Читать онлайн "Dismatter-phantom. Том 1"

Пролог

Адам

Лучший друг

Восход проникает в кабинет, затаённо перетекает на открытый кейс: два изящных пистолета крупного калибра украшает гравировка великих имён династии Навиграу. В лёгких лучах, разгоняющих полумрак, на столе сверкает набор для чистки и патроны. Хлипкая обложка руководства «Традиции и дуэли» под авторством Арморо так же впитывает тепло утреннего солнца.

Втягиваю ещё наполняющий воздух студёную прохладу от уходящей ночи. Бросаю взгляд через кабинет. За окном притихший мир, пропитанный природным покоем. Подпираю скулу рукой.

Роу должен был отступить. Ведь дело даже не в чести.

Я не собирался ждать целую жизнь чтобы всё досталось потомкам. Лишь хотел приблизить обещанное мной будущее. Что страшного, если вместо парка будет завод или два? Что страшного, если вместо ужасных траншей, по которым до сих пор ходят суда, разделяющих улицы на берега, проложат авеню. А под ним – канализацию или метро. Фатта! Да что страшного в том, чтобы убрать бессмысленные каналы из города, оставив судам место там, где им и положено быть. И, наконец, снова начать строить автомобили, металлические корабли, небоскрёбы, являющиеся неотъемлемой частью современной цивилизации?! Роу оттягивал это. Приговаривая что мир не готов к такому. «Адам, не каждый способен принимать новшества с такой же лёгкостью как мы. Людей нужно подготовить. Это мы с самого детства варимся в наследии наших предков. Другие же – обычные люди. Они слишком ленивы чтобы менять утаившиеся привычки. Луддиты.» Да где он только такое слово отрыл!

Небо наливается красками, со временем вытягивая тени зданий и редких башен холодными стройными полосами. Порывистым воем, ветер с моря предвещает дождливый день. Гонит с улиц Роуберга густой туман. Бегут и серые вихри облаков, затянувшие небо: привычная картина из особняка Фернау, я наблюдал из года в год, сегодня мне казалась насмешкой.

Не так должен начинаться день, исход которого трагически предрешён.

Поднимаюсь из кресла, хрустят суставы от долго пребывания без движений и тут же все тело наливается болезненной пустотой уступая слабости. Тяжело выдыхаю, обходя стол. Подхватываю один из пистолетов, и яркий блик, промчавшись по гравировке, уносит порывом видения: я и Роу перед дворцом мэрии, окружённые вспышками и прессой. А после – первые полосы газет с нашими фигурами, уверенными и невозмутимыми, ведущими мир к будущему.

Нелепая мечта, которой не суждено сбыться.

В попытках заглушить навязчивые мысли о предстоящем дне всё так же возвращаюсь к тому, что уготовано сегодня: наш пойнт только вечером, есть время закончить дела. А всё, чего хочу, – чтобы скорее закончился этот треклятый день.

Мы понимали друг друга с полуслова, этот конфликт не должен был случиться.

На потёртом глянце письменного стола открытая книга, ещё вечером я надеялся отвлечься хоть чем-то. Закрываю книгу. Провожу пальцами по рифлёной кожаной обложке, мысленно вкладываю в это действие завершение, которое сейчас мне так было нужно. На обложке человек, закованный в чёрный матовый высокотехнологичный доспех, идущий напролом через поле боя, на фоне заснеженных гор и покосившихся небоскрёбов; золотые буквы застыли грозным пламенем над доспехом «Нарциссия Лайтингвейл „Астрадеус“». Подарок от Деамо Сильвера – президента Феникса.

Сердце тяжёлыми ударами раздаётся под рёбрами от мысли, что до сих пор ничего не приходит на ум, как можно исправить сложившуюся ситуацию. Ведь так не должно быть. Медленно вздыхаю сквозь зубы. «Всегда есть иной вариант», – так говорил Роу, когда мы затевали очередную авантюру. И каждый раз в этих словах убеждался я сам. Однако сейчас… в это верилось с трудом. И не было никого, кто бы развеял сомнения. Душу выворачивало одно неписанное правило: архиврагам не положено простое дружеское общение.

По комнате расходится лёгкая влажность и прохлада, приятно ласкает горячую кожу. Вдыхая утренний воздух, ощущается чистота и новизна, создающая ощущение начала дня для новых возможностей. Словно намереваясь меня этим подбодрить. Приближаюсь к окну, поднимаю взгляд, ловлю момент, как над городом, пробивая облака, маршируют лучи полуденного солнца. А стайки птиц кружат по краю световых столбов, будто совершают языческий ритуал. От увиденного по коже спускается холодная волна.

Вдали, где-то над городом, гремит ускоряющийся хевилёт чем и привлекает моё внимание. Он всегда впечатлял агрессивным дизайном, напоминающим острые крылья хищной птицы, готовой к мгновенному взлету и атаке. И словно поддразнивая технологиями, сокрытыми от большинства, он исчезал в дали на фоне цветущего неба. Устремившись к горизонту сложенные крылья оставляют яркий росчерк инверсионного следа. Наверняка ведь спасательный. От всего этого перехватывает дыхание. Перед глазами проносится целая жизнь. Не позволяя сфокусироваться на чём-то конкретном.

Мне очень жаль, друг.

***

За несколько часов до заката, пока яркое небо ещё внушает уют и спокойствие, мы прибываем к плато над утёсом, известному как Плацдарм. Высота, недоступная с берега, позволяющая держать оборону южного подступа к городу с моря.

Хотелось, чтобы мир замер на этом моменте пока не стало поздно.

В этот момент хотелось, чтобы мир замер пока не стало поздно.

Напротив, с северной стороны, открывается захватывающий дух вид на строительные каркасы вокруг бетонных скелетов, уходящие вглубь былого Сотеневого леса почти на двадцать километров, уже очертывая форму будущих районов города. Их верхушки пылают теплом уходящего солнца, напоминая о красоте нашего мира. Очередной миг казался последним. Целый день вызывая диссонанс, как и не отпускающее недопонимание с лучшим другом. Порывы ветра то и дело подминают голоса помощников, готовящих нас к дуэли, отрывают от мыслей и возвращают меня в реальность, которая очень скоро может закончиться.

Через толпу помощников взглядом нахожу Роу: по нему не казалось, что он о чём-то сожалеет.

Горло сечёт студёный, солёный, вязкий воздух, пропитанный травой и парфюмом, чтобы хоть как-то скрыть терпкий запах пороха во время дуэли. В ушах беруши. Неомундир возрождённого гусарского стиля, весь в траурных тонах, прошивает насквозь остывший ветер, как это делает рой пуль, когда встречает живую плоть. Тело принимает сей холод. Приятная дрожь разливается по конечностям, успокаивая нервы, но тревога топит на своём, отчего меня трясёт от напряжения.

Замысел Роу требовал иного подхода. Оттягивая наше будущее… Наше неизбежное наследие, что в любом случае будет достигнуто. С ним или... Медленно выдыхаю. Если такова судьба. Каждый вершит свою долю сам. И когда встречаются два сильных и волевых взаимоисключающих обстоятельства – всё действительно только в руках судьбы. Забавный парадокс, который мы уже никогда не обсудим, а всё из-за нежелания сделать как надо. Мы либо живём старым миром, либо строим новый. Нельзя существовать где-то посередине. Медленно тянуться к будущему, созерцая технологии только в Главкор, словно прорастающим из едва уловимого будущего в наш мир.

Погрузившись в корень проблемы, не сразу принимаю тот факт, что мои руки намертво вцепились в холодный металл. И только ощутив лёгкий вес, с удивлением кручу оружие в руках: девятизарядный револьвер, в народе – анти-кошка. (Девять пуль на девять жизней против мерзких чумных созданий, как тараканы заполонивших мир. Никто и не помнит, когда эти животные стали такими, такое чувство, что помимо технологического гения Главкор в мире существуют ещё и некроманты, экспериментирующие над плотью. Я хмыкнул забавной мысли.) Дымный, узорчатый полированный ствол. На гренадиловой рукояти, напоминающей крылья, красуется золотой королевский ворон грозно раскинув крылья – герб Роуберга и династии Роу. Револьвер одинаково удобный и изящный.

А я надеялся, что это будет крупнокалиберный «Арморо». По всей видимости, жребий выпал Эдварду.

Поднимаю взгляд, когда вручивший мне оружие силуэт уже почти затерялся среди деревьев. И выше: куски серых облаков тянутся от самого горизонта, откуда во всю проглядывает громада искрящей тьмы. Делаю глубокий вдох, пробирающий тело до приятной судороги.

Теперь я готов.

А Роу уже был.

Он стоит в тени сухого дерева чтобы солнце не било в глаза. Его чернильный силуэт в тёмном мундире сливается с окружающими его помощниками. Гордо запрокинув голову Роу разводит руками, словно в приглашении, и выжидает, когда противник замахнётся первым, чтобы, одним движением сместиться, уйдя от атаки, и нанести ответный удар.

От его самоуверенности мне с трудом удалось проглотить ком в горле.

Поднимается ветер, силясь вознести нас к небесам. Некоторые птицы скрываются с мест, а вслед им раздаётся ободрительное гаркание их сородичей.

Роу изучающе водит взглядом. Зелёная поляна в окружении ветвистых деревьев. Среди листвы, на ветвях чёрными пятнами виднеются невозмутимые во́роны. Казалось, они пристально всматривались, фиксируя каждое наше движение, словно для какой-то личной хроники. Это смешно. Затем Роу бросает самый чуждый на меня взгляд, отчего мгновенно сводит скулу: столь скверным теперь было представление о нашей дружбе. На его лице блеснул осколок улыбки. Будто молния омерзения, краткая, но уничтожающее точная. Роу принимается уже в который раз разминать шею, плечи, руки: затёкшие застоявшейся ненавистью конечности. Уж я-то знаю эти привычки. Сегодня не просто дуэль, как это заведено у аристократического общества: забавы ради, на спор или в заношенных интересах обладания вниманием прекрасной дамы. Ради нашего будущего. Одна жизнь – ничто. Всего одна жизнь лучшего друга. Такую цену воздаст победитель.

Роу, как так вышло, что мы стали врагами. Стоим на пороге будущего, с одной стороны, и забвения – с другой. Отчего ты видишь во мне само исчадие ада?

Пусть так. Тебе будет проще.

Пистолет впитывает волну, расходящуюся по всему телу. Что это был удар в гонг, не сразу доходит. Уж очень похож на далёкий раскат грома. Но, тем не менее, каждый делает свой ход.

Двигаемся по кругу радиусом сорок метров друг напротив друга, как отражение, как ещё живые призраки. И только одному суждено выбраться из этой ситуёвины.

В центре судья в угловатом рыцарском доспехе с гонгом вместо щита. Он подаёт второй сигнал, ударив сильнее.

Звук сплетается глайдом: порывы ветра усмиряют шелест листвы. Секунду назад сминающий все звуки рокот грома. Затем наоборот. И на фоне раската грома затихает целый мир.

Нет. Я ошибся. Это и вправду другой день. Отчего сердце мягко пропускает удар в преддверии чего-то, что можно встретить только на другой стороне. И всё это время выжидающее чувство, сдерживаемое до этого часа, наконец-то бросается в бой. Будь это дуэль на мечах, уже бы сделал выпад с широким замахом, как правило сразу ломающим оба клинка. А в таком деле главное то, чей клинок останется длиннее.

Медленно вдыхаю, не спуская с прицела Роу. Осторожно переставляю ноги, чтобы не оступиться о торчащие корни. За Роу маячит туча. Сменяется на плато. Затем лесополосой. Где-то вдали горят огни замка Реунир. Тёмное пятно дубравы. Огни строительных лесов. И так по кругу.

Роу делает ход первым.

Выстрел. Выстрел. Выстрел. Вдох, череда уворотов. Выдох и выстрел. Уворот, вдох.

Я лишь моргнул, а Роу вжарил градом свинца. Он не оставил мне выбора! Половина моих пуль уходит в судью. Искрит. Позвякивает. Оставляя в воздухе росчерки трассирующих дуг. Вторая половина растворяется на пути к цели. А вот выстрелы Роу мелькают один за другим. Поддавшись инстинкту, я отклоняюсь в сторону, как тут же оказываюсь на траектории другой...

Удар: нутро топит пульсирующим жаром, обжигая саму душу. Поддавшись инстинкту я отспупаю, делаю шаг, руки не слушаются, пистолет водит стороны в такт шагов и ударов сердца. В ушах пульсирующий звон.

Снимаю поддерживающую рукоять левую руку, не сводя Роу с прицела, ощупываю относительно сухую ноющую рану сбоку на поясе, чуть ниже подвздошного гребня.

Свезло что это была дуэльная пуля. Иначе осколками кости пробило бы нафиг.

Его провокация удаётся на славу. Боль с каждым ударом сердца отражается по всему телу, сбивает общий ритм, и всё это время я инстинктивно ведя за Роу мушку, а он резкими движениями то и дело оказывается, то с одной стороны, то с другой, за острым силуэтом судьи, ожидая мой выстрел.

Перевожу дыхание, стряхиваю руки от прилива напряжения, такого напряжения, что руки каменеют. Кажется, это делал Роу минуту назад где-то в другой жизни.

Выпрямляюсь, игнорируя пульсирующую боль. В этот момент Роу чуть опускает голову и замедляет ход, чтобы между нами оказалось препятствие в виде неподвижного истукана рыцаря. Роу специально замирает, оказавшись позади него, возникает вспышка, дуга, протягивающаяся ко мне... Рывком уклоняюсь от рисующей в воздухе яркой кривой, тут же целюсь – от судороги в пальцах револьвер вздрагивает при выстреле раньше, чем следовало, а налетевшим потоком ветра дым от выстрела застилает глаза.

Слабо потянуло порохом. Глаз взрывается болью. Случается самое худшее, что только возможно.

Провожу пальцем по веку, и где-то из другого мира приходит понимание – это всего лишь прилетела порошинка… В попытке согнать с глаза адскую мошку почти на целую вечностью теряю из виду Роу.

Выстрелов не было... Благородный, Роу счёл, что я получил ранение соразмерное, чтобы я отступился. И сдался?!

Левый глаз горит, но хотя бы не так, как могла сгореть гордость.

Отступить всего лишь по воли такой жалкой и далеко не вечной мелочи, как простая боль?

Ну нет уж.

Вскидываю револьвер, правым взглядом ловлю Роу, уже поймавшего это резкое движение, навожу мушку, делаю шаг в сторону, успеваю сделать выстрел, прежде чем оказаться за укрытием между нами, как что-то толкает меня в плечо, тут же разразившись болью и в нижней челюсти.

Боль обжигает, но по сравнению с пылающим глазом это ничто. Смахиваю из раны кровь, и только через мгновение, когда телом овладевает глухое давящее чувство, приходит понимание: пуля угодила в ключицу, в высокий воротник, отчего срикошетила в нижнюю челюсть. На глазах наворачивается слеза, вымывая проклятую мошку. А Роу просто отбивает мою пулю своим пистолетом, чисто отмах рапиры от пары дерзких словесных выпадов перед началом боя.

– Да-а-а ла-адно, – ошеломлённый его выходкой, выкрикиваю я.

То равномерно, то рывками двигаюсь по кругу. Туннельное зрение торжествует: перед глазами доспех, за ним Роу, а дальше с моря – подступающая гроза белых и красных молний, кромсающих воздух, слух. Гром подступает, как пылающие биение гигантского сердца.

Осталось пять пуль. У меня. У него. И многократные выстрелы сливаются с раскатами грома, в испуге срывая с деревьев тучу вороньих силуэтов и их окликов. Но только не Роу.

Каким-то удивительным образом мы оба ловим один и тот же момент для выстрела, что накладывает почти мистический отпечаток на всё происходящее:

Выдох и выстрел – залп.

Выдох и выстрел. Залп!

Выдох и выстрел. Залп.

Выдох и выстрел! Залп! Продолжительный вдох, пока руки отзываются колющей немотой после выстрелов.

Все выпущенные пули срывались с траектории. Они нападали, хищной дугой пикируя к цели, но каждая пала от силы стихии, порывов ветра, разбрасывая их весенней дробью.

Один последний выстрел. Последняя жизнь. Последний шанс.

Сейчас.

Вот только что-то в поведении Роу было не так. На такой дистанции нереально читать эмоции, но почему-то в сознании это представилось именно ухмылкой на его лице.

Я что, так ни разу в него и не попал?

Мысленно считаю отзвуки произведённых выстрелов… В горле застревает ком: до меня доходит самая запоздавшая за всю на свете жизнь мысль.

Он не делал того выстрела.

У него есть второй шанс.

Он обманул меня. Подловил! Может убить, если промажу?

Пытаюсь выровнять дыхание, а вместо этого поддаюсь панике:

Он же убьёт меня!

Осматриваюсь по сторонам. Туннельное зрение рассеивается. Мир становится необъятным. Периферийное зрение впитывает одинокие силуэты деревьев, синеву и блики надвигающегося грома. Покосившиеся глыбы облаков, словно готовые утонуть в чернильном океане неба. Горло перехватывает. Глотаю ком солоноватого привкуса пороха. Ничего и никого, кроме ветра, припечатываемой к земле зелени и стоящего на одной линии за судьёй Роу.

Это самоубийство.

Промах – конец всему.

Сейчас. Последний шанс. А сердце с тревогой стучит, срывая дыхание, мешает целиться.

Навожу оружие. Левая рука, поддерживающая рукоять, дёргается, наливаясь болью в плече. Роу идёт так равнодушно, непоколебимо, будто ему всё равно, а я со сбившимся шагом не могу поймать его на мушку!

Роу сам меня ловит, стреляет и удивляется своему промаху.

Не знаю… играет ли он это или всё взаправду. Не может же везти ему вечно.

Тогда Роу выдаёт необычное действие: он поворачивается и начинает идти по отношению ко мне боком, уменьшая возможную зону поражения вдвое. Перекладывает пистолет в левую руку, а правую, с кровоподтёком на манжете рубашки, прикладывает к сердцу, видно, стараясь избежать смертельного ранения. Блеснуло металлом.

У него там что, латная перчатка что ли?

И ведь теперь у него все шансы.

Выругавшись, я сплюнул. К чёрту всё. Мне нужна эта победа.

Роу на мушке. Целит в меня. Стреляет. Осторожно жму на спусковой крючок намереваясь сместиться в сторону… курок вздрагивает, раскидывая сбоку от барабана сноп искр. Пистолет подбрасывает вверх выше обычного, словно тот пытается вырваться из моих рук, своим неистовым рывком рванув запястье. Перед глазами пролетает кусок металла, а меня трясёт от мысли, что отлетевший осколок барабана мог убить или ещё хуже, угодить в глаз.

Судья подаёт сигнал остановиться. Замираю в ожидании. Смотрю на Роу с опущенным пистолетом. Как откуда не возьмись высыпают люди и окружают меня. Что-то между собой долго обговаривают. Сходятся на использовании боевых бронебойных патронов. Чтобы наверняка. Просто потому, что никто не рассчитывал на второй раунд. Мой револьвер оказался повреждён последним выстрелом Роу, угодив прямо в него. Наше оружие заменили вместе с патронами. Мир располагал ресурсами чтобы заменить всё.

И даже нас?

Дуэль уже достаточно затянулась. Мы приготовились. Новый гонг слился с громом. Ветер гнал тучи. Он пытался прогнать и нас.

Сейчас, сейчас, подожди ещё немного.

Роу двигается рывками, целит в меня, делает выстрелы. Слышу, как пуля свистит мимо, другая обжигает висок, оставляя горящую полоску боли. Ещё одна рикошетит о доспех, и аж сам секундант от удара пятится. Ощупывает место попадания и только после – уверенно возвращается в исходную точку. И когда я, поддавшись испугу, откровенно замираю на месте, третья пуля рубит ветку над моей головой. Тогда я отвечаю быстрой серией точных выстрелов. Роу даже не вздрогнул. Увеличенный радиус до шестидесяти метров играет на руку обоим.

Слепя отблесками молний, земля превращается в грязь. Сама буря пришла, чтобы лицезреть дуэль. А из глубины души поднимается ликующее чувство меж ударов сердца, подавляя страх. Подкрадывается завеса дождя, смывая и унося известный мир мрачными красками. В считанные секунды мы оказываемся в её власти. Будто дымовая завеса, из которой вот-вот выскочит неприятель. А вместо этого из глубины мглы будто проступает грозовой голос. Но не со стороны с трудом читающегося силуэта секунданта, а откуда-то позади… с моря? По телу пробегает нехороший разряд от натянутых до предела нервов.

Роу же не мог нарушить правила и обойти, пока никто не видит?

Я оборачиваюсь, тут же стряхивая головой обманчивое наваждение, когда из глубины каскада ломающегося о ветви дождя проступает тирада чуждого и одновременного знакомого голоса. Роу пытается что-то кричать. Слов не разобрать. Но догадываюсь, что бы он сказал, если бы всё так далеко не зашло.

Ожидание прерывает новый гул сигналом остановиться.

Минуя раскаты грома и водопад дождя, суровый металл снова режет слух. От доспеха отражается выстрел снопом искр, видимо, Роу желал продолжить дуэль, даже несмотря на смывающий мир ливень, остужающий пылающий жар и наполняющий лёгкостью дыхания.

Секундант молчал.

Я не заметил когда, но от всех этих бешеных телодвижений из ушей повыскакивали беруши. Собственно, было как-то не до них. Роу выкрикнул моё имя, пересилив стихию. Озвучил мою последнюю попытку сдаться. Перекричать саму стихию оказалось то ещё испытание. И только сорвавшись в голосе, я ответил.

Роу молчал.

На несколько минут окружающий шелест дождя становится невидимой клеткой.

Монотонная стихия отступает. Сдвигая серый занавес, когда око шторма смотрит на нас, окружает нас, а поляну заливает ясный солнечный свет. Мы словно были в плену, пока главный зритель в зале не займёт своё почётное место судьи.

Следующий, финальный акт начинается, я это знаю.

Хлюпая по лужам, в тяжёлой одежде, пропитанной дождём, мы занимаем исходные позиции.

Раздаётся гонг. Мы продолжаем.

Отдаваясь эхом, поочерёдно, как биение сердца, громче звучат выстрелы от пропитанного влагой воздухом.

Вырываясь, клубы пара тут же зависают, оставляя тревожное чувство неправильности. Даже легчайший ветер пропал, оставляя жар томиться в теле.

Обступаю укрытие. Ищу взглядом Роу. Раздаётся выстрел где-то за облаком пара, возникшего на его стороне секунду ранее. По телу проносится немая волна, поднимая жар, охватывающая шею. Глаза. Слух улавливает подступающий свист, когда, будучи уже скрытым за повисшим облаком дыма, отшатываюсь и делаю выстрел, застав Роу ослеплённым выхлопом собственного револьвера, при этом ощущая мгновенно возросшееся онемение вдоль левой руки от самого локтя.

Делаю рывок, оказавшись вне досягаемости, снова будучи скрытым за доспехом, бросаю взгляд на руку, уже не в силах держать оружие: ткань разодрана, рана наполняется кровью, но боли не чувствую. Это пока. Перевожу взгляд. Повисшие дымки от выстрелов уже растворяются. Роу выжидает, повторяя темп моих шагов.

В этот момент словно вечность ничего не происходит, влага с земли образует дымку, медленно поднимаясь в обволакивающий туман. Роу играет, отчего внутри мечется злость. Выедая нутро. Ненависть к Роу перешла границу дружбы.

Далёкие раскаты грома подступают, звеня предательской слабостью в пальцах, сжимающих скользкий, горячий револьвер. По телу проходит волна усталости, не в силах больше удерживать концентрацию, словно разбитый поражением ещё в неоконченной схватке. Резко выдыхаю, прогоняю жар и наваждение.

Роу делает шаг. Где-то за ним метрах в ста возникает вспышка молнии, сопровождающаяся мощным электрическим треском. По земле и в воздухе прокатывается отчётливый рокот, пронзающий тело, застывающий в глазах непроглядным пятном. Ослеплённый на один глаз, игнорируя боль в другом и часто моргая другим, то и дело улавливаю силуэт, почти неразличимый на фоне одиноких деревьев. Очередная вспышка молнии, и Роу уже не было видно: где-то в стороне за кругом дуэли, над самой травой, раздаётся грохот, взметаются искры и дымка в дюжине метров от того места, где я рассчитывал застать Роу.

Отклоняясь корпусом, передвигаю прицел, выцеливаю левым глазом. Палец на спусковом крючке от напряжения дёргается раньше времени и проскальзывает, револьвер вздрагивает, а в следующую секунду я заваливаюсь наземь, ожидая пулю, летящую в меня. Почти утопаю в сырой прохладе травы и мякоти земли. Воздух гудит мерным прибоем.

Осторожный вдох. Осторожный выдох. Тело не отзывается болью. Или это немота? Шок? Прислушиваюсь к чувствам: внутри ничего не пузырится, почти даже не болит, скорее хрипит и горит, особенно бок и плечо. Поднимаюсь, отталкиваясь от склизкой холодной земли, усеянной листьями, с рывком в сторону, чтобы не стать лёгкой мишенью. Ищу взглядом Роу. Тут же, выше колена, пронзает вилами очнувшаяся боль, а Роу…

Роу стоит, опустившись на колено, с пробитой латной перчаткой, прикрывавшей сердце. Роу переводит взгляд с руки, с неё капает кровь. Смотрит на меня, снова на руку, на свой пистолет. Некогда лучший друг падает, упираясь пистолетом в землю, и спустя затянувшееся мгновение почти пропадает в высокой траве. Его лицо устремляется на главного зрителя, для которого жизнь значит не больше неудавшегося рассказа, со всей жестокостью вырванного из жизней друзей и родных.

Жар вырывается из лёгких, но телом овладевает спокойствие. Будто сражался, не с человеком, а без страховки восходил в горы. С размаху вбиваю револьвер в размокшую почву себе под ноги, отчего рукоять возвышается, как застывший флаг в знак немой победы.

Что ж, Роу. Такова реальность. Но сегодня я всё же покину этот круг ада.

***

Прошло время, но не было случая, чтобы я не задумывался о былом. Возможно, дуэль и была ошибкой. Может, нет. Я был молод. Что-то не замечал. И даже больше: не предполагал о существовании фантомов. Да если бы и узнал о столь могущественных существах, то ни за что не поверил. И зря. Кто бы мог подумать, что призрак прошлого в лице давно покойного Роу начнёт преследовать меня. В какой-то момент он мерещился в каждом встречном. Но не нападал. Выжидал. Как на дуэли. Эта мысль пробирала насквозь. Каждый день. Пока однажды не отпустила. Но бдительности я не растерял. Паранойя порой отличный стимул, чтобы быть в форме. Но... если один раз выкопал яму другу, мир навсегда станет тесным для обоих.

Стал бы я убивать лучшего друга, если только знал о последствиях?

Разумеется, нет.

Отчего мне не будет прощения. А значит, та битва ещё не окончена.

Когда я одолел одного Роу в честной дуэли, пришёл второй… А я не верил, что мне повезёт дважды. Да никто бы не поверил, знай они эту династию. Роу всегда пугали своей вдумчивостью, и вот они выставили ультиматум: или покидаю их город, или я следующий... Ничто не могло решить эту проблему. После всех перипетий мне даже не представилось возможности почтить память лучшего друга. А ведь я делал то, что было нужно для города, а в будущем и всего мира. И ради чего я принёс такую жертву?

А может, это Роу всегда были недальновидны? Конечно, в отличие от Эдварда и ещё пары человек из его династии. Каждый из нас по-своему намеревался сделать родной Роуберг лучше. Город, наполненный историей ушедшей цивилизации, архитектурой, исполненной в знак уважения и связи с теми, благодаря кому мы сейчас существуем.

В мире почти не осталось таких городов, где бы чтили историю и предков.

Вспоминая слова Эдварда я искал варианты, но Роу не желали терпеть предателя в своём городе. Они были достаточно красноречивы. И каким-то воистину немыслимым образом я стал отшельником даже в собственной династии: по безукоризненному требованию оборвать со мной все связи, если Навиграу ещё надеются когда-нибудь вернуть былую дружбу с династией Роу.

Всё случилось через несколько лет. Я был вынужден покинуть Роуберг, пускай и на время. Тогда я уже уяснил одну простую истину: этот город не для меня. Город, созданный первыми Роу и для своей чёртовой вороньей династии, чтобы передавать своё наследие вечно. Из-за них я лишился почётного места в мэрии, возненавидел всё, что только было связано с Роу. Это так давило, что я не мог двигаться дальше. Саморазрушение – последнее, что стояло на моём пути, но оказалось ближе, чем я думал. И сейчас, по прошествии шести лет, я наконец добился своего.

Я делаю мир лучше. Не только для себя.

Сейчас я понимаю, что многие мои амбиции были глупостью. Каналы и реки так и остались судоходными путями, облегчающими перевозку к центру Роуберга. И заводы так и не были построены. Пришлось зайти с другого фланга. Если мир не понимает, что ему пора измениться – сперва придётся изменить их взгляд на мир.

А следующий шаг современной цивилизации – тотальный контроль. Безопасность, разумные превентивные меры и отсутствие тюрем. Если такое вообще возможно. И у меня уже есть подходящее название для своего пока ещё небольшого предприятия – Архсендум.

Примечание: Фатта – мифологическое название одной из лун Земли, впоследствии упавшей, от чего произошло слово «фатальный».

Примечание: Архсендум (арх сентинель дум) – рок высшей защиты.

###