Читать онлайн
"Флаум"

Я открыл глаза всего четыре недели назад. Мы с мамой и отцом жили среди вкусно пахнущей мягкой соломы у доброго человека. Хозяйка – родители называли её так. Эта ласковая женщина приютила маму перед наступлением холодов. Я тогда ещё не успел родиться... А когда родился, мы все вместе присматривали за домашним скотом, как только я открыл глаза.

Среди соломы жили большие мыши и крысы. Хозяйка пыталась завести кошку, но отец всех их слишком пугал, хотя он никогда не желал им плохого.

Однажды я проснулся совсем один. Насчёт отца я не волновался – они с Хозяйкой порой уходили куда-то далеко. Меня не брали, маму тоже. Но она никогда не оставляла меня одного надолго.

Поначалу я не испугался и играл, охотясь на больших мышей в соломе. Ждал, когда мама вернётся и Хозяйка позовёт нас завтракать...

Но никто не приходил.

А во дворе стояла странная тишина. И я слышал много запахов незнакомых мне людей. Я пытался учуять запах мамы... Выбежал к калитке, когда мне показалось, что я взял след... Я бежал туда со всех лап, хоть и было страшно – очень много запахов чужаков.

И я увидел человека! Незнакомый, но может, он сможет помочь мне найти своих?

Человек меня заметил, подманил, хоть я и, признаться, очень трусил. Но я подошёл. Наверное, он друг, раз стоит и улыбается у нас в саду?

А он схватил меня за шкирку и засунул в мешок. Как же страшно! Как неудобно! Я так скулил! Я так копошился и взвизгивал, когда он ударял мешком и мной в мешке, казалось, обо все предметы, мимо которых проходил.

Меня притащили в место, где очень резко пахло какой-то травой. На несколько минут мешок развязали, но не дали мне выскочить. Я успел разглядеть только очень высокий потолок, цветные окошки и второго человека. Который тоже не захотел мне помочь.

Бородатый человек в длинном белом одеянии, с причудливой высокой шапкой и цепью, свисающей с шеи прямо до пуза, осмотрел меня, зачем-то водой побрызгал. Тогда я ещё плохо понимал язык людей. Потом уже, спустя много лет по памяти восстановил этот разговор.

— Этот из помёта от суки, что к ведьме приблудилась?

— Точно. Он, хоть и не весь чёрный, тоже может силу бесовскую иметь?

Бородатый нахмурился, задумался:

— Чёрный цвет шерсти необязателен для ведьминых прихвостней. Особых отметок я на кутёнке не вижу, но сомнения гложут. Всё-таки, если сука понесла от того ведьмовского кобеля, то и щенки могут быть бесовскими отродьями. Я бы остерёгся.

Первый человек снова засунул меня в мешок и понёс. Недолго. Я даже сквозь душную тряпку стал различать запах травы, леса и большой воды, куда меня родители приводили однажды.

Размах!

Я испуганно взвизгнул.

Полёт! Удар!

И вода поглотила меня.

Нос и горло. Невозможно вдохнуть. Так больно! Так жжётся в груди! Сознание взрывается снопом болезненных искр. Боль из лёгких перешла в затылок, отзываясь нестерпимой пульсацией. Я барахтался из всех сил! Я так хотел всплыть! Где вы? Почему человек так со мной поступил? Так больно и страшно! Мама!

Не выбраться. Никто не придёт.

Я уже почти потерял сознание, как ощутил, что моё узилище очень резко и быстро тянут вверх, и вышвыривают на берег. Ткани мешка затрещали, открывая широкую прореху, из которой хлынула не успевшая вытечь вода. Чьи-то руки развернули меня и стали резкими движениями жать по бокам, выталкивая из лёгких губительную влагу.

— Дыши же, ну! — незнакомец убрал руки с моих боков, и резким движением провёл надо мной ладонью.

Вибрация. Очень странная покалывающая вибрация по всему телу. Я очень редко ощущал нечто подобное, исходящее из большого дома, когда Хозяйка оставляла нас и шла к своим гостям. Но никогда не чувствовал это на себе. Да ещё и с такой силой.

Моя кровь последовала по венам вслед за движением руки незнакомца от кончика хвоста к морде. Сердце, от внезапно изменившегося на мгновение тока дало сбой, но справилось и вновь забилось ровно. Вода резким потоком хлынула из моей пасти, освобождая лёгкие и желудок. Слёзы потекли, помогая открыть режущие от пресной воды глаза. Я наконец-то смог сделать вдох и закашлял. Развернулся и попытался встать на дрожащие лапы.

Рядом со мной, с явным облегчением, переместился с колен на задницу человеческий паренёк, и прислонился к прибрежному валуну.

Я продолжал прочихиваться и отплёвываться. Вкус и запах сырости, ряски и грязного холщового мешка постепенно замещался ароматами осеннего леса. Было очень холодно. Я стал отряхиваться, стремясь избавиться от влаги, пропитавшей каждую шерстинку. Даже когда вместо брызг с моей шкурки летела лишь влажная пыль, я никак не мог заставить себя остановиться. Видимо то, как я отряхивался, выглядело забавно, потому что мой спаситель весело рассмеялся.

Я окончил представление, высунул язык, начал часто дышать и пытаться вилять хвостом, желая отблагодарить незнакомца. Лапки ещё плохо меня слушались и подкашивались. Я перевёл взгляд на лицо всё ещё дружелюбно улыбающегося спасителя, и ликование сменилось ужасом.

Ладно уж, что у его спасителя были острые клыки, наверное, люди разные бывают... Да и у самого меня и моей мамы они были — почему бы нет! Но я расслышал запах крови... Несмотря на то что запах, исходящий от незнакомца, был очень похож на человеческий, и в нём даже чувствовались неизвестные, почти неуловимые мне доселе природные нотки, навевающие мысли о недавнем лете, которые мне сразу понравились. Но и душок смерти. Только это был не тот запах, который я уже знал, как-то учуяв в амбаре дохлую мышь, поедаемую опарышами. Запах шёл будто бы не через нос. Он ощущался всем телом. Сказать, что я был обескуражен и испугался своего спасителя в этот момент – ничего не сказать.

Следующие несколько минут, пожалуй, самые нелепые и даже в какой-то мере, самые позорные в моей жизни...

Я стал визгливо лаять, тонко поскуливая и пятясь. Задняя лапа наступила на человеческую ладонь. Подскочив от неожиданности, я развернулся в прыжке в сторону распластанного на земле тела. Человек. Глаза сразу увидели алеющие на вороте простой рубахи пятна. Обоняние подсказало, что этот тот самый мужик, который нёс меня в мешке. И красная жидкость, пропитавшая его одежду, была кровью.

Я попятился назад, поджав хвост и истошно поскуливая. Наткнулся на выставленную вперёд ногу клыкастого спасителя. Снова взвизгнул, и как ужаленный, путаясь в лапах, дал дёру в ближайший кустарник.

Высохший вьюнок, щедро обвивающий стволы ежевики и шиповника опутал моё, прорывающееся вглубь, тельце сетью. Я пытался крутиться, прорваться — но тщетно. Запутывался всё больше. От безысходности и страха я начал жалобно выть, мало осознавая, как мне вообще это может помочь...

— Вот балбес. Мне тебя теперь ещё и оттуда доставать? — раздался весёлый голос спасителя. Я увидел, как тот снял с себя через голову льняную рубаху, порядком изодранную, потрёпанную и испачканную от долгой дороги. Подойдя к безуспешно дёргающемуся мне, накинул её мне на голову и спину, принялся обрывать упрямое растение, не желающее возвращать ненужную ему добычу.

Освободив меня от природных силков, не давая мне вырваться и запутаться снова, покрепче замотал в рубаху, как в защитный кокон и осторожно, стараясь, чтобы я не исцарапался о торчащие со всех сторон иголки, вытащил обратно к пруду. Шипы кустарника немного царапнули кожу этого странного неправильного человека, но след моментально затянулся.

Я рвался на свободу, как только мог, орудуя всеми четырьмя лапами и изворачиваясь ужом в руках паренька, отчаянно скуля и подвывая. Когда удалось вынуть из ткани мордочку, начал пытаться кусать человеку руки. Из-под зубов парень руку убрал, перехватил меня под передние лапы так, что рубаха соскользнула на землю. Руки вытянул перед собой, так что я повис, энергично брыкаясь задними лапами, потерявшими опору. Вывернуть шею и продолжить кусаться, и бороться не получалось. Порыв холодного осеннего ветра охладил мой пыл, вызвав дрожь. Я вновь, признавая своё бессилие, поджал хвост и заскулил.

— Ну не съем же я тебя в самом деле! — сказал человек, пытаясь перестать смеяться. Клыкастая улыбка почему-то не выглядела хищной. Мне захотелось обратно завернуться в тряпку. В ней было сильно теплее и спокойней. Страх стал потихоньку отступать. Я облизнулся и попытался завилять всё ещё плотно прижатым к телу хвостом.

Лежащий на земле около озера человек в окровавленной одежде тихонько застонал и пошевелился.

Спаситель снова перехватил меня поудобнее, прижав к себе. Поднял с земли рубаху и вновь прикрыл ей поскуливающий комочек.

— Пойдём, донесу тебя до соседней деревни. Здесь нам точно будут не рады, — тихо сказал спаситель и пошёл в сторону чащи, хорошенько пнув напоследок по рёбрам начавшего приходить в себя мужика.

Спаситель шёл очень быстро и всё глубже в чащу. Я же, убаюканный размеренным шагом и пригревшийся в тканевом коконе, периодически проваливался в сон. Настала глубокая ночь, но человек продолжал движение, будто не замечая темноты. У меня от долгой дороги затекли лапки, а заурчавший живот напомнил о том, что неплохо было бы поесть. Я заворочался и заскулил.

Парень, похоже, почувствовал мою потребность в пище. Остановился, приложил палец к губам, видя, что я на него смотрю.

— Тщ-щ-щ... — прозвучало еле слышно, но я понял, что надо затаиться, замолчал и замер.

Человек, перехватив меня одной рукой поудобнее, осмотрелся, затем присел на корточки и поднял с земли небольшой острый камешек. Продолжил движение. Теперь его шаги были бесшумны. Мне показалось, что человек перестал дышать. Через пару минут передвижения таким способом, паренёк вдруг очень резко швырнул камешек в сторону. Я услышал взвизг и звук упавшего на траву тела небольшого животного.

Теперь человек уже не таился. Обычным быстрым шагом дошёл до убитой от попадания в глаз камня зверюшки. Ничего страшного — просто небольшой волосатый поросёнок.

Парень спустил меня на землю, и я, наконец встав на лапы, начал с интересом обнюхивать добычу и местность. Большинство запахов были для меня незнакомы. Во всяком случае, запахи зверей, обитающих в лесу, сильно отличались от тех, которые я успел узнать, живя в старом сарае рядом с хлевом. Страха не было. Почему-то теперь я был уверен, что рядом с этим странным человеком любой зверь в этой чаще не представляет опасности.

Человек тем временем, поморщившись, прокусил шкурку убитой свиньи и явно сделал глоток. Его передёрнуло, и досадливо отстранившись, он брезгливо сплюнул. Затем, сделав надрезы на шкуре ногтями, голыми руками оторвал маленькой свинье лапу, отодрал кожу, обнажая мясо, и протянул мне добычу. Я, виляя хвостом, лёг на пузо, обхватив трофей поудобнее, и стал грызть угощение, но щенячьи зубы не справлялись. Человек, наблюдавший за этим, вздохнул и помог мне — начал отрывать от кости кусочки мяса поменьше, подрезая их острым ногтем, и передавать мне, пока я не насытился.

Спаситель, а теперь ещё и добытчик, посидел немного в задумчивости, глядя на убитую им свинью, что-то проворчал. Затем встал, отодрал от сухого бревна коры, натащил веток и хвойных опилок. Не очень умело развёл небольшой костерок и начал поджаривать мясо и для себя. Съел в итоге меньше, чем я. «Такой большой, а ест так мало», — удивился я, начиная крутиться рядом и устраиваться на ночлег.

Но человек ночевать был явно не намерен. Он погасил костёр, растоптав угли и щедро засыпав остатки землёй.

— Нет, пушистый, тут мы останавливаться не будем. Знаешь, наверное, дома я бы назвал тебя Флаум, — глаза человека были задумчивыми очень-очень грустными. Я тоже, опечалившись, заскулил.

«Он что, дал мне имя? Меня теперь так зовут?», — я почувствовал странную близость и боль. То ли свою, то ли спасителя — я пока не понимал. Оно было мне ясно — к себе домой мы уже точно никогда не вернёмся. И что теперь меня зовут «Флаум».

Человек снова поднял меня на руки и продолжил путь, то почёсывая меня за ухом, то трепля по холке. Я, сытый и довольный, быстро уснул, поймав себя на мысли, что клыкастый человек мне нравится, и что больше я его совсем не боюсь.

Я тоже решил дать имя своему клыкастому человеку. «Хозяин», — человеческое слово, которое значило для меня гораздо больше, чем в него обычно вкладывают сами люди. Ведь похожим образом мама звала добрую женщину, у которой мне жили. И мне будет их всех не хватать. И отца, и мамы, и старой «Хозяйки». Но теперь у меня есть Он.

Я не знал, что от меня требовалось. Я просто чувствовал, что теперь никогда не оставлю этого странного бледного человека, да теперь я и сам не хотел этого. С этой ночи мы были связаны незримыми нитями, хоть оба и не догадывались об этом.

Когда уже светало, я резко проснулся. Хозяина рядом не было — я лежал на его рубахе, как на подстилке, рядом с широкой дорогой, по которой явно часто катались телеги и ходили люди. Неподалёку виднелись дома. Много человеческих домов. Очень большая деревня. Может быть, даже город.

Я в панике вскочил на ноги. «Я потерялся? Где ты, Хозяин?» — я стал беспокойно бегать кругами, ища след. Словно в ответ на тревожные мысли, ощутил энергетическую нить, уходящую обратно в чащу, шестым чувством. Я даже не удивился, что нить не являлась запахом. Про обоняние я вообще забыл — было не до этого. Хозяин не успел уйти далеко. Я со всех лап бросился в направлении Хозяина. Потом, опомнившись, вернулся за рубахой. Хотел вернуть её. Но она не помещалась в пасть, путалась под лапами, а Хозяин всё отдалялся.

Я бросил затею с рубахой и снова помчался в сторону густого леса, отчаянно лая, в надежде, что Хозяин меня заметит и сможет найти. Вскоре почувствовал, что Хозяин остановился и ждёт. И сердится.

Я налетел на клыкастого человека, с радостным тявканьем начав выплясывать перед ним, стараясь встать на задние лапы и дотянуться хотя бы до руки — облизнуть. «Я нашёлся, я здесь, Хозяин!» — я с бешеной скоростью лупил себя хвостом по бокам, не в силах остановиться от радости. И никак не мог понять, почему Хозяин сердится.

— Кыш! — грозно и зло сказал Хозяин, топнув ногой. Я растерялся и замер, стоя на всех четырёх лапах, продолжая вилять хвостом. Я тогда ещё не знал такого слова.

— Брысь отсюда, я сказал! — Хозяин повысил голос, развернул меня за холку и подтолкнул от себя в сторону большой деревни. «Брысь» я знал. Так говорила женщина, кормившая меня и мать, своей кошке, когда хотела прогнать её.

Я поджал уши и хвост и виновато заскулил, переминаясь с лапы на лапу. «За что ты прогоняешь меня, Хозяин? Я не смог принести тряпку, прости», — я попытался развернуться и лизнуть руку Хозяина, как получил весьма чувствительный шлепок по крупу. От неожиданности и обиды я взвизгнул и немного отбежал.

— Что ж ты за псина непонятливая! — голос Хозяина звучал очень рассержено, и я чувствовал, что Хозяин сильно злится. И что при этом Хозяину больно и грустно. Я заскулил и мелкими шажочками с самым виноватым видом, на который был способен, стал потихоньку приближаться к Хозяину.

«Прости, я не смог принести тряпку! Ты из-за этого расстроен? Я всё сделаю, только не прогоняй!» — я на последних шагах лёг на землю и почти дополз до ног Хозяина, услышав, что тот начинает рычать. Сжавшиеся в кулаки руки Хозяина я не видел.

Хозяин резким рывком поднял меня к себе на руки. Я было обрадовался и попытался его облизнуть, но тот не обращал на него внимание. Всё ещё сердился. Клыкастый человек быстрым шагом направился в сторону, откуда я прибежал, не обращая внимания на хлестающие их ветки и листья. Я, чувствуя недоброе, снова тихонько заскулил. «Что делать, чтобы ты простил меня, Хозяин?» — я уткнулся носом в бок Хозяину, ожидая дальнейших действий, силясь понять, что он мне наговорил, но был ещё слишком мал и плохо знал язык людей.

— Я тебя оставил на виду. Чтобы тебя подобрали люди и ты нашёл новую семью. Какого лешего ты за мной увязался? — я отчётливо слышал рычание в его голосе. — На кой чёрт я вообще тебя из воды вытащил? Глупая псина... — Хозяин злился, и было грустно. Очень грустно... Я снова заскулил... — Сутки потерял, пытаясь тебя подальше от той деревни увести! Шерсть чистая, лапы сильные, крупный. Тебя точно подберут! Будет у тебя нормальная сытая жизнь, а не это... — после этой фразы Хозяин глубоко вздохнул и замолчал, выйдя из леса и быстрым шагом направляясь к оставленной рубахе.

Я отчётливо чувствовал, что на душе у Хозяина тяжело. И никак не мог понять, из-за чего он так злится. «Тряпка — вот она. Возьмем, да пойдём дальше. Всё будет хорошо, Хозяин», — я было воодушевился, увидев, что предмет злости Хозяина лежит на месте, и никто его не забрал.

Но Хозяин не взял свою тряпку, а посадил меня на неё.

— Оставайся здесь! За мной не беги. Тебя скоро приютят новые хозяева, — от последних слов у меня защипало глаза, и в горле встал ком. Я не понял, чьи это чувства, свои или Хозяина. «Какие новые Хозяева! Не надо мне нового Хозяина! Не уходи!» — я в панике затявкал и попытался схватить кусачего человека за штанину, стремясь удержать.

Тот с рыком, а, может, стоном, подпрыгнул высоко вверх. Меня обдало мощным порывом ветра. Я не удержался за края ткани и упал обратно на тряпку, почувствовав только, что Хозяину на несколько секунд стало больно от кончиков пальцев до спины, но затем всё быстро прошло.

Я с удивлением увидел, что на спине у Хозяина появились крылья. Смешные, голые — без перьев. И он стремительно отдаляется в сторону чащи. Я попытался бежать следом, но что-то не давало ему далеко отойти от тряпки. Будто бы удерживала невидимая цепь, не давая нарушить случайно отданный Приказ.

Не в силах преодолеть невидимую преграду, я протяжно и горько завыл.

Когда из города показалась повозка, я юркнул в ближайшие кусты, прижался плотно к земле и затаился. Меня не заметили, на тряпку Хозяина тоже внимания не обратили.

«Наверное, мне нужно её сторожить?» — предположил я, озадаченный и расстроенный. Я всё ещё пытался понять, что же я сделал не так. Когда повозка отъехала на значительное расстояние, я вылез из своего укрытия, схватил и утащил рубаху подальше от дороги. «Хозяин вернётся, тогда принесу!» — но я не был уверен, что Хозяин вернется. Он улетел уже совсем далеко, но до меня доносились обрывки его эмоций. Чётче всего я чувствовал печаль. Иногда она дополнялась гневом, даже яростью, но Хозяин быстро остывал. Очень хотелось есть. Похоже, что нам обоим.

Я огляделся. Я сам ещё не умел добывать себе пищу — меня всегда кормили. Полевая мышь оказалась очень юркой, я её даже задеть лапой не успел. За длинноухой большой мышью я бежать не рискнул. Больно уж она шустро прыгала, да и была размером почти с меня самого. Это уже подросшему псу, мне начала нравится игра с зайцами. А пока я их опасался.

За сутки удалось поймать несколько жуков и бабочек. Я пытался жевать траву, но от неё толка совсем не было. А от тряпки Хозяина отходить далеко не решался — вдруг кто заберёт? И к дороге не подходил, чтобы меня не заметили. В эмоциях Хозяина я стал замечать удивление. Ближе к вечеру, чуть ли не прыгая от радости, я завилял хвостом. Хозяин был всё ещё раздражён, но начал стремительно приближаться. «Скоро он вернётся, мы пойдём дальше» — с этими мыслями я радостно устроился на тряпке и постарался уснуть. Идти наверняка придётся долго. «Надо поспать, набраться сил. Не всё время же Хозяин меня на руках носить будет».

— Не показалось, значит... — голос Хозяина был озадачен, он немного сердился, но меньше, чем в лесу. Я, даже еще не успев толком проснуться и открыть глаза, уже начал молотить хвостом по земле. «Вернулся!» — ещё сонный, с заплетающимися лапами, он вскочил и начал прыгать перед клыкастым человеком.

Хозяин хмуро смотрел, затем положил передо мной тушку длинноухой мыши. Я, не в силах утерпеть, кинулся на угощение, посматривая на своего человека. «С тобой поделиться, Хозяин?».

— Кто ты? — Хозяин присел рядом со мной и выжидающе на него уставился.

Я завилял хвостом. «Я Флаум. Ты дал мне это имя» — для убедительности я тявкнул пару раз и вернулся к пище.

Хозяин зажмурился и потёр переносицу. С апатией и растерянностью произнёс:

— Это не нормально. Я разговариваю с собакой, будто он мне ответить может... — Хозяин вздохнул, вновь обратив не меня задумчивый взгляд. Затем посмотрел на свои руки. Я чувствовал, что тот колеблется. Решился, протянул руки к моей голове.

Я думал, что Хозяин хочет потрепать меня за ухом, но тот взял мою морду с двух сторон пониже ушей и посмотрел в глаза. Я ощутил приятное покалывание, которое начало исходить из пальцев Хозяина. Оно не было похоже на то, которое я испытал ранее при избавлении от воды.

— Кто ты? — Хозяин снова вслух повторил свой вопрос.

— Я Флаум! Хозяин дал мне имя. Ты хочешь есть? Будешь эту мышь с длинными ушами? Я поделюсь! — я очень хотел, чтобы хозяин меня понял, чтобы почувствовал, как я его ждал, и как рад, что тот вернулся, но мог только тявкать и пытаться его облизнуть. С удивлением увидел, что Хозяин испугался.

Клыкастый человек отпрянул от меня, разорвав контакт от неожиданности, несмотря на то, что он сам полез мне в голову. Я в удивлении начал озираться. «Что могло испугать Хозяина? Никого рядом нет».

Хозяин быстро перестал бояться и весело рассмеялся, снова потянувшись ко мне. Я обрадовался перемене настроения клыкастого человека. Я ещё не понял, почему Хозяин таким странным образом ко мне прикасается.

— Так ты никс? Кто именно? Почему ко мне прицепился? — Хозяин уже совсем не сердился, теперь ему было любопытно.

— Я Флаум. Ты хочешь дать мне новое имя, Хозяин? — я не понял, о чём речь, и забеспокоился, вдруг Хозяин снова рассердится. Видимо, клыкастый человек заметил мою нервозность, потому что продолжил задавать вопросы.

— Откуда ты взялся? Почему был в мешке? Почему я твой Хозяин?

— Мама куда-то ушла из деревянного дома с соломой. Человек меня сунул в мешок. Хозяин меня спас, дал мне имя. Клыкастый человек с крыльями понравился Флауму.

Хозяин весело рассмеялся.

— Человек, значит? Всё-таки ты в большей степени пёс, чем никс... Хозяин так хозяин. Ладно, пойдём отсюда, — Хозяин убрал руки от моей морды и встал на ноги. Я продолжал чувствовать, что клыкастый человек весел и душевно спокоен. От него снова исходило тепло.

«Хозяин понял меня?!» — я несказанно обрадовался. Пусть получается поговорить только через прикосновение — меня это более чем устраивало. Всё-таки люди крайне редко понимают собак.

Я думал, что мы пойдём рядом, но Хозяин, снова обернув меня рубахой, поднял на руки и мощным рывком взлетел. Я испуганно взвизгнул и прижался мордой к груди Хозяина. Сильный ветер в нос был неприятен, мешал дышать, холодил. «Флаум потерпит. Вероятно, Хозяин куда-то спешит...»

Когда начало светать, полёт замедлился. Хозяин немного покружил над лесом, затем спустился на землю рядом с полуразвалившемся, почти ушедшим в землю некогда большим каменным домом. Мы зашли внутрь. Воздух был застоявшийся. Очень пыльно, но не слишком сыро. Я чувствовал дискомфорт Хозяина — похоже, что ему не очень нравилось солнце. И лёгкое беспокойство. Хозяин старался избегать деревень, поэтому их путь немного петлял.

Я чувствовал усталость и апатию Хозяина. Тот сел прям на пол посреди комнаты, сложил руки, опершись локтями на колени, широко расставив ноги, и опустил голову. То, о чём Хозяин задумался, навевало мне грудь тоску. Я не знал, что случилось, и заскулил. Потом подлез под коленкой Хозяина поближе и, приподнявшись на задних лапах, лизнул Хозяина в лицо.

Клыкастый человек вышел из печального ступора, потрепал меня за ушами. Улыбнулся. Затем повалил меня и почесал его пузико. Мне было приятно и щекотно. У меня непроизвольно начала дёргаться задняя левая лапка. На какое-то время Хозяину стало легче. Мы поиграли. Клыкастый человек смеялся. Но потом он увидел осколки стекла в углу комнаты. Подошёл, взял в руки самый большой, взял рубаху и вытер со стекла пыль. Затем поставил его к стене. Некоторое время молча на себя смотрел. Настроение его стало резко портиться, снова появилась злость.

Я понял, что Хозяин злится не на меня, но как помочь — не знал. Перестал скакать в замешательстве. Хозяин потянулся к куче битого стекла, взял один из осколков — длинный, узкий и острый. Придерживая другой рукой, начал яростно отрезать от себя волосы прядь за прядью. Отделившиеся от головы длинные светлые локоны, с запутавшихся в них репейником и мелкими веточками, падали на пол и начинали бесшумно превращаться в пепел.

Я запаниковал. Хозяину было больно. Было трудно дышать, руку порезало об стекло так, что на пыльный пол капала кровь. Я заскулил, попытался отвлечь Хозяина, но тот не обращал на меня никакого внимания. Когда закончил, взъерошил оставшиеся короткие волосы и снова сел на пол. С трудом раскрыл израненную ладонь, и осколок стекла с глухим звуком упал на пол. Я заметил, что эти раны затягиваются медленнее. Подошёл, начал зализывать.

— Не думаю, что это хорошая идея. Она сама затянется, — голос Хозяина был немного охрипшим. Он еле заметно дрожал, но руку не убрал.

Когда порез затянулся, Хозяин лёг там же, на полу, подтянув меня к себе за лапы. Положил меня на себя сверху, и стал ласково трепать за ушами, постепенно умиротворяясь. Я был доволен, что смог помочь Хозяину успокоиться. Я продолжительно и глубоко зевнул, устроился поудобнее на животе и груди Хозяина и уснул.

Теперь всё будет хорошо. Теперь мы вместе.