Читать онлайн
"Баба-Яга XXI века"
В густом ельнике-соснячке, в дремучем яге, где повыше и посуше, на четырех пнях, оставшихся от специально спиленных толстых сосен, стоит сруб. Окон и дверей в нем нет, вход через подпол. Пни похожи на курьи ножки из-за выросших из земли и расходящихся в разные стороны от пней сосновых корней. Пни-опоры высокие, чтобы мыши не беспокоили, чтоб паводок не достал, и при любых снегах можно было бы легко пробраться в дом. Под полом от земли к люку идёт небольшая лесенка из бревен. На ночь люк, закрывается крышкой: для безопасности в лесу лучше не придумаешь.
Здесь, в избушке, живёт ведьма. Таких как она выселяют из деревни из-за суеверного страха перед тем, кто ведает в колдовстве и умеет травой излечить (а, значит, и заморить при необходимости). Её обходят стороной, если дела нет никакого. Но если нужда пришла, то к кому же и обратиться, как не к ведьме?
Внутри висят на крапивных веревках разные связки травок – сушатся. В мешочках, в туесках, в ящичках лежат снадобья: коренья, жуки, кожа и внутренние органы различных гадов земных и речных, летающих и ползающих, бегающих и прыгающих, каркающих и квакающих.
Печь сложена из больших камней, промазана глиной, фундаментом стоит на земле, входит в дом через пол, а труба выходит через одну из стен. Крышу труба не проходит, крыша двускатная, с коньком по центру, покрыта какими-то кожами, придавленными толстыми сосновыми палками.
Лавка сделана из расщепленного вдоль бревна на ножках, расщепом кверху, стол из досок. Под самым коньком расположены два оконца, узких как бойницы, высотой в одно бревно. Их и окнами-то не назовёшь. Они затянуты плёнкой из бычьих кишок, сквозь них пробивается тусклый свет.
Беззубая старуха мозолистыми пальцами перебирает травки, нюхает их, сортирует, раскладывает по различным кучкам, ссыпает в тряпицу, перевязывает бечевками.
В избушке стоит затхлый запах прелых досок, плесени, трав, ношеной одежды и много чего ещё. Баба-Яга поёт весёлую песню.
Песня Бабы Яги
Иные готовят варенья,
Солят огурцы и грибы,
А я запасаю коренья,
Для хитрой своей ворожбы.
Мне сладкой не надо черники,
Малина меня не манит,
А эти крысиные лики,
Они для меня как магнит!
И носится, как заводная,
Моя костяная нога,
На свете такая одна я,
Поскольку я Баба-Яга!
Я плюну, потру и подую,
И что-то тихонько шепну,
Кого захочу – заколдую,
Кого-то к любимой верну.
Промашки не знала ни разу,
Волшебные знаю слова.
Есть травки от порчи и сглаза,
А есть и для порчи трава.
Нет, я не готовлю ватрушки,
Из теста и из творога,
Ведь я – не простая старушка,
Поскольку я Баба-Яга!
Вдруг под самым потолком начинает мерцать оранжевый огонёк, и одновременно раздается мерное попискивание.
Старуха с недовольным видом откладывает в сторону травки и берёт в руки блестящую розовую коробочку с кнопками и цветным экраном, нажимает кнопки и видит на экране подъезжающего к лесу «богатыря» - пожилого мужчину на автомобиле «Вольво» с бритоголовым шофером в тёмных очках.
- Принесла нелёгкая! – досадливо говорит она.
Она не любит богатырей. Да и они её не жалуют.
Припрутся на ночлег и давай ругаться: «Ах ты, старая карга! Ты бы меня напоила, накормила, баньку истопила, в постель уложила, а потом и расспрашивала!»
Где это видано? Вместо того чтобы с собой тортик привезти и бутылочку винца красненького, конфеток с ликёром, или вот ещё бывают фрукты в шоколаде, газетку или журнальчик какой из города. А то бы неплохо и платок цветной, бондана называется.
«Баньку ему истопить! – ворчит старуха, - А она есть – банька-то? Кто б её построил? Мыться приходится в реке, который год, а зимой из ковша над корытом. А если даже и была бы баня, то воду натаскать и дров наготовить – это ж мужская работа! Всем подавай услуги по пяти звёздам? Прошу уже который век баню построить! Ещё при Петре обещали. А и была бы баня – сказал бы богатырь: «Бабуся, давай-тка я воды натаскаю, дров напилю-наколю, да баньку истопим. А ты пока, если у тебя наливочка есть какая - доставай-то её-то. А нет, так вот на, я тебя и сам угостить могу. Баньку-то истопим, вымоюсь я, да и ты потом. А там за наливочкой после баньки я тебе и расскажу о своем горюшке. Идёт?» Такому богатырю как не помочь?» - старуха развеселилась. Она вдруг вспомнила, что богатырь – мужчина, и впервые, может быть, за последние четыреста лет ощутила себя женщиной.
В стенку постучали. Ведьма внимательно посмотрела на свою коробочку с экранчиком, разглядывая лицо посетителя – пожилого, но крепкого ещё мужчины. Так выглядели партаппаратчики во время оно.
- Хто там? – спросила она нарочито скрипучим голосом.
- Это я, Яга Онуфриевна! Я свой! – ответил мужчина. - От Никодима Фомича я. Выдь-ка на минутку.
- А чего надо твоему Никадилу? Так говори, через стену. Мне выходить нельзя нынче, я больная, в лёжку лежу – и старуха, встав на одну ногу, сделала балетный жест ногой, после чего совершила три оборота на одном носке.
- Молодильных яблочков, - отвечал через стенку гонец. – Они у тебя правда есть? Много? Ему надо пять штук. Ну, и мне, если можно, тоже пяток. За ценой не постоим.
- Вот мне тут баньку обещали намедни. От Петра Алексеевича приходил Александро Данилыч. А и не построил. Так мне бы построить её.
- Построим, бабуля, только ты яблочек, уж, пожалуйста, побыстрее, а?
- Вот когда баньку построите, тогда и яблочки будут. – Старуха кинула взгляд на лукошко, в котором лежали пятнадцать штук яблок, – Только десяти нетути, восемь будет.
- Восемь? Ладно, пусть восемь. Одно хотя бы сейчас не дашь ли на пробу?
- Нету их у меня сейчас. Будут опосля. На метле слетаю. После баньки.
- Будет банька, бабуля. В три дня построим. Только уж не обмани.
- Ты про меня от кого узнал, касатик? От Никешки-Лешего? Или от Васьки-Водяного?
- От Юлии Нептуновны.
- А, конечно, Юлька-Болтулька! Кто ж ещё-то про меня выболтал бы? Ну, так она должна была бы тебе сказать, что я никого никогда не обманываю.
- Конечно, конечно, бабушка.
- Ну, так вы уже ж начинайте строить баньку, касатик. Там, где рябинка стоит, на полянке. Чертежи у меня давно нарисованы, я тебе сейчас в люк их скину. Там закладочка в книге имеется. – Старуха переломила гороховый стручок, и из него выпала маленькая книжица, которая мгновенно выросла до книги обычных размеров под названием «Русская баня» - изрядно потрепанная и с закладкой на сороковой странице, – Держи, касатик! - и книжка сама полетела под приоткрывшуюся для этого крышку подпола.
- Не беспокойтесь, Яга Онуфриевна, всё построим по проекту.
- Олоферновна я.
- Да-да, конечно, простите, - и посетитель удалился.
Старуха вновь посмотрела на корзинку с яблоками. «Не испортились ли за триста лет?» - спросила она сама себя. «Надо попробовать, что ли? Протестировать, как они нынче говорят?» И она, выбрав самое зелёное яблоко, решительно стала его поедать. Сперва лизнула, а потом стала грызть. Яблоко хрустело как будто было только что с дерева. Брызги сока попадали на ветхую одежду старухи. Впрочем, это была уже не старуха. Она молодела на глазах. Через минуту на лавке сидела молодая ядреная деваха в модном обтягивающем высокий бюст платье алого кислотного цвета, на высоких стройных ногах были одеты серебристые босоножки. Глубоки разрез платья обнажал правую ногу чуть ли не до пояса, показывая при слишком широком шаге легкие розовые трусики-стринги.
- Пойти что ли в город – развеяться? – сказала Яга сама себе. – Пойду, пожалуй, - она взяла в руки старое помело и обтёрла об него с рук сок молодильного яблока. Помело превратилось в новенький веник с лёгкой бамбуковой ручкой, который завис посреди комнаты, подчиняясь каким-то неведомым силам.
- Свозишь меня, старичок? – спросила Яга веник и легко уселась на него дамским манером, свесив ноги на одну сторону. – Поехали! - и она звучно свистнула, засунув два пальца в рот, в котором сверкали два ряда жемчужно-белых зубов.
Слышится песня.
Песня молодой Бабы Яги
Начхать на коренья и травки,
Плевать на мою ворожбу,
Не вечно ж сидеть мне на лавке,
Не век сторожить же избу!
Ещё я совсем не старуха,
И свой обновила прикид,
Начнется теперь веселуха,
Ведь кровь молодая кипит!
Себя позабавить сумею,
Мне каждая ночь дорога!
Эй, правнуки дядьки Кощея,
Зовёт вас на праздник Яга!
Вернусь я, должно быть, не скоро,
В родное глухое село,
Лечу я, конечно же, в город,
Где ночью тепло и светло,
Где много мужчин в ресторанах,
Где запах шикарных сигар,
И где за путан полупьяных
Достойный дают гонорар.
Я стану элитной путаной,
Шикарна, гибка и нага,
Не каждому я по карману:
Я - бывшая Баба-Яга!
.
ЛитСовет
Только что
