Читать онлайн
"Бриллианты Эльжбеты"

Глава 1. Хутор

Лида с наслаждением откинулась на мягкое сиденье машины и, прикрыв глаза, слушала в наушниках музыку. Она была счастлива. Наконец-то подошла к концу учёба в восьмом классе и начались летние каникулы. Лида с трудом дождалась завершения школьной практики, ежедневно жалуясь папе на вредную директрису, которая своими дополнительными занятиями украла у детей целых две недели законного отдыха. Девочка повернула голову и посмотрела на папу. Тот, как обычно целиком поглощённый своими мыслями, внимательно следил за дорогой. Почувствовав на себе взгляд дочери, он повернулся к ней и, хитро сощурив глаза, произнёс:

— Лидка-а-а! Кани-и-икулы!

— Да-а-а! — задумчиво протянула та в ответ.

Серое шоссе уходило за горизонт и растворялось в прозрачной дымке где-то далеко впереди на фоне тёмной полоски леса. Вскоре лес оказался совсем рядом, и уже отчетливо виднелись острые серо-зелёные верхушки высоких елей. Папа свернул с трассы на извилистую гравийную дорогу, сбросил скорость и открыл окна. Салон автомобиля мгновенно заполнил терпкий запах еловых шишек, лесной земляники и летнего разнотравья. В солнечных лучиках, с трудом пробивавшихся сквозь густые кроны деревьев, сверкали и переливались тяжёлые капли росы. От утреннего леса веяло приятной прохладой, и Лида, выключив музыку, вслушивалась в весёлое щебетание птиц. Они ехали на дачу. Лида так её называла. Хотя на самом деле это была вовсе не дача, а самый настоящий хутор. Папа случайно наткнулся на него в позапрошлом году, когда в жуткую грозу умудрился заблудиться в лесу во время охоты. Возвратившись поздно вечером домой, промокший до нитки и весь покрытый с головы до ног закорелыми кляксами коричневой грязи, он разбудил дочь. После долго и с воодушевлением описывал ей «нереальной красоты» хутор со старым деревенским домом, одиноко ютившимся на опушке соснового бора прямо на берегу речки, в котором он вынужденно пережидал непогоду. Показывал на экране телефона фотографии, на которых ничего толком не было видно. Сплошная пелена дождя и чёрный лес. Какой-то унылый амбар с пустыми глазницами окон, весь заросший высоченной по пояс травой. Разве что фильмы ужасов в нём снимать. Да и речка как речка, даже больше на ручей похожа. Спросонья дочь не проявила ожидаемого энтузиазма по поводу папиной находки, искренне не понимая, чем тот так восхищался.

— Далековато, — зевнула она. Потом добавила: «Какая-то халупа».

Увидев, как тот расстроился, и чтобы не огорчать его ещё больше, она уже другим тоном ободряюще сказала:

— А так вроде норм. А интернет там есть?

Продолжая наблюдать отчаяние в глазах папы, она обняла его и достала из его спутанных мокрых волос жёлтый листок и несколько покрытых паутиной веточек. Затем уже совсем примирительно произнесла:

— Давай завтра утром посмотрим. Сейчас очень спать хочется.

Только папа никогда так просто не сдавался. Уговорил-таки через две недели дочь поехать и посмотреть на хутор. И, о чудо! Стоило им только выйти из машины и прогуляться вдоль опушки, как девочка сразу же влюбилась в это место. На обратной дороге они уже взахлёб спорили, перебивая друг друга, как изменится дом после ремонта и какая комната будет у Лиды. Планировали, где лучше выложить настоящую русскую печь, чтобы готовить в ней пироги и сушить грибы. И чтобы лежанка была побольше. А ещё стоит построить летнюю террасу с видом на речку и по утрам пить там чай. Лида в шутку корила папу за то, что тот так долго не мог её сюда привезти. И что ехать на самом деле не так далеко — всего-то сорок минут от Минска. Просто папа не умеет толком делать фотографии. Да ещё и погода в тот день была пасмурная и дождливая. А сегодня светит солнышко и воздух такой тёплый. А речка какая красивая. И вода в ней такая прозрачная и чистая, что так и тянет зачерпнуть полные ладони и напиться вдоволь. А дом! Он такой большой. И брёвна такие толстые. А пахнет в нём как! Папа только хитро щурился и весь сиял. Лида улыбалась ему в ответ, прижимая к груди ведёрко с ароматными лисичками, которые всего за несколько минут собрала прямо на опушке. Так у них появился хутор.

Последующие полтора года папа практически каждую неделю наведывался на хутор, разрываясь между работой и стройкой. Зачастую он возвращался домой, когда дочка уже спала. Лида поначалу даже пожалела, что они ввязались в эту затею. Ведь в последнее время им удавалось увидеться только рано утром за завтраком, да и то не каждый день. Папа был целиком поглощён ремонтом и всё чаще оставался там ночевать, если позволяла работа. По выходным он брал на стройку и Лиду. Иногда они вместе косили траву, жгли сухие ветки в саду, собирали в ящики опавшие яблоки. Когда появлялось настроение, ходили на соседнюю конюшню в старое панское имение, которое называлось так же, как и протекающая рядом с их домом речка, — «Сула». Там Лида пристрастилась к занятиям верховой ездой. Но по большей части они просто наслаждались природой, ходили за грибами, готовили на костре еду. А ещё они мечтали, каким красивым и уютным станет дом после ремонта. Эти поездки прибавляли обоим силы и терпения, чтобы дождаться окончания стройки. И дом вышел на славу. Про него даже статью в интернете написали, мол, какую красоту можно сотворить из старой развалюхи. Любимым местом в доме у них был огромный камин прямо посреди просторной гостиной. Камин сделали настолько большим, что папа забрасывал туда толстые поленья целиком. И те, с громким треском разгораясь, обдавали жаром всю комнату. Высоченная кирпичная труба при этом так натужно гудела, что Лиде даже становилось не по себе. А вдруг эта самая непонятная тяга, которую так нахваливал папе дед-печник, с гордостью сдавая свою работу, и её затянет в камин?

С камином вообще целая история вышла. Папа несколько месяцев ходил поникший, что никто из печников не желал за такую работу браться. Русскую печку — пожалуйста. Грубку с лежаком — только дай. А камин… «Нахалера он вам?» — лишь повторяли печники, словно сговорившись. Всё твердили, что камином только небо натопить получится, а уж никак не дом. Как оказалось, никто уже давно камины не делает, да и толком не умеет. Там свои правила кладки. Наконец один сдался. Совсем старик, маленький и щупленький. Росточком и фигурой ну прямо как мальчик. Он с сыном из глухого Полесья на заработки приехал. Упёрся, правда, чтобы папа чертежи достал. По чертежам, сказал, сделает. Да и не он вовсе это сказал, а сын его так перевёл. Дед-печник говорил на таком чудном языке, что даже папа его не всегда понять мог. Слушает, слушает, а потом как засмеётся и к молодому поворачивается, мол, давай переводи. Удивлённой Лиде папа растолковал, что это старые полешуки и мова у них своя, особая. А про смысл многих слов и так догадаться можно. Например, свод печи они «поднебеннем» называли. Красиво звучит. Значит, как бы в небо упирается. Сразу сложновато было общаться, но со временем привыкли. Как пришёл срок камин испытывать, то заметно было, что старик волновался. Но стоило только первым щепкам разгореться, как густой сизый дым плотной струйкой потянуло в трубу. «Будет тяга!» — радостно усмехнулся старик.

— Да ещё какая! Смотри, чтобы тебя не утянуло, — добавил за ним сын, глянув на Лиду и шутливо подмигнув ей.

Ох и весёлым же этот старый полешук в итоге оказался. Всё лето они с сыном на хуторе проработали. Даже расставаться не хотелось. Перед отъездом он выложил русскую печь. Не дав кладке как следует высохнуть и затвердеть, старик, как обезьяна, запрыгнул на лежанку и давай плясать.

— Ты что творишь, старый чёрт? — в сердцах воскликнул тогда папа. — Сам же свою работу испортишь.

— Не волнуйтесь! — заступился за него сын. — Коли печь на совесть сложена, она и не такие танцы выдержит. А батя своё дело знает.

Вот и переживала Лида, что в трубу её может затянуть. Поначалу она много чего боялась. Особенно страшным казалось одной очутиться в лесу, окружавшем хутор со всех сторон. Где-то там в чаще бродил матёрый кабан с кривыми, как турецкие сабли, клыками. Кабан этот иногда по ночам захаживал на хутор и разрывал носом землю неподалёку от дома, оставляя после себя такие гигантские отпечатки копыт, что папа даже не удержался и измерял их линейкой, при этом удивлённо качая головой. Кабана он называл Секачом. Лида так и не успела выведать, откуда папе известно его имя. Над всеми страхами дочери он только, как обычно, по-доброму посмеивался и заверял её, что Секач боится Лиду даже сильнее, чем она его. Потому и приходит по ночам. Девочка успокоилась. В последние дни ремонта рабочие, которых все называли смешным и странным словом «шабашники», соорудили домик в ветвях раскидистого старого дуба, растущего на краю участка. Счастью Лиды не было предела.

— Всё, приехали. Выгружайся, — прервал папа мысли дочери, припарковав машину рядом с низеньким сарайчиком позади дома.

Лида нехотя вылезла из машины, сладко потянулась и прошептала: «Кайф». Затем обернулась:

— Па!

— Что?

— Я схожу к Лёдзе Петровне. Может, Сенька приехал.

— Вещи только свои сначала в комнату отнеси.

Лида торопливо затянула наверх тяжёлую сумку с одеждой и направилась через просеку в соседнюю деревню к знакомой бабуле. С Лёдзей Петровной папа повстречался в тот же день, когда набрёл на хутор. Она была старожилом, всех знала и потому помогла найти рабочих для стройки. А ещё папа покупал у неё творог и сметану. В прошлом году Лёдзя Петровна даже пригласила их с Лидой на свой день рождения. Папу в деревне уважали. Все удивлялись, как он за такой короткий срок смог привести в порядок обветшалый хутор. А ещё папа разрешал пасти в их саду коров и собирать вкусные яблоки, которых осенью было полным-полно. И вообще они быстро сошлись с местными, хотя и сходиться особо было не с кем — всего-то семь дворов в деревне.

Пешком до деревни идти минут десять, а на велосипеде и того быстрее. Подходя к дому Лёдзи Петровны, Лида ещё издали приметила два вихрастых чуба, торчащих поверх кустов. Ну конечно! Паша и Томак. Кому же ещё тут быть? Томак и Лида были одногодки, а Павел только перешёл в последний класс. Они каждый год приезжали к бабушке Лёдзе на все каникулы из Баранович. Прошлой осенью мальчишки не раз брали с собой Лиду за грибами и на рыбалку, найдя себе отличный предлог увиливать от работы по хозяйству. При этом они нередко исчезали куда-то по своим делам, заговорщицким шёпотом предупреждая Лиду, что если бабушка будет спрашивать, то они целый день провели с ней. Воровато оглядываясь по сторонам, братья курили. Девочку они не видели. Та незаметно подкралась к Паше с Томаком и выскочила у них прямо перед носом.

— Привет! А что это вы тут делаете?

Пашка от неожиданности поперхнулся дымом и закашлялся, а Томак зажал окурок в кулак и тут же отбросил в сторону, с досадой ухватившись за обожжённую ладонь. Лидка расхохоталась. Смущённые братья покраснели и не нашлись что ответить. Девочка переводила задорный взгляд то на одного, то на другого, оценивая произведённый её внезапным появлением эффект. Со времени их последней встречи те успели заметно вытянуться. Особенно Томак, который хоть и был младше Паши, но ростом уже обогнал брата. Его длинная нескладная фигура постоянно пребывала в каком-то беспокойном движении, как будто он вот-вот собирался что-то учудить. Больше всего забот ему доставляли собственные руки. Томак никак не мог найти им места. Он то прятал их в карманы брюк, то вновь доставал и теребил ими свои короткие непослушные волосы, походившие на раскиданную копну соломы. Сейчас он сложил руки за спиной и незаметно потирал место ожога, болезненно морщась при этом. Глаза его также виновато моргали, избегая встречи со взглядом Лиды. В отличие от брата, Павел был всегда собран и никогда не суетился. Даже речь его была плавной и слегка заторможенной. Телосложением он был гораздо плотнее Томака. Издали его вообще легко было принять за взрослого, особенно когда он шагал по дороге своей размеренной шаркающей походкой. Пашка непременно хотел казаться взрослее, чем он был на самом деле. Он уже давно решил, что станет учителем, и чтобы легче было поддерживать авторитет у будущих учеников, вырабатывал в себе привычку держаться при посторонних солидно и с неизменным достоинством.

— Надолго приехала? — наконец спросил Паша, поняв, что тревога оказалась ложной.

— Не знаю пока. Наверное, на всё лето. Бабушка дома?

— В огороде копается.

— Пошли, я к вам в гости.

Заметив, что оба продолжают смущённо топтаться на месте, Лида улыбнулась и добавила:

— Не боись! Не выдам. Мой папа тоже от меня прячется, чтобы покурить. Думает, что я не знаю.

Ободрённые такими вескими доводами, братья успокоились, и вся компания дружно направилась к дому.

Лёдзя Петровна сидела на крыльце и чистила редиску. Заметив Лиду, она отставила миску в сторону и поднялась, опёршись на кривую клюку. Затем, радостно улыбаясь, заковыляла навстречу к девочке. Все в округе говорили, что бабуля — колдунья. Когда Лида спросила про неё у папы, тот с улыбкой ответил, что люди от невежества городят всякую чушь. И никакая она не колдунья, а просто знахарка или травница. Хотя после добавил, что может и колдунья. Но только добрая, потому что людям помогает. Она всегда передвигалась, согнувшись в три погибели, и смотрела на окружающих снизу вверх острым, пронизывающим взглядом. В любое время года Лида видела её неизменно укутанной с ног до головы в тёплые вещи. Девочка всегда поражалась, как это ей не жарко летом так наряжаться. Единственный предмет гардероба, который бабушка меняла с приходом весны, был её тёмно-серый махровый платок. С наступлением тёплых деньков она откидывала платок на плечи, а голову укрывала лёгкой хлопчатой косынкой.

— Что вы, Лёдзя Петровна! Сидите. Я сама подойду.

— Ничога. И гэтак цэлы дзень сяжу. Прывет, мая лапанька. Дауно прыехала?

— Только что.

— Ну пайшли я цябе пакармлю, бо ты такая худэля.

Лёдзя Петровна отправила мальчиков в погреб за сметаной. Через минуту она уже поставила перед Лидой тарелку с ещё тёплыми тонкими блинчиками и глубокую чугунную сковороду с журчащими в жире шкварками. Лида с удовольствием принялась за еду, по ходу умудряясь рассказывать бабуле последние новости. Девочка, обжигаясь, пальцами выуживала из сковороды ароматные кусочки жареного сала и заворачивала их в блин. Затем макала блин в скрынку со сметаной и отправляла в рот. Ох и вкуснотища. На столе появилась чашка чёрного чая и блюдце с малиновым вареньем. На вопрос Лиды, что у них нового, Лёдзя Петровна обстоятельно отвечала, что всё по-старому. Пашка и Томак школьный год закончили плохо и вообще учиться не хотят. На лето они устроились в колхоз на подработку. Ей уже сложно самой ходить собирать травы. Ноги болят, а внуки помогать не хотят. Может, Лидка как-нибудь подсобит, и Лёдзя Петровна расскажет ей про силу, скрытую в растениях. Потому как в жизни ей это непременно пригодится. Огурцы в этом году ранние и уже поспели, а клубника ещё почти вся зелёная, так как сильно дожди лили. Но всё равно Лида должна пойти на огород и набрать клубники себе и папе. Сеньку привезут только послезавтра, и он сразу придёт к ней в гости. Сенька — третий внук Лёдзи Петровны — был закадычным Лидкиным дружком. Ему исполнилось всего девять лет, и он хвостиком ходил за Лидой, не оставляя её ни на минуту. И ещё он очень любил играть с ней в куклы. Говорил Сеня мало, почти всё время молчал. Вообще, он был очень тихим и застенчивым ребёнком.

Лида сбегала в огород и наелась сладкой клубники, выбирая самые крупные и спелые ягоды. После набрала кружку для папы.

— Ну, я пойду, Лёдзя Петровна! Кружку завтра вам верну. И с травами вам помогу. Вдруг папа заболеет. Тогда я его вылечить смогу. Спасибо за обед. Надо ещё вещи в сарае перебрать, — попрощалась она и направилась к хутору. Пашку и Томака нигде не было видно. Скорее всего, опять курили где-нибудь втихаря.

Глава 2. Необычная находка

На лужайке перед сараем уже громоздилась гора всякого хлама, а папа всё продолжал выносить вещи.

— Доча, поможешь всё вытянуть? Завтра рабочие должны приехать. Начнут сарай приводить в порядок. Хорошо бы успеть перебрать к их приезду.

Лида с интересом заглянула в сарай. Чего там только не было. Какие-то старые лопаты и вилы, уйма различных железок, разломанные стулья, остатки битой посуды, мешки с цементом, доски, верёвки, инструменты. Казалось, конца и края этому не будет. Всё было покрыто толстым слоем серой пыли, и девочка не удержалась и чихнула. Она натянула перчатки и принялась за работу. После часа совместных усилий сарай опустел.

— Что ты со всем этим будешь делать? — спросила она.

— Сейчас зажжём костёр и половину спалим. Остальное оставим пока на улице, только плёнкой накроем. Как отремонтируем сарай, назад занесём. Только уже по порядку. А железки строители на свалку увезут.

Папа развёл огонь и начал бросать в него мусор.

— Только помногу сразу не кидай, — попросил он дочь. — А то слишком большое пламя разгорится.

Лида принялась подбрасывать в огонь обрывки старых обоев, исписанные тетрадки, обломки деревянных стульев. Следом пошли толстые картонные папки, которых в сарае была целая стопка. Вдруг из одной из папок на землю выпала старая чёрно-белая фотография, чудом сохранившаяся, вся в жёлтых пятнах. Лида подняла карточку и принялась её внимательно рассматривать. На фотографии на стуле сидел молодой офицер в военном мундире и высоких блестящих чёрных сапогах. Одной рукой он опирался на рукоять сабли. Рядом с ним стояла стройная женщина в нарядном белом платье. Изображение лица её хорошо сохранилось, и было заметно, что она очень красивая. Шею женщины украшало ожерелье. Обе руки она положила на правое плечо мужчины. На обратной стороне карточки было что-то написано неразборчивым почерком.

— Па, смотри, что у меня.

Папа взял фотографию, повертел в руках и с трудом прочитал надпись на обороте:

— «М. Василевский с женой. Тысяча восемьсот девяностый год». Почти сто тридцать лет прошло. Удивительно, как она ещё не рассыпалась в труху?

Он намеревался бросить фото в огонь, но Лида перехватила его руку.

— Э! Это моё!

— Зачем тебе этот мусор?

— Надо.

Лида сунула фотокарточку в карман и продолжила бросать картонки в огонь. Больше ничего интересного ей не попалось. Солнце уже начало садиться и потянуло прохладой. Но возле костра было тепло. Как же здорово было палить огонь на поляне. Наконец, оба утомились.

— Ну, хватит на сегодня. Остальное рабочие дожгут. Давай посидим у костра, отдохнём. Ты кушать хочешь?

— Нет, я у Лёдзи Петровны поела. Может, только чуть-чуть. Давай хлеб с салом на огне пожарим?

— На этом огне нельзя. Там один мусор. А новый раскладывать уже сил нет. Просто чаю попьём с печеньем. А завтра уже шашлыки пожарю.

Папа вынес небольшой столик с чаем, и они уселись рядом на скамейку.

— Па!

— Что?

— А кто это может быть на фотке? Она так на маму похожа.

Папа взял фотокарточку и какое-то время внимательно её изучал.

— И правда похожа. Даже больше на тебя, чем на маму. Не знаю. Может, старые хозяева хутора. Надо у Лёдзи Петровны будет спросить, что это за Василевские. Но судя по одежде и фамилии, скорее всего, какие-нибудь местные шляхтичи.

— Кто это «шляхтичи»?

— Лидка, вам на истории разве не рассказывали?

— Не помню. Слово знакомое, только не помню, что оно значит. Ты же сам говорил, что наш учебник истории написан специально, чтобы учеников запутать, а не научить.

Папа тихонько рассмеялся. Лида очень любила этот его низкий, слегка с хрипотцой смех. Она глянула на него и рассмеялась следом. Дальше больше. Смех становился всё громче, и они уже не могли остановиться. Наконец успокоились, утирая с лица слёзы.

— Фу-у-у! Разве я такое когда-нибудь говорил?

— Говорил-говорил.

— Ладно. Может, и говорил.

— Па. Ну расскажи!

Лида больше всего любила, когда папа ей что-нибудь рассказывал. Его было всегда так интересно слушать. И главное, он делал это так просто, что ей всё сразу становилось понятно. Вот если бы её учитель по физике мог также легко объяснять урок. А то как начнёт умничать, то уже на втором предложении перестаёшь понимать, о чём идёт речь.

— В общем, это такое знатное сословие раньше на территории Польши и Беларуси было. Дворян так называли. Только на наших землях они сильно отличались от знати в других государствах. В Европе, да и в России, дворян очень мало было. Может, один на сотню, а может, и того меньше. А у нас раз в десять больше шляхтичей было. И звание это давалось не по рождению, а по заслугам. Правда, раздавалось оно от души, как говорится, налево и направо. Поэтому шляхтичами становились и крупные магнаты, и землевладельцы, и даже короли. А встречалось много и бедных, у которых ничего за душой не было. Например, учителя крупных университетов звание шляхтича сразу получали. Вот и развелось этих шляхтичей до холеры. Каждый встречный-поперечный себя шляхтичем именовал. Но, в общем и целом, шляхтич, как правило, был человек культурный, образованный. Раньше-то, конечно, по-другому было. Раньше шляхтичи были воинами, да ещё какими. Элита армии. Мальчиков с детства готовили. Учили верховой езде, владению оружием. Ну и манерам тоже учили. Танцам, наукам, иностранным языкам. Только со временем всё утратило первоначальный смысл. Ну а между собой шляхтичи друг дружку панами звали. Пан такой-то — значит шляхтич. У поляков до сих пор обращение «пан» и «пани» в обычной жизни остались. Ты, наверное, не вспомнишь. Маленькая ещё была. Мы когда-то ездили в Польшу к моим друзьям по старой работе. Там тебя все пани Лидией называли. Тебе это очень нравилось, и ты постоянно передразнивала: «Пани Лидия, да пани Лидия».

— Нет, — вздохнула Лида. — Не помню такого. Жалко.

— Не переживай. Ещё побудешь паненкой. Может, поедешь в Польшу учиться после школы. Сейчас у нас многие уезжают в университеты Варшавы или Кракова. Вот и повстречаешь себе кавалера из шляхтичей. Но вообще, это я тебе про шляхту очень упрощённо рассказываю. Вырастешь, больше сама узнаешь, если интерес останется.

— А ты шляхтич?

— Может и шляхтич. Кто знает? Я не интересовался никогда. Сейчас людей по-другому меряют. Можешь хоть на лбу у себя «шляхтич» написать. Лучше ты от этого не станешь.

— А почему только в Польше и Беларуси шляхтичи были?

— Трудно сказать. Может, потому что мы как раз посередине между двумя мирами оказались — Европой и Азией. Надо было что-то своё придумать, чтобы выжить. Мы же раньше одной страной были.

— В смысле одной страной?

— Ну, Польша и Беларусь раньше одной страной были.

— Да-а-а?

— Да, Лидусь. С историей у тебя пробелы. Надо будет ещё разок в твой учебник заглянуть. Неужели там про это не пишут? Последний раз граница как раз по нашей дороге проходила и дальше по речке. Вот «Сула» была на польской территории, а наш хутор — на белорусской. Ты сегодня, считай, дважды границу пересекла.

— Ого. И давно это было?

— Почти восемьдесят лет назад. Мы с Петровичем как на охоту пойдём, так всякий раз натыкаемся на следы старой границы. Всё уже мхом поросло, но при желании можно разглядеть.

— А на фотокарточке женщина в том году в какой стране жила: в Польше или в Беларуси?

— Ни в той, ни в другой, — рассмеялся папа. — Тогда это была Российская империя.

— Ничего не понимаю.

— Не расстраивайся. У нас большинство взрослых до сих пор ничего не понимают, а уж дети и подавно.

— Так, а шляхта была российская тогда?

— Не-а. Шляхта — польская, а империя — российская.

Папа смущённо посмотрел на ничего не понимающую дочь, и они оба, не сговариваясь, вновь расхохотались. Костёр уже догорал, и горка углей искрилась ярким оранжевым светом. Птицы умолкли, и окружающий лес давил своей чарующей тишиной. Совсем рядом раздалось уханье филина, и Лида вздрогнула и посмотрела в темноту. Папа подбросил в огонь несколько поленьев. Те весело затрещали от охватившего их пламени. Они сидели рядом, думая каждый о своём.

— Скучаешь по маме? — вдруг спросил папа.

— Скучаю.

— Мне её тоже не хватает.

У Лиды комок подступил к горлу. Мамы не стало, когда Лиде было восемь лет. Она погибла в аварии. Папа тогда за несколько дней сильно поседел и долго ни с кем не разговаривал. Он осунулся, и его до этого стройная и подтянутая фигура стала похожа на вопросительный знак. Не то чтобы Лида хорошо помнила, каким он был до смерти мамы. Просто ей казалось, что он раньше постоянно смеялся и был очень весёлым. А сейчас он всегда оставался немного грустным, даже когда улыбался. На первое время Лида переехала жить к бабушке, но позже папа забрал её к себе. За последующие несколько лет они очень сблизились. Папа даже научился заплетать ей косички, выбирать платья и разбираться в куклах. Он вместе с дочкой ходил на школьные праздники, водил её после занятий на кружок по рисованию, помогал делать уроки. Он ни разу не повысил голос на Лиду и стойко принимал все её шалости. Что же касается оценок по учёбе, то здесь вообще Лиду ожидал сюрприз. В начале прошлого учебного года папа заявил ей, что ему совсем не важно, какие оценки Лида будет приносить из школы. И он никогда не будет наказывать её за двойки. Потом он какое-то время поругал систему образования, возмущаясь, что если никому в стране нет дела до того, чему учат детей, то ему не всё равно. Главное, чтобы Лида выбрала себе те предметы, которые ей интересны, и делала упор на них. Когда девочка передала этот разговор своим подружкам, те только поохали да поахали от удивления и зависти. Он был самым лучшим папой на свете.

— Пап. Мы же с ней всё равно встретимся на небе?

— С мамой? Непременно. Только торопить этого не надо. Тебе ещё предстоит долгая и счастливая жизнь на земле.

— А тебе?

— И мне тоже. Куда же мы друг без друга денемся?

Лида ещё ближе придвинулась к папе и, успокоившись, положила голову ему на плечо. Она начала клевать носом, но уходить в дом не хотелось. Папа набросил на неё свою куртку и подкинул ещё поленьев в огонь. Ей стало совсем тепло и хорошо, и не в силах бороться со сном Лида заснула.

Глава 3. Панское имение «Сула»

Проснулась Лида очень рано. Её разбудило какое-то громкое тарахтенье во дворе дома. Девочка выглянула из окна и увидела, что папа беседует с Валерием Петровичем, который прикатил на своём грохочущем охотничьем вездеходе. Это был давний папин друг, с которым они уже много лет ездили вместе на охоту. Валерий Петрович был уже в преклонном возрасте, но сил и энергии ему было не занимать. Казалось, он с утра до позднего вечера только тем и занимался, что колесил по окрестностям и наводил порядок на вверенной ему территории. То вышки охотничьи подправит, то рухнувшее дерево уберёт с дороги, а то и вовсе ночь напролёт браконьеров караулит. Одна характерная черта выделяла его среди остальных папиных друзей охотников — очень Валерий Петрович любил наряжаться. Создавалось впечатление, что он каждый день покупает себе какую-нибудь очередную охотничью обновку: то стильную шляпу с яркой кокардой, то сапоги с меховыми отворотами, то скрипучий патронташ из жёлтой дублёной кожи. А уж ягдташей в его коллекции насчитывалось побольше, чем дамских сумочек у самой щеголеватой столичной модницы. Вот и сейчас через плечо у него был переброшен изящный медный охотничий рожок на тонкой вязаной тесьме с замысловатым декором. Несмотря на суровый внешний вид и массу всевозможного оружия и снаряжения, которые являлись неотъемлемой частью его облика, Валерий Петрович в жизни оказался человеком мягким и общительным. Он недавно вышел на пенсию, а до этого заведовал большой фирмой в Минске. Недостаток общения после ухода с работы он восполнял кипучей деятельностью на новом посту руководителя местного охотничьего коллектива. Охота была его давней страстью и бессменным хобби на протяжении всей жизни, и он был беспредельно рад наконец посвятить этому занятию всё своё свободное время. Не было, пожалуй, в округе человека, лучше осведомлённого обо всех последних новостях и событиях и который бы пользовался таким непререкаемым авторитетом у местного населения. Для большинства соседних хуторян, разменявших суету и спешку вечной гонки на безмятежное уединение, он заменял и справочное бюро, и гугл-поисковик.

— Лид! Поехали с нами прокатимся, — папа помахал ей рукой.

— Куда?

— Поможем Петровичу. Закинем зерно на подкормочные площадки, а заодно и на зверей посмотрим.

— Ура! Я с вами!

— Только захвати мой бинокль на столике у выхода.

Вскоре они уже рассекали по лесной дороге, громко переговариваясь, чтобы перекричать шум мотора.

— Па! А комары меня не закусают?

— Сегодня не закусают. Смотри, какой ветер сильный. Комары кусаются, когда тишь стоит.

— А зачем мы зерно для зверей везём? Разве они в лесу сами не могут пропитаться?

— Летом еды хватает. Только у Петровича зерна прошлогоднего много осталось. Если сейчас не скормить, его долгоносик попортит. Да и новый урожай уже скоро будут собирать.

— Какой долгоносик?

— Жучок такой маленький с хоботком. Он серединку зерна выедает, только одна пустая шелуха остаётся.

Внезапно Петрович остановил свой драндулет и показал пальцем на соседнее поле. По нему двигались несколько крупных чёрных точек.

— Посмотри в бинокль, — обратился он к Лиде. — Это стадо косуль переходит.

Лида навела бинокль на поле, настроила резкость, как учил папа, и отчётливо увидела несколько косуль. Животные замерли и смотрели на них. Так они играли в гляделки около минуты. Затем косули внезапно встрепенулись и высокими прыжками поскакали прочь. В бинокль Лида видела только их мелькающие белые попки.

— Вау! Какие красивые. А на диких кабанов можно посмотреть?

— Сейчас уже поздновато. Кабаны ночью кормятся, а днём в лесу отлёживаются. Если б на часик раньше выехали, то кабанов много увидали бы. Трава ещё невысокая, так что их издалека заметно. Я на прошлой неделе на одном поле три стада засёк. Всех вместе насчитал шестьдесят восемь голов.

— Ого! А кто ещё у вас водится?

— В том году олени зашли из Налибокской пущи. Два стада. Местные говорили, что зубра месяц назад видели. Только я следов так и не обнаружил. И лосей уже как три года подряд прибавляется. Лося, может, мы сегодня и увидим на дискотеке. Повадился один здоровенный почти каждую ночь приходить. Я там соли для него насыпал. Только машину надо будет на подъезде оставить и метров триста пешком пройти.

— Лося на дискотеке? Это как? — непонимающе уставилась Лида на Валерия Петровича.

— Это мы так, меж собой, одну кормовую площадку называем, — засмеялся тот. — На неё столько зверья ночью приходит, что всё вокруг кормушки вытоптали. Если в темноте на них прибором ночного видения посмотреть, то у них там такая тусовка, что прямо дискотека. Сама увидишь. Живого места на земле нет. Всё в следах от копыт.

— Ну тогда поехали на дискотеку!

По дороге переехали вброд широкий ручей. Вода затекла в открытую кабину Лиде по щиколотку. Хорошо, что папа заставил сапоги надеть. Девочка была в восторге. Настоящее путешествие с приключениями. Пару раз из-под колёс выскакивали сонные зайцы и быстро-быстро уносились прочь. Вскоре въехали в совсем дремучий лес. Петрович даже дважды выбирался из машины и бензопилой расчищал дорогу от упавших веток. Остановились на небольшой поляне.

— Сейчас идите вперёд, к дискотеке. Повезёт, насмотритесь на зверьё. Я подожду минут пятнадцать и к вам на машине подъеду, чтобы мешки с зерном на спине не тащить.

Только никого они в это утро больше не увидели. Вся площадка на самом деле была в следах от копыт. Папа показывал ей разные отпечатки и пояснял, какое животное их оставило и сколько дней назад. Он помог Петровичу выгрузить мешки, и они поехали дальше. За час побывали ещё на трёх кормушках. Лида почувствовала, что уже сильно проголодалась, и сказала об этом вслух.

— Поехали сейчас на панскую усадьбу, — предложил Петрович. — Они неплохой ресторан открыли с национальной кухней. Колдунов покушаем с мачанкой. Заодно и посмотрите, как они там развернулись. Вырыли озеро и сейчас на большой ладье туристов катают. По выходным у них гончарная мастерская работает. Можешь с мастером сама себе горшок из глины вылепить. Или в кузне какую безделушку купить.

— Да, развернулись они круто, — прокричал папа. — Мы последний раз туда прошлой осенью заглядывали на конях покататься. Ты когда, Петрович, говорил, что «Сулу» какой-то бизнесмен выкупил и собирается восстанавливать, я даже не поверил. Там же камня на камне не оставалось. Только сумасшедший на такое способен.

Петрович усмехнулся и что-то ответил, но Лида ничего не расслышала из-за рёва мотора. Он гнал машину на большой скорости, и Лида крепко уцепилась за раму, чтобы не удариться головой о крышу, когда они подпрыгивали на кочках. Петрович опять резко затормозил и выбрался из машины. Он проследовал назад по дороге, долго что-то разглядывал на примятой траве и вернулся крайне недовольный.

— Что там? — спросил папа.

— Браконьеры сегодня ночью тут ездили.

— Свои или залётные?

— Свои, — вздохнул Валерий Петрович. — Залётных я уже года два как не встречал. Есть тут один местный. В Телешевичах живёт. Километров пять от вашего хутора. Болек Лиходиевский. Никак словить не могу. Хитрый чёрт. Раньше в милиции служил. Уволили за взятки. Вот он и промышляет браконьерством. Уже седой весь, да всё никак не уймётся. Плохой человек. Местные его не любят. Ещё и племянника своего в подельники взял — пьянчугу. Ладно. Рано или поздно попадутся. Сколько верёвочке не виться… Поехали, что ли? А то у меня у самого кишки марш играют.

До имения добрались быстро. Машину припарковали на просторной стоянке прямо перед высокой каменной брамой с нарядной вывеской «Панскi маётнак Сула». Лида любила это место. Особенно в будние дни или в плохую погоду, когда туристов приезжало поменьше. И всё-таки раньше здесь было как-то уютнее, пусть и не так ухоженно. В заросшем старом парке с тенистыми аллеями было так славно укрыться от зноя в жаркий летний день. А зимой с мороза напиться горячего ароматного чая в маленьком кафе со стеклянным камином, в котором так мило потрескивали берёзовые поленья. Пока ремонтировали хутор, Лида проводила в «Суле» много времени. Они даже с папой дважды оставались здесь в небольшой гостинице, когда от усталости не оставалось сил садиться за руль и возвращаться в Минск на ночь глядя. А ещё один раз ходили здесь в баню и прыгали прямо из парилки в пруд с ледяной водой. Может, папа и на хуторе баню построит? Прямо возле речки. Хорошо бы. Сейчас в «Суле» по-другому. Всё строят, копают, шумят. Скорей бы уже закончили. Интересно будет посмотреть на результат, когда всё сделают. Валерий Петрович повёл их через широкие настежь распахнутые кованые ворота по гранитной дорожке прямиком к ресторану. Всюду кругом кипела работа. Два автомобильных крана поднимали с земли громадные валуны и перемещали их поближе к участку, где уже наполовину возвышалась каменная башня будущего рыцарского замка. Бригада рабочих накрывала крышу на изящном продолговатом здании, выложенном из рыжего кирпича. Ещё и трактор растягивал гору белого песка вдоль берега озера. Было похоже, что отсыпают пляж.

С последнего визита Лиды так много уже успело преобразиться. По всей территории были вымощены широкие пешеходные дорожки из брусчатки, вдоль которых ровно в ряд торчали элегантные чугунные фонари. Межу дорожек на всём свободном пространстве зеленел ровный ухоженный газон. Кроны старых заросших деревьев, уже давно позабывшие заботливые руки садовника, были тщательно расчищены и приведены в порядок и сейчас радовали глаз молодой листвой. В дальнем углу парка появилась избушка Бабы Яги, а вдоль небольшой мощёной улочки бок о бок стояли деревянные домики с антикварной аптекой, торговыми лавками и национальным белорусским кукольным театром — батлейкой. Но самое примечательное — это длинное озеро, которое возникло на месте старой запруды. Чистая прозрачная вода сверкала в лучах летнего солнца и манила своей свежестью и прохладой. У только что отстроенной деревянной пристани, ещё не успевшей потемнеть от дождей и ветра, лениво покачивался, поскрипывая такелажем, приятно пахнущий смолистыми досками и свежей краской старинный корабль, какие Лида видела только в фильмах про викингов. Она перевела взгляд на манеж для верховой езды и невольно залюбовалась тренировкой всадников. Рядом с манежем несколько человек о чём-то оживлённо беседовали, с интересом наблюдая за ездоками.

— Андрей! — позвал кого-то Валерий Петрович.

Навстречу им двинулся один из зрителей.

— Здравствуйте, Валерий Петрович.

— Познакомься. Это ваш сосед с хутора, — Валерий Петрович указал на папу. — А это и есть новый хозяин «Сулы» — Андрей.

Папа представился, и они вежливо перекинулись парой слов. Лида потянула папу за руку. Она уже умирала с голода. Андрей пообещал присоединиться к ним в кафе через некоторое время. По пути в ресторан папа не переставал вращать по сторонам головой, поражаясь размаху строительства. Он попытался было задержаться возле одной из площадок, но дочь быстро вернула его на нужный маршрут. Наконец уселись за стол и заглянули в меню. Да уж! Чего тут только не было: мясные присмаки собственного приготовления, колдуны с мачанкой, драники со сметаной, драники с сёмгой, дикая утка с перловкой, жаркое в горшочках из печи, кишка с картошкой, уши запечённые, фляки, судак в сметане и ещё куча всего.

— Лид, — папа сглотнул слюну. — Мы с Петровичем посидим тут какое-то время. Ещё и дядя Андрей к нам присоединится. Ты можешь пойти по имению прогуляться. Хорошо?

— Так и сделаю. Я вообще тут могу на день зависнуть. Если только тебе не надо к рабочим идти.

— Рабочие сегодня не приедут. Зря мы с тобой напрягались вчера вечером. Надо других искать. Поговорю с Лёдзей Петровной. Так что сегодня выходной.

Лида выбрала себе картофельную колбасу — кишку, набитую тёртым картофелем со шкварками. Папа называл её «ведерай» и говорил, что пробовал такую в Вильнюсе. Кушать хотелось безумно. Из-за утренней прогулки по лесу разыгрался зверский аппетит. Как оказалось, Валерий Петрович уже не раз успел побывать здесь и оценить большинство блюд. Поэтому он сразу посоветовал, что заказать. Начали они с борща и медовой наливки, которую так смачно расписал Валерий Петрович. После закусили толстыми ломтями домашнего зельца, обильно приправленного острым хреном и поданного со свежеиспечённым ржаным хлебом, от которого исходил сильный аромат тмина и кориандра. Папа особенно нахваливал фляки, которые, к его удивлению, подали не в бульоне, а запечённые в сметанном соусе как горячую закуску в небольшом горшочке. С жарким решили повременить — подождать, пока присоединится дядя Андрей. Хозяин имения появился как раз в тот момент, когда Лида доедала последний кусочек. Девочка быстренько поднялась из-за стола и, поцеловав папу, направилась к выходу, пожелав всем приятного аппетита. На пороге она несколько раз выразительно поглядела на папу, намекая ему, чтобы тот особо не усердствовал с наливкой. Папа становился таким скучным, когда беседовал со взрослыми. Просто жуть. А уж если при этом и выпивали, то вообще про всякую ерунду говорили, навевая на Лиду вселенскую тоску.

Глава 4. Тайна фотокарточки

Хоть Лида часто бывала в «Суле», она так за всё время и не удосужилась сходить на экскурсию. Как правило, она лишь ездила верхом, а остальное ей не казалось особо интересным. Только сейчас времени было невпроворот, поэтому можно и прогуляться. Сначала на кузню. Тяжёлая дубовая дверь кузни была распахнута, и оттуда доносились ритмичные удары молота. Молодой кузнец в грязном кожаном фартуке мельком взглянул на вошедшую девочку и жестом показал, чтобы та сама осмотрелась и его не отвлекала. Лида с интересом обошла небольшое помещение, стены которого напоминали скорее средневековый замок, чем мастерскую: столько разномастного оружия занимало всё свободное пространство и служило украшением мастерской. Кузнец прекратил стучать, сунул железяку, по которой он бил молотом, в горящие угли и отвлёкся от работы, поприветствовав её.

— Ты посмотреть или что-то конкретное ищешь?

— Не знаю. Наверное, посмотреть. Никогда раньше кузню не видела. Только в кино. А вы сейчас что делаете?

— Клинок для ножа выковываю.

Он снял со стены большой нож с резной деревянной рукояткой и, взяв в руку лист бумаги, провёл вдоль него лезвием. Половинка листа, плавно кружась, полетела на пол. Он ещё раз повторил, разрезав оставшийся в руке кусок.

— Ого. Какой острый, — восхитилась Лида. А можно я сама попробую?

Кузнец передал ей нож и новый целый лист бумаги. Затем достал из углей раскалённую железяку и продолжил бить по ней, высекая искры. Ярко-оранжевый кусок металла гнулся под молотом, как обыкновенный пластилин. Лида попробовала разрезать бумагу. Острое лезвие безо всякого усилия рассекло лист. Девочка внимательно присмотрелась к ножу. Клинок был весь покрыт чёрными завитушками с таким сложным и причудливым узором, что Лида невольно залюбовалась им, поворачивая его под разными углами. Кузнец сунул раскалённый металл в ведро с водой, которое громко зашипело, и из него повалил густой пар.

— Всё. Перерыв, — произнёс он. — Ну как? Нравится?

— Обалденно. А что это за завитушки такие на лезвии?

— Это дамасская сталь. Чтобы её получить, надо много кусочков вместе сплавить, а затем ковать клинок. Тогда он и прочным, и гибким будет.

— И острым? — уточнила Лида.

— Ну, это как заточишь, — рассмеялся парень.

— А долго такой нож делать?

— Если хорошо делать, можно и неделю провозиться. Мне же надо ещё и на торговлю отвлекаться. Тебе приглянулось что-нибудь?

— Ах! Мне всё понравилось, только мне это не надо. Папа хотел большую кочергу заказать и щипцы для камина. Но я не разбираюсь в этом. Скажу, чтобы сам пришёл. Он сейчас в ресторане обедает.

— А ты молотком когда-нибудь стучала? — неожиданно спросил кузнец.

— Ещё бы. Я папе помогала хутор ремонтировать. Тыщу гвоздей забила.

— Ну, если тыщу, — улыбнулся кузнец, — тогда ещё разок стукнуть сможешь.

Он достал из коробки круглую плоскую медяшку и поместил её в отверстие в металлической болванке. Затем накрыл сверку ещё одной железякой. Подобрав небольшой молот, протянул его Лиде.

— Сейчас со всей силы надо в это место стукнуть. Только с одного разу чтобы вышло.

Лида взяла в руки молот и, примерившись, сильно ударила в нужное место.

— Да тебя можно в подмастерья брать. Смотри, что вышло. Держи в подарок.

Он извлёк медяшку, которая превратилась в самую настоящую монету, и протянул Лиде. На ней появилось рельефное изображение больших каменных ворот и надпись «Сула». На обратной стороне было выбито красивое ветвистое дерево.

— Офигеть. А я-то всё думала, как в древности монеты изготавливали. Теперь понятно. А золотую можно?

Кузнец расхохотался. Лидка тоже засмеялась.

— Можно. Только не по карману мне такие подарки делать.

— Спасибо вам за монету. Пойду я. Мне ещё надо горшок слепить. Я к вам с папой ещё обязательно зайду.

Лида вышла на улицу и завернула в соседнюю дверь с надписью «Ганчарная майстэрня». Там невысокая полная хозяйка вместе с двумя туристами увлечённо пытались вытянуть на гончарном круге глиняный горшок.

— Скажите, а мне можно попробовать? — спросила Лида.

— Приходи через полчаса. Свободно будет.

Чтобы не слоняться без дела, Лида решила заглянуть в музей истории «Сулы». Внутри было прохладно. На выбеленных стенах висели старые фотографии с изображением каких-то строений и людей, а ещё страницы текстов, исписанных изящными каракулями на непонятном языке, наверное, старинные. Только вниманием девочки сразу завладел большой написанный маслом портрет женщины с чёрными волосами и пушистым лисьим воротником. Лида даже вздрогнула от неожиданности. Точь-в-точь мама. Только что-то ещё очень знакомое было в чертах лица этой красивой незнакомки. Внезапная догадка пронзила Лиду. Она потянула руку в карман и достала вчерашнюю фотографию семейной пары, найденную в сарае. Потрясающе! Это одна и та же женщина. Лида настолько увлеклась изучением картины и фотографии, что не заметила, как к ней кто-то подошёл.

— А ну верни фотографию на место! Кто тебе разрешал её брать? Ещё и согнула пополам.

Лида вздрогнула от испуга и обернулась. На неё глядел высокий смуглый мальчик лет пятнадцати с чёрными курчавыми волосами. Одет он был в потёртые синие джинсы и красную футболку. Мальчик был выше Лиды на целую голову, и потому казалось, что он прямо-таки нависает над ней. Крайне недовольное выражение его лица и тон, с которым он обратился к Лиде, не предвещали ничего хорошего. Голос у него был настолько категоричным и командирским, что сразу же вызвал у Лиды протест и возмущение. Как он смеет так с ней разговаривать? Даже папа никогда не позволял себе подобное обращение, хотя у него было достаточно поводов для этого. А этого дылду она видит впервые в жизни, и тот имеет наглость обвинять её в том, чего она не совершала. Лида спрятала фотографию за спину и дерзко ответила:

— Ничего я у тебя не брала. Это моя фотография.

— Что ты врёшь! Сказал отдай!

Мальчик попытался выхватить фотографию у Лиды, но та повернулась к нему спиной и прижала карточку к груди обеими руками. Мальчик попробовал расцепить ей руки, и Лида громко завизжала от боли и негодования.

— Константин! Что здесь происходит? — на пороге возник высокий сухощавый старик с аккуратной бородкой и толстой стопкой бумаг в руках. — Разве так себя ведут с дамами?

— Дедушка. Она фотографию Ленских украла.

— Ничего я не крала. Дурак какой-то. Это моя фотография! — Лида отодвинулась от мальчика и отвела руку с карточкой за спину.

— Позвольте полюбопытствовать, барышня. Что вы там так усердно скрываете?

— А вы кто?

— Ах, прошу прощения, что не представился. Гудиевский Олег Михайлович. Директор школы в Рубежевичах. По совместительству заведую краеведческим музеем, расположенным в нашей школе. А этот шалопай, который на вас напал, мой внук Костик. Мы помогаем новому владельцу усадьбы восстановить историю семьи последних её хозяев. С кем имею честь беседовать?

Лида так и не поняла, шутит старик или говорит серьёзно. В тоне его слышались ирония и какая-то наигранная манерность, но глаза светились таким добрым задором, что девочка сразу оттаяла. Вообще, всем своим видом старик напоминал одного чокнутого профессора, которого Лида видела в каком-то из фильмов. Очки его смешно сидели на самом кончике длинного носа, отчего ему приходилось слегка выпячивать глаза, чтобы смотреть на Лиду поверх стёкол. При этом одет он был весьма неопрятно в мятый лёгкий костюм светлого тона и видавшие виды тёмно-коричневые туфли. Только борода и усы у него имели очень аккуратный вид. Было заметно, что это единственная деталь его внешности, для которой он считает должным находить время и уделять ей внимание.

— Лидия. Новая хозяйка соседнего хутора, — ответила она в том же тоне.

Олег Михайлович рассмеялся, а Костик покраснел как рак.

— Лидия! Так вы позволите взглянуть на вашу фотографию?

— Пожалуйста. Только с возвратом. А то я папе расскажу. Он сейчас в ресторане обедает.

— Серьёзная угроза, — то ли опять пошутил, то ли вправду сказал Олег Михайлович. — Обязуюсь вернуть вам вашу собственность в целости и сохранности.

Лида протянула карточку старику.

— Невероятно! Откуда она у вас? — дрожащим голосом произнёс Олег Михайлович. — Константин. Принесите Лидии свои извинения. Такой карточки в нашем архиве не было.

Костя вспотел от смущения и пробормотал в ответ что-то невнятное. Очевидно извинения.

— А кто это на фотографии? — не удержалась Лида.

— Это последняя хозяйка «Сулы» — Эльжбета Ленская с мужем.

— Там же написано Василевские.

— Василевский — это фамилия мужа, которую Эльжбета взяла после свадьбы. Так где же вы раздобыли это фото?

— Вчера на хуторе в сарае нашла.

— А где ваш хутор точно находится?

— Как из задних ворот выходите, сразу направо по дороге и минут через пятнадцать в него упрётесь.

— Наверное, это хутор Смелого, — вставил Костик.

— Почему Смелого? — удивилась Лида.

— Не знаю. Так его здесь называют, — буркнул мальчик в ответ.

— Поразительно! — вновь произнёс Олег Михайлович. — Этот хутор с «Сулой» никак не связан. Раньше там располагалась пограничная застава, если мне не изменяет память. После жила какая-то семья. Но уже лет пятнадцать как все умерли и хутор пустует.

— Мой папа его купил и сделал ремонт. Мы сейчас там живём летом.

— Нам следует немедленно туда попасть. Где вы говорите ваш папа? В ресторане? Идёмте к нему.

Старик резко направился к выходу, увлекая за собой детей.

— Олег Михайлович! — Лида резко остановила его. — Фотографию мне верните.

Олег Михайлович смутился и, извинившись, протянул фото девочке. Видно было, что он делал это с большой неохотой.

Олег Михайлович вбежал в ресторан, оставив позади Лиду и Костика. Он сразу направился к столику, где сидели папа с Валерием Петровичем и дядей Андреем.

— Андрей Валерьевич! Слава богу вы здесь! Удивительная находка. Только что эта девочка, — он показал на Лиду, — принесла неизвестную фотокарточку Эльжбеты Ленской с супругом. Пока это единственная фотография, где присутствует и Василевский. Судя по всему, они сфотографировались сразу после свадьбы. Девочка утверждает, что нашла её на хуторе. Нам надо срочно там всё осмотреть. И прошу вас решить вопрос, чтобы это фото пополнило экспонаты музея.

При последних словах Лида запрятала фотографию поглубже в карман. Папа, увидев это, рассмеялся и решил вступить в разговор.

— Это правда, — сказал он. — Мы с дочкой вчера разбирали старый хлам и случайно нашли это фото. Я хотел сжечь его, но Лидка не разрешила и забрала фото себе. Теперь она по праву им владеет, — он посмотрел на Лиду и, хитро прищурившись, подмигнул ей.

— Как сжечь? Да вы понимаете, что вы могли наделать? У нас тут всё кишмя кишит чёрными копателями, так что большинство артефактов и так уходят из-под носа. А вам сокровище само в руки плывёт, и вы его сжечь собираетесь? Надо срочно к вам идти, чтобы вы, не дай бог, ещё чего-нибудь не сожгли.

— А вы, собственно, кто такой, что с такой лёгкостью собираетесь ворваться ко мне в дом и там обыск устраивать?

Лида подумала, что папа такой крутой. Его не так просто напугать, да ещё какому-то старикашке в паре с невоспитанным мальчишкой. Тут в разговор вступил Андрей. Он понял, что если не вмешаться, то папа и Олег Михайлович ещё, чего доброго, и поссорятся.

— Это Олег Михайлович. Местный историк и археолог. Ведёт раскопки древнего городища неподалёку от «Сулы». Лучше всех знает историю этих мест и, в частности, семьи Ленских, которые были последними владельцами усадьбы. По моей просьбе он с внуком помогает нам сделать экспозицию музея истории «Сулы».

Олег Михайлович тут же расшаркался в извинениях. Он просил понять и простить его как историка. И что он совсем не то имел в виду, что подумал папа, и ещё много всего такого. Несколько минут заливался трелями, как соловей. Короче, извиняться он умел явно получше своего внука.

— Хорошо, — примирительно ответил папа. — Договаривайтесь с Лидой. Фотография принадлежит ей. Пускай она проводит вас на хутор, если у неё других дел нет. Я сейчас занят. Не могу я так просто компанию оставить, тем более что обещал всех угостить, — при этом папа опять хитро подмигнул Лиде.

— Ну, не знаю, — протянула девочка. — Я, вообще-то, собиралась горшок слепить, а потом на корабле прокатиться. А после можем и к нам пойти.

На Олега Михайловича смотреть без смеха было невозможно. Его удручённое лицо вытянулось от отчаяния. Тут Андрей не выдержал и расхохотался, а следом за ним и остальные. Не смеялись только археологи.

— Лида, — обратился Андрей к девочке. — Помоги, пожалуйста, Олегу Михайловичу. Проси за это, что хочешь. А за фотографию обещаю тебе с папой бесплатный двухчасовой полёт на нашем вертолёте.

— Хорошо. Схожу с ними и фотокарточку вам подарю. Только пускай сводят меня на настоящие древние раскопки. На целый день.

— Лидия! Да ради бога! — тут же согласился обрадованный Олег Михайлович. — Костик у вас всё лето будет персональным гидом. Только давайте уже пойдём.

Он стремительно направился к выходу, ни с кем не попрощавшись.

— Олег Михайлович! — Лида остановила его. — Фотокарточку-то возьмите.

— Ну что, Индиана Джонс, — папа обратился к Костику. — Смотри мне дочку не обижай.

Лидка громко прыснула, отчего Костик покраснел ещё больше и, поникший, отправился вслед за дедушкой.

Глава 5. История Эльжбеты Ленской

Лида с трудом поспевала за Олегом Михайловичем, удивляясь, как в его возрасте тот умудряется так быстро передвигаться.

— Слушай, — обернулась она к Костику, — а кто такие «чёрные копатели»?

— А ты что, разве ни разу не видела здесь, как по полю люди ходят в наушниках и с металлоискателями?

— Не-а.

— Короче, это они металлические предметы ищут, которые в земле находятся. Монеты или оружие. Потом продают на чёрном рынке. А для науки это бесследно исчезает. Найдут, скажем, на поле старую саблю или наконечники стрел. Значит, там в древности битва была. А мы этого не знаем, так как находки свои они в тайне держат.

— Понятно. А рынок этот чёрный где находится? И почему чёрный? Там что, все прилавки чёрные?

— Да нет. Это так говорят. Чёрный — значит тайный, незаконный.

Дети догнали Олега Михайловича, когда тот уже входил на территорию хутора. Лида откинула плёнку с оставшегося неразобранным мусора и сказала:

— Вот в этой куче и были папки. Все пустые, а в одной оказалась карточка. Вы смотрите, а я пойду чай поставлю.

Лида вынесла на террасу чайник и миску с печеньем. Поставила три пустые чашки. Вскоре к ней присоединились расстроенные Олег Михайлович и Костик.

— В этом мусоре ничего и быть не может. Одни стройматериалы. Скажи, а ещё были какие-нибудь бумаги или документы? — уточнил старик.

— В сарае точно нет. А вот когда дом ремонтировали, может и были. Только это без меня было. Но уже ничего не осталось.

— М-да. Странно всё-таки. Как эта фотокарточка здесь оказалась? В случайности я не верю. Кто-то же её много лет назад здесь оставил. И уж точно это была не Эльжбета, — задумчиво произнёс Олег Михайлович, наполняя свою чашку.

— А чем она так знаменита и почему вы ею интересуетесь?

— Как тебе сказать. Эльжбета Ленская, с одной стороны, вроде и ничем не примечательна. Обычная дочь родовитых шляхтичей. Род Ленских довольно древний, но не самый богатый и не самый влиятельный. Скорее, её родной брат Зенон Ленский более известен. Он художник, и его картины хранятся в Национальном музее в Минске и в ряде галерей Западной Европы. Кстати, это он нарисовал портрет Эльжбеты, репродукцию которого ты видела в «Суле». Оригинал хранится в Минске. Только дело не в известности и богатстве. Эльжбета Ленская была вроде как ангелом хранителем этих мест.

— Ой! Олег Михайлович. Расскажите о ней. Это так интересно.

— Она родилась в 1865 году. Кроме неё в семье было ещё пятеро братьев. Эльжбета была младшей. В конце века вышла замуж за Михаила Василевского. Говорят, очень они любили друг друга. Только муж её вскоре погиб на войне. Эльжбета вернулась в родительское имение, сюда в «Сулу», и прожила до самой смерти в 1951 году в возрасте восьмидесяти шести лет. Детей у неё не было, и замуж она больше так и не вышла. Она пережила две мировые войны и два переноса границ. С границами вообще мистическая история связана. Когда в 1921 году Польша захватила часть территории России, то новая граница должна была проходить аккурат по речке Сула — это значит как раз посредине Рубежевичей. Представляешь, что это значит? Вчера друзья и родственники жили по разные стороны одной улицы. А сегодня между ними граница. Один в Польше проснулся, а другой в России. Настоящая трагедия для людей. Но разве правителей когда-нибудь волновало людское горе? Им-то что? На карте ручкой провёл линию, а сколько судеб людских этим росчерком пера сломал, никто не смотрит. А где людям защиты искать? Вот они по привычке и пришли просить помощи у Эльжбеты. Когда-то она им очень помогла со строительством нашего костёла в Рубежевичах. И не только деньгами. С костёлом этим тоже целая история связана. Ты там была, кстати?

— Нет, ни разу. Мы с другой стороны всегда на хутор приезжаем. Через Рубежевичи дольше выходит и дорога хуже.

— Ну так сходите с Костиком. Он тебе про костёл и расскажет в другой раз. Так вот, дальше про Эльжбету слушай. Она с новой властью договорилась, чтобы на этом участке границу на несколько километров восточнее перенесли, так что и Рубежевичи, и её родовое имение на Польской территории оказались. Люди говорят, что целый сундук золота за это комиссарам отдала. Брешут, конечно. Род Ленских хоть и богат был, но не настолько, чтобы целый сундук золота отвалить. Но без денег, конечно, не обошлось. Просто так Советы бы на это не согласились. А полякам это и в радость было — дополнительно часть территории получить. За это люди ей до конца жизни благодарны были. А вот власти советские на ней отыгрались. После того как у Польши земли назад забрали, хозяйский дом взорвали, а остальные постройки разрушили. Может, просто мстили, а может, ещё золота хотели. Вот Эльжбета и переселилась в дом своей экономки рядом с имением. Там и прожила до конца дней. Старики рассказывают, что перед смертью она всё своё имущество, которое оставалось, на клочках бумаги расписала. И люди эти бумажки тянули. Кому столовый набор достался, кому кресло, а кому и книги. После того как мы музей открыли, люди нам многое назад принесли, чтобы память о ней осталась.

— Она столько добра сделала людям, а они её никак не отблагодарили?

— Эх, Лидия, Лидия! Разве ж добро из благодарности делают. Тогда это расчётом называется. Добро — это когда всего себя отдаёшь другим, не ожидая при этом, что тебе отплатят. Тогда у тебя в душе Бог поселяется. Чего же большего желать. Хотя всё-таки была ещё одна тёмная история. Помогли ей тогда люди. Не без того. Говорят, что в 1945 году в конце войны приехали её чекисты арестовывать как врага народа. Да только не выдали её люди. То ли откупились, то ли силой её вызволили. Толком никто не скажет сейчас. Уж все свидетели тех событий давно умерли. А тогда про такие вещи просто так болтать опасно было. Сопротивление властям в те времена смертью каралось. Вот и унесли эту тайну в могилу те немногие, кто её знал.

Лида представила себе, как много лет назад Эльжбета пила чай у себя на веранде. Так же, как и они сейчас. И тут к её дому подъехала машина с какими-то злыми людьми, одетыми во всё чёрное, которых Олег Михайлович называл странным словом «чекисты». Они достали пистолеты и захотели арестовать женщину, но соседи — кто с вилами, кто с дубинами — прогнали прочь непрошенных гостей. Перед Лидой на миг предстал образ хозяйки «Сулы». Только почему-то на Лиду смотрела не Эльжбета, а… мама. Девочку на миг сковал ужас.

— Страшно тогда жить было? — спросила она у старика.

— Когда в душе Бога нет, жить в любые времена страшно, — как-то очень пространно ответил тот.

— А что потом с усадьбой стало?

— Да ничего особенного. Разрушалась со временем. Да и люди к этому руку приложили. Всё сокровища искали. На территории усадьбы находилась небольшая часовня — ротонда с колоннами. Под ней склеп, где Ленские хоронили своих умерших. Так вот, охотники за сокровищами все гробы выкопали, даже скелеты покойников извлекли. Местные люди после перезахоронили останки на кладбище в Рубежевичах. Сейчас мы с учениками следим за их могилами. Было время, все с ума сходили по этим сокровищам. Всю усадьбу перерыли. Когда Андрей Валерьевич затеял работы по восстановлению, отбоя от желающих поработать не было. Всё верили, что как техника примется фундаменты рыть, может и найдётся тот самый мифический сундук с золотом. Надеюсь, уже успокоились. Если уж Эльжбета на тот свет ушла и даже серебряного крестика с собой не прихватила, а всё людям раздала, то уж золото она и подавно бы не оставляла. Потом ещё какое-то время о бриллиантах её местные судачили. Вот про то самое ожерелье, что на ней надето на твоей фотографии. Это был свадебный подарок её мужа — фамильная драгоценность Василевских. Говорят, что его предок триста лет назад это украшение из рук самого короля получил. Может, оно так и было, только, по всей вероятности, это ожерелье Эльжбета давно продала. В начале прошлого века финансовые дела Ленских не так хорошо шли, как им бы этого хотелось. Им пришлось продать свой стеклозавод и ещё несколько предприятий. Да и очень много денег они на строительство костёла пожертвовали. Где-то в этих расходах, думаю, и ожерелье в ход пошло. А поскольку след его здесь нигде не всплыл, то и продали они его где-нибудь в Европе. Брат Эльжбеты Зенон ведь долгое время в Германии в Мюнхене жил. Да и какое это имеет сейчас значение. Это всё в далёком прошлом.

— А что у вас там за дверь в земле? — спросил у Лиды Костик, указывая на заглубленный в холм погреб.

— Это старый погреб. Мы там яблоки осенью складываем. Только сейчас он пустой. Сенька там свои игрушки хранит. Это его любимое тайное место.

— Можно посмотреть?

— Конечно, смотрите. Дверь никогда не запирается. Там сокровищ никаких нет, — пошутила Лида.

Олег Михайлович с Костиком поблагодарили за чай и направились к погребу. Лида убрала со стола и присоединилась к ним.

— Да это старый ледник, — произнёс Олег Михайлович, пока Костик подсвечивал ему фонариком мобильника. — Только здесь ничего интересного. Да и сыро так, что никакие документы столько времени не пережили бы. Пора нам возвращаться.

— А что за ледник? — переспросила девочка.

— Холодильников раньше не было. Вот и вырывали глубокие погреба прямо в земле. Зимой туда глыбы льда из реки приносили. И лёд этот не таял почти целый год. В этих погребах продукты и хранили. В «Суле» тоже ледник есть, только намного больше вашего.

Лида провела новых знакомых до дороги. Взяла у Костика номер телефона и пообещала на днях позвонить, чтобы на раскопки сходить и ещё в костёл в Рубежевичи съездить. Расстались тепло, давно позабыв про конфуз первой встречи. Лида набрала папе. Тот ответил, что вернётся ближе к вечеру и вместе с ней приготовит шашлык на костре. В усадьбу возвращаться не хотелось, поэтому Лида уселась в кресло, чтобы почитать. Только не читалось. Мысли её постоянно возвращались к рассказу Олега Михайловича про последнюю хозяйку «Сулы». Лиде почему-то было очень жаль её. Девочка не заметила, как задремала. Ей снилась «Сула» много лет назад. Большая семья устраивалась за круглым столом на веранде, чтобы завтракать. Женщины были одеты в пышные летние платья и широченные шляпы. Мужчины все были в костюмах. Среди членов семьи заметно выделялась стройная красивая женщина — Эльжбета. Только это почему-то опять была Лидина мама. Она вдруг посмотрела на дочь и улыбнулась такой доброй улыбкой, что Лиде сразу на душе стало тепло. Потом мама погладила её по голове. Лида вдруг проснулась. Над ней склонился папа, от которого сильно пахло дымом костра. Он гладил её по волосам и негромко повторял:

— Лидусь, просыпайся. Пошли у костра посидим. Я уже и мясо пожарил.

Мясо папа готовить умел. Ни у кого Лида не пробовала таких вкусных шашлыков, как у него. Она почувствовала, что проголодалась, и с удовольствием уплетала горячие жирные куски, закусывая хрустящими сладкими огурцами.

— Лёдзя Петровна угостила, — сказал папа, указывая на огурцы. — Попросил у неё найти хотя бы двух рабочих. Она пообещала, что не раньше, чем через неделю. Сейчас все в поле заняты. А кто свободен, в «Суле» уже работает. Так что я с тобой всю неделю бездельничать буду. Как твой день прошёл? Что там наши археологи? Нашли что ценное?

— Не-а. Только пожалели, что время потратили. Ну да, я их чаем угостила. Ты знаешь, они мне рассказали историю той женщины с фотокарточки. Это так интересно и так грустно. Она была такой несчастной.

— Почему ты решила, что она была несчастной?

Лида, как могла подробно, пересказала ему судьбу Эльжбеты Ленской. Папа внимательно выслушал, не перебивая. Потом, как обычно, хитро прищурился и произнёс:

— Из того, что ты мне рассказала, я вижу жизнь очень счастливого человека.

— Как это? — удивилась девочка.

— Ну, во-первых, с твоих слов она дожила почти до девяноста лет. Несчастные люди так долго не живут. Горе и злоба их намного раньше сводят в могилу. Слишком уж непосильна эта ноша. Во-вторых, — продолжал папа, — она вышла замуж по большой любви, что, вообще-то, огромная редкость. А любовь, похоже, была настоящей, раз она хранила верность погибшему на войне мужу всю жизнь.

— Такая же любовь, как и у вас с мамой?

— Наверное. Любовь у каждого своя, — папа грустно улыбнулся. — Мне продолжать?

— Конечно, продолжай. Извини, что перебила.

— В-третьих, у неё выдался шанс помочь людям, которые ей были вовсе не родными и не близкими. И она этим шансом воспользовалась сполна. Вообще-то, в жизни это и есть самое большое счастье — пожертвовать собой ради других людей. Ну и, наконец, в-четвёртых, люди ей ещё при жизни отплатили добром за добро, не позволив её арестовать. Это вообще из области фантастики. Могу ещё добавить и в-пятых, что память о ней не только осталась, но ещё и бережно хранится и восстанавливается. Просто сейчас у многих сместилось понятие добра и зла, счастья и горя. Им кажется, что счастье приносят деньги, яхты, вертолёты и всё подобное. А это только лишняя обуза в жизни, которая как раз счастье и отдаляет.

— Пап.

— М-м-м?

— Знаешь, за что я тебя люблю?

— Интересно.

— Ты так всё хорошо объясняешь всегда, что сразу всё понятно становится. Я такая расстроенная ходила. Почти расплакалась после рассказа Олега Михайловича. Но ты всё так разъяснил, что у меня сразу настроение поднялось.

Папа придвинулся к дочери и обнял её за плечи.

— Пап.

— М-м-м?

— А здорово было бы найти сокровища!

— Какие сокровища?

— Ну, семьи Ленских. А вдруг этот сундук с золотом у нас в саду закопан? Или бриллиантовое ожерелье?

— Боже упаси.

— В смысле?

— Лидка! Если Боженька хочет тебя наказать, то он тебе сокровища подкинет или в лотерею выиграешь.

— В смысле, па? Чем плохо в лотерею выиграть?

— Беда это. Незаслуженно заработанное развращает твою душу на всю оставшуюся жизнь. Ты после такого уже никогда не сможешь ничего путного в жизни сделать. Всё надеешься, что опять каким-то чудом с неба деньги свалятся. А жизнь так и проходит в злобе и зависти. Можешь почитать, в интернете есть подборки, чем закончилась жизнь большинства так называемых счастливчиков, на которых вдруг огромное богатство свалилось. Просто фильм ужасов. А с бриллиантами ещё хуже дела обстоят. Чем дороже украшение, тем длиннее за ним список кровавых жертв. Уж они, будь уверена, только одни несчастья приносят. Так что от всех этих поисков лучше держаться подальше. Пока сокровище в земле лежит, всё спокойно. Как только его извлекают на свет божий, сразу люди кругом погибать начинают. Да эта истина всем известна, только сложно от подобного соблазна удержаться.

— Странно. Я никогда об этом не думала.

Лида плотнее прижалась к папе, так как стало совсем зябко. Она и не заметила, как заснула и как папа отнёс её в дом.

Глава 6. Призрак из прошлого

Наконец-то Лиде удалось как следует выспаться за последние несколько дней. Не спеша вставать, она ещё долго нежилась в постели. Вскоре, услышав журчание в животе, спустилась на кухню. Папа уже колдовал возле плиты.

— Доброе утро, Лидусь. Как спалось?

— Ой, супер, — Лида опять потянулась. — А что на завтрак?

— Сырники из деревенского творога с деревенскими яйцами и сметаной. Как тебе такое?

— Папуля, спасибочки.

— Сходи только в душ, а то от тебя костром на всю кухню пахнет.

Лида быстро помылась и уселась за стол.

— Какие планы на сегодня? — спросил папа, накладывая ей горку сметаны на тарелку.

— Пока не решила.

— Я тебе забыл вчера сказать, что разговаривал с Юлей.

— С какой?

— Тренером по верховой езде.

— А-а-а. И что?

— В «Суле» через две недели будет большой праздник Купалье. Они готовят выступление всадников, что-то типа джигитовки. И у них одну девочку родители с собой в отпуск увозят. Так что не хватает участника. Юля просит, чтобы ты выступила.

— Па. Это, конечно, круто. Только ты видел, как они ездят? Мне до них ещё далеко.

— Я знаю. Они решили сделать всего один несложный номер. Юля пообещала, что за две недели тебя сильно подтянет. Надо каждый день на тренировки ходить. При этом бесплатно. Ещё и за выступление тебе что-то заплатят.

— Прикольно. Конечно, я пойду.

— Тогда заканчивай завтракать и поищи свою одежду для верховой езды. Надеюсь, из ботинок ты ещё не выросла. А это тебе от меня маленький подарок.

Он выложил на стол прозрачную упаковку с блестящими новенькими шпорами.

— Вау, папочка! Это что, шпоры?

— Ага.

— Так Юля говорила, что мне ещё рано шпоры надевать. Опыта маловато.

— Вчера сказала, что уже пора. Без шпор выступать не получится. Не тот контроль за лошадью. Это я у неё купил. Так что не переживай.

— Ура-а-а! Тогда я побежала переодеваться.

Вскоре Лида появилась на кухне, полностью экипированная. Длинные ноги обтягивали плотные чёрные бриджи с замшевыми вставками на внутренней стороне бедра. На ногах кожаные остроносые ботинки, а голень затянута в высокие мягкие краги на молнии. Наряд довершала стёганая жилетка коричневого цвета с вышитой на левой стороне фигурой всадника. Тёмные густые волосы Лида собрала в тугую косу. Она придирчиво осмотрела себя в зеркало и довольно улыбнулась. Настроение было прекрасное. Даже веснушки, которые раньше казались ей смешными и неуместными, сейчас даже добавляли некоторый шарм в её облик амазонки.

— А где перчатки и каска?

— Положила на комод у выхода.

— Давай помогу шпоры надеть. Видишь, у тебя они самые маленькие. С шариком на конце, для начинающих.

Девочка ещё раз с удовлетворением осмотрела себя в зеркало.

— Ну красавица. Настоящая шляхетка. Ты бери велик. Мне надо дома побыть, поработать немного. Если проголодаешься, пообедаешь в кафешке. Жду тебя к ужину, и будь на связи. И сменку с собой возьми. А то в этой одежде за день зажаришься.

Лида выбежала из дома счастливая, быстренько уселась на велосипед и на всей скорости направилась в «Сулу». Она сразу нашла Юлю, которая возилась в конюшне.

— Здравствуйте, тётя Юля.

— А, Лидка. Молодец, что приехала. Я вчера твоего папу просила с тобой поговорить. Помоги мне коней поседлать. Ты на ком будешь? На Гоне или Лисьемахе?

— На Гоне, конечно, — Лида даже не сомневалась. Это был её любимец. Невысокий пегой скакун арабских кровей. Правда, уже старый. Но зато он никогда не козлил и был очень покладистым. Не таким резвым, как Лисьемах, но это и хорошо.

— Я так и думала. Мы сейчас часик с тобой вдвоём позанимаемся. А когда подъедут девочки, ещё совместную тренировку проведём. После уже померяем платье. Но я думаю оно тебе в самый раз будет.

— Платье? — спросила удивлённая Лида.

— Ну да, платье. У нас же представление будет, а не просто катание. Оденем вас в красивые платья начала прошлого века. Выступать будете под музыку. Всё увидишь немного позднее. Пошли в леваду.

Тренировка не заладилась с самого начала. Лида быстро устала и очень расстроилась, что ничего не получалось.

— Не огорчайся, — успокоила её Юля. — Так всегда после долгого перерыва. Ослабь подпруги. Пускай Гоня отдохнёт. Пошли познакомлю тебя с девочками. И расскажем тебе план выступления.

Лида быстро со всеми познакомилась. Посетовала, что сегодня не её день, но девочки поддержали её и сказали, что всё получится. На земле прутиком начертили план левады, и Юля несколько раз провела им по схеме, показывая, как должен двигаться каждый из всадников.

— Ты пока отдохни, — обратилась она к Лиде. — Посмотри за девчонками. Они сейчас отработают номер без тебя. А после присоединишься.

Лида увлечённо наблюдала за тренировкой. Она с восхищением и завистью смотрела, как её новые подруги ловко управляются с лошадьми.

— Привет!

Лида обернулась. Сзади стоял Костик.

— Ой, привет.

— Ты что, будешь на празднике выступать?

— Ага!

— Круто. А ты хорошо верхом ездишь?

— Ну, не очень, но к сроку буду готова.

— Завидую. Я пробовал один раз, только страшно было. Лошадь меня совсем не слушалась. Везла, куда ей вздумается.

— Я тоже сперва боялась. Меня папа вначале тренировал. С ним нестрашно было. Потом привыкла. А ты чем сейчас занимаешься?

— Да мы с дедушкой документы перебираем архивные. Думаем, что лучше всего в экспозицию включить. Он сейчас на обед отошёл.

— Ну и как, интересно?

— Ещё бы. Дедушка вчера твою фотку своему другу в исторический музей переслал. Попросил выяснить про то ожерелье, что на Эльжбете надето. Я слышал, как они говорили, что это единственная уцелевшая фотография, где оно изображено. Его друг поднимет архивы семьи Василевских, чтобы проследить историю ожерелья. Может, на какой-нибудь картине с предками Василевских оно всплывёт.

— Слушай, Костик. А если Эльжбета его не продала? А может, оно где-нибудь здесь спрятано? Представляешь, как круто было бы найти?

— Конечно круто. Только дедушка вчера сказал, что лучше бы оно в какой-нибудь музейной коллекции оказалось. Стоит только местным что-то пронюхать, опять золотая лихорадка начнётся. А не дай бог кто найдёт. Тогда точно беды не оберёшься. Не буди лихо, пока оно тихо.

— Мой папа то же самое сказал. Странно. Чего они все так этого боятся?

— Старые уже. Вот всего и боятся.

— Это твой дед старый, а мой папа не старый. И он ничего не боится.

— Да, папа у тебя, похоже, крутой.

— Крутой, крутой. И я вся в него.

— Ладно, — примирительно произнёс Костик. — Ты вообще собираешься на раскопки? Сама же хотела.

— Конечно собираюсь. Только сейчас занята. Я теперь здесь каждый день буду. Лучше зайду к вам в музей после тренировки. Договорились?

— Договорились.

Костик ушёл, а Лида присоединилась к девочкам. На этот раз выходило гораздо лучше, и все были довольны. Особенно радовалась Юля:

— На сегодня достаточно. А то завтра всё болеть будет. Ходить не сможешь, не то что тренироваться. Отводите коней в денники. А ты, Лида, приходи, платье померяешь.

Девочка с облегчением стянула узкие бриджи и расстегнула краги.

— Фух. Запарилась немного.

— Ещё бы, так старалась. Вот твоё платье. У всех разные цвета. Тебе серое.

Лида натянула через голову тонкое платье с пышной юбкой. Юля застегнула на спине молнию.

— Ну как, удобно себя чувствуешь? Подвигай руками. Ничего не мешает?

— Как будто по мне сшито, — довольно ответила Лида.

— Дай-ка я тебе волосы заколю.

Через минуту Юля с удовлетворением оглядывала результат своей работы.

— Красавица! Настоящая паненка.

Вдруг она замерла. Внимательно посмотрела на Лиду и тихо произнесла:

— Охренеть. Не может быть. Подожди-ка минутку. Не снимай пока платье и причёску не трогай.

Она метнулась из комнаты и вскоре принесла тёмно-серое махровое полотенце. Аккуратно скрутила его в колбасу и обернула, как воротник, вокруг шеи Лиды. Долго-долго смотрела на неё и качала от удивления головой. Ещё раз наказала Лиде оставаться здесь и ни в коем случае не трогать наряд и куда-то опять улизнула. Лида уже устала ждать, как Юля возвратилась. Она зашла в комнату, притворив дверь, за которой кто-то негромко разговаривал. Судя по голосам, это были дядя Андрей и Олег Михайлович. Юля ещё раз пристально оглядела Лиду со всех сторон и, отворив дверь, позвала:

— Заходите!

В комнату на самом деле зашли Андрей и археолог. Следом за ними втиснулся и Костик. Все трое застыли, как соляные столбы, уставившись на Лиду. Юля явно была довольна произведённым эффектом.

— Вы чего? — раздражённо спросила Лида, которую уже начал напрягать этот маскарад. — Как будто призрак увидали.

Костик молча поднял телефон и сфотографировал Лиду. Затем повернул ей экран и показал фотографию. Лида замерла. С экрана на неё смотрела Эльжбета Ленская, точь-в-точь как на картине, только чуть моложе. Первым опомнился Олег Михайлович.

— Не знаю, что и думать. То ли переселение душ, то ли в девочке на самом деле течёт кровь Ленских. Попробую с этим разобраться. Для меня, как для историка, это представляет профессиональный интерес. Наведаю-ка я твоего папу на днях, поспрашиваю у него про родню. Вдруг какая ниточка и появится. Думаю только, что про это пока распространяться не стоит. Народ у нас легковерный, мало ли что себе насочиняют. Им только дай повод. И всё-таки я очень много времени посвятил изучению архивов и родословной Ленских и не рассчитываю на какие-то сюрпризы. Вероятнее всего, это просто случайное сходство, хотя я и не верю в случайности.

— С одной стороны так, — возразил Андрей. — Но только представьте себе, какой фурор Лида может произвести на празднике, если будет играть роль маленькой хозяйки.

— Не нагружайте девочку вашими проблемами, Андрей Валерьевич. Это большая ответственность для ребёнка, и вряд ли она к ней готова. Давайте-ка про это на время забудем. Я обещаю потратить время, чтобы с этим разобраться, а сейчас пусть всё идёт своим чередом. Костик. Пошли в музей. У нас много работы.

— Через минуту приду, дедушка. Только Лидку провожу. Нам надо по поводу завтра договориться.

Все разошлись в некоторой задумчивости. Костик ждал Лиду у выхода из конюшни на улице.

— Ого. У меня уже и кавалер появился, — съязвила Лида.

— Ничего не кавалер. Просто время своё хочу спланировать. Ты у меня не единственная забота. Что завтра будем делать?

— Завтра ты мне экскурсию по «Суле» проведёшь. А на древние раскопки давай послезавтра сходим. Я друга с собой возьму.

— Какого ещё друга? — запротестовал Костик. — Там тебе не проходной двор. Доступ строго ограничен.

— Ты уже что, может, ревнуешь? — хитро спросила девочка. — Ну так не ревнуй. Ему всего девять лет, и у него, кроме меня, друзей нет. Знаешь, как ему одиноко?

— Ладно! — уступил Костик. — Ещё одного как-нибудь проведу. Но больше — чтобы никого.

— Договор, — сказала Лида. — Ну, пока. До завтра.

— Стой. Тебе не кажется, что за твоим сходством с Эльжбетой кроется какая-то тайна?

— Кажется. Кажется. Я просто сначала решила, что ты не догадался. Вот завтра и подумаем, как её разгадать. Ладно, поеду я. Папа заждался. Я ему за весь день ни разу не позвонила.

Лида направилась к дому, спеша поделиться с папой последними новостями. Сама мысль о том, что она может оказаться потомком Ленских, её очень будоражила. Только папа, вопреки её ожиданиям, весьма прохладно отнёсся к такой возможности. Мало того, он был не один, а с каким-то толстым лысым дядечкой с колючим взглядом, которого звали Евгением Ивановичем. Папа сказал, что это его друг и партнёр по работе и что Лида может при нём выкладывать свою тайну, так как он Евгению Ивановичу доверяет. И кроме того, работа Евгения Ивановича как раз с тайнами и связана.

— Лидка! Я тебе редко это говорю. Но ты ещё маленькая, чтобы копаться в тайнах своего происхождения. Да ещё и с вероятными неожиданными последствиями, — задумчиво проговорил он, внимательно выслушав дочь. — Поверь, от этого лучше сейчас воздержаться. Знаешь, сколько прошлое призраков скрывает и какие секреты они охраняют?

— Ну почему, па? Что в этом плохого?

— Доча! Как ты думаешь, почему все, кто имеет хоть какой-либо маломальский шанс найти свою кровную связь с сильными мира сего, кидаются с головой в подобные поиски?

— Не знаю, па. Не совсем тебя понимаю.

— Хорошо. Попробую пояснить попроще. Если человек вдруг узнаёт, что он может быть потомком знатного рода, то он всеми силами пытается это доказать. Даже если это не так. И делает он это только по одной причине. Он хочет стать выше остальных. И выше он хочет стать не потому, что он лучше поёт, рисует, бегает или прыгает. А как раз потому, что он чаще всего ничего хорошо делать не умеет. А все беды как раз и исходят от того, что над хорошими честными людьми стоят дураки и лодыри. Так вот, всегда остерегайся людей, которые кичатся своим происхождением. Не хватало ещё, чтобы эта гонка за титулами испортила мне такого прекрасно маленького человечка, как ты.

Папа подошёл к Лиде и обнял её. Затем поцеловал в голову и сказал, что пора ужинать. Тут в разговор вступил Евгений Иванович.

— Твой папа мудр, как царь Соломон, Лида. Я тоже с ним согласен. Хорошо бы ты прислушалась к его совету, но решай сама. А что это за история такая с этой усадьбой и Ленскими? Может, ты за ужином расскажешь? Я страшно люблю тайны и чувствую себя обделённым, так как ты сейчас поведала лишь самую концовку.

Сначала Евгений Иванович Лиде не очень понравился. Своим присутствием он внушал какое-то чувство тревоги или опасения. В его компании Лида чувствовала себя не в своей тарелке. И голос у него был такой вкрадчивый, таинственный. У её учителя по физике в школе такой же голос. Мягко стелет, да жёстко спать. Такой всегда вежливый, а потом ни с того ни с сего вызовет к доске и заставит решать задачку со звёздочкой. И ещё он был лысым. А Лидка терпеть не могла лысых дядечек. Но когда Евгений Иванович назвал папу мудрым, да ещё сравнил с каким-то царём, он сразу вызвал у девочки симпатию. И та взахлёб поведала ему всё, что узнала за последние несколько дней. Евгений Иванович слушал внимательно, не перебивал и не задавал вопросов. Лиде это очень льстило. Она чувствовала себя важной и взрослой. Только раз, когда Лида рассказывала, как Эльжбету хотели повторно арестовать какие-то чекисты, тот громко расхохотался. Папа тоже не удержался.

— Что смешного я сказала? — удивилась Лида.

— Ничего, — ответил Евгений Иванович. — Просто ты говорила про чекистов, как будто они какие-то сказочные злодеи с рогами и копытами. Я ведь тоже чекист. Правда, уже бывший.

— Как? Так что, чекисты хорошие, получается? И кто они такие вообще?

— Это работа такая. Похоже на милицию. Только если милиция защищает людей, то чекисты защищают целые страны. А хорошие они или нет — вопрос непростой. Вот возьмём, к примеру, пекаря. Один пекарь может быть хорошим и вкусный хлеб делать, а у другого ерунда получается. Или зубы поломаешь, или с изжогой будешь мучиться, отведав его хлеба. Так и с чекистами. Есть хорошие, есть и плохие. Только в отличие от плохого пекаря, который может всего-то невкусную булку приготовить, плохой чекист способен много горя людям принести. А хороший, наоборот, может много жизней спасти. Думаю, что те, кто твою Эльжбету арестовывать приезжал, были редкими негодяями. Ну, прости, что перебил. Давай дальше свою историю.

Лида вопросительно посмотрела на папу. Тот кивнул в ответ:

— Евгений Иванович всё правильно сказал, — кивнул он и затем добавил: «И он хороший чекист».

Лида закончила свой рассказ, когда уже пили чай. Евгений Иванович долго молчал, как бы прокручивая историю Эльжбеты в голове снова и снова. Затем он посмотрел в окно и сказал:

— Ну что. Уже достаточно темно. Пошли с нами на улицу. Я твоему папе кое-что привёз. Он сказал, что для тебя. Поэтому тебе интересно будет. А мне уже и домой пора. А история твоя очень занимательная. Я в ней на досуге покопаюсь. Если что интересное узнаю, тебе первой скажу.

Лида, заинтригованная, вышла на улицу следом за Евгением Ивановичем. У него в руках появилась чёрная трубка, похожая на подзорную трубу, только короче. Он что-то повернул, посмотрел в глазок, затем попросил папу отойти вглубь участка поближе к лесу.

— А теперь посмотри туда, где должен стоять папа, — и он протянул трубку Лиде.

— Ого. Тяжёлый, — не удержалась девочка, направляя трубу на лес. – Ничего себе! Я всё вижу и папу тоже.

— Это прибор ночного видения. Можешь на какое-то время себе оставить. Папа сказал, что вечером хочет взять тебя в лес, понаблюдать за животными.

Папа подошёл к ним.

— Ну что, довольна?

— Спрашиваешь. Может, сейчас уже сходим?

— Ну ты и прыткая. На ходу подмётки рвёшь. Давай уже завтра. Устал я. Целый день траву косил, а то уже зыки закусали так, что нет мочи. Они в высокой траве роятся, и потом сил нет с ними бороться. Пошли проводим Евгения Ивановича до машины.

Евгений Иванович уехал, предварительно удостоверившись, что Лида разобралась, как пользоваться прибором.

— Батарейки я новые поставил. Так что надолго хватит, — крикнул он уже из машины на прощанье.

Глава 7. Браконьеры

Утром Лида получила смску от Кости. Он написал, что сегодня в «Сулу» не приедет. Дедушка забрал его с собой. Они целый день будут копаться в архивах костёла, переписывать всю родню Ленских по новой. Если что интересное узнает, наберёт или напишет. Папа сидел за компьютером и пил кофе. Девочка пожелала ему доброго утра и вышла на веранду понежиться на солнышке. К хутору подъехала машина.

— Эй, хозяйка. Доброе утро! Из взрослых есть кто?

Лида обернулась. У дома стояли двое незнакомцев: один седой старик и с ним второй помоложе. Вид у них был какой-то неаккуратный, что не понравилось Лиде. А тот, что помоложе, ещё и нагло ухмылялся. Оба были одеты в затёртые строительные робы, все в пятнах то ли от краски, то ли от клея. Если старик выглядел ещё более-менее опрятно, то его спутник напоминал побитого дворового пса. Грязные жирные волосы его были всклочены и топорщились в разные стороны. Жиденькая щетина покрывала верхнюю губу и только часть подбородка, оставляя открытыми опухшие красные щёки. Облик его и без того отталкивающий завершали тёмные круги под глазами.

— Па-а-ап! К тебе пришли! — позвала она.

Папа вышел на улицу и поздоровался с гостями.

— Мы слышали, вам рабочие нужны что-то отремонтировать.

— Конечно, конечно, — сразу обрадовался папа. — Вам Лёдзя Петровна сказала?

— Нет. Мы в «Суле» работали. Вчера закончили. Там кто-то обмолвился. А что делать-то?

— Вот сарай надо отремонтировать. Фундаменты местами подлечить, стены все отдраить, стекло новое в рамы оконные вставить, с чердака всё снести. Крышу новым шифером перекрыть. Ещё кое-что по мелочи. Для двоих недели на три работы. Справитесь?

— Работа нехитрая. Пойдёмте глянем.

Папа ушёл с рабочими в сарай. Они провели там минут десять и вышли довольные. Наверное, обо всем договорились. Папа подвёл их ещё к старому колодцу на краю участка.

— Может, и колодец сумеете почистить?

— Нет, за колодец не возьмёмся. Знаю я этот колодец. Самый глубокий в округе. Тридцать четыре кольца. Там воздуха внизу нет. Как спустишься, так и конец тебе. Лучше его не трогать. Если туда что упало, то считай пропало. Черпайте из него воды побольше, чтобы не застаивался, и он ещё долго прослужит, — ответил старший. — Так что? Мы завтра начать можем.

— Отлично, — обрадовался папа. Извините, не спросил, как вас зовут?

— Меня Болеслав Константинович, — ответил седой. — А напарника Игорь. Мы в Телешевичах живём, так что нам недалече до вас добираться.

— Очень приятно. Жду вас завтра утром.

Рабочие уехали.

— Какие планы? — довольно потягиваясь, спросил папа Лиду.

— Через час на тренировку пойду. Потом к Лёдзе Петровне. Заберу Сеньку, и у нас будем с ним играть. А ты что будешь делать?

— Проработаю за компьютером весь день.

Лида уехала в «Сулу». В этот раз тренировка прошла на ура. Правда, Лида вымоталась до невозможного. День выдался очень жарким. К концу тренировки девочка вся была покрыта коркой высохшего пота вперемешку с пылью. Лида переоделась в купальник и пошла на озеро. Пляж был уже готов. Он был отсыпан мелким белым песком, на который было так приятно упасть после выхода из прохладной воды. На озере было так хорошо, что Лида решила задержаться подольше. Туристов было совсем немного, и девочка обосновалась на лежаке под большим навесом прямо на берегу. Она с аппетитом пообедала вкусным бутербродом, который ей сложил папа, и опять нырнула в прохладную воду. Настоящие каникулы. Совсем как на море. Жалко книжку с собой не взяла. Так до самого вечера провалялась бы. Лида вытянулась на лежаке. Закрыла глаза и невольно стала перебирать в голове события последних дней. Интересно, как там дела у Костика? Может, нашли они с дедушкой что-нибудь интересное? Лида всё равно решила разобраться в своей родне по маминой линии. Папа, конечно, помогать не будет. Да ещё и рассердится. Надо будет бабушке позвонить и у неё поспрашивать. Только сначала план с Костиком составить. Он в этом лучше разбирается, по крайней мере точно знает, о чём бабушку спрашивать следует. Ещё надо будет в Минск съездить в художественный музей. Посмотреть на картины брата Эльжбеты. Может, там что интересное найдётся. Пока Лида даже не могла точно сказать, что же она собирается искать. Только она чувствовала, что какая-та тайна во всём этом присутствует. Надо только начать искать, и тайна сама проявится. А тогда уже можно будет её и разгадывать. Костик должен ей в этом помочь. Он будет знать всё, что выяснит его дедушка. Ещё в костёл в Рубежевичах стоит поехать и в школу зайти посмотреть на краеведческий музей. Лиде было интересно потрогать руками настоящие вещи, которые остались после Эльжбеты Ленской. Даже раскопки древнего поселения уже не казались ей такими интересными, как история «Сулы» и всего, что с ней связано. Но на раскопки всё-таки сходит. Чтобы Костик не задавался. А то он думает, что он только один тут в округе историк и археолог. Если б не его дедушка, то Костик бы ничего и не знал. Эх! Когда это всё успеть? Надо ведь ещё и каждый день по два часа тренироваться, а перед праздником Юля говорила, что вообще несколько дней с утра до вечера репетиции будут. Лида решила позвонить Костику, узнать, как у него дела.

— Ало. Привет. Узнал?

— Лида? Привет.

— Ты где?

— Дома в Рубежевичах.

— Выяснил что-нибудь новое?

— Пока что нет.

— Приезжай вечером в «Сулу».

— Зачем?

— Секрет. Что-то покажу тебе.

— Так, может, завтра покажешь?

— Надо чтобы темно было, а то ничего не выйдет.

— Не говори загадками. Почему темно?

— Говорю же, секрет. Так что приедешь?

— Не знаю, родители могут не пустить.

— Я думала ты уже взрослый, — подначила мальчика Лида.

— А как я назад вернусь? — смутился Костик.

— Поедешь с рабочими. Вечером ресторан закрывается, и их автобус в Рубежевичи отвозит. Приезжай на велосипеде.

— Ладно, к девяти вечера приеду.

— Только куртку возьми, — сказала девочка и повесила трубку.

Лида глянула на часы. Уже начало седьмого. Жара спала, и поднялся лёгкий прохладный ветерок. Пора домой. Девочка сложила вещи и направилась в сторону хутора. По дороге завернула в деревню к Лёдзе Петровне. На пороге её радостно встретил Сенька. Лида взяла его за руку и вошла в дом. Лёдзя Петровна сидела за столом в гостиной, на котором были разложены разные травы. Бабушка собирала их в небольшие пучки и перевязывала ниткой. Лида уселась за стол и принялась наблюдать за её работой. Сенька уселся рядом с ней. Лёдзя Петровна прервала своё занятие и напоила детей чаем. Лида увлечённо рассказывала ей про подготовку к выступлению, на что бабушка только охала от удивления и всё время приговаривала, какая Лида молодец. Наконец, девочка попрощалась и отправилась домой, пообещав прийти завтра днём после тренировки и забрать Сеньку к себе поиграть. Дома ничего нового не произошло, да и не должно было. Папа всё ещё сидел за компьютером, как будто он и не вставал из-за стола.

— Па. Я схожу вечером на Сулу?

— Так уже вечер, — пробормотал папа, не отрываясь от экрана.

— Попозже, в девять часов.

— Так поздно? Ты же и так там целый день провела.

— Костик к девяти приедет. Я ему хочу показать ночной прибор, а днём неинтересно.

— Давай я с вами схожу.

— Мы с тобой в другой раз съездим. Я хочу сама показать. Мы ненадолго. Всё время в «Суле» будем. Всего на час, — девочка стала похожа на кота из мультфильма «Шрек», поскольку заметила, что папа сомневается. — Ну пожалуйста. Костика в одиннадцать автобус заберёт, а я сразу домой.

— Так это уже два часика, — недовольно сказал папа.

— Ну па. Пожалуйста.

— Ну, хорошо, — неуверенно ответил тот. — Только телефон поднимай сразу, если я позвоню. Я всё равно волноваться буду. К одиннадцати приду в «Сулу», и вместе домой прогуляемся. Мне тоже пройтись не помешает. Весь день за столом просидел.

— Ура! Спасибочки!

Лида пошла собираться. Достала и ещё раз проверила, как работает прибор ночного видения, и сложила его в специальный чехол. Натянула джинсы и куртку. Папа проводил её, напомнив про связь и что в одиннадцать он придёт за ней в «Сулу». И ещё чтобы всё без приключений было. Солнце уже село за верхушки деревьев, но пока ещё было довольно светло. Костик уже ждал её у ворот, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Лида довольно улыбнулась. Похоже, что он уже давно ждёт. Пришёл заранее, как настоящий кавалер.

— Привет, — поздоровался мальчик. — Ну что у тебя за секрет?

Девочка уселась на скамейку и достала прибор.

— Смотри. Это прибор ночного видения.

— Класс. Настоящий? Откуда он у тебя?

— Папин друг дал.

Костик завороженно рассматривал ночник. Посмотрел в глазок и недоумённо спросил:

— Так ничего же не видно.

— Конечно не видно. Его же включить надо. Дай сюда.

В этот момент в «Суле» зажглись фонари, ярко осветив всю территорию.

— Блин, как не вовремя, — Лида разочарованно вздохнула. — Надо в темноте смотреть.

— Пошли за музей отойдём, там темно.

— Нет, всё равно не темно. А поехали на поле. Станем на дороге и посмотрим. Ещё и зверей увидим.

— Ты что. Ещё заблудимся в темноте.

— У нас же прибор есть. И мы по дороге поедем. Ты что, боишься?

— Ничего не боюсь. Просто на автобус могу опоздать.

— Ну, тогда оставайся. Я одна поеду.

— Хорошо. Поехали, только ненадолго. Давай по рубежевичской дороге. Я её хорошо знаю. Там через два километра, чуть в стороне, большое поле начинается.

Ребята сели на велосипеды и двинулись в нужном направлении. Костик закрепил на руле фонарик, и Лида ехала следом. Минут через пятнадцать они остановились. С обеих сторон дороги открывались поля. Лида сказала, что надо сойти с дороги и выбрать место повыше, чтобы лучше видно было. Велосипеды оставили на обочине и устроились на небольшом пригорке недалеко от дороги. Костик снял свою куртку и постелил на землю. Уже совсем стемнело. Всё небо было усыпано яркими звёздами. Пока они ехали, кругом стрекотали цикады и пели птицы. Только сейчас всё стихло, и Лиде даже стало немного страшно. Позади что-то хрустнуло, и оба вздрогнули от неожиданности. Они непроизвольно подвинулись ближе друг к другу так, что их плечи соприкасались. Ребята сидели в тишине, вглядываясь в темноту. Иногда поднимался порыв ветра и слышался шелест листьев на верхушках деревьев.

— Костик, ты что, надушился?

— Нет. Это шампунь такой ароматизированный. После него волосы всегда целый день пахнут.

— А-а-а. Ну ладно. А я-то думала… — и Лидка захихикала.

Костик тоже негромко засмеялся. От этого им стало веселее, и страх прошёл. Лида достала ночник и настроила его на нужную дистанцию, посмотрела на округу и, удовлетворённая результатом, передала прибор мальчику.

— На, смотри.

— Вау! Ничего себе. Всё так хорошо видно. А почему всё зелёное?

—Не знаю. Так работает.

Костик долго смотрел в темноту и вернул ночник девочке.

— Ну что, поедем назад? — с надеждой спросил он у Лиды.

— Ты что? Мы же ни одного зверя не увидели. Давай хоть немного подождём. Время ещё есть. Хотя бы минут пятнадцать. Потом ещё разок посмотрим и поедем.

— Ладно. Пятнадцать минут посидим.

— Костик. Так что, вы за целый день ничего нового не узнали?

— В исследовании так быстро результатов ожидать нельзя. Надо время, чтобы всё проверить, — поучительно ответил мальчик.

— А-а-а-а. Ну, если в исследовании, тогда, конечно, — Лидка захихикала, подначив Костика.

— Хватит прикалываться, — слегка обиженно произнёс Костик. — Между прочим, дедушка попросил меня с тобой больше времени проводить, чтобы ты мне про своих родителей и дедушек и бабушек рассказала. Он сегодня звонил твоему папе, и тот его послал и попросил больше по этому вопросу ни его, ни тебя не беспокоить.

— Так ты, значит, шпионить за мной будешь? — ехидно спросила девочка.

— Не за тобой. А за дедушкой. Надо ему какую-то информацию дать. Тогда он что-нибудь раскопает, и я всё знать буду. Нам же это на руку. Дедушка не знает, что я слышал его разговор с твоим папой. Говорит такой: «Костик, а почему бы тебе не устроить этой барышне настоящую экскурсию. Расскажешь ей про наши места, сводишь в костёл. Послушаешь, что она тебе расскажет. Девчонки очень любят про себя говорить. Ты только не перебивай, а слушай». Думает, что я такой глупый и ни о чём не догадываюсь.

— А ты что?

— А я говорю ему, что тебе это может быть не так интересно. Тебе интересней в кафе сходить и мороженого покушать.

— А он что?

— Что-что? Дал мне денег.

Оба дружно рассмеялись.

— Ну ты и жук, — всё ещё смеясь, сказала Лида. — Родного дедушку развёл. Так, когда в кафе меня поведёшь?

— Говорю, не прикалывайся. Я же для дела.

Лида снова включила ночник и посмотрела в темноту. Далеко впереди прямо посреди поля двигалось огромное чёрное пятно. Девочка подкрутила резкость и ахнула. Зубр! Не узнать это могучее животное с его неповторимыми очертаниями туловища было невозможно. Зубр медленно двигался вдоль опушки леса. Затем остановился и начал щипать траву. Лида замерла и не могла оторваться от этого удивительного зрелища. Костик спросил, что она видит, но та только шикнула на него. Наконец, решила, что нужно и Костику дать глянуть. Передала ему ночник и тихонько сказала, куда смотреть.

— Зубр! Лидка, зубр!

— Тихо ты. Знаю, что зубр.

— Такой огромный. Кому расскажу, не поверят.

Ребята поочерёдно передавали друг другу прибор. Они настолько увлеклись наблюдением, что позабыли про все свои ночные страхи.

— Ну что, пора. А то на автобус опоздаю.

— Ладно, пошли к великам. Ещё разок с дороги глянем. Поедем. Только фонарик не включай, а то зубра спугнёшь. У меня уже глаза к темноте привыкли, и я дорогу хорошо вижу.

Дети спустились к дороге, взяли велосипеды. Лида решила последний раз одну секундочку посмотреть на зубра. Тот спокойно пасся на поле. Вдруг до девочки докатилось эхо выстрела. Она вздрогнула от неожиданности, продолжая смотреть на зубра. Тот резко дёрнулся, упал на передние колени и, спустя несколько секунд, медленно завалился на бок. У Лиды перехватило дыхание от страха и негодования. Она не могла себе представить, как можно вот так ночью исподтишка убить такое красивое и ничего не подозревающее животное.

— Костик. Его убили, — еле выдавила из себя несколько слов девочка. — Это плохо. Надо папе сказать. Поехали сейчас же на хутор.

Лида мчалась сколько было сил. Костик еле поспевал за ней. Сейчас ей хотелось только побыстрее добраться до хутора и всё рассказать папе. Она вдруг вспомнила про телефон и что можно было позвонить, но не могла заставить себя остановиться. Ноги сами крутили педали. Когда въехали в лес, стало совсем темно.

— Лида! Подожди! Я фонарь включу.

Костик обогнал девочку и сейчас ехал впереди, освещая дорогу. Наконец добрались до «Сулы». В мгновение ока пересекли пустую освещённую территорию парка и направились в сторону хутора. У Лиды только мелькнула мысль о том, что хорошо, что Костик хорошо знает дорогу до хутора. Девочка уже видела их ярко освещённые окна и только молила, чтобы папа оказался дома. Лида потеряла счёт времени и вспомнила, что папа собирался ждать её в «Суле». А вдруг он уже там? Но ведь они никого не встретили. Может, он в кафе сидит, чай пьёт? Девочка подъехала к дому, оставила у крыльца велосипед и бросилась внутрь, громко крича:

— Папа-а-а! Папа-а-а!

Она налетела на него в том момент, когда он как раз выходил из дома, и чуть не сбила его с ног.

— Папа! Там зубра убили! Слышишь? Зубра. Там, на поле за «Сулой». Мы смотрели, а его убили, — Лида задыхалась. Ей не хватало воздуха.

Папа сильно встряхнул дочь за плечи и резко вскрикнул:

— Тихо! Успокойся! Подыши глубоко. Сейчас всё расскажешь.

Девочка стояла и громко дышала. Рядом сопел Костик. Наконец, она немного успокоилась. Папа заметил это и спокойно спросил:

— А теперь по порядку. Что случилось?

— Мы поехали на поле. Сразу за «Сулой». И смотрели на зверей. Там был зубр на поле. И его застрелили.

— Ты ничего не придумываешь?

— Пап, — обиделась девочка.

— Так и было всё, — заступился за неё Костик.

— Давно? — быстро уточнил папа.

— Только что, — ответил Костик. — Мы минут двадцать до вас ехали.

— А вы людей видели?

— Нет, мы не смотрели. Сразу на велики и к вам.

— Место хорошо запомнили? Сможете показать?

— Да. Это сразу за съездом на дамбу, по правой стороне.

Папа сказал им попить воды, успокоиться и ждать. Он пошёл кому-то звонить. Через несколько минут вернулся.

— Через полчаса к нам приедет инспектор из Столбцов. Покажете ему место, а потом уже мне расскажете, как вы там оказались.

Время тянулось ужасно медленно. Лида пыталась заговорить с папой, но тот попросил её пока посидеть в тишине и успокоиться. Он продолжал кому-то звонить, но разговаривать уходил в другую комнату. Потом заварил крепкого чёрного сладкого чая. Лида смогла сделать только пару глотков и закашлялась. Ни пить, ни есть не хотелось. Костик находился в таком же состоянии. Сначала девочке хотелось куда-то бежать, что-то срочно делать. Потом силы оставили её, и она безвольно сидела в кресле и с трудом могла пошевелить рукой или ногой. Вскоре раздалось знакомое тарахтение. Лида догадалась, что это Валерий Петрович приехал. Он вошёл в дом, весь в новой камуфляжной форме с ружьём в руке. Папа вышел с ним на улицу, и они что-то вполголоса обсуждали. Вскоре послышался шум ещё одной машины. В дом вошёл папа и за ним следом ещё один человек, также в камуфляжной форме с пистолетом на боку. Он был невысокого роста, но вся его коренастая фигура излучала такую силу, что Лиде стало слегка не по себе.

— Лид. Это дядя Володя. Инспектор. Расскажи ему, как всё было.

Лида уже спокойно и обстоятельно пересказала, что произошло. Костик дополнял её. Дядя Володя слушал молча и очень внимательно. Потом спросил:

— Сможете место показать?

— Сможем, — ответили они хором.

— Ну, поехали.

Машина у дяди Володи была огромная, с большущими колёсами и кузовом. Папа усадил детей на заднее сиденье и сел с ними рядом. Он тоже взял с собой ружьё. На переднем сидении находился ещё один человек в военной форме и с автоматом на коленях. Папа с ним тепло поздоровался. Он сказал Лиде, что это брат дяди Володи — Виктор. Наконец двинулись. Дядя Володя вёл машину очень быстро. Лида обернулась. Валерий Петрович следовал за ними на своём драндулете. Наверное, Костик очень хорошо объяснил дяде Володе, где они были, так как тот, не задав ни одного вопроса, точнёхонько приехал к нужному месту — где дети оставляли велосипеды.

— Дальше куда? — спросил дядя Володя, обернувшись.

— Туда, — опять хором ответили они.

Дядя Володя выскочил прямо на поле. Машину подбрасывало на кочках, поэтому двигались очень медленно. Остановились посреди поля. Взрослые вышли. Валерий Петрович выпустил собаку. Та взвизгнула и бросилась в темноту. Через минуту послышался её громкий лай. Валерий Петрович посветил очень длинным фонарём. Все увидели невдалеке в луче света его собаку, которая стояла на одном месте и продолжала лаять. Папа строго приказал детям оставаться в машине и ни в коем случае не вылезать. Лида внимательно наблюдала за тем, что происходит. Взрослых было видно плохо, только свет от их фонарей постоянно перемещался. Вскоре все вернулись к машинам. Девочка незаметно приоткрыла окно, чтобы через узкую щёлку слышать, о чём те говорят. Судя по всему, они обсуждали, как перехватить бандитов, которые застрелили зубра. Дядя Володя куда-то звонил и вызывал подкрепление. Потом ещё говорили, но Лида не улавливала смысл, да и слышно было не очень хорошо. Вскоре в машину сел папа. На все вопросы дочери он ответил, что расскажет чуть позже, а пока надо посидеть тихо и ни о чём не спрашивать, чтобы не отвлекать дядю Володю. Наконец и дядя Володя с братом забрались внутрь.

— Мы проедем немного вперёд, до дуба. А Петрович на БАМ смотается. Потом я вас домой закину, — обратился дядя Володя к папе.

Папа согласно кивнул. Машина опять запрыгала по кочкам, вырулила на дорогу, и они поехали в противоположную сторону от «Сулы». Дядя Володя выключил фары, и они медленно ползли в полной темноте. Лиде было очень страшно. Она не понимала, как он может видеть дорогу. При этом тот уверенно рулил. Взрослые вели себя так, как будто так и должно быть, как будто это нормально ехать ночью по дороге с выключенными фарами.

— Справа, Володя, — вдруг тихо произнёс Виктор.

— Вижу, — ответил тот. — Проедем вперёд за поворот.

Лида повернула голову направо, но ничего не увидела. Кругом сплошная тьма. Они что, люди-кошки, что ли, эти два брата? Что они в темноте видят? Они проехали ещё минут пять, и Володя свернул с дороги в лес. Потом развернулся так, чтобы было видно дорогу. Видно только ему и брату, потому что Лида, да и папа с Костиком, явно не ориентировались, где они и что происходит. Дядя Володя опять повернулся к папе и прошептал:

— Там на съезде с дороги машина стояла. Может, наши клиенты. Неизвестно. Постоим подождём. Наряд и участковый уже минут через двадцать приедут. Тогда я вас обратно на хутор закину. Если какое движение будет, выйдите из машины и здесь подождите. Мне и так по шапке попадёт, что гражданских с собой взял, да ещё и детей.

Все молча сидели и смотрели в темноту. Лида начала дремать. Вдруг папа больно толкнул её в плечо.

— Лидка, Костик, а ну быстро вылазим. И тихо чтобы, никаких телефонов и фонарей.

Папа вытолкал их из машины и очень осторожно прикрыл дверь. Затем два раза негромко хлопнул по крыше. Он взял их с Костиком за руки и отвёл немного в сторону, приказав стоять на месте. Лида посмотрела в направлении шоссе. Там медленно ползли две еле заметные точки тёмно-оранжевого света.

— Это они, — тихо сказал папа. — На подфарниках едут.

Лида услышала, как дядя Володя завёл свою машину, и в нос ударил вонючий бензиновый дым. Машина сдвинулась с места. Девочка чувствовала, как громко колотилось её сердце. Она пыталась догадаться, что произойдёт дальше, но никак не могла. Два мутных огонька приближались. Стало уже слышно, что это едет автомобиль. Папа сжал ей руку, и она почувствовала, как дрожит его рука, и в каком волнении он тоже находится. Внезапно взревел мотор и потом вдруг вспыхнул яркий свет фар. Лида увидела, что автомобиль дяди Володи каким-то непонятным образом оказался уже на дороге, перегородив движение той, второй машине, которую было хорошо видно в свете фар. Наверное, они с Виктором выскочили из своего автомобиля, потому что они почему-то сразу оказались около той, другой машины, которая резко затормозила. Они что-то очень жуткими голосами кричали в сторону незнакомцев. Дядя Володя поднял руку с пистолетом вверх и выстрелил в воздух. Лида вскрикнула от неожиданности, и папа только сильнее сжал её руку. Девочка не очень-то понимала, что происходило дальше. И дядя Володя, и Виктор очень много и громко кричали. Из второй машины медленно вылезли два человека и легли прямо на асфальт, положив руки на голову. Лида не могла определить, сколько времени это всё длилось, пока вдруг с обратной стороны не показался свет фар, который быстро приближался. Ещё одна машина остановилась на дороге, и тут на крыше у неё заработала милицейская мигалка. Лидка обрадованно потянула папу туда, к дороге. Он резко одёрнул её за руку и тихо произнёс:

— Нам туда нельзя. Разве не слышала, что Володя приказал.

Лиде было очень интересно узнать, что же там происходит, но тон папиного голоса не оставлял никаких шансов на непослушание. Что-то Костик там совсем затих.

— Костик! Ты там не умер со страха? — спросила она негромко.

— Сама ты… со страха, — слегка обиженно отозвался мальчик.

Папа негромко засмеялся, чуть стиснув ладонь дочери и давая ей понять, что сейчас не время для шуток. Наконец на дороге началось движение. Машина дяди Володи начала двигаться в их сторону. Она остановилась в нескольких шагах. Папа быстро запихнул их на заднее сиденье, и они двинулись в сторону дома.

— Ну что там? — спросил папа.

— Они. Взяли с поличным, — ответил Виктор.

Дальше опять ехали молча. Вскоре приехали на хутор. Дядя Володя вышел из машины и посмотрел на ребят.

— Молодцы! Что сказать. Спасибо за помощь. Это вам на память, — он отстегнул от пояса охотничий нож в кожаных ножнах и протянул его Косте. Лиде он отдал свой бинокль.

— Спасибо! — восхищённо воскликнули ребята.

— Ну, пока что прощайте. Как всё закончится, я к вам на днях заеду и расскажу.

Затем он повернулся к папе и попросил: «Ты поговори с детьми. Сам знаешь. Я в протоколе напишу, что это Валерий Петрович выстрел услыхал». Папа согласно кивнул и повёл Лиду и Костика в дом.

— Ну что, следопыты. Время уже почти полночь. Надо ещё Костика домой закинуть. Давайте-ка чаю попьём и поедем. Все равно дорога в Рубежевичи одна и надо подождать, чтобы милиция уехала. Володя сказал, что они уже минут через пятнадцать освободят проезд. Костик, ты домой будешь звонить?

— Звонить не буду. Всё равно дедушка спит, а родители сегодня во вторую смену. Они в больнице работают.

— Па. А о чём ты с нами должен поговорить? — спросила с подозрением Лида.

— В машине скажу, пока твоего друга отвозить будем.

— Ну нет, давай сейчас.

— Хорошо. В общем, надо всё, что сегодня произошло, в тайне сохранить. Так для вас лучше будет. Пока мы не знаем, что это за люди, а за убийство зубра огромный штраф, а может, и тюрьма. Суд точно будет, поэтому вам лучше в этой грязи не участвовать. Да и Володе несдобровать, когда станет известно, что он на задержание бандитов детей взял. Бандиты мстить могут, хотя это маловероятно, но исключать такую возможность нельзя. Знаю, что такую тайну тяжело хранить. Поэтому хорошо, что вы вдвоём её знаете. Захочется похвастать, вот друг дружке и хвастайте.

— Получается, что мы бандитов нашли, а все заслуги другому? — спросил Костик.

— Получается так, — ответил папа. — Только разве добрые дела из-за заслуг делают, а не просто так?

Костик притих, слегка пристыженный.

— Я никому не скажу, — уверенно произнесла Лида.

— Я и подавно, — поддакнул Костик.

— Ну вот и ладненько. Нож пока тоже лучше спрячь на какое-то время. У тебя когда день рождения?

— Через месяц, — ответил ничего не понимающий Костик.

— Ну вот через месяц можешь сказать, что Лида на день рождения подарила. А пока потерпи. Справишься?

— Что я, маленький, что ли? Понимаю.

— Тогда поехали.

По дороге Костик заснул в машине. Пришлось разбудить его при въезде в город, чтобы он назвал адрес. На обратном пути Лида неожиданно спросила:

— Пап. А у тебя есть тайны?

— Конечно есть. У каждого человека есть. Никак нельзя без тайн.

— Расскажешь?

— Лидусь. Это же тайны. Как я могу рассказать?

— Ну хоть одну. Ну самую малюсенькую.

Папа с минуту ехал молча, потом сказал:

— Одну могу. Уже времени много прошло. В общем, знаешь, Лидка, как я с дядей Володей много лет назад познакомился? Не знаешь. А познакомился я с ним в лесу, когда по молодости и по дурости браконьерством занимался. Так вот, я от него полдня убегал, а он меня догонял. И догнал. И ввалил мне тогда по полной. Я, конечно, мелким браконьеришкой был, не чета тем, что сегодня зубра завалили. Лень было в город съездить путёвку на охоту по закону оформить. Вот и попался. Я и не сопротивлялся. Так вот, пока с Володей к машинам шли, а из леса мы долго выбирались, Володя мне мозги и вправил. Зацепил он меня тогда своим отношением к природе, к лесу, к зверью. Стыдно мне тогда стало. Так стыдно, что я готов был сквозь землю провалиться. Дружим мы с тех пор. Он меня несколько раз с собой на охоту брал. Мастер он, высший класс. Я таких больше не встречал.

Лида молчала. Странно это было. Папа, такой хороший и самый-самый, и вдруг браконьером был. Но ведь это давно было. А он уже исправился. И она всё равно его любит. Только разве это такая большая тайна? Вот у них сегодня настоящая тайна. Они бандитов задержали. Настоящих, которые зубра убили. И девочка, счастливая, уснула.

Глава 8. Раскопки

Несмотря на то что после ночных приключений спать Лида легла совсем поздно, она успела отдохнуть и чувствовала себя прекрасно. До начала тренировки ещё было время, но девочке не сиделось дома. Она решила взять с собой Сеню в «Сулу». Лёдзя Петровна приветствовала её на пороге дома:

— Здравствуй, дараженькая мая. Сенька цябе ужо чакае.

— Здравствуйте, бабушка. Не получилось вчера к нему прийти, до темноты тренировалась.

— Ты ж глядзи, поздна не гуляй. Бо у нас тут якисци бандыты завялися. Учора уноч милицыя их лавила. Кажуць страляли. Так у нас тут спакойна было, и глядзи ты. Ай-яй, — посетовала она.

— Бандиты? Какие бандиты? — с притворным удивлением спросила Лида.

— Нихто толкам не ведае. Але брэшуць усякае.

— И что, совсем ничего не известно?

— Паулик сення у канторы будзе. Думаю, там ужо знаюць, мо увечары скажа, — Лёдзя Петровна пристально посмотрела на Лиду. — Хвалююсь я за цябе, мая лапанька. Трэба каб ты асцярожней была. Сэрца мае балиць, як я на цябе гляжу.

— Да всё хорошо будет, — рассмеялась Лида.

Лёдзя Петровна попросила девочку подождать минуту и пошла в избу. Оттуда послышалось, как она прикрикнула на Сеньку, чтобы тот быстрее собирался. Через минуту она вернулась и протянула Лиде какой-то медальон на верёвочке:

— Лидачка, милая, вазьми гэты кулончык. Наси яго каля сэрца, але никому не паказвай. Ен табе дапаможа. Асаблива скора, кали Купалле будзе. На Купалле стольки нячыстай силы тутака лётае.

Лида внимательно посмотрела на кулон. Обычный круг, и внутри него перевёрнутая буква «А» с двумя чёрточками. Кулон был очень старый, весь потёртый и в зазубринах. Она провела по ободку пальцем. Ей показалось, что металл немного тёплый.

— Такой старинный, — сказала Лида. — А откуда он у вас?

— Ад маёй бабули. А дзе яна яго узяла, я не ведаю. Тольки наси и не знимай. Я так спакайней буду.

Лида поблагодарила бабушку и надела кулон на шею, спрятав его под майкой. Тут же появился Сенька и взял её за руку. Лида пообещала привести его назад к обеду. Вместе они двинулись к «Суле». Когда проходили мимо рабочих, Лида краем уха уловила, что те обсуждают ночное происшествие и уже успели нафантазировать такого, что чуть ли не инопланетяне вчера ночью прилетали. Лида улыбнулась про себя. Она-то точно знает, что произошло, да ещё и сама в этом участвовала. Эх, жалко никому рассказать нельзя. Надо пойти хоть с Костиком поговорить, а то не выдержит, точно проболтается. Лида с Сеней зашли в здание музея. Костик с дедушкой разбирали на столе стопки старых документов.

— Добрый день.

— Здравствуй, Лидия, — первым ответил Олег Михайлович. — Как поживаешь?

— Нормально. Вот пришла помочь вам, если нужно. Я же ещё так и не посмотрела на вашу коллекцию.

— Похвально, похвально. Только сейчас я тебе не могу времени уделить. Чуть позже. Может, вы пока с Константином в кафе сходите, мороженого покушаете. Константин, — обратился он к внуку, — оторвитесь от работы, уделите внимание барышне, угостите её десертом.

— Ладно, угощу. Пошли, Лид.

Ребята вышли из музея и отправились к кафе. Сели на открытой террасе.

— Шпион из твоего дедушки совсем никакой, — улыбнулась Лида.

— Точно, — ответил Костик в том же тоне. — Ему кажется, что он так всё хитро устроил, что никто не догадается. Ну так я тебе ещё вчера про это говорил. Между прочим, он попросил у меня сегодня про твою маму узнать и её фотку достать. Про папу твоего можно в интернете узнать, а про маму ничего нет.

— Мама погибла в аварии несколько лет назад.

— Тогда понятно. Извини.

— Всё нормально. Я тебе её фотку переслала сейчас.

Костик посмотрел на экран и воскликнул:

— Ничего себе. Вы с ней одно лицо. Она, между прочим, тоже на Эльжбету очень похожа.

— Да. Знаю.

— Слушай. Тогда это точно всё подтверждает. Дедушка с ума сойдёт. Это же такой явный след. А откуда она родом?

— Нет тут никакого следа. Она из Новосибирска.

— А кто её родители?

— Мама в детдоме выросла. Она сирота.

— М-да-а, — расстроенно протянул Костик. — Была одна ниточка да и та оборвалась.

— Какая ниточка? — спросила Лида.

— Вчера дедушка все архивы по десятому разу перерыл. По всем братьям Эльжбеты потомков нашёл. Кроме одного. Один из братьев — Константин, был военным, и о его детях нет никакой информации. Вот дедушка и хотел с другой стороны начать поиски. От твоих родителей цепочку раскручивать, вдруг бы и пересеклись с Константином Ленским. Как теперь узнаешь? Маловероятно, что так далеко Ленские забрались. Да и там как узнать? Столько времени прошло. Ладно. Я ему передам, а там пускай ищет. Может, запрос какой пошлёт.

— Ладно. Забыли, — сменила тему Лида. — Как ты после вчерашнего? Никому не проболтался?

— Сама ты проболталась. Я же мужчина. Умею тайны хранить.

— О боже, какой мужчина… — Лида пропела припев популярной песенки, хитро глядя на мальчика.

Костик немного стушевался:

— Будешь дразниться, вообще ничего не расскажу больше.

— Ну ладно, не обижайся. Я просто так.

— Между прочим, — продолжил Костя, — в округе уже знают про вчерашнее. Нам сегодня охранник на входе сказал, что ночью возле Рубежевичей банду преступников ловили. Пятерых задержали, а шестой ушёл, отстреливаясь. Теперь на него розыск объявлен. Дедушка обозвал его болваном и сказал, чтобы тот пил меньше.

Лида залилась смехом. Следом за ней и Костя. Маленький Сенька, не понимавший, о чём говорили старшие ребята, тоже засмеялся за компанию.

— Ты нож спрятал?

— Спрятал. Никто не найдёт.

— Молодец, — похвалила Лида. — У меня, кстати, тоже скоро день рождения. Сразу после «Купалья». Так что можешь уже готовить подарок.

— Так ты меня не приглашала, — смутился Костик.

— Вот и приглашаю.

— А что тебе подарить?

— Ну не знаю, — мечтательно протянула Лида. — Раз ты мужчина, должен сюрприз какой-нибудь подарить. Только хороший.

— На хороший деньги нужны. Надо будет ещё разок дедушку раскулачить. Вот и помогай.

Оба опять рассмеялись. Сенька доел своё мороженое, сунул под мышку куклу, с которой никогда не расставался, и они направились в конюшню. Костик вернулся в музей. Договорились все вместе встретиться через три часа, чтобы сходить на раскопки.

Время пробежало быстро, и вскоре вся троица уже двигалась по направлению к городищу.

— Я как фотку твоей мамы дедушке показал, он за голову схватился. Даже затрясся весь. Правда, когда про неё рассказал, он расстроился. Я ему ещё сказал, что ты на днях в Минск собираешься в гости к бабушке. Так что он попросил, чтобы и я под каким-нибудь предлогом с тобой поехал. И чтобы аккуратно побольше о твоей маме выведал. И ещё мне денег дал. Ты как думаешь, можем мы в Минск поехать на день?

— Я и сама собиралась. Кстати, про бабушку ты как узнал? Я и правда к ней хочу съездить, про маму поспрашивать. Мне кажется, они очень близки были. Может, мама ей какую-нибудь тайну рассказала, которую папа не знает. Мой папа вообще тайны не любит.

— Просто первое, что в голову пришло.

— Надо ещё в музей сходить на картины Зенона Ленского посмотреть. Вдруг там какая-нибудь подсказка найдётся. Можем послезавтра поехать. Как раз Юля один день отдыха нам даёт. Она к врачу записана в Столбцах. Я попрошу папу нас свозить. Он тоже на этой неделе собирался. Назад можем и на автобусе. Или папу попрошу нас подождать. У него всегда какое-нибудь дело на целый день там найдётся.

— Поехали. Только я дедушке скажу, что на автобусе поедем, чтобы ещё денег на билет дал.

— Ты так скоро разоришь его. А если узнает?

— Ну и пускай узнаёт. Я ему что, не родной, что ли? И так всё лето вожусь с его бумажками. Ни в футбол не поиграть, ни искупаться. Всё из меня хочет человека сделать. Как будто я обезьяна какая. И так в школе все Индианой Джонсом дразнят. Как мог твой папа про это узнать?

— Да не знает он. Просто это наше любимое кино. Так Индиана Джонс — это же круто.

— Круто, круто. Только когда это по сто раз на день слышишь, надоедает. Достало уже.

— Слушай. Нам ещё далеко идти?

— Почти пришли. Вон уже забор за кустами виден. Раньше охрана была. Только на этом месте раскопки уже завершили. На всякий случай забором обнесли. Ну и участковый периодически профилактику проводит: пацанов местных гоняет, чтобы не копались там. Мне дедушка ключ от замка дал. А на соседнем кургане только через месяц начнём. Но туда нас одних не пустят. Там будка стоит и сторожа дежурят.

— А я-то представляла, что ты мне настоящие раскопки покажешь. А тут скукотища. Вот и верь после этого людям, — Лида с разочарованием рассматривала аккуратно изрытую верхушку холма. — Я думала мы саблю найдём или скелет какой.

— Ну ты скажешь. Мой дед от восторга прыгает, когда кусочек горшка найдёт, а ты саблю, скелет. Раскопки — это вообще такая морока. Целый день на карачках ползаешь и детской лопаткой землю ковыряешь. Это ещё в лучшем случае. А то и просто кисточкой землю метёшь. Я сразу усёк, что ты об этом понятия не имеешь. Иначе не просилась бы.

— И что, вы здесь весь холм перерыли и только обломки горшков нашли?

— Почему только обломки? Тут и монеты были, и украшения. Правда, уже разбитые. Дедушка думает, что если глубже копать, то и каменные инструменты древних можно найти. Только ему никто не верит. Металлоискателем камень не видно. Согласились на всякий случай только ограду поставить. Дедушка грозился на них жалобу президенту написать, если охрану не обеспечат.

Костик извлёк из кармана брюк телефон и начал показывать фотографии находок. Одна из картинок заинтересовала Лиду. Это было фото точь-в-точь такого же кулона, который утром подарила ей Лёдзя Петровна.

— А это что такое? — спросила девочка, непроизвольно дотронувшись до своего кулона на груди.

— Амулет Велеса. Типа защищает от злых духов, помогает добрым людям. Ему много всяких чудодейственных свойств приписывают. Такие обереги у наших предков довольно распространёнными были. Темнота. Верили во всякую чушь.

— Костик. А ты веришь в злых духов?

— Нет конечно. Я же учёный. Всему есть научное объяснение.

— А я верю. И в амулеты верю.

— Может, ещё и гадать на Купалье будешь?

— Может и буду. Только не знаю как. Никогда не пробовала.

— Ну, тут у тебя учитель найдётся. Вон Юля твоя который год гадает, только всё никак своего суженого не встретит.

— Дурак ты, Костик. Ничего не понимаешь.

Костя решил не продолжать спор. Ему не хотелось обижать Лиду, а вступать с ней в научную дискуссию было бессмысленно. Девчонка. К тому же и в археологии ничего не смыслит.

— Пошли назад, что ли? — спросил он у неё.

Девочка вздохнула и согласно кивнула. На обратной дороге им на встречу попалась ватага деревенских ребятишек, возвращавшихся с озера. Как только они поравнялись, пацаны начали дразнить Костика:

— Смотрите, Костик с молодой паненкой гуляет. Паненка, паненка, — кривлялся самый мелкий.

Костя поднял с земли длинный прут и замахнулся на детей. Те тут же бросились врассыпную. Мальчик, не обращая внимания, двинулся дальше. Вслед им ещё несколько раз прокричали «паненка, паненка». Даже Сеня не удержался и погрозил своим детским кулачком вслед удаляющимся обидчикам.

— Ну что, нравится, когда тебя дразнят? — спросил Костя у Лиды. — Паненка — это тоже круто. Почти как Индиана Джонс.

— Не особо, — признала Лида.

— Кто-то уже растрепал. Юля, наверное. Теперь тебе проходу не дадут. Вот дедушка будет ругаться.

В «Сулу» возвратились совсем без настроения. Всю оставшуюся дорогу молчали. Лида попрощалась и пошла отводить Сеню домой. В деревне она наткнулась на Павлика с Томаком, которые с загадочным видом куда-то собирались. Они так рассеянно поздоровались с Лидой, что та поняла: братья явно что-то замышляют.

— А ну, колитесь, куда намылились?

— Никуда не намылились. На работу надо, — торопливо ответил Томак.

— Из вас такие конспираторы, что сразу всё по глазам видно.

— Много ты понимаешь в конспирации, — обиделся Томак.

— Ну ладно, не сердись. Возьмите меня с собой, а то до вечера ещё далеко, а мне заняться нечем.

— Нечем заняться, поиграй в куклы с Сенькой, — не унимался мальчик.

Тут на крыльце показалась Лёдзя Петровна.

— Што, Лидка. Мае баламуты цябе абижаюць? А ну марш да хаты. Трэба дровы злажыць, — прикрикнула она на мальчиков.

— Нет, бабушка Лёдзя. Они меня хотели на прогулку с собой взять. Только я ещё не решила. Но если у них есть работа по дому, тогда лучше в другой раз.

— А, ну раз с табой пагуляць, то хай идуць. Дровы пацерпяць. Можа ты крыху розума у их галовы дабавиш.

— Ну, пошли, что ли? — Лида вопросительна глянула на мальчиков, старательно пряча улыбку. — Так и быть. Уговорили. Сходим погуляем.

Братья с обречённым видом двинулись вслед за Лидой, уныло переглядываясь друг с другом.

— Да хорош дуться уже. Я же вас от работы отмазала. Могли и рассказать, что задумали.

— Ладно, — примирительным тоном ответил Павел. — Идём кошелёк тягать.

— Это как? — удивилась Лида.

— Увидишь.

Минут через пятнадцать вся компания расположилась недалеко от автодороги. Они укрылись в лесу напротив проезжей части. Павел что-то достал из кармана. Оказалось, это старый бабушкин кожаный кошелёк на металлических застёжках.

— Где это вы такой раритет раздобыли? — удивилась Лида. — В антикварном?

— У твоего археолога на кургане откопали, — съязвил Томак.

— У бабки взяли, — Павел не обращал внимания на их перепалку. — Она уже сто лет им не пользуется.

Томак привязал к кошельку нитку и, выждав момент, когда на шоссе не было машин, как партизан, выскочил из леса и положил кошелёк прямо на асфальт неподалёку от обочины. Затем быстро вернулся назад. Павел проверил натяжение нитки и, удовлетворённый, прилёг на траву, не отрывая глаз от дороги.

— Ну и в чём прикол? — не удержалась Лида.

— Скоро увидишь, — с довольной улыбкой отозвался Павел.

Минут десять ничего не происходило. Редкие машины проносились мимо засады ребят. Лида совсем заскучала и даже начала жалеть, что пошла с братьями. Сколько тут ещё лежать и ждать непонятно чего?

— Может, переложить? — нетерпеливо спросил Томак, который всё никак не мог успокоиться.

— Да сиди ты. Крутишься как муха в кипятке, — цыкнул на него Павел.

Вдруг раздался шум резко тормозящего автомобиля. Машина остановилась метрах в тридцати от ребят. Все замерли. Лида неотрывно смотрела на дорогу. Из машины шустро вылез невысокого роста дядечка с огромным пузом и быстро засеменил к кошельку. С его лица не сходила довольная улыбка. Однако стоило ему наклониться и протянуть вниз руку, как Павел резко дёрнул за нитку, и кошелёк выскочил у того прямо из-под пальцев. Томак тут же громко заулюлюкал из кустов. Раздосадованный толстяк плюнул от злости, махнул рукой и, так же мелко семеня, припустил назад к машине. Братья весело засмеялись, и Лида вместе с ними. Они развлекались этой нехитрой забавой ещё часа два, соревнуясь, кто лучше потянет. Главное было дождаться момента, когда водители вот-вот коснутся кошелька, и не дёрнуть нитку раньше срока. Лидка упросила мальчиков доверить и ей потянуть. Те нехотя согласились. Девочку охватил настоящий азарт, и ей хотелось продолжать ещё и ещё. Даже когда братьям это занятие наскучило, она уговорила их на один последний раз и сама сбегала положить кошелёк на дорогу. Правда, в этот раз ребятам не повезло: очень сердитый водитель попался. Как только он понял, что его одурачили, то наступил ногой на кошелёк, со злостью схватил его и, оторвав нитку, забросил в лес. Он даже было кинулся следом, чтобы найти шутников, но ребята мигом сиганули врассыпную. У Лиды от страха душа ушла в пятки. Она остановилась, только зацепившись за старую проволоку в кустах. Паша и Томак застали её, старательно распутывающей ржавые металлические кольца с шипами. Это ж надо было так вляпаться. Хорошо ещё джинсы не порвала.

— Последний раз, последний раз, — накинулся на неё Томак. — Что теперь бабушке скажем? Кошелёк-то пропал.

— Ты же говорил, она им не пользуется, — опешила Лида. — Помогите лучше отцепиться.

— Вчера не пользовалась. А завтра, кто знает, что ей в голову взбредёт, — спокойно заключил Павел. — А ты чего там? В старую межу влезла, что ли?

— Какую ещё межу? Не видишь, в колючей проволоке запуталась.

— Так это раньше пограничные заграждения были. Их тут в лесу хватает. Лесники, что могли, почистили, но не всё.

Лида внимательно огляделась. Ничто вокруг не говорило от том, что ранее здесь проходила граница. Ей казалось, что граница должна выглядеть как-то по-другому. Из фильмов она представляла, что это широкая расчищенная песчаная полоса, вдоль которой стоят полосатые столбы, с натянутой между ними колючей проволокой. А здесь просто лес. Всё покрыто толстым слоем мха и опавшими ветками.

— А где же полоса со столбами? — обескураженно спросила она.

— Может, тебе ещё и вышку подать? И пограничника с собакой? — язвительно усмехнулся Томак.

— Какая полоса, Лидка? Столько лет прошло. Всё давно заросло и схоронилось под листьями и землёй, — рассудительно ответил Павел. — Пошли лучше попробуем кошелёк поискать.

Поиски результатов не дали. Домой возвращались огорчённые. Томак постоянно бубнил себе под нос, что на такие дела девчонок брать нельзя. От них одни проблемы.

— Теперь трымайся, — повернулся он к брату. — Бабка всыпет берёзовой каши, как узнает, что кошелёк пропал.

— У-у-у! Шкараць ты нямытая! — зло насупив брови и передразнивая бабушку, зарычал Павел на Томака.

— Як вазьму швабру, ды шпурну табе у рожу! — вторил ему Томак.

— Скулле ты у мяне зьяси! — улюлюкал в ответ Павел.

Братья не удержались и расхохотались.

— Это ещё что за спектакль? — тоже смеясь, спросила у них Лида.

— Да это бабка так на нас ругается, когда мы её доводим.

— Лёдзя Петровна? Да быть не может!

— Точно! — подтвердил Павел. — Это с тобой она сюсюкается. Томака позавчера так колом пониже спины приложила.

— Ясно, — ответила Лида. — Наверное, было за что. А последнее выражение про «скулье» что означает?

— Значит: хрен тебе, а не булку с маслом!

И вновь все втроём залились смехом. По дороге домой у Лиды из головы не выходило, что она увидела останки старой границы, про которую недавно ей рассказывал папа. Она только сейчас чётко осознала, какой лишней и чужой там была граница. Кто её вообще придумал? И почему нельзя её просто перейти? Почему люди делят то, что им не принадлежит? Как же так? Получается, ты стоишь на полянке, а дальше нельзя. Хотя там такой же лес. Такое же поле и дорога. А страна другая. Язык другой. Почему так? А люди такие же или тоже другие? Как можно стать другим, просто пройдя несколько десятков шагов? Это же не волшебная сказка.

— Интересно, а на какой стороне людям лучше жилось, когда граница была? — произнесла Лида задумчиво. — Или никакой разницы не было?

— Так на нашей, конечно, — уверенно ответил Павел. — Под панами что это за жизнь? Нам в школе рассказывали, что в Польше на то время совсем белорусам тяжко приходилось. И школы позакрывали, и налогами их паны обложили. А здесь сельхозтехнику власти дали крестьянам. Тогда трактор в диковинку был.

— Ну и что твой трактор? — резко возразил ему Томак. — Вон у нас в колхозе сколько тракторов. А что, ты хорошо живёшь? В одних штанах да резиновых ботах всё лето проходишь. Что на работу, что на гулянки. Ты бы лучше чаще слушал, что старики говорили, а не в учебник заглядывал. Чему ты только детей учить собираешься?

— А что старики говорили? — спросила Лида.

— Да какие старики! — обиженно отозвался Павел. — Был у нас в деревне один полоумный дед. Помер уже. У него родители раньше на польской стороне жили. Говорил, что всё забрали у них, как красная армия пришла. А родителей в Сибирь ни за что сослали. Рассказывал, что которые тогда в милиции служили, лютовали страшно. Много людей загубили по ложным доносам.

— То-то и оно, — подтвердил Томак.

— Так что ты по одному деду судишь? Мало ли других было, которым лучше жить стало?

Братья продолжали спорить всю дорогу и утихомирились только перед самым хутором, так, однако, и не придя к согласию. Лида слушала их вполуха. Из головы её никак не выходила мысль о том, как всё-таки несправедливо распорядилась судьба с теми, кто жил в этих краях много лет назад. И как тяжело пришлось Эльжбете Ленской в те непростые времена. Ох и не хотела бы Лида оказаться на её месте. Кругом, не прекращаясь, шли какие-то войны. Обычный человек легко становился жертвой несправедливости. Его против воли в любой момент могли в другую страну переселить или, того хуже, арестовать и даже убить. Только он жизнь наладит, как опять у разбитого корыта оказывается. Защиты ему искать не у кого. Разве Эльжбета в одиночку могла противостоять целой армии? Так ещё и условий для нормальной жизни не было. Ни машин, ни телефонов, ни электричества. Даже теперь во многих деревенских домах туалетов нет, а что уж говорить про то время. Что бы там папа ни рассказывал про счастливую судьбу последней хозяйки «Сулы», жизнь по итогу оказывалась намного сложнее. Как разобраться во всей этой кутерьме кто прав, а кто виноват? Даже Томак с Павликом — родные братья — и те не могут согласиться по, казалось бы, простому вопросу. Каждый только свою сторону видит. Она представила себе, сколько ещё разных мнений может быть у остальных людей. Неудивительно, что люди так и не могут оставить в стороне свои старые и новые обиды и продолжают всё что-то делить, за что-то воевать и убивать друг друга. Телевизор вообще включать страшно. Останется ли в целом мире место, где можно будет спрятаться от этой неразберихи? Наверное, только папа и сможет защитить её от тех бед, которые сыплются без остановки на всех вокруг.

Мальчики довели Лиду до дома и попрощались. Она решила заняться поиском информации, хотя тяжёлые переживания никак не оставляли её. Весь вечер Лида искала в интернете что-нибудь про Ленских. Ничего толком не нашла. Ленских было множество, но только не тех, которые жили в «Суле». Уставшая от бесплодных поисков, она заснула.

Глава 9. Подозрительные строители

— С такой работой вы и за месяц не управитесь!

Лида открыла глаза. Это папа на кого-то ругается. Девочка подошла к окну и выглянула во двор.

— Зачем пол было вскрывать? Разве я вас просил об этом?

— Хозяин, так по-другому фундамент не поправить.

— Ну так и рыли бы вдоль фундамента. Зачем весь сарай было перекапывать? Как хотите, но это лишняя работа, и я вам за неё платить не буду. Только грязь развели.

Рабочие стояли, понурив головы.

— Всё исправим и в срок сделаем, — ответил старший, и они, хмурые, вернулись к работе.

Лиде совсем не по душе была эта парочка. Какие-то они недобрые. Всегда на шёпот переходят, когда её замечают. Хоть и ведут себя вежливо и здороваются, но глаза у них злые какие-то. Особенно у седого. Странные они. Как будто скрывают что-то. А вдруг они воры и хотят их с папой ограбить? Надо будет за ними понаблюдать. Хорошо бы папе про это сказать. Но он, как обычно, отмахнётся. Для него все люди хорошие, только иногда ошибки совершают. Лучше самой проверить. Хлопнула дверь в дом. Это папа зашёл на кухню. Лида из окна незаметно продолжала наблюдать за подозрительными рабочими. Те о чём-то спорили. При этом молодой размахивал руками. Потом старший погрозил напарнику кулаком, и тот сразу как-то сник. Вскоре они скрылись внутри сарая. Девочка спустилась на первый этаж и прошла на кухню. Папа пил кофе и что-то смотрел в телефоне.

— Доброе утро, папуля.

— Привет, Лид. Завтракать будешь?

— Пока не хочу. Пап. А тебе не кажется, что наши рабочие какие-то странные?

— Не кажется. Обычные люди. Или ты уже охотой на ведьм начала заниматься?

— На каких ещё ведьм? — немного испуганно спросила девочка.

— Да это выражение такое. Когда всех кругом в чём-то подозреваешь. После того как ты с браконьерами столкнулась, тебе все кругом бандитами кажутся.

— Ничего мне не кажется. Просто они какие-то странные, — надулась Лида.

— Быть странным — это не преступление. Мы для них тоже странными кажемся. Давай-ка я тебе лучше чаю налью мятного. Вчера относил посуду Лёдзе Петровне, и она свежей мяты пучок дала. Она тоже на ведьм охотится. Только уже на настоящих. Очень за тебя беспокоится. Просила за тобой приглядывать и одну далеко не отпускать. Особенно на Купаловскую ночь. Сказала, что в эту ночь вся нечисть вылазит. Поэтому вместе пойдём в «Сулу» праздновать. Через костёр попрыгаем, хороводы поводим. Может, и папараць-кветку поищем. Нам теперь с прибором ночного видения это несложно будет сделать, — пошутил он.

Лида отхлебнула глоток горячего ароматного напитка и спросила:

— Мы с Костиком хотим в Минск на денёк съездить. Ты нас можешь закинуть и потом вечером назад забрать?

— Я послезавтра на целый день в город поеду. Могу вас захватить. Заодно и цепей новых Петровичу куплю. Он давно уже просит. Собирается БАМ почистить.

— Что ещё за БАМ такой? — поинтересовалась девочка. — Вы всё время про него говорите.

— Это дорога лесная, которая почти через все наши охотничьи угодья проходит. За лето она сильно зарастает, да и от ветра старые деревья на неё постоянно валятся. Вот Петрович постоянно её расчищает. Мы эту дорогу всем охотничьим коллективом прорубали. Потому и назвали БАМом. Лет пятьдесят-шестьдесят назад в России, в тайге, железную дорогу построили. Строителям приходилось через болота и леса прорубаться. Называлась она Байкало-Амурская магистраль, а сокращённо — БАМ. Вся страна её строила. Правда, страна тогда называлась не Россия, а Советский Союз. И Беларусь тогда тоже была частью этой страны.

— А, ну да, что-то я об этом слышала. У нас в кабинете географии карта Советского Союза висит.

— Вот как учёба начнётся, поищешь на этой карте БАМ. Или попросишь учителя показать.

— Пап. А ты в нечистую силу веришь?

Папа рассмеялся:

— Ну и вопросики у тебя. Так сразу и не ответишь. Знаешь, когда жизнь человека припекает сильно, тогда он во что угодно поверит. Я тебе так скажу. Тот мир, который мы видим и ощущаем, это только малая часть существования. И человек в этом, как мизерная капля в огромном океане. Только человек не может за эти рамки вырваться. Бывают, конечно, исключения, но это единицы на миллиард.

— А ты встречал их?

— Одного встретил. Когда мамы не стало, мне очень помог один такой человек к жизни вернуться. Ты, наверное, не вспомнишь, как мы несколько лет назад ездили к нему и помогали сад садить. Только мне кажется, что в том мире немного по-другому всё, чем большинство людей представляет. Нет там ни ведьм, ни злых духов. Это всё себе люди в голове напридумывали. И верят в эти иллюзии.

— Ой, папочка. Первый раз в жизни я не поняла, о чём ты рассказывал.

— Это, наверное, потому, что я и сам ещё толком во всём этом не разобрался. Думаю, что пока этот разговор надо отложить, чтобы мы с тобой ничего не нафантазировали. Скажи лучше, какие планы у тебя сегодня?

— Буду целый день в «Суле», — ответила Лида. — И мне уже, кстати, пора.

Девочка быстро собралась и вышла из дома. Строители, которые до этого что-то громко обсуждали, опять притихли и проводили её взглядами. Лида забрала Сеню по дороге и для начала решила навестить Костика в музее. Тот был один. Костик в отчаянии смотрел на стопку бумаг, громоздившуюся в центре большого стола.

— Привет, Индиана Джонс! Что приуныл?

— Привет, паненка. Да с дедушкой поссорился. Он сам сегодня дома остался, а мне задание дал, — Костик с неудовольствием указал на пачку рамок рядом с кипой бумаг. — Мы с ним вчера закончили отбирать материал для экспозиции. А мне надо сегодня его весь в стеклянные рамки вставить и на стены развесить. А тут работы дня на два.

Лида окинула взглядом помещение и предложила помочь. Сначала разложили на полу все пустые рамки. Потом на каждую рамку сверху поместили нужный документ или фотографию. Там, где фотографии были маленькие, добавляли ещё и лист белого картона, чтобы красиво оформить. Затем начали вставлять документы. В первую очередь разобрались с теми, что идеально подходили по размеру. После занялись теми, что больше. Лида аккуратно, под линейку, проводила по бумаге ровные линии, по которым надо было обрезать листы. Сенька держал в руках ножницы и карандаш и поочерёдно передавал их девочке. Костя вставлял экспонаты в рамки и прижимал стекло металлическими зажимами. Дольше всего провозились с картоном. Однако уже через два часа вся работа была закончена. Костик виновато смотрел на Лиду, а та хитро улыбалась в ответ:

— Что бы вы без нас делали, мужчины?!

Костик в оправдание пробормотал что-то невнятное, типа того, что не мужская это работа — картинки развешивать. Вот если бы надо было охотиться на мамонта, тут бы он себя показал. В любом случае он заслужил перерыв и пойдёт посмотрит на Лидкину тренировку. А после тренировки всё развесит по стенам, если, конечно, Лида ему поможет.

— М-да-а-а, — в голосе девочки послышалось разочарование. — Мало того, что никакой благодарности, так ещё и дальше хочет меня использовать. Нет. Сам будешь развешивать. У меня дело есть после обеда.

— Какое ещё дело?

— Мне надо за нашими рабочими понаблюдать, чтобы они про это не знали. Они какие-то подозрительные. Думала, наоборот, что ты мне поможешь.

— Сегодня не получится. А почему они подозрительные?

— Вот выясню, тогда скажу. А сейчас на тренировку пора.

Костик с Сеней расположились на траве рядом с манежем, так как сегодня все лавки были заняты. При этом среди зрителей туристов оказалось немного, в основном местные жители из близлежащих деревень. Они все тихонько переговаривались между собой, время от времени указывая на Лиду. Костик прислушался. Ну, конечно. Они все судачили про молодую паненку, которая неожиданным образом объявилась в этих краях. Местные для себя уже сделали однозначный вывод, что Лида — одна из Ленских. Все говорили о её сходстве с Эльжбетой, хвалили грацию и осанку. Эх, дедушка был прав. Им дай только повод. Одна из женщин утверждала, что не к добру всё это. Вот и бандиты в их краях объявились некстати. Какой-то мужик, видимо муж, обозвал её дурой и сказал всем, что нет никаких бандитов. Это были обычные браконьеры, которые зубра застрелили.

— Вот я и говорю, — не унималась женщина. — В кои-то веки к нам зубры вернулись. А и тех застрелили. Не к добру это.

Зрители судачили ещё долго. Вспомнили и про сокровища. Говорливая женщина всё никак не унималась. Она стала заверять окружающих, что теперь и сокровища непременно всплывут. Их Ленские схоронили в лесу дожидаться появления законной хозяйки под охраной лесного духа. И неслучайно, что молодая паненка прибыла как раз в эту пору, чтобы пройти испытание купальским огнём. Как выйдет она из огня целой и невредимой, так сможет и цветок папоротника найти. А сокровища как раз под цветком и зарыты. В этом ей лесной дух поможет. А как не пройдёт молодая паненка проверку огнём, тут нечистая её и загубит. Неизвестно, до чего бы она в итоге договорилась, если бы не подошла к концу тренировка.

— Тебя не переговоришь. Меньше болтай, а то накаркаешь ещё под самое Купалье, — вновь попытался заткнуть её муж, как все начали расходиться, но уже не так уверенно.

Вскоре показалась Лида, вся разгорячённая от скачки. Костик поведал ей про пересуды в толпе и сказал, что теперь ей уже точно прохода не дадут.

— Испытание огнём? Это интересно, — улыбнулась Лида. — Только я слышала, что через костёр парами прыгают. Не побоишься со мной вместе прыгнуть? Вдруг нечистая и тебя вместе со мной утянет?

— Ой, Лидка, хорош прикалываться. Я-то наивно полагал, что с развитием цивилизации люди вроде как поумнеть должны. А сейчас вижу, что они такими же дремучими остались, как и те, что сотни лет назад при помощи амулета Велеса от мифических злых духов спасались. Они, небось, когда телек смотрят, верят, что это добрый дух им картинку показывает.

— Ладно, не кисни, — подтрунила над ним Лида. — Лучше посмотри за Сеней, пока я домой схожу. Он тебе поможет картинки развешивать. А я вернусь в конце дня. Если что, не звони. Отправляй смски. Я звук выключу.

Лида направилась на хутор, по дороге обдумывая, где лучше спрятаться, чтобы её не было видно, но чтобы она могла слышать разговоры строителей. Лучше всего незаметно пробраться в домик на дереве. Там и устроиться можно удобно, и весь двор виден, как на ладони, и до сарая недалеко. Девочка свернула в лес, не доходя до хутора. Она обогнула двор, стараясь не приближаться дому. Дуб с домиком стоял на самом краю участка прямо возле леса. Сейчас надо подгадать момент, чтобы рабочие были в сарае. Ждать пришлось долго. Тот, что постарше, всё время слонялся по двору в зоне видимости. Наконец, улучив момент, девочка быстро скользнула вверх по лестнице и устроилась на дощатом настиле. Очень кстати оказалось ватное одеяло, которое она оставила там несколько дней назад. Ничего странного не происходило. Рабочие грузили в тачку землю, которую вывезли из сарая, и перевозили её назад. Тот, что помоложе, непрерывно ругался. Так прошло около двух часов, а может, и больше. Несколько раз из дома выходил папа. Он располагался на террасе и курил. Лида улыбнулась. Курит, когда её нет дома. Рабочие уселись на старые доски и тоже закурили.

— Слышь, Константиныч, — донёсся до Лиды голос молодого. — А что если зазря мы тут горбатимся? Только жилы порвём, а ничего не найдём. Может, и нет ничего.

— Заткнись, дурак, — зашипел на него седой. — Твоё дело маленькое — лопатой махать. Ты что, думаешь, мне дед наплёл всё. Не такой он человек был. Здесь они. Дед своими глазами видел, как Петров их у хозяйки взял. Не было у него времени их куда-то сплавить. Дед неотлучно при нём был. Да и не покидали они это район до самого ареста Петрова. А с ним их не оказалось. Значит, здесь им быть. Это самое верное место, раз и карточка объявилась.

— Ну а как не найдём, что делать будешь?

— Не найдём в сарае, значит, где-то в доме.

— Как же ты в доме искать будешь? Хозяин небось не дурак.

— Не знаю пока. Думать надо.

Лида замерла. О чём они говорили и что они ищут? Точно сокровища. Что же ещё? Не документы же. Зачем им какие-то там документы? Они же не археологи. Девочке стало страшно. Ведь эти двое собирались влезть к ним в дом. Это надо обязательно папе рассказать. Как только незаметно с дерева спуститься? Девочка мучилась ещё долго, поскольку удобного момента так и не представилось. На всякий случай написала сообщение Косте, что у неё есть важные новости и она пока ещё в засаде. Спросила, как там Сеня. Костик отписал, что всё хорошо и он будет её ждать в «Суле». Время шло, а Лида продолжала сидеть на дереве. Костик снова написал. На этот раз, что ему пора уезжать. Девочка ответила, чтобы отвёл Сеню домой, а она ему всё завтра расскажет. Наконец рабочие стали собираться. Они переоделись, сложили инструменты, сели в машину и поехали. Лида дождалась, пока стихнет звук отъезжающего автомобиля, и кинулась в дом. Только ей не удалось поговорить с папой. К дому подъехал Валерий Петрович на своей тарахтелке.

— Привет, Лида. Папа дома?

— Здравствуйте, Валерий Петрович. Дома. Заходите.

— Ну, пошли вместе. Заодно расскажу тебе про ваших браконьеров.

Петрович задержался до позднего вечера. Лида не хотела при нём рассказывать папе про строителей и с нетерпением ждала, когда они наговорятся. Ничего интересного в том, что он поведал про браконьеров, для девочки не было. Это были, как выражался Валерий Петрович, «залётные клиенты». Зубра увидели случайно. Вот и застрелили, потому как мозгов нету. А может, и на связи свои понадеялись. Один из них крупным чиновником в области оказался. Петрович посетовал, что ему уже несколько раз звонили, просили замять дело. На Володю ещё сильней насели. Только он уже дело в прокуратуру передал и на всякий случай местную газету подключил. Завтра там статья большая выйдет, так что браконьерам не отвертеться. Судить их точно будут. Валерий Петрович хвалил Лиду и Костика, только просил больше в одиночку по ночам на экскурсии не ездить. В районе уже открыта охота, и ночью можно и под случайную пулю угодить. Да и охотники могут им накостылять, если они ненароком зверя спугнут. И про тайну напомнил, чтобы не проговорились. Потом они ещё долго с папой обсуждали всякую ерунду. Лиде стало скучно, и она вернулась к себе в комнату. Наконец услышала, как гость собирается домой, и вышла с ним попрощаться. В этот момент Валерий Петрович обратился к папе:

— Да, совсем забыл спросить. А что это у тебя Лиходиевский делал? Я его машину встретил на подъезде к хутору.

— Какой ещё Лиходиевский? — удивился папа.

— Как какой? Я ж тебе про него рассказывал. Наш браконьер местный из Телешевич. Ещё и племяш его Игорь в машине сидел.

— А как его зовут? — уточнил папа.

— Болек.

— Это значит Болеслав, что ли?

— Ну да, — подтвердил Валерий Петрович. — Болеслав Константинович.

— Петрович! — воскликнул папа. — Вот я маху дал. Я же их сарай чинить нанял.

— Да ты что? — выпучил глаза Петрович. — Они отродясь молотка в руки не брали. Тоже мне работники. Только и смотрят, что плохо лежит, чтобы стянуть.

— М-да-а-а, — протянул обескураженный папа. — Что же им тут надо тогда? Ладно. Завтра утром дам им расчёт и прикрою лавочку.

Лиде так хотелось всё рассказать папе. Про то, что она услышала, сидя на дереве. Только она удержалась. Рабочих папа и без того завтра выгонит. А если она ему опять про сокровища расскажет, папа точно её не похвалит. Лучше его не расстраивать. Ему и истории про Эльжбету хватило. Ещё и Олег Михайлович ему докучает с расспросами. Папу надо поберечь. Незачем ему зря волноваться. Да и толком непонятно было, про что строители разговаривали. Они же ничего про сокровища не сказали.

Папа предложил завалиться на диван и посмотреть кино. На выбор «Гарри Поттер», «Индиана Джонс» или «Библиотекарь». Лида тут же ответила, что, конечно, «Индиана Джонс». Папа, как обычно, заснул первым где-то на середине фильма. Лидка не заметила, как и сама уснула, тоже не досмотрев до конца.

Глава 10. Операция «дедушка»

Папа с самого утра кашеварил на кухне. Когда Лида спустилась в столовую, на столе дымилась миска с варениками.

— Вау, папуля! А с чем вареники?

— Половина с черникой, половина с земляникой. Успел в лесу собрать, пока ты спала.

— Блин, папуля. Это так мило. Спасибо тебе огромное.

— Кушай на здоровье.

С улицы послышался звук подъехавшей машины. Папа попросил Лиду не выходить из дома, пока он будет разбираться со строителями. Через несколько минут со двора послышалась громкая речь. Девочка прислушалась и незаметно выглянула в окно.

— Что?! Небось Петрович уже на нас наклепал? — зло прокричал молодой. — Так ты ему передай, что лес хоть и большой, только он нам где-нибудь на узкой дорожке повстречается. Тебя тоже здесь никто не ждал. Это наша территория.

Внезапно папа подскочил к нему и с размаху ударил кулаком в лицо. Строитель свалился на землю, и у него из носа пошла кровь. Лида даже вздрогнула от неожиданности.

— Забирай это дерьмо, — обратился папа грубым голосом к старшему. — И чтобы духу вашего здесь не было. Увижу возле хутора, упрячу обоих в обезьянник.

Седой со злобой посмотрел на папу. От этого взгляда у Лиды мурашки по спине пробежали. Он не спеша помог своему напарнику подняться и повёл к машине. Тот попытался и дальше возмущаться, но седой прикрикнул на него, и молодой замолчал. Через минуту они уехали. Папа вернулся в дом, потирая правую руку. Он сел за стол, и было видно, что он весь трясётся от негодования.

— Пап.

— М-м-м?

— А ты что, вправду посадишь их к обезьянам?

— Нет. Просто обезьянником тюрьму называют.

Лида звонко рассмеялась. Папа тоже улыбнулся, обнял дочь и тихо прошептал ей на ухо, чтобы она ничего не боялась и что всё будет хорошо.

Лида помчалась в «Сулу». Ей не терпелось всё рассказать Косте. Тем более, что от него было уже целых три непринятых звонка. Решив, что мальчику не повредит немного помучаться, она не ответила на звонки, лишь написала сообщение, что скоро будет. Костик и вправду не находил себе места. Он ходил возле ворот взад и вперёд.

— Привет, — сказала ему девочка, пряча улыбку.

— Лидка. Так нечестно. Что у тебя за секреты? Могла бы ещё вчера по телефону рассказать. И трубку не берёшь. Между партнёрами должно быть доверие, а ты какие-то интриги плетёшь.

— Ладно. Извини. Никакие не интриги. Просто не могла позвонить.

Девочка передала ему про всё, что случилось вчера и сегодня утром. Костик всё время нервно перебивал её и переспрашивал, что точно сказал седой своему напарнику. Наконец, Лида закончила рассказ и замолчала.

— Да, они точно ищут клад, — заключил Костя.

— Только седой говорил, что «они точно здесь», а не «он точно здесь». Значит, не клад, и не золото, и не ожерелье, — возразила Лида.

— Это не имеет значения, — ответил мальчик. — «Они» — это могут быть монеты, слитки, может, драгоценности. И их какой-то Петров, если ты правильно услышала фамилию, спрятал. А взял их Петров у хозяйки — значит у Эльжбеты. И они уверены, что сокровища находятся на вашем хуторе. Значит, можем начать поиски.

— И как ты это собираешься сделать? Сарай они весь перекопали и ничего не нашли. Ты же не думаешь наш дом разваливать?

— Нет. Вряд ли они в доме. Их бы уже давно нашли. Ещё во время ремонта. Надо участок обследовать. Я возьму на раскопках металлоискатель, и мы пройдём по всему участку. Только надо, чтобы папа твой куда-нибудь уехал. Думаю, он будет не в восторге от нашей затеи и ещё накостыляет мне по шее, а тебя дома закроет под домашний арест.

— Ну, это можно устроить. Может, послезавтра. Завтра мы в Минск поедем. По дороге узнаем у папы, когда он ещё отъезжать собирается. Слушай. А ты этого Лиходиевского не знаешь?

— Нет, — ответил мальчик. — Никогда не слышал. Надо у дедушки спросить. Он всех в округе знает. Только если его прямо в лоб спросить, он ничего не скажет. Надо как-то по-хитрому. Хорошо бы его в такой момент подловить, когда он будет весь в своих изысканиях. Он тогда непроизвольно проболтаться может. Я-то знаю.

— А где он сейчас?

— После обеда появится.

— Так давай я после тренировки к вам в музей зайду. Попрошу его рассказать о чём-нибудь. А ты не зевай, лови момент, когда спросить получше.

— Хорошо. Можно ему ещё пирожное принести из кафе. Он их очень любит. Почти каждый день ест. Как попробует, так его уже и остановить невозможно. Может целый день без умолку что-нибудь рассказывать.

Подготовка к операции «дедушка» у ребят заняла около часа. Они расписали целый сценарий, при помощи которого они намеревались вытянуть из Олега Михайловича нужные сведения. Несколько раз повторили, придумали наводящие вопросы на случай, если археолог не клюнет с первого раза. В итоге оба решили, что шансов у дедушки Костика избежать расставленной ловушки просто не было. Лидина тренировка уже закончилась, и ребята с нетерпением ожидали приезда Олега Михайловича в музей. Заметив, что тот подъехал к воротам, Костик отправил Лиду в кафе, наказав принести пирожное и кофе только по его сигналу, когда дед созреет. Заявиться раньше времени так же плохо, как и опоздать.

Ждать Лиде пришлось недолго. Костик написал, что дед в отличном настроении и можно начинать. Она вошла в музей, стараясь не пролить ароматный капучино и не опрокинуть блюдце с пирожным.

— Добрый день, Олег Михайлович. Можно к вам?

— А, Лидия. Милости просим. С чем пожаловала? — Олег Михайлович с интересом посмотрел на содержимое её рук.

— Да вот, хочу вас пирожным угостить. Папа попросил. Хочет извиниться, что с вами себя повёл немного грубо.

Замешательство археолога длилось недолго. Он попался на крючок с первой попытки.

— Спасибо, Лидия. Это так благородно со стороны твоего папы. Редко в наше время встретишь человека, готового признать свою неправоту.

— А вы сейчас чем занимаетесь? — спросила девочка.

— Да вот, составляю каталог экспонатов. Почти всё закончили. К празднику вообще всё завершим и представим посетителям настоящую экспозицию. А потом займёмся раскопками. Мы и так тут засиделись. Будем ждать тебя в гости.

Олег Михайлович откусил кусочек пирожного, и его глаза засияли от удовольствия. Лида сделала вид, что рассматривает фотографии. Наконец дошла до нужной, где Эльжбета была сфотографирована у входа в костёл, и, повернувшись к археологу, спросила:

— А это где она сфотографирована?

— Это у костёла в Рубежевичах, — поучительным тоном ответил тот, удобнее устраиваясь в кресле. —– Презанятная история с этим костёлом связана. Костик. Ты ещё не рассказывал Лиде про костёл?

— Не успел пока. Я же два дня рамками занимался, — пожаловался Костик.

— Надо бы, конечно, там на месте эту историю рассказывать, — продолжил Олег Михайлович, не обращая внимания на недовольный тон мальчика. — Ну да так и быть. Расскажу. Тем интереснее будет вам его посетить. В общем, жил у нас в Рубежевичах некто Антонио Тур. Человеком он был весьма набожным и горел желанием католический костёл построить. Было это в 1865 году. В те времена это было непросто сделать, поскольку Россия — страна православная, а наши земли тогда входили в состав Российской империи. Трижды Антонио ездил в Петербург, но так и не выхлопотал разрешения. И всё-таки год спустя он притянул на песчаный холм, где планировал постройку костёла, большой камень и написал на нём: «Здесь будет построен католический храм». Очень на него тогда староста осерчал. А староста был ещё и местным православным батюшкой. Короче, обвинил он Тура в неповиновении властям, и того сослали в Сибирь аж на двенадцать лет. Только Антонио в Сибири не сгинул. Отпустили его по амнистии через семь лет. Он опять за своё. Принялся снова за дозволом в столицу ездить. Никто не знает, как это у него получилось, только в 1905 году привёз он в Рубежевичи разрешение на строительство от самого российского царя. Вот как.

Олег Михайлович откинулся в кресло, прикончив уже половину пирожного, и задумчиво произнёс:

— Да, замечательным человеком был этот Антонио Тур. И вообще наша местность богата на таких людей.

— Ну дедушка. Тебя послушать, так у нас тут одни святые живут.

— А разве не так? — возмутился Олег Михайлович.

— Если бы так было, то и браконьеров бы у нас не было. А вот недавно зубра застрелили.

— Слышал я про зубра, — нахмурился старик. — Только вряд ли это наши.

— Строители говорили, что наши. Какой-то Лиходиевский из Телешевич.

Старик рассмеялся:

— Не того полёта птица этот Лиходиевский. Для зубра он мелковат. Да и хитрый он. И уж точно не дурень, чтобы у себя под носом так рисковать. Он, конечно, плохой человек, но зубр — не его рук дело. Или я перестал понимать в людях. Их вся порода Лиходиевских дрянная. Всё ещё от деда пошло — Павла Лиходиевского. Палачом он был. Столько людей по его доносу в лагеря сослали, а то и расстреляли. Особенно после того, как от Польши западные земли вернули. Тут тогда чёрт-те что творилось. Простых людей ни за что забирали. Мелких чиновников и учителей. У нас в семье мой дед лесником в Рубежевичах у панов служил. Так и его арестовали. Сказали, что на врагов работал. А он-то в чём виноват? Поди разбери, кто друг, а кто враг? А ему семью кормить надо. Да и не мог он без леса никак. По призванию работал. Правда, выпустили его потом. Жив остался.

— Ты про него уже сто раз рассказывал, — перебил Олега Михайловича Костик, за что получил недобрый взгляд от Лиды.

Археолог не обратил внимание на замечание внука и продолжил:

— Так я и говорю, что ненавидели люди Лиходиевского. Это ведь он тогда в 45-м приезжал за Эльжбетой с чекистами. Вот его народ и спровадил. Да и кончил он плохо. Его же свои потом и расстреляли. Сына его я не знаю. Он после в Россию работать уехал. Там, видно, и остался. А внук, значит, вернулся. Болеславом Константиновичем его звать. В деда он пошёл. В милицию устроился, да только честно работать не смог. Людей обдирал. Ложные доносы писал. Ни одна девка за него замуж не пошла. Так и живёт бобылем где-то на отшибе в Телешевичах. Перебивается по мелочи. Да с ним и не здоровается никто. Даже в сельпо ему в кредит не отпускают. Как он такую жизнь выносит, не представляю. Уж лучше бы уехал куда подальше, по новой жить попытался, где его не знает никто. Нет. Зубр точно не его рук дело.

— Да уж, — заметила Лида. — Много тут всякого творилось. И всё из-за этого переноса границ дурацкого.

— Да не в границах дело, — ответил археолог. — Хотя и в них тоже. Это похуже наводнения будет. Новый хозяин всегда со своими законами и правилами приходит. Только не так просто обычному человеку под них за короткий срок подстроиться. Всё зло в людях сидит. Ведь и границы они не просто так переносят, а из жадности своей. Всё хотят побольше захапать. Я иногда даже думаю, что новейшую историю вообще от людей под замок прятать надо, чтобы они поменьше знали. Они же ей не из благих намерений интересуются. Только благовидные предлоги в недалёком прошлом ищут, как бы что у соседей оттяпать. Будоражат умы и сердца людские. А это ящик Пандоры. Раз начнёшь, уже не остановишься. Вот поляки сейчас думают, под каким соусом себе наши западные земли вернуть. Ну и развернули агитацию про ужасы советской власти и про то, как белорусам сладко при панах жилось. Ну и наши власти от них не отстают. Такого про поляков нагородили со своей пропагандой, что чуть ли ни живьём паны с наших крестьян кожу сдирали. А простому человеку только и остаётся, что успевать от обоих уворачиваться. Простой человек всегда между молотом и наковальней оказывается. А в этой мутной водичке сразу найдётся тот, кто во всех грехах соседа обвинит. Да ещё и добрый горлопан попадётся и говорить красиво умеет. Людям бы его вилами да косами куда подальше прогнать. Ан нет. Идут за ним, как овечки на заклание. Так ведь приятно на соседа свои проблемы повесить. Завтра Польша ещё и про раздел Речи Посполитой вспомнит. Так мы до самого каменного века дотопаем. А что толку? Я другой раз только на своих раскопках сердцем и отхожу. Эта древняя история она безобидная. Тяжело ею во вред воспользоваться. Хотя и такие умники находятся. Начинают одну расу с другой стравливать.

Костик выразительно посмотрел на Лиду, давая понять, что лекцию пора заканчивать, иначе дедушка, оседлавший своего любимого конька, не остановится.

— Олег Михайлович. А можно Костик меня в музей краеведческий сводит? А то он говорит, что на лето школа закрыта и музей тоже, — плавно увела разговор Лида в другое русло, как только старик сделал паузу, чтобы перевести дыхание и откусить ещё кусочек пирожного.

— Глупости. Школа закрыта, а музей работает. Конечно, сходите.

— Дедушка. Мы завтра с Лидой в Минск поедем, так что на меня не рассчитывай. Вернёмся только к вечеру, — в том же духе поддержал Лиду Костик.

Олег Михайлович доел пирожное и пребывал в самом благостном расположении духа. Лида забрала пустую чашку и блюдце, сказав, что обещала вернуть её в кафе, попрощалась с археологом и вышла. Костик вышел следом, сказав дедушке, что проводит Лиду.

Ребята молча дошли до ворот, а там, не сговариваясь, дружно рассмеялись.

— Ловко мы твоего дедушку провели, — первой сказала Лида. — Даже перестарались слегка.

— Точно. Партизан из него никакой. Только ничего особо ценного мы не узнали. Разве что про деда Лиходиевского, который Ленскую хотел арестовать.

— Как это ничего нового? — возмутилась девочка. — Ведь седой же говорил, что он про сокровище от деда узнал.

— Ну и что? Зачем ему тогда к Эльжбете было приезжать. Он ведь от неё ничего не получил. Значит, эта история с сокровищами или раньше случилась, или они что-то другое ищут. А может, здесь во время войны немцы какой тайник спрятали? Они ведь тогда много добра награбили. Только всё запуталось.

— Ну тебя, Костик, и занесло. Ты ещё про марсиан скажи.

— Ладно. Согласен. Пока не знаю, что сказать. Если найдём, тогда и понятно будет, что они искали. Завтра в Минске подумаем.

Уже совсем поздно вечером случилось ещё одно происшествие, которое сильно напугало Лиду и обеспокоило её папу. Перед сном девочка по обыкновению вышла на крыльцо и посмотрела на окружающий лес ночным прибором в надежде увидеть того самого Секача, который раньше хаживал к ним на хутор. Кабана она не увидела, зато заметила нечто другое. В глубине леса прятался человек. Он явно наблюдал за хутором. Лида бросилась в дом и рассказала папе. Папа никого не увидел. Скорее всего, незваный гость исчез. Лида в эту ночь спала беспокойно. Ей снились кошмары.

Глава 11. Минск

— Ну что? С чего начнём? — обратилась Лида к Костику, когда папа высадил их в центре города и уехал, обещав освободиться часам к семи вечера.

— Может, с художественной галереи? А к бабушке после нагрянем. Как раз успеем проголодаться. Бабушки всегда своих внуков откармливают.

— Это точно, — подтвердила Лида. — У моей налопаемся так, что ходить будет тяжело. Кстати, я вчера заметила в лесу возле хутора какого-то человека. Он следил за нами. Пока за папой ходила, он пропал. Папа собирается сегодня камеры купить и установить на участке, чтобы всё видеть на телефоне. Поэтому у нас на поиски не так много времени. Не хочу, чтобы он заметил, как мы с тобой ходим с металлоискателем и клад ищем. Думаю, дня три у нас есть, не больше, пока всё установят и настроят.

— Понятно. Значит, ускоримся. А кто это, по-твоему, был, тот человек в лесу?

— Не знаю. Я только строителей подозреваю. Но далеко было, и ветки мешали рассмотреть. Как идёт расследование дедушки? Он что-нибудь откопал?

— Ничего не говорит. Значит, пусто.

— Знаешь, что я подумала? Ты упомянул как-то, что Константин Ленский был арестован и отправлен куда-то в Сибирь. А если он там с моей второй бабушкой познакомился — маминой мамой? Тогда и Новосибирск сходится.

— Я тоже сначала так подумал. Только не сходится. Его арестовали, когда ему уже почти семьдесят пять лет было. Вряд ли он в таком возрасте семью решил завести. Да и он же в лагере сидел, а там такое, наверное, невозможно.

— Вот блин, — возмутилась Лида. — Куда ни пойди, всюду тупик.

Ребята подошли к зданию Национальной художественной галереи.

— Слушай, — обратился к девочке Костя. — Всё забываю спросить, зачем мы в художественную галерею пришли? Мы здесь точно ничего нового не найдём. Там всего две картины — одна Эльжбеты, вторая её мамы. Обе картины из «Сулы» сюда попали. У нас в музее их копии есть.

— Ну, во-первых, я учусь в художественной гимназии. И мне всё равно надо сюда периодически заглядывать. Такое задание на лето. Во-вторых, одно дело копии, а другое — оригиналы. А, в-третьих, может и наткнёмся на что-нибудь случайно. Я ведь фотокарточку Эльжбеты тоже случайно нашла. А с неё всё и началось. Кроме того, сейчас как раз выставка идёт «Десять веков искусства Беларуси». Жуть как интересно!

Лида привычно ходила по залам галереи, где она уже бывала много раз. Костик не отставал, однако на картины особого внимания не обращал.

— Странно, что тебе здесь не нравится, — подшутила она над Костей. — Ты же археолог, любишь в прошлом копаться. А здесь одно сплошное прошлое.

— Так уже глаза устали на всю эту красоту смотреть. Ладно бы несколько картин, а их тут тысячи.

— А вот и то, что нам нужно, — Лида направилась к одной из стен, на которой она сразу же узнала изображение Эльжбеты. Рядом висел портрет красивой пожилой женщины со схожими чертами благородного лица. Девочка прочитала аннотацию: «Портрет Сабины Ленской». — Это её мама, — догадалась Лида.

— Я же тебе говорил. Ничего особенного.

Лида некоторое время внимательно рассматривала работы. Затем перевела взгляд на следующую картину и обомлела.

— Костик! Что это?

— Портрет Эльжбеты Василевской, — прочёл мальчик. — Художник Каменский Антоний, 1899 год.

— Костик! Я и сама читать умею и вижу, что это рисунок Эльжбеты. Но ты же говорил, что больше ничего нет.

Ребята замолчали, поскольку к ним присоединилась группа посетителей с экскурсоводом. Они внимательно прислушивались к тому, что говорила экскурсовод. Оказывается, что этот портрет принадлежит частной коллекции панской усадьбы «Сула», который был передан галерее для участия в выставке в прошлом году. Учитывая популярность выставки, её продлили. Портрет руки известного белорусско-польского художника Антония Каменского ценен ещё и тем, что это единственная его работа, которая хранится в Беларуси. Все остальные работы находятся в частных коллекциях Западной Европы. Лида подождала, пока экскурсия удалится, и вновь насела на Костю. Тот начал оправдываться:

— Да я не видел этого рисунка никогда в жизни. Ты же сама слышала, что его передали в галерею в прошлом году. А мы с дедушкой только три месяца назад начали работу с документами по «Суле». Да и какая разница? Что тебе этот портрет даёт? На нём же нет карты с указанием места клада.

— Какой ты умный. Только если ты не заметил, то на нём видно, что на Эльжбете надеты бриллиантовые серьги и заметен кусочек ожерелья. Значит, в 1899 году ожерелье ещё было у неё, — начала было Лида.

— Ну и что? Костёл начали строить в 1906, а закончили в 1910. Целых одиннадцать лет, чтобы бриллианты продать.

— Ладно. Ты прав, — сдалась Лида. — Этот портрет и вправду ничего нам не даёт. Только всё равно, в наших поисках любая мелочь важна. А тут целый портрет. Если так безответственно к этому относиться, то мы мимо клада пройдём и даже знать не будем. И потом, она здесь такая красивая. Надо будет в интернете остальные работы этого Каменского поискать. Хотя, если он весь в частных коллекциях хранится, то вряд ли что найдём. Какая-никакая, а зацепка. Всё-таки тонкие ниточки в эту самую Европу тянутся. И Зенон Ленский там жил и работал. Теперь вот Каменский. А что, если он был хорошим другом Ленских? Ведь это же не монументальный портрет, а быстрый карандашный набросок. Такие обычно в гостях делают, на скорую руку. Талантливому художнику на это много времени не требуется. Может, он был тайно влюблён в Эльжбету? Знаешь, на что способны настоящие мужчины ради своих возлюбленных? Они готовы жизнь отдать.

Костик согласился с доводами девочки, намеренно пропустив мимо ушей, однако, её слова о готовности жертвовать собой ради любви. Хотя Лидка, будь она неладна, так хитро при этом поглядывала на мальчика. Ребята вышли из галереи и направились к Лидиной бабушке. К сожалению, ничего интересного этот визит также не дал. Конечно же, бабушка накормила их вкусными пирожками и напоила чаем с конфетами. Лида представила ей своего друга и рассказала, как она занята подготовкой к празднику. Девочка ждала удобного повода, чтобы заговорить с бабушкой о маме. И повод этот представился. Бабушка посетовала на то, что папа редко к ей заезжает и, то ли в шутку, то ли всерьёз, попросила девочку заботиться о нём, так как больше этого делать некому. Незаметно перешли на разговор о маме. Бабушка рассказала, что маму принесли в детдом, когда она была младенцем. И вроде бы принесли её совсем чужие люди, которые её обнаружили то ли на вокзале, то ли в магазине, где, по всей видимости, её и оставили настоящие мать или отец. Мама сама как-то пыталась выяснить, кто её родители, и даже ездила в Новосибирск. Провела там неделю и вернулась ни с чем. Непонятнее всего была причина подобного поступка. Со слов бабушки, времена тогда были сытые и спокойные. В Сибири так вообще благодать наступила. Что же могло сподвигнуть родителей Лидиной мамы на такой отчаянный поступок? Вероятно, за этим также скрывается какая-то тайна. Только её уже точно никогда не разгадать.

Лида с Костей вышли от бабушки и направились прогуляться в парке Горького. Дел у них в городе больше не было, а до встречи с папой была ещё уйма времени. Костик купил два мороженых, и они сели на лавочке в тени раскидистой ивы. Долго обсуждали текущее положение дел и вместе пришли к неутешительному выводу — они в тупике. На повестке дня всё ещё стояло два вопроса. Во-первых, возможное Лидино родство с Ленскими. Во-вторых, существование клада.

Касательно первого вопроса в плюсе имелись следующие факты. Внешнее сходство Лиды и её мамы с Эльжбетой Ленской казалось абсолютно очевидным и ни у кого не вызывало сомнения. Мало того, оно настолько явно бросалось в глаза, что обращало на себя внимание у любого, кто видел Лиду и портрет Эльжбеты. Мама Лиды попала в детдом совсем крошкой, и теоретически существовала возможная связь в относительно недалёком прошлом предков мамы Лиды с кем-то из Ленских. Только это было одновременно и минусом. Найти эту связь не представлялось возможным. Все ниточки к происхождению Лиды, а вернее её мамы, оборваны. Кроме того, ещё одним минусом являлось и то, что вся родословная Ленских находилась под пристальным изучением, в том числе и дедушкой Костика. И никаких намёков на возможное появление неизвестных потомков Ленских не существовало. Это означало, что ребята не имели никаких шансов выяснить что-либо самостоятельно. Им оставалось только надеяться, что Олег Михайлович наткнётся на что-нибудь интересное. Что было весьма маловероятно. Значит — тупик. Нет смысла продолжать поиски в этом направлении.

Касательно второго вопроса — клада — в плюсе имелось следующее. Семья Ленских была богатой. Вероятность того, что кто-то из них зарыл клад, велика. И причин для этого хоть отбавляй, поскольку времена были неспокойные: переносы границ, одна война, потом вторая война и попытка ареста последней из Ленских. Возможным содержимым клада мог быть сундук с золотом, слухи про который ходили в здешних краях. А слухи всегда на чём-то основаны. Со слов Костика, большинство археологических находок совершалось именно благодаря слухам. Кто-то что-то видел, слышал, узнал от родителей и тому подобное. А раз весь район о сундуке судачит, то шансы его существования велики. Ещё кладом могло оказаться бриллиантовое ожерелье Эльжбеты Ленской, которое встречалось на фотографиях и картинах вплоть до 1899 года, а затем про него нет никакой информации. Слишком уж приметная вещь. Старинная, подарок самого короля. Такие драгоценности все на учёте. Если бы его продали, следы бы остались. Тут Костик справедливо рассудил, что цены оно было немалой и вряд ли ушло из-под полы на чёрном рынке. При совершении купчей на такие ценности не один эксперт должен был свою подпись поставить, чтобы подлинность заверить. Разве что какой подпольный миллионер его тайно выкупил и все документы уничтожил. Такое возможно, но шансов мало. Значит, ожерелье с большой вероятностью осталось в семье Ленских, и оно либо спрятано в земле, либо вывезено в Европу. Тем же Каменским, к примеру, по просьбе Эльжбеты. Чем не версия? В минусе по второму вопросу находилось желание Ленских жертвовать деньги на благотворительность, и особенно на костёл. И, как следствие, пошатнувшиеся денежные дела семьи. И самый главный минус — слухи о том, что своими сокровищами Эльжбета заплатила за перенос границы. Ещё в минусе было то, что поисками сокровищ занималось местное население уже много лет, но так никакого следа или даже намёка на их существование не появилось. Сказки про охранявший их лесной дух ребята в учёт не брали — Костик настоял. Опять тупик. Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что.

Правда, в поисках клада оставалась одна малюсенькая зацепка. Строители, ремонтировавшие сарай на хуторе, были каким-то образом связаны с неизвестной тайной. Они что-то искали, и были уверены, что это что-то находится на хуторе. Значит, ещё оставался ряд шагов, которые Лида и Костя могли предпринять. Это обыскать участок на хуторе при помощи металлоискателя, выяснить что-нибудь ещё про Лиходиевского. И, наконец, оставалась призрачная надежда на случайную находку неожиданной подсказки. Поэтому придётся ещё раз пересмотреть все вещи, которые остались от Ленских в «Суле» и в Рубежевичах. Если ничего нового не появится, то поиски следует прекращать.

Домой кладоискатели ехали совсем без настроения. Папа сразу заметил это и спросил:

— Что такие грустные?

— Просто устали целый день на жаре по городу ходить, — с неохотой ответила Лида.

Костю отвезли домой. Папа ещё раз переспросил у Лиды:

— Доча. Что всё-таки произошло? Вы с Костиком поссорились?

— Нет, пап. Просто делаешь-делаешь что-то, а ничего не получается.

— Ты о чём?

— Па. Не могу сказать. Это наша тайна с Костиком. А у тебя бывает такое? Чем больше стараешься, тем всё хуже выходит.

— Так часто происходит.

— И как быть?

— Продолжать. Верить в себя. Как бы странно это ни звучало: решение приходит откуда его совсем не ждёшь. И приходит оно как раз тогда, когда уже ничего сделать не можешь, в самый последний момент. И пока его нет, значит, ты ещё не всё сделала. Похоже на то?

— Да, — согласилась Лида. — Ещё кое-что не доделала. Спасибо, папуля. Ты меня приободрил.

— И всё-таки, — продолжил папа. — Не хочешь рассказать, чем вы там занимаетесь?

— Пока что нет. Но обещаю, что позже расскажу.

— Ну смотри, Лидия. Только бы поздно не было.

Девочка внимательно посмотрела на папу. Он только в крайних случаях называл её Лидией, когда сердился или очень сильно переживал.

Глава 12. Буря

Следующие несколько дней пролетели в обычных хлопотах. Ни Лида, ни Костик совсем не занимались поисками. Мальчика работой загрузил дедушка. До «Купалья» оставалось всего шесть дней. Поэтому и у Лиды увеличились по продолжительности тренировки. На обоих напала какая-то апатия. Похоже, они устали от ежедневных поисков. Плюс ко всему ещё и жара стояла невыносимая. Девочка после тренировки не вылезала из озера. С момента приезда на хутор кожа её приобрела бронзовый оттенок. Папа всё время проводил на хуторе. Рабочих он так и не нашёл, поэтому своими силами пытался навести маломальский порядок в сарае. Он сколотил из досок стеллажи и всё, что лежало на улице, аккуратно вернул назад. Его постоянное присутствие на хуторе не давало никаких шансов ребятам незаметно обследовать участок.

Сегодняшний день выдался особенно жарким. С раннего утра стояла невыносимая духота. Воздух, казалось, превратился в желе и застыл. Не чувствовалось ни одного, даже слабого дуновения ветра. Костик не казал носа из музея, спасаясь в его прохладе от пекла на улице. Юля запланировала первую генеральную репетицию в платьях, но стоило только девочкам надеть свои наряды и сесть верхом, как они за несколько минут вымокли насквозь от пота. Пришлось снять платья. Лошадей постоянно кусали зыки, поэтому девочки тренировались с ветками полыни в руках, отмахиваясь от назойливых насекомых. Но это не спасало. То здесь, то там на лоснящихся боках несчастных животных выступали крупные алые капли густой крови от укусов. Кое-как отъездив программу, Лида с облегчением завела Гоню в конюшню и направилась к озеру. Даже вода, раньше такая прохладная и прозрачная, за последние дни нагрелась и уже не освежала. Лиду не оставляло ощущение, что она погружается в тёплый кисель. Казалось, что жизнь в «Суле» замерла. Редкие посетители пытались найти тенёк, чтобы переждать дневной зной. Строители походили на сонных мух. Их голые коричневые плечи блестели то ли от пота, то ли от воды, которой они ежечасно обливались. Лиде вспомнилась Испания, где они с папой отдыхали прошлым летом. Там жизнь после обеда и до самого вечера замирала из-за невообразимой жары. Девочке тогда казалось, что она очутилась на раскалённой сковородке. Хотя для испанцев это было делом привычным. Они даже название придумали — сиеста. Не в силах больше находиться на улице, Лида забежала в кафе, где было так приятно прохладно от работавшего кондиционера. Там она наткнулась на Андрея, который о чём-то беседовал с невысоким бородатым дядечкой в солнечных очках.

— Лида. Подойди к нам на минуточку, — позвал он.

— Здравствуйте, дядя Андрей.

— Это наш пилот Сергей Иванович. Он сейчас как раз свободен и может взять тебя на обещанный двухчасовой полёт. Наверху не так жарко, так что сейчас идеальное время для полёта.

— Вау, супер! А можно Костика тоже взять?

— Конечно, бери.

— Андрей Валерьевич, — обратился пилот к дяде Андрею. — Можем только на час. На вечер по прогнозу сильный ветер. Поэтому машину надо успеть в ангар спрятать. Да и ветер может раньше подняться. А ближайший час гарантированно идеальные условия для полёта. Тебя Лидой зовут? — обратился он к девочке.

— Да!

— Давай, Лида, через пять минут жду вас с Костиком на вертолётной площадке. Знаешь, где она находится?

— Знаю, — крикнула Лида, уже выбегая из кафе.

Костика упрашивать не пришлось. Как только он услышал о полёте, то тут же оставил все бумаги и направился за Лидой.

— Константин, — послышался недовольный голос Олега Михайловича. — У нас ещё столько дел на сегодня.

— Ну дедушка. Всего на час. Обещаю, что всё сегодня закончим.

— Я ему помогу, — поддержала Лида мальчика.

— Хорошо. Только не задерживайтесь.

Дети пулей помчались на вертолётную площадку, где ярко-красная каплевидная машина, похожая на большую стрекозу, уже вращала винтами. Ещё несколько минут и они поднялись в воздух. Было немного непривычно переговариваться в наушниках. Яркое солнце слепило глаза, и пилот выдал им по паре солнцезащитных очков.

— Ну что, молодёжь, куда полетим? — послышался его голос в наушниках.

— Чтобы самые красивые места посмотреть, — ответила Лида.

Пилот накренил вертолёт и начал описывать длинные круги в воздухе, всё больше удаляясь от маёнтка. Лиде было очень страшно. Она первый раз летала на вертолёте, и это оказалось намного страшнее, чем на самолёте. Машина иногда ныряла вниз, и девочка ощущала пустоту в животе.

— А вот наш хутор! — воскликнула девочка, показывая пальцем вниз.

Она заметила маленькую фигурку папы, который продолжал возиться возле сарая. Пилот сделал второй круг над домом, слегка снизившись. Папа помахал им рукой. Он, конечно, не мог видеть дочь, но знал, что она сейчас полетела на вертолёте, так как Лида отправила ему сообщение перед вылетом. Пилот стал подниматься всё выше и выше. Вдали всё казалось немного размытым и таяло в синеватой дымке. Сергей Иванович показал пальцем куда-то вправо и сказал: «Минск». Ребята повернули головы и начали всматриваться в высокие многоэтажки, которые вырастали из земли. Поверхность внизу напоминала скроенное ситцевое одеяло, разрезанное серыми нитками дорог, на которых были заметны редкие крошечные автомобили.

— А можно над Рубежевичами пролететь? — послышался неуверенный голос Костика.

— Скоро пролетим, — ответил Сергей Иванович. — Сейчас направляемся к Столбцам. Там над Нёманом пройдём на малой высоте.

Через несколько минут пилот указал на городишко под ними, коротко информируя: «Рубежевичи». Сколько ни силился Костик найти свой дом, так и не удалось. Слишком быстро они проскочили над городом, вид которого сверху был непривычен для мальчика. Правда, хорошо был заметен костёл, острые шпили которого, казалось, протыкали небо. Вертолёт шёл уже ниже, поэтому и скорость ощущалась по-другому. Лида с восторгом наблюдала за мелькавшими внизу полями и деревьями, перемежавшимися редкими деревеньками и одинокими хуторами. Видя, что пассажиры освоились, пилот заложил несколько виражей, тем самым вызвав у ребят восторженный смех. Вскоре впереди показалась гладь Нёмана. Резко заложив вправо и максимально накренив машину, пилот вышел точнёхонько над рекой и продолжил полёт совсем низко над водой. Берега Нёмана, густо поросшие буйным зелёным кустарником, окаймляли русло реки. Иногда внизу попадались рыбацкие лодки, люди с которых недовольно махали руками на летящую машину, которая шла словно по ниточке, плавно повторяя все изгибы реки. Напряжение девочки сменилось ощущением полной свободы, и радость переполняла её. Вертолёт вскоре взмыл вверх и набрал приличную высоту. Его несколько раз сильно тряхнуло, и у Лиды опять душа ушла в пятки. Она вопросительно взглянула на пилота.

— Погода меняется, — успокаивающим тоном произнёс тот. — Холодный фронт надвигается.

Он показал вдаль, где высоко в небе расползалось тёмно-сизое облако. Верх облака был покрыт пеной кучерявых белых облаков, а низ опускался до самой земли.

— Молния! — вдруг воскликнула Лида, показывая пальцем на облако.

— Гроза будет, — опять спокойно и уверенно произнёс Сергей Иванович. —Пора возвращаться. Эта туча к вечеру и до «Сулы» доберётся.

Обратная дорога прошла спокойно. Сергей Иванович сделал ещё два круга над «Сулой» и аккуратно приземлился. Лида заметила, что у посадочной площадки её ожидал папа.

— Ну как, понравилось? — спросил он дочь, как только та выбралась из вертолёта.

— Пап. Вообще. Это было так круто. У нас ещё час в запасе остался. Слетаем в другой раз вместе?

— Слетаем.

— А ты чего здесь?

— Волноваться начал. По прогнозу гроза ожидается. Вот и решил тебя встретить.

Лида только сейчас обратила внимание, что солнце исчезло за плотными низкими облаками. Временами поднимались порывы холодного ветра. Воздух стал очень свежим, дышалось легко, и следа не осталось от дневной духоты. Тёмно-пунцовая туча сейчас хорошо была видна из «Сулы», и уже отчётливо доносился глухой рокот громовых раскатов. Рабочие быстро сворачивались, накрывая часть незаконченной крыши тёмно-зеленым брезентом. Возле кафе тоже все суетились. Официанты складывали зонтики и составляли пластиковые стулья. Всё кругом было наполнено тревогой. Даже лошади надрывно ржали в конюшне. На землю упали первые крупные капли дождя.

— Ого. Так быстро. Мы когда летали, гроза ещё далеко была, –— удивлённо произнесла Лида.

— Пойдёмте в кафе. Переждём дождь. Обычно, чем сильнее гроза, тем она быстрее проходит, — предложил папа.

Он завёл детей в кафе, а сам вышел наружу, чтобы помочь официантам. Вокруг быстро становилось всё пасмурнее. Через несколько минут стало совсем темно. И тут тишину разорвал громкий раскат грома совсем рядом. Лида вздрогнула от неожиданности. И как по команде с неба полился дождь. И не просто дождь, а какой-то безумный ливень. Кругом стояла стена дождя. Папа и работники оставили стулья и втиснулись в кафе. Они за секунду умудрились промокнуть насквозь.

— Во даёт, — с улыбкой произнёс папа, выжимая мокрые волосы.

Тем временем ветер усиливался. Сейчас он уже свистел и выл, набирая силу и пытаясь ворваться в маленькое кафе, где несколько десятков человек нашли себе укрытие. Под его натиском каркасное здание качалось и кренилось от каждого порыва. Только Лиде казалось, что это сама земля тяжко дышала и стонала под ними, вздымаясь и хрипя, как грудь у больного лихорадкой. Сквозь разрыв в облаках проникло немного света, и Лида обратила внимание, что дождь уже идёт не сверху вниз, а вовсе параллельно земле. Вдруг раздался глухой удар. Все обернулись. Это ветер повалил зонтики и вместе со столиками обрушил их на большое окно кафе. Лида подумала, что хорошо, что ещё стекло не разбилось. А шум все нарастал. Стены здания часто подрагивали, а кровельные балки натужно скрипели, как бы пытаясь вырваться из сложных связей стропильной конструкции на свободу. Грохот от капель дождя по крыше походил на топот множества ног. Люди в кафе уже кричали, чтобы услышать друг друга. Лида сидела с Костиком за столиком и вертела головой по сторонам, не веря своим глазам. Она первый раз в жизни наблюдала подобную бурю. Папа ходил от одного окна к другому, пытаясь что-то высмотреть в пелене дождя. Иногда он поворачивался к дочери и ободряюще подмигивал ей. Вдруг он засуетился и начал кому-то махать руками и кричать. Возле него собрались остальные посетители. Лида с Костиком тоже присоединились. То, что девочка увидела, когда блеснула молния, заставило её замереть от ужаса. У входа в музей с грозой боролся Олег Михайлович. Он тщетно пытался открыть дверь в музей. Мощный ветер не позволял ему это сделать. Археолог прекратил свои попытки и сейчас всматривался в дождь, пытаясь разглядеть вход в кафе. «Зачем же он вышел на улицу?» — подумала Лида. Тот сделал ещё несколько неуверенных попыток открыть дверь, затем махнул рукой и направился к кафе.

— Вот дуралей старый! — услышала девочка отчаянный возглас папы.

Она с тревогой наблюдала, как старик силился пробиться сквозь бурю, наклонившись в сторону ветра почти параллельно земле. Похоже, он ничего не видел, так как закрывал лицо руками. Вдруг он поскользнулся и упал. Мощный порыв ветра сдул его с дорожки и потянул по газону прочь от кафе. Раздался дружный вздох отчаяния. Папа повернулся к Лиде:

— Я пойду помогу ему. Только ни в коем случае не выходите на улицу. Слышишь! Ни в коем случае! — папа кричал. — Всё будет хорошо!

Он попытался открыть дверь, но порыв ветра резко захлопнул её. Ему помогли несколько человек. Папа упал на колени и пополз по дорожке. Затем сел на попу и, подхваченный ветром, легко заскользил по газону в том же направлении, куда исчез археолог. Он тут же пропал из виду.

Время, казалось, остановилось. Лида не до конца осознавала опасность, которая угрожала Костиному дедушке и её папе. Тем не менее ей было страшно и она очень беспокоилась. Ну, где же папа? Почему он не идёт. Девочка попробовала ему набрать, но связи не было. А время всё шло, и он не приходил. Костик сидел за столом, и его трясло от истерики. Лида с надеждой всматривалась в непогоду, ожидая, что вот-вот появится высокая фигура папы. Но никого.

Буря стихла так же быстро, как и началась. Ветер прекратился, но сильный дождь продолжался. Правда, уже не такой ливень, как вначале. Посветлело. Только всё равно ничего не было видно, потому что от раскалённой земли валил пар, который ограничивал видимость. Сзади раздался шум. Лида обернулась. В кафе с обратной стороны вошёл папа, поддерживающий Олега Михайловича. Старик хромал на одну ногу. При этом папа очень грубо ругался, обзывая археолога совсем плохими словами. Тот понуро ковылял, даже не пытаясь оправдываться. Смотреть на обоих было страшно. Вся одежда промокла и была порвана во многих местах. Люди приняли Олега Михайловича из рук папы и усадили археолога на диван. Папа от помощи отказался. Лида метнулась к нему и крепко обняла, сразу почувствовав, что моментально промокла от его одежды. Только ей сейчас было всё равно. Папа мягко отстранил дочку и усадил её за свободный стол. Затем уверенно направился в сторону бара, взял с полки бутылку и налил два стакана. Один тут же выпил сам, второй отнёс Олегу Михайловичу.

— Дайте ему выпить. Это коньяк, — он передал стакан одному из помогающих. — С ним всё в порядке. Просто подвернул ногу и находится в шоке.

Кругом посыпались вопросы. Все хотели узнать, что произошло.

— Повезло ему, — качая головой, ответил папа, наливая себе второй стакан. — Уткнулся в кран. Метрах в тридцати. Не успел разогнаться как следует, поэтому без последствий. И я за ним следом. Хорошо кабина была не заперта, мы там и пересидели.

В кафе забежал весь промокший дядя Андрей с пилотом. Они не имели представления о том, что произошло. И вот уже пришедший в себя Олег Михайлович весело рассказывал, как он прокатился по земле, почти как в детстве на санках. Все кругом смеялись очень громко и даже как-то неестественно. Папа сидел за столиком и потягивал коньяк. Лида пристроилась рядом и обнимала его, думая про себя, что в другой раз она никуда его не отпустит. Дядя Андрей рассказал, что ангар для вертолёта унесло ветром куда-то в лес. Сорвало часть крыши ремонтируемого здания. В лесу повалило много деревьев. Но, в общем и целом, могло быть хуже. Дождь прекратился, хотя солнце всё ещё пряталось за облаками. Грозовая туча быстро уплывала в сторону Минска. Все высыпали на улицу. Кругом всё было в каких-то обломках и разлетевшихся по всему парку пластиковых стульях. Несколько деревьев валялись на траве, вырванные с корнем. Корабль сорвало с якоря и отнесло к противоположному берегу. И только вертолёт, как ни в чём не бывало, стоял на прежнем месте, такой же ярко-красный и блестящий. Сергей Иванович всё радовался, что не успели его поставить в ангар и что у него превосходная аэродинамика, поэтому и ветер ему не страшен. А останки жёлтого металлического ангара засели высоко в верхушках деревьев и были хорошо видны с площадки. Отовсюду из зданий выходили люди и удивлённо оглядывались кругом.

— Пошли, Лидусь. Надо проверить, как наш хутор эту бурю пережил. А здесь и без нас забот хватает.

Он взял Лиду за руку и повёл к дому. По дороге заглянули к Лёдзе Петровне. Удивительно, но в деревне совсем не было разрушений. Удовлетворённый, папа направился к хутору. Лесная дорога оказалась перегороженной поваленными соснами в двух местах. Дом, как оказалось, не пострадал. Только ещё одно высокое дерево упало на погреб, разломав дверь и часть кирпичной стены. Отовсюду с земли поднимались облака пара. Стало опять очень тепло.

— Ну, всё не так и плохо, — сделал заключение папа. — Завтра всё приведём в порядок. А сейчас в дом. Надо собой заняться.

— Пап.

— Что, Лид?

— А ты такую бурю раньше видел?

— Нет. В такую первый раз попал.

Глава 13. Рубежевичи

Утром Лида проснулась от визгливого завывания бензопилы. Она вышла на крыльцо и увидела, как папа распиливает ствол упавшего на погреб дерева на небольшие поленья. Отрезанные ветки уже лежали в куче, предварительно посечённые на мелкие кусочки. Сенька одной рукой брал из кучи по ветке и с деловым видом переносил их на кострище, при этом второй рукой сжимая свою любимую куклу, с которой он никогда не расставался. Девочка, недолго думая, присоединилась к ним. За два часа с деревом было покончено. Папа на тачке отвёз все поленья и сложил за домом. Сенька проскользнул в погреб через разбитую дверь и вынес оттуда оставшихся кукол. Он сложил их всех у стены сарая и, довольный, улыбался.

— Это ещё не всё, — бодрым голосом сказал папа. — Надо ещё дорогу расчистить. А потом в «Сулу» наведаться, им помочь порядок навести.

Весь день они дружно занимались расчисткой территории. Даже тренировки сегодня не было. Оказывается, вчерашняя буря натворила-таки делов в имении. Дядя Андрей носился по парку как угорелый, сетуя на недостаток времени для подготовки к празднику. На помощь пришли некоторые жители окрестных сёл, которые не задела буря. Лида давно не испытывала такой радости от физической работы. Но дело даже не в работе, а в том духе, который объединил всех в этот день. Это совсем не напоминало их школьные субботники, которые проводились больше для галочки, нежели с какой-то пользой. Никто не жаловался на усталость или на тяжёлый труд. Все старались друг другу помочь. Работу, которую, казалось, невозможно было сделать и за неделю, закончили за один день, правда поздно к вечеру и уже при свете фонарей. Даже на обед никто не отрывался. Дядя Андрей лично вынес из кафе целую корзину бутербродов и обходил каждого, уговаривая поесть. Даже маленький Сенька внёс свою лепту в общий труд. Он никак не хотел собираться домой и согласился уйти, только когда дядя Андрей пообещал подарить ему новую куклу. Костик оставил работу в музее и присоединился к коллективу. Несмотря на вчерашние приключения, Олег Михайлович приехал в «Сулу». Первое время он тоже пытался помогать, но боль в ноге давала о себе знать. Его прогнали в музей, где от него было больше толку. Вчерашнее происшествие вспоминали не иначе как с юмором. Один молоденький официант смешно пародировал неуклюжие попытки археолога бороться со стихией. При этом в конце он неизменно изображал искренний испуг на лице археолога, показывая, как тот, подхваченный ветром, скользил по траве под дождём. Это вызывало взрыв хохота у окружающих. Надо отдать должное Олегу Михайловичу, он нашёл возможность выразить горячую благодарность Лидиному папе, долго пожимая его руку и что-то говоря.

— Лид, — обратился папа к дочери. — Олег Михайлович благодарил меня за какое-то пирожное. Ты не скажешь, что он имел в виду?

— Ай, да ерунда. Мы с Костиком угостили его пирожным. Ну и просто сказали, что это от тебя.

Папа с подозрением уставился на обоих, видимо не поверил, но допытываться не стал. Археолог упросил его отпустить Лиду сегодня к ним в гости, чтобы дети смогли на следующий день сходить в костёл и краеведческий музей. Олег Михайлович клятвенно заверял, что завтра к началу тренировки он доставит Лиду в «Сулу». Сначала папа возражал, говоря, что не видит смысла Лиде ехать ночевать в Рубежевичах, когда он и сам может привезти её завтра утром. Но дочь упросила его. Сегодняшний день вернул ей силы и желание продолжить поиски, и она хотела обсудить ещё раз планы с Костиком.

Семья Костика жила в большом частном доме на окраине города. Девочке выделили отдельную комнату. Только сил на разговоры ни у неё, ни у Костика уже не осталось. Как только они зашли в дом, детей сморил глубокий сон.

Утром рано, позавтракав на скорую руку, вся компания направилась в костёл. Олег Михайлович уже вполне сносно передвигался, только попросил детей не спешить.

— Лидия. Ты раньше в костёлах бывала? — спросил он по дороге у девочки.

— Да. Мы с мамой почти каждое воскресенье ходили. В Минске есть костёл за площадью Победы, где служба по утрам специально для детей проводится.

— Так мама у тебя была католичкой?

— Ну да. И я тоже. А папа православный. Хотя он в церковь не ходит. Он с нами в костёл ходил.

— Удивительно. Почему же твоя мама была католической веры? Как правило, в этом вопросе дети следуют вере родителей. А она была сиротой. Очень странно. Должна быть какая-то очень веская причина. Не понимаю.

— Дедушка. А почему это так важно? — уточнил Костик.

— Это подтверждает то, что мама Лиды знала чуть больше о своих родителях, чем она говорила. Скажи, Лида, а после мамы остались какие-нибудь письма или дневники?

— Ничего не осталось. Только маленькая коробочка с украшениями. Мне её папа передал.

— Олег Михайлович, — обратилась к археологу Лида. — А откуда такое название «Рубежевичи». Это из-за того, что граница здесь после переноса проходила?

— Ты правильно подумала, Лидия, — ответил археолог. — Слово «Рубежевичи» как раз происходит от слова «рубеж», что значит граница. Только это не та граница, о которой ты сказала. Здесь ещё в XVI веке проходила граница Литовского княжества. Хотя весьма символично, что и новая граница с Польшей здесь пролегла. Видимо, перед делёжкой кто-то из власть имущих заглянул в старые карты и решил не сильно ломать себе голову над географией.

— Опять всё с границами связано. Прямо мистика какая-то. Сколько раз мы с папой границу пересекали, когда в Польшу или в Литву ездили. Никогда не думала, что она такое влияние на жизнь оказывает. Хватало и того, что мы иной раз там полдня могли провести, пока пересечём. А пограничникам хоть бы что. Уйдут себе на перерыв, а ты стой, как болван. Мёрзни. Или от жары мучайся. Папа каждый раз на эту систему злился. Они всё друг на дружку сваливали. Наши пограничники говорили, что из-за поляков задержка. А те, в свою очередь, на наших вешали всю вину. Папа, говорил, что сами-то пограничники по специальным пропускам без очереди проезжают. Вот если бы отменили эти пропуска, то давно уже порядок на границе навели бы. А так только над людьми издеваются. Причём и те и другие.

— Да уж, это точно, — расхохотался Олег Михайлович. – Если бы председатель погранкомитета, а лучше его жена в очереди денёк простояли без воды и нормального туалета, дело бы на лад пошло. Я и сам сколько раз там маялся. Вообще, эта граница для нас как злой гений какой-то. Ещё со времён Союза это пошло. Какое-то мистическое, чуть ли не сакральное место. Хоть и все документы на руках, а всё равно на цыпочках проходишь. Дыхание сдерживаешь, чтобы чего лишнего не сказать. На границе ты совсем бесправный. Любой дурак может тебя надолго задержать, просто от того, что ты ему не понравился. И судиться не с кем. Другая страна. И у своих защиты не испросишь. Такие же оболдуи. Пограничье — это особое место. И психология у людей своя, особая. Привыкли люди постоянно на стороже находиться. В любой день всё поменяться может. Ну а те, кто пошустрее, всегда кусок хлеба благодаря границе имеют. У нас до 39-го года здесь контрабанда просто процветала.

— Что ещё за контрабанда? — не сдержалась и перебила старика Лида.

— Это, моя дорогая, ещё один миф, придуманный государством. Чушь собачья, — не удержался и в сердцах выпалил Олег Михайлович. — С одной стороны, контрабандой называют всё, что незаконно границу пересекает. Вроде как и логично звучит. А чуть разбираться начнёшь, так волосы дыбом встают. Ну почему, я вас спрашиваю, продукты питания, одежда, лекарства, даже простой шоколад объявляли контрабандой и запрещали перевозить через границу? Никакой логической причины этому не существует. Люди хотят кушать, красиво одеваться. Какое право власть имеет им запрещать это? Всё просто. Власти тоже надо на чём-то нагреть руки, особенно отдельным её представителям. Вот и получалось, что днём один и тот же пограничник лишний кусок хлеба у честного труженика забирал при пересечении границы. А ночью за деньги пропускал целые караваны контрабандистов. Ну да ладно. Что-то я разошёлся не на шутку и уж совсем не детские темы начал с вами обсуждать. Вот уже и пришли.

Олег Михайлович вошёл в костёл. Дети проследовали за ним. Несмотря на ранний час, народу на службе было много. Все скамьи были заняты, как и часть прохода. Ксёндз Владимир с алтаря рассказывал прихожанам какую-то библейскую историю. Лида встречала его раньше и сразу узнала. Он приезжал освящать их хутор после завершения ремонта. На это папу долго уговаривала Лёдзя Петровна. Папа сначала сопротивлялся, но потом уступил. Ксёндз Владимир брил голову наголо, что придавало слегка устрашающий вид его и без того коренастой фигуре. Его очень боялись все набожные бабульки из окрестных деревень, поскольку даже наставления он делал таким грозным тоном и с суровым выражением лица, что они прятали глаза в пол и истошно крестились. Пашка, который по воскресеньям прислуживал на проповедях, рассказывал Лиде, что время от времени местные бабульки злословили за спиной ксёндза, вспоминая, что в детстве тот был непутёвым и учился на одни тройки. А сейчас, гляди ты, их жизни поучает. Только Лиде он всё равно нравился. Какой-то от него добрый дух исходил. Однажды они с папой повстречали его в лесу, собирающего грибы. Они около часа шли по лесу вместе, мило беседуя. При этом ксёндз Владимир показал девочке несколько своих секретных грибных мест.

Через некоторое время Лида заметила на себе пытливые взгляды окружающих. Вокруг слышалось перешёптывание. Краем уха девочка уловила уже надоевшее ей слово «паненка». Вскоре это стало невыносимым. Уже все оборачивались и без стеснения показывали на неё пальцем. Еле дождавшись завершения службы, Лида с облегчением покинула костёл.

— Знаете, Олег Михайлович. Лучше мы в другой раз с Костиком сюда придём. И в школу тоже, когда людей поменьше будет. А у меня сегодня и тренировка раньше начинается. Давайте в «Сулу» поедем.

Занятия немного отвлекли девочку от неприятного ощущения, которое осталось от Рубежевичей. На завтра назначили генеральную репетицию, и Лида задержалась в конюшне, где они с девочками ещё несколько раз повторили сценарий выступления. Костик ожидал её на лавочке возле манежа. Усталая Лида присела рядом. Они некоторое время молчали.

— Ты в порядке? — первым заговорил Костик.

— Да. Только устала. Кстати, завтра папы до обеда не будет. Утром приезжай с металлоискателем к девяти. Сможешь?

— Приеду.

Глава 14. Поиски на хуторе

— Ну что так долго? — недовольно спросила Лида Костика, когда мальчик въехал на хутор. К раме его велосипеда был привязан металлоискатель.

— А ты думаешь, так легко эту бандуру тянуть, да ещё чтобы никто не видел? — огрызнулся мальчик. — И вообще, что это ты раскомандовалась?

— Ничего не раскомандовалась. Просто папы только до обеда не будет. Откуда начнём?

— Давай от сарая. Будем по кругу идти и удаляться от центра. Так точно ничего не пропустим, — сказал Костя, примеряя наушники.

Он остановился через десять шагов.

— Тащи лопату. А лучше совок, — сказал он девочке.

Лида пулей сбегала в сарай и принесла небольшую лопатку с узким лезвием, которую ей подарил в прошлом году папа. Она дрожащими руками принялась ковырять землю рядом с Костиной ногой.

— Да разве так копают. Ты только всё засыплешь. Дай сюда, — мальчик взял лопатку из Лидиных рук и начал медленно снимать кусок дёрна. Затем аккуратно, слой за слоем, убирал землю. Послышался тонкий звук удара о металл. Костя с волнением убрал лопату и запустил руку в ямку. Он извлёк оттуда длинный ржавый гвоздь.

— Ну, если мы каждый гвоздь будем откапывать, то и за всю жизнь не закончим, — разочарованно произнесла девочка. — Знаешь, сколько здесь этих железяк после стройки осталось?

— Стоило связываться с девчонкой. С первым препятствием столкнулась и уже нюни распустила. А ты что, хочешь за пять минут клад найти? Мы на раскопках можем вдесятером месяц ради одного черепка по крупицам землю рыть. Или каждый гвоздь доставать будем, или я пошёл отсюда!

— Ладно давай дальше. Только не умничай. Самого, небось, за бутербродами в магазин посылают. Раскопщик нашёлся. Ой! — вдруг воскликнула Лида, поглядев на яму. — Мы таким манером весь хутор, как кроты, перероем. Не надо и камеру смотреть, чтобы понять, что здесь кладоискатели копались.

— Неси пустое ведро. Я землю в него буду сыпать. А дёрн на плёнку выкладывать. Придётся каждую ямку засыпать и дёрном притаптывать.

Прошло два часа. В результате на траве лежала горка гвоздей, шурупов, каких-то железяк и две поломанные вилки. Костик любовался старой дверной щеколдой, которую он минуту назад выкопал.

— Смотри, какая вещь! Настоящая. Её кузнец ковал. У меня у бабушки в доме такие. Я её себе заберу, хорошо?

— Костик, ты дурак? Мы сюда разве за этим пришли?

Мальчик сунул щеколду в карман и продолжил поиски. К ребятам подошёл Сенька.

— Привет, Сенька, — сказала Лида. — А мы тут в песочницу играем.

Сенька примостился рядом с девочкой и начал заплетать свою куклу. Поиски продолжились.

— Всё! Хватит. Без толку всё это, – устало произнёс Костя спустя ещё некоторое время. — Рядом с сараем мы всё проверили, а дальше непонятно, где копать. Слишком большой район поисков. Надо сначала стратегию придумать, а потом искать.

— Согласна, — ответила Лида. — Надо ещё какой-то информации раздобыть, чтобы точно знать. Девочка последний час даже не помогала Костику, а просто уныло сидела на траве и наблюдала за его работой, утратив былое рвение. Настроение совсем испортилось.

— Вот мы дурные! — внезапно хлопнул себя по лбу Костя. — Слушай. А может, клад уже давно нашли?

— Кто, интересно?

— А как ты думаешь, на какие средства «Сула» восстанавливается? Ты представляешь, сколько деньжищ требуется, чтобы всё реконструировать. А сколько нового построено. Один рыцарский замок чего стоит. Там по проекту одна только башня как девятиэтажка по высоте будет. А прибавь пивоварню, рестораны, гостиницы и гостевые домики. Между прочим, сейчас ещё какие-то работы на дальнем участке затеяли. Озеро, корабль, новые конюшни.

— Так они же, наверное, что-то зарабатывают на этом. Одни входные билеты сколько приносят. И ресторан не самый дешёвый. Хотя кормят вкусно, — Лида с наслаждением закатила глаза, вспоминая божественную картофельную кишку.

— Лид. Да ты прислушайся, о чём работники всё время талдычат, — не унимался мальчик. — Говорят, что средства, как в трубу, вылетают.

— Костик. Ты что, намекаешь, что это дядя Андрей сокровища нашёл, что ли?

— Ну да. У него больше всего шансов было. Он же всю территорию экскаваторами перекопал.

— Костик. Ты себе представляешь дядю Андрея за рулём экскаватора, при свете луны роющегося в земле? А потом он вдруг находит сокровища и с загадочным видом, потирая руки, несёт их на твой чёрный рынок. При этом он улыбается, как злодей из мультика, и крадётся назад с мешком вырученных денег. Там же рабочие всё копали. Если бы они обнаружили, то вряд ли поскакали бы вприпрыжку к дяде Андрею хвастаться своей находкой. И потом, ты путаешь ваши раскопки с работой экскаватора. Видел, какой у него ковш здоровенный? Там не то что сундук с золотом затеряется, а пол вашего музея. Они же не кисточками землю метут.

— Наверное, ты права, — усомнился в своей версии мальчик.

— Ах, если бы так и было, — продолжала Лида, — наверное, это было бы самое лучшее применение кладу. Всё как бы на свои места вернулось. Все живы-здоровы. И сколько пользы людям. В «Суле» же можно не просто брюхо себе набить, но и к прошлому прикоснуться. Да ты лучше меня про это понимать должен. Вы же с дедом как раз этим и занимаетесь. Ещё и за деньги. Где твоя благодарность? Так Андрей Валерьевич ещё и возится с твоим дедом, как с писаной торбой. «Ах, Андрей Валерьевич, позаботьтесь, чтобы это фото пополнило экспонаты музея», — передразнила Лида слова археолога. Да если бы не дядя Андрей, то уже лет через десять бы никто и не вспомнил ни про «Сулу», ни про Эльжбету. Всё поросло бы травой, как старая граница в лесу, а деревенские бы только коров на месте усадьбы пасли. Может, лет через триста такие археологи, как ты, и откопали бы останки «Сулы» и напридумывали бы всякой ерунды про то, что здесь раньше было. Сказали бы, что древнее городище или ещё что похлеще. А тут тебе палец о палец ударять не надо. Приходи на всё готовое. Всё заботливо восстановлено, всё по полочкам разложено. Только слушай экскурсоводов да кофеёк в ресторане попивай.

— Ладно. Глупость сказал. А ты уже и рада, давай меня добивать.

— Слушай, Костик. А мы же с тобой так и не придумали, что с кладом делать будем, если найдём. Вдруг ты решишь всё себе забрать и меня зарезать, чтобы не делиться. А что? Нож у тебя есть, дядя Володя подарил.

Поняв, что Лида подшучивает над ним, он в том же духе ответил:

— Так это ещё кто от кого избавиться решит. Твой папа рассказывал, как ты по тарелочкам в тире молотила. Почти без промахов. Не успею и ста шагов пробежать, как всадишь мне заряд пониже спины.

Ребята весело засмеялись.

— А всё-таки, — уже серьёзно спросила девочка. — Если найдём сокровища, что делать с ними будем?

— Как что? Я же археолог. Конечно, государству сдадим.

— И что, за так? И себе ничего не возьмёшь?

— Ну, вообще-то, это не совсем официальные археологические поиски. Значит, мы действуем как частные лица. Поэтому можем рассчитывать на вознаграждение в четверть от оценочной стоимости. Но это тоже огромная сумма.

— И что ты с этой суммой делать будешь? Сразу завидным женихом станешь?

— Не знаю. Не думал. Дедушке, наверное, отдам. Родителям. Часть себе оставлю, в банк положу. Учёбу за границей оплатить смогу. Может, путешествовать поеду по всему миру. По местам древних цивилизаций. Туда один билет на самолёт знаешь сколько стоит? Да что ты прицепилась? А сама как поступишь?

Лиду, которая только что издевалась над другом, этот вопрос и саму поверг в ступор. Она никогда не думала на эту тему. Поиск сокровищ для неё был скорее игрой, чем источником обогащения. Да и не нуждалась она никогда в деньгах. Папа всегда давал ей всё, что требовалось.

— Не знаю, Костик. Скорее, папе отдам. Он грамотный, разберётся.

— Давай сворачиваться, — вздохнул Костя, пытаясь оставить неприятный разговор. — Надо ещё успеть порядок навести, чтобы папа твой ни о чём не догадался. Да. А ты место, где ночью того человека видела, сможешь сейчас показать?

— Примерно могу. Всё-таки темно было. А что?

— Посмотрим. Может, он какие улики после себя оставил.

Ребята двинулись на дальний край участка в сторону леса. Пройдя с десяток шагов между деревьев, Лида неуверенно остановилась и огляделась.

— Где-то здесь.

Костик пригнул вниз голову и начал методично ходить кругами, внимательно всматриваясь в сухую траву.

— Нашёл! — воскликнул он радостно.

— Клад, надеюсь, — съязвила Лида.

— Смотри.

У Кости на ладони лежало несколько затоптанных окурков. Он с довольным видом заключил:

— Это точно от него осталось. Все окурки в одном месте. Значит, долго стоял и караулил. Сигареты «Корона». Ты, кстати, не знаешь, какие сигареты Лиходиевский с напарником курили? — обратился он к Лиде.

— Откуда?

— Ну ты же следила за ними, а такой важной детали не приметила.

— Слушай, сыщик. Возле сарая стоит пол-литровая банка, куда они свои окурки бросали. Вот и глянь, если интересно. Ты что, кроме трёх несчастных окурков больше ничего не нашёл?

— Нет. Даже следов не видно. Лес сухой.

— Пошли уже. Вот-вот папа нагрянет.

— Ладно, идём. Покажи банку.

Лида дошла до сарая и протянула мальчику грязную стеклянную банку, полную окурков.

— Интересно, — протянул мальчик. — Половина банки в окурках от «Короны». Но дальше несколько свежих «Мальборо». Это как понять?

— Да всё понятно. Строители «Корону» курили. А как папа их вытурил, он сам за стройку взялся. Ну и свои сигареты в банку сверху кидал. Он точно «Мальборо» курит. Только это тайна. Не проговорись. Он это скрывает от меня.

— Ещё один секрет. Мы скоро как банк секретов будем. Когда-нибудь не удержимся — лопнем. Но теперь ясно, что наблюдатель в лесу, по всей видимости, кто-то из строителей. Что это нам даёт?

— Ничего не даёт, — усталым голосом ответила Лида. — Мы и так об этом догадывались. А вот если ты через пять минут не исчезнешь, то приедет папа. И он точно тебе надаёт по шее.

— А где Сенька? — спросил Костя.

Лида оглянулась кругом. Кукла лежала на земле, значит, он где-то здесь.

— Сеня! Сеня! — позвала девочка.

Сенька вылез из дырки в стене погреба. Он тянул ещё две куклы. Лида рассмеялась.

— Да он в погребе был. У него там склад кукол. Пошли домой, Сенька. Бабушка уже заждалась, наверное.

Костя сложил металлоискатель и привязал к велосипеду.

— Поеду я. Мне его надо ещё незаметно назад вернуть.

— Давай, до завтра, — попрощалась с ним девочка. — Прости, что так на тебя насела без причины. Просто надеялась, что нам повезти должно и сразу клад найдём. А по итогу одно расстройство. Да и как ни старались аккуратно, всё равно заметно, что кто-то на участке ковырялся. Не знаю, как папе объяснить, если спросит. Будем надеяться на его обычную рассеянность. Он иногда совсем не замечает, что под носом творится. Слишком много думает без остановки.

Глава 15. Подготовка к празднику

Два последних дня для Лиды пролетели как одно мгновение. Она напрочь забыла о Костике и сокровищах. Все мысли девочки были заняты подготовкой к празднику. Дважды в день делали прогон уже полностью в костюмах и под музыку. Разве что лошадей не украшали, хотя на сам праздник Юля собиралась вплести в гривы животных цветы. Лида с интересом наблюдала, как к празднику готовились остальные площадки. На пляже прямо в песок вкопали деревянный столб с колесом от телеги наверху. Вокруг столба сложили сухие ветки. Это будет костёр. Вся территория парка была разделена на несколько участков, где устраивались навесы со столами для угощения. Для детей возвели детский городок. Пожалуй, самыми интересными были приготовления к битве с нечистью, которую готовили ребята из Гродно, специально приглашённые к празднику. Часть из них, переодетых в богатырей, проплывали на корабле по озеру. В то же время из воды на корабль пытались залезть всякие кикиморы и водяные. Некоторым это удавалось, и на палубе разворачивалось сражение. Потом нечисть сбрасывали в воду. Выглядело всё очень прикольно. На берегу возвели два большущих прожектора, так как это представление планировалось в полночь. А недалеко от кафе на ровной площадке заканчивали установку двенадцати больших валунов в форме круга. Дядя Андрей называл это древним капищем и говорил, что здесь гости будут вызывать духов. Лиде стало немного не по себе. Она даже спросила у дяди Андрея, что потом гости с этими духами делать будут. Тот не ответил, а только рассмеялся.

Папа несколько раз приходил в «Сулу» и наблюдал за работами, сидя рядом с Лидой.

— Да-а-а, — протянул он. — Тяжко им придётся. Купалье на субботу выпадает, так что народу тьма приедет. У тебя во сколько выступление?

— В десять вечера. Вообще, начало в восемь, но Юля говорит, что надо гостей разогреть сначала.

— В десять хорошо. Не так жарко будет. А что до этого будешь делать?

— Днём буду помогать готовиться. Венки с девочками сплетём, дерево купальское украсим. А с семи мы будем в нарядах у ворот гостей встречать.

— И что? До самого утра собираешься гулять? — спросил папа.

— Конечно, мы же ночью будем венки в озеро пускать, — бодро ответила девочка. — Пап.

— Да?

— Можно тебя попросить о чём-то?

— О чём?

— Чтобы ты не сидел, как всегда, в сторонке и не скучал. А поводил хороводы, попрыгал через огонь. Куча конкурсов будет.

— А кто сказал, что я скучаю, когда сижу в сторонке? — рассмеялся папа.

— Ну па. Ну пожалуйста, — настаивала Лида.

— Обещаю. Буду веселиться со всеми.

— Интересно, — задумчиво протянула девочка. — А почему мы раньше Купалье не праздновали?

— Ну, наверное, потому что тебе ещё было не интересно, а мне уже не интересно.

— А Юля сказала, что научит на суженого гадать.

— На су-у-уженого? — медленно произнёс папа. – Не рановато ли тебе на суженого? Может, и папараць-кветку ещё пойдёшь в лес искать ночью?

— Ну пап, — Лидка смущённо засмеялась и ткнула его кулачком в плечо. — Надо всё по правилам делать. Юля говорит, что нельзя бога Купалу гневить.

Тут папа опять засмеялся.

— Так нет такого бога и не было никогда. Чего только люди от невежества не придумают.

— А что же это за Купала тогда такой? — удивлённо спросила девочка.

— Был такой пророк Иоанн Креститель. Он окунал людей в воду и так их от грехов очищал. Он и Иисуса Христа в реке искупал. Вот от него праздник и называется — Купалье. А по-английски его зовут Джон Баптист, что значит креститель. Ты, может, слышала, что есть церкви баптистские? Так вот, они его очень почитают.

— Блин. Откуда ты всё это знаешь?

— Ах, доча. У нас почти в каждом доме Библия есть, да не одна, наверное. Только хорошо если один из десяти её прочитал. Вон, на пасху все с ума сходят, а никто даже не знает, почему яйца в красный цвет красят.

— А почему?

— Это старый еврейский праздник. Раньше, до рождения Христа, евреи в рабстве были у египетского фараона. И никак он не хотел их из рабства освобождать. Тогда им Бог помог. Ночью он прошёл над домами египтян и убивал всех египетских младенцев. А чтобы не убить еврейских детей, он наказал им двери своих домов кровью помазать. Вот евреи после этого и празднуют этот день, а символом освобождения является красный цвет яйца. А потом уже так совпало, что убитый Иисус воскрес в этот же день. Потому и называют пасху днём Воскресения Христова. И воскресенье — день недели — у нас так поэтому называется.

— И что, про это всё в Библии написано? — удивилась Лида. — А я думала, там одна скукотища.

— И в Библии тоже. Ну и случилась со мной ещё одна история, — папа задумчиво улыбнулся.

— Ну расскажи.

— Так, ничего особенного. Да и давно это было.

— Ну пап. Расскажи.

Папа молчал и о чём-то думал. На лице его блуждала довольная улыбка.

— В общем, это было лет тридцать назад. Я как раз школу закончил и в университет поступил. А тогда много всяких новых церквей стало в Беларуси появляться. Даже в метро ездили разные там зазывалы. Короче, был у меня дружок Лёха. Он тогда на лето и влез в какую-то программу. Это в Литве было. Советский Союз уже развалился, но границ ещё не было. Так, чтобы скучно не было, он и меня утянул за компанию. Интересно было. Жили в бывшем пионерском лагере. Все преподаватели американцы были, и уроки на английском велись. Проезд и проживание бесплатно, ещё и кормили хорошо, на экскурсии возили. А время тогда смутное было. Родителям трудно приходилось. Я ещё не работал, денег на море съездить и в помине не было. Я вообще на море первый раз попал, когда мне двадцать пять лет исполнилось. Вот я там всю Библию на английском и проштудировал. По шесть часов в день занятия были.

— И чем закончилось? — спросила Лида.

— Попёрли нас оттуда через полтора месяца, — расхохотался папа. — За нарушение дисциплины. Мы вместо уроков с девчонками на озеро ходили. Жара тогда стояла, а рядом с лагерем озеро. Вот нам и сказали, что и сами не учимся, так ещё и других с правильного пути сбиваем. С нами ещё препод наш по английскому языку был. Таким чёртом оказался. Вот нас троих и турнули.

Папа опять засмеялся. Эти воспоминания юности доставляли ему большое удовольствие.

— Так самое интересное недосказал, — продолжил он. — Через много лет по новостям показывали, как в Японии секта фанатиков устроила теракт в метро. Не помню деталей, вроде ядовитый газ пустили. Потом несколько недель про эту секту расследования по телевизору гоняли. Ну я и увидел среди её членов тех своих учителей. Получается, хорошо, что я там не задержался.

— Почему ты мне так мало историй рассказываешь? — упрекнула его Лида. — Так интересно. Расскажи ещё что-нибудь.

— Лучше скажи, как у тебя тренировки идут. Уверенней ездить стала?

— Конечно, ещё как.

— Мама очень хорошо верхом ездила, — продолжил папа. — Мы с ней даже в поход на несколько дней ходили. Романтика. Через реки вброд переходили. Как на чистое поле выезжали, так наперегонки летели во всю прыть. Ночевали в лесу прямо на земле. Правда, комары нас тогда замучили. Ещё и от клещей спасу не было.

— А ты падал с лошади?

— Несколько раз падал. Даже лоб себе разбил. Месяц в больнице провалялся. Год после этого боялся верхом ездить. А потом нормально. Пошли домой, что ли? Завтра день долгий, надо выспаться хорошо. А историю в другой раз расскажу.

— Про что? — не унималась Лида.

— Про то, как я в море тонул и меня яхтсмены подобрали. Я потом с ними на яхте в Швецию ходил и в сильный шторм попал. Вот страху тогда натерпелся.

— Ну расскажи сейчас.

— Я уже носом клюю. В другой раз.

Глава 16. Купалье

Рано утром Лида уже была в «Суле». Папа тоже пообещал ей прийти задолго до начала праздника. Имение всё гудело от подготовки, словно растревоженный улей. Никто не стоял без дела. К главным воротам подъехал автобус, и из него высыпала толпа тётечек в национальных одеждах. Это прибыл ансамбль белорусской песни из Столбцов. Дядя Андрей носился по парку вместе с ведущей праздника и непрерывно раздавал какие-то указания. Несколько человек, переодетых в костюмы воинов, энергично помахивали саблями возле своих шатров, которых вчера ещё не было. Похоже, поздно вечером установили. Рядом с шатрами они расставляли соломенные мишени для стрельбы из лука. Два сторожа непрерывно косили траву, и звук газонокосилок перемежался с громким людским гомоном. У главного входа расположился целый ряд сувенирных лавок. Люди всё продолжали прибывать. Большинство тянули с собой пухлые сумки. Интересно, как парк будет выглядеть, когда все разложатся. Бодрый ритм, который чувствовался в окружающем, передался и Лиде. Она сразу зарядилась этим настроением и до конюшни дошла бодрым шагом чуть ли не вприпрыжку.

Последнюю тренировку провели налегке, чтобы не утомлять лошадей. Даже платья не надевали.

— Так, девочки, — скомандовала Юля. — Теперь марш в озеро. Сейчас надо обязательно искупаться. Ночью в воду ни-ни. Сегодня ночью вся нечисть из воды вылезает. И чтобы все через костёр прыгнули. Раньше, кто через огонь не прыгал, ведьмой считали и крапивой секли.

— А может, и коней искупаем? — предложила Лида.

— Андрей Валерьевич не разрешил. Я их здесь из шланга помою.

Девчонки двинулись гурьбой к озеру. Накупавшись, высыпали на тёплый песок.

— Девочки. А венки будем по воде пускать? — спросила Лида.

— Будем. Сейчас обсохнем и пойдём в палатку к Вике. Она уже ждёт нас. Просила пораньше прийти, потому что скоро ей не до нас будет. Она весь вечер будет учить гостей, как венки плести.

— А как его по воде пускать? — не унималась Лида.

— Просто на воду положишь и посмотришь, как поплывёт. Если рано потонет, значит, в этом году ещё замуж не выйдешь. А если долго плыть будет, тогда жди жениха в гости. А уж если до того берега доплывёт, тогда там твой жених.

— Ну, Лидкин венок должен до самых Рубежевичей доплыть. Там, кажись, её суженый живёт.

Все дружно засмеялись.

— Дурочки, — Лида хохотала вместе с ними, не обижаясь на шутку.

— Ты только через костёр вместе с Костиком прыгай. Если руки не расцепите, значит, он и есть тот самый, — продолжали шутить девочки.

Лида с сожалением подумала о том, что сегодня Костя с дедушкой закончат работать в «Суле». Интересно, он будет к ней приезжать или забудет, как только займётся своими раскопками? Надо будет зайти к нему в музей и посмотреть, как они там всё в итоге оформили.

— Девчонки. А пошли к богатырям в гости. Попросим из лука пострелять, пока ещё свободно.

— Сначала венки сделаем, а потом к богатырям.

Шатёр Вики стоял немного особняком от остальных, чтобы хватило места всем желающим сделать себе венок и не толпиться. Она приветливо встретила девочек:

— Пошли, попрыгуньи. А то мне надо ещё к вечеру готовиться.

На большом столе у девушки были разложены душистые пучки трав.

— Всё на рассвете собирала. Как и положено, — похвасталась Вика. — Повторяйте за мной. Она взяла в руки несколько дубовых прутиков и медленно начала перевязывать их листочками папоротника. Дальше понемногу добавляла ветки берёзы, ежевики, цветы иван-чая.

— Вика. А венки обязательно в воду пускать или можно себе оставить? — спросила Лида, которой было жалко расставаться с такой красотой.

— Можно и оставить. Раньше многие оставляли, чтобы будущий урожай защитить. А вообще, венки и в костре сжигают, и на деревья закидывают, и даже на крыши домов. Можно ещё на кладбище отнести.

— Ночью?

— Конечно ночью, — рассмеялась в ответ на испуганное восклицание девушка. — Я когда подростком была, мы с мальчишками часто на Купаловскую ночь над соседями подшучивали.

— А что вы делали?

— Да много чего. Уводили со двора телеги или сани. Потом на кладбище их затягивали. Двери в избах подпирали, дымоходы закрывали, дорогу нитками перетягивали. Мне самой в прошлом году соседские мальчишки колесо от телеги на крышу закинули и ворота от забора сняли.

— А на кладбище страшно ночью? — спросила Лида.

— Ну, если мальчишки не пугают, то терпимо. Одной страшно, а с подружками нормально.

Вика внимательно осмотрела венок у каждой, что-то подправила, подтянула и, довольно хмыкая, попросила девочек надеть венки.

— Ну прямо невесты! — воскликнула она. — Только аккуратно носите. До вечера ещё много времени. Вы сейчас куда?

— Пойдём из лука постреляем, — и девчонки дружно направились к шатрам богатырей.

На входе их встретил высокий коротко стриженый мужчина, который сидел на толстом бревне и с аппетитом уминал деревянной ложкой гречневую кашу из большой глубокой тарелки.

— Здравствуйте! Приятного аппетита! — первой поздоровалась Лида. — А мы к вам в гости. Хотели из лука пострелять. Мы тоже сегодня выступаем на лошадях.

— Милости просим, — пробасил тот в ответ. Затем крикнул в шатёр: «Сергей! А ну выходи, гости у нас!»

Из палатки вынырнул худощавый подросток лет пятнадцати, одетый в доспехи. Он поздоровался с девочками, не отрываясь от телефона.

— Да отложи ты эту игрушку. Вон сколько к тебе учениц привалило из лука поучиться стрелять. Можешь показать им ещё и как ножи и топор метать.

Мальчик смущённо улыбнулся, но тут же принял наигранно грозный вид и представился:

— Меня Сергеем зовут.

— Слышали, — прыснули девочки и быстро протараторили свои имена: Вера, Лида, Саша и Соня.

Сергей отвёл девочек к мишеням и принялся монотонным голосом зачитывать им инструкцию по безопасности. Целиться в людей нельзя, стрелять по мишени, только когда она чётко видима, по сторонам крутиться с заряженным луком тоже нельзя и так далее. Девочки терпеливо ожидали, когда он наконец закончит рассказывать устройство лука и покажет, как надо стрелять. Сергей вложил стрелу, натянул тетиву и, пояснив, как правильно целиться, выстрелил. Стрела пролетела рядом с мишенью и исчезла в кустах. Девочки захихикали. Сергей покраснел и повторил выстрел. Опять мимо. Девчонки уже совсем откровенно рассмеялись, загнав мальчугана в ещё большую краску.

— Надо стрелы проверить, — еле слышно пролепетал тот и отправился искать выпущенные мимо стрелы.

— Только осторожно, — крикнула ему вслед Вера. — Может, там лягушку найдёшь со своей стрелой во рту.

Её слова потонули в дружном хохоте, причём громче всех смеялся отец мальчика. Сергей вернулся, неся только одну стрелу.

— Вторую, похоже, лягушка не отдала! — снова поддела его Вера.

Сергей, не обращая внимания на издёвки девчонок, одну за одной выпустил в мишень три стрелы. Все они попали в яблочко.

— Ну как-то так, — уже уверенней произнёс мальчик. — Теперь посмотрим на вашу стрельбу.

Девочки долго не могли успокоиться и всё время смеялись, поэтому большинство их стрел также легли мимо мишени, только у Лиды всё получалось на удивление хорошо.

— Оно и понятно, — подшучивала над ней Вера. — Ты же на Костике натренировалась. У него всё сердце в твоих любовных стрелах.

Девчонки устали, поэтому от метания ножей отказались. Решили пойти на конюшню помочь Юле. Пригласили богатырей на своё выступление. А весь парк уже превратился в одну сплошную праздничную площадку. Несмотря на официальное открытие праздника только в восемь вечера, имение уже было полно гостей и туристов, решивших пораньше приехать, чтобы отдохнуть в выходной день. Юля катала посетителей на карете, поэтому попросила девочек пока занять себя чем-нибудь и прийти на конюшню к семи, чтобы помочь заплести лошадям в гривы цветы. В нескольких местах уже дымились мангалы с шашлыками и огромные сковороды с блинами и драниками. На террасе кафе не было ни одного свободного столика. У торговых рядов шла бойкая торговля сувенирами и поделками, а корабль не вмещал всех желающих покататься. Несколько десятков посетителей обступили шатёр Вики и уже начинали плести венки. Лида оставила девочек и решила, пока есть время, навестить музей и поболтать с Костиком. В музее её встретила спасительная прохлада. Олег Михайлович увлечённо рассказывал историю семьи Ленских группе гостей. Костик топтался рядом и внимательно слушал дедушку. Увидав Лиду, он кивнул в приветствии и жестами показал немного подождать. Наконец, экскурсия закончилась, и он подошёл к Лиде.

— Привет! Ну и денёк сегодня, — посетовал он. — Посетители идут без перерыва.

Как бы в подтверждение его слов в музей зашла очередная группа, и Олег Михайлович снова принялся что-то им рассказывать.

— Да уж, — подтвердила Лида. — Представляю, что здесь вечером начнётся.

— Мы в десять закроемся. Дедушка настоял. Говорит, что иначе гости всё тут разнесут.

— Супер! А у меня как раз в десять выступление начинается. Вот и приходи посмотреть. А это что за фотки?

Костик протянул Лиде пачку фотографий, которые держал в руке.

— Это всё, что не поместилось в экспозицию. Слишком мало места. Дедушка попросил Андрею Валерьевичу показать, чтобы тот ещё одну комнату для нас выделил. Только ему сейчас не до нас. Бегает по всему парку как угорелый, чтобы всё в порядке было.

Лида мельком пролистала фотографии и застыла как вкопанная на последней.

— Костик. А это что?

— Это крестик Эльжбеты. Он сейчас в Рубежевичах хранится, в школе.

— Костик. Мне надо на него срочно посмотреть.

—Ты же сама не захотела в школу идти. Завтра съездим, посмотришь.

— Костик! Ты не понимаешь, — Лида стала заикаться от волнения. — Надо сейчас!

— Ты что. Я не могу сейчас. Дедушка не отпустит. Да и школа сегодня закрыта, и ты одна не попадёшь.

Лида чуть не заплакала от отчаяния.

— Лида! Да что случилось-то? Что тебе этот крестик?

— Ты не понимаешь. Это важно. Я должна его увидеть.

— Почему?

— Не могу пока сказать. Мне надо кое-что проверить. Придумай что-нибудь. Мне только на секундочку на него посмотреть. Только сейчас надо.

— Ты что, хочешь, чтобы я его сюда принёс? Ты с ума сошла. Дедушка меня убьёт.

— Он не узнает. Костик, ну пожалуйста.

У Лиды на глазах выступили слёзы. Мальчик никак не мог понять, что происходит, только видел, что Лида не шутит.

— Ладно. Дедушка после закрытия всё равно домой собирается. Я с ним поеду, а потом на велике вернусь. Но только если сегодня тётя Валя в школе дежурит. Другая сторожиха меня так поздно не впустит. Привезу тебе крестик. Только выступления твоего не увижу.

— Костик, миленький. Да я упрошу девочек, и мы тебе одному выступление в другой раз покажем.

— Может, всё-таки расскажешь, что случилось?

— Привезёшь крестик, расскажу. Пока не могу. Пойду я. Буду ждать вечером.

Лида вышла из музея, так и не придя в себя окончательно. У неё перед глазами стояло фото крестика Эльжбеты. Он был очень похож на крестик, который ей остался от мамы и который сейчас лежал в жестяной коробочке с украшениями в её комоде на хуторе. Лида давно не доставала его и поэтому не была до конца уверена. Руки её до сих пор тряслись, и на душе было очень неспокойно. Она решила сейчас же сбегать домой за своим крестиком.

— Лида! Вот ты где! Мы тебя обыскались, а телефон ты не поднимаешь, — издали прокричал ей дядя Андрей.

Лида достала из кармана телефон и увидела несколько непринятых вызовов.

— Иди к девочкам, и срочно переодевайтесь в платья гостей встречать.

— Так ещё же рано. И мне домой надо ещё сбегать.

— Лида. Пожалуйста. Надо сейчас. Через десять минут автобус с китайскими гостями приедет. Всё посольство полным составом. Они раньше срока прибудут.

— Но я не могу. Мне надо домой сейчас. Я скоро прибегу.

— Лида. Пожалуйста. Двадцать минут с ними побудешь и потом сгоняешь домой.

— Ладно. Только недолго.

Лида бросилась в конюшню переодеваться. Там её уже ждали взволнованная Юля и девочки. Лида мигом натянула платье и побежала догонять девочек. «Сейчас быстро встречу, и потом домой за крестиком», — вертелась в её голове назойливая мысль. Большой серый автобус уже выруливал на парковку. Дядя Андрей нервно перебирал ногами. Рядом выстроился народный ансамбль, готовый по первому сигналу запеть. Девочек поставили рядом с Андреем. Кто-то сунул Лиде в руки корзину с венками.

— Будешь раздавать женщинам, — сказал ей Андрей.

Дверь автобуса долго не открывалась. Наконец показались пассажиры. Они медленно выходили из автобуса. При этом каждый начинал снимать всё происходящее на телефон, ещё стоя на ступеньках. Тётя Лена, как всегда, в национальном наряде, громко поприветствовала дорогих гостей. Подождала, пока переводчик всё переведет, и незаметно дала знак ансамблю. Те дружно затянули «купалинку». Китайцы стояли, ошеломлённые приёмом, и, не переставая, фотографировали. На их лицах блуждали счастливые улыбки. Песня закончилась, и все дружно захлопали.

— А теперь, дорогие гости, — продолжала тётя Лена, — просим, согласно нашей традиции, отведать угощение.

Дядя Андрей вынес огромный поднос с маленькими рюмками фирменной настойки и тарелками с нарезанным хлебом и солёными огурцами. Переводчик опять начала переводить. Потом один из китайцев, видимо самый главный, подошёл и медленно выпил содержимое рюмки. Затем скривился и откусил огурец, любезно поднесённый ему Андреем. После он маленькими руками отломил кусочек хлеба и положил его в рот. Вся компания непрерывно снимала этот ритуал на видео. Затем он засиял от удовольствия и поднял вверх большой палец правой руки. Все китайцы снова захлопали и стали подходить по одному к угощению. Лида хотела было раздать венки и улизнуть. Но не тут-то было.

— Не спеши, — цыкнула на неё тётя Лена. — Пускай все угостятся.

На Лиду напало отчаяние. Так они будут ещё целый час угощаться. Да ещё каждый просится сфотографироваться с тётей Леной. Время тянулось нескончаемо, ещё и солнце припекало. Наконец, все утихомирились.

— А это молодая хозяйка нашей усадьбы, — показал Андрей на Лиду. — Сейчас она преподнесёт всем девушкам купальские венки.

— Ну наконец, — облегчённо выдохнула Лида и начала обходить гостей.

Главный китаец опять что-то заговорил.

— Господин посол просит, чтобы молодая хозяйка оказала им честь и сопровождала их по усадьбе во время экскурсии, — сказала переводчик.

— Конечно проводит, — поспешно откликнулся Андрей.

Девочка посмотрела на него испепеляющим взглядом, что не ускользнуло от посла. Он что-то быстро сказал переводчице.

— Господин посол что-то не так сказал?

— Нет, что вы! Просто Лида сегодня ещё и участвует в конном представлении, и ей надо готовиться. Но время ещё есть. И она успеет. Правда, Лида? Экскурсия по усадьбе займёт всего час, и потом мы отпустим нашу молодую хозяйку.

Китайцы выслушали перевод и, довольные, заулыбались. Посол опять что-то сказал.

— Господин посол благодарит вас и обязательно будет присутствовать на выступлении девочки.

— Прекрасно. Тогда прошу вас следовать за мной. Начнём с музея.

Делегация с трудом втиснулась в маленькое здание музея. Там сразу стало душно. Лида в мыслях упрашивала Олега Михайловича сократить свой рассказ, но тот, как назло, смаковал каждую подробность из жизни Ленских, делая долгие паузы для переводчика. Девочка вся извелась, поглядывая на часы. Она силилась вспомнить, как выглядел мамин крестик, но ничего не выходило. Крестики все похожи. Лида вспомнила, что на обратной стороне было что-то написано. Но что? Память подводила её. Китайцы опять зашумели и начали поглядывать на Лиду. Оказывается, обнаружили её сходство с портретом. Посол задал вопрос, имеет ли девочка родство с семьёй Ленских. Тут уже Олег Михайлович выручил её, ответив, что сходство лишь внешнее, тем самым прекратив дальнейшее обсуждение этой темы.

Дальше вся группа двинулась на капище. Дядя Андрей увлечённо рассказывал им про религиозные обряды древних славян. Китайцы оказались на редкость любопытными. Они спрашивали и спрашивали про всё подряд, словно малые дети. А в торговых рядах они вообще застряли надолго. Каждый норовил купить себе какой-то сувенир на память. Затем следовала прогулка на корабле, стрельба из лука и, естественно, плетение венков. Лида поражалась, как такие взрослые дяди и тёти могли с таким неподдельным интересом заниматься всей этой детской ерундой. Она подумала про папу. Того силком было не затянуть куда-нибудь. Всё ему было скучно и неинтересно. Он всегда отвечал, что делал это уже сотню раз. Минута за минутой таяли шансы Лиды попасть домой до начала выступления. Она огляделась кругом. Парк был уже полон людей, и они продолжали нескончаемым потоком вливаться на территорию через главные ворота. Группа китайцев, наконец, направилась к конюшне. У входа их ожидала Юля с запряжённой тяжеловозами каретой.

— На этом наша экскурсия закончена, — объявил дядя Андрей. — Сейчас желающие могут прокатиться на карете, а в кафе вас ожидает угощение.

В ответ посол горячо поблагодарил его за всё, сказав, что дядю Андрея ожидает вечная жизнь, потому что, как говорили древние мудрецы: «Кто восстанавливает руины, будет жить вечно». Китайцы довольно закивали головами, и каждый пожал руку дяде Андрею. После каждый пожал руку и Лиде.

— Лид. Тебе пора к воротам гостей встречать. Девочки там уже, — обратилась к ней Юля.

Лида обернулась и посмотрела на дядю Андрея. Тот только извинительно пожал плечами и быстро улизнул, поведя часть гостей к кафе. Лида направилась к главным воротам. Следующие два часа она кое-как отвлеклась от грустных мыслей, втянутая в водоворот постоянных приветствий. Она что-то говорила приезжающим гостям, дарила девушкам венки, подносила угощение, показывала на карте план парка. Пришёл папа вместе с Валерием Петровичем. Видя, как Лида занята, он только кивнул ей в приветствии и прошёл дальше. Солнце зашло за верхушки деревьев, и жара начала спадать. Поток гостей также пошёл на убыль. Вся команда встречающих облегчённо вздыхала, утирая со лбов пот.

— Девочки. Пора на конюшню, — сказала Вера. — Здесь уже и без нас справятся, а нам выступать скоро.

На конюшне Лида опять встретила папу. Он помогал седлать Юле лошадей, пока та заканчивала вплетать последние цветы им в гривы.

— Вау! Какие красивые! — Лида не удержалась, чтобы не похвалить Юлю. —Я своего Гоню никогда таким ухоженным не видела. А грива с цветами просто роскошная.

— Девочки, натягивайте штаны и краги и минут десять пройдите по манежу, разогрейте лошадей.

Папа помог Лиде забраться в седло и пожелал удачи.

— Ты какая-то нервная слегка, — сказал он ей, отдавая поводья. — Что-то случилось?

— Нет. Просто устала.

Лида выехала на манеж. Её нервозность начала передаваться и коню, и Лида попыталась собраться и успокоиться, мысленно настраиваясь на выступление и гоня прочь грустные мысли. Как ни хотелось ей всё бросить и сбегать за маминым крестиком, следовало набраться терпения и откатать номер. Всё равно Костик нескоро приедет с крестиком Эльжбеты. Если у него вообще получится. Манеж был уже плотно окружён веселящейся толпой. Ежесекундно мелькали вспышки фотокамер. Лида заметила Костика, который направлялся к выходу с дедушкой. Мальчик помахал ей рукой и показал на часы, что скоро вернётся. Лида успокоилась и сконцентрировалась на выступлении. Она перешла на лёгкую рысь, стараясь не отвлекаться на окружающих. На миг ей показалось, что в толпе мелькнула седая голова старика Лиходиевского, но он мгновенно исчез. Зажглись фонари по углам манежа, и в динамиках раздалась лёгкая музыка. Гоня успокоился, и Лида с удовлетворением отметила, что конь хорошо её слушается и чётко реагирует на все команды. Вера незаметно подала команду построиться в начале сцены. Там уже ждала Юля с микрофоном в руке.

— Ну что, девочки? Готовы? — она вопросительно посмотрела на всех.

Получив от них утвердительные кивки, напутствовала:

— Тогда вперёд. Всё как на тренировке. Начинаем вместе с музыкой.

Всадницы выстроились в ряд в углу манежа. Разогретые лошади нервно перебирали ногами и тянули удила. Юля включила микрофон и начала вступительную речь. Она сказала несколько слов про предстоящее выступление, под громкие аплодисменты представила участниц и пожелала всем приятного просмотра.

Прозвучали первые аккорды музыки, и девочки одновременно двинулись через манеж. Вера, как самая опытная, была ведущей, и все подстраивались под неё. Всадницы перешли на рысь и затем на короткий галоп, вызвав очередные овации. Конечно, они выглядели очень эффектно. Все в длинных платьях разного цвета, стройные, крепкие и красивые. Украшенные тонконогие лошади, подобрав головы, грациозно проносились вдоль манежа, отливая лоснящимися боками при свете фонарей. Девочки разбились на пары и поскакали навстречу друг другу. Волнение Лиды прошло. Наоборот, она ощущала счастливое возбуждение от выступления. Мельком она заметила счастливую улыбку Юли и её подбадривающие кивки. Конь реагировал на малейшие команды поводом и ногами. Всадницы опять соединились в одну шеренгу и начали выписывать на манеже ровные восьмёрки. На улице совсем стемнело, и яркие наряды девочек контрастно выделялись на фоне жёлтого песка манежа. Дальше девочки поочерёдно выезжали на центр манежа, демонстрируя элементы выездки. Музыка плавно текла из динамиков, и всё шло гладко и без пауз. Поддержка публики была поразительной. Неискушённые зрители бурно приветствовали все новые элементы, которые показывали всадницы. Выступление было построено в основном не на сложности демонстрируемых элементов, а на красивой картинке и слаженности действий всех участниц. Сначала хотели добавить прыжки через препятствия, но, попробовав, отказались. Для этого надо было объявлять перерыв, чтобы выставить препятствия, и всё получалось каким-то скомканным. В итоге решили лучше сократить всё выступление до 25–30 минут, но отработать его на одном дыхании. Представление приближалось к концу. В завершение все участницы широким галопом несколько минут скакали вдоль ограды манежа, приветствуя аплодирующих зрителей и бросая в толпу венки. Волосы Лиды распустились и красиво трепетали на ветру, когда она проносилась на скорости вдоль рядов зрителей. Лошади перешли на рысь и затем на шаг. Оставалось пройти несколько кругов, чтобы дать остыть животным, с которых хлопьями слетала белая пена. Громче всех аплодировали китайцы. Их дружная компания находилась у самого ограждения, и каждый раз, когда Лида проносилась мимо, они поднимали руки над головой и неистово хлопали в ладоши. Кони, почувствовав, что работа закончена, тяжело фыркали, забирая повод и болтая головами из стороны в сторону. Лида только сейчас почувствовала, что она вымокла насквозь от напряжения и волнения. Внезапно её конь резко дёрнулся в сторону и понёс в противоположную часть арены. Он испугался выскочившей из-под ног птицы. Над толпой пронёсся испуганный вздох, но Лида, сжав что есть силы колени и плавно откинувшись всем телом назад, сильно натянула поводья и завернула испуганное животное на небольшой круг. Дальше под восторженные вскрики зрителей на короткой рыси она покинула манеж, похлопывая лошадь по мокрой шее. Это стало эффектным завершением всей программы.

— Умнички! — Юля, счастливая, принимала коней у девочек. — Всё. Я сама расседлаю. Идите на праздник. Хватит с вас сегодня работы.

Девочки с облегчением скинули промокшие платья и тяжёлую обувь. Весело обрызгивая друг дружку чистой водой из бочки, они привели себя в порядок и переоделись. Лида жадно напилась холодной воды и надела свой любимый цветной сарафан. Набрала Костика. Тот скинул и написал сообщение, что уже выехал в Сулу и крестик у него. Лида ответила, что будет ждать его на берегу у костра. Девочка только сейчас обратила внимание на шум и гвалт, которые стояли над парком. Праздник был в самом разгаре. Чтобы добраться до костра, ей пришлось практически пробиваться через толпу. Костёр ещё не зажигали. Все ждали завершения огненного шоу на берегу. Лида поняла, что в этой толпе Костик её не сможет найти, и поэтому стала смещаться к задним воротам, куда должен был подъехать мальчик. Это также оказалось непросто. Весь берег был занят компаниями людей, которые расположились в ожидании водного представления битвы с нечистой силой. Кое-как протиснувшись через мост, Лида подошла к воротам как раз в том момент, когда Костя привязывал свой велосипед.

— Там какой-то дурдом творится, — приветствовала его Лида. — Пройти невозможно, всё занято людьми. Привёз крестик?

Костик, тяжело дыша, достал из внутреннего кармана сложенный вчетверо конверт и протянул Лиде. Девочка бережно открыла его и достала крестик. Небольшой серебряный кусочек металла, покрытый от времени царапинами, лёг девочке на ладонь. Он казался очень похожим на крестик Лидиной мамы. На обратной стороне красивыми завитушками были выгравированы две буквы Э и Л.

— У нас есть только крестик Эльжбеты, — сказал Костик. — Дедушка говорит, что такие были у всех Ленских с их инициалами на обратной стороне.

— Костик. Подожди меня здесь. Дай мне свой велосипед. Я сгоняю домой туда-назад и вернусь через двадцать минут. Никуда не уходи.

Лида вернула ему крестик Эльжбеты. Сейчас оставалось только привезти свой и сравнить оба крестика. Лида взяла велосипед мальчика и полетела на хутор. Тёплый ветер обдувал ей лицо. Девочка чувствовала, что она близка к разгадке важной тайны, и в нетерпении крутила педали. Она подъехала к дому и попыталась в темноте попасть ключом в замочную скважину. Сзади послышались крики и шум. Лида замерла в нерешительности. Крики исходили из глубины участка, недалеко от погреба. Девочка тихо спустилась с крыльца и, прячась, подкралась к сараю. Она выглянула из-за угла и заметила двух борющихся мужчин. Лида сразу узнала их. Это были строители, которых папа прогнал несколько дней назад. В свете луны было хорошо видно, как старший, Лиходиевский, сидя на напарнике, бил его кулаками по голове. Игорь перестал сопротивляться и обмяк.

— Говори, сволочь, куда дел камни! — старик тряс напарника за плечи.

— Не брал я их. Пустая коробка была, — утирая кровь с разбитого лица, медленно промычал второй.

— Врёшь, гад. Всё равно скажешь. Убью! — он оставил напарника и принялся шарить кругом в траве при свете фонарика. Старика трясло. Он на коленях ползал по участку, вглядываясь в каждую травинку. — Сволочь. Обмануть хотел. Всё равно найду, — голос его дрожал от злобы и ненависти.

Игорь медленно повернулся на бок и начал подниматься на ноги. Его всего шатало, а лицо было выпачкано в крови.

— Это мои камни! Мои! Слышишь! — продолжал причитать Лиходиевский, обыскивая участок. В его голосе уже слышались нотки отчаяния, и он чуть не плакал.

Игорь поднял с земли лопату, качаясь, словно пьяный, подошёл к не замечавшему его старику и резко обрушил её на голову Лиходиевского. Лида приглушённо вскрикнула и тут же замерла в испуге, зажав рот руками. Игорь обернулся и долго вглядывался в темноту, пытаясь понять, послышалось ему или нет. Лида сидела ни живая, ни мертвая, молясь, чтобы бандит не направился в её сторону. Тот взял фонарик из рук старика и двинулся в погреб. Его не было несколько минут, и Лида отбежала и спряталась за домом. Из погреба пробивался луч света и слышалась приглушённая ругань бандита. Наконец, он вышел и подошёл к старику. Лиходиевский не подавал признаков жизни. Игорь начал трясти того за плечи, повернул на спину, затем схватился руками за голову и закричал: «Не-е-е-ет!» Он в ужасе отпрянул от безжизненного тела. Минуту поколебавшись, он схватил мертвеца за ноги и потянул к сараю. Отворил дверь и затащил мёртвого Лиходиевского внутрь. Лида, вся в оцепенении, продолжала наблюдать за сараем. Через несколько минут Игорь вышел наружу и бросился в лес. Девочка просидела какое-то время, прижавшись к стене дома. Шум убегающего бандита давно стих. Лида поднялась и направилась к сараю. Из-под крыши здания валил густой дым, а в окне отражались языки пламени. Бандит поджёг сарай с мёртвым напарником внутри. Лида распахнула дверь и сделала шаг. Тут же закрыла лицо руками и отшатнулась, закашлявшись. Глаза защипало от дыма, и она начала задыхаться. Девочка упала на земляной пол, продолжая откашливаться. Резко заболела голова и онемели кончики рук и ног. Сарай был весь заполнен дымом. Лида интуитивно поползла в сторону выхода, не открывая слезившиеся глаза. Она прильнула к земле и сделала несколько вдохов. У неё получилось выползти наружу, однако дым, валивший из открытой двери, окутал девочку густым облаком. Ещё один глубокий вдох, и противный дым заполнил горло и лёгкие. Лида потеряла сознание.

Лида открыла глаза от острой боли. Что-то сильно жгло на груди. Она лежала на земле рядом с полыхающим сараем. Девочка инстинктивно коснулась горячей точки на груди и одёрнула руку. Это кулон бабушки Лёдзи. Жар от пламени окутывал девочку. Она начала медленно отползать в сторону, поскольку сил подняться не было. Ещё немного и стало не так горячо. Вдруг она услышала истошный крик Костика:

— Лида! Лида!

— Костик. Я здесь, — еле шевеля губами, произнесла девочка и в беспамятстве растянулась на земле.

Глава 17. Крестик

Лида открыла глаза. Она находилась в своей комнате и лежала в кровати. Рядом сидел папа и незнакомая женщина в белом халате. В раскрытое окно ярко светило солнце. Девочка попыталась подняться, но папа удержал её.

— Лежи, не вставай.

К ней подошла доктор, положила руку на лоб, а затем прощупала пульс. Лида мгновенно вспомнила о событиях прошлой ночи и повернулась к папе:

— Папа. Он убил его. Того второго седого и сарай поджёг, — взволнованно начала она.

— Тише, доча. Успокойся. Я всё знаю. Я просмотрел камеры наблюдения и сообщил в милицию. Его уже арестовали. Ну как она? –— обратился он уже к доктору.

— Всё в порядке. Ожогов нет. Дыма много наглоталась, отсюда слабость и мутить будет некоторое время. Больше всего проблем от психологического шока. Так что побудьте с ней рядом несколько дней. В госпитализации я смысла не вижу. Придёте к нам на приём через несколько дней. Вот телефон. Если будет ухудшение самочувствия, то звоните. Но думаю, всё будет хорошо. Сегодня пусть полежит в постели, а завтра можно уже вставать и ходить.

Доктор попрощалась и ушла, пожелав Лиде скорейшего выздоровления. Они остались с папой вдвоём. Папа ничего не говорил, а просто держал её за руку. У него под глазами были тёмные круги. Наверное, не спал всю ночь.

— Кушать хочешь? — спросил он.

— Очень.

— Тогда пойду пока приготовлю. А тебя твой спаситель внизу дожидается. Может, позвать?

— Костик, что ли?

— Он самый.

— Зови, конечно.

Папа вышел, и через минуту в комнату вошёл смущённый Костя.

— Привет. Как себя чувствуешь?

— Нормально. Спасибо, что помог мне.

— Без проблем. Тебя вчера все спасали.

— Как это?

— Я как тебя нашёл, сразу дедушке позвонил. Он твоему папе, у меня же его номера телефона не было. Ну папа твой на пожарной машине через пять минут прилетел.

— На пожарной? Он что, угнал?

— Нет, он вместе с пожарниками приехал. В «Суле» на большие праздники всегда пожарка и скорая дежурят. А тут Купалье с кострами и огненным шоу. Постановление исполкома такое. Сарай, конечно, сгорел. Только на дом огонь, слава богу, не перекинулся. Доктора тебя сразу в дом занесли. Меня не пустили. Потом папа твой выскочил из дома как ошпаренный, и давай в милицию звонить. Но они и так на пожар приехали.

— Это он видеокамеры просмотрел и бандитов увидел.

— Лид. А что ночью случилось? Никто толком ничего не знает. Только ваш хутор ночью весь оцепили и никого не пускали. И куча машин милицейских приезжала. Говорят, что кого-то убили. Со мной тоже следователь целый час беседовал. Только я не знаю ничего. Тебя долго не было, вот я и побежал за тобой на хутор. Прибегаю, а сарай горит, и ты рядом на земле. До сих пор на хутор никого не пускают и милицейский пост у вас стоит. Только с разрешения твоего папы милиционер пропускает.

— Расскажу, если молчать обещаешь.

— Обещаю.

— Вчера, пока мы все на празднике были, у нас на хуторе строители что-то нашли. Ну эти, Лиходиевский и второй с ним. Они про камни кричали. Наверное, про драгоценные. Только тот молодой их себе забрал, делиться не хотел. А седой давай его избивать. А молодой говорит, что ничего не было и коробка пустая была. Пока Лиходиевский искал камни, напарник его лопатой по голове ударил и убил. А потом отнёс в сарай и подпалил. А сам удрал.

— Ничего себе дела, — очумело протянул мальчик. — И ты всё видела?

— Видела. Чуть от страха не умерла. Хотела огонь потушить, только от дыма плохо стало.

— Так значит они бриллианты Эльжбеты нашли. Всё-таки мы были правы. А где они были?

— В погребе, наверное. Они там копались.

— Блин. Ну почему мы не додумались в погребе поискать? Весь участок облазили, кучу всякого хлама выкопали, а в погреб не додумались заглянуть, — в отчаянии воскликнул Костя. — Вот и конец нашим поискам, и тайна раскрыта. А мы опять в стороне.

— Есть ещё одна тайна, — ответила Лида. — И мы можем её раскрыть прямо сейчас. Если ты обещаешь никому не рассказывать.

— Лидка. Ну хватит уже. Я никому ещё не проболтался, а ты мне каждый раз про это напоминаешь. Даже обидно как-то.

— Потому что эта тайна покруче какого-то там зубра. Понимаешь? Ладно, не обижайся. У тебя крестик Эльжбеты с собой?

— С собой. Не успел пока в музей вернуть. Надеюсь, дедушка не обнаружит пропажи.

— Подай мне вон ту синюю коробку с полки, — Лида указала на книжный шкаф.

Костя достал коробку и передал девочке. У Лиды от волнения дрожали руки. Она долго не решалась снять крышку. Ей вдруг стало очень страшно. А что если крестики совпадут? Всё-таки папа был прав. Каким-то тайнам лучше тайнами и оставаться. Кто знает, к каким последствиям может привести то, что она выяснит через минуту? Слишком много свалилось на неё за последнее время. Поиски клада, которые поначалу казались просто детской забавой, чуть не стоили ей жизни. А теперь вот и эта история с возможным родством с Ленскими. Лида стряхнула оцепенение и решительным жестом открыла коробку.

— Закрой глаза, — попросила она Костика. — Скажу, когда открыть.

Она долго копалась в связке украшений. Крестик никак не находился. Она высыпала всю коробку на кровать и увидела его. Лида аккуратно взяла крестик в руки. Он был точь-в-точь такой же, как и тот, что привёз Костик. Она медленно повернула крестик обратной стороне. Там теми же красивыми завитушками были выведены две буквы З и Л. Глаза Лиды наполнились влагой, и непослушные слёзы против её воли скатились по щекам. Девочка всхлипнула. Не дождавшись команды, Костя открыл глаза. Он взял у Лиды из рук крестик и внимательно рассмотрел его. В комнате повисла тишина. Для пущей верности мальчик достал крестик Эльжбеты. Сомнения не было. Крестик Лидиной мамы когда-то принадлежал Зенону Ленскому. А значит, скорее всего, Лида была его правнучкой.

— Костик. Об этом никто не должен знать. Понял?

— Но почему? Это же так круто!

— Это моя тайна, и мне решать. Сама не знаю, просто так чувствую.

— Ладно. Никому не скажу. Обещаю. Жалко дедушка не узнает. Может, я ему хоть перед смертью смогу эту тайну раскрыть?

— Ты что, совсем больной? Про дедушкину смерть говоришь.

Она улыбнулась. Костик, поняв, что сморозил глупость, тоже засмеялся. Лида следом захохотала. Они не могли остановиться несколько минут.

— Хорошо, — первая опомнилась Лида. — Перед смертью можешь.

— Он как узнает, так и умирать не захочет. Подскочит и побежит в свои архивы.

Ребята опять засмеялись. Они были рады, что этот чёрный юмор снял с них напряжение. В комнату постучали. Вошёл папа.

— Я смотрю, ты идёшь на поправку, — сказал он довольный, видя, как дочь смеётся. — Пошли обедать. У меня всё готово.

— Так мне доктор вставать запретила.

— Ну, тогда ждите. Я вам сюда подам.

Пока он ходил за едой, Лида успела спрятать крестик обратно. Они с Костиком с аппетитом покушали. Папа вернулся за тарелками.

— Лид. Мне звонил Евгений Иванович. Хочет завтра днём в гости приехать. Говорит, что у него для вас с Костиком есть интересная история. Так что, — он повернулся к Костику, — ждём тебя завтра в гости.

Костик ушёл. Папа сел рядом с Лидой.

— Знаешь, доча. Я хочу взять отпуск через неделю. Давай в Египет на десять дней слетаем. Там сейчас жуткая жара, но осенью у меня не получится. Много работы будет.

— Ура! Мы едем на море, — обрадовалась Лида. — А можно я там поныряю с аквалангом?

— Не уверен, что в твоём возрасте это разрешено. Но на месте разберёмся. Как-нибудь решим, чтобы хоть разок на мелководье погрузиться.

— Пап. А тебе интересно было дайвингом заниматься?

— Поначалу интересно. Я даже хотел доучиться на инструктора. А потом приелось. Всё одно и то же. Там, конечно, красота под водой, только и она надоедает.

— Ах, папуля. Ты иногда бываешь таким скучным, — вздохнула девочка, вызвав у отца приступ смеха.

— Ну, разве что иногда. Хотя знаешь, со мной однажды в Египте смешная история случилась во время дайвинга.

— Ой, расскажи.

— Ладно. Короче, мы тогда с друзьям сняли катер на прогулку, по морю прокатиться. Только отошли от берега, как капитан заметался по палубе. Давай переодеваться в гидрокостюм и подводное ружьё заряжать. Помощник объяснил, что он двух небольших акул увидел. А капитан говорит, мол, кому интересно, давайте за мной. Ну, естественно, из всех дураков только я и вызвался. Как-то меня капитан своей уверенностью подкупил. Было страшно, но только самую малость. Натянул я маску и ласты и сел на борту, чтобы в воду спрыгнуть. Только там в доске маленький гвоздик торчал, а я его не заметил. Ну я и сиганул в воду. Сам в море, а плавки на гвоздике на борту остались. Все на палубе и покатились со смеху. Короче, испортил я тогда охоту капитану. А на обратном пути мы стаю дельфинов в море повстречали. Тогда все в воду попрыгали и почти час они вокруг нас плавали. Совсем рядом, но дотрагиваться не давали.

— Класс. Я бы тоже так хотела.

— Ну, в жизни у тебя ещё много интересного будет. Я сегодня в твоей комнате буду спать, — обратился он к Лиде. — Не против?

— Конечно не против. Ты уже давно меня спать не укладывал. А помнишь, ты мне каждый вечер новую сказку рассказывал? Про принцесс, про драконов. Ты их сам придумывал. Ты всегда засыпал первым, не успев рассказать сказку до конца. Заканчивал на следующий день. И всякий раз новую концовку придумывал. А начинались все сказки одинаково.

— Жила-была маленькая девочка, — напомнил папа.

— Да, именно так, — улыбнулась Лида.

— Тогда двинься. Расскажу сказку.

Лида подвинулась на край кровати. Папа лёг рядом. Она прижалась к нему, и тот начал ей рассказывать новую сказку. Только в этот раз первой заснула девочка, уткнувшись папе в плечо. На её лице блуждала счастливая улыбка.

Глава 18. Евгений Иванович

Утром на хутор приехала ещё одна милицейская машина. Из неё вылезли двое с металлоискателями и, перебросившись парой слов с папой, принялись методично обследовать территорию хутора, особенно долго провозившись возле сарая. На вопросительный взгляд Лиды, папа успокаивающе кивнул и сказал, что их прислал Евгений Иванович на всякий случай ещё раз проверить. Вскоре появился Костик. Он также вопросительно глянул на Лиду, указывая на развернувшиеся поиски. Та в ответ махнула рукой и сказала, что скоро всё узнаем. К обеду поиски завершились. Милиционеры стали собираться. Лида видела в окно, как подъехал Евгений Иванович. Он некоторое время беседовал с ними, но те только отрицательно качали головами. Евгений Иванович направился в дом.

— Ну что, молодёжь, — начал он с порога. — Заварили вы тут кашу. Сначала браконьеров словили, потом сокровища нашли. А сейчас настоящее преступление раскрыли.

— Какие сокровища? — притворился Костик.

Евгений Иванович рассмеялся.

— Конспираторы. Молодцы. Тайну хранить умеете. Потому и расскажу вам всё сейчас.

— Про сокровища это я Евгению Ивановичу сказал, — сказал папа. — Мы с ним вчера ночью все записи с самого начала просмотрели. Видели, как вы с Костиком всё утро по хутору с металлоискателем ходили.

— Так камеры же тогда ещё не работали. Ты же сам говорил, — смутилась девочка.

— Я тоже так думал, а их, оказывается, дистанционно настроили.

— Только мы не нашли ничего, — вставил Костя.

— Это я знаю, — ответил Евгений Иванович. — Их, скорее всего, убитый Лиходиевский с напарником нашли. Хотя напарник открещивается. Утверждает, что коробочка уже пустая была, когда он её нашёл. Мы на всякий случай даже рентген ему сделали. Вдруг он проглотил ожерелье. Ничего не обнаружили. Да и утром сегодня милиция всё обыскала. Возможно, что его действительно там не было. Лучше бы уже нашли его. Сейчас опять слух пойдёт и местные начнут всё рыть кругом. Этот бандит от хутора до машины пешком через лес убегал, боялся на дорогу выйти весь окровавленный. Ну и поплутал по лесу. Наши сотрудники с собаками по следу прошли, только тоже ничего не обнаружили. Думаю, что грибников скоро в этом участке леса поприбавится. Будут обронённое ожерелье искать.

Евгений Иванович налил себе чаю и продолжил:

— А вообще, Лида. Я когда от тебя про Эльжбету услышал, зацепила меня эта история. Я по старой службе в архивах покопался и много интересного нашёл. А сейчас со смертью этого несчастного Лиходиевского всё в целостную картинку сложилось. Интересно?

— Конечно интересно, — не выдержал Костик.

Евгений Иванович снова рассмеялся, но томить слушателей не стал.

— Так вот. В 1921 году, согласно Рижскому мирному договору, Советская Россия уступила Польше часть своих территорий — западную Белоруссию. Новая граница проходила как раз в этих местах. На этом участке ответственным за демаркацию границы со стороны России был некто Петров Виталий Иванович. Я изучил его личное дело. Старый опытный чекист. Не раз был награждён боевыми орденами и медалями. Во всей его биографии для новой власти был только один неприглядный факт. Он был ранее женат на дворянке. Брак его распался задолго до революции, но это всегда оставалось поводом подозревать его в заговоре против Советов. Петров был и сам из дворян, правда совсем не родовитых и весьма бедных. Что произошло между ним и Эльжбетой, доподлинно неизвестно, да никогда мы и не узнаем уже об этом. Только Петров действительно поспособствовал переносу линии государственной границы на несколько километров в пользу Польши, так что Рубежевичи целиком, да и поместье оказались на Польской территории. В архивах нашлась его докладная записка на имя председателя Совнаркома, где он обосновал смещение границы в районе речки Сула в обмен на соответствующий перенос Польской стороной пятью километрами севернее. В те времена спутников и навигаторов не было, и быстро проверить правильность и законность его действий возможным не представлялось. Властью на месте он пользовался неограниченной. Вот и сделал всё, как хотел. Сделал ли он это из жалости к местным жителям, просьбы Эльжбеты Ленской или был подкуплен последней? Неизвестно. Возможно, он разочаровался в большевиках. Особенно после заключения Рижского мира. Тогда многие проклинали советскую власть за утерянные территории. Может, он испытывал симпатию к Эльжбете, а может, надоело ему воевать, и утратил он веру. Вот и купился на бриллианты. Сам факт того, что он получил что-то ценное от Ленской, практически не вызывает сомнения. И вот почему.

Евгений Иванович отпил уже остывшего чая, откашлялся и продолжил:

— Помощником у этого самого Петрова служил тогда молодой солдат Павел Лиходиевский. Догадываетесь, кто это? Это родной дед убитого позавчера Болеслава Лиходиевского. Судя по всему, Павел видел, как Петров получил нечто от Эльжбеты. Вероятнее всего, Лиходиевский намекнул Петрову, что и ему причитается доля богатства. В архиве хранится донос Павла Лиходиевского на своего командира, в котором тот и описал самоуправство Петрова по переносу границы взамен на драгоценности, полученные от Эльжбеты Ленской. Только арестовать Петрова так и не успели. Согласно записям, он погиб в перестрелке с контрабандистами во время одного из пограничных рейдов. В этом рейде погиб и ещё один солдат красной армии, а вот в живых из троицы остался только Павел Лиходиевский. Всё это наводит на мысль, что убил этих двоих сам Лиходиевский. А чтобы скрыть своё преступление, и написал донос на Петрова. Уж больно много там несостыковок оказалось. Только время было военное. Как говорится, не до разбирательства. Дело Петрова закрыли по причине смерти подозреваемого, то есть самого Петрова. Таким образом, Петров и второй красноармеец стали первыми жертвами бриллиантов Эльжбеты Ленской после того, как драгоценности покинули свою законную хозяйку. К разочарованию самого Павла Лиходиевского Петров успел куда-то спрятать бриллиантовое ожерелье незадолго до своей смерти. А вот куда — это до последнего времени оставалось загадкой. Лиходиевский был уверен, что где-то здесь совсем рядом, поскольку он непрерывно следил за Петровым. Жизнь Павла потеряла всякий смысл. Единственной его целью стал поиск сокровищ. Он превратился в жестокого палача, и в итоге на закате карьеры был расстрелян своими же сослуживцами по обвинению в неоправданном убийстве гражданских лиц. По сути, Павел Лиходиевский стал следующей жертвой уже кровавых бриллиантов. С сыном у Павла отношения не сложились. Не в силах вынести поведения отца, его сын уехал в Кемеровскую область. А вот внуку Павел успел, наверное, рассказать про сокровища, тем самым обрёк его на такую же пустую и бессмысленную жизнь.

— Евгений Иванович.

— Да, Лида.

— Я Вам не всё рассказала. И папе тоже. Я подслушала неделю назад разговор строителей, когда они у нас работали, — и Лида ещё раз подробно пересказала всё, что тогда услышала.

— Да уж. Всё сходится, — присвистнул Евгений Иванович. — Вот что, Лида. Ты пока про это никому не говори. Раз не рассказала, то и не надо. Следствию это не поможет, у них и так доказательств вины убийцы предостаточно. А лишние байки про сокровища всегда во вред. Тебе ещё предстоит общение со следователем. Но ты, как несовершеннолетняя, будешь беседовать в присутствии папы. Он человек опытный, так что слушай его. Но вообще, дам на будущее тебе один совет, дай бог не пригодится: «Чем меньше скажешь, тем здоровее будешь».

Лида кивнула.

— Продолжаю, — сказал Евгений Иванович и опять глотнул чаю. — Коробочку с ожерельем Петров успел спрятать на вашем хуторе. В погребе, в кирпичной кладке. Здесь раньше пограничная застава была. Потому и фотография Эльжбеты здесь нашлась. Может, её Петров хранил, а может, Павел Лиходиевский. Не узнаем уже. Сокровища все искали в доме или в сарае, а про погреб совсем не подумали. Наверное, и не нашли бы никогда, если бы не недавняя буря. Она обрушила дерево как раз на ледник и повредила кирпичную кладку. А там где-то и лежала заветная коробочка. Болеслав Лиходиевский с племянником Игорем нанялись к вам в рабочие, чтобы иметь возможность во время работы заниматься поисками. Только твой папа их выгнал. Им ничего не оставалось, как наведаться на хутор ночью во время праздника. Они были уверены, что хозяев не будет. Игорь сказал, что они следили за вами.

— Да, точно. Я видела ночью человека в лесу. Только не успела рассмотреть его, — воскликнула Лида.

— Болеслав Лиходиевский какое-то время тоже был на празднике, чтобы удостовериться что и Лида, и папа в «Суле», — как ни в чём не бывало продолжил Евгений Иванович. — А в это время Игорь занимался на хуторе поисками. И, по его словам, он и наткнулся в разваленной кирпичной кладке на футляр от ожерелья. Болеслав Лиходиевский как раз и застал его в этот момент. Он не поверил подельнику, будто коробка пустая. Ну а дальше вы знаете. Между ними вспыхнула ссора, и племянник нечаянно убил дядю. Вот вам и очередная жертва бриллиантов Эльжбеты.

— А где же сами бриллианты? — не удержался Костя.

Евгений Иванович достал из внутреннего кармана тёмно-коричневый футляр и положил на стол. Лида взяла его в руки и открыла.

— Но там пусто! — воскликнула она.

— Конечно пусто. Сокровища пропали, если они вообще там были, — ответил Евгений Иванович. — И надеюсь, на этот раз они пропали уже навсегда и больше не соберут свой кровавый урожай. А это я вам принёс так показать. Оставить не могу. Это улика, и я обещал вернуть её следователю.

Глава 19. День рождения

Минула неделя после трагических событий Купаловской ночи. Мало-помалу всё успокоилось, и все участники и свидетели произошедшего вернулись к своей ежедневной рутине и даже перестали вспоминать о случившемся. Костик с дедушкой закончили работу в «Суле» и вплотную занялись раскопками на новом кургане. Лида за всю неделю так и не появилась в «Суле», чтобы избежать ненужных расспросов. Да и не тянуло её как-то. Уж слишком много времени провела она в поместье до этого. Захотелось сменить картинку, побыть одной. Она всё это время провела на хуторе с папой. Дважды ездила с ним в Минск, чтобы развеяться. Навестила бабушку. Правда та ничего не знала о случившемся, и папа попросил Лиду сохранить всё в тайне. Несколько раз к ним в гости наведывался Валерий Петрович. С Лидой он говорил только про охоту, старательно избегая темы Купаловской ночи. Очевидно, по просьбе папы. Однажды он просидел у них на террасе целых полдня. Он в тот день заявился к ним, охая от боли и потирая онемевшую руку. Оказывается, его укусил шершень. Папа усадил его в кресле и стал отпаивать чаем. Потом он послал дочь к Лёдзе Петровне за помощью. Та передала какой-то травки для отвара и сказала сильно не переживать. От одного укуса ещё никто не умирал. Вот если бы несколько шершней ужалили, тогда нужно в больницу ехать. Вернувшись, Лида нашла Валерия Петровича совсем бледным. Кожа его на лице и вовсе приобрела зеленоватый оттенок. Однако вскоре после бабушкиной травки ему полегчало. К щекам прилила кровь, и на лицо вернулся прежний румянец. Разомлевший от чая и гостеприимства, Петрович не спешил покидать радушных хозяев и с удовольствием болтал с Лидкой о её учёбе и планах на жизнь. Девочка рассказала ему про то, как наткнулась на останки старой границы в лесу, когда тягала кошелёк с Павлом и Томаком, при этом, конечно, опустив детали их приключений с мальчиками на дороге.

— Ещё лет десять пройдёт, и совсем уже нельзя ничего найти будет. Проволока сгниёт. А что не сгниёт — под землю уйдёт, — сказал Петрович поучительно. — Лес свою территорию у человека отвоюет. — Вот если южнее километров на двадцать поехать, там ещё бетонные доты остались. Это такие бункеры для пулемётов и небольших пушек. Как на линии Сталина под Радошковичами. Вы туда на экскурсию с классом не ездили?

— Ездили. Даже дважды, — кивнула Лида.

— Ну вот. Тогда имеешь представление, — продолжил он, довольный. — Так ты с папой, когда на хутор по Брестской дороге едешь, эти бетонные доты и с дороги хорошо видны. Некоторые прямо в полях находятся. Не видела? Наверное, внимания не обращала. Попроси следующий раз папу показать.

Лида согласно кивнула.

— Да уж, — добавил Петрович. — Земле этой в своё время порядком досталось. Тут настоящий проходной двор был. Все армии тут побывали. Сначала одни наступали, потом драпали. Потом другие наступали и снова драпали.

— Это точно, — поддержала его Лида. — Здесь за последние сто лет четыре разных страны было. Сначала Российская империя, потом Советский Союз, Польша и Беларусь.

— Да, пожалуй, поболе, — усмехнулся Петрович. — Добавь ещё и Германию во время оккупации. А после революции тоже свои маленькие республики люди основали. Правда, они недолго продержались. Всего несколько дней.

— Блин. Так что же, в этом месте прямо свет клином сошёлся, что ли?

— Выходит так. Мы тут на границе двух цивилизаций оказались — западной и восточной. Они, как две тучи, время от времени сходятся и расходятся. Только молнии между ними сверкают. Вот и не зевай, чтобы не зацепило ненароком.

— И что же? Никакого выхода нет? Так всегда и будет?

— Будет, пока люди объединяться не начнут. В одиночку даже большим странам тяжело, а такой маленькой, как наша, и подавно. Всё идет к тому, что мы с Россией опять одной страной станем.

— А это хорошо?

— Хорошо-нехорошо. Правда своя у каждого. Одному хорошо. Другой в противоположную сторону смотрит. По-другому не получится. Иначе опять все ходить через нас слева направо будут.

Их беседу прервал папа:

— Ну, Петрович, затянул свою балалайку. Дочке мозги не пудри. Ей ещё рано про политику думать. Пускай подрастёт и сама решит. Пошли-ка лучше перекусим. У меня всё готово. А ты, Лидка, может, порядок в доме наведёшь? Всё-таки гости завтра к тебе приедут.

Завтра у Лиды день рождения. Девочке никогда не нравилось, что её именины выпадали на лето. Она завидовала одноклассникам, которых всегда поздравлял весь класс во время учебного года. А Лиде на каникулах даже гостей всегда было сложно собрать, поскольку большинство друзей разъезжались с родителями — кто на море, кто в деревню к дедушкам и бабушкам. Только папа ей говорил, что день рождения летом это даже лучше. Школа всё равно скоро закончится, и институт тоже. А как начнётся взрослая жизнь, Лида всегда сможет отмечать свой день рождения где-нибудь на море.

Так случилось и в этот раз. Из всех подружек в Минске остались только две: Олива и Аделя. Лида пригласила также Павлика с Томаком и Сеню. Само собой, Костик тоже должен прийти. Бабушка Лёдзя испекла домашний торт, который ещё утром с важным видом принёс Сеня. Папа, скрепя сердце, уступил просьбе дочери не готовить ничего в этот день, а купить еду в Макдональдсе. Для местных ребят это значило гораздо больше, чем любой самый вкусный стейк. Папа всё равно поедет в Минск за Аделей и Оливой, вот и привезёт бургеров с картошкой. Хотя папа всё-таки схитрил и привёз ещё три больших набора суши.

Олива с Аделей выскочили из машины и бросились к Лиде.

— Лида! С днём рождения!

— Привет, девочки. Я так рада вас видеть. Вы же останетесь ночевать?

— Я останусь, — быстро прощебетала Олива. — А Адельке надо ещё родителям позвонить, чтобы разрешили.

— Я поговорю с твоей мамой, — сказал папа Аделе. — Не переживай. Я её уговорю.

— Ура! — воскликнула Лида. — Пошли на озеро. Вы купальники брали?

Девочки быстро переоделись и пошли в «Сулу».

— Я только на секундочку к бабушке соседке зайду, — попросила их подождать Лида у дома Лёдзи Петровны.

Лёдзя Петровна, как обычно, сидела на крыльце и перебирала какие-то овощи.

— Здравствуй, мая лапанька! — приветствовала она Лиду. — Як ты? Я ж так за цябе перажывала. А той ноччу дык зусим месца не находзила.

— Лёдзя Петровна. Меня ваш кулон спас. Он от огня нагрелся и мне грудь обжёг. Я от этого и очнулась и смогла в сторону отползти. Можно я его у себя оставлю?

— Можна, мая харошая. Тольки я адчуваю, што ты цяпер нешта больш моцнае ля сэрца носишь.

Лида непроизвольно нащупала под тонким платьем мамин серебряный крестик.

— Это мамин крестик, — ответила она.

— Добра. Наси яго. Ён табе други раз дапаможа.

— Спасибо, бабушка Лёдзя. Передайте мальчикам, пусть к шести вечера приходят. И Сеньку чтобы не забыли.

— Скажу. Добра. Яны як раз з работы вярнуцца.

— Я побежала. Меня подружки ждут. До свиданья.

Лёдзя Петровна глянула ей вслед и улыбнулась. Девочки искупались и двинулись на хутор, где их уже ожидал Костик.

— Девчонки, знакомьтесь. Это Костя. Он уже археолог. Мы с ним даже на раскопки ходили.

— Индиана Джонс, что ли? — хихикнула Аделя.

— Как будто кроме Индианы Джонса других археологов нет? — обиделся мальчик. — Лида. С днём рождения. Вот тебе подарок.

— Ой, а мы про подарки забыли, — крикнули хором девочки и побежали в дом.

— Ты им что-нибудь рассказывала? — спросил Костя Лиду шёпотом.

— Нет. И ты ничего не говори. По-честному, я уже устала от всего этого. Даже и вспоминать не хочется. Ещё в милиции пришлось всё десять раз повторить.

— Я тоже с дедушкой два раза в милиции был. Ты на подарок хоть глянешь?

— Сейчас гляну.

Лида развернула обёртку и открыла небольшую картонную коробку. Внутри находился обломок камня.

— Ой, а что это? — спросила уже появившаяся из дома Олива.

— Это орудие труда древних людей. Моя первая находка два года назад.

— Ты что? — ужаснулась Лида. — Это же запрещено.

— Не переживай. Я его нашёл не на официальных раскопках, а на берегу озера. Дедушка разрешил оставить себе первый и последний раз в жизни. Сказал, что такой секрет есть у каждого археолога.

—М-да-а-а. Подарок, достойный археолога. Только Лидке от него толку никакого, — продолжила Олива. — Разве что орехи колоть.

— Ничего подобного, — возразила Лида, увидев, как побагровел Костя. — Ты просто ничего в этом не понимаешь.

— Лид. Мы пакет с подарками у Адельки дома оставили. Завтра твоему папе передадим, когда он нас домой отвезёт. Не обижаешься?

— Да нет. Всё хорошо, — ответила Лида и ободряюще глянула на Костика, который от этих слов воспрял духом.

На дороге показались остальные гости.

— Ну что, — сказала Лида. — Пошли все в дом. А то я уже голодная.

Дети дружно направились в гостиную. Сеня дёрнул Лиду за руку. Девочка обернулась. Он протягивал ей свою любимую куклу, завёрнутую в чистую хлопчатую салфетку.

— Сенька. Ты что? Это мне? Подарок?

Мальчик утвердительно кивнул.

— Сенька. Спасибо тебе. Это самый лучший подарок, который я получала. Иди со всеми, а я куклу в свою комнату отнесу.

Лида быстро взбежала по лестнице, открыла дверь в комнату и бросила куклу на кровать. Салфетка развернулась, и Лида замерла от увиденного. Она медленно, стараясь не дышать, подошла к кровати и взяла в руки куклу. Вокруг пластмассовой шеи было несколько раз обёрнуто ожерелье. Лида узнала бы его из тысячи других. Это было бриллиантовое ожерелье Эльжбеты Ленской. Сердце девочки бешено заколотилось, и рой мыслей промелькнул в её голове. Значит, Сенька нашёл его ещё тогда, когда они ходили с металлоискателем по хутору, а ребёнок забрался в разрушенный погреб. Поэтому и бандиты нашли всего лишь пустую коробку. А Сенька не придал значения такой находке. Для него это были лишь красивые бусинки, которыми он украсил свою любимую куклу. И вот сейчас она, наконец, держит его в руках. Лида подошла к зеркалу и приложила ожерелье к шее. Камни были холодными, и девочка слегка поёжилась. Почему эти бриллианты так сводят людей с ума. Это же обычные блестяшки. Но они приносят столько горя людям. Сначала Петров, потом Павел Лиходиевский, а недавно и его внук. Все они погибли из-за этих стекляшек. И сколько ещё людей может умереть из-за них. Ну нет. Больше они никого не убьют. Она в силах остановить это. И она вправе так поступить, ведь она потомок Ленских и имеет право распорядиться их наследием. Лида сжала ожерелье в кулак. Камни уже, наоборот, обжигали ей ладонь. Лида бегом спустилась с лестницы и выбежала из дома. Она знала, что с ними делать. Девочка направлялась к колодцу. Она вспомнила слова старика Лиходиевского: «Если в этот колодец что упадёт, то безвозвратно». Лида протянула руку с ожерельем над колодцем и тотчас разжала пальцы, боясь, что если промедлит хоть секунду, то может передумать. Через мгновение она услышала глухое эхо, будто что-то булькнуло. Лида почувствовала, как тяжкая ноша упала с её плеч вместе с этим утопленным сокровищем. Всё, что она пережила этим летом, — и история с Эльжбетой, и открывшееся родство Лиды с Ленскими, и тайна сокровищ, и убийство Лиходиевского, и браконьеры — всё улетело в колодец вместе с бриллиантовым ожерельем. Все её страхи и переживания, все попытки заглянуть в прошлое своей родины, понять жизнь её предков и разобраться в причинах вселенской несправедливости канули в глубине подземной реки. Она снова захотела стать обыкновенным подростком со своими радостями и огорчениями, отстраниться от той непонятной взрослой жизни, к которой она, сама того не желая, прикоснулась в «Суле». Ей больше не хотелось никаких тайн, никаких поисков и расследований, а просто жить и радоваться каждому дню. Особенно сегодня, когда у неё день рождения. У Лиды как будто выросли крылья, и она, счастливая, побежала в дом.

— Ты где пропадаешь? — встретил её на пороге папа. — Заставляешь гостей ждать. Что с тобой? Ты вся сияешь. Как будто мир спасаешь.

— Уже спасла, — засмеялась Лида и обняла папу. — Пойдём вместе.

Эпилог

Лида подставила загорелое лицо палящим лучам солнца. Горячий ветер развевал её длинные волосы. Кругом простиралось тёмно-синее море. Большой катер уверенно рассекал невысокие волны. Всё-таки как здесь классно. Жаль, что скоро возвращаться. Костик, наверное, уже заждался. Обиделся, что она его день рождения пропустила. Ничего. Она ему такой подарок здесь нашла. Настоящая древность.

— Смотри не обгори, — папа присел рядышком. — Знаешь, мне утром немцы позвонили. Предложили наш проект в Германии развивать. Спрашивают, готов ли я с семьёй на несколько лет к ним переехать. Что скажешь? Уже нашли нам жильё в Мюнхене. Осенью нужно ехать.

— В Мюнхене? — переспросила Лида. — Очень интересно. Знаешь, папа, что Зенон Ленский долгое время жил в Мюнхене и его картины там хранятся?

— Так что, решаем?

— Папа. Ты такой странный. Ну конечно же едем.