Читать онлайн
"Из жизни Германа Хирна, офицера императорского Генерального штаба"

В Хауптберг пришёл праздник. С карильона старой базилика доносился мелодичный колокольный перезвон, гулко ухал кампан городской ратуши, били куранты Императорского дворца. Бархатный малиновый звон окутывал столицу подобно лёгкому вибрирующему туману. Казалось, что этот звук можно потрогать руками, таким он был густым и плотным.

Но вот раздался грохот выстрела — пальнула допотопная бомбарда с Ратушной площади. Лорд-мэр дал сигнал к началу парада. По главной улице города, проспекту Императорской фамилии, двинулось праздничное шествие. Во главе колонны на большой платформе, украшенной башенками в готическом стиле, ехали детишки в нарядных костюмчиках. Они махали флажками и запускали в небо разноцветные воздушные шарики.

Следом маршировал военный оркестр Имперской космогвардии. Солнечные зайчики весело скакали по блестящим начищенным трубам, тромбонам и валторнам. Музыканты так лихо исполняли на ходу бравурные марши, что любой верноподданный гражданин должен был, если и не сразу записаться добровольцем в Имперскую инфантерию, то хотя бы выпить пива за здоровье Императора Хаста.

Военных сменили юноши и девушки в накидках, соответствующих цветам флагов Хауптберга, Нойе Хаймат и личного штандарта Императора. Молодёжь разбрасывала белоснежные лилии и райтии, как символ чистоты и святости. Процессию продолжали дородные мужчины в красных беретах и чёрно-красных бархатных кафтанах. Эти здоровяки несли жезлы с эмблемами семи знатнейших родов Нойе Хаймат, включая императорский. Мужчин сопровождал конный почётный караул в блестящих средневековых доспехах. Публика, собравшаяся поглазеть на зрелище, рукоплескала участникам шествия. Гул радостных голосов не уступал мощью городским колоколам.

За всадниками двигались энтузиасты-реконструкторы в костюмах древних земных средневековых гильдий. К истории Нойе Хаймат это не имело прямого отношения, но смотрелось всегда очень эффектно. Перед делегацией каждого цеха транспортировали штандарты с богато украшенными эмблемами. От цветастых костюмов рябило в глазах. Завершали это разноцветье суровые и сосредоточенные священники в парадных облачениях. А следом за ними почтенные граждане Хауптберга несли святые реликвии города.

Внимание всех зрителей было приковано к серебряной раке, богато украшенной затейливой резьбой. Именно в этом массивном ковчеге, который держали на руках шесть офицеров в парадных мундирах Корпуса Благородных, покоилась недавно обретённая святыня, из-за которой, собственно говоря, и проходило торжество. В драгоценном реликварии находился плащ Святого Троттеля. А вся процессия направлялась от городской ратуши к старой базилике, где серебряная рака должна была найти временное пристанище, до тех пор, пока в Хауптберге не будет построена великолепная новая церковь во славу имперского оружия.

Группа офицеров, собравшаяся в уютном подвале ресторана «Speisemeisterei», наблюдала за шествием на экране большого головида. Когда операторы начали показывать крупным планом блестящий резной ковчег, а дикторы, перебивая друг друга, рассказывали невероятную историю обретения святыни, один из военных с улыбкой обратился к своему коллеге:

— Ну что, Хирн? Гордитесь? Чувствуете себя виновником торжества? Ведь если бы не вы, в Хауптберге сегодня ничего не праздновали!

Тот, к кому обращались, сутулый человек в круглых очках, пожал хилыми плечами. При этом его большая голова с редкими волосами чуть склонилась набок. Хирн не хотел, чтобы его считали причастным к истории с плащом Святого Троттеля, но деваться было некуда. Вся эта свистопляска произошла именно из-за майора, точнее из-за его неортодоксальных методов боевого планирования...

***

Гладко было лишь на бумаге. Император Хаст I отдал приказ, и восходящая звезда Генерального штаба Империи, полковник фон Штресс, разработал план кампании в лучших традициях военной академии имени Святого Троттеля. При желании, в этом плане можно было найти влияние Мольтке, Клаузевица, Шлиффена и других классиков военного искусства.

Имперской космогвардии предписывалось нанести мощные удары по всему периметру важнейшего форпоста вражеской обороны, крепости Хайлиген Хаммер, подготовив условия для решающего прорыва Корпуса Благородных под командованием самого принца Флапса. Выйдя на оперативный простор, элитное соединение раум-юнкеров должно было беспрепятственно достичь столицы Ландеса, Пасторали, стремительно взять её и победоносно закончить войну. Император Хаст I лично ознакомился с планом и благословил любимого сына, принца Флапса, на ратные подвиги. Некоторые Благородные уже заказывали лучшим портным Хауптберга парадные мундиры для торжественной аудиенции в Императорском дворце в честь покорения Ландеса, а самые пронырливые головизионщики рассказывали об их покрое на канале светских новостей.

Но всё пошло не по плану. После дворцового пира, посвящённого предстоящей отправке Непобедимого Воинства Империи, заболел престарелый император. Злые языки поговаривали, что Хаст I слишком злоупотреблял чревоугодием на банкете. Как бы то ни было, недомогание Его Императорского Величества заставило принца Флапса отложить свой отлет до полного выздоровления отца. Наследник престола не хотел оказаться вдали от столицы в критический момент, ибо не питал никаких иллюзий в отношении возможных действий своих родных братьев. Слишком свежи ещё были в Хауптберге воспоминания об эпохе дворцовых переворотов. Разумеется, весь Корпус Благородных остался в своих казармах.

Воспользовавшись благоприятным случаем, Главнокомандующий Имперскими войсками на Таларе выпросил у Генерального штаба ударный отряд Имперской космогвардии для усиления своих потрёпанных соединений. В результате на Ландесе высадилась лишь Имперская инфантерия. В ожесточённых боях с местным ополчением славная бронепехота понесла тяжёлые потери, но прорвать вражескую оборону не смогла. Крестьяне, взявшие в руки оружие, сражались ничуть не хуже, чем обученные войска, а крепость Хайлиген Хаммер оказалась слишком крепким орешком.

Война затягивалась. Это не шло на пользу тайным переговорам, которые проходили на одном из нейтральных миров. Магнаты Ландеса не возражали против присоединения к Империи, но хотели остаться у власти. А неудачный ход кампании позволял им выторговать себе слишком выгодные условия. Некоторые из политиков Ландеса даже имели наглость намекать, что они могут найти себе и другого Старшего брата.

Тем временем Лига демократических миров начала смешивать Империю с грязью на всех подконтрольных каналах галактических новостей. Разнокалиберные говорящие головы вещали из головида о «неслыханном акте агрессии» и о «зверствах военщины» Нойе Хаймат. Потоки лжи обрастали всё новыми и новыми живописными подробностями, опровергать которые имперские дипломаты поначалу даже не посчитали нужным. А когда спохватились, было уже поздно. Большая часть заселённого людьми сектора Галактики считала Нойе Хаймат бандой кровожадных негодяев. Хаст I встревожился и потребовал от военных ускорить завоевание Ландеса.

Для анализа ситуации и принятия экстренных мер Генеральный штаб Империи командировал майора Хирна. Этот неприметный сутулый человек в круглых очках всегда являлся тенью полковника фон Штресса. Майор Хирн не мог похвастаться военной выправкой — импозантный офицерский мундир сидел на нём, как мятый мешок на огородном пугале. Огромная голова с редкими волосами ужасно смотрелась под любой армейской фуражкой. Но какие бы посты не получал фон Штресс, он всегда добивался, чтобы под его началом служил Хирн.

Среди высших офицерских чинов на эту тему ходили разные разговоры. Одни намекали на тяжкий крест Благородных, вынужденных поддерживать свою плебейскую клиентуру. Другие выдвигали версии о запутанных родственных связях. Но конец пересудам положил сам принц Флапс, заявивший, что гений имеет право на чудачества, какими бы странными они не казались обычным людям. После суждения столь высокопоставленной особы на любого, кто осмеливался затрагивать эту тему, смотрели, как на еретика, и все кривотолки быстро сошли на нет.

Высадившись на главном армейском космодроме Ландеса, Хирн сразу же направился в Ставку командующего Имперской инфантерией. Гросс-генерал Кнюппель встретил посланца Генштаба настороженно, но, увидев перед собой усталого очкарика в мешковатом мундире, немного расслабился. Вызвав своего начальника штаба, полковника Виссера, Кнюппель попросил его ввести майора в курс дела и рассказать обо всех особенностях оперативной обстановки.

Ландес был аграрной колонией, основанной два столетия назад. В эпоху дворцовых переворотов на Нойе Хаймат власти метрополии перестали уделять внимание периферийным мирам, в результате чего некоторые из них существовали полностью автономно и даже провозгласили независимость. И в самом деле, зачем нужна метрополия, если помощи от неё не дождаться? А Ландес с его бескрайними полями, которые полностью обеспечивали планету продовольствием, чувствовал себя лучше многих. В скором времени он сделался одним из главных поставщиков зерна на соседние миры.

После коронации Хаста I Империя занялась собиранием отпавших планет. Дошла очередь и до Ландеса. Местные магнаты, слишком увлечённые своими внутренними разборками, не ожидали столь быстрой высадки Непобедимого Воинства. Но, по упомянутым выше причинам, эффект от неожиданных боевых действий оказался ниже ожидаемого.

Наспех собранное ополчение планеты не могло бы долго сопротивляться войскам метрополии, если бы не военная база Хайлиген Хаммер, созданная сто лет назад, как опорный пункт для дальнейшего расширения Нойе Хаймат. Великолепно укреплённая и спроектированная по всем канонам фортификационного искусства во время расцвета Империи, база располагала таким количеством оружия, боеприпасов и военного снаряжения, которого защитникам Ландеса хватило бы на десятки лет непрерывных боёв.

Если бы Имперской инфантерии удалось взять или уничтожить Хайлиген Хаммер, покорение аграрного мира можно было бы считать законченным. Но база оставалась неприступной. Славная бронепехота не смогла к ней приблизиться ни на шаг. Применять оружие массового поражения строго-настрого запретил сам Император. Хасту I очень нужен был этот сельскохозяйственный мир. При покорении Ландеса допускался лишь минимальный ущерб планете и её населению.

Майор Хирн ознакомился с дислокацией Имперской инфантерии и задумался. Пожалуй, даже хорошо, что план полковника фон Штресса так и остался на бумаге. Возможно, что и сокрушительные удары Имперской космогвардии не смогли бы добиться решения поставленной боевой задачей. Лобовая атака на хорошо укреплённый форпост приводит лишь к неоправданным потерям. Это азы военной науки. Обойти Хайлиген Хаммер тоже нельзя: оставлять такой опасный объект в тылу наступающей группировки — это всё равно, что плясать на минном поле. Значит, нужно, во что бы то ни стало, захватить злополучную базу. Вот бы сюда берсеркеров из личной стражи Императора. Об их безумной храбрости и свирепости на Нойе Хаймат слагались легенды. Но где взять таких молодцев в Имперской инфантерии, набранной из всяческого отребья?

Утром Хирн вместе с полковником Виссером провели рекогносцировку местности.

— Глядите, майор! Это база неприступна. Её защищает сама местность. Река — очень широкая и глубокая. На правом берегу — минное поле. А ещё в предполье установлено кибероружие. Ракеты, боевые лазеры, ствольная артиллерия, системы залпового огня — всё управляется гипернейронной сетью. Эта штуковина не станет палить из пушки по воробьям, но если появится объект, который сеть признает опасным, его утопят в огне. Прицельном!

— А вы проверяли эту оборону?

— Конечно! Много раз. Увы! Из последних могу вспомнить Двести первый ударный батальон. Если присмотреться, то ещё можно увидеть то, что от них осталось. Во-о-о-он там, лежат, родимые…

Хирн непроизвольно сглотнул.

— Что, все?

— Почти. Проклятая сеть работает, как часы! У наших не было ни единого шанса. Спаслись только те, кто заползли в овраг.

— Овраг, говорите?

В нескольких местах правый берег и в самом деле прорезали овраги. Они-то и позволили эвакуировать остатки злополучного батальона. Но большая часть подступов к Хайлиген Хаммер простреливалась насквозь.

Вернувшись в Ставку, Хирн с Виссером вызвали специалистов технического отдела. Одному из них удалось раздобыть схемы инженерных коммуникаций базы, сохранившиеся в имперских архивах. Уязвимые места нашлись сразу, оставалось лишь придумать, как до них добраться. В голове майора постепенно начал складываться план операции. Не хватало лишь какой-то завершающей детали.

Взгляд Хирна упал на знак Имперской военной академии имени Святого Троттеля на груди Виссера. Святой Троттель! Легендарный воитель, одним своим грозным видом обративший в бегство язычников с Ранда. Если у нас нет безумных берсеркеров, то что мешает внести в план операций элемент запланированного безумия?

Когда майор Хирн сообщил гросс-генералу Кнюппелю основные идеи своего плана, командующий Имперской инфантерией лишь воскликнул:

— Вы с ума сошли? Я запрещаю это сумасшествие! У нас Имперская инфантерия, а не психушка!

Пришлось Хирну связаться по защищённому каналу со своим непосредственным начальником и запросить секретный приказ, освобождающий Кнюппеля от любой ответственности в случае неуспеха операции. При благоприятном исходе событий данный приказ подлежал уничтожению. Депеши из Генерального штаба Империи оказалось достаточно, чтобы гросс-генерал нашёл свои позиции достаточно защищёнными, и даже согласился делать вид, что командует всеми приготовлениями.

Сначала в предполье базы Хайлиген Хаммер начали работу роботы-сапёры. Их хаотическая деятельность, на первый взгляд, казалась совершенно бессмысленной. Киберкопатели рыли в разных секторах правого берега небольшие траншеи, вызывая на себя огонь автоматических орудий базы. Но тем самым вражеская артиллерия демаскировалась, что позволяло начать контрбатарейную борьбу. А из разрозненных траншей через две недели должны были получиться сравнительно защищённые подходы к базе.

Затем в дело вступили инженерные подразделения. На притоке Нэсса, почти таком же широком, как сама река, были в короткий срок построены сооружения, имитирующие корпуса Хайлиген Хаммер. По настоянию майора Хирна всю местность вокруг постарались сделать максимально похожей на окрестности вражеской базы. Одновременно из сапёров и разведывательных взводов было создано семь диверсионных групп, каждой из которых ставилась задача скрытно проникнуть на территорию Хайлиген Хаммер в одно из критически уязвимых мест и произвести подрыв важнейших систем инфраструктуры.

Нашлась работа и для полевой жандармерии. Из числа содержащихся на гауптвахте следовало отобрать самых буйных и неуправляемых солдат...

— Рядовой Шлегер! Вы обвиняетесь в неподчинении приказам командира и неподобающем поведении. По Рескрипту Его Императорского Величества за все эти деяния в военное время полагается только одно наказание — расстрел.

— Нет! Нет!!! Нет, господин обер-полицмейстер, я не хочу умирать! Помилуйте! Что я могу сделать, чтобы искупить вину перед родиной и Императором? Я готов голыми руками душить здешних лапотников, только помилуйте!

— Молчать, Шлегер! Отставить панику! Вы имперский солдат, а не истеричка! Император суров, но справедлив. Он даёт вам последний шанс. Вы поступаете в распоряжение майора Хирна. Подчиняетесь ему беспрекословно и делаете только то, что он прикажет! Если майор сочтёт, что вы были усердны — вас помилуют. Если нет — расстреляют!

— Так точно, господин обер-полицмейстер!

Всех хулиганов с гауптвахты Хирн собрал вместе и проинструктировал, что они примут участие в испытаниях нового сверхсекретного препарата военной медицины. Назвав этот препарат величайшим достижением имперской науки, майор пообещал, что под его воздействием каждый воин сможет драться в бою, как десять императорских берсеркеров. Затем буянов отдали на растерзание инструкторов по рукопашному бою и спецподготовке.

Не остался в стороне и армейский капеллан. Его обязали составить список самых набожных и истово верующих в Имперской инфантерии. Майор Хирн отобрал из них семерых, после чего имел с каждым продолжительную беседу. Затем эти воины поступили в распоряжение армейского капеллана. Тот, хоть и выразил в личной беседе с Хирном своё крайнее неодобрение, был вынужден подчиниться приказам из Главного духовного управления.

Когда военные инженеры закончили сооружать макет вражеской базы, на следующую же ночь, ближе к рассвету, славная бронепехота была поднята по тревоге.

— Первый взвод! Становись! Смирно! Вольно! Приказ гросс-генерала Кнюппеля. Проводим учения. Нам приказано форсировать приток Нэсса, преодолеть предполье и занять сектор 10-35. Уложимся в норматив по времени — нас ждёт великолепный завтрак в том прекрасном сарае, который построили наши бравые сапёры. Вопросы есть?

— А если не уложимся?

— Если не уложимся в норматив — будем форсировать реку снова. А наш завтрак достанется тем, кто с этим нормативом справится. Ещё вопросы есть? По машинам!

Через день учения повторили, но на этот раз до макета базы нужно было добраться за меньшее время, а по славной бронепехоте стреляли холостыми автоматические пушки и пулемёты, установленные инженерными войсками. За две недели марш-броски повторялись семь раз на исходе ночи. За это время каждый солдат довёл свои действия по форсированию водной преграды и пересечению предполья почти до автоматизма. Вот только главный интендант Имперской инфантерии был недоволен. Он заявил, что армейские склады скоро будут не в состоянии кормить солдат, как на убой.

О наступлении дня Х знали только Хирн и избранные офицеры из штаба гросс-генерала Кнюппеля. За три часа до рассвета майор проинспектировал диверсионные группы, уточнив их задачи, затем проведал хулиганов с гауптвахты, после чего поговорил с каждым из семерых подопечных армейского капеллана. За два часа до рассвета семь тщательно подготовленных групп из разведчиков и сапёров скрытно форсировали реку. За ними следом были отправлены освобождённые с гауптвахты. Последними скрылись во мраке ночи фигурки в балахонах из мешковины.

За час до рассвета личный состав славной бронепехоты подняли по тревоге. Солдатам снова сообщили, что это учения, но привезли их кружным путём не к притоку, а на берег самой реки Нэсс. В темноте никто из Имперской инфантерии не заподозрил обмана. Хорошо натренировавшиеся воины быстро и слаженно форсировали водную преграду и бросились к едва заметным вдалеке корпусам. Когда до некоторых их них начало доходить, что это уже не учения, а реальный бой, большая часть пути до вражеской базы осталась позади. Спасаться бегством было уже поздно.

Огонь кибероружия Хайлиген Хаммер оказался неожиданно слабым и на редкость неэффективным. К тому моменту, как начался рассвет, вся атакующая лава бронепехоты ворвалась на позиции, предписанные планом. А через полчаса база капитулировала.

Майор Хирн, внешне, совершенно спокойный, не находил себе места с самого момента начала высадки. Внося в план элементы неопределённости, он терял возможность повлиять на ход событий. И когда в штаб поступило донесение о том, что Имперская инфантерия успешно заняла территорию вражеской базы, Хирн едва держался на ногах от нервного истощения. Но майор всё-таки дождался известия о капитуляции Хайлиген Хаммер, после чего провалился в сон без сновидений прямо в штабе на стуле, привалившись спиной к стене.

К середине дня, когда Хирна разбудил ликующий гросс-генерал Кнюппель, стали известны подробности операции. Из семи диверсионных групп на территорию базы смогли проникнуть лишь две. Одной удалось уничтожить главную энергетическую магистраль, а другой — вывести из строя систему управления автоматическим огнём. Этим и объяснялась неэффективность вражеского кибероружия.

Ополченцы Ландеса, теоретически, могли в короткий срок ликвидировать все повреждения, но тут в главный корпус Хайлиген Хаммер ворвались хулиганы с гауптвахты, находящиеся под воздействием секретного препарата. Голыми руками обездвижив все патрули базы, «берсеркеры Хирна» ворвались в штаб, вывели из строя командный состав ополчения, находившийся там, а также системы связи, после чего обчистили карманы противников, взломали сейф, разграбили его содержимое и разбежались в неизвестных направлениях.

А потом на Хайлиген Хаммер свалилась новая напасть — религиозные фанатики с яростным огнём в глазах, одетые в грубые монашеские плащи с капюшонами, размахивавшие панагиями на цепочках и громко декламирующие священные псалмы. Такого поворота событий ополченцы Ландеса уже не смогли вынести. Вся система управления базой обрушилась окончательно, часть защитников решила покинуть свои позиции, часть попыталась укрыться в бомбоубежищах, а самые нестойкие в ужасе сдавались безоружным людям в плащах Святого Троттеля. Так что прибывшей в скором времени бронепехоте оставалось лишь довершить разгром и выкурить разрозненные группы ополченцев из подземных казематов.

Гросс-генерал Кнюппель пылко пожал руку майору Хирну, после чего они под шумок уничтожили секретный приказ, надобности в котором больше не имелось. Командующий Имперской инфантерией всё порывался повесить майору на шею свой Золотой Имперский крест, но Хирн, сердечно поблагодарив гросс-генерала, отказался, взамен попросив не слишком распространяться о деталях этой операции и придерживаться версии о том, что всё делалось строго по плану полковника фон Штресса.

Из Генерального штаба поступило указание не форсировать успех. Дело в то, что, после того, как власти Пасторали узнали о падении Хайлиген Хаммер, они сразу же обратились к Императору Хасту I с просьбой принять Ландес под свою законную власть. Необходимость в марше на столицу аграрного мира отпала. Пушки умолкли, начались долгожданные официальные переговоры.

Вернувшись в Хауптберг, Хирн сразу с военного космодрома направился в Генеральный штаб. Когда майор входил в кабинет фон Штресса, тот изучал бумаги и, не поднимая головы, предложил своему подчинённому присесть в кресло справа от огромного бюро. Хирн осторожно опустился на краешек сиденья и принялся терпеливо ждать. Полковник дочитал какую-то депешу, отложил планшет в сторону и воззрился на майора. В тяжёлом и усталом взгляде серых глаз промелькнуло неожиданное любопытство.

— А вы знаете, Герман, какие слухи ходят по столице о взятии базы Хайлиген Хаммер?

— Нет, херр полковник.

— Ну да, откуда вам это знать... Истово верующие говорят, что сам Святой Троттель вёл бронепехоту в атаку на врага. Управление пропаганды докладывает о неожиданном росте религиозных настроений. Не удивлюсь, если Хасту I придётся раскошелиться на новую базилику в центре Хауптберга. Среди молодёжи отмечены разговоры о том, что Имперская инфантерия получила некие капли бесстрашия, и что именно они помогли победе нашего оружия. Раскройте страшную тайну, Хирн, зачем вам понадобились все эти выкрутасы? Разве не достаточно было диверсионных групп? Для чего вы задействовали этих неуправляемых хулиганов с гауптвахты и безумных религиозных фанатиков?

— Херр полковник, ваш план штурма Хайлиген Хаммер — это шедевр военного планирования. Но я подумал, что стратеги Ландеса ждали от нас именно таких действий, безукоризненных с точки зрения логики и здравого смысла. Мне показалось, что небольшая доза безумия внесёт достаточный элемент неопределённости и не позволит противнику просчитать наши планы.

— Дипломатично, как всегда. Чего-то в этом духе я и ожидал от вас услышать. Но в этот раз вы проявили себя чрезвычайно ярко! Кто вам подсказал идею с новой реинкарнацией Святого Троттеля?

— Никто. Она родилась экспромтом. Армейский капеллан снабдил меня списком подходящих солдат. Я выбрал из них семерых деревенских парней попроще, потом побеседовал с каждым по отдельности.

— И о чём же, если не секрет?

— Каждому солдату я сообщил по секрету, что он является прямым потомком Святого Троттеля и унаследовал часть его божественного дара.

— Не боитесь, что вас неправильно поймут?

— Я к этому привык, херр полковник.

— Ладно, Герман, продолжайте.

— После меня этими парнями занимался армейский капеллан, он умеет довести человека до нужного градуса фанатизма. Перед самой операцией каждому "потомку святого" вручили монашескую накидку из обычной мешковины и чудодейственную реликвию, нить из плаща Троттеля.

— И где же вы добыли святыни в таком количестве?

— На складах Инфантерии нетрудно найти и нитки, и солдатские медальоны на цепочке.

Фон Штресс ухмыльнулся и переслал майору на планшет документ:

— Вот, полюбуйтесь! Армейский капеллан подал рапорт… Требует отправить вас под трибунал за святотатство, богохульство и государственную измену. Он считает, что ваши действия можно квалифицировать, как надругательство над святынями Империи. К чести капеллана, могу сказать, что он не желает вашей смерти, а лишь просит заточить вас в сумасшедший дом. Пожизненно. Ладно, об этом рапорте я позабочусь сам. С фанатиками разобрались. А что там с каплями бесстрашия?

— Мы отобрали самых агрессивных с армейской гауптвахты и поставили перед выбором: либо расстрел, либо участие в секретном военном эксперименте. Понятно, что никто не отказался. Две недели этих буйных день и ночь учили убивать голыми руками. А перед самой отправкой выдали каждому секретный препарат, назвав его ингибитором амигдалярных ядер. Я лично сообщил, что эта новейшая разработка военных фармакологов подавляет страх и мобилизует все силы организма.

— И что же вы им дали на самом деле?

— Обычные стимуляторы из стандартного снаряжения диверсионных групп.

— Но почему-то на этих хулиганов обычные стимуляторы оказали необычное действие. Вот депеша из министерства иностранных дел. На переговорах о вхождения Ландеса в состав Империи представители Пасторали протестовали против варварских методов ведения боевых действий. Они заявили, что цивилизованные нации не используют в армии генно-модифицированных горилл, способных разорвать человека на куски голыми руками.

Фон Штресс с улыбкой посмотрел на майора, а тот лишь пожал плечами:

— Во время планирования операции я подумывал о берсеркерах Его Императорского Величества, но у них и так слишком много работы. Тогда я решил подготовить им какую-нибудь замену. Могу сказать, что армейские инструкторы рукопашного боя оказали нам в этом деле неоценимую поддержку.

— Меня всегда поражают ваши методы, майор, хотя вполне устраивает то, что вы добиваетесь результата там, где другие спасовали. Я объявляю вам благодарность от имени самого Императора и готовлю представление на присвоение вам внеочередного воинского звания. До понедельника вы абсолютно свободны. Отдыхайте.

Выходя из здания Генерального штаба, майор Хирн отметил, что ещё не поздно. Можно зайти поужинать в уютный ресторан по соседству, где подавали добротную стряпню в классическом немецком стиле. Спустившись в подвал, Хирн попросил столик на одного. Его усадили напротив большого головида, на котором без остановки показывали самые модные шлягеры недели.

Когда майор потягивал свой любимый «Имперский» вайсбир, дожидаясь заказанной еды, на объёмном экране появилась лысая девица в монашеском балахоне из мешковины с панагией на большой блестящей цепи. Она с чувством пела балладу про безумство храбрых и про путеводную нить из плаща Святого Троттеля. Хирн чуть не поперхнулся пивом. Пожалуй, он и в самом деле недооценил желание простых жителей Империи поверить во что-нибудь сверхъестественное, лежащее за пределами обычной житейской логики.

Люди освоили межзвёздные перелёты, заселили множество планет. Наука подарила человечеству такие возможности, а которых раньше приходилось только мечтать. Но в глубине души обывателям проще верить в такие простые и понятные чудеса.

***

Майор Хирн снял очки и положил их на стол, затем помассировал подушечками пальцев веки. Кинул взгляд на экран головида, где показывали блестящий марш сводной роты Корпуса Благородных. Цвет имперской армии в парадных мундирах выглядел неотразимо. Выправке раум-юнкеров мог позавидовать любой. Потом на экране появилось изображение старой базилики. Праздничное шествие уже приближалось к столичному собору.

Хирн повернулся к коллегам и тихо произнёс:

— Если люди так хотят верить в чудеса — почему бы не дать им такую возможность?