Читать онлайн
"Простое любопытство"
Бок саднил невыносимо, но чувство удовлетворения перевешивало боль.
«Неужели у меня все получилось? – Дмитрий лежал на холодной булыжной мостовой, покрытой тонким слоем мартовского льда.
Одного он не понимал: чем вызвана немилость к нему со стороны представителя власти? За что, собственно говоря, он бит? Его так и подмывало поинтересоваться об этом, но он сдержался. Вдалеке послышался многочисленный цокот копыт, и Дмитрий слегка приоткрыл один глаз. Тот, который не мог видеть городовой с высоты своего роста.
Прямо у его лица – сапог. Добротный, кожаный, до блеска начищенный гуталином.
«Или ваксой? Хотя какая разница – все равно больно. А с другой стороны, вот в прошлый раз били, так били! Только сапоги тогда были желтого цвета, а кафтаны красного. Стрельцы, мать их! Только и успел с дури спросить: кто сейчас правит и не Питер ли это?»
Оказалось, что нет – Москва. Короче говоря, ни с местом, ни со временем своего прибытия в первый раз Дмитрий не угадал. А как угадаешь, если все делаешь впервые – это тебе не водка, сложно соблюсти норму. В первопрестольной было неспокойно, все вокруг нервные, жалованье служивым не платят. Похоже, что назревал очередной стрелецкий бунт. Уточнять подробности Дмитрий не стал: пара ударов древком бердыша под ребра, а затем сапогом он счел вполне доходчивыми аргументами, чтобы утолить свое любопытство. Да и старинным говором он не умел пользоваться.
– Держи. Живи пока, юродивый, – сердобольный стрелец вытащил из ташки денежку и кинул ее в снег.
«Юродивый! Вот спасибо вам предки! А с другой стороны, судя по историческим фактам, люди эти намеренно старались казаться глупым и безумными. Ну, дай то Бог!»
Он осторожно и, кажется, незаметно погладил ладонью бок, чтобы немного успокоить боль, но она не уходила. Вставать не стал, продолжая симулировать обморок. Возле самого его лица смердели не только сапоги, но и свежие конские каштаны. Поодаль валялись мешки с каким-то барахлом.
– Поднимайся, скотина! – и повторный пинок сапогом по ребрам как награда за любопытство.
«Это снова городовой, не верит, что я в отключке. А вторая попытка, похоже, у меня удалась!» – к ним приближались две кареты, сопровождаемые эскортом конных казаков.
На мерзлой мостовой долго не пролежишь. Собрав все свои силы, Дмитрий сжался как пружина, затем резко вскочил и ринулся прочь по малолюдной набережной Екатерининского канала. Слева – высокая стена, справа – метровый парапет, огораживающий Неву. Однако далеко убежать не получилось. Через пару метров Дмитрий поскользнулся на гололеде и замахал руками, стараясь сохранить равновесие.
«Словно балерина», – подумал он и прекратил бороться с силой притяжения.
Падая, он случайно сбил с ног зеваку со свертком в руке. В свою очередь тот, каким-то непостижимым образом извернулся и приземлился на спину, не дав своей ноше коснуться мостовой. Тряпица сползла со свертка, и под ней Дима разглядел цилиндрическую коробку из-под конфет или краски.
«Бомба», - быстрее молнии мелькнула мысль.
В отличие от упавшего по его вине мужчины, Дмитрий быстро поднялся, и пока страж порядка переключил на того свое внимание, отбежал к реке, перекатился через чугунную решетку ограждения и спрыгнул на прочный невский лед. В ту же секунду на дороге прогремел мощный взрыв, сменившись громким криками людей, лошадиным ржанием и мольбой о помощи. По голове ударили осколки…
***
Около ста пятидесяти лет спустя, наши дни.
«Большими фантазерами были мои предки!» – последние полгода Дмитрий рисовал на большом куске ватмана генеалогическое дерево своей семьи, насыщая его деталями, добытыми у специалистов – историков-генеалогов, лазил по библиотекам, копался в церковных метрических книгах. И что самое главное – расспрашивал своих родных и родственников.
Зачем? Странный вопрос. Каждый человек просто обязан знать свои корни, если он не обезьяна, сбежавшая из зоопарка. А если серьезно, то все затеянное им – чистой воды любопытство, никоим образом не связанное с надеждой найти в глубине веков среди своих предков какого-нибудь князя или на худой конец графа.
Так вот, все веточки его разлапистого родового дерева тянулись туда, куда надо, корень же уходил вглубь веков. Сегодня не принято гордиться героикой коммунистического прошлого его страны, но именно оно тогда приносило семье Дмитрия неплохой достаток. Теперь наступили иные времена и то, что совсем недавно казалось незыблемым, рухнуло за каких-то тридцать лет.
Любое дерево крепко своими корнями. В самом основании Диминой конструкции находился его прадед – внук легендарной личности, вытолкнутый на заре советской власти на руководящую должность в центральном партийном аппарате молодого государства. Основанием для такого решения послужила некая бумага, предоставленная им при вступлении в партию большевиков. В ней черным по белому сквозила информация о том, что дед его люто пострадал от царизма, участвуя в покушении на Александра Второго, Императора и Самодержца Всероссийского, Московского и так далее… Проверить в то время затертую до дыр бумагу не представлялось возможным по причине уничтожения революционными матросами архива Третьего отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии, занимающегося сыском и надзором за политически неблагонадёжными лицами.
В их семье всегда гордились своим смелым родоначальником, а тем пуще своей специальностью: Димин отец и дед пошли вслед за прадедом по партийной линии. Можно сказать, что только на Димке оборвалась партийная династия их славной фамилии. Все бы ничего, но самым слабым звеном сейчас являлся именно прадед. Причина этому проста: сейчас всё чаще стали вспоминать и хвалить царское время, идеализируя его, при этом советское прошлое активно демонизировалось. При этом активисты из монархических организаций, желтая пресса и вездесущий интернет со своими статьями под лозунгом «Россия, которую мы потеряли», только усугубляли ситуацию. Наружу выплыли факты, которым было положено пылиться в советских архивах, а среди них фамилии Диминых предков. Отец переволновался и слег в больницу с инфарктом. Как не старался Дмитрий найти хоть какие-то достоверные источники «подвига» своего легендарного предка, сделать ему этого не удалось.
«Выходит, что у тебя это не простое любопытство», – мелькнула в голове явно чужая мысль.
Неделю назад у Дмитрия случился провал в памяти, а в мозгах – сплошной винегрет. Произошло это сразу после его попытки попасть в дореволюционный Питер. Хотел попасть туда, а очутился в Москве петровской эпохи. Неудача его не расстроила – он дорисовал корневую систему родового дерева, добавив к ней своего юродивого, но скорее всего мудрого предка.
Приходил участковый врач, вызванный мамой на дом.
– Помогите ему, доктор, я вас умоляю! – чуть не плача просила она.
– Мама, у меня все в порядке, – ответил он тогда, стремясь поскорее попасть на работу – в столичный Медико-генетический институт.
– Молодой человек, зачем вы так свою маму пугаете? – доктор посмотрел Диме в глаза, затем со щемящей тоской оглядел обстановку дома. Былое величие хозяев выдавала мебель: старая уже, но добротная, из натурального дерева. Ковры на полу стыдливо прятали дефекты некогда шикарного дубового паркета, положенного полвека назад.
***
– Завязывал бы с этой ерундой, Димка! Черт меня дернул, позволив тебе заняться этой гнилой темой! – руководитель лаборатории нейробиологии тяжело вздохнул. – Мама твоя звонила, беспокоится.
Дмитрий стоял перед лабораторным столом и смешивал в колбе компоненты для физиологического раствора, предназначавшегося, как он заявил, для их пациента – Лионель Месси. Его начальник сидел рядом на стуле и внимательно наблюдал за тем, как тот растворяет дорогущие заморские лекарства, с трудом выбитые им у директора института. Однако никуда не денешься, ведь наука – дорогое хобби!
– Все нормально, шеф, – ответил тридцатилетний научный сотрудник Дима, завершив свои манипуляции. – Только почему моя тема – это ерунда? Вон, у тех же растений существует наследственная память, которая не позволяет им забывать о зимнем холоде и цвести только весной…
– Так то у растений, друг мой. Не может человек помнить то, чего помнить нельзя! Ты же – психогенетик, сам должен об этом знать!
«Ничего говорить ему не буду, а то раньше времени разболтает о моих результатах, компетентные органы набегут, все засекретят. Сначала утолю свое любопытство, а там видно будет».
– Хорошо, а что нам с вами говорил известный психолог Карл Юнг? Он говорил, что опыт отдельной личности не утрачивается, а наследуется из поколения в поколение, прячась в дальних закоулках мозга, – возразил начальству Дмитрий.
– «Память Рода», – улыбнулся шеф. – А еще он говорил, что проявлению наследственной памяти активно противодействует наше сознание, поскольку «видения» прошлого могут вызвать раздвоение личности.
– А вот я уверен, что она просто находится в заархивированном состоянии, – начал Дмитрий, но тут же прикусил свой болтливый язык.
– Уверен?! – доктор психологии, и почетный член швейцарского психоаналитического общества Международной психоаналитической ассоциации разразился хохотом.
«Знаю», – мысленно ответил ему Дмитрий. – Ничего, скоро сама жизнь нас рассудит».
Первый эксперимент с чудесным напитком пошел совсем не так, как он его планировал, но метод работал: он раскодировал свои гены, ответственные за родство, вскрыл генетическую программу, содержащую прожитые предками жизни, бережно сохраняемые до этого веками эволюции».
Что касается открытого им напитка, то никаких фокусов и танцев с бубном, а обычные в его институтской практике психотропные или психоактивные вещества, оказывающие влияние на центральную нервную систему. Вещества, приводящие к изменению психического состояния больных. Обычные по отдельности вещества, но не конечная смесь. Её рецепт он составил сам. Аккуратно, ведь в сущности, – это наркотики, вызывающие привыкание.
Предыдущая попытка, забросившая его в древнюю Москву, заставила готовиться к последующему проникновению в свою память более тщательно:
Во-первых, дозировка: в прошлый раз он с ней здорово переборщил. Одно радовало – автоматическое возвращения в исходную точку через пару часов. Собственно, такой же эффект как после хорошей пьянки, только без похмелья. Мысли путаются, но такова цена его эксперимента.
Во-вторых, требуется уточнить исторические нюансы.
«Что нам говорит по этому поводу история, которая, как известно, никогда не врет», – Дмитрий снял с книжной полки тощенькую книжицу «История династии Романовых», открыл страницу с закладкой и в очередной раз углубился в чтение:
…Первого марта одна тысяча восемьсот восемьдесят первого года Александр II выехал из Зимнего дворца в Манеж. Его сопровождали семь казаков охраны и трое полицейских во главе с полицмейстером, следующие в отдельных санях за царской каретой. Поприсутствовав на разводе караулов и выпив чаю у своей кузины, царь отправился обратно в Зимний через Екатерининский канал... Четверо заговорщиков-народовольцев заняли позиции вдоль набережной и ждали условного сигнала, по которому должны были кидать бомбы в царскую карету.
… Царский кортеж выехал на набережную, заговорщикам подан условный знак и первая бомба полетела в сторону царской кареты. Раздался взрыв. Проехав еще некоторое расстояние, карета остановилась. Император не пострадал. Однако вместо того чтобы покинуть место покушения, он пожелал увидеть преступника. Он подошел к схваченному метателю… В этот момент, не замеченный охраной, второй народоволец кинул в ноги царю вторую бомбу. Взрывная волна отбросила Александра II на землю, из раздробленных ног хлестала кровь. Он прошептал: «Отвезите меня во дворец… Там я хочу умереть…» В тот же день на флагштоке Зимнего дворца был спущен императорский штандарт, оповестив население Санкт-Петербурга о смерти императора…
«С этим моментом все ясно, а теперь покумекаем над временем прибытия», – Дмитрий отчего-то полагал, что окажется на месте именно в тот самый момент. – Первое марта в девятнадцатом веке – это двенадцатое в настоящем. Или тринадцатое?»
Он взглянул на календарь и ужаснулся: на нем значилось тринадцатое число. За давно немытыми окнами светило яркое солнце. На часах два часа дня.
«Дьявол, неужели я опоздал! Черт с ним, будь, что будет!» – он отмерил заранее рассчитанную дозу, перекрестился и выпил приготовленное накануне зелье.
Вещество прошло сложный путь в организме, попало в кровь, преодолело барьер между кровеносной и центральной нервной системой и приступило к кропотливой работе над мозгом Дмитрия, снимая с него тормоза. Сознание встрепенулось и галопом понеслось в далекие века.
Дальнейшие события развивались стремительно: неудобная поза на булыжной мостовой, вонючий сапог городового у лица и приближающийся шум казачьего эскорта. Что послужило причиной неуважительного отношения к нему стража порядка, он пропустил – оно произошло немного ранее описанных событий.
Надо было срочно уходить, и Дмитрий это прекрасно понимал. Ковыряясь в бумажных и электронных библиотеках, он хорошо ознакомился с этим событием и знал, какая судьба уготована его участникам и невольным свидетелям покушения. Короче, он вскочил и бросился прочь от опасного места. Поскользнулся, сбил зазевавшегося мужчину, спрыгнул на прочный лед Невы и рванулся в сторону Каменного моста. Позади раздался взрыв, и сознание начало стремительно покидать его. Несмотря на это, Дмитрий успел отметить, что второго взрыва не последовало…
***
Реальность понемногу возвращалась.
«Чушь какая-то привиделась!» – Андрей пытался по кусочкам собрать свое сознание.
В иллюзии, неожиданно возникшей среди белого дня, был он Дмитрием – свидетелем покушения на императора. Скользкий лед, бомба, кровь, смерть...
«Не к добру все это! Особенно сегодня, когда я делаю доклад в Императорской военно-медицинской академии».
Андрей потер ладонью лоб. Сам Великий князь обещал прилететь к трем часам из столицы. Одобряет он исследования в области генетической памяти.
«А я, как руководитель данного учреждения, просто обязан не упасть в грязь лицом!»
Андрей допил успевший остыть кофе, чтобы взбодриться, но видение не отпускало… Дмитрий не отпускал. Он сейчас кричал, заполняя своим паническим криком черепную коробку Андрея.
«Дмитрий… Какой к черту Дмитрий?!»
Андрей затравленно огляделся по сторонам: просторный кабинет, сплошь уставленный книжными шкафами. Среди прочей литературы по психологии выделялось полное собрание сочинений по итогам последней Мировой войны начала прошлого века. Тисненые золотом книги о победе русского оружия и об объединении европейской и евразийской части континента радовали глаз. Что еще? Диван, рабочий стол с удобным кожаным креслом – все находилось на своих местах. На стене – громадный медиацентр, портреты его прапрадеда с Георгиевским крестом на груди и нынешнего императора, да хранит его Господь в добром здравии на многая лета!
Резкий сигнал сотового и бодрый голос водителя в трубке вывели его из полубредового состояния:
– Андрей Николаевич, машина подана.
– Спасибо, через пятнадцать минут спускаюсь, – ответил он.
Тысячеголосый перезвон московских колоколов за широкими окнами кабинета окончательно изгнал из его мозга наваждение.
.
ЛитСовет
Только что
