и посадил рядом с собой.

– Ярус, а кто там на нас нападал? – заинтересованно спросил Топа.

– Судя по всему, это и был хозяин мышеловки, – вытер пот со лба Ярус.

– Страшный?

– Лучше тебе его и не видеть, – отдышавшись, ответил Ярус.

– А я и не видел, – бодрым голосом ответил Топа.

– Тебе хорошо, – откинув голову на стену, Ярус закрыл глаза.

– Ты знаешь, вот я его не видел, но мне тоже было страшно, может быть, даже страшней, чем тебе. А на нервной почве мне всегда очень кушать хочется. У тебя нет ничего, пожевать? – жалобно спросил Топа.

– Есть, бутерброд с колбасой будешь? – открыл глаза Ярус.

– Буду, – обрадовался Топа, – с тобой поведёшься, научишься есть всякую килбасу.

Ярус снял рюкзак с плеч, достал мамины бутерброды, один дал Топе, второй взял себе.

– Смотри Топа, этот грот похож на русло реки, вон какие вымоины.

– Гм-гм-гм! – невразумительно произнёс Топа набитым ртом.

– Видимо когда-то здесь протекала подземная речка, – рассматривая подмытый край, сделал вывод Ярус.

– Гм-гм-гм, – дожёвывая кусок, промычал Топа, – а теперь выключи свет, и дай другим посмотреть.

– Ах, да, – Ярус выключил фонарик.

– Неплохо, неплохо, долго бы мне пришлось работать, чтобы столько вырыть, – почесал голову Топа.

Несколько минут они молча жевали в полнейшей темноте.

– Фу! – раздался недовольный голос Топы.

– Что случилось Топа? – продолжая жевать, спросил Ярус.

– Фу, какой ты белый, ты что, больной? – презрительно спросил Топа.

– Нет, Топа, это у меня кожа такая, – усмехнулся Ярус.

– И что, все люди такие белые? – брезгливо спросил Топа.

– Нет, не все, есть желтокожие, краснокожие, есть и чернокожие люди. Ты кушай, Топа, кушай.

– Чернокожие?! – обрадовался Топа, вскочив на лапки.

– Чернокожие, – спокойно ответил Ярус, разматывая носовой платок, на повреждённой руке.

– Чёрные пречёрные? – возбужденно спросил Топа.

– Есть и очень чёрные, негры называются, – невозмутимо сказал Ярус, осматривая рану.

– Опа-на, значит, есть же нормальные чёрные люди, негри?

– Есть, но, мы белые тоже нормальные люди, – возмутился Ярус.

– Это тебе так кажется, – уверенно перебил Топа, – вот негри, это да, – восхищенно продолжил Топа и с блаженством добавил, – негра! Чувствуешь, слово-то какое тёплое, – потом, откусив ещё кусок и прожевав, грустно добавил, – вот, мне не повезло, так не повезло.

– И в чем тебе не повезло, Топа? – поинтересовался Ярус, подозрительно прищурившись, догадываясь, куда клонит Топа.

– Ты, извини, Ярус, но ты здесь под землёй, как белая ворона. Нет бы, негра сюда свалился, а то на тебе белый Ярус. Вот бы мы с негрой дали тут жару!

– Топа, тебе что-то не нравится? – угрожающе произнёс Ярус и, скомкав окровавленный платок, резко отбросил его в сторону.

– Нет, Ярус, мне всё нравится, – Топа понял, что перестарался, и уже не так категорично продолжил, – но вот негра мне как-то роднее, ближе по духу и по цвету тоже, кажется, был бы…

– Вот пускай негра тебя и спасает, – рассерженно произнёс Ярус.

– Ну, что ты Ярус, ты тоже ничего, только бледноват немного, – заключил Топа, заглаживая свои слова.

– А теперь? – Ярус неожиданно зажёг фонарь.

– А теперь, я ничего не вижу, – развёл лапки в стороны Топа.

– Вот так-то лучше будет, а то разговорился, негра ему подавай, – обиженно пробурчал Ярус.

– Как говорит мой брат, – после некоторой паузы, весело произнёс Топа, – после вкусного обеда, вытри лапки об соседа. Кстати, за вредность работы под землёй, нам вообще молоко давать должны.

Глава 9

ТРОМБОЦИТ, ДРЫПА И ФЕДЬКА ЦИФРА

– А ну, выключи фонарь, – сказал Топа, тревожно нюхая воздух.

– Не выключу, не нравится ему цвет моей кожи, – упрямился Ярус.

– Идёт кто-то, выключай быстрее, если с глазами у меня не очень, то с носом всё в порядке, – быстро вскочил на лапки Топа.

– Кто идёт, Топа? – беспокойно спросил Ярус, перейдя на шопот, выключив фонарик и тоже вскочил на ноги. Топа стоял посредине грота, прищурив глазки, и смешно втягивая воздух крохотным носиком.

– Одно могу сказать со стопроцентной уверенностью, что их двое, – задумчиво вполголоса произнёс Топа.

– И кто это?

– Сейчас узнаем, но запах мне их не нравится, – Топа нагрёб небольшую горку земли и сделал в ней ямку.

– Что ты там делаешь Топа? – шепнул Ярус, прислушиваясь к пыхтению Топы в полнейшей темноте.

– Плесни-ка сюда немного воды.

– Куда, Топа?

– Сюда, неужели не видно?

– Не видно, – обиженно сказал Ярус, открывая бутылку и опуская вниз.

– Лей, – направив воду в канавку, сказал Топа и добавил, – теперь размешивай.

– Что размешивать? – шепнул Ярус, не понимая, что там делает его друг.

– Воду с землёй размешивай.

– Зачем это?

– Негера из тебя буду делать.

– Всё, размешал, доложил юноша.

– Теперь мажь этим «кремом» лицо, шею и руки.

– Так? – брезгливо шепнул Ярус, покрывая указанные Топой участки кожи грязью.

– Так, так, – крот замазал грязью белые полосы на кроссовках Яруса, – стой, а уши?

Ярус намазал грязью и уши.

– Теперь, иди сюда, – продолжал командовать Топа.

– Куда, я не вижу, – Ярус крутился на месте, смешно вытянув вперёд руки, как в детской игре «жмурки».

– Сюда, – Топа схватил Яруса за джинсы и потянул за собой, – вот человеки, ещё кротов слепыми называют. Ложись в вымоину, закрой глаза и ни гу-гу.

Ярус лёг в канаву на бок, положил рюкзак под голову и прижал к груди руки.

Топа отбежал на двадцать кротовых шагов назад, оценивая свою работу по маскировке, взял ещё грязи, намазал ею волосы Яруса и провёл грязью по замку олимпийки. После этого остатками замешанной грязи забросал лежащего Яруса и лёг с другой стороны от него голова к голове.

– Ну, что, где они? – шепнул Ярус, почувствовав рядом дыхание Топы.

– Тихо, идут, – ответил Топа.

Снизу тоннеля показался тонкий луч света, за которым угадывались два силуэта. Ярус приоткрыл глаза, один из них был точь-в-точь таким же скелетом, какой стоит у него в школе, в кабинете анатомии. Но в отличие от школьного, у этого в глазных яблоках блестели два глаза, которые по-кукольному перемещались из стороны в сторону, сканируя пространство. Он шёл, сгорбившись, импульсивно подёргивая своими конечностями и громыхая суставами при каждом шаге. Второй напоминал самого обыкновенного молодого человека: чёрные плащ и высокие сапоги, длинные волнистые иссиня-чёрные волосы, аккуратно зачёсанные назад. И только болезненная бледность, острые черты лица и неестественно алые губы выдавали в нем нежить1. Освещая фонариком дорогу, он шёл бодрой спортивной походкой то обгоняя, то возвращаясь к своему попутчику.

1Нежить — собирательное название для всех типов сверхъестественных существ, восставших из мёртвых после своей смерти.

С приближением парочки, до Яруса с Топой стали доноситься их голоса. У скелета был глухой, старческий голос, временами переходящий на фальцет. После каждой фразы было слышно, как он закрывает рот, щёлкая челюстями. Его напарник говорил звонко и весело, время, от времени приглаживая волосы свободной рукой, то и дело большим и указательным пальцем обводя свои тонкие губы, которые он кичливо вытягивал в трубочку.

– Дрыпа, а ты, я вижу бодрячком ещё, ходовая что надо, – бодро обратился он к скелету, – у тебя точно рама – карбон, в натуре, смотри, столько прошли, а ты держишься.

– Что? – скелет приложил кисть руки к тому месту, где должно было быть ухо.

– Держишься молодцом, говорю, – повысил голос молодой.

– Держусь пока, это вам вампирам хорошо, как замороженные, сотни лет в одном возрасте, – проскрипел скелет и продолжил, –
а у меня то почка правая пошаливает, то сердце заноет…

– Какая почка, какое сердце, у тебя же кости одни. Ты ещё скажи, что у тебя голова болит, так, это же кость, – и вампир, смеясь, постучал кулаком по черепу скелета, – а под ней ничего. Ну, ты понял.

– Ты знаешь, Тромбоцит, болит и сердце, и голова, иногда и печёночка кольнёт, как будто бы водочки перебрал. Всё болит, уже давно нет ничего, сгнило или черви сожрали, а всё равно нет, нет, да и кольнёт где-то. Это потому что существует мышечная память, а у меня вот костная память сохранилась. Это как у калеки ноги нет, а она болит, так и мои внутренние органы, нет, нет, да и побеспокоят. Устал я что-то, всё, привал, давай передохнем малость.

Он подошёл к стене и, скрипя суставами, опустился на тазобедренную кость как раз напротив того места, где лежали Ярус с Топой. Позвоночник скелета белел прямо перед глазами Яруса, и ему можно было не только пересчитать все его позвонки, но даже потрогать их рукой.

– Тромбоцит, а что это у тебя за поясом, спросил скелет.

– Это дрель, поймаем Яруса, вначале я выпью половину его крови, затем, просверлю его башку и через трубочку высосу его мозги, – вампир достал дрель, подошёл к скелету и просверлил ему дырку на макушке.

– Классно придумал, только зачем ты мне дырку в башке сделал, – скелет нащупал костяшкой пальца дырку в черепе, – у меня теперь там сквозняк будет.

Вампир спокойно просверливает ещё одну дырку в черепе скелета.

– Вот, теперь сквозняка у тебя не будет, – заботливо произнёс Тромбоцит.

– Спасибо.

– Кушайте, не обляпайтесь. Блин, кажется, сверло затупилось, а ну, – с этими словами вампир просверлил третью дырку в черепе скелета и тут же заключил, – а не, нормально сверлит.

­– Да хватит уже, Тромбоцит, а то моя голова, как дуршлаг станет, – возмутился Дрыпа.

– Ладно, пошутил, я, – снова засовывая дрель за пояс сказал вампир.

– Тебе всё шуточки, вот когда-нибудь воткнут в тебя осиновый кол, тогда я посмотрю, на тебя шутника.

– Типун тебе на … – остановился вампир, придумывая, куда бы ещё можно было прилепить типун скелету за отсутствием у него языка, и обведя пальцами губы, продолжил, – на нижнюю челюсть. Ну, ты понял.

– И тебе тоже, – парировал скелет.

– Не надо, рот – это мой рабочий орган, – беспокойно произнёс вампир, прицепил фонарь на пуговицу плаща и, прислонившись к стене плечом, снял с ноги сапог, – вот блин задолбали, кровопийцы, – снова повысил голос вампир, чтобы услышал его попутчик.

– Кто? – скелет наклонил череп к вампиру, должно быть, надеясь так лучше слышать своего молодого друга.

– Да, черви, – вампир одной рукой держал свою белую ступню, другой стал отряхивать с ноги червей.

– Ха-ха-ха, кровопийцы говоришь? – засмеялся скелет, потрясая всеми своими костями, – Тромбоцит, а сам-то ты кто?

– Я – вампир, а не червяк и горжусь этим. Ну, ты понял. – обиженно ответил тот, снял второй сапог и принялся снимать червей с другой ноги.

– Всё равно, коллеги они твои, – миролюбиво добавил скелет.

– Коллеги?! – возмутился вампир, – прилетаю с ночной, ложусь себе спокойно в гроб спать, вроде и крышку плотно закрываю, вечером просыпаюсь, и где их только нет? В нос, уши, даже в рот умудряются залезть. Полчаса привожу себя в порядок, чтоб на человека быть похожим. Ну, ты понял, – вампир снял с ноги толстого червяка, поднял на уровне глаз и ловко положил его себе в рот, – они, как жвачка, не накормят, но ротовую полость приятно освежают, – вампир с удовольствием стал жевать червяка, перекладывая его с одной половины рта в другую.

Топа лежал спокойно, не шевелясь и не открывая глаз, потому что рядом горел фонарик вампира, и он всё равно ничего бы
не увидел, а Ярус, наблюдал за этой картиной, прищурив глаза, чтобы случайно блеск глаз не выдал его в темноте. Но вот того, что вампир начнёт глотать червя, снятого с ноги, он никак не ожидал. Это сразу же вызвало у него рвотный рефлекс, который он сумел подавить, но звук, предшествующий рвоте издал.

– Ты чего, что-то хотел сказать? – громко спросил вампир, услышав посторонний звук, и удивлённо открыл рот, с торчащим из него червяком.

Ярус быстро зажмурил глаза, затаил дыхание и услышал, как сильно заколотилось его сердце.

– Да, хотел спросить у тебя, когда уже свет проведут в наш район, за что налоги платим?

– Не понял, что за звук? – сам себя спросил вампир, надел сапог, посветил фонариком по сторонам, но, успокоившись, продолжил, – это ты, что ли, налоги платишь?

– Я уже своё отплатил в нечистую казну, это тебе еще пахать и пахать до меня, – скелет согнул руку в локте несколько раз.

– Ты хотел сказать сосать и сосать, – гордо поправил его вампир, округлив губы и театрально обвёл их двумя пальчиками.

– Ну, каждому своё, я воровал, убивал, а ты соси. Я сейчас не о том, получаю пенсию, а мне её не хватает. Разве это пенсия? Одно хорошо, что ни ем, не пью и не одеваюсь, а так, вообще, кранты были бы. Да, если бы не эта подработка у Жаропепла, так не знаю, как бы и существовал после смерти. Ещё хорошо, что хоть проезд бесплатный на гробвае сделали, а то силы уже не те. Казалось бы, ну, что тебе надо? Лежи себе спокойно, загнивай, разлагайся, но не могу я, такой уж у меня характер. Я ещё хочу пожить полной смертью, тем более я теперь холостой. Жизнь была женой искалечена, так может быть, хоть после смерти удастся развернуться.

– А жена сейчас где? – поинтересовался вампир.

– Не знаю, она всё хотела и после смерти вместе со мной быть. Не, говорю, обещал я тебя любить до гробовой доски. Всё, я свой супружеский долг исполнил, хватит. Так что смерть для меня это вроде вечного развода. Да и на фига она мне нужна старая со своими мощами, уверен, что на ней даже кусочка кожи не осталось. Тем более, когда здесь столько молодух кругом, недавно захороненных.

– Ну, ты старый и даёшь, так ты что, ещё того, боевой скелет? Точно у тебя не все органы сгнили, Дрыпа. Где ж ты свой основной орган в холодильнике, что ли хранишь?

– Где надо, там и храню, а что делать? Я на смерть посмотрел совсем другими глазами, мне всё хочется: и в боулинг поиграть и в теннис, и в тренажёрный зал сходить…

– Так ты старый прямо бодибилдер! – хохотал, не стесняясь, вампир, – и дельту прокачал, и бицепс и пресс я вижу у тебя кубиками, – он провёл ногтями по рёбрам скелета сверху вниз, как по струнам, извлекая при этом музыкальные звуки от «до», до «си».

– Это вы, молодёжь, занимаетесь для бицепсов, а нам – старикам это для здоровья нужно, – не обращая внимания на подтрунивания со стороны вампира, спокойно рассуждал скелет, – а на развлечения, сам знаешь, деньги нужны, вот, в клубе бальных танцев скидка была, так меня туда не взяли. Говорят, мол, на лице у танцующих, улыбка должна быть сияющая, чем им моя улыбка не понравилась,
не понимаю?

– Зря тебя не взяли, – вампир от смеха, держался за живот, –
у тебя не сияющая, а зияющая улыбка! Ну, ты понял!

– А я не расстраиваюсь, – не обращая внимания на смех вампира, продолжил скелет, – вот премию за Яруса получу, запишусь в клуб археологов…

После этих слов скелета, вампир сложился пополам от смеха и некоторое время не мог даже слово сказать.

– Это я представил себе, как скелет скелеты раскапывает. –
с трудом выдавил из себя вампир и снова брызнул смехом.

– А что тут такого, может, я клад найду. Кстати, Тромбоцит,
ты не одолжишь мне рублей семьсот до пенсии, а?

Вампир сразу перестал смеяться, выпрямился и принял серьёзное выражение лица.

– Ты чего, старый, офигел, о субординации совсем забыл! Я тебе что, пенсионный фонд, что ли? – вампир надвигался на скелет, засунув руки в карманы, – может тебе и пальто папино подарить? – тряхнул он полами плаща.

– Не-не-не надо мне твоё пальто и папино не надо, – заикаясь от испуга, произнёс скелет.

– Я для кого сосу каждую ночь, для тебя что ли? Смотри мне, ну, ты понял! – вампир резко вытащил руку из кармана, замахнулся на Дрыпу, а вместо ногтей у него появились большие когти.

– Да, ладно тебе, – поднял кости обеих рук скелет.

– А-а-а, испугался, саечка, – обрадовавшись, вампир ловко подцепил когтями нижнюю челюсть скелета, и тот звонко щёлкнул зубами.

– Вот, блин, коготь из-за тебя сломал, – расстроился вампир и, оглянувшись по сторонам, перейдя на шёпот, добавил, – а хочешь повышения пенсии, запишись на приём к Жаропеплу, он тебе и добавит по самый копчик, ну, ты понял.

– Ага, добавит, где же это видано было, чтобы размер пенсии был меньше размера посмертного минимума, – разочарованно проскрипел скелет.

– Кстати, по поводу смерти, – сказал вампир, доставая пилочку для ногтей, – Дрыпа, а ведь ты же у нас бессмертный.

– Бессмертных теперь нет, только в сказках.

– А, батя твой – Кощей, был бессмертным? – подточив повреждённый коготь, спросил вампир.

– Да, был, – согласился скелет и с сожалением добавил, – но пропал из-за бабы.

Вампир внимательно осмотрел все когти на руке, и широко открыв рот, стал точить пилочкой клыки, неожиданно быстро увеличивающиеся в размерах.

– Неужели сынку своему бессмертие по наследству не передал? – наточив верхние клыки, вампир приступил к нижним.

– Передать-то передал, ведь, в той утке, что убил Иван царевич, было два яйца. Одно большое – отца, а другое поменьше – моё. Царевич искал одно яйцо вот его и нашёл, кто что ищет, тот то и находит.

– Батино яйцо царевич раздавил, это понятно, – сказал вампир, удовлетворённо проведя языком по кончикам клыков, смачно сплюнул и хитро прищурившись, спросил, – а твоё-то яйцо, где сейчас?

– Не знаю!

– А я тебе так скажу, Дрыпа, – дунув на пилочку и пряча её в карман, весело продолжил вампир, – яйца свои лучше беречь надо, ну, ты понял.

– Да, пошёл ты, – отвернулся от него скелет.

– Но-но, – строго сказал вампир и тут же по-деловому продолжил, – а теперь вполне серьёзно, по поводу яиц ваших. Мы тут недавно с корешем славно погуляли, сосали кровушку одного алкоголика, ну, и прибалдели малость, ну, ты понял. Так, кореш прикол рассказал, не поверишь.

– Поверю, – безразлично отозвался скелет.

– При дворе Ивана-царевича, того, который твоего батю кончил, был летописец, звали его Фёдор-цифра. Вот, однажды, после очередного подвига Ивана царевича, сидел Федька на берегу речки летопись свою писал-писал и так устал выводить все эти буквочки, что задумался над тем, как бы себе работу облегчить. Глянул Федор-цифра на своё отражение в воде и подумал: «То, что сейчас происходит, вода показывает, вот, бы придумать, что-нибудь такое, чтобы настоящее записывало, а потом, когда надо показывало. Тогда и пером не надо было писать!» Надо сказать, что Федька-цифра головастый мужик был, не зря же его летописцем назначили, ну, ты понял. И с этого момента Федька у себя в избе что-то изобретал, придумывал, чертил, ломал и снова строил. К тому самому дню, когда Иван-царевич пошёл Василису прекрасную отбивать у бати твоего – Кощея, изобрёл он какую-то байду, вроде кинокамеры современной и заснял это всё.

– Да, брехня это, – не поворачиваясь к вампиру, сказал скелет, демонстрируя, что эта новость совсем его не зацепила. Он открыл рот, пытаясь зевнуть, приложил ладонь ко рту, но вспомнив, что лёгких нет и дышать-то нечем, закрыл рот, громко щёлкнув челюстями.

– Слушай дальше, – вошёл в раж вампир, – грохнул Иван-царевич Кощея…

– Но, но, ты слова-то подбирай, – обиделся скелет.

– Ну, ладно, – согласился вампир, – победил Иван-царевич батю твоего, вернулись они домой, и Федька создал из коробок, ящиков и веревок что-то вроде монитора.

– Вот брехло!

– Я брехло? – обиженно произнёс вампир, – на месте той избы, спустя много лет, учёные нашли несколько огромных кристаллов кварца1. Наши уникумы сумели снять эту информацию с этих кристаллов, получилось три полноценных ролика. И эти три ролика у меня на смартфоне записаны, ну, ты понял!

1Кварц (нем. Quarz – твёрдый) – самый распространённый минерал в земной коре, породообразующий минерал большинства магматических и метаморфических пород. Химическая формула: SiO2 (диоксид кремния). Кристаллическая решетка кварца является прекрасным аккумулятором и носителем информации. Многие кристаллы уже используются в технике (лазеры), как поляризующая среда для светового потока, кристаллы кварца и кремния используются в создании микроэлементов в сложной вычислительной технике.

– Так что, если хочешь увидеть последние дни своего батеньки, и узнать, куда твоё яйцо закатилось, то с тебя сто грамм и почка, – доставая смартфон, сказал Тромбоцит.

– Согласен, давай показывай.

– Не-не, Дрыпа обещаешь? – настаивал вампир.

– Хорошо, обещаю, когда поймаем Яруса, половину его крови, что принадлежит мне, я отдам тебе.

– Значит, вся кровь Яруса моя – я один её сосать буду? – уточнил вампир, не веря своему счастью.

– Да соси, соси, – нетерпеливо произнёс скелет.

– По рукам?

– По костям, – буркнул скелет, пожимая руку вампира.

– Теперь смотри уже, горе ты моё костяное.

Вампир присел рядом со скелетом, и Ярус спокойно мог видеть экран его смартфона между рёбрами и тазобедренным составом скелета. Вначале на экране было темно, потом, раздалось потрескивание прокручиваемой плёнки. В кадре появился богатырь на лошади, в доспехах и с мечом в руке.

– Смотри, это и есть Иван-царевич, – пояснил вампир скелету.

– Это что у тебя за бочонок на плече? – грозно спросил богатырь в кадре.

– Это царевич у меня вместо чернил1 и пергамента2! – раздался громкий голос мужчины за кадром.

1С глубокой древности чернила на Руси готовили из железного купороса, добавляя отвар чернильных орешков с дубовых листьев либо водную вытяжку коры дуба. И назывались эти чернила «железными».

2Пергамент – материал для письма из недублёной кожи животных (до изобретения бумаги). Материал «пергамент» назван по имени города Пергам в Малой Азии.

– Всё, некогда мне, надобно Василису Прекрасную из грязных Кощеевых лап спасать и остальных мерзопакостных органов!

– Ух, ты орёл! – шумно отреагировал скелет, – показал бы я тебе!

– Да, смотри ты! – раздражённо перебил его вампир.

На экране Иван-царевич на коне подъезжает к избушке на курьих ножках, кричит богатырским голосом: «Избушка, избушка! Стань
по-старому, как мать поставила, – ко мне передом, а к лесу задом!»

На порог избушки выходит Баба-Яга в лохмотьях, говорит:
«Гой еси, добрый молодец, зачем ко мне пожаловал?»

– Ах ты, старая хрычовка, ты бы прежде меня, доброго молодца, накормила-напоила, в бане выпарила, да тогда б и спрашивала.

– Заходи, красавчик, заходи милай, – Баба-Яга отворяет двери.

На экране темнота, потом появляются новые кадры – подсвечник на столе, за столом полным яств сидит Иван-царевич в одном полотенце на поясе и в мохнатых тапочках, выпивает и закусывает.

– Понравилось тебе милай? – Баба-Яга гладит Ивана-царевича по голове.

– Понравилось, понравилось, ну, теперь сказывай бабуля, где моя Василиса прекрасная? – облизывая пальчики, после съеденного куска мяса, спросил Иван-царевич.

– Знаю, милай, – отвечает Баба-Яга, – она теперь у Кощея Бессмертного, трудно её достать, нелегко с Кощеем сладить – смерть его на конце иглы, та игла в яйце, то яйцо в утке, та утка в зайце, тот заяц в сундуке, а сундук стоит на высоком дубу, и то дерево Кощей, как свой глаз бережёт.

– А где этот дуб стоит, бабулечка-красотулечка?

– А дуб этот стоит у самого синего моря.

– Паузу нажми! – завопил скелет.

– Ну, чего ты? – нажав паузу, сказал вампир.

– Ты посмотри, какая идиллия, – заскрежетал челюстями скелет, – он ей – бабулечка-красотулечка, она ему – милай, да по головке гладит. А Иван-царевич-то Баба-Ягу не бил, не пытал, она сама ему всё рассказала, – вскочил на ноги скелет и, скрипя костями, заходил перед вампиром взад-вперед, – видно, хорошо они – голубки в баньке попарились. Вот она где, правда-матка открывается. Ой, не знала Василиса прекрасная, что Иван-царевич – муженек её – геронтофил был. А ведь Баба-Яга в молодости любовницей моего бати была, вот гадина.

– Да, ужасна, бывает женщина в мести своей, хоть она и брошенная Баба-Яга, отомстила она твоему батеньке и своему бывшему по полной. Ох, любовь – страшная сила, – улыбнувшись, произнёс вампир и, задумавшись на мгновенье, с горечью добавил, – это же, сколько нашего брата – мужика от баб от этих полегло. Вот, и батя твой, бессмертным был, а из-за юбки загинул.

– Все бабы стервы и Баба-Яга не исключение, – скрипя зубами, произнёс скелет.

– Да, и все беды от них, – согласился вампир, – ладно, смотри дальше.

Скелет снова присел рядом. На экране, на каменных стенах горят факелы. В кадре Василиса прекрасная, отъезжает часть скалы и в пещеру входит Кощей бессмертный.

– Фу, фу, русской коски слыхом не слыхать, видом не видать, а здесь Русью пахнет.

– Что ты, Кош, у меня никого нет, – отвечает Василиса прекрасная.

– Ой, что-то не могу я, – морщится Кощей, садясь на трон, – членово мне как-то.

В кадре появляется Иван-царевич в доспехах богатырских, в руке яйцо держит.

– Вот, Кощей бессмертный, твоя смерть, – и стучит яйцом об щит богатырский.

Тут совсем скрутило Кощея бессмертного.

– Не убивай меня, Иван-царевич, станем жить дружно, нам весь мир будет покорён, – упал Кощей на колени перед царевичем.

– Сколько ты жён и детей сиротами оставил? Не бывать этому! – грозно отвечает царевич.

Иван-царевич кладёт яйцо на стол и разбивает ладонью. Кощей бьётся в судоргах. Царевич, вытаскивает из скорлупы иглу, ломает её об щит. Кощей рассыпается, Иван-царевич наступает ногой на череп Кощея, стены замка разрушаются, и оказываются Иван-царевич с Василисой прекрасной на цветущей летней поляне.

– Папа, папочка родненький! – зарыдал скелет горькими слезами, которые ручьями потекли по его черепу, рёбрам и звонко застучали по тазобедренному суставу.

– Да, ладно тебе, Дрыпа, перестань, это же когда было?
Ну, успокойся, а то я тебе ещё одну дырку просверлю.

– Хорошо, хорошо, не буду, – всхлипывая, произнёс скелет.

– Ну, а теперь, я тебя немного повеселю, ролик номер два, – радостно издал вампир и нажал кнопку на смартфоне.

На экране возникает вышитый старинный русский узор.
От устройства, которое снимало видео, отходит белокурый мужчина в лаптях, подпоясанный кушаком, вышивкой оказывается часть его рубашки на груди.

– А это, сам Федька-цифра, ну, ты понял, – пояснил скелету вампир.

В кадре Иван-царевич сидит на табуретке, вокруг него стоят бояре. Федька снимает шапку, кланяется царевичу в пояс, сильно окая говорит: «Добрый день, Иван-царевич, доброго Вам дня, люди добрые, создал я тебе царевич глядиво!»

– Это он так видео называет, типа нашего AVI1. Ну, ты понял, – пояснил вампир.

1AVI – Audio Video Interleave (сокращённо AVI; букв. «чередование аудио и видео») впервые использованный Microsoft в 1992 году в пакете Video for Windows.

– И систему новую придумал, – размеренно говорит в камеру Федька-цифра, – «Форточка» называется.

– Это типа windows2 прикинь, – снова вставил вампир.

2Windows – это современная операционная система с графическим интерфейсом пользователя, которая с помощью совокупности программ управляет работой других программ и координирует их деятельность.

– Теперь, тебе, царевич, летописец не нужен, будешь на глядиво всё записывать, а потом в это зерцало прошлого смотреть, – показал Федька рукой на ящик деревянный со стеклом, – и всё видеть, как всё было, как происходило. Надеюсь, что ты достойно оценишь моё зобретенье. Включаю.

– Это что? – грозно спрашивает царевич, глядя в деревянную коробку со стеклом.

– Это земля наша русская, – поклонившись, отвечает Федор.

– Да, хороша и велика земля наша русская, – царевич улыбается, потом сдвигает брови, – а почему ты, Федя, поля, луга и деревья русские в серый цвет покрасил?

– Сложно мне пока, царевич, цветное глядиво сделать, – разводит руки в стороны Федька.

– Сложно тебе? – царевич хмурится, – а это что?

– Это царский дворец, Ваше Величество, – Федька кланяется царевичу.

– Ты посмотри, и впрямь дворец мой, палаты царские, – улыбается царевич, – похоже намалювал, Федька.

– А это что? – царевич придвигается ближе к ящику с экраном.

– Это бояре твои, царевич. Провожают тебя на битву с Кощеем бессмертным, – кланяется Федька-цифра.

– Ты смотри, и впрямь бояре, узнаю их морды! Глянь-ка ты двигаются, – царевич смеётся, – а чего это они такие маленькие, как мыши?

– Так, это же глядиво, царевич.

– Глядиво говоришь? – царевич снова хмурится, – а это что?

– Это ты – царевич, на коне своём богатырском, да с мечом булатным в руке, едешь Кощея жизни лишать.

– Как я? – кричит царевич разгневанно, – я же тут сижу, на тебя ирода смотрю, а ты мне говоришь, что я там! Ты что, второго царевича сделал?

– Это как бы маленькая копия твоя, царевич, – испуганно говорит Федька-цифра.

– Ты что, холоп, копировать царевича вздумал!? – кричит он богатырским голосом, – у нас теперь, что, каждая баба может своего царя в хате завести? Мало того, что ты алхимик, шарлатан, землю русскую в цвета тёмные покрасил, так ты, ведьмак поганый, и царевичей плодить намерен с помощью своих ящиков!

– Сильно рассердился царевич на Федьку-цифру, – комментировал дальнейшие кадры вампир, на которых стража царская схватила Федьку, – и приказал отрубить ему голову прямо по его системе «Форточка». Ну, ты понял, высунули они Федькину голову в окно. Во, во смотри, и упала умная Федькина головушка на улицу, а тело его бренное дома осталось. Правда, жалко, что столько кровушки просто так вытекло, – сглотнул слюну вампир, глядя на тёмный экран компьютера.

– Эх, Ивану-царевичу бы ещё голову отрубить, – заскрипел зубами скелет.

– Очнись, Дрыпа, уже двадцать первый век на дворе, Ивана-царевича и косточек уже в земле не сохранилось. Самый прикол в том, что наш Федя-цифра на многие сотни лет общеголял не только первых киношников братьев Монгольфье с их первым паровозом, но и самого Била Гейтса обставил, так-то, знай, наших.

– А тебе-то, Тромбоцит, что с того? – грустно ухмыльнулся скелет.

– Что, тебе не интересно? – хитро улыбнулся вампир, – тогда я тебе покажу то, что тебя сильно заинтересует. Этот ролик снял Федька-цифра, пока ещё живой был, только, как он это заснял, удивительно. Что не говори, а талант, если он есть, то его и на Руси пропить невозможно, и так, ролик номер три.

На экране появляется Иван-царевич, стоит под дубом, чешет затылок. Подбегает медведь, выкорчёвывает дерево с корнем, сундук падает, разбивается вдребезги, из него выбегает заяц, его догоняет другой заяц, разрывает. Из зайца вылетает утка, за уткой летит селезень, клюёт её, из неё выпадает яйцо и падает в море. К берегу подплывает щука, держит в зубах обронённое уткой яйцо, которое берёт в руки Иван-царевич.

– Спасибо вам, друзья, помогли мне, говорит царевич, – ну, теперь и закусить можно. Бросай Федька свою бочку, садись со мной, трапезничать будем. Сегодня разрешаю после меня доедать, посмотрим, что тут нам Яга в дорогу положила.

– Милостиво благодарю, Иван-царевич, – звучит за кадром голос Федьки-цифры, – не заработал я ещё трапезы царской.

– Это точно, – царевич садится на траву, развязывает котомку.

– Разреши, царевич, я тут похожу, окрестности огляжу.

– Гуляй Федька, я сегодня добрый, – царевич наливает чарку вина.

В кадре появляется раненная селезнем утка, трепыхается.

– Видишь, Дрыпа, это та утка, что селезень сбил, – вставил Тромбоцит.

К утке подбегает лисица, бьёт лапой по клюву, утка раскрывается, как футляр на две половины. В футляре виднеется яйцо.

– Вот оно, второе яйцо, смерть твоя, Дрыпа, – закричал вампир, тыча пальцем в монитор, – видишь?

– Вижу, – сосредоточенно ответил скелет, ближе наклоняясь к компьютеру.

К футляру подлетает чайка, хватает яйцо, взлетает. На чайку нападает ястреб, яйцо падает в море.

– Видел, Дрыпа, видел, куда твоё яйцо упало? В море оно лежит никому не нужное.

– Вот оно что, – грустно качая черепом, нахмурился скелет и продолжил, – а я чувствую, что плохо мне, суставы стареют, кости ломит, то артрит, то радикулит. А бессмертие-то моё в воде находится, игла в сырости ржавеет, отсюда и недомогания мои.

– Вот-вот, заржавеет твоя игла, и рассыплешься ты, как пить дать, – подтвердил догадки скелета вампир.

– А как же яйцо моё со дна моря поднять? – загрустил скелет.

– Этого я не знаю, а вот кровушку Яруса я заработал, – пряча смартфон в карман, произнёс вампир и мечтательно добавил, – Дрыпа, вот ты, как думаешь, какая у него группа крови?

– Не знаю, мне всё равно, – безразлично ответил скелет.

– А я люблю первую группу, – вставая, облизнулся вампир и продолжил, – ну, ты понял, она такая, знаешь, как…

– Как что? – без интереса спросил скелет.

– Как … – прохаживаясь взад-вперёд, вампир мечтательно задумался и тут же бодро продолжил, – вот ты что любил, когда живым был?

– Борщ, – без энтузиазма буркнул скелет.

– Фу, гадость, какая, – скривился вампир и тут же замечтавшись, продолжил кулинарную тему, – ну, а из напитков?

– Компот из сухофруктов, – после короткого молчания проговорил скелет.

– Вот кровь, это примерно, как компот, только в сто раз лучше, ну, ты понял. Эх, сейчас бы чекушечку кровушки, быстрей бы этого Яруса поймать, стой, – сам себе сказал вампир и вдруг резко остановившись, начал глубоко втягивать носом воздух, – что-то пахнуло, Дрыпа.

Ярус зажмурил глаза и затаил дыхание, ещё сильнее вжавшись в стену. Вампир пригнулся, и часто раздувая ноздри, прошёл вперед и подобрал с земли окровавленный платок, брошенный Ярусом. Жадно обнюхав засохшую кровь на платке, он лизнул платок языком, глаза его загорелись красным огнем, ногти обратились в длинные когти, а клыки мгновенно выросли.

– Первая группа, – тяжело дыша, выдавил из себя вампир, – это замечательно, уверен, не долго ему осталось. Мы на правильном пути, вставай, суповой набор, чего расселся? – и ударил ногой скелета по тазобедренному суставу.

– Тромбоцит, да чего ты дерёшься, сказал, идём, значит идём, чего ноги-то распускать? – обиженно проворчал скелет, поднимаясь.

– Я чувствую, что мои четыре литра крови совсем близко, – облизнувшись, сказал вампир и быстрой походкой направился в сторону, откуда пришли Ярус с Топой, а Дрыпа последовал за ним.

Когда вампир и скелет скрылись за поворотом, наши герои осторожно, стараясь не шуметь, вылезли из своего укрытия.

– Свет не включай, – шёпотом сказал Топа.

– Ага, – так же тихо ответил Ярус.

– А ты хорош, ещё бы указатель поставил, где мы лежим, – ворчал недовольный Топа, – разбрасываешь свои платки, где попало.

– Откуда я знал, Топа? – извиняясь, прошептал Ярус, вытирая лицо и отряхивая волосы от грязи.

– Вот, выпил бы твою кровь этот товарищ насос, тогда бы ты узнал, – бурчал Топа.

– Тогда бы я точно ничего не узнал, – тяжело вздохнул юноша.

– Ярус, а что такое герань тофил, про которую они говорили, это новый сорт герани?

– Ха-ха-ха! – рассмеялся Ярус.

– А чего это я тут смешного сказал? – обиженно спросил Топа.

– Извини, Топа, это когда влюблённые… – задумался Ярус, подбирая слова, – намного отличаются, друг от друга по возрасту.

– Ничего не понимаю, а при чём тут герань?

– Нет, Топа, герань тут ни при чём.

– Кстати, Ярус, я тут лежал, думал и всё хотел у тебя спросить, а кого это мы спасаем, ради кого это мы тут жизнью рискуем?

– Ради Зены, – Ярус закинул рюкзак за плечи.

– А кто такой, этот Зен?

– Не Зен, а Зена, это девушка, которую Жаропепел украл и унёс под землю к себе во дворец. Ну, что пошли? – Ярус включил фонарь и, освещая дорогу, быстро пошёл по тоннелю.

– Пошли, – ответил Топа и побежал следом, быстро перебирая маленькими ножками, – а у тебя с Зеной есть эта герань?

– Нет, Топа, у нас с Зеной нет герани, эта девушка – моя ровесница.

– Это хорошо, погоди, а что на Земле была только одна девушка?

– Нет, на Земле очень много девушек, – ответил Ярус, делая такие большие шаги, что Топе приходилось прилагать огромные усилия, чтобы не отстать. А чтобы слышать ответы Яруса он забегал то справа, то слева от него.

– Так, зачем же мы лезем в центр Земли за какой-то Зеной? – пойдём наверх, найдём тебе другую, – обрадовался своей идее Топа.

– Нет, Топа, не пойдём, будем спасать Зену, потому что, я её очень люблю, – юноша резко остановился, и крот уткнулся в его ногу.

– Не понимаю, – почесал ушибленный носик внешней стороной лапки Топа, – почему ты не можешь сделать «люблю» с другой девушкой? – искренне удивился он.

– Потому что «люблю» это значит, что я не могу без неё жить, – закончил Ярус и продолжил путь.

– Тогда, я тебя понимаю, – сочувственно вздохнул Топа, – дело в том, что я тоже люблю.

– Да, кого, Топа? – Ярус снова остановился и, обернувшись, удивлённо посмотрел на Топу.

– Я очень люблю морковку, но особенно земляные орешки, – с жаром сказал Топа.

– Значит, мы с тобой оба влюблены, Топа, – нежно улыбнулся Ярус, – спасём Зену, и я подарю тебе много твоих любимых земляных орешков.

– Спасибо, Ярус, на душе у меня стало так темно и приятно. Кстати, я бы сейчас не отказался от кусочка килбасы? Кстати, у нас там ничего покушать, больше нету?

– Конфету будешь? – открывая рюкзак, спросил Ярус.

– А что это?

– На, попробуй, – Ярус наполовину развернул конфету и протянул Топе.

Скрестив лапки, крот взял конфету и с наслаждением урча, стал её смаковать.

– Ярус, – блаженным голосом издал Топа, – что это такое?

– Это конфета, «Белочка» называется.

– Как? – сморщился Топа.

– «Белочка», – усмехнулся Ярус, – что, Топа, понравилась конфета?

– Конфета очень понравилась, – облизывая обёртку, произнёс Топа и поморщившись добавил, – только мне так обидно, что такая вкуснятина, а называется какой-то «Белочкой», чем я хуже? Почему эту конфетку не назвать «Кротик», например, или «Топочка»?

– Есть одно средство «Крот» называется, – ухмыльнулся Ярус.

– Вкусное?

– Ядовитое, предназначено для чистки труб.

– Вы чего там, люди, вообще охренели? Да я на вас в суд подам за незаконное использование моего бренда!

– Ух, ты Топа, а ты откуда такое знаешь?

– Я под домом жил, вместе с хозяином передачи умные слушал.

– Может быть, когда-нибудь, появятся конфеты и с твоим именем, Топа, – улыбнулся Ярус.

– Да, хорошо бы, но теперь у меня появилось блюдо, которое я буду любить больше всего на свете, это – конфеты, – облизнулся Топа.

Глава 10

НА ОЗЕРЕ

Грот делал крутой поворот. Юноша замедлил шаг, выключил фонарик, и осторожно продвигаясь близко к стене, заглянул за угол.
В сплошной темноте ничего не было видно, он включил фонарь, перед ним открылась большая пещера, посредине которой было озеро. Ярус, на всякий случай, осветил её, и убедившись, что опасности нет, смело пошёл вперед.

– Смотри, Топа, озеро, самое настоящее подземное озеро! – крикнул он.

Озеро было небольшое, песчаный берег был усеян камнями разной величины. Тёмная гладь поверхности воды, при полном безветрии, казалась неживой и мрачной, если бы не плавающие на поверхности большие бутоны лилий.

– Убери-ка фонарь, а то мне ничего не видно. Ну, и чего ты так обрадовался? – скривился Топа.

– Давай умоемся, а то мы грязные, как чер… – запнулся Ярус, вспомнив слова Кондилятора, что нельзя произносить слово «черти», добавил, – как черниговские свиньи.

– А, по-моему, тебе с твоей белой кожей, в целях маскировки, вообще не стоило бы мыться, – укоризненно сказал Топа.

– Ыца! Ыца! – раздалось на другом конце озера.

– Ты слышал Ярус, кто это? – испугался Топа.

– Не знаю, эхо, наверное, – безразлично ответил Ярус и, бросив рюкзак возле большого валуна, уходящего в воду, пристроил фонарь так, чтобы озеро хорошо освещалось.

– А кто такая эта эха? – заинтересованно спросил Топа.

– Эхо? – это отражение твоего голоса, – пояснил Ярус.

– Да, ой, как интересно, – Топа отошёл от Яруса в сторонку и весь, напрягшись, осторожно сказал, – а!

– А-а-а! – раздалось в ответ.

– Ух, ты, как она здорово отражает, – обрадовался Топа.

– Во, страшилище, – взобравшись на прибрежный валун и разглядывая своё отражение в воде, сказал Ярус, – хорошо, что меня Зена таким не видела.

– Быть полностью в грязи, ещё не значит потерять человеческий облик, – потоптавшись на месте, ответил Топа и, сглотнув слюну от волнения, громко крикнул, – у!

– У-у-у! – пришло в ответ.

– Топа, а ты – философ, – сказал Ярус, засучивая рукава, и присев на корточки потрогал воду, – ух, ты, тёпленькая. Да здравствует мыло душистое и зубной порошок, – отмывая засохшую грязь, весело декламировал Ярус.

– Моется тот, кому лень чесаться, а грязь больше сантиметра сама отпадает, – поучительно сказал Топа и, вытянув свою коротенькую шею, громко крикнул, – и!

– И-и-и! – повторило эхо.

– Нет, Топа, вода – это здорово, – обливая голову водой, и промывая уши, ответил Ярус.

– Какая молодец, эта эха, так хорошо повторяет, – радуясь новой забаве, крот весело крикнул, – Топа!

– Попа! – раздалось в ответ.

– Сама ты, это слово, – обидевшись крикнул Топа и, схватив горсточку песка, бросил в озеро, потом поразмыслив, подошёл к другу, – Ярус, а она точно-точно всё отражает?

– Точно, один в один, – продолжая мыть голову, пробубнил Ярус.

– А-а, может быть, мне показалось, – сам себя успокоил крот, набрал в лёгкие воздуха, но глянув на Яруса, отошёл подальше и крикнул, – попа!

– Топа, – звонко смеясь, ответило эхо.

– Ярус, – приблизившись к другу, сказал Топа, и озабоченно почёсывая голову, спросил, – а ошибиться, эта эха, не может?

– Нет, эхо не ошибается, – фыркая, ответил Ярус.

– А ты слышал свою эху?

– Слышал.

– Она не ошибалась?

– Никогда.

– Я тебе хочу сказать, что моя эха какая-то невоспитанная, – обиженно проворчал Топа, отвернувшись в темноту.

– Неча на зеркало пенять, коли рожа крива, – бодро сказал Ярус и брызнул водой в сторону друга.

– Делал, делал из человека негру, а он опять за своё, взял и отмылся, – недовольно пробормотал Топа, приоткрыв на мгновение один глазик.

– Эх, у меня такое желание сейчас искупаться, – очищая олимпийку от грязи, произнёс Ярус.

– Ага, искупайся, там тебе и оторвут все твои желания.

– Знаешь, Топа, чего здесь не хватает?

– Удочки, – безразлично отозвался Топа, приседая на рюкзак.

– Нет, на обычном озере ночью всегда есть лунная дорожка и отражения звёзд, это так красиво, – стряхивая ладонями воду с волос, романтично произнёс Ярус.

– Я не понимаю слово красиво, я понимаю слово вкусно, – пробурчал Топа.

– Ну и зря, посмотри, какие красивые цветы, было бы здорово подарить их Зене.

– Ты вначале её найди, спаси, а потом уже думай о подарках, – холодно заметил Топа и, поразмыслив, продолжил, – вообще-то странновато, что солнца нет, а цветы растут.

– А я всё же сорву одну лилию для Зены, – не обращая внимания на рассуждения Топы. Ярус дотянулся до листа, приближая к себе цветок и вдруг бутон начал быстро увеличиваться, одновременно превращаясь в красивую женскую голову, два листа этой лилии превратились в её руки. Оказалось, что Ярус держит в своей руке
не лист, а руку девушки. Всплыв над водой, она оказалась практически нагая: длинные белокурые волосы с зеленоватым оттенком едва прикрывали её крупную грудь, ниже пояса она была покрыта розовой чешуёй. Ярус почувствовал, как девушка крепко сжала его руку, дернула на себя, и он оказался по пояс в воде. Практически одновременно с её появлением, остальные лилии тоже превратились в белокурых девушек и быстро поплыли к нему, выставив вперёд руки. Тут только Ярус заметил вместо ног у них мелькающие над поверхностью воды розовые хвосты.

– Русалки1? – удивился Ярус.

1Русалками (слав. миф.) становятся девушки, умершие неестественной смертью, преимущественно утопленницы или умершие до брака, а также проклятые, некрещёные и мертворождённые дети.

Он оказался в кольце пяти русалок, которые схватили его и стали безжалостно щекотать под мышками, на животе, спине.

– Да это же русалки-щекотухи2, – вспомнил Ярус.

2Русалки–щекотухи (слав. миф.); сверхъестественные существа женского пола. Красивые девушки, с распущенными волосами, зелёными или русыми. Груди длинные, крупные. Их можно встретить на берегах водоёмов, где они расчёсывают свои волосы, или в лесу – они любят раскачиваться на ветвях. На дух не выносят женщин, но зато всячески стараются соблазнить мужчин. Портят посевы, топят людей, особенно в полдень, убивают, защекочивают до смерти, сводят с ума, могут напускать мор на домашний скот.

Юноша смеялся так, как никогда в жизни. Пользуясь тем, что он не может сопротивляться, русалки стали заводить его всё глубже и глубже в воду.

– Ярус, – услышав хохот, крикнул ему Топа, ты чего там заходишься, давай выходи уже, хватит купаться, – но, услышав в ответ только душераздирающий хохот, повернул луч фонаря в сторону и понял, что друг в беде.

– Эй вы, а ну оставьте его в покое, я кому говорю? – подбежав к краю озера, крикнул Топа, – вам сейчас плохо будет, я вас последний раз предупреждаю! Эй вы, мочалки косматые, я с вами разговариваю, ну, тогда пеняйте на себя, я сейчас плыву к вам! Так, а как же это плавают так или так?

Подбежав к самому берегу, крот начал делать различные круговые движения лапками то вперёд, то назад, смешно шмыгая носом.

– Самое главное, нужно правильно начать плыть, – и на мгновение задумавшись, он сам себя спросил, – а с какой лапы начинают плыть, наверное, с правой, а ещё надо задними лапками помогать.

Упав животом на землю Топа начал грести всеми четырьмя конечностями, пока не свалился в озеро. Быстро выбрался на берег, отряхнулся, но русалки не обратили на него никакого внимания.

– Что струсили, тётки-селёдки, это я вам говорю, Топа, гроза подземного мира! Ну, кто со мной один на один готов сразиться? – крикнул он и, схватив камешек, бросил в воду.

Шёрстка у Топы промокла, вода стекала с него ручьями и мокрый он был похож на маленького медвежонка, ну очень маленького и очень несчастного. Одна русалка, сверкнув в сторону Топы голубыми глазами, отделилась от остальных и поплыла в его сторону. Сильно работая хвостом, она встала над водой почти во весь рост, как натренированный дельфин и протянула к нему руки. Своими размерами в сравнении с Топой она походила на кита.

– Ну, иди сюда, иди, я тебе покажу, где раки зимуют! – отбежав подальше от берега и став в боевую стойку, угрожающе крикнул он.

Русалка опустилась на валун, на котором совсем недавно умывался Ярус, и пальцами поманила крота к себе.

– Ну, выходи, выходи, руки есть, а ног нету, что стыдно, небось? Срамота-а! – издевался над ней Топа.

Русалка усмехнулась, нырнула спиной назад, и ударив хвостом по воде, обдала Топу кучей брызг.

– Что сдрейфила, недоделанная! – пританцовывая, радовался Топа, прикладывая скрещённые руки к носу, как Буратино.

Смех Яруса стал похож на хрип. Русалки завели уже обессилившего юношу по горло в воду, а их подруга, отплывшая от берега, с разгона потопила его. Блеснув розовыми хвостами над поверхностью воды, они ушли в темную бездну.

– А как же Зена? – успел подумать Ярус, закрывая глаза и теряя сознание.

Глава 11

ЛИСТИНА

Русалки скрылись с Ярусом под водой, и наступила зловещая тишина. Топе стало очень страшно и одиноко.

– Ярус! Ярус! А я, что же мне теперь делать? – подойдя к самому берегу и опасливо глядя на воду, крот жалостливо заскулил, присел на рюкзак, и заплакал, – мне что, теперь самому Зену спасать? Но я же её не видел ни разу!

– Разу-разу-разу, – раздалось над озером.

– Эй, кто там? – испуганно крикнул Топа и быстро вскочив, спрятался за рюкзак.

– Я-я-я! – донеслось с того берега, и послышались хлопки в ладоши.

– Это ты, моя, эха? – улыбнулся Топа, и прищурив глазки, высунулся из-за рюкзака.

– Ага! Ха-ха-ха! – раздался весёлый девчоночий смех.

– Я тебя вижу, вон, ты, моя эха, выходи! А теперь вон там! – радовался Топа, подходя к самому краю озера, и приставив лапки к мордочке, пытался разглядеть противоположный берег. – Ну, что же ты замолчала, ты где?

Вдоль берега в направлении Топы быстро шло на цыпочках существо, напоминающее обычную маленькую девочку, всё тело, которой за исключением лица, кистей рук и стоп, было покрыто тёмной густой шерстью. На ней было короткое платьице из мхов, а в длинные распущенные волосы вплетены болотные растения и цветы. Круглое личико со вздёрнутым кверху маленьким носиком смотрело на Топу озорными карими глазками.

– Эха, выходи, ну, что же ты? – надул губки Топа.

Существо тихо подкралось к Топе сзади и громко смеясь, обсыпало его жёлтыми и красными листьями.

– Привет, Эха, – стряхнув листья, радостно сказал Топа, и несколько раз обойдя новую знакомую, с восторгом её рассматривая, добавил, – так вот ты какая!

– Какая? – засмущавшись, произнесло существо.

– Такая, как и я, пушистенькая.

– Кроме того, я сексуальная, – игриво сказало существо, покачав туловищем и поправляя платьице.

– Я тоже сиксуальный, – копируя её движения Топа, неловко покачал корпусом и протянув ей лапку, продолжил, – давай знакомиться, я – крот, меня зовут Топа.

– Я листина1! – пожала она его лапку, – а звать меня Хвоя.

1Листины – (слав. миф.) это дети лешего2 и кикиморы болотной3. Листины или шишиги шалят, сбивают с дороги путников, сыплют им на голову труху и обматывают паутиной.

2Леший – (слав. миф.) считается хозяином лесной чащи и обитающих в ней зверей. У него человеческий облик, только волосы очень косматые и кожа отливает синевой. Предпочитает селиться в еловых лесах, за которыми начинается сосняк. Он может изменять свой рост – стать высоким, как деревья, или низким, как трава, и укрываться под упавшими листьями. Обычно одет в звериную шкуру. Глаза горят зелёным огнем. Леший издаёт различные звуки: свистит, хохочет, аукает, откликается на голос, плачет, бьёт в ладоши. Человеку он вредит редко.

3Кикимора болотная обитает на болоте. (слав. миф.) Любит наряжаться в меха из мхов и вплетать в волосы лесные и болотные растения. Людям показывается редко, только кричит из болота громким голосом.

– Хвоя, какое красивое имя, ты откуда, такая Хвоя? – расплываясь в улыбке, сказал Топа.

– Я – из болота, – гордо сказала листина.

– Так ты же наш человек, природные корни, – обрадовался Топа и, задержав её руку в своей лапке, спросил, – так это ты была, моей Эхой?

– Я, правда, весело?

– Мохнато, а ты очень красивая, – нежно произнёс Топа, продолжая держать её руку в лапке, а другой, поглаживая по волосатому предплечью.

– А ты такой смелый, так бесстрашно защищал своего друга, – весело засмеялась листина.

– А кто это напал на моего Яруса? – нахмурившись, спросил Топа.

– Это русалки!

– Кто такие эти русалки?

– Старушки, которые живут под водой.

– По виду не скажешь, что они старушки.

– Им триста лет в обед будет.

– А зачем они его утащили под воду? – сердито спросил Топа.

– Они джяги-джяги будут делать с твоим другом, – поджав одну ногу, она стала прыгать на другой вокруг Топы.

– А что такое джяги-джяги? – крутил головой Топа, наблюдая за листиной.

– Ну, это когда занимаются любовью, – поменяла ногу Кикимора.

– Так и скажи – будут его любить, а то джяги-джяги, – обиделся Топа, – тоже мне иностранка нашлась.

– Не сердись, – остановилась Листина, – заниматься любовью, – это не значит любить.

– Как это, если я ловлю рыбу, значит, я занимаюсь рыбной ловлей, так?

– Так, да не так, – игриво покачала она головой.

– По-твоему, заниматься рыбной ловлей, это не значит ловить рыбу?

– Вроде того, будешь ловить рыбу, а поймаешь рака, где же тут рыбная ловля? – и листина коснулась пальчиком носика Топы.

– Да, логично, – задумчиво произнёс Топа, – неужели нельзя заниматься любовью и любить одновременно?

– Можно, но не у всех это получается.

– Значит, самое главное в жизни заниматься любовью и любить одновременно?

– Да, одного и того же, – добавила Хвоя.

– Сложно так всё, – почесал затылок Топа.

– Меня вон предки тоже сюда загнали за то, – скрестила ножки Кикимора и повернувшись на триста шестьдесят градусов, продолжила, – что я отказываюсь за Хмыря1 замуж идти.

1Хмыри, Криксы и Злыдни – болотные духи, опасны тем, что могут пристать к человеку, даже вселиться в него, особенно на старости лет, если в жизни человек никого не любил, и у него не было детей. (слав. миф.).

– А кто такой этот Хмырь?

– Хмырь? Это сосед, в нашем болоте живёт. Хмырь-то сам по себе неплохой, а душа к нему не лежит, не люблю я его.

– Выходит, что ты и любовью заниматься с этим Хмырём
не хочешь?

– Не хочу, – просто ответила Хвоя, – если я его не люблю, почему я должна заниматься с ним любовью? Я – свободная Листина, и меня никто не заставит делать то, чего я не хочу.

– Наверное, это большое счастье, делать то, что ты захочешь?

– Конечно.

– Скажи, а как помочь Ярусу? – после некоторой паузы спросил Топа.

– Твоему другу никто не поможет, кроме него самого, – поправляя и без того свою пышную прическу, сказала Хвоя и подумав добавила, – хотя, помешать можно.

– Это как? – удивился Топа.

– Когда я была совсем маленькая, я своим предкам тоже мешала джяги-джяги делать. Только они залезут в камыши, я – на сосну, и ну, в них шишки бросать.

– Помогало?

– Ещё как, ругались страшно, – смеясь, сказала листина.

– А давай, мы этим русалкам тоже будем мешать, джяги-джяги с моим Ярусом делать?

– Давай, а как, ведь, шишки в воде не тонут? – развела руки Хвоя.

– А мы камнями в них будем бросать, пошли за мной, – скомандовал Топа и, взяв Хвою за руку, повёл её к месту привала. – Смотри, сколько здесь камней, бросать нужно вон туда, – он взял камешек и бросил в то место, где русалки увлекли Яруса под воду.

– Мы им сейчас устроим облом, – потирая руки, хитро улыбнулась Хвоя.

– Они нас надолго запомнят, – запустив камень в воду, сказал Топа.

– Нате вам, – бросив булыжник в воду, крикнула Хвоя.

– Нате, – радостно поддержал Топа и, задумавшись, продолжил, – Хвоя, а долго эти джяги обычно делаются?

– Смотря, кто, мама моя любит долго, а папа нет. Нате вам, – бросив камень, сказала Хвоя.

– Нате вам! – крикнул Топа и, задумавшись, продолжил, – а давай соревноваться, кто из нас больше камень кинет.

– Давай, – сказала листина, и выбрав камень побольше, громко крикнула, – нате вам!

– Стой, Хвоя, ты такая красивая и такая лохматенькая, ты мне очень нравишься, – произнёс Топа, глядя прищуренными глазками.

– Ты мне тоже, – засмущалась она, прижимая щёчку к своему волосатому плечу, – правда, жалко, что ты ещё маленький.

Глава 12

ПОД ВОДОЙ

Откуда-то издалека до сознания Яруса начал проникать странный гул. Это состояние было похоже на то, которое он всегда испытывал, когда нырял в воду. Вот и сейчас, уши были заложены, ничего
не слышно и только этот неприятный гул. Спустя некоторое время до его слуха начали пробиваться какие-то звуки. Вначале они были похожи на клокотанье и бульканье, как будто бы набрали в рот воды и пытаются говорить. Звуки становились всё чище, постепенно они стали различимы и узнаваемы, похожие на человеческую речь. Его вестибулярный аппарат сигнализировал, что тело его лежит в горизонтальном положении на спине. Сознание медленно к нему возвращалось, но почему оно возвращалось, ему было не понятно. Юноша прекрасно помнил, что русалки его утопили. Он плохо чувствовал своё тело, ему казалось, что оно существует само по себе. Сил не было даже, чтобы открыть глаза или пошевелить хотя бы пальцем, но голоса медленно и всё же более-менее разборчиво стали доходить до его сознания.

– Ось, ловитва1 удалась, – раздался писклявый старушечий голос прямо у него над головой.

1Ловитва – рыбная ловля, охота. (Здесь и далее использованы старославянские и древнерусские слова и выражения).

– Доброзрачный, малый муж попался, нечего взглаголити,2 – прошепелявил другой старушечий голос пониже.

2Красивый молодой мужчина попался, нечего сказать.

Ярус почувствовал, как кто-то, склонившись над ним, коснулся его щеки своими волосами.

– Да, кров3 з простоквашей, – восхищённо согласился первый писклявый голос.

3Кров – кровь.

– З млеком,4 – грубо поправил второй.

4З млеком – с молоком.

– Ну, з млеком, – терпеливо согласился первый.

– Значит, русалки меня всё же утопили, – подумал Ярус, – но если я умер, то почему слышу голоса? Неужели все мертвецы слышат, что говорят рядом? И что это за странный язык, на котором разговаривают эти, по всей видимости, старухи?

– Ты поухай его, Пелагея, поухай, какая от него воня идёт.1 – пропищала первая старуха.

1Ты понюхай его, Пелагея, понюхай, какой от него запах идёт.

– Ой, добра воня,2 – восторженно согласилась вторая.

2Ой, приятный запах.

– От меня вонь идёт? – с грустью подумал Ярус, – значит, я уже начал разлагаться?

– Нечего его нюхать, раздевайте уже, – услышал он властный молодой женский голос чуть поодаль.

– Значит, меня точно утопили, тело моё вынесло куда-то в открытое море, там меня нашли, и теперь я, вернее моё несчастное тело находится в морге, – невесело размышлял Ярус, – и сейчас меня будут готовить к похоронам.

– Ух, давно я мужей не совлекала!3 – обрадовался писклявый старческий голос у него над головой, и его обладательница громко хлопнув в ладоши, радостно потёрла ладони одна о другую.

3Совлекать – снимать одежду, раздевать.

– Не думал я, что в морге работают старухи-медсестры, – только успел подумать Ярус, как четыре холодные руки не очень аккуратно стянули с него футболку, при этом он ударился головой об стол, – видимо, я лежу на операционном столе, сейчас меня разденут, и начну препарировать, – соображал Ярус, – да, жалко себя, но почему это мне стало больно от удара головой об стол? Может быть, ещё не все рецепторы отмерли. Ох, как бы мне хотелось посмотреть, хоть одним глазком, на этих медицинских сестёр и на морг, в котором нахожусь.
А что если попробовать приоткрыть, хотя бы один глаз? Представляю, как они испугаются, если труп откроет глаза.

Ярус напряг свои тяжёлые веки и постарался открыть глаза, но ничего не получилось, ресницы были, будто приклеены.

– Да, скорее всего я просто умер, раз не получается открыть глаза, а мёртвые видеть не могут, – грустно заключил про себя
юноша, – значит, мне уже никогда не открыть мои глаза, не увидеть солнца и не спасти Зену.

– Ой, чем больше мы его совлекаем, тем больше он мне
нравица, – радостно произнесла писклявая.

– Во, блин дают, да они какие-то извращенки. – возмутился про себя Ярус, – труп им мой нравится, – и тут же почувствовал, как одна из них стала развязывать кроссовки, другая – расстёгивать ремень на джинсах.

– Что ты Меланья сразу к порткам1 лезешь? Ты давай поршни2 снимай, – сердито прошепелявила та, которая развязывала кроссовки.

1Портки – штаны.

2Поршни – древнерусская обувь из одного или нескольких кусков кожи, стянутая на щиколотке ремешком.

– Ты позри3 Пелагея, что придумали, – удивилась писклявая, – вместо оборок4 на портках придумали какие-то застёжки-дорожки, вот лепота!5

3Позри – посмотри.

4Оборка – верёвка, ремень.

5Лепота – красота.

Писклявая бесцеремонно оперлась на живот Яруса и двигала молнию на ширинке вперёд-назад, расстёгивая и застёгивая её,
по-детски этому радуясь.

– Ты позри, позри, как легко и просто, открывается, закрывается, овамо – открывается, сямо – закрывается, овамо-сямо, овамо-сямо!6

6Овамо-сямо – туда-сюда.

– А ну, дай я, – перебила её подруга, также улеглась с другой стороны на нижнюю половину тела Яруса, и сама стала двигать молнию, приговаривая, – овамо-сямо, овамо-сямо.

– Что же это за медсёстры такие, которые даже молнии
не видели? – недоумевал про себя Ярус.

– Эй, вы болото, молнии никогда не видели? Раздевайте его, я
говорю, – снова раздался тот же молодой голос, который сразу заставил бабушек прекратить изучение достижений швейной промышленности.

Оставив джинсы в покое, они начали корпеть над кроссовками.

– Меланья, подумать только, столько времени прошло, у нас поршни были, и у них тоже поршни, никакого про´грэсу, только накручено тут, о-го-го, – прошепелявила старуха, пытаясь развязать шнурки.

– Ось нам алафа6 в конце жизни, такой муж попался. – радовалась писклявая.

6Алафа – награда, подарок.

– Не Ваш это подарок, а мой, – строго поправил молодой голос.

– Но нам-то тоже перепадёт молодого тельца? – обиженно заметила шепелявая в ответ и погладила Яруса по голени.

– Офигеть, они что, меня есть собрались? – возмутился про себя Ярус.

– Посмотрим, что он собой представляет, может быть, он мне и на фик не нужен будет, – вальяжно издал молодой голос.

– Вот, у меня первый муж такой дебелый1 был, – гордо произнесла писклявая, – и такое у него рачение2 было ко мне. Иностан3 как придёт со службы, ему ни есть, ни пить не надо, сразу меня в опочивальню4 тянет. Потом как скинет свой калантарь5, как ляжет со мною на одр6…

1Дебелый – сильный.

2Рачение – любовь, страсть.

3Иностан – постоянно.

4Опочивальня – спальня.

5Калантарь – кольчуга без рукавов.

6Одр – кровать.

– Так и уснёт крепким богатырским сном, – язвительно перебила её шепелявая.

– Кривда7 твоя Пелагея, – возмутилась писклявая и романтично задумавшись, продолжила, – ляжет, и ну, давай меня любить, так долго…

7Кривда – неправда.

– А жупелю8 ему хватало на два качка, – смеясь, перебила её шепелявая, – а кичирка9 у него была, как у зайца.

8Жупель – сера.

9Кичири – морковь.

– Ты-то откуда знаешь? – возмутилась писклявая.

– У меня послух10 есть.

10Послух – свидетель.

– Какой послух? – презрительно издала писклявая.

– Марфа.

– Колотуша11 – твоя Марфа!

11Колотуша – сплетница.

– Твоя ласкредь12 ранише тябе зъявилась, вот ты его и замучила до смерти на одре.

12Ласкредь – вожделение, похоть.

– Он на войне был живота лихован,1 – обиделась писклявая, –
с немчурой на этом …птичьем поле.

1Живота лихован – жизни лишён.

– На какой войне? – презрительно перебила шепелявая, – у тебя старческий маразм на лбу написан, да и на всех остальных частях тела по два раза большими литерами. Это твой третий муж загинул в Куликовской битве с монголо-татарами в 1380 году.

– Я тебя умоляю, что я всех мужей должна помнить? – парировала невинным голосом писклявая.

– А первый твой муж утоп во время ледового побоища с немцами у 1242 году. Може, он за немцев был, дык Александр его и утопил вместе с ними, а? – наседала шепелявая.

– Прелесть2 это, мне Александр Невский ще денёг дал за мого убиенного мужа, это я точно помню, хоть ты и говоришь, что у меня понос!

2Прелесть – обман, заблуждение.

– Дура, не понос, а склероз! – смеясь, поправила её шепелявая.

– Да, какая разница? И такая у меня желя3 была тоди4, что я наплакала три ширинки5 слёз! – тяжело вздохнула писклявая.

3Желя – печаль, горе.

4Тоди – тогда.

5Ширинка – носовой платок.

– Не долго же у тебя желя была, через два дня с другим шашни завела, – подначила её шепелявая.

– А что я, по-твоему, всю жизнь страдать должна? – невозмутимо ответила писклявая и хвастливо продолжила, – а новый муж мне кажный день цельный чпаг поминков6 приносил!

6Цельный чпаг поминков – полный карман подарков.

– Ой, уморили, так, хватит мне ваши биографии рассказывать, – произнёс молодой голос и, судя по всему, обладательница его всё это время тихонько посмеивалась над ними, – а то мне лет сто понадобится, чтобы всех ваших мужей узнать. А мне самой замуж пора, – и совсем строго добавила, – обувь развязали, снимайте!

Ярусу казалось, что он заснул в суперсовременном
7D- кинотеатре, который возможно будет изобретён в будущем, во время сеанса захватывающего фантастического фильма. И когда к нему прикасались, трогали, раздевали, он был и продолжает быть участником этого фильма.

– Носки можешь сама снять, мне это неприятно, – произнесла шепелявая.

– Конечно, сниму, – радостно согласилась писклявая, снимая носки, – а тебе это противно, потому что твой пятый муж винопийца1 був, как напьётся, так и приходит к тоби грязный и вонючий. Беее! Так ты только и делала, что его раздевала.

1Винопийца – пьяница.

– Глянь-ка ты, просветление ума настало, не твоё собачье дело, что я делала, а что нет, – зло заметила шепелявая, – давай, помогай портки снимать.

Ярус снова почувствовал прикосновение холодных рук, которые стянули с него джинсы и теперь он остался в одних трусах.

– Ой, а без портков он ещё краше, молоденький, красивенький.
У меня аж сикашки2 по коже побёгли, – обрадовалась писклявая.

2Сикашки – муравьи.

– А больше ничего у тебя не побёгло?

– А кто будет срачицу3 снимать? – не обращая внимание на выпады, спросила писклявая.

3Срачица – исподняя рубашка.

– Срачицу сниму я, – безапелляционно заявила шепелявая.

– Нет, я, – не согласилась писклявая.

– Нет, я!

– Нет, я!

– Это они трусы срачицей называют, – усмехнулся Ярус, и тут же не на шутку встревожился, – ни чего себе, так они и их хотят снять?
А если я жив, и нахожусь в летаргическом сне, тогда, зачем меня раздевать, хоронить? Возможно, вот так и Гоголя4 похоронили, он всё чувствовал, слышал, а знак, хоть какой-нибудь, подать не мог. Нужно попытаться дать им знать, что я – живой.

4Гоголь Николай Васильевич (фамилия при рождении Яновский, с 1821 года – Гоголь-Яновский; родился 20 марта 1809 года, Большие Сорочинцы, Полтавская губерния, умер 21 февраля 1852 года, Москва) русский прозаик, драматург, поэт, критик, публицист, широко признанный одним из классиков русской литературы. Гоголь страдал тафефобией – боязнью быть заживо похороненным.

Напрягая все мышцы лица, Ярус с новой силой постарался открыть глаза, это ему не удалось, тогда он попытался сжать руки в кулаки – с большим трудом, но у него это получилось.

– Ура, я могу двигать руками, – ликовал про себя Ярус и тут же сосредоточился. – Так, а смогу ли я пошевелить пальцами ног?

Ярус пошевелил пальцами одной ноги, потом другой.

– Если я двигаю пальцами, значит я живой, – обрадовался про себя Ярус. Прямо над собой, он услышал какие-то шлепки.

– Вот тебе! – шепелявила одна.

– Вот тебе! – пищала другая.

– На тебе!

– На тебе!

– А чего это ты будешь срачицу снимать? – с презрением спросила шепелявая и шлепки прекратились.

– Бо1 я млаже, – гордо ответила писклявая.

1Бо – потому что.

– Кто млаже? Ты? – презрительно сказала шепелявая.

– Да, я, – хвасталась писклявая.

– Тебе, Меланья, сколько лет? – не унималась шепелявая.

– Мене? – задумалась писклявая, бормоча что-то себе под нос, видимо, загибая пальцы на руке, и наконец, с достоинством заявила, – седмь сот восемьдесят пять.

– Прямо ягодка опять, – съязвила шепелявая, – а мне седмь сотен восемьдесят три!

– Тебе, седмь сотен восемьдесят три?

– Нет, соловью-разбойнику, – презрительно ответила шепелявая и гордо добавила, – мене, кому ж ещё?

– Им по семьсот лет? – поразился Ярус, продолжая внимательно слушать разговор, – бред какой-то.

– Ословишь2 ты всё, Пелагея!

2Ословить – лгать, обманывать.

– Сама ословишь, седмь сотен восемьдесят три тебе было пять лет назад, дрышля старая! – насмехалась писклявая.

– Сама дрышля, у тебя же склероз, ты уже не помнишь, что с мужами надо делать, – ехидно произнесла шепелявая.

– Я не помню, да я с такими мужами была, что тебе такие и
не снились, – возмутилась писклявая.

– И не надо, чтобы они мне снились, – один косой, другой кривой, – съязвила шепелявая.

– Дура, да у меня столько мужей было, сколько чешуи у тебя на хвосте…

– Это всё потому, что ты курва1! – перебила её шепелявая.

1Курва – потаскуха.

– Сама ты, курва, и потирало2 в придачу, – съехидничала писклявая.

2Потирало – подстилка для отирания ног, половик, ковёр.

– Я потирало? – завопила шепелявая. – А ты кераста3!

3Кераста – рогатая гадюка.

– Та идеши4 ты в афедрон5! – завизжала писклявая, и тут же раздался шлепок, очень похожий на шлепок по заднице.

4Идеши – идти, в данном случае иди.

5Афедрон – задний проход.

– Я-то схожу, а ты в афедроне всё время сидишь и не вылазила! – шепелявая перешла на визг.

– Эй, Пелагея, Меланья, трусы я сама сниму, – остановил их тот же властный голос и громко усмехнувшись, продолжил, – потом. Ишь, какие хитрые, сексуально-озабоченные девочки. Это мой красавчик, мой!

– Эх, где мои сто двадцать лет, – над головой Яруса раздался тяжёлый вздох шепелявой.

– На большой Каретной, – жёстко прозвучал в ответ тот же молодой голос и раздражённо продолжил, – так, а жив он или нет? Что-то я не вижу никаких признаков жизни, может быть, эти дуры насмерть его защекотали?

Ярус почувствовал холодное прикосновение на шее, в том месте, где находится сонная артерия. Кто-то пытался нащупать его пульс.

– Может быть, я всё-таки не умер, ведь я так отчетливо чувствую прикосновения к своему телу? – взволнованно подумал Ярус.

– Да не, жив милок, – услышал он через несколько мгновений шепелявый голос прямо над собой.

– Значит, я жив, жив, неимоверно! Самое главное, что я жив! – торжествовал про себя Ярус.

– А ноли6 ему искусственное дыханье зробить уста в уста? – заботливо продолжила шепелявая, и Ярус почувствовал, как холодная рука взяла его за подбородок.

6Ноли – может быть; почти, вплоть, тогда.

Этого Ярус позволить уже не мог. Он приложил максимум усилий, чтобы открыть глаза и когда ему это, наконец, удалось, дрожь отвращения пробежала по его телу. Прямо над своим лицом он увидел серо-зелёное сморщенное лицо старухи глаза в глаза, если можно было так сказать, потому что один её глаз был закрыт, а вторым, от неожиданности, она заморгала часто-часто. Слизистые оболочки глаз, губ и языка, который вывалился изо рта, были мертвецки-синего цвета. Редкие, большие, грязно-коричневые зубы, огромный с горбинкой нос под которым пробивались тёмные усы, мохнатые брови и чёрные с зелёным оттенком косматые волосы были распущены. Страх вернул Ярусу силы, с криком оттолкнув от себя старуху, он вскочил на ноги. Самое поразительное для него было
не то, что она была чудовищно уродлива, и даже не то, что вместо ног у неё был хвост, а то, что она плавала. Всё пространство вокруг от пола до потолка было заполнено каким-то веществом, которое
не было ни водой, но и не было воздухом и в нём можно было
не только дышать, говорить, но и плавать. Рядом с ней была ещё одна
не менее ужасная старуха, здесь же стояло высокое коралловое ложе, на котором его чуть не лишили последнего предмета одежды. Остальные вещи лежали тут же на полу.

– Да это же русалки-лобасты1, – догадался Ярус.

1Русалки-лобасты (слав. миф.) – по берегам рек, в камышах живут русалки-лобасты (албасты). С возрастом русалки утрачивают свою красоту и становятся нежитью – ужасными полумёртвыми старухами. Называются такие русалки Лобастами. Они более опасны, так как старше опытнее и коварнее. Имеют обычно облик огромной уродливой женщины с распущенными волосами, спускающимися до земли руками и длинными грудями, которые могут закинуть за спину.

Эти русалки-пенсионерки, как назвал их про себя Ярус, мало отличались одна от другой: страшные морды, копны иссиня-чёрных волос, уродливые старые тела с отвисшими грудями, прикрытыми голубыми парео и синими хвостами.

Ярус огляделся вокруг себя. Это был огромный, хорошо освещённый, хрустальный, сказочно-красивый дворец в виде пирамиды с несколькими круглыми дверями, напоминающими люки в подводной лодке. У одной стены стоял огромный трон, сделанный из глыбы разноцветных ракушек, кораллов и морских отложений. В нём восседала толстая русалка в синем пеньюаре с пышной рыжей шевелюрой и золотым хвостом. Видимо ей и принадлежал третий властный голос. На коленях у неё лежала большая светло-серая медуза, которую она время от времени поглаживала. Над троном висела немаленьких размеров картина, на которой неказистый водяной, стоя по колени в воде, держал на руках русалку. И судя по некоторым чертам лица, и скорее по сходству золотых хвостов, это и была та русалка, сидящая на троне, но только в молодости. Справа и слева от трона располагались два больших круглых контейнера, напоминающих пусковые ракетные установки. На противоположной стене от трона висел огромный монитор. По всему дворцу стайками сновали маленькие разноцветные рыбки, на хрустальном подсвеченном полу ползали раки, у стен росли лианы и водоросли.
И вообще вся эта красота напоминала огромный аквариум, вот только и сам Ярус находился внутри него.

– Я Вас приветствую, молодой человек, я царица подземных вод несравненная Бева, а Вас как зовут? – томно растягивая слова, произнесла русалка с золотым хвостом.

– Меня зовут Ярус, на каком основании Вы меня сюда притащили? – раздражённо спросил он.

– Ярус, какое интересное имя, – величаво продолжила Бева,
не обращая внимание на его возмущение, – во-первых, тебя
не притащили, тебе оказали честь, во-вторых, если ты будешь очень стараться, то можешь стать моим русалом1, – приподняв одну бровь, важно продолжила царица и провела руками по своему жирному телу.

1Стать русалом – стать мужем русалки (авт.).

– В-третьих, – перебил её Ярус, – не буду я никаким русалом, и вообще мне некогда, дай сюда, овамо-сямо, – передразнил он старых русалок, выхватил у лобасты свои джинсы, которые она нежно поглаживала серыми костлявыми руками, и начал быстро одеваться.

В руках у Бевы появился пульт, очень похожий на пульт телевизора. Она нажала на нём какую-то кнопку, тут же у контейнеров открылись крышки, оттуда легко выплыли две мужеподобные мускулистые русалки с зелёными хвостами, и замерли перед троном.

– Что изволит, несравненная Бева? – грозно, почти не разжимая челюстей, спросила одна из них.

– Молодой человек хочет раздеться, – холодно произнесла Бева и ласково погладила медузу.

– Ого, не иначе, папа у них был Илья Муромец, – не успел подумать Ярус, как одна из русалок подплыв к нему, сделала хвостом подсечку, другая схватила за джинсы у щиколоток, и, как метательница молота, раскрутив его вокруг своей головы, вытряхнула из штанов. Юноша вылетел из них, как пробка из бутылки, пролетев на огромной скорости через весь дворец, ударился головой об стену. Вторая русалка стремительно подплыв к нему, схватила его за шею одной рукой и подняв прямо перед собой, когтями поддела резинку от трусов.

– Стоп, – вскрикнула Бева, и нетерпеливо поёрзав на троне, спокойно продолжила, – спасибо, дальше я сама, – и, обращаясь к Ярусу, властно закончила, – ну, что, теперь тебе понятно? Всё, что я скажу, будет неукоснительно исполнено?

– Понятно, – беспомощно болтая ногами и морщась от боли, обиженно прохрипел Ярус.

Бева опустила ладонь вниз, это был знак для русалки, рука охранницы разжалась, и он плавно опустился на пол. Теперь потирая ушибленный затылок и подтягивая трусы, Ярус убедился, что силой ему отсюда не выбраться. Для начала он решил осмотреться и самое главное выяснить, где находится выход из этой пирамиды.

– Меланья, Пелагея, свободны, – сказала Бева и, засунув пульт за чешуйчатый пояс, громко хлопнула в ладоши.

– Ладно, – недовольно произнесла Пелагея в ответ.

– Вот холодец, опять мы без сладкого остались, – пропищала Меланья, плывя рядом с подружкой.

– Не холодец, а блин, – поправила её Пелагея, разворачиваясь, но успевая подмигнуть Ярусу единственным глазом.

– А, ну, да. Хотя всё равно, что блин, что оладьи, всё равно без сладкого, – согласилась Меланья.

Они медленно подплыли к одной из круглых дверей. Пелагея приложила кончик своего хвоста к небольшой коробочке, находящейся в самом низу, загорелся зелёный индикатор, дверь открылась, и они исчезли.

– Ничего себе, да тут всё электрифицировано, – подметил про себя Ярус.

– Ты будешь хорошо себя вести, мой мальчик? – выгнув бровь дугой, строго спросила Бева.

– Да, я буду пай-мальчик, – произнёс Ярус, бросив взгляд на русалок-охранниц, которые в это время поигрывали своими мускулами, грозно глядя в его сторону.

– Тоже свободны, – небрежно произнесла Бева в сторону охранниц.

Мощно работая хвостами, они сделали несколько кругов вокруг юноши, и направились к своим контейнерам. В этот момент он увидел, что спины этих русалок прозрачные: за позвоночником можно было разглядеть позеленевшие без воздуха легкие, небьющееся сердце и даже сопревшие кишки.

– Так, так это же…, скажите уважаемая… – заикаясь от неожиданности начал Ярус.

– Несравненная Бева, – гордо поправила она Яруса.

– Несравненная, – быстро повторил за ней Ярус, – это были мавки1?

1Мавки – вид русалок. Особенно любят при полном месяце появляться. Распоясываются так, что не ставят ни во что, ни охранительный чеснок, ни траву полынь. «И через железную цепь не побоятся перешагнуть...» Особенностью внешнего вида Мавок является отсутствие кожного покрова на спине, в результате чего сзади у них можно было видеть все внутренности. По этой причине их также называют «не имеющие спины». (слав. миф.).

– Да, это мавки, мои самые преданные тёлочки, – гордо издала Бева.

– Тёлочки, в смысле телохранительницы?

– Именно так, и пусть ума у них не так много, зато силы и отваги хватает с лихвой, может позавидовать любой мужчина. Согласен? – Бева вальяжно всплыла со своего трона, и оказалось, что она просто гренадёрского роста. Аккуратно положив медузу на свой трон и потрясая своими немаленькими телесами, нарочито сексуально работая бёдрами и хвостом, поплыла к юноше.

– Вам видней, – ответил Ярус, наблюдая за её томным взглядом и широкой амплитудой необъятных бёдер, двигающихся ему навстречу; при этом, он быстро вспоминал всё, что когда-либо читал о русалках: «Русалки – сверхъестественные существа женского пола. Чаще всего это девицы-утопленницы, которые от неразделенной любви бросились в воду, а там превратились в русалок. На дух не выносят женщин, но зато всячески стараются соблазнить мужчин».

– Ну, как тебе мой дворец? – игриво спросила Бева, подплывая к Ярусу и кокетливо поправляя прическу.

– Красивый, – отгоняя от лица стаю разноцветных рыбок, как надоевших мух, сказал Ярус и наигранно улыбнулся, решив, что надо быть похитрее и вначале осмотреться.

– Эксклюзивный, – сказала Бева, плашмя опуская плавник на пол и приседая на собственный хвост, который тут же выгнулся в крутой полумесяц, и хвастливо продолжила, – построен по моим чертежам в виде пирамиды ещё сто пятьдесят лет тому назад. До такого ещё никто не додумался.

– Как мне известно, вообще-то, пирамиды1 строили ещё
фараоны, – ухмыльнулся Ярус.

1Пирамида Хеопса – крупнейшая из египетских пирамид, единственное, из «Семи чудес света», сохранившееся до наших дней. Предполагается, что строительство, продолжавшееся двадцать лет, закончилось около 2560 года до н. э. Известны десятки египетских пирамид. На плато Гиза самые крупные из них — пирамиды Хеопса, Хефрена и Микерина. Архитектором Великой пирамиды считается Хемиун, визирь и племянник Хеопса. Он также носил титул «Управляющий всеми стройками фараона». Более трёх тысяч лет (до постройки кафедрального собора в Линкольне, Англия, около1300 года) пирамида являлась самой высокой постройкой на Земле.

– Ох, уж эти фараоны слямзили мою идею, – хлопнула по своим необъятным бёдрам Бева.

– Но это было до нашей эры.

– Да? – удивилась Бева и сразу зло парировала, – тогда, чтоб ты знал, у меня своя эра исчисления времени.

– Ну, теперь понятно, – серьёзно произнёс Ярус, пытаясь успокоить рассерженную хозяйку дворца, но заметив монитор, заинтересованно добавил, – ты смотри, телевизор, у Вас тут спутниковое телевидение? Сколько каналов и всё работает?

– В моём дворце всё работает и всё работает на меня, ясно? – гордо произнесла Бева.

– Ещё бы, несравненная Бева, – льстиво сказал Ярус и ласково продолжил, – разрешите задать Вам один нескромный вопрос?

– Да, – вскочив с хвоста, эротично издала Бева, расплывшись в томной улыбке и вплотную приблизившись к Ярусу, низким грудным голосом продолжила, – вот, это мне уже нравится. Думаю, что я могу тебе ответить сразу, нет я не замужем.

– О, это очень важно для меня… – начал было Ярус.

– Я уже вся горю от желания, – перебила она его, страстно щёлкнув зубами у самого носа Яруса.

– Вы так торопитесь, Бевочка, а в этом деле главное не перегореть, подумать о чём-либо отвлечённом. И конечно, важно опереться на опыт и знания предков, – говорил общие фразы Ярус, пятясь назад, и стараясь выудить из своей головы необходимые знания: «В древней мифологии подчеркивалось, что русалки – создания очень своенравные и часто наделены сверхстрастностью. Более того, они являются знаком эротического горения, поэтому являются носителями лихорадочно-страстного любовного припадка». Значит, все они здесь эротически неуравновешенные, сексуально припадочные и возможно порнографично-извращённые. Теперь я представляю, какое меня здесь ожидает «счастливое» будущее, – сделал для себя, далеко не обнадёживающий, вывод Ярус, а вслух величаво обратился, – уважаемая, несравненная Бева!

– Можно просто несравненная, – расплылась в длинной улыбке Бева, такой длинной, что Ярусу показалось, что края губ у неё могут встретиться на затылке.

– Просто несравненная Бева, – пафосно продолжил Ярус.

– И совсем не просто, – ещё продолжая улыбаться, поправила Бева.

– Сложно несравненная Бева, – торжественно ораторствовал Ярус, припоминая, как объявляют артистов на концерте.

– Чего ты хочешь? – губы Бевы вернулись в прежнее положение, но один край был ехидно приподнят, – я мужчин знаю, как свои пять пальцев, таких, как ты, я видела сотни, говори уже.

– Я хотел бы попросить Вашего царского разрешения одеться, – совсем тихо сказал Ярус, тоскливо взглянув на свою одежду, небрежно валяющуюся посредине тронного зала, но увидев, перекошенное лицо Бевы, быстро продолжил, – в смысле, неудобно как-то джентльмену при первом свидании находиться в одних трусах.

– Эта тема закрыта, – строго сказала Бева, глядя Ярусу прямо в глаза, – больше одежда тебе не понадобится никогда. А меня ты скоро перестанешь стесняться, мой джентльмен, – игриво произнесла она и провела рукой по резинке трусов.

– Что Вы делаете? – вскрикнул возмущённый Ярус, отскочив от Бевы, и в голове у него чётко восстановилось некогда прочтённое: «Близость с молодыми парнями заманчиво для русалок. Народное поверье допускает любовь между русалками и парнями. Юноша, после первого сексуального контакта становился русалом. Жить русал будет в невообразимой роскоши, но оставить хоть на миг водяное царство не сможет никогда». Вот это писец! – мысленно резюмировал свои воспоминания Ярус.

– Я просто хочу, чтобы ты быстрее адаптировался к нашим новым с тобой отношениям, расслабься, мальчик, чему быть того
не миновать, – усмехнувшись, произнесла Бева.

– Я с Вами абсолютно согласен, тому, кому суждено сгореть, тот не утонет, – пытаясь взять себя в руки, сказал Ярус, продолжая невесело размышлять на эту тему, – это же надо было умудриться полезть под землю, а попасть под воду.

– Поверь, ты меня ещё просить будешь об этом, – загадочно ухмыльнулась царица.

– А Вы верите в любовь, несравненная?

– Никакой любви нет, любовь придумали те, у кого нет денег.
А я верю в либидо и жажду траха. Вот они-то и являются движущейся силой получения кайфа, так, что не будем тянуть.

– Как-то, очень уж быстро это у Вас получается, Бевочка.

– А чего тянуть? Мы такого, как ты, уже очень давно ждём, – ласково улыбнулась она, подплывая к Ярусу вплотную.

– Но у Вас же был до меня кто-то? – отступая на безопасное расстояние, сказал Ярус, припоминая, как спастись от русалок: «Оберегом от русалок служат чеснок, железо, кочерга, а также головешки, полынь и крапива. Но самым действенным средством спасения от назойливых русалок является укол булавкой или иглою.»

– Был, давно, семь лет назад, – тяжело вздохнув, ответила Бева.

– И куда же он делся?

– Стёрся, – с грустью произнесла Бева, видимо что-то вспоминая, и снова приблизившись к Ярусу, весело продолжила, – но теперь у нас есть ты.

– Спокойно, не надо торопиться, – выставив вперёд ладони, беспокойно сказал Ярус, – это же серьёзное дело, нужно тщательно подготовиться, – убеждал он Беву, а про себя размышлял, –
ни чеснока, ни полыни, ни крапивы тут нет; головешек, похоже, тоже нет; а вот иголку или булавочку найти, думаю, какая-нибудь мизерная вероятность есть. Говорила мне мама носить булавку от сглаза, а я, да… что теперь жалеть? Нужно где-то найти малюсенькую иголочку, и конечно, каким-то образом узнать у царицы, где находится выход из дворца, – а вслух добавил, – сейчас, я думаю, самое время показать мне Ваш замечательный дворец полностью, должен же я знать, где проведу свои лучшие годы, несравненная, – игриво закончил он.

– Успеется, – осекла юношу царица, – главное, что свои, как ты сказал, лучшие годы ты проведёшь со мной, – сексуально приоткрыв рот и обведя губы языком, произнесла Бева.

– Но мне же нужно побольше о Вас узнать, Бевочка, чем Вы живёте? Где проводите свои выходные, куда ходите в гости с кем дружите, в конце концов.

– С кем я дружу? Легко. Лип, лип, лип! Плыви ко мне моя
Маркизочка, – нежно позвала Бева, глядя куда-то вверх.

Ярус поднял голову и увидел над собой огромную медузу. Это была та медуза, которая лежала на троне, а сейчас незаметно плавала под куполом. Медленно гребя щупальцами и своей огромной шапкой, она подплыла к Беве и опустилась к ней на руки. Под её огромной шляпой Ярус разглядел бесцветные глаза и такой же рот.

– Маркизочка, девочка моя, познакомься это Ярус, он теперь будет жить у нас. А это, моя самая близкая подружка, Маркиза.
Она даже спит со мной, – расплылась в улыбке Бева, нежно прижимаясь к ней щекой, – и тебе придётся с этим смириться, мой мальчик. Но ты же не будешь меня ревновать к Маркизе?

– Нет, не буду, – с отвращением глядя на это слизистое существо, ответил Ярус.

– Очень хорошо, – сказала она и, сделав паузу, торжественно добавила, как будто объявила новый номер программы, – прошу любить и жаловать, Маркиза!

– Не надо меня ни любить, ни жаловать, – пренебрежительно сказала медуза, умудряясь при этом растягивать не только гласные, но и согласные буквы.

Яруса перекосило от её неприятного голоса. Это был как раз тот случай, когда противный голос сто процентов соответствовал
не менее отвратительной внешности.

– Меня не прёт от такого знакомства, – брезгливо поморщившись продолжила медуза и, освободившись от рук Бевы, поставила щупальца в боки, один направив в направлении Яруса, добавила, –
не нравится мне это позвоночное.

– Ай, ты моя радость, наверное, ты просто устала, дорогая. Плыви к себе, моя девочка, – ласково посоветовала ей Бева, – тебе нужно принять солёную ванну, а может быть, ты хочешь кушать? Чёрной икры, красной, что ты хочешь, любимая?

– Яйца, я хотела бы съесть его яйца, – указывая на Яруса, продолжила медуза.

– Тебе пуговицы не хватает под носом, – с сожалением произнёс Ярус.

– Какой пуговицы? – удивилась Маркиза.

– Чтобы губу пристегнуть, – сказал Ярус и, пародируя медузу, также растягивая слова, продолжил, – а то раскатала её раньше времени.

– Обалдеть, лоток с яйцами разговаривает, – воскликнула Маркиза.

– Иди ко мне, дай я тебя поцелую, – позвала её Бева, – отдыхай, моя девочка, и не нервничай.

Погладив её по шапке и поцеловав в слизистую морду, от чего Яруса чуть не стошнило, Бева нажала кнопку на пульте, крышки контейнеров открылись и оттуда выплыли две мавки.

– Откройте Маркизе мою спальню, – небрежно сказала Бева.

– Слушаемся! – ответила одна из них, подплыла к круглой двери, приложила кончик хвоста к небольшой коробочке, находящейся в самом низу, загорелся зелёный индикатор, дверь открылась, и медуза заплыла в комнату.

– Это как она открыла дверь? – заинтересованно спросил Ярус.

– В целях царской безопасности на всех дверях моего царства стоят электронные замки, которые открываются электронными ключами, находящимися на хвосте у каждой русалки. Таким образом, только жители моего царства могут без преград перемещаться по всей территории.

– Понятно, – произнёс Ярус, размышляя над тем, как и где, раздобыть этот ключ, – весёлая у Вас подружка, а самое главное добрая.

– Не обижайся, это у неё головная боль от пресной воды. Для хорошего самочувствия Маркизе нужна солёная вода, когда-то я жила в океане, – Бева сделала паузу, по-видимому, что-то вспоминая, – и когда мне пришлось переплыть сюда, я забрала её и ещё одного друга с собой, с которым я тебя познакомлю чуть позже. Для этого мне пришлось обустроить им специальные резервуары с солёной водой...

– Скажите, Бева, – перебил царицу Ярус, понимая, что рассказы о Маркизе и других её друзьях совершенно бесполезны для его освобождения, и переходя к выполнению задуманного плана,
спросил, – эта дверь ведет в Вашу спальню?

– В нашу с тобой спальню, – улыбаясь, поправила Бева.

– Предположим.

– Не предположим, а так и будет или ты сомневаешься? – прищурилась Бева.

– Я начинаю сомневаться во многом, а не сплю ли я? И если
не сплю, я начинаю сомневаться в причастности своего отца к моему зачатию. И задаю себе не праздный вопрос: «А не Ихтиандр ли мой отец?»

– Все твои сомнения и мысли развеются, как только ты станешь моим русалом, уверяю тебя, – заботливо произнесла Бева.

– Надеюсь, что так и будет, – произнёс Ярус, раздвинув губы в искусственной улыбке, а сам подумал: «Мама меня рожала не для того, чтобы я жил и спал с какой-то селёдкой!», и тут же продолжил, – а что находится за этими всеми дверями?

– Чтобы тебе было неповадно, я сразу хочу тебя предупредить, что сбежать отсюда не-воз-мож-но, – произнесла по слогам Бева, наблюдая за реакцией Яруса, но он даже глазом не повёл, и удовлетворённо продолжила, – очень хорошо, вижу, что ты успокоился и смирился со своим положением, поэтому я проведу для тебя краткую экскурсию по моему царству, – сказала она, подплыла к первой круглой двери и, приложив кончик плавника к замку, сказала, – и так, первая дверь, это комната отдыха щекотух. Заходи, – Бева ловко, несмотря на свои габариты, заплыла внутрь помещения и поманила Яруса за собой.

– Если всё дело в электронном ключе, то мне нужно узнать, где находится дверь, ведущую наружу, а там может быть несколько вариантов, – обдумывал вероятные способы побега Ярус, – например, отрезать часть хвоста у любой русалки с электронным ключом или силой схватить её и приложить хвост к этому замку. Хотя с мавками это вряд ли получится, они сами кого хочешь так приложат, что мало не покажется.

– У тебя будет такой же хвостик с ключиком, – саркастически улыбнувшись, сказала Бева, увидев, что он рассматривает кончик её хвоста.

– Да, а когда, хотелось бы побыстрее, – произнёс Ярус, переступая порог.

– Сегодня, милый, после посвящения в русалы, – кончиком указательного пальца Бева игриво коснулась носа Яруса, – ты даже не представляешь, дорогой Ярусик, как мне не терпится.

– Не представляю, – иронично ответил Ярус.

В помещении, своей скудной обстановкой, больше напоминающей казарму, с одной стороны находилось с десяток двухъярусных кроватей, красиво оплетённых водорослями, с другой стороны несколько табуреток, на которых сидели пять красивых русалок. У больших зеркал они расчёсывали свои длинные светло-зеленоватые волосы большими голубыми гребешками. Спиной к входу сидела ещё одна русалка, и хотя цвет её волос был такой же, как и у молодых щекотух, но огромный горб, высохшие костлявые руки говорили о том, что она совсем древняя старушка. При появлении Бевы молодые щекотухи моментально вскочили со своих стульев и замерли по стойке смирно, поддерживая себя в вертикальном положении красивыми движениями розовых хвостовых плавников.

– А это, мои юные девочки-красавицы, – злобно процедила сквозь зубы Бева, видимо завидуя их красоте и молодости, – а тебя Нила, что, не касается общий порядок, установленный мной или ты
не красавица?

Старая русалка тяжело оперлась руками на стул, медленно поднялась и, кряхтя, повернулась лицом. Ярус был в шоке от того, что лицо у этой совсем дряхлой старухи было восемнадцатилетней девочки. Грустные огромные синие глаза отрешённо смотрели в сторону.

– Вот так-то, – удовлетворённо сказала Бева, но увидев у одной из русалок неприкрытую волосами грудь, завизжала, – а это, кстати, можно и не демонстрировать, – и грубо схватив её за волосы, со словами, – как-никак у нас гость, – прикрыла наготу.

– Извините, несравненная, – задрожала русалка.

– Занимайтесь, – строго сказала Бева, прищурившись, и выплыла из комнаты.

– А что это за русалка такая старая, но с молодым лицом? – поинтересовался Ярус, закрывая за собой дверь.

– Это Нила, когда-то у неё была самая красивая фигура во всём моём царстве. И пользуясь этим, она попыталась соблазнить моего русала, за что и поплатилась. В назидание всем остальным русалкам, я попросила знакомую ведьму Инкоху превратить её в старуху, оставив на память ей только смазливую рожицу.

– Жестоко Вы с ней обошлись.

– Жестоко, пусть будет мне благодарна, за то, что я вообще её
не уничтожила, – сказала Бева и, открыв хвостом следующую круглую дверь, продолжила, – эта комната мавок.

При появлении Бевы, четыре мавки, отдыхавшие на кроватях, напоминающих большие ракушки, мгновенно приняли вертикальное положение и выстроились в одну шеренгу, как солдаты, увидевшие генерала.

– Это мои самые преданные девочки-охранницы, – гордо произнесла Бева и подплыв к одной из русалок, громко крикнула ей прямо в лицо, – правильно я говорю?

– Так точно, несравненная Бева! – напрягая накачанные мышцы, по-армейски чётко и дружно ответили они хором.

– А ну, покажи бицепс, – обратившись к крайней русалке, строго сказала царица. Та радостно выполнила приказ, согнув напряжённую в локте руку, демонстрируя прокачанный бицепс. Бева потрогала и оставшись довольной, гордо продолжила, обращаясь к Ярусу, – как тебе мои тёлочки, именно они отвечают за то, чтобы никто не проник в мой дворец, и никто его не покинул без моего разрешения.

– Впечатляет, – задумчиво произнёс Ярус.

– Свою работу они выполняют качественно, это к вопросу безопасности и всяких незапланированных передвижений. Поверь, промахов и ошибок у них не было, и я уверена, не будет. Более того, если мне нужно кого-то заставить делать то, что я хочу, смею тебя заверить, они заставят, верно? – снова повысила голос Бева, скосив глаза в сторону русалок.

– Так точно, несравненная Бева! – в один голос ответили они и, переведя взгляд на Яруса, желваки на их лицах заходили не меньше, чем их бицепсы.

Сейчас мавки напомнили Ярусу кавказских овчарок: такой же бесстрашный туповатый взгляд, готовность в момент броситься по команде «фас» и разорвать любого.

– Это отдыхающая смена, с дежурной сменой ты уже знаком, – ухмыльнулась она, выплывая из помещения.

– Ну, и дисциплина у Вас, Бева, как в армии, – решил польстить ей Ярус.

– А что делать, женский коллектив – это очень сложная структура, – продолжила она, явно гордившаяся установленным порядком в царстве, – каждой русалке нужно уделить время: выслушать, понять, помочь ей словом или делом, иногда пожалеть, иногда прикрикнуть, наказать, если заслужили, – рассуждала Бева, подплывая к следующей двери.

– Чаще приходится наказывать, наверное? – спросил Ярус.

– Чтобы с ними было, если бы не я и не мой твёрдый характер? Да, они меня побаиваются, но я считаю, что боятся, значит, уважают. Иначе и быть не может, – жёстко сказала Бева и, приложив хвост к следующему замку, продолжила, – а здесь почивает наша старая гвардия.

В огромном зале стояли красивые старобытные шкафы, трюмо, резные зеркала, дорогие картины, бюро, античные статуи. Это помещение можно было принять за антикварную лавку, если бы среди этого нагромождения мебели, на древних красивых кроватях
не отдыхало несколько лохматых безобразных лобаст, гораздо более антикварных, чем сами кровати. Увидев Яруса, они кряхтя, приподнялись на многочисленных подушках и потянули к нему трясущиеся костлявые руки.

– Иди сюда! – захрипела одна, едва разжимая челюсти, – иди сюда, поцелуй меня, полюби меня!

– И меня и меня! – подхватили остальные.

У Яруса снова пробежала дрожь отвращения по всему телу. Посреди зала стояли два антикварных кресла, в них сидели уже знакомые ему лобасты Меланья и Пелагея в очках и занимались вязанием. Сейчас они вовсе не отличались бы от обычных старушек, если бы не их безобразные морды и кончики голубых хвостов, выглядывающих из-под рукоделия. Но теперь, по сравнению с остальными старухами, эти показались Ярусу просто красавицами.

– Вот тоби хвостик вяжем, – пропищала Меланья и, отложив вязание, они прямо как старому другу помахали ему руками, расплываясь в чудовищных улыбках, – я перед, а Пелагея – зад, нравится?

– Просто бомба, – невесело ответил Ярус, но сложив руки ладонь в ладонь, потряс ими перед собой и бодро продолжил, – успехов труженицам легкой промышленности! Он уже собирался выйти из комнаты вслед за ожидающей Бевой, как его осенила мысль, – стоп. Вяжут-то спицами, а спицы должны быть металлические.

– Секундочку, уважаемая несравненная, – сказал Ярус и, подойдя к Меланье, добродушно улыбнувшись, продолжил, – кстати, я тоже когда-то вязал, лицевой и даже изнаночной. А Вы, какой вяжете? – спросил он, внимательно рассматривая спицы, мгновенно отметив про себя, – цвет у них не металлический, а какой-то светло-серый, и обычные спицы – ровные, а эти какие-то гнутые.

– Такой вязки на Земле не знают, она называется чешуйчатая передняя. Давай-ка, друже, сделаем примерочку, пока ты здесь, – Меланья всплыла с кресла и приложила вязание спереди к бёдрам Яруса. Потом попросила его подержать вязание на талии и, легко перевернувшись вниз головой, а хвостом вверх, проверила, сколько нужно вязать по длине.

– Око без порока, Пелагея! – вернувшись в кресло, хихикая, обратилась она к подруге, – позри, как мы его хорошо изучили.
Точь-в-точь, так и продолжаем вязать.

– А Вы, какой вязкой вяжете? – обратившись к Пелагее, спросил Ярус, склонившись над её вязанием.

– Чешуйчатой задней, я же заднюю часть вяжу, а жопа быстрее изнашивается, поэтому вязка должна быть чуть крупнее и прочнее, – улыбнувшись, ответила Лобаста, вальяжно откинувшись в кресле, видимо очень довольная тем, что Ярус обратился и к ней.

– Молодой человек, у нас очень мало времени, – поторапливая Яруса, раздражённо сказала Бева, стоя в дверях, – у нас ещё церемония впереди.

– Да, да, сейчас иду, – ответил Ярус, не оборачиваясь, и снова обратился к Пелагее, – а Вы меня научите вязать такой вязкой?

– Посмотрим, – лукаво ответила та, моргнув единственным глазом.

– Только, спицы у Вас какие-то необычные, короткие, а я привык вязать длинными, – сказал Ярус, трогая спицу, – вот, ваши из чего сделаны?

– Из костей рыб, конечно, – прошепелявила Пелагея.

– Жалко, – Ярус чуть подался к лобасте и заговорщицки вполголоса спросил, – а железных у Вас нет?

Зашипев, как дикая кошка, она оскалилась беззубым ртом, при этом у неё даже на мгновение открылся закрытый глаз, блеснув молочным бельмом и в ту же секунду судорожно ударив хвостом по полу, она отпрянула от юноши, как от прокажённого. Схватившись за подлокотник, Ярус предотвратил выпадение русалки из кресла-качалки. Пелагея замерла, как будто на неё напал столбняк, и его попытка привести лобасту в чувство, щёлкая пальцами перед остекленевшим глазом, ни к чему не привела.

– Только смотрите, никому не говорите, – нарочито громко сказал Ярус, направляясь к Беве.

– У тебя еще будет время заняться вязанием, – ревниво заметила Бева, стоящая у дверей, – ты, что ей в любви объяснялся, что она в экстаз впала?

– Вроде того, – улыбнулся Ярус.

– Ты мне брось силы тратить, куда ни попадя, – грозно сказала Бева и томно продолжила, – у тебя уже есть объект обожания, это я, понял?

– Понял, понял, – ответил Ярус, понимая, что без металла ему отсюда не выбраться.

– Смотрите мне, чтобы к торжеству успели связать, – пригрозила им Бева и выплывая из комнаты, продолжила, – следующая дверь ведёт в развлекательный комплекс. Те русалки, которые не нарушают режим, исполняют все мои приказы точно и в срок, ведут себя так, как мне нравится, могут его посещать.

Перед Ярусом открылся танцевальный зал, в котором, плавая, танцевали восточный танец несколько щекотух, красиво вращая бёдрами в розовой чешуе. Их лица были закрыты платочками, из-под которых были видны только их красивые большие глаза. Увидев Яруса, все они засмущались, а одна из них даже сбилась с ритма.

– Маки, ты чего это, миленькая, слух потеряла, остановите музыку, – строго сказала Бева и одна из русалок стремительно нырнула к музыкальному центру, нажав кнопку, остальные русалки тут же выстроились в один ряд по стойке смирно.

– Нравятся? – проплывая вдоль строя русалок, наигранно ласково спросила у Яруса Бева.

– Да, симпатичный танец, – просто ответил Ярус.

– А это, Лота, можно и прикрыть, – вскрикнула Бева и, схватив прядь волос русалки, закрыла ими открывшуюся грудь, –
ты не видишь, что у нас мужчина?

– Извините, несравненная, – произнесла побледневшая русалка, еще больше прикрывая грудь пышными волосами.

– Коснёшься хоть одной из них… – ласково произнесла Бева, улыбнувшись Ярусу, но эта улыбка тут же трансформировалась в страшную гримасу и сквозь сжатые зубы, грозно прошипела, – урою!

– Мне не нужны эти красивые русалки, потому что у меня есть девушка… – не успел закончить Ярус, как Бева ударив хвостом, оказалась прямо перед ним лицом к лицу.

– Теперь я буду твоей девушкой, понятно? – грозно прошипела царица, сделав ударение на слове я и свирепо заглянула юноше в глаза.

– Понятно, – спокойно сказал Ярус, определив по её гримасе, что сейчас ему шутить будет совсем не кстати, и с улыбкой закончил, – теперь Вы будете моей большооой девушкой.

– Перси, – раздражённо сказала Бева, снова подплывая к русалкам, – тебе не кажется, что ты разжирела? – и Бева сильно ущипнула одну из русалок за талию, – двигаться больше нужно!

– Я, я постараюсь исправить этот недостаток, несравненная Бева, – задрожала испуганная Перси, приседая на хвосте и опуская глаза.

– Лона, молодец, – мимоходом бросила Бева, похлопав одну из щекотух по щеке.

– Спасибо, несравненная Бева, – поклонилась русалка.

Глава 13

ПОДВОДНЫЙ ФУТБОЛ

Это был самый настоящий развлекательный комплекс. Кроме танцзала, здесь были боулинг, тренажёрный зал, в котором тренировались мавки, две лобасты трясшиеся от старости, играли на русском бильярде. Но самым поразительным открытием для Яруса стало наличие футбольного поля, на котором проходил самый настоящий футбольный матч. Размеры и разметка поля, как оценил Ярус, были примерно соблюдены. Только ворота находились посредине между полом и потолком и имели не только верхнюю перекладину, но и нижнюю. Традиционного газона здесь не было, хотя только взглянув на поле, было понятно, что он и не нужен. Что касается самого футбола, то Ярус такого даже во сне себе не мог представить. Русалки играли не на футбольном поле, а над футбольным полем. Если в обычном футболе мяч в основном находится на газоне, то в подводном он даже не успевал его коснуться. Всё трёхмерное пространство было задействовано русалками. Они играли в футбол, используя всю высоту стадиона. И если на настоящем стадионе зрители смотрят футбол, сидя на трибунах сверху вниз, то здесь Ярусу приходилось смотреть снизу вверх. На огромном светящемся табло было написано:

«МОЧКИ» «ЩЁЧКИ»

2 2

Ярус сразу догадался, что «Мочки» это мавки, а «Щёчки» это щекотухи. Традиционных бутс, гетр, трусов и футболок на футболистках, само собой, не было. Игроки одной команды отличались от игроков другой, своим естественным цветом хвостов: у команды «Мочки» – зелёные, у команды «Щёчки» – розовые хвосты, да ещё цветом волос: мавки были шатенки, а щекотухи – блондинки. Номера игроков были наклеены на бёдрах. Судья матча и судьи на линии были старухи лобасты, которые выделялись на фоне игроков цветом своих синих хвостов, чёрными волосами и голубыми парео.

Бева, по всей видимости, очень любила футбол, потому что сразу стала кричать и махать руками. И судя по её первой же реакции, когда мавка потеряла мяч, и она крикнула: «Корова!», Ярусу стало понятно, что болеет она за команду «Мочки». Будучи сам страстным фанатом футбола, Ярус, мысленно попросив прощения у Зены за отсрочку её спасения, сам стал болельщиком. Да и кто из нас, хоть раз побывав на стадионе, не забывал обо всём на свете. Но на зло Беве он стал азартно болеть за команду «Щёчки». Он хлопал в ладоши, поднимал руки вверх, как это делают болельщики на всех стадионах, и громко кричал: «Щёчки, вперёд!» Трибун на стадионе не было, но несколько мавок и щекотух яростно болели за свои команды, плавая прямо у бровки. Но болельщицы мавки, используя свою силу и наглость, видимо, не давали щекотухам болеть в полную силу за своих.

– Зря болеешь за «Щёчек», они ещё ни разу не выиграли у моих любимых «Мочек», – не поворачивая головы, произнесла Бева и громко закричала: «Мочки» – чемпион! «Мочки» – чемпион!»

– Я болею не за ту команду, которая всё время выигрывает, а за ту, которая мне нравится, – также, не поворачивая головы, ответил Ярус и, громко свистнув, заложив пальцы в рот, закричал:
«В небе звёзды, а не точки, лучше нет команды «Щёчки»!

Немногочисленные болельщицы обеих команд удивлённо посмотрели на юношу, ему даже показалось, что и футболистки на мгновение замерли, сверху оценивая нового фаната. Благодарные болельщицы «Щёчек», сразу подхватили этот девиз, и уже не боясь болельщиц «Мочек», с энтузиазмом скандировали придуманный Ярусом девиз: «В небе звёзды, а не точки, лучше нет команды «Щёчки»!

Вдруг, что-то в ушах Яруса щёлкнуло, раздалось потрескование очень похожее на то, которое раздаётся из радиоприёмника, и он услышал голос знаменитого российского комментатора: «Для тех, кто только сейчас настроился на нашу волну, рады сообщить вам, что мы ведём прямой репортаж из подземно-подводного комплекса «Олимпийский», встречаются команды «Щёчки» и «Мочки», счёт в матче 2:2. Идёт упорная борьба, судья в пространстве посматривает на часы, до конца матча остаётся чуть меньше десяти минут. Инициативой, на протяжении всего матча, владеют мощные футболистки команды «Мочки», которые в первом тайме дважды поразили ворота команды «Щёчки», и во втором тайме, казалось, что разгром «Щёчек» неизбежен, но более юркие и техничные игроки команды «Щёчек» дважды поймали «Мочек» на контратаке и смогли выровнять счёт в этом захватывающем поединке. И так матч продолжается, снова атакуют «Мочки», вот, по правому краю мощная нападающая Грыля почти под куполом стадиона обводит одну русалку, резко спускается вниз, обводит вторую «Щёчку», подаёт мяч в штрафную площадь, но защитница «Щёчек» Аглосья «выносит» мяч за боковую линию. Напряжение достигает своего апогея, смогут ли «Мочки» вырвать победу у самоотверженно сопротивляющихся «Щёчек»? Грыля сама вводит мяч из-за боковой линии, мяч получает десятый номер «Мочек» Кози, она навешивает мяч в штрафную площадь на Грылю. Но что это, Грыля в борьбе за мяч специально бьёт локтем в лицо защитницу «Щёчек» Дуди, но свисток судьи молчит. Как же так? Это же явное нарушение правил, более того далеко не первое. Нет, как говорил когда-то давным-давно мой коллега: «Такой хоккей нам не нужен!» А футбол тем более. Кое-как «Щёчки» с большим трудом выбивают мяч подальше от ворот. Схватившись за лицо Дуди медленно опускается на площадку футбольного пространства. Но, что это, судья Сява показывает красную карточку Дуди за симуляцию и назначает штрафной удар в ворота «Щёчек». Красная карточка означает удаление игрока с поля до конца игры. Дуди, бедная Дуди даже не в состоянии покинуть футбольное пространство сама, под глазом у неё видно огромное рассечение. Подруги поднимают Дуди и выносят её за пределы поля. Команда «Щёчек» остаётся вдесятером. И так, штрафной удар, мяч устанавливается на той высоте, на которой было совершено нарушение правил, исполнять штрафной будет, конечно же, Грыля. Да, у неё сильнейший удар во всей подводной премьер лиге. Грыля разгоняется, извините, расплывается, набирает немыслимую скорость, сильнейший удар, мяч попадает в стенку. Удар был такой силы, что щекотуха, а это была Мари, приняла удар на себя и полетела в свои ворота, где её поймала вратарь своей команды. И судя по всему Мари доиграть этот матч тоже уже не сможет. «Щёчки» остаются вдевятером, но, внимание, дорогие теле и радиослушатели, мяч отскочил от стенки к самому центру поля, где его подхватила маленькая и хрупкая нападающая команды «Щёчки» Аглосья. Вот она, набирая скорость и высоту, легко обводит одну защитницу, вторую, уходит от двух подкатов, спускается ниже, уходит от подножки, в нашем случае правильнее будет сказать от подхвостки и вплывает в штрафную площадь. Но на углу вратарской площади, на её пути возникает огромная Грыля. А Грылю ей пройти будет очень сложно, я думаю, что это просто невозможно. Но что это? Аглосья перебрасывает мяч через Грылю и вратаря, навешивает мяч на другой угол ворот, оплывает футбольные ворота сзади, и замыкает свою же передачу головой. Го-о-о-о-ол!!! В самую «девятку», фантастика, это был футбольный шедевр, этот гол, я уверен, войдёт в анналы современного футбола. Раздаётся финальный свисток, матч между командами «Щёчки» и «Мочки» закончился со счетом 3:2 в пользу команды «Щёчки». Такой гол, великолепный матч, на этом, наш репортаж закончен…

Снова в ушах Яруса раздалось потрескивание, и голос диктора пропал.

– Молодцы, молодцы! – радостно кричал Ярус и хлопал в ладоши.

Щекотухи, став в кружок, и обняв друг друга за плечи, радовались успеху вместе со своими болельщицами. Ярус уже хотел тоже броситься с поздравлениями к победителям, но взглянув на Беву, понял, что этого делать не нужно. Лицо её потемнело, она то сжимала, то разжимала кулаки и что-то нашёптывала себе под нос.

– А хвостиками они будут обмениваться? – решил отвлечь Беву от её, судя по всему, мстительных мыслей, Ярус.

– Зачем это? – зло, оскалившись, прошипела Бева.

– Ну, так принято, после матча футболисты одной команды обмениваются футболками с футболистами другой. А раз на ваших футболистках их нет, то я подумал, может они обменяются хвостиками?

Скрипя зубами, Бева достала пульт из-за пояса и нажав кнопку, медленно поплыла вдоль кромки футбольного поля.

– Аглосья! – громко крикнула Бева, глядя на радующихся «Щёчек».

Команда щекотух, и их болельщики сразу притихли.

– Слушаю Вас, несравненная, – приблизившись к ней, русалка поплыла рядом с царицей, мелко дрожа плавником хвоста, стараясь не отстать.

– Ты сегодня неплохо играла, я решила наградить тебя, – Бева схватила Аглосью за волосы на затылке и приблизив её лицо к своему, свирепо прошептала, – через полчаса в комнате для гостей должен быть готов наряд посвящения в русалы для этого молодого человека, тебе понятно? И постарайся меня больше не раздражать, – крепко дёрнув Аглосью за волосы, прошипела Бева.

– Слушаюсь, несравненная, – опустив глаза, ответила русалка.

– Тогда вперёд, – Бева толкнула её к выходу, где её уже ждали две охранницы мавки.

– Впустите Аглосью в комнату для гостей, – крикнула им Бева.

Мавки молча подплыли к щекотухе и пристроившись по бокам, сопроводили её к выходу.

– Нельзя так относиться к людям, – возмутился Ярус, глядя на уплывающих русалок.

– Они нелюди, кроме того, я бы не советовала тебе лезть со своим уставом в чужой монастырь, – менторским тоном сказала Бева, –
я буду относиться ко всем, так, как посчитаю нужным, а если ты ещё раз попытаешься мне перечить, будешь наказан, понял?

– Понял, – нахмурившись ответил Ярус, хотя на жестокость и хамство там, на земле он всегда реагировал адекватно, никогда не проходил мимо.

– Всю вселенную не обогреешь, ты о себе подумай, – уже мягче добавила Бева, – ничего, скоро, совсем скоро, у тебя это пройдет, ну, что, поплыли в тронный зал?

– Поплыли. – сказал Ярус, последовав за Бевой.

Глава 14

МОСЯ

Совершая обратный путь через развлекательный комплекс, Ярус молча брёл за плывущей впереди Бевой. Вплывая в тронный зал, Бева громко крикнула: «Лип-лип-лип!» Маркиза, уже видимо отдохнувшая в солёной воде, лежала на троне, потягиваясь всеми гибкими конечностями, закинув их на свою шапку. Услышав голос хозяйки, она противно пискнула, и медленно загребая щупальцами, двинулась навстречу.

– Так, привал, сейчас я немного отдохну и продолжим, – Бева подплыла к трону, ловко приземлила в него своё немаленькое тело и взяла на руки медузу.

– А у вас тут часы есть и вообще, который сейчас час? – спросил Ярус подходя к двери, которую ему ещё не открывали и подумал, что надо торопиться.

– Когда ты станешь русалом, ты забудешь, что такое время, оно тебе будет не нужно, в моём подводном царстве всегда моё время. Это у вас на земле, оно то идёт, то бежит, то летит, а у нас тут плывёт размеренно и спокойно. И только я могу вплывать на скорость течения времени в моём царстве. Хотя сейчас, я его несколько тороплю, потому что мне уже замуж невтерпёж, – с придыханием сказала Бева.

– Привет, мой омлет, – ехидно сказала Маркиза, ковыряясь бесцветным щупальцем у себя в носу и продолжила, – как поживаешь слизняк?

– Я давно заметил поразительную способность ничтожных существ подбирать такие оскорбления, которые удивительно точно подходят ему самому, – парировал Ярус.

– Пока ты не стал русалом и хоть что-то соображаешь, я хочу сообщить тебе, что у меня для тебя есть две новости хорошая и плохая, с какой начать?

– С хорошей, конечно, – улыбнулся Ярус.

– Я знаю сто рецептов приготовления яиц, – и Маркиза снова захохотала так, как будто закашлялась.

– А плохая? – поинтересовался Ярус.

– К сожалению, яиц у тебя всего два, поэтому я приготовлю каждое твоё яйцо по двум моим самым любимым рецептам. Теперь, тебе осталось угадать правое или левое?

– Пусть будет правое, – не задумываясь, ответил Ярус.

– Значит, правое будет всмятку с эстрагоном, а левое – фаршированное гусиной печенью. Ну, вот и записали пожелания клиента, – изо рта маркизы появился бесцветный язык, которым она медленно обвела губы, – это будет объедение.

– Но я пока не буду говорить Вам приятного аппетита, Маркиза, – прищурившись, заметил Ярус.

– А зря, лучше сейчас скажи, а то не успеешь, – с наигранным беспокойством посоветовала медуза.

– Маркизочка, не расстраивайся, моя дорогая, принеси мне, пожалуйста, все его шмотки, – проворковала Бева.

– Хорошо, – протянула Маркиза и медленно поплыла к одежде Яруса, которая так до сих пор валялась посредине дворца.

– И так, эта комната, – Бева пальцем указала на одну из дверей, – мой SPA-салон, вон та ведёт в комнату для гостей, там Аглосья готовит твой наряд, смысла её тебе показывать нет, потому что совсем скоро ты уже будешь не гость, а эта моя комната, которую ты увидишь во время наших с тобой русалочьих игр. Ну, и, конечно же, тебя интересует, – Бева сделала паузу и, замысловато улыбнувшись, продолжила, – пока интересует, самый главный вопрос, а где же выход, не так ли?

– Конечно, интересует, – серьёзно произнёс Ярус, – потому что всё может случиться, например, землетрясение или пожар. Поэтому обязательно, каждый член и каждая членка царства должны знать, как быстро покинуть дворец…

– Эй, ты, член царства, – перебила его медуза, которая уже собрала всю одежду Яруса и держала весь его гардероб в своих щупальцах перед Бевой, – пожар, говоришь, ты посмотри, шутник, через полчаса превратится в одноклеточное с одним единственным желанием, а всё равно шутит.

Вступать с медузой в спор у юноши никакого желания не было, потому что сейчас Бева должна была показать то, что в его жизни сейчас было самым главным – это выход, который сейчас был для него границей между жизнью и смертью.

Бева наклонила черепашью голову на подлокотнике и огромный трон начал сдвигаться в сторону, открывая чёрный проём, закрытый решёткой.

– Ну, вот и выход, – всплывая с трона, произнесла она, – но электронный замок на этой решётке могу открыть своим хвостиком только я.

Взявшись за холодные прутья решетки, и сильно потянув на себя, Ярус понял, что без ключа эту дверь ему не открыть. Там, за этой преградой была свобода, был Топа и любимая Зена, которую он обязан спасти. Вдруг за решёткой, на песке, что-то блеснуло, он присмотрелся и понял, что это его крестик.

– Видимо, когда щекотухи меня тащили во дворец, – подумал
он, – сняли его с шеи.

– Ну, а теперь если ты помнишь, я обещала тебя познакомить ещё с одной моей подружкой, – с этими словами, Бева взяла из щупалец Маркизы кроссовок и несколько раз ударила им по решётке. Из тёмной бездны внезапно появилась огромная акула, которая на большой скорости врезалась мордой в решётку так, что задрожал весь дворец, и Ярус отпрянул назад.

– Это Мося, иди ко мне моя птичка, – Бева ласково гладила акулу по морде, – Мосю я тоже забрала с собой из океана, хотя это было тоже не просто. Для неё я, как и для Маркизы, соорудила резервуар с солёной водой. Мося, Мосенька, она такая нежная и ласковая.

Акула на несколько секунд замерла от ласк хозяйки, но заметив Яруса, стала биться мордой об решётку, а потом, злобно рыча принялась грызть её своими мощными зубами.

– Так вот, мой дружочек, – ехидно улыбнувшись, повысила голос Бева, перекрывая скрежет, издаваемый акулой, – у тебя есть выбор или быть со мной, или оказаться в пасти Моси.

– Скажите, а других вариантов нет? – грустно спросил Ярус, понимая, что его спасение находится под большим вопросом.

– Есть, если хочешь, я могу тебя скормить Мосеньке по частям, – спокойно сказала Бева.

– Не желательно, все мои части тела дороги мне как память, – попытался отшутиться он.

Медуза толкнула юношу в спину и захохотала.

– Что, очканул? – не боись, две части твоего тела всё равно достанутся мне.

Ярус посмотрел на медузу, которая мечтала о деликатесе из его интимных органов, перевёл взгляд на акулу, которая сожрала бы его не оставив Маркизе ничего, и наконец остановил свой взгляд на Беве, которая грезила о непрерывном сексе с ним. Будущее с этими особями женского пола, одновременно с тремя сразу или с каждой по очереди, не представлялось ему слишком оптимистичным. «Надо делать отсюда ноги или адаптируя это выражение на морскую тему, –подумал Ярус, – надо делать отсюда ласты!»

Акула неутомимо в истерике грызла толстые костяные прутья решётки, издавая характерный звук «болгарки»1.

1Болгарка – угловая шлифовальная машина, электромеханический инструмент, предназначенный для резки, шлифования и чистки деталей из камня и металлических сплавов. Название, болгарка, родилось в СССР в 70-х годах, когда там появились первые образцы данного типа инструментов, выпущенные именно в Болгарии.

Бева просунула футболку Яруса сквозь решётку, и акула моментально её проглотила. Потом облизнувшись и смачно причмокивая завиляла хвостом, как собачка, прося добавки. То же самое произошло с джинсами и носками – не проходило и доли секунды, как всё это оказывалось в утробе Моси. Один носок застрял у неё между зубами, и она, оттопырив свои чудовищные губы, пыталась освободиться от него, громко щёлкая челюстями.

– Мося, на тебе жвачку, целых две подушечки, – сказала Бева, просовывая кроссовки между прутьев. Акула схватила обувь и стала усиленно двигать челюстями. Отделившись от зубов, носок смешался с тем, что когда-то называлось кроссовками, и вскоре всё это превратилось в серую однородную массу. Выплюнув «жвачку», она снова сфокусировала взгляд на Ярусе, с удвоенной энергией ударилась мордой в решётку, поморщилась и продолжила яростно грызть прутья.

– Ну, вот, теперь ты всё знаешь, что находится в моём дворце, – гордо сказала Бева, видимо довольная произведённым впечатлением.

– Спасибо за экскурсию, – задумчиво произнёс Ярус, всерьёз осознавая всю сложность, а, скорее всего, невозможность своего побега из дворца.

– А ты знаешь, я вижу по глазам Моси, что ты ей тоже понравился, – злорадно улыбнулась Бева, – ладно уже иди, не дразни её, а то у неё на тебя происходит обильное слюноотделение, а это вредно для её желудка.

Ярус отошёл от решётки, обернулся ещё раз, глянув на акулу, которая издала громкую и неприятную отрыжку.

– Мосенька, пока, моя ласточка, мы пошли, дорогая, а ты не скучай, – Бева погладила акулу ещё раз и, радостно добавила, – теперь, пирком, нырком, да и за свадебку.

Глава 15

АГЛОСЬЯ

Бева наклонила черепашью голову, и трон медленно вернулся в исходное положение. Достав пульт, она нажала кнопку – из контейнеров появились две мавки и замерли перед царицей по стойке смирно.

– Так, претендента заведите в комнату для гостей, – грозно приказала Бева, – и скажите Аглосье, пусть поторопится с нарядом.

Мавки стремительно подплыли к Ярусу, грубо схватили его под мышки, дотащили до гостевой комнаты и, открыв дверь, силой толкнули его внутрь.

– Пелагею и Меланью тоже сюда, пусть проконтролируют приготовления, и можете быть свободны, – отдав последнее распоряжение Мавкам, Бева поплыла в SPA-салон.

– Слушаемся, – вытянувшись по стойке смирно, чётко отрапортовали русалки.

Как только Бева исчезла за дверями SPA-салона, одна мавка осталась дежурить у дверей, наблюдая за Ярусом, другая поплыла за лобастами.

– Вот, и пришёл конец моей молодой жизни или холостой, – подумал Ярус, – хотя в данном случае это одно и тоже.

В комнате для гостей стояло три оранжевых кресла, которые напоминали выгнутые морские звёзды, здесь же стоял столик, столешница которого была покрыта скатертью из чёрной кожи ската с белой полосой посредине. Освещалась комната люстрой представляющей собой внушительных размеров рыбу молот, в живот и плавники которой было вставлено множество маленьких прожекторов. Половина огромной комнаты занимала кровать, спинки которой напоминали два огромных хвостовых плавника кита. Здесь же, прямо на полу, подложив под себя хвост, сидела Аглосья и нанизывала жемчуга, камни и ракушки на нити. Ярус медленно приблизился к русалке, наблюдая за её работой.

– Садитесь, – тихо произнесла она.

Он посмотрел на грозную мавку в дверях и плюхнулся в кресло. Поставив его ногу себе на колено, она стала завязывать на щиколотке браслет с драгоценностями, но увидев, что Ярус внимательно её рассматривает, опустила белокурую голову.

– Вы оденете на меня все эти цацки? – сморщившись, спросил Ярус.

– Да, – подняв голову, ответила Аглосья.

– Я же буду похож на пугало, – скривился Ярус.

– Скажи, – перейдя на шёпот, спросила русалка, – чем я могу тебе помочь, чтобы ты смог бежать отсюда?

– Это что, проверка? Подстава? – подумал про себя Ярус, – нет, почему-то именно эта русалка вызывала у него симпатию, – Ярус недоверчиво взглянул на Аглосью, – но, как эта маленькая русалка, ползающая у его ног, занимающая низшую ступень в иерархической русалочьей лестнице сможет мне помочь? Пройти такие препоны, как саму Беву, мавок и акулу, плюс достать единственный ключ от входной двери, который находится на хвосте у несравненной? Это было просто нереально, хотя, чем я рискую?

– Мне нужна игла, – тихо сказал он.

– Иглы здесь быть не может, – практически одними губами сказала русалка.

– Я знаю, что яйцо Кощея бессмертного упало в воду, ты что-нибудь знаешь об этом?

Аглосья задумалась на секунду.

– Да, да, припоминаю, когда Водяной устраивал Беве скандал по поводу измены, я была в этот момент у неё в комнате, наряжала ёлку, – совсем тихо говорила Аглосья, чтобы не слышала мавка у двери. – Он кричал: «Мало ли я тебя любил, столько подарков делал!», – и выгребая драгоценности из сундуков, бросал на пол. Потом ему под руку попалось яйцо, и он внимательно рассмотрев его, как заорёт:
«А-а-а, так ты мне ещё и с Кощеем изменяла?» И как швырнёт это яйцо в Беву, она уклонилась, и оно полетело в комнату релаксации.

– А что это за комната релаксации?

– В спальне Бевы есть дверь, ведущая в комнату релаксации или виртуальной реальности, где Бева расслабляется. Я видела, что яйцо полетело туда и, ударившись о молодую берёзку, разбилось. Может быть, игла там?

– Дай-то Бог, если я найду иглу, сколько у меня будет времени после того, как я уколю Беву?

Посмотрев, на насторожившуюся мавку в дверях, Аглосья решила перевязать браслет заново и не поднимая головы шепнула: «Она войдёт в ступор на две-три минуты и…»

В комнату вплыли Меланья и Пелагея, отпустив мавку, они уселись в кресла напротив Яруса.

– О, зъявывся, нэ замочывся, – пропищала Меланья.

– Не запылывся, – поправила её шепелявая Пелагея.

– Откуда у нас тут пыль, тоже мне умная нашлась, – ответила Меланья.

– Заговори их, – прошептала Аглосья.

– Наряжаетесь, это правильно, – произнесла Пелагея, моргнув единственным глазом.

– А если я откажусь наряжаться, а? – сложив руки в локтях, заявил Ярус, вызывающе глядя на лобаст.

– Э-э, милок, – криво улыбнулась Меланья, – не ты перший,
не ты и последний, откажешься, значит, сейчас мы кликнем мавок, они тебя скрутят, и будешь ты связанный на собственной траурной процедуре.

– Свадебной, – поправила Пелагея.

– Да какая разница, ну, так что, звать охрану?

– Ладно, ладно, пошутил я. Может быть, мне даже интересно побыть в шкуре русала, – весело произнёс Ярус.

– В чешуе, милок, в чешуе, – поправила Пелагея.

– Правильно, если счастье неизбежно, расслабься и получи удовольствие, – ёрзая в кресле, игриво добавила Меланья.

– Ну, тогда давайте, девушки, познакомимся поближе, – улыбнулся Ярус.

– Ой, спасибо, так спасибо, – часто заморгала единственным глазом счастливая Пелагея.

– Вот, есть же ещё пропитанные молодые люди, – хлопнула по плечу подругу Меланья.

– Воспитанные, – переведя укоризненный взгляд с Яруса на Меланью, тактично поправила её Пелагея и загадочно добавила, – девушка.

– Меня зовут Ярус, Вас – Меланья, а Вас – Пелагея, правильно? – улыбаясь, продолжил он, пытаясь расположить к себе старушек.

– Да, совершенно точно, – обрадовались они, что юноша запомнил их имена.

– И вы, судя по всему, лучшие подруги царицы Бевы, – заинтересованно добавил Ярус, ожидая продолжения рассказа Аглосьи и чувствуя, как учащённо забилось его сердце.

– Да, мы – первые вредины несравненной Бевы! – гордо откинув голову назад, сказала Меланья.

– Фрейлины, не знаешь современных слов, а употребляешь, – снова поправила её Пелагея.

– Не мешай, – отрезала та, – и когда царица не сможет ублажить тебя или достойно исполнить свой супружеский долг, то мы её легко заменим, будешь ты и наш секс партер, – радостно заявила Меланья, уже готовая всплыть.

– Партнёр, – уточнила Пелагея.

– Отстань! – сердито отреагировала Меланья. – Почему ты мне, вообще, делаешь замечания, кто ты такая? Неужели, ты думаешь, что ты умнее меня и чего ты всё время мешаешь мне разговаривать с хорошеньким пальчиком?

– С мальчиком, – терпеливо поправила её Пелагея.

– В данном случае это одно и тоже, – улыбнулась Меланья и продолжая по-видимому очень интересующую её тему темпераментно добавила, – а ты согласен с нами заниматься секасом?

– Конечно, согласен, вы мне даже больше нравитесь, чем Бева, – улыбаясь, произнёс Ярус, как можно искреннее и, опустив глаза на Аглосью, ждал продолжения её слов.

– Я же говорила, что он на меня так кексуально смотрит, – еле сдерживая радость, томным полушёпотом сказала Меланья Пелагее.

– А на меня он смотрит сексуально, – отрезала Пелагея.

Пока лобасты спорили, Аглосья одела браслет на одну щиколотку Яруса, на другую, потом взяла его руку, и завязывая украшения на запястье, тихо продолжила: «Запомни, после укола, у тебя будет от силы три минуты, за это время ты должен будешь надеть её хвост и уплыть из дворца».

– Да, это так водоворотит, – сказала Меланья, поглаживая свои бедра, видимо уже представляя себе некоторые откровенные сцены.

– А что, хвосты снимаются? – шепнул Ярус Аглосье, склонив голову якобы рассматривая браслет, и она в знак утверждения опустила глаза.

– Ярус, ты скажи честно, кто тебе больше нравится, я? – Пелагея подмигнула Ярусу единственным глазом, – или эта? – небрежно кивнув головой в сторону Меланьи?

– Вот, вот скажи ей, – Меланья кокетливо обвела кривым указательным пальцем свои лохматые брови, видимо намекая на своё преимущество в количестве глаз.

– Вы мне обе очень нравитесь, – серьёзно сказал Ярус и сделал паузу, соображая, чтобы у них ещё спросить, – скажите, вот Бева, она же обычная русалка, по крайней мере, раньше была. Как это ей удалось стать царицей, чем она лучше вас, я не понимаю, – он постарался польстить лобастам, и тем самым усыпить их бдительность.

– Ой, малой, не в бровь, а в глаз попал, – громко обрадовалась таким вопросам одноглазая Пелагея, – нас-то водяной утопил, потому что мы безумно красивые были, и мы ему очень понравились.

– Я была гораздо красивее тебя, это мне сам Водяной говорил, – вставила Меланья.

– А как мне снять её хвост? – шепнул Ярус Аглосье. В ответ она усмехнулась одними губами: «Она его сама снимет!»

– Ой, а мне он говорил, что красивее меня никого не видел, – изящно, насколько это возможно было старой русалке, Пелагея подтянула под себя хвост, согнув ноги в коленях и, положила на них высохшие руки.

– Ты с ним сколько прожила три года, а я пять, – потрясая клюкой, торжествовала Меланья.

– Красавица, тебя не Меланьей надо было назвать, а Горгоной1! – с усмешкой ответила Пелагея и, повернувшись к Ярусу,
продолжила, – есть те, которые сами топятся, потому что в жизни у них не всё складывалось, как они хотели, а причиной своих бед считали то, что они некрасивые. И чем страшней девушка при жизни, тем красимшей русалкой она становится.

1Горгона – Горгона Медуза – «стражник, защитница, повелительница» – наиболее известная из сестёр горгон, чудовище с женским лицом и змеями вместо волос. Её взгляд обращал человека в камень. Была повержена Персеем по заданию царя Полидекта.

Аглосья сжала пальцами кисть Яруса и шепнула: «Да и ещё, обязательно разломай пульт управления вызова мавок».

– Ага, некоторые страхолюдины как раз для этого и топятся, – язвительно подметила Меланья, – Бева, поэтому и стала писаной красавицей.

– Не сказал бы я, что она такая красавица, – скривившись, сказал Ярус, поддерживая разговор.

– Что ж ты хочешь, ей уже восемнадцатый пошёл… десяток, – продолжила Меланья.

– Да, – согласилась Пелагея с Меланьей, – так вот, Бева после того, как стала русалкой стала необычайно красива, но кроме того, она была ещё далеко не дура, женила на себе самого хозяина, царя подводного мира – Водяного. Мужики все тупорылые, на морды смотрят да на сиськи, короче, втрескался он в неё по самые уши.

– Даже дураку понятно было, что она на деньги его клюнула, а не на него, – вставила Меланья.

Ярус поднял руку, якобы любуясь браслетом на своей руке, и тихо спросил у Аглосьи: «А как же Мося?»

– Она глупая, обмани, – застёгивая пояс на талии Яруса, ответила она.

Сплетни, что может быть привлекательнее для старушек, чем сплетни? Пусть это даже старые жительницы подводного царства русалки-лобасты. Но эта плохая человеческая привычка не только не обошла стороной эти существа, напротив, она глубоко укоренилась в подводном царстве, и эти старушки за сотни лет преуспели в ней немало.

– Да, поженились они и стали жить-поживать да добра
наживать, – удобно расположившись в кресле, продолжила Пелагея, прикрыв единственный глаз, войдя во вкус рассказчицы, – только добра у Водяного видимо-невидимо, чего его наживать? А вот работ-невпроворот, вон какие океянские просторы и везде порядок нужно поддерживать, следить за соблюдением морских законов. Поэтому он подолгу дома не бывал, – излагала Пелагея историю любви несравненной с Водяным, – А Бева молодая, скучно ей было ждать мужа одной, вот она и завела роман с Жаропеплом.

– Как с Жаропеплом? – перебил Пелагею Ярус, услышав имя своего заклятого врага, – он же огненный, а Бева, как бы ни совсем?

– Не боись, у Жаропепла всё продумано, – открыла глаз Пелагея и тут же закрыла – у него для этих дел предохранительное средство есть – «Антижар», который не даёт спалить его очередную пассию от жаркой любви. Да, так вот, приплывает Водяной с работы, а Бева с Жаропеплом на бережку кувыркаются. Ну, Водяной охладил немного Жаропепла, так, что ему мало не показалось.

– Почему ты мне помогаешь? – шепнул Ярус, заглянув в голубые глаза Аглосьи и обнаружив там целую бездну скорби.

– Ты, – Аглосья замерла на секунду и совсем тихо добавила, – похож на моего парня, которого я любила.

– Год красавчик чихал и кашлял, – продолжала Меланья, – а Бева, это же надо самому царю изменила!

– Да какая разница, царь не царь, мужику она изменила, – резонировала свою мысль Пелагея.

Аглосья поняла, что Меланья и Пелагея утратили бдительность в наблюдении за Ярусом, так как затронули такую благодатную тему для сплетен, как тему измены и предательства, и она смело продолжила шёпотом: «Год назад, когда я была ещё живой, мы пошли с ним купаться. Мы купались и целовались – это были самые счастливые минуты…»

– А он сырость развёл и спрашивает у ей: «Как же ты могла Бевочка? Я же тебя люблю», – Пелагея рассказывала историю по ролям, искусно обыгрывая мужской и женский голоса, – а она ему прямо так и говорит: «Ты – холодный, а мне захотелось горячего мужчину!» Короче, поскандалили они и развелись. Отправил Водяной свою Беву в речку Вонючку, где она когда-то и утопилась.

Повесив на шею Яруса медальон, напоминающий огромный старинный пятак, Аглосья продолжила говорить ему прямо в ухо: «Потом я вышла на берег, а он сказал, что ещё раз нырнёт и тоже выйдет. Я вытиралалась и любовалась любимым…»

– Да, так вот, Бева не будь дурой, возьми да и подай в Речной Донный Суд на раздел имущества, то бишь всего океяна, – увлечённо говорила Пелагея.

– Это её Жаропепел обиженный надоумил, – прищурилась Меланья.

– Да её и учить не надо было, та ещё пройдоха – усмехнулась Пелагея.

– И что суд? – спросил Ярус.

– А что суд, суд, как суд. Нет таких судей, которые бы не мечтали о хорошей взятке.

Аглосья заплыла Ярусу за спину и, продолжая вешать ему на шею ожерелье из камней, ракушек и жемчугов низко опустив голову, продолжила: «Потом я увидела, как он начал тонуть. Я бросилась ему на помощь, нырнула и лицом к лицу увидела русалку, топящую моего любимого…»

– А драгоценностей Бева себе тайком от Водяного ох, сколько пригребла, – продолжила Пелагея, – и подкупила она вначале Речной Донный Суд, потом Морской Донный Суд, а потом даже Суд Мирового Океяна. И отсудила себе все подземные воды, хотя это только два процента от всего мирового океяна, но зато, это же чистейшая пресная вода, вот так-то, – закончила Пелагея.

– Да и к Жаропеплу своему поближе, – добавила Меланья.

Юноша ждал продолжения рассказа Аглосьи, она грустно посмотрела на него и тихо сказала: «Я схватила её за волосы, русалка отпустила моего жениха, но потянула меня с собой и утопила. Это была Бева. Так я стала русалкой».

– Бежим со мной, – шепнул Ярус, переполняемый нежностью, жалостью и состраданием к Аглосье.

– Да, и где богатства больше вверху или внизу – размышляя, наморщила лоб Меланья, – это, поди ж ты, никому неизвестно.

– Я русалка, мне уже не помочь, – произнесла Аглосья, одевая на голову Яруса венок из лилий и, как будто случайно, коснулась рукой его плеча, и он отчётливо почувствовал холод неживой руки, – ты обязан спастись, потому что я это делаю не только ради тебя, но и ради своего любимого. А у меня, видимо, судьба такая – мужчин спасать, наберись терпения, ты должен быть счастлив со своей девушкой.

В благодарность Ярус незаметно сжал её холодную кисть, а она взглянула на него скорбными глазами, как смотрят со старых фотографий женщины, провожающие своих мужей на войну. Ярус вдруг понял, что теперь он просто обязан спастись и не только ради себя и Зены, но и ради этой погибшей девочки.

– Ну, что, Аглосья, готово? А то, что-то заболтались мы здесь, – сморщилась Пелагея, видно, не очень довольная тем, что слишком много рассказала будущему русалу.

– Да, всё готово, – бодро ответила та.

– Давай, быстро доложи Беве, что молодой вже готов, один плавник там, другой здесь.

– Слушаюсь, – сказала Аглосья, и, поправив венок из лилий на голове юноши, шепнула ему: «Удачи тебе, Ярус!», быстро выплыла из комнаты.

– А Жаропепел, и в самом деле, Беве помог суды выиграть, раз она выполнила его просьбу и затащила тебя под воду, – закончила рассказ Пелагея, и громко почесала свой большой нос всеми когтями одной руки.

– Что Вы сказали? – напрягся Ярус.

– Что слышал, – буркнула Пелагея.

– Так это по желанию Жаропепла я здесь оказался? – возмущённо спросил он.

– А ты как думал? Эт по его наводке, милок, – пискнула Меланья.

– Вот, так-так! – нахмурился Ярус.

– А ты что думал? Что ты такой очешуенный, невъикренный, что сама Бева только о тебе и мечтает? – с усмешкой спросила Пелагея, – конечно, ты милай мальчик, и несравненная с удовольствием с тобой поразвлекается с подачи Жаропепла.

– Не будет меня, не будет проблем у Жаропепла, – сделав вывод, грустно произнёс Ярус.

Глава 16

СВАДЬБА

Дверь открылась, появилась белокурая голова Аглосьи, которая доложила, что всё готово, и Бева разрешила начинать. Лобасты кряхтя всплыли с кресел и, поторапливая будущего русала, поплыли к выходу. Юноша остановился около огромного зеркала. Его отражение не было похоже на прежнего Яруса, перед ним стоял взрослый мужик и со всеми этими цацками он напоминал индейца из дикого племени.

– Ну, как, нравится? – заботливо произнесла Пелагея, поправляя венок на его голове.

– Неплохой новогодний наряд, хотя появиться в нём на праздничной ёлке в одних трусах, в браслетах, ожерельях и с венком на голове было бы как-то не по сезону, – грустно сказал Ярус.

Пелагея открыла дверь и, выглянув из комнаты, прытко поводя большим носом, произнесла: «Усё готово, можно начинать!»

– Что ж, – подумал Ярус, направляясь к двери, – видимо, судьбой уготовано, мне пройти и русалочью свадьбу. Я пройду этот унизительный процесс для того, чтобы попасть в комнату Бевы. Найду берёзку, в ней иглу, а там посмотрим.

Он вошёл в тронный зал за Меланьей, Пелагея плыла следом.
Тут уже было всё готово, конечно, свадебных столов и кушаний
не было, но народу, если можно было назвать так русалок, собралось добрых полсотни. Ярус даже не ожидал, что их окажется так много, у каждой русалки в честь праздника в волосах была заколота белая лилия. Все они плавали отдельными стайками, посредине зала вальяжно расположилась элита подводного царства – лобасты. Судя по всему, приплыли если не все, то очень многие. Некоторые опирались на палки, некоторые на костыли, те, которые уже не могли самостоятельно плавать, поддерживали более крепкие лобасты.

Справа от лобаст плавали мощные мавки, которые и здесь успевали похвастаться друг перед другом своей мускулатурой, но увидев юношу, замерли, прищурились и сопровождали злобным взглядом каждое его движение. Грыля смотрела на Яруса открыто ухмыляясь – разминая шею, она наклоняла голову влево, вправо, делала вращательные движения кистями и предплечьями рук, как будто сейчас ей предстояла схватка на борцовском ковре. Слева от лобаст скромно жались друг к другу салаги подводного мира – щекотухи. В центре стайки находилась Аглосья, когда её взгляд встретился с взглядом Яруса, она чуть прикрыла веки и опустила голову, тем самым дала понять, что она поддерживает и переживает за него.

Пелагея взяла Яруса за руку и провела в центр зала, Меланья подплыла к подружкам-лобастам и подбоченясь гордо спросила:
«Ну что, хорош?» Те русалки, которые совершали отрицательные тики, как по команде начали совершать утвердительные кивки.

– Да, не плох, я бы с ним поиграла в папу с мамой, – сказала лобаста на костылях, и чтобы было понятно остальным, в какую игру она поиграла, сделала несколько движений костылями, напоминающих движения лыжника. Рядом стоящие лобасты, брызнули от смеха, попискивая и похрюкивая при этом.

– Главное, что он не очень старый, – с трудом разгибаясь под огромным горбом, интеллигентно произнесла тощая русалка, пытаясь дрожащими руками приложить к глазам монокль.

– С пивком пойдёт, – облизывая волосатую верхнюю губу, испещрённую глубокими стрелками морщин произнесла тучная русалка, опуская парео и приоткрывая длинные висячие груди.

– А по какому поводу, собственно, собрались, – по замысловатой кривой подплыла к ним ещё одна лобаста с сизым носом.

– Та Бева замус выхотит, – плохо выговаривая слова, ответила лобаста на костылях.

– Поздравляю, значит, погуляем, – нетрезво качнула головой сизеносая, потёрла скрюченные руки и, вытащив из рукава накидки привязанную на резинке флягу, сделала большой глоток.

Заиграла медленная музыка, красиво дополняемая звуками спокойного морского прибоя. Видимо, это было условным сигналом – русалки начали переплывать, занимать определённые места. Мавки всплыли вверх, уступая лобастам дорогу; те медленно, не тратя сил, переместились ближе к трону. С краю строя оказались щекотухи, которые подплыли к мавкам, но в целях безопасности соблюдали дистанцию. В конце концов, все русалки выстроились в две шеренги лицом к лицу, создав коридор от дверей SPA-салона до трона. Меланья схватила Яруса за руку и оказавшись в строю лобаст, юноша почувствовал, как кто-то ущепнул его за задницу. Обернувшись, он увидел, старую русалку на костылях, которая высунув синий язык сквозь коричневые зубы, радостно улыбаясь, промямлила: «Ой, хорос, птенсик!»

– Мадам, у Вас селюсть вставная отклеилась, – передразнивая лобасту, прошепелявил Ярус и окинув взглядом всю эту ораву жадно глядящих на него неудовлетворённых русалок, подумал: «Это хорошо ещё, что у них царица есть, которая держит всех в ежовых рукавицах. А если бы у них анархия была и командовала ими какая-нибудь матка Махно1, так меня бы уже давно на части разорвали и растащили по всему дворцу!»

1Батька Махно, украинский анархист красного толка и революционер, участник гражданской войны 1917-1922 гг. на территории России. Командовал Революционной повстанческой армией Украины.

Музыка затихла, и Пелагея, стоящая в шеренге напротив Яруса громко крикнула: «Её Величество, несравненная Бева!» Зазвучал марш, временами заглушаемый звуками бушующего океана. Дверь открылась, и в тронный зал вплыла сияющая Бева. Вместо голубого повседневного пеньюара на ней было длинное белое платье, ниспадающее до кончика хвоста. На голове у неё красовалась золотая корона с массивным голубым камнем, на запястьях были такие же браслеты, как и у Яруса.

– А вот и невеста, – ухмыльнулся про себя Ярус, – здесь было всё, арбузные груди, и массивный затылок, так кажется было у Ильфа и Петрова, а у моей ещё и хвост есть, о, я уже её своей называю, прости меня, Зеночка, я не это имел ввиду, ты у меня единственная.

Бева величаво проплыла между шеренгами русалок, на мгновенье задержавшись напротив Яруса, окинув его взглядом и, видимо оставшись довольной нарядом жениха, улыбнулась, проплыла дальше и уселась на трон. Музыка прекратилась, Меланья вытолкнула Яруса из строя русалок и повернула его лицом к Беве.

– Несравненная Бева, разрешите представить Вам претендента на почетную должность русала Вашего Величества, Яруса, – растягивая слова и делая длинные паузы, торжественно доложила Пелагея.

Бева гордо качнула головой.

– Плыви к Беве и подай ей руку, – негромко сказала Меланья.

– Плыву, – с сарказмом ответил Ярус и не спеша, пошёл к трону.

Подойдя к Беве, он протянул ей руку, она всплыла с трона и, резко дёрнув юношу за руку, повернула его лицом к русалкам. Он стоял рядом с плавающей царицей, не доставая ей до плеча.

Заиграл марш Мендельсона.

– Несравненная Бева, согласны ли Вы взять в русалы Яруса? – торжественно спросила Пелагея.

– Согласна, – с важностью произнесла Бева.

– Провозглашаю Яруса двадцать вторым русалом Вашего Величества! – громко крикнула Пелагея.

– Постойте, – недоумённо перебил Ярус, – а я, почему меня никто, не спрашивает, согласен ли я стать русалом?

Все русалки дружно рассмеялись.

– А твоё мнение никого не интересует, – Бева сильно, как тисками, сжала Ярусу руку, – понял?

– Понял, – поморщившись, ответил Ярус.

– Провозглашаю Яруса русалом Вашего Величества, – ещё громче повторила Пелагея.

Раздались бурные аплодисменты, все русалки радостно захлопали в ладоши, загремели костылями, и только Аглосья смотрела на действо грустными глазами, даже не поднимая рук для аплодисментов. Из строя русалок выплыла Меланья и протянула Беве и Ярусу два широких пояса, украшенных камнями.

– В честь долгой и верной русалочьей жизни попрошу русалочихся1 обменяться поясами, – умилённо произнесла Пелагея.

1Русалочихся – брачующихся (авт.)

Бева развернула к себе Яруса, наклонилась, одела на него пояс с красными камнями и привычным движением ловко застегнула на широкую пряжку.

– Теперь ты, – негромко сказала Бева и сладостно подняла руки.

Ярусу наклоняться не пришлось, потому что необъятная талия Бевы была у него перед лицом. Обхватить её руками, он не смог бы, поэтому ему пришлось один конец пояса забрасывать на талию с одной стороны и ловить с другой, что удалось только с третьего раза. Но это, как оказалось, была ещё не самая большая проблема. Сложности возникли у Яруса при застёгивании пояса, который оказался не резиновый, а за семь лет прошедших с того времени, когда у царицы был последний русал, её талия претерпела большие изменения, проще говоря, она стала гораздо толще и концы пряжки даже близко не сходились.

Возникла непредвиденная пауза. В это время заскучавшая сизеносая лобаста, слегка покачиваясь, оторвала свой взгляд от пола и, подёргав за костыли соседнюю лобасту, уже плохо выговаривая слова, тихо спросила: «А по какому поводу, собственно, собрались?»

– Да Бева замус выхотит, – ответила русалка на костылях, внимательно наблюдая за потугами Яруса.

– Поздравляю, погуляем, – и тут же удивлённо продолжила, – так она же…, уже…, была уже?

– Снова выхотит.

– Поздравляю, снова выходит, снова погуляем, – философски подытожила сизеносая, и сделав глоток из фляги, с трудом перевела мутный взгляд на церемонию.

В это время Ярус «трудился» над невестой в поте лица, он тащил на себя концы пояса, как вожжи лошади, раздвигая материки жира, подергивая его то вверх, то вниз. Но и это не дало желаемых результатов. Нормальному человеку было бы очень больно от таких движений, царица улыбалась, как ни в чём не бывало. Держась двумя руками за концы пояса, юноша перебирая ногами, залез на Беву как на столб, и упираясь в талию коленом изо всех сил подтянул ремень и защёлкнул пряжку. Снова раздались аплодисменты.

– Ты такой ловкий, я уверена, что ты будешь моим самым лучшим русалом из тех, которые у меня были, – наклонившись к Ярусу, томно произнесла Бева.

– Ага, – усмехнулся Ярус.

– Слово для поздравления имеет Меланья, – объявила Пелагея.

Меланья выдвинулась из строя и громко начала.

– Ваше Величество, несравненная Бева, разрешите мне от себя лично и от коллектива лобаст, поздравить Вас с этим знаменательным днём! Теперь Вы снова замужем за русалом Ярусом, и мы желаем вашему союзу штильные дни, но штормовые ночи, – задорно подмигнула Меланья и тут же завопила, – сухо, ой, сухо!

– Сухо! Сухо! – начали скандировать остальные русалки.

– Целуй, – негромко сказала царица юноше.

– Кого? – возмутился Ярус.

– Не кого, а что, руку мою целуй, – спокойно улыбаясь, ответила Бева и сильно сжала Ярусу ладонь.

– Да я… Да мне как-то не с руки право, – морщась от боли, выдавил Ярус.

– А с ноги Грыли не хочешь? – и она ещё сильнее сдавила его кисть.

Юноша увидел, как напряглась Грыля и уже подалась вперёд из строя русалок, ожидая команды «фас». Ярус поднял руку Бевы к своему лицу и поцеловал свой большой палец, который находился сверху её кисти, русалки зааплодировали.

– Слово для поздравления предоставляется Грыле, – продолжила церемонию Пелагея.

– Несравненная Бева, разрешите от себя лично и от коллектива мавок, поздравить Вас с этим приятным и полезным для здоровья днём. Желаю Вам, не останавливаться на достигнутом, русалов много не бывает и лишний русал в спальне не помеха. Физкульт-ура! Сухо!

– Сухо! – смеясь, поддержали Грылю остальные русалки.

– Целуй! – произнесла Бева.

Ярус снова поднял её руку к своим губам и поцеловал свой палец.

– Слово для поздравления предоставляется, – и выдержав паузу, Пелагея закончила, – Аглосье.

– Пусть туда, куда рвётся сердце, всегда дотягиваются Ваши руки. Сухо! – в полнейшей тишине произнесла Аглосья, не поднимая глаз.

Все русалки зааплодировали, дружно скандируя: «Сухо!». Ярус, уже не дожидаясь понуканий со стороны Бевы, снова проимитировал поцелуй.

– Мои руки дотянутся туда, куда я сама захочу, – грозно ответила Бева на поздравление Аглосьи, – Меланья, открой молодому русалу мою спальню.

– Слушаюсь, – ответила лобаста.

– И так, церемония закончена, – обвела всех взглядом царица, и толкнув Яруса в спину, закончила, – давай, грей постельку, дорогой, я сейчас.

– Слушайте, – снова возмутилась сизеносая, с трудом поднимая свою поникшую голову с груди, сильно толкнула локтем в бок соседку, – а по какому поводу, собственно, собрались?

– Бева замус выхотит, – терпеливо ответила она.

– Поздравляю, погуляем и сколько она же уже… уже же… мужей уже у неё сейчас? – с большим трудом выговорила сизеносая.

– Один, – терпеливо пояснила та.

– Один? – сморщилась сизеносая, отшатнувшись от соседки. Затем, потрясая флягу, и сообразив, что спиртное в ней закончилось, она отпустила её и фляга, привязанная на резинке, спряталась в рукаве. После чего сизеносая вытащила из другого рукава новую флягу, которая висела на резинке как варежка у детей. Сделав глоток, старуха приложила рукав к сизому носу и тональностью ниже продолжила, – не, один, мало, запас надо иметь.

– Ответственная за порядок и чистоту в подводном царстве, на период брачной недели, назначается Пелагея, – жёстко продолжила раздавать указания Бева, – ответственная за дисциплину – Грыля. Меня никому не беспокоить ни под каким предлогом!

Грыля бодро качнула головой. Меланья поплыла в сторону спальни, и Ярус почти бегом направился за ней.

– А женишок-то рвётся в бой, – хихикнула лобаста с моноклем. Все засмеялись, но Ярус этого уже не слышал.

Глава 17

ПОБЕГ

Войдя в комнату Бевы, Ярус оторопел от богатства и роскоши. Посредине комнаты, на песочного цвета ковре, стояла огромная кровать, в виде цельного изумрудного нефрита. Спинки кровати напоминали две высокие волны. У изголовья кровати висел искрящийся шар, видимо, заменяющий солнце, играющий всеми цветами радуги, в ногах висел тонкий потухший месяц. Подушки, простыни, откинутый уголок одеяла – всё было в морской тематике. На трёх стенах были портреты Бевы, вернее сами портреты являлись стенами спальни, изготовленные мозаичным способом из драгоценных камней. На одном портрете Бева спала на морском дне среди разноцветных водорослей и мхов, на втором она плыла рядом с медузой впереди огромной стаи рыб, на третьем держась за плавник акулы, плыла по поверхности моря. Около одной из стен стояло три громадных старых сундука, с открытыми крышками, набитыми драгоценными камнями. Первый – белыми и черными жемчугами, второй – бриллиантами, третий – разноцветными камнями. На высоком малахитовом столике стоял огромный аквариум, в котором плавала в солёной воде Маркиза. Увидев Яруса, она открыла глаза и, быстро поднялась на поверхность.

– Эй, ты, – усевшись на край аквариума, презрительно издала медуза, – после кастрации ты сможешь открыть единственный в подземных водах театр «Ла-кастрала» и будешь в нём «супермегазвезда».

Проигноривовав «комплимент», Ярус быстро стал обследовать стены в поисках комнаты релаксации и увидел на одной из стен два огромных алмаза в виде ручек.

– Ты чего там шаришься, тебе кто разрешал? – возмутилась медуза и, оттолкнувшись от стенки аквариума, подплыла ближе к Ярусу.

Не обращая внимание и на эти слова, он потянул ручки на себя – это оказались высокие двустворчатые двери, которые легко отворились, и в лицо юноше ударил яркий солнечный свет, от которого ему пришлось зажмуриться. Перед ним открылась большая летняя поляна на опушке леса.

– Как это так? Я же сейчас нахожусь не только под водой, но и под землёй! Виртуальная комната, а природа, как настоящая, – размышлял он.

Сделав шаг вперед, он пересёк невидимую границу и почувствовал переход из одной среды в другую, настолько реальную, что у него закружилась голова. Тёплая трава приятно щекотала подошву. Свежий лёгкий ветерок развевал волосы. Соскучившись по родной природе, он глубоко вдохнул аромат летних трав. Слух его радовало жужжание пчёл, стрекотание кузнечиков и пение птиц. От чистого воздуха и чувств, нахлынувших на него, глядя на родную землю, у него перехватило дыхание.

– Боже, как хорошо, а меня и Зену хотят лишить этого счастья жить на родной земле или вообще лишить жизни, – возмущённо подумал Ярус, – но берёзки нигде нет.

Вдохнув полной грудью, Ярус пошёл быстрым шагом, а потом побежал в сторону леса по пологой тропинке.

– Ух, ты, ветерок прохладный подул, тучи сгущаются, – поёжился Ярус и припустил. Порывы ветра усилились, пошёл дождь. Он легко добежал до ближайшей опушки леса, вытирая лицо от заливающих лицо капель. Рядом мелькали какие-то кустарники, тополя, клёны, дубы и осины, но берёзки не было. Стало прохладнее. Листья на деревьях стали желтеть. Дождь прекратился, а выглянувшее солнце уже не грело. На глазах ягоды рябины стали наливаться, краснеть, а листья с деревьев стали опадать. На потемневшей траве выпала изморозь, изо рта пошёл пар, земля стала твёрдая и стылая. Юноша увидел в небе клин журавлей, улетающих на юг, а листья с деревьев моментально опали.

– Неужели, за несколько минут может наступить осень? – думал на бегу Ярус, растирая озябшие руки, – но так не бывает, я же не в сказке «Двенадцать месяцев»?

Повалил снег, ударил мороз. Холодное солнце еле пробивалось сквозь густую дымку. Снега насыпало уже по колено, и Ярус уже не бежал, а брёл по нему, царапая ноги об наст, тяжело дыша, чувствуя, как коченеют от холода конечности, но на каждый шаг произносил по одному слову из своего четверостишия:

Я пройду через всё, а нет проползу,

Спасая тебя!

И победы свои к ногам положу!

Я живу для тебя!

Неожиданно сзади, совсем рядом он услышал игривый голос Бевы: «Ярус, что это ты там бормочишь? А ну иди ко мне – негодный мальчишка!»

Юноша остановился и, обернувшись назад, обомлел. Он находился в трёх шагах от комнаты Бевы.

– Как же так, я считал, что пробежал несколько километров, а стою практически на пороге той комнаты, из которой давно выбежал, – разочарованно подумал он, – вот я болван, это же всё виртуально.

– Чего идти-то, когда Вы не готовы, – тяжело дыша, бросился вперёд Ярус, сосредоточившись на поисках берёзки.

– Как не готова, к этому, я всегда готова, – недоумённо пожав плечами, сказала Бева и игриво добавила, – иди ко мне, мой русальчик.

– Иди сюда, яйценосец, кому говорят, – развалившись на спинке кровати, зло поддакнула медуза, ковыряясь в носу и периодически «выстреливая» этими «ископаемыми» в сторону Яруса.

– А как Вы, несравненная, – растирая щёки и вытирая нос, произнёс Ярус, – через хвост хотите получить удовольствие?

– Ах, это, так, я мигом, дорогой, – Бева села на кровать, при этом солнечная люстра над кроватью погасла, зажёгся месяц, голубой потолок, представляющий небо потемнел, и на нём зажглись звёзды, напоминающие малую и большую медведицу.

– Если всё, что я вижу кругом: солнце на горизонте, снег, эти пушистые сосны, снегири и синицы, перелетающие с ветки на ветку, виртуальны, – думал Ярус, с трудом переставляя ноги в глубоком снегу, – может быть, тогда и игла окажется виртуальной, а когда я внесу её в комнату Бевы, она просто исчезнет. Чтобы убедиться в обратном, Ярус сделал снежок и запустил его в комнату царицы. До границы спальни снежок летел как обычно, но после пересечения снизил скорость, долетел до Маркизы, и сбил её со спинки кровати.

– Ах, ты – яичный отморозок, – всплывая с пола и выплёвывая изо рта снег, возмутилась медуза, – катись сюда, снежное яйцо!

– Милый, не шали, – игриво сказала Бева, снимая хвост и вешая его на спинку кровати, – твоя Бевочка уже готова, – заползая на середину кровати, продолжила она.

– Иду, – громко крикнул Ярус, не оборачиваясь, и уже вполголоса самому себе сказал, – ничего не понимаю, комната виртуальная, а снег такой реальный, я уже ног не чувствую. Ярус сделал ещё несколько шагов вперёд по глубокому снегу и, обернувшись, убедился, что он находится на том же расстоянии от спальни Бевы, где и был. Выбивая дрожь зубами, прижав руки к груди, он упрямо брёл дальше, но берёзки нигде не было.

– Милый, ну, что побегал? Я понимаю, что ты соскучился по родным местам. Я создала эту комнату для своего удовольствия и в ностальгии часто провожу здесь время. Но, по утрам, после наших бурных ночей, если ты, конечно, исправно будешь исполнять свой русалочий долг, я разрешу тебе иногда здесь гулять, – развалившись на брачном ложе, говорила Бева, – иди же ко мне, я покажу тебе такое, что ты забудешь обо всём на свете.

– Знаю, стоит только этому произойти, и я останусь тут
навсегда, – думал Ярус, стиснув зубы, стараясь делать шаги ещё шире.

– Немедленно иди сюда, – послышались угрожающие нотки в голосе Бевы, – я тебе последний раз говорю, а не то, я вызову Грылю.

Прямо на глазах, снег потемнел и начал таять. Побежали весенние ручейки, на деревьях набухли почки, из-под снега пробились подснежники. Запели прилетевшие скворцы. Снег сошёл, начала пробиваться первая зелёная травка. Ярус почувствовал покалывание в ногах, значит, ноги не отморозил, подумал он и побежал быстрее. Впереди он увидел небольшую речку, а на пригорке выпустив свои первые листочки, стояла молодая берёзка.

– Иду, Ваше Величество, я Вам цветочек хочу подарить, – радостно крикнул он Беве, и уже шёпотом, нежно поглаживая ствол березки, произнёс, – ну, наконец-то, здравствуй, милая берёзонька моя, клейкие почки, резные листочки, подскажи мне, где иголочка.

И вдруг он увидел, что по стволу берёзы течет сок, а чуть выше увидел иглу.

– Вот оно моё сверхоружие, ах, ты бедненькая моя, тебе же больно, – вытащив иголку из ствола, ему послышался, вздох облегчения, и веточки берёзки, склонённые до земли, приподнялись. – Спасибо, землячка моя, – шепнул он, прильнув щекой к стволу.

– Иди же ко мне быстрей, мой сладкий, смотри, это всё твоё, – томно говорила Бева и, протянув руки, добавила, – а, где же мой цветочек?

Стуча зубами, юноша приблизился к кровати и медленно склонился над царицей.

– Вот он, вот он, вот он! – крикнул он, несколько раз вонзая иглу Беве в бедро, и отскочил от кровати.

– Ах, ты, – всё, что успела сказать царица, как всю её стало трясти и коробить в страшной ломке. Непроизвольные движения рук, ног, головы и всего тела продолжались несколько секунд. Замерла она в неестественной позе, тело выгнуло и развернуло набок, руки оказались вывернуты, пальцы рук скрючены, голова закинута вверх, остекленевшие глаза закатились.

– Принимайте железо, оно укрепляет опорно-двигательный аппарат, – съимитировал рекламный голос Ярус, – и, воткнув иглу в подушку, перевёл взгяд на медузу, – ну что, теперь ты!

Медуза смотрела на всё это ошеломлёнными глазами, открыв бесцветный рот, потом резко подорвалась, спрыгнула со спинки кровати, и бешенно гребя всеми щупальцами, бросилась к пульту вызова охраны, лежащему у изголовья кровати. Ярус нырнул «рыбкой» наперерез, настигнув медузу в нескольких сантиметрах от цели. Он воткнул в слизистую шапку все пять пальцев, встал с кровати, повернул её к себе лицом, и жёстко посмотрел в бегающие глазки.

– А для тебя у меня есть две новости, хорошая и плохая, – вспомнив сравнения медузы про количество блюд, с издёвкой произнёс Ярус, – с какой начать?

– С хорошей, – пролепетала та, неожиданно сразу перестав растягивать не только буквы, но и слова.

– Я знаю сто подвижных игр, – улыбнулся Ярус и сдавил пальцами её медузью шапку.

– А плохая? – скривилась от боли Маркиза.

– А плохая для тебя та, что мои самые любимые футбол и баскетбол, ты что предпочитаешь?

– Футбол.

– Правильно, теперь тебе осталось угадать правая или левая?

– Правая.

– Снова угадала, – Ярус, подбросил медузу так, как обычно вратарь с руки выбивает мяч и со всей силы ударил ногой по этому противному существу, так красиво называемому Маркиза. Медуза разлетелась по всей комнате на сотни сопливых частей, залепив своими останками стены с портретами Бевы и звёздное небо.

Угадала, правая у меня бьёт гораздо сильнее, чем левая, – удовлетворённо выдохнул юноша и брезгливо вытер ноги и руки о покрывало. Потом взял пульт вызова мавок и несколькими ударами о спинку кровати раздробил его на кусочки. Присев на кровать, он посрывал браслеты с ног, взял золотой хвост Бевы, это была плотная прорезиненная ткань и легко надел его на себя, как обычные брюки, только с одной штаниной. Отлично, – произнёс Ярус и попытался вскочить с кровати. Но вместо опоры теперь под ногами у него был жёсткий хвост, отчего он неуклюже завалился на бок рядом с кроватью. Не получилось, теперь ещё раз, – он встал на колени, поджав под себя хвост, оттолкнулся от пола руками и сразу же сильно заработал коленями и бёдрами, приводя в движение хвостовой плавник. Его гребки оказались настолько сильные, что его вынесло вверх, и он ударился головой о солнечный светильник. Ого, а теперь точно также, только плавно и спокойно, – сам себя учил Ярус. Балансируя руками, он выровнял тело в вертикальное положение и не спеша, работая хвостом, завис на месте. Окинув взглядом, лежащую на постели Беву, он увидел иглу. Так, иглу нужно забрать, – нырнув вниз, он подплыл к подушке, вытащил иглу и воткнул её за пояс, – смотри-ка ты, ничего сложного и нет, теперь, на выход.

Он подплыл к двери, двумя руками схватился за дверной проём и, глядя вниз, подвёл кончик хвоста к электронному замку. На индикаторе зажёгся зелёный свет, и дверь медленно открылась. Ярус выглянул наружу, в тронном зале никого не было, сделав два гребка, подплыл к трону, наклонил черепашью голову на подлокотнике, и огромный трон начал сдвигаться в сторону.

– Только бы мавки не выплыли, только бы мавки не выплыли, – как заклятие повторял он, и в этот момент кто-то положил ему руку на плечо, его охватил дикий ужас. «Всё пропало!» – подумал он, но обернувшись, увидел сизеносую лобасту пьяную вдрызг, с трудом держащуюся в вертикальном положении.

– Апо, апо, а по какому поводу вы все тут собрались,
собственно? – с трудом двигая языком и плавая из стороны в сторону, произнесла та.

– Без повода, – глядя в её, не сфокусированные глаза, юноша понял, что эту русалку остерегаться не следует.

– Поздравляю, – улыбнулась лобаста и сразу же сморщила своё и без того морщинистое лицо. – Небе, небе, не, без повода гулять неинтересно, – выговорила она и, усевшись на двигающийся трон, сделала из фляги глоток. Когда трон доехал до упора и резко остановился, сизеносая свалилась с трона, перелетев через его подлокотник, и плавно опустившись на пол, тут же громко захрапела.

Перед Ярусом открылись белые кости решётки, уже легко управляя хвостом, он быстро подплыл к ним, снял с головы венок, ожерелье с шеи и громко ударил по двери. Акула не заставила себя долго ждать, из темноты появилось огромное тело. Видимо ожидая увидеть Беву, она широко зевнула страшной пастью, но увидев напротив себя Яруса, глаза её мгновенно налились кровью, и набросившись на решётку, она неистово стала её грызть. Юноша со всей силы ударил кулаком с зажатым в нём венком и ожерельями по ужасной морде, и этого акула уже стерпеть не могла. Для того чтобы разнести преграду в дребезги, она отплыла для разгона назад, и в это время Ярус приложил кончик хвоста к замку, распахнул дверь настежь и стал крутить перед собой свадебные украшения, дразня акулу. А та, уже набрав скорость, неслась на юношу, как бык на тореадора. Сделав шаг в сторону, он швырнул венок с ожерельями в тронный зал, Мося догнала атрибуты русала и, рыча, как собака, набросилась на них, разрывая на части. Ярусу это и нужно было, быстро ступив за порог, он закрыл за собой дверь, но чуть было не захлебнулся. Прямо за порогом была настоящая вода. Он нырнул вниз, поднял свой крестик, убедился, что тесёмка цела и надел его на шею, потом, просунул лицо между прутьев решётки, глубоко вдохнул, оттолкнулся, и мощно работая хвостом, поплыл наверх.

Когда акуле всё же дошло, что венок из лилий – это совсем
не Ярус, она стремглав устремилась назад к решётке, которая уже была закрыта, и злобно стала грызть её снова только уже с внутренней стороны. В это время из своей спальни, тяжело переваливаясь с ноги на ногу, волоча травмированную конечность, выскочила пришедшая в сознание Бева.

– А ну, вылезайте бездельницы вобловые, быстрее! Дайте сюда запасной ключ, – зарычала она, барабаня кулаками по контейнерам мавок. Как только телохранительницы выплыли, Бева схватила Грылю за волосы, развернула её спиной к себе и, раздвигая позеленевшие лёгкие и небьющееся сердце, вытащила из сопревших внутренностей запасной ключ. Из всех комнат на крик повыплывали все жительницы подводного царства, но побаиваясь попасть под раздачу, близко к царице не приближались. Прихрамывая, Бева подбежала к входной двери, приложила ключ к замку, открыла решётку, и акула стремглав бросилась за Ярусом.

– Взять его, догнать, схватить, вернуть! – в ярости вопила Бева, – во что бы то ни стало, Мося, догони его, мавки, дуры тупорылые, чего стоите, за ним!

Десяток мавок бросились в погоню, отталкивая, друг дружку и мешая проплывать самим себе в узком проёме. Наконец-то, продравшись на выход, они, одна за другой, кинулись в погоню. Бева включила монитор и через секунду на экране появился Ярус, Мося настигающая его и мавки.

– Ну, давайте, мои хорошие, я же вас всех в чешую сотру, быстрее! Ещё быстрее! – скрежетала зубами Бева, глядя на экран.

В это же самое время сизеносая лобаста морща нос от криков, раздающихся кругом проснулась, медленно всплыла и по синусоидальной кривой подплыла к стае русалок.

– А по как.. пов… собр..ись, соб..сно? – постоянно икая, с трудом произнесла она, повиснув на плече лобасты с моноклем.

– У Бевы муж сбежал, – беспокойно шепнула она.

– Я же гово..рила за..пас ну…жно и..меть, ну, так е…му и на…до, поздра….ю! Раз…вод был? – не выговаривая половины букв, процедила сизеносая.

– Нет.

– Тогда, не за..будь..те при…ласить, по..гуляем, – сизеносая громко чмокнула лобасту в щёку.

– Щуки, стерляди! – ревела белугой Бева, нервно выхаживая возле экрана монитора, – я вас всех буду иметь и в хвост, и в плавники!

– Да, не расстраивайтесь, несравненная, – подплывая к Беве, попытались успокоить её Пелагея и Меланья, – да куда он денется, милок, он же теперь русал, поплавает, поплавает, да и назад приплывёт, как миленький.

– В том то и дело, что мы ещё не успели! – раздражённо вскрикнула Бева.

– Как не успели? – часто заморгала одиноким глазом Пелагея, – а чем же вы занимались?

– Ёжика морского тебе в горло! – скрипя зубами, прорычала Бева, злобно глядя на экран монитора.

– Вот, гуляш, это же надо, – расстроено прошептала Меланья Пелагее, – а такой хороший русал мог получиться.

– Хвост мне дайте, который жениху вязали? – истошно крикнула Бева.

Вначале Ярус помогал грести себе руками, но потом понял, что руки только тормозят его скорость. Вытянув их вперёд и, извиваясь всем телом, он продолжил плыть только с помощью хвоста. Кругом была кромешная тьма, только по уменьшению давления воды на тело он понимал, что плывёт вверх. Он смотрел вперёд, пытаясь увидеть конец этой толщи воды, вдруг, впереди себя он увидел сотрудника ДПС, который свистел и махал ярко светящимся в темноте регулировочным жезлом, приказывая Ярусу остановиться. Вместо лица у полицейского оказалась морда огромного усатого сома, вместо рук – плавники, вместо кокарды – ракушка, а на погонах две морские звезды. Поравнявшись с ним на долю секунды, Ярус отчётливо услышал его голос: «А ну дыхни, дыхни кому говорят!»

– Только бы кислорода хватило, – тревожно подумал Ярус, легко обгоняя стража порядка водных путей, который достав «мигалку» и, прилепив её прямо на фуражку, поплыл следом, освещая дорогу, мигающим красным и синим цветом полицейской погонной атрибутики. Вдруг Ярус увидел сквозь кромешную толщу воды еле пробивающееся круглое светлое пятно.

– Молодец, Топа, фонарь не выключил, – обрадовался Ярус, – но это ещё метров десять, как минимум, а воздуха уже не хватает, – и снова произнёс свои строчки, как новое заклинание:

Я пройду через всё, а нет проплыву,

Спасая тебя!

И победы свои к ногам положу!

Я живу для тебя!

Он глянул вниз, полицейский давно отстал, но совсем близко стали видны контуры акулы и мавок. Юноша прибавил ещё, светлое пятно начало увеличиваться, и тут он увидел, какие-то маленькие тёмные предметы, опускающиеся прямо на него. Он схватил один из них, это оказался камень и бросил его вниз к уже приближающейся Мосе. Она легко проглотила его и, не сбавляя, хода, продолжила погоню. Размеры камней становились всё больше и больше. Ярус хватал их уже двумя руками и бросал в акулу, которая с чудовищной быстротой приближалась к нему. Один из камней попал ей в глаз, другой – в нос, при чём, она даже снизила скорость. В глазах у Яруса стало темнеть, сил становилось всё меньше, сердце стучало как набат, требуя для организма кислород. Оправившись от попавших в неё камней, Мося стала оплывать летящие камни, что явно снизило её скорость, но плыла она всё рано гораздо быстрее Яруса. Набрав скорость для последнего броска, она открыла пасть, чтобы проглотить юношу, до поверхности воды Ярусу оставалось около метра.

– Кислорода не хватило, жалко, прощай Зена, – с грустью подумал Ярус, закрывая глаза и понимая, что акула вот-вот его проглотит. Он сделал последний самый мощный гребок и, взлетев над водой, потерял сознание.

Глава 18

ЗУБНОЙ ДОЖДЬ

– Ну, что, я выиграла, – весело смеясь, кружилась в танце Хвоя, – мой последний камень был больше твоего в два раза.

– Подумаешь, – расстроенно сказал Топа, – вот, если бы твой камень и мой соединить, то и пользы было бы в два раза больше.

– Ты так считаешь? – перестала кружиться Хвоя.

– Конечно, – вытер капельку пота с мордочки Топа.

– Хорошо, – сказала Хвоя и немного подумав, бросилась на другую сторону озера, – я сейчас! – раздался издалека её звонкий голос.

– Всё-таки хорошо, что среди красивых женщин бывают умные, – улыбнувшись, сам себе сказал Топа.

Хвоя с неимоверной быстротой очутилась на том берегу и через считанные секунды оказалась рядом с Топой.

– Вот, – тяжело дыша, сказала Хвоя, держа в руках большую доску.

– Что это? – удивился Топа.

– Это мои качели, – радостно произнесла Хвоя.

– У меня друг погибает, а она аттракционы тут устраивает, – обиженно сказал Топа.

– Ты меня не понял, на этих качелях я качаюсь одна, положив на другой конец тяжёлый камень.

– Вот и качайся, а мне некогда, – презрительно крикнул Топа, бросив камень в воду, и нахмурившись пробурчал, – я её ещё умной обозвал.

– Глупенький Топа, если мы положим большой камень на одну сторону, а на другую вместе с тобой прыгнем, то камень полетит далеко в воду, как ты и хотел.

– Да, как это, не понял, – замер Топа с камнем в руке.

– А вот так, – Хвоя установила доску на валун, – теперь, помогай мне, берём вон тот камень.

– А не великоват камешек?

– Самый раз, заряжай, – командовала листина, – теперь, разгоняемся по доске и прыгаем вместе на другой край качелей, понял?

– Понял!

Они взялись за руки и, разбежавшись, прыгнули.

– А-а-гонь! – крикнули они, не сговариваясь, одновременно приземляясь на доску.

В это время из воды вылетел без сознания Ярус, за ним следом акула. Находясь в воздухе, Мося поняла, что обед догнала.
От предчувствия удовольствия хруста человеческих косточек в пасти, в считанные доли секунды у ней усилилось слюновыделение и блаженно закрыв глаза, она вложила в смыкание челюстей всю злобу, накопленную на Яруса. Но в тот самый момент, когда акула, уже намеревалась схватить юношу, в её пасть влетел камень, запущенный Хвоей и Топой. Над подземным озером пошёл зубной дождь.
К сожалению, это достижение по удалению ста семидесяти двух зубов из одной ротовой полости за одну секунду так и не было зафиксировано в Книге рекордов Гиннесса1.

1Книга рекордов Гиннеса – ежегодный справочник, раскрывающий информацию о рекордных достижениях людей и животных, уникальных природных явлениях, выдающихся достижениях шоу-бизнеса, СМИ и культуры.

Акула всей своей массой приземлилась на головы трём мавкам, всплывшим следом за ней, которые от такого удара сразу утонули.

– Это Ярус, мой Ярус, – крикнул Топа, глядя на бездыханное тело друга с золотым хвостом, плавающим посредине озера, и
не раздумывая, бросился в воду, забыв, что он так и не научился плавать. Хвоя перехватила Топу, схватив его за лапку над самой водой, и поставила на берег.

– Сиди здесь, я сама, – приказала она и, быстро подплыв к юноше, потянула его на сушу. В тот момент, когда туловище Яруса уже оказалось на берегу, а ноги ещё оставались в воде, из бездны вынырнула Грыля и, схватив листину сзади за волосы, потянула её за собой в воду. Прямо на глазах Хвоя стала уменьшаться в размерах, пока не исчезла совсем. Грыля покрутила головой, не понимая, куда та исчезла, а разжав кулак, обнаружила на ладони иголочку хвои. Оскалившись, мавка бросила иголку в воду и поплыла к юноше, лежавшему без сознания. Чтобы защитить друга, Топа забрался к нему на грудь и встал в боевую стойку. Грыля злобно рассмеялась и, ударив ладонью по воде, полностью обдала Топу с ног до головы. Маленькая иголочка хвои, упавшая на воду вначале превратилась в крохотную Хвою, плавающую на поверхности воды, а потом стала расти, как на дрожжах, становясь всё больше и больше. Это была всё та же листина, только размеры её увеличивались и увеличивались – вначале вода доходила ей по самую шею, потом по пояс, а потом стала ниже колен. Превратившись в огромного монстра, она последовала за мавкой. Грыля уже протянула руки к Ярусу, но Хвоя поймала русалку за хвост, покрутила над головой её извивающееся тело и сильно ударила об воду, на этом её сопротивление закончилось. На середине озера, как поплавки, стали появляться отставшие в погоне мавки. Раскручивая тело Грыли у себя над головой, Хвоя опустила его на голову одной русалке, потом другой, третьей. Листина била, всплывающих мавок, телом Грыли, как палкой, пока они
не прекратили всплывать. После чего она подняла её тело на вытянутой руке и бросила в воду вниз головой, последняя мавка исчезла в чёрной бездне.

Бездыханное тело Яруса лежало у самой воды, а Топа сидел у него на груди и горько плакал, трогая его то за щёки, то за нос, то нежно обнимая за шею, твердя одно и тоже: «Ярус, вставай! Ярус, ну вставай, пожалуйста! Ну, очнись ты!»

Хвоя, напоминающая сейчас снежного человека, тяжело ступая огромными ногами, вышла из воды и направилась к Ярусу. Топа обернулся и, глядя на гигантскую Хвою, ему стало страшно, раскинув лапки в стороны, крот упал на грудь Яруса, и закрыв глаза, тихо шептал: «Это мой друг, это Ярус, не обижай его, он хороший, это не его хвост, его заколдовали! Яруса нельзя об воду!»

Хвоя безмолвно двумя пальчиками сняла Топу, легко подняла юношу, перевернула вниз лицом, и положила животом себе на колено. Изо рта и из носа Яруса струйками побежала вода, надавливая ему на спину рукой, прижимая его живот к своему колену, Хвоя выдавливала воду из лёгких. Вдруг, резко закашлявшись и выплёвывая воду, Ярус резко вздохнул несколько раз и начал приходить в себя.

– Ну, вот, и хорошо, – улыбнулась Хвоя, и посмотрев на испуганного Топу, подмигнула ему.

– А-а-а как это у тебя получилось, стать такой большой и сильной? – глядя на её огромные руки, заикаясь, испуганно спросил Топа.

– Это меня папа научил, – аккуратно посадив Яруса на землю и, прислонив его спиной к большому валуну, ответила Хвоя.

– А-а-а, – выдавил из себя Топа, постепенно приходя в себя от такого превращения, – а ты теперь такой и останешься? – восхищаясь её размерами, спросил Топа.

– Нет, – ответила Хвоя, и быстро уменьшившись до прежних размеров, продолжила, – теперь, мне пора, твой друг сейчас оклемается, а люди не должны меня видеть. И рассказывать ему обо мне, тоже не надо, хорошо?

– Ладно, спасибо тебе. До свидания, Хвоя, – нежно произнёс Топа, – мне было приятно с тобой познакомиться.

– До свидания, Топа, ты мне тоже понравился, удачи вам, – и вдруг очень строго добавила, – только зампомни одно, не садись на чёрный диван и пожав лапку Топы, быстро пошла вдоль берега.

Топа тяжело вздохнул и чуть не плача смотрел вслед уходящей маленькой листины по имени Хвоя.

В это время в своём подводном царстве Бева устроила погром и чинила расправу над русалками. Был разбит монитор, по всему тронному залу плавали вырванные русалочьи волосы всех мастей, в SPA-салоне была открыта клиника для лечения пострадавших мавок, сама Бева горько плакала, собирая и соскребая со стен и потолка своей спальни останки своей лучшей подруги Маркизы.

Глава 19

КАРРА

– Ярус, как же я рад тебя видеть, – подбежал Топа к другу и нежно потёрся о его предплечье.

Придя в себя и откашлявшись, Ярус попытался вспомнить последние события.

– Я точно помню, что Мося меня практически догнала. Как же мне тогда удалось спастись? – но, увидев друга, устало улыбнулся, – Топа, это ты, какое счастье.

– Это чей у тебя наряд? – весело произнёс Топа, трогая его хвост.

– Самой царицы подземных вод Бевы.

– Так, это в неё мы камнем попали?

– Нет, это её подруга, акула, а кто это мы? – спросил Ярус, снимая хвост.

– Я и… – быстро начал Топа.

– И-и-и! – строго повторила Хвоя на том берегу.

Запнувшись на секунду, Топа тут же продолжил: «Качели!»

– А-а, – вставая с земли, сказал Ярус, подозрительно глянув на Топу.

– Ну, и как старушка-царица? – джяги-джяги были, герань расцвела? – подмигнув, спросил Топа.

– Нет, Топа, если бы герань расцвела, то ты бы меня больше никогда не увидел, – ответил Ярус и удивлённо спросил, – а ты откуда такие слова знаешь – джяги-джяги?

– Пока ты там с царицами общался, я на любовные курсы ходил, – гордо заявил Топа.

– И что ты там выучил? – спросил Ярус.

– Я уже знаю, что заниматься любовью надо с тем, кого ты любишь, – рассудительно произнёс Топа.

– Ишь-ишь-ишь! – повторила Хвоя.

– Видимо у тебя на этих качелях был хороший лектор, Топа, – хитро прищурившись, сказал Ярус, и тут же продолжил, – но как же мне теперь в одних трусах по подземному царству ходить?

– Да, – критически глядя на Яруса, сказал Топа, – могут ещё появиться желающие сделать с тобой джяги-джяги. Хорошо, что мне штанишки не нужны, всё шёрсткой покрыто.

– Будем выходить из ситуации подручными средствами, – Ярус достал из рюкзака перочинный нож и отрезал плавник. Затем разрезал остатки хвоста по линиям боковых швов до начала бедра и надел заготовку на себя. Получилась облегающая, длинная юбка с высокими боковыми разрезами. Ярус сдвинул её на поясе, разрезы оказались спереди и сзади.

– Теперь ты похож на девчонку, – брызнул от смеха Топа.

– Смотри Топа, материал-то тянется и если бы были нитки, то эти куски можно было сшить и получились бы золотые штаны, – выворачивая содержимое рюкзака, сказал Ярус, вытащил из пояса хвоста иглу, и воткнув в карман рюкзака, спросил, – у тебя, случайно, ниток нет?

– Ага, есть… – с издёвкой сказал Топа, но резко замолчал, потому что прямо перед ним упала шишка, на которую были намотаны золотые нитки.

– Есть-есть-есть, – повторила Хвоя.

– На, Ярус, тут на берегу валялись какие-то нитки, – промямлил Топа.

– Топа, ты прямо старик Хоттабыч, ещё и цвет совпал, спасибо, – вдевая нитку в иголку, сказал Ярус, – и молодец мамуля, что приучила меня самому пришивать пуговицы.

– Думаю, что эту часть, – рассматривая остаток плавника, задумчиво произнёс Топа, – нужно тоже использовать.

– Это как? – поинтересовался Ярус, увлечённый шитьём.

– Из этого остатка тебе нужно сшить шарфик.

– Зачем это мне шарфик?

– Шарфик будет многофункциональным, – уверенно говорил Топа, – во-первых, шарфик прикроет часть твоего тела, во-вторых, это будет уже в некотором смысле костюм, в-третьих, когда у тебя была олимпийка, я держался за воротник, а теперь мне за что держаться, за твоё ухо? Поэтому пошив тебе шарфик, мы убьём сразу несколько зайцев.

– Есть такой дизайнер Зайцев, так вот ты, Топа – дизайнер Кротов.

– Я не знаю, что такое дизайнер, но в твоей интонации есть похвальные нотки и мне это приятно.

– Хорошо, Топа, специально для тебя я сошью себе шарфик, – согласился юноша.

Закончив шить брюки, Ярус из остатков плавника, сшил шарфик, с большим трудом втиснулся в штаны и повернулся к Топе.

– Как тебе мой новый наряд?

– Сложно сказать, – рассматривая Яруса, произнёс крот, – в чём ты выглядишь сексуальнее в трусах или в этих брючках?

– Топа, ты смотри, какие изменения в тебе произошли за время нашего знакомства? – удивлённо глядя на друга, сказал Ярус.

– Какие?

– Существенные, ты стал не только разбираться в таких вопросах, как любовь и секс, но стал гораздо лучше видеть при свете.

– Ну, к свету я привыкнуть не могу, просто у твоего фонарика уже батарейка садится, поэтому я стал лучше видеть, а с любовью и сексом я уже практически на ты.

– Ты, ты, ты! – возмущённо повторило эхо за Топой.

– Да? – тоже удивился Ярус.

– Я на это надеюсь, – смутился крот и тяжело вздохнув, продолжил, – но ведь, прекрасному нет предела, поэтому я хочу снова посетить любовные курсы.

– У тебя все ещё впереди, а сейчас проверим седло, которое я для тебя приготовил, – Ярус повязал шарфик на шею, посадил друга на плечо и спросил, – ну, как, тебе удобно держаться?

– Сойдёт, – усаживаясь на плече, сказал крот, крепко держась за шарфик, – но лучше бы, конечно, маленький гамачок.

– Может тебе ещё и кофе с молоком подать?

– Ага и конфету «Белочку», – заложив нога за ногу, улыбнулся крот.

Из кармашка рюкзака расдался телефонный звонок. Ярус вытащил смартфон.

– Ало, – кричал в трубку чёрт Вася, – Ярус, как ты там, живой?

– Вася, привет, – обрадовался Ярус, – живой пока, познакомился с Бевой…

– Не женился на ней? – хохотнул Вася.

– Нет, Бог миловал!

– Ну, давай, держись, я за тебя кулаки буду держать, и звони, если что!

– Пока, Вася, спасибо! – сказал Ярус, засунул смартфон себе за пояс золотых штанов и орбратился к Топе, – ну, что, Топа, попрощался? – надевая рюкзак, спросил Ярус.

– С кем? – удивлённо произнёс Топа, широко раскрыв глазки.

– С качелями? – улыбаясь, спросил юноша, забрасывая за плечи рюкзак и беря в руки фонарь.

– Ах, да, поставь меня на землю, Ярус, – попросил крот, подошёл к качелям, и всматриваясь в противоположный берег, громко крикнул, – до свидания!

Хвоя молчала.

– Я буду скучать без вас, – снова крикнул Топа и совсем тихо
добавил, – моё Эхо.

Но Хвоя и тут никак не отреагировала.

– Ну, что, садись на свой шарфик, Топа, – заботливо предложил юноша.

– Ты иди, Ярус, я пойду следом, мне нужно побыть одному, и кое-что обдумать, – грустно сказал Топа, низко опустив голову.

Дорога в гроте петляла, но чем дальше они шли, тем она круче спускалась вниз.

– Топа, ты идёшь? – периодически спрашивал Ярус,
не оборачиваясь назад.

– Иду, – хмуро отвечал Топа.

Освещая дорогу фонариком, Ярус шёл быстро, и уставший Топа, на коротеньких ножках, стал не успевать за ним.

– Топа, догоняй, – торопил его Ярус.

– Бегу, – задыхаясь, произнёс Топа.

Поравнявшись с одной из примыкающих пещер, оттуда вылетела ворона. Громко хлопая крыльями она схватила Топу, обогнула Яруса, и прокричав: «Карра! Карра!» полетела вниз, держа в когтях обмякшего Топу.

Ярус отреагировал молниеносно, бросив фонарик ей вдогонку, попал птице в крыло, ворона выпустила Топу, и угрожающе издав своё: «Карра! Карра!», тяжело полетела вниз. Фонарик потух, и Ярус стал медленно, на ощупь продвигаться вперёд.

– Топа, ты где? – перешёл на шёпот Ярус, осторожно ступая, чтобы не наступить на друга.

– Тут я, – простонал Топа.

– Ты живой?

– Живой, – раздражённо ответил Топа, подошёл к другу, и похлопав его по ноге, кряхтя пробубнил, – как будто мёртвые могут говорить?

– Могут, Топа, и не только говорить, – сажая Топу на плечо, ответил Ярус, – ты забыл о чудовище в яме, скелете, вампире, русалках?

– Не забыл.

– Ты не ушибся?

– Голова цела, лапы тоже, но пару шишек будет, – устраиваясь на шарфике, сказал Топа, – хотя, они под моей шерстью не видны. А кто это был?

– Ты не поверишь, Топа, но это была та ворона, которая сидела у меня дома на подоконнике в Москве.

– А как она сюда попала?

– Этого я тебе сказать не могу, потому что сам не знаю, одно могу сказать точно, что фонариком я в неё хорошо заехал, возможно, и крыло повредил. Где же этот фонарик?

– Да, вон он, ты что, не видишь?

– Не вижу.

– Вот слепота куриная, иди прямо, ещё, чуть правее, ещё, стой! Он у твоих ног.

Ярус наклонился и, нащупав фонарик, попробовал его включить.

– Да, кажется, фонарь погиб смертью храбрых, спасая Топу, – вздохнул Ярус.

– Ярус, но я же лучше любого фонарика и даже прибора ночного видения, я тебе, как штурман, расскажу любую дорогу, в любой темноте.

– Ну, ладно, веди, штурман, – усмехнулся Ярус.

– Сейчас иди прямо, теперь резкий поворот налево, пять шагов вниз, прямо, чуть правее. Чего это я раньше не придумал такой способ передвижения, правее, теперь налево, а теперь прямо, прямо, прямо…

– Ой! – остановился Ярус, – Топа, я из-за тебя шишку набил!

– Извини, Ярус, тут поворот налево.

– А ты куда смотрел, Топа?

– Что-то укачало меня, я и задремал, – зевнув, ответил крот.

– Топа ещё раз заснёшь, понесу тебя вверх ногами.

– Не засну, тут тоннель расширяется, ого, можешь идти смело, тут такая поляна, хоть в футбол играй.

А теперь, давай потише, впереди, что-то светится.

Глава 20

И СНОВА ЗЕНА

Войдя в чёрную комнату, Зена села на кровать и посмотрела на свою опухшую руку. Огромные красные отпечатки пальцев Жаропепла на глазах превращались в большие коричневые синяки. Она погладила повреждённую руку, и ей так стало нестерпимо жалко себя, что слёзы градом покатились по щекам.

Всплакнув, Зена взяла себя в руки и успокоилась. Она решила проанализировать ситуацию, в которой оказалась. Откинув балдахин, она легла на кровать и, глядя на мерцающий огонь в лампах, стала размышлять.

Тери оказался чёртом, это же надо было влюбиться в паршивого чёрта, хотя нет, я его совсем не любила, просто он как-то вклинился между мной и Ярусом. А мне льстило, что самый красивый парень школы за мной ухаживает, только и всего. Вот дура, какая я была дура! Бедный, мой милый Ярус, он столько терпел от меня унижений и оскорблений. Теперь я буду просить у него прощения столько, сколько потребуется, пока он меня не простит, хоть всю жизнь, – на глазах Зены снова навернулись слёзы, и она подняла голову вверх, чтобы успокоиться и не разреветься.

Ладно, дальше. Оказавшись здесь, кто из моих близких может догадаться, что я под землёй? Никто. А кто мне может помочь? Никто. Здесь меня никто не найдёт, а значит, помощи ждать неоткуда.
Ярус! – вскрикнула Зена, – я уверена, что он меня ищет и сейчас делает всё, чтобы мне помочь. Только, как он, бедненький, мне поможет? – тяжело вздохнула Зена. А что я сама могу сделать для своего освобождения? Нужно узнать, что хочет от меня этот Жаропепел и постараться выяснить его сильные и слабые стороны. Хотя о том, что ему нужно, он уже объявил, мол, он мой любимый мужчина, и я по-хорошему или по-плохому, стану его женой. Судя по всему, – Зена подняла травмированную руку, синяк стал иссиня-чёрным и тяжело вздохнув, продолжила размышления, – Жаропепел выполнит свое обещание.

Дверь открылась и в комнату вбежала горбатая старуха в грязных лохмотьях и забинтованной рукой. Схватив Зену за руку, она прошипела: «Иди сюда, красавица», потащила её за собой в огненный холл. Зена решила не сопротивляться.

Остановившись посредине холла, старуха внимательно всмотрелась в лицо Зены, потрогала её талию, бёдра, волосы, несколько раз обошла вокруг, поднимая то одну руку, то другую.

– Понятно, – произнесла она, повернувшись к Жаропеплу, сидящему на диване.

– Если понятно, ступай, – ответил ей Жаропепел, при этом старуха странно надулась и вдруг лопнула, не оставив после себя никаких следов.

– Добрый день, Ваше Величество, – произнесла Зена, как можно искреннее, склонив голову.

– Ба, да ты оказывается не совсем дура, даже правильнее будет сказать совсем не дура.

– Я, просто, не могла поверить такому счастью, Ваше Величество, я простая земная девушка… и, вдруг, удостоиться такой чести, стать женой самого Жаропепла, – Зена снова склонила голову.

– Буду с тобой откровенен, таких как ты, у меня было тысячи, – самодовольно произнёс Жаропепел.

– Я и не сомневалась, Вы – мечта любой женщины, Ваше Величество.

– Что-то при первой встрече, ты не очень была рада нашему знакомству, – подозрительно прищурился Жаропепел.

– Глядя на всё это, мне трудно было поверить, что это не сон, Вы понимаете, как сложно сразу простому человеку воспринять то, что он увидел в Вашем царстве? Тем более, остаться в живых, по сути, находясь в эпицентре огня.

– Ученые черти моей научной лаборатории создали специальное средство «Антижар», для того, чтобы я мог, так сказать, общаться, – противно хрюкнул Жаропепел, – с особями противоположного пола. Да, ты садись, не бойся, – царь похлопал по дивану ладонью так, что огненные искры полетели из-под его руки, и дождавшись пока она присядет, продолжил, – Ты сейчас тоже находишься под защитой этого средства, так же, как и твоя одежда. Действует оно сутки, у тебя в ванной комнате стоит целая такая упаковка. Каждое утро, когда, что вы там люди делаете, умываетесь, зубы чистите, ты капаешь «Антижар» себе на макушку и становишься полностью защищённой от любой высокой температуры.

– Теперь понятно, Ваше Величество.

– Да, ладно тебе, что ты всё Ваше Величество, Ваше Величество, зови меня просто Жаропепел. И не надо мне «выкать», а то ты мне напоминаешь о моём возрасте.

– Хорошо, Жаропепел, а что хотела от меня эта старушка, она так внимательно меня рассматривала, уж не бывшая ли она твоя пассия?

– Нет, – рассмеялся царь, – это Инкоха, мой личный… э… дизайнер.

– Да? – удивилась Зена, – что-то по её наряду не скажешь, что у неё есть свой дом моды.

– Она пошьёт тебе наряд к свадьбе, ты же хочешь настоящей свадьбы, фату, гостей?

– Конечно, Жаропепел, просто это произошло так быстро и неожиданно. Ты меня похитил, как кавказскую пленницу, а за девушкой ухаживать нужно, цветы дарить.

– Ну, ухаживать я не привык, а цветы, пожалуйста, – Жаропепел щёлкнул пальцами и прямо перед девушкой из пола фонтаном начал бить ключ огненной лавы, постепенно формируясь в цветок, – вот тебе цветы, – радостно пробасил он.

– Спасибо, конечно, Жаропепел, но, я люблю живые.

– Живых здесь быть не может и запомни, всё живое временно, а мёртвое – вечно.

– Ты такой умный Жаро…, а можно я тебя буду звать Жора?

– Жора? – рассмеялся царь, – так меня ещё никто не называл, а что, мне нравится, Жора.

– Жора, а чем ты тут занимаешься, под землёй?

– Я заставляю грешников топить котлы и контролирую температуру в своём царстве.

– Жорик, а у тебя есть мечта?

– Есть, я хочу стать царём не только под Землей, но и на Земле, для этого мне нужно сильно поднять температуру на поверхности Земного шара, что я и делаю.

– Так, вот откуда глобальное потепление, – растерянно произнесла Зена.

– Что, чувствуется? – обрадованно продолжил Жаропепел, – это хорошо, более того, я тебе скажу, что грядёт глобальное поджаривание. А поможете мне в этом вы – люди.

– Как это?

– Так это, чем больше люди будут грешить на Земле, тем больше этих грешников попадёт ко мне в ад, тем больше котлов они будут топить, тем жарче и жарче будет становиться на планете. И, в конце концов, через несколько сотен лет, я сделаю так, что на всём земном шаре будет моя температура комфорта, тысяча шестьсот шестьдесят шесть градусов.

– Ты хочешь сказать, что на земле все когда-нибудь сгорит?

– Непременно.

– А реки, океаны, моря, что будет с ними?

– Всё выкипит и исчезнет, будет райский ад или адский рай, как хочешь, так и называй. Ну, а в свободное время я буду придаваться любовным утехам, – Жаропепел положил свою руку на бедро Зены.

– Жорик, ты такой жаркий мужчина, – убирая руку, произнесла Зена, – вот сейчас у нас на термометре тысяча шестьсот шестьдесят шесть градусов, тебе хорошо?

– Тысяча шестьсот шестьдесят шесть градусов и выше – это температура комфорта, смотри, какой я гибкий и пластичный, – Жаропепел вскочил, и извиваясь корпусом, сложился пополам, сел на шпагат при этом туловище превратилось в жидкую лаву, просочилось под ногами, а возникнув с другой стороны снова восстановилось на талии прежнего Жаропепла. Взяв руками голову, он стал вращать её в одну сторону, потом отпустил, и она раскрутившись вернулась в прежнее положение, – ну как? – произнёс довольный Жаропепел.

– Жорик, да ты прямо Майкл Джексон, с такой пластикой, тебе только брейк танцевать.

– Не знаю, кто такой Джексон, но знаю, что я в сто раз лучше! – игриво крикнул царь, при этом его рука стала вдруг вытягиваться в длинную тонкую верёвку и обкручивать тело и ноги. Жаропепел оказался туго связанным своей же рукой, но вдруг резко вздохнул и напрягшись порвал путы, скинул наземь, оказавшись без руки. Демонстративно страдая, подёргал плечом с культей, сгрёб ногой куски верёвок, поднял их, слепил комок, приставил к безрукому плечу, из которого, прямо на глазах, выросла новая рука, приобретая свою прежнюю длину и форму.

– Круто, – подзадорила Жаропепла Зена.

– А сейчас, – крикнул Жаропепел, – коронный номер!

Он присел рядом с Зеной, оторвал свои ноги, приставил их себе на плечи, которые тутже к ним приросли и стали легко сгибаться и шевелиться. Жаропепел похлопал в ладоши и ступнями одновременно. После этого он оторвал себе руку и приставил на место оторванной ноги. Вторую руку постигла та же участь и она заняла место другой нижней конечности. Зена отодвинулась от существа, у которого вместо рук оказались ноги, а из плавок вместо ног торчат руки. После чего голова Жаропепла провалилась в туловище, и нижняя часть в плавках скрылась там же. По выпуклостям в корпусе Жаропепла было видно, как голова и задница несколько раз ударились друг о друга, и поменявшись местами, голова опустилась к рукам, а задница выскочила вверх, соединившись с ногами. Приняв прежний облик, Жаропепел сделал кувырок назад, и вскочив на ноги, выкинул руки вверх.

– Ну, как? – гордо спросил царь, – ты когда-нибудь видела такое?

– Никогда, – промолвила, поражённая зрелищем, Зена.

– То-то, – довольный собой Жаропепел снова присел рядом.

– Жорик, – задумчиво сказала Зена, снова посмотрев на огромный электронный термометр, – а что будет, если температура упадет, ну, например, до полутора тысяч градусов?

– Этого не произойдет никогда, – взорвался Жаропепел и грозно добавил, – и тебе это знать совсем не нужно, а теперь, – расплывшись в улыбке, продолжил он, – думаю, нам пора заняться делом.

– Это чем?

– Любовью, дорогая моя.

– Как хорошо, что ты … такой любвеобильный мужчина, – льстиво произнесла Зена.

– Да, я такой, – расплылся в широкой улыбке Жаропепел.

– Я наконец-то осознаю, как мне повезло, я тоже горю нестерпимым желанием оказаться в твоих объятиях, но только вначале мне хотелось бы узнать о тебе, как можно больше. Ведь, не каждой земной девушке выпадает такая честь, не только пообщаться с самим Жаропеплом, но и стать его невестой, скажи, Жора, у тебя есть какое-нибудь хобби?

– Да, я устраиваю землетрясения и извержения вулканов, – радостно сказал царь, – это так интересно, смотреть, как рушатся мосты и дома, исчезают целые города…

– Вот, гад, – процедила сквозь зубы Зена.

– Что ты сказала? – наклонился к ней Жаропепел.

– Грандиозно, говорю, – произнесла Зена.

– Хочешь, я для тебя сейчас устрою землетрясение, например,
на …

– Нет, – испуганно вскрикнула Зена и уже спокойнее продолжила, – я не хочу, чтобы ты отвлекался на какие-то пустяки, мне так интересно с тобой разговаривать. Скажи, Жорик, а сколько тебе лет?

– Не знаю, я появился с образованием Земли.

– Выходит, что тебе больше четырёх миллиардов лет.

– Может быть, я ещё так молод, – царь самовлюблённо пригладил огненные волосы.

– Ты сказал, что у тебя были тысячи женщин, а ты любил кого-нибудь из них?

– Любил? – рассмеялся Жаропепел, – что я больной на голову? Любить, значит меньше жить, только интим и ничего более, – презрительно посмотрел он на девушку и вдруг, задумавшись, сентиментально продолжил, – до того, как сформировалась современная женщина, у меня была одна славная троглодитка1, как проснётся, так всё радуется, что огонь не надо поддерживать, была и неандерталка2 и кроманьонка3.

1Троглодиты – охотники-собиратели, которые жили в пещерах, используя каменные орудия и огонь для приготовления еды. Они были людьми низкого роста, крепкого телосложения и темноволосыми. Троглодиты появились на Земле около 2,5 млн лет назад.

2Неандертальцы – вымерший представитель рода людей. Возраст останков наиболее ранних неандертальцев - около 500 тыс. лет; окончательно сформировались, как вид, около
130-150 тыс. лет назад; последние неандертальцы жили около
40 тыс. лет назад.

3Кроманьонцы – общее название ранних представителей современного человека, которые появились в Европе значительно позже неандертальцев и некоторое время сосуществовали с ними около 40–30 тыс. лет назад.

– А ты не очень-то был разборчив в своих связях.

– Что да, то да, – гордо произнёс Жаропепел, – а что делать?
Я же живой здоровый мужчина, огонь, одним словом.

– А сколько живут Жаропеплы?

– Что за дурацкий вопрос, я такой один и я – бессмертен!

– Кажется, Кощей тоже был бессмертный, а умер.

– А ты откуда про Кощея знаешь? – удивился Жаропепел.

– В книжках читала.

– Про Кощея книжки пишут? – завистливо протянул Жаропепел и тут же с надеждой добавил, – а про меня пишут?

– Нет, не пишут.

– Ничего, ещё напишут, если успеют, – рассмеялся Жаропепел, – а Кощей – идиот, говорил я ему, что любить нужно только себя, а он Василису люблю, Василису, – презрительно сказал Жаропепел, –
не поверил мне, поэтому и сдох. Ага, потом появились вы – современные женщины.

– И что?

– Вы оказались лучше троглодиток, – убедительно сказал царь.

– Спасибо и на этом, – ухмыльнулась Зена.

– Только есть одна проблемка.

– Какая?

– Мне нужна твоя Программа Любви, – потирая руки, говорил Жаропепел, – сам я любить никогда не буду, но хочу, чтобы меня любили, а твоя Программа Любви поможет мне влюблять в себя всех, кого я захочу. Кроме того, этой программой, кроме меня, будут пользоваться мои черти, оборотни, злыдни, бесы. И вскоре любовь на земле станет страшной болезнью, коростой, которую будут бояться все люди, тем самым я уничтожу любовь на всём земном шарике. Ну, как тебе?

– Эпохальные планы, а что я получу взамен? – прищурилась Зена.

– А что ты хочешь?

– Ты отпустишь меня домой.

– Договорились.

– Но, для этого, мне нужен самый современный компьютер.

– Пойдём со мной, думаешь, что глубоко под Землёй живут тёмные и необразованные?

Жаропепел направился внутрь зала, Зена последовала за ним. Пройдя тронный зал, они оказались у зеркальной стены с огромной дверью. Жаропепел открыл её, это оказалась большая комната, напоминающая рабочий кабинет. Через огромные затонированные стекла кабинета был виден вход и огромная часть дворца. Здесь же стояли кресло, стол, системный блок и большой монитор.

– У меня такой комп, который стоит, как два «Боинга»1, ещё один «Боинг» мне стоило защитить его от высоких температур, – садясь в кресло и включая системный блок, хвастался Жаропепел, – все нужные и самые современные программы находятся в папке «программы». Да, интернет сейчас отключен, чтобы ты не осложнила свою судьбу. Пожалуйста, только работай, – уступая Зене место, произнёс Жаропепел.

1Боинг 747 — первый в мире широкофюзеляжный дальнемагистральный пассажирский авиалайнер, выпускаемый американской компанией Boeing. Первый полёт Боинг 747 выполнил
9 февраля 1969 года. Стоимость одного самолета Boeing 747 различной модификации и комплектации доходит до 300 млн. долларов.

– Ого, за таким навороченным компом я ещё не работала, – обрадовано сказала Зена, понимая, что именно за этим компьютером, может решиться её судьба.

– Ещё бы, теперь мне нужно отлучиться, дорогая, нужно проверить, как грешники топят мои печи.

– Да-да, иди Жорик, я начинаю работать над Программой Любви, – сосредоточенно сказала Зена, садясь в кресло.

У двери Жаропепел оказался с такой быстротой, что Зене показалось, что Жаропеплов на самом деле два.

– И смотри мне, без фокусов, а не то сожгу, – обернувшись, строго произнёс Жаропепел, захлопнув за собой дверь.

Глава 21

В ГОСТЯХ У СМЕРТИ

Грот резко расширился и упёрся в высокую чёрную стену дома с колоннами, освещённую ярким прожектором.

– С виду вроде бы обыкновенный дом, Топа, только вот в нём нет ни одного окна, и весь он из чёрного гранита, – затушив свечу, Ярус объяснил Топе, что он видит перед собой.

На двери был изображен гроб, на крышке красивым готическим шрифтом было выведено: «Добро пожаловать!» На корпусе гроба выгравировано «ООО СМЕРТЬ и Ко». Периметр двери был оснащен мигающими лампочками. Справа от названия фирмы горел лайтбокс, на котором был изображён скелет с накинутым на него длинным плащом и капюшоном на голове. Он стоял, устало опершись на косу, а ниже было написано: «Режим работы: КРУГЛОСУТОЧНО, без перерыва».

– Ну что там? – нетерпеливо поинтересовался Топа.

– Тут, Топа, женщина с косой, – поморщившись, произнёс Ярус.

– Женщина с веслом слышал, а женщина с косой нет, должно быть, у неё хорошие волосы? – рассуждал Топа.

– Посмотрим, – ответил Ярус и решительно постучал в дверь. – Посмотрим, тоже мне шутник нашёлся, – обиделся Топа, – с вашим светом мне придется только подёргать её за косу.

– А вот этого я тебе делать не советую, потому что эта женщина – Смерть, – задумчиво предупредил Ярус.

– Чья, смерть? – испугался Топа.

– Не знаю, сейчас проверим, да, в гости к Смерти я ещё
не ходил, – вздохнув, произнёс Ярус.

Ярус толкнул дверь, и несмотря на свою массивность, она легко отворилась, звякнул колокольчик. Перед ними было просторное продолговатое помещение с чёрным потолком, полом из белого мрамора и красными стенами. Цвета помещения шокировали, Ярус понял, что дизайн этого помещения создавался таким образом, чтобы оно напоминала внутреннюю отделку гроба. Часть одной стены была увешана чёрными атласными лентами с надписями: «любимой матери», «любимому отцу», «хорошему другу», «заботливому мужу», «самой лучшей жене». Здесь же висел небольшой стенд под названием «Уголок потребителя», на котором большими чёрными буквами с красными потёками было написано: «Не откладывай смерть на завтра, если можешь умереть сегодня!» Рядом со стендом висела огромная медаль с черепом и костями «Смертельному лидеру за смертельные заслуги от Нежити». Рядом с медалью висела грамота: «Уважаемая Смерть, поздравляю Вас с Новым 21 веком! Мне приятно сообщить Вам, что в 20 веке Вы перевыполнили взятые Вами обязательства по количеству человекосмертей на Земле в 20 раз по сравнению с 19 веком! Надеюсь, что и впредь Вы будете успешно преодолевать улыбки, смех и радость на Вашем трудовом пути! Желаю Вам здоровья, нескончаемой грусти и вечного траура! Царь подземного мира – Жаропепел.»

– Жаропепел желает Смерти здоровья, бред, – усмехнулся Ярус.

– Что-то мне Ярус тут запах не нравится, – поводил носиком Топа.

– И не удивительно, Топа, ведь мы же с тобой живые.

Они сделали ещё несколько шагов по ступенькам вниз, как вдруг зазвучала популярная детская мелодия «От улыбки станет всем светлей». Но хриплый неприятный мужской голос пел песню на совершенно другие слова:

«От могилки станет всем темней!

Пожилым и даже маленьким ребятам!

Поделись могилкою своей,

И она к тебе не раз еще вернётся!

И тогда наверняка, вдруг посыплется земля,

И червяк почует запах свежей гнили!

С погребального цветка начинается весна,

А свобода начинается с могилы!»

От такого исполнения известной песенки по коже у Яруса побежали мурашки, а у Топы шёрстка встала дыбом, и он стал похож на чёрный круглый комочек. Юноша вскрикнул от неожиданности, потому что на его плечо легла холодная рука и ледяные пальцы коснулись его шеи. Он резко обернулся, сзади него стояла девушка, но весь её вид говорил о том, что это не совсем обычный экземпляр женского рода, принимая в расчёт белый цвет лица с синими кругами под глазами, тонкие губы, накрашенные чёрной помадой и татуировкой слезы на левой щеке. Чёрный брючный костюм, подчеркивал её нечеловеческую худобу, огромная копна огненно-рыжих волос напоминала большой красный одуванчик, на серебряной цепочке, на груди у неё висел маленький человеческий череп, а холодные серые глаза смотрели на Яруса с жадной улыбкой.

– Не здравствуйте, господа, не здравствуйте, – радостно произнесла девушка, делая ударение на предлог не, – вы, наверное, за Смертью пришли, но её, к сожалению, сейчас нет, – грустно закончила она, опустив глаза в пол, как на поминках.

Юноша, аккуратно приподнял её руку и освободился от неприятного прикосновения.

– Ярус, так, значит, мы с тобой бессмертные, если смерти нет, – обрадовался Топа.

– Нет, нет, господа, вы ошибаетесь, бессмертна на этой земле только смерть, – скривила девушка свой маленький хищный рот, – так вот, госпожа Смерть сейчас на выезде, очень много работы наверху, ну, очень много, – изобразив подобие улыбки, девушка указала мизинцем вверх, – и чем дальше, тем больше. Кстати, странно, что вы с ней не встретились.

– И ничего странного, – осмелев, произнёс Топа.

– А вы… сразу к ней хотите или, может быть, я вам чем-нибудь могу помочь? Извините, забыла представиться, начальник департамента предсмертного ожидания Агония, – гордо закончила она.

– А-а-а знаю, есть такой цветок, Бегония, только корешки у него совсем не вкусные, – поморщился Топа.

– Не Бэ, а А – гония, – зло поправила она и философски размышляя, продолжила, – это борьба жизни со смертью, в которой победа рано или поздно одерживает Смерть. А теперь, сделайте выдох, – блаженно прикрыв веки, она подняла руку с чёрными ногтями.

Ярус и Топа, переглянувшись, но выдохнули.

– О, милые мои, если бы вы знали, сколько кайфа я получаю от выдоха, особенно последнего, – открыла глаза Агония, – и так, как вас звали?

– Нас не звали, а зовут, – поправил Ярус.

– Ах, вы ещё живы, ну, да, мы это поправим, проходите, проходите, не стесняйтесь, так, как вас зовут, пока?

– Меня зовут Топа, а это – Ярус, – бесстрашно ответил крот.

– Очень приятно, ну просто очень, очень приятно, – хищно раздвинув чёрные губы в подобие улыбки и открывая жёлтые зубы, произнесла Агония, – вы несомненно устали в дороге, я хочу вам предложить присесть на этот замечательный диван, присаживайтесь, господа, – она взяла Яруса под руку и настойчиво направила его к чёрному дивану.

– Стой, Ярус! Диван черный? – выкрикнул встревоженно Топа, вспоминая предупреждение Хвои: «Только не садись на черный диван».

– Да, черный, – беспечно ответил юноша.

– Не садись ни в коем разе, – Топа подошёл и крепко схватил Яруса за золотую штанину.

– Ничего, мы пешком постоим, – сказал Ярус, освобождаясь от руки Агонии.

– Скажите, а магазинчика продуктового у вас здесь нет? А то очень кушать хочется, – тоненько спросил Топа.

– Извините, это подземное царство и здесь это не актуально, – поморщившись, ответила Агония, – и вообще, вам тут недолго осталось…

– Что недолго осталось? – поинтересовался Топа.

– Продукты искать, скоро они вам не понадобятся, – угрожая, сказала Агония, – но я могу предложить вам что-нибудь выпить? – вдруг, заботливо заявила хозяйка, проходя за барную стойку и криво ухмыляясь, продолжила – кровь, гной, горячая желчь? – она щёлкнула коготком по каждому из трёх больших сосудов, в которых были жидкости красного, серого и грязно-жёлтого цветов.

– Спасибо, мы уже ни есть ни пить не хотим, – за двоих ответил Ярус, рассматривая офис Смерти. У красных стен стояли венки, урны для праха разной величины и отделки. Здесь же у стен стояло несколько стеклянных шкафов. В одном из них находились ножи, заточки, топоры, пилы, камень с привязанной к нему верёвкой, верёвочные петли большие и маленькие, а рядом с ними мыло.
В другом – пистолеты, автоматы, гранаты, мины. В третьем – стеклянные колбочки и пузырёчки с табличками: «яды», «отравы», «кислоты», «наркотики».

– Ну, раз вы не хотите, то я сама выпью, обожаю коктейли, – с этими словами Агония достала высокий бокал и налила в него из всех трёх емкостей. Опустив в содержимое трубочку и, покрутив ею внутри бокала, она блаженно стала потягивать налитое, противно причмокивая языком. Потом вытащив трубочку, облизала её и, покрутив оставшуюся жидкость в бокале, залпом допила, издав при этом громкую отрыжку.

– Вас приветствует фирма «Смерть и Компания», – поставив бокал на барную стойку, она бодро зашагала по офису взад-вперёд, произнося заученные фразы, – девиз нашей фирмы: «Да здравствует мыло душистое и верёвка пушистая!» Мы оказываем весь спектр подземных услуг, у нас продаются гробы с гарантией: деревянные, металлопластиковые, стеклянные, бронированные, – Агония прошла вдоль длинного ряда гробов с крышками, прислонёнными к стене, – а также с подогревом, вентиляцией и даже с морозильной камерой. При покупке двух гробов, третий гроб бесплатно, вас как раз двое, покупайте!

– Нам не нужны гробы, – заметил Ярус, постучав костяшками пальцев по бронированному гробу.

– А зря, скоро будет подорожание, и не факт, что они вам не понадобятся в самое ближайшее время. Далее, при покупке могилы в элитном районе, вы получаете в подарок матрац от фирмы «Скелетто», на этом матраце в своём уютном гробике, вы можете комфортно пролежать многие десятки лет.

– Не нужны нам Ваши матрацы! – вдруг возмутился Топа, высунувшись из-за ноги Яруса.

– Потом пожалеете, – угрожающе сказала Агония и ещё громче продолжила, – продаются белые тапочки, оптом и в розницу, а ещё, мы покупаем черепа и кости в хорошем состоянии, вы не продаете свои?

– Нет, у нас в плохом, очень плохом состоянии, – с сожалением произнёс Топа и звонко постучал себя кулачком по макушке.

– Предлагаем вояж тур по красивейшим кладбищам подземного царства, с возможностью выбора места захоронения. А также, кодируем от вампирических запоев, и даже избавляем от лишней крови… – Агония сделала паузу, внимательно рассматривая посетителей, видимо определяя, сколько крови, с каждого из них можно будет получить.

– Мы ведём здоровый образ жизни, – гордо произнёс Топа.

– Хорошо, – грубо продолжила Агония, – тогда перейдём к самому главному в вашей жизни.

– Это к чему? – уткнувшись носиком в урну для праха, Топа попытался приоткрыть один глаз, но тутже его закрыл, потому что свет в офисе был достаточно ярким.

– К Смерти, господа! Смерть бывает один раз в жизни и встретить её нужно так, чтобы не было больно оттого, что вы
не подготовились к этому прекрасному событию должным образом.
И наша фирма подошла к этому деликатному вопросу творчески, здесь мы можем предложить огромный спектр услуг, как-то: отравление, авария, крушение, удушение, падение с большой высоты. Кстати, очень незабываемая кончина! Вы вспомните всю свою жизнь за несколько секунд! Дальше, нервное потрясение, расстрел, подрыв на мине, ну, и обычные, поможем повеситься, замёрзнуть или утопиться! – монотонно перечислила Агония, напоминая официантку в ресторане.

– Но мы… – начал Топа обнюхивая венок, стоящий у стенки.

– Понимаю, понимаю, понимаю, хочется чего-нибудь необычного? Есть, суицид!

– Суй куда? – поинтересовался Топа.

– После этого, совать тебе уже ничего не придется, чёрненький мой, скривилась Агония, а увидев, что Топа стоит около венка, – продолжила, – о, крот, тебе понравился этот венок? Отлично, он тебе очень к морде.

– Не нужен мне венок, мне ещё очень рано, – обиженно сказал Топа.

– Все так говорят, – устало произнесла Агония, – но только смерть решает, кому и когда следует отправиться на тот свет? Кстати, в древнем Китае дети заблаговременно готовились к смерти своих родителей. Они дарили им гроб на день рождения и ставили его в доме на самом видном месте. Это считалось проявлением глубочайшего сыновнего почтения.

– Я же Вам не китайский крот, а русский, – сердито сказал Топа.

– О люди, глупые люди, Вы просите у Бога лёгкой жизни вместо того, чтобы просить у него лёгкой смерти. Одна из таких, например, смерть ударом молнии, хотите?

– Здрасьте, пожалуйста, я молнии вообще не переношу, – возмутился Топа.

– Хорошо, могу предложить вам замечательные яды, вот, например, яд созданный на основе милого зонтичного растения цикуты, самого ядовитого растения средней полосы России, – Агония открыла витрину и, взяв маленькую беленькую капсулу в руку, продолжила, – именно ядом цикуты был отравлен знаменитый древнегреческий философ Сократ в 399 году до новой эры. Вы можете получить то же самое удовольствие, которое испытал сам Сократ.

– Не надо нам такого удовольствия, – пренебрежительно усмехнулся Ярус.

– И такая смерть Вам не нравится, – заскрежетала зубами
Агония, – а оружие, вам нравится? Не хотите ли, застрелиться, господа?

– Ярус, Ярус, купи автомат, – Топа дёргал Яруса за штанину, как маленький ребенок, – а лучше пулемёт и патронов побольше, кокним этого Жаропепла и дело с концом.

– Жаль, мне вас очень жаль, я так поняла, что вы направляетесь к Жаропеплу? – ехидно спросила Агония, – тогда, мне жаль вас ещё больше, предлагала, как нормальным людям хорошую быструю смерть, отказываются. Какие-то мазохисты, честное слово.

– А это, что у Вас? – остановился Ярус около устройства, напоминающего игровой автомат, который в народе называют «одноруким бандитом». Под светящимся черепом на его экране время от времени выпадали разные предметы.

– О, это моя гордость, это счётчик смертей, – гордо сказала Агония, проведя по нему сверху ладонью, вытирая пыль, – с помощью этого устройства я провела большую научно-исследовательскую работу по классификации и подсчёту смертей на всей Земле.
В будущем я собираюсь защитить докторскую диссертацию на тему: «Зависимость роста ДТП1 и человеческих смертей от НТП2 автомобильной промышленности!» Так, например, по моей статистике, со дня изобретения первого автомобиля, на дорогах Земли погибло людей в четыре раза больше чем во всех войнах двадцатого века, – радовалась Агония, – я высчитала, что ежегодно жертвами аварий становятся более миллиона человек, то есть каждую минуту на дорогах мира погибает два человека!

1ДТП – дорожно-транспортные происшествия.

2НТП – научно-технический прогресс.

– Значит, – скорбно произнёс Ярус, – каждые тридцать секунд на асфальте гибнет один человек, кто-то теряет отца, мать, сына или дочь?

– Именно, – широко улыбнувшись, сказала Агония, открывая свои жёлтые зубы, и с азартом продолжила, – и чем дальше, тем эта цифра всё больше возрастает, а всё потому, что люди создают автомобили, которые ездят всё быстрее и быстрее, значит, аварий на дорогах будет всё больше и больше, – потирая руки, радовалась Агония. Поэтому госпоже Смерти покоя совсем нет – нужно метнуться из одного уголка Земли в другой, закрыть глаза, одному, другому, третьему. Но это её любимая работа, она ей очень, очень нравится, и она отдаёт ей себя всю без остатка.

– А это что? – нахмурившись, спросил Ярус, заметив, что на экране выпало три бутылки на чёрном фоне.

– Три бутылки, это алкоголик сдох, – буднично произнесла Агония, – Но самое интересное, это то, что моё устройство показывает, в какой стране это произошло, вот в левом верхнем углу экрана выскочило Czech, именно там алкоголик и выпил свой последний стакан.

– А вот, три шприца выскочило, и цифра 95, это кто-то выздоровел? – с надеждой произнёс Ярус.

– Нет, выздоравливающих моё устройство не фиксирует, только смерть и травмы. Только что умерло 95 человек от коронавируса, смотрим где, в США.

– А вот, это что, за свёрла?

– Это не свёрла, это отбойные молотки. В Китае засыпало
37 шахтёров, – веселилась Агония.

– А вот выпало три буханки хлеба, что это значит? – мрачнея, спросил Ярус.

– Это с голодухи в Нигерии умерло 52 человека, – широко улыбнулась черными губами Агония.

– А это что? – спросил Ярус, услышав, как автомат запиликал неприятную мелодию.

– Это джек-пот, ага, сейчас смотри, смотри, – засияла Агония.

На экране быстро замелькали сектора: три мужские шляпы,
три туфельки, три машинки, три куколки, три машинки, три куколки, потом снова машинки.

– И что это? – бледнея, спросил Ярус.

– Неужели непонятно, видишь, здесь вверху замигал значок «автобус» и «машина», это значит, школьный автобус столкнулся с грузовой машиной в Индии, – зевнула Агония.

– Это что, – всплеснул руками, возмущённый Ярус, – только сейчас погибло 19 человек из них семнадцать детей?

– Ерунда, бывает и больше, а ещё около 30 миллионов человек в год получают тяжёлые увечья после автомобильных катастроф, и вот с этими приходится заниматься мне. Вот и в этой аварии один мальчик к несчастью выжил…

– К счастью! – крикнул на весь офис Ярус, и угрожающе глядя на Агонию уже тише, продолжил, – мальчик выжил в этой аварии к счастью.

– Это для тебя к счастью, а для нас со Смертью к несчастью, – спокойно продолжила Агония, – ну, чего ты на меня злишься, это же не я вас людей убиваю и даже не Смерть, она только глаза вам закрывает. Вы – люди сами так умело себя уничтожаете: алкоголем и лекарствами, голодом и наркотиками, самолётами и скоростными машинами и так далее и так далее, что нам и войны не надо. Так что, мой счётчик работает беспрерывно, благодаря неуёмному стремлению самого человека к смерти. А теперь, я покажу тебе свою любимую развлекалку, – став напротив автомата, Агония резко дёрнула рычаг автома сбоку, – это рукоятка «СВС» кнопка случайного выбора смерти. Смотри сюда: Европа, Беларусь, город Бобруйск, улица Гоголя дом 154. Мы сейчас на экране видим людей, которые в режиме онлайн находятся на этой улице. И вот видишь две девочки с портфелями. Оба! Правая обведена черным кружком, выбор пал на неё, – засмеялась Агония, потирая руки.

– Что? Что ты хочешь этим сказать? – забеспокоился Ярус.

– Смотри, сейчас будет кайф! – не моргая, Агония уставилась на экран.

На экране, женщина на балконе поливает из лейки цветы в горшках. Вдруг женщина засуетилась, полезла рукой в карман фартука, достала телефон, но задела локтем горшок. Горшок летит вниз, где идут девочки. Ярус ударяет кулаком по клавиатуре, видео замирает на секунду, девочки проходят, горшок падает сзади них. Они оборачиваются, смотрят вверх, идут дальше.

– Что ты наделал? – забилась в истерике Агония, – ты обломал мне весь кайф! Я хотела предложить тебе самому выбрать смерть, но теперь ты будешь умирать долго и мучительно, ты будешь умолять меня о смерти! Это я тебе обещаю!

Агония бросилась к барной стойке и нажала большую красную кнопку. Завыла сирена, и под потолком замигал красный фонарь.

– Боль, Шок, у вас появилась работёнка! – заорала она, и тутже успокоившись, принялась готовить ещё один коктейль.

Из потайной двери в конце офиса появилась девушка, по всей видимости, это и была Боль. Её ярко красные губы, тёмный макияж, чёрные, гладко приглаженные волосы с красными мелированными кончиками, длинное красное платье до пят с огромными чёрными мишенями, красные туфли на высокой чёрной платформе выказывали явную агрессию ко всему, кто находился рядом с ней, а рядом были только Ярус и Топа.

– Давно нужно было нас позвать, – укоряюще взглянув на Агонию, прохрипела Боль, – а то, эта смерть ему не нужна, та смерть ему не подходит, сейчас он будет мечтать о смерти!

Из двери напротив, появился коротко-стриженный молодой человек в камуфлированной форме, портупее и берцах. Не иначе это и был Шок. Он вышел строевым шагом, держа руки за спиной, дойдя до середины офиса, остановился и повернулся к Ярусу лицом, широко расставив ноги.

– Агония, – продолжила Боль, – кстати, ты не сильно расслабляйся, приготовься выполнять свою работу, а сейчас поставь мою любимую «Пляску смерти».

– Хорошо, – ответила Агония, потягивая коктейль и нажала кнопку на музыкальном центре, зазвучала музыка Ференца Листа «Пляска смерти». Боль начала танцевать, судорожно размахивая руками, ногами, сделав несколько па, она пару раз обернулась вокруг своей оси, высоко выбрасывая вверх ноги и, вдруг резко остановившись, злобно взглянув на Яруса, махнула рукой в его сторону. Из-под её длинных ногтей полетели десятки игл, разлетаясь и позвякивая о предметы офиса.

– Уха-ха-ха-ха!!! – злобно рассмеялась Боль.

Ярус успел поднять рюкзак перед собой, укрываясь от игл, но одна игла попала ему в кончик мизинца.

– Ай! – вскрикнул он и подумал, – вот почему говорят: «Болит так, словно иголками колет». Выдернув иглу, и развернув рюкзак к себе лицом, он увидел, что несколько десяток игл воткнулись в рюкзак. Заметив, что Боль приготовилась махнуть другой рукой, Ярус подхватил крота, посадил на плечо, и крикнув: «Держись Топа!», одним прыжком оказался за шкафом с оружием.

– Уха-ха-ха-ха-ха!!! – рассмеялась Боль, и тут же из-под ногтей её другой руки вылетело пять острых ножей, от которых стеклянный шкаф разлетелся в дребезги, а один воткнулся у Яруса над головой.

«А ещё говорят, болит так, как ножом режет», – подумал Ярус, схватил с полки револьвер и оглянулся назад в поисках укрытия. Одним прыжком он оказался у бронированного гроба, повалил его наземь и распластался за ним с Топой, скрываясь от следующей очереди игл и ножей, которые звонко позвякивали о металлическую поверхность гроба.

– Дай-ка, теперь я, – произнёс Шок, сделал шаг вперёд, и криво усмехаясь, браво зачитал речёвку, – сколько дырок в голове, тридцать восемь их уже! – и выставив вперёд левую руку, со стволами пистолетов вместо пальцев, открыл стрельбу.

Пули часто забарабанили по гробу, отскакивая от него, как горох от стенки заглушая музыку.

– Хороший бронированный гроб, не обманула Агония,
не пробивается, – с этими словами, приподнявшись над гробом, юноша несколько раз выстрелил в нападавших, но никакого эффекта его выстрелы не произвели. Более того, Шок и Боль посмотрели друг на друга и громко рассмеялись.

– Наверное, я промахнулся, – с сожалением произнёс Ярус.

– Целься лучше, – весь дрожа, пропищал Топа.

– Я люблю делить всех поровну, полетят конечности в сторону, – продолжил чеканить слова Шок.

Приподняв голову над гробом, Ярус увидел, что Шок поднял другую руку, вместо которой из рукава торчал ствол пушки и прицелился в них.

– Закрой уши, Топа! – крикнул Ярус, прижимая друга к груди, и свернулся калачиком. Первую стенку гроба снаряд пробил, а вот вторую не смог, но взрыв был настолько сильный, что Яруса и Топу откинуло тяжелым гробом на метр назад. Придя в себя и подождав, пока развеется дымка, юноша снова выстрелил в ответ, на этот раз он увидел, что пули, выпущенные им, точно попали в противников – две пули вошли Шоку в голову, но пулевые отверстия моментально затянулись, ни оставив и намека от ран, будто бы Шок был цельнорезиновым. Пули попали и в тело Боли, но она даже
не поморщилась.

– Пули их не берут, – разочарованно произнёс Ярус, выпустив в них всю обойму и отбросив револьвер в сторону.

– Может, вот это поможет? – протягивая Ярусу гранату, застеснявшись сказал крот.

– Откуда это Топа?

– Там на полочке лежало, – пожав плечиками, произнёс Топа и добавил, – я подумал, может пригодится.

– Ну, ты даёшь, – Ярус взял гранату и не очень строго добавил, – но на будущее, запомни Топа, что так делать нехорошо, – и, вырвав чеку, бросил её в наступающую парочку.

Через несколько секунд громыхнул взрыв, музыка замолкла.

– Шок, Шок, ты посмотри, – раздался истошный голос Боли, – эти жруще–срущие существа испортили мне новое платье!

Отряхнувшись от обсыпанной штукатурки, Ярус выглянул из-за укрытия и увидел стоящую в красных лохмотьях Боль и разорванном в некоторых местах камуфляже Шока.

– Топа, даже граната им до лампочки, убить огнестрельным оружием можно живой организм, а чем можно убить этих тварей, я просто не знаю, наверное, их невозможно убить.

– Неужели ничего нельзя сделать? – Топа посмотрел на юношу испуганными глазками, – придумай же что-нибудь!

– Боль, чем снимают обычную боль? – нервничая, задал себе вопрос Ярус и, вдруг, обрадовавшись, сам на него ответил, – заморозка, точно, – он быстро достал из рюкзака пистолет Кондилятора, включил его на холод и, приподнявшись над гробом, выстрелил в Боль.

Белый ком вылетел из пистолета Кондилятора и попал Боли в плечо. Только что она махала руками, выбрасывая иглы и ножи, как тутже вся покрылась льдом и замерла.

– Есть одна, – обрадовался Ярус и прицелившись, выстрелил в Шок. Покрывшись коркой льда, Шок на мгновение замер, но потом поведя плечами, взмахнув руками и потопав ногами, скинул с себя всю обледенелость.

– Шок холода не боится, – разочарованно сказал Ярус Топе, спрятавшись в укрытие, но тутже улыбнулся, – ничего, сейчас мы включим ему тепленькую, – и переведя пистолет на «жар», снова выстрелил.

Огненный шар вылетевший из пистолета попал в Шок, но он только усмехнулся. И со словами: «Я тебе, как поросёнку вырву сердце и печёнку!» снова направил руку-пушку в друзей и прицелился.

– Топа, закрой уши, – предупредил Ярус. Прошло несколько секунд, но выстрела не последовало. Юноша приподнялся и увидел, что ствол пушки и стволы пальцев-пистолетов Шока раскалились до красна от горячего выстрела из пистолета Кондилятора, и чтобы их остудить Шок энергично махал руками.

– Ни холод, ни жара его не берут, но несколько секунд мы выиграли. Чем же можно одолеть Шок, чем? – задумался на мгновение Ярус и тутже вскрикнул, – знаю! В больницах нервный шок, болевой шок снимают наркотиками, точно. Там на полке есть шприцы с сильнодействующими наркотическими веществами, – и тут же пригорюнившись, добавил, – но как же к ним добраться?

– Эх, если бы не было света, я принёс бы тебе всё, что ты захочешь, – сокрушённо вздохнул Топа.

– Свет, говоришь, выключить? – спросил Ярус, и выглянув из укрытия, заметил, что выключатель находится на противоположной стене в самом конце офиса. В это время Шок оторвал столешницу у барной стойки, и прикрываясь ею, как щитом, стал медленно приближаться к лежащим за гробом друзьям, выставив вперёд пушечный ствол, цитируя новый слоган: «Вырву я тебе глаза, наколю на шампура!»

– Что ж, попробуем выключить свет жаром, – юноша снова прицелился, выстрелил и попал точно в цель. Проводка заискрилась, провода на стенах загорелись, в офисе погас свет и наступила полнейшая темнота.

– Теперь, скажи, где они лежат, – прошептал Топа Ярусу.

– Второй шкаф, третья полка снизу, – ответил юноша.

– Понял, вижу, – произнёс Топа и выскользнул из рук Яруса.

Оказавшись снова в темноте, как рыба в воде, он обогнул огромную ступню Шока и осторожно ступая, чтобы не наступить на стёкла, направился к витринам.

– Перестрелка закончилась, переходим в рукопашную схватку, – подумал Ярус, надел рюкзак на плечо, бесшумно встал, и сделав несколько шагов, прислонился спиной к стене.

– Кто играет в кошки-мышки, у того кривые кишки, ха-ха-ха! – рассмеялся Шок, и после паузы добавил, – не, не так, мы играем в кошки-мышки, кошка съест у мышки кишки, – под его ногами хрустели стеклянные осколки, а он медленно продвигался к укрытию Яруса и Топы.

– Шок, – раздался спокойный голос Агонии, – у меня фонарик есть, дать тебе?

– Не надо, я его и так раздавлю, дай мне с ним поиграться, – усмехнувшись, ответил он, и медленно продвигаясь вперед, громко прокричал, – Кто со мной играет в прятки, тот получит в рот взрывчатку!

В полнейшей темноте Шок дошёл до бронированного гроба, уткнувшись в него носком берца, тут же выстрелил из руки-пушки в то место, где несколько секунд тому назад находились Ярус и Топа. Он перешагнул гроб, потопал на том месте, куда стрелял и понял, что Ярус уже покинул укрытие. Потом замер и прислушался, около витрин что-то звякнуло, и он мгновенно выстрелил из руки-пистолетов в том направлении.

– Ой, ой! – донёсся тоненький голосочек Топы и звук разбивающегося стекла.

Шок тут же выстрелил в том направлении ещё несколько раз и прислушался.

– Череп, череп, черепки, размозжу твои мозги! Один готов, – противно рассмеялся Шок и снова прислушался.

– Не дай Бог, он попал по Топе, – подумал Ярус, прижимаясь к стене, стараясь не дышать.

– Поиграли в кошки-мышки, разлетелись чьи-то кишки, – произнёс Шок, всё время прислушиваясь, и дойдя до разбитых витрин, ударами ног повалил их на пол.

В это время Ярус чуть не вскрикнул, почувствовав, как кто-то коснулся его ступни.

– Топа, – обрадовался Ярус, посадил крота на плечо, и нащупав в его лапках шприцы, он взял их один в одну руку, другой в другую, положив большие пальцы на штоки шприцов и замер.

– Не играй со мною в мышки, накручу на руку кишки! Гы-гы-гы! – продвигаясь вперёд, Шок приближался к Ярусу, продолжая забавлять себя новыми рифмованными строчками, – мы играли в кошки-мышки, раскромсаю твои кишки!

Ярус стоял ни жив, ни мёртв, было слышно, как Шок, наступая на битые стекла, медленно приближается и вдруг Топа, засунув свою острую мордочку прямо в раковину его уха, шепнул: «Он – напротив, в шаге от нас стоит боком».

Шагнув вперёд, Ярус нанёс одновременно два удара, выдавив содержимое шприцов, и снова прижался к стене. Шок получил два укола один в грудь, другой в спину, для друзей прошло несколько томительных мгновений. И вдруг Ярус услышал, а Топа, конечно, увидел, как Шок, шаркнув ногами, повернувшись к Ярусу лицом, произнёс уже без всякой агрессии: «Убежала в норку мышка, унесла с собою кишки», и тутже продолжил уже медленно и певуче с каким-то бесконечным страданием: «А надолго ли?», и грохнулся на пол.

– Мы играли в кошки-мышки, нету кошки, целы мышки, – поправил речёвку Шока Топа.

– Спасибо друг, – поблагодарил Ярус крота, перейдя с шёпота на голос.

– И тебе спасибо, – громко ответил Топа.

– Шок! – раздался в темноте испуганный голос Агонии, – Ты где, что с тобой?

– Шока больше нет, отшокировал он своё, – ответил Ярус.

– Ах, ты! – крикнула Агония и, включив фонарик, бросилась к юноше, стараясь толкнуть его на чёрный диван, но Ярус моментально присел, и Агония перелетев через него, сама оказалась в своей же ловушке. Коснувшись дивана, спинка его тут же накрыла Агонию, оказавшись крышкой гроба. Ярус поднял фонарик, который она выронила и теперь ему было видно отчаянное сопротивление Агонии: попытки скинуть крышку гроба и движение огромных ножей внутри него. Прошло несколько минут, прежде чем Агония полностью затихла, а через мгновение наружу вылетел только её красный парик.

– Не рой яму другому, сама в неё попадешь, – с укором произнёс Топа.

Ярус осветил фонарём помещение. Печальная картина предстала перед ними: задымлённый офис, разбитые шкафы, груда валяющегося оружия, развороченная барная стойка, куски штукатурки, разбитые стёкла, гильзы, ножи, иглы, лежащий на полу Шок и замороженная Боль.

– Извините за беспорядок, – сняв с плеча рюкзак, Ярус повыдёргивал из него иглы и добавил, – по-моему, нам пора.

Осторожно ступая, чтобы не поранить босые ноги о стёкла, он дошёл до выхода, открыл дверь, и друзья глубоко вдохнули свежего воздуха, хотя назвать его свежим глубоко под землёй было, конечно, трудно.

Глава 22

ИНКОХА

Освещая себе путь фонариком, Ярус быстрой походкой направился по земляным ступеням, ведущим к центру земли. Примыкающих пещер на пути их следования больше не было, но грот угрожающе становился всё уже и ниже. Сколько времени прошло с того момента, когда они вышли из офиса Смерти, он не знал. Дышать становилось всё тяжелее, и Ярус дышал уже открытым ртом. Он вспотел, то ли потому что шёл достаточно быстро, то ли оттого, что они спустились глубже под землю. Топа время от времени заботливо справлялся о самочувствии своего товарища, крепко держась за шарфик.

– Как ты, Ярус?

– Ещё дышу, – вытирая свободной рукой, пот со лба, – ответил Ярус.

– Я слышу, но ты так тяжело дышишь, – поглаживая Яруса по волосам, беспокойно произнёс Топа.

– А ты? – спросил Ярус.

– Я уже не дышу, за тебя волнуюсь, а когда я волнуюсь, обычно забываю дышать.

– Топа, не волнуйся, дыши, пожалуйста.

– Хорошо, я уже начал, – громко засопел крот.

– Топа, или мне кажется, или на самом деле музыка играет.

– Точно играет.

Подойдя ближе, они отчётливо услышали музыку в стиле рэп. После очередного поворота, грот расширился, и на подземной поляне показалась небольшая ветхая избушка на курьих ножках со светомузыкой по периметру крыши.

– Смотри Топа, избушка на курьих ножках, – усмехнулся Ярус.

– Чего только не придумают, уже избы на лапы ставят, – забубнил недовольный Топа, и добавил, – это для того, чтобы дом за тобой ходил что ли?

Избушка не стояла на одном месте, а вращалась на гигантском музыкальном диске, с таким же огромным звукоснимателем. Она то покрутится на диске, то спрыгнет с него, то начнёт одной лапой диск сначала тормозить, потом отпускать его, прямо как заправский диск-жокей. При этом из динамиков, установленных на крыше, разносился хриплый старушечий голос:

Тем, кто посещает меня время от времени,

Я своими приколами подниму настроение! Йо!

– Во даёт, – улыбнулся Ярус, глядя на избушку.

– Что даёт, что-нибудь вкусненькое? – заволновался Топа.

– Да нет, избушка танцует и поёт.

– Подумаешь, – скривился Топа и, передразнивая поющую избу, тоже перешёл на рэп, – лучше бы она молчала, да чем-нибудь угощала, йо!

– И пройти её нельзя и обойти никак не получится, – пояснил Топе ситуацию Ярус, – сзади неё высоченный забор. Ну, что, Топа, придётся зайти, а если есть избушка, возможно там и Баба-Яга есть.

– Пойдём, – удобно облокотившись спиной на шею Яруса, согласился Топа и стал загибать пальчики на нижней лапке, – русалок видел, Агонию видел, Шок и Боль видел, – потом пробубнил себе под нос, что видел Хвою и громко добавил, – а вот Баб-Яг никогда не видел.

– Как же там, в сказках? Избушка, избушка! Стань по-старому, как мать поставила, ко мне передом, а …– прокричал юноша и задумавшись на секунду добавил, – а к Жаропеплу задом!

Избушка соскочила с диска и повернулась к гостям крыльцом.

– Кхе-кхе, всем привет, – раздался из динамиков тот же хриплый старушечий голос и тут же продолжил в стиле рэп:

Пусть у тебя на головке корона,

Но сзади меня пешеходная зона!

Паркуй на стоянке волшебных коней,

Иначе штрафую на тыщу рублей! Йо!

– А кто это говорит? – угрожающе произнёс Топа, предварительно попросив Яруса снять его с плеча.

– Не говорит, а поёт, – возмутился голос и продолжил:

Избушечка я на курячьих ножках,

Я рэп исполняю под рашен гармошку!

– А нормально говорить ты можешь? – спросил Топа.

– Могу, – ответила избушка, и крутанув лапой большую рукоятку, убавила громкость.

– Уважаемая избушка, вы не подскажите, как нам пройти дальше? – спросил Ярус.

– Чтобы попасть за этот забор вам необходимо войти в меня, подняться на второй этаж, выйти на балкон и спуститься по лестнице вниз. Но там, дальше находится пешеходная зона, посему ступы, кочерги, мётла, ковры-самолеты, сапоги-скороходы и остальные средства передвижения парковать только на стоянке, справа от вас. За парковку вне зоны стоянки – штраф тысячу рублей. Теперь понятно? – донеслось из динамиков, и наличники над двумя небольшими окошками, приподнялись, как брови.

– Во, блин, деревяшка, и та здесь разговаривает, – удивился Топа, расхаживая взад-вперёд.

– Не деревяшка, а деревянное строение, – поправила избушка.

– Но у нас нет ковров, сапог и тем более ступы, – произнёс Ярус, разведя руки в стороны.

– Сейчас нет, а завтра, возможно, будут, – убедительно произнесла избушка, – поэтому возьмите на полочке мел, нарисуйте на земле стоянку в виде прямоугольника, а на заборе напишите свои инициалы. И в будущем у вас будет собственная парковка.

Ярус посмотрел на так называемую стоянку. Возле стенки мелом была очерчена большая зона для мест паркования, поделенная на сектора, на которых стояло две кочерги, несколько пар сапог, а также ступы, мётлы, ковры и плащи. Напротив этих транспортных средств на длинной деревянной доске, прикреплённой к стене, разными почерками были выведены буквы: БЯ, ЛШ, ВД, ВР, ЧТ, ДМ, ВЙ, ЛХ, УП, КК.

– И чьи это инициалы? – удивлённо спросил Ярус.

– Бабы-Яги, Лешего, Ведьмы, Вампира, Чёрта и остальной нечистой братии.

Ярус взял мел и с самого края стал чертить на земле прямоугольник.

– Как можно на таком летать, не понимаю, – сильно щурясь, бубнил себе под нос Топа, обходя стоянку. Дойдя до ковра-самолета, он погладил ворс, и устало вздохнув, присел на краешек, при этом тут же раздался звук сигнализации, а по краям ковра замигали светодиоды. Испугавшись, Топа вскочил и бросился к Ярусу, при этом по пути зацепил висящие колокольчики на сапогах-скороходах, опрокинул метлу и кочергу. К сигнализации ковра-самолета добавились звуки ещё трех объектов с их световой атрибутикой. Испуганный Топа, быстро добежав до Яруса и весь дрожа запрыгнул ему на руку.

– Эй, кто там по чужой технике лазает? – грозно спросила избушка, дождавшись, когда сигнализации утихнут.

– Я не лазал, я только хотел посидеть, – оправдывался Топа.

– Может ты ещё, и полетать хочешь? – возмутилась избушка.

– Не, ещё не умею, – пропищал крот.

– Может тебя научить? – грозно спросила избушка и весело запела, – орлята учатся летать с подушки прямо на кровать!

– На, Топа, – Ярус протянул Топе ещё один мелок, – заканчивай чертить нашу стоянку, а я инициалы напишу.

Топа как мог, соединил стороны прямоугольника, но вместо прямой линии у него получилась дуга. Оценивая свою работу, он сделал несколько шажков назад, и почесав голову, решил провести другую линию, которая получилась гораздо ровнее первой.

– Ярус, оцени, – гордо сказал Топа.

– Топа, ты превзошёл самого Малевича.

– Да? – обрадовался Топа, и решив для себя превзойти еще кого-нибудь, добавил к своему художеству еще несколько линий.

Немного подумав, Ярус аккуратно вывел ЯТ, а обернувшись, увидел, что Топа нарисовал морковь, дорисовав к этим двум линиям небольшой кружочек и выходящую из него буйную ботву.

– Ну, а теперь кого я превзошёл? – сияя, спросил Топа.

– Теперь у тебя получился натюрморт, – улыбнувшись, ответил Ярус.

– Ура, я превзошёл Малевича и Натюрморта, – хлопнув в лапки, крикнул Топа и уже серьёзно добавил, – Ярус, скажи, а из меня получился бы рисовальщик?

– Правильно будет, художник, Топа.

– Художник, не нравится мне это слово, а можно я буду толстожник?

– Можно Топа, только для этого нужно очень много рисовать.

– Хорошо, я буду рисовать очень, очень много, – пряча в лапках мел, ответил Топа.

– Нарисовали! – крикнул Ярус избушке.

– Тогда ставьте свой транспорт на свою стоянку и заходите, – напевая, ответила избушка.

– Но у нас же нет транспорта, – развёл лапки в сторону Топа.

– А на чём же вы сюда добрались? – перестав петь, серьёзно спросила избушка.

– Мы на своих двоих, – ответил Ярус.

– Своих двоих оставляйте и заходите, – сурово скомандовала она.

– Я же говорил, деревяшка, дуб дубом, – презрительно произнёс Топа.

– Эй, ты, крот, я тебя слепым не называла, – обиделась избушка.

– А откуда ты знаешь, что я крот?

– Что я вас не вижу, что ли, мои окошечки, это и есть мои глазки.

– А чего же ты нас про ноги спрашиваешь, если ты нас видишь? – возмутились одновременно Ярус и Топа.

– А поговорить? – ласково ответила избушка, нажав своей куриной лапой большой рычаг, при этом музыкальный диск остановился и весело смеясь, продолжила, – а пошутить?

– Ну, ты и шутница, – усмехнулся Топа и добродушно
закончил, – ты уж меня за деревяшку извини.

– Ладно, спасибо вам за автографы, а зовут-то вас как?

– Ярус и Топа, – ответил крот.

– Очень приятно, а меня – избушка-рэпушка, – она поклонилась, скрестив куриные лапки, и продолжила, – теперь, Ярус и Топа, заходите, только предупреждаю, за то, что происходит внутри меня, я ответственности не несу, – став на одну лапку и махнув другой, весело ответила избушка.

Полуприсев, она опустила край крыльца на землю, предлагая гостям подняться. Посадив Топу на плечо, Ярус поднялся на крыльцо, дёрнул за ручку двери, но дверь оказалась закрыта.

– Кто был первым исполнителем РЭПа? – снова раздался избушечий голос.

– Американец какой-то, – ответил Ярус.

– А вот и дудки, первым был наш Вини-пух, заходите уже, – засмеялась избушка и тут же из динамиков на крыше послышалось очень знакомое: «Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро! Пурум пурум, парам парам, на то оно и утро!»

С виду совсем маленькая затрапезная избушка снаружи, оказалась современным просторным двухуровневым особняком с каминным залом и шикарной мебелью. Увидев лестницу, ведущую на второй этаж, Ярус стремительно бросился наверх, но вдруг ему показалось, что он услышал чей-то голос.

– Топа, ты ничего не слышал? – остановившись, спросил он.

– Слышал, где-то внизу под нами, кто-то крикнул: «Помогите!»

Юноша сбежал вниз, и заглянув под лестницу, увидел неприметную дверь, закрытую на щеколду, из-за которой снова донёсся голос Зены: «Помогите!»

– Это Зена, я нашёл её, нашёл! – учащённо забилось его сердце, и он быстро распахнул дверь. Из тёмного чулана выскочила Зена и бросилась к нему на шею, сбив Топу с его плеча.

– Зена! – радостно крикнул Ярус.

– Ярус, родной, где же тебя так долго носило, любимый, – произнесла с жаром она и жадно впилась ему в губы.

– Вот, блин, – кряхтя и потирая ушибленный бок, бурчал Топа, поднимаясь с пола, – а ещё говорят, что любовь – это созидающая сила, – подумал Топа, понюхал ногу Зены, скривился и закрыл лапкой свой носик, – Фуууууу! А чего эта Зена так противно пахнет? Хотя, может быть, все девушки на Земле так воняют, надо будет, при случае, спросить об этом у Яруса.

– Зена, у тебя всё нормально? – тоже учуяв зловонный запах, беспокойно спросил юноша, вырвавшись из объятий девушки, и держа за талию.

– Да, милый, да, теперь всё хорошо, ведь, ты же спас меня, – Зена снова попыталась обнять и поцеловать его.

– Скажи, что он с тобой сделал? – поморщившись, Ярус отстранился от неё, украдкой вытирая губы рукой, внимательно заглядывая в любимые глаза, но где-то в глубине заметил холодные искорки.

– Ничего, что он может мне сделать? Я так соскучилась по тебе, милый, – сказала девушка, пытаясь поцеловать юношу.

– Погоди, Зеночка, – снова отстранившись от объятий, юноша заметил, что запястье у неё забинтовано, – а что у тебя с рукой?

– Это Жаропепел, он пытался взять меня силой, но я сохранила тебе верность, милый, жертвуя своей рукой, – с жаром произнесла Зена, снова намереваясь обнять Яруса, – а ты меня совсем забыл, ты меня совсем не хочешь, а я выплакала по тебе все слёзы, а ты совсем не рад нашей встрече, – уткнувшись Ярусу в грудь, зарыдала она.

Но и этот плач, к его собственному удивлению, не вызвал у Яруса особой жалости.

– Ну, что ты, Зена, я очень рад, – произнёс Ярус, поглаживая Зену по волосам, плечам и тревожно обнюхивая её волосы.

– И ты меня любишь, правда? – Зена заглянула Ярусу в глаза.

– Конечно, – рассеяно ответил Ярус и добавил, – надо бежать отсюда, Зена.

– Нет, Жаропепел нас догонит и сожжёт обоих, нужно его обмануть, снимай свой рюкзак, – твёрдо сказала Зена.

Юноша снял рюкзак и отдал его девушке. Она бросила его на пол и, взяв Яруса за руку, подвела его к огромной ёмкости, похожей на глубокую металлическую чашу.

– Становись сюда, это будет твоё место засады, – скомандовала Зена, но, увидев Топу, презрительно поморщившись, спросила, – а это ещё кто?

– Это Топа, мой друг и …

– Ну, и ты иди сюда, друг, – резко перебив Яруса, она бесцеремонно подхватила крота и небрежно сунула его в руки юноши.

– А чего здесь так противно пахнет? – забеспокоившись, спросил Ярус, обнюхивая пространство вокруг себя.

– Это специально, чтобы Жаропепел вас не учуял, у него такой носище! Ты будешь здесь в засаде, а по моей команде, когда он уснёт, ты отсюда выскочишь и отрубишь ему голову, а теперь, не шевелитесь, – крикнула Зена, отскочила в сторону и нажала кнопку на пульте.

– Ярус, это Зена? – подозрительно спросил Топа.

– Ну, вроде бы она, – неуверенно произнёс Ярус, – хотя любимым она меня еще никогда не называла.

– Но твоя Зена так жутко пахнет.

– Я тоже почувствовал и неприятный запах изо рта и этот странный холодный блеск глаз, – держа Топу на руках, рассуждал Ярус, – да и она так подозрительно нагло впилась в мои губы, обычно Зена вела себя гораздо скромнее.

Вдруг они услышали громыханье цепи, которое раздалось откуда-то сверху, подняли головы и увидели, что прямо на них падает огромный стеклянный купол. От страха быть раздавленным, Ярус закрыл глаза и присел на корточки, одной рукой прижимая к своей груди Топу, другой закрывая себе голову. Со страшным грохотом купол упал прямо на края чаши, в которой находились Ярус и Топа. Друзья оказались под стеклянным колпаком, с небольшим круглым отверстием в средней части. Выпрямившись и открыв глаза, Ярус увидел, что вначале Зену затрясло, потом скривило, перекосило, и она обратилась в страшную костлявую горбатую старуху в грязных лохмотьях. Одновременно с этим, вся обстановка особняка вмиг исчезла, огромный каминный зал, в котором находились друзья, уменьшился до размеров небольшой грязной комнатушки с одной перекошенной дверью вверху, затянутой паутиной. В комнате появилась кровать, застеленная драным ватным одеялом, кривой дощатый стол, затёртое кресло и несколько древних стульев. Старуха подошла вплотную к куполу, погладила себя по бёдрам, груди и манерно поправила платок, завязанный узелком на макушке.

– Давно я с мальчиками хорошенькими не целовалась, – прошамкала она беззубым ртом.

– Ах, ты, карга старая, а ну, выпусти нас отсюда! – поставив Топу на пол, Ярус попытался двумя руками приподнять купол, потом с разгона несколько раз ударил в него плечом, но попытки его оказались тщетны, купол даже не пошевелился.

– Ой, как некрасиво, такой воспитанный юноша и так оскорблять пожилую женщину, нехорошо. Ярус, а может, ты меня теперь поцелуешь? – хохоча, произнесла старуха и, подойдя к отверстию, просунула в него свои страшные губы.

– Тьфу, чтоб тебя! – Ярус сплюнул и хлопнул ладонью по стеклу с отверстием, в том месте, куда ведьма просунула губы, но та быстро отпрянула и рассмеялась.

– Попрошу на сковородке не плеваться, это не гигиенично, – возмутилась старуха.

– Так значит, это сковорода? – спросил Ярус, догадавшись, что этот стеклянный купол выполнял функцию обычной крышки.

– А ты что думал, джакузи? Это раньше были печи, лопаты да противени, а теперь у меня тефлоновая сковородочка, а сама я ведьма Инкоха, кузина Бабы-Яги, – грозно сказала она, раздувая ноздри, – сейчас включу огонь и начну вас готовить, – старуха зашла сбоку и щёлкнула выключателем.

– Инкоха, ты делаешь плохо! – придя в себя, крикнул Топа.

– Нет, я сделаю вас вкусно, а тебе – Ярус, я своё крыло, пораненное никогда не прощу, поэтому и кушать я тебя начну с ручек, – рассмеялась старуха.

– Ворона? – догадался Ярус, – значит, это ты была в Москве у меня на подоконнике и Топу хотела унести тоже ты?

– А то, кто же, я же тебе предупреждала, что настигнет моя Карра! – и она каркнула точно так же, как та ворона.

– Как же ты нас готовить будешь, если мы одетые? – пытался найти, хоть какой-то выход из сложившейся ситуации, Ярус.

– Легко и просто, вначале я Вас уморю на раскалённой сковороде, а как только ножки откинете, я огонёк-то выключу, тебя милок раздену, этого чёрненького общипаю, выпотрошу обоих и, наверное, стушу вас, – оценивающе прищурившись, произнесла Инкоха, доставая топорик, несколько разных по величине ножей от тесака до обычных столовых, и принялась точить их об огромный точильный камень.

– Да, жалко, что сказка получилась с печальным концом, – грустно произнёс Ярус.

– Инкоха! – вырвавшись из рук Яруса, закричал Топа бегая по окружности сковороды.

– Ну, что ещё? – раздражённо произнесла Инкоха, пробуя пальцем лезвие очередного наточенного ножа.

– Ты просто не имеешь права нас есть, потому что мы ещё несовершеннолетние, вот!

– Тю, – криво усмехнулась Инкоха, – я же вам не сигареты продаю, я вас кушать буду.

– Инкоха, я хочу тебе сказать, что Ярус совсем не вкусный, а я так вообще протух, – жалобно пропищал Топа.

– Это как приготовить, – ответила Инкоха, продолжая шаркать ножом по бруску, – вон на востоке кошек и собак едят и ничего…

– Мы же не на Востоке, Инкоха, – укоряюще произнёс Топа, продолжая бег по кругу.

– Так и вы не собаки, – усевшись в кресло, Инкоха легко отделила свою голову от шеи, положила её на колени, развязала платок, и стала расчёсывать свои редкие волосы.

Увидев лежащую на коленях голову Инкохи, которая продолжала не только моргать глазами, шморгать носом, но и разговаривать, Топа схватился обеими лапками за свою голову.

– А ещё, – испуганно продолжил Топа, – мы очень больны, ты нас съешь и сразу умрёшь, потому что у нас ковид.

– Не боись, – ответила голова Инкохи, лежащая у неё на
коленях, – я привитая.

Ярус почувствовав, что сковорода нагрелась так, что босиком на ней уже невозможно было стоять, он снял шарфик с шеи, сложил его в несколько слоев и положил себе под ноги.

– Тогда я буду жаловаться в Организацию Объединенных Наций! – громко крикнул Топа, задрав голову вверх.

– Бумагу дать? – с издёвкой спросила голова Инкохи, презрительно сдвинув челюсть в сторону, – кстати, там у нас тоже свои люди имеются.

– Топа, а ты откуда столько всего знаешь? – спросил Ярус.

– Наша семья жила под большим домом, в котором хозяева по радио и телевизору слушали общеобразовательные программы, ну, и я вместе с ними, слух-то у меня что надо, так, что не боись, я подкованный.

– Боюсь, Топа, что наше интеллектуальное развитие никак
не скажется на наших вкусовых качествах, – вздохнул Ярус.

– Да, – задумался Топа, пытаясь придумать новую причину, по которой Инкоха бы их отпустила. При этом он стоял то на одной лапке, то на другой что-то бормоча себе под нос.

– Ярус, – радостно воскликнул Топа, – моя правая лапка выдерживает горячую сковородку на два счета больше чем левая, как ты думаешь, мне нужно отблагодарить правую или наказать левую лапку?

– Милый, Топа, – Ярус взял крота на руки, как маленького ребёнка и, нежно поглаживая его лапки, голову и спинку,
продолжил, – мой дорогой, Топа, я хочу поблагодарить все твои четыре крохотные лапки, потому что они не раз спасали мне жизнь, а всё благодаря тому, что в таком маленьком тельце, бьётся такое огромное сильное духом сердце. Ты мне стал верным и преданным товарищем, я думаю, что может быть, мне надо было попасть под землю, только для того, чтобы обрести такого настоящего друга, как ты. Я хочу сказать тебе огромное спасибо за всё, что ты сделал для меня, а теперь, я хочу попросить у тебя прощение за то, что затащил тебя сюда и не уберёг от этой коварной ведьмы Инкохи…

Юноша услышал, как под ногами, что-то зашипело; посмотрев вниз, он увидел, что на уже горячую сковороду откуда-то падают капельки и начинают испаряться. Крохотный, несчастный Топа лежал на руке Яруса, крепко обняв её маленькими лапками, прижавшись к ней мордочкой, а по его мохнатым щёчкам стекали огромные слёзы.

– Топа, – Ярус почувствовал, как ком подступил к горлу, но подняв голову вверх, он сдержал навернувшуюся слезу, и вдруг весело продолжил, – Топа, ты испортишь Инкохе обед.

– Это почему? – встрепенулся Топа.

– Потому что твои слёзки соленые, да ещё она нас посолит, получится пересол.

– Жалко Инкоху, – засмеялся Топа, и громко хохоча, крикнул в сторону ведьмы, – Инкоха, нам тебя жалко!

– Вот идиоты, – удивилась Инкоха, возвращая голову на плечи, – я их сейчас зажарю, а они меня жалеют. Всё, закрыли рты, мне позвонить нужно, – вытерев руки о фартук, она руками закинула ногу на ногу, вытащила из подола смартфон и несколько раз приблизила его к глазам, – вот, зараза, за работой всё нету времени к глазнику слетать, – пробурчала она и кочергой подтянула к себе лампочку с потолка, подвешенную на пружине. Потом указательным и большим пальцем расширила себе веки, пытаясь найти нужного абонента и удовлетворенно улыбнувшись, зашамкала ртом, готовясь к разговору.

– Ало, Жаропепел, привет, докладаю, Ярус и Топа у меня на сковородке, можешь расслабица, – и через паузу, добавила, – рада стараться, Ваша огненность! Так, я приглашаю тя на обед, что, не можешь от молодухи – Зены оторваться? Ну как хошь.

– Значит, Зена жива, слава Богу, – обрадовался Ярус, но тут же снова загрустил, – но после моей гибели, спасти её будет некому.

Инкоха набрала на своём телефоне еще один номер.

– Алё, Лярва, привет, дорогая, чо делаешь, будущее меняешь? Молодец, а я тут с юношей целовалась, правда-равда, а теперь готовлю его с младым кротиком. Так что, заваливай ко мне часа через три, да захвати с собой Марву, ну и друга своего чёрта Ройко, давай жду.

Ведьма кряхтя встала, подошла к сковородке и прищурилась.

– Так, вам ещё минут пять осталось, – и улыбнувшись, продолжила, – это хорошо.

– Кому хорошо? – грустно спросил Топа.

– Докладаю, вам, на ужине будет пять ртов, как бы вас мало не оказалось. Я бы еще и Зену твою приготовила, мясо самок гораздо мягче и вкуснее, да, этот дурак старый всё со своею лябовью.
О, сейчас вытяжку включу, – с этими словами она зашла сбоку и чем-то щёлкнула, при этом раздался гул, и тут же беспокойно продолжила, – ай, совсем забыла специи приготовить: соль, перец, лук, чеснок, лаврушку, ух, как я проголодалась, – напевая себе что-то под нос, она подскочила к столу, и стала рыться в столе, гремя посудой.

– Горячо ножкам твоим, Ярус? – заботливо спросил Топа.

– Да, уже чувствуется жар, – грустно ответил Ярус.

– А ты свой телефон под ножки положи, – предложил Топа.

– Умница, Топа, – воскликнул юноша, – надо срочно позвать чёрта Васю, – сказал Ярус, доставая смартфон из-за пояса.

– Ты посмотри, – возмутился Топа, – он ещё и Васю какого-то решил нами угостить, а ты меня спросил?

Юноша отвернулся от Инкохи, посадил крота на плечо и набрал 13 и четыре нуля.

– Алё, Вася, – зашептал Ярус, – срочно выручай, мы на сковородке, у Инкохи, Вася быс…– прервал разговор Ярус, пряча смартфон.

– Ну, что как тут моя свежатина, вы ещё не сдохли? – произнесла разочарованно Инкоха подходя к сковородке, – а у меня уже слюнки текут.

Дверь в избу отворилась, и в комнату вбежал Вася.

– Здравствуйте, тётя Инкоха, а я мимо пролетаю, чувствую, что у вас тут вкусненько пахнет, дай, думаю, зайду, может и мне чья-нибудь ножка перепадёт, – подмигнув Ярусу, весело произнёс Вася.

– Это что, мы и этого чёрта кормить будем? – обеспокоено спросил Топа.

– Заходи, Вася, присаживайся, так и быть угощу тебя, только поможешь мне разделать вот эти две туши, – указывая на сковородку, произнесла Инкоха.

– Это я люблю, разделывать тушки, особенно такие симпатичные.

– Они станут ещё симпатичнее, когда покроются коричневой корочкой, – облизнувшись, сказала Инкоха.

– А я Вам тут пивка принёс, – доставая бутылку и усаживаясь напротив Инкохи, заботливо сказал Вася.

– Ну, спасибо, племяшка, не забыл, что твоя тётка любит, наливай.

– Да это всё Вам, я же на службе, мне нельзя.

– Вот спасибо, это будет аперитив перед сытным обедом, – Инкоха взяла бутылку и жадно выпила её всю из горла, высоко запрокинув голову вверх.

– На здоровье, тетя Инкоха, – сказал Вася, незаметно рукой показав Ярусу знак о`k.

– Вот видите, – громко икнув, Инкоха повернула голову в сторону сковородки, – уже шесть едаков будет, – и, обращаясь к Васе, заплетающимся языком одновременно зевая, продолжила, – разделаешь их на той колоде вон в том углу, и самое главное меленько их поруби, а то я большие куски не люблю.

– Хорошо, тётя Инкоха, – всё будет так, как Вы скажете.

– И не соли много, – снова широко открыв рот, зевнула Инкоха, – я тут немного отдохну… – вдруг широко зевнув, она опустила голову на стол и громко захрапела, на выдохе продолжая что-то бормотать себе под нос.

Вася подскочил к плите, выключил огонь под сковородкой, нажал кнопку подъема крышки, которая стала медленно подниматься.
В образовавшийся проём, Ярус просунул наружу Топу, а сам высоко подпрыгивая с ноги на ногу, на почерневшем от жары плавнике дождался, пока крышка поднимется на достаточную высоту, выскочил наружу. Вася с Ярусом обнялись, как старые друзья, и в это время на сковороде шарфик вспыхнул ярким пламенем.

– Спасибо, братан, – похлопывая чёрта по плечам, сказал Ярус, – ещё на пару секунд позже, и мы были бы уже на небесах, – глядя на догорающий плавник, сделал заключение Ярус.

– Зачем тебе на небеса, так далеко, а ад совсем близко, – засмеялся Вася и серьезно добавил, – рановато тебе умирать, Ярус, тебе ещё Зену спасти надо.

– Надо, – согласился Ярус, – и кроме нас с Топой её спасать некому.

Сзади стоящий Топа, громко кашлянул, напоминая о себе.

– Ой, извини, Топа, – спохватившись, произнёс Ярус, – знакомься, Василий, это Топа мой друг.

– Твой друг, Ярус мой друг, – протягивая Топе свою волосатую руку, гордо добавил, – Вася.

– Топа, – скромно произнёс крот, пожав мизинец чёрта, и чётко выговаривая слова, добавил, – спасибо Вам, уважаемый чёрт Вася,
за то, что Вы нас спасли.

– Да не за что, ну, вы молодцы, много прошли, не ожидал, – удивился чёрт.

– Вася, а тебе не попадёт от Инкохи? – забеспокоился Ярус, услышав переливы храпа ведьмы.

– Да, что-нибудь придумаю, может, она вас и не вспомнит, я ей такую дозу снотворного сыпанул, неделю дрыхнуть будет, – рассмеялся чёрт, – ты за меня не волнуйся, дальше вы попадёте на шабаш, там соберутся все сливки тёмного общества. Но это не просто шабаш, это ежегодное вручение премии Sabbat-2023, которая вручается нечисти за высшие достижения в музыкальной сфере, поэтому тебе нужно другой прикид, чтобы не спалиться.

Вася хлопнул себя руками по груди, животу, бёдрам, щёлкнул двумя пальцами указав на Яруса, которого обволокло туманом, а через секунду он уже стоял одетым в чёрный смокинг, белой рубашке с чёрной бабочкой, чёрных лакированных туфлях и уложенными волосами.

– Ух ни фига себе, неужели это я? – удивился Ярус, смотрясь в треснутое зеркало Инкохи.

– Это ещё не всё, в каждой бочке мёда должна быть ложка дёгтя, чтобы отбить жизненный аромат твоего живого тела, мне придётся подушить тебя не очень приятным запахом.

В руках чёрта оказался чёрный баллончик дезодоранта с символичным названием «Люцифер», который он практически полностью распылил на юношу с головы до ног, немного оставив на Топу. При чём, Ярус с Топой тут же скривились, закрыв свои носы.

– Ничего не поделаешь, друзья, придётся потерпеть, это всё ради вашего блага. Этот ужасный запах недоконца, конечно, но в значительной степени забьёт ваши живые нотки. Рюкзак с собой не бери, он тебе, как корова седло, да и самое главное, в этом концертном зале за правыми кулисами есть костюмерная, в ней и находится дверь в ад. Да, и не забудь вылить на себя «Антижар». Всё, мне пора, друзья, удачи вам!

– Спасибо, брат, – Ярус поблагодарил Васю, они обнялись, чёрт закрутился вокруг своей оси, подобно фигуристу на льду, и исчез.

Юноша достал из рюкзака пистолет Кондилятора и грустно вздохнув добавил: «Осталось всего два патрона, один холодный, один горячий.» – и переведя оружие на жар, он засунул пистолет за пояс.

– Ярус, – жалобно произнёс Топа, – раз у нас есть нечего, ты хоть водички мне налей.

– Топа, я дал себе слово там, на сковородке, – начал Ярус, когда крот осушил три пробочки и спрятав смартфон и бутылочку воды во внутренний карман смокинга продолжил, – в случае нашего спасения, оставить тебя здесь, больше я не могу и не хочу рисковать твоей жизнью. Инкоха проспит неделю, я же должен буду вернуться гораздо раньше, ты можешь подождать меня здесь, если же через сутки меня не будет, ты можешь возвращаться. Дорогу ты помнишь, дойдёшь до Васи, он тебе поможет подняться на землю.

– Пойдём Ярус, – серьёзно сказал Топа.

– Постой, если бы не Вася, мы бы с тобой уже лежали порубленными мелкими частями в этих тазиках.

– А ты что, брезгуешь со мной в одном тазике лежать? – хихикнул Топа.

– Топа, я серьезно, – сказал Ярус.

– А серьёзно, ты знаешь, Ярус, для чего меня брызгал Вася этой гадостью? – спросил Топа и сам ответил, – для того, чтобы я пошёл с тобой.

– Но дальше будет ещё страшнее, – убеждал он своего друга, – ты и так сделал для меня столько, что я всю жизнь буду перед тобой в долгу, больше я не могу рисковать твоей жизнью.

– Ярус, неужели ты до сих пор не понял, что только вдвоём мы можем спасти Зену и если кто-то из нас оступится, всегда есть надежда, что мы сможем помочь друг другу, а если ты останешься один, кто тебе придёт на помощь? Пошли уже, Ярус, – спокойно добавил крот.

– Спасибо тебе Топа, ладно пошли дружище, согласился Ярус.

– Постой! – воскликнул, Топа, – я тут где-то свой мел выронил, а мне ещё нужно стать самым лучшим в мире толстожником.

Ярус поднял мел, посадил Топу на плечо, и стал медленно подниматься вверх по лестнице.

Глава 23

ШАБАШ

Поднявшись по лестнице, юноша толкнул дверь, яркий свет ударил им в глаза, поэтому Топе пришлось крепко зажмурить глазки и уткнуть носик в воротник белой рубашки Яруса. Перед ними открылась широкая чёрная мраморная лестница, ведущая в пустой холл с красной дорожкой с золотыми ограничителями прохода. Откуда-то издалека доносилась приглушённая музыка. В середине зала был размещён огромный пресс-волл, на чёрном фоне которого сверху красным цветом было выведено «Sabbat–2023», а ниже были изображения перевёрнутой пиктограммы, череп с костями и голова козы. С боку пресс-вола стояла громадная золотая статуя чёрта, очень напоминающую статую Оскар американской киноакадемии, только вместо рыцаря здесь был чёрт, а вместо меча у него был трезубец.

– Топа, жалко ты не видишь, тут красная дорожка, прямо, как на вручении премии.

– Подумаешь, я эти дорожки никогда не любил, – зафырчал недовольный Топа, – как забетонируют эти дорожки, нам из-за этого приходится только глубже углубляться.

Ступив на красную ковровую дорожку, рядом с Ярусом из ниоткуда возникла милая девушка с длинными тёмными волосами, коротеньком платьице с диктофоном в руке. Во всяком случае, девушкой её можно было бы назвать, если бы не её налитые кровью глаза, два огромных верхних клыка и татушка на шее с флаконом крови.

– Злой вечер! – радостно поздоровалась она с Ярусом, протягивая ему диктофон к лицу.

– И Вам того же, – ответил Ярус, в душе надеясь, что для него всё-таки он будет добрым.

– Церемония награждения уже началась, – сказала вампирша, залезла рукой в карман и гордо продолжила, – но всех участников Шабаша мы награждаем памятными значками, – и она приколола значок на лацкан пиджака Яруса.

– Спасибо большое, – сказал Ярус, скосив глаза и рассматривая значок «Sabbat–2023», выполненный в чёрно-красном исполнении.

– А теперь, вы просто обязаны ответить мне на несколько вопросов, и так, как Вас зовут, и кто Вы? – заинтересованно спросила вампирша, приглашая его подойти ближе к пресс-волу.

– Меня зовут… – юноша на мгновение задумался, но чтобы не запутаться в ответах, решил по возможности говорить правду, – меня зовут Ярус, я русал царицы Бевы.

– А как зовут Вашего друга? – спросила журналистка, снова приближая к нему диктофон.

– Это Топа.

– Ой, какая прелесть, ручной кротик, – вампирша погладила Топу и неожиданно засунув два пальца в рот пронзительно свистнула. Из-за колонны вышел лопоухий лысый упырь с фотоаппаратом на груди.

– Чувырло, ты где ходишь? – обратилась вампирша к упырю, – быстро отщёлкал нас!

Упырь несколько раз сфотографировал Топу с Ярусом, потом пару раз с вампиршей и исчез за колонной.

– Ярус, а Вы номинированы на премию Sabbat–2023, – снова протянула диктофон девушка.

– Да нет, пока, – скромно улыбнулся Ярус.

– Ну, понятно, первый раз, вначале я тоже была такая стеснительная. Хотя вы прям, как живые, – повела носом вампирша.

– Да не, мы просто недавно умершие, – снова улыбнулся Ярус.

– Меня зовут Кия, – вампирша резко протянула Ярусу руку для рукопожатия, – хотя настоящее моё имя Евдокия, но мне оно
не нравится. А какое самое крутое зло Вы совершили в своей жизни, мы понимаем, что их было огромное множество, иначе бы Вас сюда не пригласили, и всё же, самое памятное зло? – она снова сунула диктофон Ярусу в лицо.

– Я, я… – замялся Ярус.

– Да, Вы не скромничайте, – наседала Кия.

– Совсем недавно я расчленил Маркизу, – нашёлся Ярус.

– Вот, такой нечестивый русал Ярус, – гордо произнесла вампирша, –встретился нам на вручении музыкальной премии Sabbat–2023, на этом наше интервью закончено, спасибо Вам Ярус, успехов Вам в тёмных делах.

– И Вам спасибо, – улыбаясь ответил Ярус.

– А твоя эта Бева будет здесь? – пряча диктофон в карман и сразу перейдя на ты, поинтересовалась Кия.

– Наверное, нет, у неё голова заболела, – не подумавши ответил Ярус.

– Хорошая шутка, – засмеялась вампирша, – а я люблю новеньких, короче, вначале будет культурная программа, потом жертвоприношение, а потом к утру оргии, хочешь со мной?

– Не знаю, посмотрим… – неуверенно пролепетал Ярус.

– Посмотрим, – передразнила, скривившись Кия и зло произнесла, – Viri sunt Viri!

– А что это значит? – удивился юноша.

– Это латынь, все мужики козлы, – обиженно перевела журналистка и добавила, – я просто при жизни училась в мединституте.

– Понятно…

– Ну, что тебе понятно, запомни главное, Coito ergo sum!

– А это что? – спросил юноша.

– Совокупляюсь, значит существую, – сказала Кия и продолжила, – ладно проехали. А как тебе наша новая акция «За смерть без крови?»

– А что смерть без крови лучше? – удивился юноша.

– Ну, ты лактоза1, – сморщилась Кия, – это же, сколько крови проливается зря, сколько сирот-вампиров мы ею могли бы напоить.

1Лактоза (от лат. lactis — молоко) С12Н22О11 – углевод группы дисахаридов, содержится в молоке и молочных продуктах. Молекула лактозы состоит из остатков молекул глюкозы и галактозы. Лактозу иногда называют молочным сахаром.

– А, ну, да, сироты – это святое, – неподумавши произнёс Ярус, как Кию всю затрясло и передёрнуло.

– Ты это, – застонала Кия, приходя в себя, как после побоев, – ты больше так не вякай, а то меня колбасит от таких слов.

– Хорошо, не буду, – он понял свою ошибку, от чего у него даже вспотели ладони, но он постарался изо всех сил не подать виду.

– И все-таки, ты так странновато пахнешь? – снова зашевелила носом вампирша и прищурившись спросила, – а у тебя знакомые тут есть из наших?

– Есть, конечно, Тери мой закадычный друг, – спокойно ответил Ярус, хотя внутри него всё заколотилось, что ему показалось, что он слышит стук своего сердца.

– Да, Тери авторитет. – успокоилась вампирша, – ладно, я знаю, где есть свободное место, посажу вас, идите к той двери, я вас догоню, – сунув два пальца в рот, Кия, громко свистнула, а появившемуся упырю сказала, – Чувырло, стой здесь, я этих посажу и вернусь, смотри никуда не уходи.

– Ну, ты даёшь, – услышал Ярус недовольный шёпот Топы, – ты бы её ещё перекристил, а что это за любопытная Варвара?

– Корреспондентка.

– Ух, ты, про нас в газетах напишут? – обрадовался Топа.

– В их прессе, Топа, могут написать только наш некролог.

– Ну, и шуточки у тебя, – поморщился крот.

Возле самой двери перед Ярусом возник здоровенный охранник в галстуке с рацией в виде оборотня с волчьей головой и тёмных очках. Юноша резко затормозил.

– I am the first, everything is normal at the post!2 – Произнёс оборотень в рацию, игнорируя стоящего перед ним Яруса.

2 Я – первый, на посту все нормально!

– Так чего стали? А ну, чо случилось? – послышался сзади уверенный голос вампирши.

– Цэрэмоний уже бегин, я никого не пускать, – уверенно произнёс оборотень жуя жвачку.

– Ты это, извини, – дружески сказала Кия, – Я обещала этому русалу место в зале… пропусти нас пожалуйста.

– Зря обэщать, – оборотень поставил руки в боки, – пока я тут, я никого не пускать! Никто не пройти!

– Слы, какатор, – сердито произнесла Кия, отодвигая Яруса в сторону и надвигаясь на оборотня, который был раза в два больше неё, – ты кто такой?

– Я зе бэст оборотень фром церковь сатаны, – гордо произнёс охранник.

– Я тебя по-хорошему прошу, – ласково произнесла вампирша, – сгинь, а не то огребёшь.

– Рэмэмба, – опустив голову и криво усмехнувшись вампирше прямо в лицо, – я никогда не огребать.

– Тебя как зовут-то? – презрительно спросила Кия, – и вообще, кто ты такой?

– Я Стиф Фиско из Сан-Франциско, – произнёс оборотень с большим апломбом.

– А, я Евдокия Антонова из Сафонова, – просто сказала Кия, сделала шаг назад и, оказавшейся в её руке плёткой, стеганула оборотня по голове. При этом он завизжал, уменьшился раза в три, очки исчезли, волчья голова превратилась в шакалью.

– Всё понятно, – пропищал оборотень, сделал шаг в сторону и кланяясь покорно продолжил, – good luck!

– Вот так-то, какатор, – сурово произнесла Кия.

Войдя, следом за Кией, в тёмный переполненный концертный зал, перепонки их задрожали, перед Ярусом открылась ярко освещённая сцена, всё с той же атрибутикой – красной перевёрнутой пиктограммой, и двумя исполинскими статуэтками Sabbat–2023 по краям сцены. Уйдя с прохода, Ярус прислонился спиной к стене, как это сделала вампирша. На сцене находился волосато-бородатый блондин с длиннющими до пола руками, который развлекал нечистую публику.

– Американцы, – наклонившись к уху Яруса громко сказала Кия, перекрикивая ведущего, – и живые, и мёртвые одинаковые, считают себя исключительными, столько пафоса, но до первой пиндюлины, пока по чердаку хорошенько не долбанёшь, не понимают.

– Фу, наконец-то тёмненько, – радостно шепнул Топа Ярусу в другое ухо.

– А какатор это кто? – крикнул Ярус вампирше на ухо.

– Это на латыни засранец, ответила вампирша и продолжила, – сейчас идти нельзя, подождём пока пройдёт награждение в этой номинации, тем более у тебя будет блатное место в четвёртом ряду.

– Меня по-прежнему зовут Банник1, – бородатый мужчина с микрофоном продолжал расхаживать по сцене, – И вы находитесь на главной церемонии вручения премии Sabbat–2023. А сейчас я объявляю следующую номинацию за «Лучшее музыкальное видео». И для вручения этой премии, я приглашаю на эту сцену заслуженную нечисть нашей эстрады Лихорадку2 и знаменитого рок-музыканта Анцыбала3.

1Банник – демонологический персонаж, особый род домовых, недобрый дух. Банник обитает в бане; обычно невидим, иногда принимает вид голого старика, покрытого грязью и листьями от веника, или человека с длинными волосами (слав.миф.).

2Лихорадка – дух или демон в облике женщины, поселяющийся в кого-нибудь и вызывающий болезнь. Обычно представляется простоволосой женщиной дьявольского обличья (слав. миф.).

3Анцыбал – болотный чёрт, относится к нечистой силе
(слав. миф.).

Вся нечисть захлопала в ладоши, а на сцену поднялся жирный лысый мужчина с лицом болотного цвета с пятачком, как у чёрта, у которого вместо бабочки на рубашке красовалась огромная красная жаба. Он подал руку очень худой девушке в ярко-зелёном платье
с черными длинными волосами, с венком из барвинка на голове, с абсолютно белым лицом и синяками под глазами.

– Злого, злого, злого, злого, злого, злого вам вечера, дорогая публика! – весело пробежался по всей сцене Анцыбал, стараясь заглянуть в глаза сидящих в перых рядах нечисти.

– Мрачного вам вечера, дамы и господа, – ледяным голосом произнесла Лихорадка, – И так в номинации «Лучшее музыкальное видео» в финал прошли три музыкальных клипа. Первый это неподражаемый Вендиго1 с песней «Обнимаю тебя за талию и грызу твои гениталии!» Внимание на экран, – Анцыбал и Лихорадка отходят в сторону.

1Вендиго – злобный дух, с человекоподобными характеристиками, которое вселяется в людей. Существо, некогда бывшее человеком, в которого после поедания человечины вселился злой дух и в конечном итоге превратил его в кровожадного монстра. (сверхъестественное чудовище алгонкинских племен и индейцев кри).

На экране под лёгкую музыку импозантный мужчина идёт по городу, знакомится с женщиной, они сидят в кафе, смеются, улыбаются. Меняются кадры и музыка. Парочка стоит на улице, мужчина видит полную луну, набрасывается на женщину, кусает её в шею. Публика громко аплодирует.

– Вторым номинантом на эту премию является – звонко прокричал Анцыбал, покорчил рожи кому-то на балконе и весело произнёс, –непревзойдённая Кумо1 с песней «Любовь похожая на фарш».

1Кумо – паук-оборотень, который предпочитает питаться человеческим мясом. В обычном облике выглядит как огромный паук, размером с человека, с горящими красными глазами и острыми жалами на лапах. В человеческом облике – это прекрасная женщина с холодной красотой, которая заманивает мужчину в ловушку и пожирает его (японская и китайская мифология).

На экране, под музыку с японскими переливами, появляются молодые люди в ложе театра, потом они же около Эйфелевой башни, в такси, на лестнице, целуются в постели. Неожиданно женщина превращается в огромного паука, душит мужчину и съедает его. Публика неистово аплодирует.

– Долго они будут тут орать? – спросил Топа прямо в ухо Яруса. На что он только пожал плечами, и крот подпрыгув, всё понял. Ярус сейчас думал только об одном, как и когда они смогут попасть за кулисы в костюмерную. Как это сделать? Может быть, дождаться окончания этого действа и спрятаться между рядами или прикинуться уборщиком… Тут до него долетели слова со сцены.

– Третьим номинантом на премию «Лучшее музыкальное видео», звонко произнесла Лихорадка, – является легендарный Тери с песней «Моя мама ведьма»!

Под звуки тяжёлого рока на экране в школе появляется Зена, к ней подходит Тери, они сидят за одной партой, смеются, гуляют по Москве. Происходит огненная вспышка, Зена лежит на чёрной простыни, закрывает глаза, снова вспышка, на экране красный гроб, на его крышке лежит чёрная бархатная подушка в виде сердца. Публика в экстазе повскакивала с мест, захлопала не только в ладоши, но и затопала копытами.

– Ну, как тебе твой дружбан? – радостно крикнула Кия на ухо Ярусу перекрывая неимоверный шум.

– Да, это было конгениально, – безрадостно произнёс Ярус, вспоминая кадры с Зеной.

– Да! – снова крикнула вампирша и громко несколько раз свистнула, – это музыкальный шедевр, не иначе!

– И так, – зазвучал со сцены голос Лихорадки, открывающей конверт, – победителем становится Тери, – и разглядывая публику в первых рядах, Лихорадка громко крикнула, – Тери, прошу Вас на сцену.

Тери легко взбежал на сцену в шикарном смокинге, Лихорадка вручила ему статуэтку Sabbat–2023, Анцыбал пожал ему руку.

– Добрый вечер, дамы и господа! – произнёс Тери с голливудской улыбкой, подойдя к микрофону, – этот момент так важен для меня, я никогда не смогу забыть то, что произошло здесь и сейчас! Спасибо темнейшей академии за высокую награду моего труда. Я посвящаю эту песню своей любимой мамочке-ведьме, – Тери послал воздушный поцелуй куда-то в зал и сделав серьёзное выражение лица,
продолжил, – я абсолютно уверен, что тьма всегда победит свет, – он сложил пальцами «козу» и выбрасывая руку вверх начал громко скандировать, – тьма! Тьма! Тьма! Весь зал подхватил лозунг, и вот уже тысяча зрителей выбрасывая вверх руку с «козой», громко кричала: «Тьма!». Кия сделала тоже самое и взглянула на Яруса. Чтобы не выдать себя, юноше пришлось тоже выбрасывать руку вверх, но вместо «козы» он сложил «викторию», благо за спиной у него была стена, а выкрикивал он: «Ма!»

За время скандирования, на сцену поднялись черти одетые, как рокеры с музыкальными инструментами, у Тери тоже в руках оказалась гитара, он подал знак своим коллегам и провёл рукой по струнам. Группа заиграла тяжелый рок, на экране снова появились кадры с Зеной, сверкнув зелёными глазами в зал, Тери запел:

Моя мама – ведьма!

Дьявол – мой отец!

Послан я на Землю,

Чтоб пришёл конец!

Я хожу по свету

Сотни лет подряд,

Выше кайфа нету –

Делать людям ад!

А в глазах моих тина болот,

А сердечко обложено мхом!

Вместо крови внутри желчь течёт!

Я пронизан насквозь этим злом!

Я улыбкой своей ворожу,

Проникая в людские сердца!

Я их судьбы вершу и топчу

Над бедою людской хохоча!

Тери начал исполнять песню спокойно, можно даже было сказать меланхолично, но дальше и дальше голос его прибавлял и прибавлял в силе и мощи подачи. Когда он перешёл на хрип, публика уже орала слова песни вместе со своим кумиром. Припев он заканчивал, уже истерично крича, под радостные визги ошалевшей толпы, немыслимо дёргаясь в такт своей музыки:

А я – дьявол во плоти!
Всё случится до шести!

Ты уже в моей сети!
Тебе душу не спасти!

Второй куплет чёрт начал также тихо и с каждой строчкой усиливал подачу, в конце концов, снова перейдя на ор.

Девочка – красотка,
Я к тебе иду!
Горе – не находка,
Я его несу!
Ты прекрасна в мини,
Ножки хоть куда!
Что же будет с ними
Года через два?

Я сегодня такой, как и все,
Но лишь глазом мне стоит моргнуть,
Как единственным стану в толпе,
И тебе без меня не уснуть!

По зелёным красивым глазам
Будешь сохнуть ты день ото дня!
И все время ходить по пятам,
Делать всё, что скажу тебе я!

А я – дьявол во плоти!
Всё случится до шести!

Ты уже в моей сети!
Тебе душу не спасти!

Казалось, что динамики не выдержат такого сипения, хрипа и рычания. Своим исполнением Тери довёл своих многочисленных поклонников до исступления. Публика просто сходила с ума. Аплодисменты, свист, топанье ногами и копытами, били по ушам не меньше, чем само его пение. Несколько молодых вурдалаков пытались забраться на сцену, но их сбросили два здоровых Зомби-охранника. Тери скакал по сцене, дёргался, кривлялся, громко цокая копытами, тыкал пальцем в публику, а в конце песни он упал на сцену мордой вниз и только его длинный хвост остался торчать вертикально. Несколько фанаток вампирш, превратившись в летучих мышей взметнулись над головами толпы и полетели на сцену к своему идолу. Охрана, схватив заранее приготовленные сачки, поймала их и снова бросила в толпу, где они снова вернулись в вампирское состояние. Выдержав довольно длинную паузу, Тери начал подрагивать кончиком хвоста под удары барабана. Зал бесновался и неистовствовал.

– Пойдём, громко крикнула Кия и схватив его за руку немного пригнувшись пошла по центральному проходу. Они прошли половину зала, как сзади, где-то около входных дверей стали раздаваться
какие-то крики, явно совсем не относящиеся к представлению. Зал постепенно стал затихать, и крики стали уже отчётливо слышны. Вампирша остановилась и обернулась назад, тоже самое сделал и Ярус.

Нечисть расступилась, и Ярус увидел, что прямо на него идёт, а правильнее будет ковыляет Агония или то, что от неё осталось, толкая впереди себя гастрономическую тележку, с сидящей в ней Бевой. Если бы не жалкие остатки чёрного костюма Агонии и красных волос, Ярус вообще не догадался бы кто это. Недавно гламурная Агония, сейчас представляла собой жалкое зрелище: половина головы с одним глазом, без руки, части туловища вообще не было, ноги её напоминали мослы после добротной обработки мясником. В её тележке, скрючившись, сидела необъятная Бева, напоминавшая залежавшуюся магазинную селёдку и по ходу движения цепляла длинным русалочьим хвостом зазевавшуюся нечисть.

– Посторонись! Посторонись! Кому говорят! – вопила Бева не своим голосом.

– Держите их, хватайте их! – снова и снова повторяла Агония, и увидев Яруса, уже в полнейшей тишине добавила, – они! Живые!

– Кто? – выдохнуло всё «тёмное» окружение.

– Они! – вытянув единственную искалеченную руку, зловеще произнесла Агония, кивнув половиной своей головы в сторону Яруса с Топой.

В тот же миг сотни безобразных, безжизненных глаз уставились на Яруса и Топу, и они ощутили, как от этой огромной толпы нечисти повеяло могильной прохладой.

– Точно, живые! – крикнула Кия, вырывая свою руку из руки Яруса, как от прокажённого, отбежала от него и сморщившись зло добавила, – а я думаю, чего это он так подозрительно пахнет?

– Постойте, постойте! Так это, Ярус! – со сцены в микрофон крикнул Тери, – Ярус, а ты оказался живее всех живых, не ожидал, не ожидал, – вальяжно спускаясь по лестнице в зал, говорил Тери, продвигаясь среди своих собратьев, – ты, друг мой, слишком далеко зашёл, теперь уж я побеспокоюсь, чтобы твои останки остались здесь навсегда.

– Топа, где твой мел? – шепнул Ярус кроту.

– Вот, – протянув мелок, ответил Топа и тут же продолжил, – ты что, будешь рисовать еще одну стоянку?

– Лежанку, – ответил Ярус, и присев на корточки стал быстро рисовать вокруг себя круг.

– Хватайте их! – закричал Тери, увидев, что Ярус чертит «защиту» и бросился к нему.

Ему оставалось провести всего несколько сантиметров, чтобы закончить круг, как Тери сделав широкий шаг, успел на мгновение раньше и поставил копыто в место соединия линий. Не раздумывая Ярус, провёл мелом по копыту Тери, которое мгновенно было отрезано мелом, как лазером. Круг утратил свою силу, в месте отрезанной конечности, и чёрт сунув руку, в образовавшуюся брешь, схватил крота с плеча юноши и вытащил его из святого круга.

– Топа, – только и успел жалобно произнести Ярус.

– Что? Попалась, живая морда, сейчас я оторву твою маленькую головку. – Тери поднял крота высоко над головой к радости торжествующей толпы, но вдруг чёрт взревел со страшной силой. Прямо на глазах кожа на руке Тери начала облазить, следом за рукой голова и лицо Тери покрылись волдырями, которые начали чернеть и лопаться, открывая белые кости черепа.

– Сука! – заорал Тери, выпустив Топу и закрывая обезображенную физиономию руками.

В следующую секунду Топа вбежал в круг, а упырь, устремившийся за Топой врезался мордой в невидимую стену круга, издав при этом тяжкий стон.

– Топа, милый, как тебе это удалось? – радостно крикнул Ярус, прижимая его к груди.

– Сам не знаю, дело в том, что когда, он меня схватил…

– Ну!

– Я просто от страха описался, – почесав голову, недоумённо произнёс крот, – но я никак не мог подумать, что мои писи такие ядовитые.

– Глупенький Топа, твоя моча стала необычной после того, как ты попил святой воды, я же эту бутылку набирал со святого источника в Киево-Печерской лавре. А для нечисти святая вода, как серная кислота и вот результат, как говорят на лице.

– А ты, Ярус, ещё не хочешь по-маленькому? – игриво спросил Топа.

– Пока нет, но всё ещё может быть, – улыбнувшись, ответил Ярус.

Облепив круг со всех сторон, нечисть пыталась преодолеть эту невидимую преграду, стуча по ней руками и когтями, копытами и рогами, издавая рычание, хрипы и стоны. Огромный упырь, поднял отрезанное копыто Тери, понюхал его своим уродливым носом, попробовал на зуб, сплюнул и отбросил в сторону. В сектор, где круг потерял свою святую силу десяток мерзких лап, рук и костей тянулись к нашим героям. Некоторые тщетно пытались протиснуться в эту узкую щель, некоторые пытались раздвинуть края круга, другие безуспешно грызли эти края, стачивая свои огромные клыки, издавая при этом жуткий скрежет. Один вампир превратившись в летучую мышь, влетел в щель, но как только он превратился в вампира, Ярус мгновенно вытащил пистолет Кондилятора и выстрелил жаром. Горящее тело вампира вылетело за пределы круга и больше желающих проникнуть через щель круга уже не было.

Тери трогал своё некогда симпатичное лицо и громко выл, а увидев обрубок своего копыта, плюхнулся на землю и громко рыдая, стал безуспешно приставлять его на место.

– Ярус, а ты не мог бы этот круг начертить побольше? – укоризненно произнёс Топа, крепко обнимая его за шею, – а то эти морды так близко к нам, что у меня шёрстка дыбом встаёт?

– Мог бы, конечно, – ответил Ярус, медленно поворачиваясь вокруг себя и рассматривая разъяренную толпу, – только тогда, пару-тройку этих «милых» ребят могли оказаться с нами в кругу.

– Пустите меня! – заорал Тери, и хромая бросился к кругу, расталкивая толпу, – я оторву ему ногу и возьму её себе за то, что он отрезал моё копыто!

– Тогда, я возьму другую, – проскрипел одноногий худой вампир с прической под панка.

– А я возьму его руки, которые он мне сломал, – проскрипел огромный скелет без кистей рук.

– А я возьму его сердце, – прохрипела старая вампирша в вульгарном ярко-желтом платье с большим декольте.

– Зачем тебе его сердце? – просипел, сопровождающий её лысый вурдалак в смокинге.

– Я его съем, – выставив вперёд свою огромную челюсть, радостно пояснила она.

– Тогда я сдеру шкуру с этого крота и заклею свою лысину, – радостно сказал старый упырь, потирая руки.

– Вот они мои четыре литра крови! – кричал Тромбоцит, выставив вперёд огромные клыки, – я их выиграл у Дрыпы!

С разных сторон понеслось: «Я возьму его печень! Я – почки!
Я вырву ему глаза! А я возьму его селезенку!»

– Стойте, гениталии принадлежат мне, ведь я его невеста! – грозно закричала Бева, и толпа нечисти гнусно рассмеялась.

– Ух, как хорошо, ой, как хорошо, – злорадно кричала Агония, тяжело переступая на культях возле тележки с Бевой и изображая аплодисменты, судорожно похлопывала себя по бедру единственной рукой, радостно шипела, – берите его, делите его, режьте его, рвите его!

– Разойдись, – старая ведьма подкатила медицинскую каталку
к сидящему на полу Тери, – сыночек, тебе срочно нужно к пластическому хиругу, – ведьма легко погрузила своего наследника на каталку и быстро повезла к выходу.

– Ну, что, Топа, надо выбираться отсюда, пока не поздно, – Ярус достал из рюкзака бутылку со святой водой, открутил пробку и сняв с лацкана смокинга значок «Sabbat–2023» сделал им дырку в пробке.

– Это как? Я пись-пись уже не хочу, а может быть, подождём немного, они устанут, да и разойдутся по норкам, – боязливо сказал Топа.

– Нет, Топа, уходить надо сейчас, неровен час, эти твари еще Вия начнут звать.

– Позовите Вия, Вия позовите! – тутже раздался чей-то гнусавый голос.

– Кто такой, этот Вий? – спросил Топа.

– Это царь мёртвых, бог смерти, который обладает страшной силой и может уничтожить наш святой круг.

– А ты откуда знал, что они этого Вия будут звать? – испуганно спросил крот дрожащим голоском.

– Это классика, друг мой.

Одна из стен обрушилась, и в ней показался Вий.

– Тут я! – раздался его жуткий голос, и толпа сразу же расступилась, давая ему дорогу.

Это было огромное чудовище, покрытое слоем земли с железным лицом. С помощью двух мертвецов, он медленно продвигался на кряжистых ногах из-за длинных век, опущенных до самой земли и волочащихся по земле.

– А что дальше в твоих классиках? – ёрзая на плече у друга, спросил Топа.

– Дальше? – внезапно цепенея, переспросил Ярус, – дальше было плохо, – заторможенно произнёс юноша и грустно добавил, – а в кино он был не такой страшный.

– В каком кино, Ярус?

– Вий, – безразлично ответил Ярус, не отрывая глаз от идущего прямо на него Вия.

– Ну, в этом кино все остались целы? – дрожа спросил Топа.

– Нет, главный герой погиб, – без всяких эмоций ответил Ярус, обречённо опустив бутылку со святой водой.

– Это плохое кино! – громко крикнул крот в лицо друга.

– Кино хорошее, финал плачевный, – тяжело вздохнув, ответил Ярус, без каких-либо эмоций, смотря на Вия стеклянными глазами.

– А что дальше в твоих классиках? – беспокойно спросил Топа.

– Подведут к нам, и станут поднимать ему веки, – как загипнотизированный смотрел Ярус на Вия.

– А потом? – испуганно спросил Топа.

– Потом, он укажет на нас пальцем, – безвольным голосом произнёс Ярус, – святой круг исчезнет, и нас разорвут на части.

– Так что же нам делать, Ярус? Ярус! – кричал Топа ему прямо в ухо.

– Не смотреть на него, – уставившись на Вия, отрешённо произнёс Ярус.

При каждом шаге Вия, земля сотрясалась, его подвели к самому кругу.

– Ярус, Ярус! – Топа махал лапками, щёлкал коготками возле глаз юноши, дёргал его то за уши, то за нос, но это никакого эффекта не приносило, юноша смотрел на Вия, как завороженный. Разозлившись Топа со всей силы вонзил свои острые зубки в мочку уха юноши.

– Мля! – вскрикнул недовольный Ярус от боли тут же придя в себя, возмущённо спросил, – что случилось, Топа? – потирая укушенное ухо и постепенно выходя из гипнотического состояния.

– Бежим! – зло крикнул Топа ему в лицо.

– Куда? – часто моргая, спросил Ярус.

– Тебя ещё укусить? – оскалившись, спросил крот.

– Не, не! Да, да! Ах, да, бежим! – окончательно придя в себя, воскликнул Ярус и отвернулся от Вия.

– Подымите мне веки, я возьму его душу, – подземным голосом произнёс Вий, и всё окружение бросилось подымать ему веки.

Ярус набрал воду в ладошку умыл своё лицо, руки и окатил ею крота с головы до лапок.

– Ну, что ты делаешь Ярус? – возмутился Топа.

– Так надо. И раз, ты писать, Топа, больше не хочешь, – сказал Ярус, – набери в рот водички, будешь ею плеваться. Выдохнув и перекрестившись, он громко крикнул, – Топа, держись! – и выбежал из круга.

Направив струю из бутылки на нечисть, Ярус бежал к сцене расталкивая, пиная руками и ногами всё это страшное отродье громко крича:

Я пройду через всё, а нет – пробегу!
Спасая тебя!
И победы свои к ногам положу!
Я живу для тебя!

Та нежить, на которую попадала святая вода, сразу же начинала корчиться и стонать. Ярус снова и снова поливал всех, кто попадался на его пути, одних оббегая, других перепрыгивая. Кто-то пытался схватить Яруса за руку, но тут же с криком отпускал, обожжённый святой водой. Прикрывая тыл своего друга, Топа тонкими струйками поливал водой изо рта тех, которые пытались напасть на них сзади.

– Эх, жалко, что нет с собой водяного пистолета, – остановившись на мгновенье, подумал Ярус, поднимая бутылку вверх, чтобы туда зашёл воздух, как вдруг увидел сбоку себя летящего прямо на него вампира. Он резко присел, и вампир впился зубами в кого-то из своих. Снова направив разящие струи воды на нечистую силу, юноша, сделав последний бросок, запрыгнул на сцену, миновал правые кулисы и быстро добрался до двери, с прибитой на ней табличкой «костюмерная». Обернувшись, юноша увидел, что вся нечистая банда неотступно следует за ним и, открутив пробку, он полил дверь остатками воды.

– Ложись твари! – громко крикнул он, бросая пустую бутылку в надвигающуюся толпу, которая тут же испуганно грохнулась на пол. Достав из-за пояса крестик, Ярус повесил его вместо таблички и, заперев за собой дверь, увидел в нескольких шагах от себя, раскалённую до красна дверь, на которой огромными буквами были выгравированы всего две раскалённые буквы АД.

Глава 24

ГРЕШНИКИ

С первого взгляда эта костюмерная, где висели платья, костюмы, парики, маски была похожа на десятки других, если бы не эта страшная надпись на металлической двери, напоминающая, что за ней начинается преисподняя.

– Дружище, дальше я пойду один, потому что ампула «Антижар» у нас одна, – снимая Топу с плеча, беспокойно сказал Ярус, держа его перед своим лицом, – сколько их продержит мой крестик, я не знаю, поэтому тебе нужно спрятаться.

– Не волнуйся, Ярус, я зароюсь в землю, и они меня не найдут, – храбро ответил Топа.

– Подожди, Топа, я оставлю тебе смартфон, если через сутки я не вернусь, позвонишь Васе, он вернёт тебя на землю.

– Не надо мне ничего оставлять, – недовольно произнёс Топа, – я всё равно не умею им пользоваться.

– Я тебя научу, но вначале для твоих глаз уменьшу яркость, открою телефонную книгу, сниму пароль и включу биометрическую разблокировку смартфона, вот. Теперь давай свою лапку, Топа, ставь её в этот кружочек. Вот и всё.

– Что всё? – пробурчал Топа.

– Чтобы разблокировать смартфон, ставишь свою лапку в этот кружок. Ставь, Топа.

– Ну, что дальше? – сердито спросил крот.

– Дальше, видишь вот эту верхнюю строчку, это последний звонок, нажмёшь эту картинку трубки и дозвонишься до Васи.

– Ладно, давай свою плиту, – забросив смартфон на плечо, сказал крот и продолжил, – хотя, если ты – мужчина должен сдержать своё слово, – укоризненно произнёс крот.

– Это что ты имеешь в виду? – Ярус опустил друга на землю, снял с вешалки хвост чёрта и засунул его себе сзади в брюки так, чтобы мохнатый кончик свисал до самой земли.

– А обещанные земляные орешки, а конфеты обещал? Будь любезен выполнить.

– Договорились, я очень постараюсь, – сказал Ярус, надламывая кончик ампулы «Антижар» и выливая её содержимое себе на голову, – теперь я готов, прячься Топа, ну, с Богом, – и нежно коснулся пальцем чёрной бусинки носика своего друга.

Ярус дождался, пока Топа зароется в норку, передал ему смартфон и открыл раскалённую дверь. Тяжёлый спёртый воздух ударил ему в нос. Перед ним открылась узкая и бесконечная пещера. Он ступил на подвесной металлический мостик с поручнями, который вёл от входа в пещеру куда-то наверх, но разобрать, куда он ведёт, не давала синяя дымка, плотной завесой стоящая под сводом пещеры. Природа этой дымки стала понятной, когда он посмотрел вниз. Там, под мостиком в один ряд стояли котлы с огненной лавой. Конца и края им не было видно, как и самой пещере. Около них суетились грешники в темных длинных балахонах с капюшонами на головах. Одни подвозили уголь в тачках и разгружали его, другие подбрасывали лопатами уголь в костры под котлами. Временами до Яруса доносились стоны грешников, раздающихся после хлёстких ударов плетьми, от присматривающих за ними чертями.

Ярус сделал ещё несколько шагов, как вдруг сверху, оттуда, куда вёл мостик, мелькнуло большое огненное пятно. Пронёсшись над Ярусом, оно приземлилось на край первого котла и оказалось огненным мускулистым существом.

– Вот он, Жаропепел, – подумал Ярус.

– Ты кто такой? – свесив ноги в лаву, металлическим голосом грозно произнёс он.

– Я – чёрт, помощник Васи, – промолвил Ярус, опустив глаза.

– И как тебя зовут, помощник? – лава из котла поднялась, образуя огненный трон, и Жаропепел оказался сидящим на нём.

– Александр я, Пушкин, но Вы можете меня звать просто Саня, – уверенно произнёс он имя, самого великого поэта России.

Лава-трон упала в котёл, в ту же секунду лицо Жаропепла оказалось прямо перед глазами Яруса.

– Слушай сюда, Саня, – схватив Яруса одной рукой за грудки, прошипел Жаропепел, перетащил через перила и бросил лицом вниз на поверхность лавы котла, – а почему не прибыл сам Вася? – Жаропепел наступил ногой на спину Яруса, и скрестив руки на груди, пробасил, – говори правду, а не то утоплю.

– У Васи на входе много работы, посетителей куча, – держась за край котла и бултыхаясь в лаве, но не чувствуя её огромной температуры, прохрипел Ярус, – вот он и попросил меня прибыть к Вам для выполнения всех Ваших поручений, – глядя, как перед глазами лопаются пузырьки бурлящей лавы, добавил он.

Жаропепел двумя пальчиками поднял юношу за воротник смокинга и усевшись на качели, образовавшиеся из лавы, легко держал его одной рукой прямо перед собой. Всё кроме лица Жаропепла, раскачивалось у Яруса то в одну сторону, то в другую.

– Не врёшь? – царь «просверлил» юношу взглядом.

– Вот те… – Ярус хотел произнести: «Вот тебе крест!» и даже хотел перекреститься, поднеся руку ко лбу, но вовремя одумался и, откинув чёлку со лба, быстро продолжил, – вот, терпеть не могу, когда врут, и сам никогда не вру, – соврал он, не моргнув глазом, понимая, что малейшее сомнение, вызванное у Жаропепла, повлечёт его гибель.

Жаропепл бросил юношу на землю, приземлившись на четвереньки Ярус услышал голос царя откуда-то сверху, а подняв голову, увидел его уже качающимся в огненном гамаке.

– Хорошо, Саня, – уже спокойно произнёс Жаропепел, – нужно починить трубопровод, ведущий от 31 котла ко мне во дворец. Сможешь?

– Конечно, Ваша честь, – покорно, ответил Ярус, вытирая с лица огненную лаву внешней стороной ладони, как в младенчестве кашу.

Тут же его схватили, что-то быстро замелькало в его глазах, и он оказался возле котла с табличкой 31.

– Поломку видишь? – пробасил Жаропепел, вышагивающий по краю котла, – выполняй! – рявкнул царь, и огненное пятно, стремительно блеснув у Яруса перед глазами, исчезло.

Осмотревшись, юноша заметил, что от каждого котла идут трубы, которые, по его предположению, подают лаву наверх, во дворец Жаропепла. На стыке труб, ведущих от 31 котла, Ярус увидел, что лава просачивается и капает на землю. Возле этого котла работало несколько грешников в балахонах, на спинах которых чёрным было выведено 31, а на больших капюшонах, скрывающих лица, спереди и сзади также чёрным были выведены цифры от одного до пяти.

– Привет, чёрт, – радостно крикнул молодой чёрт, внезапно выросший прямо из-под земли.

– Привет, – расслабленно ответил Ярус, отряхивая с одежды застывающую лаву, понимая, что его в очередной раз пронесло от неминуемой гибели.

– Что, чинить будешь? – радостно продолжил чёрт.

– Нет, чинить буду, – теперь уже раздражённо ответил Ярус, понимая, что пока он не устранит неисправность, уходить ему отсюда нельзя, – этот чертило сразу сообщит кому следует, – подумал Ярус, рассматривая соединения на трубе, а вслух спросил, – у тебя ключ на 17 есть?

– Есть, – весело ответил чёрт и гордо протянул ключ прямо из воздуха, как фокусник, – а ты недавно с земли?

– Да, а как ты догадался?

– Хвост есть, а рогов, пятачка и копыт нету, сразу видно, что ещё не перестроился.

– А ну, да, – успокаиваясь, ответил Ярус.

– Как там наверху, много работы?

– Да, хватает, – вытирая голой рукой, стекающие огненные струйки лавы и рассматривая неисправность, произнёс Ярус.

– Ты кем там работал?

– Я? Да, всё больше по школам.

– А знаю, журналы портил, замки ломал, обеды пересаливал, проходили и это, значит, ты ещё зелёный, – усмехнувшись, сказал чёрт.

– А ты прямо такой спелый, – скривился Ярус, критично оценивая его с ног до головы.

– Ещё бы, – хвастливо продолжил чёрт, – вот я на земле достиг должности мастера растления женских душ со специализацией отношение полов.

– Здесь есть кран, чтобы лаву перекрыть?

– Есть, вон там, – чёрт указал пальцем на красный рычаг.

– И что? – спросил Ярус, перекрывая поступление лавы по трубопроводу и возвращаясь к неисправному стыку, – был разрушителем женских чувств?

– Ха, плохого ты обо мне мнения, я должен был не только уничтожить любовь женщины, но и разрушить семью, доведя женщину до полного растления. И мне очень нравилось наблюдать этот переход от умопомрачительной любви до полного краха этих чувств. Ну, а кульминацией моего упорного труда считалось убийство членов её семьи.

– Ты хочешь сказать, что и такие были? – возмущённо спросил Ярус.

– Конечно, ты меня недооцениваешь, а триумфы моей работы прямо перед тобой. Вот, под первым номером матушка Лейкленд убила своего мужа якобы при помощи колдовства в 1645 году.

– Подержи-ка трубу, чтобы я её не сорвал, – раздражённо перебил чёрта юноша, накинув ключ на гайку, – вот здесь.

– Давай, а-а-а! – коснувшись трубы, закричал чёрт, – ты что, она же горячая!

– Тряпку возьми, – безжалостно продолжил Ярус.

– Возьму, – обиженно ответил чёрт и, подойдя к грешнице под номером два, оборвал снизу часть полы её балахона. Грешница приподняла голову, из-под капюшона блеснули мученические глаза, – работай, стерва! – с яростью крикнул чёрт, огрев её по спине плетью, обмотал трубу тряпкой, взялся за неё лапами и продолжил, – эта вот, под вторым номером, Матрена Скалова в 1706 году оглушила мужа, связала и отрезала ему мужское достоинство. Третий номер красавица Альбина Ягелло в 1913 году со своей подругой Ириной Кузьминой напоили её мужа Франца, топором отрубили ему башку, расчленили и кинули в канал.

– Держи крепче, – закипая, крикнул Ярус.

– Да, держу я, держу, – недовольно ответил чёрт и тут же радостно продолжил, – под четвёртым номером «чёрная вдова» Мари Беснар, которая ради наживы за период с 1927 по 1949 годы отравила мышьяком 13 человек, включая своего любимого мужа.

– У тебя паронитовая прокладка есть? – снова зло перебил его Ярус.

– Есть, – ответил чёрт, снимая её со своего рога, хвастливо продолжил, – ну, как тебе мои результаты, это тебе не супы пересаливать. И всё-таки, я люблю свою работу, а к этим моим грешницам, у меня, вообще, почтительное отношение.

– Сюда стань и крепче держи, – строго перебил его Ярус, закручивая гайку.

– Под пятым номером у меня работает Энни Петрич, – протянул чёрт, переступив на указанное место, и гордо продолжил, – которая отрезала головы своим двойняшкам и держала их в морозилке. А я вот, отдохну немного и снова на землю женщин порочить, – злорадно улыбаясь и потирая лапы весело произнёс чёрт, – и вдруг оторопело произнёс, – ой, хвост…

– Что хвост? – беззаботно спросил Ярус, увлечённый работой.

– Я тебе на хвост наступил, а он оторвался, – растерянно проговорил чёрт.

– Да ничего страшного, – удовлетворённо сказал Ярус, потирая ладони, потому что закончил работу, а обернувшись, увидел свой хвост, лежащий на земле.

– Э-э-э, – протянул чёрт, прищурился и сверкнув глазами, стал испуганно пятиться назад. – так, значит, ты не чёрт?

– А если и не чёрт, тогда что? – угрожающе сказал Ярус, наступая.

– Эй, сюд… – попытался крикнуть чёрт, но грешница под номером пять сильно ударила его по голове лопатой, что его чёрные рожки с металлическим звоном выскочили из нижней челюсти. Утратив способность кричать и говорить, он развернулся и хотел было броситься бежать, но Ярус схватил его за хвост, и раскрутив над головой, забросил в кипящий котёл. Через мгновение оттуда высунулась совершенно лысая белая голова, как будто он стал чёртом-альбиносом1, при чём даже рожки его, оказавшиеся на прежнем месте, стали белыми. Но тут грешница под номером три тоже ударила его по голове лопатой, голова исчезла и через мгновение появилась полностью обуглившаяся.

1Альбинос – это человек, животное или растение, совершенно лишённое пигментов, или красителей.

– Ничего, ничего, мы еще с тобой встретимся, – угрожающе издала голова осипшим голосом, и вспыхнув ярким пламенем, исчезла в лаве.

Ярус опасливо посмотрел по сторонам, грешники и черти соседних котлов ничего не заметили, а грешницы 31 котла сразу продолжили свою работу, как будто ничего не произошло.

– Спасибо, – негромко произнёс Ярус в их сторону, засовывая хвост на прежнее место и быстрым шагом возвращаясь, к тому подвесному мостику, с которого его снял Жаропепел, – вход в его царство должен находиться именно там, – подумал Ярус.

Глава 25

БИТВА

Так я тебе и поверила, что ты меня отпустишь домой, когда я напишу программу любви, – размышляла вслух Зена, глядя на вылетающего из дворца Жаропепла, – тем более, написав такую программу, скольких молодых, красивых девушек я могу подвергнуть опасности влюбиться в это чудовище и его нечисти. Да и саму программу он тут же испробует на мне и всё, до свидания, солнечный свет, будущее, Ярус. А чего это он так заволновался, когда я начала спрашивать, если температура станет ниже 1666 градусов?

Зена начала просматривать документы в компьютере. Так ищем, вот папка Жаропепел, энтер, он её запаролил, гад. Нужно взломать пароль. Так, так и так, ну? Не получается, теперь так и так, и! Опять не получается, – Зена задумалась, доставая и выискивая все «файлы» со знаниями в своём головном мозге, – что же делать? Судя по закачанным программам и видеоиграм, Жаропепел, вообще, ламер1.

1Ламер (от англ. lame — убогий, хромой) — на компьютерном сленге так называют человека, плохо умеющего обращаться с компьютером, неспособного или принципиально не желающего хорошо освоить работу на компьютере.

Я могу предположить, что и пароль у него тоже незамысловатый, если не сказать примитивный. Нужно отгадать какие-то четыре буквы, четыре буквы, Стой, Зена, Зеночка, почему буквы, ведь это могут быть и цифры, есть, ура! Эти цифры 1666, ты умница, Зена, так, входим в папку Жаропепла, файл ТТХ – тактико технические характеристики Жаропепла. Температура самого Жаропепла 1666 градусов, и необходимая нормальная температура окружающей среды для него такая же, знаем, дальше. При понижении температуры окружающей среды до 1500 градусов, самочувствие Жаропепла ухудшится, очень хорошо. При понижении температуры окружающей среды до 1200 градусов, движения Жаропепла станут медленными, тягучими, супер! Минимальная температура при которой он может сосуществовать 666 градусов. Вот оно как, если температура упадёт ниже числа дьявола хотя бы на один градус, наступит его смерть. Меняем температуру, устанавливаем нашу родненькую температурку 25 градусов, всё, – тяжело выдохнула она, расслабленно откинувшись на спинку кресла.

В это время автоматически закрылись все краны поступления раскалённой лавы из котлов во дворец Жаропепла.

Теперь, выходим из программы, – она снова склонилась над клавиатурой, – и делаем вид, что занимаемся разработкой Программы Любви, – обернувшись на входную дверь, произнесла вслух Зена и стала набирать очередную программную процедуру, реализующую метод прорисовки и роспуска ромашки.

– Вот ляпнула, так ляпнула, что легко смогу написать Программу Любви, сама только первый раз в жизни влюбилась. Интересно, ищет меня Ярус, волнуется за меня?

Дверь открылась и в двери показалась голова Яруса.

– Эй, есть кто живой? – Ярус вошёл во дворец, и беспокойно оглядываясь по сторонам, позвал, – Зена! Зена!

Зена бросилась из кабинета.

– Ярус, мой милый Ярус, – радостно крикнула она и повисла у него на шее, – я знала, что только ты сможешь меня найти!

– Зена, Зеночка, это ты, точно ты? – обнюхивая Зену, повторял Ярус.

– Да я это я, мой Ярус! Ты прости меня, пожалуйста, но почему ты меня обнюхиваешь?

– Потому что я так соскучился по тебе, Зеночка, – убеждаясь в том, что это настоящая Зена, искренне радовался Ярус.

– Но как ты сюда попал?

– Это долгая история, бежим отсюда Зена!

– Стой, – увидев, что входная дверь начала открываться, она толкнула Яруса за колонну, – прячься!

– Зена, ты почему не за компьютером? – влетая в зал, недовольно произнёс Жаропепел, – и мне показалось, что ты с кем-то разговаривала.

– Что ты Жорик, это тебе показалось, а когда я работаю над программами, я всегда расхаживаю взад-вперёд.

– Ну, и как твои успехи, как Программа Любви?

– Почти заканчиваю, – беззаботно сказала Зена, боковым зрением отметив, что Ярус удачно прячется за колонной, и весело продолжила, – скоро тебя будут любить все, и под землёй, и на земле и даже в космосе, а что у тебя нового?

– Печи работают без сбоя, неисправность один чёрт должен устранить, – Жаропепел устало плюхнулся на трон, – вот только пока добирался обратно, почему-то устал, с чего бы это?

– А ты присядь, отдохни, – Зена последовала за Жаропеплом, и бросив взгляд на термометр, который показывал уже 1500 градусов, перевернула его показаниями к стене.

– Нет, что-то я себя неважно чувствую, – промолвил Жаропепел, обхватив голову руками.

– Может, просквозило где-нибудь, а может у тебя ангина? – заботливо спросила Зена.

– Какая ангина, что ты мелешь, а кто перевернул термометр? – Жаропепел подбежал к термометру, перевернул его и воскликнул, – 1550 градусов, ах ты, гадкая девчонка! Ты меня обманула, ты переустановила программу температур, я тебя уничтожу!

Жаропепел выставил вперед руку, из ладони вылетел огненный шар, ударил Зену в живот, она отлетела к противоположной стене, ударившись спиной и потеряла сознание.

– Зена, милая, – Ярус бросился к девушке, приподнял голову и постарался привести её в чувство похлопывая по щекам.

– А-а-а, так, ты и есть Ярус? Смотри, сморчок, а дошел
всё-таки, – рассмеялся Жаропепел, – зря, ты это сделал, теперь ты пожалеешь об этом, – и угрожающе кивнув головой, он выпустил огненный шар, который попав юноше в плечо, откинул его в стену, с такой силой, что там образовался его отпечаток.

– Ого, а вот и мой портрет, – стоя на четвереньках, произнес Ярус, покачиваясь и фокусируя взгляд на своем оттиске на стене.

В ту же секунду Жаропепел схватил диван и ударил им по спине Яруса, при этом диван согнулся в подкову, обогнув спину юноши. Если бы не огромная температура в офисе Жаропепла, при которой все предметы во дворце имели плавкую структуру, Ярусу пришлось бы очень худо.

– Вот тебе ещё один портрет в полный рост, – смеясь, закричал Жаропепел, и перевернув диван, снова ударил им юношу по спине, при этом он выгнулся в другую сторону, – вот тебе ещё фото, и ещё, – продолжая наносить удары по уже практически не шевелящемуся Ярусу, хохотал Жаропепел, – а сейчас я сделаю твою надгробную фотку.

Ярус уже не мог оторвать своё тело от пола, но голова его ещё работала чётко и ясно, если сейчас он потеряет сознание, ему конец, а значит, не поздоровится и Зене. Тут он вспомнил про пистолет Кондилятора, и вытащив его из-за пояса, выстрелил в противника холодом, при этом Жаропепел замер на несколько секунд, что дало возможность юноше подняться на ноги и отбежать на безопасное расстояние. Придя в себя, Жаропепел рассвирепел, юноша снова нажал на курок, но произошла осечка, потом ещё одна.

– Патроны кончились, – с ужасом подумал Ярус.

– Что, сдох котёнок? – обрадовался Жаропепел, и отбросив диван, тут же зло продолжил, – смотри, как надо.

Он щёлкнул пальцами, имитируя пистолет, выставив вперёд указательный. В туже секунду из-под ног Яруса ударил мощный фонтан жидкой лавы, который подхватил его и подбросил вверх. Несколько раз перевернувшись в воздухе, Ярус неудачно приземлился на бок.

– Что дурачок, в любовь веришь? – презрительно улыбнулся Жаропепел.

– Верю, – морщась от боли, издал Ярус, намереваясь вскочить на ноги, как царь снова щёлкнул пальцами, и очередной поток лавы вырвался наружу, подхватив его, как детскую игрушку, покрутил в воздухе и бросил на пол.

– Ты не подумал, что, украв у тебя Зену, я, может быть, тем самым спас тебя от самых страшных несчастий в твоей жизни? – усмехнулся Жаропепел.

– Откуда такая забота? – отозвался Ярус, стараясь уловить движение руки Жаропепла, и стоная, добавил, – может быть, ты хочешь стать моим крёстным папой?

– Ты вызвал у меня чувство уважения к себе, ведь никому из смертных не удавалось пройти столько в моём подземном царстве и попасть ко мне в ад, – весело крикнул Жаропепел, снова вызвал поток лавы, которая подхватила, покрутила Яруса и бросила его на пол спиной, – а ты не веришь в мужскую солидарность? – скривился он, разведя руки в сторону.

– Твою, нет, – тяжело хрипя, ответил Ярус, так как от удара у него перехватило дыхание.

– Запомни, все женщины стервы, – нравоучительно и монотонно говорил Жаропепел, как учитель, наставляющий нерадивого ученика.

Приподняв голову, Ярус увидел движение руки Жаропепла, и перевернувшись на живот, смог увернуться от нового мощного потока лавы.

– Я сам во всём как-нибудь разберусь, – ответил Ярус, внимательно наблюдая за рукой Жаропепла.

– Вот именно как-нибудь, а это бооольно бывает, – ехидно протянул Жаропепел и продолжил, – поверь моему тысячелетнему житейскому опыту, твоя Зена не стала бы исключением, рано или поздно она бы запустила свои коготки тебе в горло, – царь произносил словосочетания с паузами, после чего щёлкал пальцами, вызывая всё новые и новые фонтаны. Но Ярус пока более-менее успешно уникал их, которые били совсем рядом, быстро заполняя тягучей массой пространство вокруг, и его стало засасывать в эту массу, как в болото. Стоя на четвереньках, он попытался вытащить одну руку из лавы, упираясь в неё второй, как обе руки оказались приклеенными. Жаропепел в мгновение ока оказался рядом, и схватив Яруса сзади за волосы, повалил на спину.

– Все бабы – стервы! Все бабы – стервы! – усевшись Ярусу на грудь, повторял Жаропепел.

Ярус стал медленно погружаться в лаву – ноги, туловище, грудь, плечи, шея медленно исчезали в раскалённой жиже. И когда на поверхности осталось только одно его лицо, а ещё через мгновение наша сказка должна была подойти к концу, только здесь оказалось одно но…

Этим НО, оказалась Зена. Когда она пришла в себя и увидела, что мужчины заняты обычным мужским делом – бьют друг другу морды, и при этом ведут очень любопытный разговор о женщинах, ей захотелось снова упасть в обморок и дослушать этот диалог до конца. Скорее всего, она так и поступила бы, если бы драка происходила не в царстве Жаропепла, а где-то в другом месте и в другое время. Скажите, какой женщине не понравилось бы, когда за неё бьются два рыцаря? Конечно, любой, но здесь на кону стояла жизнь Яруса, да и её жизнь тоже, поэтому Зене медлить было нельзя. И первое, что ей пришло в голову, затушить огонь, каким являлся Жаропепел. Враг огня – вода, – подумала она и бросила взгляд на термометр, который показывал ещё 1200 градусов. Жаропепел в это время «стрелял пальцем», образуя фонтаны лавы, от которых Ярус летал, как игрушка, и она устремилась в чёрную комнату. Первое, что ей попалось на глаза, была ваза с фалангами пальцев. Вытряхнув костяшки, она бросилась в ванную, набрала в неё воду и выбежала в тронный зал. Но только она переступила порог, как стеклянная ваза треснула, и вода вылилась на раскалённый пол, образовав облако пара. Вот дура, так дура, это же стекло, и такой перепад температуры ни одно стекло не выдержит, – расстроено подумала Зена, взглянув на термометр, который показывал 1100 градусов и, отшвырнув кусочки стекла, которые стали плавиться у неё в руках, снова бросилась в чёрную комнату в поисках другой посуды. На этот раз взгляд её остановился на ведёрке, в котором стояла бутылка шампанского.

– Вот, это должно выдержать, шампанское ставят в серебряное ведерко, а выдержит ли серебро температуру в 1000 градусов? – беспокойно думала Зена, выставляя бутылку на стол, и снова бросаясь в тронный зал. Сделав всего несколько шагов, ведёрко опрокинулось на земь, потому что ручка его расплавилась, вода испарилась, а на месте ведра образовалась лужа серебра. Термометр показывал
970 градусов1.

1Температура плавления серебра составляет 960,5 град.

– Что же оно всё плавится? – расстроенно подумала Зена, нужно продержаться ещё немного, увидев, что, Жаропепел уже сидит верхом на Ярусе и топит его в лаве. Заливаясь слезами, она снова бросилась в комнату найти хоть какую-нибудь посуду, в отчаяньи понимая, что больше там ничего объёмного нет. Она забежала в ванную, набрала полный рот воды, схватила бутылку шампанского, спрятав её под кофточку, и крепко прижав руками, тем самым, стараясь спасти её от жары, вбежала в тронный зал. Термометр показывал 800 градусов. Она подбежала к царю в тот момент, когда от Яруса на поверхности лавы осталось только одно лицо. Она выплюнула воду прямо на огненную голову Жаропепла, при этом вода, попавшая на него, тут же зашипела и испарилась, образуя тёмные пятна.

– Жора стал похож на далматинца, – подумала Зена.

Повернувшись к Зене, царь состроил страшную гримасу, и протянув к ней руки, что-то хотел сказать. Вспомнив о бутылке, она вытащила из-под кофточки шампанское, которое тут же выстрелило, и направила выливающееся вино прямо в рот Жаропеплу.

– На, пей своё шампанское! – закричала Зена, обливая им его лицо и тело, – пей и запомни, что не все мы – стервы, не все!

Зена перевела взгляд на термометр, было ровно 650 градусов.

– Успела! – радостно крикнула она прямо в лицо Жаропеплу, в ту же секунду опустевшая бутылка разлетелась на мелкие плавкие кусочки.

Но Жаропепел Зену уже не слышал, всё его тело к этому времени сильно потускневшее, почернело и стало трескаться прямо на глазах. Трещины становились все глубже и глубже. Вначале голова его с застывшими глазами развалилась на несколько частей, потом отвалились кисти рук, предплечья, плечи, туловище и ноги.

– Зена, – раздался слабый булькающий голос, потому что от Яруса над поверхностью остался уже один рот и нос.

– Да, милый, я сейчас, – спохватилась Зена. Отбросив останки Жаропепла, она засунула руку в лаву под его голову, подняла её, вытерла лицо и протёрла ему глаза.

– Руки, Зена, – попросил Ярус.

– Сейчас мой хороший, – Зена с большим трудом вытащила из застывающей лавы одну руку, потом другую, потянула за них, и Ярус принял сидячее положение. После чего они вдвоем очистили его нижнюю половину, и юноша смог встать на ноги.

– Ну, здравствуй, мой Ярус, парус, промокарус, как ты, дорогой?

– Здравствуй, моя Зеночка, сегодня меня уже трижды пытались задушить или утопить, если ещё кто-нибудь попытается это сделать, то я этого уже не переживу, – пошатываясь, произнёс Ярус.

– Задушить тебя, я уже больше никому не позволю, а вот сама я сделаю это прямо сейчас и только от любви к тебе, мой милый Ярус, – кладя руки на шею Ярусу, произнесла Зена.

– Зена, милая, как тебе это удалось? – нежно произнёс Ярус, обнимая за талию свою спасительницу.

– Жаропепел, оказывается, совсем не любит шампанское, представляешь? – смеялась Зена, очищая от лавы плечи и грудь юноши, – ну, ты красавчик, это что смокинг?

– Судя по всему был, это я для тебя так нарядился, – хохоча, ответил Ярус.

– Мне кажется, что ты должен был соблазнить всех женщин подземного царства, – игриво сказала Зена.

– Ты не поверишь, но именно так и произошло, – и пародируя популярный фильм, смеясь и шепелявя, продолжил, – меня царицы соблазняли, но не поддался я!

– Почему же не поверю, конечно, поверю, – обнимая Яруса, смеялась она.

В тронном зале стало быстро темнеть. С потолка давно прекратили сыпаться искры. Температура продолжала неумолимо падать, и скоро в полнейшей темноте были слышны только их весёлые и счастливые голоса.

– А что это у тебя на спине торчит?

– Это куски лавы!

– Какие большие куски, – раздался звонкий голос Зены.

– Кстати, если мы сейчас же не очистим меня, то вряд ли от сюда выберемся.

– Это ещё почему? – удивилась Зена.

– Лава застынет, я окаменею, и ты не сможешь выбраться из моих объятий, останешься в моих руках навечно, – радостно сказал Ярус.

– Ладно, давай я тебя очищу.

– Стой, давай я сниму эту всю одежду, пока она и правда не застыла до конца.

– Ярус, милый, прости меня, глупенькую.

– Ничего себе глупенькая? Глупые никогда не смогут написать Программу Любви, – раздеваясь сказал Ярус, – Зеночка, я знаю, что ты не виновата, это всё колдовские козни, –
не успел ответить Ярус, как почувствовал её губы на своих.

Вдруг, их осветило ярким светом, потом снова стало темно и так несколько раз.

– Что это, Ярус? – испугалась Зена.

– Не знаю, – щурясь, ответил Ярус.

Глава 26

В МОСКВУ

– Товарищи, помилуйте, – раздался раздражённый голос Топы, который включал и выключал фонарик на смартфоне, – сколько можно, имейте совесть, может быть, вначале мы выберемся отсюда?
И там наверху вы будете обниматься сколько хотите или что вы там делаете?

– Кто это Ярус? – испуганно спросила Зена, щурясь от света.

– Это Топа, мой друг, – крикнул Ярус, подбегая к кроту, и взяв его на руки, радостно воскликнул, – Топа, Топочка, ты откуда здесь взялся?

– Ярус, температура уже упала, а ты забыл о моих шахтёрских способностях, да и ещё, я хотел вернуть тебе твой смартфон и крестик, и ещё напомнить тебе, что в одних трусах ты снова выглядишь очень сексуально, а в этом подземном мире, это бывает опасно, – улыбнувшись ответил Топа.

– Спасибо, Топа, – беря смартфон, надевая крестик на шею, сказал Ярус и гордо продолжил, – Зена, познакомься, это Топа, мой друг, кротик.

– Погоди, а кто это сейчас говорил, – удивилась Зена, с удивлением, глядя на Топу.

– Это я говорил, здравствуйте, Зена, – застеснявшись, сказал Топа.

– Это Вы говорите?! – радостно хлопнула в ладоши Зена, подпрыгнула и сразу продолжила, – а можно взять Вас на ручки?

– Конечно, – ответил Топа.

– Какая прелесть, – беря Топу из рук Яруса, и прижимая его к своей щеке, воскликнула Зена.

– Топа ни раз спасал мне жизнь, – гордо произнёс Ярус, обрадовавшись, что Зена и Топа понравились друг другу, – если бы не он…

– Не будем об этом, – перебил его крот, щуря глазки, внимательно всматриваясь в лицо Зены, – сейчас не место и не время.

– Хорошо, хорошо, – сказал Ярус.

– У Вас такой красивый голосок, – прижимая Топу к груди, произнесла Зена.

– Ну что Вы? – расплылся в улыбке Топа и продолжил, – но если он Вам нравится, мне это очень приятно.

– Вы такой милый кротик и мне почему-то очень хочется угостить Вас чем-нибудь вкусненьким.

– Что Вы говорите, наконец-то, – прямо-таки промурчал Топа и продолжил, – я хотел сказать, что Вы единственная из моих друзей, кто заговорил о еде, – повернув носик в сторону Яруса, с упрёком произнёс он.

– Но, к сожалению, у меня с собой ничего нет, – извинилась Зена.

– Да? – сморщился Топа, и причиной тому стал отнюдь не яркий свет.

– Стойте, – обрадованно сказала Зена.

– Но я еще никуда не уходил, – тревожно ответил Топа, встрепенувшись у неё на руках.

– Вы какие пироги любите, с капустой или с картошкой? – заботливо, поинтересовалась она.

– Конечно, с капустой, – обрадовался Топа, и не задумываясь, добавил, – а ещё с картошкой, с колбасой и даже конфетами.

– В таком случае, я приглашаю Вас к себе в гости, я пеку изумительные пирожки, пальчики оближете, – погладив по голове Топу, ласково произнесла Зена.

– Я с удовольствием оближу все Ваши пальчики, – благодарно поклонился Топа и опустил глазки.

– Алё, Вася, – громко закричал Ярус в смартфон, – что, уже не ожидал меня услышать? Победили, да, подлетай прямо в царство Жаропепла и, «Антижар» можешь уже не применять, ждём, – закончил разговор по телефону Ярус.

Тут же в темноте сверкнули желтые глаза и на свету появился Вася.

– О, и Зена живая и невредимая, – обнимаясь с Ярусом, произнёс чёрт.

– А Вы откуда меня знаете? – удивилась Зена.

– О вашей красоте и таланте программиста ходят легенды по всему подземному царству.

– Познакомься, Зена, это Вася! Ээээ… – запнулся Ярус, – мой друг.

– Да, чёрт я, чего уж скрывать? – закинув хвост себе на руку, признался Вася.

– Это не простой чёрт, – громко шептал Топа на ушко Зене, судя по всему специально, чтобы Вася тоже слышал, – это самый лучший, самый добрый чёрт на свете.

– И в темноте тоже, привет Топа, – улыбнувшись поправил его Вася.

– Вася у меня к тебе три просьбы, выполнишь? – обратился юноша к чёрту.

– Не вопрос, – улыбаясь, произнёс Вася и нарочито серьёзно добавил, – как я, исчадие ада, могу отказаться выполнить просьбу своего православного друга, тем более, что сам Бог троицу любит. Говори.

– Первая просьба, отправить Топу домой в Конотоп…

– Я начну с нулевой просьбы, – улыбнувшись, произнёс Вася и щёлкнул кончиком хвоста.

Все они превратились в четыре облачка конфети и осыпались на засохшую лаву, а через мгновение эти же холмики конфети оказались на лесной поляне залитой солнечным светом и взметнулись вверх, образуя Яруса, Зену, Топу и Васю. Сильно зажмурившись, друзья потихоньку стали привыкать к свету и открывать глаза, при этом совершенно не узнавая ни себя, ни друг друга. На Ярусе оказался синий костюм, белая рубашка, красный галстук, чёрные туфли, в руках – тёмный портфель. На Зене – длинное голубое платье, синие туфли
на высоком каблуке. Кроме того, в руках у неё оказался красный клатч, на голове – пышная причёска, а на лице – легкий макияж. Топа, сидящий на руках Зены, спокойно рассматривал всех через солнцезащитные очки в ярко-жёлтой оправе.

– Ну, вот, теперь на вас хоть посмотреть можно, а то ни Богу свечка, ни чёрту кочерга, – довольный своей работой произнёс чёрт, в своих неизменных бирюзовых шортах, тенниске с морем, солнцем и пальмами.

– Ярус, какой ты стал солидный, ой, неужели это я? – рассматривая себя, восторженно промолвила Зена, – Василий, Вы просто волшебник.

– Ну, что Вы, – застеснялся Вася, – я самый обычный чёрт с душой человека.

– Василий, я уже пригласила Топу к себе в гости…

– А то в Конотоп, – вставил крот, передразнивая Яруса,

– А теперь, и Вас приглашаю к себе в гости в Москву и отказы не принимаются, – смело командовала Зена, почувствовав на себе восхищённые взгляды Яруса, Василия и даже Топы.

– Это была, кстати, моя вторая просьба, – заметил Ярус, поправляя галстук.

– В Москву? Это было бы здорово, я давно хочу побывать на Красной площади, – мечтательно сообщил чёрт.

– Вот и отлично, мечты должны сбываться, а как же нам попасть на вокзал? – вдруг растерялась Зена, осматривая поляну.

– Нет, на поезде мы не поедем, потому что у вас паспортов нет, – задумался чёрт и достав калькулятор, стал щёлкать по нему пальцами, шепча себе что-то под нос, – радует то, – продолжил Вася, – что вас нужно отправить в Москву, а не в Берлин, например, или Париж, но огорчает то, что сил моих не хватит, чтобы вас всех в златоглавую закинуть, это аж 757 километров, – скривился Вася, громко почесав один рог.

– Васенька, – сложив на груди руки вместе с Топой, жалобно обратилась Зена, – скажите нам, мы сможем сегодня попасть домой? Нас там очень ждут.

– Да! – вдруг лицо чёрта озарилось, и он громко свистнул.

Где-то далеко раздался ответный свист, все обернулись и увидели бегущую прямо к ним избушку-рэпушку.

– А вот и Ваш транспорт, с вертикальным взлётом, – улыбнулся Вася.

Избушка прибежала, и не успев отдышаться из динамиков полилась музыка и знакомый старческий голос исполнил рэп:

Привет честному народу!

Вы не видели такого сроду!

Прогони свою тоску,

Прокатись со мной в Москву!

Кто не успел, тот пролетел! Ё!

– Привет, избушка-рэпушка, как жизнь? – улыбнувшись, крикнул Ярус.

– Жизнь хороша, не хватает петуха! – радостно воскликнула избушка, – ну, что полетели, что ли?

– Я же говорил, что отправлю вас в Москву, – гордо произнёс Вася.

– Василий, что значит нас, а Вы не летите с нами?

– Я чуть позже к вам присоединюсь, – хитро стрельнув зелёными глазами ответил чёрт и продолжил, – Вы, Зена, заходите с Топой в избушку, а мы сейчас с Ярусом переговорим, и вы полетите.

– Спасибо, Вася, мы Вас будем очень ждать, – поднимаясь по ступенькам сказала Зена.

Зена зашла в избушку, и радостно подпрыгивая и кружась в огромном холле воскликнула: «Ой, какая красота! Какой классный домик!»

– Не домик, а избушка! – раздался суровый мужской голос откуда-то.

– Хорошо, пусть будет избушка, – на секунду замерев, ответила Зена и снова продолжила кружиться.

– Стоять, я сказал! – грозно крикнул тотже голос и добавил, – руки вверх, а не то стрелять буду!

Зена остановилась и не на шутку испугавшись, подняла руки вверх.

– Зеночка, девочка, что испугалась? – ласково произнесла рэпушка.

– Ну, Вы и даёте избушечка, у меня уже внутри всё похолодело.

– Если бы не розыгрыши, жизнь была бы скучна и похожа на желе, спроси, хотя бы об этом, Васю, вот он разыгрывает, так разыгрывает.

– Избушечка, – вбегая в дом, бодро спросил Ярус, – когда отчаливаем?

– Как прикажете, мой капитан, но пока не помоете руки и не сядете за стол, никто никуда не полетит, – предупредила она.

– Хорошо, мы уже на пути к умывальнику.

В гостиной был накрыт красивый стол, заваленный всякими яствами. Когда все расселись, снизу послышался гул реактивных двигателей.

– Разрешите взлёт, мой капитан? – по-военному спросила избушка.

– Взлёт разрешаю, – скомандовал Ярус.

Начала позвякивать посуда, и друзья почувствовали, как избушка оторвалась от земли и стала быстро набирать высоту. Все бросились к окну, а Зена посадила Топу на подоконник, причём очки ему пригодились как нельзя кстати, позволяя ему видеть даже в такой солнечный день.

– Какой красивый город Киев, – восторженно сказал Ярус.

– А я, была в Киеве и ничего не видела, – с сожалением, произнесла Зена.

– Ничего, мы обязательно съездим с тобой сюда на экскурсию, – обнимая девушку за талию, сказал Ярус.

– Лучше, в путешествие, свадебное, – хитро улыбнулась Зена.

Ярус наклонился к Зене и поцеловал. Топа находясь между ними, подождал некоторое время, громко кашлянул, потом ещё несколько раз, и закончив целоваться, они все вместе громко рассмеялись.

– Мой капитан, высота полёта 4 тысячи 128 аршин1, крейсерская скорость 360 верст2 в час. Все системы и приборы работают
нормально! – доложила избушка.

1Аршин – старорусская единица измерения длины. 1 аршин =
71.12 сантиметра.

2Верста – русская единица измерения расстояния, равная пятистам саженям3 или 1 066,8 метра.

– Спасибо, рэпуша, – поблагодарил её Ярус, приглашая всех к столу, разливая шампанское себе и Зене, а сок Топе, – дорогие мои друзья, за эти несколько часов с нами происходили чудеса, колдовство, превращения, на нашем пути встречалось много врагов, которые желали нам смерти, – Ярус сделал паузу, – но я безмерно счастлив, что на моём пути повстречался такой маленький кротик Топа, который оказался мне большим другом. Топа, знай, что я у тебя в долгу, и чтобы с тобой не случилось, я всегда приду к тебе на помощь, где бы я не находился. С тобой мы преодолели все преграды и препятствия потому что поддерживали и помогали друг другу.
И ещё я хочу сказать о самом главном в моей жизни, это то, что спасало меня, казалось бы, из безвыходных ситуаций. Это вера, надежда, любовь. Вера в Бога, надежда в светлое будущее и любовь к тебе моя Зена. Без неё я бы не смог пройти то, что прошёл, знай, что я тебя очень сильно люблю, – Ярус наклонился и снова поцеловал девушку, – а сейчас я хотел бы вспомнить всех тех, кто помогал нам на этом нелегком пути. Это, конечно же, Кондилятор, ветер, Аглосья, непревзойдённый Вася, Избушка-рэпушка.

– Спасибо, мой капитан! – раздалось из динамиков.

– Я тоже хотел бы вспомнить, – загрустил Топа.

– Кого, Топа? – Зена погладила его по голове.

– Одну… – сказал Топа.

– У-у-у, – раздалось за окном.

– Мою подругу, – насторожившись, сказал Топа.

– Угу, угу? – раздалось где-то сверху.

– Но я не имею права рассказывать о ней никому, – посерьёзнел Топа, вспомнив, что обещал держать язык за зубами и опустил голову.

– Кому-кому, – раздался знакомый Топе голос и вдруг рядом с Топой на этом же стуле оказалась Хвоя в красивой тунике с живыми цветами, которая застеснявшись, тихо повторила, – кому-кому, а этим ребятам обо мне можно и рассказать.

– Ура! – закричал Топа, прижавшись к руке листины, – Ярус, Зена, разрешите представить мою самую близкую подругу листину по имени Хвоя.

– Очень приятно, – в один голос произнесли Ярус с Зеной.

– Ярус я же тебе так и не рассказал, как Хвоя хрясь одну русалку, хрясь другую, – увлечённо хлопал ладошками Топа.

– Топочка, – Хвоя укоризненно посмотрела на крота.

– Хорошо, не буду, – присмирел счастливый Топа.

– Так вот, от кого Топа почерпнул такие эксклюзивные знания о рыбалке и любви? – ласково улыбнулся Ярус Хвое.

– Нет, это совсем не эксклюзивные, это общечеловеческие правила, – просто сказала листина.

– Теперь, наконец-то, мы все в сборе, – радостно сказал Топа, обнимая Хвою.

– Внимание, внимание, – торжественно раздалось из динамиков, – пересекаем границу Российской Федерации!

– Ура! – закричали все вместе.

– Рэпушка, – громко спросил Ярус, наливая сок Хвое, – а нас ракетами ПВО не собьют?

– Обижаете мой капитан, включён режим невидимки, нас уже никто и ничто не остановит, – убедительно произнесла избушка, но тут, входная дверь открылась, и на пороге появился седой пухленький таможенник.

– Добрый день, что-то ветрено сегодня, – серьёзно сказал он, одной рукой придерживая свою форменную фуражку от ветра, другой закрывая дверь, строго добавил, – добрый день, дамы и господа, таможенная служба Российской Федерации, попрошу приготовить паспорта и багаж к досмотру.

Наши герои всего могли ожидать, но то, что на высоте почти в три километра к ним в избушку-рэпушку войдёт блюститель таможенного контроля, этого никто не ожидал.

– Ярус, – шепнула Зена Ярусу, – у нас же паспортов нет, что делать будем?

– Спокойно, что-нибудь придумаем, – шепнул он ей в ответ и громко спросил, – здравствуйте, уважаемый, а как это Вы на скорости
360 верст в час попали к нам на борт?

– Ваша задача преодолеть границу, а наша, вас не пропустить, – злорадно проговорил таможенник, – только благодаря нашему упорному труду, рубежи России на суше, воде и в воздухе находятся под жесточайшим контролем.

– А под землёй? – поинтересовался Топа.

– И под зёмлей тоже, – ответил офицер, переведя взгляд на Топу, снял с его мордочки очки, и прищурившись добавил, – что-то лицо мне Ваше подозрительно знакомо, Вы не находитесь в Федеральном розыске? А может быть, Вас разыскивает Интерпол?

– С полом у меня всё нормально, – обиженно засопел крот, – чего его разыскивать, а если не верите, могу показать.

– Успеется, – угрожающе сказал офицер, вернув очки на место.

– Да откуда Вы тут взялись, в воздухе? – раздражённо спросила Зена.

– Оттуда, – грубо ответил мужчина, – они летят в коттедже, но осмеливаются спросить у меня, как я к ним попал? Единственное, что я могу вам сказать, – гордо произнёс он, – это то, что у таможни Российской Федерации неограниченные возможности, кстати, какой бортовой номер вашего домика? – доставая потрёпанную рабочую тетрадь, спросил офицер.

– 39-20 сми, – гордо ответила избушка.

– Так, транспорт чистый, попрошу Ваш паспорт, – обратился офицер к Ярусу.

– К сожалению, у меня нет паспорта.

– Вы в карманчике-то правом посмотрите, – язвительно проговорил таможенник, указывая на его внутренний карман пиджака. Юноша к своему глубочайшему удивлению обнаружил там паспорт, на обложке которого и в самом деле был герб России, и фотография в нём была его, но сам паспорт был, странноватого образца, потому что вписано там было только имя, возраст и город проживания.

– А что это за паспорт такой, тут нет ни фамилии, ни отчества? – возмутился Ярус, глянув в документ.

– Вы так возмущаетесь, как будто это мой паспорт, а не Ваш, – скривился таможенник.

– Это не его паспорт, – уверенно подтвердила Зена.

– А Вы, женщина, помолчите, пока до Вас очередь не дошла, – осёк её таможенник.

– Я – девушка, – возмутилась Зена, даже подскочив на стуле.

– Какая Вы девушка, – иронично ухмыльнулся таможенник, – об этом мы с Вами позже поговорим.

– Вы – хам! И это неслыханная наглость. – возмутилась Зена.

– Наглость – это пересекать границу, не заполнив таможенную декларацию, – не обращая внимание на гнев Зены, произнёс таможенник и, выхватив паспорт из рук Яруса, продолжил, – и так, Вы, Ярус, – внимательно посмотрев на юношу и сверив его с фотографией на паспорте, строго продолжил, – живёте в Москве?

– В Москве, – терпеливо ответил Ярус.

– С какой целью ездили на Украину?

– В гости,

– В гости к кому?

– К дяде Жоре,

– И как дядя Жора?

– Приказал долго жить!

– Сочувствую, сочувствую! – без всяких чувств произнёс таможенник, возвращая паспорт Ярусу и обращаясь к Топе, сказал, – попрошу Ваш паспорт?

– Нету у меня никаких паспортов, я ещё маленький, вот.

– А чего это Вы к нему пристали? – обняв за плечики Топу, спросила Хвоя.

– Я еще не приставал, у Вас, девочка, я так понял, тоже паспорта нет? А несовершеннолетние дети должны быть вписаны в паспорт ко взрослому.

– Теперь попрошу Ваш паспорт, мамаша, – таможенник обратился к Зене.

– Какая я Вам мамаша? – возмутилась она.

– Ну, как же дети-то Ваши, – убедительно произнёс таможенник.

– Сколько Вам повторять, у меня нет детей, – обиженно произнесла девушка.

– Попрошу Ваш паспорт, – грозно обратился он к Зене.

– К сожалению, у меня с собой нет паспорта.

– Вы в сумочке-то своей посмотрите, – спокойно произнёс офицер.

– Там нет паспорта, я уже смотрела, – Зена спокойно открыла сумочку, и к своему глубочайшему удивлению, достала из неё паспорт, но таможенник ловко выхватил его и, перелистывая, продолжил задавать вопросы.

– Так, Вы – Зена?

– Да я Зена.

– Родились в Москве?

– В Москве.

– Кто Вам эти мальчик и девочка?

– Это мои друзья.

– Это хорошо, когда дети, друзья родителей, потому что в графе «дети», смотрите, у Вас конкретно написано двое детей: сын Топа, и дочка Хвоя. Двое детей, а она девочкой себя называет, – усмехаясь покачал головой таможенник,

– Но у меня нет детей, – растерянно сказала Зена.

– А детки очень на Вас похожи, особенно мальчик своими глазками, прямо Ваша копия, посмотрите, – таможенник покрутил своими глазами, причём, каждым в разные стороны, – и носик, и ушки…

– Я! Я! – глубоко набирая воздух в лёгкие, захлебнулась от возмущения Зена.

– И у девочки шёрстка, точь-точь, как у Вас, – продолжал таможенник.

– Я буду жаловаться, – сердито выдохнула Зена.

– Вам не нравятся комплименты по поводу сходства детей и родителей?

– Повторяю, у меня вообще нет детей,

– Что Вы говорите? – иронично, спросил офицер, – аяяй, нехорошо отказываться от собственных деток.

– Я и не отказываюсь, – снова вспыхнула Зена.

– Вот и славненько, это Ваш багаж?

Тут только Зена заметила, что рядом с ней появился огромный красный чемодан.

– Нет, первый раз его вижу, – удивилась девушка.

– Сейчас проверим, вот, тут на бирочке написано, имя Зена, Вы Зена?

– Я Зена, но чемодан не мой.

– Хорошо, сейчас проверим, что в нём лежит, – открывая чемодан, сказал мужчина, и стал доставать оттуда красивые женские платья.

– Это Ваши платья?

– Нет же, говорю Вам, это не моё, – уверенно произнесла девушка.

– А это? – доставая детское платьице, спросил таможенник.

– Ой, это моя туника, – вскрикнула Хвоя.

– Вот, – усмехнулся таможенник, – Ваши дети свои вещи узнают, а Вы нет, почему Вы всё время врёте, девушка, – скривился офицер в ироничной улыбке.

– Но мы же ничего не нарушаем, – попытался успокоить таможенника Ярус, – контрабанды никакой не везём.

– Ничего не знаю, так, ваше транспортное средство может следовать дальше, а вас попрошу всех на выход, – командовал таможенник.

– Но там же высота четыре тысячи аршин, а мы летать ещё
не научились? – возмутился Ярус.

– Ничего, я вам выдам парашюты, – весело сказал представитель власти.

Тут же на столе появился огромный торт с небольшими парашютиками, которые офицер стал вынимать из торта и протягивать всем сидящим за столом.

– Это Вам парашют, Ярус, это Вам, детки, это Вам, Зена, а теперь сюрпрайз, – весело сказал офицер наклонился и начал считать: «Раз, два!..

За это время у Зены накопилось столько злости и обиды на этого таможенника, который ставил под вопрос возвращение их домой, что на счёт «три», когда он выпрямился, она со всей силы ударила сумочкой его по голове. Каково же было её изумление, когда на месте офицера-таможенника оказался чёрт Вася и, клатч попросту был проткнут острым Васиным рогом.

– Вася, это Вы? – Зена испуганно приложила руки к своим щёчкам.

– Да я это, я, вы что, шуток не понимаете? – укоризненно сказал Вася, снимая с рогов сумочку и возвращая её Зене.

– Мы понимаем, Василий, только с шуточками Вы перестарались, ещё и клатч мне испортил и женщиной обозвал, Вам не помешает ещё раз долбануть по лбу, – снова замахнувшись сумочкой, произнесла Зена.

– Стоп! – остановил её Вася огромным букетом роз, который оказался прямо у её лица и тут же проведя ладонью по сумке, отверстия на ней тут же исчезли.

– Васенька, – капризно произнесла Зена, принимая букет, но вдруг ласково улыбнулась обнюхивая розы, – это было так правдоподобно, что я очень испугалась, что мы можем не попасть домой.

– Я им торт, я им и подарки, а они всё равно драться лезут, – усмехнулся Вася разрезая торт, и добавил, – спасибо тебе рэпушка, что впустила меня, а то сюрприз бы не удался, а я страсть, как люблю розыгрыши.

– Я же вам говорила, что Вася, это ходячий розыгрыш! – хохотала рэпушка в динамики.

– А я всё думаю, – с удовольствием рассматривая содержимое чемодана, говорила Зена, – когда же этот таможенник спросит про моего мужа, а то дети есть, а мужа нету, – прислоняясь к плечу Яруса, спросила Зена.

– Э-э-э, нет уж, ребятки, шутки шутками, а жениться будете сами, если, конечно, захотите?

– Захотим, захотим, ещё как захотим, – улыбнувшись, произнёс Ярус, – Василий, но меня продолжает беспокоить одна мысль, а что там с печами? – поинтересовался юноша, – может быть, после смерти Жаропепла нам уже не грозит глобальное потепление?

– Грешники, как топили свои котлы, так и будут топить, к сожалению, – удручённо произнёс чёрт, – даже не свято место пусто не бывает, на место Жаропепла рано или поздно придёт какой-нибудь другой «пепел», а всем вам могу дать маленький совет: «Не грешите, люди, а то жарко становится!»

– А кто-то хотел выпить за друзей и без меня, – удивился чёрт.

– Извини, Вася, – наливая ему шампанское, сказал Ярус.

Чокнувшись бокалами и пригубив напитки, друзья продолжили трапезу.

– Милая Зена, пока я пробирался под землю, чтобы найти тебя, у меня родилось несколько строчек, которые я читал про себя в самые страшные и тяжёлые моменты, и они помогали мне преодолевать все трудности. А совсем недавно, я придумал на эти слова мотив и получилась песня. Когда мы вернёмся домой, я с удовольствием возьму гитару и спою её.

– Мой капитан, – обиженно произнесла избушка, – зачем же столько ждать, у нас всё есть.

Посредине холла появился подиум, микрофон и на высоком стульчике, электрогитара.

– Спасибо, рэпушка, – сказал Ярус, взял гитару, и прокашлявшись добавил, – любимой Зене посвящается, – он провёл рукой по струнам и запел.

Я мечтаю в небе с тобою парить,
Но крыло – пополам;
Я желаю снова тебя веселить,
Только влажно глазам.
Я хотел бы стихи тебе посвящать,
Только мысли ушли;
И в объятьях так крепко тебя сжимать
В эти ночи и дни.

Припев: Я пройду через всё, а нет – проползу,
Спасая тебя!
И победы свои к ногам положу,
Я живу для тебя!

Я надеюсь, солнце тебе показать,
Но вот дрожь не унять;
И новую песню тебе исполнять,
Да зубов не разжать.
Моё счастье – радость с тобою делить,
На этой Земле!
Ах, как хочется снова с тобою быть!
Где ты милая, где?

Припев: Я пройду через всё, а нет – пролечу,
Спасая тебя!
И победы свои к ногам положу
Я живу для тебя!

И все стали дружно подпевать припев новой песни:

Но я пройду через всё, а нет – пролечу,

Спасая тебя!

И победы свои к ногам положу

Я живу для тебя!

– Мой командир, подлётное время десять минут, – бодро оповестила о приближении к пункту назначения, избушка-рэпушка.

– Спасибо, избушка! – поблагодарил её Ярус.

Глава 27

ПОЖАР

Топа с Хвоей залезли на подоконник и напевая мотив песни стали смотреть в окно.

– Это же надо, какая красивая красота, – поправляя солнцезащитные очки, восторженно сказал Топа, – а я мог просидеть под землёй и ничего этого не увидеть.

– Ой, – беспокойно сказала Хвоя, – а что это там за дым поднимается?

– Где Хвоечка, не вижу, где дым дымится? – раздувая ноздри, спросил Топа.

– А вон там, где дома стоят, – ответила листина.

– Кто-нибудь шашлыки жарит, наверное, – предположил Вася.

– Да на таком огне можно приготовить стадо коров, – тревожно сказал Ярус, глядя на густой чёрный дым, трубой поднимающийся вверх.

– Да это пожар, – подтвердила догадки Яруса Зена.

– Рэпушечка, а ты смогла бы приземлиться примерно за квартал до места пожара, где-нибудь не в очень людном месте? – попросил Ярус.

– Нет ничего проще, мой капитан, – произнесла избушка, и плавно спикировав вниз, мягко приземлилась на пустыре.

– Я пойду, схожу на разведку… – строго сказал Ярус.

– Я пойду с тобой, – твёрдо произнесла Зена.

– Хорошо, Зена пойдёт со мной, все остальные остаются в доме, никто не выходит, Василий, ты остаёшься за старшего.

– А может быть, я с вами?

– Васёк, если что, я тебе позвоню, подземный роуминг на земле действует?

– Действует, конечно.

– Ярус, а я? Я тебе очень могу пригодиться, – забеспокоился Топа.

– Топа, сейчас, ты должен посвятить себя своей подруге Хвое.

– Хорошо, – быстро согласился Топа и, обращаясь к Хвое, гордо продолжил, – Хвоя, я себя тебе посвящаю.

Ярус и Зена стремительно выбежали из избушки.

– Рэпушка ты бы ножки прикрыла-то, – улыбнувшись, произнёс Ярус, – а то ты сильно бросаешься в глаза.

– Слушаюсь, мой капитан, – избушка сложила свои курячьи лапки по-восточному и села, прикрыв их стенами дома.

Быстрым шагом Ярус и Зена приблизились к месту пожара, это горел дом. По чёрному едкому дыму и по высоким языкам пламени было понятно, что пожар разгулялся не на шутку. Несколько пожарных машин безуспешно поливали горящее здание. Стихия и
не собиралась отступать. Полиция оцепила близлежащую территорию и не зря: лопались стекла, трескался шифер, и всё это разлеталось на большие расстояния. Трёхэтажный дом был полностью охвачен огнём. Пожарные пытались пролить здание через крышу и выбитые окна. С первого взгляда было понятно, что вряд ли там кто-нибудь сможет уцелеть.

– Пропустите меня, пропустите, там моя дочь! – молодая женщина, уронив сумки с продуктами, расталкивая толпу, бросилась к оцеплению.

– На каком этаже Ваша дочь? – беспокойно спросил подполковник, который руководил тушением пожара.

– На третьем! – заливаясь слезами, рыдала женщина.

– Не волнуйтесь, гражданка, там работают наши пожарные, они спасут Вашу дочь.

– Огонь – хороший слуга, но плохой хозяин, – прикрывая лицо от жары, сказал пожилой мужчина.

Из подъзда дома охваченного пламенем, выбежал пожарный и тут же упал. К нему подбежали его коллеги, оттащили подальше от огня, сняли с него маску с воздушным баллоном и стали приводить в чувство.

– Юля, Юлечка, доченька моя! – забилась в истерике женщина.

Толпа отступала всё дальше и дальше от огня, худой парень, прикрывая ладонью, лицо тихо произнёс: «Во жарит, жалко девчушку».

Ярус посмотрел на Зену и глазами спросил: «Тебе жарко?» Зена взглядом ответила: «Нет!»

– Я пошёл, – прочитала Зена в глазах Яруса, и также безмолвно, ответила: «Я с тобой!»

Они одновременно пересекли оцепление, которое вобщем-то никого и не держало за исключением, рыдающей молодой женщины. Температура вблизи дома поднималась всё выше, и толпа отходила всё дальше и дальше от эпицентра огня. Преодолев оцепление, Ярус подбежал к подполковнику.

– Где у Вас кошма? – резко спросил Ярус.

– Вон там, – отворачивая красное лицо от горящего дома, машинально оветил пожарный, с тревогой наблюдая за пламенем, но тут же обернулся и беспокойно спросил, – а тебе зачем? – а увидев, как юноша скинул пиджак и снял красный галстук, возмущённо закричал, – тебе что, парень, жить надоело, а ну иди за оцепление…

И тут подполковник обомлев увидел, как молодая девушка в голубом платье вбежала в, объятый пламенем, подъезд. Такого за всю свою долгую пожарную карьеру он не видел никогда. За ней, последовал юноша с кошмой. Толпа громко охнула, увидя, как совсем молодые юноша и девушка не пригибаясь и не укрываясь от огня, вбежали в пылающий дом. Потянулись томительные минуты ожидания. Был слышен только треск огня и плач молодой женщины около кареты скорой помощи.

– Бедные ребята, такие молодые, жалко, – нахмурился седой мужчина, спустя несколько минут.

– Самоубийцы, – негромко произнёс молодой парень, как в огненном проёме входной двери появился вначале юноша, а потом и девушка. Толпа разом выдохнула. Юноша шёл, сгорбившись, прикрывая своим телом куль из кошмы. Девушка голой рукой стряхивала с его головы горящие щепки, срывала с него остатки горящей рубашки и хлопала ладошкой по дымящимся остаткам брюк, теперь больше напоминающим шорты. На девушке от её пышного платья, остались только дымящиеся короткая юбочка и топик.

– А Федя? Пожарного Федю там не видели? – раздался беспокойный голос пожарного с брандспойтом.

Юноша аккуратно передал сверток девушке и снова бросился в огонь. Толпа опять громко охнула. Девушка скинула с ног, продолжающуюся тлеть бесформенную обувь, раньше называющуюся туфли и направилась к матери ребёнка. Причитавшая мать, невольно замолчала и бросилась ей навстречу. Аккуратно развернув кошму, она увидела улыбающееся лицо девочки. Со слезами на глазах мать стала ощупывать малютку, непрестанно спрашивая: «Здесь болит, а здесь?» Доктора, убедившись, что малышке помощь не нужна, пытались силой оказать её, упирающейся Зене, которая отмахиваясь от них, с тревогой смотрела на подъезд. Ярус показался в проёме с Федей на плечах, и толпа громко выдохнула. Их тут же обдали водой и, подхватив пострадавшего пожарного, быстро доставили к врачам скорой помощи.

– Молодой человек, как Вы себя чувствуете? Что у Вас болит? – солидный доктор через дырки в рубашке, прямо на ходу осматривал и ощупывал тело Яруса, который улыбаясь направлялся к Зене, – это просто немыслимо ни одного ожога, ни одной царапины, Вас срочно необходимо обследовать и исследовать.

– Извините доктор, этого юношу буду обследовать я, – отодвигая доктора, Зена улыбнулась и поцеловала Яруса в губы. Раздались вначале редкие хлопки в ладоши, потом все окружающие, бурно зааплодировали. Накинув на плечи Зены пиджак, который принёс подполковник, Ярус с Зеной быстро покинули место пожара.

В учительской московской школы работал телевизор, потому что все уроки уже закончились, а «Три И» уже собирался уходить домой, как услышал экстренное сообщение диктора: «Удивительное рядом! Во время пожара в Московской области девушка и юноша не прибегая ни к каким средствам защиты спасли из пожара вначале девочку, а потом молодой человек снова вернулся в полыхающее здание и вынес оттуда потерявшего сознание пожарного. При этом молодые люди не стали обращаться за помощью к медикам. Убедительная просьба ко всем, кто знает этих молодых людей сообщить нам в редакцию».

– Так это Зена с Ярусом! – воскликнул «Три И» вглядываясь в экран и продолжил, – вот это да, ай, да молодцы!

Глава 28

РАССТАВАНИЕ

Прилетев в Москву, киевские гости быстро подружились с Кондилятором и поочереди стали осваивать современные квартиры Яруса и Зены. Сложно сказать, как бы восприняли истинного чёрта Васю и листину Хвою родители наших героев, поэтому по убедительной просьбе Зены, им пришлось скрыть свое тёмное прошлое и сыграть роль обыкновенных людей. Более того, Ярус представил их, как брата и сестру родом из Киева, своих старых знакомых по интернету, у которых они с Зеной и провели эти два дня. Побурчав, из-за их внезапного исчезновения, домашние успокоились, видимо оставив свои нравоучения на потом.

Топа был представлен родителям, как прирученный кротик, и он успешно справлялся с ролью домашнего животного, только при этом ему строго настрого запретили разговаривать, чтобы не шокировать родственников наших героев. Обе мамы были несказанно рады, что их дети живы и здоровы, поэтому были готовы принять у себя хоть чёрта, хоть дьявола. Что-вообщем-то им с успехом и удалось, потому что Вася чувствовал себя у них превосходно, правда не снимая кепки. Пока Ярус зубрил информатику под руководством Зены, гости с удовольствием смаковали московские домашние пироги и прочие вкусности то в одной квартире, то в другой, ведя при этом светские беседы с их мамами. Правда Вася один раз попал в просак, случайно обмолвившись о «родной» преисподней, но на помощь пришла не по летам развитая Хвоя, которая объяснила это тем, что её брат обожает фильмы ужасов и тут же перевела разговор на тему природы, флористики и даже биологии, в которой она могла дать форы многим профессорам. Топа тоже пару раз просил добавки человеческим голосом, но его оплошность исправил Вася, который объявил, что он может менять голоса, немедленно продемонстрировав свой талант. После очередной трапезы, Топа знаками показывал, что наелся на год вперёд, и все перебирались за пределы обеденного стола в направлении телевизора. Там ему очень понравилось смотреть мультфильмы, а «Ежик в тумане» стал его любимым.

Кондилятор обрадовался новым знакомым, и хоть не участвовал в застолье, но всё время присутствовал рядом, а с Васей они ночами устраивали целые диспуты на тему «Что такое зло? И как с ним бороться?»

Но однажды, когда все были дома и сидели за столом в гостинной, раздался звонок в дверь и в квартиру к Ярусу бесцеремонно зашла целая киносъемочная группа.

– Добрый день, а вот и наши герои, – обрадовалась девушка с микрофоном, увидев Яруса с Зеной и продолжила, – снимайте их крупным планом.

– Какие герои, – удивилась мама Яруса, – сынок, объясни мне, что это значит?

– Я, как мэр Москвы, – раздался сзади неё знакомый голос, и все по возможности, учитывая квартиру, расступились, – должен сообщить следующее, благодаря храбрым действиям Зены и Яруса…

– Каким действиям? – спросила мама Яруса и сама испугалась, что перебила самого мэра Москвы.

– Героическим, Елена Ивановна, – ответил мэр, – Ваш сын Ярус Сибирцев и Зена Кедрова спасли девочку и пожарного из полыхающего огнём дома. Награждаю Вас Ярус и Вас Зена медалями «За отвагу на пожаре» и денежным вознаграждением.

Под вспышки фотоаппаратов, мэр приколол медали Ярусу и Зене, вручил конверты и девушке цветы. Все с нескрываемой радостью закричали: «Ура!» и захлопали в ладоши. Даже Топа не сдержался и тоже крикнул: «Молодцы». Увидев это, мама Яруса поморгала глазами, потрясла головой и счастливая пошла обнимать молодёжь.

Когда же на следующий день «три И» без экзаменов поставил Ярусу четвёрку, они с Зеной полностью посвятили себя гостям, сразу же отправившись в парк культуры и отдыха им. М. Горького, где всех снова превзошёл Топа, которому так понравилось кататься на разных каруселях и аттракционах, что он получил от Яруса прозвище «космонавт». И так как один Ярус не мог выдержать прохождения такого количества раз экстремальных аттракционов, ему помогали и Вася, и Зена, которые катались с Топой на каруселях поочереди, посадив его к себе на колени. А тот заливался таким заразительным смехом, что вокруг них быстро образовывалась толпа зевак. Конечно, где бы еще они увидели крота, который не только любит кататься на каруселях, но и смеётся, как обычный ребенок. Всласть накатавшись, они несколько дней все вместе ходили по музеям, где Топа ознакомился с полотнами знаменитых мастеров, в том числе и с известной авангардистской работой Казимира Малевича «Чёрным квадратом» в Государственной Третьяковской галерее, причём намерение стать великим «толстожником» у него только усилилось.
А самым лучшим подарком для него стали мольберт, кисточки, краски и даже берет. Теперь Топу от живописи могли отвлечь только Хвоя или сказки, которые вечерами читал Ярус. Кроме того, Топа откушал столько пирогов с разными начинками, всяких видов конфет и, конечно, получил от Яруса целый мешок обещанных земляных орешков.

Хвоя с Зеной иногда проводили время отдельно от мальчиков и тратили его на свои девчоночьи увлечения. Вначале Зена научила Хвою пользоваться косметикой, что той очень понравилось, потом они изучали последние «писки» моды в журналах, и в конце концов, попали на показ мод. В один из дней они устроили шопинг, и Зена накупила Хвое столько нарядов, что возвращаться домой пришлось на такси. А еще в подарок от Зены она получила огромную говорящую куклу, ростом с саму Хвою.

Вася оказался не менее счастлив, записав с Ярусом на свой смартфон последние хиты самых популярных групп. Когда же он объявил о своем желании самостоятельно погулять по городу, Ярус убедительно просил его быть осторожным и ни в коем случае постараться не выдать свою принадлежность к нечистой силе. Вася был в шоке от московского метро, а долго гуляя по городу, он любовался архитектурой, автомобилями, всматривался в лица людей, одновременно слушая новую музыку в наушниках. Ему очень понравилось ходить в кинотеатры, причём скрупулезно выполняя наставления Зены, он покупал билеты на последний ряд, чтобы своими рожками не мешать смотреть фильм другим зрителям.

Хотя Вася всё же нет-нет и применял свои волшебные способности. Увидев около подъезда сидящих на спинке лавочки трёх подростков, он сверкнув глазами, опрокинул несколько раз лавочку так, что ребята упав на землю, больше уже с ногами на неё не залазили.

Ещё один казус произошёл с Василием, когда он решил посетить Мавзолей В.И. Ленина и следуя примеру других мужчин, ему пришлось снять свою розовую кепку. Служба безопасности отреагировала мгновенно и на выходе его уже ждали три человека, двое в полицейской форме и один в штатском, которые грубо оттеснили его из толпы.

– Гражданин, другого места для приколов Вы не могли найти? – грозно сказал в штатском, а майор и сержант стали у чёрта по бокам.

– Товарищи, да я ещё не прикалывался, – хитро прищурившись, удивился чёрт такому вниманию к своей персоне.

– Гражданин, – повысил голос в штатском, – попрошу Ваши документы.

– Слушайте, а ведь и правда неприятно, когда таким тоном с тобой разговаривают и требуют паспорт. Теперь я Зену понимаю … – раздумывая, произнёс Вася.

– Поторопитесь гражданин.

Вася достал из кармана паспорт и протянул его представителю власти.

– Так, Вы – гражданин Российской Федерации Чёртиков Василий Сергеевич, – прочитал в штатском, и внимательно разглядывая фото, неуверенно продолжил, – а где это Вас с рогами сфотографировали?

– Так у нас и сфоткали.

– У кого у нас? – монотонно повторил мужчина в штатском, и меняясь в лице продолжил, – а родились Вы 13, 13, 1913 года? Постой, это какой такой тринадцатый месяц, это какая-то ошибка.

– Никакой ошибки нет, в мракобре я родился, как и все мои родственники, – обиженно шмыгнул носом Вася.

– Ты родился в 1913 году?

– Точно, как раз на годовщину 300-летия династии Романовых1…

1Романовы – русский боярский род, носивший такую фамилию с конца XVI века. С 1613 года – династия русских царей и с 1721 года – императоров всероссийских, а впоследствии – царей Польши, великих князей Литвы и Финляндии, герцогов Ольденбурга и Гольштейн-Готторпа и великих магистров Мальтийского Ордена.

– А место регистрации преисподняя? – недоумённо перебил блюститель порядка.

В это время его коллеги в форме придвинулись ближе, тоже заглядывая в паспорт. Заметив это, Вася ловко достал из кармана ещё два паспорта и протянул каждому из них.

– О, гражданин Украины Чертенко Василий Сергеевич, – быстро полистал, врученный ему, паспорт майор, – место жительства, ад.

– Гля, он ещё и гражданин республики Беларусь, – растерянно прочитал сержант, – Чертович Василий Сергеевич, дата рождения тоже 13.13.1913, зарегистрирован в аду, товарищ полковник, да, он издевается над нами, дайте я ему… – грозно издал сержант, привычным движением, снимая с пояса дубинку.

– Погоди, сержант, какого чёрта ты рога нацепил? – спросил майор.

– Никакого, а какой, – поправил Вася и ласково продолжил, – рога у меня от мамочки.

– Товарищ майор, дайте, я ему горчичников пропишу, – обиженно скривился сержант, нетерпеливо постукивая дубинкой по голенищу сапога.

– Погоди, сержант, ты ещё шутки шутишь? – возмутился мужчина в штатском и громко крикнул, – а ну, снимай рога!

– Да не шучу я, не снимаются они, – улыбнулся Вася.

– Сержант, – кивнул головой штатский, и молодой блюститель порядка, поплевав на руки, подскочил к чёрту.

– А, ну, – рьяно схватился он за Васины рожки, но повертев чёртову голову во всех направлениях, дёргая её изо всех сил вперёд-назад, влево-вправо, окончательно устав и вспотев, разочарованно добавил, – намертво.

– И давно ты их приклеил? – нахмурился полковник.

– С самого рождения, – гордо ответил Вася.

– Но выход есть, – вдруг, насмехаясь, произнёс штатский, – гильотина1! Отрежем твою голову вместе с рогами! – и его подчинённые громко рассмеялись.

1Гильотина – механизм для приведения в исполнение смертной казни путём отсечения головы. Использовать гильотину предложил врач и член Национальной Ассамблеи Ж. Гийотен. 25 апреля 1792 года в Париже на Гревской площади гильотина была использована впервые в качестве орудия казни.

– Гильотина не поможет, – рассердился Вася, – а вот Вам, товарищ полковник, могу дать бесплатный совет, сократить применение «Виагры2», а то это может отрицательно сказаться на зрении и слухе и в скором времени, Вы свою молодую жену в постели на ощупь искать будете, – прищурившись, сказал Вася, причём майор прыснул от смеха, а чёрт невозмутимо продолжил, – Вам, товарищ майор, я бы рекомендовал чаще видеться со своим внебрачным сыном в Тверской области, а то он совсем от рук отбился, – после этих слов, тот сразу сник.

2Виагра – препарат для лечения эректильной дисфункции, помогает добиться устойчивой и долговременной эрекции, при сексуальном возбуждении.

– Ну, ты рогатый договорился, – злобно крикнул сержант, замахиваясь дубинкой, которая, оказавшись вверху, исчезла, а вместо неё в руке полицейского оказался желтоватый бланк, – как же это? – закрутил он растерянно головой по сторонам.

– А Вам, сержант, нужно помнить, что беспорядочные половые связи приводят к серьезным заболеваниям и Вас они уже туда привели, на что указывает этот рецепт из Вашего кармана.
Глазки у сержанта забегали, он покраснел, и быстро сложив рецепт, спрятал в боковом кармане.

– Что за чертовщина, – побагровел мужчина в штатском, и первым придя в себя, собрал все паспорта в своих руках, и отцепив от поясного ремня рацию, по-военному четко обратился, – товарищ генерал, разрешите доложить, у нас тут неординарный случай.

– Что случилось, полковник? – раздался раздражённый голос.

– Дело в том, товарищ генерал, что нами задержан гражданин с рогами.

– Лобков, а гражданку с выменем ты не задержал? – зло крикнул генерал.

– Ни как нет!

– Рога изъять, гражданина оштрафовать, – поступила команда по рации.

– Товарищ генерал, у него рога свои.

– Что значит свои?

– У него они настоящие, растут на голове, – отойдя в сторону, он внимательно посмотрел на задержанного гражданина.

– Женат?

– Кто я?

– Лобков, да кому ты нужен, рогоносец твой.

– Ни как нет!

– Тогда странно, жены нет, а рога есть, – произнёс задумчиво генерал и добавил, – вот они страшные последствия любви, а документы у рогатого есть?

– Есть, много, – доложил полковник.

– Кого много?

– Паспортов, – вытянувшись по струнке доложил мужчина.

– Картошки много бывает на базаре, Лобков, а паспортов нет. Сколько? – раздражённо спросил генерал.

– Три паспорта, русский, украинский и белорусский.

– Ага, дружба народов, ну, это уже хорошо, – хмыкнул генерал, добавив несколько повседневных армейских фраз ненормативной лексики.

Через несколько минут к месту задержания подъехала машина с мигалками и не успев остановиться, двери открылись и из неё выскочил стройный седой генерал.

– Где этот рогатый многоксивец?

– Вот, – указал полковник на Васю, протягивая ему паспорта.

– А паспорта Гондураса у тебя нет? – подходя ближе, с издёвкой поинтересовался генерал и вдруг неожиданно прищурился пристально рассматривая Васю.

– Есть, – улыбнувшись, ответил Вася, протягивая бело-голубой паспорт, унитарной президентской республики Гондурас, но вдруг
что-то блеснуло в его глазах, и сглотнув слюну, он по-детски робко промолвил, – папа? – и не раздумывая, бросился на шею генералу.

– Сыночек, родненький мой, Василёчек, кровинушка моя, – крепко обнимая чёрта, шептал генерал, и по его щекам катились слёзы счастья.

На следующий день генерал уже гостил у Яруса дома и, все стали свидетелями зарождающего романа между мамой Яруса и генералом Сергеем Николаевичем. Сам Ярус и чёрт Василий Сергеевич были особенно этому рады, ведь они теперь могли стать практически родственниками.

Маме Яруса пришлось рассказать всю эту невероятную историю, и она восприняла её более-менее спокойно только благодаря своему новому кавалеру – генералу Сергею Николаевичу. Поэтому и провожали друзей в Киев генерал в обнимку с Еленой Ивановной и Ярус в обнимку с Зеной. Они махали руками улетающей избушке-рэпушке, генерал махал фуражкой, а губы его нежно шептали: «Сыночек, родненький мой, сынуля!»

В окошках виднелись радостные физиономии – Васи, Топы и Хвои. Вдруг окно распахнулось, из него показалась счастливая голова Васи: «Обещайте, что на следующий год вы все вместе приедете в Киев!»

– Обещаем! – крикнули они вместе.

– Па, я люблю тебя, – раздалось сверху.

Когда избушка скрылась в облаках, генерал смахнув слезу, произнёс: «Вот она настоящая любовь, крепче которой никогда не было и не будет за исключением нашей с Вами Елена Ивановна, – и он нежно поцеловал ей руку, а она нежно провела рукой по его седой голове.

– Ребята, вас подвезти, машина ждёт, – предложил генерал.

– Нет, спасибо, Сергей Николаевич, – вежливо отказалась Зена, – мы прогуляемся.

– Хорошо, – согласился генерал, – вы ещё молодые, вам ещё гулять и гулять, а мы с Еленой Ивановной домой, с вашего разрешения, – открывая дверцу машины, – а если что, обращайтесь, чем могу помогу, теперь у нас крепкие узы, – улыбнулся генерал, взял ладони в замок, потряс ими над головой и следом за мамой Яруса лихо запрыгнул в машину.

– Я буду скучать по ним, – после долгой паузы, грустно сказала Зена, медленно прогуливаясь по парку, держа Яруса под руку.

– Я – тоже, – вздохнул Ярус.

– Все-таки жалко, что всё хорошее так быстро кончается, это были счастливые дни нашей жизни.

– Только не с самого начала…

– Да, – засмеялась Зена, – иногда было до чёртиков страшно, – и немного помолчав, добавила, – что-то пить хочется.

– Вон, квас продают, – сказал Ярус, увидев небольшую очередь, которую обслуживала толстая продавщица в белом халате и колпаке.

Когда подошла их очередь, и она повернулась к нему лицом, Ярус увидел, что это вовсе не продавщица, а Бева. Она сидела на стуле в своем белом свадебном наряде, засунув свой огромный золотой хвост под стул.

– Что тебе, мой русальчик? – игриво спросила она, и подавшись вперёд, провела языком по верхней губе.

– Мне? – от неожиданности у Яруса перехватило дыхание.

– Тебе, тебе, – повторила Бева.

Юноша сильно зажмурил глаза, а открыв, увидел ту же толстую продавщицу.

– Фу, ничего себе, а как Вы меня только что назвали?

– Я Вам сказала: «Что тебе, мой мальчик или ты девочка?» – усмехнулась продавщица, вызвав смешки в очереди.

Ярус наклонился и посмотрел под стул, под которым только что был русалочий хвост, но вместо него там были обычные ноги, а из-под белого фартука выглядывало жёлтое платье.

– Ты что-то потерял? – заботливо спросила она, тоже наклонившись и посмотрев себе под стул.

– Нет-нет, это у меня в глазах потемнело.

– А-а-а, выпей-ка свежего кваску, и всё, как рукой снимет, – хитро улыбнулась рыжеволосая продавщица, потянувшись и проведя своими толстыми руками по талии, потом по необъятным бёдрам, точь-точь как это делала Бева.

– Спасибо, я уже не хочу, – глядя на эти поглаживания, сказал Ярус.

– А я хочу, – упрямо заявила Зена.

– Хорошо, дайте один стаканчик, – согласился Ярус.

– Пей, девочка, пей, такого кваса во всей Москве не сыщешь, – хитро прищурилась продавщица.

Отойдя в сторону, Зена смаковала напиток.

– Скажи, Зеночка, а если всерьёз захотеть, ты, в самом деле, смогла бы написать Программу Любви? – серьёзно спросил Ярус, косясь на подглядывающую за ними торговку.

– Программу Любви? – загадочно улыбнулась Зена, опустив стаканчик в урну, – а я её уже написала.

– Да? – взяв Зену за руку, Ярус беспокойно заглянул ей в глаза.

– Конечно, ведь ты же бросился меня спасать под землю, освободил меня. А теперь смотри, ты со мной, твоя мама с генералом, Хвоя с Топой. И, в конце концов, ты меня любишь, не так ли?! – то ли утвердительно, то ли вопросительно произнесла Зена.

– Да… – растерянно согласился Ярус.

– Вот, тебе этому не только объяснение, но и подтверждение моих слов.

– Да ты шутишь? – глупо улыбнулся Ярус, уловив в её глазах нечто такое, что очень напомнило ему холодный блеск глаз ведьмы Инкохи.

– Ага, шучу, – игриво рассмеялась Зена, уходя вперёд, размахивая сумочкой и сексуально покачивая бёдрами.

– Нет, ты слышал, брат? – спросил Ярус в пустоту и тут же из трещины асфальта вырос чёрт Вася в своей неизменной розовой кепке.

– Как поссорились, так и помиритесь, – ответил он, обнимая Яруса за плечо и направляясь с ним в глубь парка, – меня беспокоит другое, если Зена написала Программу Любви, то почему у меня до сих пор нет пары?

.