Читать онлайн
"Ни больше, ни меньше"
Она никогда не любила мальчика — это верно. Не нашлось в ее сердце для него места. Но он ведь вырос. Вырос! Нельзя сказать, что она о нем не заботилась. «Но также не скажешь, что заботилась», — мелькает мысль, но ее гонят прочь — уж больно знакомые в ней интонации. Прочь. Ты сама ушла и первая все разрушила.
Миссис Дурсль оглядывается, зябко ежась в пальто — опять забыла одеться потеплее. Опять забыла, как тут холодно. Вывеска с названием городка протяжно скрипит и приветственно покачивается, когда гостья проходит мимо.
Снова она здесь и снова не знает зачем. Улицы пустынны… Впрочем как и всегда. Петунии кажется, что они даже населены призраками и она нервно оглядывается, страшась и надеясь увидеть одного-единственного… и снова не находит. Вывеска за спиной протяжно скрипит и в этом звуке ей чудится что-то тоскливое.
Петуния морщится и приподнимает воротник пальто, готовясь к долгой прогулке. Она понятия не имеет, зачем приезжает раз в пять лет и каждый раз обещает себе это прекратить, а если нет — то рассказать Вернону — уж он-то найдёт слова, чтобы убедить не ездить сюда. Но она не говорит и муж по-прежнему уверен, что едет она на могилу родителей, а после — гуляет в парке неподалёку. Сам он не ездит с ней никогда — уверен, что мёртвым это не нужно, как и многое другое, но раз в пять лет склонен прощать жене эту маленькую слабость.
А на улице по-прежнему ни души и миссис Дурсль жалеет, что оставила машину у ворот и снова пошла пешком.
— Не хватало еще простудиться, — бормочет она, когда туман вокруг начинает сгущаться, а в глаза настойчиво что-то лезть. Отмахнувшись, она с удивлением обнаруживает на перчатке снежинку: для снега еще рано, но зима в этом месте всегда наступает раньше. Петуния поднимает голову, останавливаясь посреди улицы, и смотрит в серое небо, с которого сыпется серый снег, белеющий лишь у земли.
— Лучше б ты не уезжала тогда, слышишь? Тогда бы сейчас я тебя не искала.
Снежинки падают на лицо, тая в уголках глаз. Петуния зло смахивает их ладонью и продолжает путь. Кладбищенские ворота все такие же хлипкие на вид — как еще не рухнули? — но приходится приложить усилие, чтобы их открыть. Они так же скрипят ей в след, когда она идет вдоль могил, щурясь на надгробия. Пора бы уже запомнить нужное, но она почему-то всегда забывает.
— А, вот и ты, — бормочет женщина и ладонью стирает снежинки с одной стороны, напрочь игнорируя другую.
Лили Поттер — сообщают буквы и Петуния кривит губы и смотрит в сторону. Что ж тебе Эванс не жилось? Женщина выпрямляется, засовывая руки в карманы и смотрит на последнее пристанище сестры сверху вниз. Она долго молчит, а после выдыхает и отрывисто бормочет:
— Мальчик вырос, Лилз. Стал совсем взрослый… У него твои глаза. А так — вылитый Поттер, — фамилию она фактически выплёвывает и на мгновение прикрывает веки. Да. У мальчишки и правда её глаза. Они — главная причина ее злости: вечно грустные и зелёные. Вечно сквозь них на нее глядела Лили.
— В этом году ты мне не снилась. Почему? Решила дать мне возможность не приезжать? А я снова здесь. Даже когда ты не ждёшь.
— А мы переехали, Лилз. Да. Больше Дурсли на Тисовой улице не живут. Твой сын настоял. Сказал, что теперь нам там находится опасно. Вернон не хотел, а я… У нас милый домик. Не такой большой, как тот, но вполне уютный. Забор хочу покрасить. Да и смена обстановки, — Петуния пожимает плечами и замолкает, а после неловко улыбается. — У меня этим летом впервые лилии расцвели, вымахали почти с меня ростом!.. Я засушила пару штук. Не знаю, что теперь с ними делать, — Петуния достаёт из сумочки платок и медленно разворачивает, после чего наклоняется и кладёт возле плиты два высушенных цветка.
— Тебе не стоило тогда уходить, знаешь? — Петения комкает в руках ремешок сумки. — И в Хогвартс ехать тоже не стоило. А мне не стоило писать те письма, а Дамблдору… Он так и не явился, ты знаешь! За все эти годы!.. А ему в первую очередь следовало стереть мне память! Еще тогда, после писем.
Петуния присаживается на корточки и ласково, будто не она сейчас кричала, проводит по надгробию.
— Лучше ему было бы поступить так. Всем было бы лучше. И мальчик… Я так и не смогла его полюбить. У тебя получилось бы лучше, — Петуния замолкает, а после поднимается и одергивает пальто. Когда она заговаривает снова, ее голос ровен и вполне обычен. — Я больше не приду, Лилз. Далеко теперь ездить, да и вообще…
Она не заканчивает фразу, разворачиваясь и на ходу поправляя волосы. На мгновение мелькает абсурдная мысль, что туман будто расступается, пропуская ее обратно к воротам, но она ее отгоняет. Туман — это просто туман. Ни больше, ни меньше.
Когда она выходит за пределы кладбища, двигаясь к центру города, откуда до выезда из города рукой подать, снег неожиданно прекращается и Петуния невольно замедляет шаг. В последний раз, да еще и без снегопада можно пройтись, почему бы и нет? Она неопределённо пожимает плечами в ответ на свои мысли и не торопясь идет вперед, удивляясь, как здешние дома похожи друг на друга. В первый раз приехав сюда через пару лет после их смерти, женщина не поверила, что младшая сестра, всегда любившая яркие краски, могла поселиться в столь безликом месте. Полнейшее безумие.
Покидая центральную площадь, Петуния вдруг сентиментально решает обернуться, посмотреть… Она и сама не может объяснить зачем, может потому, что бывает здесь в последний раз?.. Что бы сказал Вернон? Она улыбается при мысли о муже, но все же оборачивается. И вскрикивает, прижимая ладони ко рту.
Чуть в отдалении, возвышается не обелиск погибшим воинам Второй мировой, который она обошла минутой ранее; теперь на его месте памятник двум людям, который она просто не могла не замечать столько лет! Петуния делает маленький шажок вперед и замирает, вглядываясь в лицо той, с которой только что попрощалась навсегда.
Глаза начинает печь и она зажмуривается. А когда открывает глаза, чтобы рассмотреть получше, натыкается лишь на надпись: «Посвящается павшим воинам Второй мировой войны».
Снова начинается снег.
ЛитСовет
Только что
