Читать онлайн
"Гранд-пасьянс в кабинете Андропова. Ч. 7. Тайный враг где-то рядом"
Последним, что было в жизни парфянского посла Варсега, перешедшего на сторону Рима, оказалась схватка с парфянским катафрактом. Сражение при Карре к тому моменту уже было римлянами полностью проиграно. Лишь воины Кассия сумели отступить, сохранив боевое построение и поэтому понеся не столь великие потери, остальная же армия Красса медленно перемалывалась в огромной кровавой мясорубке.
В рукопашной схватке Варсег сумел убить двух противников, но третий оказался искусным воином, нанесшим ему смертельные раны, от которых посол вскоре испустил дух.
И тут же открыл глаза в непривычной обстановке и среди незнакомых людей. И – в теле генерала Аббаса Баджари. В эксперименте Юджина Элспи это была первая «искусственная реинкарнация данной возобновляемой личности».
Довольно короткий разговор быстро привел к соглашению. Жить на свете Варсегу нравилось, и отказываться от еще одной жизни было бы глупо. Затем Баджари снова стал самим собой, но лишь на время. Потом сотрудники Элспи провели еще одно «замещение», и в теле Баджари окончательно воцарился житель Древнего мира Варсег.
Сознание «нового» Баджари во время второго «замещения» загрузилось полной памятью Баджари-настоящего. Но раздвоения личности, которого так опасался Бжезинский, не произошло. Нынешний человек в физической оболочке генерала по своей психологии не имел ничего общего с прежним обладателем тела. Это была в чистом виде личность Варсега, а память настоящего Баджари служила ей лишь в качестве справочника, позволяющего адаптироваться в мире двухтысячелетнего будущего.
Тем не менее, Бжезинский настоял на том, чтобы с «новым» генералом плотно поработали психологи. И лишь тогда, когда стало ясно, что новый Баджари в восприятии окружающего не отличается от прежнего, в жизни путешественника во времени начался новый этап: состоялась первая встреча с Бжезинским, на которой советник президента по национальной безопасности лично объяснил Баджари, чего ждут от него новые хозяева.
- Начинается крупная игра за Иран, - рассуждал Бжезинский. – Те беспорядки, которые принялись устраивать противники шаха Пехлеви, как ни странно, нам на руку. Пусть из котла выйдет пар, а затем появится национальный лидер, приход которого будут приветствовать все, кто устал от хаоса в стране: прозападная часть общества, бизнес-круги, офицерство, ну и огромный «средний класс», который уже показал себя в Чили, поддержав Пиночета в 1973-м году.
- Почему вы наметили на эту роль именно меня? – поинтересовался Баджари.
- Дело в нейтралитете настоящего Баджари, и в этот нейтралитет пока придется играть и вам – до решающего момента. Вы не связаны с финансовыми операциями шаха и его окружения, поэтому народные массы не испытывают к вам вражды. В армии вы во много раз популярнее, чем Пехлеви. А у тех, кто сейчас устраивает там беспорядки, нет оснований предъявить вам какие-либо претензии. Еще с вами ищут контакта русские, но здесь лучше не торопиться. Лучше их раздразнить: показать готовность к тайным переговорам с советским резидентом, но максимально растянуть время до их проведения. Пойти на эту встречу следует тогда, когда до решающего момента, нашего главного удара, останутся считанные дни.
- Что означает «решающий момент»? – спросил Баджари.
- Вы раздавите коалицию шиитских фундаменталистов и просоветских левых, провоцирующую беспорядки, лишите полномочий премьер-министра, который будет на тот момент, и возьмете на себя всю полноту власти в стране. Номинально правление шаха останется, но все решения будете принимать вы. Точнее, эти решения мы будем принимать с вами вместе, потому что они должны быть направленными на укрепление американо-иранского альянса и болезненными для СССР. Вы уже поняли, что речь идет о базах в Тебризе и Мешхеде.
Затем собеседники обсудили еще ряд деталей, и их первая встреча завершилась.
Но Баджари в Иран не вернулся: с его приездом туда Бжезинский решил не торопиться. Пока генералу было предписано находиться в Лондоне. Для жителя позапрошлого тысячелетия стало приятной неожиданностью, что его предшественник в физическом теле, настоящий Аббас Баджари оказался весьма состоятельным человеком. Теперь новый Баджари мог в полном объеме пользоваться многими радостями жизни в комфортном двадцатом веке. В Великобритании генерал являлся собственником нескольких объектов недвижимости и обладателем солидного банковского счета.
Поэтому в Лондон он летел в приподнятом настроении, которое омрачалось лишь тревогой, связанной с предстоящей встречей с женой, а она собиралась ждать его в аэропорту Хитроу. Причина была простой: к услугам нового Баджари была лишь память Баджари-настоящего, но воспроизвести своего предшественника в точности он был не в состоянии. Другая мимика, интонации, жесты, походка… Если люди посторонние могут и не обратить внимания на эти различия, то с женой все гораздо труднее. Она увидит, что что-то не так. Конечно, она останется далека от знания правды, но все же… Амина будет всегда недоумевать, что такое произошло с ее мужем, почему он так изменился. И этим может изрядно подпортить ему жизнь.
Насчет детей он пока опасений не испытывал, потому что до встречи с ними было еще далеко: оба сына Баджари получали образование в престижном колледже в Австралии, учебный процесс был еще в разгаре, то есть, до лета ни в Лондоне, ни в Иране они не появятся.
С женой же было плохо. Все начало складываться именно так, как он опасался. Амина встретила его в аэропорту и после первого же обмена приветствиями с изумлением уставилась на него.
«Дура!» - в бешенстве крикнул Баджари, правда – мысленно. Но вслух ничего не сказал.
Жизнь в Великобритании оказалась для него, человека состоятельного, настолько великолепной, что он даже подумал: а как хорошо было бы потом вообще не возвращаться в Иран и не играть там свою партию (вернее, партию Бжезинского) в политической игре, которая грозила обернуться большой кровью. Но тут же пресек такие мысли на корню. Его собственная жизнь ему не принадлежит. Его извлекли из небытия люди Бжезинского ради выполнения конкретной задачи, и теперь только советник президента США по национальной безопасности может определять его, Баджари, судьбу. Все, что он пока может – наслаждаться британским раем для богатых до того момента, когда от Бжезинского поступит приказ вернуться в Иран и вступить в схватку за американские интересы в этой стране и в мире.
Но полноте удовольствия мешало присутствие жены, которая продолжала ежедневно наблюдать за его «странностью», почти не скрывая удивления произошедшим с ним переменам. Результатом стало то, что он возненавидел ее от всей души.
Наконец Амина все же решилась задать вопрос:
- Что с тобой случилось, Аббас? Из Америки ты вернулся совсем другим. Ты стал груб, резок…
Она осеклась. Но Баджари прекрасно понял не произнесенное окончание ее фразы: «В том числе, в постели».
Вся проблема была в том, что он продолжал оставаться Варсегом, и если для большинства окружающих он как-то умудрялся входить в роль настоящего Баджари, то с женой этого не получалось. Да и не очень хотелось. Преодолеть свое отвращение к ней он был не в силах. Возможно, если бы Амина с первого мгновения встречи в аэропорту дипломатично делала вид, что не заметила перемены, все было бы иначе. Но что случилось – то случилось.
Развестись Баджари не мог, его американские хозяева это категорически ему запретили. Жена принадлежала к могущественному и влиятельному семейному клану финансистов, обслуживающих операции самого шаха Пехлеви. Эти люди развода бы ему не простили, а это означало бы потерю сильнейших союзников.
Оставался еще один вариант решения проблемы. После долгих колебаний генерал решился обсудить эту тему с курировавшим его в Лондоне резидентом ЦРУ.
- Вы поймите, я так больше не могу! – срываясь на истерику, кричал Баджари. – У меня каждую минуту ощущение, что она все знает и понимает! Рано или поздно я не выдержу и убью ее самолично.
- Вы бы хотели, чтобы она исчезла и вы ее никогда бы больше не увидели? – спокойно спросил резидент.
- Да! Именно этого я и хочу!
- Ждите ответа в течение двух дней, - сказал резидент, завершив на том встречу.
Это означало, что решение будет принимать Бжезинский. Через два дня резидент позвонил генералу и назначил встречу, во время которой вручил ему небольшой пузырек.
- Незаметно добавьте ей в любой напиток пять капель. Через минут пятнадцать она заснет, тогда позвоните мне, и мы за ней приедем.
- Это яд?
- Нет, просто сильное снотворное.
Инструкцию генерал выполнил в точности. В этот вечер он во всем был схож с Баджари-настоящим: был с женой учтив и предупредителен. Зная, что Амина очень любит свежевыжатый апельсиновый сок, он сам его изготовил и принес в спальню, не забыв, разумеется, добавить в него пять капель из пузырька.
Когда жена заснула, он дрожащими руками схватил трубку и набрал номер резидента:
- Все сделано.
- Выезжаем.
Вскоре во двор его особняка въехала машина «Скорой помощи». Резидент и двое его помощников в белых халатах выглядели как самые настоящие медработники. Спящую Амину уложили на носилки, вынесли из дома и погрузили в машину.
- Вы ее убьете? – дрогнувшим голосом спросил Баджари.
- Это уже не ваше дело, - грубо ответил резидент. – Вы же сказали, что больше никогда не хотите ее видеть? Больше никогда и не увидите.
Генерал покраснел от унижения. Какой-то американский шпик ставил на место его, второго человека в Иране после шаха. Впрочем, такое происходило в его жизни уже не впервые. Две тысячи лет назад, когда он, будучи Варсегом, перешел на сторону римлян, его почти так же иногда одергивал Красс, его новый хозяин. До чего же они похожи – древние римляне и современные американцы! В равной степени считающие себя кастой повелителей, а своих союзников – жалкими вассалами. О тех, кто еще ниже, и говорить не приходится – пыль под ногами.
Машина уехала. А на следующий день Баджари позвонили из Скотланд-Ярда и сообщили, что его жена найдена мертвой с признаками передозировки наркотиков. Позже экспертиза дала заключение о наркотической зависимости.
Амина никогда не употребляла ничего подобного. Тем не менее, директор одной из специализированных частных клиник дал полиции показания, что миссис Баджари ранее неоднократно обращалась к услугам его заведения на анонимной основе. Генерал был немало удивлен тому, как хорошо все поставлено было у ЦРУ в Великобритании. Впрочем, этому существовало просто объяснение: американцы часто работали в тесной связке с британскими спецслужбами «МИ-5» и «МИ-6» (контрразведка и разведка). За исключением, конечно, тех случаев, когда их интересы не вполне совпадали. Такое бывало тогда, когда США и Великобритания одновременно хотели присосаться к богатым ресурсам какой-нибудь слабой страны (например, африканской), и тогда начинался не очень заметный, но реальный процесс бодания спецслужб.
Баджари уже успел обзавестись любовницей, которая, впрочем, после смерти Амины стала рассчитывать на повышение своего статуса. Была она дочерью диссидента-эмигранта из СССР с довольно своеобразной биографией.
Когда-то Денис Маликович занимал хорошую должность в системе здравоохранения города Казани. Он отвечал за обеспечение больниц лекарственными препаратами. Такое положение было чревато многими соблазнами, и отец Гульназ (так звали новую пассию Баджари) перед ними не устоял. Импортного инсулина и онкологических препаратов стало списываться больше, чем обычно, а на «черном рынке» их вдруг тоже стало больше.
Но начала повышаться смертность. Салима, молодая сотрудница бюро медицинской статистики, обратила на это внимание, о чем она сообщила своему жениху Фариду Фархутдинову, который работал тогда в ленинградском корпункте газеты "Маяк Октября". Фарид приехал в Казань, провел журналистское расследование, и вскоре его статья, ставящая ряд неудобных вопросов, появилась в газете.
Фарида жестоко избили в его парадной, и он оказался в больнице с ушибом мозга. Салиме тоже дали понять, что ей лучше не высовываться. Но делом заинтересовался Андропов, который направил в Казань группу сотрудников КГБ. Денис Маликович оказался на краю пропасти, но его спасла загранкомандировка. В состав советской делегации, изучавшей опыт Норвегии, была включена и его дочь Гульназ. Оба они попросили там политического убежища, сославшись на то, что преследуются в СССР за убеждения. Так Денис Маликович пополнил ряды советских эмигрантов-правозащитников.
Баджари стал всерьез подумывать о возможности брака с Гульназ. Но надо было убедиться в том, что она сохраняет ему верность. Генерал сделал заказ частному сыскному бюро - проследить за ней. Через некоторое время явившийся агент протянул ему кассету с пленкой.
- Значит, у нее все-таки есть еще любовник! - с досадой сказал Баджари.
- Не совсем, - замялся агент. - Тут... нечто другое.
Генерал зарядил пленку в аппарат и приступил к просмотру. То, что он там увидел, вызвало у него шок. То два обнаженных женских тела сплетались в клубок, то этот клубок распадался, чтобы вновь возникнуть. Конечно, жителя Древнего мира Варсега удивить чем-то подобным было сложно, но сейчас-то речь шла о женщине, с которой он собирался связать свою жизнь.
В ближайшее их свидание Баджари ласковым голосом сказал любовнице, что у него для нее есть сюрприз, и прокрутил эту пленку. Но она осталась совершенно невозмутимой.
- Если женщина один раз переспала с другой женщиной, это еще не значит, что она лесбиянка, - спокойно парировала Гульназ.
- Ты лесбиянка! - крикнул генерал и закатил любовнице пощечину. Затеи он пинками погнал ее к выходу и буквально вышвырнул из дома. После этого он вообще не стал заводить постоянной подруги и предпочел пользоваться элитными лондонскими проститутками.
Наслаждаясь благами, которые жизнь в Великобритании предоставляет богатому человеку, Баджари прекрасно отдавал себе отчет, что в какой-то момент всему этому придет конец. Вот-вот ему будет предписано вернуться в Иран, что будет сопряжено с неизбежными рисками, которые возникают для каждого желающего побороться за власть в стране, стоящей на пороге гражданской войны.
ЛитСовет
Только что
