Читать онлайн
"Феномен Цервуса"

«Вставай... вставай, маленький Ролло Пешеход. Пора собираться. Завтрак уже готов».

Итан услышал голос, до боли знакомый, но такой далекий, будто звучавший сквозь плотный туман. Ласковый голос легко отпугнул его славный сон, и мальчик постепенно возвращался к реальности, крайне неохотно, так неохотно он не ходил даже на учёбу.

Распознав в голосе собственную мать, Итан тут же испытал досаду и лениво протянул:

– Вот же настырная женщина... – прохрипел он и прокашлялся. – Почему в этом доме ни один мужчина не может выспаться?

– Настырная женщина? Как не стыдно, несносный мальчишка! – рыжеволосая Джоди заливисто расхохоталась. Итан фыркнул и накрыл покрасневшее лицо подушкой, спрятавшись от громкого раздражающего смеха.

Женщина нетерпеливо воскликнула:

– Поднимайся, лежебока! – её лощёное лицо с изящным подбородком уродливо сморщилось, приняв строгое выражение. Джоди обожала всё тщательно планировать, и, если намеченный план не соблюдался, Джоди выбивало из равновесия. Она обижалась, становилась потерянной и подавленной. – Сегодня ворон ловить некогда. В Ларбо мы должны прибыть к двенадцати, не позже! – распорядилась она тоном, нетерпящим ни увещеваний, ни отказа, ни отлагательств.

Она торопливо покинула спальню Итана, пока тот не применил свою «плутовскую технику уговора».

Ларбо, или точнее дом Ларбо, стоял на окраине лесной трущобы, где-то между рекой Элм-Крик и озером Станли Дрейпер. Дом Ларбо – старый дом в стиле шале, заброшенный еще семь лет назад по желанию родителей Итана. Дом и вотчина достались матери по наследству от отца, Орелла Ларбо, тому – от отца Ллойда Ларбо, Ллойду же – от отца Олби Ларбо... Итан доподлинно не знал, на чьём имени Дом начинает свое путешествие «из рук в руки».

Однажды мать поведала историю: дом построил кто-то из ее дальних предков, занимавшихся обувной промышленностью. Джоди своего безымянного предка называла с непритворным почтением – Сапожник. После кончины Сапожника, дом не сразу обрёл нового владельца; лишь спустя пять лет обнаружилось завещание усопшего. В завещании упоминался двоюродный племянник, Джек, в котором Сапожник души не чаял. Однако четыре года домом управляли родители мальчика, до наступления его совершеннолетия. Они подарили дом сыну на день рождения, и тот стал владельцем дома по законному праву. Затем дом перешел в собственность дочери Джека, а та оставила его сыну. Овдовев, женщина сменила фамилию на Ларбо, в честь своего прославленного в сражениях дядюшки.

А вот уже по инициативе новоиспеченного Ларбо дом с восьмьюдесятью акрами земли передавался в наследство из поколения в поколение, что стало своего рода священной традицией.

Семья Итана по фамилии Мальро жила в Оклахоме, в городке Вэлли-Брук, вдоль Фостер-роуд. Семья ютилась в скромном одноэтажном доме, с кремово-бежевым сайдингом и карамельной черепичной крышей; дом выглядел симпатично, но столь же непримечательно, как и соседние.

Дом Мальро имел садовый газон с мраморным фонтаном и розовой магнолией, за которой Джоди бережно ухаживала. Сейчас деревце вовсю благоухало, хотя на дворе стояла середина осени. Как-никак было очень тепло – ярко светило солнце, облюбовавшее лучами каждый затхлый клочок земли и прогревшее воздух до двадцати трех градусов.

Но Итана едва ли это впечатлило – часы исправно показывали четверть одиннадцатого, а в выходной день до одиннадцати он не вставал. Обычно родители ему позволяли дрыхнуть столько, сколько он пожелает, пока они занимаются домашним хозяйством в отблесках утренней зари.

С дисциплиной мальчик откровенно враждовал: сопротивлялся ей, устраивал мятежи и забастовки. И всё из-за мягкости Джоди, постоянно ему потакающей, и снисходительности Тома, который потворствовал жене.

«Еще бы пять минут понежиться под одеялком...», – мечтательно смежил веки Итан.

Но выбора не было, поэтому Итан поднялся с постели и с шумным «ох!» побрел в ванную, чтобы умыться и причесаться. Затем мальчик наспех оделся в хлопковые серые шорты и голубую футболку, заодно нахлобучил белую бейсболку; запихнул кое-какие важные вещи в зеленый рюкзак и явился на кухню.

На столе стоял простенький завтрак: миндальное молоко с бейглами.

Бейглы оказались с шоколадной начинкой, вчера попались с клубничной. А позавчера – с творожной. Итан любил их все одинаково. Бейглы Итан слопал так быстро, что начал икать.

Родители Итана провели последние сборы и отправились к хетчбэку. Они запихнули чемоданы в багажник, а сами едва втиснулись внутрь салона, затерявшись между баулами из «Оксфорда», и тронулись в путь.

Дорога занимала примерно сорок минут, без вынужденных остановок и пробок. Сейчас они преодолевали южную Сунер-роуд, проезжая озеро Китчен.

– Что-то я не наблюдаю радости на твоем лице, – озадаченно произнес Том, его серо-голубые глаза проницали отражение в зеркале заднего вида. – Ты же встретишься со своими друзьями спустя два года! Не соскучился по ним?

– Пап, современные технологии позволят связаться с ними даже с Марса, – фыркнул мальчик. – И вообще, мы туда едем не ради моих друзей. А ради ваших. Но по случайному стечению обстоятельств у ваших друзей есть дети, с которыми я общаюсь.

– Ты не хочешь с нами ехать? – Джоди чуть улыбнулась, но в ее тоне скользнула нотка разочарования. Она не собиралась расстраивать сына, но, похоже, ей это плохо удалось.

– Я и не хотел! – возмутился Итан, скрестив руки и надув щеки. – Вы не учли моё мнение и заставили тащиться в захолустье. В противный дом!

– Противный? – изумился Том. Его черные брови изогнулись, образовав на лбу морщинки. – Мне казалось, тебе он нравится.

В доме Ларбо они жили всего пять месяцев. И всё потому, что родителям захотелось перебраться ближе к школе Итана. Но за пять коротких месяцев к дому Ларбо Итан так и не привык. Дом был каким-то неуютным... мрачным, замшелым, тлетворно пахнущим. Будто дед Орелл помер посреди гостиной, и трупный запах пропитал насквозь стены помещений.

– Про-оти-ивный! – упрямо проблеял Итан. – Почему бы его не продать? Он торчит посреди поля без дела. В нем могла бы жить семья с оравой детей, псов и котов.

– Это моё прошлое, дорогой. Как я могу отдать дом чужим людям? А вдруг они снесут его и построят какую-нибудь конюшню. Дом претерпел невзгоды более двух веков, он – часть истории этих мест. Его обязательно нужно сохранить в качестве культурного объекта. В будущем я организую экскурсионный центр, чтобы поведать о многочисленных событиях минувших лет, приведших нас всех в мир сегодня.

– Ясно, – ответил Итан и пожал плечами.

Ему откровенно плевать как на кучу древнего хлама, так и на мамины закидоны. К тому же... он до сих пор помнит раскинувшийся на десятки миль зеленый океан, приводивший в трепет своим раскатистым шелестом, похожим на всплески волн, стоном дряхлых согбенных стволов, зловещей вязкой темнотой и теми, кто таился глубоко в её чреве.

Ему постоянно мерещилось, что за ним наблюдают пылающие белым огнём глаза.

Вжавшись спиной в кресло, он похолодел и содрогнулся. Интересно, с тех пор что-нибудь изменилось? Всё-таки он подрос, оттого перестал быть таким же мнительным и пугливым, как в детстве.

Или его страх не являлся беспочвенным...?

От этой догадки его тело пронял озноб, а сердце захолонуло: вот-вот пробьёт грудную клетку, однако Итан заставил себя успокоиться, когда Джоди к нему обернулась. Мальчик не хотел, чтобы мать волновалась из-за пустяков.

На лбу и висках предательски проступил пот.

– Тебе жарко, Итан? – озабоченно осведомилась Джоди.

– Всё в порядке, мам, честно, – отмахнулся мальчик нарочито отчужденно. Чтобы своим нервозным поведением не вызвать лишние подозрения.

– Можешь открыть окно, если душно. Хотя работает кондиционер, – справедливо заметила женщина и нахмурилась. Затем добавила: – Ты не заболел?

Джоди протянула ладонь, чтобы коснуться его лба – проверить температуру, но Итан ловко увернулся от её навязчивой заботы.

– Еще час назад я был здоров. Наверное, простудился, пока чистил зубы, – отшутился Итан. – Или отморозил извилины ванильным пломбиром.

– Что ж, чувство юмора ты не утратил, – полуобернулся мужчина и ухмыльнулся. – С ним любой поход, даже самый дурной, обернётся в приключение.

– Ванильным пломбиром? – удивилась Джоди. – Когда успел?

– Пока вы шушукались о чём-то на веранде. Я на секунду отвлёкся, а вы уже мерзко лобзаетесь, губы в губы, – невозмутимо кинул Итан.

Джоди смутилась, а Том прыснул.

– Том, следи за дорогой! – одернула мужа Джоди, но тот поклялся ей, что всё под контролем. Женщина спорить не стала, доверившись мужу, и всё же с опаской оглядывалась по сторонам.

Как гласит идиома: лучше поберечься вовремя, чем сожалеть после.

– Всё в порядке, расслабься! – уверенно сообщил мужчина и погладил Джоди по бедру. – Как бывший пилот, безопасность гарантирую!

Итан достал из рюкзака бутылку с минералкой и пригубил. В тот же миг хетчбэк прилично тряхнуло на колдобине; из пальцев Итана бутылка выскользнула и разбрызгала газированную жидкость: вода попала на тканевую обивку сидений, на колени Итана, на стёкла. Вода стекала вниз, сверкая на солнце, как горный хрусталь.

Том насмешливо выдал:

– Растяпа!

~Грубый удар~

Хетчбэк врезался во что-то твёрдое и тяжёлое. Том от неожиданности потерял управление, и машина закряхтела, завихляла, закружила. Мужчина вжал тормоз до упора, отчего заскрипели-завизжали колеса.

Машина замерла в считанные секунды, но Итану показалось, что прошла вечность с тех пор, как их закрутило: будто мощный ветер вцепился призрачными пальцами за задний бампер, чтобы протащить их десятки метров по трассе.

Словно хотел с ними жестоко позабавиться.

Итан не шевелился и оцепенело смотрел в одну точку. А когда понял, что пронесло, то позволил себе перевести дух. Он судорожно сглотнул и выглянул наружу: от дороги поднялась пыль, образовав мутную завесу, скрыв собою солнечный свет. На окна легли сизые сумерки.

Пыль, развеиваемая легким дуновением ветра, постепенно оседала. Воздух снова становился прозрачным, а пространства насыщались светом.

Том и Джоди испытали небольшой шок, но не поддались панике, сохраняя хрупкое спокойствие.

– Ты как, милый? Не ушибся? – Джоди широко распахнутыми глазами, в зрачках которых коренился ужас, уставилась на Итана. Мальчик утвердительно качнул головой. Женщина окинула сына беглым взглядом и, удостоверившись в его благополучии, тихо, с присвистом удовлетворенно выдохнула.

– Что, черт возьми, случилось? Мы наехали на упавшее дерево? Господи, лишь бы не сбили человека... – взмолилась она и попросила всех существующих богов отогнать беду, прочь от её семьи.

– Нет, это точно не человек, – задумчиво сказал Том. – Но я видел, как кто-то выпрыгнул... буквально вылетел из кустов, прямо под колеса. Какое-то крупное животное...

– Олень? – предположила Джоди.

– Похоже на то, – согласно кивнул Том.

– Сходим проверить?

– Конечно.

– Итан, останься в машине, ладно? – дала наставление Джоди. – Мы вернёмся быстро. Только убедимся, что это не человек.

– Не человек в костюме оленя, – ляпнул Итан.

– Итан! – Голос Джоди стал тоньше на пару октав, острее, в нём Итан различил негодование и осуждение. Он закатил глаза.

– Не, ну а что. Всякое может быть, – мальчик рассеяно дёрнул плечами. – На дворе пятнадцатое октября, люди активно готовятся ко Дню всех святых.

– Боже, Итан! Порой ты невыносим, – Джоди пронзила Итана – едва ли не насквозь – суровым взглядом. Она явно рассердилась, но не так, когда он творит по-настоящему скверные поступки. Часто она проявляла злость в воспитательных целях. Не всё же спускать ему с рук – иногда стоит и пожурить, чтобы чересчур не распоясался.

Итан развернулся в ту сторону, где должно лежать – и вскоре разлагаться – тело предполагаемого человека-оленя.

Там и правда кто-то лежал. Бездвижный и бездыханный, и, без сомнения, мертвый.

Но Итан не видел, кто именно, так как машина находилась гораздо дальше от места происшествия.

Том и Джоди приблизились к телу, будто безмятежно спящему. Итан видел, как Джоди сгорбилась и прижала ладонь ко рту, но не от отвращения при виде обезображенного трупа, а скорее облегчения. Жертвой аварии стал чернохвостый олень, а не человек в костюме оленя.

Но очевидно взрослых что-то беспокоило, что-то серьезнее, чем сбитый олень. Джоди склонилась над изуродованным животным, очень низко, чтобы лучше его разглядеть. Её лицо выражало горечь и недоумение, а ещё крайнее замешательство. Будто они сбили не живого оленя, а уже дохлого.

Итан решил присоединиться к родителям и изучить труп. С ним, по всей видимости, было что-то не так. Может, это какой-то мутировавший олень, поэтому на груди у него болталось пятое копыто. Или на лбу вырос третий глаз.

Воображение подкидывало Итану самые разнообразные картины, одну хуже другой, но проще всего убедиться в своей правоте (или неправоте) – лично.

Мальчик вылез из машины и на ватных ногах добрался до родителей и оленя, распластанного поперёк шоссе.

– В чём дело? – непринужденно начал Итан, однако отчетливо ощутил нарастающее напряжение. У него засвербело под ложечкой. – Почему вы маячите посреди дороги? Это же просто олень... не пора ли нам ехать?

– Дорогой, не подходи, пожалуйста. Не нужно тебе видеть... кровь... – пролепетала Джоди. Она осторожно стиснула худенькие плечи Итана и попыталась развернуть его назад, но тот проявил твердость своих намерений:

– Мам, я уже не ребёнок! – оскорбился мальчик и бесцеремонно избавился от её крепких объятий. – Мне скоро тринадцать исполнится! К тому же, я до тошноты пересмотрел ужастиков и куриных потрохов на кухне, так что мне не страшен какой-то там мертвый олень... Пусти, говорю, ну!

Джоди как-то беспомощно вздохнула, но настаивать не стала и робко отошла в сторону.

Итан подошел к оленю почти вплотную и скрупулезно его осмотрел. Огромные ветвистые рога, светло-коричневая шкура. Челюсти распахнулись в немом крике, и наружу вывалился мокрый розовый язык. К сожалению, пятой конечности не было, третьего глаза тоже. Зато левая задняя нога торчала вбок под неестественным углом. На месте перелома кожа натянулась так сильно, что вот-вот лопнет и разойдется, как по шву, дабы явить на свет окровавленную кость, облепленную красным мясом.

Итан брезгливо скривил губы.

Впрочем, это всё ерунда. Что действительно привлекало внимание – диковинный череп, лишённый шерсти на макушке и лбу. Его испещряли витые узоры и символы. Их кто-то вырезал прямо на голой коже, используя череп оленя, как художник – льняное полотно.

Что за извращённый мастер это сделал? Кому понадобилось совершать варварство над живым существом?

– Вы даже не представляете, что мы натворили... – прошептал Итан и затрясся, как колос под натиском ветра.

Джоди заметно побледнела:

– Что именно, Итан?

– Мы убили неофита Цервусов... – просипел тот.

Атмосфера вокруг сгустилась, сдавила легкие.

– Что, прости? – вмешался Том. – О чём ты говоришь?

– Теперь они придут за нами... Они придут... – Итан возбуждённо повторял сей слова, снова и снова. Он непроизвольно сделал шаг назад, словно подсознательно желая спастись от надвигающейся угрозы.

– Итан! – Джоди подскочила к нему и, впившись ногтями в предплечья, хорошенько тряхнула. – Хватит! Опять чего-то начитался... Даже не смей пороть подобную чушь! Это просто олень... Вероятно, кто-то держит ферму оленей, разрисовывает им черепа, а потом продает их состоятельным клиентам, как эксклюзивные товары! Ты же знаешь, у богатых полно заморочек... А некоторые заморочки – плод больного ума. Ничего такого!

– Экзотические питомцы, хм, довольно правдоподобно, – поддержал жену Том. – Всяких психопатов, садистов и избалованных богатеев полно. А готовых исполнять чужие капризы, даже самые безумные, за толстый кошелек – еще больше.

Мужчина в растерянности потёр курчавую бороду «бретту», спускавшуюся на дюйм ниже кадыка.

– Не представляю, как олень сумел выбраться из загона. Но что не сделаешь ради бесценной свободы, верно? Каким-то образом он смог вырваться из заточения, уйти от погони своих мучителей, проскакать хрен знает сколько миль... чтобы оказаться здесь. Но, увы, парню не повезло столкнуться с нашей машиной.

Так что, единственный, кто за нами придет – его хозяин, чтобы требовать компенсацию. Но... нет свидетелей – нет дела. Тем не менее, стоит убраться отсюда, пока и правда кто-нибудь не нагрянул и не застал с поличным.

Ну же, идём! – мужчина махнул рукой.

Он развернулся на пятках и зашагал к машине. Джоди безмолвно взяла за руку Итана и поплелась за мужем следом.

Её ладонь была горячей и слегка влажной.

Все трое погрузились в хетчбэк, синхронно, как по команде; Том завёл мотор, надавил на газ, и машина лихо рванула вперед. Через три или четыре сотни метров Том сбавил скорость. Не хотелось бы насадить на бампер ещё одного оленя или другое дикое животное.

Оленя жаль, но это просто олень, один из тысячи. А вот машину придётся сдать в ремонт, её восстановление обойдется дорого. Страховая компания не возместит причинённый ущерб, более того: пошлёт на хрен, ведь о причине аварии ему придётся солгать.

Олень сильно повредил капот, зато лобовик остался цел. Том воочию не раз наблюдал, когда при столкновении тело по инерции закидывает на капот, и голова пробивает стекло. Стекло трескается, рассыпается осколками...

Массивные рога могли продырявить стекло и вонзиться в его плоть, разрезать горло, как и Джоди.

Но им чудом удалось избежать злой участи.

Никак всевышние силы защищают их; Том скользнул благоговейным взглядом по церковной подвеске: на очередной кочке деревянный крест встрепенулся, и бусины ритмично щёлкнули.

Джоди, прикусив губу, стеклянным взглядом пялилась в никуда. Она чувствовала вину, отчаяние, тревогу... Загадочные слова Итана задели её: они вгрызались в извилины, как черви, травили рассудок.

Сводили с ума.

Итана терзали мысли о многом. В том числе о том, не страдал ли олень перед гибелью. И о том, что они безответственно бросили труп под колёса другим машинам. Оставили бесхозно валяющимся, как мусор, хотя ничто не мешало оттащить его с дороги на траву. Разве олень не заслужил хотя бы такого незначительного извинения перед ним?

Бессовестный поступок.

Мальчик искренне верил, что тот попал в лучший мир, созданный космическим всемогущим правителем специально для оленей.

Погода быстро портилась, наползали пепельные тучи. Небо набухало, вот-вот разверзнется и хлынет ливень.

Обе фары работали исправно, однако правая вдруг начала импульсивно мерцать, будто подавала сигнал S.O.S.

– Проблема за проблемой, – пожаловался Том. – Сколько проблем мы еще соберем? Цепляются, как колючки репейника.

– Разве мигающая фара – проблема? Осталось совсем чуть-чуть, – апатично проронила Джоди. – Через минуты две мы свернём на южный бульвар Мидуэст. А там – рукой подать до нашего дома.

– Нам еще петлять по узким ухабистым тропкам среди деревьев, под дождём. Видимость снизится почти до нуля, – проворчал Том.

– Не утрируй, – устало протянула Джоди и со скучающим видом занялась причёской. Женщина демонстративно поправляла волосы, когда ей надоедал разговор, из вежливости не затыкая собеседника. – Мы справлялись со сломанными фарами в самую дурацкую погоду. И в снежный ураган, и в дождливую бурю.

Из её уст поддержка смахивала на издевательство.

– Ну да, мне стало гораздо легче, Джоди. Благодарю, – саркастично ввернул мужчина.

Джоди грустно усмехнулась.

– Почему пудель не хотел идти на пляж? – выпалил Итан.

– И почему же, милый? – с нежностью произнесла Джоди, но её лицо выражало противоположные эмоции. Неприязнь и утомлённость.

– Он не хотел стать хот-догом! – Итан едва сдерживался, чтобы не заржать.

– Опять твои глупости, Итан, – женщина помассировала виски, словно у неё заболела голова. – Неужели заняться нечем?

– Я лишь хочу разрядить обстановку. Да, мы сбили оленя, и это грустно. Сбили странного оленя – и это жутко. Но разве мы не едем отдыхать? Давайте забудем, что случилось. Каждый день умирают и люди, и звери, но мы же не заморачиваемся по этому поводу. Так и свихнуться можно!

– Ты прав, Итан, – одобрительно отозвался Том. – Забудем об этом инциденте. Перевернем страницу, чтобы жить дальше, как ни в чем не бывало. По приезде в Ларбо будем готовиться ко встрече гостей.

Никто не был против.

Из динамиков звучал заунывный Донован, сам себе аккомпанирующий на гитаре «Харди-Гарди Мэн».

Том сосредоточенно таращился на дорогу. Или скорее, умело изображал сосредоточенность. Мужчина рефлектировал, жевал губы, барабанил пальцами, шмыгал носом и теребил бороду.

– И всё-таки, что ты имел в виду? – наконец озвучил он провокационный вопрос, поглощавший его извилины и мозоливший язык.

– Господи, Том... – промычала Джоди сквозь дрёму. Монотонная езда и мелкий дождь, постукивающий по крыше хетчбэка, её убаюкали. – Мы же закрыли эту проклятую тему!

Одна из длинных, низкорастущих ветвей мазнула по двери, раздался характерный скрежет по металлу. Как от когтистой лапы монстра.

Итан обомлел и покрылся испариной.

– Погоди, Джоди... Не лезь, – грубо изрёк Том.

Хамство мужа Джоди с достоинством пропустила мимо ушей. Её вспыльчивость часто приводит к жестокой ссоре. Смирившись с положением, что неприятный разговор всё-таки состоится, женщина с напускным безразличием уткнулась носом в окно.

– Ничего такого, пап, – сухо процедил сквозь зубы Итан, но так просто от отца отвязаться не получится. Том проковыряет в нём дыру, но доберется до сути.

– Ты точно имел в виду что-то конкретное, – гнул свою линию Том. – Поясни, иначе не отстану.

– Вы не поймете, – парировал Итан. – А то и вовсе решите, что я чокнулся, и сдадите в психушку. Меня приторочат к койке ремнями и напичкают таблетками, до пены изо рта. Спасибо, но я для этого дерьма слишком молод! – горячо заявил он и нахохлился.

– Итан, не ругайся... Где твои манеры? – приструнила его Джоди. – Я растила культурного человека.

– Прости, мам, – извинился тот и невинно захлопал ресницами.

Мелкий манипулятор, подумала Джоди, а вслух сказала:

– И никуда мы тебя не сдадим, не мели чепуху!

– Это какая-то местная байка, да? – не унимался мужчина.

Итан его упорно игнорировал, меланхолично рассматривая пасмурные пейзажи. Столетние кряжистые деревья колыхались и гнулись, гудели и рокотали, будто стянулись на пленум мифические гиганты, ведшие прения на чужеродном языке; золотисто-красные листья трепетали под порывами ветра и каплями дождя, срывались и плавно парили вниз, оседая на землю. Они так походили на неоперенных птиц.

Мальчик завороженно провожал листья. И сожалел, что не стоит там, под ними, слушая умиротворяющий шорох невидимых крыльев.

Тома вдруг осенило:

– О, я понял… Это гостайна, которую нельзя разглашать, пока уши греет иностранный шпион!

Том заговорщически ощерился и скосил лукавый взгляд на жену.

Джоди намек пришёлся не по нраву: она насупилась и в отместку тыкнула локтем ему под рёбра. Мужчина скорчил глупую гримасу и что-то пропыхтел, но хитрая улыбка растянулась еще шире.

– Зачем вам знать? Лишние переживания ни к чему, – рассудил мальчик.

– Насытить любопытство. Этой причины недостаточно?

– Недостаточно, – отрезал Итан. – И вообще, нам стоит свалить отсюда… Слухи на пустом месте не рождаются.

– Да брось, это всего лишь чьи-то идиотские выдумки. А ночью чего только не померещится... Вот уж где раздолье для фантазии! Но! Я могу передумать... – Том поперхнулся, напоровшись на укоризненный взгляд Джоди, и поправился: – Мы можем передумать ехать в Ларбо, если ты действительно...

– Нет, то есть, да, но... – Итан засомневался. – Теперь есть, что обсудить с Джорджем и Хлоей. Так что, я с вами, ребята.

– Я рад, что ты с нами. И всё же…? – въедливо допытывался Том.

– Нет, отвали, а то выйду в окно! – взбесился Итан и сжал кулаки. Швырнуть бы что-нибудь в башку этому паршивцу!

Джоди опешила, а Том задорно прицокнул.

– Ну ты даешь, сынок. Смеешь дерзить?.. Ни меня не боишься, ни своих чертей.

– Страх – для слабаков, – огрызнулся Итан и вызывающе задрал подбородок.

– Так считал твой Ролло Пешеход?

– Может быть, – Итан хмыкнул. – Я не залезал к нему в голову.

– А что бы Ролло сделал, будь на твоём месте?

– Он бы храбро встретил своего врага: будь тот настоящим или вымышленным. Ибо не существует врага, которого Ролло не смог бы сразить волей триединства: тела, духа и разума. И в этом ему всегда помогает верный боевой топор! – Итан произнес речь претенциозно, без запинки, будто неделю репетировал.

– А Ролло мудр, – подытожил Том, вдохновившись. – Жаль, что берёшь пример не с него, а...

– С тебя. Действительно – жаль! – перебил отца Итан. – Яблоко – от яблоньки.

– Тебе бы на язык кувалду повесить, – хохотнул Том.

Итан вновь обратил взор в чащу леса. Меж темных, тонких и высоких, деревьев постоянно чудилось какое-то движение. Что-то шустро скользило, проворно огибая заскорузлые стволы, минуя густые заросли кустов. И растворялось во влажных тенистых прогалинах.

Итан вдруг заметил расплывчатый силуэт, застывший совсем неподалеку. Безликий, бесформенный. Он не шевелился, но будто внимательно следил за чужаками.

От силуэта тянулись во все стороны узкие тени, переплетались между собой, тянулись вверх, как побеги растений.

Словно лесной король почтил своим присутствием, принеся с собой Таинство: блаженное, всеобъемлющее, непостижимое.

Природа и вправду – умелый мастер иллюзий.

Итан, со смятенным томлением в груди, ожидал встречи со своими друзьями.

Прибыв на место, они втроём засуетились, как муравьи. Каждый приступил к своим обязанностям.

Том снабдился инвентарем для уборки, чтобы привести в порядок гостиную: избавиться от прелости, пыли и паутины, достаточной, чтобы связать носки.

Джоди властвовала на кухне, управляясь с ножами и сковородками не хуже, чем викинг – с топором на поле битвы.

А Итан разгребал бардак в своей комнате. Значительная часть вещей осталась в доме, так как Мальро рассчитывали изредка сюда возвращаться.

Однако дом простоял годы в запустении. И ещё сильнее покрылся плесенью, гнилью, наполнился скверной. Он стал омерзительнее, чем прежде.

Итану пришлось попотеть, чтобы убогую комнату сделать менее убогой; комната была обставлена старомодной, засаленной и обветшавшей, мебелью, зато сверкала чистотой. Мальчик приволок из спален кое-какие вещи: велюровые подушки, лагурус в винтажной вазе, зажжённые свечи. А с кухни прихватил чашки со свежезаваренным чаем и корзинку с тыквенными кексами. Благодаря чему комната ожила, задышала.

Вскоре пожаловали гости в количестве шести человек. Джоди пригласила их к шведскому столу, сервированному картофелем хэш-браун с яичницей и овощной сальсой, свининой в горчично-медовом соусе, фасолью "Прыгающий Джон", имбирным пуншем с лаймом... Она не поскупилась на разнообразие блюд, и гости остались довольны радушием хозяев.

Спустя где-то час, трое ребят уединились в комнате Итана.

Джордж и Хлоя азартно спорили, действительно ли манускрипт Войнича – сборник, описывающий ранние открытия и изобретения английского естествоиспытателя Роджера Бэкона, а, может, это заметки средневекового врача-шарлатана или записки шизофреника, представляющие собой результат «глоссолалии» вкупе с «контаминацией».

Итан отрешенно слушал их в пол-уха.

– Мы сегодня встретили господина Оленя, – встрял в их перепалку Итан, ненароком напомнив о своём присутствии.

– Ого! – восхитился Джордж. Он взял тыквенный кекс, засунул себе в рот и стал громко чавкать.

– Но его постигла незавидная участь, – сказал Итан.

– Вы его сбили? – с осуждением спросила Хлоя и получила утвердительный ответ.

Джордж поперхнулся, и Хлоя постучала ему по спине.

Итан вздохнул, с пониманием глядя на Джорджа, и рассказал всё с самого начала.

В конце повествования он заключил:

– Это был неофит Цервуса.

Хлоя разгладила на черной юбке несуществующие складки.

– Нео... кто? – переспросил Джордж и тупо вылупился на Итана.

Девочка сцепила пальцы в замок и доходчиво пояснила:

– Неофит Цервуса – новообращенный ювенального клана Цервуса. Клан ювенальный и потому, что его члены в подавляющем большинстве юны, и потому, что клан сформировался относительно недавно. В его основу заложен культ генезиса. Ходят слухи...

– Не слухи, – возразил Итан. – Доказательств хватит на целый фолиант!

– Да, но никто не знает, что на самом деле он из себя представляет...

Итан и Хлоя затараторили наперебой.

– Парадоксальная особенность клана в том, что он состоит из... цервусов. Cervus – «олень» на латыни, – Хлоя чванливо поправила очки на переносице, как спесивая пожилая дама. – Суть существования клана – «переход». Одна из теорий рассматривает переход вида на высшую генетическую ступень...

– То есть, они эволюционируют, приближаясь в своём развитии к человеку.

– Некоторые полагают, что цервусы претендуют на доминирующую позицию в иерархической системе мира. Так они стремятся превзойти человека и занять его социально-экологическую нишу.

– О причинах этих странностей пишут много... Среди них: радиация, климатические аномалии, экологический дисбаланс, самосовершенствование и даже... месть.

Скептический взгляд Джорджа метался от одного говорящего к другому.

– Да, месть... рожденная из неукротимой, неутолимой ненависти к «убийцам сородичей». Но чтобы расквитаться с убийцами, цервусы сами стали в каком-то роде людьми. Наглядный пример ассимиляции.

– Асси... чего-чего? – булькнул Джордж.

– Позже прочитаешь, – отмахнулась Хлоя, как от надоедливой букашки.

Джордж сконфузился и пробухтел что-то вроде «вредина». За что получил щелчок по носу.

«Балда».

«Зануда».

– Ещё они крадут людей, – в сердце Итана проникло подлое желание: «кто угодно, лишь бы не я». – Чаще: заблудших в лесу, но порой осмеливаются забираться в дома.

– Крадут не истязаний ради, не ради жертвоприношений или чего-либо еще... А чтобы «сшить» друг друга. Приделывают свои головы к человеческим телам. Так они проводят «ритуал перехода», – бесстрастно вещала Хлоя. А Джорджа всё сильнее покрывали мурашки, и волосы на макушке шевелились. – А вот к оленьему телу могут приделать человеческую голову... таково унижение за примитивное происхождение и расплата за греховные деяния.

Джордж инстинктивно втянул шею в плечи.

– Лишь за редким исключением цервусы трансформируются во что-то... что лишь отдалённо напоминает человека. Они обычно старше и мудрее остальных. И часто становятся сагаморами. Они же выполняют роль демиургов, ответственных за созидание из живой материи.

– Видели даже оленей с «лицом» человека, – Итан нарочно понизил голос. А Джордж весь взмок, его клетчатая рубашка прилипла к спине. Да и рот пересох, словно с языка вся вода испарилась.

– Точнее, в маске из человеческой кожи, – внесла ясность Хлоя, вздёрнув нос-картошку. – В ней заложен символизм: «благородство под человеческой кожей». Человек же в маске оленя – «зло, прикрывающееся благородством».

– Вряд ли они поклонники нравственной философии, – пренебрежительно фыркнул Итан. – Скорее, попытка поглумиться: «я ношу твою шкуру так же, как ты мою».

– Возможно. Нам остаётся только гадать. Однако, надеюсь, они сами когда-нибудь поделятся с миром своими сакральными замыслами. Кстати, это загадочное явление в народе прозвали как «феномен Цервуса».

Итан и Хлоя замолчали, предоставив слово Джорджу.

– Фе... феномен Цервуса? – заикаясь повторил Джордж, ребята кивнули в унисон. – Издеваетесь?

Мальчик опустил голову, каштановая челка упала на лицо. Его губы мелко дрожали, а тощие плечи сотрясались, словно он вот-вот разрыдается. Но вопреки ожиданиям, Джордж разразился раскатистым гоготом. Аж слезы брызнули из глаз!

– Ой, умора! Ой, не могу, какие наивные! – восклицал мальчишка сквозь хохот.

Когда угомонился, то вымученно произнес:

– Признаю, умело вы напустили страху: сердце ухнуло в пятки и кишки узлом завернулись!

Хлоя в очередной раз вернула очки на переносицу и, сохраняя непоколебимость, отчеканила:

– Это всё правда! Я изучила документы дела досконально.

Джордж одарил её пристрастным взглядом и хмыкнул.

– Не сомневаюсь, – прогундосил он и обескураженно почесал затылок. – Вам не кажется, что это попахивает беспрецедентным надувательством? Негодяи, наведшие суету липовыми доказательствами, потешаются над всеми вами, а вы ведётесь, как дурачки!

– Я тоже так думал... Но господин Олень – не «липовое доказательство», – опроверг Итан.

– Ну, конечно, – всплеснул руками Джордж. – В тёмном-тёмном лесу завелись злобные олене-человеки. Я ещё в здравом уме, чтобы не верить в этот бред!

А у самого лицо изможденно-бледное. Он здорово перепугался, чуть инфаркт не схлопотал, и просто пытается себя успокоить, подумал Итан.

Хлоя, пока не разразился скандал, предложила выйти на улицу и подышать свежим воздухом. Итан охотно согласился, Джордж же отверг эту идею и пригласил поиграть в Имаджинариум, но получил категорический отказ. Он как-то обречённо вздохнул и поплёлся вслед за друзьями.

Итан и Хлоя увлечённо болтали о том, о сём, ничего не замечая вокруг. Очутившись на улице, они поздно осознали, что Джордж пропал.

– Похоже, он заплутал в твоём доме-лабиринте, – констатировала Хлоя.

– Но он же шёл за нами! – возразил Итан. – Может, его привлёк запах курицы, мама как раз готовит поздний ужин.

– Тогда он надолго там застрял, – сказала Хлоя. – Нам стоит пойти за ним.

Ребята вернулись в дом и стали искать Джорджа, заглядывая за каждую дверь. На кухне его не оказалось, как и в гостиной, как и в кабинете отца. Но осталась еще одна дверь, в которую Итан никогда не заходил, так как её запирали. И она вела вовсе не в подвал, а в дедушкину обитель.

Дверь была приоткрыта – видимо, Джордж взял из кладовой ключ. Родители запрещали Итану входить в комнату, да и сами туда не ходили. Но теперь он может нарушить данное правило, при чем вполне обоснованно.

Джордж, по счастью, оказался внутри. Он застыл посреди комнаты, как каменный истукан. Итан подкрался к нему сзади и дёрнул за рукав.

– Что это, чёрт возьми, такое? – выпалил тот, не оборачиваясь. Его взор пригвоздило куда-то перед собой.

Итан почему-то не сразу обратил внимание на интерьер помещения.

В комнате практически отсутствовала мебель, зато повсюду висели головы.

Головы, головы, головы... Куда ни плюнь, одни оленьи головы. Они занимали всё пространство: вытесняли свет, выдавливали воздух.

Склонённые оленьи головы будто приготовились наколоть всю троицу на свои внушительные рога, оснащённые острыми загнутыми крючками. Как сорокопут пойманных жертв – на сучки.

В глотке Итана прочно засел вопль, как комок слизи.

– Чтоб я провалилась! Настоящее оленье кладбище, – пролепетала Хлоя.

– Теперь понимаю, почему они жаждут возмездия, и вполне справедливо – мы истребляем их и украшаем трупами свои жилища. Изуверство! – в сердцах выпалил Джордж.

– Просто дед – коллекционер трофеев, – непроницаемым голосом пояснил Итан. А у самого – поджилки трясутся, да дух захватывает от ужаса. – У многих охотников такое хобби.

– Какое-то маниакальное хобби, – с неприязнью заметил Джордж.

Чернильные мертвенные глаза их заживо пожирали, в воздухе повис негласный обвинительный приговор.

Все требовали одного: беспощадного наказания.

Итану стало дурно, и он захотел выбежать из комнаты, но тут его взгляд приковал антикварный комод.

На нём лежал череп с таким же затейливым узором, как у господина Оленя. Итан показал его ребятам. Джордж что-то пробормотал, всхлипнул ноздрями; Хлоя ахнула, её коленки подкосились.

– Нам нужно исследовать лес, – вдруг заявил Итан, – чтобы найти истину.

– Какой леший тебя укусил?! – голос Джорджа взвился до фальцета, он едва не визжал. – Тащиться в дремучий лес, где бродят злые олене-человеки?!

– Ты же сказал, что их не существует, – фыркнул Итан. – Что теперь изменилось?

– Я соврал. Доволен? – угрюмо буркнул Джордж. – Уж извини, не горю желанием переться прямо к ним в логово!

– Звучит резонно, – Хлоя упёрла руки в боки. – Убедимся, что «феномен Цервуса» – не чей-то жестокий розыгрыш. Или напротив – всё это сплошной вздор.

– Гэндальф вас подери! – брякнул Джордж и топнул ногой от безысходности. Мальчик не желал прослыть трусом и предателем, поэтому поступил по принципу «куда все, туда и я». Он покорно брёл за друзьями, перебирая бранные слова.

Перед тем как отправиться в лес, Итан сгонял за рюкзаком. А когда вернулся, гордо похвастался своим сокровищем.

– Топор? – брови Джорджа взметнули вверх. – Гэндальф упаси, зачем тебе топор, Итан? Дрова рубить?

– Не просто топор, а оружие викинга Ролло Пешехода, великого воина и правителя! Взял на удачу, – просиял, как начищенный медяк, Итан. – И чтобы защитить вас.

– Он же тупой, – небрежно бросила Хлоя.

– Но тяжелый! – не сдался Итан, и все, казалось, удовлетворились его ответом.

Друзья запаслись керосиновой лампой и отважно двинулись в сторону леса.

Троица пересекла луговину и приблизилась к кромке дремучей пущи, владения которой поздний вечер накрыл всепоглощающей чернотой, отчего она казалась неприступной, полной мистических сущностей и сил. Лохматые древесные верхушки, будто охваченные серебряным пламенем, освещала убывающая луна.

Из глубины леса веяло сыростью и могильной гнетущей пустотой. Реял холодный ветер: завывал, клокотал, трепал одежду ребят.

– Нам точно нужно туда? – лихорадочно стуча зубами, уточнил Джордж, собираясь пуститься наутёк.

Итан кивнул, Хлоя крепко сжала его вспотевшую ладонь.

Держа наперевес керосиновую лампу и топор, Итан двинулся первым.

Ребята боязливо, но уверенно пробирались сквозь дебри: перешагивали через бурелом, перепрыгивали через коряги, взбирались на угорки.

Всякий куст походил на сказочное чудовище, за каждым углом томилась вязкая солощая неизвестность. Ребятам чудилось, что кто-то следит за ними из самой бездны мрака.

По округе разносился крик редкой птицы, и в тугой тишине он напоминал чей-то плач.

Огонь в руках дребезжал, ниспадал на темноту бледно-жёлтой вуалью, в сиянии которой плясали аморфные тени.

Где-то в недрах леса слышался глухой треск и вкрадчивый шёпот.

Вдруг прямо перед ними возникло неведомое существо. Ребята не на шутку переполошились, но осветив существо фонарем, облегчённо выдохнули.

Просто олень.

Троица толково рассудила, что приключений на сегодня хватит, и единогласно приняла решение вернуться в дом.

Итан шёл последним, он немного отстал от друзей, наблюдая за оленем.

Олень беззаботно шастал и что-то вынюхивал в пожухлой шуршащей траве: ягоды ли, орехи... А за ним высился неказистый силуэт: с широкими плечами, маленькой головой и рогами, как ветви. Он выглядывал из-за мшистого ствола чёрного ореха.

Глаза тускло мерцали белым огнём.

Итан догнал ребят и в последний раз обернулся, но фигуры не было и в помине.

Олень всё так же продолжал осторожно бродить, легко и бесшумно ступая по земле, самозабвенно занимаясь поиском пищи.

Ребята вернулись в дом, отужинали и приготовились ко сну.

Итан уснул не сразу, в мозг ползли склизкие мысли и химерические образы. Прежде, чем он провалился в забытье, ему померещился эфемерный силуэт, там, за окном. За тюлевыми занавесками.

Итана пробудил чей-то голос, надорванный, болезненный.

Голос звал его, а затем вдруг смолк, и Итан остался один.

Мальчик еле-еле разомкнул веки, и на него воззрилось иссиня-черное с фиолетовыми всполохами небо, усеянное вкраплениями недосягаемых и неугасающих звезд. Высокие деревья стонали и роптали, плотно обступая со всех сторон, их клиновидные верхушки смыкались в почти идеальный круг. Ветер неистово тревожил сухую листву, и словно морской прибой разбивался о скалистый берег.

Итана окутывал горьковато-сладкий фимиам: запах дыма от костра, аромат эфирных масел и пряных трав. Одурманивал, словно колдовской морок.

Зыбкое, израненное сознание то подало в пропасть, то возвращалось обратно, словно выныривало из ледяной речной воды. Прохладные капли дождя падали на лицо, обжигая кожу.

Мальчика гипнотизировала шипящая непрерывная речь бесчисленных голосов, похожая на молитву. Её сопровождал стеклянный звон колокольчиков и колебания натянутых струн.

И ладно лилась стройная речь, словно печальная песнь, из множества уст несуразных фигур в черных плащах и оленьими головами.

Итан в последний раз распахнул глаза и канул в чрево кромешного мрака.

Когда Итан очнулся, то ощутил под собой упругий матрас. Он не сразу сообразил, что лежит в своей постели, но уловив приятный запах шалфея, испытал облегчение. Снаружи занимался рассвет, окрашивая комнату красным золотом.

То был всего лишь ночной кошмар, пронеслось в затуманенной голове мальчика.

Помимо Итана в комнате находился кто-то ещё – он робко топтался на месте, в самом дальнем углу. Будто прятался, боясь его потревожить.

«Цок-цок», «цок-цок», «цок-цок».

Мальчик понял, что это мать, когда та назвала его по имени.

«Итан... Вставай, милый, просыпайся», – настойчиво уговаривала она.

Итан с трудом сполз с кровати и, потирая веки, по наитию побрел на её голос.

Джоди подошла к нему, приобняла за плечи и приблизила к зеркалу в бронзовой раме. Склонившись над ухом, она елейно прошептала: «Гляди, гляди внимательно, Итан. Теперь это наша новая жизнь».

В отражении Итан не узнал ни себя, ни свою мать: вместо них стояли уродливые создания, скроенные из разных кусков тел.

И в глубине их зрачков мерцал белый огонь.

Нутро Итана замутило; пульс участился, и кровь ударила в голову. Из горла вырвался придушенный, захлебывающийся вскрик.