Читать онлайн "По следам "Драконьих Забав" и "Авторских Заметок""

Задание второго тура Драконьих Забав:

Написать оригинальный, логически завершённый рассказ по заданной картинке. Тема задания: "Блуждающий эскалатор".

— Осторожно, двери закрываются! Следующая станция — «…ская».

Марина напряглась. Куда это она заехала? Что это за станция? Задумавшись, женщина практически не следила за маршрутом. Да и зачем? Столько лет ездить одной и той же линией до одной и той же станции… Марина иногда и себя начинала считать неодушевлённым механизмом, двигающимся по одним и тем же рельсам. Дом — работа — дом — работа… Иногда — магазин в соседнем доме, в котором после работы Марина набирала продуктов на несколько дней. Ей вполне хватало. Жила она одна, даже кошку решила не заводить, как бы подруги не настаивали. «Случись со мной что, кто о кошке позаботится?» — сей аргумент был принят безоговорочно. Правда, какое-то время подруги в довесок к кошке предлагали завести мужчину, который и позаботился бы «если что» о животинке, но дальше второго свидания дело не заходило, мужчины исчезали, кто-то — честно признавшись, что у них вряд ли что получится, кто-то — чисто по-английски.

«Марин, ну нельзя же так! Ты — молодая привлекательная женщина. Неглупая, способна поддержать разговор. Одеваешься со вкусом. Не дымишь как паровоз, а спиртное потребляешь только в новогоднюю ночь. Но нет в тебе искры! Как же так?» — недоумевала Аллочка, знавшая Марину ещё со студенческих времён.

Состав подъехал к станции с незнакомым названием, робот опять как-то невнятно объявил её, и Марина, сама не зная, почему так поступает, выскочила на перрон. Время было позднее, в вагоне, кроме неё, ехали ещё два или три человека, и никто из них не последовал за Мариной. В какой-то момент она испугалась и дёрнулась в сторону дверей, но те с мягким шипением закрылись, и женщина осталась одна.

Повертела головой. К своему удивлению, граничащему с начинающейся лёгкой паникой, не обнаружила надписи — названия станции. Если верить списку на табло над головой — линия знакомая, названия выучены наизусть, и между ними нет той самой, незнакомой «…ской».

«Не буду ждать новый состав. Выйду в город и сяду на автобус, в крайнем случае, поймаю такси…» — решила Марина, направившись к лестнице.

Лестница вывела её на «перекрёсток», такой же незнакомый, как и название станции. Два эскалатора шли наверх, два — вниз. Марину прямо-таки потянуло на один из тех, что вёл вниз, словно она знала — там выход. И да, интуиция не подвела: пройдя по длинному тоннелю, Марина вышла в город. Ей повезло разглядеть в сумраке остановку, к которой как раз подъезжала маршрутка со знакомым номером. Только заплатив за проезд и расположившись в удобном кресле, женщина посетовала, что не посмотрела название станции и как с улицы выглядит выход из метро. А ещё её не покидало ощущение, что она сделала что-то не то или не так. Вот только что, понять не смогла.

Наутро Марина уже и не вспомнила о случившемся накануне. Быстро добежала до метро, удачно попала в вагон со свободными местами и доехала до работы с комфортом.

— Нет в тебе, Исаева, искры… Работу выполняешь справно, но… — начальник отдела, добрейший души человек, быстро перелистал отчётные таблицы, над которыми Марина трудилась последние две недели. Увидел, как она закаменела лицом, поспешил добавить: — Премия в этом месяце тебе обеспечена, я прослежу. Иди, работай…

Марина возвращалась домой в плохом настроении. Даже известие о премии не радовало. Прислушиваясь к перестуку колёс состава, она мысленно вновь и вновь возвращалась к разговору с начальством и никак не могла понять, что же её так расстроило. Неужели слова об искре, точнее, об её отсутствии? Так, за грустными мыслями Марина не заметила, как задремала.

— Девушка, девушка…

Кто-то грубо тряс за плечо:

— Проснитесь же! Конечная. Поезд дальше не идёт.

Марина открыла глаза. Над ней с беспокойством склонился пожилой мужчина в форме.

— С вами всё в порядке? Медиков не вызвать?

— Спасибо! Нет, не надо. Извините… Просто устала.

Марина быстро поднялась и вышла из вагона с мужчиной. Внезапно повернулась к нему:

— Скажите, вы часто встречаете людей с искрой?

Мужчина, казалось, не удивился странному вопросу:

— Не знаю насчёт часто, но встречаю. И тех, у кого этой искры нет — тоже.

— А почему у них нет искры?

— Да кто ж знает? — развёл руками мужчина. — Я так думаю, что было в их жизни что-то, например, обиды, недопонимание, и искры погасли без подпитки извне или потерялись.

— И эта потеря — из тех, что никто не найдёт и не вернёт, — задумчиво сказала Марина. — Даже потерявшему подобное недоступно.

— Ну-у… Не всё так грустно!

Улыбка неожиданного собеседника была доброй, а в голосе звучало сочувствие, словно мужчина что-то понял.

— Мироздание иногда…

Он не договорил, раздался треск из переговорного устройства, что выглядывало из кармана куртки, а потом недовольный женский голос прогнусавил:

— Петрович, ты куда провалился?

— Еду я, еду!

Мужчина задвинул рацию поглубже в карман, вновь улыбнулся Марине:

— Знаете, в нашей жизни возможно всё. Главное, пожелать так, чтобы Мироздание поверило в искренность желания. И верить, что исправить можно многое. Ну, и вам, и мне пора! Постарайтесь больше не засыпать в метро.

— Постойте! Скажите только, на какой эскалатор мне идти, чтобы…

Марина не договорила, Петрович слегка невежливо перебил:

— Всё зависит от того, куда вы хотите попасть.

Попрощавшись, Петрович вернулся в кабину, щёлкнул тумблерами, и состав скрылся в тоннеле.

Эскалатор почему-то вызвал страх, и Марина выбрала лестницу. Поднимаясь, она думала о словах случайного собеседника, корила себя за то, что не спросила про незнакомую станцию и никак не могла переключиться на что-то другое.

За мытьём после ужина посуды, женщина непроизвольно вновь вернулась к этому разговору. «Попросить Мироздание? А о чём? Какими словами? Вот как определить, когда и где я потеряла себя, свою искру? Да и была ли она во мне вообще?»

Смотреть некогда любимый сериал почему-то расхотелось. Проблемы его героев показались Марине слишком уж надуманными, а реплики — неестественными. Ложиться спать было ещё рано, можно часок-другой почитать. Перебрав с десяток книг из шкафа, Марина вдруг вытянула фотоальбом, который не доставала уже очень давно. Листала альбом, вспоминала… В основном воспоминания вызывали ностальгическую, слегка грустную улыбку, но некоторые кадры ей ой как не хотелось видеть, бо они напоминали о том, что вспоминать совсем не хотелось.

Вот Марийке, как называл её в детстве папа, пять лет. Она прибежала в детский сад радостная, предвкушая, какой фурор среди подружек произведёт её новая кофточка, в которой она и позировала перед фотообъективом. И, может быть, на неё обратят внимание мальчики… Особенно, один мальчик, с которым Марийке очень хочется вместе поиграть, вот только смелости не хватает подойти. Новая кофточка не осталась незамеченной, да только эффект она вызвала иной, вызвав зависть у некоторых девочек. Тогда, по малолетству, Марина этого не поняла, не заметила, каким взглядом на неё смотрит одна из подружек. В конце концов, она всё же подошла, похвалила обновку и вдруг попросила дать поносить хотя бы чуть-чуточку. И Марийка по доброте душевной не отказала. Даже помогла девочке надеть кофточку, а потом присела на качели в ожидании. Ей и раньше нравилось бывать одной, так что ждать, когда вернут обновку, тоже решила в одиночестве. Через несколько минут кофточку вернули, правда, слегка заляпанную грязью, но Марийка не стала обижаться на подружку, ведь та не виновата, что недавно шёл дождь. Вон и Толик умудрился испачкаться так, что даже на светлых волосах видны грязевые разводы. Марийка поспешила надеть кофточку, чтобы Толик оценил, а он… Он подошёл и с размаху ударил её кулаком по лицу. Боль, обида, недоумение… К пятнам грязи на кофточке прибавились пятна крови из разбитого носа. Слёзы сдержать не получилось.

Воспитательница как ни старалась, но не смогла добиться от Толика признания, за что он ударил. Проговорился один из его дружков, заявив, что Исаева с подружками из-за веранды закидала их комками грязи. Да-да, это точно была Исаева, они хорошо запомнили яркую кофту.

Девочка потеряла дар речи от несправедливости и не могла ничего сказать, а настоящая виновница стояла в стороне и ехидно улыбалась. За Марину никто не вступился, хотя многие видели, как она надевала кофточку на подружку. Обиднее всего было то, что Толик ей нравился. Она любила украдкой рассматривать его волосы цвета соломы, родинку над губой и даже шрамик над правой бровью, который появился, когда мальчик, поскользнувшись зимой у горки, приложился к её перилам лицом.

Вечером разразился скандал. Мама не поверила мальчишкам, а воспитательница — Марийке, которая пыталась объяснить, что дала кофточку поносить…

На следующий день она слегла с температурой и почти две недели проболела, а поправившись, наотрез отказалась идти в детский сад. Дело дошло до слёз и, в конце концов, мама уступила.

Марина помнила, что после той истории она долго не хотела играть с детьми на детской площадке, предпочитая сидеть на скамейке, что частично скрывалась за акацией. Не раз она слышала, как чьи-то мамы называли её слишком тихим ребёнком, не умеющим заводить друзей. Не тогда ли она потеряла свою искорку?

Изображение на фотографии вдруг стало расплывчатым, и женщина не сразу поняла, что плачет. Так, в слезах, и заснула.

Новый рабочий день ничем не отличался от предыдущих. Всё те же цифры и таблицы, всё то же ворчание начальства и нежелание вживаться в небольшой женский мирок коллектива. И привычный до безобразия путь домой.

«Осторожно, двери закрываются! Следующая станция — «…ская».

Фраза, произнесённая механическим голосом, заставила Марину вздрогнуть. Она вскочила с сидения и подлетела к двери как раз когда состав начал сбавлять скорость перед остановкой. Кажется, кого-то оттолкнула. Не обращая внимания на возмущённые голоса за спиной, выбежала на платформу. И ничуть не удивилась, услышав, как закрываются сзади двери.

Марина стояла на незнакомой станции одна, но не испытывала ни страха, ни дискомфорта. Наоборот, ею овладело какое-то странное чувство, что так и должно быть, что она правильно вышла.

Итак, «перекрёсток». И эскалатор, манящий съехать вниз и выйти к автобусной остановке.

«Ну, уж нет! Сегодня я выбираю вот этот, что едет вверх!»

Решимости хватило встать на движущуюся ленту и проехать несколько метров. А потом вдруг накатила неуверенность, так уж ли правильно она поступает? Чтобы не развернуться и не броситься вниз, к другому эскалатору, Марина вцепилась в перила и дождалась-таки: эскалатор вывез её в новое фойе, за стеклянными дверями которого в темноте с трудом угадывались стволы деревьев.

«Парк? Откуда он здесь?» Марина толкнула дверь, но остановилась, поражённая внезапно наступившей тишиной: эскалатор, с которого она сошла меньше минуты назад, остановился.

Улица встретила прохладным, но приятным ветерком, остудившим горящее от волнения лицо. Марина огляделась. Нет, это был не городской парк. По крайней мере, окружающие деревья мало напоминали знакомые места отдыха.

За стволами мелькнул свет, и Марина пошла на него, удивляясь своей смелости.

Идти долго не пришлось. Вскоре женщина вышла к невысокому, смутно знакомому дому. И только услышав голоса, поняла, что это — детский сад. Вот только почему он располагается чуть ли не в лесной чаще и что в нём делают так поздно дети?

Марина подошла к забору, решив, что поговорит с воспитателями, если кто-нибудь из них окажется недалеко. Однако этот план рухнул, стоило Марине приглядеться. Это был не просто детский сад. Это был ЕЁ детсад. И, похоже, тот самый день… Марина-взрослая стояла и со стороны наблюдала за пятилетней Марийкой, понимая, что сейчас ей предстоит вновь пережить то, что случилось тогда.

Вот она видит, как к Марийке подходят те самые девочки и одна просит примерить кофточку. И Марийка уже начинает её снимать… «Не снимай! Не давай!» — мысленно закричала Марина. И — о, чудо! — Марийка словно услышала просьбу. Замерла, а потом решительно вновь застегнулась.

— Не дашь, да? Ну, ты и жадина! Жадина-говядина!

Несколько девочек начали прыгать вокруг Марийки, не позволяя ей уйти, дразня, толкая и дёргая сзади за волосы. Момент появления рядом Толика, похоже, никто не заметил. А мальчик, догадавшись, что произошло, разорвал девчоночье кольцо, растолкал нахалок, взял Марийку за руку:

— Не обращай на них внимания! Они тебе просто завидуют. Пойдём, покачаемся на качелях!

— Тили-тили-тесто, жених и невеста! — ехидный девчоночий голос ударил в спину и Марийка споткнулась. Иди она одна, наверняка бы упала. Но её крепко держал за руку друг и он не позволил упасть, поддержал.

А Марина, наблюдая новую версию старой истории, протерла глаза. Ей показалось, что между руками Толика и Марийки словно молния перебежала. Или искорка. В какой-то момент она бликанула так сильно, что Марина зажмурилась. А открыла глаза — ни Марийки с Толиком, ни детского сада перед ней не было. Только деревья то ли леса, то ли парка.

Повернулась и поняла, что за стволами деревьев не видит и двери метро. Зато чуть правее от того места, где должна была быть станция, между деревьями видна ограда, какая бывает у парков. А где ограда, там должны быть и ворота.

Израсходовав суточный лимит удивлений, Марина спокойно отнеслась к воротам, что вскоре появились перед ней, и маршрутке, которая могла довезти до дома.

Не спалось. Марина вертелась с боку на бок, вспоминая увиденное. Что это было? Просто проекция её мечты изменить ситуацию, воспоминания о которой долго тревожили сердце? Или же прошлое каким-то образом изменилось и именно она, Марина, смогла сделать это, подсказав себе же, как надо поступить, а Толик ей помог? И даже уснув, она оставалась под впечатлением, утром же проснулась в настолько хорошем настроении, что его не смогли испортить ни хам у входа в метро, ни вечно недовольная старший бухгалтер, ни сломавшийся компьютер… Что-то внутри Марины грело, помогало улыбаться и даже шутить с коллегами, которые с недоумением смотрели на происходящее.

К вечеру у Марины созрел план, который, хоть и считая его бредовым, она решила попробовать. Фотоальбом словно ждал её, сразу открылся на нужной странице. Ещё одно фотонапоминание…

Марийка — третьеклассница. В школе девочка немного отошла от старой обиды, поборола свою робость перед ровесниками и начала общаться с остальными детьми, даже какое-то подобие дружбы завела. Вот только на Толика, с которым оказалась в одном классе, она старалась не смотреть, а он её словно не замечал…

Марина хорошо помнила, когда сделали это фото — утром перед поездкой с экскурсией в Москву. Белые колготки и рубашка, красивая новенькая синяя юбка-клёш, огромный пышный бант и сандалики, которые так приятно пружинят, отталкиваясь от нагретого весенним солнышком асфальта.

Папа сфотографировал её в ожидании автобуса. Но тот задерживался, а ему надо было бежать на работу. Учительница уверила, что присмотрит за Марийкой, приняла у папы деньги на московские расходы и приказала девочке держаться рядом с остальными и никуда не уходить.

Поездка задерживалась. Кто-то из мальчишек сумел подслушать разговоры взрослых и доложил одноклассникам, что автобус сломался. Все замерли в тревожном ожидании, боясь, что поездку отменят, и они не увидят Красную площадь.

Наконец автобус появился, но радости это не принесло. Вместо сломавшегося прислали другой, поменьше. Двадцать мест. А ребятишек в классе — двадцать пять. Мест на всех не хватало. Но три девочки ещё накануне сообщили, что не поедут, так как плохо переносят долгий путь на автобусе. Ещё одного мальчика решили не брать, так как он не принёс деньги. Кто же останется без места?

Марина бежала вместе со всеми к автобусу, когда кто-то вроде как в спешке наступил сзади на сандалик и девочка с размаху упала. Поднялась с трудом, грязная; в порванных колготках была видна кровь на коленках, ремешок сандалика порвался. Учительница недовольно поджала губы:

— Ну, вот и куда ты такая поедешь? Иди в медпункт!

Практически все одноклассники уже устроились в автобусе и с равнодушным любопытством смотрели на Марийку, чьё место занял тот самый мальчик без денег. Марийка, глотая слёзы, медленно подошла к школьной двери, но так и не открыла её. Развернулась и побрела домой.

Родители нашли её вечером спящей в таком истерзанном виде, что пришли в ужас. Ссадины, в которые попала грязь, успели воспалиться. И опять, как когда-то в детском саду, родители поскандалили с учителем. Но как бы ни была мала Марийка, она догадалась, что маму и папу больше волновали деньги, которые учитель с трудом вернула, так как родители того мальчика не хотели платить.

Ноги долго не заживали, девочка с трудом ходила даже по квартире. И никто из одноклассников так и не навестил её.

А потом наступило лето. На даче оказалось, что у соседей нет детей того же возраста и Марийка облегчённо вздохнула. Ей, как и раньше, не хотелось ни с кем общаться. Она находила удовольствие в спокойных прогулках по полям и роще, лишь иногда позволяя себе подойти к речке. Мама категорически запретила ей купаться, но и без запрета девочка вряд ли бы одна полезла в воду.

По возвращению в город выяснилось, что за три долгих месяца одноклассники успели забыть ту историю, но Марийка — не смогла. И сторонилась ребят, которые сначала пытались вовлекать её в свои игры, а потом перестали, слишком уж она казалась равнодушной к их задумкам. Новая учительница, которую никто не проинформировал о случившемся, только руками разводила, говоря, что впервые видит такую инертную девочку…

Сердце уже не болело от воспоминаний, Марина смогла забыться тяжелым сном без сновидений. А на следующий день с трудом дождалась восемнадцати часов и одной из первых покинула офис. В метро смогла занять то же место в вагоне, напротив дверей. И ничуть не удивилась, услышав знакомое: «Осторожно, двери закрываются! Следующая станция — «…ская».

К эскалатору приблизилась без страха. Прикоснулась к перилам, спросила: «Ну как, сможешь отвезти меня туда?»

В этот раз лесопарка не было. Выйдя из метро, Марина оказалась прямо на школьном дворе, совсем недалеко от того места, где когда-то упала. И, как и в прошлый раз, увидела историю как бы со стороны.

Вот папа её фотографирует, потом отдаёт деньги пожилой женщине, которая даже и не пыталась скрывать, что она не в восторге от предстоящей поездки. Вот появляется автобус и все бегут к нему, стремясь занять места получше… Придумать, как избежать падения, Марина не успела. Она только заметила, что по ноге её ударил один из приятелей того самого мальчика…

Волна детской обиды оказалась такой мощной, что Марина почувствовала её на расстоянии. Она знала, что сейчас автобус уйдёт, и она останется один на один со своим горем.

Автобус тронулся, но практически сразу остановился. Дверь с шипением раскрылась, из неё выскочил Толик. Не обращая внимания на прильнувших к окнам одноклассников и встревоженные вопли учителя, он подошёл к Марийке и взял её за руку:

— Пойдём, я отведу тебя в медкабинет!

— А как же Москва? — не веря своему счастью, спросила девочка.

— Я уже ездил с мамой и видел Красную площадь.

Толик выудил из кармана брюк большой клетчатый платок и вытер Марийке лицо, а потом, не слушая невнятного благодарного бормотания девочки, повёл её в школу. Дверь за детьми захлопнулась с громким грохотом, Марина вздрогнула, моргнула…

Школьного двора не было. Марина стояла на каком-то пустыре и в растерянности вертела головой, пытаясь определить, куда ей идти. Заметив, наконец, знакомые очертания торгового центра, двинулась в его сторону. Настроение улучшилось, ведь она вновь увидела искорку, на миг осветившую детские руки.

«Кто вы, Петрович?» Марина даже не сомневалась, что машинист каким-то образом угадал, что с ней случилось в прошлом. И не просто угадал, но и дал подсказку. Марина никогда не думала о том, что с ней было бы, не будь в её жизни несколько особо нервотрепательных историй, которые всерьёз повлияли на её отношения с окружающими людьми. У неё появился Шанс.

Дома она вновь взяла в руки фотоальбом.

Вот общий снимок шестого класса. Маринка сидит во втором ряду угрюмая, и есть отчего: у всех начинаются каникулы, а она завтра должна будет прийти в школу…

Годовую контрольную по алгебре Маринка не боялась, точные науки она любила. Получив от помощника учителя листочек с заданиями, девочка пробежалась по ним взглядом и обрадовалась, поняв, что знает их решения. Шариковая ручка шустро забегала по тетради, цифры и формулы выписывались сами собой. Увлёкшись, Маринка не заметила, как зло на неё смотрит с соседней парты Ленка Иванова. Первая красавица класса оказалась насколько красива, настолько и тупа. Обычно домашние задания она списывала у одноклассников, но на контрольной этот фокус бы не прошёл. Иванова понимала, что если получит «двойку», то вряд ли родители возьмут её с собой на море. А поехать хотелось… Вот только как бы заполучить готовые решения? Краем глаза она заметила, как быстро пишет что-то в тетради Маринка. Идея пришла сама собой. Глубокий вдох и сильный выдох… Листочек с заданиями слетает с парты и Маринка не успевает перехватить его. Только и остаётся, что грустно проследить за полётом листочка и его падением у парты другого ряда. Сидящая за той партой девочка сделала вид, что не замечает ни листочка у своей ноги, ни сигналов одноклассницы, попавшей в беду. И беду серьёзную. Испугавшись, что учитель выгонит из класса, Маринка села ровно, вновь открыла тетрадь и застыла в недоумении, обнаружив, что та пуста! Кто-то успел стащить её решения, подсунув свою тетрадку…

Когда прозвучал сигнал окончания выделенного на контрольную времени и учительница с помощником пошли по рядам, собирая тетради, Маринка попыталась объяснить ситуацию, но её не стали слушать. Просто выдернули из рук тетрадь, и пошли дальше.

Не стали слушать её и когда класс опустел, и она осталась одна с учителями…

Результат оказался предсказуем. Из всего класса только Маринка «не справилась» с контрольной, даже Иванову похвалили. И эта похвала подсказала Маринке, кто именно подменил тетрадь.

Маринка отловила её на перемене у окна и обвинила в подмене тетрадей.

— А ты докажи! — ехидно прищурилась красотка.

— Я видела, как ты подсунула мне свою тетрадь, — слабо попыталась она защищаться, но подружки Ивановой загалдели, обвиняя во лжи.

На шум из своего кабинета выглянула завуч. Выслушав сбивчивый рассказ Марины, она пригласила обеих девочек в учительскую. Злополучные тетради были там. Маринка выдернула из портфеля дневник:

— Вот, сравните почерк!

— Да, он похож. Но он похож и на почерк Лены! — заявил кто-то из учителей, внимательно изучив записи.

Маринка со слезами выскочила из школы…

На следующий день её прямо с урока вызвали к директору. Раньше девочке как-то не случалось с ним встретиться, а потому она с опаской открыла дверь его кабинета и остановилась на пороге. Тучный пожилой мужчина с задумчивым видом крутил в руках уже знакомую тетрадь.

— Мы посовещались и решили дать тебе возможность доказать, что ты умеешь решать задачки. Завтра придёшь к двенадцати часам и получишь новые задачки для решения.

Маринка кивнула. Сказать что-то она бы не смогла, настолько сильно дрожали у неё от обиды губы. И единственное, о чём получилось в тот момент подумать со злостью: «Я сделаю это!»

Марина откинула в сторону альбом. Да, она смогла тогда справиться с волнением и блестяще решила все задачи. А потом уговорила родителей не отправлять её в пионерский лагерь, объяснив, что на даче ей будет лучше.

Получится ли как-то изменить и эту ситуацию? Как?

Ответы на эти вопросы она получила уже на следующий день. Блуждающий эскалатор вывез её неожиданно к старому дому, в котором семья Исаевых жила до окончания Мариной шестого класса. С удивлением понаблюдала, как Маринку нагнал у школьных ворот Толик. Она была абсолютно уверена, что в школу пришла в тот день одна, и разговора с Толиком не было.

— Привет, Исаева! Ну как, готова к контрольной?

— Конечно. А ты?

— Мне бы твою уверенность, — вздохнул мальчик. — Я столько готовился и всё равно чувствую, что завалю её.

— Тили-тили-тесто, жених и невеста!

Пробегающая мимо Иванова показала парочке язык и захохотала, довольная. Толик грустно посмотрел ей вслед:

— Такая красивая… И такая глупая! Марин, ну ты чего?

А Маринка вырвала из руки мальчика свой портфель и бросилась прочь, надеясь, что в школе он не будет приставать к ней с вопросами про слёзы.

Марина-взрослая прошла не только в школу, но и в класс, незамеченная никем. Осторожно, чтобы не выдать себя шумом, присела на стул в углу.

Вот разнесли листочки с заданиями. Вот Маринка начала быстро-быстро писать… Вот Иванова зыркнула в её сторону раз, другой… А потом дунула.

— Ну что тебе, Реловский?

Занятая наблюдением за Ивановой, Марина не заметила, как Толик поднял руку.

— Исаева задание уронила, а сказать боится. И Ленка у неё тетрадь стащила.

Учительница вскинула в удивлении бровь. Но листочек действительно лежал на полу, а Иванова сидела с пылающими щеками и не могла поднять глаз от парты. Так и просидела до финального сигнала над полученной назад пустой тетрадкой и выскочила из класса первой. А Маринка с лёгкой улыбкой отдала учительнице свою тетрадь и неспешно вышла в коридор.

— Невеста без места!

Ехидный хор подружек Ивановой оглушил. Когда же в коридоре появился и Толик, они заорали ещё громче:

— Тили-тили-тесто, жених и невеста!

Кто-то из стоящих невдалеке мальчишек хихикнул, кто-то покрутил у виска пальцем.

— Марин, пойдём…

Толик перехватил её портфель и пошёл прочь, почему-то недовольно хмурясь.

— Толь…

— Забей… Дуры и есть дуры. Умом уровня детского сада. Пусть орут, что хотят.

— Хорошо, забью, — покладисто согласилась Маринка.

Осмелев, девочка взяла Толика за руку, и Марина-взрослая, выскользнувшая из класса вместе с ними, вновь увидела искорку. Решила проследовать за ними, но когда открыла дверь, школьного двора не было. Марина стояла на пороге какой-то пятиэтажки, и ей так не хотелось ехать домой!

Замечательное настроение не испортили даже мысли о том, что завтра вновь придётся потратить на опостылевшую работу. Причём сама Марина не могла понять, почему так изменилось в ней отношение к делу, которое столько лет нравилось. Прогулка по ночному городу для погружённой в воспоминания Марины стала настоящим спасением и успокоением. Она словно просмотрела свою жизнь как какой-то фильм взглядом со стороны.

Марина помнила, что в то лето, после возвращения с дачи, семья Исаевых внезапно переехала в Москву и только после смерти родителей она вернулась в родной городок. Москва не смогла зацепить её, как зацепила отца, сумевшего найти работу в какой-то конторе. Единственный родной человек — тётка, поохала, но прописала Марину в своей квартире, а заодно и в завещании. Так что, когда у тётки прихватило сердце, и из больницы она уже не вернулась, Марине не пришлось искать жильё.

Жаль, с работой не совсем повезло, правда, выяснилось это не сразу. Небольшое конструкторское бюро, в котором Марина начала работать вскоре после возвращения из столицы, являло собой сплочённый коллектив. Все друг друга знали много лет, только она была новенькой, да ещё и неугодной кому-то. Потребовалось совсем немного времени, чтобы догадаться, — она кому-то мешает, слишком уж откровенно её пытались выжить. И наверняка бы это получилось, и нервов потрепали бы много… Вот только после поездок на блуждающем эскалаторе, который, словно машина времени вернул её в прошлое, Марина не хотела, чтобы зародившаяся в душе искорка была погашена не самыми приятными для неё людьми. Стоило ли менять прошлое, чтобы осталось без изменений настоящее?

И она решилась.

— Исаева, что с тобой? — начальник отдела пристально рассматривал Марину, но та и не думала тушеваться.

Она уже поняла и приняла, что изменения в прошлом всё-таки коснулись и настоящего, в котором не должно быть ни этого равнодушного человека, ни его слов про отсутствие искры, ни даже полудохлого компьютера, который больше находился в ремонте, чем работал.

— И что же со мной не так, Игорь Павлович? — спокойно спросила новая Марина, старая так бы не смогла.

— Ты изменилась. Словно из куколки вылупилась бабочка…

— …которая воспользуется появившимися крыльями и улетит, — женщина закончила за ошарашено замолчавшим начальником фразу и положила перед ним заявление на увольнение по собственному желанию. Это было настолько неожиданно, что тот без комментариев подписал заявление, отпустив пусть и хорошего, но волнующе изменившегося работника.

Отрабатывая положенные две недели, Марина продолжала ездить в метро в надежде вновь попасть на ту станцию или встретить Петровича. Внутреннее чутьё подсказывало ей, что история с эскалатором, который каждый раз завозил её в разные места, не закончилась. Было любопытно, куда он отправит в следующий раз, что поможет изменить.

Последний день в бюро прошёл быстро и немного бестолково. Теперь уже практически бывшие коллеги с удивлением воззрились на торт, который Марина принесла на прощание, и ахнули, услышав о поводе для чаепития. Никто, кроме бухгалтера не знал о заявлении, а потому слова о прощании прозвучали для них как гром с ясного неба.

Получив причитающиеся ей деньги, Марина почувствовала себя настоящей богачкой. И хотя впереди маячила перспектива какое-то время находиться в статусе безработной, а значит и безденежной, часть полученной суммы она решила потратить на обновление своего гардероба: «В новую жизнь надо вступать в обновках!»

Нагруженная пакетами с покупками, Марина спустилась в подземку. Терпеливо дожидаясь объявления своей станции, она не поверила ушам, услышав: «Осторожно, двери закрываются! Следующая станция — «…ская».

И снова — знакомый «перекрёсток». Вот только на привычном эскалаторе висела верёвочка с табличкой «Не работает». О том, чтобы поехать вниз, Марина даже и не подумала, смело вступив на ленту второго ведущего наверх эскалатора.

Лесопарк был похож на прежний, где-то вдалеке слышались голоса. Марина перехватила поудобнее пакеты и двинулась в том направлении. Ничуть не удивилась, заметив, что тропинка вывела к асфальтированной дорожке, а та — на выложенную плиткой. Выбоина между плитками попалась так некстати, каблук как-то несимпатично хрустнул и надломился. Марина с трудом доковыляла до скамейки и грустно усмехнулась про себя: «Вот если бы в торговом центре я купила бы ещё и новые сапожки…» Надо было придумать, как добраться до дома, но ни одной дельной мысли не приходило.

— У вас что-то случилось? Вам помочь?

Уйдя в свои мысли, Марина не заметила, как рядом на скамейку присел молодой мужчина. Ещё до того, как Марина ему ответила, он заметил сломанный каблук.

— Да-а… Авария. Но — поправимая. У ворот парка как раз есть будка сапожника. Ну-ка, возьмите покрепче свои пакеты…

Марина только и успела что ахнуть, когда мужчина поднял её на руки и понёс к воротам. Страха она не испытывала, от спасителя исходила волна доброжелательности, дающая надежду, что всё будет хорошо.

Лицо мужчины было так близко, и Марина не удержалась от попытки украдкой рассмотреть его. В глаза бросились родинка над губой и чуть заметный шрам на брови. Сердце замерло, потом заколотилось сильно-сильно, а вот голос от волнения пропал…

— Ай, какой джентльмен!

Сидящий на табурете у двери в будку сапожник поднялся, пропуская пару внутрь.

— Что стряслось у такой красивой девушки? Каблучок сломался? Так то ж — не беда, починим враз. Ножка-то цела?

Старичок, чем-то неуловимо похожий на Петровича, выдвинул из-за тумбочки небольшое кресло, на которое Толик осторожно опустил Марину. Ловко снял с её ноги сапог и занялся ремонтом, не забывая при этом говорить, успокаивая Марину, что всё с её обувкой будет в порядке. А Марина смотрела на Толика и понимала, что он не узнаёт её. И она не осмелилась признаться. Грустно улыбалась в ответ на шутки сапожника, лишь иногда односложно отвечая, а в голове билась лишь одна-единственная мысль: «Неужели он не узнает меня потому, что изменилось прошлое? Или просто делает вид?»

Вспомнилась прошлогодняя случайная встреча с одной из немногих школьных подружек. Та, позвав в кафе, на радостях от встречи вывалила на Марину тонну информации про бывших одноклассников, что с кем стало. Был упомянут и Толик. Неожиданно для всех, практически сразу после школы он женился. Ходили слухи, что инициатором свадьбы была его жена. Она же, по окончании института, стала и инициатором развода, после которого Реловский исчез из города, оборвав все старые знакомства.

«Интересно, когда и почему он вернулся? — подумала Марина. — Чем занимается? Женился ли повторно?» Ей хотелось узнать ответы не только на эти вопросы, но и на множество других, вот только захочет ли Толик отвечать?

На починку каблука ушло совсем немного времени. Вышедший покурить Реловский вернулся, чтобы помочь Марине обуться. Не слушая её возражений, заплатил сапожнику, а потом подхватил многочисленные пакеты.

— Вам куда? Время уже позднее… Могу я вас проводить?

Марина отрицательно покачала головой:

— Спасибо, что помогли, но… Не стоит.

— Могу ли я тогда как-нибудь потом пригласить вас в кафе?

Толик с надеждой смотрел на Марину, но она вновь ответила отказом. Забрала у погрустневшего мужчины пакеты и пошла к стоявшему неподалёку такси. Она сама не понимала, что с ней происходит и что заставило отказаться от новой встречи.

Марина не знала, что стоящий у ворот парка Реловский смотрит ей вслед. А когда машина растворилась в ночи, к нему подошёл сапожник, заперевший свою будку.

— Если она — твоя судьба, вы ещё встретитесь.

Толик вздохнул:

— Я не понимаю… Когда я прикоснулся к ней, на миг возникло ощущение…

— Какое?

— Не знаю, как объяснить… Но спасибо вам. И — спокойной ночи!

Было так странно просыпаться не по будильнику, а потому что выспалась. Марина сладко потянулась, села на кровати. Посмотрела на пакеты из магазина, которые перед сном даже не разобрала, и решила, что обновки подождут. Сначала надо позвонить Аллочке, которая как-то упоминала, что у них в конторе есть свободная вакансия программиста. Не совсем по специальности, но попробовать стоит.

Подруга, узнав о причине звонка, сначала поахала, а потом заявила, что прямо сейчас поговорит с начальством и перезвонит. Перезвонила буквально через несколько минут и обрадовала, что директор назначил собеседование на вторую половину дня.

И Марина закружилась по квартире. Надо было привести себя в порядок, выбрать, что надеть, не забыть хотя бы слегка перекусить… О Толике она вспомнила, лишь обуваясь. На мгновение замерла, перебирая в памяти минуты неожиданной встречи, но время поджимало, и мысли о возможной будущей работе вытеснили из головы все остальные мысли.

Собеседование прошло более чем удачно. После непродолжительного разговора директор лично провёл Марину по конторе, знакомя её с будущими сослуживцами. Видя их приветливые улыбки, запоминая имена, женщина поймала себя на ощущении, что очень хочет здесь работать.

— Подруга, а ты изменилась! — прищурилась Аллочка, когда они остались в коридоре вдвоём. — Не могу понять, что изменилось, но…

— Может быть, меня так порадовало увольнение из бюро?

Марина догадывалась, что это не совсем так, но и раскрываться даже перед Аллочкой не захотелось. А та и не настаивала.

— Завтра посидим в кафе? Отметим твой первый трудовой день?

— Обязательно! — улыбнулась Марина.

Она долго кружила по городу, радуясь абсолютно всему и с удивлением периодически ловя восхищённые мужские взгляды. Зачем-то решила сходить в кино, которое оказалось хоть и интересным, но невероятно длинным. И уставшая от впечатлений, решила, что пора ехать домой.

Метро, несмотря на ещё не особо поздний час, было малолюдно. Состав тронулся, стоило Марине вбежать в один из вагонов и присесть у двери. Ехать недалеко, всего четыре остановки…

«Осторожно, двери закрываются! Следующая станция — «…ская».

Марина побледнела. Вцепилась в сумочку, стоящую на коленях. «Не выйду!»

Вышла. Удивлённо тряхнула головой: «Что я здесь делаю? Зачем вышла?»

На знакомом эскалаторе всё так же висела табличка, сообщающая о неисправности. Поехать вниз? Там ведь была остановка нужной маршрутки, Марина это хорошо помнила. Но ноги сами несли её ко второму эскалатору, что ехал наверх.

Двор в окружении безликих девятиэтажек был Марине незнаком. Она расстроенно огляделась в надежде увидеть кого-нибудь, кто подскажет, куда она заехала, ведь входа в метро за её спиной уже не было, он исчез, стоило только Марине перешагнуть порог и сделать пару шагов вперёд.

На детской площадке на качелях сидела девочка лет пяти. Она не качалась, просто сидела и чего-то ждала. Марина уже собралась подойти к ней, когда за спиной раздался знакомый мужской голос:

— Марийка!

Марина вздрогнула, а девочка соскочила с качелей и побежала, смеясь, на голос.

— Папа!

Проследив за тёзкой взглядом, женщина увидела, как маленькая Марийка подбежала к присевшему на корточки мужчине и обняла его. А он, гладил дочку по голове и, не отрываясь, смотрел на Марину. Потом поднялся, подхватил малышку на руки, подошёл.

— Значит, всё-таки это была ты… — то ли спросил, то ли констатировал факт Толик. Дочка с любопытством взглянула на Марину:

— Папа, а это кто?

— Марийка, малыш…

— Как я?

— Да.

— Пап, мы ещё погуляем?

— Да.

Бережно опустив дочку на землю, Толик присел на скамейку, рядом расположилась Марина.

— Я и не знала, что у тебя дочь. Слышала только, что ты женат.

— Был. Мы давно развелись. Я добился, чтобы Марийка осталась со мной. А как ты?

— Никак, — грустно призналась Марина.

Они немного помолчали, наблюдая, как девочка взбирается на горку.

Глядя на дочь, Толик вдруг сказал:

— Помнишь, как нас дразнили в шестом классе? И как после контрольной я спросил тебя: «Когда мы вырастем, ты выйдешь за меня замуж?»? Ты тогда только засмеялась…

Марина не помнила этого, но всё же согласно кивнула.

— Мы выросли. Ты выйдешь за меня замуж?

Марина, не обращая внимания на полыхнувшее жаром лицо, вновь кивнула, сумев при этом произнести короткое:

— Да!