Читать онлайн
"СМЕРТелЬное впечатление"

Всадникам на белом и бледном коне посвящается

«Когда все заканчивается, я думаю, стоит вздохнуть с облегчением. Дальше – улыбнуться, распахнуть ту дверь, которая обязательно со скрипом приоткрывается в таком случае, приглашая куда-то в неизведанное, взять за руку того, кто гостеприимно ее протягивает, и устремиться вперед, к множеству разнообразных впечатлений».

Лилиан Блэквуд

Свадьбы мне всегда нравились больше, чем похороны. Почему? Вроде, последние как раз по моему профилю, я должен наслаждаться, торжествовать, умиляться и прочая, но факт есть факт.

Прежде всего интересно было наблюдать за невестой. С женихом все ясно. Большинство мужчин, готовящихся с минуты на минуту связать себя узами Гименея, собирались к алтарю с бледновато-зеленым и каменным видом. Кто-то думал о головной боли с похмелья после мальчишника, кто-то о том, как же его так угораздило и он, верно, поторопился, кто-то о том, чтобы не сесть в лужу и сделать все правильно, согласно заявленному сценарию.

Нет, попадались и уникальные экземпляры, но невеста и их затмевала. Каждая, за редчайшим исключением, – кладезь курьезов!

- Лили, я так волнуюсь, меня сейчас стошнит. Ох, зря я кексик съела.

- Лили, кажется, прическа неровная. Посмотри, пожалуйста.

- Лили, что с подолом платья? Нет, я не могла на него наступить! Ах да, наступила…

- Лили, принеси мне воды. А нет, не воды. Шампанское рано, вино глупо и опасно, еще пятно посажу. Лили, что мне выпить?

Стоя в узком прямоугольнике тени от портьеры, я наблюдал за двумя девушками, находящимися в просторном гостиничном номере. Майское солнце, назойливое и полноводное, заливало комнату, отражаясь в полировке, стекле, позолоте, ярко освещало фигуры и лица присутствовавших, точно беспощадный прожектор – актеров на сцене. А спектакль разворачивался занимательный…

Невеста в пышном белом платье, похожем на торт со взбитыми сливками, блондинка со здоровенным пунцовым румянцем на щеках, выступившим от волнения, словно была одновременно в нескольких местах: вот она крутится у зеркала, поправляя наряд, вот пытается сесть в нем на тахту, вот закатывает глаза, припоминая, всех ли пригласила, вот суетливо носится из угла в угол, вот отдает очередное поручение подружке, вот хватается за сердце, заикаясь и дрожа, вот делится сомнениями, а не разочарует ли ее брак и по-настоящему ли ее любит будущий супруг.

Тут лопнуло бы терпение даже у самого хладнокровного человека. Поэтому очень скоро мое внимание переключилось на другую девушку, подружку невесты. Пытался уловить миг, когда лицо с безупречно белоснежной кожей перекосится гримасой неудовольствия, и не дождался…

Вот это выдержка! Ни слова упрека, ни унции злости. Сыпать успокаивающими штампами она перестала уже давно. Поняла, что это нисколько не помогает, наоборот, еще больше взвинчивает нервы подруге.

А сколько достоинства в девушке – невольно вспоминаешь особ королевских кровей, которые даже мертвыми сохраняли величие и пытались повелевать, высоко держа подбородок.

Я присмотрелся к Лили. Стройная, скорее даже хрупкая. Густые каштановые локоны, собранные на затылке в красивую ракушку, переливаются золотом на солнце. Милое, нежное лицо того типа, который вдохновлял средневековых поэтов, заставляя их сравнивать свою музу с ангелом.

А вот лиловое платье до колен, с пышным подолом и подъюбником, с огромной помпезной розой из того же материала у плеча совсем девушке не шло. Фигуру, конечно, выгодно подчеркивало, а вот цвет… Нет, лучше ей его не носить.

Среди царящего в комнате беспорядка и хаоса из эмоций, эпицентром которого была возбужденная до крайности невеста, спокойствие Лили воспринималось резким инородным контрастом. И если первая девушка вызывала смех, то вторая – множество вопросов.

Жаль, я не за ней, иначе узнал бы все до мелочей. Вот чья история, как и душа, будет увлекательна.

Когда невеста предсказуемо упала на пол у зеркала, задыхаясь, расширившимися, невидящими и безумными глазами уставившись в потолок, мы с Лили тут же оказались рядом с ней. Моя тень легла на обеих девушек одновременно.

- Одри! Одри, что с тобой? Скажи хоть слово. Одри! Кто-нибудь! На помощь, - закричала в испуге и панике Лили, упавшая на колени. Затормошила умиравшую подругу.

Если б мог, сказал ей, что оторвавшийся тромб, закупоривший ведущий к сердцу сосуд, - дело нешуточное. Здесь счет идет на минуты и нужна квалифицированная медицинская помощь. А таковая – я же профи и все тщательно проверяю перед визитом – подоспеет не сразу. К этому времени мы с Одри будем уже не в этих краях.

- На помощь! Скорее! – вопль Лили зазвенел в ушах. Сюда уже спешили, но это не имело никакого значения.

А потом Лили подняла голову и заглянула в мои глаза.

В первый миг я с уверенностью подумал: она меня не видит. Глаз человека не настроен на такое. Это, во-первых противоестественно, ведь девушка не при смерти, не в наркотическом угаре. И во-вторых.., просто невозможно!

Но когда ее глаза цвета виски в обрамлении пушистых темных ресниц в шоке и ужасе распахнулись еще шире, а взгляд скользнул на мои черные крылья, сотканные из первозданной тьмы и квинтэссенции неотвратимости, свое мнение я изменил и поразился впервые лет за сто пятьдесят, а возможно, и больше.

- Кто… Ты кто? – прохрипела побелевшая Лили, глядя на меня испуганно, но пристально. А мое изумление росло и ширилось: я отметил, что девушка вместе со мной и телом невесты вошла в поток безвременья. И это так же невозможно, как и то, что она видит меня!

Чудны дела твои, создатель! И как мне реагировать?

Я промолчал и продолжил свою работу, в конце концов, ее никто не отменял. Коснулся крыльями груди бездыханной Одри, готовясь забрать ее душу.

- Стой! – Лили бросилась вперед, к моим ногам. – Не надо, не забирай ее, пожалуйста! Оставь жить!

Перевел на девушку недоуменный взгляд. Свою работу, как и любой трудяга, люблю и ненавижу. Но всегда выполняю ее безупречно, иногда даже вдохновенно, с эстетическим размахом, иногда с юмором, бывает, что и с жалостью, случалось, не отрицаю, что и с цинизмом. За провал по головке никто не погладит.

- Меня, - прошептала в отчаянии Лили. – Возьми меня вместо нее. По доброй воле и с ясным разумом соглашаюсь.

Я застыл. Откуда девушка взяла эту старинную, давно всеми забытую формулу? Единственные слова, способные меня остановить? Последний раз такой вот фокус1 при тех же примерно обстоятельствах проделали с моим прадедом еще во времена Древней Греции. Он получил нагоняй, и всегда на семейных посиделках вспоминал тот случай, «молодежи в назидание».

Выпустив захваченную душу Одри, я уставился на Лили. На заплаканное бледное лицо подружки невесты упали кудряшки из растрепанной прически. Огромные глаза необычного цвета умоляюще смотрели в мои, острый подбородок дрожал от слез и напряжения, багровели искусанные полные губы.

Раздавленные горем и отчаянием прекрасные девы еще ни разу ни о чем меня не просили. Хм… А это приятно. Будоражит. Даже хочется гордо выпрямиться, стукнув себя кулаком в грудь.

Я в мгновение ока закутал Лили в тьму крыльев. Солнечный свет на секунду погас, сжавшись в крошечный шарик, а потом полился тонкой, слабосветящейся золотистой тропкой. Путь в густом фиолетово-синем сумраке привычно уходил вниз. Ну хоть что-то сегодня пошло по плану.

Отпустив девушку, я протянул ей ладонь, приглашая вложить в нее свою руку. Момент истины. Люблю этот миг, когда настоящий облик души раскрывается во всю мощь и словно в увеличительное стекло можно разглядеть даже мельчайшие грешки, крамольные мысли, посещавшие человека во время его жизни, изъяны.

Лили несколько мгновений напряженно, со страхом смотрела на мою ладонь. Будто ждала, что та превратится в лапу жуткого монстра. Или просто колебалась, не веря, что все кончено. Потом все же заглянула в мое лицо и положила подрагивающие пальцы на мои.

- У тебя холодная кожа, - произнесла не удивленно, а словно отмечая факт.

А я, затаив дыхание, погрузился в жизнь своей неожиданной добычи, пронесшуюся в сознании.

Лилиан Розмари Айрис Блэквуд. Молода. В чем-то даже наивна. Жизнелюбивая, надежная, привязчивая, отвечающая добром на добро и закрывающая глаза на зло.

Талантливая. Рисует, пишет и ставит какие-то пьесы, называя свои творения импрессионистической драматургией. Экспериментирует на сцене с цветом, тенями, позами. Сама мастерит наряды для актеров.

Честная и искренняя. Всего и обмана, что пару раз лжи бабушке в детстве (мол, не ела конфет перед обедом), один раз матери в юности (не поступила в нужный колледж и намерена изучать режиссуру) да один раз жениху (очень нравится паэлья, которую он частенько готовил).

Кстати, насчет этого жениха. Тот еще тип! Когда постоянные измены, точно змеи, выползли наружу, она порвала с ним и еще год залечивала рану от предательства.

Сильная духом, сверхпонимающая. Вот уж кого жизнь не щадила, повернувшись филейной частью. Осиротела рано, но справилась. Ненависть и зависть за талант, красоту и чистоту ложками ела, но молча, с достоинством, не держа зла. Жених вот тоже гад, но простила и забыла.

Самоотверженная и храбрая. Тут все ясно. За любимых людей готова отдать всю кровь, каплю за каплей. Недалекая Одри как раз из них и была. Теперь невесту медики мчат в больницу. Она совсем поправится и проживет столько, сколько Мойра отпустила Лилиан: еще сорок восемь лет, десять месяцев и четырнадцать дней. А сама Лили теперь идет рядом со мной.

Смерть не сняла с девушки маску, после момента истины Лилиан нисколько не изменилась, разве что появилось больше золота в капризных удлинившихся локонах, окутавших плечи и спину, и глаза стали глубже, ярче, напоминая таинственные глубины янтаря.

Значит, огненная, своеобразная натура, способная поглотить целиком и отдать столько же.

И куда ее девать-то теперь? В отчет она, по сути, войти не может. Благо, боссу сдавать его лет через двести пятьдесят-триста. Недавно ревизия ведь была. Поэтому выговор пока не получу. Отправить по обычному маршруту, поручив Харону?

Идея почему-то вызвала отторжение. Лилиан – настоящая драгоценность, и вот так пустить в расход эту душу казалось кощунством.

Я покосился на спутницу. К этому моменту мы уже спустились в самые нижние слои мироздания. Сквозь фиолетовые космы мрака кое-где вспышками разливалась нежно-розовая эссенция созидания, но быстро поглощалась чернотой разрушения.

В этих всполохах и просветах лицо Лили казалось уставшим, мертвенно-бледным. Тонкая фигурка и красота наводили на сравнение с хрупким цветком, неожиданно затерявшимся среди чужеродных и губительных песков.

Молчит. Интересно, почему? Я пугаю ее? Вряд ли. Я не монстр. Ну подумаешь, обладаю ощутимой силой и властью, но выгляжу как обычный человек сейчас. Крылья давно убрал, они и нужны-то для решения пары-тройки задач, а в остальном предпочитаю без них, в отличие от отца и деда, любивших придерживаться четкого регламента на последнем пути.

Конечно, я разные души сопровождал. Некоторые, как Лили, предпочитали хранить молчание. Шли согбенными, мрачными. Некоторые трещали без умолку, вызывая головную боль и желание наложить заклинание немоты. Некоторые рассказывали историю своей жизни (к слову, захватывающих много попадалось), некоторые засыпали меня вопросами: кто я, зачем я и так далее.

Особенно веселили и радовали дети. Те всегда делились воспоминаниями об играх, игрушках, приятелях, родителях, теплыми, милыми и забавными.

В общем, дорога вниз, к реке, почти всегда была мне приятна. Но не в этот раз. Молчание спутницы, вроде бы, не раздражало, но вызывало жгучее любопытство и чувствовалось неправильным.

- Так с чего такая жертва? – спросил наконец, заставив Лили резко повернуться и посмотреть на меня.

Голос здесь звучал глухо, точно в вате, - особенность здешнего пространства.

- Одри мне как сестра, - ответила девушка, раздумывая мгновение. – Ее родители практически удочерили меня после гибели мамы с папой. Мы и до этого были лучшими подругами, а после стали еще более близки. Дороже Одри для меня нет человека.

- А она бы сделала для тебя то же самое? – спросил с насмешкой, отлично зная ответ. Ведь на несколько секунд я коснулся души умиравшей, и суть ее мне была известна.

- А какая разница? – равнодушно пожала плечами Лили. Видимо, ответ и для нее не являлся секретом. – В любом случае я сделала бы это еще раз, не колеблясь. Умереть в день свадьбы с любимым, в подвенечном платье, среди благоухания цветов, веселья и праздника, на пороге счастья - это ужасно.

- Поверь, люди и не в таких неподходящих обстоятельствах и моментах умирали, - хохотнул я.

- Верю, - отозвалась грустно Лили. – Что все же с ней случилось?

- Оторвался тромб. Ты бы ничем ей не помогла, как и другие.

- О-о… понятно…

- Тебе не интересно узнать, кто я такой? – спросил, так и не дождавшись от девушки вопроса, который, как надеялся, должен был едва ли не в самом начале нашего диалога прозвучать.

- От твоего балахона пахнет тленом и кровью.

- Извини, рабочий парфюм. Клянусь, в обычной жизни предпочитаю классические ароматы от Армани.

- У тебя темные крылья из очень странной субстанции.

- Моя гордость. Заработал упорной и тяжелой практикой.

- Вот и ясно, что ты ангел смерти. У тебя есть имя? – Лили бросила на меня взгляд.

- Танатос, - вежливо наклонил я голову, представляясь.

- Это бог смерти в античной мифологии. Полагаю, мы к Харону идем? Выходит, я в Аид попала, то есть в ад.

- Не утрируй, - покачал я головой, улыбаясь ее логике. – Не все правда в мифологии греков.

- Успокоил. Я Лилиан Блэквуд, кстати.

Девушка, вновь кинув взгляд на меня, вдруг звонко рассмеялась.

- Что смешного? – поинтересовался, с удивлением поймав себя на том, что ее смех находит отклик во мне. Тянет присоединиться к веселью.

- Люди всегда представляли смерть этаким скелетом с косой. А тут смуглый, широкоплечий, черноволосый мужчина, приятной наружности, вполне дружелюбный, даже располагающий к себе. Вот ведь какие дела…

- Лестная характеристика, - хмыкнул удовлетворенно я.

- Ты бессмертный ведь? Много чего видел…

- Скажем, я могуч, - поправил Лили, пока она себе не вообразила всякого сказочного. – Вот уже свыше десяти тысяч лет эта сила передается в моей семье из поколения в поколение.

Спутница удивленно приоткрыла рот.

- Даже так! А как ты успеваешь везде и всюду? Помню, в детстве всегда хотела задать такой вопрос Санта Клаусу, но быстро поняла, что добро – оно везде, так и с этим духом. Но все равно. Ты, вроде, вполне из плоти и крови, как мне кажется, идешь здесь, рядом со мной, а в мире каждую минуту сотни людей умирают…

Я захохотал.

- Я не совсем из плоти и крови. Равно как и ты – больше нет. И самое главное: Лилиан, за кого ты меня держишь?

- За высшее существо?

- Даже высшим существам необходимы отдых и помощники. Мой прапрапрадед создал огромную корпорацию. Наши менеджеры и служащие неплохо справляются, чтоб ты знала. От графика за все эти тысячи лет ни разу не отстали. Ну а я вполне могу не торопясь прогуляться с тобой по последнему пути. А кроме визита к Одри, у меня сегодня намечено еще пять. Как видишь, я не перерабатываю.

- Вот уж точно, - пробормотала Лили. Она явно была поражена услышанным.

Все-таки какая же она необычная. Мало того, что столь светлые души встречаются одна на миллион, так ведь еще девушка и мыслит своеобразно. Любопытно, как бы она себя повела, оказавшись моей гостьей?..

Идея эта была столь внезапна, что я остановился.

Я тот еще мизантроп. Давно расстался с привычкой звать в дом гостей, посещать земные шумные вечеринки, заводя философские разговоры с кокаинистами или морфистами (то еще удовольствие, надо сказать, риторика живших в Средневековье мне больше нравилась). Да что там! Едва выношу присутствие рядом теней, с подчиненными общаюсь строго дистанционно да и с боссом тоже. Не терплю, когда мое уединение что-либо нарушает. А тут целая гостья! Что со мной? Нестандартная ситуация и душа сыграли свою роль, увлекли и зацепили?

- Танатос? – Лили дернула меня за рукав балахона. Было видно, что девушке не по себе. На этом уровне тишину нарушали возгласы, шепот, стоны, крики, щелчки, скрипы, обрывки песен, фраз. В иссиня-черном мраке клубилась туманная поволока, тянуло сыростью и тленом от близкой реки. Люди воспринимали все это с ужасом, думая, что вот-вот окажутся в преисподней, а из тьмы вынырнет сам Люцифер.

На самом деле звуки доносились от воды, переполненной чужими воспоминаниями и, если прислушаться, можно было полностью погрузиться в чужие истории, перебирая одну за другой, точно жемчужины в ларе. Но то для меня. Для человека же это было невозможным.

- Мы почти пришли. – Я принял решение, сжал покрепче ладонь спутницы и сделал шаг вперед, выпустив крылья.

Они разогнали мрак и кисель тумана, открыв нашему взору блестящую серой сталью Лету с чешуйками-волнами на ней. Широкой зеркальной лентой река текла по каменистым просторам, теряясь в розоватом мареве вдали.

У причала, на который мы с Лилиан шагнули, мерно покачивалась старая лодка. На веслах сидел горбатый Харон. Грязный серый плащ с капюшоном полностью скрывал костлявую фигуру и безротое лицо с провалами тьмы вместо глаз.

Спутница заглянула в лодку, отпрянула.

- Она же дырявая, - заметила недоуменно.

- Все верно, так и должно быть. Это река забвения, Лета. Коснувшийся ее воды лишается всех воспоминаний и отправляется на лодке прямиком в центр мироздания.

- А что потом?

Увы, человеческий разум Лили не способен понять, ибо в крошечный сосуд невозможно уместить необъятное и безобъемное.

- Что-то, - пожал плечами я.

- То есть мне сюда? – уточнила девушка после паузы, указав на лодку. Обернулась, поглядела на меня с сожалением в теплых огромных глазах.

- Тебе выбирать, Лили, - сдержанно улыбнулся я.

- Не поняла…

- Ты имеешь право выбора, Лилиан Блэквуд. Ты добровольно заменила собой подругу и сейчас сама должна решить: или остаться со мной в моем доме или сесть в ладью к Харону и кануть в небытие.

Предоставить девушке право выбрать – верное решение. Собой я мог гордиться. Ну или проклинать, если Лили выберет Харона и небытие.

Лилиан, задумавшись, машинально запустила руку в рассыпанные по плечам золотистые кудри. К счастью, пытка неопределенностью длилась недолго.

- Что ж. На водные прогулки я сегодня не настроена. Ноги мочить не хочется. Что хочется, так это выпытать у тебя секреты смертей множества знаменитостей, - озорно улыбнулась.

Я улыбнулся в ответ.

- Принимаю твою волю, - произнес нужную формулу я. – Теперь ты принадлежишь мне, Лилиан, - и вновь окутал девушку своими крыльями.

Мертвая гладь Леты и лодка с Хароном исчезли. Мы переместились домой.